ВИТЯЗИ В ЗАЙЦЕВОЙ ШКУРЕ

Я уже упоминал в одной из предыдущих частей о присутствовавшей на наших концертах металлической тусовке под предводительством Саши Залдостанова, более широко известного под прозвищем Хирург. С чего бы это металлисты так полюбили «Крематорий»? Предыстория такова: как мотыльки, летящие на свет, вылетели представители металлической и панковской тусовок на кожаные куртки и брюки, выставляемые и продаваемые в Доме моды на проспекте Мира. Большинство из этих новомодных моделей выполнил мой бывший одноклассник Егор, с которым мы постоянно контактировали и после школы (он уже появлялся в нашем повествовании). С ним вместе однажды и заявился ко мне на квартиру Хирург. Опять было лето, опять куда-то уехали родители, и у нашей компании шел многодневный праздник. Сейчас трудно установить точно, что именно Саше понравилось больше всего. Может быть, милицейская машина, дежурившая ночью у моего подъезда, а может быть, то, что пьяный Полковник (прозвище моего приятеля Андрея З.) укусил за ягодицу одну из спутниц Хирурга; но он стал заглядывать ко мне почти ежедневно (точнее сказать – редко уходил). Там ему и довелось прослушать записи «Крематория» достаточное количество раз, чтобы стать нашим сторонником.

Я не утверждаю, что лишь факт нашего близкого знакомства постоянно приводил на наши концерты металлическую аудиторию, но появление Саши (а он приходил далеко не в единственном числе) и его всегда искреннее восприятие нашей музыки всегда подогревали реакцию толпы. Кстати, именно Хирург первым после нашего расставания с Арменом сформулировал довольно часто потом встречавшуюся формулу: «Для меня «Крематорий» существовал только до тех пор, пока в нем вместе играли Григорян и Троегубов»…

Иногда металлическая тусовка выполняла и охранительные функции. Так на совместный с группой «Тяжелый день» концерт в кафе «Проспект», что находилось с обратной стороны от главного входа в спорткомплекс «Олимпийский», этом лежбище люберов, мы согласились только после моего разговора с Хирургом. Из пятисот проданных билетов около двухсот разошлось среди металлистов, предупрежденных о возможной битве. Сашу еще перед началом сейшена свинтили менты, которые хотели обезглавить антилюберскую тусовку. Его пытались упрятать в милицейскую машину, но я обратился к ментовскому майору и заявил, что Саша является участником концерта. Мол, если вы его арестуете – концерт не состоится, и кафе понесет убытки в результате действий милиции. К такому повороту событий менты не были готовы, а пока они чесали репы, я уже утащил Хирурга внутрь.

На самом концерте (мы, по просьбе «Тяжелого дня», выступали вторыми) были лишь только мелкие инциденты с люберами-одиночками, которые угрожали последующим избиением на улице. Кстати, на этом концерте с общеизвестным крематорским квартетом впервые выступал позднее игравший в группе «Дым» скрипач Вадим Саралидзе… И после этого концерта Вадим перманентно появлялся в «Крематории», в основном на самых ответственных выступлениях (например на фестивале рок-лаборатории летом 1987 года), поднимая своей консерваторской техникой общий уровень группы; а также дал огромное количество конкретных советов и помог воплотить их в жизнь. Вадим обладал фундаментальными музыкальными критериями, по которым устанавливался конечный результат в наших с Григоряном творческих спорах. Впоследствии Саралидзе записал все скрипичные партии в песнях «Мусорной ветер» и «Клаустрофобия» на альбоме «Кома». В то время он уже играл в моей группе «Дым», а потому попросил Григоряна, чтобы на обложке «Комы» не упоминалось его участие. Еще позже, в 1993 году, когда Мишка Россовский откажется продолжать запись «Двойного альбома», Вадим Саралидзе запишет скрипичные партии в одиннадцати (!) песнях…

После концерта организованная металло-панко-хипповская колонна вышла из «Проспекта» и двинулась к метро «Проспект мира». Весь путь был обрамлен милицейским оцеплением (по обе стороны нашей траектории через каждые 40 метров стояли ментовские машины), а спереди и позади толпы шли милиционеры с собаками. Напуганные такой организованностью любера осмелились на драку лишь на платформе метро, пока основные силы металлеров еще спускались по эскалатору. Для нападавших хулиганов этот набег закончился плачевно. Разбитые, они бежали, бросив павших, которых унесли в метростроевский медпункт…

Сам Хирург как-то затащил меня и Егора Зайцева в созданный незадолго до этого «клуб по интересам» – «Витязи» при ДК им. Горького. Формулировка – «клуб по интересам» – была лишь прикрытием: на самом деле под вывеской «Витязей» существовал единственный официально разрешенный в стране клуб металлического движения. В металлистах было много энергии и силы (в основном позитивной, что позволило им подавить люберецкий террор), но с идеологией было плоховато. Осознавая, что эту энергию важно пустить в полезное русло, мы с Егором таскались по разным пресс-конференциям и телевизионным встречам, где пытались объяснить, что металлист – не всегда хулиган с заклепками. Зайцеву и мне также пришлось выступить в качестве парламентеров, передавших милиции (в 108 о/м на Пушкинской) ультиматум металлической тусовки в отношении разборок с люберами. Эта история, пожалуй, заслуживает более подробной прорисовки. Для начала уточню, что 108 отделение милиции отвечает за правопорядок в районе Пушкинской площади, а это – центральное место Москвы. Естественно, что именно здесь довольно часто происходили всевозможные стычки люберов с металлистами. Милиция, появлявшаяся на месте очередного боя, воспринимала как врагов лишь увешанных цепями металлистов, которых и начинала избивать дубинками и задерживать. Гарные люберецкие парни в клетчатых штанах в этот момент преспокойно отправлялись восвояси. Когда мы с Егором впервые пришли в 108 отделение, нам необходимо было убедить милицейское руководство в том, чтобы сотрудники милиции соблюдали нейтралитет или уж «мочили» бы и тех, и других. Я думаю, что вы понимаете, какими квадратными глазами смотрели на нас начальник отделения и его политрук. Однако довольно скоро мы нашли общий язык, и немаловажную роль сыграла поднятая статистика происшествий: выяснилось, что в течение долгого времени не было ни одного правонарушения со стороны металлической братии, в то время как любера совершили целый ряд хулиганств и даже преступлений разной степени тяжести. Я не пытаюсь представить эту историю как историческую акцию в борьбе за демократию, просто рассказываю, какими необычными порой бывали методы. Еще одна смешная подробность – милиционеры подарили Зайцеву крутой проклепанный браслет, снятый с задержанного – в прошлом металлиста…

Клуб «Витязи» чем мог помогал группе. При большой помощи Булата Мунсурманкулова из ЕНМЦ (официальное название рок-лаборатории) нас аттестовали при ДК им. Горького, а я был оформлен на ставку руководителя группы при ДК. Таким образом «Крематорий» впервые получил официальную базу с приличным помещением и аппаратурой. Правда задержались мы там недолго, через девять месяцев меня уволили «по собственному желанию», а наша репетиционная база была ликвидирована. Но во время базирования в ДК им. Горького мы участвовали почти во всех мероприятиях «металлического клуба». Даже первый раз в телевизор (напомню: телемост так и не показали) «Крематорий» попал, будучи делегатом от клуба на авторскую передачу Родиона Щедрина (в 1987 году было модно кокетничать с представителями «подвальной» музыки). Так что самые стойкие фаны группы, те, кто смог перенести три часа щедрых щедринских музицирований во всех жанрах, услышали обрубок (2 куплета) блюза «Наше время», который мы исполнили в акустическом составе, так как бас-гитару включить на телевидении оказалось некуда. Но даже этот фрагмент, записанный на григорянский видак, мы считали фантастическим достижением. А для наших родителей, горевавших по поводу несерьезности выбранного нами жизненного пути и привыкших к постоянным неприятностям, это материализовавшееся видение пролилось бальзамом на душу.