Сергей Сухинов
Четверо против оборотня



Пролог

Волк бежал по заячьему следу, утопая по колени в искристом, свежевыпавшем снеге. Вокруг молчаливо стояли огромные ели, одетые в белые пушистые шубы. Заяц, почуяв погоню, начал петлять между деревьев, но могучий зверь уверенно и неотвратимо нагонял его. И вот наконец, он увидел впереди серый комочек, несущейся через широкую холмистую поляну. Глубокий снег затруднял его бег, и тогда волк, грозно рыкнув, большими прыжками помчался за легкой добычей. Заяц с жалобным писком заметался среди редких молоденьких сосенок, понимая, что ему не скрыться.
И тут из глубины леса донеслось голосистое пение охотничьего рожка. Волк сразу же остановился и, повернув голову, начал принюхиваться. Первым его порывом было убраться подальше от людей, схорониться в Тёмном урочище. Но вскоре он уловил знакомый запах, и шерсть на его загривке поднялась дыбом.
Он наклонил мохнатую голову и тихо зарычал, обнажая острые клыки. А затем, забыв о зайце, торопливо затрусил в сторону дороги, ведущую через лес к деревне.
… К вечеру егеря собрались на опушке. Боярин Прозоровский слез с коня и, отряхнув с полушубка снег, направился к темной туше, лежавшей на подстилке из еловых веток. Это был молодой олень-трехлеток, убитый самим боярином из ружья в лощине возле болота.
Главный егерь Прошка низко поклонился боярину, а затем с угодливой ухмылкой промолвил:
– Хорош был выстрел, батюшка Петр Иванович! С одной пули – и наповал.
Боярин метнул на него грозный взгляд из-под мохнатых бровей.
– А где Алексашка, мой крестник? Куда он пропал, собачий сын?
Егеря мрачно переглянулись, а затем Прошка вздохнул и, подойдя к стоявшей неподалеку телеги, откинул в сторону край лосиной шкуры. Здоровенный, двухметрового роста Алексашка лежал ничком и не шевелился. Шея его была окровавлена.
– Опять волк? – тихо выдохнул Прозоровский.
– Твоя правда, батюшка. Пока мы оленя гнали через березняк, эта тварь мохнатая сидела в засаде, под елью. Тоже охотилась – да только не за оленем, за нами… Попомни мое слово, боярин – не успокоится этот душегуб, пока всех нас не перережет своими клычищами! Надобно бы его…
Прозоровский хмуро посмотрел на Прошку. Тот сразу замолчал, и снова отвесил поклон, еще ниже прежнего.
– Поучи меня еще, холоп!.. А с этим дьявольским оборотнем мы нынче посчитаемся, – процедил сквозь зубы боярин. – Все по коням! Будем ночь напролет по лесу рыскать, но этого зверя найдем и прикончим. Хватит, поизмывался Васька Бешенный надо мною, порезал вволю моих людишек. Теперь я шутить начну!
И Прозоровский вновь вскочил на коня и, пришпорив его, погнал назад, в сторону темного леса.
Егерь Прошка проводил его тоскливым взглядом.
– Как бы волчище нас того, сам не прикончил… – прошептал он. – Седьмого барского слугу прирезал, скоро и до нас, сирых да убогих, доберется. Неужто, и на самом деле разбойник Васька Бешенный оборотнем стал?.. Эй вы, дурачье, чего стоите! Слышали приказ боярина, или как? Поиграли с олененком, потешились, и будя. Теперь пойдет у нас охота на оборотня!



Глава 1
Лёнька – Книгочей

Наконец-то настало лето! Позади остался дождливый, тоскливый апрель, когда все вокруг – и леса, и поля и даже сады казались окрашенными одним и тем же тоскливым серым цветом. Прошел и холодный, нудный май, не подаривший истосковавшимся по теплу людям ни одного погожего денька. Но в первый же день июня неожиданно распогодилось.
Лёнька Кротицын проснулся от того, что кто кто чесал его нос. Потянувшись, он сладко зевнул и махнул рукой:
– Мам, не надо! Дай поспать человеку!
Но никто не отозвался. Лёнька открыл глаза, и увидел, что на носу сидит большая муха и деловито чистит лапки. «Ого, мухи проснулись!» – подумал мальчик и, вскочив с кровати, подбежал к окну и отдернул плотную штору. И сразу сощурился. На небе впервые за много дней не было ни облачка. Солнце уже поднялось над кронами садовых деревьев, и теперь било прямыми розовыми лучами прямо в окно.
«А жизнь-то, кажется, налаживается! – с радостью подумал Лёнька. – Сегодня первое июня – ур-р-ра, наконец-то лето пришло!»
Размахивая руками и припрыгивая, он побежал на кухню, но там никого не оказалось, кроме кота. Родители, конечно, уже уехали. Вчера пришла телеграмма из Тулы, в которой говорилось о том, что умерла дальняя родственница отца. Похороны должны были состояться сегодня днем, вот родители и собрались поехать в Тулу на самом раннем утреннем поезде, чтобы поспеть к этой печальной церемонии. И даже не оставили как обычно записку с перечнем дел, которых ему, Лёньке, следовало бы сделать в саду и огороде. Наверное, пожалели – ведь у человека каникулы только начались. А это значило, что в его распоряжении целый чудесный день! Да что там день – целых три месяца лета!
Наскоро позавтракав оладьями и горячим какао, Лёнька надел шорты, кроссовки и свою любимую футболку с изображением Михаэля Шумахера, гонщика «Формулы 1», и выбежал во двор.
Дом Кротицыных располагался на высоком, обрывистом берегу Москва-реки. За голубой лентой реки расстилался широкий заливной луг, а за ним лежала гряда холмов, на которых располагалось село Знаменки. За последние годы оно густо обросло словно боровиками большими красивыми коттеджами. В самом центре Знаменок, на высоком холме, горделиво возвышалась недавно отреставрированная церковь. Ее крест, казалось, касался брюха одинокого пушистого облака, похожего на расшалившегося щенка.
Первым делом Лёнька подбежал к калитке и, отрыв ее, вышел на край высоченного, метров в двадцать высотой обрыва. Увы, на реке еще было пустынно. После долгих холодов, конечно же, вода была слишком холодной, так что начало купального сезона откладывалось на неопределенное время. Да и рыбаков не было видно – наверное, из-за резкой перемены погоды рыба перестала клевать.
Разочарованно вздохнув, Лёнька вернулся в сад. Поразмыслив, он открыл скрипучую дверь сарая и, поднявшись по узкой лестнице, оказался в маленькой пристройке, стоявшей прямо на крыше. Когда-то она была голубятней – отец Лёньки, Андрей Данилович, в молодые годы был завзятым голубятником. Потом, вернувшись из армии, он женился и забросил свое увлечение. И год назад Лёнька уговорил отца снять проржавевшую сетку и заменить ее на дощатые стены с двумя небольшими окнами.
Так мальчик стал обладателем собственной комнатки на крыше сарая, которую он называл не иначе как «старая башня». Из одного ее окна открывался фантастический вид на Москва-реку и Знаменки, а из другого в хорошую погоду без всякого бинокля можно было разглядеть одно из московских высотных зданий и даже колокольню Ивана Великого.
Понятно, что «старая башня» была предметом острой зависти всех лёнькиных знакомых ребят. Да разве только она! Было у него и другое сокровище – собственная библиотека. Хотя и довольно-таки странная…
Закрыв дверь на щеколду, Лёнька первым делом подошел к полкам, висящем на стене, и даже облизнулся, оглядывая стоявшие там книги. Как и все мальчишки, он обожал находить различные полезные вещи: оброненные взрослыми монеты, зажигалки, ручки, часы и все такое прочее. Но главной находкой Лёньки были эти книги – восемьдесят шесть штук, и каждая толщиной не меньше чем в пятьсот страниц!
Мальчик провел пальцами по прохладным корешкам и прошептал звучные, почти магические имена: Эдгар Аллан По, Артур Конан-Дойл, Стивен Кинг, Говард Лавкрафт… Вот это писатели!
Корешки некоторых книг были обгорелыми, другие выглядели покоробившимися, словно бы от воды. И причина была проста – свою библиотеку Лёньке раздобыл не где-нибудь, а на пожарище.
Прошлой зимой в Петровском случился пожар. Сгорел старый дом на самом краю деревни, что находился неподалеку от кладбища. Когда-то там жил одинокий нелюдимый старик, бывший колхозный сторож Петр Иванович. Последние годы дом стоял заколоченным, и только время от времени соседи видели рядом с покосившейся оградой синий «Москвич». Кажется, в дом изредка наведывался дальний родственник Петра Ивановича, мужчина лет тридцати.
Но после пожара ни он, никто из других родственников покойного сторожа так ни разу и не появился в Петровском. Пожарище засыпало снегом, а потом после оттепели груды почерневших досок вновь обнажились. И тогда на останках сгоревшего дома стали копаться деревенские жители – те, кто победнее. Кто-то подобрал медный самовар, кто-то жестяное корыто – ну, не пропадать же добру?
А потом на пожарище появились и вездесущие мальчишки. Лёнька оказался в числе первых, и ему повезло. Под грудой почерневших досок он обнаружил перевернутый платяной шкаф. И в нем почему-то оказались книги! Они пострадали от огня и от воды (ведь пылающий дом три часа заливали пожарные машины), но читать их вполне было можно.
Книги! Большего сокровища для Лёньки и быть не могло. Он с пяти лет научился читать, и с тех пор и дня не провел без очередной книжки. Но увы, их приходилось раздобывать в основном в деревенской библиотеке да у знакомых ребят. Родители Лёньки работали на ферме, и их зарплаты едва хватало на то, чтобы кое-как свести концы семейного бюджета с концами. А если вдруг и появлялись лишние деньги, то родители прятали их в жестяную коробку. Андрей Данилович вот уже несколько лет мечтал купить хотя бы старенький автомобиль. Понятное дело, что о покупке книг даже речи и не шло. «Баловство эти книжки, – хмурился отец в ответ на очередные мольбы Лёньки. – Да и дорогие больно. Уж лучше мы тебе новую рубашку справим или башмаки.»
И тут такая находка – целая библиотека! У Лёньки даже руки задрожали от восторга.
С той поры Лёнька и стал обладателем необычайной библиотеки из восьми с лишним десятков толстых книг. Мальчик пропадал в своей «старой башне» почти все свободное время. Родители даже не подозревали, что же за литературу он поглощал, сидя на стареньком кресле возле окна – страницу за страницей, главу за главой, книгу за книгой.
Вот и сегодня Лёнька достал с полки очередной увесистый том и даже облизнулся. Родители приедут только завтра, так что никто не помешает ему – хоть всю ночь сиди в «башне» и читай!
И тут он услышал громкий стук – ну, словно в стену ударился камешек.
Лёнька выглянул из окна, и увидел, что среди яблоневых деревьев стоит темноволосый крепыш. Это был Тёма Петров, его однокласник. Отец Тёмы служил в милиции, и потому мальчик был в курсе всех громких криминальных событий в Подмосковье. За это он получил от ребят прозвище Ватсон.
– Эй, Книгочей! – крикнул Тёма.
– Да здесь я, здесь, – недовольно сдвинув брови, ответил Лёнька. – А ты как сюда попал?
– Открыл калитку да вошел, – ухмыльнулся Тёма. – Разве до тебя с улицы докричишься! Ты что, забыл про свое обещение? Ну, показать свою библиотеку?
– Тьфу, совсем забыл, – признался Лёнька. – Ну ладно, заходи. Только по лестнице осторожно поднимайся – там в середине ступенька держится на одном честном слове. Все, понимаешь, время не нахожу починить.
Вскоре Тёма уже стоял перед книжными полками и с восхищением глядел на десятки толстых книг в разноцветных переплетах. Как и многие ребята, он был наслышан о зимней находке Лёньки, но видел все это сокровище впервые.
– Здорово! – наконец, сказал Тёма. – Вот бы мне однажды найти столько книг! А детективы среди них есть?
Лёнька мотнул головой.
– Не-а… Это кое-что поинтереснее.
Брови Тёмы удивленно приподнялись.
– А что же может быть интереснее детективов? Фантастика, что ли?
Лёнька ухмыльнулся.
– Не-а… Да ты возьми одну книжку и раскрой – и тогда сам поймешь.
Тёма снял с полки одну из увесистых книжек с обгорелым переплетом, раскрыл ее наугад и прочитал:
«Стол стоял на отвратительно грязном полу, усеянном костями и частями разложившихся трупов по крайней мере двух дюжин мужчин»… Тьфу, даже читать противно. Лёнька, что это за книга? На фантастику вроде не похоже. И на корешке чего-то не по нашему написано…. Норрор, что ли?
Лёнька ухмыльнулся.
– Эх ты, грамотей! Это же не по-русски, а по-английски написано… Это не норров, а хоррор. По нашему – ужас!
– Чего, чего?
– Понимаешь, есть такая литература про всякие страшные вещи – про покойников, вампиров, жуткие убийства всякие… Ну, как в кино бывают ужастики. «Пятницу 13» видел?
– Скажешь тоже! – обиделся Тёма. – Сто раз! У нас и кассета такая есть. Правда, мама ее все время от меня прячет. Будто я малыш сопливый, а не мужчина одиннадцати лет отороду. А что, выходит и книги такие есть, ну, вроде ужастиков?
– Еще бы! Только в этих книгах нет всяких гадостей, какие есть в кино. Поэтому они скорее страшилки, чем ужастики. Этот писатель Стивен Кинг – всемирно признанный король страшилок! Он живет в Америке. Миллионер! Фильм «Дети кукурузы» видел? Так вот, это поставлено по его рассказу. И вообще книги у него – закачаешься! Их у меня аж двадцать две штуки. И другие авторы тоже ему под стать. Например, знаменитый американец Говард Лавкрафт, живший в начале двадцатого века. Только откроешь его книжки, сразу мороз по коже начинает бежать! Одни названия рассказов чего стоят: «Ужасы старого кладбища», «В склепе», «Сны в ведьмином доме», «Погребенный с фараонами»… Классно!
– Но как же такие книжки оказались у колхозного сторожа? – поинтересовался Тёма.
Лёнька пожал плечами.
– Думаю, их привез тот самый молодой мужик, который наведывался в его дом последние три года. Говорят, он даже жил там летом по нескольку недель. И знаешь, в какой комнате я нашел его книжки?
– В какой?
– А в той самой, у которой окно выходило прямо на кладбище! Понимаешь теперь?
– Нет, – покачал головой недоумевающий Тёма.
– Экий ты тупой! – рассердился Лёнька. – А еще Ватсоном зовешься! Разве ты забыл знаменитый дедуктивный метод твоего друга Шерлока Холмса? А вот я сразу усек, в чем тут штука, хотя мой отец не подполковник милиции, а простой тракторист. Понимаешь, Тёмка, тот приезжий мужик просто получал там кайф!
– Какой еще кайф?
– А вот какой. Представь: сидит этот мужик ночью у раскрытого окна, читает очередную страшилку, а в десяти метрах от него находится самое настоящее кладбище! Кресты видны в темноте, оградки, а на свежих могилах – венки. Жуть! Ради такого кайфа можно даже из Москвы приехать.
Тёма озадаченно почесал затылок.
– Ничего себе кайф! Этот мужик что, больной был?
Лёнька рассердился.
– Сам ты больной! Я тоже теперь люблю по ночам читать такие книжки. А еще лучше в грозу ходить в мою беседку – ну ту, которую построили еще князья Голицыны. Знаешь как здорово читать самые страшные книжки при блеске молний? Гром гремит так, что аж уши закладывает. Дождь хлещет, а я читаю, скажем, Эдгара По. Есть у него такой рассказ «Заживо погребенные» – закачаешься!
И полузакрыв глаза, он продекламировал наизусть заунывным голосом:
«Решительно нельзя представить себе таких невероятных душевных и физических мук, как при погребении заживо. Нестерпимо теснит в груди, удушливы испарения сырой земли, все тело туго спеленато саваном; со всех сторон сомкнуты твердые стенки последнего приюта, тьма вечной ночи, и все словно затоплено морем безмолвия…» Здорово, верно?
Тёма вздрогнул, а потом постучал пальцем по своему лбу.
– Ну, ты и даешь, Книгочей! Скоро совсем от чтения книжек свихнешся. По-моему, от этих страшилок нет никакой пользы, а один только вред. Нервы только разболтаются, и все дела.
– Вот как? – прищурился недобро Лёнька. – А кто чуть в обморок не упал, когда в мае на речке Родик ногу пропорол железным прутом? Кровь у парня, понимаешь, хлещет, а вы с Тошкой побелели, как мел, и пятиться стали… А мне – хоть бы хны! Разорвал свою рубашку, перевязал ногу…. От смерти, можно сказать, Родьку спас!
– Ну да уж, от смерти…
– А то! Вот ты, например, бицепсы во-он какие гантелями накачал! Зачем?
Тёма удивленно воззрился на него.
– Как зачем? Чтобы быть сильным, понятное дело!
– А разве сильному мужчине нужно иметь одни только накачанные мускулы? Нет, крепкие нервишки ему еще больше нужны, чем крепкие бицепсы. А как нервы тренировать – гантелями, что ли? Теперь понял, почему всем парням надо читать эти страшилки? Да и девчонкам такие книжки не помешают.
Поразмыслив, Тёма кивнул.
– Ладно, уговорил. Дай-ка почитать мне Эдгара По. Или лучше этого, как его, Лавкрафта.
Лёнька покопался на верхней полке и достал оттуда черную книжку. На ней был нарисовал жуткого вида дядька в рваном пальто, из дыр которого выглядывали кости. Лицо походило на череп, обтянутый желтой кожей.
– «Тварь у порога», – прочитал название Тёма. – Ничего себе названьице! Такого дядьку не дай Бог ночью встретить… Хорошо, что все эти страшные истории только выдумки, и ничего такого в жизни не случается!
Лёнька загадочно усмехнулся.
– Как знать, как знать… У каждого из нас однажды может появиться тварь на пороге. И мы, мужчины, должны быть готовы дать ей достойный отпор!
Тёма хохотнул и слегка щелкнул Книгочея по носу.
– Уж ты дашь, с твоей-то хилой мускулатурой… Ну, спасибо за книжку. Я ее за пару дней прочитаю, а потом снова зайду. Дашь еще что-нибудь почитать этакое, позабористей, а?



Глава 2
Эх, загублено лето!

На следующий день к обеду из Тулы приехали родители. Они выглядели усталыми, но очень довольными.
– Вот что, сынок, – сказал Андрей Данилович, когда все семья уселась за обеденным столом. – Дело идет к тому, что мы к осени купим машину. Да и не развалюху какую-нибудь, а новые «Жигули»!
Лёнька изумленно захлопал ресницами.
– А на какие деньги? Вы что, клад нашли?
Родители добродушно рассмеялись.
– Можно сказать, что и клад, – кивнул Андрей Данилович. – Понимаешь, съездили мы на похороны, попрощались с моей покойной теткой Аграфеной Матвеевной, как положено. А на поминках узнали новость. Оказалось, Аграфена Матвеевна оставила в наследство свой деревенский дом. Прямых родственников у нее не осталось, так что на этот дом претендуем только я да мой старший брат. Ну, мы посидели вчера с Петром за поминальным столом, покумекали, и решили теткин дом продать. Вроде, уже и покупатель объявился. Много не дает, но нашей доли на «Жигули» хватит!
Лёнька радостно захлопал в ладоши.
– Вот здорово! А где же мы машину поставим? Ведь у нас и гаража-то нет!
Андрей Данилович одобрительно похлопал сына по плечу.
– В корень смотришь, Лёня. Конечно, на нашем участке десять машин поставить можно, места между яблонями хватит. Но это не дело, так мне кажется. Мы с матерью три года деньги на машину копили – теперь, вроде, они ни к чему. Может, стоит их на гараж пустить, а?
Анна Леонидовна сразу же поправила мужа:
– Только подвал надо под тем гаражом сделать. Наш-то погреб под домом уж больно маловат. Да и вырыли его при царе горохе – в любую минуту стены рухнуть могут. У всех соседей под гаражами большие подвалы вырыты – хоть танцуй! Неужто вы, два мужика, такой подвал для меня соорудить не сможете?
Андрей Данилович налил себе очередную стопку водки, залпом выпил ее и весело посмотрел на сразу же насупившегося Лёньку.
– Чего поскучнел, сынок? Неохота летом в земле копаться, верно? Конечно, гулять и собак гонять куда лучше. Мозолей от безделья не натрешь, и спину от лежания на диване не натрудишь. Но не зря ведь говорится: без труда не выловишь и рыбку из пруда! Придется нам с тобой, Лёнька, поплевать на ладони, взяться за лопаты и начать копать котлован под гараж. Небольшой – пять на пять метров. Ну а в глубину, думаю, метра три хватит.
Лёнька чуть не поперхнулся куском хлеба.
– Да ты что, пап! Это же будет… э-э, целых семьдесят пять кубов! Понимаешь, какую кучу земли нам предстоит перекидать?
– Ничего не поделаешь, – пожал плечами Андрей Данилович. – Перекидаем как-нибудь с божьей помощью.
Лёнька хитро прищурился.
– А может, нам позвать на помощь экскаватор, а? Он-то за день с такой работой справится! Пап, ты же можешь договориться у себя на ферме, у вас там много разных машин есть!
Мать сердито нахмурилась.
– Еще чего надумал! Только пусти экскаватор на наш участок, и все, на саде можно крест поставить. Он здесь такого наворотит!
– Это точно, – кивнул Андрей Данилович. – И потом, Лёнька, не забывай – на нашем участке нельзя экскаватором копать. Нельзя! Соседи тоже такое не одобрят – сам понимаешь, почему.
Лёнька тяжело вздохнул и опустил голову. Да, он знал, почему нельзя было здесь копать экскаватором, но от этого легче ему не стало. Семьдесят пять кубов… Да это же целая гора земли! Если в день выбирать из котлована по кубометру, то работы как раз на все лето и хватит! А как же каникулы? Когда купаться, собирать землянику и грибы, играть в футбол, просто шататься с ребятами по улицам – и самое главное, когда читать?
– Может, обойдемся без подвала? – спросил он, с тайной надеждой поглядев на мать. Но та только сурово нахмурилась.
– Еще чего надумал! А где мы картошку хранить будем, и другие овощи? В погребе под домом урожай не помещаются. Да и сыро там, со всех стен капает. К весне почти все сгнивает. Ведь этому погребу уже восемь десятков лет! Все соседи уже нормальные подвалы себе соорудили, чем же мы хуже? Нет уж, мужики, хотите кататься на дармовой автомашине – извольте хотя бы малость потрудиться!
– Ничего себе – малость! – фыркнул Лёнька.
Анна Леонидовна рассмеялась.
– Тебе бы, конечно, только книжки днями напролет читать, трутень!.. Да ты не куксись, Лёнька. В августе мы с отцом выпросим по паре недель в счет отпусков, позовем всех родственников в округе, дружно навалимся, и все доделаем! А уж потом, когда подвал соорудим, то гараж быстро построим. Мой сводный брат Василий, как-никак каменщик, ему трех дней хватит, чтобы стены сложить из бетонных блоков!
– Скажешь тоже – трех! – хмыкнул Андрей Данилович, доставая из пачки папиросу и разминая ее в грубых, желтых от солярки пальцах. – За день отмолотим! Из блоков – это плевое дело. Потом еще день надо положить на крышу, полдня на установку железных ворот… Вообщем, трех дней на все про все запросто хватит. Да и помощников в этом деле сколько хошь. А вот копать котлован мало охотников найдется. И это грязное дело придется нам взять на себя, сынок. Зато обещаю – чуток подрастешь, и начну тебя учить водить машину!
На этом разговор и закончился. Расстроенный донельзя Лёнька поплелся в свою «старую башню» и не выходил оттуда да самого вечера. Сидя в кресле возле окна, он грустно смотрел на сад. Конечно, экскаватору тут негде развернуться. Как ни крути, а пару-тройку яблонь он наверняка бы сломал. Мать такого безобразия ни за что бы не стерпела! Да и не только в одних яблонях тут дело…
Эту тайну не знал никто из лёнькиных друзей. Больше того, далеко не все взрослые петровские жители знали о том, где стоит дом Кротицыных. А те кто знали, помалкивали. Андрей Данилович и Анна Леонидовна пользовались уважением у петровских жителей – чего же их зазря травить разными разговорами?
Сам Лёнька дожил до восьми лет, и даже не подозревал, на каком месте стоял их дом. Все, что он узнал от отца – это то, что усадьба Кротицыных располагалась на краю бывшего огромного княжеского парка. Он был разбит в начале 19 века – тогда же, когда на месте деревянных хоромов боярина Петра Прозоровского, прежнего владельца Петровского, был построен белокаменный особняк князей Голицыных. От тех далеких времен на участке Кротицыных сохранилась каменная беседка и огромный ливанский кедр – удивительное южное дерево, родина которого находилась аж на самом побережье Средиземного моря.
Но, как оказалось, земля рядом с лёнькиным домом хранила и другие секреты…
Лет семь назад отец нанял нескольких мужиков и принялся копать на краю участка второй колодец. Водопровода в деревне не было, а одного колодца для полива большого сада и огорода не хватало. Лёнька, понятное дело, начал болтаться у взрослых под ногами, сгорая от любопытства. Его сердито отгоняли – мол, нечего здесь шастать, еще провалишься в яму!
Но Лёнька все же улучил удобный момент, и пробрался тайными тропами к новому колодцу вдоль забора, прячась в зарослях малины. Он выбрался наружу, только оказавшись за огромной горой из песка и глины. Взрослые, занятые работой, не заметили его появления, и потому Лёнька спокойно начал лепить из влажной глины, словно из пластилина, маленькие домики и башенки. Увлекшись, он не глядя протянул руку за очередной порцией глины – и вдруг нащупал пальцами что-то твердое и гладкое.
Оказалось, что в желто-коричневой горе лежал какой-то довольно большой округлый камень, облепленный со всех сторон глиной. Лёнька поначалу хотел было отбросить его в сторону, а потом передумал. Камень с голову величиной показался ему до странности легким. «А что если это огромная морская раковина?» – подумал мечтательно Лёнька. Как раз на днях воспитательница детского сада Варвара Сергеевна рассказывала о том, что когда-то, миллионы лет назад, место, где нынче располагалось Петровское, было дном огромного моря. А где море, там и раковины, разве не так?
Обрадовавшись своей догадке, он начал лихорадочно счишать со странного камня твердую глину. Она никак не желала счищаться, и тогда Лёнька тихонько отнес «раковину» к дому, налил в корыто воды и вновь терпеливо принялся за нелегкую работу.
… Анна Леонидовна трудилась над изготовлением очередной порции пирогов, когда услышала с улицы дикий вопль сына. От неожиданности она выронила миску с мясной начинкой и схватилась за сердце. Неужто Лёнька все-таки свалился в яму?!
Она пулей вылетела из дома – и остановилась, увидев, что возле крыльца стоит зареванный Лёнька и с ужасом показывает пальцем на корыто. В мутной желтой жиже лежал… серый человеческий череп!
– Ах ты, боже мой… – прошептала Анна Леонидовна и торопливо перекрестилась. – Докопались все-таки до чьей-то могилки… Эй, мужики! Куда вы смотрели, олухи несчастные?
Вскоре прибежали Андрей Данилович и двое его подручных. Увидев череп, они оторопели.
Рытье колодца было приостановлено почти на неделю. За это время родители Лёньки с помощью немереного количества бутылок водки сумели-таки уговорить двух подручных держать язык за зубами.
Вот так Лёнька и узнал, что его дом, сад и огород были разбиты на месте древнего петровского кладбища!
Оказалось, что именно здесь, на высоком берегу Москва-реки, первые петровские жители хоронили своих покойников. Началось это еще в середине шестнадцатого века, когда было основано Петровское. Стояла где-то здесь и деревянная часовенка, построенная еще боярином Прозоровским. Она сгорела в конце 17 века при загадочных обстоятельствах.
В 18 веке Петровское отошло к князьям Голицыным. К тому времени на старом погосте уже давно не хоронили – новое кладбище появилось в другом конце деревни, рядом с сосновой рощей. Расширяя свой парк, князья протянули его вдоль Москва-реки до бывшей часовни, и обнесли оградой. Прошли годы, десятилетия. Первое петровское кладбище сошло на нет как-то само собой, и превратилось в часть княжеского парка. Тогда-то здесь и был посажен ливанский кедр и поставлена каменная беседка.
После революции вся прибрежная часть парка была отдана петровским жителям для поселения. Дед Андрея Даниловича, Данила Кротицын, одним из первых построил здесь дом. Зная, какое место ему досталось, он не решился рыть большой подвал, и обошелся небольшим погребом.
Услышав этот рассказ, Лёнька почувствовал, что его словно бы кто-то ударил пыльным мешком по голове. Вот это да! Выходит, его дом и сад стоят… на костях мертвецов?
Несколько недель он боялся ходить по саду. А когда родители начали копать картошку на огороде, он убежал в свою комнату и заперся там на щеколду. Ему казалось, что вместо картошки родители вот-вот начнут выкапывать черепа да кости, а то и целые скелеты!
Но конечно, ничего такого не произошло. Отец потом долго объяснял ему, что древнее кладбище за долгие столетия покрылось толстым слоем земли, и теперь захоронения находились на глубине по крайней мере в три, а то и все четыре метра. Да и к тому же, большинство костей уже истлело, превратилось в прах и смешалось с землей. Это просто чудо, что при рытье колодца они нашли совершенно целый череп!
Лёньку эти слова успокоили, но не очень. По-прежнему по ночам его мучали кошмары. Любой шорох в темном саду он принимал за шаги покойников. А если они иногда в самые темные ночи выкапываются из земли и бродят между деревьев? На всякий случай Лёнька стал поплотнее закрывать занавеску на своем окне.
Разумеется, он и словом не обмолвился приятелям о жуткой тайне своей усадьбы. Но легче от этого ему не стало. Повзрослев, Лёнька решил, что надо тренировать нервы. Вот тогда он и увлекся сначала фильмами-ужастиками, а затем начал всеми правдами и неправдами раздобывать «страшные» книги в деревенской библиотеке и у приятелей.
И постепенно все пришло в норму. Лёньке даже стало нравится читать про всякие ужасы. Среди одноклассников он завоевал славу «человека без нервов». Дошло до того, что трое закадычных приятелей – Антон, Родик и Тёма, прозванные за свою неразлучность АРТ, готовы были принять его в свою компанию.
И вот тебе на! Так чудесно начавшееся лето грозило полететь коту под хвост. Мало того, что теперь его прикуют к лопате, словно египетского раба. Еще хуже было то, что теперь запросто могут вновь ожить его детские страхи. Подвал размером пять на пять, да еще в три метра глубиной – это вам не колодец! Тут столько можно раскопать черепов да скелетов – мало никому не покажется. Соседи, конечно, возражать против котлована не станут – сами такие копали в свое время. Но и экскаватору не дадут громить могилы древних петровских жителей своим беспощадным стальным ковшом. Лопаты – это другое дело. Но лопатами перебросать семь с половиной десятков кубов земли… Это же жуть, как много!
Невеселые мысли Лёньки были прерваны голосом отца:
– Эй ты, мечтатель? Куда спрятался? Выходи, пора приниматься за работу! Как говорится, чем раньше начнем, тем раньше закончим!



Глава 3
«А если мы нашли клад?»

Первую неделю работа шла споро, и как ни странно, весело. Андрей Данилович выбрал для гаража место в конце сада, невдалеке от ограды. Конечно, можно было разместить гараж поближе к шоссе, чтобы сэкономит место на проезжей дорожке, но Андрею Даниловичу хотелось, чтобы его машина стояла в более уютном месте, в сени старых яблоневых деревьев. К тому же, здесь было совсем близко от сарая, где находилась мастерская.
Лёнька не возражал. Раз копать придется руками, то какая разница, где! Здесь, в углу сада, даже лучше. Кроны деревьев дают тень, которая могла спасти их с отцом от летней жары. А еще важнее, что здесь обоих землекопов никто не увидит, кроме разве что соседей.
Сначала они с отцом расчистили площадку, разметили квадрат пять на пять метров, и принялись за работу. Земля еще не успела окаменеть после затяжных майских дождей, и потому легко поддавалась остриям лопат. За первые же выходные им удалось снять слой дерна. Потом пошел почти чистый песок, смешанный с камнями.
Поначалу Лёнька вздрагивал после каждого копка. А вдруг его лопата наткнется на древний гроб или полуистлевший скелет? Но ничего, кроме камней, не находилось. И постепенно мальчик стал забывать о своих страхах. В конце-концов, кто знает, может в этом месте древнее кладбище уже кончилось? Вот соседи Сергеевы, что жили за забором, в прошлом году выкопали глубокий колодец, и ничего страшного не нашли. Нет, очень правильно придумал отец, что выбрал место для гаража подальше от дома!
Прошел день-другой, и энтузиазм Лёньки начал таять. На его руках образовались мозоли и даже волдыри, от чего браться руками за лопату стало очень больно. Отец, взявший несколько отгулов, был вынужден вернуться на работу, и потому принимался за копку подвала только по вечерам. Мать помогала мало – ей хватало хлопот по дому, да и на ферме работ было невпроворот. Так что днем ковыряться приходилось одному Лёньке. А тут как назло распогодилось. Стало довольно жарко, и на речке появились первые купающиеся. Перед нерестом стало жадно брать лещ и сазан, и по утрам и вечерам на берегах Москва-реки возле удочек и донок просиживали десятки рыболовов. Понятное дело, что душа Лёньки не могла выдержать такое. Не обращая внимание на укоризненные взгляды матери, он стал проводить на речке все утренние зорьки. А когда по вечерам слышал упреки родителей в лени, то предъявлял им в качестве веского аргумента свои ладони со вздувшимися волдырями.
И все же спустя две недели котлован ушел вглубь почти на метр. Песок неожиданно кончился, и дальше пошел тяжелый суглинок. Работа сразу замедлилась, и Андрей Данилович стал подумывать о том, что стоит все-таки потратиться и нанять несколько землекопов. Мать из скупости протестовала, а Лёнька наоборот, всячески поддерживал отца.
А в субботу утром их ждала неожиданная находка. Сначала Андрей Леонидович нашел большую серебряную монету, а спустя несколько минут другую монету, поменьше, раскопал и Лёнька.
Он стоял, держа в руке тяжелый кружочек с неровными краями и силился разглядеть выбитое на нем изображение. Кажется, это было чье-то бородатое лицо.
– Наверное, это какой-то царь, – дрогнувшим голосом вымолвил Лёнька. – Похож на Ивана Грозного… Пап, а вдруг мы нашли клад?
Отец пожал широкими плечами и вытер тыльной стороной ладони пот с лица.
– Откуда же здесь взяться кладу? А монеты кто-то просто мог выронить через прореху в кармане.
– Нет, нет, это точно клад! – азартно возразил Лёнька. Глаза его загорелись от возбуждения. – Я сто раз читал в разных книжках, что клады принято прятать в самых таинственных местах: в старых домах, под большими деревьями, на дне озер… И на кладбищах, само собой, тоже! Ты подумай только, пап – ведь эти монеты очень древние, им лет двести, не меньше. А то и все триста! Представляешь, сколько они сейчас стоят у коллекционеров? А если где-то тут лежит целый глиняный горшок с такими же монетами?
– Горшок? – усмехнулся Андрей Данилович. – Уж скорее мы найдем останки гроба. Или кучу костей… Ну, кладоискатель, за дело!
Лёнька работал весь день, не покладая рук. Даже обедать не хотел идти, пока мать не заставила. Увы, других монет в тот день они с отцом не нашли. И на следующий день тоже…
Через неделю пришло письмо из Тулы от Петра Кротицына, брата Андрея Даниловича. Тот писал, что вопрос с продажей дома покойной Аргафены Матвеевны уже решен. Он просил отца приехать на два-три дня, чтобы можно было оформить все необходимые документы и, конечно же, получить за дом деньги.
Об этом Лёнька узнал, как обычно, за обеденным столом. Отец с довольным видом потряс перед его носом письмом и заявил:
– Ну все, сынок, дело считай, выгорело. Завтра возьму в правлении денька три в счет отпуска, и поеду в Тулу. Думаю, отпустят, войдут в мое положение. Конечно, на ферме сейчас дел невпроворот, тем более что сенокос вот-вот начнется. Но ведь не каждый день человек наследство получает, да еще такое!.. Словом, поеду я. А вы с матерью здесь пока хозяйничайте.
Анна Леонидовна смерила мужа тяжелым взглядом.
– Ну уж нет! Вместе поедем. Дело денежное, тут надо смотреть в оба. Как бы тебя не обдурили твой братец и его женушка! Больно они оба хитрые. Ты и глазом не успеешь моргнуть, как они всучат тебе не половину денег, а только треть или даже четверть! И не спорь, ты в таких делах по сравнению с Петром младенец безусый.
Лёнька насупился.
– Это что же, я опять один в доме остаюсь?
Отец хохотнул и хлопнул его по плечу.
– Не притворяйся, что больно огорчаешься, сынок. Знаю я тебя! Небось, вовсе рытье котлована забросишь, и будешь днями напролет собак с ребятами гонять.
– Пап, но у меня же каникулы! – заныл Лёнька.
– Оно, конечно, верно. Только потом жалко будет, если машина простоит всю зиму под деревьями, вся в снегу. Соседи вволю посмеются. Скажут: ну и работнички эти Кротицыны! Им счастье такое привалило: дармовые «Жигули». А они за все лето так и не удосужились для новой машины гараж соорудить. Вот лежебоки! А-а, ладно, что-нибудь придумаем!
Через два дня родители уехали. Анна Леонидовна неожиданно строго-настрого запретила Лёньке лезть одному в котлован.
– Ты еще маленький, чтобы одному таким тяжелым трудом заниматься, – заявила она. – А вдруг ногу подвернешь, или от жары голова закружится? Или, не дай Бог, стенки котлована обрушаться? Кричи-не кричи, соседи тебя вряд ли услышат. Нет уж, лучше погуляй с ребятами, отдохни как следует!
Лёнька клятвенно пообещал, что так и сделает. Но едва остался один, как вдруг обнаружил, что ему совершенно не хочется идти на речку. И даже библиотека в «старой башне» его не так сильно притягивала, как прежде. Да и что за радость делать то, что не запрещено?
Промаявшись с книжкой час-другой Лёнька, проклиная все на свете, покинул свою «старую башню» и взяв лопату, вяло поплелся к котловану. Но возле лесенки остановился. Одному копаться в твердой как камень земле ему решительно не хотелось.
Что же делать?
Поразмыслив, он вдруг вспомнил свою любимую книгу «Приключения Тома Сойера». Там ведь был описан очень похожий случай! Однажды Том так напроказил, что тетя Полли в качестве наказания послала его красить известкой длинный забор. Мальчик сначала загрустил – ведь тогда тоже стоял погожий летний день! Но потом сообразил, что если действовать с умом, то можно свою работу перевалить на плечи знакомых ребят. Нужно только приготовить для них наживку повкуснее – и те обязательно ее заглотят!
Ухмыльнувшись, Лёнька отбросил лопату и побежал домой. Набрав номер Антона Константинова, он услышал лишь одни длинные гудки. Тёма Петров тоже не отозвался. Зато Родик Илюшин по прозвищу Лис оказался на месте.
– Что делаешь, Лис? – таинственным шепотом спросил Лёнька.
– Собираюсь обедать. А ты где пропадал, Книгочей? Что-то тебя давно не было видно.
– Дело важное делал.
– Какое дело?
– Это тайна!
– Знаю я твои тайны… Ладно, не хочешь говорить, не надо. Пойду, мать уже щи по тарелкам разливает.
– Да подожди ты со своими щами! Я тут такое нашел… сам своим глазам не верю! А он про какие-то щи болтает.
– Что нашел? – заинтересовался Родик. – Опять какие-то книжки?
– Не-а. Кое-что покруче. По телефону сказать не могу. Но если вы с Тёмкой и Антоном придете… ну, скажем, через час-другой, то я так и быть, покажу вам эти две вещицы. Обещаю – закачаетесь!
Родик задумался.
– Вообще-то мы с ребятами собирались после обеда смотаться на Еловый остров, в наш шалаш… Ну ладно, мы забежим к тебе на минутку-другую.
Лёнька ухмыльнулся.
– Заметано! На минутку, так на минутку. Только захватите с собой перчатки. Да и бутерброды не помешают.
– Зачем же нам перчатки?
– Увидишь. Без перчаток, понимаешь, никак нельзя.
Еще раз ухмыльнувшись, Лёнька повесил трубку и пошел на кухню, весело присвистывая. Он собирался неспешно перекусить и как следует подготовиться к встрече с АРТ. Метод Тома Сойера должен обязательно сработать!



Глава 4
Легенда о Ваське Бешенном

АРТ изумленно молчали, разглядывая две тусклых монеты, лежавшие на столе террасы. Наконец, чернобровый красавец Антон робко протянул руку и коснулся указательным пальцем прохладного, шероховатого кусочка металла.
– А это точно серебро? – сдавленным голосом вымолвил он.
Лёнька даже фыркнул от возмущения.
Худощавый, на самом деле немного похожий на лисицу Родик осторожно взял одну из монет.
– Тяжелая… Сколько же эти древние рубли нынче стоят?
Лёнька пожал плечами.
Антон сдавленным голосом спросил:
– Неужто ты… ты предлагаешь нам заняться поисками клада?
– Да! – радостно заорал Лёнька и победно выбросил вверх руку. «Клюнули! – подумал он. – Теперь надо осторожно подсекать, чтобы не сорвались с крючка».
– Но как же твои родители… – недоумевал Тёма.
– Они уехали в Тулу аж на несколько дней. Так что мы можем спокойно покопаться в земле, поискать другие монеты. А может, и не только монеты – ведь в кладе могли быть и перстни с бриллиантами, и изумруды, и рубины… Разделим сокровища по братски, на четыре равные части!
Тёма насупился – и Лёнька замолчал, поняв, что малость перебрал.
Антон хмыкнул:
– Ну, тебя и понесло…. Чего попусту делить шкуру неубитого медведя? По мне, так поиски клада – самое интересное дело на свете! А уж как делить найденное, потом как-нибудь договоримся. Ладно, беремся за работу. А то солнце уже начало припекать.
Через несколько минут все четверо ребят уже стояли в котловане. Здесь еще лежала тень, и сохранилась ночная прохлада.
– Мда-а-а… – пробормотал Родик, озадаченно оглядываясь вокруг. – Ничего себе ямищу уже вырыли! Больше метра в глубину… А как вы землю-то отсюда теперь вытаскиваете?
Лёнька указал на деревянный брус, нависающий над краем котлована. К его концу был приделан блок, с которого свисала толстая веревка. Она была привязаны к большому жестяному ведру.
– Понятно, – кивнул Родик. – Блок – это вещь. Все легче, чем лазить с полным ведром по лестнице взад-вперед! Но почему же вы экскаватор не наняли? Он бы вам мигом котлован вырыл.
– Наверное, яблонь пожалели? – ухмыльнулся Антон. – То же мне, сокровище.
– А я не понимаю, почему вы гараж так далеко от дороги хотите поставить, – недоумевал Тёма. – Это сколько же места под выездную дорожку зазря пропадет!
Лёнька сглотнул. Наступил самый решающий момент.
– Почему? – сипло спросил он и вынул из кармана заранее припрятанный предмет. – Помните, вы спрашивали, почему я так увлекаюсь «страшными» книжками? Я долго молчал, но сегодня открою эту тайну. Если, конечно, вы обещаете держать язык за зубами.
– О чем разговор? – обиделся Родик. – Само собой, не проболтаемся!
– Поклянитесь!
АРТ дружно поклялись.
И тогда Лёнька рассказал им историю усадьбы Кротицыных, не забыв, разумеется, упомянуть о том, как в детстве нашел в груде глины человеческий череп.
Лица трех друзей посерели от страха. Они с тоской посмотрели на лестницу, которая вела прочь из жуткого котлована. Но никто из АРТ даже не шевельнулся.
– Вот почему на этом месте нельзя копать экскаватором, – завершил Лёнька свое повествование, наслаждаясь произведенным эффектом. – И эта штука в моей руке – не что иное, как обломок человеческой кости! Мы ее нашли с отцом вместе с монетами. На кладбищах нередко прячут сокровища, я об этом сто раз читал… Ну как, сдрейфили?
Антон сразу же мужественно выпятил грудь.
– Еще чего! Подумаешь, древнее кладбище… Кого здесь бояться – призраков, что ли? За работу, парни!
Антон, Лёнька и Родик взялись за лопаты и принялись долбить твердую землю и насыпать ее в большое ведро. Разумеется, прежде они тщательно ощупывали землю пальцами в поисках драгоценностей. А Тёма взял на себя самое трудное. Он вылез из котлована и стал с помощью блока вытаскивать из котлована нагруженные грунтом ведра. На всякий случай он ссыпал землю чуть в сторону, в отдельную горку – мало ли, а вдруг ребята что-то пропустили, не заметили?
Работа пошла споро, особенно после того, как Лёнька сбегал домой и приволок свой двухкассетник. Тотчас котлован заполнили попсовые мелодии, от которых хотелось плясать. А потом зазвучала старая песня, которую Лёнька специально переписал со старой, хрипящей пластинки времен молодости его родителей. «Отыщи мне лунный ка-а-амень!» – услышали кладоискатели приятный женский голос.
Лёнька время от времени подходил к магнитофону, чтобы поменять очередную кассету. А потом исподлобья хозяйским взглядом осматривал фронт работ. За три часа – сорок шесть ведер! Недурно, недурно. На пару дней энтузиазма у ребят должно хватить. А если они еще, дай Бог, что-нибудь случайно найдут… Ну родители и удивятся, когда приедут из Тулы! Удивилась же тетя Полли, когда увидела, что Том Сойер за один вечер покрасил известкой длиннющий забор. Но Том ухитрился впрячь в работу десятка два знакомых ребят, а он, Лёнька – пока всего троих. Маловато! Вот бы весь четвертый… то есть, тьфу, теперь уже пятый А сюда завлечь! А что, даже от девчонок может быть толк, если ими руководить как следует. Например, Настя Марфина могла бы копать не хуже хиляка Родьки – мускулы у нее будь здоров, не зря гимнастикой занимается. Вере Иволгиной и Алле Николаевой можно было поручить перебирать землю в поисках сокровищ. Обе они отличницы, и аккуратные, словно работницы часового завода. Ну, а остальные девчонки могли бы взять в руки березовые ветки, и ими словно веерами обмахивать разгоряченные лица копающих парней. В жару это не помешает!
Лёнька сладко зажмурился, мысленно представив идиллическую картину праздника труда и согласия – здесь, на месте его будущего гаража!
И тут Родик вдруг вскрикнул и, опустившись на колени, поднял с дна ямы… кольцо! Оно было очень старым, довольно примитивным, с довольно крупным матовым камешком в округлой оправе.
Ребята побросали лопаты и столпились возле Родика. Кольцо стало переходить из рук в руки.
– Нашли… – ошеломленно прошептал Антон, вытаращенными глазами разглядывая сокровище. – Провалиться мне под землю, нашли!
– А колечко-то не золотое, а просто серебряное! – озадаченно промолвил Тёма.
Лёнька взял дрожащими пальцами кольцо и долго разглядывал его выпученными от возбуждения глазами.
– Классное колечко! – наконец, вымолвил он. – И обратите внимание, на какой глубине мы его нашли! Да мы же вырыли яму глубиной метра в два с половиной. Я думаю, что мы наконец-то докопались до слоя захоронений.
Ребята испуганно переглянулись.
– Ну и дела… – ошеломленно пробормотал Родик, со страхом глядя на дно ямы. – Выходит, мы вот-вот откопаем… какой-то гроб? Или скелет?
Антон скорчил зверскую физиономию.
– Ну, испугал, до смерти испугал! Подумаешь, скелет! Да мы, может, сегодня целый клад найдем! Вы как хотите, а я до самой темноты копать землю буду. Книгочей, ты не будешь против, если я у тебя переночую? Чего время-то зазря тратить на хождение по поселку взад-вперед.
– Точно, – поддержал его Тёма. – Можно в крайнем случае и ночью работать, при свете лампы. А родителям мы позвоним и что-нибудь соврем. Скажем, например, что решили завтра утром пойти на рыбалку, и потому нам лучше переночевать у Лёньки.
Так АРТ и сделали. Их родители удивились, но особо возражать не стали.
После обеда раскопки возобновились. Ребята работали с большим энтузиазмом.
Тёма вытаскивал с помощью блока очередное ведро с грунтом, когда услышал позади чьи-то легкие шаги. Едва не выпустив веревку из рук, он повернул голову и увидел, как по садовой дорожке к нему идет незнакомая старушка, худенькая, с лицом, сморщенным словно печеное яблоко. Несмотря на жару, она была одета в длинное черное одеяние, на ее голова была повязана темным платком.
Торопливо вытащив из котлована ведро, Тёма высыпал грунт и вопросительно посмотрел на нежданную гостью. Та медленно подошла к валу, огораживавшему котлован, и стала осматриваться, подслеповато сощурив серые глаза.
– А ведь правду сказала мне Анастасия, – промолвила старушка глухим, негромким голосом. – Копают именно здесь.
– В каком смысле – здесь? – не понял Тёма. – Бабушка, наверное вы пришли к Анне Леонидовне? Или к Андрею Даниловичу? Они в Тулу уехали, к родственникам. Дня через два приедут, так что…
– Жаль, что Андрюша с Анной уехали, жаль, – помрачнела старушка. – Видно, долго я прособиралась… Ревматизм проклятый замучил. Даже летом и то покою теперь не дает… Годы они и есть годы, ничего тут не поделаешь. Тогда, значит, я к вам пришла. Где Лёнька-то?
Тёма позвал ребят. Они неохотно вылезли из котлована – и удивленно стали разглядывать странную гостью. Лёнька почему покраснел.
– Марья Ивановна… Здравствуйте! А родители, знаете ли, уехали.
– Знаю, уже доложили. А вы что же, ребятушки, копаете землю одни, без взрослых?
– А что тут такого? – пожал плечами Антон и отряхнул с джинсов желтую пыль. – Мы уже не маленькие, силушка есть! Лёнька попросил, вот мы и помогаем.
– Сила то у вас есть, вижу, – вздохнула старушка. – А вот ума, видно, еще маловато… Да вы не обижайтесь, мальцы. Не вы, а Андрюша с Анной, конечно же, виноваты.
– В чем это мои родители виноваты? – взвился обиженный Лёнька. – Наш участок – где хотим, там и копаем.
– Оно, конечно, верно… – вздохнула Марья Ивановна и еще раз обвела котлован сумрачным взглядом. – Но копать оно тоже надо умеючи… Нельзя здесь копать, понимаете? Грех великий!
Старушка внимательно посмотрела на притихших ребят и вдруг улыбнулась.
– Ну ничего, дай Бог, все обойдется… Только яму эту надо побыстрее закопать, пока вы лихо из могилы не выпустили…
– Как закопать?! – дружно закричали ребята.
– Руками да лопатами, – ласково пояснила старушка. – Ох, что-то качает меня… Ведь, считай, две недели из дому не выходила! Вы бы где-нибудь усадили меня в теньке, ребятушки, я бы вам все и рассказала.
Лёнька подмигнул Антону и они, взяв бабушку под локти с обеих сторон, повели ее к каменной беседке и усадили на старом кресле. А сами ребята сели рядом, на скамейке. Со всех сторон их отгораживала от солнца завеса из хмеля и дикого винограда, густо обвивавших белые колонны старинной голицынской беседки.
– Хотите, я за квасом домой сбегаю? – предложил Лёнька. – Или вам лучше валидолу принести?
Марья Ивановна с улыбкой покачала головой.
– Не надо, касатик. Я просто малость переведу дух, и все хорошо будет…
Она подняла голову и с интересом обвела беседку взглядом.
– Давненько я здесь не бывала, давненько… Помню, еще девчонками мы с подругами в эту беседку бегали. Это было на второй год после революции. Князей Голицыных уже прогнали, а твой дед, Лёнька, Данила Кротицын, еще строится не начал… Ох, и давно же это было! А история, которую я вам поведаю, еще древнее будет. Я про нее от своей бабки услышала, а та – от своей бабки… Вот и считайте, когда все случилось! То ли двести лет назад, то ли все триста, уж точно не знаю.
Петровским нашим тогда владели не князья Голицыны, а боярин Петр Иванович Прозоровский. Богатый был барин, знатный. Говорят, у самого царевича Ивана, брата Петра Первого, дядькой служил. Ну, не настоящим дядькой, конечно, а так тогда называли воспитателя да наставника будущего царя.
Время тогда на Руси было смутное. После смерти Алексея Михайловича его наследники трон царский никак не могли поделить. Три сына у царя было – Федор, Иван да Петр, и каждый на себя царскую шапку норовил примерить. А бояре тоже разделились, и враждовали вовсю. Хуже всего от этой вражды было простым людям. Слыхали, небось, поговорку: «когда паны дерутся, у холопов чубы трещат?» Вот так оно и было в те времена. Пока в Москве знатные люди власть делили, совсем плохо стало на Руси, голодно да холодно.
Ну, а где голод, там и разор. Многие молодые мужики тогда в разбойники подались. Конечно, царские стрельцы могли бы с ними справиться, да не до того было. Стрельцы вместе с боярами тоже власть делили, и чуть что не по ним, бунтовали. То они за царя Федора выступали, то за Ивана, а под конец переметнулись к Петру. Понятное дело, что при такой смуте разбойнички по всей Руси совсем распустились.
Вот и у нас под Петровским эта нечисть завелась. Приехал сюда один беглый стрелец. Вроде бы когда-то он у Петра Ивановича служил, а потом что-то набедокурил, был по приказу боярина бит розгами и сослан в армию. Воевал где-то на юге под Астраханью, кого-то убил из своих командиров, и бежал. И вроде хотел он больше всего на свете отомстить своему обидчику Прозоровскому.
Звали беглого стрельца Василием, а прозвали за крутой нрав да за бесшабашную смелость Бешенным. Собрал этот Васька себе шайку из таких же отпетых парней, и начал охотиться за боярином. Да разве того так просто возьмешь! У Петра Ивановича своя дружина была, она всегда вместе с ним ездила – и в Москву, и даже на охоту.
Тогда Васька Бешенный начал шалить по окрестным деревням. Там дом барского слуги подожжет, а там на лесной дороге боярских людишек подстережет и ограбит. А кое-кого даже убивал.
Наконец, разозлился Петр Иванович до того, что забросил все дела и принялся со своей дружиной охотиться за шайкой Васьки Бешенного, словно за стаей волков. Зима тогда стояла лютая, снегу было в лесу по пояс, так что трудно было шайке разбойников схорониться. Псы барские их гнали, словно диких зверей. И загнали в урочище возле Истры-реки.
Там-то всех разбойников и перебили. Остался в живых один Васька. Боярин Петр Иванович сам лично хотел его прибить.
Выхватили они сабли, и сошлись на красном от кровушки снегу. Силен был Васька, словно медведь, да боярин в этом ему не уступал. Долго они рубились, пока клинок боярина не пронзил Ваське грудь. Тот упал, захрипел и задергался в предсмертной судороге. А боярин наклонился над ним и со злою улыбкою спросил: «Ну что, Васька, кто верх взял? Говорил же, что найду тебя и прибью, вот и прибил!»
Изо рта Васьки кровь красной пеной пошла. Захрипел он и руку вытянул, словно показывая под соседнюю ель.
«Видишь, боярин?»
Петр Иванович обернулся и увидел, что из-под веток два глаза светятся. Видно, какой-то волк учуял людей. И был он, наверное, такой голодный, что не испугался подойди совсем близко. Знал, что добыча легкая ему скоро достанется.
«Вижу, Васька, вижу, – засмеялся Петр Иванович. – Волк зубами клацает, свежего мясца алчет. Ну, мы ему подсобим малость. Прощай, друг сердешный! Надо было тебя прикончить, да не люблю рубить тех, кто на земле лежит, не приучен. Ничего, волк за меня дело докончит.»
Васька вдруг усмехнулся, да так жутко, что даже боярин отшатнулся.
«Твоя воля, барин, – промолвил зловеще разбойник. – Хочешь, чтобы я жизнь закончил в страшных мучениях? Ладно, пусть будет по-твоему. Только потом, когда по лесу ездить будешь, поосторожись! Я тебя и людишек твоих даже после смерти найду и разорву. Из-под земли если надо достану! Попомнишь ты еще Ваську Бешенного…»
Боярин слушал все эти угрозы и хмурился. Тогда к нему подошел главный егерь Прошка, поклонился и протянул заряженый пистолет:
«Не гневайся, барин, да только это не дело – живого человека на растерзание зверю лесному отдавать! Васька, конечно, разбойник лютый, и душа у него черная, но все одно божье создание… Добей разбойничка, барин, своею милостивою рукой!»
Но Петру Ивановичу такие слова очень не понравились. Взревел он от ярости, словно бык, и ударил Прошку так, что тот в сугроб вверх тормашками полетел.
«Кого учить вздумал, холоп! – закричал боярин, трясясь от гнева. – Будет так, как я сказал! Волка не пугать да не трогать. Пускай он с Васькой позабавится, клыками его порвет. Другим разбойничкам это уроком станет. Все по коням!»
Ну, разве с барином поспоришь? Егеря да дружинники вскочили на коней да и помчались прочь из леса. Немного проскакали, а потом остановились, прислушались Но тихо было вокруг. Ни крика сзади не доносилось, ни воя волчьего, ничего. То ли Васька уже от ран умер, то ли волк испугался и убежал…
Как в Петровском прознали про эту страшную историю, старики тотчас в церковь направились. Стали Господа молить, свечки ставить святым угодникам. Боялись они, что Васька восстанет из мертвых и начнет мстить боярину, да и простым петровским людям тоже.
Год прошел, и все было тихо. Затем второй, третий… Стали люди забывать потихоньку про Ваську Бешенного да про его угрозы.
А потом опять зима настала, да еще лютей, чем прежние. И тогда в окрестных лесах невесть откуда заявился страшный волк. Охотился он не в стае, а в одиночку. И не кур таскал из деревенских сараев, а на людей нападал и загрызал насмерть.
Один погиб мужик на лесной дороге, затем второй, третий… И тут петровские поняли, что убивает волк не кого попало, а только людей из дружины боярина. Ни холопов его, ни даже егерей не трогал. А те, кто когда-то перебил шайку Васьки Бешенного, стали опасаться в лес ездить.
Под Рождество известный на всю округу петровский дурачок Иван Голубев пришел к церкви. Подождал, когда карета с боярином да его женой подъехала к воротам, и стал скакать на одной ножке да припевать: «Жди, боярин, жди! Намедни к тебе оборотень в дом заявится. Бойся Ваську Бешенного!»
Что там было! Боярин рассвирепел и Ивана Голубева ударил. А этого никак нельзя было делать – по старому обычаю, дурачков никто и пальцем трогать не смел.
Вот так люди и поняли, что волк тогда, на лесной поляне, вовсе не загрыз Ваську Бешенного. Разбойник и волк побратались, и превратились в одного страшного зверя – оборотня.
Марья Ивановна устала и замолчала. Ребята удивленно переглянулись.
– Так ведь это только легенда, – нерешительно произнес Тёма. – Мало ли что народ не придумает?
– Точно! – поддержал его Родик. – Мне бабушка Варвара столько всего про наше Петровское рассказывала – просто жуть! И про подземные ходы, и про покойников, что по ним бродят, и про всяких болотных тварей… А потом всегда добавляла, что скорее всего все эти истории – простые выдумки.
– И потом, причем здесь наш котлован? – нахмурившись, добавил Лёнька. – Что-то я не пойму.
– Скоро поймешь, касатик, – с улыбкой сказала Марья Ивановна. – Дай только передохну малость. Давно так много не говорила! Дома все больше одна сижу, внучка редко заходит, а правнукам все некогда и некогда… Сказки это или не сказки – не знаю. Но покойница мать дальше так рассказывала.
В те давние времена люди верили во всякую нечисть – в чертей, водяных, леших и всех прочих. В оборотней верили особо, потому что волков в то время в наших лесах было немало, и нападали они на людей почище любых разбойников. Вот и пошла по Петровскому и окрестным деревням молва, что Васька Бешенный на самом деле превратился в оборотня, спознался со всяческой колдовской нечистью, и теперь попомнит боярину Петру Ивановичу все прежние обиды.
Так это или не так было, трудно сказать. Но факт, что люди из дружины боярина Прозоровского в тот год стали умирать один за другим. Кто с лошади падал и ломал шею, кто отравился грибами, кто в полынью провалился, кто получал от каких-то лихих людишек нож в спину. Скоро на краю петровского кладбища появилось с десятка полтора свежих могилок.
Боярин Петр Иванович несмотря на это бодрился, говорил, что все идет само собой. Мол, Бог дал, он же и взял. Но народ был очень перепуган. Оборотень! Кое-кто даже якобы видел в лесу человека, который вдруг оборачивался волком.
После Рождества волк задрал не кого-нибудь, а Алексашку, крестника боярина и его главного любимца! Петр Иванович рассвирепел и погнал людей несмотря на стужу охотиться за оборотнем. Да куда там! Три дня люди шли по следам зверя, да так и не нагнали его. А когда вернулись в Петровское, то выяснилось, что двоих еще не досчитались.
К концу зимы из всей дружины Прозоровского, что побила разбойников в Тёмном урочище, остался в живых лишь сам боярин да конюх Фёдор Фролов. В молодые годы он служил в стрельцах, и прославился смелостью невиданной. Жил он на самом краю Петровского, у леса. Ходили слухи, что это он, Фёдор когда-то давно жестоко порол провинившегося Ваську. И вот соседи заприметили, что Фёдор стал бояться по вечерам выходить из дому, а в самые глухие ночи даже запирал ставни на окнах.
На масленицу он провалился в прорубь, простыл и через месяц помер. Похоронили его люди и разошлись, крестясь и моля Господа, чтобы теперь проклятый оборотень оставил их в покое. Мол, все его недруги кроме боярина перемерли, чего еще надо этой нечистой силе?
Наутро пришла Софья, жена Фёдора Фролова, на кладбище, чтобы вдоволь поплакать на могильном холмике, и вдруг видит – могила разрыта, а на груде земли лежит растерзанное тело ее мужа. И над ним стоит оборотень и подняв голову, воет.
Родик невольно вздрогнул и растерянно поглядел на друзей. Они тоже выглядели испуганными.
– Бабушка… – пробормотал Родик. – Да это же все сказки! Не мог волк раскопать могилу, она же глубокая…
– Волк не мог, а оборотень мог, – упрямо поджала губы Марья Ивановна. – Вижу, напугала я вас, ребятушки. Да что уж тут поделать, сами виноваты! Ну, послушайте еще чуток, я скоро закончу.
Увидела Софья оборотня, завопила от ужаса. Хотела бежать, да ноги ее не слушались.
Деревенские мужики как раз в поле направлялись. Схватили они кто что – кто колы, кто косы, а кто просто камни тяжелые, и поспешили на кладбище. А оборотень так и стоял над разверстой могилой и не убежал даже при виде людей. Он громко выл и смотрел в сторону барской усадьбы, словно Петра Ивановича на последний бой вызывал.
Ну, тут мужики на него со всех сторон и накинулись. Долго бились, но одолели-таки зверя. Тот кровью весь обливался, а все кляцал зубами, никак умирать не хотел.
Так перепуганы были мужики, что попросту скинули раненного оборотня в могильную яму. А жена стрельца Фёдора бросила туда свое серебряное колечко – ну, словно просила кладбищенскую землю принять в себя дьявольское отродье!
Потом мужики спохватились: а что же делать с покойником Матвеем? Хотели вырыть для него другую могилу, но тут из кладбищенской часовенки вышел петровский поп. Узнал он о том, что рядом с людьми оборотень зарыт, и очень рассердился. «Людей хоронить рядом с нечистью никак нельзя, – сказал он. – Придется либо оборотня вырыть и закопать где-то в другом месте, либо отныне хоронить людей на новом кладбище.»
Петровские мужики задумались, обещали назавтра на спокойную голову это дело решить. А ночью случилась первая весенняя гроза, молния ударила в часовенку, и та сгорела дотла. Понятное дело, это был перст Божий. Недолго думая, петровские мужики похоронили Фёдора Фролова на другом конце деревни, возле сосновой рощи. А старое кладбище забросили. Туда даже ходить перестали, боялись.
Марья Ивановна пытливо посмотрела на ребят, словно не решаясь закончить свой рассказ. Но они уже и сами все поняли.
– Выходит, вы опасаетесь, что мы случайно откопаем… ну, того оборотня? – сипло спросил Антон.
– Опасаюсь, – призналась старушка. – Понятное дело, никто теперь точно не знает, где именно его в землю закопали. Но по тому, как мать мне про это рассказывала, получается, что вы котлован затеяли копать в том самом месте. Еще выпустите ненароком лихо на свет божий! Людям и так нынче трудно живется. Только оборотня им на головы не хватает! Так что уж лучше, ребятушки, бросайте ваши раскопки. А когда приедут Андрюша с Анной, вы их ко мне пошлите. Скажете, тетка Марья хочет с ними поговорить. Уж я их вразумлю, чтобы дыру эту в земле они закопали, пока не поздно!.. Ну, пойду я, ребятушки. Не обессудьте, если напугала. Давно я никому про оборотня не рассказывала, а сейчас пришлось.
Марья Ивановна, кряхтя, поднялась на ноги и выйдя из беседки, шаркающей походкой направилась к калитке. Ребята переглянулись, а затем Антон с Лёнькой подбежали к старушке и взяли ее под руки.
– Хотите, мы вас до дома проводим, бабушка? – спросил Антон.
– Проводите, проводите, касатики, – ласково улыбнулась Марья Ивановна.



Глава 5
Череп и кольцо

Возвратившись, Антон с Лёнькой застали Родика и Тёму на скамейке за террасой. Они о чем-то яростно спорили.
– Чего петушитесь? – спросил Антон.
– Как чего? – тотчас взвился Родик. – Я говорю, что бабкины слова надо принять как руководство к действию. Ну, нельзя копать там, где бродят тени прошлого!
Лёнька удивился.
– Какие такие тени? Ты же сам недавно говорил, что все эти петровские легенды – обычные сказки!
– Мало ли я что говорил? – вяло огрызнулся Родик. – Уж больно убедительно старушенция все рассказывала… Как закрою глаза, так и вижу этого проклятого оборотня, выкапывавшего тело из ямы… Бр-р-р! И потом – разве вы не слышали, что Марья Ивановна рассказывала про колечко? Мол, сняла его жена Фёдора Фролова и бросила в могильную яму вслед оборотню. А что мы сегодня нашли? Именно женское колечко, и к тому же серебряное! А если все так и было – ну, насчет оборотня?
Антон озадаченно почесал затылок.
– Верно Лис говорит. А я даже не сообразил – ну, насчет кольца… Вряд ли это простое совпадение.
Тёма хотел было что-то возразить, но предпочел промолчать.
Лёнька с тревогой понял, что его замечательный план находится под угрозой. И возмущению его не было предела.
Он презрительным взглядом обвел притихших приятелей.
– Струсили да, струсили? – с вызовом завопил он. – Бабкиных сказочек испугались? Видно, мало вы книжек-страшилок начитались, раз нервишки еще слабоваты! Напрасно я с вами связался. Какой оборотень, какие «тени прошлого»? Надо же соображать: одно дело всякие страшные истории, а другое – реальная жизнь. И когда вы сдрейфили – после того, как нашли серебряное кольцо… Может, до клада теперь чуть-чуть копать осталось. Э-э, да что говорить! Топайте по домам, утритесь слюнявчиками и бай-бай. А я сегодня весь вечер копать буду. Да и ночью тоже! В сарае есть переносная лампа с длинным шнуром, так я ее в котлован спущу, но все равно работать буду.
– Зачем же ночью? – облизнул внезапно пересохшие губы Антон.
– А затем, что завтра родители могут приехать, и тогда еще неизвестно, как обернется дело. Отец, конечно может бабку Марью Ивановну и не послушаться, а вот мать точно даст задний ход. Она с детства верит во всяческую нечисть. Как прослышит про оборотня, так обязательно заставит нас с отцом котлован обратно закопать. Так что сегодня, быть может, последний шанс найти сокровище! Э-э, да что вам говорить…
Безнадежно махнув рукой, Лёнька зашагал вглубь сада, и даже ни разу не оглянулся.
Тёма с Родиком вопросительно посмотрела на Антона. В их компании все были на равных правах, но все же слово Антона обычно являлось решающим.
– Ну что скажешь, Тошка? – глухо спросил Тёма.
Антон пожал плечами.
– Книгочей, конечно, где-то прав. Как только его предки заявятся в Петровском, то… Как бы дело не повернулось, нам все равно сокровищ не видать!
– Что верно, то верно, – вздохнул Тёма. – Мне как-то отец рассказывал, что в детстве увлекался кладоискательством. Мол, они с приятелями всю землю на каком-то старом кургане перерыли, и ничего кроме камней не нашли. А тут – две старинные монеты, кольцо серебряное… Да такого шанса, может, у нас в жизни больше не будет! А мне бы денежки не помешали. Хочу магнитофон купить, японский, за двести баксов. Только где эти баксы взять?
Услышав про доллары, Родик встрепенулся.
– Тьфу ты, совсем забыл! У меня же долгов на тыщу рублей наберется! Попробуй родителям об этом заикнись – сразу трепку мне устроят. Может, рискнем?
Антон почувствовал, что от него ждут решающего слова.
– Ладно, – наконец, согласился он. – Так и быть, поковыряемся сегодня до темноты – где наша не пропадала? Но если ничего не найдем, то все, баста! Завтра идем на речку, позагораем, покупаемся от души… Годится?
– Годится! – обрадовался Родик. – Очень даже годится!
Лёнька ничуть не удивился, когда АРТ по очереди спустились по лестнице в котлован.
– Я так и знал, – с довольным видом хмыкнул он. – Ну, парни, за дело!
Не сговариваясь, ребята расширили зону раскопок на все дно котлована. Не то, чтобы они опасались лезть в выкопанную недавно яму – ту самую, где было найдено колечко, но мало ли что!
Уже начало смеркаться, когда энтузиазм ребят стал потихоньку утихать. От тяжелой работы у всех заболели руки и плечи, и на ладонях образовались волдыри. Солнце уже начало уходить за горизонт, когда Тёма вдруг сказал:
– Нет тут ничего! Вы как хотите, а я полезу в яму, где мы нашли кольцо! Если в земле что-то и спрятано, так только там. Лёнька, тащи свою переносную лампу!
Лёнька открыл было рот, чтобы возразить – он-то помнил про опасность обвала земли, – но, подумав, осторожно рот закрыл. Ему очень не хотелось отступать. Чутье подсказывало ему, что этой ночью должно произойти что-то необычайное. Найти клад при свете луны и звезд – обалденная романтика, о таком ни в одной книжке не прочитаешь!
Тёма взял лопату и спрыгнул в яму. Антон хотел было вылезти из котлована, чтобы сменить друга возле блока, но Родик схватил его за руку:
– Брось, Тошка, обойдемся! Еще в темноте уронишь ведро кому-нибудь на голову! Будем землю высыпать рядом с ямой, и здесь же будем ощупывать ее как следует. Тем более, что родичи Книгочея все равно котлован закопают. Чего делать зря работу-то?
Вскоре вернулся Лёнька, держа в руках большую двухсотваттную лампу в стеклянном колпаке и с большом мотком провода. Он спустил лампу в яму, обмотал шнур вокруг нависающей над котлованом ветки яблони, а потом побежал к сараю. Там он воткнул вилку в розетку – и скоро в яме засверкал такой яркий свет, что Тёма даже зажмурился.
Он поплевал на ладони и с силой ударил лезвием лопаты по твердой земле. Послышался глухой звук, словно лопата наткнулась на что-то твердое.
– Камень? – спросил Антон, наклонившись над краем ямы.
Тёма опустился на колени и стал разгребать твердую землю руками.
– Н-нет, не похоже… – неровным голосом отозвался он. – Не камень. Вроде… кость! Здоровая такая…
Антон охнул и невольно сделал два шага назад. Это спасло его.
Все произошло за считанные мгновения. Отвесная, почти трехметровой высоты стена земли, нависающая над ямой, вдруг вздрогнула и начала оседать вниз с угрожающим грохотом.
– Тёмка! – заорал сверху Лёнька. – Беги-и-и!
Но Тёма успел только выпрямиться – и сразу же на него обрушился целый пласт земли! Ребята и охнуть не успели, как на месте ямы образовалась довольно большой темный конус обвалившейся земли. Тёмы не было видно – он был буквально погребен!
Со сдавленным криком Родик схватил лопату и подбежал к куче земли. Антон едва успел схватить его за руку.
– С ума сошел! – заорал он. – Еще ударишь Тёмку лопатой… Руками, руками откопаем!
Через несколько секунд к ним присоединился Лёнька. Он бешено работал руками, отбрасывая комья глины в стороны, и всхлипывал:
– Ведь знал, что земля может обрушиться, знал! И смолчал, гад паршивый… Из жадности смолчал!
Ребятам казалось что прошла целая вечность, пока они не нащупали в земле ногу Тёмы. Удвоив и без того бешенные усилия, они наконец-то откопали и голову мальчика. Антон сразу прикоснулся пальцем к его шее – там, где находилась артерия.
– Живой, – через некоторое время радостно сообщил он. – Живой! Ну, чего стоите – откапывайте дальше!
Минуты через две Тёма уже лежал на земле. Родик попытался было сделать ему искусственное дыхание, и начал нажимать обеими руками на грудь.
– Вы… что? – прошептал Тёма и открыл глазами. – Где я?
Родик нервно рассмеялся.
– Слава Богу, на этом свете, а не на том! Здорово же тебя завалило… Хорошо еще, неглубоко, а не то…
Антон с силой хлопнул его по спине, и Родик замолчал.
– Все нормально, – с деланной улыбкой бодро заявил Антон. – Тёмка, у тебя как… руки ноги целы, а?
Тёма со стоном присел, очумело помотал шеей, а затем стал ощупывать свои ноги.
– Вроде, все цело… Ну и дела! Выходит, меня завалило землей? Я даже не заметил, как это случилось. Раз – и готово, отключился сходу… Даже испугаться не успел!
Лёнька вздохнул с огромным облегчением.
– Зато мы трое жуть как испугались… А лампа моя того, накрылась… Или она еще светится там, под землей?
Ребята почему-то начали бурно хохотать, словно Лёнька сказал что-то очень смешное. Родика затрясло, и он отвернулся, пытаясь скрыть от друзей слезы облегчения.
– Все, закончилось наше кладоискательство, – нервно передернувшись, сказал Антон. – Хорошо еще, что все так обошлось… Да и темно теперь в котловане без лампы! Даже звезд в небе чего-то не видно. Тучи, что ли, набежали?
Он протянул руку и, ползая на коленях, стал что-то искать.
– Где же моя лопата? – пробормотал он.
Лёнька вставал и начал отряхивать джинсы.
– Ладно, завтра утром лопату найдем. Ее, небось, тоже землей завалило. Да вот же она, рядом с кучей лежит!
Лёнька сделал несколько шагов и нагнулся. И тут же заорал так, словно схватил руками змею.
Мальчишки даже подскочили на месте.
– Ты чего орешь? – дрожащим голосом спросил Родик. – Обалдел что ли?
Он запнулся увидев, что Лёнька поднимает с земли… череп! Но не человеческий – это был череп какого-то зверя!
– Волчий череп… – выдохнул Антон.
– Почему же именно волчий? – возразил Лёнька. – Хотя зубы вроде бы здоровенные… Вы куда?
Трое друзей стали отходить к стенкам котлована, испуганно глядя на череп зверя.
Лёнька расхохотался, глядя на их посеревшие лица.
– Что, струсили? Подумаешь, черепушку нашли… Вот если этот оборотень взял и ожил, вот это было страшно!
– Еще чего не хватало… – буркнул Родик. – Эй, ты что делаешь?
Лёнька осторожно положил череп на землю. А потом расстегнул нагрудный карман рубашки, и вынул из него серебряное колечко.
Антон охнул. Он и не подозревал, что Лёнька взял кольцо с собой сюда, в котлован. Зачем? Здесь его запросто можно было потерять. Во всем этом не было никакого смысла!
Впрочем…
– Книгочей, спрячь кольцо, потеряешь, – как можно спокойнее произнес он.
Лёнька посмотрел на него странным взглядом.
– Не потеряю… – тихо ответил он. – Как же я его потеряю, если я сейчас возьму и надену на палец? Ну вот, на указательный палец запросто налезло. А вот камешек как-то не так повернут…
АРТ дружно охнули.
– Ты что, совсем с катушек съехал? – завопил Родик. А Тёма бросился было к Лёньке, но споткнулся о лопату и полетел на землю.
– Вы не сможете мне помешать… – неровным, каким-то чужим голосом произнес Лёнька. – То, что земля взяла, земля и отдаст. Надо только повернуть лунный камень вправо…
– Нет, нет! – закричал в ужасе Антон, но было уже поздно.
Лёнька повернул камешек в оправе – и он вдруг запыпал тревожным лиловым светом. Тонкий луч прорезал тьму и упал на волчий череп.
Послышался глухой раскат грома. Дно котлована задрожало, как будто началось землетрясение. Ребята не удержались на ногах и упали. Когда они вновь встали, то увидели, что череп исчез – его теперь окружало небольшое черное облачко. Оно росло с каждой секундой. Лёнька стоял неподалеку и как завороженный смотрел на него.
– Оборотень оживает, – горестно выдохнул Антон. – Что же мы наделали, олухи?
Вскоре черное облачко приобрело черты огромного волка. Шатаясь, он сделал шаг к Лёньке и тихо завыл.
– Беги, беги! – завопил Родик.
Но Лёнька смотрел на зверя, словно завороженный, и не шевелился.
– Камень поверни! В другую сторону поверни! – заорал Антон.
Оборотень был уже рядом с Лёнькой. Его пасть почти касалась руки мальчика.
Лёнька вздрогнул всем телом, в его глазах мелькнул страх. Со сдавленным криком он отшатнулся. Оборотень неотвратимо надвигался на него, словно не сомневаясь, что его жертве некуда деваться.
Наконец, Лёнька уперся спиной в земляную стенку.
– Помо… помогите… – прошептал он, расширенными глазами глядя на мохнатое чудовище.
Первым опомнился Тёма. Вскочив на ноги, он схватил лопату и яростно закричав, метнул ее в зверя.
Почуяв опасность, волк стремительно повернулся. Но он опоздал – стальное лезвие врезалось прямо в его оскаленную пасть!
– Ура-а-а! – закричал Тёма, но тут же осекся.
Стальное лезвие пронзило зверя, но не причинило тому никакого вреда. Оборотень яростно завыл и отпрыгнул в сторону. На месте, где он только что стоял, осталась стоять лопата, вонзившаяся в землю.
Ребята охнули.
– Колдовство… – выдохнул Родик. А Тёма неожиданно спокойным голосом добавил:
– Глядите, да он же полупрозрачный… Он – призрак!
Волк оскалился, злобно глядя на него. А затем прыгнул к лопате и вцепился острыми зубами в ее черенок. Раздался треск дерева, и черенок переломился пополам.
– Ничего себе призрак… – выдавил из себя Антон. – Братцы, он идет к нам! Лёнька, действуй же, олух несчастный! Поверни камешек кольца в другую сторону!
Оборотень был уже всего в трех шагах от ребят, когда Лёнька наконец опомнился. Он поднял руку с кольцом и повернул лунный камешек в обратную сторону.
Тотчас из кольца ударил яркий розовый луч. Оборотень дернулся всем телом, душераздирающе завыл – и развернувшись, прыгнул высоко в воздух. Через секунду он уже стоял на краю земляного вала, окружавшего котлован, и злобно воя, смотрел вниз. Его глаза пылали ярким красным светом.
Лёнька направил на него розовый луч, но на такой большой дистанции тот не причинил волку никакого вреда. Призрачный зверь только злобно зарычал и сделал шаг назад.
А спустя несколько секунд розовый луч стал тускнеть, но к счастью, окончательно все же не погас.
– Напрасно я кольцо с собою взял… – еле слышно прошептал Лёнька. – Вот лихо и ожило. Ну, парни, теперь держитесь!
Он нагнулся и поднял со дна котлована увесистый камень. Тёма последовал его примеру. А вот Антон с Родиком перепугались настолько, что начали пятиться. Дойдя до противоположной стены котлована, они уперлись спинами в прохладную землю и замерли на месте, не зная, что делать.
Волк негромко зарычал и вдруг лег на земляной вал, не сводя с ребят пылающих красных глаз.
Не выдержав этого жуткого взгляда, Родик вдруг тоненьким голосом закричал:
– Ну, чего ждешь, чудище поганое? На, жри меня, жри! Только мы тебе ничего плохого не делали. Наоборот, из земли выкопали по глупости, и на волю выпустили. А ты нас за это…
Всхлипнув, он замолчал.
Настала гнетущая тишина. В небе неслись невидимые тучи, сквозь разрывы в которых лишь изредка проблескивали звезды. Ветер усилился, его порывы ударяли по кронам деревьев. Сад постепенно наполнился глухим шумом ветвей, раскачиваемых ветром.
Не выдержав напряжения, Лёнька опустился на землю. Тёма тотчас последовал его примеру. Да и что еще оставалось делать? Ясно было, что оборотень их из котлована живыми не выпустит. Чего же напрасно дергаться? Кричать тем более толку не было – все равно их никто из соседей не услышит…
Лёньке почему-то пришло в голову, что в подобных ситуациях герои многих книг старались вспомнить всю свою предыдущую жизнь. Ну, словно бы подводили мысленно итоги прожитого.
Что же вспомнить может он? Одиннадцать лет – если подумать, не так уж и много. Ну, родился. Ходил в ясли, потом в детский сад. Учился в школе. Сначала не вылезал из троек, а потом, когда во втором классе увлекся чтением, сразу дело пошло на лад. Отличником не был, конечно, но зато стал, что называется, крепким хорошистом.
Что еще? Помогал родителям по хозяйству, но не очень. Все больше норовил смотаться на речку или в свою «старую башню». Интересно, кому она потом достанется? Наверное, отец запьет горькую после его похорон. Такое у него уже бывало. Сломает стены в его «башне», снова натянет ржавую сетку, и купит голубей. И будет все дни проводить с этими птицами, слушать их воркование, смотреть в голубое небо и вспоминать про него, Лёньку… А мама, наверное, умрет скоро. Это только на вид она крепкая и здоровая, а на самом деле сердце у нее слабое… Поэтому врачи ей долго не рекомендовали заводить ребенка. А она рискнула и едва не погибла при родах. Получается, напрасно мучалась…
Лёнька заплакал, остро жалея не сколько себя, сколько родителей. Почему-то до сих пор он всерьез не задумывался о смерти. Странно, ведь в страшных книжках люди умирают почти на каждрй странице, но он читал об этом, словно о каком-то захватывающем приключении. А ведь смерть – это смерть…
Лёнька смахнул слезы, поднял голову – и увидел там, на противоположном конце котлована, два красных сверкающих глаза. Рядом кто-то всхлипывал, кажется, Родик.
– Лис, заткнись, – послышался сердитый голос Тёмы. – Что уж теперь поделать! Вляпались от души. У-у, зверюга, доволен, да? Небось, сил набираешься, прежде чем нас прикончить?
– Ладно тебе, Тёмка, не задирай оборотня, – сипло сказал Антон. – Может, он нас и пожалеет… Мы-то ничего ему плохого не сделали, верно? Наоборот, выкопали его из земли. За что же нас убивать?
– Как за что? – нервно хихикнул Родик. – Ожившим чудищам всегда нужна свежая кровь!
– Это верно, – вздохнув, поддержал его Лёнька. – Я сто раз про такое в книжках читал. – Пока он еще наполовину призрак, но когда наестся вдоволь свежего мясца да попьет горячей крови, то станет настоящим оборотнем.
– Чьего мясца? – тоскливо спросил Родик.
– А уж это как нам повезет – может, и нашего, – вздохнул Лёнька. – Хорошо, что камешек в кольце еще светится – это зверюгу, наверное, и отпугивает. А может, он просто боится спрыгнуть сюда, на дно котлована. Ведь сколько веков здесь пролежал в могиле!
Вновь настало тягостное молчание. Ветер все усиливался, и от шума ветвей и непроглядной темноты ребятам стало еще страшнее.
– Почему-то я до сих пор верил, что никогда не умру, – не выдержав этой гнетущей тишины, еле слышно зашептал Родик. – А вы когда-нибудь думали о смерти?
– Я думал, – так же тихо ответил Тёма. – Когда отца в прошлом году бандиты ранили, и мы с матерью в больнице целыми днями дежурили, то тогда мне в голову и стали приходить такие мысли. Так жутко было, что порой аж посреди ночи с кровати вскакивал. Думал – а вдруг я завтра попаду под машину? Или отравлюсь какой-нибудь дрянной едой? Или заболею раком? Ведь такое случается нередко, и не только со взрослыми… Вот я и размышлял: если такое со мной случится, то кто обо мне вспомнит через год-два? Только родители да вы, близкие друзья. А больше я никому, если подумать, не нужен.
Антон печально кивнул.
– В том-то и штука… Помните, как два года назад в третьем Б умерла от пневмонии рыженькая такая, маленькая… Федорова, кажется. А имя я ее забыл.
– Я тоже забыл… – отозвался Родик. – А ведь она как-то мне яблоко на переменке подарила! Большое такое, красное. В первом классе это было. Все ребята вышли в коридор да яблоки стали грызть. А я залез в свой портфель, гляжу – забыл завтрак! И яблоки тоже забыл, а ведь мама их мне целых три штуки в пакет положила. Так обидно стало, что я даже заплакала. А эта Федорова подошла ко мне и протянула свое яблоко. На, говорит, у меня их целых два. Настя ее, кажется, звали! Точно, Настя.
– Получается, что человека помнят только за добрые дела, – хмуро промолвил Тёма. – Верно? А какие мы добрые дела успели в жизни сделать? Никакие. Я вот все собирался совершить много-много подвигов… Да так и не успел.
– И я не успел, – грустно отозвался Антон. – Столько времени было, а я все дурака валял… Ну что ж, ничего тут не поделаешь. Не за что нас вспоминать, это факт. Скоро, наверное, даже ребята из школы забудут, как нас звали… Родители будут приходить на наши могилки, и ладно.
– Ну, чья бы корова мычала, – фыркнул Родик. – К тебе-то все наши девчонки стаями будут ходить! И цветами твою могилку засыпят. Ты же у нас красавчик первый сорт!
– А ты дурак первый сорт, – зло прошипел Антон и показал другу кулак. – Но вообще-то, парни, мы уже не такие маленькие, какими были в первом или втором классе. Если оборотень нас не прикончит, то… Пора и нам что-то хорошее в жизни сделать. А то на самом деле случится что с нами – и забудут нас скоро. А я не хочу, чтобы меня забывали! Вон у мамы над столом висит рисунок. Пушкин там нарисован и его жена Наталья Гончарова. Так нарисованы, что даже дух порой перехватывает. А нарисовала их одна талантливая девочка, Надя Рушева. Была она чуть постарше нас. Умерла Надя довольно давно, а ее до сих пор помнят, потому что оставила она после себя много хороших рисунков. По-моему, люди ради этого и должны жить – чтобы память о них была долгая и добрая.
– Верно! – поддержал его окрепшим голосом Тёма. – А когда человек злым был, и память о нем остается недоброй. Эй ты, оборотень проклятый, я о тебе говорю! И не клацай зубами, не боюсь я тебя! Ну что ты хорошего сделал людям? Подумаешь, боярин Прозоровский тебя однажды выпорол! Может, за дело? А ты обозлился так, что стал людей убивать. За что? И за что нас убить хочешь, дьявол ты мохнатый?
Сам не сознавая, что делает, Тёма вдруг яростно закричал и швырнул в оборотня камнем. Волк немедленно вскочил на ноги, зарычал – и вдруг повернувшись, спрыгнул с земляного вала и исчез из виду.
Ребята замерли на месте, не веря своим глазам.
– Неужели… убежал? – дрожащим голосом спросил Родик.
Антон нервно пожал плечами.
– А кто его знает. Может, просто притаился среди деревьев.
– Зачем? – возразил Тёма.
– Ну… Наверное, он ждет, когда мы выберемся из котлована.
В котлован-то ему явно прыгать не хотелось… Боялся, наверное. Ведь он столько веков здесь провел, один, среди костей мертвых людей. И притом, некоторых он сам когда-то убил! Так что страшно ему было здесь, наверное, даже побольше, чем нам сейчас.
Эта неожиданная мысль заметно приободрила ребят.
– Ты гений, Тошка! – хлопнул его по плечу Тёма. – Конечно, оборотню сейчас страшно! А значит, мы можем отсидеться здесь, в котловане, до утра. А тогда уж эта тварь уберется куда-нибудь в лес. Ведь все создания Тьмы жуть как боятся света!

Ночь тянулась удивительно долго. Сначала ребята сидели на корточках, прислонившись спинами к земляной стене. Потом Родику пришла в голову мысль, что оборотень может тихонько обойти вокруг котлована и внезапно спрыгнуть им прямо на головы. Ребята так перепугались, что немедленно перебрались в центр котлована. Они сели спина к спине – так, чтобы каждый наблюдал за своей стороной огромной ямы.
Ветер еще больше усилился, и стало довольно холодно. Поеживаясь, ребята обхватили себя за плечи.
– Костер бы разжечь, – стуча зубами, пробормотал Антон. – Э-эх, были бы у нас спички!
– А где взять дрова? – мрачно отозвался Тёма. – Дров-то все равно нет. Разве что если лестницу откопать…
– Откопаешь ее, как же, – дрожащим голосом возразил Родик. – Того гляди, этот дьявол на спину прыгнет… Ну, блин, и вляпались мы! А все наша жадность виновата… Я где-то читал, что от этой самой жадности многие и взрослые, и ребята просто сейчас помешались. Мол, некоторые даже рыщут по местам боев Великой Отечественной войны – там, где остались не захороненными наши воины, и ищут там всякие дорогие вещицы. Даже зубами золотыми не брезгуют.
– Вот гады! – буркнул Антон.
– Точно – гады, – сипло отозвался Тёма. – Своими бы руками таких кладоискателей передушил!
– Хм-м… А мы что, многим лучше, что ли? – заметил Антон. – Тоже ведь ворошим землю, в которой захоронены наши предки. Из-за какого-то дрянного гаража! Нет, братцы, здесь что-то не то. Этот оборотень не просто так ожил. Это мы его снова на землю выпустили, своими руками! А теперь он нас же разорвать готов. И за дело, если подумать! Словно в наказание за глупость да за жадность… Эй, Лёнька, ты чего молчишь? Всю эту кашу заварил, а теперь молчит!
– Да он же спит! – хмыкнул Родик. – Спит, словно сурок! Вот это нервы у Книгочея – и на самом деле железные!
Антон зевнул, чувствуя, что словно бы проваливается куда-то в мягкую яму. Он сонными глазами посмотрел на небо, где среди облаков кое-где проблескивали дрожащие звезды, и зевнул еще шире.
– Я тоже, кажется, сейчас засну… Тёмка, сейчас сколько времени?
Тёма долго всматривался в темный циферблат (он единственный среди ребят сегодня надел часы), а потом неуверенно ответил:
– Кажется, полтретьего… Темно очень, цифры плохо видно.
– Полтретьего… – пробормотал Антон, безуспешно борясь с зевотой. – Сейчас июнь, ночи короткие… Часа в четыре уже начнет светать. Значит, еще часа полтора нам надо продержаться… Будем по очереди дежурить, чтобы оборотень на нас внезапно не напал. Кто первый?
Но никто не отозвался. Антон услышал тихое сопение, словно его друзья разом заснули. Тогда он резко встряхнул головой. «Мне нельзя спать! – промелькнуло в его утомленном мозгу. – Ребята отключились – теперь их бери хоть голыми руками. Но если я буду сидеть на земле, то скоро… засну… Надо встать, и ходить… ходить…»
Но он не нашел в себе сил даже для того, чтобы пошевелиться. Веки предательски слипались, и бороться с этим мальчик просто не мог. Он закрыл глаза, и почувствовал, что словно бы сползает в какую-то яму. Собрав последние силы, он разлепил веки и с ужасом увидел, как в нескольких метрах от него на краю земляного вала стоит волк и, ощерив пасть, со злобной ухмылкой смотрит вниз.
«Настала пора отведать кровушки, – услышал Антон тихий, шуршащий голос. – Молодой, свежей кровушки! Вот тогда-то я, Васька Бешенный, и оживу по-настоящему!»
Антон хотел было вскочить на ноги и закричать во все горло, дабы разбудить своих друзей, но вместо этого окончательно провалился в бездонную яму сна.



Глава 6
«А если нам все причудилось?»

Лёньку разбудило пение птиц. Не открывая глаз, он сладко потянулся и хотел было повернуться как обычно на другой бок, как вдруг почувствовал, что сидит на чем-то твердом и холодном.
С трудом разодрав веки, он даже вскрикнул от испуга.
Оказывается, вся эта история с оборотнем вовсе не была сном! Он на самом деле сидел посреди котлована, а рядом с ним вповалку спали за земле Антон, Родик и Тёма.
– Ну, блин, и дела… – пробормотал Лёнька, не веря своим глазам. – Эй, ребята, просыпайтесь! Просыпайтесь, кому я говорю!
Встав на колени, Лёнька стал с силой трясти друзей по очереди. Те никак не хотели просыпаться.
Антон первым встал на ноги и, потянувшись, широко зевнул.
– Ух, до чего спина затекла… Неужто мы всю ночь проспали в этой яме? Обалдели, что ли? Нашли тоже мне местечко…
Он застыл с приоткрытым ртом, только сейчас вспомнив о страшных событиях прошедшей ночи. Посмотрев на Лёньку мутным взглядом, он прошептал:
– Выходит… мы живы?
– Как видишь, – криво улыбнулся тот.
– А где же… оборотень?
Лёнька пожал плечами.
– Наверное, с рассветом убежал куда-нибудь в лес.
– Убежал… – ошеломленно пробормотал Антон. – Но почему же он не сожрал нас?
– Кто его знает? Быть может, побоялся спрыгнуть в котлован. А может, нажрался лягушек. Их у нас в саду пруд-пруди.
– Лягушек?!
Антон внезапно присел на корточки и нервно захихикал. Его примеру последовал Родик, а затем и Лёнька. Тёма ошалело смотрел на друзей, а потом выразительно постучал пальцем по своему виску.
– Вы что, совсем того? Нас, понимаешь, чуть не сожрали, а они смеются, словно дурачки, которым показали палец!
И он выставил указательный палец. Глядя на него, ребята закатились нервным хохотом. Тёма не выдержал и тоже захихикал.
– Ну и дела… – сквозь смех пробормотал он. – Выходит, оборотень налопался лягушек? Может, он и сам уже превратился в какую-нибудь земляную жабу?
Эти слова вызывали у ребят новый приступ веселья.
– Что за шум, а драки нет? – послышался чей-то басистый голос.
Ребята вздрогнули и, подняв головы, увидели Андрея Даниловича. Он стоял на краю земляного вала с двумя туго набитыми сумками в руках, и удивленно оглядывал котлован.
– Глазам своим не верю… Сынок, что это все значит?
Лёнька попытался согнать с лица дурацкую улыбочку.
– Мы просто решили немножко покопаться в земле, пап.
– Ничего себе немножко! Да вы же котлован чуть ли не на метр углубили… А это что, обвал? Я же предупреждал, что нельзя копать возле земляных стен, опасно! Правильно мать сделала, когда уговорила меня уехать из Тулы ночным поездом. Тебя только оставь одного, сынок! Надеюсь, никого не завалило?
И Андрей Данилович подозрительно посмотрел на Тёму, чья одежда была перепачкана глиной и песком.
– Не-а… – с беспечной улыбочкой покачал головой Лёнька. – Все было просто замечательно, пап! Только ты принеси, пожалуйста, лестницу. Нашу под вечер завалило землей, вот и пришлось ночевать здесь, в котловане. Но ты не беспокойся, нам здесь было очень даже весело!
Андрей Данилович обвел смущенных ребят подозрительным взглядом и, поставив сумки на землю, поспешил к сараю.

Через полчаса, сидя на террасе, ребята наконец-то сумели утолить свой волчий аппетит. Анна Леонидовна не успевала подкладывать на тарелки яичницу и бутерброды с докторской колбасой.
– Это надо же, как вы проголодались, галчата, – встревожено приговаривала она. – Неужто всю ночь так в яме и просидели? И все только потому, что лестницу землей завалило? Ну, и дурачки же вы, прости Господи! Вот ваши отцы вам по шеям навешают за такую самодеятельность. А матери, небось, от тревоги и вовсе всю ночь не спали!
– Не-а, – промычал Лёнька с плотно набитым ртом. – Они… не знают. Ребята им позвонили… вчера вечером… что ночевать у нас дома останутся…
Анна Леонидовна строго посмотрела на сына.
– А ты первым получишь, и не только по шее, но и по другим местам! Это надо же, в какую авантюру ребят втянул! А если бы вас землей засыпало? Ведь никто бы из соседей ваших криков не услышал! Ну, нельзя тебя, дурень, даже на два дня дома одного оставить. Говорили же тебе: гуляй да отдыхай, сколько влезет, только в котлован не суйся до нашего возвращения! А наш дурень сразу же за лопату схватился, да ребят в это дело втянул. Ну, Лёнька, берегись, сегодня отец с тобой поговорит. Ремнем поговорит!
Лёнька поморщился – упоминание о ремне ему пришлось не по вкусу. Он пристально посмотрел на друзей, и по глазам ребят понял: хочешь не хочешь, а придется рассказывать, как все было на самом деле.
– Мам, пап… Вы только не волнуйтесь, но… Словом, случилось у нас маленькое приключение. Даже не маленькое, а очень даже большое! Короче, пришла вчера к вечеру к нам в гости старушка Марья Ивановна, и говорит…
Родители Лёньки молча выслушали сбивчивый рассказ сына. Услышав про то, как оборотень всю ночь подстерегал ребят возле котлована, они словно бы окаменели.
– Вот так и получается, что мы напрасно раскопали эти ямищу в земле здесь, на краю древнего кладбища, – закончил со вздохом свой рассказ Лёнька. – Выкопали мы череп оборотня, а тот взял да и ожил. Ну, словно Бог нас наказал за то, что мы потревожили прах древних петровских жителей!
– Череп, говоришь? – сощурил глаза Андрей Данилович. – Ладно, посмотрим.
И встав из-за стола, он покинул террасу и энергично зашагал вглубь сада. Ребята переглянулись и поспешили за ним вслед.
Подойдя к котловану, Андрей Данилович внимательно стал оглядывать груды свежевыкопанной желто-бурой земли.
– Да ты чего ищешь-то, пап? – со страдальческой гримасой спросил Лёнька. – Волчьих следов здесь нет, мы уже смотрели. И череп исчез. Он ведь в оборотня превратился, разве не понятно?
Андрей Данилович, не обращая внимания на его слова, продолжал что-то искать. Наконец, он ткнул ногой в маленький холмик земли, наклонился… и извлек из нее длинный белый череп!
Родик взвизгнул и отпрыгнул в сторону, словно увидел змею. Остальные ребята застыли на месте с вытаращенными от страха глазами.
Андрей Данилович не без удивления осмотрел череп со всех сторон, а затем усмехнулся.
– Дашка… Разрази меня гром, если это не Дашка!
– Что за Дашка? – выдавил из себя Антон.
Тут к котловану подошла и Анна Леонидовна. Увидев странный череп в руках мужа, она даже руками всплеснула.
– Господи, так вот где свекровь свою Дашку похоронила!
– Что за Дашка? – упрямо переспросил Антон.
– Да коза эта была, любимая коза Нины Григорьевны, моей свекрови – с улыбкой объяснила Анна Леонидовна. – Черной та коза была, длинношерстной, и ласковой необыкновенно. Ты, Лёня, ее не помнишь – Дашко померла, когда тебя еще и на свете не было. Помню, свекровь очень по своей любимой козе убивалась. Мы с мужем хотели отвезти мертвую Дашку куда-нибудь к лесу и закопать, но Нина Григорьевна уперлась. Мол, не дам, для меня Дашка была словно родной человек! Потом мы на два дня куда-то с мужем уехали, а когда вернулись, козы уже и след простыл. Начали расспрашивать, что и как, а Нина Григорьевна только губы поджимает и молчит. Выходит, в саду она свою Дашку похоронила… А вы откопали. Господи, так вы… вы козий череп в темноте с волчьим спутали, так что ли?
И Анна Леонидовна расхохоталась. Вслед за ней засмеялся и Андрей Данилович. Потрепав по голове смущенного Лёньку, он сквозь смех заметил:
– Эх ты, деревенский житель… Козу с волком со страху спутал! Смотри, как бы про то соседи не прознали – ведь засмеют, ей Богу, засмеют!
Ребята смущенно переглянулись.
– Но как же так… – пробормотал Тёма. – Мы же видели волка. Я еще в него лопату метнул…
Андрей Данилович хохотнул.
– Ну и как, попал?
– Попал. Но оборотень, понимаете, оказался призраком, и лопата прошла сквозь него… Вот она, переломанная пополам лежит! На черенке должны еще следы волчьих зубов остаться…
Андрей Данилович дружески потрепал его по плечу.
– Ну и фантазеры, вы, ребята! Но не переживайте, в жизни всякое бывает. И чего только со страху ночью порой не привидится? Ну, нашли вы козий череп, и вообразили невесть что. А тут в котлован спрыгнул какой-нибудь бродячий пес. Таких в нашей деревне пруд пруди. Они, бедняги, к людям тянутся. Эта псина, небось, надеялась, что вы ее накормите… Э-эх, ребятки! Начитались всяких страшных книжек, вот вам оборотень и причудился. Ладно, будет вам хороший урок, как взрослых не слушаться да лезть туда, куда не просят… – Андрей Данилович запнулся, поймав суровый взгляд жены.
– Верно говоришь, Андрюша, – с грустной улыбкой промолвила она. – А мы-то с тобой – старших слушаться будем или как? Марья Ивановна кругом права. Насчет оборотня – это, конечно, детские сказки, я таких историй от бабки своей покойной вдоволь наслушалась. А насчет древнего кладбища – все верно! Напрасно мы с тобой затеяли копать подвал. Как ни крути, а ребятки ведь колечко женское откопали. Значит, и косточки этой древней женщины где-то рядом лежат. А мы ее вечный покой из-за глупости своей нарушили. И эта история с черепом да оборотнем – нам предупреждение свыше. Все, сегодня же котлован начнем закапывать обратно!
И повернувшись, Анна Леонидовна решительно направилась к дому. Даже спина ее выражала крайнее неодобрение всем происходящим.
Андрей Данилович озадаченно почесал голову, глядя ей вслед.
– Э-эх, сколько зряшной работы сделали… Да ладно, что уж тут поделать! Не зря говорится: дурная голова рукам покоя не дает. Обойдемся без подвала. Главное, машина у нас скоро будет, Лёнька! Деньги-то мы за теткин дом получили, и с братом честно поделили. Хватит нам на «Жигули» шестой модели. Понимаешь, сынок – скоро мы новую машину купим!
– Ура! – закричал восторженно Лёнька и запрыгал на краю котлована. Поскользнувшись, он едва не свалился вниз, но Антон успел удержать его за руку.
– Эх ты, – сказал с улыбкой он. – По шее бы тебе надавать стоило! Да что уж с тобой поделать… Одно слово – Книгочей!
Родик шмыгнул носом.
– Только чур не болтать об этом деле, ладно? Не то нас ребята прозовут не АРТ, а АНТ.
– Что значит АНТ? – удивился Лёнька.
– Артель Напрасный Труд, вот что!
Ребята посмотрели друг на друга, и весело расхохотались.



Глава 7
Три магических «вещички»

Через неделю от котлована не осталось и следа. На месте ровной площадки вскоре стали вырастать стены из бетонных блоков. Андрей Данилович с помощью двоих каменщиков работал и днем и ночью – уж больно он торопился закончить все дела с гаражом, чтобы потом спокойно заняться покупкой нового автомобиля.
АРТ несколько дней демонстративно не появлялись у Лёньки, и тот совсем загрустил. Сидя в своей «старой башне» возле окна, мальчик мрачно смотрел на противоположный берег Москва-реки, где в эти жаркие дни с утра до вечера проводили время сотни людей. Наверное, и АРТ тоже вовсю там купаются и загорают… Э-эх, как жалко, что так все обернулось! Ведь казалось, еще немного, и АРТ готовы были принять его в свою компанию. А теперь об этом даже и мечтать было смешно. Как же, простят его ребята, держи карман шире! Мало того, что заставил парней три дня вкалывать ни за что ни про что, но еще АРТ из-за него натерпелись страху. Хорошо еще, что по шее ему «в благодарность» не накостыляли! А могли бы – у Тёмки явно рука чесалась.
В конце июня жара спала, и небо заволокло серыми, почти осенними тучами. Начались затяжные дожди. Но худа без добра не бывает – в лесу вовсю пошли грибы, и маслята, и подберезовики, и даже белые. А спустя несколько дней грибники стали возвращаться из леса с ведрами, полными опят.
Лёнька от нечего делать собрался в лес. Одному идти было неохота, но и звонить АРТ из гордости он не стал. Не хотят с ним встречаться – ну что ж, дело хозяйское! Будто он один во всем виноват в этой дурацкой истории с оборотнем. Да и был ли оборотень на самом деле? Может, отец прав, и все это им только причудилось? Ну, забрела к котловану какая-то собака, может быть, даже овчарка. А они вообразили невесть что!
Одев старые джинсы и штормовку, Ленька захватил с собой корзинку и направился к автобусной остановке. Было уже около одиннадцати, и редкие пассажиры с насмешкой поглядывали в его сторону. Наконец, одна полная женщина не выдержала и съязвила:
– Сынок, что-то ты долго спишь. Небось, в лесу уже все грибы собрали, пока ты прособирался.
– Ничего, наберу, – буркнул Лёнька. – Я места знаю, да такие, что только садись и срезай грибы. За пять минут полную корзинку наберу!
Женщина с сомнением покачала головой.
– Так уж и за пять минут… А ты не боишься в лес один идти, мальчик?
Лёнька обиделся.
– Да я что, маленький? Я в лес уже сто раз один ходил. Одному даже интереснее! Все грибы – твои. А в компании ходить никакого удовольствия. Только и следи, куда кто пошел, и перекрикивайся, пока не охрипнешь.
– Оно, конечно, так, – кивнул молодой мужчина в рабочей спецовке. – Я и сам люблю ходить в лес один. Даже жену с собой не беру. Ей все не так: то грибов мало, то слишком сыро, то комары кусаются… Все удовольствие насмарку! Только вот… – он нахмурился, словно сомневаясь, стоит ли продолжать. – Словом, неспокойно что-то стало в лесу.
Пожилая женщина даже руками всплеснула.
– Неужто хулиганье и до леса добралось?
– Да нет, что-то там другое… Приятель мой вчера за опятами ходил, а сегодня рассказывает: нашел возле просеки труп растерзанной собаки. Одна шкура от нее осталось да кости раздробленные.
Женщина побледнела.
– Дожили… Неужто, в лесу какой-то хищник завелся? Мне бабка говорила, будто до революции у нас в лесу рыси жили. Бывало и на бродячих собак они с голодухи нападали. А волки, они даже до войны иногда встречались в разных глухих местах… Мальчик, что с тобой?
Лёнька сидел ни жив ни мертв. Он побледнел так, что пожилая женщина встревожилась.
– Ну вот, мальчика напугали разговорами разными… Может, тебе водички дать попить? У меня бутылочка с «Пепси-колой» есть. Хочешь?
В этот момент автобус остановился. Лёнька сорвался с сидения и выскочил из задней двери, едва не сбив с ног высокого старика. Осмотревшись, он увидел, что находится на самом краю Петровского. До леса отсюда было метров триста, не больше, если идти через поле. Но сейчас Лёнька думал вовсе не о грибах. Натянув на лоб кепку поглубже, он побежал в сторону поселка ИБИПа.
Минут через двадцать он уже звонил в дверь квартиры семьи Константиновых.
Антон сам открыл дверь. Он что-то жевал.
– А-а, за грибами собрался, Книгочей! – обрадовано пробормотал он. – Толковая мысль! Говорят, опята сейчас пошли. Надо бы собрать корзинку-другую, у меня родичи опята жареные очень даже уважают.
– Да какие там грибы! – страдальчески воскликнул Лёнька. Не выдержав, он схватил друга за руку и буквально выволок в коридор.
– Ты чего? – опешил Антон.
Лёнька торопливо рассказал ему о том, что узнал в автобусе.
Антон озадаченно почесал затылок.
– Ну и дела… – пробормотал он. – И ты думаешь, что ту бедную собаку разорвал наш… оборотень?
Последнее слово он произнес еле слышным голосом.
Лёнька вздохнул.
– Всякое может быть… Бывает, и одна собаку другую загрызть может, сам такое видал. Я думаю…
Снизу послышался стук входной двери, и чуть позже по лестнице застучали чьи-то ноги. Это был Родик. Лицо него было такое, будто он только что увидел привидение.
– Парни, дело швах! – завопил он. – Старуха при смерти!
– Какая старуха? – не сразу понял Антон.
– Да та самая, Марья Ивановна! Ночью вдруг стало ей плохо, родичи аж «скорую» вызывали. Вот-вот Богу душу отдаст, честное слово!
Лёнька и Антон мрачно переглянулись.
– Так она же старая-престарая… – вяло пробормотал Антон, но Родик только рукой махнул.
– Нет, парни, здесь не в этом дело. Сейчас ко мне домой приходила ее правнучка, Танька из третьего «В». А может, она даже праправнучка, кто ее разберет. Говорит, бабушка просит, чтобы мы к ней пришли. Понимаете – все четверо пришли!
Лёнька уныло опустил голову.
– Ну, началось… – еле слышно промолвил он. – Теперь только держись! И зачем я то кольцо дурацкое с земли поднял, а?
Антон тихо предложил:
– Надо за Тёмкой сбегать.
Но Родик только рукой махнул.
– Нету его, с матерью в Москву уехал. Не дрейфь, прорвемся! Раньше надо было думать, когда в котлован с лопатами полезли. Кладоискатели придурошные…
Трое ребят нехотя вышли на улицу. Тучи на небе стали рассеиваться, кое-где в первые за несколько последних дней стало робко пробиваться солнышко. Сразу же вокруг стало оживленно, детвора с веселым гомоном высыпала из всех подъездов.
Антон посмотрел на беззаботную малышню завистливым взглядом.
– Везет этим карапузам… – пробормотал он. – Только живи себе да радуйся! И никаких проблем…
Перейдя через шоссе, ребята оказались на центральной деревенской улице. Родик уверенно пошел вперед, а затем свернул в узкий переулок. И только тогда Лёнька опомнился.
– Погодите, я же не могу пойти так – в штормовке, с корзиной! Давайте я домой сбегаю, переоденусь…
Но Антон крепко схватил его за руку.
– Сбежать хочешь? – недобро сощурившись, процедил он сквозь зубы. – Нет уж, дружок, сам заварил всю эту кашу, сам ее и расхлебывай. А корзину можешь возле калитки оставить, никто на такое сокровище не позарится.
Лёнька вздохнул и покорно опустил голову.
Они подошли к старому дому, утопающему в яблоневых деревьях. Сад был ухожен, по обеим сторонам дорожек росли цветы. В углу, возле аккуратного сарая, стояли улья. Возле калитки лежал мохнатый пес неопределенной породы. Заметив гостей, он дружелюбно помахал хвостом. Родик с сомнением стал его разглядывать.
– Тьфу, совсем забыл про этого пса… Здоровенный какой! Такого зверюгу надо на цепи держать. Что-то мне не нравится, как он на меня косится…
Пес широко зевнул и махнул перед носом лапой, отгоняя назойливую муху.
– Ну вот, дворнягу обыкновенную испугался, – презрительно хмыкнул Антон.
– Почему испугался? – возразил Родик. – И вовсе не испугался. Раз ты такой смелый, то иди первый. Или Лёнька пускай идет.
– Почему я? – нервно взвился Лёнька.
– А у кого нервы железные, забыл что ли?
Ребята, наверное, еще долго бы пререкались, стоя возле калитки, если бы на пороге крыльца не появилась худенькая, конопатая девочка. Это была Таня.
– Идите, чего встали! – приглашающе махнула она рукой. – Джуля вас не тронет, он добрый.
Антон вздохнул и робко вошел во двор. Пес приветственно застучал хвостом по дорожке, но с места не сдвинулся. Обойти его, не помяв роскошные цветы было невозможно, и потому Антон набрался духу и попросту переступил через пса. Тот снова душераздирающе зевнул, и закрыв глаза, задремал.
Вскоре ребята уже поднимались по скрипучему крыльцу. Таня отобрала у растерянного Лёньку корзину, поставила ее возле двери и тихо сказала:
– Вы только недолго, ладно? «Скорая» недавно снова приезжала. Доктор сказал бабушке, что дела плохи. Она к родственникам побежала. А потом поедет в Дмитровку, в церковь. Прабабушка исповедоваться хочет, вот так. Ужас, как страшно! Неужто, она и на самом деле умирает, а?
В ее испуганных глазах заблестели слезы. Закрыв лицо руками, Таня заплакала.
Родик сочувственно погладил ее по вздрагивающим плечам.
– Не дрейфь, может, и обойдется, – неуверенно сказал он. – Старики, они народ крепкий. Моя бабка вот уже раз пять помирала, и ничего, жива.
Таня шумно вздохнула, вытерла слезы и открыла дверь в дом.
Марья Ивановна лежала в гостиной на широком диване. Ребята не сразу ее узнали. Лицо старушки было серым, щеки ввалились, под закрытыми глазами лежали синие тени.
Услышав звук шагов, Марья Ивановна с трудом подняла веки.
– А-а, пришли, ребятушки… – слабо улыбнувшись, еле слышно вымолвила она. – Хорошо… Танюша, девонька, иди-ка погуляй. Мне с ребятами поговорить надо по секретному делу.
– Мне нельзя остаться? – робко спросила Таня.
– Нет, нельзя, – неожиданно твердым голосом возразила старушка.
Девочка уныло опустила голову и вышла из комнаты.
– А вы садитесь, садитесь, ребятушки, – ободряюще улыбнулась им Марья Ивановна. – Разговор у нас будет непростой. Жаль, силы у меня убывают не по дням, а по часам…
– Может, мы потом придем? – нерешительно предложил Антон. – Когда вам станет лучше, мы сразу же….
Но старушка только мрачно усмехнулась.
– Нет, лучше мне уже не станет… Умираю я, ребятушки. Мы, старики, такие вещи чувствуем…
Она зашлась кашлем, а потом некоторое время лежала с закрытыми глазами, приходя в себя. Трое друзей было уселись на стулья, а потом снова встали.
Наконец, Марья Ивановна открыла глаза и с горечью посмотрела на гостей.
– Что же вы наделали, ребятушки? – произнесла она. – Зачем не послушались меня? Зачем выпустили лихо на свет Божий?
Лёнька вздрогнул, словно от хлесткого удара.
– Какое такое лихо? – дрожащим голосом возразил он.
– Сами знаете какое… Проклятый оборотень ожил!
Ребята застыли на месте, словно пораженные громом. Они ожидали этих слов, но каждый в тайне надеялся, что они все-таки не прозвучат.
Лёнька шагнул вперед.
– Бабушка, какой такой оборотень? Вы просто плохо себя чувствуете, вот вам и кажется невесть что… Да, мы откопали чей-то череп, но мой отец сказал, что это останки нашей Дашки… Коза у нас когда-то такая была. Вот ее-то череп мы и нашли… Верно, ребята?
Старуха жестко усмехнулась. На ее щеках стал проступать румянец.
– Нет, вы выпустили на свет Божий оборотня! – неожиданно громко произнесла она. – Васька Бешенный отныне бродит по лесу. Я вижу, вижу… – Марья Ивановна снова закрыла глаза. – Вот он идет по тенистой лощине… Вокруг заросли ольхи, под ногами сыро, бьют родники… Знаю это место, глухое, безлюдное, рядом с Истрой-рекой… Ищет оборотень лисью нору, чтобы ее раскопать пошире, да день в ней переждать. А потом дальше пойдет, к Тёмному урочищу… Хочет проведать место, где когда-то принял смерть, и где лежат косточки его дружков-разбойников…
Антон выразительно посмотрел на друзей. Мол, понятное дело, старуха спятила! Но Марья Ивановна вновь открыла глаза и устремила на него ясные светлые глаза.
– Думаешь, что я совсем из ума выжила, мальчик? Нет. Я знаю, где оборотень! Помните, мой рассказ про Ваську Бешенного?
Не до конца я его рассказала тогда. Думала, обойдется все… Не обошлось. Кто же из вас нашел то колечко?
Лёнька даже вскрикнул от неожиданности.
– Откуда… откуда вы узнали? – пробормотал он.
Антон и Родик тоже смотрели на Марью Ивановну, словно на волшебницу.
– Откуда же мне не знать, раз то колечко бросила в могилу бабка моей бабушки? – грустно усмехнулась Марья Ивановна. – От Софьи, жены стрельца Фёдора, мой род идет по материнской линии. И все женщины в нашем роду знали тайну оборотня, да помалкивали. Наше это было дело – охранять людей от этого лиха. Три века прошло, да вот я не уберегла, не уберегла…
По ее щекам скатились слезы.
– Что же теперь делать? – тихо спросил Антон. – Говорят, в лесу грибники нашли собаку растерзанную. Неужели это…
– Да, это оборотень вышел на охоту, – еле заметно кивнула Марья Ивановна, продолжая беззвучно плакать. – Плоть ему живая нужна, и горячая кровь. Пока еще он наполовину темный призрак. Чтобы в силу войти, нужно немало собак бродячих да зверей лесных растерзать. Но людей пока он сторонится будет. А вот когда прежняя сила к нему вернется, тогда немало темных дел он сотворит! Станет он опять оборотнем, и начнет при свете солнышка принимать человеческий облик. Вот тогда он разгуляется, тогда кровушки людской реки прольет!
Трое друзей обменялись испуганными взглядами.
– Что же делать? – выдохнул Родик. – Как же его остановить? Может, в милицию заявить? Или охотникам рассказать? Они этого зверюгу запросто выследят и прикончат!
Марья Ивановна с грустной улыбкой покачала головой.
– Не выйдет у них ничего. Оборотня простой пулей не возьмешь, а только серебряной, заговоренной. А пока Васька наполовину призрак, его и вовсе ничем не уничтожишь. Только волшебство остановить его может, волшебство…
Старушка замолчала. Румянец на ее щеках погас, глаза вновь помутнели. Она шумно задышала и несколько раз содрогнулась всем телом.
– Бабушка, вам плохо? – встревожился Антон. – Может, за врачом надо сбегать?
Марья Ивановна покачала головой.
– Нет, сынок, врачи мне уже не помогут… Не только я оборотня чую, но и он меня – тоже… И каждую секундочку последние силы из меня высасывает… Не того жаль, что помираю – я и так на свете давно зажилась. А того жаль, что оборотня проклятого мне назад в могилу уже не загнать. Наоборот, он верх надо мною возьмет, куда уж тут деться… Так что вам, ребятушки мои, придется дело мое сделать. Сумели ошибку сотворить, умейте и ее исправить. Трудно это будет, и опасно, да ничего уж тут не поделаешь… А как справиться с оборотнем, я научу.
Лёнька облизал внезапно пересохшие губы. Дрожащей рукой он полез в нагрудный карман штормовки, чтобы достать оттуда носовой платок. Неожиданно что-то выпало из платка и со звоном упало на пол.
Антон нагнулся и поднял… серебряное кольцо!
– Это еще что? – изумился он. – Зачем ты таскаешь с собой кольцо?
Лёнька вытаращил глаза.
– Да ничего я не таскаю… – начал оправдываться он. – Кольцо это лежало у меня в нижнем ящике письменного стола, в железной коробке из-под леденцов. Сам не понимаю, как оно оказалось в кармане!
Родик звучно хлопнул себя по лбу.
– То-то я удивился: чего это Книгочей поперся в лес за грибами один? Даже не пригласил нас с Тошкой. А вот кольцо с собой взял! Что ты, девица, чтобы с колечком разгуливать? Соображаешь, чем все это пахнет?
Лёнька побледнел. Ноги его подогнулись, и он шумно бухнулся на стул.
– Выходит… это оборотень меня в лес заманивал? – выдохнул он и испуганно посмотрел на Марью Ивановну.
Та медленно кивнула.
– Верно, ребятушки. Сила есть у оборотня колдовская, и немалая. Конечно, не ты ему нужен, Лёня, а колечко это серебряное. А еще ему нужна другая вещичка – та, что я с детства на груди ношу, и никогда не снимаю.
Она расстегнула ворот ночной рубашки и выпростала серебряную цепочку.
– Эти вещички – и колечко, и цепь серебряную, подарила жене стрельца одна старая ворожея, – тихо промолвила старушка. – Прежде не стала вам про это рассказывать, а теперь придется…
Все случилось на самом деле так. Когда оборотень стал убивать людей боярина Прозоровского, Софья, жена стрельца Фёдора, забеспокоилась. Поняла она, что рано или поздно чудище придет за ее супругом. И тогда она пошла за реку в деревню Знаменки. А там жила ворожея Марфа. Про ее колдовскую силу многие знали, и многие Марфу побаивались. Попы ее прокляли и даже подговаривали боярина Марфу прогнать, а то и даже сжечь как ведьму. Но Прозоровский приказал Марфу не трогать. Может, надеялся, что она спасет его в нужный час от мести Васьки Бешенного? Так оно потом и случилось.
Так вот, пошла Софья, жена Фёдора, тайно к ворожее Марфе.
Принесла в дар вещицы золотые, и попросила научить, как уберечь мужа от гнева оборотня.
Марфа вещицы золотые взяла, а взамен принесла три вещицы серебряные: колечко с лунным камнем и цепочку с крестиком. Все это она окропила колдовским зельем и протянула Софье:
– Возьми, милая, – сказала Марфа. – Оборотень охотится за твоим мужем. Сила чудища велика, потому что спознался он с темными колдовскими силами. Простой пулей его не убьешь, а только серебряной, да и ту надо заговорить особыми заклинаниями.
Но ты, женщина, можешь по другому того оборотня победить. Надень на палец это колечко, а на шею – цепочку с крестиком, и носи их и днем, и ночью. Когда увидишь оборотня, не пугайся, а поцелуй крестик, положи его на землю и перекрестись. А потом подыми руку, направь палец с кольцом на чудище и поверни камешек в левую сторону. Ударит из колечка луч розовый и загонит оборотня под землю. В этом да в милости Божьей твое спасение!
Марья Ивановна замолчала и закрыла глаза, утомленная долгим рассказом.
Ребята обменялись изумленными взглядами.
– Выходит, это не петровские мужики убили чудовище? – спросил Тёма.
– Куда им… – усмехнулась старушка. – С колдовским отродьем оглоблями да вилами не справишься… Софья его погубила, а потом бросила колечко в могильную яму, в дар материт сырой земле! И земля схоронила останки твари, и не выпускала ее наружу даже в лунные ночи, когда наступает час оборотня…
– Так вот как жена стрельца заставила оборотня спрыгнуть в могилу… – горестно прошептал Лёнька. – А я, осел, кольцо на палец надел и камешек повернул в правую сторону. Вот оборотень и ожил!
Антон хмуро кивнул. Дождавшись, когда Марья Ивановна вновь открыла веки, он тихо спросил:
– Выходит, нам надо разыскать оборотня, и повторить то, что сделала три века назад Софья? Но ведь у нас будет только кольцо и ваша цепочка. А где же крестик?
Марья Ивановна грустно посмотрела на него.
– Вот уж не знаю, сынок. Крестик тот давно утерян, еще моей прабабкой. Темная эта история… Тогда хозяйкой Петровского был князь Трофим Борисович Голицын. Была у него дочка, княгиня Луиза, будущая московская гранд-дама. Характер у нее с юных лет был крутой, если что не по ней, то берегись!
Гуляла она однажды по деревне вместе со своей подружкой. Увидела мою прабабку – а та была тогда молодой да красивой девкой, – и взяла Луизу зависть. Сама-то княгинюшка была не больно-то хороша. Ну, понятное дело, захотелось сделать ей какую-то гадость моей прабабке. Увидела на ее шее цепочку серебряную с крестиком, подскочила да и сорвала тот крестик! А потом захохотала и ушла, словно так и надо было.
Уж моя прабабка за ней побежала, умоляла отдать крестик. А Луиза Трофимовна не отдает, и все тут. Ну что с ней сделаешь! Привыкла, что все для нее делается, что старый князь все капризы ее исполняет.
Моя прабабка много дней приходила к голицынскому особняку, умоляла слуг, чтобы те позвали Луизу Трофимовну. А та взяла да уехала в Москву – у Голицыных там дом большой был, невдалеке от Кремля. Вернулась только через год, весною. Подстерегла ее моя прабабка, кинулась в ноги – мол, отдайте крестик, княгинюшка! А та только рассмеялась. Мол, твой крестик, девка, мне давно надоел, уж больно он простенький. Подарила я его недавно своей подруге, а та взяла да померла.
Вот так и пропал волшебный крестик… Уж я его искала, да разве найдешь? Ведь столько времени прошло. Да и не думала, что он понадобится, что оборотень проклятый вновь оживет…
Старушка вновь закрыла глаза. Чувствовалось, что силы ее тают с каждой минутой.
Ребята растерянно стояли, переминаясь с ноги на ноги. Им очень хотелось убежать.
– Марья Ивановна… – нерешительно спросил наконец Лёнька. – Что же теперь делать, а? Крестика нам не найти, это ясно. А одного кольца да вашей цепочки мало, чтобы с оборотнем справится…
– Можно… можно с ним справится… – еле слышно произнесла старушка, не открывая глаз. – Подойдите поближе, ребятушки… Силы мои таят… Наверное, до вечера не доживу.
Ребята подошли к дивану. Им было очень страшно.
– Пока оборотень еще наполовину призрак, его можно победить и этими двумя вещичками. Потом, когда он плоти и крови вдоволь наестся, без крестика с ним уже не сладить.
Сегодня я умру… Не плачьте, ребятушки, просто мой час пришел. И так я слишком зажилась на свете… А плакать вам никак нельзя. Потому что моя смерть может погубить проклятого оборотня! Но вам придется тяжко, очень тяжко… Такое не каждый и взрослый мужик осилит, а делать придется именно вам…
Через три дня меня похоронят на петровском кладбище… Ночью возьмите колечко, и приходите на мою могилку. Оборотень туда обязательно придет… Ему надо завладеть всеми тремя волшебными вещичками, только тогда он вернет свою прежнюю колдовскую силу. А начнет он с того, что захочет снять с меня цепочку…
Вас он не сразу учует – ведь он еще наполовину призрак, и былого звериного нюха у него нет. Подождите, пока он выкопает мой гроб и достанет мое тело… Как только коснется он своей мохнатой лапой моей цепочки… кто-то должен выйти, протянуть в его сторону руку с кольцом, и повернуть камешек влево! В чудище ударит розовый луч… Оборотень завоет, забьется, и превратится снова в волчий череп… Схватите его и разбейте камнями!
Марья Ивановна замолчала, тяжело дыша. Ребята стояли рядом, ни живы, ни мертвы. То, что они услышали, было настолько ужасным, что каждый ощущал, что у него словно бы волосы шевелятся.
Антон с трудом выдавил из себя:
– Бабушка… А может, вы цепочку серебряную нам сейчас отдадите?
– Не отдам… Без крестика сила цепочки и кольца невелика… Рано или поздно оборотень вас подстережет, и ничего вас не спасет… А ночью, на кладбище, рядом с могильными крестами, кольцо с цепочкой смогут призрака погубить! Лишь бы только луна в небе светила. Не будет луны, часа оборотня не настанет, и луч розовый пройдет сквозь призрака, не причинив ему вреда. Но луна будет светить, я знаю, будет! Только бы вы, ребятушки, сдюжили, не испугались…
Родик тоскливо выдохнул:
– Но если что-то у нас не выйдет… оборотень нас разорвет на части, верно?
– Знаю, страшно будет вам, очень страшно… – после долгой паузы ответила старушка. – Но пока кольцо у вас, призрак вас не тронет… А вот когда он перестанет быть призраком, то всякое может случится. Спаси вас Бог, ребятушки!
Старушка замолчала. И в этот момент в комнату вошла пожилая женщина. Это была внучка Марьи Ивановны. Вслед за ней в комнату появился врач в белом халате.
– А это еще что? – сурово сдвинула брови женщина. – Нашли время для визитов! Таня, это ты их впустила?
Ребята переглянулись – и пулей вылетели из комнаты.



Глава 8
Сомнения, сомнения…

Выбежав на улицу, они стремглав побежали куда глаза глядят. Очнулись ребята только на краю деревни, добежав до деревянного мостика, перекинутого через узенькую речушку Липку.
Некоторое время они стояли, тяжело дыша. Затем Лёнька вдруг нервно захихикал.
– А корзину я все-таки забыл… Называется, сходил за грибами!
Антон выразительно постучал себя пальцем по лбу.
– Ты что, совсем с перепугу с катушек съехал? Нашел о чем беспокоиться – о корзине! Да пропади она пропадом, твоя корзина. Ты хоть понимаешь, что произошло? Да если бы тот мужик в автобусе не рассказал о растерзанной собаке, ты может, уже и сам бы лежал в лесу с перегрызенном горлом… А кольцо было бы уже в лапах Васьки Бешенного!
Родик вздохнул.
– Да что тут говорить… Книгочею повезло, ясное дело. А теперь-то что делать? По-моему, старуха перед смертью сошла с ума. Такое наговорила, прямо жуть!
Антон молча сел на травянистый холмик и уткнулся лицом в колени. Друзья тотчас уселись рядом с ним.
Некоторое время все молчали, приходя в себя. Наконец, Лёнька робко произнес:
– А может, Лис прав? Мало ли что Марья Ивановна наговорила… А мы уши-то с перепугу и развесили. Кольцо-то оказывается не простое, а волшебное, а еще есть и цепочка серебряная, и магический крестик… И это с их помощью жена стрельца Фёдора сумела загнать оборотня в могилу! Прямо сказка какая-то жуткая… Может, эта Марья Ивановна всю эту историю попросту выдумала? Перед смертью, наверное, и не такое в голову придти может. Что скажешь, Тошка?
Антон озадаченно почесал затылок.
– Вообще-то, дело ясное, что дело темное, – кивнул он. – Слова они и есть слова. Мало ли кто что скажет! Факты – это другое дело. А какие факты подтверждают слова старухи? По-моему, нет таких фактов. Ну, нашли мы в котловане серебряное кольцо, ну и что?
А насчет оборотня, тут я уже и сам порой сомневаюсь: а видели ли мы его? Андрей Данилович верно говорит: в котлован той ночью могла спрыгнуть простая собака. А все остальное могло нам причудиться с перепугу.
– Точно! – с готовностью поддержал его слегка приободрившийся Родик.
– А как же растерзанная собака, которую нашли в лесу? – возразил Лёнька.
Антон постарался изобразить улыбку пошире и ободряюще хлопнул друга по спине.
– Ну, ты даешь. Мало ли в лесу других бродячих собак? Небось, сам сто раз видел, как они порой грызутся между собой. Одной, похоже, здорово не повезло. И что же, разве это доказывает, что оборотень на самом деле существует? По-моему, это ничего ровным счетом не доказывает.
Ребята повеселели. Но Лёнька все же не удержался и спросил:
– А как же кольцо? Ведь я и на самом деле не помню, как засунул его в карман штормовки. Эту штормовку я с прошлого лета не трогал, она у нас в кладовке висела.
Антон только рукой махнул.
– Подумаешь! Понятное дело, что о кольце ты все время думаешь, пусть даже не сознавая этого. Вот и сунул его машинально в карман, когда собирался за грибами. Ты же у нас рассеянный, как не знаю кто! Помнишь, как в прошлом году ты приплелся в спортзал в зимних сапогах? Мы все, понимаешь, носимся по баскетбольной площадке, а тут прибегает Книгочей, хватает мяч и несется к кольцу. В зимних ботинках! Девчонки аж со скамеек попадали от хохота.
Лёнька смущенно захихикал.
– Да, было дело, – признался он. – Понимаете, опоздал на урок физкультуры. Ну, быстренько переоделся в раздевалке и хотел незаметно войти в игру, пока Андрей Павлович меня не засек. И в спешке надел на ноги вместо кроссовок опять зимние сапоги.
Родик облегченно вздохнул.
– Ну вот, слава Богу, разобрались. И что это на нас сегодня нашло? Просто одурели, честное слово! Расскажем вечером Тёмке – ведь не поверит. Ну ладно, чего делать дальше будем? Может, пойдем все-таки за опятами? Завтра суббота, так что в лесу народу будет полным-полно. А сегодня мы еще кое-что набрать сможем. Я такие места знаю возле болота – только сиди и срезай опята!
Лёнька вздрогнул и замотал головой.
– Нет уж, что-то меня в лес не тянет. Может, пойдем ко мне, а? Видик посмотрим, в шахматишки поиграем. А потом можно сходить в голицынский парк. Там, возле старого озера, вроде бы уже начала созревать малина.
И Антон с Родиком охотно согласились. Они не стали признаваться, что им тоже не очень-то хотелось идти сегодня в лес.



Глава 9
Лунатик бродит по саду

На следующее утро Лёньку разбудил ранний телефонный звонок. Родители, понятное дело, уже ушли на работу, так что пришлось идти в коридор самому. Потягиваясь и зевая, Лёнька взял трубку.
– Ну? – неприветливо буркнул он.
– Это я, – послышался грустный голос Родика.
– И что тебе не спится в этакую рань? – возмутился Лёнька.
– Поспишь тут… Бабка-то померла!
– Что за бабка? – не сразу сообразил Лёнька.
– Марья Ивановна. Ночью. Ее уже «скорая» увезла в морг.
Лёнька вздрогнул и чуть не выронил из рук телефонную трубку.
– Ну и дела… – растерянно пробормотал он. – Что же теперь будет?
– А я откуда знаю? – огрызнулся Родик. – Похороны, вроде, будут в понедельник.
– Ты что, собираешься пойти?
– Не знаю… Я покойников ужас как боюсь!.. Ладно, разберемся. Ты чего сегодня делать собираешься?
– Вообще-то родители наказали мне много чего сделать на огороде. Говорят, хватит мне без дела слоняться. У них сейчас на работе все горит, а выходной только один, в воскресенье. Так что придется повкалывать.
– Ну давай, вкалывай. Мой папаша тоже тащит меня на общественные работы. Говорит, пора в гараже чистить подвал… Тошку родичи уводят на огород давить колорадских жуков, а Тёмка вчера из Москвы так и не приехал. Вроде бы, он с матерью заночевал где-то у родственников, и приедет только завтра, в воскресенье.
– Ну и ладно. Пока!
– Пока.
Лёнька не торопился опускать трубку. Он ждал, что Родик скажет про это. Но тот молчал. В трубке явственно слышалось его шумное дыхание.
– Ты чего сопишь? – первым не выдержал Лёнька.
– А ты чего?
– Ничего!
– Вот и я ничего! Ну будь здоров, не кашляй.
В трубке послышались длинные гудки.
Лёнька вернулся в свою комнату и улегся на кровать. Но спать ему уже решительно не хотелось.
Марья Ивановна все-таки умерла. Жалко ее! Но себя, если подумать, жалко еще больше. Конечно, если вчерашний разговор был просто ее предсмертным бредом, то тогда еще ничего. А если… если нет?
Не выдержав, Ленька вскочил с кровати и, нагнувшись, достал из нижнего ящика стола железную коробку. Торопливо открыв ее, он застыл, словно ледяная статуя.
КОЛЬЦА НЕ БЫЛО!
Лёнька поморщился, словно от резкой зубной боли, и всхлипнул.
– Да что же это такое? – простонал он. – Ведь вчера же вечером я положил в эту коробку то самое проклятое кольцо! И теперь его нет. Отлично!
Телефон снова зазвенел. Лёнька стремглав помчался в коридор, едва не задавив зазевавшегося кота Трофима.
– Я слушаю! – закричал мальчик.
– Лёня, что с тобой? – послышался встревоженный голос матери. – Почему ты так кричишь?
– А-а, это ты, мам… Ничего я не кричу.
– Еще как кричишь… Лёнчик, ты не заболел?
– Нет, конечно.
– А почему ты ночью так плохо спал?
Лёнька насторожился.
– В каком смысле – «плохо»?
– А в том, что ты под утро вышел в сад, и пробыл там минут двадцать. Я проснулась от стука двери. Поначалу подумала, что ты в туалет направился, но потом что-то на сердце у меня защемило. Тревожно стало. Взяла и выглянула в окно. Луна в небе полная светила, так что видно было не хуже, чем днем. Вижу, ты бродишь среди деревьев, ну словно лунатик.
Лёнька быстро заморгал.
– А что… что потом было? – сипло спросил он.
– Как что? Только я собралась было в сад выбежать, как ты домой направился. Пока я халат набрасывала да шлепанцы искала, ты уже в свою кровать забрался. И заснул, ну словно убитый. Так что же ты вчера делал в саду, а?
– Я… я пошел сначала в туалет, – начал на ходу лихорадочно придумывать Лёнька. – А потом мне показалось, будто у сарая кто-то ходит.
– Господи! Неужто, воры?
– Да нет, не было там никого. Ветер, наверное, ветку дерева качнул, вот мне спросонья и почудилось невесть что. Мам, а ты что на завтрак приготовила?
– Ничего не успела, сынок. Уж больно плохо я ночь досыпала, еле отец меня наутро разбудил. Сосиски в холодильнике есть, молоко… Только холодное не пей, а сначала разогрей!
– Обязательно, мамочка! Обещаю, что в огороде сегодня буду весь день вкалывать, как вчера договорились.
– Ладно, ладно, не говори гоп, пока не перепрыгнул. Небось, заявятся твои дружки, и все благие намерения у тебя из головы вылетят. Наверное, пойдете шататься куда-нибудь в лес…
– Нет! – в ужасе закричал Лёнька. – Только не в лес!
– Посмотрим, посмотрим… Ну я пошла, работы невпроворот. Вечером часам к шести приду, а отец и того позже явится. Сенокос ведь начался!
Повесив трубку, Лёнька некоторое время стоял, прижавшись лбом к прохладной деревянной стенке. Он пытался хоть как-то обуздать скачущие галопом мысли.
Вот это да! Выходит, он ночью зачем-то выходит в сад, и бродил где-то в районе сарая. Ничего себе прикольчик! Мать верно назвала его лунатиком. Про лунатиков он только в книжках-страшилках читал, но чтобы самому…
Страшилках?!
У Лёньки даже дыхание перехватило от внезапной мысли.
Вот, значит, как пропало кольцо из железной коробки… Он сам вынес его из дома и где-то спрятал.
Зачем?!
Ответ был настолько очевидным, что мальчик даже застонал. Он торопливо стал набирать домашний номер Родика, но никто не отозвался. В квартирах Константиновых и Петровых тоже никто не поднял трубки. Не сразу, но он вспомнил: Антон ушел на огрод с ролдителями, а Тёма ехали в Москву.
Что же делать, что?
Поразмыслив, Лёнька торопливо оделся и выбежал в сад. День был теплый, солнце сияло в легкой туманной дымке. Вокруг царила такая чудесная утренняя благодать, что мальчик стал постепенно успокаиваться. Возможно, ничего страшного еще не произошло, говорил он себе. Оборотень заставил его вынести кольцо в сад, это ясное дело. Но вряд ли чудище успело его забрать. Мать ведь говорила, что он, Лёнька, вышел из дома под самое утро. А это плохое время для оборотня. Значит, кольцо скорее всего еще лежит там, где он его положил. Но где?
Поначалу Лёнька начал бесцельно бродить по садовым дорожкам, но вскоре понял, что толку от этого не будет. Под деревьями росла и трава, и цветы, и ягодные кустарники, так что кольцо можно было искать хоть целый год.
Не сразу, но он сообразил поискать свои ночные следы. И очень обрадовался, когда заметил на посыпанных песком дорожках следы босых ног. Его ног!
Следы привели его к калитке – той, что выходила на обрывистый берег Москва-реки. Открыв калитку, он понял, что ночью выходит наружу.
– Логично… – пробормотал Лёнька себе под нос. – Конечно же, оборотень вовсе не жаждал залезать к нам в сад. Ему проще было выманить меня за калитку… Но как я не сломал себе здесь шею? Ведь мог же оступиться, и того, привет!
Поежившись от этой неприятной мысли, Лёнька продолжил поиски. Но он быстро зашел в тупик. Обрыв зарос невысокой жесткой травой, и никаких следов от его ног было не видно.
Лёнька чертыхнулся, растерянно глядя по сторонам. Куда же он спрятать кольцо? На склоне было миллион укромных местечек, где можно было спрятать крошечное колечко. Поди, найди его! И за год не найдешь. А оборотень долго ждать не будет. Небось, сегодня же ночью придет, и заберет кольцо. А в понедельник ночью… Ужас что будет, если оборотень на самом деле заявится на кладбище! Если он доберется до покойной старухи, то тогда все, пиши пропало… Сразу две магических «вещички» будут в его лапах! Нет, надо во чтобы то ни стало разыскать кольцо…
Еще долго Лёнька стоял в растерянности на вершине обрыва, скользя взглядом по обрывистому берегу. Может, кольцо лежит вон там, возле стволом молодой липы? Или в зарослях крапивы? Или…
Наконец, взгляд мальчика упал на остов старой лодки, лежавшей возле уреза реки. Еще несколько лет назад кто-то вытащил ее из воды и зачем-то пробил борт. С той поры старая лодка так и лежала на траве, перевернутая вверх дном.
А может, кольцо лежит там, под лодкой? А почему бы и нет? Он уже не раз пользовался старой лодкой как тайником. Может, даже став на время лунатиком, он по старой памяти спрятал кольцо в хорошо знакомом месте?
Торопливо сбежав по выщербленной бетонной лестнице, Лёнька подбежал к лодке и, опустившись на колени, засунул руку в широкую щель под правым бортом. И почти сразу же его пальцы нащупали округлый маленький предмет. С бурно бьющимся сердцем Лёнька вытащил его и не смог сдержать восторженного вопля.
Это было оно, кольцо Софьи, жены стрельца Фёдора!
Лёнька торопливо вернулся в свой сад, а затем полез в свою «башню». Заперев дверь, он долго сидел возле окошка, любуясь на кольцо. В голове звенела пустота, в которой крутилась одна только мысль: «Повезло! На этот раз здорово повезло!»
Остаток дня мальчик провел на огороде, честно вкалывая. Вечером родители только руками развели, увидев плоды его многотрудных дел.
– Даже грядки прополол? – удивлялся отец. – Ведь можешь же, если захочешь, сынок!
А Анна Леонидовна отвела хмурого Лёньку в сторонку и пощупала ему лоб.
– Неужто, ты все-таки заболел? – тревожилась она.
– Не-а, – замотал головой Лёнька. – Просто устал, сил нет. Пойду приду душ, а потом лягу спать.
– Даже гулять не пойдешь? – поразилась мать.
– Не пойду.
Ночь Лёнька провел почти без сна. Он крутился в кровати и все время прислушивался к тому, что происходит в саду. Вот оборотень разозлится, когда увидит, что под старой лодкой ничего нет! Наверное, зверюга попытается опять взять над ним контроль.
А это значит, что сегодня спать нельзя, хоть умри!
Несколько раз мальчику казалось, что у него в мозгу словно начинал звучать чей-то тихий, незнакомый голос. «Иди ко мне, иди…» – нашептывал он. И Лёньке вдруг хотелось вскочить с кровати и куда-то немедленно бежать.
В такие минуты у него даже дыхание перехватывало от страха. Он лежал, глядя в сумрачный потолок, на котором светился желтый круг от настольной лампы, и пытался разобраться в себе. Слышит ли он на самом деле голос оборотня, или просто его воображение разгулялось?
Наконец, Лёнька не выдержал и подошел к окну. Отодвинув занавеску он посмотрел на небо, и не увидел ничего – ни звезд и ни луны. И только потом услышал тихий шелест капели. Оказывается, начался дождик!
Лёнька едва не закричал «ура!» от острой радости. Из книжек он знал, что оборотни обретают особую силу только в лунные ночи. А раз на дворе дождик, то можно спокойно ложиться спать!
Едва он снова лег в постель, как сразу же провалился в глубокий сон. Ему приснился лес. Посреди поляны, окруженной мрачными елями, стоял волк и оскалившись, смотрел на него неподвижным, светящимся взглядом.
«Все равно ты принесешь мне кольцо, – будто бы говорил зверь. – Я должен завладеть им, а также серебряной цепочкой и крестиком. Когда я утоплю их в Гнилом болоте, то вновь обрету великую силу! И тогда берегитесь, жалкие людишки…»



Глава 10
Ночью на кладбище

Все четверо друзей собрались вместе только вечером в воскресенье. По предложению Родика, они отправились в голицынский парк. Сидя на скамейке под раскидистой липой, АРТ выслушали сбивчивый рассказ Лёньки.
Тёма даже присвистнул от удивления.
– Вот, оказывается, как все повернулось… – растерянно пробормотал он. – А я ничего не знал, и весело провел времечко в гостях у двоюродной сестры. У нее, понимаете, был день рождения, и мы с мамой…
Антон, болезненно поморщившись, перебил его.
– Пока ты развлекался, нам с Родькой досталось по первое число! Послушал бы ты рассказ Марьи Ивановны… О Лёньке и разговора нет. Дожил – лунатиком стал! Вот вляпались-то… Теперь я окончательно поверил в оборотня. А вы?
– Я, пожалуй, тоже, – вздохнул Родик.
– А я без всяких «пожалуй», – буркнул Лёнька.
Тёма только руками развел.
– Ну, если вы все так считаете… Что же теперь делать, а? Может, мне отцу стоит все рассказать? Как-никак, он подполковник милиции!
Родик нервно хохотнул.
– Ну ты даешь, Ватсон! Оборотень – это тебе не уголовник, с ним операм не совладать. К тому же, покойная Марья Ивановна ясно сказала: пока зверюга еще наполовину призрак, никакой пулей, даже серебряной и заговоренной, его не возьмешь. Только кольцо с лунным камнем могут его погубить. Да и то лунной ночью, и в тот момент, когда зверюга прикоснется на кладбище к серебряной цепочке. Врубаешься?
– Ага, – уныло вздохнул Тёма. – Значит, завтра, после похорон, мы должны… Жуть! Я на кладбище даже днем ходить не люблю. А уж ночью… Бр-р-р!
– Ничего не поделаешь, – хмыкнул Антон. – Это называется: любишь кататься, люби и саночки возить. Сами заварили эту кашу, самим ее и расхлебывать. И взрослых нечего в наши дела втягивать, у них и своих хлопот хватает. Да и куда им с оборотнем справится. Взрослые же в него попросту не поверят!
АРТ уныло переглянулись. Лёнька не выдержал и вскочил со скамейки:
– Знаю, о чем молчите! Мол, это Книгочей во всем виноват! Да, виноват! И потому пойду завтра ночью на кладбище один. Какой смысл туда идти всем четверым? Все равно мне с оборотнем один на один схватится придется. Если не струшу, то ему конец. А если дрогну, так вы все равно мне не помощники…
Он повернулся и хотел было гордо уйти, но друзья схватили его за руки.
– Садись уж лучше, герой, – примирительно сказал Тёма. – Разве мы тебя одного в беде оставим? Нет уж, пропадать так вместе.
Лёнька закрыл лицо руками. Его била нервная дрожь.
Следующую ночь он вновь не смыкал глаз, и заснул только под самое утро. И проспал почти до шести вечера, пока родители не вернулись с работы. На этот раз мать не приставала к сыну с расспросами – у отца на работе возникли какие-то неприятности, и родителям было не до Лёньки. И он был только рад этому. Включив телевизор, он сидел в кресле и тупо смотрел все передачи подряд. О том, что предстоит пережить этой ночью, он старался не думать.
Часов в одиннадцать начало смеркаться. Родители легли спать – им предстояло назавтра встать совсем рано.
Лёнька одел свои любимые потертые джинсы, натянул футболку, а поверх ее – старую штормовку. Ночи стояли не очень-то теплые.
Он достал железную коробочку и вынул серебряное колечко. И даже вздрогнул от неожиданности – лунный камень слабо светился тревожным розовым светом! Неужто, проклятая тварь бродит где-то рядом?
Подойдя к окну, Лёнька выглянул наружу. Небо было чистым, на западе уже загорались первые звезды. А позже должны была взойти и луна….
Перед тем, как уйти, Лёнька уселся за письменным столом. Взяв чистый лист бумаги, он подумал и написал:
«Дорогие папа и мама! Если я не вернусь к утру, то ищите то, что осталось от меня, на петровском кладбище, возле могилы Марьи Ивановны. Простите, что я был таким дураком, часто вас расстраивал. Так уж случилось, что я оживил оборотня, и теперь должен убить его. Не забывайте меня!»
Он перечитал записку, и даже заплакал от острой жалости к себе и особенно, к родителям. А потом сложил лист бумаги пополам и оставил на столе. Оглядев напоследок комнату, он судорожно сглотнул, осторожно раскрыл окно и выбрался в сад.
Через несколько минут Лёнька уже стоял на шоссе рядом с автобусной остановкой. Казалось, там никого не было, но вскоре из темноты появились сначала Антон, а потом и Родик и с Тёмой.
Ребята обменялись крепкими рукопожатиями.
– Я днем на похороны ходил, – нарушил молчание Родик. – Проводил Марью Ивановну, как говорится, в последний путь. Заодно узнал, где находится ее могила.
– И где же? – глухо спросил Антон.
– На старой части кладбища, что ближе к лесу. Там хоронили еще аж с начала 18 века. Многие дорожки даже травой заросли, поскольку по ним давно уже никто не ходит. Словом, лучше для оборотня места и нарочно не придумаешь!
– Ладно, не пугай, – буркнул Тёма, застегнув молнию на джинсовой куртке. – И без тебя тошно!.. Надеюсь, родичам все лапшу на уши повесили? Ну, что мы пошли праздновать день рождения к Мишке Дубову, и останемся у него ночевать?
Все молча кивнули, даже Лёнька, который родителям не стал говорить ни про какого Мишку.
– Фонарики все взяли? – продолжал допытываться Тёма. – Ну, пошли.
Ребята молча пересекли деревню. Небо темнело буквально на глазах. Окна в большинстве деревенских домов уже погасли. То там, то здесь за оградами слышался ленивая перебранка собак.
Вскоре ребята подошли к деревянному мостику, нависшему над Липкой. Перейдя его, они поднялись по крутому склону в сосновую рощу. Здесь было уже довольно темно, и потому они зажгли карманные фонарики.
Узкая тропинка вывела их из рощи. Впереди лежало бывшее колхозное поле. За ним виднелись высокие ворота с аркой. Это был вход в старую часть петровского кладбища.
Было уже совсем темно, и звезды бросали на землю слабый серебристый свет. Слоистый туман, подгоняемый прохладным ветерком, медленно плыл с поля в сторону кладбища.
– Туманище-то какой… – нервно сказал Родик и застегнул молнию доверху на своей куртке. – А ведь середина лета… Неужто ночь будет холодной?
Антон нервно хохотнул.
– Если оборотень на самом деле заявится, то нам будет жарко, да еще как… Ну, пошли, чего стоим!
Ребята пересекли неровное поле и оказались перед арочными воротами. Обменявшись тревожными взглядами, они вошли на старую часть петровского кладбища.
– Далеко до могилы Марьи Ивановны? – неровным голосом спросил Лёнька.
– Не очень, – шепотом ответил Родик. – Сначала надо пройти по центральной аллее метров двадцать, потом свернуть направо. Там между оградками идет тропинка, узкая и извилистая. Еле-еле по ней гроб со старушкой пронесли… Затем мы выйдем на соседнюю аллею, длинную и широкую. Слева за оградками там сосны растут, шесть или семь. Возле четвертой сосны и похоронили Марью Ивановну. Неподалеку я приглядел могилу с тремя здоровенными обелисками. Там еще имена выбиты с ятями… Вот там мы и спрячемся.
– Ладно, пошли, – так же шепотом вымолвил Антон. – Может, фонарики того… потушим? Не то ведь спугнем зверюгу! Гоняйся за ним потом…
А про себя подумал: ну и хорошо бы спугнуть!
Наверное, об этом же подумали и другие ребята, но никто не решился возразить.
Фонари погасли. Некоторое время мальчики стояли, давая глазам привыкнуть к темноте, рассеиваемой лишь слабым светом звезд. Вскоре они стали различать металлические ограды по обе стороны широкой дорожки. За ними смутно вырисовывались кресты и обелиски.
Ветер стих, и тогда ребята ощутили нечто странное, пугающее еще сильнее, чем старые могилы.
Тишина. Вокруг царила невероятная, густая тишина. В деревне такой нет даже поздней ночью. Там всегда можно услышать то лай собак, то шум проехавшего по шоссе запоздалого автомобиля, то далекие голоса загулявшейся далеко за полночь молодежи.
Здесь же не было слышно ни звука. Вокруг все словно бы замерло. На деревьях не колыхалась ни одна ветка.
Родик сделал один неуверенный шаг вперед, другой и застыл. Ему было жутко слышать звук своих же шагов.
Небо постепенно начало светлеть. Там, за лесом, медленно восходила крутобокая луна. Ее косые серебристые лучи проникли под своды старых деревьев и высветили то, что находится за узорчатыми оградами. Ребята вдруг увидели, что их окружает лес из крестов, похожих на худеньких маленьких гномов, широко раскинувших в стороны руки. Среди них, словно хищные звери, притаились массивные каменные обелиски.
Один из них напоминал человеческую фигуру. Казалось там, рядом с пышным кустом, кто-то стоит и молчаливо следит за непрошенными гостями.
– Иди, Лис, чего встал! – сердито прошипел Тёма и слегка подтолкнул Родика в спину.
Родик вздохнул и медленно пошел вперед, шаркая ногами по влажной траве. Он очень боялся споткнуться обо что-нибудь. Нервы у него были и так на пределе.
Наконец, справа показался знакомый проход между оградами. Родик направился к нему, а потом вдруг остановился.
– Ты чего? – возмутился Антон. Он взглянул на свои наручные часы с фосфоресцирующими стрелками. – Скоро уже полночь. Оборотень вот-вот может заявиться!
– Я… не уверен… – пробормотал Родик, растерянно оглядываясь по сторонам. – Направо уходят пять или шесть проходов. Нам надо было свернуть в третий. Но этот, вроде бы, не похож… А может, и похож. В темноте все выглядит совсем иначе, чем днем…
– Тьфу, ну и проводник у нас! – в сердцах прошипел Тёма. – Ладно, пошли, там видно будет… Если что, вернемся.
Ребята гуськом медленно пошли по узкой тропинке, едва не касаясь руками металлических оградок. Тропинка вдруг резко свернула налево, затем направо, потом еще раз налево…
Через некоторое время Родик остановился, растерянно озираясь.
– Что-то не то… – пробормотал он. – Мы, вроде бы, должны уже были выйти на ту, другую широкую аллею.
– Так чего же не вышли? – нервно спросил Лёнька.
– Наверное, свернули не туда, куда надо. Придется возвращаться.
Тёма скорчил зверскую физиономию и показал Родику кулак.
Но делать было нечего, пришлось возвращаться.
Прошла минута, другая, третья… Вокруг тянулись ряды оградок, которые казались бесконечными. Тропинка виляла из стороны в сторону самым прихотливым образом, и казалось, ей нет конца.
Наконец, ребята оказались в тупике между оградами. Расстояния между ними в этом месте были такими маленькими, что только кошка там и могла протиснуться.
– Ну все, заблудились, – упавшим голосом констатировал Антон. – Обычное дело на таких старых кладбищах! Я знаю, мы с родителями как-то ездили на могилу тетки. Она похоронена на Ваганьковском кладбище. Там даже днем и то можно кружить часами, если точно не знаешь дороги.
– Сравнил! – буркнул Тёма. – Ваганьковское кладбище здоровенное, настоящий город мертвых. А наше-то совсем небольшое…
– Ничего себе небольшое! – возразил Антон. – Может, ты скажешь, куда идти?
Тёма уверенно махнул рукой – мол все за мной! – и свернул в проход между двумя высокими оградками.
– Ты куда! – схватил его за руку Родик. – Нам же в противоположную сторону надо!
– Много ты знаешь… – ответил Тёма, уверенно шагая во тьму.
Прошла минута, другая, третья. Тропинка стала понемногу расширяться, и ребята немного повеселели. Казалось, еще немного и их скитаниям настанет конец. Да и луна довольно быстро поднималась в небо, и вокруг стало заметно светлее.
Но радость их оказалась преждевременной. Через некоторое время они уперлись… в высокую бетонную стену!
– Вот это да, – нервно хихикнул Родик. – Ну, Ватсон, ты просто у нас следопыт! Ты хоть соображаешь, куда мы вышли? К новой части кладбища. Она вон там находится, за стеной.
– Отлично! – вздохнул Антон. – Придется включать фонарики, иначе мы до утра бродить здесь будем. Не кладбище, а лабиринт какой-то!
Ребята дружно включили фонарики. Увы, легче от этого им не стало. Яркие лучи только слепили привыкшие к темноте глаза. Они вырывали из тьмы ограды, кресты, могильные холмики, стволы сосен, кусты, обелиски, скамейки – и разобраться в этом хаосе было совершенно невозможно.
Тогда ребята стали светить себе под ноги. Тропинку стало видно очень хорошо, и потому идти стало куда легче.
Но через несколько минут они оказались перед развилкой из трех тропинок, уходящих в разные части старого кладбища.
– Ну, и куда теперь пойдем? – уныло спросил Лёнька.
Родик только руками развел.
– Что-то я совсем запутался… Вроде бы, надо идти по той тропинке, что идет вправо. Но ведь она наверняка опять начнет петлять, как заяц.
– Может, нам надо разделиться? – предложил Тёма, но ребята сразу же замахали на него руками.
– Еще чего! – прошипел Антон. – Потом мы друг друга до утра искать будем. Оборотню только этого и надо…
Он вдруг замолчал на полуслове.
– Постойте… А может, это зверюга… ну, того, нас по кладбищу кружит? – тихо вымолвил он.
Он ожидал, что ребята подымут его на смех, но никто даже не улыбнулся.
– А что, очень может быть… – кивнул Лёнька. – Наверное, у оборотня дар телепата. Ведь смог же он меня выманить в сад, и заставить словно лунатика притащить кольцо аж к берегу реки!.. Антон, сколько времени?
– Недавно же говорил – скоро двенадцать, – недовольно отозвался Антон, но все же посмотрел на свои наручные часы. Глаза его округлились от изумления.
– Батюшки, без пяти час! Неужто, мы столько времени здесь кружим? Мне казалось, что прошло минут пятнадцать, не больше…
Лёнька мрачно кивнул.
– Выходит, я прав. Это оборотень помог нам заблудится. Ну, чтобы мы ему не мешались под ногами. А знаете, как называется час ночи? Час оборотня!
Родик опустил голову.
– Что же делать? Может, вернемся домой, а? Ну, не судьба нам побороть эту проклятую зверюгу, что уж тут поделаешь?
Антон вдруг хватил Лёньку за руку.
– Постой, а где твое кольцо? Ты же его, вроде бы, на палец надел, когда мы встретились на шоссе.
Лёнька вздрогнул и с ужасом посмотрел на свою правую руку. Кольца не было!!
– Не может быть… Этого просто не может быть! Я же сам помню, как его надевал на указательный палец…
Лёнька лихорадочно стал ощупывать свои карманы. И радостно вскрикнул, нащупав в нагрудном кармане маленький твердый предмет.
Едва он надел кольцо на палец, как лунный камень внезапно засветился слабым розовым светом.
Антон предложил:
– Подними руку с кольцом. Может, оно укажем нам, куда идти?
Лёнька так и сделал. Он медленно стал поворачивать руку слева направо, держа ее параллельно земле. Свет камня начал меняться, то почти угасая, то вновь загораясь. Наконец, когда рука повернулась в сторону левой тропинки, камень вдруг запылал тревожным пурпурным светом.
– Волшебство… – восторженно выдохнул Тёма.
Больше не колеблясь, ребята пошли по тропинке, идущей налево. Спустя несколько минут, изрядно попетляв, они наконец-то вышли на широкую аллею, по обе стороны которой росли редкие высокие сосны.
Лёнька вздохнул с огромным облегчением.
– Ну, наконец-то… Видите, ту здоровенную раздвоенную сосну? Рядом с ней и находится могила Марьи Ива…
Он замолчал, услышав громкий шум, идущий со стороны раздвоенного дерева.
Антон почему-то вновь посмотрел на часы.
– Час ночи… – выдохнул он. – Ну, братцы, держитесь. Лёнька, может ты отдашь кольцо Тёмке или мне?
Лёнька только головой мотнул и пошел вперед.
Так страшно ему еще никогда не было. Даже там, в котловане, когда он случайно оживил оборотня, было чуть полегче. Все-таки рядом находился дом, да в оборотня он тогда не очень-то верил. А сейчас…
И тут из-за крон деревьев вышла луна и осветила все вокруг серебристым колеблющимся светом. То, что увидели ребята, заставило их оцепенеть от ужаса.
Возле ствола раздвоенной сосны виднелась высокая куча взрыхленной земли. Рядом с темной зияющей могильной ямой наискось лежал гроб. Возле него стоял здоровенный волк. Он поднял передние лапы, и ребята увидели, что они заканчиваются длинными мохнатыми пальцами с острыми когтями. Завыв, оборотень вцепился пальцами в крышку гроба и стал сдирать ее. Раздался треск, и крышка полетела в кусты.
Луна осветила тело старушки, покрытое до подбородка белым покрывалом. Оборотень протянул к нему правую лапу, но тут же отдернул. По-видимому, что-то его пугало.
Яростно зарычав, он вновь и вновь пытался прикоснуться к покойнице. Иногда он тревожно поглядывал на небо, словно набираясь сил от лунного света. На стоявших за его спиной ребят зверь не обращал никакого внимания, как будто их и не было.
Антон смотрел на жуткое зрелище, не чуя под собой ног. Ему казалось, что он пребывает в каком-то кошмарном сне.
Наконец, оборотень смог стащить с тела покойницы белое покрывало. После этого он осторожно прикоснулся когтем к ее шее. Блеснуло что-то серебряное.
– Давай! – вдруг крикнул Антон и ударил Лёньку по плечу.
Тот очнулся от жуткого оцепенения, и повернув камень кольца в оправе влево, медленно стал поднимать руку.
Оборотень вздрогнул всем телом и обернулся. Увидев четверых ребят, он вновь завыл, и в этом вое слышался уже не ярость, а предсмертная тоска.
– Ну, давай! – закричал Тёма. – Что же ты медлишь?
Лёнькино лицо покрылось потом. Ему казалось, что правая рука вдруг налилась словно бы свинцом. Надо было поднять ее еще чуть-чуть, и тогда луч света от лунного камня осветит проклятую тварь. И тогда ей настанет конец!
Но рука отказывалась слушаться. И все же она еле-еле поднималась. Камень на кольце сиял все ярче и ярче розовым светом.
Оборотень тоскливо завыл и отпрянул от могилы. Он хотел было убежать, но наткнулся на металлическую ограду.
– Все, наша взяла! – завопил Антон, победно потрясая кулаками.
Но внезапно небо потемнело. Ребята подняли глаза – и закричали от ужаса. На луну наползало большое облако.
Камень на кольце тотчас померк. Раздался громкий вой, и ребята услышали топот лап.
Лёнька со стоном отчаяния сел на землю и закрыл лицо дрожащими руками.
– Все, – горько промолвил Тёма. – Ушел… Оборотень ушел!
– Упустили… – процедил сквозь зубы Антон. – Вот не повезло-то!



Глава 11
Куда скрылся оборотень?

На следующий день все Петровское было взбудоражено страшным слухом. Будто бы четверо ребят рано утром пошли в дальний лес за грибами, и проходя мимо старого кладбища, решили туда заглянуть, чтобы проверить, у кого крепче нервы. И увидели страшное зрелище: возле разрытой могилы лежал гроб недавно похоронной старухи!
Понятное дело, что родственники Марьи Ивановны немедленно побежали на кладбище и убедились, что ребята не соврали.
Гроб был вновь опущен в землю и засыпан землей. Через некоторое время на старое кладбище приехала милиция. Осмотрев место, она обнаружила лишь следы четверых мальчишек да какой-то здоровенной собаки.
Деревенские жители терялись в догадках – кто же мог совершить акт такого варварского вандализма? Марья Ивановна, вроде бы, не имела никаких врагов, ее уважали все соседи. За всю свою долгую жизнь она не причинила никому зла. В чем же дело? Неужто, какие-то нелюди соблазнились ее серебряной цепочкой? Наверное так – ведь цепочка-то исчезла…
Четверо друзей только мрачно усмехались, слыша все эти разговоры. «Какие-то нелюди…» Никто из петровских жителей даже не подозревал, как была близка к истине эта догадка!
Несколько дней ребята провели каждый у себя дома. То, что произошло с ними ночью на кладбище, произвело на всех крайне тяжелое впечатление. Родик даже слег с высокой температурой, да и Лёньку время от времени пробирала сильная дрожь. Антон чувствовал себя не намного лучше, и даже крепыш Тёма заметно скис. Целые дни напролет он проводил у себя в комнате, жалуясь на головную боль и слабость.
Родители всех четверых ребят сбились с ног, пытаясь успокоить своих детей. Они все понимали: увидеть такое на кладбище… На их месте и многие взрослые потеряли бы надолго покой!
Прошел день, другой, третий. Постепенно волнение в Петровском стало стихать. Деревенские жители посудачили и решили: над могилой бедной старушки надругались какие-то бомжи. Кто-то из них прослышал про серебряную цепочку Марьи Ивановны и, накачавшись наркотиков, ночью забрался на кладбище. Ищи теперь их, свищи!
Наконец, четверо друзей рискнули покинуть свои комнаты. Они договорились по телефону встретиться снова в парке над Москва-рекой.
Антон пришел первым и от нечего делать стал обстреливать камешками старую липу, стараясь попасть в округлое дупло. Наконец, на аллее, идущей со стороны голицынского особняка, появился Родик.
Посмотрев на его бледное лицо, Антон даже присвистнул.
– Ну и видок у тебя! Выходит, ты по-настоящему болел?
– Заболеешь тут, – буркнул Родик и уселся на скамейку. – Поверишь, до сих пор в ногах крепости нет. Уж чем меня только родители не поили, каких только лекарств я не наглотался! Говорят, вся эта горькая гадость очень помогает от нервов. Ха-ха! Знали бы они, что я на самом деле увидел на кладбище…
Чуть позже пришли Тёма и Лёнька. Обменявшись приветствиями, они уселись рядом с Родиком и уныло посмотрели друг на друга.
Антон неожиданно расхохотался.
– Ты чего? – подозрительно спросил Тёма.
– Да так… Уж больно жалко мы все выглядим. Ну, словно щенки, которых вытащили из воды…
– Да уж, – кивнул Лёнька. – На победителей оборотня мы как-то не больно походим… Кстати, вы ничего не слышали… ну, про него?
Все покачали головами.
– Никто ни в деревне, ни в поселке ничего такого не рассказывает, – заметил Родик. – А ведь прошли выходные, в лес за грибами ходила масса народа. Неужто, он ушел?
– Отец в таких случаях говорит: мечтать не вредно, – кисло усмехнулся Антон. – Как же, уйдет он! Ведь и кольцо, и серебряная цепь теперь у нас в руках, а без них оборотню окончательно не ожить. Значит, он будет выжидать удобного случая, чтобы отобрать их у нас.
– А может, нам стоит… ну того, выбросить их куда подальше? – с надеждой предложил Лёнька. – Например, утопить в реке. Или лучше в болоте, а?
Тёма выразительно постучал пальцем по его лбу.
– Ну ты даешь, Книгочей. Думаешь, оборотень до них не доберется? Он же наполовину еще призрак. Наверное, такой и по дну реки запросто пройти может. Но может быть, оборотень и ушел куда-нибудь. Он нас теперь боится! Ведь если бы облако случайно не наползло на луну, то кольцо бы его прикончило.
– Если бы, да кабы, – буркнул Родик. – Что теперь об этом вспоминать? Натерпелись такого страха, и напрасно. Помните, что Марья Ивановна перед смертью говорила? Теперь оборотень с каждым днем будет набирать сил. И победить его можно будет, лишь раздобыв третий магический предмет: серебряный крестик. А где его искать? Раз она за столько лет этот крестик не разыскала, куда уж нам этим заниматься… Безнадежное дело!
– Согласен, – кивнул Антон. – Ладно, ребята, давайте выбросим все это дело из головы! Лето-то продолжается. Может, все как-нибудь само собой утрясется. Пошли купаться, а?



Глава 12
«Не пойти ли нам в поход?»

Остаток лета прошел для четверых друзей без всяких происшествий. Погода в августе выдалась чудесная, и все дни напролет ребята проводили на речке – ловили рыбу, купались, в общем с удовольствием валяли дурака. Постепенно ужасные события стали выветриваться из их памяти. Иногда им даже казалось, что все это им только почудилось. Правда, оставалось серебряное кольцо с лунным камнем (оно по-прежнему хранилось у Лёньки) а также серебряная цепочка (ее взял на сохранение Тёма). Но проходили дни и недели, а все в окрестностях Петровского было спокойно. Никто из многочисленных грибников не рассказывал о каких-либо странных происшествиях, никто не находил трупы растерзанных собак… Наверное, оборотень на самом деле куда-то ушел. А может, и вовсе помер, так и набрав прежнюю силу. Ну и поделом ему!
Настала осень, и начались занятия в школе. Как всегда, первого сентября выдался теплый и солнечный день, и все ребята от мала до велика с самого утра пребывали в состоянии радостного возбуждения. За лето у всех накопилось немало самых разнообразных впечатлений, которыми страсть как хотелось поделиться с одноклассниками.
Главными героями, понятное дело, стали четверо друзей. Им пришлось по двадцать раз рассказывать о том, как они «случайно» обнаружили выкопанный из могилы гроб. Все ребята, и особенно девочки, только охали, слушая АРТ и Лёньку. А те только тайно усмехались – если бы их одноклассники знали, что с ними произошло на самом деле!
А затем начались обычные школьные будни. Лёнька неожиданно увлекся географией, и думать забыл об жутком оборотне.
После нескольких серых и дождливых сентябрьских дней вновь потеплело. Настало долгожданное «бабье лето», и ребятам вновь захотелось побольше проводить времени на улице.
Именно тогда учитель истории Виктор Григорьевич Садовников, прозванный в школе просто ВГ, однажды на уроке обвел ребят хитрым прищуренным взглядом, и неожиданно сказал:
– Ребята! Настали чудесные дни золотой осени. Пройдет неделя-другая, и все мы распрощаемся с теплым солнышком аж до следующей зимы. Жалко терять такое замечательно время, а?
Пятый А сразу же ожил. «Конечно, жалко!» – послышалось со всех концов класса. – «Просто жуть, как жалко!»
– А почему бы нам тогда не отправиться всем вместе в поход? – предложил Виктор Григорьвич. – Помните, я еще весной рассказывал вам про окрестности нашего Петровского? Мы может, если захотите, в ближайшую субботу прогуляться по берегам Истры. Я покажу вам останки древнего городища, в котором наши далекие предки обитали почти три тысячи лет назад. Потом мы направимся к деревне Тимошенское, что расположено на огромном холме возле реки. Именно там зимой сорок первого года отряд фашистов прорвал нашу оборону, но был отброшен после яростного боя. С тех пор склон холма был прозван «немецкой горкой». Почему – вы скоро узнаете. Ну, а потом мы вместе поищем курган, в котором были захоронены русские ратники, погибшие много веков назад в схватке с отрядом хана Батыя. Хотите?
– Хотим! Хотим! Хотим! – восторженно закричали многие ребята. И Антон – громче всех, поскольку история была его любимым предметом.
Но далеко не все ребята выразили свою радость, и учитель заметил это.
– А что же молчит Борис Безродный? И почему так поморщилась Таня Маликова? Неужели, вам неинтересна история ваших родных мест?
Высокий, белобрысый Борис молча пожал плечами и отвернулся к окну, давая понять, что ему даже неохота говорить на эту тему. А красавица Таня презрительно усмехнулась:
– Лично я родилась в Красноярске, и сюда переехала только три года назад. Мне ваше Петровское вовсе не родное.
Брови Виктора Григорьевича удивленно выгнулись. Он хотел что-то сказать, но староста класса Миша Сазонов встал из-за стола и вежливо объяснил:
– Не обращайте на них внимания, Виктор Григорьевич. Эти двое типов – известные пофигисты.
– Пофигисты? – искренне удивился учитель. – А это что еще за звери?
Миша неопределенно взмахнул руками.
– Ну, как вам объяснить… Это когда человеку все пофи… то есть, все безразлично. Ему предлагаешь, например, пойти поиграть в футбол, а он только пожимает плечами и цедит сквозь зубы: «А на фига мне нужен ваш футбол?» Ну, и так далее. Мол, мне все неинтересно, и даже слышать ни о чем не хочется. Поэтому пофигисты почти все время ходят с плеерами в карманах и с наушниками на ушах – чтобы, значит, ничего не слышать из того, что вокруг происходит. Полная отключка – для них самый кайф. Понимаете?
– Отключка, кайф… – удивленно повторил Виктор Григорьевич. – Что за уродливые слова появились в нашем великом русском языке! Пофигисты… Никогда раньше не слышал о таких. И давно они в нашей школе завелись?
– Еще в прошлом году, – объяснила болтливая толстушка Зоя Саблина. – Это все Федька Фигвам… то есть, Федька Васильев из десятого Б. Ну, который раньше боксером был, перворазрядником. Он весь этот пофигизм придумал, и теперь целую шайку сколотил из всяких недоумков.
Таня Маликова метнула в Зою злобный взгляд, а потом спокойно процедила сквозь зубы:
– Ждете, чтобы я ответила этой толстой бочке? Не дождетесь, потому что пофигисту просто нельзя опускаться до каких-то мелочных пререканий. Вам охота шататься по лесу, среди комарья и всяких там змей? Вот и шатайтесь, сколько влезет. Мне ваш лес и даром не нужен!
Не выдержав, Антон вскочил из-за стола и возмущенно закричал:
– Да что ты плетешь? Сейчас осень, комаров уже мало. А змей в нашей округе уже лет сто никто не видел. Правда я говорю, ребята?
Все зашумели. Кое-кто из мальчишек даже подскочил к Тане Маликовой, горя желанием дать ей по шее, но Виктор Григорьевич поднял руку и резким голосом произнес:
– Тихо! Все вернитесь на свои места!
Когда все в классе более или менее успокоилось, учитель с грустной улыбкой произнес:
– Ну что ж тут поделать. Насильно в поход я никого тащить не стану. В лесу на самом деле комаров еще хватает. А ночью к тому же стало довольно прохладно. Так что нам придется брать с собой не только палатки, но и одеяла. А дежурным придется всю ночь поддерживать костер. И пройти нам предстоит за два дня не меньше двадцати километров, и притом по весьма пересеченной местности. Так что если кого-то пугает такая перспектива, то таким мальчикам и девочкам лучше остаться дома.
Миша Сазонов обвел класс строгим взглядом и сказал:
– Ну что, есть среди нас еще такие хлюпики? Нет? Виктор Григорьевич, все остальные хотят пойти в поход!
Учитель улыбнулся.
– Ну, и отлично. Теперь осталось только решить вопрос – когда отправиться в путь. Конечно, хорошо бы это сделать в выходные дни – тогда с нами смогли бы пойти и многие из ваших родителей…
Ребята недовольно переглянулись. Такая перспектива никого особенно не обрадовала. Все хотели хотя бы на два дня почувствовать себя совершенно самостоятельными и вполне взрослыми людьми.
Ситуацию разрядил Толик Сореев, самый элегантный мальчик в классе. Его родители работали зубными врачами, хорошо зарабатывали, и потому их сын одевался в исключительно фирменную и потому очень дорогую одежду.
– Виктор Григорьевич, а я вчера слушал по телику прогноз на неделю. Там говорили, что теплая и сухая погода продержится только до пятницы. А в субботу во второй половине дня к Москве подойдет атлантический циклон, и зарядят дожди.
Учитель нахмурился. Тогда Антон снова вскочил из-за стола и предложил:
– А что, если нам отправиться в пятницу сразу после уроков, а? Тем более, что последние два урока – история да физкультура. Ну, с физкультурником мы как-нибудь договоримся, он нормальный человек, все поймет! Дни сейчас еще довольно длинные. Часиков в пять выйдем, доберемся до леса, переночуем… А в субботу с утречка пойдем дальше! Может, до дождя успеем везде побывать. Прогнозисты, они ведь часто ошибаются!
Виктор Григорьевич задумчиво пожевал губы, а затем кивнул.
– Ладно, мы это еще обсудим сегодня после уроков. Возможно, мне удастся договорится с Верой Степановной, и она перенесет свой пятничный урок географии на следующую неделю. Тогда времени на сборы у нас должно хватить… А сейчас давайте перейдем к теме нашего урока – эпохе правлению царя Алексея Михайловича, прозванного Тишайшим…



Глава 13
Лагерь в лесу

В пятницу около двух часов дня пятый А собрался возле здания школы. Все успели сбегать домой и переодеться по походному, в спортивные костюмы, легкие куртки и кроссовки. За плечами у всех висели рюкзаки. Самые сильные ребята, и среди них Тёма Петров, несли плотно свернутые трехместные палатки. Остальным ребятам и девочкам доверили нести одеяла, туристические коврики, припасы, воду, топоры и прочие вещи, необходимые в двухдневном походе.
Виктор Григорьевич был, кажется, еще больше возбужден и обрадован, чем ребята. Оглядев свой отряд придирчивым взглядом, он сказал:
– Знаете, а ведь раньше, когда я был моложе, мы устраивали такие походы чуть ли не каждый месяц. У меня даже кружок краеведческий был. Но он развалился лет восемь назад. Никому из ребят почему-то стала неинтересна родная история. А теперь, кажется, что-то стало снова меняться в лучшую сторону. Не зря же учителя литературы в один голос говорят: ребята младших классов снова стали увлекаться чтением книг! Это очень здорово. Значит, страна начинает потихоньку оживать от всех катаклизмов, которые она пережила в начале девяностых годов… Ну ладно, пора в путь!
Путешественники пересекли деревню, прошли мимо каменных зданий поселка Института Биологических Проблем и, перейдя через шоссе, вошли в лес.

Спустя три часа путники остановились лагерем на опушке леса. Невдалеке под высоким обрывом под ярким солнцем сверкала голубая лента Искры. Но ребята сейчас смотрели в другую сторону. К лесу примыкало огромное поле, плавно спускавшееся к далеким холмам. На одном из них прямо в небо уходила белая церковь и звонница. По небу плыли редкие пушистые облака.
– Как хорошо… – прошептала Настя Круглова. Ее большие карие глаза влажно заблестели от слез. – До чего же хорошо, ребята!
Виктор Григорьевич с довольным видом рассмеялся.
– Нравится? Когда-то еще в прошлом веке эта Красная поляна была излюбленным местом гуляний вся всех окрестных жителей. В конце сентября, когда заканчивалась уборочная страда, крестьяне из нашего Петровского, Дмитровки и Тимошенского съезжались сюда на телегах. Приезжали целыми семьями. Пели под гармошку, плясали, пировали под открытым небом. Этот обычай сохранялся до самой Отечественной войны.
– А почему же о нем забыли потом? – удивился Антон.
– Почему? Уж слишком мало наших солдат вернулось с войны. А молодежь забыла про Красную горку… Может быть, нам удастся возродить старые традиции, а? Ну, ребята, за дело! Доставайте палатки. Тёма, Дима – вам поручаю заняться костром. Вокруг немало сушняка, только осторожнее махайте топорами. А девочки займутся готовкой обеда. Небось, все уже проголодались?
– Да! – сразу же крикнула Зоя Саблина, обожавшая покушать, и все рассмеялись.
День пролетел весело. Разбив лагерь, ребята занялись разными интересными делами. Одни отправились на рыбалку (предусмотрительный Миша Сазонов захватил с собой три удочки). Другие, и в том числе и некоторые девочки, пошли в лес за грибами, и вскоре возвратились с корзинкой, полной маслят. Остальные предпочли играть на поляне в волейбол. К вечеру рыболовы притащили большой пакет с плотвой и окунями, и когда солнце стало уходить за далекие холмы, над Красной поляной поплыл чудесный, возбуждающий запах ухи.
А с наступлением сумерек довольные, но немного усталые ребята собрались у большого костра. Виктор Григорьевич рассказал им немало интересного об истории села Дмитровки и его церкви, самой древней в округе. А потом ребята начали по очереди рассказывать анекдоты. Лучше всего их рассказывал рыжеволосый Шура Мостовой, главный весельчак в пятом А. Хохот стоял такой, что вороны даже поднялись над кронами деревьев и стали кружить над поляной, возмущенно галдя.
Но когда в небе зажглись первые звезды, анекдоты как-то сами собой иссякли. Толстушка Зоя Саблина, возбужденно блестя глазами, неожиданно преложила:
– Все, надоели эту дурацкие анекдоты! Ребята, давайте лучше станем рассказывать страшные истории, а?
– Точно! – обрадовался Шура, обводя взглядом темную стену леса. – Обожаю на ночь слушать страшные рассказы! Я знаю такую историю про черный гроб на колесиках – закачаетесь! Виктор Григорьевич, может быть, вы начнете первым?
Учитель с задумчивым поворошил пылающие поленья длинной палкой.
– Хм-м… Даже не знаю, стоит ли. История Петровского и его окрестностей хранит немало страшных и даже жутких страниц. В прежние времена такое порой случалось…
– А почему именно в прежние? – хмыкнул Миша. – И сейчас такое порой происходит – аж волосы дыбом становятся! Тошка, может ты расскажешь, как ты с ребятами этим летом нашли на кладбище выкопанный бомжами гроб старухи?
Кто-то из девочек взвизгнул. Антон нахмурился.
– Да я уже сто раз рассказывал! Сколько можно, а? Ну, пошли мы с Тёмкой, Родиком и Лёнькой рано утром за грибами, Проходили мимо кладбища, и с дуру решили туда заглянуть, посмотреть на место, где похоронили Марью Ивановну. Ну и увидели яму раскопанную, я рядом лежал гроб. Вот и все.
Виктор Григорьевич пристально посмотрел на него.
– А почему же вы пошли в лес таким странным маршрутом? – спросил он. – Никогда не слышал, чтобы за грибами ходили мимо кладбища. Это же вы крюк лишний сделали километра в два. Куда быстрее было выйти на край деревни и идти вдоль Липки.
Антон почувствовал, что щеки его начинают краснеть. Хорошо еще, что было темно, и это вряд ли кто-то мог разглядеть.
– Да уж так случилось… – пробормотал он. – Ну, сваляли дурака, с кем не бывает! Хорошо еще, что на этих самых сумасшедших бомжей не нарвались.
Виктор Григорьевич с задумчивым видом пошевелил длинной палкой пылающие поленья.
– Ты думаешь, это были бомжи? – вдруг промолвил он.
Ребята сразу же перестали галдеть и настороженно посмотрели на учителя.
– А кто же еще? – тихо спросила Зина.
Учитель пожал плечами.
– Не знаю, не знаю… Только вот вчера мне позвонил из Москвы мой старый знакомый. Он живет неподалеку от Ваганьковского кладбища. Хм-м, не хочется вас пугать на ночь, но… Словом, там произошло нечто подобное, что и у нас.
Все ахнули.
– Кто-то тоже раскопал свежую могилу? – дрожащим голосом спросил Лёнька.
Учитель покачал головой.
– Нет, как раз не свежую, а очень даже старую. Ей полтора века, не меньше. Впрочем, такое порой случается – осквернители могил увы, не такая уж и редкость. Помните, как я рассказывал вам про египетские пирамиды? Уж на что египетские жрецы были хитроумными людьми, но и они не смогли уберечь захоронения фараонов от грабителей. Однако, на этот раз меня поразило совсем другое…
– И что же, Виктор Григорьевич? – выдохнул Антон. От неприятного предчувствия у него мурашки пробежали по спине.
– А то, ребята, что та, вторая оскверненная могила, имеет определенное отношение к нашему Петровскому. Правда, довольно косвенное…
Четверо друзей обменялись выразительными взглядами.
– Видите ли, та могила на Ваганьково принадлежала графине Наталье Ростовцевой. Она умерла совсем юной. Было ей, кажется, лет двенадцать или тринадцать.
– Отчего же она умерла? – сочувственно спросила Зина Круглова.
– Странная эта история… Родители Натальи были очень дружны с князьями Голицыными. Да, да, с нашими князьями – теми, кто жил в Петровском с середины восемнадцатого века! Ростовцевы нередко приезжали к Голицыным, гостили в их белокаменном особняке – том, что стоит на берегу Москва-реки. А чуть позже они стали привозить с собой и дочку, юную красавицу Наталью. Она очень подружилась с дочерью Трофима Борисовича Голицына, юной княгиней Луизой…
– Ох! – шумно выдохнул Лёнька.
Сидевший рядом с Антоном Родик так впился ногтями в его руку, что тот едва не закричал от боли.
– Ты что, Лёня? – удивился учитель.
– Нет… нет, ничего… – пробормотал Лёнька. – Комар здорово в спину укусил…
Мишка расхохотался.
– Экий ты нежный, Книгочей. Меня комары уже почти до костей сожрали, а я ничего, терплю. Может, тебя надо дымом окурить, а? Ребята, дайте горячую ветку, я буду нашего великого Книгочея окуривать благовониями, словно фараона!
Кто-то немедленно достал из костра пылающую ветвь, Лёнька вскочил и отбежав в сторону, показал Мишке кулак.
– Эй-эй, поосторожней с огнем! – предупредил учитель. – Ну все, ребята, посидели, и хватит. Пора ложится спать. Учтите, завтра я подниму вас ни свет, ни заря. Мы пойдем вдоль Истры к Мокрому лугу. Там я покажу вам древний курган. Когда-то много веков назад на Мокром лугу произошла битва княжеской дружины и одного из отрядов самого хана Батыя. Предание говорит о том, что погибшие русские ратники и похоронены в том кургане, который стал для них братской могилой.
Учитель хотел было встать, но любопытная Зоя вдруг спросила:
– Виктор Григорьевич, а что же случилось с Наташей Ростовцевой? Вы сказали, что она умерла совсем юной…
– Что… Странная эта история. Якобы однажды две подружки – Луиза и Наталья, – отправились гулять по голицынскому парку. Пришли к дальней беседке. И там у юной Натальи вдруг случился сердечный припадок. Она выбежала из беседки, упала на землю и потеряла сознание. Увы, доктора спасти ее так и не смогли. Вот такая грустная случилась история. Умереть такой молодой! И самое странное, что прежде графиня Наталья никогда не жаловалась на сердце…
– А вы бывали на ее могилке? – блестя влажными глазами, спросила Зоя Саблина.
– Да, бывал, – кивнул учитель. – Меня интересует все, связанное со старинным родом Голицыных. А история с графиней Натальей окутана какой-то тайной… На ее могиле установлен красивый обелиск из розового гранита. А нем выбита эпитафия… Знаете, что это такое?
– Знаем, – нестройно ответили ребята.
– Какой-то неизвестный поэт, поклонник юной красавицы-графини, посвятил ей следующие чудесные строки:
Виктор Григорьевич замолчал, вглядываясь в пляшущие языки желто-красного пламени, а потом негромко продекламировал:
Угас мой ангел в час печальный,
Уплыл за море синих облаков.
Войди же в свод небес хрустальный,
Где вечный сон даруется без снов.

«Где вечный сон даруется без снов»… – прошептал потрясенный Антон. – Здорово, да?
– Хорошие стихи, – кивнул Виктор Григорьевич. – Такие строки родятся только в любящем сердце… А теперь, спустя более века, прах графини Натальи кто-то так варварски потревожил! Неужели, это тоже были бомжи и наркоманы, вроде тех, кто выкопал гроб Марьи Ивановны? Удивительные все-таки порой случаются совпадения… Ну как вам моя «страшная история»? Будете ночью спать?
– Будем, будем! – закричали ребята. – Еще что-нибудь расскажите, Виктор Григорьевич!
Антон, сидевший рядом с Лёнькой, толкнул друга в бок и тихонько прошептал:
– Давай, Книгочей, спрашивай!
Лёнька облизнул пересохшие от волнения губы и сказал:
– Виктор Григорьвич… Недавно я слышал от одной петровской бабушки жуткий рассказ про шайку Васьки Бешенного. Мол, был при Прозоровском такой беглый стрелец, который пошел в разбойники, и терроризировал всех петровских жителей. Правда это или нет?
Виктор Григорьевич удивленно посмотрел на мальчика.
– Да, правда… – нехотя наконец кивнул он. – Было это в самом конце 17 века. Случился тогда в наших местах одна засуха, вторая, третья… Начался голод. А боярин Прозоровский взял да еще увеличил поборы со своих деревень – он тогда строил свой особняк и каменную Тихвинскую церковь. Вот тогда-то многие мужики, отчаявшись, и подались в лес. И главарь у них нашелся – беглый стрелец Василий Прохоров по прозвищу Бешенный. У него были давние счеты с Прозоровским и его людьми, так что свою шайку он использовал в первую очередь для мести. Лютый был разбойник, безжалостный! Много людей погубил… Кстати, бывшее логово его шайки располагается недалеко отсюда.
– Где же? – сиплым голосом спросил Антон.
– Если пройти по высокому берегу Истры километра полтора, то можно выйти к Мокрому лугу. Возле него в лесу находится довольно глубокая лощина, заросшая по краям старыми елями. Это так называемое Тёмное урочище. Там-то и стояла три века назад лагерем шайка Васьки Бешенного. И там она нашла погибель, когда дружина боярина Прозоровского однажды зимой окружила разбойников и перебила их всех до единого…
Виктор Григорьевич запнулся, словно жалея о том, что рассказал. Но Лёнька сразу же задал следующий вопрос:
– А всех ли? Мне старушка поведала, будто главарь шайки остался жив, и превратился в оборотня!
– Ой! – всплеснула руками Настя Круглова. – Что ты еще напридумывал, Лёнька?
– И ничего я не напридумывал! Виктор Григорьевич, эта правда?
Учитель покачал головой.
– Конечно же, никаких оборотней в природе не существует. Но легенда про петровского оборотня действительно долгое время ходила в народе. Мол, после смерти Васька Бешенный в образе оборотня несколько лет мстил слугам Прозоровского. А потом петровские жители все-таки выследили страшного зверя и убили.
– Где? – испуганно выдохнул Лёнька.
Виктор Григорьевич пристально посмотрел на него и уклончиво ответил:
– Что-то не припомню… Да и какая разница, где? Главное, что оборотень якобы погиб в самом начале 18 века.
– Что значит, «якобы»? – испуганно взвизгнула Настя и на всякий случай придвинулась к Тёме.
– А то значит, что вся эта история про Ваську Бешенного – обычная легенда, – пояснил Виктор Григорьевич.
Неожиданно заговорил до сих пор молчавший Толик Сореев.
– Ну, не такая уж и легенда… Вы знаете, что до семи лет я жил в Дмитровке, пока наша семья не переехала в Петровское. Так вот, в Дмитровке до сих пор боятся ходить к Мокрому лугу, особенно в сумерки.
– Почему? – выдохнул Родик.
– А потому, что рядом находится то самое Тёмное урочище. Глухое это место, жуткое… На дне его бьет родник, и вода в нем не простая, а красная. Одни говорят, что в почве просто много окислов железа, а другие – что это из земли до сих пор вытекает кровь убитого разбойника Васьки Бешенного. Я своими глазами родник видел, когда мы с отцом два дня назад ходили в те места за грибами. А еще видел на влажной глине рядом с родником следы здоровенных лап!
– Ой! – воскликнули испуганно девочки.
Виктор Григорьевич покачал головой, укоризненно глядя на Толика.
– Ну, зачем же так пугать девочек, Толя? В лесу иногда встречаются бродячие собаки, дело обычное… Кстати, ты вовремя мне напомнил о том, что ночью надо организовать посменное дежурство у костра. – Учитель посмотрел на свои наручные часы. – Так, сейчас без десяти двенадцать ночи. Кто будет дежурить первым? Мальчики, я обращаюсь, понятное дело, к вам.
Первыми вызвались Антон с Лёнькой. Через два часа их должны были сменить Родик с Тёмой. А в четыре утра наставала очередь Миши с Шуриком. Последними, под самое утро должны были заступить на вахту Дима и Толик.
Ребятам очень не хотелось ложиться спать, но Виктор Григорьвич был непреклонен. Время уже шло к полуночи, и сами ребята уже позевывали. Они неохотно разбрелись по палаткам. Некоторое время оттуда еще доносились шумная возня и хихиканье, но затем все стихло.
– Все, спеклись, – тихо сказал Антон, швырнув в костер большую ветку. – Теперь до утра никого и пушкой не разбудишь. Уж я-то знаю, как спать на свежем воздухе, да еще в лесу.
Лёнька нервно огляделся.
– Это точно… Тошка, ты все усек?
Антон кивнул, глядя сощуренными глазами на пляску языков желтого пламени.
– Тут и дурак усекет… Выходит, эту историю про графиню Наталью Ростовцеву не знала даже Марья Ивановна. Вот с кем юная Луиза Голицына обменялась крестиками!
– И этот крестик и убил Наталью, – вздохнул Лёнька. – Заметил, как ВГ посмотрел в мою сторону? Он-то отлично знает, что вся эту жутная история произошла именно рядом с моей беседкой. Неужели, даже мертвый оборотень мог учуять тот магический крестик? И как он мог его украсть из могилы графини – ведь я сто раз читал, что всяческая нечисть до ужасов боится любых крестов?
Антон пожал плечами.
– Что мы знаем о потусторонних силах? Ничего не знаем. Но факт есть факт: кто-то на днях раскопал старую могилу Натальи Ростовцевой. Кому такое могло понадобится? Только тому же проклятому оборотню! А мы-то радовались, что он сгинул из наших мест… И как он в Моску пробрался, ума не приложу.
– Он же на половину призрак, – вздохнул Лёнька. – Небось, прятался днем где-нибудь подвалах домов, или где-нибудь на новостройках… Но факт есть факт: серебряный крестик скорее всего теперь находится в лапах этого чудища! А значит, сила его прибыла. Что же будет дальше, Тошка?
– Откуда я знаю? – огрызнулся Антон. – Думаю, что этот зверюга скоро вернется в наши места. А может, уже и вернулся. Ты слышал, что рассказывал Толик о волчьих следах в Тёмном урочище? Наверное, там оборотень и устроил свое логово. Завладев магическим крестиком, оборотень, наверное, захочет и завладеть цепочкой и кольцом. А значит, отныне он станет охотится за нами!
Лёнька вздрогнул всем телом.
– Что же делать? – спросил он дрогнувшим голосом. – Где же нам спрятаться от этого зверюги? И кто нам может помочь? Может, нам надо пойти, разбудить Виктора Григорьевича и все ему рассказать?
– Я тебе расскажу! – послышался из темноты знакомый голос.
Вскоре у костра устроился Тёма.
– Не спится? – нервно усмехнулся Антон.
– Еще бы… Ну, ВГ нам сегодня выдал – по полной программе. А я-то надеялся, что мы еще долго не услышим об этом призрачном дьяволе… А он, оказывается, время зря не терял. Теперь только держись!
– И главное, мы сами ему в пасть голову суем, – вздохнул Антон. – До Тёмного урочища отсюда километра полтора, не больше. Может, он сейчас бродит где-то возле нашего лагеря, а?
Лёнька вздрогнул.
– Не каркай, еще накаркаешь! – сипло выдавил он. – Может, все и не так плохо. Оборотень, небось, где-нибудь еще в Москве обретается. Оттуда до наших мест километров тридцать. Не так-то ему будет просто…
Откуда-то со стороны леса послышался странный звук. Лёнька застыл с полуоткрытым ртом.
– Что это? – выдохнул он. – Вроде, кто-то крикнул?
Антон облизал пересохшие губы.
– Не знаю, толком не разобрал. Кто же в лесу может кричать? На зверя непохоже, скорее уж это человек… Стоп, а где Родька?
Тёма хмыкнул.
– Где же еще, в палатке. Спит, словно сурок. Впрочем, надо посмотреть…
Ребята вскочили на ноги и подбежали к одной из палатке, где разместились Тёма с Родиком. Дрожащими от нетерпения руками Антон достал из кармана фонарик и зажег его. И не смог сдержать сдавленного стона.
Родика не было!



Глава 14
Путь в Тёмное урочище

Ребята бросились бежать по тропинке, ведущей вглубь леса.
Вскоре они увидели на траве белое пятно.
Нагнувшись, Тёма поднял… носовой платок! На нем виднелись темные влажные пятна.
– Кровь… – выдохнул Тёма. – Парни, это кровь!
– Родя! – уже не сдерживаясь, закричал Антон. – Родя-я-я!
Но ему ответил лишь шум ветра в кронах деревьев.
Тёма встал на колени и при свете фонарика стал ползать вдоль тропинки, что-то шепча себе под нос. Наконец, он поднялся.
– Все понятно, – буркнул он. – Родик вышел из палатки, но пошел не к костру, а в лес. Может, чтобы пописать в кустики. Наверное, он увидел что-то странное и дошел по тропинке до этого места… Здесь на него оборотень и напал.
– Загрыз? – в ужасе вздрогнул Антон.
– Вряд ли. Крови очень мало. Странно…
– Ничего странного нет, – мрачно возразил Лёнька. – И все было совсем не так. Как же, пошел бы Родька так далеко по тропинке просто из чистого любопытства! Сами знаете, какой он трус. Нет, проклятый оборотень воспользовался своей телепатической силой, и увел его с собой. Ну, как однажды увел меня в сад.
– А как же кровь? – голос Тёмы дрогнул.
– Ну, Родька мог очнуться, когда увидел в темноте этого зверюгу. Тогда оборотень его слегка куснул. Слюна его попала в кровь Родьки, и стала действовать, словно дурманящий наркотик. Я где-то читал, что так поступают всякие летающие вампиры – ну не настоящие, конечно, а просто так называют больших летучих мышей. Их слюна действует как обезболивающее, и люди во сне даже не замечают, как у них высасывают кровь.
– Не может быть! – упавшим голосом возразил Антон.
– Еще как может… Что будем делать, парни? Надо поднимать весь лагерь, по-моему.
Антон в сомнении покачал головой.
– Ты думаешь, нам кто-нибудь поверит?
Лёнька развел руками.
– ВГ, может, и поверит… А может, и нет. Но все тут же пойдут на поиски, это как пить дать.
– И что же из этого получится? – сдвинул брови Тёма. – Ночь только начинается. Если оборотень увел Родьку в свое логово, то ребятам придется попусту бродить по темному лесу. Только руки да ноги зазря переломают. А может… – он запнулся, но Антон продолжил его невысказанную мысль:
– А может, оборотню только это и надо! Раз он на Родьку напал, значит сил у него заметно прибавилось. Не забывайте: главный магический предмет – крестик – теперь находится в его лапах! Глядишь, эта тварь затащит Родьку в какую-нибудь нору, а потом выйдет на охоту. Представляете, что тогда будет? У нас ведь кроме пилы да топора, никого оружия нет.
– Очень оборотень испугается твоего топора! – фыркнул Лёнька.
– Вот и я про то говорю… Нет, парни, придется нам самим Родьку выручать. Как-никак, кольцо и цепочка пока находятся у нас. Проклятое чудище их боится – мы сами видели это. А значит, еще не факт, чем дело закончится, особенно если луна будет продолжать светить!
– Но как же оставить лагерь? – возразил Тёма – Ведь нас же к утру хватятся…
– Не хватятся – если мы вернемся к четырем часам. Но ты прав, записку на всякий случай надо оставить. Подождите!
Антон повернулся и побежал к лагерю. Через несколько минут он вернулся. В руках он держал топор.
– Это так, на всякий случай, – пояснил он. – Ну, пошли. Я в этих местах сто раз с отцом бывал. Запросто до Тёмного урочища дойдем.
Антон включил свой фонарь и решительно зашагал вперед по едва заметной среди мокрой травы тропинке. Ребята последовали за ним.
Пройдя мимо нескольких больших раскидистых деревьев, Антон остановился и посветил фонариком куда-то вниз. Землю пересекал глубокий овраг, уходивший в сторону Истры.
– Жуть… – прошептал Лёнька, опасливо глядя вниз. – Да я и днем в эту ямищу ни за что бы не полез… Тошка, дальше тоже дорога такая же?
– Такая же, если не хуже – успокоил его Антон. – После первого оврага берег начинает подниматься будь здоров как. Метров на пятьдесят нависает над рекой, а то и больше. И склоны крутые – ужас! Мы с отцом как-то зимой сюда на лыжах ездили. Хотели по склону к реке съездить, да куда там! Мало того, что берег жутко крутой, он еще и зарос здоровенными деревьями. И через каждые метров двести или триста его поперек пересекают такие же глубокие овраги.
– А обойти их можно? – робко осведомился Лёнька.
– Можно, конечно. Но они длиннющие, метров по триста каждый. А вот тропинки вдоль оврагов нет. Если начнем их обходить, то уж точно к утру не вернемся. А вот ноги запросто переломаем. Ну, как говорится на флоте – делай, как я!
И Антон боком стал медленно спускаться по крутому склону, время от времени цепляясь руками за ветки кустарников. Ноги скользили по влажной земле, но минуты через три он все же целым и невредимым достигнул дна.
Тёма молча последовал за ним. Но ему не повезло – на полпути он зацепился за что-то ногой и покатился вниз со сдавленным криком. Но, скатившись на дно оврага, тотчас поднялся на ноги и начал отряхивать джинсы.
– Черт, за корень зацепился… – пробурчал он.
– Эй, Книгочей, чего стоишь! – послышался недовольный голос Антона.
Лёнька уныло посмотрел вниз.
– Тебе хорошо говорить, ты ведь здесь уже бывал, – нервно сказал он. – Ладно. Если погибну, считайте меня отличником!
Он начал боком осторожно спускаться по склону. Ему показалось, что если передвинуться на метра два вперед, то спуск пройдет куда легче. Мальчик так и сделал – им вдруг с ужасом почувствовал, что ноги заскользили, словно бы по льду.
С воплем ужаса Лёнька стремительно съехал вниз. Хорошо еще, что Антон с Тёмой успели поймать его на дне оврага, иначе он точно бы здорово расшибся.
– Осел, ты куда полез? – злобно зашипел на него Антон. – Там же открытая глина! И камней острых полно. Мог запросто насмерть расшибиться!
– А ты чего раньше не предупредил? – нервно всхлипнув, воскликнул Лёнька. – Чего молчал? Язык что ли к горлу присох, да?
– А откуда я мог знать, что в твою ослиную голову придет такая идея? – огрызнулся Антон, ощущая свою вину.
– Ладно вам, – жестко сказал Тёма. – Родька в лапах зверюги, а они лаются. Вперед!
Однако подъем на другую сторону оврага оказался еще труднее спуска. Тёма трижды съезжал вниз, не преодолев и половины пути, а Лёнька и вовсе скатился вниз, словно тюк. Но оказавшись, наконец, на другой стороне оврага, ребята почувствовали себя куда увереннее. Тем более, что небо к тому времени уже подернулось легким серебристым флёром – это вдали над холмами поднялась бледная луна.
Антон осветил фонариком землю и, найдя тропинку, неторопливо, но уверенно пошел вперед. Тропинка шла на подъем, и вскоре ребята оказались на крутом берегу. Где-то далеко внизу среди деревьев серебрилась неширокая лента реки. А над головами среди тесно переплетенных ветвей блестели крупные звезды. Дул прохладный ветерок, но ребята уже согрелись от ходьбы.
– Смотрите! – воскликнул Тёма.
Наклонившись, он поднял с земли какой-то предмет. Это оказался фонарик!
– Лис, наверное, потерял… – сквозь зубы процедил Антон. – А может, это оборотень заставил его фонарик специально бросить. Мол, правильной дорогой идете, ребята! Прямо ко мне в пасть идете…
Никто ему не ответил, просто мальчики ускорили шаги.
Им пришлось пересечь еще три оврага, один глубже другого.
Все, даже осторожный Лёнька, набили себе шишки и понаставили синяков, но никто не жаловался. Путешествие в ночном лесу оказалось действительно жутковатым. Изредка ребята слышали гортанные звуки, издаваемые какие-то ночными птицами. А однажды какой-то большой зверь с шумом пробежал метрах в тридцати от них через заросли молодых елей.
– Лось, наверное, – испуганным шепотом предположил Антон. – В этих местах лосей полным-полно!
– А ты откуда знаешь? – сквозь зубы спросил Тёма.
– Знаю. Мы с отцом их следы не раз видели. А иногда встречались и дымящиеся черные шарики, вроде маленьких слив – это лосиные какашки.
– А почему они дымились? – поинтересовался Лёнька.
– Потому, что были свежими. Правда, самих лосей я здесь не видел.
Тёма нахмурился.
– А почему же вы тогда решили, что видели именно лосиные следы? Я от отца не раз слышал, что в наших лесах не только лоси, но и кабаны порой встречаются.
Лёнька остановился, словно вкопанный.
– Кабаны… – выдохнул он. – Где-то я читал, что кабаны порой бывают очень злобными, а иногда даже на людей нападают. Особенно осенью.
Тёма озадаченно почесал затылок.
– Верно… Слушайте, а может тот зверюга, который недавно ломился сквозь ельник, и был кабаном? Лося бы мы разглядели, а тот зверюга какой-то больно низенький был. А лоси высокие!
Антон попытался возразить:
– Но я же своими глазами видел лосиные какашки!
Тёма пренебрежительно махнул рукой.
– Много ты в какашках разбираешься… Братцы, я не трус, но я боюсь. Кабан – это же жуткий зверюга! Один здоровенный секач моего дядю из Воронежа однажды аж в болото загнал, и правую ногу бивнем распорол.
– Каким бивнем! – страдальчески поморщился Лёнька. – Ты еще скажешь, что кабан твоего дядю чуть на рога не поднял. Нет у кабана ни рогов, ни бивня!
– Зато клыки есть! Да еще какие! – поспешно поправился Тёма.
– Ну, клыки – это не рога… Вы скажите прямо: мол, струсили мы, испугались какой-то дикой свиньи. А как же Родька?
– Ладно, не кипи и не булькай, Книгочей, – вздохнув, примирительно сказал Антон. – В конце-концов, кабан – это не хищный зверь. Как-нибудь отобьемся. В случае чего, можно на дерево залезть. Кабаны, они в отличие от медведей лазать по деревьям не умеют.
– И я тоже не умею, – поспешно предупредил Лёнька.
– Ничего, если на тебя попрет секач весом в полтонны, живо научишься! – утешил его Тёма.
Луна быстро поднималась в небо, и кроны деревьев пронзили длинные шпаги ее серебристых лучей. Идти стало немного полегче, и ребята прибавили шаг.
Минут через двадцать они наконец-то вышли из леса. Налево от них, совсем близко, текла Истра. Над ней находился навесной мост. До Тимошенского отсюда было не больше километра.
– Вот он, Мокрый луг, – сказал Антон, показывая рукой вперед, на большую округлую поляну. – Это сейчас, в темноте, он кажется ровным да гладким. А на самом деле, Мокрый луг весь устлан высокими кочками, похожими на здоровенных ежей. И трава здесь растет острая, колючая. Я даже камыши там видел, и кугу. Любому дураку ясно, что когда-то здесь болото было.
– А где… где Тёмное урочище? – тихо спросил Лёнька.
Антон махнул в сторону леса.
– Туда тропинка идет. Метров двести пройдем, а потом надо свернуть налево. Это самая трудная часть пути. Деревья там на земле валяются, словно после бурелома. Но луна здорово светит, думаю, пройдем.
Дальнейший путь к урочищу ребята впоследствии вспоминали во многих кошмарных снах. Само собой, ни одна тропинка к урочищу не вела, и потому им приходилось идти друг за другом буквально шаг в шаг. Сначала Антон шел впереди. Но затем, перепрыгивая через очередное поваленное дерево, сильно ушиб колено, и его сменил Тёма. Через три метра он внезапно вскрикнул и присел на корточки. Отказалась, что его левая ступня провалилась в какую-то расщелину среди корней.
– Черт, как больно… – пробормотал Тёма, скрипя зубами.
Антон присел рядом с ним и при свете фонарей осторожно снял с Тёмы кроссовку, в затем и носок.
– Вроде, ступня распухает, – озабоченно сообщил он. – А может, и нет. В темноте разве поймешь! Идти-то дальше сможешь, Тёмка?
– Попробую, – сквозь зубы ответил Тёма и пошевелил пальцами левой ноги. – Вроде, потихоньку боль проходит. Хорошо еще, что ногу не сломал! Пришлось бы вам тогда меня тащить до лагеря на носилках.
– Еще чего захотел! – возразил Лёнька. – Дотащишь тебя, как же…
Тёма осторожно снова обулся, затем встал и сделал несколько шагов на месте.
– Больно, но идти можно, – наконец, сообщил он. – Как-нибудь дойду. Только спешить мне теперь никак нельзя.
Антон молча вновь пошел вперед. Перебираясь через очередное дерево, он тревожно думал о том, каким же будет возвращение.
Что с Родионом? Жив ли он, или… А если он ранен, и лежит сейчас на земле без сознания? Теперь, когда Тёмка повредил ногу, стало ясно, что Родика они в лагерь на руках не дотащат. Тогда придется кому-то бежать в лагерь за помощью. Ох, ну и достанется им от ВГ! А потом, если хорошенько подумать, и самому ВГ влетит от директора школы. Клавдия Степановна наденет свои большие очки в роговой оправе, сурово посмотрит на учителя истории и холодно промолвит: «Виктор Григорьевич, мы доверили вам ребят, а вы не оправдали это высокое доверие. Четверо ребят из-за вашего попустительства бежали ночью в лес. Это ужасно! Наш дружный педагогический коллектив на общем собрании постановил: не нужен никому ваш краеведческий кружок!» Тьфу, как же все может паршиво обернуться, даже если им удастся вызволить бедного Родьку из лап проклятой зверюги. А если не удастся… Нет, об этом даже думать страшно!
Но вскоре бурелом закончился, и ребята вышли на край большой впадины в земле. По краям она заросла здоровенными елями.
– Вот оно, Тёмное урочище… – прошептал Антон. – Ну, держитесь, парни…
Обойдя большое дерево на склоне, он вдруг увидел при свете луны большую темную нору на склоне. Рядом с ней ничком лежал Родион.



Глава 15
Найти и потерять

Забыв обо всех страхах, ребята подбежали к нему. Антон сразу же стал ощупывать шею Родика.
– Живой… – прошептал он. – Слава Богу, живой!
Тёма тревожно сказал:
– А на боку у него на самом деле рана… Вроде, неглубокая. И кровь, кажется, больше не идет… Помогите его перевернуть!
Они перевернули Родика. Тёма осторожно выпростал из-под его брюк край рубашки и задрал его. При свете фонарей ребята увидели на боку Родика округлый след волчьих зубов. Кровь на местах прокусов уже запеклась.
– Аккуратно укусил зверюга, – нервно всхлипнул Лёнька. – Пожалел свою приманку.
– Как же, пожалел… – недоверчиво хмыкнул Тёма. – Наверное, он еще не набрался достаточно сил, чтобы убивать нас, людей… Куда же он подевался, гад?
И в этот момент где-то вдали послышался жуткий вой, а потом чей-то протяжный вопль.
Ребята оцепенели.
– Что это было? – облизнув пересохшие губы, спросил Лёнька.
Антон угрюмо посмотрел на него.
– Разве не понял? Оборотень вышел на ночную охоту. Наверное, учуял какого-нибудь зверя. Вряд ли это была бродячая собака. Уж скорее тот самый кабан, на которого мы чуть не наткнулись там, на берегу Истры.
– Ого… Повезло зверюге! – выдохнул Лёнька.
– Да уж, теперь силы у него прибавится… Но и нам, если подумать, повезло. Мы еще можем унести ноги, если очень повезет. Тёмка, как твоя нога?
– Ничего, – сквозь зубы произнес Тёма. Его правая лодыжка очень болела, но сейчас было не до таких пустяков.
– Ладно, тогда попытаемся нести Родьку на руках. Доберемся до подвесного моста, перейдем на другую сторону. А оттуда до Тимошенского рукой подать. Ну, помогайте!
Общими усилиями они поставили Родика на ноги. В этот момент кольцо на пальце Лёньки вдруг засветилось ровным розовым светом.
Родик вздрогнул всем телом и застонал.
– Да он же приходит в себя! – радостно сказал Антон. – Родька, Родька!
Он схватил друга за плечи и с силой затряс. А Тёма побежал на дно лощины, принес в ладонях немного прохладной воды из родника и плеснул ее в лицо Родиона.
Тот медленно открыл глаза.
– Где я? – хрипло вымолвил он.
– В лесу, – торопливо ответил Антон. – Как ты себя чувствуешь?
– Ничего… В голове какой-то туман…
– Ты хоть что-нибудь помнишь?
Родик покачал головой. Он осмотрелся вокруг и вздрогнул.
– Постойте, да где же мы? И где наш лагерь?
– Далеко, – коротко ответил Антон. – Ты идти-то сам можешь?
– Вроде, могу… Хотя тело почему-то плохо слушается…
– Еще бы!
– А что случилось-то?
– Долго рассказывать….
Вдали вновь послышался вой волка.
– Побежали! – крикнул Антон, но Лёнька остановил его.
– Смотрите! – прошептал он.
Он указал рукой на волчью нору. Кольцо на его пальце вспыхнуло розовым светом еще сильнее. И ребятам показалось, будто из глубины ямы тоже пошло какое-то слабое сияние.
– Что же это такое? – пробормотал Антон. – Неужели в норе… кто-то есть?
Лёнька криво усмехнулся.
– Не «кто-то», а «что-то». Неужели, не ясно? Оборотень спрятал в норе крестик – тот самый крестик!
– Да какой там крестик? – страдальчески поморщился Антон. – Бежать нам надо пока не поздно, понятно?
Но Тёма поддержал Лёньку.
– Куда бежать? Разве от этого зверюги просто так убежишь? А вот если мы завладеем крестиком, то все три магических предмета будут у нас у руках. Тогда Ваське Бешенному конец! Ну, я полез…
Лёнька остановил его.
– Куда ты? В эту нору с твоими габаритами не забраться. Сам полезу. Только держите меня за ноги – вытащите, если я застряну.
Он скинул штормовку и, улегшись на землю, осветил фонариком вход в нору. Она оказалась не очень широкой. И самое главное, розовый свет шел откуда-то из глубины.
Затаив дыхание, Лёнька вытянул руки и полез в нору. Фонарик осветил неровные земляные края. Остро пахло сыростью. На дне норы были явственно заметны следы огромных волчьих лап.
Лёнька медленно пополз вперед. Ему казалось, что до вожделенной цели совсем не далеко. Но пятно розового света почему-то не приближалось. Видимо, оборотень спрятал крестик в самой глубине норы.
Тяжело дыша, Лёнька полез дальше. Нора начала сужаться и вскоре он уже всем телом терся об ее влажные земляные стенки.
Наконец, луч фонаря высветил какой-то маленький предмет, лежащий на дне норы. До него было метра два, не больше. Обрадовавшись, мальчик стал продвигаться дальше. Он уже не сколько полз, сколько протискивался через узкий проход. И вдруг ощутил, что не может дальше продвинуться на сантиметр. Как он не вытягивал вперед руку, до крестика осталось еще не меньше полуметра. Всего лишь полуметра! Но как преодолеть это расстояние?
«Надо было взять с собой какую-нибудь палку, – раздраженно подумал Лёнька. – Олух, и чего я не подумал о такой простой вещи? Сколько раз отец мне говорил: сначала надо подумать, а потом уж действовать. А у меня почему-то всегда все происходит наоборот. Тьфу, придется ползти обратно!»
Лёнька уперся руками в землю и попытался толкнуть свое тело назад. И вдруг ощутил, что не сдвинулся ни на сантиметр.
Он застрял!
На мальчика накатила такая волна ужаса, что он даже оцепенел. Он вдруг ощутил над собой толщу земли, и понял, что фактически похоронен заживо. Его тело закупорило нору так, что воздух снаружи почти не поступал. А это значит, что он скоро задохнется.
– Вытаскивайте меня, вытаскивайте! – попытался закричать он, но вместо крика из его рта вырвался какой-то сдавленный хрип.
«Глупо… – промелькнуло в голове мальчика. – Как же глупо… Теперь я и без Эдгара По узнаю, что такое быть заживо погребенным…»
Он с тоской ощутил, что сознание начинает меркнуть. Все, все…
И в этот момент кто-то вцепился в его ноги и с силой потащил прочь из норы.
Лёнька очнулся и увидел, что сидит на краю норы. Тёма поливал его водой, а Родик успокаивающе гладил по плечам.
– Ну что, очухался? – хрипло сказал Тёма.
– Вроде… – пробормотал Лёнька. – Кольцо… оно там, в глубине… Я совсем немного до него не дотянулся…
– Знаем. Антон взял палку и полез в нору. А вот и он!
Действительно, Антон выбрался наружу и с победным криком поднял руку. На его ладони лежал небольшой серебристый крестик. Так же как кольцо, он светился ровным розовым светом.
– Ура-а-а! – не выдержав, заорал Тёма. – Получилось!
Антон с Тёмой затеяли вокруг норы дикие пляски. Родик попытался было присоединиться к ним, но он еще был слишком слаб.
Лёнька ошалело смотрел на друзей.
– Все таки мы утерли нос этому зверюге! Он, небось, и в кошмарном сне не видел, что мы завладеем всеми тремя магическими предметами. К тому же, крестик фактически он сам принес нам в руки. Да это же не волк, а самый настоящий осел!
Ребята дружно расхохотались. От былых страхов у них не осталось и следа. И даже когда вдали вновь послышался вой оборотня, настроение у них не испортилось.
– Вой, вой, дружок, – хохотнул Тёма. – Недолго тебе осталось ходить по земле. Мы тебя, можно сказать, породили по собственной глупости, мы же тебя и убьем. И даже успеем вернуться в лагерь до четырех ночи. Не хватало еще, чтобы ребята нас хватились!
– Это верно, – кивнул Антон. – Если засекут, что мы ночью сбежали из лагеря, то ВГ достанется по первое число. Уж тогда ему директриса покажет, где раки зимуют! Наверняка запретит создавать краеведческий кружок и ходить с ребятами в походы… Нет, надо побыстрее разделяться с оборотнем и бежать в лагерь. Еще успеем!
– Давайте посмотрим на все три наших сокровища, а? – предложил Родик, с довольным видом потирая руки. – Кстати, Марья Ивановна говорила, что крестик надо обязательно надеть на серебряную цепочку, только тогда он обретет свою полную силу. Давай цепочку, Тёмка!
Тёма расстегнул молнию на куртке, залез пальцами в нагрудный карман рубашки – и застыл на месте. На его лице проявился ужас.
– Нету ее… – шепотом промолвил он.
– Как нет? – не понял Антон. – Значит, ты ее спрятал в какой-то другой карман. Ну, что стоишь, как столб! Ищи быстрее!
Тёма стал лихорадочно обыскивать все свои карманы. Но ничего не нашел.
– Неужто потерял? – охнул Родион. – Наверное, в каком-то кармане есть дырка…
Тёма мрачно покачал головой.
– Нет там никаких дырок. Наверное, я просто… просто оставил цепочку в рюкзаке. Точно, там оставил! Сначала на самом деле положил ее в нагрудный карман рубашки, а потом, кажется, передумал. Боялся потерять… Вот и спрятал в рюкзаке. А потом, когда Родька пропал, в суматохе просто забыл об этом!
– Отлично! – процедил сквозь зубы Антон. – Выходит, рано мы радовались… Ну, теперь нас могут спасти только ноги. Бежим, братцы! Если мы сумеем добраться до подвесного моста, то оттуда до Тимошенского совсем близко.
Ребята и не помнили, как снова оказались на лесной тропинке. Сзади снова послышался вой, на этот раз куда ближе, чем прежде.
– Догоняет! – в панике крикнул Антон. – Быстрее, парни!
Ребята во всю прыть побежали вниз по тропинке. Тёма стал постепенно отставать – боль в лодыжке начала давать о себе знать. Да и Родион двигался не очень уверенно, так что Антону и Лёньке пришлось убавить прыть.
Наконец, они выбежали из леса на берег Истры. Луна заливала окрестности трепетным бледным светом. Мост приближался с каждой минутой. Первым к нему подбежал быстроногий Лёнька. Не успел мальчик сделать и несколько шагов по деревянному настилу, как вдруг с диким криком провалился. Тут же послышался сильный всплеск.



Глава 16
В осаде призраков

– Лёнька упал в воду! – закричал Тёма.
Он торопливо стал спускаться по обрывистому берегу, забыв о боли в ноге. Сейчас он думал только о том, каково сейчас Лёньке в холодной осенней воде. Да и плавает Книгочей плохо… Еще утонет!
Вскоре он увидел Лёньку. Тот барахтался на мелководье, пытаясь подняться, но ноги его скользили по глинистому дну.
Не раздумывая, Тёма бросился в холодную воду и, схватив друга в охапку, вытащил его на берег.
– От-тлич-чно ис-скупал-лся, – стуча зубами, пробормотал Лёнька.
– Ничего, главное, жив! – с облегчением вздохнул Тёма и посмотрел наверх. – Ого, высота приличная, метра три. Испугался?
– Н-нет, – пробормотал Лёнька, стряхивая с себя воду. – Н-не ус-спел… Х-холодно!
Тёма хотел было предложить другу снять одежду, что ее выжать, но тут сверху послышался крик Родика:
– Что вы там застряли? Кто-то стоит возле леса!
Тёма с Лёнькой мигом вскарабкались по крутому берегу. Родик стоял на краю моста и указывал в сторону темной стены леса.
– Н-не в-вижу н-ничего, – стуча зубами, вымолвил Лёня.
– И я не вижу, – подтвердил Тёма. – А ты, Тошка?
Антон подал плечами, тревожно глядя в сторону лесной опушки.
– Все равно я в лес больше не вернусь, – угрюмо сказал он. – Пошли в Тимошенское! Только надо быть осторожными. Я с перепугу забыл предупредить, что этот мост давным-давно заброшен. На настиле нет многих досок. Помню, мы с отцом хотели было по нему пройти, чтобы сократить путь домой, да вернулись, не пройдя и трети. А ведь это было днем, когда все было отлично видно… Что скажете, парни?
Лёнька нервно всхлипнул.
– Ну, и везет нам сегодня, как утопленникам. И все равно лучше в речку свалиться, чем идти по лесу и ждать, когда из темноты на тебя прыгнет этот дьявол!
Тёма кивнул.
– Согласен. Только чур я пойду первым. Идите за мной след в след, понятно? И держитесь за канаты покрепче.
Действительно, по обе стороны узкого моста были натянуты толстые канаты, выполнявшие роль гибких перил.
Тёма первым взялся руками за оба каната и, семеня ногами, словно старик, медленно пошел вперед.
– Осторожно, впереди дыра! – крикнул ему вслед Лёнька.
– Не учи ученого, – процедил сквозь зубы Тёма.
Пройдя метра три, он увидел впереди довольно широкий пролом в настиле. Перешагнуть его было невозможно.
Тёма задумался. И сразу же сзади послышался голос Антона, который шел за ним вслед.
– Чего встал?
– Думаю, как через эту дырищу перебраться… Ну, Лёнька, ты постарался на славу! Все доски переломал!
– Скажи еще спасибо, что это я в реку свалился, а не ты, – обиженно отозвался Лёнька, замыкавший маленький отряд. – Тут все доски прогнили, как не знаю что. И чего этот мост не чинят, а?
– Наверное, как всегда денег нет, – вздохнул Родик, опасливо глядя вниз, на серебристую ленту реки. – Да и кому этот мост теперь нужен? Ведь деревни, теперь, считай уже нет, она вся коттеджами обросла. «Новые русские» по такому мосту не пойдут, они ездят в Тимошенское на машинах через Дмитровку. Тёмка, давай, топай! Лёнька так зубами от холода стучит, что даже мне слышно. Ведь промок парень насквозь!
Тёма вынул из кармана фонарик и посветил вперед. Он обнаружил, что сбоку виднеются толстые стальные канаты. На них-то и лежал деревянный настил.
– Ладно, попробую поиграть в канатоходца… – пробормотал он и, повернувшись, протянул свой фонарик Антону. – Свети мне под ноги, ладно?
Тёма поплевал на ладони и покрепче взялся руками за левый «поручень», а ногами осторожно встал на стальной канат. Медленно перебирая ногами и руками, он продвинулся вперед почти на метр, и тут его внезапно повело назад. Тёма вскрикнул от неожиданности.
Он завис в наклонном положении над рекой. Колени задрожали от напряжения, а мокрые подошвы кроссовок так и норовили соскользнуть со стального каната.
Антон тотчас протянул ему руку.
– Давай назад! – испуганно крикнул он.
– Н-нет… – процедил сквозь зубы Тёма.
Он посмотрел направо, и увидел, что до настила осталось не больше метра. Одного только метра! Но как его преодолеть?
Пальцы стали неметь, и тогда Тёма решился. Он слегка сдвинул правую ногу по канату, а потом чуть-чуть передвинул и правую руку. Находится в таком раскоряченном положении было очень трудно, и мальчик поспешил подтянуть левую ногу. И тут подошва предательски соскользнула с каната, и Тёма завис над рекой.
– Тёмка, держись! – дружно завопили ребята.
Но Тёма и сам не собирался падать. Тренированные мышцы рук помогли ему удержаться на весу, хотя это было нелегко – уж больно сильно раскачивался из стороны в сторону веревочный «поручень». Изогнувшись всем телом, Тёма вновь уперся ногами в стальной канат и уже без проблем перебрался на деревянный настил.
Почувствовав под ногами твердую опору, мальчик сразу же присел на корточки, переводя дух. «Чего я испугался, дурачок? – подумал он, глядя вниз на реку. – Ну, искупался бы еще разок, подумаешь! Итак по пояс мокрый. Правда, вода уж больно холодная. Потом пришлось бы всю ночь проходить в мокрой одежде – ведь до конца ее не просушишь, сколько не выжимай. А это удовольствие ниже среднего!»
– Парни, я забыл сказать, что там, под мостом, из-под воды торчат какие-то железные прутья, – виноватым голосом вымолвил Антон. – И камни на дне будь здоров… Так что падать ну никак нельзя!
Он схватился было руками за веревочный поручень, но Тёма закричал:
– Постой! Здесь тебе не перебраться. Это только кажется, что по канату легко пройти, а на самом деле… Сейчас я что-нибудь придумаю.
Тёма задумался на минуту-другую, а затем встал на колени.
– Тошка, посвети фонариком мне под ноги… Та-ак, вроде доски здесь довольно крепкие. Как же они крепятся к стальным канатам? Ага, они просто привязаны. Блин, ну и постройка – как в каменном веке! Парни, у кого есть ножик?
– У меня есть, – отозвался Родик. – Только маленький очень, перочинный.
– И такой сгодится. Бросай!
Родик вынул из кармана джинсов ножик и швырнул его Тёме. Тот ловко поймал его на лету, а затем вновь опустился на колени и стал что-то резать.
– Ты чего задумал, Ватсон? – жалобным голосом спросил Лёнька. Его колотила дрожь. Сырая одежда прилипла к телу, мешая двигаться. А главное, он начинал потихоньку замерзать. Над рекой дул несильный ветерок, но его вполне хватило, чтобы руки мальчика стали быстро леденеть. Сердце его бешено колотилось, разгоняя кровь по жилам. И все равно Лёньке было очень, очень холодно. Ему страшно хотелось скинуть с себя одежду и как следует выжать ее. Но не на мосту же этим заниматься, да еще когда где-то позади, быть может, за ними следует оборотень!
Тёма тем временем разрезал веревки, привязывающие одну из самых крепких на вид досок к стальным канатам, а потом вынул ее из настила. Доска была довольно широкой и длинной, и мальчик остался доволен.
– Сойдет в качестве перекидного мостика, – сказал он. – Родька, помоги!
Он нагнутся, положил доску на настил и стал медленно двигать ее в сторону пролома. Вскоре Родик подхватил ее другой конец.
– А что, неплохой мостик получается! – обрадовался Антон. Если держаться за веревочные поручни, то вполне пройти можно. Молодец, Ватсон, здорово придумал!
– Привязать бы этот мостик надо, – вздохнул Родик. – Не дай Бог, еще соскользнет доска и рухнет вниз! А прутья там, в воде, на самом деле торчат. Видите?
– Видим, – отозвался Тёма. – Но доску привязывать некогда, да и нечем. Ничего, я буду свой край руками придерживать. А ты, Родька, свой край держи, и покрепче. Ну, давай, Тошка!
Антон вздохнул поглубже и, схватившись руками за «поручни», довольно уверенно перешел через пролом.
Ребята повеселели. Тёма придумал замечательный выход из трудного положения!
Они довольно быстро дошли до середины подвесного моста, а потом послышался треск, и Тёма злобно выругался.
– Тьфу ты! Дальше-то не настил лежит, а какое-то решето. Совсем досок мало! И по-моему, многие из них гнилые. Что делать-то будем?
– Придется возвращаться, – стуча зубами, с тоской предложил Лёнька. – Пропади он пропадом, этот оборотень! Пускай жрет нас, если так хочет, но купаться второй раз я не хочу!
И тут со стороны леса донесся жуткий вой. Ребята застыли от ужаса.
– Вперед! – закричал Антон. – То есть тьфу, как раз наоборот, назад!
Он опомнился, только снова оказавшись на берегу. Ноги его дрожали от пережитого напряжения. Вид у остальных ребят был не лучше.
– Может, попробуем переплыть на ту сторону, а? – предложил Родик.
Лёнька хмыкнул.
– Ид-ди, т-топись, если т-так х-хочешь…
Антон растерянно смотрел в сторону опушки. Теперь он уже ясно видел там какое-то движение.
Что делать? Куда бежать?
Он растерянно посмотрел в сторону Мокрого луга. Ему показалось, что он слышит отдаленный шум.
– Братцы, да здесь же до шоссе недалеко! – воскликнул он. – И как я мог забыть, олух? И километра не будет, если идти вдоль берега реки. Побежали!
Не раздумывая, ребята победи вслед за ним вдоль края Мокрого луга. Родик вскоре выдохся и остановился на секунду, чтобы перевести дыхание. Не выдержав, он оглянулся и завопил:
– Глядите-е!
Ребята обернулись. То, что они увидели, превзошло их худшие ожидания.
Со стороны леса через Мокрый луг неспешно шел огромный волк. За ним следовали более двух десятков каких-то странных темных силуэтов. Издали они напоминали людей, но весьма странных людей…
– Призраки… – выдохнул Лёнька. – Вот, оказывается, чем оборотень занимался в лесу так долго… Он сожрал кабана, обрел силу – и оживил своих дружков по разбойничьей шайке!
– Бежим! – заорал Родик и рванулся было с места, но Антон удержал его за руку.
– От них не убежишь, – процедил он сквозь зубы. – Видите тот холм на краю луга? Это курган – тот самый, про который нам говорил ВГ.
– Ну и что? – простонал Родик, дрожа всем телом.
– А помнишь, что он нам рассказывал? В этом кургане много лет назад были похоронены русские воины – те, кто погиб в бою с отрядом хана Батыя. Кто знает, может силы Тьмы не посмеют к нему подойти?
Ребята переглянулись. Идея Антона показалась им уж слишком невероятной, но что еще оставалось делать?
Из последних сил они помчались через луг к кургану. Это заметил и темный отряд. Оборотень страшно завыл и большими прыжками помчался им наперерез. Его призрачные спутники заметно отстали. Они не сколько бежали, сколько плыли над землей.
Ребята стремглав взлетели по склону холма и только оказавшись на его вершине, позволили себе перевести дыхание. Оборотень был уже недалеко. И тогда Лёнька вытянул вперед руку с кольцом и воскликнул:
– Стой, нечисть!
Камень на кольце вспыхнул, и тьму прорезал тонкий розовый луч. Как только он коснулся оборотня, тот резко остановился. В воздухе прозвучал его тоскливый вой.
– Вот так-то! – радостно воскликнул Лёнька. – Ну, попробуй нас взять? А-а, боишься, боишься?
Но оборотень вдруг встряхнулся всем телом и, наклонив голову, медленно пошел вперед. Вскоре к нему присоединились и его призрачные спутники. Это были здоровенные бородатые мужики, одетые в зимние тулупы и бесформенные меховые шапки. В полупрозрачных руках они сжимали кривые сабли и топоры на длинных ручках.
– Не действует, – тоскливо прошептал Лёнька. – Кольцо больше не действует! Тошка, а почему они не боятся крестика?
– Не знаю, – мрачно отозвался Антон. – Наверное, Марья Ивановна не все нам рассказала об этих магических вещицах… А может, она и сама не все знала про их силу. Ну, братцы, держитесь, сейчас начнется…
Тёма с силой взмахнул топором.
– Так просто мы не сдадимся! – закричал он. – Ну, идите твари, идите!



Глава 17
Схватка на кургане

Ребята встали на вершине кургана плечом к плечу, и молча наблюдали за тем, как к ним приближается страшная компания.
Подойдя к холму, оборотень поднял голову к небу и завыл так страшно, что у ребят мороз по коже пошел. А затем зверь начал подниматься по склону – и вдруг начал шумно принюхиваться, почти уткнувшись носом в землю. А затем с болезненным визгом отскочил назад.
– Я же говорил, говорил! – радостно завопил Антон, потрясая кулаками. – Эта зверюга боится кургана!
Оборотень метался у подножия холма, сотрясаясь всем телом.
Вскоре к нему присоединились его призрачные спутники. Подняв головы, они не мигая смотрели снизу вверх на ребят, сжимая в руках оружие.
– Смотрите, они, кажется, не дышат, – прошептал Родик. – И даже не мигают…
– Конечно, ведь они еще наполовину мертвецы, – тихо ответил ему Лёнька. – Оборотень сумел их воссоздать из праха, но у него не хватило сил сделать их настоящими людьми.
– Может, тогда они нам не опасны, а? – с надеждой спросил Родик. – Книгочей, ты же, наверное, сто раз читал про таких же призраков…
– Читал, – вздохнул Лёнька.
– Ну и что скажешь?
– Ничего хорошего не скажу. Ночью призраки многое могут… Э-эх, была бы у нас цепочка, мы бы им всем показали! Но крестик, в чем его сила? Все создания Тьмы вроде бы боятся крестов…
– И света они тоже боятся, – вздохнул Антон и посмотрел на свои часы. – Ого, уже полтретьего… Часа через три начнет светать… Продержимся, Книгочей?
– Не знаю… Смотрите!
Оборотень повернул голову и взглянул на восточную часть неба, словно тоже вспомнил о том, что довольно скоро должно взойти солнце. А потом пристально посмотрел на своих призрачных спутников.
Молчаливый разговор между созданиями Тьмы продолжался несколько минут. Затем один из призраков подошел к оборотню и протянул к нему руку. Волк тихо зарычал и внезапно впился зубами в его ладонь!
Призрак вздрогнул и закрыл глаза.
– Глядите… – прошептал Родик, указывая на него. – Глядите!
Полупрозрачное тело разбойника вдруг начало темнеть, словно бы наливаться плотью. Лицо стало менее бледным, руки вздулись мускулами.
Глубоко вздохнув, разбойник открыл глаза, взглянул на свои ноги – и его тело медленно опустилось на землю. Подняв саблю, он со свистом взмахнул ею в воздухе и издал воинственный клич.
Оборотень, напротив, пошатнулся и некоторое время стоял, что-то тихо ворча себе под нос. А затем подошел ко второму разбойнику, и точно также укусил его за руку.
– Что он делает? – выдохнул Родик, с ужасом смотря на странный обряд.
– А ты разве не видишь? – буркнул Антон. – Оборотень боится взойти на курган. Но его друзья-разбойнички, похоже, могут это сделать. Ведь они-то прежде были простыми людьми, и с колдовством дела не имели. Вот чудище и передает им часть своей жизненной силы. Видите, он словно бы на глазах стал таять?
– Что же делать? – растерянно спросил Тёма. – Лёнька, ты что молчишь? Кто из нас знаток всяких мистических книжек, мы или ты?
Лёнька только руками развел.
– В книгах много всякого написано… Кто знает, где правда, а где выдумка в этих рассказах о всяческих потусторонних силах? Хотя постойте, постойте… – Он с силой потер лоб. – Помните рассказ Марьи Ивановны? Ну о том, как жена стрельца Фёдора расправилась с оборотнем? Я только сейчас подумал: а почему это она опустилась перед зверюгой на землю, поклонилась ему? А вдруг она не кланялась вовсе, а просто положила крестик на землю? Ну, словно бы призвала на помощь силу родной земли…
– Точно! – воскликнул Антон. – Она, наверное, попросила землю принять в себя это исчадие ада. А в благодарность кинула в могильную яму магическое колечко.
Тёма ошеломленно посмотрел на него.
– А что, может так оно и было… Но здесь же нет никакой могильной ямы!
Антон молча отобрал у него топор, опустился на колени и стал лихорадочно ковырять жесткую каменистую землю.
– Быстрее! – заорал Родик. – Они уже идут!
Действительно, около десятка разбойников, подгоняемые оборотнем, медленно стали подниматься по склону кургана. Было видно, что каждый шаг дается им с огромным трудом. Лица у всех пылали такой злобой, что даже бесстрашный Тёма задрожал от страха.
А оборотень стоял у подножия холма в окружении призраков, и грозно выл. Он и сам стал теперь полупрозрачным призраком – таким, каким ребята его видели на старом петровском кладбище.
Антон выкопал неглубокую ямку, положил туда серебряное кольцо и закопал. А затем взял крестик из рук Тёмы и осторожно положил его на землю.
– Что же сказать-то? – простонал он. – Наверное, нужно произнести какое-то магическое заклинание, но я не знаю его, не знаю!
Лёнька искоса посмотрел на него.
– Почему же именно заклинание… – медленно произнес он. – Ребята, а ведь главная сила этого крестика вовсе не в волшебстве. Меня же родители крестили в церкви, а забыл о самом главном… Но сейчас, слава Богу, вспомнил.
Он сделал шаг вперед, перекрестился и торжественно произнес:
– Господи, помоги нам! Мать сыра земля, защити нас от порождений Тьмы! Древние витязи, восстаньте из праха!
Едва он произнес последнее слово, как курган вдруг вздрогнул раз, другой, третий… Разбойники дико закричали, а затем над Мокрым лугом пронесся громкий волчий вой. В нем был такой ужас и такая смертельная тоска, что ребята задрожали, словно осиновые листья.
И тут из-под земли то там, то здесь стали появляться какие-то грибы… Нет, это были не грибы, а острые шишаки шлемов!
Один за другим на кургане поднялись древние воины. Они были невысоки ростом, но обладали плотным телосложением. Их торсы обтягивали кольчуги, а грудь защищали железные панцири. В руках воины держали прямые мечи и небольшие округлые щиты.
Разбойники остановились, увидев перед собой столь грозных противников. Но оборотень издал жуткий вой, и они неохотно двинулись вперед, размахивая саблями и топорами.
Ребята стояли, тесно прижавшись в испуге друг к другу, и затаив дыхание наблюдали за фантастической схваткой. Противники были приблизительно равны по численности, и ничем не уступали в доблести и умении владеть оружием, хотя их и разделяли многие века.
Оборотень выл почти непрерывно, подбадривая своих слуг.
Но под яростным напором древних ратников те шаг за шагом, но отступали вниз по склону.
Вскоре стало очевидно, что с каждой минутой силы ратников растут, а их противников напротив тают.
– Это земля силы ратникам придает… – прошептал Лёнька.
Наконец, разбойники стали падать, пронзенные мечами – сначала один, потом второй, третий…
Поняв, что поражение неизбежно, оборотень издал душераздирающий вой и прыгнул. Он высоко взмыл в воздух, чтобы обрушиться на четверых ребят.
Но воины дружно подняли мечи – и призрачный зверь застыл в воздухе, пронзенный со всех сторон. Он судорожно задергался всем телом, печально завыл и обмяк. Красные глаза-угольки медленно потухли.
И сразу же стали таять тела убитых разбойников, и их призрачных товарищей. Вскоре на траве лишь остались лежать горстки серого праха.
Оборотень тоже таял, превращаясь в сгусток мрака. И когда со стороны реки донесся редкий порыв ветра, маленькое темное облачко соскользнуло с лезвий мечей и медленно поплыло над Мокрым лугом в сторону леса. Вскоре его уже невозможно было различить в ночной тьме.
– Все… – выдохнул Лёнька и, опустившись на колени, закрыл пылающее лицо руками. – Все!
Когда он нашел в себе силы вновь открыть глаза, то увидел, что на кургане нет никого, кроме его друзей.
– А где же… древние воины? – еле слышно спросил он.
– Вернулись в землю, – ответил Антон и, сделав шаг вперед, отвесил земле поклон. – Спасибо вам, витязи! Вы вновь спасли от врагов родную землю. А мы… Обещаем, что мы тоже когда-нибудь…
Он запнулся, не зная, что говорить дальше. Тёма положил ему руку на плечо и сказал:
– Не будем ничего обещать, Тошка. Не хочется врать на этом кургане. Кто знает, что из нас выйдет в будущем? Но воины прошлого дали нам хороший урок, как надо любить и защищать родную землю.
– И этот урок мы запомним навсегда… – тихо промолвил Антон. – Урок?! Ребята, мы же должны вернуться в лагерь, пока там не поднялась паника! – Он посмотрел на часы и даже застонал. – Полчаса осталось до смены дежурных… Успеем?
– Должны успеть! – крикнул Родик и первым побежал вниз по склону кургана.



Глава 18
Крест на ладони

Ровно в семь утра зазвенел будильник в палатке Виктора Григорьевича. Вскоре учитель выбрался наружу и, зевнув, сделал несколько гимнастических упражнений, разминаясь после сна. Но едва он посмотрел в сторону костра, как не сдержал огорченного восклицания.
Костер, судя по всему, давно погас. Из груды почерневших поленьев вверх тянулась лишь тонкая струйка дыма. Рядом никого не было.
Виктор Григорьевич осуждающе покачал головой, а затем взял в руки жестяное ведро и начал колотить по нему палкой.
– Подъем! – закричал он. – Ребята, вставайте! Хватит спать, сони, утро-то какое чудесное!
Минут через двадцать возле костра собрались все ребята. Они с насмешкой глядели на красных словно раки Мишку и Шурика.
– Эх вы, охраннички! – презрительно сказал Дима Глазьев – Так заснули, что забыли про свое дежурство. Могли бы хотя бы нас с Толиком разбудить!
– А почему нас Тёмка с Родиком не разбудили? – вяло огрызнулся Миша. – Ведь знали же, что в четыре ночи наступает наша смена, а почему-то не разбудили!
– Не может быть, чтобы Тёмка про такое забыл! – возмутился Толик Сореев. – Небось, он вас разбудил, да вы просто повернулись на другой бок и продолжали храпеть. Сами во всем виноваты!
– Никто нас не будил! – продолжал упираться Миша.
Виктор Григорьевич с улыбкой поднял руку.
– Брэк, как говорят судьи на боксерском ринге! Хватит пререкаться, петухи. Все хороши оказались. Хорошо еще, что ночью ничего плохого не стряслось! Честно говоря, я очень опасался отправляться в поход без других взрослых. Ночевка в лесу – это не шутки. Лет пять назад мой краеведческий кружок и был закрыт после одного весьма неприятного случая…
– А что случилось? – спросила любопытная Настя Круглова.
Виктор Григорьевич нахмурился.
– Как тебе сказать, Настя… Словом, пошли мы с ребятами из седьмого Б в такой же поход. А утром спохватились – троих ребят нет! Захотелось им, понимаете ли, половить раков в Истре. А ловят их, как известно, ночью, при свете фонарей… Ну, и забрели наши раколовы в быстрину… Едва не утонули! Слава Богу, что сегодня все, вроде бы, обошлось…
Учитель вдруг запнулся.
– Постойте! А где же Антон, Тёма, Родик и Лёня? Почему я их не вижу?
– Неужели, сбежали? – охнул Миша. – То-то я заметил вчера вечером, что у всех четверых физии были какие-то хитрые-прехитрые… Может, они тоже раков решили ночью половить?
Ребята гурьбой ринулись к самой дальней палатке. Миша первым отдернул полог, и…
– Спят, – с огромным облегчением сказала Вера Иволгина – Спят, ну словно сурки!
– А вот я их сейчас подниму, – сурово сдвинул брови Миша. – Вечно с этими АРТ какие-то проблемы! Да и наш Лёнька-Книгочей хорош. Небось, читал всю ночь напролет при свете фонарика какую-то интересную книгу, и друзьям спать мешал… Ну точно!
Миша нагнулся и поднял с пола палатки толстую книжку. На ее глянцевой обложке был изображен жуткий вампир, с окровавленной пастью и длинными когтями на волосатых лапах.
– «Тварь у порога», – прочитал Миша. – Все понятно! Теперь этих любителей страшилок и пушкой не разбудишь.
– Ладно, пускай поспят еще немного, – улыбнулся Виктор Григорьевич, листая книгу. – Наверное, натерпелись страху ночью, читая о всяких жутких приключениях. Ребята, давайте умываться и готовить завтрак. Когда все будет готово, мы этих любителей страшных историй снова попытаемся разбудить. Ведь сегодня нам предстоит увлекательнейший поход вдоль берега Истры!
Ребята, весело переговариваясь, побежали к реке. Виктор Григорьевич был готов уже закрыть полог палатки, но тут его взгляд упал на руку Антона. Мальчик крепко сжимал какой-то небольшой предмет.
Учитель наклонился и, осторожно разжав пальцы спящего Антона, увидел, что на его ладони лежал маленький серебряный крестик.

Конец




          See more books in http://www.e-reading.life