По окончании азиатской войны римскому народу, наконец, удалось воспользоваться более продолжительным периодом спокойствия, от 189 до 171 гг. до н. э., в течение которого он мог, по крайней мере, освоиться со своим новым положением, мог переработать впечатления последних десятилетий. По сравнению со страшной войной 218–201 гг. до н. э. результаты последнего десятилетия были достигнуты легко и вполне были способны наполнить сердце народа сознанием его могущества, а правящую аристократию — гордым сознанием такого высокого преобладания, какого до этого времени не удавалось добиться ни одной политической корпорации. В течение последних 18 лет столичное население Рима не менее 17 раз могло наслаждаться зрелищем триумфов, которое, как бы часто не повторялось, все же льстило народному самолюбию. Среди этих триумфов, наряду с вполне заслуженными и блестящими, были, конечно, и весьма сомнительные, как, например, триумф проконсула Гнея Манлия в 187 г. до н. э.;^[58] были и такие, о которых происходили весьма горячие споры в сенате, причем неоднократно в триумфе бывало отказано. Однако на утверждение притязаний различных полководцев и на удостоение их чести триумфов смотрели теперь уже далеко не так строго, как прежде, и это доказывается повторяющимися из года в год триумфами над лигурийцами и кельтиберами, т. е. чествованием победы над несколькими деревнями или несколькими кланами, которой нетрудно было добиться. Каждый полководец знатного рода, возвращаясь из подобной незначительной экспедиции, имел право требовать себе этой чести, которая, видимо, начинала постепенно утрачивать свое значение.