907. Г. А. Потемкин — Екатерине II
26. ХII.1788
Автограф. АВПРИ. Ф. 5. Д. 585. Л. 290–293.
Публикуется впервые.
1 Напрасно, матушка, гневаешься в последних Ваших письмах… Я не по основаниям Графа Панина думаю, но по обстоятельствам. — Ответ на письма Екатерины II (№ 901, 903). После взятия Очакова Потемкин решил объясниться с государыней. Не возврат к пропрусской политике Панина, а более осторожная и искусная дипломатическая борьба с целью нейтрализации Пруссии и Англии и недопущения новой войны на западных границах — вот суть его мыслей. Гарновский сообщал в своих письмах о давлении на императрицу таких членов Совета, как граф А.Р. Воронцов, который настаивал на ужесточении дипломатических переговоров с прусским королем. Из всех членов Совета только граф А.П. Шувалов решительно выступил против подобной тактики. Гарновский действовал и через Мамонова. «Сие то дел положение заставляло Государыню скорбеть, сердиться и пребывать в суете, нерешительности и задумчивости… сегодня решилась Государыня вести с Королем Прусским переписку учтивее прежней» (Начало октября 1788 г. PC, 1876. Т. XVI. С. 222).
2 Посланный с донесениями мой Генерал дежурный… — С подробными донесениями о штурме Очакова и ключами этой турецкой твердыни в Петербург поскакал дежурный генерал Николай Михайлович Рахманов (1744–1793), генерал-майор, кавалер Георгия 4-ой степени. Храповицкий записал 2.I.1789 г. слова Екатерины: «Вчера, сказывают, все ожидали, чем пожалую Рахманова, и он в вечеру пустил слух, будто должен отправить офицера к Князю; вот моя записка, чтоб дать ему Владимира 2-го класса и шпагу с каменьями: как ты думаешь?» Изъясняя должность его, как Дежурного Генерала при осаде, сослался на Князя Г.А. Потемкина-Таврического. — «Он просто рекомендует, чтоб от него отделаться. О, я знаю моего человека, точно он мой собственный выкормыш» (Последние слова на фр. яз.). Рахманов получил награды, продолжал служить. Последний чин — генерал-поручик.
3 Изволите говорить: я, как крот, роюсь. По холоду, какая зима здесь, немудрено бы жить в землянках, но как про меня редко доносят правду, то и тут солгали. Я все жил в ставке, которую отдал раненым, а сам в одной маленькой кибитке живу и то в чужой. — Недруги Потемкина изображали очаковскую осаду в самых черных красках. Отголоском этих слухов стала глава «Спасская Полесть» из книги А.Н. Радищева, в которой он описал «сон» некоего монарха. «Военачальник мой, посланный на завоевание, утопал в роскоши и веселии. В войсках подчиненности не было; воины мои почиталися хуже скота. Не радели ни о их здравии, ни прокормлении: жизнь их ни во что вменялася…» Как известно, Радищев служил под начальством графа А.Р. Воронцова — одного из самых последовательных противников князя. Даже такой строгий критик Светлейшего, как А.Ф. Петрушевский (лучший биограф Суворова), отмечал, что «забота Потемкина о солдатах была изумительная». Свою просторную, теплую палатку (ставку) князь отдал раненым, а сам переселился в маленькую кибитку. Войска были обеспечены тулупами, валенками, войлочными аулами и кибитками.