Александр Асмолов Пыха События, имена и даты вымышлены, все возможные совпадения случайны. Глава I — Пыха, привет, — грубоватый мужской голос, слегка приукрашенный аудиосистемой в «Форде», был хорошо знаком сидящему за рулем Виктору. — Привет, Серый. — Ты далеко? — На Можайском. Толкаюсь перед МКАД-ом. — И без маски, небось? — Обижаешь… Еще в перчатках, а педальки топчу бахилами. — Смелый портняжка, — ехидно съязвил знакомый голос, — дашь поносить? — Так ты до дыр затрешь, знаю я тебя, — тут же подхватил привычную с детства перепалку Витька, — что хотел-то? — Шмат звонил… — неожиданно произнес звонящий. — О, как! — Ну, да. Нижайше просил передать тебе, что хочет угостить чашкой кофе. — Да, ладно… — Причем на моей заправке… Тебе же по пути. — А по што сей «друг» названный сам не позвонил? — Сие мне не ведомо, — в тон ему прокомментировал голос из динамиков. — Жаль не моя смена, а то бы и я полюбопытствовал. — Серега, ты не разыгрываешь? — Ты за дорогой смотри, а то начнешь по перилам обгонять, когда услышишь главное. — Дык, я в маске, не узнают, — усмехнулся Витек. — Выкладывай, не томи. — Шмат изволил тонко намекнуть… Ну, чтобы ты не передумал… Что он с радостью готов заправить твою синюю машинку… Полный бак… — Пока я буду вкушать «кашерный кофий»? — Не подавись только, — огрызнулся голос из динамиков. — Серый, ты серьезно? — Абсолютно… — не прощаясь, он оборвал разговор. В салоне «Форда» вновь зазвучала музыка, прерванная звонком, но она была как-то не к месту, и Виктор ее выключил. Поток машин медленно продвигался к кольцевой развязке, непривычно загруженной после двухмесячной самоизоляции. В это время имеющие пропуска, нагло гоняли по пустым улицам столицы, а теперь им приходилось делиться. Сидевшие дома, соскучились по дорогам и радостно вырвались в город. Но их не ждали. Общество все больше делилось на тех, кому дозволено, и остальных. Впрочем, эти мысли уступили воспоминаниям, вдруг нахлынувшим на водителя, после разговора с Сергеем. Они не встречались с Пасхи, бывшей в этом году где-то в середине апреля, а сегодня уже начало июля. Уже семь лет школьные друзья — Витька Королев, Серега Копылов и Олег Корнеев — собирались на Пасху вместе. После смерти Ольги, жены Олега… Ее машину всмятку сплющило между двумя фурами на съезде под мост. Нелепая жуткая смерть. С тех пор так и повелось, встречались не в конкретную дату, а на Пасху. Олег как-то объяснил им это свое желание некой традицией. Мол мы, русские, переняли Пасху у иудеев. У них она называется Песах, что в переводе звучит «пройти мимо». Якобы в каком-то священном писании сказано, что Господь перед бегством иудеев из Египта наказал Моисею пометить все двери тех, кто истинно верил в него. Для этого им нужно было зарезать ягненка и его кровью измазать входную дверь. Тогда одна из десяти казней египетских минует жителей отмеченного дома… Теперь Олег специально моет свою дверь на Пасху и ждет, что за ним тоже придут. До сих пор тоскует по Ольге, встреченной им в институте. В школе все трое были тайно влюблены в свою одноклассницу с голубыми глазищами, излучавших доброту и свет. Светка выбрала самого сильного и добродушного из них. Здоровяк Серега женился на ней лет десять назад и теперь растил двух похожих на него крепеньких пацанов. Витька назло всем связал свою жизнь с Натальей. Они долго маялись, то ссорились, то мирились, но все же разбежались. Хорошо, детей не завели. Такоказалось, что у Витьки Королева никого кроме Сереги Копылова и Олега Корнеева в друзьях не осталось. Их в школе дразнили: «ко-ко-ко», по первым буквам фамилий. Поначалу все трое кидались с кулаками на обидчиков, но потом привыкли, да и прозвище перестало казаться обидным. Так и прикипело к ним намертво. Все трое были очень разными. Возможно, если бы не Светка, так бы и разошлись своими путями по жизни, но со временем даже мысль о том казалась им странной. Юношеская дружба постепенно переросла в мужскую, редкую для современников, однако себе они солгать не могли. Причиной была Светка. Для одноклассников троица была заядлыми фотолюбителями. Они росли в девяностые, когда родители были озабоченны только добычей пропитания, и ребята гуляли сами по себе. В ту пору еще оставались очаги совместного труда и воспитания граждан, но огонь там стремительно угасал. В Домах Культуры, Молодежи и Технического Творчества появлялись кооперативы, ларьки и различные конторы. Народ выживал, что-то перепродавая или переделывая. Островком среди этого дикого предпринимательства оставался фотокружок «Объектив». Возглавлял его Игорь Семенович Бронштейн, отец Мишки по кличке Шмат. Это прозвище юный Бронштейн получил за свою принципиальную позицию — иметь свой шмат с любой затеи. Мишка тоже был их одноклассником, но оказался очень предприимчивым мальчиком. Шмат всегда мог выручить деньгами. Но. Только при клятвенном обещании «вернуть долг со шматом». А деньги пацанам порой были очень нужны — купить в одном месте подешевле и продать в другом «с наваром». Они забывали о школе, шныряя по улицам в поисках выгодной сделки, осваивая нехитрую науку перепродажи во время острого дефицита. Силовое прикрытие обеспечивал Серый, быстрые ноги — Витек, а калькулятором был Олег. Мало кто из прохожих мог заподозрить в подростках курьеров, доставлявших уличным торговцам нехитрый товар от сигарет до колбасной нарезки в вакуумной упаковке. Почему-то все это добро миновало прилавки государственных магазинов и втридорога продавалось с рук на улице. Впрочем, тогда уже никто не спрашивал откуда, всех интересовал только один вопрос — сколько. Свое место в этой пищевой цепочке устраивало и пацанов. «Ко-ко-ко» не смотрели далеко, они жили здесь и сейчас, а особенности столичных улиц давали существенные преимущества перед провинциальными сверстниками. Поначалу родители сопротивлялись появлению в холодильнике батона колбасы или пачки масла, но потом притихли. Троица еще умудрялась доставать себе фотоматериалы и реактивы. Почерпнув первичные знания в фото-кружке, они сами проявляли пленку, печатали фотографии по ночам, даже увлеклись цветными слайдами. Занятие было не из дешевых, но это только подогревало интерес. Родители видели, что откуда-то у школьников появлялись деньги, но о криминале речи не было, а уж о наркотиках и подавно. Дети сами находили себе занятие и не отвлекали взрослых от поиска хлеба насущного. Однажды у троицы разгорелся конфликт с конкурирующей компанией подростков за бойкое место перед светофором на проспекте Мира. Там они за копеечку протирали ветровые стекла автомобилей, ожидающих зеленый свет, предлагали водителям воду, чипсы или какую-нибудь мелочь вроде зажигалки, батарейки или переходника для силовых розеток. Как полагается у настоящих пацанов, они «забили стрелку» чтобы «перетереть эту тему». Силы были явно неравны тем более, что разговор должен был состояться в незнакомом парке после десяти вечера. Все вооружались, как могли, но лучше всех подготовился Витек. Он выпросил у деда довоенную вспышку с большой дугообразной лампой в отражателе с глубокую тарелку, которая питалась от килограммовой сухой батареи в 300 вольт. В массивной рукоятке вспышки находился солидный конденсатор, накапливающий энергию для мощного импульса, «поджигающего» лампу. Ее ведущее число было неизвестно, но мощности хватало, чтобы снимать ночью с дерева толпу, ожидающую фейерверк на 9 мая. Вспышка аккуратно упаковывалась в холщовую сумку с широким ремнем и носилась через плечо, как противогаз. Армейской сухой батареи хватало на пару секунд перезарядки конденсатора. Способ использования был прост — нажми кнопку на рукоятке и лучше прикрой глаза. Когда переговоры зашли в тупик и Серый принял боевую стойку, чтобы честно пасть в бою, но не отступить перед напиравшими клином врагами. Почуяв момент, Витек резко выпрыгнул вперед и, словно из кобуры, рванул свое оружие. Вспышка смотрела на противника огромным глазом посеребренного отражателя, словно ствол дальнобойного орудия. Впотьмах это не произвело ни на кого никакого впечатления. Но фотолюбитель, зажмурившись, нажал заветную кнопку, держа лампу обеими руками. Ослепляющая вспышка были совершенно неожиданна, а вслед за мягким «пыхающим» звуком лампы раздались перепуганные вопли врагов. Толпа была обескуражена и потеряла ориентацию. Прошло пару секунд, и последовал новый «выстрел». Яркие вспышки в темноте парка косили врагов, словно из пулемета. Эффект неизвестного оружия оказался поразительным, враг был рассеян в окрестностях. Троица победоносно покинула поле боя с гордо развивающимися знаменами. Так Витька Королев был коронован Пыхой. Потом эта история долго обсуждалась во дворе, школе и кружке фотолюбителей «Объектив». Оказалось, что в умелых руках даже старенькая техника дедов может стать сокрушительным оружием. Впрочем, постепенно и это стало историей, а сверстникам казалось, что Пыха всегда назвался именно так. Фотокружок вернулся к обсуждению методов съемки, кадров и характеристик различных аппаратов, хотя особого разнообразия не было. У счастливчиков был старенький «ФЭД», «Смена», «Зоркий» или «Любитель». Только Шмат был владельцем «Зенит-автомат» со специально под него выпущенным набором оптики с креплением байонет под резьбу М42. Это были модели «Гелиос» и «Зенитар». Особую зависть у всех членов фотокружка вызывал длиннофокусный «Юпитер-37а». Он не только давал возможность делать потрясающие снимки на расстоянии, но и был просто красавцем. Позолоченное покрытие линз переливалось на солнце разноцветными бликами, да и сам объектив весил с полкило. Однажды Витьке удалось выпросить у своего деда Коли его драгоценную «Лейку» и похвастаться ею на занятиях «Объектива». О, это был триумф! Даже Игорь Семеныч цокал языком и увивался около своего ученика, предлагая продать аппарат. Но это была семейная реликвия Королевых. Дед Николай дошел до Берлина в 45-м и в доказательство этого выменял у какого-то немца «Лейку» на большую банку американской тушенки. Аппарат был не новый, и дед иногда разбирал его, чтобы почистить или что-то проверить. Это было для Витьки захватывающим зрелищем. Дед убирал все со стола и расставлял на нем пару десятков блюдечек и плошек. Вывинчивая из корпуса аппарата крепежные винтики размером чуть больше часовых, он раскладывал их в блюдечки с разным рисунком, чтобы запомнить порядок. Память его уже подводила, но оказалось, что у внука она наоборот — феноменальная. Малец с первого раза запоминал не только последовательность сложной разборки аппарата, но и мог сам его собрать. Правда, под строгим контролем деда. Тонкие пальцы ловко держали малюсенькие детальки без пинцета, а часовые отвертки просто играючи мелькали в руках. Дед не мог нарадоваться на подрастающую смену, но случилась беда. Однажды троица «ко-ко-ко» прогорела на рискованной торговой операции и была должна Шмату такую сумму, что Витька боялся произнести родителям вслух свою треть. Он поделился бедой с дедом. Тот помнил о заманчивых предложениях Игоря Семеныча и, покачав головой, отнес Бронштейну свою ненаглядную «Лейку». Тот пообещал все уладить, и родители узнали о судьбе немецкой камеры слишком поздно. Впрочем, вскоре Игоря Семеныча стал называть Изей Самуиловичем, и Бронштейны укатили из «немытой» России на историческую родину. Спустя лет пятнадцать Шмат вернулся в гордом одиночестве. Глава II Увлеченный воспоминаниями, Пыха и не заметил, как его «Форд» вкатился на чистенькую бензозаправку, украшенную гирляндами красных и желтых надувных шаров с фирменной эмблемой в виде открытой ракушки морского гребешка. Кто бы мог предположить двадцать лет назад, что в России откроют 300 таких АЗС нефтяной компании из Великобритании! А теперь уже никто не удивляется, увидев на буржуйской заправке негра в белых перчатках и красном комбинезоне с желтой эмблемой в виде ракушки. «Форд» остановился около одной из шести заправочных стоек с «пистолетами» под солидной белой крышей. Чуть поодаль была автомойка и несколько боксов для мелкого ремонта. Посетителям предлагали зайти в магазинчик и кафе на несколько миниатюрных столиков, чтобы оплатить услугу и отдохнуть пока их машины обслуживались. Серега Копылов работал здесь дежурным автомехаником, и мог оказать помощь железному коню школьных друзей по минимальной ставке. Да и кофе здесь готовили отличный, не экономя на хорошей воде и зернах. На барной стойке стоял автомат для выпечки плюшек из полуфабрикатов, и сладкий дух свежих хрустящих круассанов соблазнял посетителей после долгих часов, проведенных за рулем. Цены здесь были немаленькие, по причине приобщения к «миру прекрасного», поэтому Пыха заворачивал сюда крайне редко, хотя и проезжал мимо. Поставив одинокий «Форд» на заправку, Виктор зашел в кафе, чтобы оплатить. Внутри было почти пусто. Двое парней сидели за столиком в центе зала у большого экрана, на котором шла трансляция какого-то футбольного матча, а в уголке была картинка с видом автомойки. Очевидно, это их машину приводили в порядок после загородной поездки. — Красавица, — улыбнулся Витек девушке за кофемашиной, — а не заглядывал ли к вам толстенький мужчинка моего возраста в кепке вместо прически? — Да, минут пять, как ушел, — улыбнулась она в ответ. — Не намекал, что вернется? Она лишь пожала плечиками, поправив воротничок фирменной блузки. — Мне полный бак «девяносто пятого» на четвертой колонке и чашку эспрессо. Витек положил две купюры перед кассиром и подождал, когда кофемашина радостно фыркнет, сообщая, что кофе готов. — Вон за тем столиком у окна сидел, — вспомнила девушка, окинув свои владения зорким взглядом. Посетитель с чашечкой в руках медленно прошел к столику, где, судя по словам официантки, недавно сидел похожий на Шмата мужичок в кепке. Глядя на свой «Форд», жадно наполняющий свою ненасытную утробу, Виктор подумал, с чего это вдруг скупердяй так расщедрился, а потом передумал. Почему не позвонил сам, ведь вычислил его положение по SIM-ке в «Форде». Отговорка о разряженном аккумуляторе в сотовом на Королева не действовала, он знал, что Шмат всегда таскает с собой пару дорогих коммуникаторов. Что-то тут было не так. — Полный бак, — прервала его размышления девушка в фирменном костюмчике «Шелл», поставив блюдечко с чеком и сдачей на столик перед клиентом. — Спасибо, красавица, — мило улыбнулся ей Виктор, — сдачи не нужно. Кофе у вас отличный. Можно мне еще такой же? Он положил поверх принесенного чека еще одну купюру и ключи от своей синей машинки. — Ваш парень может подогнать моего коня сюда на стоянку, чтобы там никому не мешал? Девушка кивнула и удалилась, забрав ключи и деньги, а на Королева вновь навалились воспоминания. Когда, Шмат неожиданно вернулся в Москву из земли обетованной, то его трудно было узнать. Просто лысый колобок в кепке прикатился. Особо с ним никто из троицы фотолюбителей не общался, но Шмат то и дело наведывался сам. Правда, его быстро отшил Серега, возмущенный тем, что Шмат стал постоянно намекать на то, что хорошо бы «старому товарищу» дать скидку на бензин, а Олег едва не подрался с ним за наглые высказывания по истории Руси. Хотя этот хитрец, почуяв, что могут дать в морду, тут же менял тактику, заискивая и раскаиваясь. Разве что он устроил Пыху в хорошую мастерскую современной фототехники с весьма солидной оплатой. Правда, тоже не просто так — он то и дело звонил с просьбой что-то починить, переделать, а то и просто объяснить, как работает. За эти услуги подгонял «личных клиентов», которым нужно было что-то срочно отремонтировать за отдельное вознаграждение. Это были хорошие деньги, а найти работу Королеву было непросто. Резюме с его образованием и опытом выглядело весьма бледно, предлагали только пойти в грузчики или курьеры. Подтвердить или развивать свою уникальную зрительную память до какой-то профессии не получалось. На рынке труда в современной России нужны рядовые исполнители чужих идей, настройщики или ремонтники произведенного где-то за пределами страны. Даже среди, казалось бы, успешных программистов самым популярным являются создание курсов по освоению чужих систем и языков программирования, адаптация чужих пакетов программного обеспечения для управления торговыми предприятиями или базами данных. Банковское ПО в основном адаптируется, Греф для СБ закупает только программные пакеты Майкрософт, а ведь во многих странах госкомпаниям запрещено использовать продукты Майкрософт, потому что Бил Гейтс не открывает коды программ, и что они еще делают помимо заявленных функций достоверно известно только производителю. В магазинах нет отечественных флэшек и мышек, сотовых и планшетов, рабочих станций и серверов. Только мелкосерийная сборка из чужих комплектующих. — Ваша машина, уважаемый, — прервал воспоминания Виктора голос заправщика в желто-красном комбинезоне. Он положил на столик ключи от «Форда» и явно ждал вознаграждения. — Скажи, любезный, — рядом с ключами легла купюра, — не припомнишь, заправлялся ли в течение часа мужичок моего возраста лысый, но в кепке? — Заправлялся, — недовольно буркнул парень, глядя на деньги. — Он был один в машине? — рядом легла еще купюра. — Один. Вот тут сидел. Ждал. Позвонил и убежал. — Быстро? — Быстро. — Спасибо, любезный. Заправщик быстро спрятал деньги в карман комбинезона и удалился. Витек мельком глянул по направлению спины только что стоявшего у столика служащего и улыбнулся. Тот прекрасно знал, где в зале расположены камеры видеонаблюдения, и прикрывал собой от них взятые с клиента деньги. Так мог поступить и Шмат, чьи уловки Пыха запоминал с первого раза. Левая рука гостя, скрытая от камер, едва заметным движением скользнула под столик, и тут же пальцы коснулись постороннего предмета на гладкой поверхности. Это была привычка Шмата, приклеивать жевательную резинку на подоконник в школе. Он всегда садился у окна и все уроки жевал со скучающим пренебрежительным видом. В начале девяностых американская жевательная резинка была самым доступным символом свободы у подростков. Стараясь как можно спокойнее допить кофе и выйти на стоянку машин, Пыха сдерживал себя, чтобы не кинуться разглядывать предмет, приклеенный снизу к столешнице. Он придавил еще не засохшую жевательную резинку к ладони и придерживал мизинцем. Уверенности, что это было именно то послание Шмата, ради которого хитрец затеял всю странную комбинацию, было невелико. Жвачку мог приклеить к столу кто угодно. Но интуиции твердила, что догадка верна, и от этого сердце часто застучало, как у птицы, попавшей в чью-то ладонь. Время растягивалось для Витьки, как в школьные годы, когда он торопил звонок в коридоре, чтобы миновать вызов к доске. В такие мгновения Пыха видел плавные движения окружающих, словно в замедленном кино. Причем и сам словно протискивался в тягучем, клейком воздухе, который прилипал к рукам и ногам, удерживая насильно в тянувшейся, как жевательная резинка секунде. Наконец, двигатель «Форда» спокойно заурчал, включился кондиционер, но по спине прокатилась капелька пота. Летняя рубашка с коротким рукавом прилипла к спине, но Королев выдержал минуту, чтобы не сорваться с места. А так хотелось вдавить педаль «газа» в пол, и рвануть с места, чтобы жалобно взвизгнули шины. Выскочить на шоссе и посмотреть, наконец, ради чего все это «шпионское» действо разыграл с ним Шмат. Через пару минут «Форд» остановился на стоянке супермаркета, и в своей открытой ладони Пыха увидел миниатюрную карту памяти micro SD на 128 гигабайт. Жевательная резинка была предусмотрительно приклеена на пластик корпуса и не касалась золоченых контактов. Стало понятно, что Шмат все продумал, хотя и явно спешил куда-то. Впрочем, возможно, что и бежал от кого-то. Похоже, хитрец вляпался в серьезную историю, и решил какой-то козырь в рискованной игре доверить Королеву. Доверить не банковской ячейке, ни умнице Олегу, ни Серому, чьи кулаки не раз выручали всех из их школы. Впрочем, с первых дней возвращения Шмата в Москву они с Олегом почти не общались из-за постоянных споров, готовых перерасти в мордобой. Корень, как прозвали Олега Корнеева еще в детстве, стал замкнут после гибели Ольги и ударился в ведическое язычество. Во всех бедах современной России он винил пришлых — немцев, иудеев, поляков, прибалтов и хохлов. Да и с Серым Шмат успел поступить по-хамски. Пару лет назад он заявился к нему домой и выпросил на вечер камеру, утверждая, что своя не работает, а у него съемка свадьбы. Добрая душа не устояла. Оказалось, что Серега забыл вытащить свою флэшку из фотоаппарата, а на ней был удачный кадр — тень мужчины с букетом, ожидающего встречи. Снимок случайный, но очень удачный. Когда кадр под названием «Ожидание встречи» за подписью Бронштейна появился на престижном фото-сайте 500px.com, а соответствующий файл исчез с флэшки Серого, Шмат прятался на съемных квартирах, пока гнев праведный не утих. Интересно, какие слова Бронштейн младший нашел, чтобы уговорить Серого передать послание ему, Витьке, было непонятно и интересно, но еще любопытнее было узнать цель этой многоходовки. Шмат ничего просто так не делал. Глава III Было далеко за полночь, но Пыха не прекращал свои попытки разобраться в видеозаписях, попавших ему в руки на карте памяти Шмата. Тут были фрагменты какой-то свадьбы, застолья, корпоративной рыбалки на ухоженном пруду подмосковного клуба, соревнования на бильярде, ночные съемки какого-то загородного особняка с квадрокоптера. Виктор знал, что младший Бронштейн подрабатывает свадебным фотографом и увлекается ставшими модными съемками с дрона. Как-то он приносил покалеченные модели этих маленьких четырехмоторных вертолетов в мастерскую, чтобы Пыха их реанимировал. В основном это были дорогие профессиональные модели DJI Matrice стоимостью полмиллиона рублей и более, с хорошим набором оптики и большим запасом времени полета. На борту была мощная операционная система, а камеры разных подвесок Zenmuse имели 12, а то и 20 мегапиксельные камера, с 20-кратным увеличением. Было чему позавидовать. У Шмата эти дорогущие игрушки падали и разбивались так, что порой и карту памяти приводили в негодность, хотя имели датчики препятствий, позволяющие дрону самостоятельно избегать столкновения с ними. Пыха стал подозревать, что в крушении таких дорогих аппаратов основной причиной не могла быть небрежность или неопытность оператора. Многое говорило о том, что их сбивали. Это могло означать только одно — Шмат затрагивал интересы влиятельных персон, чья служба безопасности имела средства борьбы с новым видом шпионажа. Это подозрение все более крепло в сознании у Королева по мере просмотра видео, хранимых на попавшей сегодня в его руки карте памяти. Удивило еще то, что качество файлов было разным. Для формата 4К с 60 кадрами в секунду у плеера понадобится порт на гигабит в секунду. Такие были далеко не у всех видеопроигрывателей. Обычно их приобретали те, у кого на большом телевизоре картинку более низкого качества смотреть тошно. Ну, Пыха был фанатом, жил один, потому мог себе позволить, а простые смертные в ту сторону и не смотрели. Стало быть, клиентами свадебного фотографа были люди состоятельные, коль он снимал для них в таком качестве. Поначалу Королев подумал, что карточку на 120 Гигабайт он быстро просмотрит в таком формате, но оказалось, что большинство файлов было записано с более скромным разрешением. Это была сборка не для клиента, а по какой-то тематике. Тут были фрагменты и с разными людьми, и разной погоды, и снятые с большого расстояния с таким увеличением, что колебания дрона в воздухе были весьма ощутимы. Пыха давно заметил особенности своей зрительной памяти. Однажды увиденное им, не только надежно хранилось в каких-то бескрайних уголках мозга, но и моментально сравнивалось со всем новым. Причем в таких деталях, что порой приходилось усилием воли заставлять себя не думать о том. Школьные приятели, услышав как-то его комментарии о сложной задаче, решаемой математиком у доски, сначала сочли это случайным совпадением, но, проверив, убеждались в достоверности сказанного Королевым. Ему пророчили большое будущее ученого или классного специалиста, но Витька только смущенно отмахивался. Что мне делать в вашем университете? В девяностые все разваливалось в стране, а уж о школе думали в последнюю очередь. Все предметы для фотографа были неинтересны и среднюю школу он закончил на тройки, о большем и не помышлял. Пыха был влюблен в фотографию. Он принимал этот безмолвный мир изображений всем сердцем, и миллионы кадров не просто хранились в его бескрайней памяти, но и были постоянно востребованы. Наяву проявлялись по ночам в цветных снах и заполняли жизнь парня не только красивыми видениями, но и методикой их создания. Королев научился вычислять в какое время и при каких условиях делался тот или иной кадр, почему тот таким получился. Он стал понимать как автор подбирался к тому финальному моменту, чтобы нажать спуск. Об этом даже не подозревали богатые обладатели дорогих фотокамер, искавшие только кнопку с названием «шедевр», и не знавшие, как такой кадр можно придумать и выстроить, дождаться ситуации, времени суток или угадать освещение, а уж потом нажать кнопку можно было и на дешевой советской «Смене». Королев едва не с обидой просматривал высококачественные записи на карте памяти, сделанные абы как. Еще школьником Пыха смог сам купить дешевую камеру «Орион-ЕЕ» с несъемным объективом «Триплет 69-3 4/40», который был сделан по технологии просветленной оптики. Абревиатура ЕЕ означала автоматическое управление диафрагмой при установленной выдержке. Собирали эту модель тогда еще в «нашей Белорусии» и в магазинах она стоила 47 рублей. Пыха купил ее вдвое дешевле у мужика на улице, очевидно, продававшего все, что имел, лишь бы потом приобрести еду. Такое было время… Витькины родители тоже крутилась, как могли, но своя камера для слайдов давно была желанна, и школьник не взял из бюджета семьи ни копейки. Причем он не ходил на курсы или семинары, а сам научился проявлять слайды и гордился тем, что одним набором химикатов проявлял не гарантированные пять пленок, а 17–18 штук. Нужно было только набраться опыта с балансом времени и температуры растворов, чтобы вовремя завершать процесс проявки или отбеливания. Для него это занятие стоило немалых денег, но охота пуще неволи. Пыха машинально остановил просмотр, еще не понимая причины. Всмотревшись в застывший на экране кадр видеозаписи, он понял причину. Мужчина на заднем плане какого-то застолья был знаком. Высокий, средних лет, с ухоженным лицом и прической слегка тронутой сединою, он производил приятное впечатление. Какие-то благородные черты угадывались в этом лице даже когда он не позировал, а на случайно выхваченном из потока кадре. Обычно, снимая репортажах, фотографы делают серию снимков, чтобы потом выбрать удачный. Лицо человека очень динамично, и любого можно представить в самом разном свете — от комичного, до умного. Неизвестный на застывшем кадре выделялся из общей массы каким-то спокойствием и уверенностью. И это было не напускной солидностью, что часто у неумного человека выглядит комично. Это было естественное состояние. Витька на мгновение задумался и у него промелькнуло прозвище для незнакомца — капитан. Следом из памяти всплыла фотокарточка дореволюционного периода в России, на которой был изображен тот же капитан, но гораздо моложе. Судя по схожим чертам участников на старом кадре, молодой капитан находился в семейном кругу. Он стоял чуть с краю, облокотившись о кресло. В центре кадра двое молодых людей его возраста, левее женщина старше, скорее мать, а еще ниже трое пацанов лет пяти-семи. Капитан был в черном военном кителе с золотыми погонами, на вид около двадцати, темные слегка волнистые волосы с пробором посредине. Приятное открытое лицо, прямой нос, чуть насмешливый взгляд. Пыха помнил, что автором старого снимка был один из первых русских фотографов Сергей Левицкий. Отпечаток на плотном картоне с тисненой подписью справа внизу — «Фотосалон «Светопись» и дата — 1867 год. Витька помнил знаменитую серию портретов этого русского первопроходца в фотографии, на которой были изображены известные в то время политики, писатели и художники. После успешного дебюта Левицкого с серией горных пейзажей Кавказа на Парижской фотовыставке, отмеченной золотой медалью, Сергей Львович был удостоен чести стать личным фотографом императорской семьи. В разных коллекциях и фондах сохранилось немало отличных фотокарточек Александра II, цесаревичей, тетушек и прочих кузин. Теперь эти отпечатки чаще появляются на аукционах, чем на фотовыставках. Пыха всегда отмечал удивительную одухотворенность лиц на старинных фото. Причем это были не обязательно императоры или царедворцы. Семейные карточки представителей среднего класса просто поражали своими образами. Теперь таких и не встретить. Тут в памяти Королева вспыхнуло еще одно изображение человека очень похожего на капитана с видеозаписи. В этот раз на балу в каком-то роскошном дворце. Возможно, это был карнавал. Все персонажи в ярких одеждах от колдуна до Красной Шапочки. Витек запомнил этот кадр с выставки, посвященной 400-летнему юбилею Дома Романовых. Лицо незнакомца трудно не узнать. Высокий, статный, с военной выправкой, все тот же спокойный чуть насмешливый взгляд, да и туника римского сенатора с красной полосой на широких плечах была очень кстати. Складывалось впечатление, что сей господин был рожден повелевать, да и воспитывался таковым с детства. Пыха заставил себя сосредоточится на просмотре видео, иначе он так и не покинул бы своих ярких воспоминаний, где фотолюбитель мог оставаться бесконечно долго, словно дайвер, погружающийся в неизведанную бездну. В самых потаенных пластах его памяти, как на большой глубине, было мало солнечного света, и все увиденное приобретало совершенно неожиданные черты. Только в отличие от дайвера, Пыха не нуждался в баллонах с воздухом и свободно дышал в том мире полной грудью. Наконец он наткнулся еще на одну интересную запись, сделанную Шматом. Это была ночная съемка где-то загородом. С высоты в несколько десятков метров. На берегу речушки стоял большой двухэтажный дом с ярко освещенными окнами и лужайкой вокруг, с извилистыми тропинками, подсвеченными спрятанными в траве фонариками. Они вели к беседке, колодцу и мостику, выдававшемуся метров на пять в спокойную речку, чья темная вода, как зеркало, отражала огни дома. Очевидно дрон, с которого велась съемка, покружил над домом и стал медленно опускаться, останавливаясь на расстоянии метров тридцати от окон. Они были высокие и узкие с подоконниками на европейский манер, такие чтобы в хорошую погоду на них выставлять комнатные горшки с цветами. Было заметно, что оператор, управляющий коптером кого-то искал. Когда в одном из окон появился силуэт высокого мужчины, летательный аппарат завис и приблизил изображение. Этого наблюдателю показалось мало и, повинуясь чей-то воле, дрон стал сам подлетать к окну. Наконец, мужчина в комнате на втором этаже чуть отошел от окна, сделав назидательный жест рукой. Очевидно, он с кем-то разговаривал. В тот момент, когда неизвестный повернул лицо так, что его освещенный лампой профиль, стал узнаваем, дрон резко качнулся и освещенное окно исчезло из кадра. В следующие несколько секунд изображение мелькало и раскачивалось, словно от порывов ветра. Удаляясь от дома у речушки, коптер одновременно набирал высоту, но темная полоса лесного массива надвигалась быстрее. Запись обрывалась. Однако кадр, запечатлевший высокого мужчину со знакомым лицом, на секунду освещенным лампой, впечатался в память Королева. Пытаясь осмыслить увиденное, Пыха оторвался от видеоплеера и пошел приготовить кофе. За последние три месяца самоизоляции он привык засиживаться далеко за полночь. Да и, судя по освещенным окнам в соседних домах, он был не одинок в таком выборе. Привычный растворимый кофе приятно бодрил, настраивая на размышления. Виктор вспомнил лицо молодого человека в военном мундире с золотыми погонами на семейном фото. Во второй половине девятнадцатого века негативы делали на стеклянных пластинах размером с книгу, а для отпечатков использовали контактный метод, поэтому изображения были отменного качества. Лицо мужчины средних лет на видеозаписи тоже позволяло рассматривать нюансы. Они были похожи. Конечно, разница в возрасте, интерьере, одежде влияли на восприятие образов, но чем больше Пыха сравнивал их в своей памяти, тем больше убеждался в предположении, что это родственники. Жаль, что на тисненом картоне была только одна дата 1867 год, никаких имен. Поскольку Левицкий являлся официальным фотографом императорской семьи, и запечатленные сто пятьдесят лет назад на карточке персонажи явно принадлежали высшему обществу, можно было предположить, что они связаны кровными узами с монархом. Покопавшись в своей памяти, Королев стал анализировать лица остальных шестерых участников группового снимка. Две женщины в пышных белых платьях были разного возраста. Одна скорее приходилась сестрой, а другая матерью статному молодому мужчине в военной форме, названным Витькой капитаном. Все, кроме сидящего между женщинами второго молодого человека на снимке, обладали схожими чертами лица. Трое за небольшим круглым столиком с резными гнутыми ножками, рассматривали солидную открытую книгу или альбом. Все говорило о достатке. Виктор мысленно вгляделся в сидящего между женщинами чужака, тот едва сдерживал улыбку, вызванную радостным состоянием, охватившим его в чужой семье. Трудно было не заметить, что оба молодых человека в кадре носили одинаковые погоны и прически с проборами, разделяющие прилизанные волосы ровно посредине. Многое говорило о совместной службе, но судя по возрасту, скорее — учебе в каком-нибудь престижном военном заведении. Девушка справа от сидевшего за небольшим столиком молодого военного, как-то торжественно держала его под руку, а на коленях у нее был роскошный букет роз. Уж не жених ли это?! Похоже… Семейное фото в день помолвки… Только вот главы семейства нет рядом, что странно. Впрочем, это мог быть ключик к разгадке. Королев понял, что любопытство не даст ему заснуть. Глава IV Назойливая мелодия знакомого звонка сотового телефона медленно, но неумолимо выдергивала Королева из глубокого сна. — Пыха, привет, — голос Олега был взволнован. — Привет… — Захвати книгу, — коротко добавил Корнеев и оборвал едва начавшийся разговор. Протирая глаза и позевывая, Витька сел в кровати, пытаясь сообразить, что происходит. Ему никуда не нужно торопиться, третий месяц в стране тянется странный выходной. В сознании боролись две мысли. Что там могло стрястись у Олега в такую рань? Хотя, да, время к обеду. Тут до него дошло, что позабытая фраза о книге была родом из девяностых. Условным сигналом трех школьных друзей. Она означала, что нужно срочно встретиться, причем, у того, кто кинул клич. Если фразу передавали через родителей, она звучала вполне мирно, но для «ко-ко-ко» это была команда боцмана на паруснике — свистать всех наверх. Странное предчувствие заставило Пыху мигом сбросить остатки сна. Звонить и расспрашивать времени не было. Нужно торопиться к Олегу. Просто так о книге не вспоминали. Различные предположения вспыхивали и гасли в сознании, пока Королев, не задумываясь, выполнял привычные действия, сократив их до минимума. Промелькнули воспоминания о школе, лица одноклассников и сверстников их двора, словно в калейдоскопе, беспорядочно сменяли друг друга пока не остановились на младшем Бронштейне. Интуиция фотографа никогда не подводила. — Заходи, — словно продолжая едва начавшийся телефонный разговор, произнес Олег. — Полуночничаешь? — Заметно? — Пойдем на кухню, — вместо ответа буркнул хозяин, — кофейку выпьем. В квартире было чисто и прибрано. Олег во всем любил порядок. Оставшись один, он не опустился, не запил, но углубился в «изучение корней», как заметил однажды Серега Копылов. Фамилия Корнеев просто формировала его характер. — Серого вызвали к следователю, — в свойственной ему манере не ходить вокруг да около, произнес Олег, разливая кипяток по чашкам с растворимым кофе. Витька сдержал едва не вырвавшиеся вопросы, зная по опыту, что Корень, как часто звали хозяина в школе, на них не обратит внимания. — Светка звонила. Они на даче живут весь этот карантин, а сегодня утром заявился какой-то следователь. Выспрашивал о Михаиле Бронштейне, общих делах и прочем. Потом вместе с Серегой уехали. Следом за ним заявился частный сыщик. Задавал те же вопросы. — Серый мне вчера звонил… — не выдержал Королев. — Не пыхти, — отодвинул от себя чашку Корень, — по порядку. Он слушал, молча, наклонив голову, и рассматривая что-то на столе. Не торопил и не задавал вопросов, давая собеседнику высказаться. Потом неожиданно рубанул. — Вчера вечером на проселочной дороге Одинцовского района сгорела машина. Дачники слышали то ли хлопок, то ли взрыв, наткнулись на сгоревший остов машины. Вызвали ментов. Те определили по серийным номерам владельца, подняли список звонков… — Шмат? — отчего-то не удивился своему предположению Витька. — А Серый-то причем? — Все это произошло в пяти километрах отдачи его тещи. И гражданин Копылов не смог подтвердить свое алиби на период предполагаемого убийства. — Дурь какая-то… — Не пыхти. Лучше расскажи о своих подозрениях. Вижу, что есть. Витька еще в школе удивлялся, как Олег мог подчинять свои эмоции при решении задач у доски. Словно робот из фантастических видеофильмов, наводнивших страну в девяностые, Корень не поддавался на смешки или ошибочные подсказки одноклассников. Всегда четко шел к цели и побеждал. И в «Бауманку» сам поступил, хотя родители уговаривали идти в МГУ. Смог бы, но не захотел. Так и сейчас, несмотря на явную угрозу для Серого и его семьи, Корнеев был удивительно собран и хладнокровен. — Карту памяти привез? — сухо спросил он, опуская комментарии Королева. — Там формат записи не для твоего ноутбука. — «Мерседес» нужен? — с горькой усмешкой заметил Корень, понимая свою ущербность в финансовых вопросах. — Я в интернете эту фотку Левицкого быстро найду, — кинулся на помощь гость, — или давай ко мне съездим. Все сам увидишь. — Ну, все записи мне смотреть не хочется, — хозяин вскочил за ноутбуком, — это ты у нас библиотекарь, любую фотку запоминаешь, а мне показать нужно… Минут через десять Олег внимательно рассматривал найденную на сайте Императорского Дома Романовых копию фотокарточки с датой 1867 год. Чуть склонив голову набок, улыбнулся и покачал головой, словно встретил старого знакомого, изменившегося со временем, но все равно узнаваемого. — Великий князь Николай Констан-тинович. Старший сын экстравагантного брата императора Александра II по имени Константин. Царская семья признавала только ранние изображения и упоминания Николая Константиновича. Красавец и умница, ростом удался в своего деда Николая I — больше двух метров. Да и назван был в его честь. Получил прекрасное домашнее образование и воспитывался, как будущий генерал. Многие пророчили этому баловню судьбы императорскую корону. И какой бы в таком случае могла стать Россия, остается только гадать… — И при чем тут Шмат? — Хм. Кто только ни терся у русского престола. Огромная страна, нетронутые богатства, перспектива… Немцы, шведы, поляки, англичане… Куда ж без иудеев… — Погоди, и куда же этот красавец сгинул? — удивился Пыха. — Я долго копался в интернете, фоток с таким лицом почти нет, а на тех, что попадались, он действительно не старше двадцати. — Интриги, друг мой, интриги, — грустно вздохнул Олег. — До семнадцати лет жизнь князя Николая Константиновича ничем особо не отличалась от других Романовых. Отличное домашнее образование, воспитателем был генерал-адъютант по фамилии Философов. Алексей Илларионович из бедных дворян, отличился в действующей армии, награжден орденами за личную храбрость при обороне Кронштадта. Был строг даже с великими князьями. Сошелся во взглядах с отцом Николая Константиновича, когда тот пожертвовал 200 000 рублей из личных сбережений на строительство бронированных канонерок вместо парусников для обороны Питера с моря. — Корень, ну откуда ты это знаешь? — Если будет желание покопаться в библиотеках, найдешь это в личных письмах, служебных сообщениях, отчетах… Я говорю о Крымской войне. В период обороны Севастополя у России был только парусный флот. Английские паровые крейсеры беспрепятственно вошли в Финский залив и несколько раз бомбардировали неукрепленные города побережья. Когда сунулись к Кронштадту, им дали по зубам. Тогда и отличился Алексей Философов. В августе 1855 была бомбардировка Свеаборга, а в сентябре короновался Александр II сразу после смерти отца — Николая I. А мы говорим о Николае Константиновиче, которому тогда исполнилось пять лет. Он рос в тревожное для России время и был достойно воспитан для служения Родине. — Слушай, — не унимался Королев, — значит на фото, сделанном в 1867 году ему только семнадцать? — Да, и судя по погонам, он еще в пажеском корпусе. Думаю, что за столиком между сестрой Ольгой и матерью Александрой Иосифовной сидит его однокурсник, будущий король Греции Георг I. Он венчался с сестрой нашего героя — великой княжной Ольгой Константиновной. Именно осенью 1867 года. Впрочем, это мое предположение, тут особо не копал. — Ну, ты даешь! — Сегодня образование таково, что престижнее помнить колебания курса валют за последние десять лет или забитые голы какого-нибудь нападающего во всех матчах… Впрочем, и для меня история только увлечение. — Дык, я фотограф, — дружелюбно улыбнулся Пыха. — Так что там с этим внуком Николая I? — Когда ему исполнилось восемнадцать и статный красавец стал волен принимать самостоятельные решения, Николай Константинович сдал вступительные экзамены в Академию Генерального штаба на общих основаниях, а закончил с серебряной медалью в числе лучших. Многие пишут, что это был первый великий князь Романов с высшим образованием. Вполне достойно уважения. — И что потом? — В 21 год Николай Константинович уже командует эскадроном лейб-гвардии Конного полка столицы. Парады, смотры, балы. Вхож в лучшие дома Санкт-Петербурга и может составить великолепную партию для многих красавиц… — Что помешало? — Витька уловил намек в интонации рассказчика. — Действующему императору Александру II пятьдесят три года. У него имидж реформатора и освободителя, только денег в казне нет. Крымская война 1853–1855 годов разорила страну. Странная продажа Аляски, кстати поддержанная отцом нашего героя в 1867 году, популярности не прибавила. Задуманные реформы внутри страны приводят к обострению конфликтов. Плюс польский вопрос, породивший после раздела Речи Посполитой еврейский вопрос, поскольку к России отошли земли, где проживала пятимиллионная еврейская община. — Не понял связи. — Отец нашего героя был одно время наместником в царстве Польском и проводил там реформы по указанию своего брата — императора Александра II. Очевидно, преуспел, поскольку на него было совершено покушение. Какой-то портной… Ярошинский, если не ошибаюсь, стрелял в упор. Врачи наместника спасли, но иудеи запомнили. — Было продолжение этой истории? Олег лишь грустно улыбнулся и продолжил. — За поражением России в Крымской войне последовало заключение Парижского мира между Антантой и Россией. Англия добилась запрета для России иметь военный флот и крепости на Черном море, да и вообще стремилась не допустить возрождения нашей страны, добить ее и поделить на куски. А тут еще русские затевают присоединение земель на своих восточных границах. Англия ищет недовольных в России, чтобы через них влиять на политику правительства. У многих еще свежи воспоминания об убийстве императора Павла I собственными гвардейцами и царедворцами, причем с участием родного сына Александра. — Но Павел был самодуром, — осмеливается вставить свое замечание Королев. — Это точка зрения навязана нам, как и норманнская теория создания русской государственности, как и появление христианства, как и «возникновение» письменности… Павла I удавили в собственной спальне за то, что он договорился с Наполеоном о совместном походе русских казаков и французской конницы в Индию. Англичане считали ее своей вотчиной и пошли на цареубийство. Будет интересно, почитай об этом. Ну, или о том, что Рюрик был призван на воинскую службу, как наемник, а не царь. Его ведь в Новгород не пустили, только разрешили построить себе неподалеку Городище. Олег глотнул остывший кофе. — Павел для многих в столице был опасен своими идеями. Представь, император встает в шесть утра и ездит по столичным министерствам проверять, когда приходят на государственную службу чиновники, запрещает длительные отпуска в армии, пресекает казнокрадство, для укрепления рубля собирает все серебро в Зимнем дворце и чеканит из него монеты. Ну, занимался «шагистикой» в армии, так и сейчас ее практикуют. Это профессиональная слаженность, чувство локтя расчетов не только на земле, но и, как это ни странно, в небе, на воде и под водой. Мы потому и гордимся своими парадами на 9 мая, а враги боятся. Они еще китайские парады не видели… Пыха молча слушал своего школьного друга, открывавшего совершенно неизвестные страницы истории его страны. — Извини, я о своем, о девичьем, — улыбнулся Олег и продолжил. — Примерно в то же время, когда была сделана фотография в семейном кругу, борьба за власть наметилась и в России. Константиновичи против Александровичей. Одни были готовы выдвинуть преемником императора — известного тебе Николая Константиновича, другие — Александра Александровича. Они были двоюродными братьями, только Александр чуть старше. Но. Совершенно разные характеры. Разное образование. Разные интересы. Александр это — грузный увалень, прозванный в семье «Сашка медведь». Собственно, в преемники Александра II готовили не Александра Александровича, а его старшего брата — Николая Александровича, но он вдруг умер в Ницце. Александровичи срочно начали готовить на замену «Сашку косолапого». И тут у них появляются сторонники… Королев вопросительно приподнял брови. — В России действует закон об ущемлении в правах иудеев — черта оседлости, прием на государственную службу и получение высшего образования для них существенно затруднены… И тут на горизонте появляется статный двухметровый красавец, самостоятельно получивший блестящее военное образование, в чине полковника командует эскадроном, достойный продолжатель дела отца, которого хотели убить несколько лет назад в Польше за проводимую политику. Хотя устранять его физически вроде бы рановато, а вот неожиданная встреча вполне подойдет. — Женщина? — Ну, конечно! Молодой офицер встречает на балу очаровательную красотку. Некая Фанни Лир из Парижу. На самом деле разведенная американка из Филадельфии Гетти Блэкфорд, незадолго до этого открывшая салун во французской столице. А еще точнее это — Гетти Эйли, сбежавшая из семьи священника и обвенчавшаяся без согласия родителей. Амбициозная содержанка из Парижа, перебралась в Россию в поисках лучшей доли. Хозяин решил сделать паузу, понимая, что разговор затянулся, и направился на кухню. — В те времена для молодых отпрысков императорской семьи считалось нормой иметь любовниц из актрис или балерин. Примеров немало. Главное было уберечь наследников от необдуманных поступков или, упаси Боже, морганатических браков. Шалости, интрижки с певичками, циркачками даже поощрялись. Однако, между Николенькой и Фанни вспыхивает страстный роман. В интернете можешь найти перевод мемуаров госпожи Лир о тех событиях, опубликованный ею в Париже. Интересно, что по указанию нашего императора первый тираж был почти полностью скуплен русской разведкой в Европе и уничтожен, но потом появились и другие. Корень насыпал по две ложки сахара и растворимого кофе в чашки себе и благодарному собеседнику. — Надо сказать, что папенька Николая Константиновича, младший брат действующего императора Александра II, был еще тот шалун. У великого князя пятеро детей в законном браке, а он закрутил интрижку с другой дамой. Та родила ему еще четверых ребятишек. Злые языки поговаривали, что он ее даже в своем великокняжеском дворце поселил. С детьми. Ну, тут я не берусь что-либо утверждать. Богатые тоже плачут. — Значит, американка была кем-то подослана? — предположил Пыха. — Документов таких никто не предоставит, но как-то все очень вовремя, и в нужном направлении. Романовы взволновались серьезным увлечением Николая Константиновича заезжей содержанкой и решили отправить полковника на войну, дабы дурь из неугомонной головы выбить. Благо тогда началась компания по присоединению части Хивинского ханства к России. Это область на территории современного Узбекистана тогда называлась Туркестан. Было где применить знания военной науки, полученной в Академии Генерального штаба. — Поэтому и пропали все упоминания об этом претенденте на Российский престол? — Нет. Николай Константинович в конце 1873 года вернулся в Санкт-Петербург героем. Проявил личную храбрость в тяжелых боях, где полегло немало его подчиненных, но у внука Николая I ни царапины. Правда, наградили не Георгиевским крестом, а только орденом Святого Владимира 3-й степени и медалью «За Хивинский поход». Причем лишь потому, что часто писал Фанни письма с войны и плевал на все советы доброжелателей. По возвращении в Питер их связь возобновилась с новой страстью. Они даже отправились путешествовать в Италию. Фанни часто упоминала в мемуарах о его дорогих подарках и приобретениях картин известных мастеров. — Орел… — мечтательно протянул Пыха. — Блистательный боевой офицер, внук ушедшего императора и племянник действующего, живет в Мраморном дворце неподалеку от Зимнего, кутил на балах и мужских пирушках. Он в состоянии делать подарки любимой женщине. Но… — Ну, не томи, Корень! — Случилось странное происшествие. — В апреле следующего 1874 года мать Николеньки заявила о пропаже трех бриллиантов. Вызвали полицию. Началось следствие… Сыщики отыскали пропавшие камни в столичном ломбарде. Некий поручик Варнаховский признался, что сдал их туда по поручению Великого князя Николая Константиновича, который якобы выковырял их саблей из оклада иконы маменьки. Да не простой, а той, которой покойный император Николай I благословил брак его родителей… — Что за бред! — возмутился Королев. — Я тоже так думаю, но эта байка уже более века черной меткой прилипла к судьбе блистательного полковника. Сомневаюсь, что великий князь, не найдя денег на подарок Фанни, осквернил святыню матери и своей семьи. Нет, он человек чести. Однако, это вранье повторяют из года в год такие источники, как Википедия. — Кто же ее сочинил? — Те, кто переписывал историю нашей страны. Те, кто был осведомлен, о том, что члены императорской семьи не ходили по магазинам с кошельком. Они расплачивались за покупки расписками, которые потом обналичивал финансовый отдел, занимавшийся делами семьи Романовых. В конце концов, у каждого из августейших особ был счет в банке и каждый получал из казны ежемесячно крупную сумму на содержание. По закону. Помимо того, они владели дворцами и удельными поместьями, с которых получали доход. Допускаю, что можно было проиграться в карты или прокутить значительную сумму. Но. Ковырять саблей икону, которая всегда на видном месте, и маменька каждый день молится перед ней… Изуродовать семейную реликвию… Надо быть уродом, а не вести за собой в бой эскадрон, зная, что половина не вернется. — Мать поверила, что ее старший сын на такое способен? — Пыха откинулся назад, словно от мощного удара. — Бред какой-то! Я вырос в простой семье и не говорил с родителями на вы, но чтоб такое… — Ты не знаком с психологическими методами воздействия на человека. Тора хранит немало секретов управления личностью и толпой. За тысячелетия эти знания было собраны и сформированы в мистическую науку… Шокирующая новость моментально воспринимается и запоминается. Причем, выбить ее из памяти невозможно. Даже если человек до конца не верит в нее, он живет с ней всю жизнь… Многие бездумно повторяют. Немало таких, что считает, что возвысится над жертвой, если расскажет кому-то шокирующую сенсацию. Да еще сам добавит подробностей… Это один из секретов нашей психологии. Ну, а кто выбирает эту профессию ты, наверное, в курсе. — Полковник не защищался? — Была очная ставка Никлая Константиновича и его адъютанта, утверждавшего, что камни ему передал великий князь. Присутствовали император Александра II, отец обвиняемого и начальник Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии граф Шувалов. — О как! — удивленно воскликнул Пыха. — Скандал был немаленький. Император поручил Петру Андреевичу лично провести следствие. По воспоминаниям Константина Николаевича, отца обвиняемого, Николай не раскаялся, как его только ни упрашивали. Не плакал и не молил о прощении. Был сдержан и спокоен. Поклялся на Библии, что не совершал этого. — Замяли? — Нет! Хотя другим Романовым все тихо прощали и не предавали огласке. Двор шушукался, конечно, однако семья императора была выше закона. А тут никто не заступился. Великого князя Николая Константиновича объявили сумасшедшим. Вычеркнули из гвардейских и полковых списков, выпускников академии, лишили звания полковника и наград, запретили носить военную форму и упоминать в императорских хрониках. — Жестко… — Еще и выслали из столицы под надзор полиции. — Что ж так сурово-то? — не отставал Пыха. — У меня рассеялись последние сомнения об истиной причине выбранного наказания, когда прочел одну фразу в письме Александра II лично Шувалову… Близко к тексту звучит так: пресекать любую возможность морганатического брака. — Убрал конкурента на корону? — Как только встанешь на эту точку зрения, все вопросы отпадают. Жесткая прямолинейная логика. Не знаю, кто придумал, но реализовать это мог только один человек в империи. Кстати, в том же 1874 году Шувалов получил отставку с поста руководителя всех жандармов и был направлен послом в Лондон, что существенно ниже в статусе. — Но у Константиновичей было еще трое сыновей. — Одного из них ты, может, и помнишь, — грустно усмехнулся Олег. — Великий князь Константин Константинович Романов, младший брат нашего героя, стал поэтом и публиковал свои вирши под псевдонимом К.Р. На склоне лет ему был пожалован чин генерала от инфантерии. Он никому не мешал в отличие от высокого статного красавца, самостоятельно получившего высшее образование, боевого офицера, который увлекал за собой эскадрон в самое пекло сражения, имевшего свое мнение о многом и смело его высказывавшего, умный, независимый, дерзкий. — И что с ним стало? — О, это совсем другая история, о которой тоже быстро забыли, потому что вскоре Россия вступила в войну с Османской империей на Балканах. Глава V — Пацаны! — Серый радостно сгреб в охапку друзей, стоящих у порога загородной дачи. — Как же я рад вас видеть! — Лучше ослабить удушающий захват, — в шутку прошептал Корень, — а то смотреть будет не на что. — Ты его можешь держать, а меня отпусти, — подыграл Пыха. — Я носитель ценной информации. Хозяин приподнял обоих за плечи и, смеясь, внес в дом. — Сережа, — всплеснула руками миниатюрная женщина, вытирая руки о передник, — отпусти мальчиков. Сломаешь что-нибудь. Здоровяк беспрекословно подчинился, виновато глядя в пол как провинившийся школьник, но не переставал широко улыбаться. Не зная куда девать руки, запустил здоровенную пятерню в свою густую шевелюру соломенного цвета. — О, спасибо, драгоценная принцесса Фиона, — пропищал тоненьким голоском Пыха. — Ты вырвала из рук беспощадного Шрека одного из величайших… Он не успел закончить пышную фразу, которую продолжил Корень: — Болтуна на свете… Дальнейшее утонуло в дружном хохоте, на который из соседней комнаты выскочила пара коренастых мальчишек лет восьми — десяти. Очевидно, они уже привыкли к таким сценам и с визгом запрыгнули на Королева, повиснув с двух сторон. Через минуту внешне неунывающий «дядя Витя» взмолился о пощаде. — Выкуп, — пропищал он, — предлагаю выкуп! — Выкуп! — подхватили оба наследника Шрека и Фионы. Родители не успели возразить, как оба вымогателя получили по шоколадному батончику с орехами и пулей вылетели на улицу. Не зря синий «Форд» по дороге на дачу остановился у придорожного магазинчика. Тем временем Олег подошел к Светлане и что-то шепнул ей на ушко. Та отстранилась, удивленно глядя на гостя, но тут же кивнула и последовала за сыновьями. Корнеев скинул с плеча рюкзачок и приложил палец к своим тонким губам, серьезно глянув на хозяина. Тот понял намек и молча указал на диван, а сам с любопытством стал поглядывать на гостя. Олег аккуратно вытащил из рюкзака небольшое устройство и подключил к нему складную антенну. Затем надел наушники и стал медленно продвигаться по комнате, словно щупом обводя антенной стены и мебель. Виктор и Сергей следовали за ним отчего-то заложив руки за спину. Так прошло минут десять. — Две закладки, — Корень снял наушники. — Посмотрю на эти жучки дома, тогда скажу что-нибудь путное. Пока они у меня в карантине. — Как и мы все, — неожиданно зло проговорил Копылов. — Надеюсь, ты понял, зачем к тебе приезжал следователь? — Олег серьезно глянул на хозяина. — Обычно они вызывают на беседу в свой кабинет. — Светка сказала, что потом еще какой-то хмырь заявился, — растерянно добавил Сергей. — Частный детектив, представляющий интересы семьи погибшего Михаила. — Очевидно, они проверили у провайдера список последних звонков Шмата, — предположил Олег, — так на тебя и вышли. — Да он вчера несколько раз названивал, — здоровенная ладонь хозяина сжалась в кулак. — У меня-то выходной, а тут погода грибная… — И что следователь? — бесцеремонно оборвал его Корень. — Ничего конкретного. Только он все расспрашивал, что я делал между 19.00 и 20.00. А я вечером сбегал в соседний лесок. Соседи говорят, лисички пошли, вот я и наладился с корзинкой. Детвору не брал, а то придется их искать, а не грибы. Но не повезло, пустой вернулся. — Не буду тебя пугать, — тихо добавил Олег, — но теперь не проблема найти троих свидетелей, которые в один голос подтвердят, что видели именно тебя, в нужное время и в нужном месте. Стоит недорого. — И кому я помешал? — искренне недоумевал здоровяк. — Тем, кому нужна карта памяти, которую Шмат хотел спрятать. Звонить Пыхе напрямую он не мог, потому что подозревал или знал о прослушке. Он отвлек любопытных на тебя и спрятал карту памяти так, чтобы Витек ее нашел. — Меня так просто просчитать? — удивился Королев. — Шмат хитрый, — серьезно ответил Олег. — Он знал все особенности и привычки каждого из нас. — А кто мне жучков подбросил? — Если жучки разные, то оба гостя. Это я посмотрю сегодня. Хотя, возможно, что и отпечатки остались. Они же не в перчатках в гости заходили. Тогда будет информация для поиска. — Корень, ты стал заниматься прослушкой? — хозяин набычился, глядя на бывшего одноклассника. — Нет, — спокойно пояснил Корнеев. — У нас был заказ на разработку охраны для метро. Детекторы на взрывчатку, наркотики, радиоактивные изотопы, распознавание лиц. Ну, мы еще турникеты сделали, в которых вертушку нужно рукой поворачивать. Там набор вставок, одну из которых проходящий обязательно коснется, чтобы открыть. Изнутри вставки вертушки заполнены гелием под критическим давлением. Любое прикосновение меняет распределение статического электрического заряда на вставке. Это проявляется в изменении молекулярного слоя на внутренней поверхности при контакте, повторяя рисунок на коже. Лазер за миллисекунду сканирует эту картинку изнутри. Компьютер за секунду проверяет совпадение в базе отпечатков, попавших в розыск. Если нужно, дает сигнал охране. Внешне этот процесс никак не проявляется. — И что теперь они в метро стоят? — недоверчиво улыбнулся Серый. — Нет. Заказчик забраковал вертушки, потому что в метро нужно обеспечить быстрый сквозной проход. Я пробовал хотя бы запатентовать разработку, но мне объяснили, что мы лаборатория секретная и светиться не должны… Правда спустя некоторое время прочел в международном реестре о новом патенте на свою работу, выданную какой-то компании в штатах. Друзья помолчали, признаваясь себе, что разговоры взрослых о переменах, которые все с такой надеждой ждали четверть века назад, так и не наступили в их стране. Обещанное еще раньше их дедам и прадедам в лозунгах, так там и осталось. На их недолгом веку землю и заводы поделила между собой кучка пришлых. Кто был никем, так ни с чем и остался. Пока они молоды, могут что-то заработать на жизнь, а как будут выживать в старости, лучше не думать. — Что-то вы загрустили, мальчики, — в дверях появилась Светлана, прижимая к себе двух сыновей, так похожих на Серого. — Не пора ли нам за стол?! Она была все такой же озорной красавицей с огромными, сияющими добром и светом глазами. Королевой их маленькой страны. Два десятка лет они называют Серого Шреком, а ее — Фионой, пряча за этим свою давнюю привязанность и школьную влюбленность. — Спасибо, Свет, — в один голос ответили гости, — мы поедем. — По рюмочке, — подхватил предложение супруги Серый, — на дорожку… — За рулем, — попытался увильнуть Пыха. — Да оставайтесь, — настаивала хозяйка, — мы с детьми наверху устроимся, вы — здесь. — Я на съемке вчера был, — соврал Витек, — надо материал разгребать. Клиент торопит. — Да и у меня дела, — ушел в глухую оборону Корень. — Тогда в следующий раз чтобы каждый с коньяком приехал, — с напускной серьезностью объявил хозяин. — Иначе на порог не пущу. — Ладно, — хихикнул Пыха, — на крылечке по бутылочке выпьем и постучимся. Попробуй только забыть свое условие. — Болтун, — не смог сдержать улыбку Серый. — Я тогда парочку захвачу, — резко встал Олег, не любивший прощаться. — Одну точно разопьем вместе, а пока мне нужно разобраться на трезвую голову с фактами и подумать, как тебе помочь. Если честно, ситуация не в твою пользу. Времени мало, так что не будем его терять. Потом мы обязательно посидим вместе за столом и вспомним, как учили Пыху завязывать галстук. Все искренне улыбнулись, и на душе стало легче. Они все еще были вместе. Обнявшись, трое молодых мужчин, молча прижались лбами. Серому пришлось чуть наклониться и положить свои сильные руки им на плечи. Это уже стало традицией. По проселочной дороге ехали молча, медленно объезжая кочки и ямки. На шоссе «Форд» побежал веселее, и Олег неожиданно произнес: — Ты подключи свою память на анализ картинок в интернете. Просмотри светскую хронику, скандалы, новости… Нужно твоего капитана отыскать. Скорее всего отсиживается на той даче, но зачем-то он приехал. Возможно, важная встреча или переговоры… Хотя нет… В так называемую пандемию, переговоры можно и по скайпу провести, на худой конец подключить скремблеры к телефонам и закодировать голосовой трафик… Не-ет. Он специально в это время приперся, когда можно в маске по улице пройтись и не «светиться». А еще можно что-то важное поискать в таком месте, где обычно всегда народ толкался, а сейчас его можно и не пущать туда… — Почему ты так решил? — удивился логике Корнеева Пыха. — Я бы так и сделал на месте наследника. — Наследника чего? — Наследства, — передразнил его Олег. — Шмат осознанно передал карточку памяти с той записью именно тебе. Он знает, что ты — один из миллиона, который сможет сопоставить лица двух родственников, разделенных несколькими поколениями. Именно поэтому Шмат и вывел тебя из круга возможных подозреваемых, почувствовав опасность. Он был уверен, что ты обязательно пошаришь с обратной стороны столешницы, теряясь в своих догадках о причинах выпрошенной встречи. Мы ведь помним украденный кадр и не простим. Обратись он ко мне, я бы дал в морду, ты бы послал подальше и не приехал, а Серый добряк по натуре, вот он через Шрека тебя и выманил. — Что же он меня не дождался на заправке? Ведь приезжал… — Возможно, Шмат планировал поговорить с тобой, но внезапно заметил опасность, — резонно предположил Корень. — Времени на размышления не было. По привычке или осознанно прилепил карточку памяти и дал деру. Возможно, считал ее очень ценной и боялся, что она попадет в чужие руки. Быстро спрятал, чтобы потом вернуться… Рванул к Серому. — Думаешь, за ним кто-то охотился? — Судя по результату, именно так и было. — Допустим, ты прав, — завелся Витек, — а как он вообще попал в эту историю? — Это просто моя версия. Так могло бы быть… Пыха мельком глянул на сидящего рядом Корнеева. Тот улыбался своим мыслям, стремительно обрабатывающим полученную информацию и молниеносно выкидывающим версии. Таким Олег был в школе. Никого не слушал, когда решал задачки. Быстро и по-своему. — Тогда получается, что Шмат вместо меня подставил Серого под удар. — Любой следователь быстро поймет, что Серега тут ни при чем. Ни выгоды, ни угрозы Шреку от Мишки не было. Другой вопрос, что некто планировал убийство Бронштейна, слушал его сотовый и наблюдал за дачей, куда Шмат звонил. Мы же с ним не общались, значит наших номеров в списке его звонков за последнюю неделю нет. Вот Серегу и начали трясти первого. Пока не добрались до нас, нужно понять, что нарыл Шмат и кто его грохнул. — Погоди, так трафик сотовых телефонов кодируется, — возразил Королев. — Ходил слух, что Стива Джобса заразили раком, как неугодных президентов Уго Чавеса и Эво Моралеса, за то, что он не открыл ЦРУ коды для дешифровки разговоров террористов, использующих «iPhone». Даже после вызова на разборку в Конгресс Джобс не сдался. — Ну, о решении Конгресса по этому вопросу кто-то явно соврал. Принципы передачи и кодирования в стандартах систем подвижной связи известны. Ты забыл скандал пятилетней давности, когда ЦРУ прослушивали разговоры Меркель и Макрона. Другой вопрос, что 3G работал на скорости 2 Мегабит в секунду, а 4G — уже 100 Мегабит. Везде ставят вышки для 5G, а это 38 Гигабит. Добавь три нолика справа, если забыл курс физики. Пока ключи подберут, информация теряет актуальность. — Как же кто-то может прослушивать мой сотовый? — В России принят закон обязующий каждого провайдера сотовой связи транслировать разговор не только адресованному абоненту, но и копировать его в центр хранения. Попробуй не передать ключ шифрования — лицензию отнимут, и срок за нарушения закона дадут. В России два независимых хранилища всех сотовых разговоров. Хранения 10 лет. При этом те, кому положено, в экстренном порядке могут прослушивать любые разговоры. На кону безопасность страны. Не у всех есть такой допуск, но достаточно заинтересовать дежурного инженера… — Корень, ты хочешь сказать, что и Шмат все это знал? — Не думаю. Он хотел встретиться с тобой и что-то обсудить. Тема понятна из записей на попавшей в твои руки карты памяти. Хотя не исключаю, что он бежал к Сереге, чтобы спрятаться, а в обмен вез второй комплект записи. Был ли второй комплект и попал ли он в руки тех, кто догнал Шмата — вопрос… Высадишь меня у метро, а сам проверяйся, когда домой пойдешь. Возможно, они пока о нас с тобой не знают. Если все спокойно, кинь мне СМС-ску ровно за четверть до полуночи с таким текстом — «приехать не смогу». Любой другой текст скажет мне о том, что ты уже под контролем. — Корень, тебе нужно детективы писать. — Не опубликуют. — Это почему? Олег улыбнулся, как-то сгорбился и бойко закартавил, — «ггруппа товагищей, кугигующая совгеменную гусскую литегатугу, утвегждает — лигики, пгозаики, сцнагисты, кгитики, литегатогры гождаются гешительно евгеями…» Он выпрямился и спокойно добавил, — а я русский. В салоне «Форда» воцарилась тишина. Оба школьных друга начали ощущать опасность, словно только что перешагнули какую-то осязаемую черту. Это было неприятное состояние, от которого хотелось побыстрее избавиться, и Пыха неожиданно спросил: — Голосовать пойдешь? — Нет. В изменениях Конституции нет главного. Вопроса о деньгах. Дедушка Ленин в 1917 тоже красиво говорил — землю — крестьянам, фабрики — рабочим, умолчав о деньгах. Все зарабатывают, а кто и как будет делить? В любом деле это главное, потому за это безжалостно убивают и друзей, и родственников. — Но великого князя Николая Константиновича не убили. — Хуже. Его стерли… — отрезал Олег. — Там за перекрестком тормозни, я выскочу. Пыха притер «Форд» к бордюрному камню около метро, на одной линии со станцией, рядом с домом Корнеева. Олег быстро смешался с группой людей у входа. Он никогда не любил прощаться, часто обрывая общение на полуслове. Глава VI Дома Пыха почувствовал себя неуютно и одиноко. После свадьбы с Натальей родители разменяли их большую двухкомнатную квартиру в старом доме по Хлыновскому тупику на две однокомнатных в спальных районах. Тогда какой-то богатей предложил всем жильцам переехать в другие квартиры, а из их старого дома сделать элитное жилье с магазином на первом этаже. Кто-то сопротивлялся, кто-то соблазнился жильем в новых квартирах хотя и не в центре. Так или иначе теперь в их доме живут другие жильцы в совершенно других квартирах. Кроме воспоминаний о доме, где он вырос, у Витьки осталась старая кровать, стоявшая когда-то на втором этаже четвертого дома по Хлыновскому тупику. Он в шутку иногда говорил себе, что так и не вырос из своей кроватки, и даже если теперь поднимется в ней на цыпочки, все равно никогда не увидит свою 123-ю школу напротив. Старший брат вообще уехал во Владивосток, махнув однажды на все рукой. В столице появляется редко, хотя мать еще надеется и повторяет, что свою квартиру завещает старшему сыну. Мысль о наследстве неожиданно вернула Королева к событиям прошедшего дня. Фраза Олега о возможном наследнике, который и заварил всю кашу или тех, кто узнал среди прибывших в Москву наследника, неожиданно взбудоражила воображение Пыхи. Он даже прикрыл глаза, чтобы сосредоточится на замелькавших в сознании образах, увиденных когда-то царей, придворных и чиновников самых разных времен и званий. Из неведомых уголков и закоулочков его безграничной памяти всплывали, словно пузырьки со дна, картины и фотокарточки, портреты и группы, мужчины и женщины, в ярких одеждах и с разными прическами, бородами, бакенбардами и в париках, нарумяненные или напудренные, генералы и кавалергарды, гусары и даже княгини в военной форме. Обычно важные события в жизни или просто встречи люди хранят в семейном фотоальбоме, у Пыхи же они не просто сохранялись бесконечно долго в его необыкновенной памяти и жили там по своим законам. Иногда вырывались, непроизвольно заполняя сознание, словно видения, которые он с трудом отличал от реальности. Они не давали ему сосредоточится в школе на какой-нибудь задаче или ответить на простой вопрос учителя. Волна застывших мгновений разных времен могла неожиданно накрыть его, что называется с головой, вырывая из реальной жизни. Только вот картинки из учебников с изображением ученых, их именами и датами, которые он мог детально описать, не связывались в логическую цепочку рассуждений. Безликие формулы или теоремы Пыха не запоминал, его интересовала только личность. Он любил деда Колю и мог легко запомнить сложную последовательность действий при ремонте его «Лейки», каждый раз переводя взгляд с какого-нибудь винтика на сосредоточенный взгляд или недовольное лицо старого мастера. Дед и его видавший виды фотоаппарат сливались воедино в сознании пацана, садившегося напротив Николая Александровича и впитывающего каждое его движение. Сегодня весь вечер и ночь были посвящены поискам в интернете. То и дело семейное фото 1867 года, на котором семнадцатилетний юноша в военной форме, названный Королевым капитаном, вспыхивало в сознании любителя фотографии. Великий князь Николай Константинович, чуть облокотившись о спинку стула, возвышался над сидящими ниже. Фотограф не случайно ближе всех к нему расположил двух сверстников, как бы определив их дальнейшие судьбы. Великая княжна Ольга станет королевой Греции, а королем — ее сосед слева, едва сдерживающий счастливую улыбку. Пыха увлеченно сравнивал каждое подходящее изображение на мониторе и в памяти. Оказалось, Дом Романовых последние десять лет существенно активизировался в пропаганде наследника Российского престола. Хитросплетений в том было очень много, но разбираться в них желания вообще не возникало. Ну кто, скажите, мог серьезно относиться к какому-то упитанному мужчинке или такой же пышнотелой даме за пятьдесят, заявляющих свои права на корону Российской империи, хранящуюся в Алмазном фонде. Как утверждают серьезные публикации, это национальное достояние, и корону вообще запрещено выносить, разве что, по личному распоряжению Президента РФ. Даже копия короны, созданная специально для выставок и демонстраций застрахована на 100 миллионов долларов. Хотя некоторые его сограждане с удовольствием получали какие-то награды из рук «законных» претендентов на трон и широко улыбались на совместных фото. Что было созвучно фразе героя одной фривольной рекламы — «а что, а вдруг!». Копии фотографий с великим князем Николаем Константиновичем встречались нечасто, и в основном это были варианты кадров, сделанных до сурового приговора его дяди Александра II. Чаще попадались сообщения о эпизодах его дальнейшей жизни, однако это были какие-то обрывочные и противоречивые заметки. Изгнанник жил во многих городах, занимался самым разным предпринимательством, даже построил оросительный канал длинной в сто километров. Был трижды женат и якобы построил себе дворец. Однако, Пыха не хотел в них разбираться, докапываясь до истины. Для него вся эта информация была похожа на первые кадры новичка, на которых то ноги обрезаны, то столб с проводами посредине, то черный контур здания, снятый против солнца. Витька оставлял эту кучу для дотошного Корнеева, а сам искал только фотографии. Увы, все, что удалось отыскать сводилось к нескольким кадрам обрюзгшего, совершенно лысого мужчины с каким-то мутным взглядом, очень плохого качества, которые никак не перекликались с лихим полковником, увлекавшим за собой эскадрон навстречу смерти. К удивлению Королева, в интернете отыскалась фото второй сестры великого князя Николая Константиновича. Она отсутствовала на семейном фото 1867 года потому, что при возвращении семьи из Варшавы, где отец несколько лет занимал должность наместника Российского престола в Польском царстве, великая княжна Вера была оставлена на воспитание у бездетной тетки в Штутгарте. Та была, ни много ни мало, королевой Вюртемберга — солидной исторической области в Швабии. Одни источники утверждали, что это было подготовкой великой княжны к династическому браку с герцогом Вюртембергским. Другие связывали это решение с психическим здоровьем великой княжны, намекая на такую же болезнь ее старшего брата Николая Константиновича. Тут даже у Пыхи возник законный вопрос — всех душевнобольных принимали в академию Генерального штаба на общих основаниях и, после выпуска с серебряной медалью, присваивали воинское звание полковника? Так или иначе, на роскошной свадьбе, укрепившей связи России и Вюртемберга присутствовал император России Александр II. К сожалению, брак великой княжны оказался недолгим — ее супруг внезапно умер после трех лет совместной жизни. Вера Константиновна в Россию не вернулась, считая Германию своей второй Родиной. Чем больше Пыха знакомился с судьбами Константиновичей, тем больше удивлялся, почему такой огромный интересный слой истории России неизвестен широкой публике. Почему на российских телеканалах чаще говорят о Египте, Риме, Греции или скандалах Собчак? Убеждают голосовать за поправки в Конституции, которые не дадут искажать историю страны, не объясняя кто против, кто оплачивает вранье и что изменится, если такую поправку примут. И уж совсем Королеву было непонятно, что происходит в США. Неужели в их Конституции разрешено сносить памятники основателям государства? Хотя, если вспомнить, то и на его недолгом веку убрали памятник Дзержинскому с Лубянки. Всегда проще обвинять одного, подразумевая, что все стоящие рядом были против. Час за часом Витек вглядывался в монитор, отметая современную шелуху и пытаясь найти следы великого князя Николая Константиновича, но фотографий человека с чертами лица, похожего на офицера, названного им капитаном, не было. Даже современной фотографии то ли бала, то ли маскарада в честь 400-летия Дома Романовых, где мужчина, названный Пыхой капитаном, был облачен в римскую тунику, так и не нашлось. Она была только на карте памяти, оставленной Шматом под столешницей в кафе на заправке. Что-то тут было не так, но увидеть логику Королеву было не под силу. Возникло желание хлебнуть крепкий кофе и отдохнуть. Ночная прохлада обняла, едва он вышел на балкон. Было тихо. В северной части темного неба мелькали всполохи дальней грозы. Пахло надвигающимся дождем. Королеву подумалось, что случайно отыскать сейчас в сети два похожих лица нереально. Даже близнецы для него ощущались по-разному. Как же Шмату удалось снять капитана в какой-то компании? Надо понять, кто его в тот момент окружал. Идея понравилась, и Пыха стал вглядываться в лица короткого видео фрагмента, зафиксировавшего капитана в каком-то ресторане или большом зале. Снимавший оратора с бокалом в руке, медленно «наезжал» на него, чтобы лицо получилось крупно и во всей красе. Две-три секунды на втором плане, в отгороженном диванчиками уголке, за накрытым столом сидели трое мужчин. Капитан находился посредине, случая собеседника слева. Оратор, судя по неуверенным жестам, уже был навеселе, но капитана это не смущало. Спокойный, едва насмешливый взгляд, точь-в-точь, как на фото Левицкого, сделанного в далеком 1867 году. Ошибки быть не могло. Пыха был убежден, что эти два человека близки по крови. Тут он заметил официанта, мельком попавшего в кадр. Увеличив изображение и просмотрев еще несколько повторов, Витек разглядел у того краешек светло-голубой маски с резинкой на ухе… Корень был прав, капитан приехал в последние пару месяцев, когда в общественных местах нужно было носить маски. Хотя посетители за столами, конечно, жевали без масок, диапазон дат съемки стал понятен. Скорее всего, действие происходило в каком-нибудь загородном ресторане, а наличие строгих законов в России не характерно их исполнением. Как говорят некоторые водители — если в нужном месте поворот запрещен, всегда найдется платный. Приглядываясь к интерьеру ресторана, Пыха разобрал фирменную эмблему на тарелках. Голубой кораблик с большим парусом. На лежащем меню мелькнула строчка, известная со школы, но отредактированная — «Белеет парус одинокий, но как его теперь найти.» Полистав список дорогих загородных ресторанов, он нашел подходящий под названием «Парус». Расположенный километрах двадцати от развязки МКАД на берегу водоема, вдали от любопытных глаз. Очевидно, местную речушку перегородили и устроили уютную заводь. Реклама просто манила посетить это замечательное место с хорошей дорогой, заканчивающейся бесплатной стоянкой. Мелким почерком был указан средний чек, равный половине учительской зарплаты. Королеву иногда перепадала подработка — поснимать дорогую свадьбу в таком ресторане. Он набрался наглости и позвонил по указанному номеру, несмотря на поздний час. Спросил, не находил ли кто из персонала дорогой сотовый, а то он несколько дней назад потерял, но не помнит, где. Ему попробовали возразить что ресторан не работает по известным причинам, но уверенный тон, специальный жаргон и удивительно точное описание внешности официанта в нежно-голубой маске были ключиком, открывающим подобные двери. Оказалось, три дня назад такое могло произойти, но телефон не находили. Интуиция подсказывала, что искать двухэтажный дом на аккуратно подстриженной лужайке с подсвеченными тропинками, одна из которых ведет на мосток тихой речушки, нужно поблизости ресторана «Парус». Окрыленный маленькой победой, фотограф приступил к новому поиску. Время остановилось в его сознании. Он даже забыл сделать паузу и выпить кофе, чтобы уставшие глаза смогли отдохнуть от постоянного напряжения. Чувствуя себя охотником, взявшим след редкого уссурийского тигра, блуждающего где-то в заснеженной тайге, Пыха упрямо шел за ним, с каждой попыткой сужая район поиска. Попутно он отмечал повторы и перепевки в рекламе современных агентств, которые не столько изобретали свое, сколько заимствовали уже придуманное кем-то. Обман и откровенное копирование стали инструментом в конкуренции. Никто не отвечал за свою работу, а просто выполнял заказ. Три компании эксплуатировали одну тему в рекламе элитных загородных коттеджей. Сюжет удивительно похож. Хорошенькая хозяйка в легких одеждах ранним утром, выставляет на маленький подоконник горшочки с яркими цветами. Открывая очередное окно, она сталкивается нос к носу с отважным поклонником, успевшим только что положить на подоконник огромный букет. Хозяйка возмущена и уже готова выкинуть букет, чтобы освободить место для горшочка с любимым цветком, как вдруг рядом с ним ярко вспыхивает бриллиант золотого колечка, так удачно совпадающий с размером ее изящного пальчика. Тут же из кустов под окном красавицы появляются скрипач и пианист. Звучит трогательная мелодия и голос за кадром — «только в наших домах вы найдете свое счастье». Камера откатывается назад, давая зрителю полюбоваться чудесным пейзажем зеленой лужайки, на котором стоит именно тот дом. Однако Королев не дремлет. Лишь в одном рекламном ролике он узнает на лужайке три тропинки, одна из которых ведет к мосточку тихой речушки. Эта компания продает «счастливые» дома с участками вдоль восточного берега подмосковной реки Знаменка. Благоустроенные деревянные срубы в два этажа с готовой инфраструктурой, обслуживаются и охраняется дочерней компанией застройщика. Вдали от городской суеты, но до МКАД-а десять минут по хорошей асфальтированной дороге, где ездят только свои. С чувством выполненного долга Пыха быстро заснул. Словно наяву он встречался в своих видениях с разными представителями Дома Романовых, с некоторыми их которых успел почти подружиться. И каждому Королев задавал один и тот же вопрос о великом князе Николае Константиновиче. В ответ его визави только загадочно улыбались, намекая на то, что он, Витек, и сам прекрасно знает это. Глава VII Пыха был разбужен назойливым звонком в дверь. К нему вообще редко кто-то заглядывал, поскольку фотолюбитель жил в своем мире. Неугомонный звонок просто завывал, требуя внимания. — Чо надо? — недовольно буркнул хозяин, прошлепав босиком к двери. — Королев, — голосом училки властно начал кто-то с другой стороны двери, — у вас задолженность за холодную воду. Мы вчера несколько раз приходили, но вас не застали. Сегодня пришли пораньше. — Я сплю… — Миленький, ну у меня тоже семья, — сменил интонацию голос училки. — Только счетчик проверить. На минутку… Пыха сжалился и открыл дверь, не подумав, что стоит в трусах. Впрочем, в следующий момент он пожалел о том, что вообще открыл дверь. Вместо училки в коридор влетел коренастый мужик, и потом кто-то выключил свет. Королев очнулся от ощущения холодного пола под ступнями. Голова гудела, монотонно и очень неприятно. Сознание медленно возвращалось, собирая воедино разбросанные мысли. — Кто тебя надоумил звонить в «Парус»? Что ты там забыл? Пыха хотел встать, но едва не свалился на пол. Оказалось, он сидит привязанным к стулу. В своем доме. — Сотовый искал, — тихо пробубнил Пыха первое, что пришло в голову. — Нищебродов, вроде тебя, туда вообще не пускают. — Я был на свадебной съемке и потерял сотовый. — Этот? — мужик схватил со стола простенький коммуникатор хозяина и сунул ему под нос. — Это запасной… — А ты на каждой свадьбе теряешь сотовые? Пыха промолчал. Незваный гость не выдержал, и у Витьки опять потемнело в глазах. Потом все завертелось в голове, словно картинки в его памяти закрутила метель, а понятие верха и низа почему-то слились воедино. Он не хотел этому сопротивляться, отдавшись карусели, устроенной невесть откуда разгулявшейся разноцветной метели в его голове… Неизвестно через сколько времени солнечный зайчик от полированной поверхности столешницы, на которой стоял ноутбук, заставил Пыху повернуть голову в другую сторону и открыть глаза. В комнате был беспорядок. Вещи из шкафа валялись рядом на полу, книги с полок в беспорядке разбросаны. Через открытую дверь в кухню было видно, что там хозяйничала невысокая брюнетка с короткой стрижкой. Очевидно, ее голос был похож на учительский. Она методично вытаскивала из шкафчиков все, что попадалось под руку и, проверив, сваливала под стол. Спиной к Королеву за ноутбуком сидел крепыш, молча просматривая содержимое его папок. Витек тут же окрестил его уродом. Сколько времени шел такой наглый обыск Королев понять не мог и пока решил выждать, не привлекая внимания незваных гостей. — Слушай, — нарушил молчание крепыш, — у тебя есть что-нибудь? Тут ботва всякая. Он, по ходу, и правда свадьбы «фоткает». — У меня тоже ничего, откликнулась с кухни учителка. — Я тут ключи нашел с сигнализацией и документы. Похоже, у него тачка внизу. Может, нычка там… — Не вопрос… Учителка сгребла со стола брелок с ключами и на ходу поискала в документах модель автомашины и номер. — У мальчонки только «Форд» не первой свежести, — пренебрежительно бросила она. — А пальцы веером гнул… Пыха слышал, как щелкнул замок, открывая дверь, но не защелкнулся, закрывая ее. Он прислушался, но кроме шороха из коридора ничего не донеслось. Медленно обернувшись на него, Витек увидел в дверях комнаты Серого. Тот приложил палец к губам, заметив взгляд хозяина. Потом вопросительно кивнул на сидящего спиной ко входу и показал один палец. Пыха утвердительно кивнул. Дальше все произошло так стремительно, что Королев смог потом восстановит последовательность событий только благодаря своей памяти. Серега в один прыжок оказался за спиной сидящего у компьютера. Одной ручищей выдернул его из рабочего кресла, другой поймал и сжал вместе оба локтя ошарашенного неожиданным нападением урода. В следующий момент со всего маху впечатал того в столешницу и кругообразны движением связал чем-то ладони налетчика у того за спиной. — Ты как? — не оборачиваясь, спросил он хозяина, придавив мощной рукой связанного крепыша к столу. — Нормально, — пролепетал Пыха, растерянный не меньше, чем распластанный на столе незваный гость. — Не дергайся! — рявкнул Серый на попробовавшего пошевелиться мужичка. — Ты кто такой? — тот все еще пытался освободиться. — Разведка ВДВ! Тем временем на столе рядом со связанным появился стилет и видавший виды «ТТ», найденный Копыловым в карманах чужака. Их хозяин сразу сник, понимая, что сопротивление бесполезно. — Давай эту кошку до пары, — кому-то громко приказал десантник. В комнату, крадучись вошел Корень, толкая перед собой учителку со связанными за спиной руками и кляпом во рту. — Ничего, что я без маски, — улыбаясь спросил Олег. — Одолжил свою даме. — С перчатками? — хохотнул Серый, заметив из чего сделан кляп. — Все лучшее гостю, — продолжил в том же духе Корнеев и рывком усадил коротко стриженную брюнетку на пол перед связанным хозяином. — Не нравится? — не сдержался Серый. Он грубо сдернул со стола урода и посадил рядом с учителкой. Потом щелкнул откидным лезвием стилета и обрезал слой изоленты, которым связали Пыху. — Ребятишки хотели с тобой что-то перетереть, — десантник, стоя у пленников за спиной сильной рукой ловко схватил обоих за волосы так, что ударившиеся друг о друга головы издали звук, похожий на раскалывающийся арбуз. Королев, потирая от удара ноющую челюсть, хотел накинуться на обоих и колотить чем попало, но Серый остановил его. — Спокойно! Товар надо показывать лицом. Эту я продам таджикам, а мальчишка посажу на цепь в подвале, будет у меня старшим по картошке. Я в этом году две сотки посадил. Уже цветет… — Ничего не скажу, — огрызнулся будущий специалист по картофелю. — В партизан играть не будем. — Ничего не знаю, — бубнил налетчик. — Ничего не помню. — Вот это то, что нужно, — продолжать кошмарить обоих десантник. — Один точный удар в затылок делает из человека придурка, который даже имени своего никогда не вспомнит, а как собирать и мыть картофель я научу. Ну, будешь плохо работать, отдам чеченам. У них свои методы, а я только картофель сажаю. — Твои? — Олег протянул хозяину ключи и документы, — дама хотела вернуть. — Кстати, посмотри на их ключики, — оживился Серый. — Около подъезда нагло стоит чья-то спортивная «Мазда». Я с ними прокачусь на дачу, там и потолкуем о светлом будущем. — А цепь надежная? — подыграл разведчику Корень. — Не перегрызут… — Тогда пакуем, — Олег был в ударе. — Кляп прикроем маской, а ручки с бантиком за спиной — какой-нибудь тужуркой. Там дождь собирается… — Давай-ка свой рюкзачок, — скомандовал десантник. Увидев, как Олег демонстративно медленно снимает рюкзак и достает оттуда коробочки с какими-то ампулами, шприцы, водку, налетчики взмолились о пощаде и обещали все рассказать. С их слов, это оказались исполнители, получившие по СМС указание найти по номеру сотового телефона человека и узнать, кто это и зачем звонил в «Парус». Похоже они больше ничего не знали. Тем не менее, Серый очень профессионально влил обоим по бутылке водки, даже не расплескав. Затем сделал по уколу в вену и под руки вывел обоих к машине. При этом скрыть лица помогли маски и капюшоны старых курток Пыхи, благо они были подходящей комплекции. Начавшийся дождь и привычка граждан сидеть дома в период самоизоляции, помогли не встретить по дороге ни единой души. Пыха и Корень, взволнованные, молча сидели в «Форде» и смотрели вслед удаляющейся «Мазде», не веря, что все так гладко и быстро прошло. — Думаешь, Серый их повезет на дачу? — неуверенно спросил Королев. — Нет, конечно. Он их просто припугнул. — И куда ж они теперь? — Витек едва сдерживал охватившую его дрожь. — Не боись, — постарался успокоить его Олег, — крови не будет. Оставит машинку в тихом месте. Завтра их там и найдут. — А пистолет? — Протрет и вернет хозяину. Возможно, на нем уже висит труп. Зачем чужое на себя брать… — А если эти расползутся из машины в разные стороны, когда Серега уйдет. — Пыха, не стучи зубами, — оборвал его Корнеев. — У Серого еще два комплекта дури. Хватит на пятерых. Эта братва любит отрываться и берегов иногда не знает, а тут на пару решили оттянуться… Менты найдут ствол и «висячок» какой-нибудь на этих жмуриков спишут. Всем выгодно. — Может позвонить Сереге и договориться, где мы его подберем. — Разведка без нас выберется. Мы только засветить его можем на твоем «Форде», ты лучше включи мозги. Кстати, ты что звонил куда-то со своего сотового? — Д-да, вчера… — Балда! — Олег едва сдерживался. — Ты совсем не понимаешь, куда вляпался и нас потянул… Давай сотовый! Он ловко вытащил аккумулятор и SIM-карту из коммуникатора. — Тебе нужно на какое-то время уехать из города. — Нет, я с вами… — Очнись, Пыха! Это мы с тобой холостые, а у Серого Светка и двое пацанов… — Сделаю, что нужно. Только скажите. — Кто должен был вчера мне кинуть СМС-ку? — Я… — Королев шлепнул себя ладонью по лбу. — Забыл. Напрочь. — Серый так и сказал, — оглядываясь по сторонам, тихо проговорил Олег. — Так вы поэтому приехали… Вот я балда… А как в квартиру вошли? — Дык, нас твоя подружка впустила. Пока я уговаривал десантуру не ломать дверь, она сама и открылась. — Это они решили «Форд» обыскать… — Ладно, проехали, — Олег положил руку на плечо школьного товарища. — Зато мы поспели вовремя. Иначе ты бы лежал сейчас с включенным утюгом на животе… Флешка с записью где? — Под столом осталась. — Ты приклеил ее под столешницу? — расхохотался Корень. — Эти не догадались? — Нет. Только раскидали все дома, а тот урод нашел в ноутбуке папки со свадебными файлами… Кажется, кому-то звонил и сказал об этом… — Опа! — Корень напрягся, но потом улыбнулся. — Значит, у него и сотовый остался, и последние звонки заказчику… Ментам будет чем заняться… — Я не помню точно, — сморщился Пыха. — Голова болит. — Кружится? Ну-ка посмотри на меня… Понятно. — Давай документы на машину. Я поведу. А ты перелазь на заднее сиденье и приляг. Если менты остановят, скажешь давление подскочило, попросил меня довезти. — А Серега как же? — Вот он не забудет, что нужно делать. Мы порознь приехали на такси за квартал от твоего дома. С разных сторон. Серого, конечно, за маску не спрячешь, но будем надеяться, что таксисты не запомнят, у них сейчас перегруз с этим вирусом. — Может, я какие-то вещи возьму в дорогу? — неуверенно предложил Пыха. — Нет, друг мой. Отвезу-ка я тебя подальше от этого места. Глава VIII Деревушка Лучинино уютно расположилась у соснового бора, который огибала речушка Знаменка. Неподалеку от нее недавно была проложена современная трасса М11 Москва-Петербург. Проезд по ней уже был платный, но скорость и комфорттого стоили. «Форд» Королева просто пролетел пару сотен километров от МКАД, словно не касаясь резиной нового покрытия. — Где это мы? — донесся голос Пыхи с заднего сиденья, едва машина съехала с трассы на проселочную дорогу с привычными выбоинами в невесть, когда положенном асфальте. — Здесь Корнеевские корни, друг мой, — задумчиво ответил Олег, сидевший за рулем. — Надеюсь баба Вера нас примет. Не императорские покои, а вот русским духом пахнет. — Редко бываешь? — Увы, все тороплюсь куда-то, а надо было бы все бросить и косить травы на заливном лугу. Босиком ходить на рыбалку… — И забыть, что такое интернет? — Отчего же. Вдоль трассы вышки стоят, так что десятка мегабит вполне стабильная. — Погоди, — Пыха заметил вдали крыши жилых домов, — это твоя деревня? — Лучинино… — Смотрю, и дома есть вполне приличные. — Это дачники. Приходят к бабе Вере за молоком. — Доить научился? — Нет, меня к этому делу не подпускают. — Слушай, — вскинулся Пыха, — надо было бы в магазине прикупить чего-нибудь. — Не все из нас забывчивые ребята. — Ну, да. Я же фотограф… — обиженно пробубнил Королев. — Что нарыл ночью? — Толком ничего. Фотографии с этим великим князем какие-то мутные. Лысый мужик, иногда в пенсне или котелке, военной выправки в упор не видно, взгляд неуверенный… Не признал я в нем Константиновича. По описаниям он катался по разным городам России, несколько раз женился, чем только ни занимался… Но не он это. — Скорее всего твоего капитана подстрелили на дуэли, — тихо проговорил Олег, — а вместо него колесил по стране кто-то похожий. Тогда избавиться от неугодного человека самым надежным способом была дуэль. Из Петербурга его выперли, а в каком-нибудь уездном городишке и порешили. Он, конечно, владел и шпагой, и пистолетом, но это для честного поединка. — Думаешь, убрали? — Ну, если полагаться на твое чутье, то можно так и объяснить. — Я читал, что князю из казны выделяли по двести тысяч в год на содержание… — Похожий на Николая Константиновича мужчина вполне мог взять его паспорт и колесить по городам с теми деньгами. Фотографий в документах тогда не было. — Слушай, а что все так всполошились, когда я в ресторан позвонил… «Парус» называется. — Ты о этих двоих? — Ну, да… — А, действительно, зачем ты туда звонил, да еще со своего сотового? — Дык, там три дня назад Шмат снимал какой-то банкет, на котором статный мужчина средних лет в отдельном кабинете с двумя собеседниками выпивал… Вот он по крови точно наш великий князь Константинович. — Три дня назад? — удивился Олег. — Я по телефону подробно обрисовал официанта на том банкете с видеозаписи Шмата. Получилось убедительно, и мне кто-то подтвердил, что так и было. — Неожиданно… Значит, на следующий день грохнули Шмата. — Я еще это… — замялся Пыха. — Похоже вычислил, что этот, похожий на капитана, обосновался в двухэтажном доме на берегу Вешенка. — Что за капитан? — Ну, я великого князя еще на фото Левицкого так назвал. — Вообще-то, Николаю Константиновичу присвоили полковника, но не суть. А как ты его берлогу раскопал? — Так, на видео с карты памяти Шмата он мельком засветился в ночной съемке. — Уверен? — насторожился Корень. — Я много повторов просмотрел… Они по крови связаны. Сто процентов. — Погоди, что же получается? Скорее всего, из-за границы приехал явный наследник великого князя Николая Константиновича. Причем в сложный период, и только лишь для того, чтобы его посторонние не узнали, но засветился на банкете. Значит, там были все свои. — Публика разная в зале веселилась. — Однако, когда охрана узнала, что чужой интересовался междусобойчиком, к тебе прислали сладкую парочку. Это нужно обдумать… Когда синий «Форд» остановился около почерневшего от времени некрашеного забора, за которым был большой двор, окруженный несколькими раскидистыми яблонями, за ними виднелся старый добротный сруб в три окна, украшенных резными наличниками, Олег первым выскочил из машины. Вскоре он появился на крылечке вместе с сухонькой старушкой. Несмотря на возраст, движения ее были точными и ловкими. Минут через десять они уже сидели в просторной горнице за широким деревянным столом, на котором, словно на скатерти-самобранке появлялись блюдечки и тарелочки с забытой для горожанина натуральной едой. Как и когда баба Вера все это готовила оставалось загадкой, а на вопрос, знала ли о приезде, прямо не отвечала. Потом появился и кипящий самовар, и плюшки с маком, плошки с разным вареньем и полные янтарного меда соты, поломанные на большие куски. — Тебе, милок, — обратилась хозяйка к Пыхе, — я заварю травки. Вижу, голова у тебя болит. Не буду спрашивать почему. Блюдечком накроем, пусть настоится, потом пей маленькими глотками. На вкус горько будет, а ты потерпи. Можешь глаза закрыть, думай о хорошем и пей потихоньку. Скоро все и пройдет. После первой солидной чашки, расписанной большими румяными яблоками и красной вишней, баба Вера заварила гостю вторую. Витек пил с закрытыми глазами, забыв, где он и что его сюда привело. Ему вдруг подумалось, как мало нужно человеку, чтобы окунуться в такое блаженное состояние. Хотя, нет! Он не прав. Нужно то, что почти утеряно современниками. Душевность. Даже не духовность, а именно душевность к встречному или незнакомцу. На его недолгом веку люди стали замкнутыми, разобщенными и чаще всего думая или обсуждая что-то, повторяют единственное слово, придуманное поначалу, как средство платежа. Со временем оно стало движущей силой, а нынче во всем мире не отыщется такой границы, которую человек ни преступил бы в погоне за совершенно излишним количеством этого средства. — Баб, Вера, — голос Олега прервал размышления Королева, — я сумки с продуктами на ледник поставил. Говори, что помочь, а то нам неудобно бездельничать, когда ты работаешь. — А бездельничать вообще грех, — хозяйка серьезно посмотрела на внука. — Вы-ка лучше прогуляйтесь в наш сосновый бор, посмотрите на полянках рыжиков, а я приготовлю. — Так, может, дров наколоть… — неуверенно предложил Пыха. — Это я сама справлюсь, соколик, — улыбнулась она, — ты городской, непривычный к нашей работе. Не ровен час, поранишься. Ступайте с богом, а я вам корзиночки дам. В Лучинино бор был знатный. Высокие сосны на песчанике. Чистый воздух, и оглушительная тишина. Они бродили метрах в десяти друг от друга, и когда кто-то замечал полянку с грибами, оба их собирали. В Лучинино бор был знатный. Высокие сосны на песчанике. Чистый воздух, и оглушительная тишина. Они бродили метрах в десяти друг от друга, и когда кто-то замечал полянку с грибами, оба их собирали. — У меня будет отравление кислородом, — улыбнулся Пыха. — Придется спать без задних ног. — Тогда перекусим, — Олег достал небольшой сверток, положенный заботливой рукой ему в корзинку. — Пирожки! — расплылся в улыбке Королев и потянул носом. — С капустой… Слушай, она всегда столько готовит или ты ее предупредил, что приедем? — Нет. Не звонил и на всякий случай выключил свой сотовый, чтобы не проследили, куда едем. А пирожки она еще утром пекла в летней печи. Не заметил, когда проходили? Теплая еще. — Знала, что приедем? — Она все знает. Как, не понимаю, но не раз убеждался. Они сели на прогретый июльским солнцем бугорок, предвкушая удовольствие от перекуса на свежем воздухе. Пирожки так божественно пахли, что школьные друзья и не заметили, как проглотили целую дюжину. — Смотри-ка, — удивился Пыха, уставившись расстеленную газету, — пятилетней давности. Не бабка, а Плюшкин какой-то, все хранит… Но тут он умолк, наткнувшись на интересную заметку от 2 февраля 2015 года, в которой сообщалось о пожаре в библиотеке Института научной информации по общественным наукам РАН в ночь с 30 на 31 января. Заинтересовавшись, что так увлекло товарища, Корнеев прочитал заголовок статьи. — Этот пожар наделал много шуму в прессе, — улыбнулся Олег. — Что особенного в этом головотяпстве? — Не скажи… Дело в том, что напрочь сгорело более пяти миллионов государственных бумаг, треть из которых не подлежала восстановлению, а четверть была еще и с грифом секретности. Пыха насторожился. — И все бы ничего, — интригующе продолжил Корень, — но на следующий день в пригороде Нью-Йорка тоже был пожар, и тоже в библиотеке государственного архива. Правда, в Москве не могли потушить за несколько часов, а бравые нью-Йоркские пожарные справились за двадцать минут. Однако, не успели они поставить свои машины в гараж, как пламя вспыхнуло в том же месте и с новой силой. — О, как! — Понимаю, ты был занят фотографией, и не в курсе. Ходило много сплетен, и кому верить не понятно. — Думаешь, не случайно? — Очень вовремя, — саркастически улыбнулся Олег. — В обоих библиотеках сгорели документы об учреждении ФРС. — Федеральной Резервной Системы США? — переспросил Королев. — То, что стало так называться, было задумано еще в 1862 году двумя президентами — Александром II и Авраамом Линкольном. Одного называли царем-освободителем, другого президентом-фантазером. Оба стремились сделать свои страны первыми в мире, используя честные средства. Эти позиции оказались очень близки, наверное, поэтому они и сошлись. Несмотря, на то, что Россия и штаты находились в тяжелых условиях, они уже мечтали о будущем расцвете своих стран. При этом объединение усилий в борьбе с большой тройкой — Англией, Францией и Германией — обоим было выгодно. Представь, Россия восстанавливается после Крымской войны 1853–1856 годов и унизительного Парижского мира, в Америке идет гражданская война Севера и Юга, которая закончится только в 1865 году. Кстати, в том же году убивают Линкольна, Александр II переживет его на двадцать лет и будет упорно идти к намеченной цели. Обе страны стремятся реализовать свой потенциал, но понимают, что только вместе у них есть шанс. Гладя на это, Великобритания опасается потерять мировое господство и колонии. Причем, Россия уже помогает северянам в гражданской войне своим флотом — Тихоокеанская и Атлантические эскадры России курсируют вдоль берегов США, предупредив Париж и Лондон, что любые их попытки вмешаться в дела штатов, будут расценены Россией, как объявление войны. В качестве знака добрых отношений на будущее Александр II даже уступает Аляску в 1867 году. По два цента за квадратный километр! Тем временем в штатах начинается золотая лихорадка, технический бум и промышленность насыщает товарами не только внутренний рынок, но и готова торговать со всем миром. Россия тоже хочет торговать, но Лондон прижимает их, опасаясь конкуренции. — А что, нужно спрашивать Лондон? — удивляется Витек. — Международная торговля осуществляется путем заключения сделок через биржу, а она в Лондоне. Правила простые — покупатель заключает договор, где указано, откуда и когда взять товар или куда и когда тебе его привезти. В зависимости от логистики и стоимости товара покупатель вносит оплату в кассу биржи. Когда приходит срок выполнения сделки, он должен забрать товар. Отказы не принимаются, деньги не возвращаются. Если передумал, можешь выставить на торги свой контракт, возможно кто-то захочет перекупить, тогда это уже его головная боль. — Ну, нормально, — буркнул Пыха, не понимая зачем городить огород, если и так все уже сделано и работает. — Так-то оно так… Хочешь торговать, купи место, продавай только за фунты, докажи, что имеешь честные деньги, плати процент за каждую сделку, страховку, используй их корабли для доставки груза покупателю… Все строго определено. Но… При желании неугодным можно легко перекрыть доступ к торговле на бирже, объявив санкции. За что угодно — нарушение демократических принципов, агрессию, репрессию, угрозу… И — все! Одна страна не знает куда девать зерно, другая — уголь. Легально на бирже торговать не могут или им пошлину такую введут, что торговля себе в убыток. — Ну, ушлые ребята… — Международная торговля — большие деньги и большая политика. — А политика тут при чем? — Механизм подчинения для более выгодных условий для себя и наоборот. — Например… — Русский флот около берегов США не дал англичанам и французам повлиять на гражданскую война в штатах. Санкции. Торговать на бирже не дают. Если кто из покупателей сам заключит с Россией договор — огромные штрафы и отлучают от биржи. — Не плати, и пошли они лесом… — зло отрезал Королев. — Э-э, батенька, — погрозил пальцем Корень, — хочешь торговать на бирже, сначала залог золотишком внеси. В знак уважение к строгим правилам. Нарушил, залог изымается в пользу хозяев биржи. Помимо движения товара Лондон отслеживает все межбанковские платежи. Ведь у Лондона мировая финансовая система под контролем, потому что все денежные переводы проходят через телеграфные каналы с центром в Лондоне. Они один раз вложились на создание такой машинки, и она будет зарабатывать тебе денежку. — Вот гады! — На том империи держатся, — усмехнулся Олег. — С деньгами еще круче. Твои фантики никому не нужны. Хочешь торговать, иди в ту кассу и купи фунты, потом можешь поменять их обратно на свои фантики. Проценты на двух конвертациях останутся у хозяина биржи. — Жулики! — Именно поэтому Александр II через своих дипломатов предлагает новому президенту США Уиллису Гранту создать свою Международную Финансовую Систему с единой валютой для развития торговли. При этом он выступает инициатором в реализации, так называемого русско-американского траста, который обеспечит платежеспособность новой валюты и в дальнейшем приведет к финансовому господству в мире России и США. У них в отличии от Европы природные ресурсы не тронуты. Потенциал огромный. Это греки и римляне в Европе все рудники выскребли, леса и реки испоганили. Вот наш император и не стал мелочиться, заявил, что готов внести уставной капитал в размере 50 тонн золота в слитках. Пыха с удивлением смотрит на своего столь информированного друга, и слушает, затаив дыхание. — Александр II заключает договор с банкирским домом Ротшильдов на передачу русского золота в банк новой международной финансовой организации. Это недипломатсденьгами отвезти. Операция сложная, рискованная и секретная. Тем не менее 50 тонн золота собрали в Крыму и пароходами отправили в Испанию, выбранную в качестве временного хранилища для дальнейшей переправки в Америку. Тут знаток истории замялся и добавил комментарий: — С моей точки зрения, решение не выдерживает никакой критики. Во-первых, зачем отдавать золото в чужие руки, во-вторых, проводить операцию через вечного врага России Ротшильда, в-третьих, почему не создать такой банк в России, в-четвертых, рядом есть Швейцария, где многие страны и состоятельные лица держат свои сбережения и потому заботятся о том, чтобы эту маленькую страну никто не обидел… Возможно, я не знаю всех тонкостей отношений между странами того времени, и вероятно французы с немцами были бы против. Допускаю, что новую мировую торговую систему и банк, ее гарантирующий, никто бы не дал создать в Европе. Допускаю, что реализовать идею такого уровня можно было только в США, но русских опять обманули. Переговоры и конференции идут долго и трудно. По странному стечению обстоятельств убивают и Линкольна, и Александра II, работа приостанавливается. Не все страны решаются расстаться со своим золотом, да и как пойдет торговля по новым правилам тоже не очень понятно. Великобритания заинтересована в том, чтобы только ее фунт стерлингов был мировой валютой и плетет интриги против России и США. Тем не менее в 1904 году, уже при Николае II, все-таки состоялась конференция в Гааге по укреплению мира и ограничению вооружений в Европе. Немного позже, в том же году представителей 48 стран мира собрались на секретном заседании в Париже, утвердили процедуру создания Международной Финансовой Системы и Мирового Источника Денежной Массы. Ну, считай мирового банка с мировой валютой, обеспеченной золотом. При этом создается Лига Наций, которая будет следить за порядком во всем мире. — Но что-то пошло не так? — не выдержал Пыха. — Сбор золота со всех стран, подписавших процедуру создания МФС и Лиги Наций, завершился к началу 1913 года. Россия, чей вклад в «золотой пул» составил 88 %, получила права на 52 миллиарда тогдашних американских долларов, обеспеченных золотом, переправленным на хранение в США. Согласно подписанному договору, все страны для расчетов по торговым сделкам должны пользоваться общей валютой, выплачивая за это МФС дивиденды, а она будет распределять прибыль в пропорции со сделанным взносом в общий капитал. В принципе, выгодное вложение, машинка для зарабатывания денег. Но… Корень сделал паузу, как настоящий трагик на сцене огромного театра. — Предвыборную компанию двадцать восьмого Президента США в 1912 году почему-то финансировали банкиры. Победил Вудро Вильсон. Тут и появилось «НО». В обмен на услугу банкиров, приведших его к власти, он подписал указ о передачи всего «золотого пула» из банка, на чьих счетах Казначейство США собрало золото 48 стран под государственную гарантию. Только не в установленную Договором организацию Международной Финансовой Системы, а некоей частной компании под названием ФРС. Эта компания была тайно создана за несколько лет до этого на островке Джекилл какой-то реки в штатах. Вроде бы ничего особенного, только островок этот частный курорт. Точнее — собственность Моргана, куда доступ строго ограничен. Планирование и создание ФРС осуществляла небольшая группа банкиров, в чьих руках было сосредоточено двадцать процентов всех денег мира. В итоге 48 тонн русского золота отправили в частное хранилище под названием Форт Нокс. Еще ФРС получила право 50 лет печатать доллары в таких количествах, какие сочтет нужным для финансирования мировой торговли. — И что Россия? — Ходят слухи, что Россия получила двенадцать «золотых» сертификатов на указанную сумму золотом на предъявителя, и три комплекта документов о создании ФРС. Их передали Николаю II. Однако, за сто лет никто из наследников царской семьи этих процентов не видел. Мелькала информация, что немалые суммы ежегодно оседают на каких-то номерных счетах в различных банках мира. Однако, все скрыто банковской тайной. — Вот так запросто распрощались с 48 тоннами золота? — удивился Пыха. — Не запросто, конечно, но причин было немало. Не идти же войной на США за такое решение. В 1914 началась Первая мировая война. Затем — революция в России и отказ правительства Троцкого и Ленина от всех обязательств Российской империи — и долгов, и депозитов. Убийство царской семьи. Гражданская война в России. Вторая мировая война. Самодур Хрущев, который обменял всю собственность царской семьи в Иерусалиме на пароход с апельсинами. Ну, современную историю с Ельциным мы с тобой в девяностые вместе проходили. — Погоди, — вскинулся Королев, глядя на газету, — а этот пожар пятилетней давности тут при чем? — В сгоревшей библиотеке хранилась переписка наших международников и все документы о подготовке и передаче золота Ротшильдам, обеспечившим его транспортировку в штаты, создания Лиги Наций, соглашения с ФРС, переписки и договоров с ООН. Версий о том, находились ли там так называемые золотые сертификаты много. Подозрений, что они не сгорели, а уже лежат или давно лежали в каком-нибудь Швейцарском банке, еще больше. Несмотря на то, что новая Россия, а потом СССР и, наконец, РФ — преемники всех международных гарантий, прав и обязательств, нам указывают на заявление Троцкого о том, что Москва отказывается от всех царских договоров. На что нам ответили, что отказ взаимный. Мы ведь в 1917 году решили строить новый мир, в котором и денег не будет… Пыха молча, аккуратно несколько раз сложил газетку пятилетней давности и спрятал в карман. Потом, грустно глянув на Корнеева, спросил: — У тебя тут ноутбук есть? — Не самый мощный, но работает. Глава IX Припозднившиеся посиделки с постаревшей хозяйкой старого сруба в Лучинино, которая казалась приезжим москвичам ровесницей почерневшего от времени дома, затянулись. Олег перелистывал семейные альбомы, спрашивая о людях, изображенных на фотографиях — кто кому кем приходится, кем работал да с кем растил детей. Баба Вера подолгу рассказывала, вдаваясь в такие детали, которые кроме нее и вспомнить уже было некому. Однако для Пыхи многое было понятно с первого взгляда, и он явно скучал, то и дело поглядывая на шикарного рыжего кота, дремавшего на расшитом половичке. Фотограф не понимал, как люди не могут увидеть очевидного. Потом попросил Олега показать, где ноутбук и пошел «побродить по интернету». Виктора задело то, что он до сегодняшнего дня совершенно ничего не знал и фактах, связанных с ФРС и явно неслучайных пожарах, о которых Корень так эмоционально рассказывал. Не было сомнений, что это тема, да и другие, связанные с историей России, Олег давно изучает. Надо же, а с виду технарь, вечно пропадающий в своей лаборатории, которого калачом не заманишь на встречу школьных друзей или рыбалку. После нелепой смерти Ольги, Пыха осознанно никогда не затевал серьезных разговоров с Корнеевым, зная, что все сведется к Ольге. Таким был его школьный товарищ, и с этим нужно было считаться. Королев включил ноутбук и по привычке пробежался по новостным лентам социальных сетей, высказываний разных блогеров, просмотрел ряд свежих публикаций популярных политологов. Странно, это уже вошло в привычку, заменяющую общение со знакомыми и реальными людьми. Одна из полезных особенностей такого время препровождения состояла в том, что неинтересное интервью или нудное высказывание любого собеседника можно было легко прервать на полуслове без того, чтобы придумывать какие-то причины, соответствующие приличиям. Просто щелкнул кнопочной и человек на экране исчез, и при желании уже никогда там не появится. Взгляд Королева скользнул по иконкам в уголке и горящей лампадке. Ему подумалось, что в такой глухой деревушке, наверное, вполне нормально общаться с богом или молиться на иконы. Судя по хозяйке, она так и делает, хоть кому-то доверяя свои горести и надежды. Впрочем, Пыха почувствовал себя в этом похожим на бабу Веру. Он тоже часто погружался в свой мир фотографий. С головой. Правда, ему для этого не нужно было хранить реальные изображения, все его персонажи всегда были рядом. Хотя он вдруг понял, как это в полумраке комнаты общаться с кем-то на иконе, едва освещенной лампадкой. — Только не трогай иконы, — услышал фотограф за спиной шепот вошедшего Олега, — бабка жуть, как не любит, если кто хоть чуть-чуть что-то сдвинет. Даже случайно зацепив. Это табу. — Понимаю… — отчего-то сочувственно вздохнул Пыха. — А ты не приобщился? — Когда-то пробовал, даже книги читал, вернее штудировал… Не мое. Во мне сидит дотошная сущность, которая, увидев нестыковки или вранье, отвергает все целиком. — Например. — Да хоть взять распятие Христа, — было слышно, как Корень сел на кровать у стены. — Казалось бы, самый известный эпизод, описанный во всех версиях Евангелия. Сколько книг и картин написано на эту тему, фильмы сняты, даже рок-опера есть. — И что же там не так? — заинтересовался Витек, вызывая из своей бездонной памяти соответствующие картины великих мастеров. — Не буду рассуждать, что описанным в книгах способом, римляне не распинали на кресте. Гвозди не забивали в ладони. Но это незначительные детали. Когда копнул, у меня сложилось впечатление, что авторы различных версий этой казни не знали самых простых вещей, из-за которых многое должно быть иначе. — Ну, не тяни, — повернулся к товарищу Пыха. — Христос въехал в городские ворота Иерусалима на осле, и его приветствовали радостными возгласами «Осанна!». Мне стало интересно, что это означает? Чему народ радовался, даже ликовал? — Ну, приветствие… — Поначалу и я так думал. И в наше время молодежь с флажками выстраивают вдоль дороги, по которой проедет кортеж важного гостя. Да и мы тоже что-то там выкрикивали, если помнишь, но восторга не было и быть не могло. Все поздние описания вхождения Иисуса в Иерусалим были написаны на греческом, потому и разные значения при переводах восклицания «Осанна». Ведь Иисус говорил только на арамейском, хотя в то время Иудея была двуязычна. Большинство евреев забыло свой родной древнееврейский и говорило на арамейском, как языке всех стран, покоренных когда-то в прошлом Вавилоном. Кроме того, некоторые торговцы знали и греческий, но пренебрегали им в общении с соплеменниками, считая его языком захватчиков и наречием, на котором говорили в так же ненавистной им Самарии, присоединенной римлянами к покоренной Сирии. — И как же правильно перевести? — Дело в том, что Иисус воспринимался, как пророк. Он говорил о том, что Иудеей должны править потомки рода Давидова, а не римляне или фарисеи. Поэтому толпа и кричала «Спаси нас!». Согласно известному всем с детства пророчеству, они кидала под ноги нового пророка пальмовые листья. Христос был для всех спасителем. Так и называют его в современных текстах. Только вот от кого он должен спасать — другой вопрос. — От кого же? — не унимался Пыха. — От фарисеев — религиозной бюрократии, ставших аналогом правящей партии в Иудее, захватившей власть, убрав с пути правоверных, которые по канонам иудейской церкви могли править, и никто другой. Сегодня фарисей имя нарицательное, понимаемое нами, как лицемер. Тогда же это была элита, прослойка между римлянами и простым народом. Фарисеи считали себя знатоками религиозных законов, что позволяло им вели себя нагло. Они были подобны революционерам, попирающим вековые традиции… Потому простой народ и просил пророка Иисуса спасти их. Чудеса и проповеди Мессии сделали свое дело, ему поверили и за ним пошли, что называется на дело. — Какое дело? — не разобрался Королев. — Свергнуть фарисеев и провозгласить нового иудейского царя. Короче, осуществить переворот, как это сделали иудеи в России 25 октября 1917 года. Ведь пока Спаситель проповедовал на периферии, его никто не трогал. Такие пророки в то время появлялись и исчезали периодически. Когда же Иисус повел народ в пустыню, проповедовал там и обещал заветное спасение, его стали называть Иешуа, что в переводе с египетского на арамейский звучит как Иешуа. Именно так назвал спасителя Булгаков в своем замечательном романе. — Погоди, а Мессия, это кто? — Мессия — воплощение Яхве, единственного бога евреев. Согласно Торе, у евреев один бог, и никакого другого быть не может. Однажды Мессия явится в Иудее вместе с войском ангелов на облаках и покарает всех неправедных. После чего и наступит царствие божие. Ну, в понимании христиан — рай земной. — Поэтому так ликовал народ? — догадался Пыха. — Конечно! Вот-вот случится обещанное безграничное и бесконечное неземное счастье. И случится, как обещано, на Пасху или, как они говорят, — Песах, праздник великого Исхода иудеев из египетского плена. И, согласно писанию, Мессия въедет в Иерусалим на осле… Тут все совпало. Думаю, Иешуа сопровождали вооруженные сторонники, потому что, несмотря на обязательную вооруженную охрану в храме, он начал смело громить лавки, изгоняя торговцев и менял. Буза в Песах! — Почему буза, — удивился Королев. — Десятки тысяч паломников стремились праздновать Пасху в Иерусалиме. Принести в жертву ягненка на жертвеннике, чтобы потом зажарить и съесть в кругу семьи. Традиция… Потому желающих купить себе ягненка или поменять деньги для этого было много. Буза затевалась немалая, но что-то пошло не так… — Спаситель был не один? — А ты бы пошел на Смольный в одиночку? Это только Шварценеггеру под силу. Если будешь внимательно читать Евангелие от Луки, то тебя тоже удивит фраза Спасителя «Продайте одежду свою и купите мечи». Однако, я думаю, что все они сильно надеялись на подмогу в виде воинства небесного на облаках. Когда же воинство не появилось, революционеры разбежались, а Иешуа был арестован… Хотя это очень схематично. Ведь Пасха у иудеев празднуется неделю, но праздничные дни только первый и последний. — И? — В первый выходной день Мессия въехал на осле в Иерусалим, разогнал менял и торгашей, которые трудились чтобы все желающие могли принести ягнят в жертву Яхве, а мотом приготовить праздничный стол. Малоимущим, кстати, позволялось вместо ягненка приносить в жертву голубя. — Ну… — Нарушителя порядка в храме должны были бы арестовать немедленно и предать суду, дабы другим неповадно было. Тут и римлян незачем вызывать. Побили камнями и дело с концом, но этого не произошло. Более того, Иешуа с учениками потом пять дней проповедует в Иерусалиму, и никто бузотера не трогает. В ночь на седьмой день, когда все праведники должны сидеть в кругу семьи за праздничным столом, Спаситель остается только с апостолами и устраивают весьма скромную Тайную вечерю… Где все, кто кричал «Осанна» и не дал многочисленным стражникам, обеспечивающим порядок на самый большой праздник в Первом храме всех иудеев арестовать погромщика и предать суду? Теперь этой армии рядом нет. Бузотер в окружении дюжины последних сподвижников. Но и тут он уже уверен, что его предадут и говорит о том открыто. Все авторы Евангелие умалчивают об этом кардинальном изменении отношения огромной толпы к Спасителю. Более того, под утро этот же народ с мечами и копьями окружает Иисуса в Гефсиманском саду и не противится его аресту зачем-то вызванными римлянами. Фарисеи срочно собирают на суд Первосвященника и ближайшее окружение. И все это праздничной ночью! — Ну? — Вот представь, в самый разгар великого праздника Исхода евреев из Египта, когда вся семья в сборе за праздничным столом, им докладывают, что смутьян, выдающий себя за нового царя Иудеи, пойман. Что мешает подержать его под арестом римлян, у которых нет традиции праздновать Песах? Почему нельзя ждать до утра? Верующим надо соблюдать вековые традиции и вкушать жертвенного ягненка, или бежать на заседание суда? Неделю ничего не предпринимали, а тут до утра подождать не могут. Странно. Ведь собрать верхушку, правящую страной не просто. В моем понимании это аналогично попытке собрать наш Верховный совет в полночь 31 декабря, под бой курантов. Если нужно было подождать, пока прокуратор приедет из своей резиденции, могли бы смутьяна подержать несколько дней в темнице. Впрочем, на этом странности не заканчиваются. Олег вопросительно глянул на слушателя, но тот пожал плечами, не зная, что и возразить. Тогда спикер продолжил. — Будет интересно, внимательно почитай первоисточники, и удивишься, что в ту ночь судили двух Иисусов. Один Мессия, а другой по прозвищу Варавва, а точнее — Бар-Авва, что можно перевести, как Сын Отца, который признался в убийстве. Его-то и помиловал прокуратор, а не призывающего к любви и всепрощению Иешуа. Тут я ничего не понимаю. Пришлось читать и разбираться. Оказывается, Храм в Иерусалиме был не только религиозным центром, но и машинкой для зарабатывания и хранения денег. Не случайно на его территории была сокровищница. Да и сама территория Храма это несколько футбольных полей. Откуда деньги спросишь? Секрет прост — монополия. Только там можно приносить жертвы, и нигде более. Это платное удовольствие. Есть еще всякие сборы — войти в город, ступить в Храм… Тора запрещает изображения человека, а на римских монетах профили императоров. Тут менялы и нужны, иначе храмовые сборщики таких денег не возьмут. Где деньги, там охрана, ведь грабежи не выдумка современных гопников. Покопался и нашел, что у левитов был специальный батальон охраны сокровищницы. Наследственный причем. Да и сам Храм в Иерусалиме — огромная крепость со многими постройками, высоченными стенами и десятком ворот. Значит есть посты, дозоры, караулы… Это еще одна служба постоянной охраны из представителей другого колена Израилевна. На большой праздник наверняка усиление охраны было, поскольку пришлый люд был разный, бузу затевать самое удобное время. Не забывай, что при большом скоплении народа всегда были карманники, жулики всех мастей и, конечно же, антисанитария. Тут и рынок, и фастфуд, и скотобойня и благовония в лавочках. Братва из Рима тоже хотела свой кусок от этого пирога, так что с охраной в дни Пасхи в Храме все было в порядке. — Не понимаю, к чему ты клонишь? — Навряд ли Иешуа мог спокойно громить менял и швырять их монеты на пол, как показывают в некоторых фильмах. Тут что-то не так. В Храме власть принадлежит первосвященнику, и он был заинтересован, чтобы стройные ряды менял быстро обслуживали стройные шеренги паломников. Кого же тогда изгнал Иисус? Оказывается — хананеев. Оказалось, опять подвел перевод с арамейского. Хананеи это или заезжие торговцы, или чужаки. Думаю, что в данном контексте нужно было бы перевести, как иноверцы… — Почему? — удивился Пыха. — Потому что только при римлянах в Храм было разрешено входить всем язычникам. Демократия, понимаете ли! Рим очень терпимо относился к чужим вероисповеданиям, и никогда не принуждал завоеванные страны молиться своим богам. А иудеи не принимали такого оскорбления своей святыне, но вынуждены были покориться воли более сильного. — И что это меняет? — Хитрый перевод давно стал оружием в руках иудеев. Толмачи всегда были евреями и тихо делали свое дело, веками переписывая историю. Иешуа не был беззащитной овечкой, он пришел, чтобы стать царем иудейским. Не скрываясь, говорил о том прямым текстом. Фарисеи использовали его порыв чтобы очистить Храм от иноверцев, а когда он начал проповедовать на ступенях Храма о втором шаге — изгнании неправедных и пришлых, его убрали. Иешуа был врагом первосвященника и прокуратора, потому помиловали убийцу, а не Спасителя. — Сейчас ты скажешь, — понял его мысль Пыха, — если стать на эту точку зрения, то все становится на свои места… — Все, у меня батарейка села, — не стал полемизировать Олег. — Будьдругом, монитор разверни в сторону, а то в глаза светит. В комнате стало тихо, как, впрочем, во всем доме и на всей улице. Лишь вдалеке иногда подавала голос какая-то дворняга. Пыха устроился за ноутбуком, так, чтобы никому не мешать, и стал искать информацию о странном пожаре на Нахимовском проспекте в ночь на 31 января 2015 года. Хотя это было дело пятилетней давности, публикации сохранились. Одни осторожно высказывали предположения о причине, другие утверждали, что все подстроено, ссылаясь на чьи-то авторитетные заявления и даже неоспоримые документы. Королев не пытался их анализировать, он искал фотографии. Сам пожар никто не зафиксировал, а почерневшие обвалившиеся стены Виктора не интересовали. Портреты бывшего директора сгоревшей библиотеки института вызывали неприязнь, он с таким человеком просто не захотел бы общаться. Королев уже было хотел бросить это неприятное занятие, как столкнулся с фотографией, заинтересовавшей его. Ниже большой вывески с официальным названием «Библиотека Института научной информации по общественным наукам РАН» была скромная табличка с перечнем организаций, арендующих небольшие площади у библиотеки. В принципе, подобный подход к заработку некоторых государственных структур был в столице известен. Мотивируя свое желание сдать часть помещений в центре Москвы, тем, что бюджет их не балует, администраторы некоторых центров и НИИ зарабатывали средства, чтобы платить своим научным кадрам, которые из-за низкой зарплаты потихоньку расползались на более хлебные места. Еще несколько шагов привели Пыху к удивительному результату. Некий «Центр по изучению проблем европейской безопасности», числящийся в арендаторах у ИНИОН, Королев откуда-то знал. Через пару секунд в его сознании всплыл кадр, который его просила подправить одна знакомая. Точнее, это была подруга Наташки, бывшей супруги. Ее командировали сделать пару снимков на какую-то конференцию, где она поснимала, но не сразу заметила, что докладчик получился в весьма неприглядном ракурсе. Дама у микрофона словно собиралась чихнуть. Это выглядит забавно, но снимки нужно завтра сдавать в редакцию, а тут такой конфуз. Пыха не смог устоять перед натиском двух активных женщин и просидел полночи, исправляя в Фотошопе огрехи съемки. Он помнил все исходные кадры, которыми его снабдила подруга жены и обведенное в кружочек название доклада, очень похожее на название журнала, в котором статья должна публиковаться. Витьку стоило немалых усилий вспомнить точно все названия и фамилию докладчика, но это того стоило. В журнале «Европейская безопасность: события, оценки, прогнозы» некая В. Даровская из «Центра по изучению проблем европейской безопасности» опубликовала статью «Россия и НАТО: проблема восприятия». В публикациях о пожаре ИНИОН был снимок директора Поварова и его заместителя по научной работе. В. Даровскую Королев узнал, хотя была разница лет в десять, очки, другая прическа, костюм… Именно эту даму он приводил в божеский вид на неудачном фото знакомой. Причем, под докладом стояла подпись директора Центра. Стало быть, ушлая Даровская, как замдиректора сдавала в аренду площади ИНИОН некоему Центру, где была директором. Интуиция подсказывала, что тут есть что-то еще, и Пыха стал искать информацию в сети. Вскоре отыскалась более интересная вещь. В далеком 1998 году Центр, возглавляемый Даровской, назывался «Центр документации НАТО по вопросам европейской безопасности», и лишь через пару лет был переименован, получив более нейтральное имя, под которым и существовал все пятнадцать лет до пожара. Все бы ничего, но в сети отыскалось свадебное фото девяностых годов, на котором молодая пара счастливо улыбается в объектив. Чета Даровских. Вероника Шарова и Артур Даровский сочетались законным браком. Вероника еще молода, но узнаваема, а вот жених… Его лицо Пыха заметил на видеозаписи в ресторане «Парус». Он был одним из собеседников капитана в отгороженном диванчиками уголке, за накрытым столом… Тесен мир… Значит, капитан приехал в Россию в период самоизоляции чтобы встретиться с Артуром? Судя по жестам, тот уже принял достаточную дозу горячительного, чтобы позволить себе говорить с капитаном на повышенных тонах, но Витек безошибочно определил, кто там главный. Возможно, и визит, как сказал Олег, сладкой парочки к нему домой, явился следствием желания неизвестного влиятельного лица во что бы-то ни стало сохранить в тайне не только приезда капитана, но и его встречи с Артуром. Мадам Даровская на банкете замечена не была. Едва эта уверенность сформировалась в сознании Королева, он понял, что заработал сегодня спокойный сон в тишине. Глава X — Завтрак проспишь, — кто-то бесцеремонно толкнул фотографа в плечо. — Баба Вера человек занятой, на ней все хозяйство, да еще дачники за молоком придут. Так что, если не хочешь завтракать в обед, подъем. И действительно, запах чего-то очень вкусного проникал в комнату, где спали гости. Солнце уже поднялось, но для Пыхи было еще очень рано. Преодолевая желание повернуться на другой бок и продолжить смотреть свои сны, он что-то пробормотал и стал одеваться. Рукомойник и полотенца ждали москвичей во дворе. Тут уже расхаживали куры, занятые важной работой, в ветвях яблонь чирикали какие-то птички. Было тихо. Только запах чего-то вкусного будоражил воображение. Без лишних слов хозяйка разложила что-то по тарелкам и сама села во главе стола. Молодые люди поспешили присоединиться. Королев и припомнить не мог, когда он вот так завтракал, едва умывшись, на свежем воздухе, в тишине. Полкруга домашней колбаски, зажаренной с лучком, собранными ими вчера рыжиками и яичницей, показались Витьке верхом блаженства. Обычно у него была чашка растворимого кофе и какой-нибудь бутерброд, а тут… — Деревенские пацаны уже на рыбалку пошли, — строго глянув на них, спокойно произнесла баба Вера. — Поспешайте и вы на речку. Олежек, не забыл, где удочки? Ну и славно, а у меня дела. Чайник на плите, потом посуду сполоснете, да в шкаф поставите… Ну, у меня без церемоний. Хозяйка быстро встала и скрылась за домом, где простирался огромный огород, упиравшийся в сочный луг, тянувшийся до бережка местной речки. — Слушай, — не отрываясь от тарелки, спросил Пыха, — а ты вернешься сюда? — Понравилось? — вопросом на вопрос ответил Корень, — Тут с утра надо впрягаться. Не до интернета будет. Я как-то попробовал недельку так пожить — копать, косить, чинить, рубить, заготавливать… Нелегкий хлеб. — Зато душевно… — Королев хотел откинуться по привычке на спинку кресла и сладко потянуться, и едва удержался на табуретке. Оба рассмеялись, понимая, что одно дело погостить, а другое дело, как сказала баба Вера, «без церемоний». — Ладно, собираемся, — Олег вспомнил, что он отчасти хозяин. — Давно карасей ловил? — Давно… — Тогда — кто меньше поймает, весь день моет посуду. — Меньше на вес или по штукам? — По штукам. Минут десять они потратили, чтобы накопать немного червей в огороде, а еще через пять уже закинули удочки по разные стороны небольшого мостка, еще не прогретого летним солнцем. Речная гладь Знаменки незаметно скользила мимо, едва покачивая отражение редких облаков, когда Пыха пробовал кончиками пальцев ноги, не нагрелась ли уже вода. Задрав голову, посмотрел на стрижей, виртуозно рассекающих голубое небо над ними. — Для меня в детстве, — задумчиво произнес Олег, — лето всегда начиналось после прилета стрижей. Жаль, в Москве их почти не видно. — Ты так и не сказал, — почти прошептал Королев, чтобы не вспугнуть желанного карася, — те жучки, что ты нашел у Серого, были одинаковые? — Разные. И модели, и отпечатки. — То есть, против нас две команды? — Пока две… — успокоил его Олег. Они немного помолчали, но Королева просто подмывало любопытство. — А как попали в твой рюкзачокте шприцы и ампулы? — Когда денег совсем не было, мыс Серегой приторговывали дурью. Тебя не брали, чтобы не проколоться. Втом бизнесе нельзя что-то забыть или перепутать. Голову оторвут. — Ну, да. Я же фотограф. — Ты будешь смеяться, но Серый так и сказал… — А ты с ним уже связался? Там все нормально? — Порядок. Разведка свое дело знает. — Как узнал? — Он на сайте фотку собачки выставил. Значит, все путем. — Условный сигнал? — Да, у этих ребят свой язык. Ну, и мы кое-что переняли. — Играют в шпионов? — Еще как! Деньги серьезные. Ты даже не представляешь какие. Витек вытащил леску. Наживка на крючке так и осталась нетронутой. — Крючок чуть повыше подтяни к поплавку, — улыбнулся соперник, — и поплюй, а то удачи не будет… Что-то накопал ночью? — Похоже, нашел мужика, к которому наш капитан приезжал. Пыха замялся, не зная, как объяснить свою догадку, но все-таки рассказал. — Из многих предположений, — задумчиво продолжил его мысль Олег, — об истинной причине пожара в той библиотеке, мне ближе версия о так называемых золотых сертификатах. Они на предъявителя. Поэтому за ними охотились с того момента, когда они появились на свет. Скорее всего, оригиналы все-таки дошли до Николая II, а вот, поделил ли он их между представителями императорской семьи, или придержал у себя — вопрос. Есть версия, что часть сертификатов была передана на хранение Григорию Распутину. В день его убийства в доме Юсуповых, на квартире ошельмованного прессой старца был серьезный обыск. Пишут, что ничего не нашли… После расстрела царской семьи в Екатеринбурге, тоже не нашли. Информации о том, нашел ли их Дзержинский или Свердлов, тоже нет. Хранились ли эти сертификаты среди секретных документов в сгоревшей библиотеке ИНИОН? Думаю, что нет. Если они там и были, то пожар должен был бы уничтожить следы кражи. И тогда, называющей себя законной наследницей Николая II, в России делать нечего. Однако Мария Владимировна с сыном пока трутся около власть предержащих. — А эта Мария Владимировна на самом деле наследница? — Нет. На сколько я помню, после революции 1917 года Главой Дома Романовых в эмиграции был двоюродный брат Николая II Кирилл Владимирович, внук императора Александра II. Однако, он подпортил царскую кровь, поскольку женился против воли Николая II на разведенной, неправославной и собственной двоюродной сестре, отчего впал в немилость. Вдобавок после революции 1917 года отказался от всех прав на Российский Престол. — Как же его признали Главой Дома Романовых? — удивился Пыха. — Я в детали не вникал. Помню только, что якобы в последний момент Николай II его простил и неприемлемый брак благословил. Так что после его смерти этого отступника титул перешел к его сыну Владимиру Кирилловичу. Тот вообще был связан с Гитлером, будучи в родстве с Гогенцоллернами — ветвью Германского Императора. Один из тех отпрысков — офицер «люфтваффе» Луи Фердинанд — воевал против СССР в годы Второй Мировой войны, другой был личным помощником Розенберга в Третьем Рейхе. — Скандал в благородном семействе? — Ну, Романовы так не считают. Хотя в 1945 Владимир Кириллович бежал из сдавшейся союзником Германии, но ни одна Европейская страна не захотела принять правнука Александра II, запятнавшего себя связями с нацистами. Кроме франкистской Испании. Впрочем, у Владимира Кирилловича детей не было, поэтому можно утверждать, что на этом династия прервалась. — Как же Мария Владимировна? — Согласно действующему порядку о престолонаследии, титул Главы Дома Романовых по нисходящей передается только лицам мужского пола. Так что она самовыдвиженка. Таких самозванцев было предостаточно. — Помнится была дочь Анастасия, — вскинулся Королев. — Была, но тест ДНК в честных руках аргумент сильный. — Кому же достанется царское золото? — Скорее всего Ротшильды, оседлавшие ФРС, никогда его не выпустят из своих рук. Да и проценты за век набежали гораздо больше первоначального вклада. — Ты хочешь сказать, что это сто раз по 4 % годовых! — Тише, — усмехнулся Олег, — всю рыбу распугаешь. Хотя одну я, кажется, все же поймал. — Значит, капитан приехал не зря? — Вопрос — зачем он приехал? Если говорить о документах, подтверждающих вклад России в ФРС почти пятидесяти тонн золота, то теперь это более четырехсот процентов. Плюс проценты на проценты на хранящих эти суммы банковских счетах. Деньги огромные. Однако, нужно будет пройти судебные тяжбы в соответствующих Европейских и прочих судах. На мой взгляд, Ротшильды этих денег никогда не отдадут. Хотя можно поторговаться с ними о цене за комплект документов. — Думаешь эта «наследница» или потомок капитана именно за ними посланы к нам? — Вероятнее всего, уставные документы ФРС еще в России, и за ними Ротшильды снарядили Марию Владимировну, снабжая деньгами. Она же при Ельцине появилась. Не знаю, целовал ли Борис Николаевич ей ручку, но принял, что называется, «ко двору». Скромно присвоившая себе титул Великой Княгини, взяла под патронаж множество общественных, медицинских и, так называемых, патриотических организаций, которым все равно от кого брать деньги. Да и при Путине глава Императорского Дома не сидит без дела, лет семь назад ей передали в шефство сторожевой корабль «Ярослав Мудрый». — Думаешь, — повернулся к сопернику по рыбалке Пыха, — ее готовят в преемники? — Одно время вопрос возрождения монархии в России активно обсуждался. Впрочем, наши олигархи иногда пользовались именами Романовых, но, получив желаемое, отстранялись. Думаю, сейчас вопрос явно в деньгах. Раз княжна топчется у нас, то и документы о ведущей роли в организации ФРС и 88 % ее уставного капитала еще в России. — Тогда тайный визит потомка моего капитана в, так называемую, пандемию связан с возможностью скрывать маской лицо? — Похоже. Ведь если ты разглядел в нем сходство с Великим Князем Николаем Константиновичем, то это могли сделать и другие, более посвященные в тайны «Мадридского двора». — У нас двор не хуже, — улыбнулся Королев. — Тогда можно экстраполировать твое предположение, что разговор на повышенных тонах потомка капитана и мужа этой… Олег щелкнул пальцами, кинув взгляд, просящий поддержки, на своего школьного товарища. — Даровская, — быстро нашелся Витек и уточнил. — Артур Даровский. — Был торгом… Могу предположить, что подвыпивший Артурчик стал менять правила игры, увеличивая цену. — Цену за что? — За оказанную услугу. — Олег оживился, видимо, уловив какую-то мысль. — Предположу, что Даровский выкрал из сгоревшей после этого библиотеки ИНИОН, документы. Искал и нашел покупателя… Нет, покупателей! Как только они заглотили наживку, стал поднимать цену. Я бы на его месте предварительно спрятал документы в надежное место, чтобы его не грохнули. Потом можно и поторговаться. Однако он не похож на дельца, который имеет на побегушках такую парочку, что заявилась к тебе. — Считаешь, что это была охрана капитана? — Витек, ты растешь в моих глазах… Только навряд ли капитан будет опускаться до явного криминала, не царское это дело. Предположу, что кто-то в Москве устроил его приезд и охрану за хорошенькую сумму. И вот тут в этот сценарий может вписаться Шмат. — Не вижу связи, — удивился Пыха, и тут же сконфузился. — Ну, я же фотограф. — Наговаривать на себя равносильно программированию. Ты просто привык полагаться на информацию в картинках, но есть и другие источники. Хотя, и те и другие можно фальсифицировать, тебе ли этого не знать. — Хорошо. Со времени пожара прошло пять лет, а действия только сейчас стали разворачиваться. — А ты думал, что Артурчик уже на следующий день объявление в газете дал о продаже. Да их следователи и журналисты год трясли. Сейчас самое время. Крупная рыба не сразу подходит, она смотрит, как себя мелочь ведет и только, потом примет решение, атакует быстро и наверняка… Кстати, у тебя поклев. Не прозевай. Раздосадованный тем, что рыбешка сорвалась из-за того, что поторопился подсекать, Пыха промолчал. — Понимаю твои сомнения на счет Шмата, — усмехнулся Олег. — Он уже несколько лет тут крутился, а выше свадебного фотографа не поднялся. Извини, если задел твое самолюбие. Витек только отмахнулся. — В принципе, это хороший ход. Не ты напрашиваешься в дом богатых людей, а тебя зовут. Не ты расспрашиваешь, кто в семье или компании главный, а тебе его показывают, чтобы в серединку посадить. Опытный взгляд фотографа быстро оценит доходы, увлечения и слабые стороны. — Извини, ты считаешь, что Шмат искал владельца документов, который стоит 250 тонн золота? — Это максимум, — улыбнулся Корень, — но и 4 тонны в слитках за сертификат вполне себе кусок… Кстати, наша общая знакомая Мария Владимировна в России с начала девяностых, и за 30 лет ничего не нашла. Тут одного желания мало. — Ну, не знаю. Как-то увалень Шмат не вяжется у меня с агентом Моссад. — Зря. Вспомни, кто русских царей, великих князей и губернаторов убивал до революции. Это в партийной литературе их называли борцами за рабочее дело… Каховский, Герцен, Бакунин, Засулич, Кравчинский, Гартман, Перовская, Кропоткин, Ульянов старший, то бишь Бланк. Русских там не было, потому что они привыкли иди в открытый бой, стенка на стенку или на дуэль вызывать. Назови хотя бы одного русского террориста в Израиле. Пыха в ответ только пожал плечами. — Корни другие, — усмехнулся Корнеев получившемуся каламбуру. — Исследователи Торы часто говорят о традиции индивидуального террора среди иудеев. Так называемые сикарии — одни из самых рьяных приверженцев этой тактики. Оказывается, «сика» это короткий кинжал, который легко спрятать в одежде. Не нужно всю жизнь тренировать тело, чтобы пулемет с боекомплектом по горам таскать. В толпе подошел вплотную к ничего не подозревающей жертве, пырнул несколько раз, оружие спрятал и кричи вместе со всеми «караул». О них писали все летописцы иудеи, начиная со времен Первого Храма. — Но и у нас были разбойники, — попытался возразить Королев. — Конечно. Но сикарии прятались по пещерам в пустыне — от правосудия, мести, налогов. В Иудее пустыня это выжженный палящим солнцем камень, ни лесов, ни полей, ни садов. Прокормиться там можно только разбоем. Налет на город, богатый дом, резня и разбой прямо на ступенях храма. Потому на них и была сделана ставка тех, кто решил свалить Романовых. Опыт сикариев оказался востребован. На Александра II было совершено шесть покушений. И кем? Русским мужиком, томившимся под гнетом крепостного права? Прачкой, у которой семеро по лавкам? Нет. Более того, прохожие или дворники в русских городах стремились помешать цареубийцам. Почему? Вера другая. Это иудеям с малолетства вдалбливали, что царем может быть только один из рода Давидова, остальных не грешно и убрать. — Не по-христиански это, — глядя куда-то вдаль произнес Пыха. — Кстати, о христианах, — Олег искоса глянул на собеседника. — Известно ли тебе, дорогой мой фотограф, что Иисуса никто при жизни не называл христианином. Этот термин появился позже, когда Евангелие начали переводить на греческий, поскольку Христос по-гречески, означает Помазанник. Переводчики утверждают, что слова Христос, в том смысле, которое используется ныне, нет в Новом Завете. Там использованы такие синонимы, как праведники и святые, чтобы выделить последователей веры Иисуса. Есть версия, что сей термин придумали римляне, когда писали закон о преследовании так называемых христиан. — Это ты к чему говоришь? — К тому, что многие основополагающие определения, как например, Христос и христианство были искажены при переводах. Так, при распятии Иешуа, ученики его разбежались и предали своего учителя не потому, что испугались, а потому, что потеряли веру в него. В их понимании пророк или Мессия одним взглядом должен был уничтожить и прокуратора, и первосвященника, и римлян, и толпу. Они кричали ему в лицо «как ты можешь спасти нас и утвердить царствие божие, если себя не можешь защитить». — Но Христос пришел на землю принести жертву за всех грешных, — возразил Витек. — Есть различия в толкованиях этого события в Старом и Новом заветах. Иешуа для евреев в принципе не мог быть иудейским царем, хотя был распят под такой табличкой. Согласно верованиям иудеев, существует только один бог — Яхве. Других быть не может. Причем, Яхве нельзя видеть смертным, только слышать голос, и то — избранным вроде Моисея. Пророк, въехавший на осле в Иерусалим, должен был изничтожить захватчиков и покарать неправедных с помощью армии ангелов, прибывших на облаках. Затем всех праведников перенести в царствие божие, где нет болезней, нищеты и самой смерти, но есть изобилие. Увы, ничего этого не произошло. Мессию просили явить такое чудо, не случилось. Похоже, поэтому вооруженные ученики и последователи разбежались. Предали за тридцать серебряников, как это и было предсказано в книге Бытия. — Тебя отлучат от церкви, — попробовал пошутить Пыха. — Стоявшие у истока христианства, увидев, что идея вечной жизни в раю для кающегося грешника, востребована среди простолюдинов, которые и выживать-то могут только преступая закон, придумали новую веру и другого Христа по сравнению с тем, что сказано в Старом Завете. Мысль, накрепко засевшая в головах униженных и оскорбленных, что сын божий уже взял на себя все их грехи, заплатив собственной жизнью, была основополагающей. Правило «согреши и покайся» стало новой формой жертвоприношения. Не человека, не животного надо тащить на жертвенник, а монетку. Не нужно было ничего изобретать, учение, корнями уходящее в века, готово. Чуть подправить под местные обычаи, традиции и даты. Зато главное оставили. Жертвуй! На храм, во имя чего-то, за исполнение своей просьбы… Причем — любой! И миллионы добровольно стали данниками. Иешуа был ессеем, он не проповедал христианство, и его никто не называл Иисусом Христом. Это совсем другая история. Глава XI Пока Пыха, проигравший в споре на количество пойманных пескариков, чистил пойманную рыбешку, вокруг него увивался шикарный рыжий кот. Как ни сопротивлялся гость, он все же не устоял перед хитрыми уловками любителя свежей рыбки. Баба Вера, изредка наблюдавшая за этой сценкой, подошла принимать работу. Молча улыбнулась и добавила в таз с почищенным и потрошенным уловом несколько налимов и ершей, заранее обменянных ею у дачников, пришедших за парным молоком. Кот тут же переметнулся к хозяйке, но получил отказ. Далее Королев варил уху под контролем. Вернее, просто выполнял указания бабы Веры. Когда же из-под крышки видавшего виды казанка стал разливаться соблазнительный дух настоящей ухи, появился Олег. Он сел на табуретку у летней кухни, закинув ногу на ногу, и стал рассказывал смешные истории из своего детства, более похожие на выдумки. Хозяйка лишь улыбалась, глядя на рассказчика, о чем-то вспоминая. Ей явно нравились эти два парня. Молодые, неглупые, работящие. Им бы самое время обзавестись семьями, нарожать детишек и приезжать в гости хотя бы на выходные. Наверное, Олег был похож на кого-то из тех, кто был ей очень дорог, но рано ушел из этой жизни, оставив ее в одиночестве коротать свой век. Нагуляв аппетит на свежем воздухе, истомившись от духа свежей ухи, оба наворачивали одну тарелку за другой, да так, что Пыху потянуло в сон. Баба Вера уже хотела отпустить их из-за стола, чтобы самой все прибрать, как Олег неожиданно объявил, что им пора. Серьезно глянув на товарища, предупреждая любые вопросы и возражения, он активно занялся уборкой. Витек хотел было покапризничать и подремать часок другой в компании довольно щурившего глазки кота, но серьезное лицо Корня говорило, что пощады не будет. Через полчаса они уже попрощались с загрустившей хозяйкой, обещая непременно заглянуть еще, ведь пандемию в Лучинино никто не заметил. В огородах, как обычно, зеленели грядки картофеля и огурцов, кабачков и морковки, на лугах косили траву, в садах яблони были усыпаны начинающими набирать силу плодами, а на полях всходили яровые. — Что за спешка? — не выдержал Пыха, когда Олег буквально подтолкнул его на пассажирское сиденье «Форда». — Серый фотку старой книги в красном переплете выставил на сайте, — сосредоточенно глядя на дорогу, тихо проговорил Олег. — Просит приехать на дачу. Я поведу, а ты поспи, наверстай упущенное ночью. Пара часов у тебя есть. После наваристой ухи, добытой и приготовленной почти самостоятельно, Витек задремал на счет «раз». Ему, как обычно снились яркие сны, смонтированные его подсознанием наподобие фотоклипа, в котором некоторые персонажи оживали и разговаривали. Иногда несли всякую чушь, но бывало, что и давали дельные советы. Как такое могло происходить, Королев не знал, да и не обсуждал никогда ни с кем, дабы не вводить в искушение сдать его на лечение в дурку. Вновь всплыл фрагмент видеозаписи с тремя мужчинами средних лет в кабинете, огороженных диванчиками. Анализируя его по кадрам, Пыха обратил внимание, что названный им капитаном никак не реагировал на своего соседа справа. Будто того и не было. Он, конечно, сдержан и корректен, но ни разу не обменялся словом или жестом, будто знал наверняка, что сосед знает и даже думает о происходящем. Приглядевшись к этому треть-ему собеседнику, Королев понял, что они не связаны близким родством, но выражение лиц было схожим. Они одинаково реагировали на развязанную речь Даровского. Тут Витьку стало понятно, что Артур говорил им обоим. Одновременно. Он воспринимал их как целое в том разговоре, поскольку взгляд постоянно был обращен то на одного, то на другого собеседника. Выходило, что и капитан, и его сосед справа приехали вместе и с одной целью. Прокручивая раз за разом этот фрагмент в замедленном режиме, Пыха стал рассматривать, как лежали приборы перед этими приезжими, как налита вода и напитки в бокалах. Да у них и блюда были заказаны одинаковые! Скорее всего они выбрали что-то знакомое по названиям. Стало быть, это люди одного круга, и, судя по манерам, весьма педантичны, хотя поначалу это не бросалось в глаза. Это было естественно, то есть — воспитано с детства. Так поступают в аристократических семьях, прививая детям с раннего возраста этикет за столом. Именно по таким едва заметным мелочам можно определить человека своего круга. Это код свой-чужой, зашитый в движениях, одежде, взгляде, повороте головы… Если нужно, чужака посадят за свой стол и даже поговорят с ним, но никогда не дадут приблизится. Его будут держать на незримой дистанции, элегантно давая понять, где его место. Богатые и обладающие властью в нескольких поколениях люди, таким образом создают на публике некий пьедестал, с которого повелевают. Нынешние «дворяне» в России тоже стремятся поставить себя в обществе на подобный пьедестал или, даже, постамент, дабы издалека было видно, «кто есть ху», как однажды выразился Горбачев. Впрочем, кроме хамства у них ничего не получается. Это должно быть в крови, прочесть или натренировать это на видеокурсах не получится. Капитан с товарищем все больше притягивали к себе внимание фотографа. Он даже получал удовольствие от каждого незначительного штриха, прочитанного и понятого им в коротком видеофрагменте. Оба приезжих принадлежали некой касте, возможно, когда-то связанной кровными узами, но позднее объединенные только общей идеей. Далее Витек сосредоточил свое внимание на лице мужчины, примерно того же возраста, что и капитан, сидевшим с ним на одним столом на встрече с Даровским. Уникальная память фотографа начала неосознанно перебирать среди огромной библиотеки хранящихся в ней изображений, такие, что имели сходства. Сколько времени продолжался этот странный сон, Пыха не смог бы сказать. Подсознанию время не указ. В каком-нибудь мистическом фильме режиссер представил бы зрителю этот процесс в виде огромного здания, по бесчисленным помещениям которого сновали бы армии роботов, сравнивая с выданным им изображением всех обитателей. Тело Королева тем временем существовало где-то в сторонке, способное лишь просигналить о какой-нибудь агрессии против него. — Не соизволит ли месье фотограф, — ехидным голоском пролепетал Корень, — оторваться от своих гениальных наблюдений. Мы приехали. Он потряс Королева за плечо, нобезуспешно. — Слушай, как ты можешь так спать? Ни разу не шелохнулся! Я, грешным делом, подумал, не случилось ли чего. Пару раз останавливался и прислушивался… Да нет, сопит, сурок. Реакции не последовало и тогда водитель пошел на хитрость. — Пыха, у тебя телефон звонит, — прошептал Олег, наклонившись к уху спящего. — Але! — вскинулся тот. — Ну, вот. Другое дело. Вставайте, месье, вас ждут двое подрастающих кабанчиков, готовых растерзать в клочья, если не получат выкуп. Возьми шоколадные батончики в бардачке. Цветы на заднем сиденье не трожь, это Светке… Да, купил по дороге… Догадайся с первого раза, кто их будет дарить? Ну, и молодца… Синий «Форд» осторожно вкатился на дачный участок, принадлежавший теще Серого. Теперь она появлялась здесь редко. «Любит только осень» — часто объяснял это Копылов. Их встречали все четверо обитателей двухэтажного дома, сколоченного добротно, но без завитушек. Двое не по возрасту крепких мальчишек с разбега повисли на Королеве, наученного горьким опытом предварительно принять упор, дабы не быть поверженным на землю. Эта маленькое традиционное приветствие быстро стирало грань между прошлым и настоящим приездами, и дальнейшее общение продолжалось с момента, предшествующего расставанию, как мелодия, прерванная на ноте слушателем, чтобы ответить на звонок сотового, чтобы тут же продолжить. — Как раз к столу, ребята! — улыбнулась Светлана, подаренному букету летних цветов. — А то некоторых приходилось отгонять. — Да, мы только из-за стола, — смущенно проговорил Пыха, стараясь удерживать равновесие. — Врет! — тут же прервал его Олег. — Поймал одного пескарика, но стрескал всю уху, которую баба Вера сварила из подаренных ершей. Вы присмотритесь к этому скромняге, он уже полбатончика у ребенка слизал… Все рассмеялись, видя, что Королев стряхнул наконец-то с себя двух кабанчиков, успевших проглотить угощение и демонстративно показывающих, что в руках у них ничего нет. — Эх, если бы не мое доброе сердце… — Корень достал из кармана еще пару батончиков, которые тут же исчезли из вида. — Олег, — всплеснула руками хозяйка, — они обедать не будут. — Ошибаетесь, Светлана Михайловна. Они первыми расправятся с этим делом. Я правильно говорю? Сладкая парочка без слов метнулась мыть руки и первой заняла свои места. За ними последовали взрослые, и обед прошел, как часто это бывало в таком составе, весело, с шутками и лукавыми намеками. Для двух холостяков семья их школьного друга стала своей. Когда суета по уборке следов солидного обеда утихла, и хозяйка забрала пацанов на прогулку, в доме воцарилась непривычная тишина. Старые вещи хорошо понимают своих владельцев и помнят их привычки. Они не отвлекали троих друзей от обсуждения интересующие их проблемы. — Эти два перца опять заявились утром, — без предисловий начал Копылов. — По очереди. — Что хотели? — Показали фотографии тех, кто был у Пыхи. Спрашивали, не знаком ли я с ними. — Алиби? — Я им заранее сказал, что и сегодня пойду по грибы, — ухмыльнулся Серый. — Даже предложил составить мне компанию. — Как с жучками? — быстро спросил Олег. — А я гулял по дому с каждым под ручку и все спрашивал, не потеряли гости чего-нибудь. Они теперь знают, что я знаю. — Просканировал после ухода? — не сдавался Корень. — Ты зря оставил мне свою машинку. Ничего не нашла. — Не против, если еще раз гляну? — Тебе и карты в руки, мастер, — пожал широкими плечами бывший десантник. — Ну, а я пока кофе сварю. Королев знал, что Серый, как и он, предпочитал растворимый кофе, но, если приезжал Олег, хозяин варил кофе в турке. Причем, такой крепкий, что только Корень мог пить его без молока и без сахара. — Чисто, — присоединился к ним минут через десять Корнеев. — Ты умеешь убеждать. — Тут неподалеку деревенская лавка есть… — зло произнес Серый. — Ну, там с разной мелочовкой. На двери объявление висит: «Избавляем от тараканов и прочих гадов». Вот я и прикинул, может, мне тоже на воротах табличку такую организовать. — Думаю, без работы ты не останешься, — рассмеялся Корень, потом серьезно добавил. — Глазок проверял? — Да, хорошие фотки делает, — Сергей достал свой коммуникатор и, полистав, показал два качественных портрета. — Пыха, зацени. Вставляешь этот дверной глазок, он сам снимает, хранит и передает по блютус на сотовый, когда попросишь. — Батарейка на неделю, — добавил Олег. — Я скопирую? — При соблюдении авторских прав, — широким жестом он передал Корнееву аппарат. — Я пацанам знакомым отослал. Сегодня перетрем эту тему… Подстрахуешь? Корень утвердительно кивнул. — Спасибо. На моем броневике подкатим. Подождешь за рулем… Там по обстановке. Пыха попытался вставить словечко, но хозяин его опередил. — Витек, к тебе особая просьба — возьми моих отдохнуть подальше отсюда. Потом я их заберу. — Он теперь знает, где мои корни, — лукаво глянул на проспавшего всю дорогу Королева. — И где пищу добывать… — Да, ладно тебе, — отмахнулся обиженный фотограф. — Не пыхти, — ласково посмотрел на него Серый, — Запомни название этого сайта. Логин — твоя фамилия дважды, только наоборот. Пароль — имя и день рождения без пробелов и тоже наоборот. Сигналы ты знаешь. Книга — встреча, собака — помощь, мышка — опасность. Синий цвет — дом, красный — дача, зеленый — работа. Ну, на худой конец, можешь открытым текстом подпись сделать. Этот сайт далеко, да и на него никто кроме нас не заглядывает. Едва хозяин закончил фразу, как на крыльце, а затем и по коридору послышались частый топот. — Па! — в комнату влетели оба крепыша. — Там дрон над домом завис… Десантник рванулся к шкафу, в котором оказался солидный сейф. Быстро открыл его и, сунув в карман коробку с патронами, на ходу стал быстро заряжать ружье. — Пыха, пацанов держи при себе. Олег — Светку. Чтобы ни случилось! В комнату влетела хозяйка, едва не столкнувшись с мужем. Олег бережно взял ее за руку и, посмотрев в глаза, тихо сказал: — Свет, ты обещала показать запасы на зиму… Всем нужно спуститься в погреб. Быстро! Не отпуская ее руку, он глянул на Пыху. Тот уже поймал двух пацанов. Все пятеро, словно боевой расчет подлодки, без суеты спустились в просторную комнату под домом и закрыли люк. Потолок семейных закромов был явно рассчитан на двухметрового десантника. Уставленный сверху донизу стеллажами с банками, коробками и пакетами, он больше походил на бомбоубежище. Где-то снаружи глухо треснул выстрел, потом еще один. Светлана рванулась к выходу, но Олег резко остановил ее и молча показал на перепуганных сыновей. Та медленно успокоилась и кивнула. Олег взлетел по ступенькам вверх, и все оставшиеся замерли, ловя каждый шорох снаружи. — Отбой воздушной тревоги! — громыхнул в тишине голос Серого. — Выходи строится… Норматив сдан. Он держал в руках искореженный от падения с высоты дрон, пробитый крупной дробью в нескольких местах. Снизу на нем была укреплена камера с солидным объективом. Десантник протянул Пыхе трофей. — Ну, дальше по твоей части… — А вдруг это соседский? — осторожно предположила Светлана. — Таблички «частная территория» и сверху можно прочитать, — спокойно возразил супруг. — Они хотели частной собственности на землю. Они ее получили. — А второй выстрел? — Олег исподлобья глянул на охотника. — Одно ружье стреляло. — Да ты у нас следопыт, — усмехнулся тот. — Вор уже забор перелазил, чтобы картошку мою украсть. Я дробь кучно положил в метре от него. На своей земле… — Миленький, — взмолилась жена, — а если хоть одна дробинка в него попала. Они же тебя по судам затаскают. — А я таким номером дроби не стреляю. Чтобы прервать воцарившееся молчание, Пыха взял искореженный коптер, и покрутив, резюмировал: — Наш снайпер два движка продырявил. Камера, похоже, цела. Если надо, могу привести в чувство, но модель не дешевая. — Ты лучше нам кино покажи, — вмешался молчавший все это время Олег. — Может, Серега зря подстрелил… — Бойцы, — Пыха глянул на братьев, — обеспечите инструментом? — Шагайте-ка вы, охотники, в мастерскую, — строго указала направление движения хозяйка. — Потом решу, что с вами делать. — Свет, мне бы каких-нибудь блюдечек с десяток, — потупившись, попросил «Кулибин». — Верну. Честное пионерское. — Держи, октябренок… Устроившись на табурете за большим столом под яркой лампой, Пыха занялся любимым делом. Благо, у хозяйственного автомеханика мастерская при гараже была оборудована по высшему разряду. Надев очки-лупу с пояском на затылок, наподобие тех, что используют часовщики, он ловко стал разбирать летательный аппарат с видеокамерой. Все с интересом смотрели, как малюсенькие винтики и гаечки раскладывались по блюдечкам, обнажая каркас и закрепленные на нем детали покрупнее. Вскоре и карта памяти была извлечена из примятого корпуса видеокамеры. — Повезло, — покрутил ее Витек, разглядывая, нет ли царапин или трещин, — Нужен ноутбук с портом для SD или Card Reader с переходником на USB. Братья кинулись в свою комнату, лучше взрослых понимая иностранные термины. Вскоре на мониторе принесенного ноутбука все разглядывали вид сверху знакомого участка, дома, грядок и стоящую рядом синюю машину. Постепенно изображение поменяло ракурс, и уже во весь экран перед зрителями возникло знакомое окно. Витек сделал звук погромче, и голоса в комнате стали хорошо различимы на фоне монотонного шелеста пропеллеров квадрокоптера. — Они все слышали, — спокойно произнес Олег, глянув на Серого. — Хорошая привычка разведки не произносить вслух числа и ключевые имена. — Может, это только на записи? — неуверенно предположил десантник. — Тут две камеры, — отрицательно покачал головой «Кулибин», — видео в хорошем качестве пишется на карту памяти, а телевизионная камера ведет репортаж на экран оператора. — Я тебе глушилку этих диапазонов привезу, — пообещал Олег. — Да, все нетак плохо, — нашелся Серый. — Ты мне скопируй это кино на флэшку, я пацанам на «стрелке» покажу. Конкретный наезд! — Пыха, посмотри серийный номер или какие-то конкретные данные, — сообразил Олег. — Может, удастся вычислить покупателя? Пока мастер выполнял просьбы товарищей, те помогли собраться Светлане и мальчишкам. Пару сумок загрузили в багажник «Форда», который, словно почуяв, дальнюю дорогу, стал поскрипывать дверью. — Потом пригонишь, отрегулирую, — Серый ласково погладил синий капот. — Движок в норме. Заправляйся на второй после моста заправке «ЮКОС», а то на ремонте больше проиграешь. Наличка есть? Пыха кивнул, захлопнув дверцу за пассажирами. Потом, как-то застенчиво улыбнувшись, добавил. — Может, возьмете с собой? Пригожусь… — Ты лучше за ребятами моими пригляди, — с напускной суровостью отрезал Серый. — За Светку головой отвечаешь. — Береги голову, «Сеня», — перефразировал Олег известную фразу из популярного фильма. — Переходник взял? А то на моем ноутбуке в Лучинино такой читалки нет. И запомни, мы вдвоем не увидим на записи то, что ты с закрытыми глазами… Ну, ты понял. Трое обнялись, прижавшись лбами друг к другу. Сверху их плечи прикрывали здоровенные руки десантника. Глава XII Приезду шумной компании баба Вера не удивилась и радушно пригласила всех в дом. Мальчишки первым делом кинулись искать рыжего кота, который, очевидно, по опыту прежних встреч, решил укрыться в укромном местечке. Проходя мимо летней кухни, Пыха потрогал печь. Она была теплой, а по краям, как принято говорить в деревне — на кирпичике — стояло несколько кастрюлек. Как эта молчаливая женщина все знала и успевала, для Королева оставалось загадкой. Весь день прошел в какой-то суете, от которой у взрослых, не имевших детей, всегда портится настроение, и они ищут какой-нибудь островок спокойствия, ограждая его от посягательств надуманными запретами. Оставленный женщинами на растерзание двух подрастающих десантников, Витек спасался тем, что придумывал боевые задания то индейцам, то спартанцам, то хоббитам, которые больше всего предпочитали стрельбу из луков по оркам, коварно принявших облик кур во дворе. Лишь после перемирия, объявленного старейшиной племени апачей, молодые стрелки согласились сдать оружие. Но только до утра. В старом доме воцариласьтишина, и важный рыжий кот вышел из укрытия, наконец-то отважившись показать, кто здесь хозяин. Витек облегченно вздохнул и примостился к ноутбуку, в надежде поискать что-нибудь интересное на карте памяти, которая все время не давала ему покоя. Он не долго оставался один. В комнатку, где горела лампадка, заглянула баба Вера. Она молча взяла Пыху за руку и повела за собой. Остановившись у комода в своей спальне, тихо произнесла. — Открой нижний ящик. У задней стенки двустволка. Видишь? Рядом две коробки с патронами. В белой — с дробью, в черной — с картечью. Ну, мало ли что… Теперь ступай. Королева иногда удивляли действия бабы Веры, но потом он все мог себе объяснить. Она прожила нелегкую жизнь и многое читала, что называется, с листа, не нуждаясь в чьих-то комментариях. Эти размышления быстро вытеснил поток видеофрагментов, записанных на карте памяти, доставшейся сегодня меткому десантнику в виде трофея. Поначалу Пыха даже расстроился, обнаружив, что это только сегодняшние записи Серегиной дачи, не содержащие ничего нового. Тут он вспомнил, как однажды восстанавливал случайно удаленные записи какой-то свадьбы. Со слов владельца карты, подвыпившие гости решили позабавится и стали прокручивать запись на разных скоростях и в обратном направлении. Кто-то ошибся, нажал не ту кнопку, и все стер. На самом деле, в таких случаях редактируются только названия файлов — первый символ меняется на знак вопроса. Если места на карте для новых записей нет, файловая система может использовать объем, занимаемый такими файлами, считая незанятым. Простая операция в специальной программе показала, что таких меченых файлов на карте памяти много. Похоже, оператор перед каждым запуском коптера стирал предыдущие записи, не думая о том, что какие-то можно будет восстановить. Для их просмотра нужно было только поменять знак вопроса в имени файла на ту букву из английского алфавита, что была прежде. Догадаться или подобрать одну букву, имея перед глазами аналогичные названия файлов, труда не составило. Азарт охотника охватил Пыху. В такие моменты он ощущал нечто вроде покалываний в подушечках пальцев, когда он решался нажать левую клавишу «мышки», словно снайпер, медленно тянувший на себя спусковой крючок. В основном это были ночные съемки. Причем в городе. Начинались они одинаково — чья-то рука ставила через открытый люк машины дрон на крышу салона, и тот поднимался на уровень пятого-шестого этажа. Съемка начиналась в каком-нибудь переулке, потом аппарат медленно поворачивал за угол и двигался над светом уличных фонарей, приближался к окнам, выискивая цель. Так около получаса и более, пока хватало заряда аккумуляторов. Королев сразу отметил, что в некоторых полетах часто повторялись одни и те же действия, очевидно выполняемые по четко заданной программе. Он назвал их — дежурными. Кто-то наблюдал за окнами по известному адресу, в ожидании запланированного события. Потом дрон возвращался к машине в темном переулке и садился в исходную точку. В таких случаях коптер не был в прямой видимости, и оператор, находясь в области радио-тени, мог просмотреть запись только позже, считав ее с флэш карты. Другие полеты квадрокоптер явно совершал под дистанционным контролем, потому что траектория полета была разной. Он двигался по улице за машиной с открытым люком, которая то и дело перемещалась, держа дрон в пределах прямой видимости, чтобы тот постоянно транслировал оператору картинку с объектом наблюдения. Такие записи Витек назвал «слежкой». Фотографу даже стало интересно, мог ли один человек справиться с тем, чтобы одновременно вести машину и управлять аппаратом. Надо думать, для сыщиков такая технология существенно расширяла границы. Не нужно было, как в старых голливудских фильмах, сидеть часами в закрытом салоне, не имея возможности выйти. Теперь дрон мог следовать за объектом по улице, а потом еще и поискать его в окнах всего дома, если тот зашел в подъезд. Правда, пока размеры аппарата не позволяли скрытно залетать внутрь, но фантасты уже не стесняются использовать для тайной слежки дронов в виде мух или, даже, комаров. Ох, не легко приходится подозреваемым в наше время. Хотя могут нарваться на десантника, который быстро решит проблему традиционным способом. Едва на очередной записи мелькнуло знакомое лицо, Пыха тормознул воспроизведение, с удовольствием потирая руки, как охотник, в чей капкан попала добыча. Несмотря на то, что лицо было прикрыто маской, и съемка проводилась в ночное время, Королев был уверен. Мужчина средних лет на видео был его капитаном. Дрон преследовал идущего по улице, наблюдая с высоты метров тридцати. По сравнению с первым месяцем так называемой пандемии, прохожих уже стало побольше, поэтому можно было утверждать, что записи несколько дней, даже не проверяя дату создания файла. Было заметно, что потомок капитана путает следы, то заходя в магазины, то рванув в подземный переход на другую сторону широкой и хорошо освещенной улицы. Кстати, жителю столицы она была незнакома. Королев отметил, что наблюдатель не дергает дрон, а спокойно ведет объект, словно догадываясь заранее о всех действиях мужчины, защитная маска которого в свете уличных фонарей чуть отсвечивала фиолетовым оттенком. Этот мужчина был явным дилетантом, затеяв игру в шпионы с хитрым соглядатаем. Дрон спокойно парил над всеми проводами и перевернутыми конусами света уличных фонарей, а оптика его камеры была в состоянии показать на экране сотовый телефон и набираемые цифры, когда мужчина остановился позвонить. Затем мужчина средних лет, словно помеченный в толпе фиолетовым оттенком защитной маски скрылся в проходе между двумя домами. Оператор поискал объективом табличку с названием улицы на одном из домов, затем подлетел к машине с открытым люком, припаркованную неподалеку, завис и медленно опустился на крышу ее салона. Название «Аптекарский переулок» странно отозвалось в памяти фотографа, но он никак не мог понять, что это. Пришлось переключиться на всезнайку Гугл за советом. Ответ его поразил. Человек, так похожий на его капитана был в сотне метров от Мраморного дворца. В Питере, рядом с дворцом, в котором жила семья Кирилловичей! Полтора века назад. Пыха заерзал на своем стуле от сознания того, что идет по следу одного из потомков великокняжеского рода. Дата создания файла развеяла все сомнения — это было всего пару дней назад. Потомок капитана скрылся между трехэтажным и двухэтажными домами, с номерами один и три. На записи что-то виднелось за этим проходом в глубине дворика. Приглядевшись, Пыха разобрал, что это тоже дом, но явно не парадный фасад. Стало понятно, что потомок капитана воспользовался проходным двором. Покопавшись в картах исторической части Питера, Витек понял, что его герой вошел с черного крыльца в другой дом, выходящий на улицу Миллионную. И опять что-то знакомое встревожило его сознание, но что именно, понять было сложно. Королев проклинал себя за то, что он не умеет так запоминать точную информацию и анализировать ее, как Корень. Тот бы сразу разобрался в этой детской задачке, но его рядом не было. Ни сделать кофе, ни рассказать кому-то… Витек маялся, как на контрольной в школе, когда знал, что знает это, и картинку помнил, а связать воедино не мог. Тем не менее, адрес просто стучал в его памяти каким-то молотком… Улица Миллионная. Стоп! О квартире в таком доме Фанни Лир писала в своих мемуарах «Августейший роман»! Возлюбленная Великого Князя Николая Константиновича, поведала о дерзком поступке двадцатилетнего столичного повесы, когда тот привел красотку в свою комнату Мраморного дворца, а отец их чуть не застукал. Она закончила рассказ тем, что красавец-кавалергард, как его называла Фанни, снял ей квартиру в доходном доме на улице Миллионной. Это было совсем рядом со дворцом, где жил Великий Князь… Только зачем понадобилось потомку Николая Кирилловича так рисковать. Впрочем, капитан, скорее всего, унаследовал не только внешнее сходство. В нем бурлила кровь Кирилловичей, претендовавших на Российский престол наравне с Александром III и Николаем II. Приключения манили его больше, чем золото. Наверняка Фанни, или как там ее звали на самом деле… Гетти Эйли… тоже была еще той авантюристкой! Вероятно, и все их отпрыски унаследовали эту черту… Вот что привело его в Питер! Он искал то место, где его прабабка и претендент на русский престол любили друг друга. Скорее всего эта легенда передавалась из уз в уста потомкам и обрастала экзотическими деталями. Сказочные богатства русских царей никому не давали покоя и прежде, а уж теперь и подавно. Может поэтому в России объявили пандемию, чтобы все наследники Романовского клана срочно нацепили маски, как джентльмены удачи, и вернулись. Эта мысль рассмешила фотографа. Пыха, словно губка, впитывал в себя все записи уже со второй карты памяти, какими-то странными путями оказавшиеся в его руках. Он же не наследник огромного состояния, не охотник за сокровищами, не аферист, рыскающий среди обгоревших остатков библиотеки с документами, по которым можно было бы получить 250 тонн золота. Фотограф просто терялся в догадках, как он вообще попал в эту историю, да еще и школьных друзей за собой втянул. Эти рассуждения не мешали Королеву внимательно просматривать видеозаписи того, кто отслеживал каждый шаг потомка капитана. Пыху удивило, что в видеозаписях со второй карты памяти ни разу не мелькнул третий, собеседник в разговоре с Артуром Даровским. Фотографу казалось, что двое иностранцев, имеющих внешнее сходство и манеры, одинаково вели себя в разговоре с потенциальным продавцом «золотых документов» в отдельном кабинете ресторана «Парус». Значит, они были по одну сторону в борьбе за русское золото, но слежка велась только за капитаном. По идее, этот друг наследника должен был бы, как тень, сопровождать сотоварища в чужой стране, да еще и в незаконном поиске. Эх, жаль нет Олега… Пришлось копать самому. Пыха, как одержимый, рыскал по сайтам в поисках материалов о Кирилловичах. Оказывается, Мраморный дворец был подарен Николаем I своему второму сыну Кириллу Николаевичу, главе великокняжеской ветви Кирилловичей, где выросли шестеро его детей, но среди имеющихся фотографий Королев не увидел ни одного лица, к которому он мог бы протянуть ниточку от друга наследника капитана. И только в миниатюре младшей дочери Константина Константиновича — княжне Вере, фотограф увидел долгожданный след. Оказалось, что Александр III, взойдя на престол, решил лишить всех правнуков Николая I, титула Великие Князья, если они не были из ветви Александровичей. Молодой монарх мотивировал это решение тем, что слишком много стало непрямых претендентов на корону Российский империи. Так дети всех Константиновичей стали именоваться князьями и княгинями императорской крови, но не великими князьями. И это было не самым жестоким в борьбе за власть среди наследников. Не миновала этой участи и Вера младшая дочь Константина Константиновича, более известного в Российской истории, как поэта, подписывающего свои вирши К.Р. И, хотя он дослужился до генерала от инфантерии, и был награжден более чем 40 орденами и медалями, о нем редко вспоминают, как о Романове, внуке Николая I. Судьба Веры Константиновна была не из легких, в 9 лет у нее на глазах умер отец, в 12 лет мать вывезла ее из, разрываемой революцией, России. Скитания по Финляндии, Швеции, Бельгии, Германии особой радости не принесли, хотя в Германии она жила у родственников и воспитывала мальчика Георгия. Одни говорят — приемного, другие — утверждают, что это был сын. В любом случае Веру считали немкой, дочерью Марии Саксен-Ольтенбургской, породнившейся с русскими царями. После войны она работала переводчицей, а в начале 50-х годов переехала в Нью-Йорк. Княжна императорской крови Вера Константиновна никогда не участвовала в спорах за титул наследницы престола или главы Императорского Дома Романовых, участвуя в различных встречах потомков Романовых в качестве почетного гостя. Ушла из жизни тихо и скромно аж в 2001 году и была похоронена на кладбище женского православного монастыря километрах в тридцати от Манхеттена. Зато и Георгий, и остальные потомки сохранили черты и стать Николая I, но у них не было и намека на какие-то права. Сравнивая найденные в сети фотографии и видеозапись, Пыха к немалому удивлению сам определил, кто был третьим в разговоре потомка капитана с Артуром Даровским. Некто Павел Владимирович Михайлович отпрыск морганатического брака. Так иногда его называли злопыхатели. Теперь Пыха уже не сомневался, что привело двух высоких статных иностранцев в Россию, обсуждавших что-то в отдельном кабинете ресторана «Парус» с мужем замдиректора сгоревшей библиотеки ИНИОН. Не только внешность объединяла их, но и отсутствие любых намеков о возможном наследстве императоров некогда великой империи или хотя бы законного титула. Общая беда часто сплачивает не только друзей, но и врагов. Некоторые источники сообщали, что Фанни Лир вернулась в США еще до войны и одна воспитывала сына. Надо думать, она рассказывала ему, как русский чиновник, после истории с бриллиантами из оклада драгоценной иконы, заставил ее отдать все письма, подарки и даже написанное завещание от Николая Константиновича в обмен на возможность покинуть пределы России с тем, чтобы уже никогда не вернуться. Вот только имя сына она не указала в своих мемуарах, а уж отыскать других потомков оказалось просто невыполнимой задачей. Так или иначе у Королева было имя второго участника беседы в отдельном кабинете ресторана «Парус». Третий же участник, вероятный наследник великого князя Николая Константиновича или капитана, как привык его называть Пыха, пока оставался безымянным. Зато цель их визита, скорее всего была определена верно. Однако картинка с обоими претендентами на русское золото за одним столом пока была только одна, да и то мельком. На востоке небо уже начало светлеть, когда очередной фрагмент видеозаписи насторожил фотографа. Объектив камеры дрона приблизил изображение и крупным планом показал мужчину и женщину за столом при свечах в комнате с дорогим изысканным интерьером, возможно, богатого дома, возможно, гостиницы. Они сидели напротив друг друга, казалось, не замечая бокалы и посуду перед ними. Она была именно перед ними, потому что пальцы рук их были переплетены, а взгляды полны нежности. Они почти не разговаривали, потому что слова были не нужны. Влюбленные всегда общаются иначе, чем все остальные, и это видно невооруженным взглядом. Женщина была ослепительно хороша и просто излучала какой-то магнетизм, что даже соглядатай Пыха застыл, завороженный этим видением. Губы женщины все же иногда чуть улыбались и что-то произносили, и Королев, затаив дыхание, старался разобрать эти слова или хотя бы понять смысл. Он осознавал, что находится под влиянием женщины, но это было так приятно следить за ее плавными движениями, легким наклоном головы, непослушным локоном, соскользнувшим на обнаженное плечо или отраженным в бокале зайчиком от перстня, сверкнувшего камушком от свечи, стоявшей на столе. Все же профессиональный взгляд постепенно взял верх над эмоциями, и Пыха уже рассуждал сам с собой, что кадр выстроен в стиле романтических сцен голливудских мелодрам. Именно так коварных соблазнительниц опытные режиссеры показывали зрителю. В меру своих возможностей им пытались подражать все остальные, что часто вызывало лишь улыбку, как в случае с наклейкой «Мерседес» на приборной доске «Запорожца». Напротив красавицы сидел, потомок, названный Пыхой капитаном. Вернее, он утопал в потоке очарования и соблазна, источаемого на него чаровницей. Дрон записывал эту сцену, не шелохнувшись, словно профессиональная камера с высоким разрешением стояла на штативе в студии с хорошо поставленным светом. Невольная зависть кольнула фотографа. У него не было ни такой камеры, ни студии, ни возможности хотя бы арендовать все это для съемок. Он лишь мог с точностью до года выпуска назвать фильм с такой сценой, название киностудии и фамилию режиссера. Затем последовала сцена, оставившая Королева в полном недоумении. Коптер стал плавно откатываться от окна, и картинка на мониторе стала вмещать в себя все больше пространства — соседние окна и этажи здания. Такой прием тоже иногда используют режиссеры, давая понять зрителю, что на этом можно остановить повествование. Оператор съемки явно был падок на давно придуманные подходы, ставшие классическими штампами. В любой другой подобной ситуации фотограф лишь улыбнулся бы, но тут он даже остановил просмотр, чтобы убедиться, в своем подозрении. Тем не менее, Королев не ошибся. Словно по сигналу режиссера сцены, одновременно с переходом от крупного плана к общему, богиня медленно встала из-за стола и тут же появилась в соседнем окне. Это была кухня. Дама вдруг резко подняла руки и в порыве злости резко рванула их в стороны. Она словно встряхнула с себя что-то. Именно так, потому что Пыха отчетливо видел сжатые кулаки над головой и тут же — мелькнули ладони с широко растопыренными пальцами на уровне бедер. Затем еще и еще раз. При этом красивое лицо исказила брезгливая гримаса. Фотограф даже отпрянул от экрана, таким неожиданным было окончание романтической сцены. Он еще раз повторял просмотр и понял. Это актриса! Иногда ему подворачивались съемки на какой-нибудь премьере или на выезде. Ему позволялось приближаться к актерам, чтобы сделать хороший кадр и показать мастерство перевоплощения, творческий порыв. Правда, обычно в таких случаях всегда оставался неприятный осадок в душе. Особенно когда готовый на самопожертвование сценический герой, только что в порыве призывавший на битву, вдруг садился, сгорбившись за кулисами и просил закурить. Оказывается, он публично врал… Правдоподобно, но врал… Кто-то, возможно, поверил и повелся, а этот отошел в сторонку и спросил — ну, как? Актриса, сидевшая напротив потомка капитана, была из этой команды. Она стряхнула нервное напряжение, которое, очевидно, ей давалось нелегко, и вновь была готова продолжить. Для нее это была просто работа. Как говорят ассенизаторы, не хуже, не лучше любой другой. Глава XIII Утро выдалось хмурым. Сначала пара будущих десантников затащила Пыху на утреннюю рыбалку. Правда, баба Веры еще не успела позаботится об основной части улова для ухи, поэтому ее приготовление перенесли. Потом Королев поучаствовал в ловле бабочек, но тоже неудачно. Когда же хоббиты вспомнили, что перемирие с орками закончилось и ринулись искать луки со стрелами, Светлана предложила прокатиться в Питер. Звонила ее институтская подруга Лена, давно приглашавшая в гости, а тут как раз завтра открывают для посетителей Эрмитаж. Правда, придется надеть маски и перчатки, но зато в залах будет малолюдно. Подрастающие десантники поначалу холодно восприняли идею приобщения к вечному и великому, но ловкий намек дяди Вити, что Ленинградское мороженное в его молодость было лучшим в мире, породил непреодолимое желание молодежи посетить город на Неве. Светлана неожиданно засомневалась, что Сергей не знает об этом, а звонить не советовал. Королев быстро вспомнил о тайном канале связи и выставил на сайте шикарную фотографию Дворца с надписью, гласящей, что Главный музейный комплекс с 15 июля возобновляет свою работу. Елена обрадовалась новости о предстоящей встрече, и объяснила Королеву, как удобнее доехать до ее дома. Подрастающее поколение взяло слово со взрослых, что пункты дегустации мороженного и экскурсии на речном трамвайчике по рекам и каналам культурной столицы твердо будут в расписании двухдневной поездки. Пацаны даже обещали бабе Вере привезти мороженное, чтобы та не волновалась попусту. Хорошая дорога и отсутствие большого потока машин сделали из поездки насыщенное приключение. Витек только улыбался находчивости Светки, которая всякий раз придумывала новую игру, если чувствовала, что бойцы устали от предыдущей. Радостная встреча подруг по институту передалась и остальным. Глеб, муж Елены и ее дочь Аня охотно составили москвичам компанию. Своим приездом они, конечно, стеснили хозяев, но зато как было необычно расположиться на полу в настоящих спальниках, благо питерцы были заядлыми туристами. Вечером сборная команда целый час каталась на речном трамвайчике по золотому кольцу Санкт-Петербурга, успевая все увидеть и попробовать несколько сортов мороженного, а потом еще долго это обсуждать, доказывая, какое все же лучше. Москвичи победили. Их было больше. Следующее утро вообще пролетело незаметно, и сборная семерка, надев защиту, была допущена к осмотру одними из первых. Они долго смеялись и цитировали большое объявление на входе, в котором была использована малоизвестная фраза Александра Сергеевича. «Граждане, соблюдайте дистанцию, Вы в музее, а не на станции…» Правда, впечатлений от Иорданской лестницы, залов эпохи Возрождения и Леонардо да Винчи подрастающему поколению ценителей искусства хватило с лихвой. Они начали молить о пощаде и большинством голов объявили «ice break», переделав звучание слова ледокол в поедание мороженного. Тут следовало бы отметить хитрость дяди Вити, который предложил потом еще заглянуть в Мраморный дворец, тоже расположенный на набережной только ближе к Троицкому мосту. Этот дворец тоже открыт сегодня для посетителей. Признаться, он и сам был поражен сверкающими мраморными полами и стенами, инкрустированными, словно деревом, витиеватыми мраморными завитушками разных оттенков. Реставрированный с таким мастерством дворец засиял краше нового. Питерцам было даже совестно, что они тут еще ни разу не побывали. Впрочем, посетителей было мало, только несколько пар, кроме них где-то затерялись в удивительной роскоши княжеской семьи. Великолепная семерка с восторгом рассматривала зимний сад на втором этаже с высоченными потолками и фонтаном посредине. Из устремленных вверх окон открывался вид во внутренний двор, где вместо когда-то стоящего «Ленинского» броневика была установлена огромная конная статуя Александра III, которую злые языки прозвали «бегемотом». Неожиданно для себя Пыха столкнулся с очень знакомым взглядом. Он только вчера ночью с восторгом любовался красивым женским лицом на видеозаписи, а тут столкнулся почти в упор. Прекрасная незнакомка была в маске и перчатках, но он узнал этот загадочный взгляд. Очевидно, от неожиданности Королев просто остолбенел. Женщина мило улыбнулась и прошла мимо, объяснив себе этот эффект своей неотразимой внешностью. Чтобы как-то сгладить свое глупое поведение, фотограф уставился на первую попавшуюся картину и стал пристально ее рассматривать, суетливо переводя невидящий взгляд то на полотно, то на подпись. И только тут он прозрел. Это был портрет визави великого князя — Фанни Лир, очевидно написанный во время их совместного путешествия в Италию. Автор полотна явно польстил или модели, или заказчику, да и была ли картина на этом месте, когда здесь жил Николай Константинович? Но все так сложилось, что Пыха сказал себе — это знак судьбы. Краем глаза он глянул на прошедшую мимо красотку, чтобы сравнить с той, что изображена на картине. Словно заметив это, женщина тихо позвала кого-то: — Кирилл! В зал зимнего сада вошел высокий статный мужчина средних лет с прямым пробором темных, но уже тронутых сединой волос. И хотя у него была маска, закрывающая большую часть лица, фотограф ошалело прошептал: — Капитан… Он подавил этот, готовый вырваться возглас, и заставил себя не дышать, чтобы не привлекать внимание посетителей. На его счастье мужчина, названный Кириллом, взял незнакомку под руку и предложил: — Пойдем дальше, Натали. Судя по каталогу, там музыкальная гостиная и кабинет великого князя Константина Николаевича Романова. Его родной брат в то время был императором всея Руси Александром II. — Ну, это почти твой кабинет, — тихо рассмеялась дама, — судя по имени… Когда пара удалилась, Пыха продышался, чтобы как-то прийти в себя. У него даже промелькнула мысль, что в разведку его не возьмут. Хорош будет Штирлиц, потерявший дар речи при встрече с Шелленбергом. Впрочем, эта мысль придала ему силы и Королев решил рискнуть. Выждав минутку, когда он остался один в зале, едва не провалившийся при очной ставке «разведчик», шагнул к подоконнику и на обратной стороне билета неровным нервным почерком написал: «Кирилл, вы в опасности! Натали — нанятая актриса. Павел тайком следит за вами.» Лихорадочно подумав, чем бы подтвердить свои подозрения, дописал: «Фанни и Николай были счастливы здесь. Враги играют на ваших чувствах». Следующие свои действия Королев потом прокручивал в голове много раз, но объяснить себе, откуда появился этот замысел и как он его выполнил, так и не смог. Просто Пыха отыскал будущих десантников в обществе Анечки — их новой Питерской знакомой — и загадочно шепнул всем, что они такого еще не видели. Потом взял за руки и потащил в кабинет великого князя Романова. Остановившись посредине кабинета, он начал искать, чем бы привлечь внимание. Взгляд фотографа, наконец, уперся в потолок. Высокий сводчатый, как в католических соборах, он был выполнен из резного красного дерева и действительно смотрелся совершенно неожиданно в таком здании. — Видели! — Пыха указал на сводчатый потолок. Головы всех присутствующих, в том числе и элегантной пары, непроизвольно были обращены вверх, и на минуту все так и застыли, удивленные такой находкой. Ни секунды не мешкая, фотограф оказался около Константина и незаметно сунул тому в карман свою записку. Это был просто подвиг разведчика! Только никто так и не смог его оценить. Все тихонько разошлись в разные стороны, словно ничего и не произошло. Пыха просто заставил себя не прыгать от восторга и не кричать во весь голос — «вы видели? А! Видели?». Только вошедшая в кабинет Светка настороженно глянула Королеву в глаза и озабоченно спросила: — Витек, ты чего? У тебя все нормально? Пыху просто разрывало на части от желания в деталях изложить пропущенную ей сцену. Схватить Кирилла и Натали за руки, чтобы они подтвердили… Но… Королев сдержался и едва промолвил: — Душно здесь… — Ну, да, — тут же откликнулась Светка. — И у этой рыжей духи, как у… Пыха ухватился за эту мысль, как за спасательный круг, брошенный из детства. Только позже он поймал себя на мысли, что не помнил ни прически, ни цвета волос, ни платья спутницы Кирилла, который назвал ее Натали. Как различны взгляды мужчин и женщин, усмехнулся этой мысли Витек. Впрочем, он же фотограф… Вскоре великолепная семерка покинула Мраморный дворец на Дворцовой набережной Невы, аккурат напротив Петропавловской крепости. Полный интриг и тайн, не хуже, чем Мадридских или Парижских, где каждый уголок мог рассказать очень много интересного. Но человек внушаем. Если ему с детства повторять небылицы о викингах, саксах и римлянах, умалчивая о русичах, сарматах и скифах, тогда он перестает задумываться, где его корни. С безразличным видом проезжает и проходит мимо погребальных курганов, разбросанных по его необъятной Родине. Коих гораздо больше, чем в Швеции или Норвегии, а мечи, захороненные в них вместе со знатными войнами, лучше скандинавских. Только все это лежит в русской земле нетронутым и ждет часа, когда проснутся русские, стряхнут с себя потоки вранья, льющиеся со всех сторон, и спросят, откуда они взялись. Почему открытость души русских, то есть живущих по кону русов, большинством народов воспринимается, как глупость, а лживые историки, выросшие на сытных русских хлебах, продолжают закапывать и стирать в памяти народной, все, чем можно и должно гордиться, живущим на русской земле… Ветерок с Невы бодрил, и взрослые решили увести детвору куда-нибудь в тихое место, чтобы перекусить, обменяться впечатления и набраться сил для марш-броска по Невскому проспекту. В кои веки еще удастся вот так запросто пройтись ясным летним днем по главному проспекту Северной столицы. В Питере погода изменчива, лови момент. Перейдя Мойку по Садовому Мосту, они увидели пиццерию «Парк Джузеппе». Название всем понравилось, и через несколько минут они всемером сидели за парой сдвинутых столов и делали заказы. У подрастающих десантников аппетит разыгрался нешуточный, но строгий взгляд Светланы охладил пыл пацанов. Пыха вспомнил вопрос Серого о наличии налички и решил проверить диапазон возможных трат. В боковом кармане своего пиджака он нащупал небольшой упругий прямоугольник, гладкий на ощупь. Заинтересовавшись, чтобы это могло быть, он постарался незаметно вытащить его. Визитка! Не понимая, откуда она могла появиться, фотограф хотел разглядывать ее, но не успел. — Виктор, — муж институтской знакомой Светланы, Глеб, остановил его жестом, — позвольте мне на правах хозяина угостить московских друзей. Пыха хотел что-то объяснить, но запутался сам, только рассмешив всю компанию. Иногда он злился на себя, зато, что не мог запросто шутить или говорить серьезно и аргументированно, как Корень, или дать без разговоров в морду хаму, как это делал Серый, да так, что перед десантником еще извинялись потом. Пыха был фотографом. Мельком глянув на визитку, Королев прочел: «Кирилл Джонсон» ниже строчка с номер МТС. Возникнувшее сожаление о том, что он не взял сотовый, сменилось воспоминанием неприятной сцены, когда Корень отчитывал его за звонок на незнакомый номер со своего коммуникатора. Просить сотовый у кого-то из друзей Витек не решился. — Тогда я пойду припудрить носик, — виновато буркнул Королев, что было воспринято с улыбкой всей компанией. Витек вдруг вспомнил, что в старых голливудских фильмах, детективы звонили из баров. — Мне нужно позвонить товарищу, — обратился он к бармену за стойкой, — телефон забыл дома. Тот оценивающе окинул клиента взглядом, посомневался, но протянул трубку местного телефона. — На сотовый, — пояснил Королев и положил на барную стойку купюру. На звонок ему ответил уже знакомый голос Кирилла, который недавно промурлыкал что-то своей спутнице в Мраморной замке. Сейчас это был деловой тон уважающего себя бизнесмена. Коротко объяснив, что звонит по визитке, Пыха получил приглашение встретится через пару часов на летней террасе итальянского ресторана «Палермо», расположенного на набережной Фонтанки в нескольких минутах ходьбы от Аничкова моста. Возражений не было. Оставалось еще придумать причину, чтобы улизнуть на неожиданную встречу. Глава XIV Соврав, что у него есть заказ на съемку свадьбы в Питере и нужно обсудить детали на встрече с клиентом, Пыха отказался от прогулки на речном трамвайчике, твердо пообещав встретить компанию на пристани около Аничкова моста через час. Ресторан «Палермо» находился на первом этаже старого дома на набережной. Строгий стиль оформления витрин и затейливый фонарик на входе Витьку понравились. Несколько столиков вдоль здания под фирменными зонтиками стояли на французский манер, огороженные стойками с цветами. Завидев нового посетителя, откуда-то выскочил официант и учтиво пояснил, что свободных мест нет. Они только открылись после пандемии, и столики только на заказ. В любой другой момент Пыха бы повернулся и ушел, но у него была визитка Кирилла. Он молча достал свой пропуск в другой мир, и тут же без лишних слов перед ним открылись двери. Оказалось, что некоторым можно было заказать столик в кабинете. Официант проводил гостя через банкетный зал вглубь ресторана. Навстречу поднялся молчаливый мужчина в костюме и перегородил собой, словно бетонным блоком, дальнейшее движение. Официант остановился чуть поодаль, ожидая развития событий. Королев опять достал «счастливый билетик». Сильные руки охранника пробежались по его одежде, проверив, нет ли оружия. Затем шлагбаум был поднят, и фотограф оказался внутри дорого и со вкусом обставленного кабинета. За столом сидел Кирилл и что-то просматривал в своем коммуникаторе. Прервавшись, он широким жестом пригласил гостя сесть напротив, коротко глянув на верзилу, кивнул, и охранник ретировался. — Встреча без масок, — улыбнулся потомок капитана. — С кем имею честь разговаривать? На сколько я понимаю, мое имя вам известно. — Виктор, — смущенно замялся Пыха и неожиданно для себя добавил, — фотограф. Это рассмешило господина Джонсона, как было указано на визитке. — Простите, Виктор… Впервые ваша профессия мне представлена так гордо. Впрочем, это наводит на мысль, что есть, чем гордится… Присаживайтесь. Сейчас принесут что-нибудь выпить и сделаем заказ. Надеюсь, вы располагаете временем? Пыха молча вдавился в кресло напротив потомка капитана и кивнул. — Признаться, меня заинтриговала ваша записка. Хотя осталось впечатление, что встреча не была запланирована… — Нет, — тут же кивнул Королев, — все вышло случайно. — Тогда вы или великий знаток истории или великий лжец. — Не то и не другое. Я просто фотограф. — Тогда почему вы пришли посмотреть в первый же день начала экспозиции заново отреставрированного потолка в кабинете великого князя. Эта информация — удел узких специалистов. Насколько я осведомлен, Кирилл Николаевич был самодуром, возжелавшим, чтобы в его кабинете потолок повторял католический собор в Амстердаме, куда он инкогнито, под именем гардемарина Романова прибыл в своем первом большом зарубежном походе на фрегате «Аврора»? — Я этого не знал… — Забавно… — потомок капитана с интересом рассматривал фотографа. — А ваша фраза о Фанни и Николае. Это тоже случайность? — Нет. Я читал мемуары вашей прабабушки… Фанни Лир, вернее — Гетти Эйли, и мне известен трагический финал их романа. — Хорошо, — Кирилл Джонсон был явно заинтригован. — А ваша последняя фраза в записке, о том, что некто играет на моих чувствах? — Ну, вы же правнук Николая Константиновича! Он жил когда-то в том дворце… — Послушайте, это шантаж? Чего вы добиваетесь, господин фотограф? И как вам такое в голову могло прийти! — У вас одно лицо с капитаном… Э-э, простите, с Николаем, — пожал плечиком Пыха. — Это же очевидно! — Браво, браво… — Кирилл неожиданно закурил сигарету и, осознав, что это не совсем тактично, пододвинул пачку сигарет и зажигалку гостю. — Вы хорошо осведомлены о нюансах царской семьи. У них было принято давать прозвища, поскольку имена часто повторялись. Так, например, Александра III за глаза называли медведем, Николая II — Никки или Ананас, Николая Николаевича старшего — дядя Низи, а Николая Александровича — Никса, Владимира Александровича — Куксой… Но прозвище капитан, это совсем другая история. Так Николая Кирилловича называл только его родной брат Кирилл Кириллович, и только в письмах. — Ну, писем я не читал, — обиженно пождал губу Пыха. — Просто увидел этого статного подтянутого молодого человека на фотографии, еще не зная, кто там и что. Это прозвище родилось независимо от меня. — Интересно, и что это была за фотография? — Фото Сергея Левицкого с подписью внизу «Фотосалон «Светопись» 1867. Капитан стоит позади остальных братьев и сестер. Он в форме с эполетами. Слегка облокотившись о спинку стула, на котором сидит невеста, левее — жених, еще левее — мать. — И этого было достаточно, чтобы вы увидели между нами кровное родство? — Конечно. — А поздние фотографии князя вы видели? — После изгнания из семьи, связанное стой надуманной историей о пропаже бриллиантов? — Почему надуманной? — господин Джонсон забыл о сигарете, которая жалобно испускала тоненькую струйку дыма, а пепел коромыслом сгибался к столу. — Капитан никогда бы этого не совершил! — Значит врут современники и ошибаются историки? — кривенько улыбнулся Кирилл. — Я не историк, спорить ни с кем не буду. Я просто вижу. И все. Собеседник задумался на секунду, потом взял со стола коммуникатор и, поискав что-то протянул гостю. — А на этой фотографии есть родственник князя Николая? Пыха внимательно рассмотрел групповое фото где-то на пикнике. — Прямых нет. Возможно, там три-четыре разных брака между ними… — Интересно, а посмотрите на следующий кадр. Королев хотел перелистнуть изображение, но остановился и вопросительно глянул на хозяина. Тот утвердительно кивнул. Тут в дверь кабинета робко постучали, и господин Джонсон разрешил войти. Официант бесшумно поставил на стол красивую бутылку виски с большой притертой многогранной пробкой и плеснул в хрустальные стаканы, полукругом разместил блюдечки с закуской, лед, коробку сигар с настольной зажигалкой и удалился. Кирилл, ожидая, что скажет фотограф, пригубил виски и, вспомнив о сигарете, погасил ее в пепельнице из черного мрамора. — Вот эта женщина ваша мать, — Витек повернул к потомку капитана экран коммуникатора с изображением, полистал и показал еще одно фото — Мужчина в шляпе ваш дед, сын Гетти Эйли. Остальные кузены и прочее. Гость вернул коммуникатор. — А что же, фото князя Николая так и не нашлось среди прочих? — Я встречал картинки с лысым господином в пенсне и у вас, и в интернете. Это не капитан. Чем-то похож, но это не великий князь Николай Кириллович. — Опять историки врут? — недоверчиво посмотрел на гостя Джонсон и раскурил сигару. — Не знаю. Только фото не его. — Хорошо, оставим это. Меня удивила вторая фраза в записке о грозящей мне опасности. Поясните, пожалуйста. Колечки ароматного дыма стали подниматься к потолку. — Я так понял, что вы приехали в Россию с господином Михайловичем, правнуком Веры Константиновны, сестры князя Николая. — Нет, он помог мне в некоторых вопросах, — сигара собеседника напротив пару раз вспыхнула красным огоньком. — Я видел вас вместе с этим господином на видеозаписи только один раз… — А нужно было, чтобы мы с Павлом были неразлучны? — улыбнулся своей шутке собеседник. — Нет. Мной просмотрено несколько часов записей, и только на одной из них вы были с Михайловичем… Сигара пыхнула и воцарилось молчание, пока Кирилл не нарушил его. — Вопрос первый, а кто так активно наблюдает за мной, фиксируя все на видео? — Это мне не известно. — Вопрос второй, тогда как эти записи оказались у вас? — Это стечение обстоятельств, но последние были сделаны три дня назад. Неизвестный, наблюдавший за вами, таким же образом наблюдал за мной и моими друзьями. — А потом передал вам записи? — опять усмехнулся гость. — Я знаю, что не умею гладко говорить или объяснять что-то, — обиделся Пыха. — Могу уйти… — Постойте, Виктор! — вскинулся господин Джонсон. — Простите, если мои неосторожные слова задели вас. Давайте лучше выпьем за знакомство. Это добрый русский обычай, а мы его нарушаем. В этом все и дело. Они даже чокнулись хрустальными бокалами, чуть наклонившись навстречу друг другу. Это сгладило возникшее напряжение, и собеседник продолжил: — Все-таки я не очень понимаю, как записи оказались у вас в таком количестве и зачем вы их рассматривали? — Дык, Серый дрон подстрелил, — сбивчиво пояснил Пыха. — Из ружья. — Он охотник? — Нет. Он десантник. — Была атака дронов? — все еще недоверчиво полюбопытствовал американец. — Нет, я рассказал друзьям о видеозаписях с квадрокоптера неизвестного, следящего за вами, и тут пацаны заметили, что чей-то дрон завис у окна их дачи и подслушивал. Вот его Серый и снял. — Вы сказали — их дачи… — подметил Кирилл, — значит это не ваш дом и не вами дети, которые отвлекли сегодня наше внимание во дворце, чтобы вы смогли положить записку в мой карман? — Ну, да, это сыновья десантника, который сбил коптер, ну а карту памяти я вытащил. — Почему вас насторожило то, что на записях я не часто появляюсь в компании с Павлом. — Думаю, что это по его приказу следят за вами. — Не аргумент, — засомневался потомок капитана. — Аргумент! — не согласился Пыха. — Только на одной записи, сделанной другим оператором, вы вместе. — Другим? — рука собеседника потянулась за бокалом. — Ну, конечно, — возмутился Витек непонятливостью Джонсона. — Тот был убит… В отдельном кабинете ресторана стало тихо. Только огонек сигары стал вспыхивать чаще. Собеседник жестом предложил Королеву не стесняться — плеснуть себе еще виски, закусить, взять сигару… Через пару минут разговор возобновился. — И что же на той записи, где мы вместе с Павлом? — Ваша встреча с Артуром Даровским, мужем замдиректора библиотеки, в пожаре которой сгорели важные документы… — Не понимаю, вы пытаетесь меня шантажировать? — напрягся американец. — Да бог с вами! У меня и в мыслях этого нет. Просто я не умею правильно строить фразы. Очевидно, не один Павел следил за вами. Этот неизвестный убит. Вот я и решил, что все происходит потому, что вы приехали за документами на русское золото, которое стало основой ФРС. Пока не объявятся наследники, им владеют Ротшильды… Хотя, признаться, и ваш статус навряд ли подойдет для получателя. — Спасибо за откровенность, Виктор, — собеседник поднял стакан с виски и они, не чокаясь, выпили. — Я подумаю над вашими словами… Теперь что касаемо мадемуазель Натали… У вас довольно дерзкое заявление. Как вы его аргументируете? — Да я позавчера видел запись вашего… — Пыха замялся, но встретив ободряющей жест собеседника, продолжил, — скажем, романтического свидания в квартире на седьмом этаже. Там два окна выходят на широкую улицу. Когда ваша спутница вышла на кухню, в соседнем окне ее было видно. Мне этого момента было достаточно, чтобы сделать такое заявление. — И что же вы там увидели? — Кирилл занервничал, затушив отчего-то сигару. — Она несколько раз повторила упражнение, которое иного делают актеры после выхода на сцену. Ну, чтобы сбросить нервное напряжение, если им приходится играть отрицательную роль. — Я могу посмотреть эту запись? — спокойно спросил американец. — К сожалению я оставил сотовый дома… — развел руками Пыха, — но файлы лежат в облачном хранилище, так что не проблема вам прислать ссылки на них. — Так вот почему вы звонили мне из какого-то ресторана, — догадался Кирилл. — Ну, это поправимо. Он нажал какую-то комбинацию клавиш на своем коммуникаторе, и в дверях тут же возник охранник. — Любезный, — обратился к верзиле американец, — в багажнике лежит черная спортивная сумка с надписью «Nike». В ее внутреннем кармане найдете «iPhone». Принесите мне его. Возникшую паузу Кирилл предложил заполнить выбором блюда на ужин и напитка к нему, но увидев замешательство своего гостя, когда тот стал усердно разглядывать красочно оформленное меню, взял на себя эту роль. — Предлагаю стейк из тунца на гриле в медовом соусе. К нему лучше подойдет шабли. Если вы не против… Ну и замечательно. Тем временем в кабинете возник охранник. Положив на стол белый аппарат с эмблемой в виде надкусанного яблока, он наклонился к хозяину чтобы выслушать указание, затем молча удалился. Не стесняйтесь, Виктор, — собеседник кивнул на расставленные перед ним приборы. — Продолжайте аперитив, а я отвлекусь на пару минут. Пока Джонсон проделал какие-то манипуляции с коммуникатором, Пыха взял стакан с хорошим виски и огляделся. Он бывал в таких заведениях разве что на свадебной съемке, и если перекусывал, то за столом прислуги. Теперь же он важный гость… Хотя эта мысль щекотала самолюбие, Королев быстро вспоминал, где его место. — Примите, — американец пододвинул к Пыхе «iPhone», — как средство связи. Кстати, тут хорошая камера с ночной съемкой, можно настроить разблокировку аппарата по своему лицу. Я оставил свои координаты. Можете мне звонить в любое время. И, если не трудно, пришлите мне ссылки на те файлы, о которых вы рассказали. В этом ресторане бесплатный доступ в интернет для гостей. Без регистрации. Пыха быстро разобрался с настройками и переслал на оставленный контакт в телефоне ссылки двух файлов, о которых попросил Кирилл. Первый — фрагмент записи из ресторана «Парус» — был коротким. Второй — запись романтического вечера Кирилла и Натальи, был солиднее, да и американец просмотрел его дважды. Он ничего не сказал Пыхе о впечатлении, но было заметно, что собеседник расстроился. Королев не торопил господина Джонсона, доедая принесенный стейк и смакуя шабли. Это действительно оказалось очень вкусно, и фотограф поклялся себе, что когда-нибудь трое «ко-ко-ко» непременно отведают стейк из тунца в медовом соусе. И непременно в дорогом ресторане. Он был из того поколения, которое немного познало отсутствие еды, и любая возможность порадовать друзей сводилась к мечте о вкусном ужине вместе. — Спасибо, Виктор, — грустно произнес потомок капитана, — вы меня убедили. Пришлите мне еще пару интересных ссылок на ваш выбор. Пыха отыскал в своем запаснике запись выслеживания американца в ночном городе, когда он пытался запутать следы, а странное свечение марлевой повязки его выдавало. Впрочем, эта запись не произвела впечатления на собеседника, и он вопросительно глянул на фотографа. — Вы не обратили внимания на то, как под лампами ночного уличного освещения фосфоресцировала пропитка защитной маски. Поэтому вы были, как на ладони, когда дрон следил за вами с высоты седьмого-восьмого этажа. Обратите внимание, что у других переходов маски такой метки не имели. Мне почему-то кажется, что вы можете вспомнить странный случай с этими масками. Королев заметил, как округлились глаза американца, когда тот вспомнил что-то и сложил два плюс два. На этот раз господин Джонсон был сражен. Вернее, просто уничтожен. Его рука машинально потянулась к сигарете, не в силах раскуривать сигару. Он плеснул себе добрую порцию виски и выпил одним махом безо льда. Предательство близкого человека всегда тяжелым камнем ложится на душу. — А ведь вы правы, Виктор, — с горечью признался собеседник. — Это Натали уговорила меня поменять маски. До этого я пользовался теми, что привез из Нью-Йорка… — Кирилл, вы заметили, что ваш последний адрес на улице миллионной остался на записи. Думаю, это не случайно. — Ну что же, это можно будет проверить… Позвольте мне попрощаться, дорогой Виктор… Дела… Надеюсь, вас не затруднит найти своих друзей. Теперь вы вновь на связи. Господин Джонсон старался выглядеть респектабельным бизнесменом, у которого все под контролем, но это у него получалось не очень. Глава XV Явившись на условленное место встречи с друзьями, Пыха застал их совершенно взволнованными. Они жались друг к другу у парапета набережной Фонтанки, как раз над пристанью речных трамвайчиков. Вокруг толпилось множество веселого народа, одни собирались на экскурсию, другие только что приехали, третьи кого-то поджидали, заняв места на борту разукрашенных катеров, для которых морской устав делал поблажку. Музыка, громкий голос зазывалы, чьи-то имена, выкрикиваемые отъезжающими или встречающими, волнение и восторг — все перемешивалось на пятачке у Аничкова моста. Едва Пыха появился в их поле зрения, как все разом набросились на него. Кто ругал, кто радовался, а кто, по старой памяти требовал выкуп. Королев просто обалдел от навалившегося на него счастья, что он так всем нужен, любим и просто необходим. — Да он навеселе! — первой заметила неладное Светлана. — Мы его тут ждем, волнуемся, а он… Очевидно, боевая подруга десантника готова была употребить крепкое словцо, но вовремя спохватилась, помня, что подрастающие продолжатели дела отцов всегда начеку. Пыха виновато улыбался и беспомощно разводил руками, всем своим видом стараясь дать понять, что он не рассчитал своих сил, потому что все было так здорово, и мужик попался хороший, и он всех готов обнять по причине огромной всеобъемлющей любви. — Пыха, — не выдержала Светлана, — нам сегодня уезжать, а ты посмотри на себя… — Пыха?! — насторожился Глеб, — впервые услышав школьное прозвище фотографа. Тут дрогнули будущие десантники и наперебой рассказали почти семейную историю происхождения этого прозвища. Курьезность ситуации состояла в том, что никто бы не смог отрицать, что именно это прозвище нужно было бы дать вторым именем новорожденному Королеву при крещении. Уж очень оно подходило к порой безответственному и неуклюжему, но удивительно душевному человечку, готовому вспыхнуть в любой момент, если требовалась помощь. — Прошу дать возможность искупить свою вину, — не очень четко выговорил фразу виновник всех бед. — Искупить, как говориться… мороженным. Вот как раз столики на уголке с видом на Фонтанку… Это там, где чижик-пыжик… Ну дальше вы знаете… Ну, позвольте, друзья мои… Каждый заказывает какое захочет и сколько захочет… Только некоторым разрешается не более килограмма. Призыв не остался незамеченным и подрастающая смена, ухватив дядю Витю за руки уже неслась впереди команды всей. За ними припустилась Анна, и взрослым ничего не оставалось, как замыкать шествие. Отыскались и свободные места, и официанты засуетились вокруг, ожидая хорошие заказы, и разноцветные шарики мороженного в сиропе, шоколаде и кокосовой стружке словно сами устремились на столы, где некоторые от нетерпения стучали ложечками с длинными ручками. — Я сегодня добренький, ребята, — хвастал Пыха новым телефоном, — вот, заработал. Нудно обмыть мороженым, а то работать не будет. Правда он зря беспокоился, что «iPhone» не будет работать. Часа в два ночи он как раз и заиграл приятную мелодию. Беда была в том, что ее никто в доме Светкиной институтской подруги не знал, ни москвичи, ни питерцы, ни новый хозяин сотового, спавший в эту ночь на удивление крепко. — Алло… — трубку взяла Светлана. — Простите, а Виктора можно позвать, — взволнованный незнакомый голос старался говорить спокойно и как можно тише, но его тревога передалась жене десантника. Очевидно, подобные звонки по ночам за последние десять лет ее жизни случались не редко. Она мигом перешла в состояние повышенной боевой готовности и быстро растолкала похрапывающего Королева. — Пыха, твой знакомый в беде! Это подействовало молниеносно, и фотограф, прижав аппарат плечом к уху, уже одевался, как новобранец в казарме, вскочивший по тревоге. Как ни странно, Глеб тоже проснулся и присоединился к нему, словно только этого и ждал. Они скатились вниз по лестнице и запрыгнули в «Рено», взревевшее, по команде Глеба. Королев не прерывал связи с единственным человеком, который мог позвонить на этот номер. Оказалось, что неизвестные напали на снятую для господина Джонсона квартиру в доме по улице Миллионной. Охранник и водитель были убиты, а Кирилл успел только схватить свое портмоне с коммуникатором и выпрыгнуть со второго этажа на клумбу во дворе. Все обошлось, он только оцарапал ноги, но сумел унести их подальше оттого места. Пробираясь проходными дворами, куда глаза глядят, позвонил единственной живой душе, которая могла ему помочь в Питере. Капитан быстро сообщал все названия, попадавшиеся на его пути, Виктору, а тот повторял сидевшему за рулем Глебу. Вскоре коренной петербуржец догадался, где и в каком направлении бежал потомок великого князя, сохранивший бойцовские качества в аховой ситуации, как и его предок когда-то на войне. Им повезло, через некоторое время буквально наперерез «Рено» из проходного двора выскочил высокий мужчина под пятьдесят, сохранивший хорошую спортивную форму. Они еще попетляли по спящей Северной столице, путая следы от возможного преследования. Выключили сотовые, чтобы их не вычислили. С погашенными фарами въехали в двор спящего дома и тихонько вошли в квартиру, где их с волнением ждали женщины. Первым делом отправили Кирилла в ванную, и пока он смывал «пыль Питерских дорог», искали подходящую одежду. Это оказалось не так просто. Попутно Пыха рассказал троим взрослым совершенно невероятную историю заочного знакомства, встречи и спасения потомка великого князя Николая Кирилловича. Все гадали, нужно ли заявить о нападении в полицию. Их сомнения рассеял господин Джонсон, разъяснив, что квартиру для него в Питере сняла Натали, причем на свое имя, поскольку американец желал посетить Северную столицу инкогнито. Машина для поездок по городу, водитель и охранник были наняты ей же, правда, на деньги Кирилла. В момент нападения неизвестных и водитель, и охранник были убиты, а наследник капитана бесследно исчез с документами, деньгами, кредиткой и сотовым. Разве что одежда там осталась. Наибольшее хладнокровие и трезвость мысли сохранила Светлана, молча слушавшая все разговоры, а потом спокойно заявила: — Ни какого-убийства не было. Вас хотели просто припугнуть, чтобы ограбить или заставить подписать важный документ. Думаю, вы сами догадались, о чем идет речь, а нам можно и не говорить о том. Американец, грустно улыбнувшись, благодарно глянул на супругу десантника, но промолчал. — Мы завтра, вернее уже сегодня, — продолжила москвичка, — проедем с Викой по магазинам и купим вам одежду в дорогу. Надеюсь, наш фотограф к обеду будет в форме… Она немного задумалась и уверенно закончила свой план: — Глеб будет следить за новостями, и, если никаких намеков на ваши приключения не появится в криминальной хронике, то мои рассуждения верны. А это означает, что вас, Кирилл, в Питере ничего не держит, и наш отважный Пыха сможет спокойно довести обновленную команду к бабе Вере. Там решим, что делать дальше. — Может быть поедем двумя машинами? — предложил Глеб. — Лучше вас не впутывать в эту историю, ребята, — резонно отрезала боевая подруга десантника. — Мы и так свалились на вашу голову с такими проблемами. — Приключениями, — поправила ее Лена. — Позвольте мне выразить искреннюю благодарность всем вам, — осторожно вмешался в разговор американец. — Светлана абсолютно права. Дело деликатное, и пока не стоит его афишировать и превращать в шоу. Обещаю после завершения приключений американца в России пригласить всех вас в мой дом около Нью-Йорка и все рассказать. Но. Пока многое неясно, потому не следует торопить события. На обед все собрались за столом в небольшой квартире Глеба и Елены. Американец отмалчивался, с осторожностью поглядывая на русских, которые забыв все волнения прошедшей ночи, шутили за столом как ни в чем ни бывало. Эта особенность русских, принимать и переживать вместе все беды и радости, постепенно утрачивается. За последние два-три десятка лет русские поставили бронированные двери на своих жилищах, отгородившись не только от возможных бед, но и от радостей. Старшее поколение еще помнит то время, когда ключ от двери лежал под ковриком, и все это знали. Теперь некоторые строят не только большие дома и нанимают охрану, но и обносят прилегающую территорию высокими заборами. Продолжая проповедовать свободу и равенство, меньшинство отгораживается от большинства, создавая свое братство. А большинство не хочет принимать новый порядок и тоже отгораживается от него хотя бы дверью, постепенно разрывая все, что было накоплено их предками. И только собравшись однажды за столом с близкими им по духу, старается выплеснуть негатив и вновь окунуться в то светлое утерянное прошлое, где все дети во дворе были общими, где можно быть счастливым от ерунды, и поделиться этим с каждым. «Форд» набрал скорость на трассе М11 Москва — Петербург. В салоне сидели пятеро. Американец на заднем сиденье был в маске, закрывавшей пол-лица. Он прижал к себе за плечи двух пацанов и думал, что не случись того давнего и странного события с пропажей бриллиантов, возможно и он так же обнимал сейчас своих русских детей и ехал бы в свой русский дом в Москве из своего другого русского дома в Питере. Хотя он и вырос в Америке, впитав в себя все законы и правила борьбы за свои интересы, но еще Кирилл был воспитан в семье, бережно хранившей остатки воспоминаний о России. В молодости он только старался принимать взгляды родителей и особенно бабушки, не противился их странной привязанности к России, но и не принимал ее полностью. Он считал себя американцем и гордился своим превосходством. Последние события вдруг что-то всколыхнули в его душе, и он чутко прислушивался к ее голосу, стараясь понять. По дороге «Форд» останавливался на заправке, у магазинчиков и продавцов грибов да ягод. Ехать с пустыми руками к бабушке не хотелось, и когда «Форд» вкатился во двор деревни Лучинино, гостям было чем одарить хозяйку. Она обрадовалась знакомым лицам и, казалось, нисколько не удивилась иностранцу, хорошо говорившего по-русски. Особенности произношения некоторых слов выдавали в нем чужака, но в остальном он почти не выделялся, разве что не сразу кидался помогать в чем-либо, а скорее делал это под влиянием остальных. Не вдаваясь в подробности о двух прошедших днях, гости занялись житейскими делами, причем делали это по-свойски, словно давно жили тут, лишь изредка спрашивали хозяйку, где что лежит или куда что-то отнести. Кириллу это напоминало встречи родственников в Америке, где тоже принято на День Благодарения или на Рождество встречаться в доме родителей или дедушек и бабушек. Разве что у русских все было намного скромнее и проще. Не было обилия подарков, которые, впрочем, потом за ненадобностью можно отнести обратно в магазин, благо чек обычно кладут в упаковку. Не было и традиции для гостей оставлять хозяйке деньги под тарелкой или класть в карман фартука, быстро подсчитав общую стоимость затрат и вычислив свою долю. Впрочем, влияние денег все больше входило в быт русских, живших, небогато, как при одной, так и при другой власти. О деньгах все больше рассуждали по телеканалам, а назойливая реклама многократно нашептывала о самых выгодных персональных условиях, и общество уже не очень сожалело об обманутых, принимая простую мысль — каждый сам за себя. Героями стали успешные блогеры, скандальные лицедеи, дорогостоящие спортсмены, которых при торге оценивали, как породистых скакунов, соблазняя стойлами в стразах. Русские показались Кириллу чем-то похожими на американских индейцев, которых поманили в новую жизнь яркими лоскутками и начищенной до блеска бижутерией. Наивно поверив обещаниям, те не заметили, как огромные богатства страны горстка пришлых за копейки растащила по карманам, народившаяся «дворня» нарезала для себя жирными кусками лучшие земли по берегам морей рек и озер. Безжалостные чиновники, отбирают у стариков последние крохи, объясняя тем, что они еще в состоянии зарабатывать на достойную жизнь самостоятельно. Хотя со стороны видно, что и молодежь мается без достойного заработка. Русские оказались слепцами в своей безграничной вере в богатейшую Россию. Подобно юнцам, которые думают, что жизнь бесконечна и можно транжирить ее не задумываясь, они потеряли свою страну. Жаль. Рано или поздно прозреют. Ужинали все за большим столом во дворе. Почти все угощения были сделаны самостоятельно, а не заказаны в модном ресторане. Даже наливки были не столь хмельны, сколь ароматны и вкусны, а уж разносолов таких господин Джонсон и не пробовал никогда. Солнце садилось за небольшую речку с красивым названием Знаменка. Было тихо и душевно. В обществе едва знакомых русских американец чувствовал себя удивительно хорошо. Ему передалось их странное спокойствие и уверенность, что все сложится и будет хорошо. Когда с речки потянуло прохладой и туманом, издалека донесся колокольный звон. Кирилл невольно взглянул на хозяйку, та поняла его немой вопрос и утвердительно кивнула. Звали к вечерней. Глава XVI К обеду пошел дождь. Какой-то совсем не летний, моросящий, словно это был октябрь. Синий «Форд» пресек МКАД и свободно катился по широкому проспекту. Жизнь медленно заполняла столицу. Все, кто во время так называемой пандемии уехал из Москвы, еще только подумывали о возвращении, потому что для многих еще не было работы. — Виктор, — неожиданно прервал молчание господин Джонсон, сидевший рядом с водителем, — а у вас есть опыт работы с дроном? — На свадьбах снимал, — улыбнулся своим воспоминаниям фотограф, — когда была возможность покупал коптер и монтировал ролики с видами Москвы… Даже в конкурсах участвовал, но это дорогое удовольствие. Не всем по карману. — У меня неожиданное предложение… — замялся американец, делая вид, что стесняется спросить. — А не купить ли нам дрон, — опередил гостя столицы Витек. Он уже понимал эту манеру общения потомка капитана, который давно все решил и пересчитал, теперь только соблюдает приличия. — Я рад, что мы понимаем друг друга, — улыбнулся бизнесмен. — Вы будете располагать в ближайшие дни временем? Если я правильно понял у ваших друзей все успокоилось. — Пока… — Королев сделал многозначительную паузу. — Серый со старыми друзьями разобрался с теми странными визитерами на его дачу. Он по сменам работает, нужна уверенность, что в тылу будет порядок. — Извините, если я могу помочь материально, то не стесняйся… — Спасибо, конечно, только Серый живет по принципу: возьмешь — будешь должен. А в должниках он ходить не любит. — Я правильно понял, что вы со школы занимаетесь фотографией? — сменил тему Джонсон. — Да… Только сейчас ребятам не до этого. Выживать надо, ну а я кроме фото ничего не умею. В основном занимаюсь ремонтом фотоаппаратов в мастерской и подрабатываю съемками. Свадьбы, похороны, корпоративы… Иногда выставляюсь на сайтах. — А выставки? — На тематические иногда выставляюсь, до персональных не дорос. — Какой жанр? — В основном пейзажи. Люблю снимать в Подмосковье. И зимой, и летом. — А дрон в дождь может работать? — неожиданно вернулся к прежней теме Кирилл. — Производители не рекомендуют, но я как-то снимал. Даже клип опубликовал, как воробьи и голуби прячутся в дождь под крышей старого храма. — Романтично… — с интересом глянул на водителя американец. — и каков диапазон цен на дроны в Москве? — Игрушки от сотни долларов. Профессиональные — от десяти до сорока тысяч. Стоимость зависит от комплектации подвески. Если тепловизор, телекамера для пилотирования и видео с хорошим разрешением у нас стоит от двенадцати тысяч. После этих цифр пыл американца несколько поубавился, и он примолк, очевидно, занятый вычислениями и анализом ситуации. — Предлагаю сделку, — решительно начал американец, словно на деловых переговорах. — Я оплачиваю выбранную вами профессиональную модель дрона в топовом диапазоне, а вы проводите поиск указанного мною объекта и интересующую сьемку. Если меня устроит результат, аппарат остается у вас. Все записи принадлежат мне. — Коптеры бьются. Можно при покупке застраховать, и при падении обменять на новый. Тогда есть смысл ночной сьемки. Сейчас так богатенькие в столице развлекаются. — Да, занятие не из дешевых, — серьезно проговорил наследник капитана, оценивая риски. — Похоже на русскую рулетку… Ну, что же. Крутнем и мы барабан? — По рукам, — спокойно отреагировал Пыха. — Если вы хотите быть полностью уверенным, что я не сделаю копию записи, можно вашего человека посадить ко мне в машину и после съемки я каждый раз буду передавать ему карту памяти со всеми файлами. — Нет. Мне будет достаточно вашего слова… Немного подумав, Джонсон добавил: — Если я правильно понимаю, во время следования за объектом нужно еще управлять машиной? Королев утвердительно кивнул. — Тогда можете взять с собой одного из ваших школьных друзей. Мне достаточно было сегодня утром только взглянуть на них, чтобы понять — оба надежные ребята. Причем, приехали в Лучинино на своих машинах… А вашему Серому вообще нужно менять профессию. Готовый специалист. Кирилл подумал еще немного и добавил: — Обоим участвующим в съемке плачу наличными по сотне долларов в день… И еще. Меня интересует конкретный результат, а не многообещающий процесс. — Тут вопросов нет. — Хорошо. Условимся так — общаюсь только с вами. Звоню в любое время и даю задание. После выполнения вы звоните мне и передаете запись в названном мною месте. Две сотни там же. — По рукам. Они замолчали. И только тут Королев сообразил, что он совершенно не умеет торговаться. У него был случай диктовать цену и кошмарить иностранца. Однако квадрокоптер из топовой десятки за миллион, а то и два он даже не мечтал подержать в руках. Да за такой аппарат можно было бы вообще уйти с работы в мастерской и заняться рекламными клипами. Кирилл его явно пожалел, отдав пару сотен в конце. Наверное, планировал на порядок больше… Впрочем, эта догадка ничуть не расстроила Пыху. Он мысленно уже выстраивал кадры, снятые в полете над Москвой… Перед осенним восходом, когда солнце мелькает ненадолго под полоской тяжелых свинцовых туч и Кремлевские звезды загораются в его лучах… В снегопад, когда пышные хлопья начинают скрывать купола Храма Спасителя… — Виктор, — прервал его грезы американец, глядя в экран своего коммуникатора, — я нашел авторизованного продавца DJI недалеко от станции метро Дмитровская. У них в наличие несколько приличных моделей. Можно оплатить картой. — Минут через двадцать будем, — едва не рванул с места Пыха, еще не веривший своему счастью. Появившись у себя в квартире после нескольких дней отсутствия, но переполненный эмоциями и мечтами, Пыха спокойно воспринял разгром, учиненный незваными гостями еще до отъезда. Быстро раскидав все вещи по местам, он освободил пятачок посреди комнаты и начал разбирать покупку. Словно маньяк, Витек бережно доставал из красивой коробки и подолгу рассматривал комплектующие. Потом долго изучал инструкцию, и только после этого собрал. Поставил аккумуляторы на зарядку. Освоив панель управления, установил связь с дроном и, как ребенок, с восторгом пробовал разные режимы. Быстро освоив их, даже поснимал, аккуратно приподняв коптер до середины комнаты. Возможности аппарата были потрясающими. Его рабочая камера и рядом не могла стать с той, что можно было подвесить к дрону. Звонок в дверь заставил отвлечься, и недовольный Витек хмуро глянул на стоящего перед ним Олега. — Привет, Пыха. У тебя все нормально? — Да… — он пропустил товарища вперед, и подозрительно окинув взглядом лестничную площадку, добавил. — Кофейку? — А книгу зачем выставил на сайте? — Дело есть, — буркнул фотограф. — Ну, заехал бы, если спешки нет. — А мы уже в шпионов не играем? — ехидным голоском пропищал Королев. — Сам у меня SIM-ку вытащил из телефона. — Друг мой, — Олег по-свойски взял кофейную чашку, — есть разница между звонками со своего сотового на чужие и свои номера. — Молока нет, — оборвал его нравоучение хозяин. — Попадешь в ваш дом, — процитировал известного героя мультфильма Корнеев, — научишься пить всякую гадость. — Коньяка тоже нет. — Понимаю. Пандемия… Меня может спасти только твое чистосердечное признание. — Тогда пойдем, что покажу… Вошедший в комнату гость, замер от удивления. Молча он опустился на колени и погладил гладкие обводы новенького дрона. — И коробка новенькая… — Олег медленно повернулся к хозяину. — Тебя усыновил мистер Джонсон? — Почти… — А там еще не найдется местечка для бедного родственника? Ну, с самого краешка? — Есть подработка по стольник зеленых за день, — выпалил Пыха. — Берем Серого и штурмуем Белый дом? — Чуть скромнее. — Ну, в любом случае это нужно обмыть, — Олег повернулся к аппарату и еще раз нежно погладил его. — Аккумуляторы зарядил? — От винта! — вместо ответа скомандовал фотограф. Дрон чуть качнулся при старте четырех пропеллеров и плавно приподнялся над сидящим гостем. Затем повернулся к нему объективом солидной камеры, и на операторском мониторе появилось восторженное лицо Корнеева. — Движки едва шуршат… — он чуть подался вперед и вытянул шею, словно пытался заглянуть в глаза аппарату. — 12 мегапикселей, Ultra HD… — опередил его вопрос Витек. — Можно я буду охранять его ночью? — А вот это мы сейчас и обсудим. И Пыха рассказал товарищу все, что произошло после того, как они уехали из Лучинино. Коллеги вернулись на кухню к одиноко стоящим на пустом столе чашкам. Иногда они устраивали посиделки за коньяком и растворимым кофе. Девяностые не сделали из этих пацанов гурманов, и редкая удача в какой-нибудь подработке делилась с друзьями в привычной обстановке. — Вообще-то, я не сразу понял твой намек утром, — признался Олег, — когда мы с Серым приехали за его командой… Мне трудно было предположить, что такая встреча возможна. Да еще случайно… Впрочем, это твоя судьба, друг мой. Я серьезно. Похоже, так должно было быть. Все не случайно в нашем мире. Он помолчал, помешивая ложечкой уже остывший растворимый кофе. — Значит, тебе подарили новый сотовый? — задумчиво спросил Корень. — «iPhone»! — тут же продемонстрировал коммуникатор Пыха. — Ну-ка, — жестом попросил у него сотовый Олег. Какое-то время он сосредоточенно молчал, просматривая настройки и перелистывая страницы. Потом вернул. — Лучше у себя в машине держи, — он серьезно глянул Королеву в глаза. — Береженого бог бережет. Затем Корнеев глубоко вздохнул и с со злой усмешкой произнес: — Значит «наследники» слетелись за русским золотом. Впрочем, мы знаем только двоих, а сколько их на самом деле неизвестно. И они захотят привлечь к поиску русских, да еще столкнуть их лбами. Так паразиты всегда поступают. Переложить всю грязную работу на тех, кого они считают недочеловеками. Яркий пример — римский сенат. Они всегда брали на службу в свою армию, воинов из племен, называемых ими варварами. Обещали гражданство и равные права. Потом посылали на верную смерть против таких же варваров, и называли это политикой. У нас в гражданскую двадцатых годов, натравливали русских друг на друга, убеждая их, что одни красные, а другие белые, хотя обе стороны бились за Россию. Теперь так же стравливают славян на Донбассе и, похоже планируют повторить в Москве. Увы, сильные и отважные могут честно сражаться и побеждать в открытом бою, но всегда проигрывают хитрым и наглым интригам уродов. Тысячелетия известна простая воинская тактика — с врагом надо бороться его же оружием, но мы, русские, так и не научились это применять. Разве что, умница Александр Невский не только заманил рыцарей на тонкий лед над теплыми ключами озера, но и понял, как лавировать между ханскими наследниками — сам раз десять ездил в Орду, собирал десятину дани, но города берег от разорения, да еще при этом чеканил свою монету. Сейчас Россией правит сотня богатых кланов. Достаточно между ними раскидать жирные куски, и они перегрызут друг друга. ГРУ давно пора отозвать нелегалов, чтобы те поработали дома. Пусть сливают дезу этим толстосумам и плетут интриги. Развитие возможно только в равновесии. Если в природе появляется новый хищник, рядом должен вырасти такой же… Он печально вздохнул, понимая, что его никто не услышит. — Предлагаю и нам с тобой, — совершенно без пафоса произнес Пыха, — поучаствовать в борьбе за русское золото. — Интересно… — насторожился Корень. — излагай. — Кирилл предложил мне на пару проводить слежку за конкурентами с помощью этого дрона. Обещал по две сотни за карту памяти с записями. Мне достанется дрон, доллары тебе. — Только я плачу за бензин. — По рукам… Тут же раздался звонок, словно кто-то услышал последнюю фразу. — Это у тебя сотовый надрывается? — неуверенно спросил Олег. — Ой! Я никак не привыкну к этому вызову. Пыха принял звонок. Разговор был коротким и деловым. Глава XVII Павел Владимирович Михайлович остановился в «Метрополе» по Театральному проезду, 4. Он специально выбрал себе номер на третьем этаже, под окнами которого вдоль всего фасада тянулась надпись, выложенная плиточками. Она гласила, что только диктатура пролетариата способна освободить человечество от гнета капитала. Впрочем, если быть точным, то эта надпись, приписываемая Ленину, появившаяся здесь в двадцатом году прошлого века поверх первой, принадлежащей Ницше, которая звучала иначе: «Опять старая истина, когда выстроишь дом, то замечаешь, что научился кое-чему». Время сменило несколько формаций, а надписи так и остались, затейливо выглядывая одна из-под другой. Очевидно, намекая на умелые руки, которые на виду у всех искусно демонстрируют противоположные картинки, втихаря грабя сторонников и той, и другой идеи. Забавно, что оба лозунга остались и по сей день, а градоначальники либо о том не подозревают, либо заняты прежним делом. Павел Владимирович любил утром подойти к окну своего номера и посмотреть на колонны Большого театра, где некогда была ложа и у его прадеда, великого князя Константина Константиновича, и у его прапрадеда великого князя Константина Николаевича, сына императора Николая I. Это переполняло его гордостью за столь великих предков, но с другой стороны и огорчало, поскольку какие-то окружающие его людишки даже не подозревали о том и не падали ниц. Поэтому, после пятиминутного воспоминания о рассказах его теток и бабок, посвященных великосветской жизни знатных предков, «наследник» трона Российского требовал положить в «кофей» не одну, а две ложечки сахара, хотя этого и не советовали врачи. Что поделать, только избранным дано заботиться о судьбе нации. На сегодняшний вечер у Павла, как он иногда представлялся дамам, если планировал быть с ними накоротке, была запланирована встреча с Артуром Даровским, чья супруга Вероника некогда возглавляла некоммерческую организацию под названием «Центр документации НАТО по вопросам европейской безопасности», арендовавшей первый этаж левого крыла академического здания. В девяностые Россия взяла курс на сближение с НАТО, и не жалея уничтожала ядерный щит страны, который так не нравился арендаторам. Потом, правда, курс сменился вместе с министром иностранных дел, которого в штатах прозвали мистер «да» за его чрезмерную покладистость на всех переговорах. Арендаторам пришлось сменить вывеску на более нейтральную — «Центра по изучению проблем европейской безопасности». Все остальное, вместе с директором, осталось прежним. При этом Вероника оставалась еще заместителем директора по научной части института, который и сдавал в аренду площади для борцов за безопасность. Интерес к этой ученой даме у Павла был не праздный. Ходили слухи, что супруги Даровские, рискуя жизнью, вырвали из пламени важные бумаги при странном пожаре и переместили их на хранение в некий секретный сейф. Дать ход этим бумагам они не могли в силу своего статуса, а вот обменять на некую сумму вполне могли бы согласиться. Об этих бумагах заговорили не случайно, ибо они имели отношение к одной серьезной организации совершенно далекой от русской столицы. Точнее говоря, на другой стороне света. Но пятидесятилетний срок договора, который был заключен при прямом участии этих бумаг, истекал. Владелец бумаг мог предъявить свои права и перевернуть весь финансовый мир, чего владельцам мировых денег очень не хотелось. Нужно было принимать экстренные меры. Подобная ситуация возникла пол века назад в штатах, еще во время правления президента Джона Кеннеди. Этот смельчак, герой Второй Мировой Войны, любимец нации и представитель одного из старейших кланов страны, отказался ставить подпись под новым договором между правительством и некой частной компанией. Она полвека до Кеннеди уже подписала подобный договор, который давал ей право печатать доллары. Причем столько, сколько она сочтет нужным. При этом компания была очень солидной — свое непреступное хранилище золота и налички, свои фабрики печати банкнот, своя охрана и служба безопасности, свои броневики и самолеты для доставки долларов в любую точку мира. Нужна была только формальная подпись президента, но он заартачился. Даже предъявил макет нового доллара. Вроде бы мелочь, но сие означало, что старые доллары, накопленные за десятилетия в банках разных странах, как национальный валютный запас, пришлось бы просто выбросить. Менять тонны этих долларов на новые или на золото никто бы не стал. Специалисты знали, что такого количества золота еще не добыли на планете за все века. Бумагу-то печатать проще, чем намывать золотые крошки в ледяной воде Клондайка. Чтобы это понять, нужно вспомнить первую попытку обмена гораздо меньшего масштаба. В 1965 году президент Франции де Голль решил обменять всего лишь полтора триллиона долларов, скопившихся в банках его страны. Он привез в порт Нью-Йорка целый пароход, груженный пачками ровно нарезанной бумаги. Согласно Бреттон-Вудскому соглашению об использовании доллара, как средства платежа в международной торговле, каждый доллар США обеспечивался золотом. В пересчете это составляло около грамма золота на доллар. Баталии вокруг обмена бумаги на золото продолжались более года. США грозили санкциями, Франция обещала убрать базы НАТО со своей территории. Все окончилось скандалом. Франция получила в полтора раза меньше ожидаемого — около тысячи тонн золота и вышла из военного блока НАТО. Правда, в Париже тут же начались забастовки и демонстрации. Революционный порыв молодежи снес де Голля с поста президента, оставив все остальное без изменений. Разве что президент США объявил, что обеспечение золотом доллара отменяется. Но. Платежным средством в международной торговле он остается. Влияние хозяев международных денег на правительство США огромно из-за национального долга, который увеличивается ежегодно. Вот им и ничего иного не остается, как убеждать остальные страны в том, что их банкноты самые красивые. Можно еще вспомнить Сталина, который отказался ратифицировать договор, подписанный советской делегацией в Бреттон-Вуд, и вышел из этой системы, подменившей золотой стандарт в международной торговле на бумажный. Отец всех народов запретил хождение доллара на территории СССР, и в период послевоенной реформы он стоил 40 копеек, позже — 60 копеек. Следующий шаг Сталина стоил ему жизни. В 1952 году на международном экономическом совещании в Москве вождь всех народов предложил создать новый трансатлантический рынок с рублем, обеспеченным русским золотом, в качестве международной валюты. Помимо стран социалистического лагеря, войти туда изъявили желание многие страны Южной Америки, Азии и даже из Европы — Швеция и Австрия. Но. В начале марта следующего года Сталин внезапно умер. Управлять СССР поставили Никиту Хрущева, и доллар стали копить в СССР, как самое надежное платежное средство. Но время идет, и уже приближается окончание второго срока бесконтрольной печати банкнот с ликами великих президентов. Наученные горьким опытом руководители известной организации, загодя начали готовится кзаветной дате. Даже пошли на беспрецедентный шаг — дали желающим новизны избрать чернокожего президента США! А что, 44 президент был симпатичным парнем. Сам окончи Колумбийский университет и Гарвардскую школу права, бакалавр искусств и доктор права. Он торжественно подписал договор на третий срок печати долларов для частной компании, чем оправдал оказанное доверие. Страна гордилась. Только вот загвоздка. Разведка донесла, что эти вечные враги демократии и порядка в мире — русские — затевают скандал. Хотят опубликовать какие-то документы и подать в международный суд на уважаемую организацию, которая, якобы, не платит по своим обязательствам. Причем, обещает доказать это дерзкое заявление какими-то документами, утверждающими, что России принадлежит 88 процентов той замечательной машинки, что печатает деньги и меняет их на все богатства мира. Кто его знает почему, но сразу после этого в двух библиотеках, хранящих важные государственные документы, произошли пожары. Причем, в один день с разницей в десять часов. В России пожарные не успели потушить, даже здание сгорело дотла, а вот в Нью-Йорке их коллеги сработали на совесть. Потушили за двадцать минут и вернулись в свои гаражи. Но. В той библиотеке, в том же месте еще раз так полыхнуло, что только пепел разнесло по округе. Прошли экспертизы, расследование, журналюги год не могли успокоится, но так ничего и не нашли. Постепенно пожары забылись, но стали ходить слухи, что некто очень сообразительный спас русский комплект документов и предлагает его купить. Сам-то он их суду не предъявит. Вот и пошли в Москву волна за волной «наследники» русского престола в четвертом и пятом поколениях. Им-де титул позволяет золотишко получить через международный суд. Вопрос только в бумаги уперся. Вот тут-то и понадобился такой специалист в решении деликатных вопросов, как Павел Владимирович. Представителен, интеллигентен, «николаевского» роста. Издалека видна порода русских царей. Что там шапка Мономаха! Корона Российской империи в самый раз будет. Перед отъездом в Россию потомок великокняжеского рода навел справки, кто из Романовых уже был в Москве. Больше всех его встревожила мадам Гогенцоллерн-Зигмаринген. Отсутствие в ее родословной прямой ветви мужского пола к российским императорам она восполнила деловой активностью, подключив русскую православную церковь и даже инициировала рассмотрение на уровне Думы вопроса о предоставлении ей дворца для проживания, как наследнице Императорского Дома Романовых… Русские никогда не читали высказывание своего литературного героя Козомы Пруткова — Единожды солгавшему кто поверит — и продолжали принимать самозванку на высшем уровне. Вот уж воистину безгранична доверчивость русских. Они верят на слово и не читают документов. Возможно, сказывается то, что образование стало доступно немногим, а хорошее образование защищено от нищебродов высоким финансовым барьером. Правда, некоторые верят в сказки о грантах, которые выделяют добренькие американские миллионеры талантливым русским детям. Почему-то русские не задают себе вопроса — неужели среди талантливых не нашлось никого кроме детей Собчака и Гайдара. Впрочем, это их выбор. Петр Владимирович действовал проще. Через нанятого адвоката перекупил небольшой ресторан под названием «Сицилия» подальше от центра. Недорого, но при правильной организации доход обеспечен. Трехэтажное здание с хорошей охраняемой парковкой и нелюбопытным персоналом, что позволяло спокойно приезжать в отдельный кабинет для встреч. Так сказать, соблюдать приятное с полезным — приглядывать за делами ресторана и принимать доклады от дозора без лишних глаз. Дозором Павел называл шустрых ребят, которые за сравнительно небольшие деньги своими силами следили за «наследниками». Основное правило было незыблемым — никто из дозорных не был связан с Павлом никакими публичными ниточками. Да, он иногда заезжал в ресторан отобедать, а с кем общался никто не фиксировал. Большинство «наследников» стремилось привлечь к себе как можно больше внимания, поэтому его дозорам было несложно крутиться рядом и фиксировать все явное и тайное. Это обходилось недорого, хотя иногда он дозволял некоторым из них приобретать вспомогательные средства в виде диктофонов, жучков, камер и даже дронов. За последний год Михайлович почти ежемесячно возвращался в Москву, как бизнесмен средней руки, пытающийся что-то заработать. Со своими дозорными он чаще общался по интернет, но использовал и личные встречи во время визитов, чтобы прощупать каждого и выявить вранье. Постепенно он вышел на Даровского и почти дожал его. Последние три месяца Павел был занят тем, что переориентировал работу своего ресторанчика «на вынос». Официанты стали менеджерами, принимающими заказы, а дозорные эти заказы доставляли. Как ни странно, доходы даже выросли. Не все в Москве хотели питаться одной гречкой. Как раз перед пандемией и ограничением на въезд в Россию, один влиятельный господин из Германии обратился к Павлу с просьбой посодействовать в оформлении документов и поиску спокойного жилья для еще одного «наследника» из штатов. Это было несложно, да и держать при себе конкурентов всегда выгодно. Обращаясь за помощью, они становятся более открытыми. Американец Кирилл застрял в Москве из-за ограничительных мер, но, похоже, особенно об этом не пожалел. К тому же одна из знакомых актрис, оставшаяся без работы и денег в период самоизоляции, согласилась скрасить пребывание Кирилла за определенную сумму. Доходы от ресторана позволяли это организовать. Когда же кто-то из власть имущих решил, что пандемия заканчивалась, Павел стал плавно переходить к активным действиям. Недавно он организовал вечер памяти для «наследников», посвященный годовщине гибели последнего русского императора и его семьи. Все удачно прошло в дорогом загородном отеле одного из знакомых московских рестораторов. Тот давно заигрывал с Михайловичем, обуреваемый страстным желанием открыть свой ресторан в Берлине. Наивный полагал, что это так же просто, как в Москве — без опыта, связей и рейтинга в этой сфере — только, как говорят в России — «занести» нужную сумму. Тем не менее, и вечер, и нужный разговор состоялись. Даже избегавший до этого личных встреч Даровский, узнав, что на вечере, посвященном годовщине расстрела Николая II, будут все «наследники», а Павел, имеющий массу знакомых среди них, может представить его определенным лицам, охотно согласился отужинать в компании с Павлом. Странное недоразумение произошло спустя пару дней, омрачив хороший результат и насторожив Павла. Один из его лучших дозорных, Михаил Бронштейн, исчез. Оказалось, несчастный сгорел в машине в одном из Подмосковных районов. Авто принадлежало жертве, а вот судьба пропавшего квадрокоптера с записями вечера осталась неизвестна. Свой человек одного из дозорных в отделе полиции, на чьей территории произошел инцидент, не смог прояснить ситуацию. Чутье заставило Павла насторожиться, а опыт подсказывал, что он схлестнулся с неизвестным игроком. До сегодняшнего дня сильного конкурента среди «наследников» Михайлович не видел. Даже американец, самый напористы из них, и тот был под наблюдением актрисы. Заподозрив, что Кирилл ведет двойную игру, Павел организовал разведку боем — эмитировал в Питере нападение с мнимыми жертвами, чтобы вытряхнуть из американца все, что тот знает. План был продуман в мелочах и должен был бы пройти без шума, поскольку Кирилл опасался огласки. Однако, Питерские растяпы не смогли четко сыграть по написанным нотам. Американцу как-то удалось скрыться. Сейчас он где-то залег «на дно». Границы скоро откроют, и он может уехать из России. Это было бы полбеды, конкурентом меньше. Притом Павел, оставался все это время в Москве на виду у многих свидетелей, и к инциденту в Питере его не привяжешь. Все организовывала актриса. Она будет молчать, потому что ее уже припугнули дочкой, которая находится на каникулах в Подмосковном пансионате, оплаченном опытным в таких делах человеком. Сегодня у Михайловича встреча с Даровским. Тет-а-тет. Глава XVIII Получив первое задание от Кирилла — провести незнакомца от дома до встречи и зафиксировать ее — показалось Пыхе несложным, столица оживала, на улицах и дорогах только стали появляться пешеходы и машины. Да и встреча ориентировочно состоится в час дня завтра, есть время подготовится. Однако, когда следом пришло фото мужчины, номер его машины и адрес проживания — отель «Националь», Витек приуныл. Место встречи неизвестно, нужно проследить за объектом от «Националя», а там и машину-то для наблюдения пристроить негде. Два выхода, у каждого парковка только для гостей. Напротив — Большой театр, Дума, Малый театр на крышу не попадешь. Вокруг «Националя» менты трутся, поскольку там в основном иностранцы останавливаются — номера под сто тысяч за сутки. Если объект пешком пойдет, то от парадного полсотни метров до подземного перехода, откуда можно и в метро попасть, и пройти лабиринтом других переходов чтобы выскочить на разные улицы. Где его перехватишь? Обнадежило только то, что Королев сразу узнал в присланном фото Михайловича. Примерно такого же роста и комплекции, как капитан, да и внешне чем-то похожи, разве, что лоску и надменности у Павла Владимировича побольше. Сомнения развеял Олег, подсказав, что пешком клиент не пойдет, опасаясь простого «хвоста» в полупустой Москве. Выезд из «Националя» только на Театральный проезд в сторону Лубянки. Справа там даже остановиться негде, только стоянка такси. У магазина «Детский мир» развилка. Направо — в сторону Новой площади, налево — по Большой Лубянке к бульварному кольцу. Решили, что его машину лучше перехватить перед развилкой на Лубянке. Пыха будет ловить около парковки такси, они там в очередь всегда штук десять стоят друг за дружкой. Как заметит, прыгает в первое такси и пристраивается в хвост. Если клиент повернет налево, Витек звонит Олегу, который на своем «Опеле» стоит на Большой Лубянке и поведет дальше. Так они в две машины и поедут до места встречи. Если повернет направо, Пыха подскажет маршрут, и Корень их догонит. Для обоих дело слежки было незнакомым, захотелось сначала потоптаться около «Националя» и убедиться, что рассуждения Олега верны. Оказалось, что оба москвича в самом «Национале» никогда не были, хотя ближайшие станции метро — «Театральная», «Охотный ряд», «Революции» и «Лубянка» известны с детства. Вечером друзья прогулялись вдоль «Метрополя». Обе стоянки для посетителей были почти пустыми, и отыскать машину с номером 739, о котором сообщил Кирилл, труда не составило. Это была черная «Тойота-Камри». Надраенная до блеска, она вызывающе выделялась среди остальных машин. Стало быть, клиент часто выезжает и держит ее наготове, а водитель знает, что пробок пока нет, и он за час успеет легко доехать в любой уголок столицы. Значит, раньше полудня тут делать нечего. Заняв условленные заранее позиции, оба наблюдателя запаслись терпением. Правда Пыха решился на импровизацию, потому что топтаться на глазах у таксистов, томившихся в очереди, ожидая клиента, было нелепо. Он купил у перехода букетик цветов и, спрятав его за спину, стал прохаживаться, не спуская глаз с поднимающихся к Лубянке потоку машин. Заметить черную «Камри» оказалось несложно, вот только с номером была проблема. Различить его на таком расстоянии он не смог. Решил рискнуть и запрыгнул на заднее сиденье в такси, возглавлявшую очередь на стоянке. Водитель, очевидно, наблюдавшие за томящимся мужичком с букетиком, ухмыльнулся и завел двигатель. — Братан, — взволнованно выпалил Пыха, — вот за той черной «Тойотой» пристройся. Только не жмись близко, а то меня вычислят… — Невеста сбежала? — сочувственно предположил водила. — Да кто их, разберет этих женщин — подхватил тему пассажир. — Семь пятниц на неделе. Говорит одно, делает другое… — Ну, да, с такой машиной конкурировать трудно. Витек сделал вид, что расстроился и замолчал. Блеснув на полированной крыше солнечным зайчиком, черная машина впереди мигнула поворотником и перестроилась в левый ряд. Пыха отправил короткое сообщение Олегу. — К тебе. Только сейчас до него дошло, почему Корень заставил его вчера зайти по дороге в салон «МТС» и купить новую SIM-ку к своему сотовому, а «iPhone», подаренный Кириллом, оставить дома. Перешитый исправленной программой аппарат, мог ретранслировать хозяину подарка все сообщения. — На север поедим, — сочувственно пояснил водитель, видя маневр «Камри». Через минуту такси проехало мимо серого «Опеля» Олега, пропускающего с включенным поворотником машины, чтобы влиться в поток. Пыха затих на заднем сиденье такси, выглядывая из-за спинки переднего сидения чтобы не упустить из вида черную машину впереди. Водитель был опытный и, пропустив несколько машин вперед, маневрировал так чтобы остаться на своей позиции, но не упустить «Тойоту» — На бульварное кольцо он не пойдет, — решился хоть как-то успокоить пассажира таксист. — Похоже, направляется на проспект Мира. — Деньги не вопрос, — откликнулся пассажир, — мне очень нужно знать, куда она едет. — Понимаю. Не волнуйся, не упустим. Олег двигался в потоке за такси, сохраняя дистанцию. Машин было немного, никто не хамил, пропуская, если нужно. «Камри» шла ровно, очевидно, водитель ничего подозрительного не замечал. Так прошло минут десять, и около медицинского центра у черной машины замигал поворот, и она перестроилась в правый ряд, готовясь к съезду. За ним последовала только, идущая перед такси, «Ока». Когда после очередного поворота машина, где сидел Королев, оказалось перед задним бампером «Тойоты», таксист вопросительно глянул на своего перепуганного пассажира. — Все, — выдохнул Пыха, — едем до поворота и там я выйду. — Так, может, он тут еще покрутится… — неуверенно предположил водитель. — Нет-нет, — занервничал неудачник на заднем сиденье. — Только хуже будет. — Как скажешь, — ухмыльнулся таксист, понимая, что у такого хлюпика шансов нет против владельца черной машины. Когда «Камри» в очередной раз повернула, такси проехало прямо и высадило пассажира. И только никого не волновавший «Опель» проследовал за «Тойотой», которая через несколько минут свернула к ухоженному трехэтажному дому, огороженному живой изгородью, и подкатилась к стоянке со шлагбаумом. Охранник поднял его, пропуская машину, и взял под козырек. Олег не стал повторять маневр, а припарковался, прижавшись к тротуару, подальше. В ясный июльский день и думать о запуске дрона, который лежал в багажнике, было наивно. Это не озадачило Корня, и он бодро направился ко входу красивого дома за живой изгородью. — У вас заказ? — наперерез ему шагнул крепкий мужчина в расшитой галунами униформе. — Нет, я на счет подработки… — заискивающе глянул в глаза грозного швейцара посетитель. — Может курьер нужен или что-то еще… — У нас свои есть, — отрезал мужчина в красивой ливрее. — Кто там? — выглянула из-за портьеры взъерошенная голова. — Техник? — Да, могу и техником, — нашелся Олег. — Я уже три часа жду техника, — ища сочувствия, пролепетала взъерошенная голова. — Сейчас шеф разнос устроит… Где его носит!? — А что надо-то? Может помогу? — Кондиционер… — неуверенно пролепетал ожидающий взбучки. — Не вопрос. — А ты кто по профессии? — Системы автоматизированного контроля… Бауманку заканчивал. — Да он на сереньком «Опеле» приехал, — пренебрежительно вставил свои три копейки швейцар. — В нашей стране это машина инженера, — посочувствовал взъерошенный. — Ладно пойдем покажу. Если быстро кондиционер приведешь в порядок, не обижу. — Идет! В небольшом зале уже шла сервировка. Очевидно, скоро должны были прийти гости. В углу под потолком натужно гудел кондиционер, но воздух не охлаждал. — Только учти, братан, за стенкой кабинет шефа… Нужно очень осторожно. Без шума. Понимаешь? — Не вопрос, — улыбнулся Олег, — схожу за инструментом в багажнике. — За час управишься? А то клиенты придут… — Лесенку найдете? — Даже подержу… На улице Олег едва не столкнулся с Пыхой, который с несчастным видом сжимал в руке букетик и озирался по сторонам, не зная, что предпринять. Обрадованный встречей, он хотел кинуться к Корнееву и все рассказать, но был остановлен суровым взглядом. — Макдональдс там, за углом, — небрежно кинул на ходу Олег и направился к «Опелю». Спиной он чувствовал, как Витек смотрит на него, но не оглянулся. Нарочито медленно Корень что-то поискал в салоне, потом достал из багажника оранжевый ящик с инструментами и кликнул сигнализацией. Повернувшись, облегченно вздохнул — сгорбленная под невыносимой ношей переживаний спина Пыхи медленно удалялась к перекрестку. Пока Олег возился с кондиционером, Славка — как представился ему взъерошенный — жаловался на жизнь, на вороватых сотрудников, маленькую оплату, нового шефа, который увольняет направо и налево. При этом часто повторял: — Олежек, ты только не стучи в стенку! Услышит… Крику будет… — Немец? — предположил Корень и угадал. — Да… — отмахнулся Славка. — Муштрует… Все по струнке ходят… Не дай бог форма с морщинкой… Носки проверяет… За полчаса Олег успел почистить аппарат и промыть напрочь забитые фильтры. Закрыл крышку и с любовью протер. Протянув Славке пульт, молча кивнул. Когда поток прохладного воздуха стал наполнять зал, все присутствующие с облегчением улыбнулись. — Надо зарядить фреоном, — деловито произнес мастер, собирая инструмент. — Я пока на полную мощность поставил, ты не выключай, пусть дует. Завтра приеду заправлю. Это десять минут. Будет работать, как новенький. — Спасибо, братан, держи краба… Знаешь, налички нет, я тебе завтра пакет соберу. Закусить и выпить в хорошей компании… Ставки на постоянную работу для тебя не найду, но, если что, могу позвонить? — Заметано… — Олег протянул свою визитку. — Такя завтра заеду фреоном заправить? — Только до обеда. Пока шефа нет… Бегу. Скоро клиенты придут, надо все проверить… Завтра жду. После обеда следующего дня на кухне в квартирке Корнеева сидели два друга. Посредине стола, видавшего виды, стоял ноутбук, через динамики которого Пыха и Олег слушали чей-то разговор. Причем, Олег по-хозяйски нарезал на доске немного копченой колбасы и сыра, ловко раскладывая по тарелочкам. Открывал баночки с оливками и рыбой. Отворачиваясь к плите, где что-то булькало в кастрюльке, повторял: — Не трогай! Я все вижу! — Да, я только поправил… — И помолчи. Чапай думает. Незнакомые мужские голоса, доносившиеся из динамиков ноутбука, обсуждали условия передачи какого-то пакета. Говорили по-русски, хотя у одного из собеседников был легкий акцент, а интонации давали понять, что он хозяин: — Артур, за вами выбор. Я только предлагаю два варианта… Вот эта сумма появится на счете, номер которого вы называете или сертификат на предъявителя. Второй вариант сложнее. Ваш человек вместе с моим адвокатом берут из ячейки солидного банка в Швейцарии сертификат, удостоверяются в его подлинности и звонят нам. Вы передаете координаты пакета мне. Наши доверенные люди достают пакет из тайника и проверяют его подлинность. Если нас все устраивает, мы мирно расходимся. Если что-то пойдет не так, сделка аннулируется в любой момент. Мы оба рискуем и оба заинтересованы в конфиденциальности. — Но стоимости несопоставимы, — не соглашался голос без акцента. — Конечно. Надеюсь, вы не собираетесь приехать с грузовиками к воротам Форт Нокса или заглянуть в любой банк мира с этим пакетом. В обоих случаях вас отправят за решетку. Я же предлагаю честную и безопасную сделку. Полученных денег вам никогда не истратить, даже если вы соберетесь коллекционировать острова и стать родственником английской королевы… Как говорит русская пословица, лучше синица в руках… — Я рассчитывал на сумму минимум вдвое больше! — Ни у кого из наследников такой суммы вы не получите. Более того, весь Императорский дом не располагает такими средствами. Потому и прибыли в Россию лучшие его представители, чтобы возродить монархию с помощью этого законного наследия. Международный суд будет разговаривать только с легитимным ее представителем. — Вы намеренно сбрасываете со счетом Марию Владимировну с сыном? — Дорогой мой Артур, зайдите в любую библиотеку, располагающую законом о престолонаследии в дореволюционной России, и вы сами убедитесь, что там черным по белому написано. На корону российской империи может претендовать, по нисходящей линии от законного императора, только представитель великокняжеского рода мужеского пола. На женщин он не распространяется. Да будет вам известно, Владимир Кириллович не имел сыновей. И Мария Владимировна на сына не похожа… О чем мы вообще говорим? — А как понимать ее чествование на 400-летии Императорского дома Романовых? — Пока эта команда не предпринимает действий, регулируемых законодательством, они могут обвешивать себя медальками и крестиками со всех сторон… Как недавно это делал престарелый лидер вашей страны… Это воспринимается, как игра. Однако, стоит только мадам Гогенцоллерн обратиться в международный суд, в лучшем случае, она только оплатит судебные издержки, хотя, это может быть расценено, как мошенничество. Тут ей будет грозить реальный срок… Поэтому, она с вами так и не провела ни одного делового разговора, за пять лет со дня известных событий. Впрочем, насколько мне известно, в России эта «наследница» появляется с 90-х годов прошлого века, но кроме групповых фотографий с публичными людьми и вручений на всяких тусовках медалек, от имени общества по интересам, ничего не сделала. — Погодите, президент Ельцин принимал ее в Кремле. — Я рад за нее. Вы можете обсудить с Марией Владимировной интересующую вас тему в любой момент. Потом, если не затруднит, сообщите мне предложенную вам сумму. Вместе посмеемся. — У меня намечены встречи с другими представителями Императорского дома Романовых, так что я пока возьму тайм-аут. — Как вам будет угодно, дорогой Артур. Какое-то время я еще пробуду в Москве. Если возникнет желание вернуться к нашему разговору, то позвоните предварительно… Да… И не рекомендую иметь дело с такими, как Николай Николаевич. Впрочем, насколько мне известно, вы в этом уже успели убедиться. Шантаж, не лучшее средство ведение финансовых сделок. Потому трагическое стечение обстоятельств, приведшее к автомобильной катастрофе, считаю закономерным итогом. — Вы посвящены в детали? — настороженно спросил голос без акцента. — Нет. Я избегаю общения стакими людьми. Тут Олег выключил запись и торжественно произнес: — Первое задание твоего работодателя выполнено. Можешь ему передать файлик, но обрезанный только до этого момента. А пока мы прервемся, ибо ароматы не дают сосредоточится… Ну, будем! Звук стукнувшихся стаканчиков даже отдаленно не напоминал звон хрустальных бокалов, но это друзей не смущало. — Кстати, ты так и не сказал, откуда вся эта красота. — Поменял на запись, — рассмеялся Корень, плеснув еще коньяку. — В смысле? — Я починил в ресторане твоего подопечного кондиционер, а мне за это подарили сей замечательный пакет и запись. — Не догоняю… — В ресторане на одной стенке висят два кондиционера. Один дует в зал, другой в кабинет Михайловича. Коммуникации тащили только с одной стороны, чтобы не портить вид в кабинете. При монтаже сделали одно большое отверстие, между помещениями и через него все подключили. Рука еще свободно проходит, так что, и я, таким же образом, поставил жучка в корпусе второго кондиционера. — Где ж ты его взял? С собой все время носишь? — Зачем, сходил к машине. Пошарил в закромах и нашел. — А когда же ты второй раз туда залез? — Сегодня… — улыбнулся Олег, — заправил фреоном и снял жучка. — Нуты жук! — протянул Пыха. — Нет, жучок вот он, — на ладони хозяина появилась пуговка в две сложенных вместе, рублевых монетки, — А я кондиционер отремонтировал по просьбе управляющего. Все легально, никаких проникновений со взломом. — И ты серьезно разбираешься в этих железках? — Знание — сила, друг мой… — Слушай, и шумов посторонних нет! — Дык, почистил фильтрами. — Тогда за нашего агента 007! — Ты еще не знаешь главного… — интригующе прошептал Олег. — Сегодня я поменял жучок на другой, потолще. Он способен записывать неделю непрерывно. Стартует по голосу, так что хватит надолго. — Как же ты его достанешь теперь? — Дык, по всему видно, что и во втором кондиционере тоже давно фильтры не чистили и фреоном не заправляли. Будет жара, сами позвонят… А ты уже рассчитываешь, когда я во второй раз накрою поляну? — Я просто смят и подавлен, — понурил голову Пыха. — от меня толку никакого. — А кто меня подстраховывал в Макдональдсе? — рассмеялся Корень. — С букетом, между прочим, — пробовал пошутить Витек. — А вот за это следующий тост! Глава XIX Вечер опускался на столицу, когда на одной из улиц в спальном районе, к синему «Форду», припаркованному у дома 144, сзади, мягко подкатила «Мазда СХ-9». Едва машина остановилась, водитель «Форда» пересел на переднее пассажирское сиденье «Мазды». — Как поживаете, Виктор? — господин Джексон чувствовал себя в салоне комфортабельной машины вполне уверенно. — Нормально, — Пыха протянул американцу карту памяти. — Вот запись интересующего вас разговора. Днем дрон использовать не было возможности, так что только голос. — Вот как? — насторожился великокняжеский потомок. — Гость не опоздал. Ждать пришлось недолго. — Как же удалось записать? — Остронаправленный микрофон. Работает до ста метров. Считывает сигнал со стекла. Правда пришлось с биноклем искать кабинет, но тут ошибки быть не может. Хозяина я знаю в лицо. — Да, ваши способности просто радуют, — Джексон взял карту памяти. — Меня интересует этот человек, — Кирилл протянул Королеву почтовый конверт, в котором на ощупь было несколько сложенных листов. — Вернее, его встречи. Думаю, что в ближайшие дни он проведет несколько таких встреч. Соберите для меня все, что можно будет достать. — Понятно, — Витек спрятал конверт во внутренний карман ветровки. — Держите две сотни. Как договаривались. Я вам на днях позвоню. Удачи. «Мазда» чуть сдала назад и, быстро набрав скорость, исчезла за поворотом. Вскоре Королев уже сидел на кухне Корнеева и делился впечатлениями. — Слушай, а если нужно будет на самом деле записать разговор со ста метров? Что тогда? — Будем решать задачи по мере их поступления. Надеюсь, ты не прокололся? — Нет, все прошло быстро и гладко… Теперь новое задание. Американец ищет информацию вот на него. Пыха положил на стол фото, полученное от Кирилла. — Даровский… — узнал Олег. — Муж директрисы той натовской конторы, что арендовала площади в сгоревшей библиотеке? — Он… Был третьим собеседником на видеозаписи в ресторане «Парус» и вчерашним гостем в кабинете, где ты поставил жучка. — Похоже, этот американец уже знал о разговоре Артура с Павлом и без нас. — Думаешь, именно поэтому Кирилл особого восторга от записи за сотню метров не испытал? — Да он тебя просто проверял, — догадался Корень. — Навряд ли такой волчара доверился бы, прости, первому встречному. Хотя, он мог запомнить тот случай с потолком в кабинете отца твоего капитана, но не более. Вот и решил рискнуть, а вдруг… — Ну, скорее, он твои способности проверил, — грустно улыбнулся Пыха. — Мы, в данном случае, друг мой, одно целое. Ты, вот, лучше подумай, с кем этот Павел говорил по телефону после ухода Артурчика? — Мы же только его слышали… — удивился Пыха. — Так-то оно так, но ты не обратил внимание, как он звонил? — По сотовому… — Он звонил, не выбирая абонента по имени из записной книжки, а набирал его номер вручную. Это четко слышно по тому, как звучат цифры при наборе. У каждой свой тон. — Допустим… — Вот послушай, — Олег оживился, — на записи жучка четко слышно, как после ухода Даровского, Павел сделал несколько звонков. — Ты намекаешь, что можешь воспроизвести номер по тональному набору? — Не я, а программка. Была такая в архиве. Ты пока кипяточку подготовь… Хозяин покопался в своих закромах, просматривая один за другим внешние жесткие диски. К своему удивлению Пыха заметил, как все систематизировано у Корнеева. Оглавление в начале каждого диска, на корпусе наклейка с годом и тематика. У него никогда рука на такое не поднялась бы. Вскоре поиск увенчался успехом. Олег установил программу на свой ноутбук и скопировал фрагмент аудиозапись с жучка, обрезав ненужное. Так на экране появилась колонка цифр, в которые были переведены последовательности тонального набора. — Теперь сравни, есть ли среди них номер, по которому ты звонил американцу? — Да, ты шаман какой-то! — Королев отыскал в столбце цифр номер Кирилла. — Что и требовалось доказать. Вот, что кофе, животворящий делает… — Растворимый, — хихикнул Витек. — Ну да, все теперь только арабику в зернах предпочитают и только итальянской обжарки. А помнишь, как мы стащили на рынке банку растворимого «Пеле»? А? Именины сердца… — Еще индийский был в плоских баночках, — вскинулся Пыха. — Вот и я о том! Организм помнит и откликается, а купи кофемашину за тысячу баксов — не то. Чуждая советскому человеку культура. — Так мы что, останемся «совками»? — А что для тебя лучше? — искренне посмотрел в глаза Королеву Олег. — Наше не самое сытое детство или эти зажравшиеся иностранцы, которые шакалят на Руси, норовя последнее оторвать? Каждый делает свой выбор. Они помолчали пока закипал чайник. — Извини, это я о своем, о девичьем… Плесни кипяточку… — У меня тоже бывает, — признался Пыха. — Слушай, получается, Павла и Кирилла интересует этот Аркаша? — И никого не смущает, что произошло в Питере. — Хочешь сказать, что они кореша? — Ну, выводы делать рано, — Олег бережно сжал в ладонях чашку с горячим кофе. — Одно могу сказать, что ребята не простые. Особенно этот Павел… Держать в голове все важные номера телефонов для обычного человека сложно, для избалованного барчука тем более. А чтобы это делать надежно и не забыть в какой-то момент, нужна особая тренировка памяти. — И ни одной цифры он не называл в разговоре… Привычка, как у Серого. — Надеюсь, ты помнишь наш разговор о том сотовом, который тебе подарил Кирилл? — Сто пудов, — тут же ответил Пыха, — держу только в бардачке «Форда». — Не проколись. Это важно. Пыха кивнул и, вдруг вспомнив что-то, улыбнулся. — А ты обратил внимание на фразу Павла в разговоре с Кириллом? — Это которую? — с интересом глянул на друга Олег и отставил в сторону чашку. — Сейчас найду… — Витек поискал нужное место на линейке прокрутки аудиофайла в медиа проигрывателе. — Вот! В маленькой кухне зазвучал уверенный голос хозяина кабинета в ресторане «Сицилия»: — Я надеюсь, часам к одиннадцати освободитесь… Хорошо, я тогда подъеду к вам… Договорились… Захвачу бутылку хорошего «Хеннесси»… Глаза у Олега тут же вспыхнули. Он перевел взгляд на Пыху. — Мы составим им компанию? Ну, не томи! Догадался, где у них встреча? — Там, где Шмат ночью видел Кирилла в освещенном окне. — Я извиняюсь, — Корень чуть наклонил голову в сторону, испытующе глядя на собеседника, — а где это окно? — На карте памяти, которую Шмат приклеил к столу на заправке, есть файл, снятый ночью. Там в окне загородного дома был Кирилл. — Он видел эту запись? — Нет. — Хочешь сказать, что карта памяти так и осталась у тебя под столом? — Ну, да! — Скажи-ка, вдруг помнишь время создания тех двух файлов, что снимал Шмат? Ну, в ресторане «Парус» и ночной съемки Кирилла в окне. — Так в том-то все и дело, что разница в четверть часа. — Чудны дела твои, господи… — Олег сцепил пальцы, словно в молитве. — Это знак… Так вот кто подсылал к тебе тех двоих… Он охраняет свою территорию и не хочет, чтобы кто-то узнал, где лежка у Кирилла, и кто ее устроил. — В радиусе пятнадцати минут ходьбы от «Паруса», — гордо произнес Пыха. — Не на машине? — Я по рекламе вычислил. Кирилл живет в двухэтажном доме с лужайкой, пересеченной тремя тропинками. Одна из них ведет к речушке. Скорее всего, это Вешенка. — Снимаю шляпу! — развел руками Олег. — Открой-ка карту Гугл. Немного поискав с помощью этого всезнайки, друзья сделали свой выбор. — Сейчас около десяти… Есть смысл попробовать. Только учти, что дороги к таким коттеджным поселкам контролирует своя служба безопасности. Придется пустить вперед дрона, чтобы не объясняться потом с охранником. Нам светиться ни к чему… Кстати, аккумуляторы твоего коптера можно подзарядить от автомобиля? — Есть переходник. — Тогда грузим коробку с коптером в мой «Опель». — Будем снимать только видео? — растерянно спросил Пыха. — Обижаешь, — улыбнулся Корень. — Я захвачу микрофон, только закрепим на месте. Сейчас времени на это нет. Олег был прав. На выбранной дороге стоял пост со шлагбаумом. В ночи красная цепочка его огоньков был хорошо видена с высоты, которую Пыха выбрал для наблюдения с помощью дрона. Впрочем, с асфальтированной дороги отыскался съезд на проселочную, которая светлой змейкой вела к речушке неподалеку. Очевидно, сюда и раньше приезжали отдохнуть, но теперь для простых смертных осталась только необустроенная часть берега. «Опель» с выключенными габаритами одиноко застыл у кромки воды. Двое мужчин стояли рядом, всматриваясь в монитор оператора квадрокоптера. Ночной режим съемки позволял подстраивать яркость экрана, чтобы не привлекать внимание любопытных. Подняв дрон повыше, друзья сразу заметили десяток освещенных коттеджей вдоль темнеющей ленты реки. Пыха помнил отличительную черту лужайки двухэтажного дома, где жил Кирилл. Фотограф сразу узнал ее, когда с высоты птичьего полета заметил три ниточки тропинок, подсвеченных фонариками в траве, одна из которых вела к темной полоске воды. Королев отвел коптер назад метров на сто и начал плавное снижение над лесом. Зафиксировав дрон на высоте, с которой была видна вся комната, Витек стал приближать изображение до крупного плана. Камера была великолепной, усиливая цвета изображения так, что даже неосвещенный сруб можно было разглядывать, как днем. В одном из окон стали четко различимы двое мужчин, сидящих в креслах за небольшим сервированным столиком. — Эх, зря стаканчики не взяли, — пошутил Олег, — можно дотянуться до бутылки. — У тебя хрустальных нет, — в тон ему ответил Королев. — Ладно, подаришь. Ты теперь богатенький Буратинка. — Микрофон-то работает? — пропустил его замечание мимо ушей оператор. — Секунду, — Корень чем-то щелкнул в кармане и надел наушники. — Дай-ка мне джойстик. Я поищу точку максимальной громкости. Через минуту он передал один наушник другу, второй оставил себе. Тут же наблюдатели услышали знакомые голоса. — Предлагаю, — акцент Павла было нетрудно узнать, — сыграть в хорошего и плохого искателя русского золота. — Николай Николаевич уже пробовал этот вариант, — отверг идею собеседника голос Кирилла. — Я говорю о цене, а не о методах… Артурчик намеревается пообщаться со всеми доступными ему наследниками в поисках лучшей цены. Похоже, уже подготовил теплое местечко, чтобы сразу валить куда-нибудь в Лондон или Монако. Документы лежат в тайнике, до которого оттуда трудно будет добраться, не привлекая внимания. Самое время кому-нибудь продать, вот он и засуетился, а то ведь пять лет молчал. — Вы хотите, чтобы я предложил больше? — Да. Он рассчитывает вот на эту сумму… — Скромно, — усмехнулся мистер Джонсон. — Я предлагал два варианта оплаты. Перевести половину на его счет или золотой сертификат на предъявителя. Это в два раза меньше, но существеннее надежнее. — Давайте посчитаем… Сертификат дает право на четыре с лишним тонны золота. Сегодняшний курс 1900 баксов на унцию… Получается примерно 250 миллионов… Вполне прилично, учитывая, что никто не знает судьбу доллара. Особенно, если предъявить пакет в международный суд… — Думаете, у доллара будут большие проблемы? — Вместе со всеми валютными резервами многих стран. — Кирилл, вас беспокоит судьба штатов? — ирония сквозила в этих словах. — Потеря нескольких сотен тонн золота ФРС, конечно, не утопит. Но они могут использовать эту шумиху и предъявить США долг к оплате. Сегодня это около двадцати семи триллионов долларов. У правительства таких средств нет. Это может спровоцировать панику на бирже. Штаты объявят дефолт и мир захлебнется от моря никому не нужных банкнот. Но на следующий день в обращение примут новое платежное средство. Возможно, это будет швейцарский франк, или китайский юань, или английский фунт… — Рискну предположить, что ФРС и ваша страна могут достичь в этой игре свои цели. Правительство сбросит долг в двадцать семь триллионов перед ФРС и обязательства по государственным обязательствам перед владельцами этих ценных бумаг. ФРС тоже не останется в минусе, оставит себе все золото, которое 44 страны отдали в качестве залога международных платежей. Плюс проценты за сто лет, превышающие «золотой пул» в сотни раз. Они вполне могут договориться. Неделя-две хаоса на мировых биржах и коллапс всех экономик заставит ведущие страны вновь обратиться к США за помощью. Ибо только штаты могут навести порядок. Так что через месяц ФРС предложит миру новую валюту Североамериканского Союза, под названием амеро. Эскизы, кстати, уже опубликованы. — Павел, вы считаете, что господин Даровский в состоянии анализировать ситуацию подобно вам? — Возможно, его кто-то консультирует, — владелец ресторана «Сицилия» сделал неопределенный жест рукой. — Мир не без добрых людей, как любят повторять в России. — Согласен. У нас иные цели, но они совпадает на текущий момент. Ничего личного, как говорят американцы. — Кирилл, мы правильно понимаем друг друга. Думаю, стоит выпить немного хорошего коньяку за хорошее дело. На экране стали мерцать огоньки двух сигар и сизоватые облачка дыма сделали картинку освещенной в ночи комнаты похожей на шаблон английских фильмов о добропорядочном обществе. — Значит, — прервал молчание голос Джонсона, — Лондон был в курсе намечающейся игры, и фунт планирует реванш, а Брексит один из этапов ухода от доллара? — Что вполне логично… — Хорошо. Принимаю вашу игру. Будут новости, обсудим. Пыха вопросительно глянул на коллегу, и тот сухо бросил: — Сматываем удочки. Глава XX В субботнее утро, «Опель» аккуратно вкатился во двор дачи Копылова. Как всегда, была шутливая встреча с подрастающим поколением десантников и семейный обед с гостями, которые считали этот дом частью своей жизни. Когда хозяйка ушла прогуляться с подростками, трое «ко-ко-ко» уединились в кабинете. — Надеюсь ты не припрячешь наш скромный подарок? — улыбнулся Олег. — Пыха замордовал продавца выбирая «лучший кофе на дороге». — «Бушидо». Японский, — серьезно прокомментировал Королев. — Сорт «Черная катана». Завод в Швейцарии построили недавно. Классическая арабика из Южной Америки. Самый дорогой. — Зацени, — почти шепотом прокомментировал Корень, — молчал всю дорогу, повторяя, чтобы не забыть. — Ценю! — хохотнул бывший десантник, — подвигу подобно. — И по капельке коньячку, — добавил Олег, — кивнув на фирменный пакет магазина. — Откуда дровишки? — хозяин достал солидные бокалы. — Мы с Пыхой поступили на службу к американцу. Обмываем первую подачку. Э-э… Получку. — Исправился он. На журнальном столике посредине чашек и бокалов появился электрический чайник, он тихонько зашумел, не вмешиваясь в разговор. Сергей торжественно открыл банку с кофе и дал по очереди понюхать гостям. Получив в ответ утвердительный жест, насыпал в чашки и добавил сахар. Потом лихо откупорил коньяк и плеснул по бокалам. — Рад вас видеть бродяги в добром здравии. За нас! Друзья до сих пор придерживались этой традиции, сложившейся со школьных времен. Конечно, они бывали в ресторанах, собирались за семейным столом или на корпоративах, но встреча за столом втроем была ниточкой в их юность, с которой не хотелось расставаться. — И что нарыли? — сразу перешел к делу Серый. — Золото ищем… — развел руками Олег, словно извиняясь за банальность. — Так. Мои стулья не потрошить, — расплылся в улыбке хозяин. — Не-е. Нам потребуется минимум экскаватор. — Тогда — конкретнее. Пыха смотрел на своих друзей и глупо улыбался. Ему всегда было непонятно и лестно, что два таких сильных и умных мужика взяли его в свою компанию. — Если пошастать по интернету, — начал издалека Корень, — то найдутся два типа публикаций. Пятьдесят тонн золота и пятьдесят тысяч тонн… — Второе предпочтительнее, — улыбнулся Серый. — Дело, как всегда, упирается в образование, — иронично продолжил Олег, — Не все знают, что у американцев и англичан в качестве десятичного разделителя используют точку, а у нас — запятую. Так, например, чек для России на получение семи миллионов двухсот тысяч за продажу Аляски от правительства США имеет номер и под ним сумма числами. Treasury Warrant № 9759 — $7,200,000# С двух сторон служебные символы, чтобы ни у кого не было соблазна приписать что-то. Ниже — та же сумма указана прописью. Спутать сложно. В чеке о приеме русского золота на депозит Первого Национального банка США на срок 99 лет тоже указан номер и цифра в тоннах. № 17362# FIRST NATIONAL BANK #48.600# tons Естественно, некоторым хочется прочесть сорок восемь тысяч шестьсот тонн, однако, все скромнее — сорок восемь тонн шестьсот килограмм. Дело в том, что на так называемые «металлические счета» банки, обслуживающие межгосударственные платежи, принимали золото в слитках Доре по 10 килограмм, которые производят в соответствии с оговоренной технологией на аффинажных заводах. Вес и чистота в четыре девятки гарантирована. Иначе — серьезные штрафы. Ну, такие монетки для больших мальчиков. — Я, например, тоже не знал, — признался десантник. — Серый, ты же не публикуешь свои статьи в серьезных журналах. Что говорить о разных блогерах, которые только и могут, что копировать чужие тексты, соревнуясь в скорости и форме подачи. Увы, многим интересна только сенсация. Она через день забудется, и нужна новая. Это часто используют «диванные войска», выдавая явный фальсификат, чтобы дискредитировать неугодную им новость или версию. — Погоди, — озадаченно произнес Пыха, — ты сказал, что русское золото положили на депозит? — Да, есть версия, что на 99 лет… Не вдаваясь в детали, могу сказать, что Николай II завершил в 1913 году дело, начатое еще его дедом, Александром II. Оно, так сказать, семейное. Есть несколько версий о датах и маршрутах отправки русского золота в штаты, но это детали. Главное, что император не собирался просто подарить американцам свое золото. — Свое? — в один голос переспросили оба слушателя. — Документов о той сделке в свободном доступе мало, — признался Олег, — но все говорит о том, что это было золото императорской семьи. Поэтому, помимо шести пакетов документов, было изготовлено двенадцать, так называемых золотых сертификатов на предъявителя. Все они были переданы лично Николаю II в руки, а не в государственный банк России. — А пакеты документов? — Три комплекта остались в штатах, три поехали в Россию. По разным версиям один из трех наших пакетов Николай II передал своей матери — императрице Марии Федоровне. Она положила его на хранение в Швейцарский банк, как и некоторые свои драгоценности. Второй пакет был сначала у Распутина, как духовника Николая II, но, после убийства скандально известного старца, следы теряются. Третий был в государственном архиве вместе с перепиской того периода и отчетами по созданию Лиги Наций. — Третий сгорел? — неуверенно спросил хозяин. — Пока не ясно, — улыбнулся Олег. — Опять же есть версия, что контора НАТО, арендовавшая помещение в библиотеке, причастна к тому пожару. Прошло пять лет, следствие прекратили, дело закрыли за недостатком улик. Но все как-то очень вовремя случилось. Срок депозита истек в 2013 году. За весь 2014 год никто прав на то золото не предъявил, а в январе 2015 года два пожара в один день. В Москве и Нью-Йорке. — В штатах дважды загоралось, — обиженно уточнил Пыха. — Так что непонятно, кому отдавать почти 50 тонн золота. Хотя это не основная сумма. Если верить версии, золото лежало на депозите под 4 % годовых. За сто лет набежало 400 %, а это почти 200 тонн. Условия начисления процентов не ясны до конца — только на внесенное золото, на всю сумму или наоборот — со всей суммы. Если проценты никто не получал, и они остались в общем счете, то на них тоже должны быть начислены проценты. Хотя, не исключаю вариант, что хозяева той казны переводили проценты в другой банк. Так что можно искать документы на депозит в 50 тонн, проценты в 200 тонн или 12 «золотых» сертификатов, каждый примерно по 4 тонны. — Куда складывать будем? — ехидно спросил десантник. — Забор себе на даче построишь, — хихикнул Олег, — кирпичи хорошие, тяжелые, одинаковые… — Я подумаю… Это все? — У меня есть предположение, — перешел на серьезный тон Корень, — что один из называющих себя «наследником» русского престола, некто Павел Владимирович Михайлович, был инициатором наезда на тебя. — О, как! — набычился десантник, — ты ему рассказал про мой новый забор? — Нет. Думаю, он вычислил Пыху, по номеру звонящего в ресторан «Парус», и прислал двух шестерок к нему домой. Когда же сладкая парочка отправилась смотреть вечные сны, кто-то помог ему протянуть ниточку сюда. — И что, этот кто-то имеет на меня зуб? — Вполне логично. Хотя, важнее то, что он знает вас обоих. — То-то «следак» дважды со мной беседовал, но ничего, кроме отсутствия алиби, предъявить не может… Темнит что-то. — Скорее всего, неизвестный мог посоветовать ему обратить на тебя внимание или конкретную «заяву» настрочил. — Пусть сделает очную ставку… — кипятился Серый. — Почему-то он его прячет, так что с этой стороны они не пойдут. — И? — Попробуем вычислить этого злопыхателя с другой стороны. Коль его знает Михайлович, то и мы можем узнать. Это — раз. То, что Павел либо конкурент, либо скрытый враг Кирилла — это два. И то, что наш Пыха стал лучшим другом американца — это три. — А я наивно полагал, что мы золото ищем, — обиженно пробубнил фотограф. — Я тебе отдам свою долю, — серьезно посмотрел на Королева Олег. — Ну, ребят, не надо из меня гада лепить, — взмолился Витек. — Проехали, — остановил этот разговор десантник. — Лучше кофейку. Среди нас, кстати, есть знаток этого напитка… — Да-да-да… — подхватил Олег, — он так изящно размахивал катаной… — Да, ну вас… — Ну, не пыхти, — подсел к нему на подлокотник Корень, — можно я тебе кофе сделаю? — Только с коньяком, — грустно улыбаясь, пробубнил Пыха. — Другое дело! Серый, вас не затруднит нажать кнопочку на чайнике… Благодарю… Две кофе и две сахара, я правильно помню? — Ладно, — наконец-то расплылся в улыбке Королев, — я мою посуду. Они молча пили кофе, вспоминая девяностые, оставившие глубокий след в памяти, и каждый осознавал, что эти корни связывают их воедино, чтобы там ни случалось, всякий раз признаваясь себе — дороже мало что найдется. — Корень, — неожиданно вскинулся десантник, — а что реально это золотишко можно дернуть из-под американцев? — Загвоздка в том, что договор о создании Международной Финансовой Системы был тайным. Все документы с грифом «секретно». Устная договоренность о деталях передачи русского золота, которое составляло 88 % всего, так называемого золотого пула, была между президентами Уильямом Тафтом и Николаем II. Все должно храниться в переписке, но ее не оцифровали, а потом спалили. По протоколу 46,8 тонн золота должны были сразу же поступить на счет Международной Финансовой Системы, которая была создана под эти деньги. Но… В 1913 году золото поступило в американский банк на счет Казначейства США, причем, точная дата неизвестна. Затем, его должны были передать по назначению. Однако, избранный в 1912 году новый президент страны Вудро Вильсон, едва вступив в свои права, подписывает закон о создании Центрального банка США нового образца. Частного! Под названием Федеральная Резервная Система. Вместе с тем, Первый Национальный банк США, на счетах которого хранятся средства Казначейства, упраздняется, и все русское золото передается в частную компанию ФРС, а не в Международную Финансовую Систему, как было запланировано ранее. — И они теперь кивают друг на друга? — Ну, да. Хозяина золота нет. Значит и нет проблемы. — А наши что? — Ты, наверное, не в курсе, что наш Центральный Банк полностью зависит от ФРС и выполняет его распоряжения. Это частная компания, зарегистрированная где-то в Калифорнии. — Это почему? — По Конституции. — О, как!? — удивленно воскликнул десантник. — Минутку, я голосовал за независимость и суверенитет России! — Это похвально, — иронизировал Корень, — а ты прочитал в проекте Конституции, кому принадлежит и подчиняется Центральный Банк страны? Думаю, что нет! Так вот, в статье 75 только определены функции — эмиссия рубля и обеспечение его устойчивости. И, внимание! Независимо от органов власти… — Как это? — вскинулся десантник. — По Конституции. Никаких изменений относительно нашего ЦБ, по сравнению с 1993 годом нет. Мы только второй раз утвердили существующее положение. ЦБ — частная фирма, работающая по своему уставу на территории России… Но и это не все. Олег окинул грустным взглядом своих малочисленных слушателей и продолжил. — До деноминации рубля, в 1998 году, у нас был международный код рубля 810, после деноминации код стал 643, на который перевели все суммы с коэффициентом 1000 к 1. Был ряд постановление о закрытии старых счетов и переходе на новые. В этих тонкостях мало кто из простых смертных разбирается. Мы даже не обращаем внимание, что в современном банковском договоре наши средства вносятся на счет со старым кодом рубля 810, а потом перемещается внутри банка на другие счета, уже с новым кодом 643. Соответственно, сумма масштабируется 1000 к 1. С моей точки зрения, утверждение ЦБ РФ о том, что счета с кодом рубля 810 не используются в расчетной аналитике, согласно соответствующим постановлениям, но продолжают хранить наши деньги и проводить по ним операции это — лазейка для банкиров. Слишком коэффициент заманчив. Перекинул сумму со счета с рублем 810 на счет с рублем 643, и у тебя сумма в 1000 раз меньше. Плати все налоги с нее, разницу дели между хозяином какого-нибудь предприятия и собственником банка. Мало кто обращает внимание, что получает зарплату, пенсию, деньги в банкомате купюрами, где кроме стоимости есть номер и надпись «Билет банка России». У нас в ходу и другие билеты есть — проездные, на футбол, в кино… На этом билете даже герб есть, только от герба России он отличается. Это герб организации, которая печатает билеты, указывая их стоимость. В бухгалтерии такие документы называется бланком строгой отчетности, поскольку они пронумерованы. Но это не рубль России. Вспомните, в СССР банкноты достоинством 1,3,5 рублей тоже были билеты, но они назывались иначе. Государственные Казначейские билеты. В отдельной рамочке крупно написано: Обеспечиваются ВСЕМ достоянием Союза ССР. Олег грустно улыбнулся, — Почувствуйте разницу! Дальше — больше. Купюры 10,25,50 и 100 рублей в СССР назывались Билет Государственного Банка СССР. Ниже крупными буквами: ОБЕСПЕЧИВАЕТСЯ ЗОЛОТОМ, ДРАГОЦЕННЫМИ МЕТАЛЛАМИ И ПРОЧИМИ АКТИВАМИ ГОСУДАРСТВННОГО БАНКА. Он с сожалением посмотрел на друзей и закончил свою мысль: — Короче, наши деньги это — билеты организации, которая владеет золотовалютным резервом страны, но, согласно Конституции, не отвечает по обязательствам этой страны. Даже если страна не сможет выплачивать пенсии, зарплату врачам или учителям и объявит себя банкротом, организация, называющая себя «ЦБ РФ» только сошлется на Конституцию. Поэтому за «билеты Банка России», даже с тремя нулями в другой стране и бутылку воды не купишь, в отличии от одного доллара. — Что-то я ничего не понимаю… — Серый растеряно уставился на купюры из своего кармана. — Это что, не деньги? — Билетики, — язвительно заметил Олег. — В РФ нет Государственного банка. Есть частная организация «ЦБ РФ», не подотчетная ни Президенту, ни Думе, ни Правительству. Это филиал, выполняющий инструкции ФРС. Президент вправе только рекомендовать Думе кандидатов на утверждение Управляющего «ЦБ РФ» и его Совета директоров. Дума может только заблокировать кого-то из кандидатов или утвердить. Сроком на пять лет. В течение этого периода может только спросить что-то, а не требовать. Правительство РФ тоже обращается в «ЦБ РФ» с запросами. Так что суверенитет России в сфере финансов увяз по уши, и сколько бы золота или алмазов она ни добывала, сколько бы нефти и газа ни продавала, мы все равно лучше жить не станем. — И все это знают? — после некоторой паузы растерянно спросил Пыха. — Ситуация мне напоминает первый в истории снимок Парижа, сделанный Луи Дагером, — Корень, глянув на собеседников, понял, что нужны пояснения. — Это изображение одного человека, которому чистят обувь посредине безлюдного бульвара дю Тампль, где обычно допоздна толпится народ. Секрет прост — экспозиция кадра десять минут. Все, кто в это время там двигался, следа на негативе не оставили. Виден только тот, кто знал секрет. Так и граждане России, вроде живут в стране, что-то делают, растят детей, даже переживают за суверенитет, но им некогда остановиться и вчитаться за какой основной закон для своей страны они проголосовали, но по нему будут жить их потомки… Подобно индейцам Северной Америки, они верят пришлым на слово, но, как на фото Дагера — от них и следа не останется… — Пессимистично… — тяжело вздохнул десантник. — Дык, тяжелое детство, — пожал плечами Корнеев, — недостаток хорошего кофе… Мы-то, собственно, хотели с тобой обсудить задание американского друга Пыхи по сбору информации о гражданине, предлагающем «наследникам» русского престола купить у него пакет документов на те сорок восемь тонн золота. — Значит, не сгорели бумаги-то? — Это вопрос открытый, — закинул ногу на ногу Олег. — Может, Аркаша решил переквалифицироваться из управдомов в торговца золотишком. Судя по портрету, сам бы он никогда в такую аферу не полез. Там должна быть хорошая «крыша», которую двести тонн золота не отпугивает, а наоборот. Так что пока ищем его данные, друзей, встречи, контакты с «наследниками» и сотрудниками конторы НАТО, которая куда-то перебралась из сгоревшей библиотеки… Сдается мне, у тебя остались связи с ребятами, которые перешли на службу в структуры, способные на большее, чем два фотографа. Правда, ты еще не видел аппарат, который меня привел в восторг. Корень загадочно улыбнулся, глядя на хозяина. — Тащи ноутбук, и не волнуйся на счет дрона под окном. Глушилку на все прослушки и гляделки я сразу включил. Сергей принес ноутбук и поставил посредине столика, сдвинув чешки. — Зацени картинку. Ночью. Метров со ста снимали. На мониторе появилась запись двух мужчин, мирно беседующих в хорошо обставленной комнате за бокалом коньяка. Иногда они пускали под потолок колечки дыма, что ничуть не портило яркую цветную картинку, словно снятую в студии. — Да-а, братцы! — восторженно протянул бывший фотограф, — мы о таком и не мечтали… — Пыха, включи голос, — гордо скомандовал Олег. Десантник притих, вслушиваясь в разговор незнакомых иностранцев. — Вот гады… Как у себя дома. Ни тени сомнений. Считают, что нас давно в асфальт закатали… Ну, кино отличное. Только пока никому его показывать не будем, а вот, если портрет этого Артурчика мне дадите, в самый раз будет. — Даровский, муж бывшей замдиректора… как ее там, — замялся Пыха. — Вероника Даровская, — уточнил Корнеев, — заместителя директора по научной работе сгоревшей библиотеки Института научной информации по общественным наукам РАН… Десантник, угрюмо глядя перед собой, тихо проговорил: — Завтра я в день… Как что-то узнаю, дам знать. — Тогда по коньячку? — А кто у нас за рулем? — Ладно. Мне только кофе. Глава XXI Последнее время по разным каналам так часто повторяли о наступлении новой эпохи, связанной с пандемией, что это уже мало кого волновало. Впрочем, одна особенность ограничений в передвижении предоставила для Пыхи большие возможности. Музеи и архивы открыли свои закрома в электронном виде. Основная часть населения припала к мониторам и экранам коммуникаторов, дорвавшись до бесплатного просмотра спортивных передач и фильмов. Только ненормальный фотограф часами сидел в архивах. Оказалось, что «Центр по изучению проблем европейской безопасности», арендовавший до января 2015 года помещения в сгоревшей библиотеке, теперь смело стал называться «Информационным бюро НАТО в Москве». Он содействовал пониманию широкой российской общественностью отношений между Россией и НАТО. Располагалось это бюро в центре столицы недалеко от Банка России, в серой четырнадцатиэтажке на Мытной. Замдиректора сгоревшей библиотеки госпожа Вероника Даровская нынче стала завотделом «Центра научно-информационных исследований глобальных и региональных проблем» в том же ИНИОН. Выступала с докладами на международных конференциях о направлениях реформирования образовательных систем и особенностях процессов приватизации в отдельных странах Европы и Азии. Вот только куда-то запропастился уволившийся директор-погорелец Лев Поваров. Похоже, у академика были крепкие связи, раз он не был отстранен от руководства институтом даже во время следствия по скандальному пожару. При том, что на Арбате продавали украденные из сгоревшей библиотеки книги. На воришек заводили дела, но академика не трогали. Председатель правительства дал указание выделить средства на восстановление, и вскоре ИНИОН переехал на улицу Кржижановского, а не признавший себя виновным в пожаре директор, с оскорбленным видом подал заявление об увольнении, и его отпустили. Углубляясь все больше в это громкое дело, Пыха перестал удивляться многим странным фактам. Даже тому, с какой легкостью уже через полгода история забылось, и уволившийся академик исчез из поля зрения. Словно и не сгорело более пяти миллионов документов, имевших историческую ценность, а четверть из них была с грифом «секретно». Правда, отыскалась заметка одного дотошного журналиста, в которой тот поведал о недвижимости господина Поварова за рубежом. Фотография степенного бюргера на фоне большого дома в Штутгарте заинтересовала Королева. Это был Лев Поваров. Перелистывая снимки пятилетней давности из того репортажа, Пыха вдруг замер. На фото, где журналист задает вопросы бывшему академику в садовой беседке, он увидел знакомое лицо. На заднем плане женщина в летах попала в кадр случайно. Пыха безошибочно определил, что это родственница Павла Михайловича и княжны царской крови Веры Кирилловны Романовой, племянницы капитана. Еще проглядывались схожие черты с ее теткой тоже Верой Кирилловной, но великой княжной, сестрой капитана. Тут фотограф вспомнил, что великая княжна Вера Кирилловна, внучка императора Николая I, по дороге из Польши, остановилась в Германии у тетки — королевы Вюртемберга. Там же, вышла замуж и уже не вернулась в Питер. Ее племянница и тезка княжна царской крови сбежала в 1918 году, из охваченного революцией Петербурга, сначала в Швецию, а затем, тоже осела в Штутгарте. Оказалось, что Германия, воевавшая с Россией в Первой Мировой Войне, приняла двух русских княжон, а союзница Великобритания, в лице короля Георга V, сначала пообещала выслать корабль за императорской семьей, а затем отказала. Воистину это — наш заклятый партнер. Тем не менее, цепочка Романовы — Петр Владимирович Михайлович — Лев Поваров замкнулась. Вот откуда такая осведомленность и напористость приехавшего немца в делах наследования титула Главы Императорского Дома Романовых и русского золота в ФРС. Только как же бывший академик наладил связи с этой семьей? Чужие там не ходят… Пыха открыл свою папку с отобранными из интернета снимками Романовых. Многих он уже знал и разбирался в их окружении. Скажи кто год назад, что фотограф будет этим интересоваться — рассмеялся бы, а теперь сам копает связи и разыскивает детали. Хотя, пионер Королев и был воспитан в духе неприязни ко всем царям, постепенно его отношение менялось. Да, эти князья не пахали землю и не собирали хлеб, так и Поваров не пахарь! Только Николай II свое золото не пожалел ради того, чтобы страна стала развиваться на мировом уровне, а этот все спалил. Потом сбежал из России, как Горбачев или сын Хрущева. Они все бегут к врагам России. Пыха не поленился и поднял данные о научной деятельности политолога Льва Поварова, кандидата исторических наук, доктора политических наук, академика по Отделению историко-филологических наук. Судя по публичным высказываниям, академик был ярым антисталинистом и русофобом. Одно заявление этого историка, что Сибирь и Дальний Восток нужно отдать под внешнее управление, из-за того, что мы не умеем ими управлять, вызвало естественный вопрос. Неужели в стране не нашлось более достойного человека, лояльного к истории России? Кто назначает таких политологов руководить институтами? Кто отмазывает от двух уголовных дел — за халатность, приведшую к невосполнимым потерям и за хищение 15 миллионов рублей? Вскоре Пыха смог понять, как пересеклись дорожки Льва Поварова и Петра Михайловича. Политолог любил ездить на конференции в Германию с докладами по истории политической культуры России и анализа современной политической мысли. Сфера научных интересов академика была поистине широка, поэтому, он не пропускал никаких зарубежных командировок и опубликовал более 500 научных работ, посвященных немецкой и русской социально-политической мысли. Похоже, ими зачитывались все Романовы в Штутгарте. Вот только фотограф не смог сразу понять, почему Михайлович приехал в Россию и торгуется с Даровским по поводу пакета документов. Объяснение могло быть только одно — академик покинул столицу в спешке, а держать дома документы было опасно, потому что он был под следствием, и наверняка у него проводили обыски. Возможно, он передал документы на хранение Веронике или Артуру Даровским. Хотя, мог и сам спрятать. Вот это более вероятно, ведь речь идет об огромных деньгах. Тогда как понять торг Артурчика? Он хочет получить свой процент посредника? Нет, навряд ли Поваров открыл кому-то место тайника. В таком случае бывший академик никому не нужен, и его просто уберут с дороги, а тут приютили поближе к семье потомков княжон Романовых. Стало быть, Артур просто блефует… Действительно, кто знает, как должны выглядеть документы, тем более какие степени защиты использованы? Можно сделать десяток закладок с фальшивками и распродать их. Тут Пыха вспомнил слова Олега о том, что и Павел, и Кирилл не простые ребята. Они бы не сунулись в Москву покупать абы что. Они должны были точно знать, что и как проверять. Тогда фотографу оставалось только одно — раскопать это. Электронные библиотеки могли оказать неоценимую услугу в подобном деле, поскольку современные методы сканирования дают отличное качество документов. Поиски Пыха начал, исходя из простой мысли, что финансовые законы достаточно консервативны и меняются редко. Деньги не любят суеты и не ходят строем. Почитав обзорные статьи по изготовлению денежных документов, фотограф получил представление о методах защиты купюр, векселей, чеков и прочее. Оказалось, что Швейцария не зря считалась мировым центром денег. Ее мастера веками изобретали методы изготовления финансовых документов и оттачивали мастерство в их производстве. Понятно, что современная защита держится втайне, а секреты столетней давности уже никого не волнуют. На их примерах даже учат подрастающее поколение специалистов, как в любом другом деле. Особая бумага, специальные краски, секретные наполнители, металлизированная нить, глубокая печать известны давно. Однако в каждое время все страны закупали и закупают материалы и станки в Швейцарии. Пыха легко запоминал только изображения, поскольку читать на иностранных языках не мог. Пришлось сделать некий каталог, аналогичный тому, который он видел у Олега — название и картинка. Затем он поискал архив Первого Национального Банка США времен президента Уильяма Тафта. Как ни странно, сохранились документы на закупку материалов в Европе. Продавцом оказалась уже известная Королеву компания KBA-NotaSys SA в Лозанне. Он даже нашел знакомые названия в описях материалов, полученных банком. Продвигаться далее стало затруднительно, поскольку, английский и французские языки он освоил на уровне третьего класса. Однако, выручил онлайн переводчик. Потом Витек наткнулся на сайт музея криминалистики в Вашингтоне, где была масса экспонатов, сделанных искусными фальшивомонетчиками. Конечно, читать сопроводительные материалы в машинном переводе было сложно, но общее понимание оставалось. Главное — в необъятной памяти фотографа теперь хранились столько альбомов с подделками и настоящих образцов, что он мигом находил тончайшие нюансы в различиях, и стал почти вровень по теоретической подготовке с банковским специалистом, но без практики. Он не мог пощупать руками фальшивые банкноты и чеки, которые в некоторых случаях выявлялись именно таким способом. Зато визуально, Пыха уже самостоятельно находил подделки по мельчайшим огрехам печати или неверным оттенкам цветовой гаммы. Под утро фотограф помнил десятки видов векселей, договоров и сертификатов, использовавшихся Первым Национальным Банком США 1910–1912 годов. А уж, так называемые золотые сертификаты на предъявителя, стали чем-то обычным, словно Витек сам их изготавливал и знал какие методы защиты существовали и как их подделывали. Он умиротворенно заснул с первыми лучами солнца, которые обещали отличную погоду в столице. Ближе к вечеру его разбудил звонок в дверь. Умудренный недавним опытом, фотограф громко спросил кто пришел и, сразу узнав голос, облегченно вздохнул. — Привет, Пыха, — бодро бросил Корень и без разговоров прошел в комнату, не дожидаясь ответа. — Ты еще не выходил сегодня, что ли? — Нет. — То-то смотрю, шторы задернуты… Я пока кофе сделаю, а ты собирайся. Погода… Минут через пять, они вышли с чашками кофе на балкон. Надвигался тихий теплый вечер. Народ несмело прогуливался по немноголюдным улицам. Добровольное затворничество всем надоело, но, похоже, еще многие отсиживались на дачах. — «iPhone» в машине? — наклонившись к уху Королева, прошептал гость. Пыха уверенно ткнул своим пальцем вниз, где была парковка, и ответ полностью удовлетворил одноклассника. — Я тут капнул на твоего Артурчика, — начал, было, Олег, но хозяин квартиры перебил. — Почему, моего? — А кто нас познакомил… Без тебя, друг мой, мы бы сидели сейчас по своим норкам и запивали пивом какой-нибудь детективный сериал. А так, я чувствую себя сыщиком и жду, когда жара припрет хозяина «Сицилии», и я буду зван на починку кондиционера в его кабинете. — Купим «Бушидо»? Они рассмеялись. Обоим стало как-то легко на душе, потому что, можно без звонка завалиться к школьному другу и продолжить когда-то начатый разговор, отметая любые условности. — Представь, Артурчик действительно активно общается с «наследниками» Романовых. Просто заваливает их письмами с предложениями о встрече… — Стесняюсь спросить, — Пыха с любопытством глянул на Корнеева, — Артур сам тебе это рассказал или ты в числе приглашенных. — Увы, индульгенция о принадлежности к дворянскому роду дорого стоит, а уж княжескому — и подавно. — Подделал родословную? — Фи! — сморщился Корень. — Я не стал мелочиться и униженно просить выдать мне такой документ в кредит. Тут он сделал широкий жест рукой, охватывая минимум полстолицы. — Просто отыскал сайт Русского Дворянского Собрания и зарегистрировался как потомок рода Долгоруких. Мне быстро объяснили, что для подтверждения титула нужно предоставить девять документов и внести в кассу. Если документы утеряны, можно подать прошение Вице-Предводителю и Герольдмейстеру Российского Дворянского собрания через ответственного секретаря Совета Объединенного Дворянства на имя координатора общественных связей РДС, который, на его основе, составит прошение Управляющему Герольдией при Канцелярии Главы Российского Императорского Дома. — Как у них все непросто! — покачал головой Пыха, демонстративно громко отхлебывая кофе из простой чашки. — У меня возникла точно такая же мысль. — И? — Она привела меня к оптимизации запроса… Пыха чуть не поперхнулся от судорожного смеха, зная, что долгая предыстория в рассказах Олега имеет краткое решение. Однако, он сдержался, жестом предлагая спикеру продолжить. — Серый положил на наш сайт базу телефонных номеров всех сотовых операторов. По ней я узнал, как звонить Артурчику. Начиная с часу ночи, бодрым голосом, стал активно предлагать взять кредит. Ну, на очень выгодных условиях. — И он тебя внес в черный список… — О, мой невежественный друг, — трагическим голосом пояснил спикер, — одна из услуг любой цифровой АТС это высвечивание номера звонящего. Только не все знают, что абонент сам вправе его отредактировать, и звонить с личного номера английской королевы или из канцелярии Букингемского дворца. — Бедняга сражался минут десять? — Да. Отключил сотовый до утра. — И? — Сайт Российского Дворянского Собрания «хостится» в столице у какого-то несерьезного провайдера. Наверное, родственника князя Юсупова. Сайт не выдержал и двадцати минут ложных запросов на обслуживание от ботов, мирно дремавших на сотнях коммуникаторов до моей команды «Фас». — Стесняюсь спросить, почему они тебя послушались? — Если ты освоишь один из современных языков программирования — Джава, Питон или С++, то написать такое приложение для Андроид не составит труда. И не надо улыбаться, я читал объявление в интернете о бесплатных курсах для пенсионеров по этим языкам. Мэрия столицы оплачивает, между прочим. Через два-три месяца уже можно устраиваться на работу программистом. — Это в 65 лет? — Почему, можно и в 70. Главное — желание. Не сидеть на шее у государства, а самому честно трудиться, создавая что-нибудь шедевральное. Они помолчали, понимая, что никто не знает, что будет с ними в таком возрасте. — Так вот, — не выдержал Олег, — Как я и предполагал, дворяне по ночам не спят, а трудятся. Им к девяти не надо бежать в офис. Тут сервер упал, и сайт перестал отвечать на запросы. Несмотря на поздний час, было сложно достучаться до техподдержки и Предводителя. Когда же это счастье наступило, я выпросил дать мне временный доступ на «свой» аккаунт, поскольку звоню от имени сотового Даровского. Админ пробовал дозвониться на его сотовый, но тот вне зоны действия. А граф названивает из-за границы и требует доступ. Буквально на пять минут, чтобы забрать письмо от графини Ладенбургской. Она очень ждет ответа в эту ужасную пандемию. Обещал админу написать благодарность за помощь в государственном деле. — Графиня дождалась? — Не знаю. Но мне хватило пяти минут, чтобы скопировать всю личную переписку графа Даровского и его визитку. Я выложу на наш сервер… Еще за пару минут написал админу отзыв и прошение Предводителю наградить бойца невидимого фронта «Анной с мечами» за то, что сайт Российского Дворянского Собрания тут же поднялся и стоял почти как Императорский Дом Романовых. — Теперь будешь читать чужие письма? — Да боже упаси, — Корнеев прижал к груди чашку с кофе, — мы с одним фотографом просто обеспечим техническую сторону предстоящей встречи Его Светлости князя Головина с Его сиятельством графом Даровским. — Изволите запрягать? — Запрягай, любезный, а то у меня ассигнации закончились, и пара сотен твоего Кирилла будет очень кстати. — Куда доставить Его светлость? — В пригласительном билете указано — 22.00 Коттеджный поселок «Новый берег» в живописном месте Орехов ручей на Клязьме. Третий коттедж от въезда… Я глянул по карте, это километров десять от МКАД. И что самое приятное — рядом есть лесной массив, еще не ставший собственностью какого-нибудь скромного клерка из мэрии. Надеюсь, там еще можно остановиться двум нищебродам. Глава XXII Была тихая теплая ночь. Дрон бесшумно скользил над освещенной полоской левого берега Орехового ручья. Судя по аккуратно нарезанным квадратам приусадебных участков вдоль асфальтированной дороги ухоженного поселка. Не случайно эта часть берега была названа новой. На ней жили новые хозяева, установившие новые правила. Вместо посевов на ровном, словно футбольное поле, только раз в тридцать больше, стояли добротные кирпичные дома в два этажа с кованными оградами, хозяйскими пристройками и кое-где с бассейнами. У некоторых домов половину второго этажа занимали большие открытые веранды с плетеной мебелью. — Пусть этот князь живет в коттедже с верандой, — пошутил Олег. — Картинка сверху будет супер! — Извини, не успел его предупредить, — отозвался Пыха, управлявший квадрокоптером. — Хотя постой, нам повезло, третий дом от сторожки на дороге именно с такой верандой… — И этот толстячок с розовой лысиной Его светлость? — Князь Головин, если верить твоему пригласительному. Давай наушники. Корнеев надел наушник фотографу, второй прижал плечом к своему уху. Когда дрон завис над верандой третьего коттеджа от въезда, они услышали только продолжение неторопливого разговора двух уважающих себя дворян. Впрочем, наблюдатели успели вовремя. — А почему бы вам, милейший Артур Аркадиевич, самому не воспользоваться этими бумагами? — недоверчиво спросил обладатель розовой лысины. — Не по рангу. Тут нужна солидная организация, чьи интересы будут представлены в Европейском суде опытным адвокатом. Законы нужно знать, языки, их порядки… Такое дело подхода требует. — Да откуда же у вас такие документы? — А я никого не спрашиваю, откуда такие деньги. Это коммерческая сделка, а не благотворительный вечер. — Понимаю… — Мы берем с вами по одному доверенному лицу, гарантирующих техническую сторону сделки. У вас должен быть юрист, который посмотрит бумаги, я возьму ИТ-шника, который обеспечит безопасный перевод нужной суммы. — Надеюсь, не нужно ехать куда-то в горы или подземелье, — глухо рассмеялся хозяин коттеджа. — Было бы удобно провести сделку в привычной обстановке. Скажем, в хранилище банковских ячеек, и с охраной от незаинтересованной стороны. — Кто выбирает банк? На какое-то время за небольшим столом воцарилось молчание. — Бросим жребий. Пусть случай выберет один… из двенадцати. — Граф дотянулся до соседнего столика и взял пару костяных кубиков для игры в нарды. — Шесть кандидатов с вашей стороны, шесть с моей. — Но нулей на камнях нет, — возразил Артур. — Счет начинается с двойки. — Я не подумал об этом… Пусть дубль будет вроде джокера. У кого выпадет две единицы, сам выбирает. — Да вы азартны, Ваша светлость, — граф Даровский взял стакан с виски, и в наушниках было слышно, как звякнули о стенки кубики льда. Заметив это, князь глухо рассмеялся. — В начале девяностых я был первый раз в Лондоне с визитом в дружественный нам клуб львов… — «Lions club» сэра Эванса? — не по-джентльменски перебил его гость. — На Кенсингтон… — Да-да-да, — чуть разочарованно пролепетал князь. — Я обратил тогда внимание на перезвон льда в стаканчиках… И получил их в подарок. — Мы пьем из тех хрустальных стаканов? — поспешил исправить свою ошибку Даровский. — Ну, знаете ли, Ваша светлость! Это просто подарок. — Воспоминания, любезный граф… Воспоминания… — Собираетесь перебраться в Лондон навсегда? Если не секрет, конечно. — Пока рано говорить об этом. Смена подрастает, но оставить дело наследнику не время. Он и образование получил приличное, и стажировался в уважаемой фирме, но молодость еще гуляет кое-где. Приглядывать нужно… А у вас копии документов с собой? Я бы показал специалистам. — Могу показать только в электронном виде, — замялся граф. — И только вам. На столе засветился яркий экран большого планшета. Даровский, открыл несколько папок и, полистав содержимое, выбрал файл. Собеседники и наблюдатели одновременно замерли от увиденного. Это был титульный лист депозитного договора Первого Национального Банка США от 24 февраля 1913 года за номером 17362 о приеме 48.600 тонн золота сроком на сто лет. — Сделай хорошую копию, — быстро шепнул Олег. — Накати на весь экран. За несколько секунд изображение заполнило всю картинку пульта управления дроном, и электронный звук, имитирующий работу затвора в зеркальной камере, короткой очередью прозвучал в соседнем лесу, в километре от Орехового ручья. — Исторический документ… — торжественно произнес Даровский, пряча планшет в черный дипломат. — Все без обмана. — Мне бы специалисту показать, — неуверенно произнес потомок рода Головиных. — Уж больно сумма тяжела, чтобы издалека смотреть на документы. Полистать нужно, да приглядеться… — Потому и не могу передать, любезный князь. Копии мигом по стране разлетятся. При современное технике это труда не составит. Как потом доказать, что у меня оригинал… — Ну, на то и специалисты, — не сдавался хозяин коттеджа. — Ваш специалист на завершающем этапе сделки возьмет в руки документы и самым тщательным образом их проверит. Без копирования, конечно. — Чудно как-то все это. Впервые такой вариант у меня… — Простите, а двести пятьдесят тонн золота вы в руках уже подержали? — Тут не видна процентная ставка, и что договор на возврат основной суммы, и ежегодных процентов за сто лет. Здесь используется Libor? — Извините за ликбез, любезный князь, — с издевкой произнес Даровский, — но плавающая ставка кредитования Libor была введена на Лондонской бирже в 1984 году. После скандала с аферами по этой ставке в кризис 2008 года сменился ее администратор. Что же касаемо 1913-го, то на срок более года межбанковские кредиты устанавливались с фиксированной ставкой. — Хотите сказать, что за сто лет набежало ровно 400 % годовых. — Вы ничем не рискуете, если возьмете с собой специалиста по международному банковскому делу, знающего язык. Он подтвердит, условие депозитного договора. — Но начальная сумма не 50 тонн ровно, а 48 тонн и 600 килограмм. — Верно, русское золото составило 88 % от «золотого пула» ФРС. Однако за сто лет договора никто из законных наследников не снял ни цента. Если кто-то этим воспользовался, суд определит правило компенсации. Так что, вы зря волнуетесь. Если проценты не были сняты со счета, то в силу вступает правило капитализации, то есть, проценты начисляются на проценты. Ежегодно. А это уже двести пятьдесят тонн с хвостиком. Впрочем, хвостик можно отнести на судебные издержки, адвоката и прочие непредвиденные расходы. Что, согласитесь — мелочь по сравнению с основной суммой. — Я подумаю над вашим предложением. — Конечно, — улыбнулся граф. — У меня есть покупатели в Европе, так что, в августе покидаю Россию. Надеюсь, месяца достаточно для принятия решения, в противном случае, можно ничего не сообщать. Позволю себе уйти по-английски, не попрощавшись с несравненной Эльвирой Рудольфовной. Честь имею. Гость неожиданно резко встал и буквально сбежал с черным дипломатом по лестнице на первый этаж. Стоящая у красивой кованой изгороди машина, мигнув огоньками резко набрала ход. — Хватит аккумулятора номерок посмотреть? — спросил Олег. — Догонять не буду, так достанет, — успокоил его фотограф. И действительно, на мониторе пульта управления появился номер удаляющейся машины «Вольво» с номером 333 из автомобильного кода Москвы. Минут через двадцать, по грунтовой дороге, избегая ям и кочек, не торопясь, в сторону столицы двигался «Форд». Пересекая лесной массив, казавшийся темным и недружественным, машина рыскала светом фар, выбирая наиболее безопасный путь. В салоне сидели двое молчаливых одноклассников. Оба вспоминали девяностые годы прошлого века, когда школьники вместе со всеми впитывали агрессию и тревогу витавшие повсюду. Большинство не понимало, что происходит и кто этим управляет. Все хотели перемен, а им со всех сторон обещали каждому по квартире, по машине, а то и по две. Раздали на руки отпечатанные наспех бумаги, где черным по белому было написано, что каждый теперь владеет частью собственности огромного государства. Новые собственники радостно несли их в какие-то центры, которые обменивали их на другие бумаги, которые обещали и обнадеживали. Как быстро это забылось. В памяти стерся и дефолт, когда все потеряли накопленное и не получили обещанное. Ну, разве что, за исключением маленькой группы, спланировавшей и реализовавшей этот грабеж. Ежедневные кошмарные новости по всем каналам убедили граждан, некогда огромной и могучей страны, что возврата нет и быть не может. Пора просто забыть. Однако, у этого преступления нет срока давности. — Артурчик блефует, — неожиданно прервал молчание Пыха. — Бланк депозитного договора Первого Национального Банка США в 1913 году использовал серый фон с карандашным рисунком богини Фемиды коричневого, а не черного цвета. — О, как! — удивился Олег. — Черный цвет рисунка был до 1901 года, пока его не сменил Рузвельт. — Если не секрет, откуда такая уверенность? — Бланк, который показал Артурчик скопирован из музея криминалистики в Вашингтоне, остальное заполнено верно, — спокойно пояснил фотограф. — Автор фальшивки поленился чистить какой-нибудь реальный договор того времени, а снял копию хорошего качества с музейного экспоната. Хотя, это не бросается в глаза, зато почерк и чернила легли ровненько. — Пыха, ты серьезно? — Отвечаю. Только не задавай свой любимый вопрос… — Но как, Холмс? — все-таки спросил Корень. — Любопытство, — улыбнулся Королев, — простое любопытство. — Скажи-ка, а золотые сертификаты? — Ты не поверишь, это просто произведение искусства! — Я так понимаю, что выбора нет, и придется поверить. — Захочешь, покажу альбомы с подделками и оригиналы. — Нет, я лучше буду тебя сдавать в аренду банкирам. Почасовая оплата. Идет? Оба улыбнулись этой шутке и умолкли, каждый думая о своем. При выезде на шоссе Пыха неожиданно спросил: — Может, вырежем из записи кадры с первым листом депозитного договора? — Нет, — подумав ответил Олег. — Во-первых, он может давно знать об Артурчике то, чего мы еще не знаем, а во-вторых, тебе нужно убедить американца в исполнительности и лояльности. Ты наша единственная ниточка к Кириллу, обрывать нельзя. Играешь роль фотографа, увлеченного съемкой, не вникая в суть происходящего. Вспомни сколько стоит дрон… Стоп, а где «iPhone»? — В багажнике, с инструментами в ящике тарахтит. Я его в старый шарфик замотал. Координаты по GPS отследить можно, а голос микрофон не возьмет. — Да ты просто Кулибин! — Значит, отдаем Кириллу карту памяти со всей записью? — Ну, только скопируем. Вдруг что понадобится. — Я захватил ноутбук. Скопирую на заправке, и можно звонить американцу. Через час, к припаркованному в тускло освещенном переулке «Форду», тихо подкатила «Мазда СХ-9» и выключила фары. Водитель синей машины пересел на пассажирское сиденье кроссовера. — Как поживаете, Виктор? — бодро спросил Кирилл. — Отлично. Еду со съемок. Еще и дома не был. Сегодня погода была словно на заказ, — он протянул водителю карту памяти. — Картинка получилась отличной, а сюжет… Ну, посмотрите сами. — Спасибо за оперативность, — американец протянул Королеву три сотни, и на вопросительный взгляд ответил. — Карантин сняли. Меня интересует каждый шаг Артура. Так что, это премия за скорость. Пыха что-то хотел сказать, но запнулся, так и не сформулировав свою мысль. Американец понимающе улыбнулся, не каждый день русский фотограф мог заработать такие деньги, да еще получив в подарок дорогую технику. Поэтому, он просто пожелал удачи в дальнейшей работе, и они распрощались. Настроение у Королева испортилось. Он вдруг физически ощутил в кармане сложенные пополам банкноты. На такие деньги Витек мог иногда прожить целый месяц, но сегодня они его не радовали. Что-то похожее с ним бывало и прежде, когда после окончания работы, передаче клиенту готовых материалов, отснятых на свадьбе, ему в итоге небрежно засовывали несколько смятых купюр в карман пиджака, бросив свысока фразу, что, мол, заслужил, а хозяин сегодня добрый. А ему гораздо дороже были слова искренней благодарности от какого-нибудь фотографа в летах, если Пыхе удавалось вернуть к жизни старенькую камеру. За такую работу в мастерской брался только он — возни много, деньги небольшие… Но когда он видел ожившие глаза владельца старого аппарата, в которых читалось столько благодарности за возвращение к той жизни, когда человек мог заниматься творчеством, пусть даже он снимал муравьишек или бабочек, и которая вдруг оборвалась из-за отказа камеры, уже многократно пережившей свои «инфаркты» и «инсульты», а накопить денег на новую уже невозможно. Это подобно прощанию со старым умирающим другом, помочь которому нельзя, а без него и жизни не будет. Синий «Форд» припарковался около небольшой кафешки, где томился в ожидании Корнеев. К нему за столик молча подсел Витек, и с явной неприязнью подсунул под чашку три купюры. Потом откинулся на спинку стула, словно освободился от чего-то неприятного. — Научись переступать через это, — неожиданно ласково проговорил Олег. — Меня иногда тоже коробят такие подачки. Просто хочется кинуть их в рожу, а потом еще и добавить… В таких случаях я представляю себя нашим разведчиком у фашистов. Помнишь, мы бегали в кино про войну, когда могли где-то заработать… Внуши себе, что ты на задании, и за столом с врагами поднимай тост «за нашу победу». — Да, я это… — Пыха опять не нашелся, что сказать, чтобы объяснить свое состояние. — Тогда — лучший кофе на дороге, — Олег грустно кивнул на свою пустую чашку. — Я выжил. Можешь попробовать. Фотограф отвернулся к большому плоскому экрану на стене, где без звука крутили музыкальные ролики. Коктейль из ярких нарядов, красивых авто, морских пейзажей и счастливых лиц. Жизнь напоказ все больше входила в привычку горожан. Никто не заметил, как исчезли с домов лозунги борьбы за мир во всем мире, коммунизм и выполнение очередных планов. Их сменила реклама красивых и дорогих вещей, за обладание которыми тоже нужно было бороться. Только вместо конкретного врага, от тунеядца до империализма, теперь врагов не было, а боролись за безликие деньги. Хотя, если задуматься, их нужно было отбирать у всех остальных, поскольку денег на всех не хватало. Причем, средства борьбы любые, ведь деньги не пахнут. Тут и прошла подмена привычного лозунга «человек человеку друг, товарищ и брат» на более простой — «человек человеку — волк». — Я читал у генетиков, — неожиданно продолжил эту мысль Олег, — что естественный отбор у разных племен шел и на уровне генов, отвечающих не только за цвет кожи или волос, но и душевные качества. Уже известны гены, отвечающие за стремление особи к накопительству или наоборот, к состраданию. И, если общественная мораль племени поощряла обман и воровство по отношению к иноверцам, то в этом племени выживали только те, кто совершенствовался в таком деле и так же воспитывал своих детей. Похоже, над русскими взяли верх потомки этого племени… — Проехали, — отрезал Пыха, — ты лучше скажи, а не собирается ли наш граф встретиться еще с кем-нибудь по интересующему нас вопросу? — Ну как же! — вскинулся собеседник. — Послезавтра в 22.00 он зван на ужин к вдове шоколадного короля герцогине Смирновой-Сокольской. — Далеко? — Охотничий домик на Десне… Завтра посмотрю подходы. — Извини, что-то я не расположен сегодня… — Королев сделал неопределенный жест рукой — Наверное это к дождю. — Типун тебе на язык, — постарался сгладить Олег, — Пусть придет жара. Пусть в ресторане «Сицилия» сломаются все кондиционеры. — Пусть, — Пыха порывисто встал и попрощался, просто положив ладонь на плечо школьному другу. Глава XXIII От Теплого стана по Калужскому шоссе, синий «Форд» пролетел около двадцати километров меньше, чем за четверть часа. Свернув к Троицку, расположенному у реки Десны, впадавшей чуть ниже в Пахру, он долго рыскал вдоль берега пока не натолкнулся на туристическую стоянку, которой, похоже, пользовались такие же нищеброды, выбиравшиеся к воде по выходным. Благо была середина недели, и отдыхающих почти не было видно. Места вокруг красивые, тихие, на водохранилище рыбалка… Не случайно здесь толпилась столичная богема. На противоположной стороне Десны были видны поселки Советский Писатель, Творчество, Жуковка… Самое время поставить палатку, сварить уху и смотреть, как ночью сияют звезды. — Кстати, — с видом знатока произнес Олег, — где-то тут Наполеон останавливался при отступлении из сожженной Москвы. — И сбросил на дно реки награбленное золото? — предположил Пыха. — Нет, друг мой. Так называемый золотой обоз Наполеона видели еще под Оршей, и только потом он пропал, так что искать нужно где-то в Белорусии и западнее. Здесь он еще шел уверенный, что вернется. — Слушай, а ведь мы с тобой недавно рыбачили у бабы Веры на Знаменке… — И, помнится, кто-то проиграл! — Нет, это кто-то просто жульничал. — Наговариваете, сударь. Достаньте-ка лучше карту, и мы сориентируемся на местности, а то эти князья обустраивают свои гнезда подальше от людских глаз, чтобы не накликать справедливый гнев народный… А ведь грянет когда-нибудь… Опускался теплый июльский вечер. Можно было бы посидеть с удочкой у воды, а потом у костра слушать старые добрые песни под гитару. — Вот Ботаково, — водил пальцем по карте Корень, — вот улица Зеленая… Где-то около берега последний дом. И он должен быть с большой парадной лестницей полукругом. Где-то тут… Ну, пока время есть, запускаем твою пчелку, пусть поищет. Дрон мягко поднялся над берегом, передавая красивую картинку на монитор оператора. Хоть клип снимай с названием «Как упоительны в России вечера». Найти дом с парадной лестницей полукругом оказалось просто. Вернее, это даже был не коттедж или охотничий домик, как говорилось в приглашении, а миниатюрный замок с шикарной мраморной лестницей полукругом, которая потом раздваивалась, огибая островок с цветами и выходя на первый этаж, возвышающийся над низкими окнами цокольного хозяйственного. В роскошных домах российского дворянства такие лестницы архитекторы обычно прятали внутри здания. У герцогини же лестница была снаружи, напоказ, как в средневековом замке где-нибудь на берегу Луары или Сены. В надвигающихся сумерках, лестница стала подсвечиваться фонариками, говоря завистникам, что сказки иногда сбываются. Правда, только у избранных. Сориентировавшись на местности, чтобы потом не тратить время на поиски, Пыха вернул коптер. До 22:00 еще оставалось около часа. — Думаешь, Артурчик приедет точно по расписанию? — Как настоящий граф, — съязвил Олег. — Небось стоит где-нибудь за углом и смотрит на время. — Эх, жалко удочки не захватили. Сейчас бы на уху наловили… — А давай Серого вытащим из берлоги с пацанами, и махнем в Лучинино. — Нужно будет по дороге рыбы купить, — неуверенно предложил Пыха. — Не-е, баба Вера закажет дачникам. — Случай, откуда она все знает? — Это ты сам у нее и спрашивай. Сколько помню, она всегда такой была. Друзья помолчали, глядя, как загораются на другом берегу огни, и ночь тихо подбирается по воде и выползает на сушу, словно таинственный дракон или огромный змей из древних легенд. Самое время было последовать примеру немногочисленных туристов на другом берегу, которые разводили костры и рассаживались вокруг. Словно вспоминая ритуалы предков, которые в незапамятные времена, во славу какого-нибудь божества, исполняли таинственные обряды. Когда подошло время визита графа Даровского к герцогине Смирновой-Сокольской, дрон бесшумно взмыл вверх. Легко отыскав парадную лестницу полукругом, которая просто светилась своей вызывающей нескромностью, квадрокоптер чуть опустился, чтобы сделать побольше обзор внутри помещений, и совершил круг почета, всматриваясь в окна. В небольшой комнате с камином за богато сервированным столом, напротив друг друга, сидели двое. Женщина лет сорока, в вечернем платье с золотыми украшениями, камни которых отражали огоньки свечей на столе, и мужчина чуть постарше, в строгом сером костюме. Высокая дверь с переплетом, выходившая на террасу, была отворена настежь. Свежее дыхание набирающей силу ночи проникало внутрь, но явно было не в состоянии охладить впечатлительную герцогиню, разгоряченную шампанским и забавными рассказами гостя. Хозяйка громко смеялась, откидывая назад вьющиеся рыжие локоны, поблескивая драгоценностями и смелом декольте. Очевидно, вдова долго соблюдала приличия и не посещала мероприятий, устраиваемых Русским Дворянским Собранием. Скорее всего, предложение встретиться с графом и обсудить некое предложение, о котором Его светлость мог рассказать только наедине, вдова поняла по-своему. Только со стороны было заметно, что граф с трудом играет отведенную ему роль, герцогиня же объясняла некоторую неловкость кавалера внезапным смятением чувств, которое так свойственно романтическим натурам. Гость старался изо всех сил, вспоминая всевозможные рассказы, сцены из просмотренных когда-то фильмов и даже смелые мужские байки на рыбалке, которые он немного смягчал, чтобы не быть изгнанным из приличного общества. Герцогиня обмахивалась веером и грозила пальчиком шалунишке. Так продолжалось достаточно долго. Все, кроме дамы, изнывали в ожидании, когда же подвернется случай перейти к теме, ради которой затевалась это встреча. Даже датчик ресурса квадрокоптера перешел в красный сектор, показывая, что осталось минут 5–7 полета, но герцогиня и не думала остановиться или сменить тему разговора, а лишь жестом намекала на продолжение. Вдруг, она неловко зацепила бокал, который, опрокинувшись, выплеснул шампанское на ее вечернее платье. Мужчина бросился на помощь с салфеткой. Попытка спасти даму, оказавшуюся волею небес в затруднительном положении, окончилась курьезно. Его светлость спешил промакнуть платье герцогине, но увлекся и стал так активно прижимать салфетку к тем местам, которые мужчинам не принято касаться в обществе, что герцогиня поняла его порыв иначе. Она томно взглянула на гостя и жестом указала на свечи. Возможно, что внезапный порыв ветра погасил дюжину свечей в той комнате, возможно, они сами погасли, повинуясь высшим силам, возможно граф вспомнил молодость… Но, как пишут в женских романах, знойная тьма поглотила обоих, и только жаркое дыхание могло коснуться нескромного уха… — Хм… Давай-ка лучше вернем твою пчелку на дозаправку, — улыбнулся Олег, — а то насмотрится бог знает чего, потом будет задавать вопросы. — Слушай, может сотрем эту встречу, — неуверенно предложил Пыха. — Я тебе сотру! — хохотнул Корень, — намекни американцу на двойной тариф за съемку в особо сложных условиях. Пауза будет вполне объяснимой, ведь ресурс полета, был весь добросовестно израсходован на важное дело. Меняем аккумуляторы на заряженную запаску. Впереди главное, и нам нельзя его пропустить. Жадно глотнув порцию живительной энергии, дрон рванулся на пост, оставленный по этическим соображениям. Прибыв на место, он быстро отыскал своим всевидящим оком проем высокой двери, распахнутой настежь. Теперь там горел огонек скромной свечи, одиноко стоящей, словно часовой, подле упавшего среди тарелок бокала. Через пару минут наблюдатели услышали уже знакомый голос графа, которого скрывала белоснежная скатерть, свисавшая почти до самого пола. — И зачем весь этот спектакль? — Тебе не понравилось, дорогой? — обиженно ответила герцогиня. — Тогда предложи даме шампанского… Тут на экране пошли помехи, а в наушниках был слышен сплошной шум. — Ого! — засуетился Олег, — Дама включила глушилку… Он достал из рюкзака какой-то прибор с антенной, и стал щелкать переключателями. Когда в наушниках вновь зазвучал прерванный разговор, торжествующе глянул на фотографа и закончил свою мысль. — Дешевенький китайский аппарат не умеет работать с сигналами сложной формы. Заметив непонимающий взгляд Пыхи, Корень только отмахнулся, жестом показав, что лучше вникнуть в прерванный разговор. — Я стала, — спокойно продолжала вдова, — наследницей двух крупнейших кондитерских фабрик России, и это нравится далеко не всем. Шпионы повсюду. Так и норовят накинуть удавку на беззащитную женщину… А эти политики никак не могут замирить Москву и Киев, но позволяют импортировать с Украины тонны дешевого контрафакта. Все помнят советский шоколад и знаменитые «Бабаевские» конфеты, но граждан пичкают подкрашенной соей с усилителями вкуса. — Думаешь, и у тебя в доме есть шпионы? — Артур, не будь ребенком, они и вокруг тебя вьются. Оглянись дорогой… Да не суетись, я женщина слабая, но как включить защиту, знаю… Можешь проверить свой сотовый. Он сейчас не работает. После некоторой паузы, послышался звук двух хрустальных бокалов. — Значит, я могу говорить спокойно? — Вполне. — Ты, наверное, слышала о русском золоте, на основе которого создано ФРС? — Намекаешь на то, что документы не сгорели, и твоя благоверная спрятала их в надежном месте? — Не намекаю, а предлагаю купить. Депозитный договор Первого Национального Банка США на сорок восемь тонн золота. С учетом 4 % годовых в золоте, на том счете, за сто с лишним лет, скопилось двести пятьдесят тонн. Тебе отдам за 500 лимонов зелеными. Это половина стоимости того золота на рынке. — А что сам не хочешь рискнуть? — У меня шансов нет стать наследником Императорского Дома Романовых, а ты, насколько мне известно, крепко завязалась с Марией Владимировной и ее сыном. Пообщайся с ней на эту тему. Она давно ищет документы на Николаевское золото… И не мне тебя учить, как это сделать. Просто твоя игра. — Интересно… Просто знак судьбы! — словно сама с собой размышляла герцогиня. — На следующей неделе у меня аудиенция. — У великой княгини? — Да, дорогой. Думаю, нам лучше побеседовать с ней вместе. Это я устрою. За тобой фрак, награды и бумаги. В следующий четверг сразу все и решим. У нее в канцелярии лучшие специалисты и по международному, и по банковскому делу… Она серьезно нацелилась на Кремль. Президент, конечно, будет сопротивляться, но в его окружении много наших. На худой конец, у меня дом в Лондоне, кое-какие сбережения… Решайся, с кем ты. — А ты рисковая девочка… — Я в детстве затерла до дыр книгу Марии Стюарт «Полые холмы». Король Артур мой идеал. Так что у тебя есть шанс оставить свой след в истории. — Но я женат. — Сделаем твою благоверную директором Университета при Канцелярии Государя и Великого Князя Георгия Михайловича. В качестве отступного, купим ей дом в Париже. — Ты сказала… Государя? — почти прохрипел от удивления Его светлость. — Стыдно графу не знать, что Георгий Михайлович уже принес установленную Основным Законом Российской Империи династическую присягу на верность Отечеству и своей Августейшей матери. После некоторой паузы в пятно света от единственной свечи ступил Артурчик. Он спешно приводил в порядок свою одежду. — Дорогая, я позвоню, а теперь, извини, тороплюсь… — И не поцелуешь свою рискованную девочку? Его светлость наскоро исполнил просьбу и, прижав подмышкой черную папку с бумагами, спешно покинул охотничий домик на Десне. Посадив верную пчелку на травку около заскучавшего «Форда», школьные друзья засобирались в обратный путь. Была тихая ночь. Костры на противоположном берегу погаси и стихли песни. Синий «Форд», не включая дальний свет, аккуратно выбирал дорогу, петляя среди ямок и ухабов. Олег усмехнулся и прервал молчание: — Граф-то наш трусишка. Едва дама намекнула о заманчивой перспективе, удрал… — Слушай, о какой присяге говорила эта шоколадница? — Ты лучше за дорогой смотри. — Олег, ну я серьезно… — Ладно, слушай, о мой невежественный друг, — назидательным тоном начал свой рассказ Корнеев. — Гоша Гогенцоллерн наш ровесник, он 1981 года. Правда, родился в Мадриде. Где и был крещен по всем великокняжеским правилам тамошним архиепископом в присутствии монаршей семьи во главе с королем Испании Хуаном-Карлосом и королевой Софией. В крестных отцах у него бывший король Греции Константин II. Это тебе не Октябрины в районном ЗАГС Москвы… Пыха едва улыбнулся на это замечание. — Рос в Париже, закончил Оксфорд, работал в аппарате Европарламента, дослужился до вице-президента и комиссара чего-то там в комиссии по атомной энергетике. Рискну предположить, что на почве безопасности в этой отрасли, он познакомился и с Поваровым, и с нашим министром энергетики — либо Немцовым, либо, сменившим его Кириенко. Скорее всего, через них, в 1997 году попал в Кремль и был представлен нашему беспалому алкашу. — А присяга-то? — На сколько я помню, Гоша принял присягу на верность Отечеству, как наследник трона Российского, осенью 1998-го в резиденции Иерусалимского патриарха. — В Израиле что ли? — Ну, да… — А Россия тут причем? — Ну, как же! «Наследники» всерьез готовились к реставрации монархии в России. В самом начале 90-х, первым на этой стезе отметился мэр Питера Собчак. Он пригласил, тогда еще здравствующего Владимира Кирилловича, который был не только великим князем Романовым, но и служил в СС, если не ошибаюсь, в звании обергруппенфюрера. — Пригласил в Питер? — вскинулся Пыха. — В Питер, конечно. И этот СС-овец трогательно возлагал венки погибшим блокадникам… Мы с тобой, как и большинство в стране, тогда просто пытались на еду заработать, перепродавая всякое барахло. Не до этого было… Оба помолчали, глядя куда-то в прошлое. — Тут не прозевай выезд на Калужское шоссе… — И что было дальше? — Когда этот Владимир Кириллович покинул сей мир, Собчак добился его захоронения в России. — Зачем? — Вот у тебя дочери нет, потому и вопросы такие задаешь, а у либерально мыслящего мэра дочь Ксюша на выданье. В самый раз породниться с Гошей… Возможно, ты не помнишь, но в июле 1998 года в Петропавловском соборе захоронили останки расстрелянной семьи Николая II. Тогда же беспалый выдал российский паспорт Гоше Романову, принимал его в Кремле, вместе были на торжественной панихиде в Петропавловке. Далее должно было состояться одно мероприятие, о котором мало кто знает… Ладно, слушай. Вто же лето было запланировано посещение Гошей и Марией Владимировной Костромы, вернее Ипатьевского монастыря, в этом старинном русском городе. И ты тоже не знаешь зачем. Мы опять упираемся в образование… Секрет прост — оттуда началась династия Романовых. Именно в этом монастыре Гоша, как «наследник», должен был дать присягу на верность России, православной Вере и Российскому Императорскому Дому… Но. Этого поворотного момента, в современной истории России, не случилось. Пыха молча глянул на спикера, не произнеся ни звука. — Пока не ясно кто и как, — иронично продолжил Олег, — но беспалому намекнули, что родовитый претендент на трон станет на порядок сильнее президента после присяги, поскольку Гоше уже исполнилось шестнадцать. По существующему закону о престолонаследии, «цесаревич», как его уже называли его сторонники, примет династическую присягу в нужном месте, в нужное время, в нужном окружении и будет вправе вступить в свои права Государя Всея Руси. — Круто! — Беспалый испугался, все переиграл, «наследника» изгнал, присягу отменил. И тут же, если помнишь, в августе 1998-го, грянул дефолт, ответственным за который был назначен «киндер сюрприз», что не помешало ему впоследствии девять лет возглавлять «Росатом» с зарплатой в 5 лимонов. Если все предшествующие события выстроить в одну логическую цепочку, то план реконструкции монархии в России становится уже не смешным. Стоящий у власти алкаш, не смог удержать страну от падения в бездну, хотя клялся руку дать на отсечение. Дельцы распродали по дешевке ГКО на огромные суммы, и тут бац. Дефолт! Доллар с шести рублей прыгнул на тридцать, банки закрылись, всеобщая паника, деньги украдены, власть бездействует. Нужно спасать Россию, а некому. Тут на сцену выходит упитанный венценосный красавец и обещает восстановить порядок и справедливость. Церковь и патриарх поддерживают, аппарат президента не против… Не известно, как бы все повернулось. Фотограф насупился, но больше не перебивал собеседника. — Я догадываюсь, чья сильная рука очень вовремя перекрыла кран несостоявшемуся государю. Очень умный и осведомленный политик подождал осуществления плана ограбления населения и, незаметно вступив в игру в самом финале, воспользовался плодами едва не состоявшегося «монархического захвата власти». Впрочем, неудача Гоши с принятием династийной присяги в Ипатьевском монастыре не мешает его окружению обращаться к Гогенцоллерну младшему не иначе, как Его Императорское Высочество Государь Наследник Цесаревич и Великий Князь. И хотя династическая присяга была все-таки чуть позже принята Гошей в Иерусалиме, для России она резонанса не имела. Многие, как и ты о ней даже и не слышали. Наши СМИ всегда выполняют волю правителей. Олег иронично посмотрел на фотографа и добавил. — Впрочем, это не конец романа клана Романовых с Россией… Вот, если бы ты, мой неосведомленный друг, заслужил доверие какого-нибудь графа или герцогини, то тебя бы могли пригласить поснимать на другой коронации. Да-да. Не шучу. В марте 2013 года, где-то в годовщину убийства императора Александра II, в Успенском соборе Кремля состоялась коронация Марии Владимировны, главы Дома Романовых. Правда, знатоки престолонаследия считают, что коронация проходила только на уровне РПЦ, поскольку, присутствовали лишь протоиреи, архимандриты, епископы митрополиты и патриарх Кирилл. Из светской власти был председатель ЦИК и первый зам председателя Думы. За что они потом поплатились. Однако, глава РПЦ упомянул в своей молитве ныне здравствующую главу дома Романовых… м-м, близко к тексту… как Благочестивую Благоверную Государыню Великую Княгиню Марию Владимировну. — Что-то я не понимаю в этой жизни, — расстроенно произнес фотограф. — Да так живет подавляющее большинство граждан России. Всем надо зарабатывать на хлеб, воспитывать детей, давать им образование, содержать дом или хозяйство, скопить крохи на поездку в отпуск или купить подарок своим любимым. Они слепо верят, что этими же интересами живут их руководители. Подобно нашему Серому, который после смены хочет с пацанами поиграть и вырастить их честными ребятами, еще посадить картошку и успеть со Светкой проголосовать за суверенитет России… Он махнул рукой и молчал всю дорогу… — Тебя около метро высадить? — неуверенно спросил Пыха, увидев впереди знакомые ориентиры в ночном городе. — Да, а то я что-то разболтался сегодня… Покидаю трибуну. — Запись целиком отдать? — Конечно. Не думаю, что твой американец этого не знает… Пока. Глава XXIV — Пыха, привет, — Корень бесцеремонно протиснулся между хозяином и косяком входной двери. — Опять дрыхнешь днем. Привыкать просто, а переламывать себя потом будет сложно. — Дык, работы-то нет. Ни свадеб, ни похорон, мастерская закрыта. Вот только американец подкармливает. — Кстати, я принес «Бушидо», сырку и «два кусочека колбаски»… Пока чайник поставлю. И не смотри на меня волком, пива не будет. Сейчас алкашей стало втрое больше, чем до этой пандемии, а нам нужна ясная голова… Давай. Форма одежды рабочая. — Там под телевизором две сотни лежат. Премию американец зажал. — Ладно, не хочешь сам тратить, пусть у меня в кармане вылежатся. А те три сотни уже прижились, так что считай, что я тебя угощаю. — Идет. — Я вчера, — Олег стачал ножом по разделочной доске, гремел чашками и в поисках чего-то хлопал дверьми шкафчиков, — занимался реанимацией кондиционера в кабинете немца. Заработал пакет провианта, но мы с Серым его уговорили. Душевно так уговорили. Не серчай, что без тебя. Нужна была консультация специалиста… — ОМОН вызывали? — Нет, разошлись мирно… Слушай, у тебя моющее средство есть? — Зачем, я тарелки так вылизываю. — А для почетных гостей? — Принимаю только по нечетным. — Вот вредный ты, Пыха, когда голодный… Заканчивай марафет. Кофе готов. Фотограф зашел на кухню и расплылся в улыбке. Стол был накрыт, чайник попыхивал паром, по чашкам уже был насыпан растворимый кофе и сахар. — Слушай, что так редко заходишь. Я тебе посуды приготовлю на следующий раз. — Не дождешься. Утренники устраиваю только детям. Садись, давай. — И что сказал наш немецкий гость? — неожиданно спросил Пыха, с аппетитом жуя бутерброд. — Небосьтвойжучокв ресторане «Сицилия» забился файлами с записью разговоров. — Да ерунда всякая. Распинает нерадивых менеджеров из-за упавшей выручки неработающего кондиционера, раздает задания своим дозорным… Кстати, некто Марк, сообщил о визите Артурчика к мадам Смирновой-Сокольской, свидетелями которого мы были, но цель визита — романтическое свидание при свечах. — Вот для кого герцогиня включала глушилку, — догадался фотограф. — Интересно другое, — улыбнулся Олег, — прижимистый немец с трудом раскошелился на дешевый китайский жучок, который Марк должен поставить в машину Артурчика. Они поторговались о цене и свойствах прослушивающего устройства, глядя на какой-то сайт. Так что модель я узнал. Потом обсудил с нашим автомехаником как его могут установить, чтобы собирать информацию и по запросу выдавать хозяину жучка. — Что сказал мастер? — Оказывается, у «Вольво» под приборной панелью есть место для подключения старых моделей сотовых к наружной антенне. Через нее жучок может принимать и передавать сигнал изнутри экранированного салона. — Ты будешь слушать чужой жучок? — А нет закона, который это запрещает, — развел руками Корень. — Я вообще не при делах, просто мимо проезжал… — И жучок по твоей команде выдал собранную информацию? — Пыха, ты растешь не по дням, а по часам. — А этот Марк не заметит хакера? — Нет, я только считываю по запросу, что не фиксируется. Похоже, Марк берет и потом стирает файлы рано утром, когда «Вольво» на стоянке у дома. — Ты узнал, где живет Даровский? — Серый тоже не сидит без дела, на нашем сайте появилась база автомобильных номеров Москвы и региона. Там есть все данные по владельцу. Будет желание, полюбопытствуй. Только лучше заходи через подмену IP-адресов. Ну, я тебе показывал. — У нас все можно купить? — Не знаю, насчет всего, но на многое есть ценник. Мы теперь живем в обществе денег… Так вот. Марк общался с каким-то перцем, работающим в доме этой шоколадницы, похоже, у нее действительно крутые завязки с Августейшей мамочкой. — Клюнула? — Слушай, — улыбнулся Олег, — с тобой становится неинтересно разговаривать. Читаешь мысли… — Расстроился, что тебя не пригласили на встречу? — Это тебе надо расстраиваться, — рассмеялся Корнеев, — Будешь возникать, останешься дома. — А дрон слушается только меня… — Кстати! У Марка тоже есть такой дрессированный дракончик, и, по наводке от своего человека у герцогини, его сегодня будут использовать. В охотничьем домике. Надо быть к 15:00. — Пойдем на перехват их дрона? — Придержи коней, Пыха… Какой зум у твоей камеры? — Оптический — шестерка, цифровой больше, конечно, но качество в квадрате режет. — Жаль. Днем светиться близко стремно, издалека бесполезно. Пусть твоя пчелка отдохнет. Я у Серого выпросил бинокль, хочется мне глянуть на этого Марка. — Возьми меня, — наигранно взмолился фотограф. — Я комаров буду отгонять, рыбу ловить, уху сварю. — А вот с этого места подробнее. — Ну, удочек нет, червей нет, котелка тоже нет… — Ладно, отбатрачишь. Я все прихватил, даже перловку запарил для наживки, так что, едем на «Опеле». За руль не пущу, а все остальное — твое. После обеда на водохранилище стало припекать. Пыха в кепочке и трусах бродил по колено в воде вдоль берега, закидывая удочку то в одну, то в другую сторону. Бесполезно. Его щуплые, абсолютно не загорелые плечи, уже покраснели от июльского солнца. — Сейчас жарко, — поучал его Олег, — рыба на дно ушла, стоит где-нибудь в прохладной ямке. Передвинь поплавок повыше и забрасывай подальше… И поплевать не забудь. Королев безразлично выполнял рекомендации, уже разочаровавшись в рыбалке и поездке вообще. Наискосок от него, на другом берегу стоял двухэтажный дом с красивой парадной лестницей, полукругом огибавшей вход в охотничий домик. Улица с другой стороны особняка и ворота были невидны. Все замерло, пригревшись в давно желанном тепле. Похоже, лето вернулось в Подмосковье. Корень, накрывшись полотенцем, чтобы не отсвечивали стекла бинокля, пристально следил за всем, что происходило на противоположном берегу. Казалось, только двое приезжих решились на подобную рыбалку, и ни одна живая душа в обозримом пространстве не рискнула на подобную затею. Неожиданно Корнеев прошептал: — Продолжай ходить туда-суда, потом посмотришь. Тем временем по противоположному берег водохранилища, к дому герцогини осторожно приближался «Фиат». Он подкрался очень близко, остановившись в кустах метров сто — сто пятьдесят от полукруглой лестницы. Водила явно рисковал. Номер машины виден не был. Водитель засуетился что-то доставая из багажника. Похоже, задержался по дороге. В томительном ожидании прошло еще какое-то время, и Олег тихо позвал товарища: — Иди глянь, дрон запустили. Над домом кружит. Разберешь модель? Дай удилище, я пока попытаю удачу. Только прикрой стекла сверху, чтобы не отсвечивали. Королев с жадностью припал к окулярам, всматриваясь в чистую синеву над двухэтажным домом. Отыскал квадрокоптер, нарезавший круги. Это был полупрофессиональный «Hubsan», управляемый по радиоканалу и с простенькой камерой. Фотограф удивился, что наблюдатель явно рисковал, послав своего разведчика средь бела дня. Неожиданно для себя Витек увидел еще один коптер, но поменьше, явно любительский, но с камерой. Он поднимался по спирали, очевидно, сканировал окрестность. Взгляд фотографа скользнул по, казалось дремавшему дому, и застыл от увиденного. В одном из окон второго этажа показался мужчина с пультом управления дрона. Он перегнулся через подоконник и, указывая в сторону «Фиата», что-то кричал. Слов разобрать конечно было нельзя, но их смысл был понятен. Тут же двое мужчин спортивного сложения едва не кубарем скатились с лестницы и бросились к «Рено», укрывшемуся в кустах неподалеку. — Они его обнаружили, — взволнованно прошептал Пыха. — И? — Олег не шелохнулся, хотя готов был вырвать у наблюдавшего бинокль. — С двух сторон бегут к машине. Не видно дальше, возня какая-то. Дрон возвращается… Все… Подобрали… «Фиат» выкатился на проселочную дорогу. — Номер видишь? — 709. Москва. — Сколько человек в салоне? — быстро спросил Олег. — Сиди не дергайся, за нами тоже могут наблюдать. — Трое. — А приехал один. Те двое из дома назад не вернулись? — Нет. — И дрон забрали? — Скорее всего, но утверждать не могу. — Ну, все. Похоже, Марку конец… уставившись на поплавок растерянно проговорил Олег. — Если бы те двое просто дрон забрали или с парнем вернулись для беседы в дом, это еще полбеды. — А если поехали вместе? — Отвезут куда-нибудь в лес или на свалку и закопают. — Да ладно… — усомнился фотограф. — Если пару дней Марк не будет стирать файлы в своем жучке, то я окажусь прав… Так, мы с тобой еще повозимся с этой рыбалкой, чтобы там наш отъезд не связали с уехавшим «Фиатом». Бери второе удилище и покидай с другой стороны. Только кепочку не снимай, чтобы лицо в тени было. Тут перед плотиной река широкая, метров пятьсот будет, но береженого бог бережет. Через полчаса, они как можно достовернее, разыграли сценку ссоры двух неудачливых рыбаков. Пошумели для порядка и, махнув на все рукой, смотали удочки. Обратную дорогу почти не разговаривали. Было тошно на душе от какого-то неявного соучастия в странном случае, который не по их вине мог оказаться трагическим. Олег высадил Пыху у станции метро на его ветке и, не прощаясь, уехал. Королев и раньше замечал за ним эту особенность. У Корня могло внезапно и резко измениться настроение, и только что шутивший и веселый парень вдруг уходил в себя настолько, что ничего не замечал вокруг. Ну, или не хотел замечать. Дома было как-то неуютно и одиноко, что подтолкнуло Королева побродить по интернету. Прошедшие недавно поминальные мероприятия расстрела царской семьи выплеснули в сеть десятки фотографий на эту тему. Среди них фотограф отметил и увиденные впервые карды, освещавшие поездку венценосной четы России в Кострому. Помня слова Олега о том, что этот город считался колыбелью династии Романовых, Пыха углубился в их изучение. Он не обладал аналитическим мышлением, но фотографии помогали ориентироваться в информации. Оказалось, что три события 1913 года укладывались в одну цепочку. Депозитный договор доверенного лица русского императора с Первым Национальным Банком США в январе, торжества в Москве по поводу 300-летия Дома Романовых в апреле и посещение Николаем II Костромы в мае. Что-то их связывало… Пыха перелистывал статьи и заметки на разных сайтах, посвященных этой теме, и удивлялся, что везде один и тот же десяток фотографий сопровождался короткими убогими подписями. Император спускается с парохода, император принимает приветствие губернатора, император принимает парад, император посещает больницу… Неужели люди, интересующиеся историей, не могут найти и написать что-то самостоятельно, а умеют только копировать. Ну, разве что, вставить в другие рамочки… Витек плеснул кипятка в большую чашку, с которой любил выходить на балкон и пить маленькими глотками обжигающий растворимый кофе. Он уже привык смотреть на одинаковые коробки многоквартирных домов вместо маленькой 123-й школы напротив. Его жизнь тоже разделилась на три этапа — когда он видел свою школу напротив, когда ругался и мирился с Натальей, и когда, в одиночестве, пил кофе на балконе. Ему подумалось, что стареет, если начал задавать себе вопрос — а зачем все это… Королев даже закрыл глаза и сделал три вращательных движения головой направо и налево, чтобы стряхнуть странные мысли. Привычное мелькание картинок, заметок и рекламы в интернете всегда его успокаивало. Как родная стихия для ныряльщиков, эта мозаика, словно вода, притягивала Королева, а потом поглощала, вбирая в себя целиком. Там можно было погружаться в неизведанные глубины, не задумываясь парить над красивыми пейзажами или резко выныривать, оборвав все связи. Неожиданно Пыха наткнулся на электронную копию личного архива Николая II. Удивила одна особенность — император сокращал слова, когда делал записи в своем дневнике. Захотелось понять, зачем, почти ежедневно, монарх отмечал какие-то несущественные моменты своей жизни — как он поспал, как попил чаю, как погулял или как скучал с кем-то в разговоре… Это была привычка от безделья или подробный отчет для потомков? Неужели венценосец с детства был воспитан именно таким и считал, что всем будет интересно знать его впечатления, а не тайные государственные дела. Когда попались странички, помеченные 19–20 мая 1913 года, фотограф насторожился. Картинки, увиденные им ранее, четко ложились на записи в дневнике — приезд в Кострому на пароходе, курьезный случай с губернатором, забывшим от волнения подготовленный текст приветствия, обед в Дворянском Собрании… Разве что, несвязанные ни с одной фотографией, приятные впечатления о проведенном вечере и ночевке, в специально построенной для императора деревянной избе, аналогичной той, в которой жил юный боярин Михаил Федорович Романов до царского наречения в Ипатьевском монастыре. Николаю Александровичу польстило то, что он, подобно основателю династии, ожидавшему торжественной присяги на верность Отечеству, тоже провел ночь думая о престоле России, только три сотни лет спустя. Согласно традиции, до коронации в 1896 году, будущий император Николай II тоже принимал в этом монастыре присягу, но не было этой избы. Теперь же, кто-то продумал все мелочи и воссоздал дух того времени в убранстве и одежде. Даже исторический царский кафтан и опашень золотой парчи ждали его в избе. Это так растрогало монарха, что он подарил десять тысяч рублей золотом на обустройство монастыря. Да и запись в дневнике об этом случае была переполнена искренней радостью за такую любовь верноподданных к своему государю. Сколько ни искал фотограф потом каких-то подробностей или кадров об этой избе, ничего не попадалось. Словно и не было вовсе. Что показалось странным, ведь все чиновники из кожи вон лезли, чтобы угодить императору. Да эту избу должны были бы на пьедестал поставить и потомкам рассказывать, как Его Императорское Величество тут прослезились и жаловали десять тысяч рублей золотом за доставленную радость… Чашка горячего «Бушидо» помогла сделать рывок, и поиски увенчались успехом. Оказалось, что ту избу примерно так и охраняли, пока не случилась неприятная история. Изба сгорела в 1918 году. То ли братия не доглядела, то ли в чем-то переусердствовала, то ли так проявился революционный порыв безбожников. Неизвестно. Хранили, как зеницу ока, и тут такой конфуз. Местные власти, опасаясь слухов и возможной ответственности, замяли происшествие и постепенно отовсюду удалили малейшие упоминания. Только в одном письме местного дворянина к своей родственнице в Питер, и осталось сие печальное известие. Как отметил возмущенный автор письма, изба та сгорела дотла, как ни старались потушить. Один погреб и остался. Какие-то, провалившиеся через сгоревший пол вещи братия взялась сохранить, остальное заровняли, будто ничего и не было. Вот в чем была сила архивов, думал Пыха, отыскав этот документ. Хотя, какая-то и от фотографа может быть польза. Пожары в нашей стране почему-то очень любят бумажные архивы. Даже если из бюджета выделено около пятнадцати миллионов на оцифровку документов в библиотеке, хранящей важные и даже секретные государственные бумаги, огонь все равно пожирает истину. Причем только лишь для того, чтобы пустота потом заполнялась ложью. Глава XXV Несколько дней Пыха маялся от звенящей тишины вокруг. Все были заняты своими делами. Серый с семьей так и не вернулся в городскую квартиру после снятия ограничений в передвижении. Работал посменно на своей заправке, а потом занимался хозяйством на даче. Любимый огород десантника отнимал все свободное время, да и сыновьям на свежем воздухе было лучше. Олегтоже с понедельника вернулся в стены своей лаборатории и пропадал там допоздна. Только мастерская фототехники, где работал Королев, обещала открыться лишь с 1 августа. Американец как нарочно не звонил, хотя Витек таскал с собой подаренный «iPhone». Вспомнив, что Олег выкинул SIM-карту старенького сотового, после того как в квартиру фотографа заявились двое незнакомцев, Пыха заглянул в ближайший офис МТС и восстановил свой прежний номер. Однако, и тут надежда на то, что кто-то по старой памяти позвонит и закажет хоть какую-нибудь подработку, не оправдалась. Соваться на свой страх и риск к дому герцогини после того, как некий Марк, бывший дозорным у немца, был задержан охранниками, что называется с поличным, не хотелось. Шоколадница упомянула о встрече, намеченной на четверг, то есть уже завтра, но детали этого рандеву оставалась совершенно неизвестны. Он даже прошелся несколько раз около гостиницы «Националь», но черная «Тойота-Камри» стояла на парковке для гостей… Все как-то застопорилось, а ничем другим заниматься не хотелось. Витек так и слонялся, без какой-то определенной цели, по улицам столицы. Но хандра не отпускала. Пару дней назад Пыха даже попробовал съездить за город и поснимать со своего дрона пейзажи, чтобы потом смонтировать клип, но ничего путного из этого, кроме банальных панорам, не получилось. Хотя и в хорошем качестве. Посещение только что открывшихся кафе, фотографу тоже не понравились. Народ толпился в очереди снаружи, а потом, занимал освободившиеся места в шахматном порядке. Некоторые посетители воспринимали это, как возврат к прежней беззаботной жизни и оживленно болтали за чашкой капучино или стаканом мохито. Однако, Королеву это казалось лишь позерством. Уже стало темнеть, когда ноги сами привели фотографа к многоэтажке, где жил Олег. Его «Опель» стоял на обычном месте, говоря, что хозяин дома. Без предупреждения, по сотовому, Витек поднялся на седьмой этаж и позвонил в дверь. Та рывком открылась, и взъерошенный Корень спросил: — Уже знаешь? — О чем? — Серого забрали. Светка только что звонила. Приехал наряд и надел наручники. Следствие нашло двух свидетелей, опознавших по фотографии человека, бежавшего в сторону леса от горевшей машины. — Что за чушь? — Кто-то очень хочет упрятать Серегу за решетку. Едем… Лифт еще оставался на этаже, словно ждал их, и, через пару минут, «Опель» выехал со стоянки. Какое-то время, оба молчали. Они сидели рядом, почти плечо к плечу, и это ощущение возвращало им уверенность, что вместе они сильнее и смогут помочь товарищу. — Американец не объявлялся? — первым нарушил молчание Олег. — Нет. Словно ему все равно… — Я тоже каждое утро проезжаю мимо «Вольво» Артурчика и копирую записанные файлы. Ни одного интересного нового предложения. Он больше никому не хочет втюхать свой пакет документов на русское золото, хотя разослал несколько десятков писем всевозможным дворянам с предложениями о встрече. Кстати, «Фиат» Марка у дома, где он прописан, так и не появлялся, и файлы в памяти жучка никто не стирает. Похоже, мой пессимистический прогноз оправдался… В ответ фотограф только промолчал. Ему стало понятно настроение Корнеева — он тоже не понимал застывшую вокруг тишину. После какой-то гонки с препятствиями, теперь была видна только ледяная безмолвная равнина. — Что ты жмешься ко мне? — Олег раздраженно глядел в зеркало заднего вида. — Слева свободно. Обходи, коль торопишься. Пыха мельком глянул на мощные фары, вплотную приблизившиеся к заднему бамперу «Опеля». Судя по их высоте, машина была солидной. Тем временем поток притормозил перед светофором у перекрестка. — И в ресторане у немца все работает исправно, — развел руками Корень, — они словно сговорились. Дорвались до баров, что ли… — Я тоже попробовал, — признался Витек, — скукотища. Едва загорелся зеленый свет, «Опель» тронулся вперед, но тут Олег заметил летящую слева «Газель» и ударил по тормозам. Все бы обошлось, но стоящая позади них черная машина взревела двигателем и толкнула «Опель» под «Газель», рискнувшую, на полной скорости, успеть проскочить перекресток. Удар слева был сильным, и более легкий «Опель» отлетел, как мячик вправо. В образовавшийся проем между машинами, без помех, проскочил массивный внедорожник, идущий за Олегом, и рванув, свернул за перекрестком во дворы. Все промелькнуло за долю секунды. Только в сознании у Пыхи каждый миг зафиксировался и разложился в цепочке кадров, как при замедленной съемке. От удара пассажир и водитель потеряли ориентацию, но вскоре, Королев пришел в себя и ошалело огляделся. Олега ударило смятой дверью. Он был без сознания, голова свисала на грудь. Фотограф пытался освободиться от ремня безопасности сам и помочь товарищу, но руки плохо слушались. Благо подоспели прохожие и некоторые водители. Они помогли выбраться Королеву и осторожно вытащили Олега. Его левая рука была в крови, и, похоже, он получил сотрясение мозга. Как в тумане, Пыха что-то говорил и делал. Держал друга за руку и вызывал скорую, просил о помощи и все повторял номер удравшего с места аварии черного внедорожника. За ним, в суете, так никто и не погнался. Быстро приехала скорая помощь и машина ДПС. Олега отправили в травматологию, а с Королевым долго беседовал инспектор, составляя протокол ДТП. Свидетелей было много, и номер внедорожника известен. Хотя, проверка показала, что госномер автомашины был снят со стоявшего с апреля «Москвича». Хозяин видел с балкона, что машина на парковке, а наличие номеров не проверял. Пенсионер даже не знал, когда их скрутили. Видеозаписи автомобильных регистраторов, присутствующих при ДТП, ничего, проясняющего ситуацию, не дали. Точнее, чем «большая черная машина — то ли «Тойота» то ли — «Форд»», никто ничего сказать не мог. Всю вину свалили на водителя «Газели», машина которого была разбита. Пыха промаялся до полуночи в коридоре травматологии, где Олегу сделали операцию. Врач убедил его, что никакой опасности для жизни пациента нет, но пару месяцев придется походить с гипсом, пока срастется сломанное предплечье. Понаблюдают за последствиями сотрясения мозга, там решат, когда можно будет выписать пациента. Пока он приходит в себя после успешной операции. Витек перезвонил Светлане, объяснив почему они не смогли приехать поддержать ее и сыновей. При этом в комнате был слышен возбужденный голос тещи. Надо думать, она нашла не самые лестные слова о зяте, заподозренном полицией в уголовном преступлении. Черная полоса пересекла жизненные пути двух друзей фотографа, и он не знал, как им помочь, понимая, что сам втянул их в это дело. Дома он не смог сесть за компьютер, чтобы по привычке погрузиться в просмотр новых работ коллег на фотосайтах или полистать новостную ленту, не особенно вчитываясь в суть различных сообщений. Все больше мусора сыпалось на головы блуждающих в сети, приучая, более наблюдательных среди них, не верить во всякий вздор. Наверное, также когда-то рождались слухи и домыслы, не имевшие под собой никаких доказательств, некоторые из которых перерождались в анекдоты. Теперь этот вид устного творчества почти вытеснили сообщения, которые авторы даже подписывать не умеют самостоятельно. Заинтересовавшись, что сообщат в криминальной хронике, Пыха все же немного поискал, но ничего путного из этой затеи не получилось. Он выключил свет и вышел на балкон с большой кружкой растворимого кофе. В домах напротив, ночных огоньков в окнах поубавилось. Похоже, некоторые уже приступили к работе. Это задело фотографа, ведь он прибывал в растерянности. Внезапно, вспомнились слова Олега, сказанные недавно, что мы не золото ищем, а друга из беды выручаем. Тут Королева словно подменили, он быстро собрался и, не глядя не время, рванулся к машине. Опустевшие улицы столицы безразлично поглядывали на странный «Форд», мчавшийся куда-то, на ночь глядя. С каждой минутой фотограф приобретал уверенность в своей правоте. Нужно было действовать. Первое, что пришло в голову — направиться к загородному коттеджному поселку неподалеку от ресторана «Парус». Уже знакомая дорога в объезд шлагбаума, на асфальтированном шоссе, привела его на берег, у бесшумно несущей свои воды, Вешенки. Подготовив дрон к запуску, фотограф прислушался. Изредка в соседнем лесу слышался крик ночной птицы. Там тоже кто-то выходил на охоту. У коптера, как и у ночного охотника, разработчики предусмотрели ночной режим работы, который не выдавал его присутствия в темное время суток. Пыха поднял пчелку на поиск двухэтажного дома, где жил американец. Когда внизу показалась лужайка, вокруг большого дома с тропинками, подсвеченные фонариками в траве, он заставил коптер несколько раз медленно просмотреть пространство вокруг, не парит ли рядом квадрокоптер охраны. Убедившись, что он тут в одиночестве, Королев поискал большое освещенное окно. Тут его кольнула мысль, что прибор, обходящий помехи, остался у Олега. Но назад хода не было. Надев наушники, наблюдатель прислушался и стал искать положение направленного микрофона, обеспечивающего наилучшую слышимость… — Нет, я еще не ложился спать, — услышал Пыха голос Кирилла. — Да, окна закрыты, в доме только охранник на первом этаже. Я вижу его на своем мониторе… Вы правы, привычка. Последовала пауза, в которой потомок капитана, очевидно, слушал своего собеседника. Обычно сдержанный в общении, он и сейчас он был корректен. — Нет, меня не удивили результаты голосования по внесению изменений в их Конституцию. Прошло, как и ожидалось, с полной поддержкой электората. Те, саркастические высказывания оппозиции и недоверие соперников, погоды не делают… Хотя Королев слышал только часть разговора, смысл ему был понятен. — Я бы сказал, что меня удивила наивность этих людей. Да, именно так. Двадцать лет они поднимали этот вопрос перед администрацией и всякий раз получали категорический ответ, что в том нет необходимости… — Никто не задумался, почему президент совершенно неожиданно для них решился на такой шаг. Без митингов, угроз и демонстраций… Они не подозревают о той борьбе, что идет за Кремлевскими стенами. И тут, вдруг такая победа… — Согласен, отсутствие опыта и хотя бы какой-то значимой оппозиции в их Думе… Да… Но какие-то аналитики должны быть. Кто-то может понять причину такого резкого изменения курса… — В любой стране так грубо отправить премьера в отставку, и не объяснить это… Конечно, у нас не прошло бы незаметно… — Нет, это не просчеты и даже не грубые ошибки. Это явная борьба за власть… Да резко и жестко, что свойственно дзюдо… Премьер что? Пытался демонстрировать солидарность и понимание… Шел молча позади… — Все забыли о попытке провозгласить нового императора в 1998 году, а ведь монархисты были близки к цели. Если бы кто-то не объяснил тогдашнему президенту, что не его поднимут на трон, а упитанного молодого человека, так бы все и прошло по плану… — Согласен, сегодняшняя попытка была намного серьезнее. Принята династическая присяга, лет десять Мария с наследником летают по всей стране на самолете с именем премьера на борту, приемы на местах на высшем уровне… Деловые круги знают, что счета, через которые ведется торговля на международных биржах, оформлены на частное лицо. Опять же премьера… — Нет-нет. Он уже был один срок президентом. Мировая общественность его знает и быстро поддержит. Всех устроит второй мистер «да». Это политическая и финансовая сторона… Внутренний бизнес? Они договорятся с премьером гораздо быстрее… Да, бизнесу тоже выгодно. Что говорить о РПЦ? Полная поддержка… — Думаю, что именно все эти аспекты и толкнули на такой неожиданный шаг… — Как стратег он силен. Бесспорно… Вспомни операцию в Крыму… Пожалуйста, тебе другой пример. Как он появился в Кремле? Ты уже забыл? Американец сдержанно рассмеялся. — И в этот раз тоже стиль. Как опытный борец, он выжидал до последнего. Сторонники премьера активизировались, потому что посчитали, что уже выиграли. Но. Как только они показали «who is who», последовала молниеносная контратака. Премьер снят с должности, а новый убрал его сторонников среди министров и поставил своих. Бросок и удержание. Иппон! Кирилл замолчал, слушая доводы собеседника, затем продолжил. — У них остался последний шанс… Да, отдать документы на русское золото в ФРС через Марию Владимировну… — Нет. Даровский блефует. Аналитики подтвердили, что предлагаемый для продажи документ подделка. Точное место оригинала знает тот русский академик, который сбежал в Штутгарт… Да. Поваров. Последнее время он активизировал свой торг. Скорее всего, был в курсе той борьбы в Кремле. Думаю, у него остались все связи с либеральной верхушкой. Его просто припрятали на время. — Мой человек, в окружении русской княжны крови в Штутгарте его дожмет буквально завтра-послезавтра… Да, мы нашли рычаги воздействия на Поварова… Наследник капитана выпрямился во весь свой рост и покачал головой. — Не думаю, что такая авария случайность. Больше похоже на угрозу… Да. Почерк еще одной силы, которую тоже интересует русское золото в ФРС… — Ты ошибаешься. Это не мои люди… Такая демонстрация силы помешает и нам… Хорошо. Попробую узнать. Собеседники попрощались, а Кирилл стал расхаживать по комнате от стены к окну и обратно. В минуты размышлений у него проявлялась военная выправка. Пыха аккуратно вернул свою пчелку к машине и скоро бесследно исчез с темного берега реки Вешенка. Глава XXVI По карте до Костромы было 335 километров, и Пыха решился на поездку самостоятельно. Ночные размышления о разговоре американца то ли с немцем, то ли еще с кем-то, оставили больше вопросов, чем ответов. Один из них просто не давал заснуть. Да, фотограф мало интересовался политической обстановкой в стране, но должен же быть кто-то умный и честный, кто может так же понимать и логично объяснять происходящее. Неужели у нас таких нет? Все лучшие организаторы по сбору и анализу информации отосланы за рубеж? Где люди в погонах, давшие клятву до последней капли крови защищать Родину, или у них другая Родина? В девяностые, будучи школьником, он слушал разговоры взрослых на кухне и споры друзей его отца. Они точно так же не могли понять, как в одну ночь толпа заполнила Лубянку и снесла памятник Дзержинскому. Откуда-то в центе Москвы, ночью, появилась тяжелая техника — мощный подъемный кран, тягач с платформой, люди, знающие, где крепежные болты у тяжеленой статуи и какие нужны к ним ключи, как правильно ее снять с постамента… Кто-то их всех организовал, подготовил, привел на площадь, и ни один милиционер или чекист не попался на пути. Где были дежурные и вооруженная охрана, когда под окнами главного здания КГБ все это происходило? Ни один, давший присягу, не вышел и потом погоны не сорвал. Эти горестные мысли не отвлекали от дороги. Ярославка была с утра почти свободна. Фуры, тянувшиеся вдоль обочины и какие-то тихоходы, можно было без помех обгонять. Страна еще просыпалась от дремы, вызванной придуманной кем-то пандемии. Королеву было достаточно беглого взгляда на рекламу внутреннего туризма о Костроме, чтобы понять, где что находится, и как туда добраться. Заинтересовало то, что некоторые сцены фильма Никиты Михалкова «Жестокий романс» были сняты в этом городе. Хотя, фотограф еще сам не мог понять, что именно его интересует в Костроме, но уже с утра выехал туда. В памяти мелькали какие-то отрывочные данные о старом русском городе. Было несколько легенд о происхождении его названия, но самое реальное, скорее всего, связано с одноименной речкой, которая в черте города впадает в Волгу. На живописной стрелке этих двух рек и стоит Ипатьевский монастырь, связанный с Годуновыми и Романовыми. Сразу промелькнула мысль, что царствование Николая II началось с принятием присяги в Ипатьевском монастыре и закончилось расстрелом всей семьи в подвале дома инженера Ипатьева. Это был знак судьбы. В дороге Пыха то и дело возвращался к простому вопросу — зачем он собрался в Кострому. Отговорка, что будет здорово сделать качественный клип о знаменитом монастыре с высоты птичьего полета его самого не очень успокаивала. Хотя, если честно, фотограф не верил до конца, что американец оставит ему профессиональный дрон. Надо было использовать случай. Да и погода выдалась просто на заказ. Где-то часа через два пути, новоявленный турист заметил кафе при АЗС и стоянку вдоль шоссе. Заправив сначала «Форд», он направился в кафе. Дальнобойщики были верной приметой, что тут хорошо и недорого кормят. Мельком глянув на заказы суровых мужиков с загорелым левым локтем, вечно выставляемым на опущенное стекло в хорошую погоду, Витек попросил это же повторить себе и не ошибся. После такой заправки начало клонить в сон, и он воспользовался привычным средством — веселыми свадебными мелодиями. Так иногда, бывало, когда он усталый и не выспавшийся возвращался домой после съемок очередной свадьбы. Автоматическая коробка передач «Форда» позволяла притоптывать левой ногой в такт танцевальному ритму, что сразу прогоняло сонливость. Вот и теперь, включив погромче музыку, фотограф подпевал и пританцовывал вместе со свадьбой, которая пела и плясала. Еще не зная, чем заняться в Костроме, Пыха начал с главного. Оставив машину на бесплатной стоянке у монастыря, взял подмышку свое пчелку и бодро пошел ко входу. Его придирчиво осмотрели и содрали 200 рублей за входной билет и видеосъемку. Это разбудило в нем фотографа, который почувствовал азарт, как охотник, увидевший дичь. Найдя зеленую полянку у солидной каменной стены, Королев стал готовить аппарат к полету. Тут же рядом возник молодой монах с живым любопытным взглядом. Они разговорились. Почувствовав родственную душу, Витек без остановки рассказывал о достоинствах профессиональной камеры, оптики и самого дрона. Его слушатель просто не мог скрыть своего желания попробовать управлять таким аппаратом. Получив в помощники Никодима в черной рясе, Пыха начал составлять маршрут для коптера. Благо его сотовый был теперь под рукой. Скачав с помощью Гугл карту местности, он наметил контрольные точки движения своей пчелки над монастырем, которые подсказал ему монах. Никодим в деталях помнил высоты и габариты зданий, потому толково предлагал интересные точки для видеосъемки. Похоже, он сам когда-то думал об этом, а теперь охотно делился информацией, в нетерпении покусывая губы и с жадностью наблюдая за действиями фотографа, который ловко программировал маршрут квадрокоптера. Когда, наконец, дрон стал медленно подниматься вверх, Никодим просто прилип к Пыхе, глядя на монитор. Неподдельный интерес преобразил лицо молодого монаха, и даже улыбка заиграла на его губах. Видя фотографа в компании с монахом, никто не мешал ему ни советами, ни ограничениями. Беглого взгляда на монитор оператора квадрокоптера было достаточно, чтобы убедиться в главном — он поймал удачу. Зеленые лужайки, ухоженные дорожки, синева Волги и темные воды Костромы, позолота куполов и свежая окраска крыш зданий монастыря впечатляли. Закончив съемку, Пыха не мог не показать еще не отредактированный материал своему новому знакомому. Келья, куда Никодим уговорил зайти Королева была самой крайней на первом этаже в правом крыле жилого корпуса. По сути, обычная комната в студенческом общежитии с электрическим чайником, ноутбуком и нехитрой утварью. Разве что, картинок на стенах нет, а полки с книгами ненаучной тематики. Помимо входной двери, в келье была еще одна посолиднее, но наполовину открытая. — Кладовка, — извиняющимся тоном сообщил Никодим. — Для знаний? — попытался пошутить Витек, чтобы поддержать дружеский разговор. — Нет, — смутился хозяин. — Мне, как подмастерью, доверяют только приводить экспонаты в порядок. Вернее — просто очищать от грязи. — Потом — на витрину? — В нашем музее одни копии как, впрочем, везде в провинции. Оригиналы подбираем по спискам, приводим в божий вид и отправляем в Москву или Питер. У нас остаются копии, которые сами и делаем. Я второй год в монастыре, так что, до интересной работы меня пока не допускают. — Понятно… — протянул фотограф. — Ну что, посмотрим на ноутбуке? Переходник для карточки у меня с собой. Никодим припал к монитору и с нескрываемой завистью разглядывал только что сделанные записи. Впрочем, было на что полюбоваться. С высоты многое обретало иной вид, а главное, он еще не был шаблонным, который все туристы повторяют из года в год. Видя такой интерес, Пыха сжалился и пообещал: — Дай мне свою почту. Я смонтирую ролик, выложу в «облачное» хранилище и пришлю тебе ссылку. — С небес? — рассмеялся тот, и восторженные черные глаза его засияли. Но тут зазвонил сотовый. Витек подумал, грешным делом, что это его «iPhone», но Никодим быстро достал из складок рясы маленький аппарат и коротко поговорил. — Слушай, мне нужно на четверть часа отлучиться. Подождешь? Только не смотри без меня. Я мигом обернусь… — Не вопрос… Можно я пока гляну на экспонаты в кладовке. Может вставлю пару перебивок в клип. — Конечно! — кивнул на открытую дверь монах. — Секретов никаких нет. Снимай, что хочешь. Да только тут ничего интересного. Тебе лучше потом в музей заглянуть. Ну, я побежал. Только чур, без меня не смотреть… Пыха заглянул в кладовку. Это была комната гораздо больше кельи, где на стеллажах и прямо на полу чего только ни лежало. На стойке посредине был закреплен пронумерованный перечень каких-то предметов, который, очевидно, Никодиму нужно было найти и приготовить для реставраторов. Не все названия фотографу были знакомы, разве что подсвечник, а рядом в скобочках было пояснение (Николай-2). Тут Королева от макушки до пят, словно длинным гвоздем пронзила мысль. Он только вчера рассматривал фотографии царской семьи. Некоторые были явно постановочные, но сделанные не в салоне, а в интерьере какого-то дворца. На одном из таких снимков Пыха отчетливо запомнил старый подсвечник рядом с императором, сидящим за большим столом. Он тогда еще отметил, что это был не канделябр или минора, а простой подсвечник для одной свечи. Возможно, этот предмет был чем-то дорог царю, раз не был заменен на более изящный. Так бывает, что какие-то мелочи связаны с особыми моментами жизни их хозяев, поэтому, они всегда таскают их за собой, никому не объясняя этой своей странной привязанности. Королев решил проверить догадку и стал осматривать предметы на стеллажах. Тут и пригодилось его способность помнить все, уведенные когда-то, фотографии. Подсвечник для одной свечи был найден, правда такой грязный, что брать в руки не хотелось. Найдя какую-то тряпицу, Королев вытащил подсвечник из общей кучи. Проскользнула мысль, что экспонат слишком легкий для такой солидной бронзовой ножки. Беглого осмотра было достаточно, чтобы понять, как его мог использовать Николай II. Обернув другой тряпицей круглую подставку, Пыха подналег и подсвечник дрогнул. Старая резьба что называется прикипела, но поддалась. Отвинтив дрожащими от волнения руками стойку от подставки, фотограф боялся заглянуть внутрь. Наконец глянул — ножка была полой. Он пересилил оторопь, овладевшую сознанием, и, подойдя к свету, заглянул. Внутри что-то белело… Оглянувшись вокруг, гость увидел среди инструментов на столе пинцет. В следующий миг, из полой стойки подсвечника, был извлечен свернутый свиток из нескольких страничек плотной бумаги. Он даже не стал их рассматривать. Сердце колотилось так, что, казалось, этот звук эхом гуляет по коридорам от кельи к келье. Спрятав свиток под рубаху, Королев начал свинчивать две половинки подсвечника. Тут он заметил следы воска на резьбе. Оказывается, кто-то продумал и такие мелочи для защиты от влаги у простого тайника, стоящего на виду у всех. Вернув подсвечник на старое место, Пыха еще больше замаскировал его. Только тут фотограф отметил, что не зря взял подсвечник в руки через грязную тряпку. Отпечатков пальцев на закопченной и запыленной поверхности бронзы не осталось. Окинув еще раз кладовку внимательным взглядом, кладоискатель остался доволен. Только свиток, свободно болтавшийся за пазухой в заправленной в штаны рубахи, казался ему цыганской манистой, звенящей, словно колокола, и отсвечивающей, как прожектор. Гость прикрыл массивную дверь и встал около узкого окна кельи. Заставил себя глубоко дышать, чтобы успокоиться… Он потерял счет времени и просто не верил, что все могло случиться так просто. Руки чесались от нетерпения развернуть и хотя бы одним глазком глянуть на бумаги, но в коридоре уже слышались быстрые шаги монаха. Пыха не запомнил, как они досмотрели видеозапись. В памяти осталось только то, что, возвращаясь назад к машине, он спросил Никодима, почему экспонаты в кладовке такие грязные. Тот с сожалением ответил, что братья случайно раскопали погреб сгоревшей избы, где ночевал император еще до революции, летом 1913 года. Потом был пожар, из вещей осталось только то, что провалилось в погреб. У выхода, фотограф открыл перед охранником коробку с дроном, а сам прошел через рамку металлоискателя. Страж порядка строго глянул на монаха, и тот бойко ответил, что настоятель благословил съемку. Поблагодарив за помощь и прощавшись с Никодимом, Королев на негнущихся ногах медленно дошел до «Форда» и спрятал все в багажник. Дальше он действовал «на автомате», слепо подчиняясь сообщениям навигатора, и не знал, как долго это длилось. Все смешалось в одну размазанную картинку до того момента, как его остановил полосатый жезл инспектора ДПС. Первый же вопрос вывел Королева из гипнотического состояния. — Ну, и чего ползем? — усы сержанта чем-то сразу не понравились водителю. — Дык, там знак «60». — Экий ты законопослушный. Что документы в порядке? Так… Выходим из машины и открываем багажник, капот и все двери. Сержант начал намеренно неаккуратно просматривать содержимое багажника. Потом осмотрел салон, заглянул в бардачок и карманы на дверях. Тщательно проверил страховку и заставил подуть в трубочку алкометра. Отпускал очень неохотно и, похоже, передал по связи коллегам, стоящим дальше по Ярославке. Начало темнеть, и неотрегулированные фары некоторых встречных машин слепили водителей, особенно когда вылетали из-за поворотов. В конце одного прямого отрезка шоссе, из кустов перед «Фордом», возник новый инспектор. Пока он проверял документы, из машины ДПС, спрятанной неподалеку, подошел напарник. Витек сам удивлялся своему спокойствию, когда стражи порядка в четыре руки просто выпотрошили «Форд» и даже просмотрели записи видеокамеры дрона. Очевидно, приторможенное состояние фотографа после волнений с найденными документами, помогло ему выдержать все испытания, выпавшие на долю чужака на трассе со столичными номерами. Чтобы не попасть в третий раз на такую проверку, Пыха перестроил маршрут в навигаторе, чтобы выскочить на трассу М11. Его стало клонить в сон от всех волнений и бессонной ночи. Глаза слипались, и подумалось, что будет очень обидно вдруг попасть в аварию, так и не проверив, что же он нашел в том подсвечнике. Мелькнула мысль заехать к бабе Вере в Лучинино. Это было неподалеку от того места, где ехал «Форд». Сомнения рассеяли всплывшие в памяти слова Олега, что баба Вера все знает наперед и не задает вопросов. Набравшись наглости он свернул на съезде около указателя «р. Знаменка». В Лучинино остановился у почерневшего от времени забора. В глубине двора стоял сруб в три окна, в одном из которых горел свет. Пыха открыл незапертую калитку и постучал в освещенное окошко. Выглянул баба Вера. Прижав лицо к стеклу, посмотрела прищурившись. Узнав, кивнула и пошла открывать. Поставив машину посредине лужайки и наспех выпив чаю, фотограф отправился спать. Вконец измученный, без сил рухнул в приготовленную кровать и крепко уснул. Глава XXVII Пыхе снился дворовый пес из его далекого детства. Исхудавший, пугливый с обиженным взглядом, очевидно, изгнанный из хорошего дома за какой-то проступок. Он был принят детворой, взят под защиту и получил кличку Тарзан. Все, кто мог что-то притащить из своего дома, подкармливали бедолагу. Родители этих ребятишек, едва сводившие концы с концами, конечно, видели это, но не ворчали, понимая, что их дети не бросят слабого в беде. Во сне фотографа Тарзан резвился на зеленой лужайке с тремя пацанами, которые учились в одном классе и жили по соседству. «Ко-ко-ко» как их когда-то дразнили, а потом, стали называть уважительно, смеялись, играя то в одну, то в другую игру. И не было рядом никого счастливее этой троицы и бездомного пса, вдруг нашедшего добрые отзывчивые души. Безденежье и трудности с едой, неопределенность и неуверенность, охватившие страну, их не коснулись. Они были выше этого. Неожиданно Тарзан остановился и, уперев передние лапы в грудь Пыхи, пристально посмотрел ему в глаза. Откуда-то издалека до слуха Королева стали доноситься чьи-то серьезные слова. Потом он разобрал еще и завывания сигнализации его «Форда». Машина взывала о помощи. Смахнув остатки сна, Витек рывком сел в кровати и огляделся. Перед ним стояла сухонькая баба Вера в длинной ночной сорочке до пола. В одной руке у нее была зажженная свеча, в другой она держала двустволку. Когда Королев окончательно проснулся и вскочил, она протянула ему ружье и серьезно произнесла: — В обоих стволах картечь. Во дворе двое чужих. Выбежав на крыльцо, Пыха увидел мигающую всеми огнями машину и два силуэта, около двери водителя. Кто-то внаглую пытался угнать его «Форд»! Разгневанный фотограф шагнул ближе и окликнул воришек. Двое лишь оглянулись и продолжали возиться с замком. Тогда Королев вспомнил, как держал автомат в армии, и стал вполоборота для стрельбы стоя. Прижав двустволку плотнее к плечу, направил ствол на воришек. Для убедительности громко добавил. — У меня картечь. С пяти метров не промахнусь. Одному из незнакомцев потребовалось не более секунды для принятия решения. Он кинулся бежать. В три прыжка оказался за калиткой у машины с включенным двигателем. Запрыгнул на водительское сиденье и, не включая ближний свет, рванул с места. Второй угонщик, оставшись в одиночестве, выхватил что-то из кармана. В тишине было слышно, как со щелчком откинулось лезвие. Фотограф резко дернул ствол вверх и нажал на курок. Выстрел грохнул так неожиданно, что в ушах зазвенело. — Пыха, ты что сдурел! — как-то жалобно пролепетал налетчик с ножом. — Шмат?! — неуверенно спросил Королев. — Свои… Это шутка… Внезапно оживший Шмат, попытался перейти на шутливый тон, но Пыха и не думал брататься. Направив ствол чуть ниже пояса, четко произнес. — Воскрес? Ну, я это сейчас исправлю. Он даже не удивился выскочившей фразе, свойственной, скорее, какому-нибудь герою боевика и добавил: — На колени. От штанов один пояс останется… В этот момент в соседнем доме над крыльцом вспыхнул свет и двое мужчин легко перепрыгнув через заборчик, оказались рядом. У одного, что выглядел постарше, в руках тоже была двустволка, у другого, помоложе — черенок от лопаты. — Баба Вера, это твой что ли? — спросил первый. — Внучок приехал, — откликнулся позади Пыхи старческий голос. — А упыри его машину хотели угнать. Второй сосед, поигрывая черенком, шагнул вперед и угрожающе произнес: — На колени, сука, а то ноги переломаю. Поняв, что шансов нет, воришка бросил нож и встал на колени. Подошедшая сзади баба Вера, незаметно сунула в руку парня с дубиной кусок бельевой веревки. Тот подскочил к ставшему на колени и, повалив на землю, связал. На грохот выстрела в ночи и громкие окрики подтянулись другие соседи. Вскоре приехал, вызванный кем-то, наряд полиции. Угонщика сразу заперли в зарешеченное отделение полицейского УАЗИКА, а у свидетелей и участников инцидента стали собирать показания. Дольше всех беседовали с Пыхой. Когда все стихло, смело действовавший фотограф вдруг сник. Его начала колотить дрожь, и он не мог связанно объяснить, что да как, пока баба Вера ни принесла стакан воды. — Итак, — в который раз спросил сержант, — вы знаете этого гражданина? — Да. Это Михаил Бронштейн… Его якобы убил Сергей Копылов… — А вы? — Я стрелял в воздух… — Но гражданин Бронштейн утверждает, что не только знаком с вами, но и дружит. Что все было шуткой. — Да врет он все! — Милок, — вмешалась баба Вера, — вам нужно позвонить дежурному по Одинцовскому району. Они арестовали Сергея Копылова за несовершенное преступление. Якобы убитый Бронштейн сидит у вас в машине. Помогите коллегам распутать это дело. — О, как! — вскинулся полицейский. — похоже есть один здравомыслящий человек в этой истории. — Был еще второй подельник у того, кто сидит в машине. Как увидел хозяина машины с ружьишком, убежал. Вы первого прижмите, он вам все и расскажет. А Виктор просто взволнован, не каждый день у вас на глазах нагло угоняют вашу машину. Давайте, я подпишу показания. Если надо, приду в суд. Только машину присылайте, мне далеко ходить уже трудно. — Слушай, — сидевший за рацией в УАЗИКЕ напарник, подошел к беседующим, — я дозвонился дежурному по Одинцово. У них действительно есть такой Копылов. Обещали за нашим задержанным утром прислать кого-нибудь. Сами разберутся. — А меня как же? — вскинулся Королев. — Я же свидетель… — Координаты мы записали. Если понадобитесь вас вызовут повесткой. — Пойдем, — ласково взяла фотографа за руку Баба Вера, — я тебе травки заварю и поспишь. Утро вечера мудренее. Ее мягкая прохладная рука сразу успокоила Королева. Словно послушный мальчик, он засеменил рядом с хозяйкой в дом. Потом, молча сидел за столом на кухне и ждал, когда заварятся какая-то трава в большой кружке. Вдруг вспомнил, что Светка еще ничего не знает и позвонил ей посреди ночи. Радостно и сбивчиво все рассказывал, но получилось не очень связанно. Он пообещал приехать сам, а пока еще поспит, а то, за последний день, на него столько событий свалилось, что голова отказывается работать. Вскоре, кружка горячей настойки оказалась у Королева в руках, и, прикрыв глаза, он начал пить мелкими глотками. Тишина и покой укутали его в этом старом, до недавнего времени совсем незнакомом доме. Потом, он свернулся калачиком на кровати в маленькой комнате и сладко заснул. Глава XXVIII Трое друзей, которых когда-то в школе дразнили «ко-ко-ко», собрались вместе на даче Копылова. Хозяин принес в кабинет посуду для кофе и включил электрический чайник. Пока тот закипал, он вопросительно глянул на Олега. — Защита включена, — Корень демонстративно щелкнул выключателем на небольшой коробочке и положил ее перед собой. — Итого, — Серый сел поближе к столику и наклонился вперед, друзья последовали его примеру. — Что мы имеем на сегодня? — Главное, мы вытащили Серегу, а остальное, — Корнеев кивнул на бандаж, поддерживающий его левую руку, — ерунда. «Опель» мой залатаешь? Водитель «Газели» обещал оплатить. — Не вопрос, — улыбнулся хозяин, — будет лучше нового… Спасибо вам, ребята. — Слушай, — оба собеседника посмотрели на Королева, — как ты нашел Шмата? — Вообще-то, это он меня нашел. — В смысле? — удивился Олег. — Хотел угнать мой «Форд», — невинно ответил фотограф. — Я пальнул из ружьишка, его кореш успел удрать, а баба Вера сказала полицейским, чтобы они позвонили дежурному в Одинцово, где сидел Серый. — Да-а, — рассмеялся десантник. — Умеешь ты объяснить. — Извиняюсь, а ружьишко ты всегда в кармашке носишь — хихикнул Корень. — Да, ну вас, — обиделся фотограф, но пояснил. — Шмат подставил Серегу из-за той фотографии. — Похоже, — согласился Корнеев, — а зачем ему твой «Форд»? У него же «Ниссан» был… Вернее, есть… — Дык, он за документами охотился, — начал злиться Пыха, видя, что друзья его не понимают. — Стоп-стоп-стоп, — словно судья на ринге раздвинул ладони, Корень. — Я понял. Шмат погнался за двумя зайцами. Серегу подставить под несуществующее убийство своей персоны и подтолкнуть Пыху на поиски документов о русском золоте в ФРС. — Ну, да! — радостно кивнул Королев. — Что-то я связи не уловил, — растерялся хозяин. — Про меня понятно, а вторая часть «Македонского балета»? — Олег прав, — кивнул Витек, — я тоже не сразу понял эту хитрость Шмата. Потом наш аналитик растолковал тупому фотографу, что существует один человек, знающий и тебя, и меня. Мы бы сразу заподозрили Шмата, поэтому он разыграл свою смерть. — Надеюсь ты помнишь, — продолжил Корнеев, — все началось с того, что к Пыхе заявилась сладкая парочка, которую ты уговорил смотреть сладкие сны… Так… А пришла она потому, что Шмат подкинул нашему фотографу задачку на карте памяти. Там была запись разговора двух искателей депозитного договора на русское золота с Первым Национальным Банком США. Их, вроде бы случайно, снял на видео Шмат, но понять, что к чему не смог. Вот и подкинул запись нашему Королеву, помня о его феноменальной памяти. — Да, ладно, — отмахнулся Витек. — Как ни странно, — продолжил Олег, — после просмотра видеозаписи, сделанной Шматом на каком-то банкете, Пыха в два счета вычислил ресторан, где была проведена съемка. Там всего было несколько секунд записи, но уникальный взгляд нашего фотографа почерпнул из того фрагмента столько информации, что не только нашел ресторан под названием «Парус», но и позвонил туда. При этом наш тихоня по телефону смог уговорить официанта, чтобы тот рассказал ему о гостях. Каково? Олег выдержал актерскую паузу и продолжил с улыбкой. — Жаль только, что Пыха звонил со своего сотового. На следующее утро к нему заявилась известная нам всем парочка… Ну, дальше, ты, Серега, знаешь все лучше нас… В ответ хозяин дома не проронил ни слова, и Олег высказал свою догадку. — У меня сложилось впечатление, что хитрый Шмат все точно просчитал. Он подкинул информацию тому, кто смог вычислить тех двух претендентов на русское золото. Одновременно пытался подставить Серого, разыграв свою смерть в сгоревшем автомобиле неподалеку от этого дома. Тем самым он получал разгадку мучавшей его тайны и выводил нас из игры свалившимися проблемами. Но потом события стали развиваться не по его сценарию. — А Олег… — вмешался фотограф, — поставил жучки, и мы узнали кто и что ищет. — И все без меня… — обиделся десантник. — Серый, да если бы не ты, — вскинулся Пыха, — меня бы порешили в первый же день те двое… Я вас втянул в эту историю, а вы меня все время выручали. — Ладно, проехали, — смущенно улыбнулся хозяин. — Это еще не все, — воспользовался паузой Олег. — Пыха вычислил одного из потомков великого князя, приехавшего искать золото, и познакомился с ним. Да еще стал незаменимым помощником и получил просто царский подарок. — Да ему охрану надо выделить… — в шутку предложил Серый. Пыха только скривил пренебрежительную гримасу. Тогда Корень сам решил рассказать о произошедшем за последние дни, чтобы восстановить цепочку событий. — Пять лет назад сгорает библиотека, где хранился архив важных государственных документов. Кто-то предположил, что там были документы, подтверждающие право России на золото ФРС. Некий академик Поваров, возглавлявший ту библиотеку, покидает Россию и поселяется в Германии, обласканный потомками великих князей, не теряющих надежду на возрождение монархии в нашей стране, но для этого им нужны средства. Золото ФРС было бы весьма кстати. Два представителя разных групп наследников приезжают в Москву. Павел из Германии и Кирилл из США. Похоже, оба связаны со спецслужбами своих стран. В какой-то момент они объединяют усилия в поиске золота, хотя, до конца друг другу не доверяют. Мы узнаем, что пакет документов на получение золота предлагают купить главе императорского дома Романовых… Вдруг, все действия замирают. Серому одевают браслеты, а я попадаю в больницу. Остается один Пыха. Дальше и я не знаю, как развивались события. Оба собеседника уставились на фотографа, ожидая объяснений. — Ну, я это… — застеснялся оратор, — понял, что единственный кто может знать где спрятаны документы, это Поваров. Используя свое служебное положение, он постепенно сужал круг поиска и уперся в избу, где ночевал Николай II, находясь в Костроме во время празднования 300-летия дома Романовых. Он окинул взглядом слушателей и уверенно продолжил. — В январе 1913 года был заключен депозитный договор доверенного лица русского царя с правительством США на 99 лет. В подтверждение которого были выданы какие-то бумаги. В мае 1913 года эти бумаги были у Николая II, потом только домыслы… Спрятаны где-то, переданы матери царя, отданы на хранение Распутину… Версий много, но больше никто бумаги не видел. Думаю, так же рассуждал и Поваров. У меня возникла версия, что бумаги на пятьдесят тонн золота император хранил при себе. Когда Олег угодил в больницу, я подслушал разговор Кирилла с неизвестным. Из чего стало понятно затишье со всей возней вокруг золота. Поваров получил информацию от своей подруги Даровской, что документы вот-вот найдут. Я покопался в интернете и наткнулся на электронный архив Николая II, где в одной из записей его дневника расписано удивительное удовольствие от ночевки с 19 на 20 мая в специально для него построенной избе. Мне подумалось, что человек, оставивший в Москве или еще где-то документ на пятьдесят тонн золота, так не расслабится. Они должны были находиться при нем. Сейф император с собой не таскал, значит, это мог быть какой-нибудь мобильный и неприметный тайничок. Еще я наткнулся на электронную копию письма какого-то дворянина из Костромы, который писал о пожаре в монастыре, где была построена изба для императора. Она полностью сгорела. Этот факт постарались замолчать и стерли, где только можно. Мне самому трудно было объяснить, что толкнуло поехать в Кострому. Тем не менее, я там снял несколько классных видеосюжетов о том монастыре. При сьемке, ко мне прилип один юный монах по имени Никодим, увлекающийся фото и видео. Потом, мы смотрели в его келье эти записи, но вскоре, Никодим был куда-то вызван. Пока его не было, я заглянул в открытую кладовку со всяким хламом, из которого сей монах по списку готовил экспонаты для копирования или хранения. В списке значился подсвечник под названием «Николай-2». Тут я вспомнил, что видел фотографию императора за рабочим столом, на котором тоже стоял подсвечник. Так я эту штуку и нашел в кладовке. Подсвечник был с полой стойкой, куда царь спрятал бумаги, свернутые трубочкой. Я их положил в «Форд» и поехал домой. — Стоп-стоп-стоп! — вскинулся Олег. — Так ты нашел!? В кабинете десантника повисла тишина. Пыха не выдержал, и его улыбка растянулась до ушей. — И молчал! — откинулся на спинку кресла Корень. — Держите меня семеро. — Что-то я опять не догоняю, — Копылов растерянно переводил взгляд с одного на другого. — Теперь понятен такой неподдельный интерес угонщиков, — тихо проговорил Олег. — Дык, еще по дороге меня дважды шмонали инспектора ДПС. Причем я заметил, что искали что-то плоское, вроде папки. Думаю, что рыли по чьей-то наводке, уж очень упирались ребята. — Неужели инспектора не знали нычки в «Форде», — усомнился Серый. — А я и не прятал, — лукаво улыбнулся Пыха. — Положил на видное место… — В запаску, — стал гадать десантник. — Нет. Я недавно купил канистру и шланг, чтобы хорошим бензином в дороге заправляться, а то иногда наливают такого, что потом не отмоешься. Так тот новенький шланг аккурат для свернутых бумаг подошел, но он никого не заинтересовал, а вот в канистру заглядывали. — И что шланг в «Форде» остался? — Ну, да… — пожал плечами фотограф. — Погоди, — не выдержал Олег, — ты хоть прочитал? — Дык по-английски написано и от руки. Не все у нас грамотные, есть и фотографы. А в остальном, все сто процентов совпадает с оригиналами из тех альбомов, что я видел. Это не фальшивка. — И дрон там? — вскинулся Олег. — Да, — хихикнул Королев. По сосредоточенному лицу Корнеева было понятно, что у него созрел какой-то план. Друзья молча ждали его распоряжений. И они прозвучали очень четко. — Возможно, за нами следят… Поступим так… Серый берет бинокль и готовит свой дробовик, но ждет с ним дома. Мы с Пыхой медленно выходим. Пыха запускает дрон и осматривается. Если заметит что-то, в дело вступает Серега. Если проблем нет, пакуем дрон в коробку, куда Пыха сначала положит тот шланг… Вопросы? Через полчаса трое вернулись в кабинет десантника. Двое просто места себе не находили, а фотограф спокойно достал из коробки двухметровый кусок толстого шланга и вытряхнул из него рулон свернутых пожелтевших от времени листков в три четверти формата А4. — Пять штук, — прокомментировал фотограф. — Вот что значит молва, — усмехнулся Корень, разглядывая бумаги, — а все бубнят о двенадцати золотых сертификатах. Корень осторожно взял один из них и стал внимательно рассматривать. — Олег, — обиженно пробубнил десантник, — что там написано-то? — Долгосрочные казначейские облигации, — начал переводить с листа Олег, делая небольшие паузы. — Целевой заем. Сроком на 99 лет. Номиналом 9.720 тонн золота. На предъявителя. Предусматривает право держателя на годовой купон размером в четыре процента годовых от номинальной стоимости. По истечении срока займа держатель вправе получить невостребованный купон и сумму, эквивалентную рыночной стоимости указанного номинала в любой валюте или золоте. — На предъявителя? — оживился Серый. — Стоп, — охладил его пыл Корень. — Тут еще условие для предъявителя облигации… Владелец доказывает, что является прямым потомком одного из детей императора России Николая (Второго) Александровича Романова по нисходящей линии, заверенной Канцелярией Главы Российского Императорского Дома. В кабинете десантника вдруг стало тихо. — Теперь понятно, — Олег положил пожелтевший листок рядом с остальными, — почему их пять и почему так активизировались «наследники». — Почему? — растерянно смотрел на него Копылов. — У Николая II было пятеро детей. И все расстреляны в 1918 году… Скорее всего по приказу хозяев, получивших указанный в документе целевой заем. Они еще в 18-м году были уверены, что русское золото никто не сможет потребовать обратно. — Вот гады! — расстроенно прошептал Пыха. See more books in http://www.e-reading.life