ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Даму Систри привело в настоящий восторг предварительное представление, устроенное ей повианский командой сержанта Терри Хандинг. Королевская дочь выразила удивление и восхищение тем, как повиане переставляли ноги, особенно когда они при это одновременно размахивали флажками.

— Превосходно! — воскликнула Систри. — Королевы будут всеми вами гордиться! — сказала она команде, и положение ее педипальп подчеркнуло ее и без того очевидный восторг.

Хандинг явственно показалось, что самцы буквально раздуваются от самодовольства. Конечно, для простых повиан видеть самку, так сказать, во плоти было запоминающимся событием.

— Огромное, спасибо вам от всей нашей команды, дама Систри, — с достоинством сказала Хандинг.

Дама наклонила свою огромную голову и с легким удивлением взглянула на молодую женщину. Абсолютной уверенности у нее не было, но Систри все же показалось, что в тоне Хандинг проскальзывало желание поскорее ее отсюда удалить.

— Вероятно, мне следует оставить вас продолжать занятия, — отважилась дама. Теперь, если это не имело особого значения, Хандинг по идее должна была предложить ей остаться.

— Благодарю вас, дама Систри, — с нелестным энтузиазмом отозвалась Терри, подаваясь поближе к гигантской повианке. — Боюсь, команда не сможет не откликаться на ваше присутствие. А для торжественной церемонии им еще столькому предстоит научиться.

Это была истинная правда. Тем не менее, Систри заколебалась.

— Даже не могу вам сказать, как много ваш интерес значит для всей команды, — конфиденциально сообщила ей Хандинг, пока они направлялись к двери. — Все это здесь в новинку, и они очень этим увлечены, но на самом деле толком не знают, как все это выглядит. Так что ваше очевидное удовлетворение для них — колоссальный стимул. — Она набрала на пульте код, который открывал массивную двустворчатую дверь. — Надеюсь, итоговое представление доставит вам истинное удовольствие.

Незримый для девушки, кончик хвоста Систри трепетал от восхищения отвагой Хандинг. Дама была рада, что в этот важный проект вовлечена человеческая самка со столь простодушной одержимостью. Это придавало ей уверенность в том, что представление станет действительно знаменательным событием.

— Пожалуйста, продолжайте, — с грациозным жестом произнесла Систри. А затем, бросив последний взор на полную преклонения перед ней команду по декоративной маршировке, дама удалилась.

— Ну вот, — сказала Хандинг, выключая запись. — Как вы сами можете видеть, этот номер прошел превосходно. Примите мои поздравления! — Она захлопала в ладоши и стала поворачиваться, чтобы аплодисменты оказались адресованы всем.

Раздалось немало щелчков хвостами, а жвала застрочили как древний ручной пулемет. Самцы теперь даже не разделялись по цвету — оранжевый сидел рядом с зеленым, голубой с желтым и так далее.

Все повиане наслаждались компанией друг друга, и их хитин вовсю потрескивал.

— Итак, вам осталось научиться одной, самой последней вещи, — сказала им Хандинг. — И эта вещь — маршировка в зал.

Она щелкнула своим ручным пультом — свет в зале помутнел, и там появилось голо, показывающее компьютерную имитацию того, что было на уме у Хандинг.

— Все будет очень просто, — сказала она. — Вы будете маршировать в колонне по шесть. Получится пять шеренг одного цвета. — На экране впереди шел оранжевый, за ним желтый, а дальше — зеленый, голубой и лиловый. — Я расположила их так, чтобы все было похоже на радугу, — объяснила Хандинг.

И она повернулась к своей команде с тем, что теперь, после хирургической операции, должно было сойти за широкую улыбку. На самом же деле на лице у девушки было умеренно довольное выражение. Оно мигом пропало, стоило ей только увидеть, что все повиане дружно подняли одну педипальпу. Кое-кто даже поднял сразу две.

— Это по поводу того, как расположены цвета, не так ли? — спросила Хандинг. Она чувствовала себя несколько обескураженной, хотя почти этого ожидала. — Хорошо. Как нам следует их расположить.

Повиане ей сказали — и даже сказали, почему. Голубой шеренге следовало идти первой, потому что голубой был первым кланом. Вторым был зеленый, третьим — оранжевый и так далее.

— Ладно, — с неохотой согласилась Хандинг. — Будь по-вашему. Внутренне она, впрочем, испытывала немалую досаду. Терри очень редко приходилось что-то менять в уже распланированном номере, и теперь она испытывала недовольство художника, которого толкают под локоть. Девушка остановила запись и расположила цвета так, как того требовали повиане.

— Но только больше никаких перемен, ага?

— Да! — дружно крикнули чужаки.

— Хорошо, — сказала Хандинг. — Теперь у меня еще один вопрос. Умеют повиане свистеть?

— Да, — ответила команда. В этом ответе содержалась определенная оговорка, но Хандинг ее не заметила.

— Отлично! — порадовалась она. — Тогда я бы хотела, чтобы вы послушали один музыкальный фрагмент.

Терри нажала на кнопку, и образы повиан стали двигаться под марш «Не плачь, девчонка». Отбивая ладонью такт, девушка наслаждалась воспоминаниями о том, как она сама маршировала и насвистывала в те золотые деньки в Канзасе. Затем Хандинг прекратила отбивать такт и внимательно оглядела свою новую команду, которая тем временем не сводила глаз с голограммы.

«Черт побери, — подумала она, — я здесь уже ни в каком не в Канзасе».

— Коммандер, здесь капитан-лейтенант Джеймс. Она хочет с вами увидеться.

— Благодарю вас, Семпль. Пожалуйста, попросите ее немного подождать.

Питер представил себе, как у Сары от такого ответа невольно поднимаются брови. Но он чувствовал необходимость хотя бы притворяться, будто между ними есть какая-то дистанция. Это помогало ему сохранять здравый рассудок. Всякий раз, как коммандер оказывался наедине с капитан-лейтенантом Джеймс, инстинкт настойчиво подсказывал ему заключить этого самого капитан-лейтенанта в объятия и с безумной страстью целовать. Причем его сознательный выбор вступал в идеальное согласие с инстинктом. К несчастью, в Космическом Отряде очень косо смотрели на подобное поведение при исполнении служебных обязанностей. Так что наедине они уже несколько недель не оставались.

Питеру казалось, что на этой вахте он находился много лет — много долгих, одиноких и отчаянно неуютных лет. И он вспоминал ту последнюю ночь в лагере «Стикс» — вспоминал цвет волос Сары в лунном свете, ее искрящиеся глаза…

— Можете пригласить ко мне капитан-лейтенанта, Семпль. Откинувшись на спинку кресла капитана Каверса, Питер с улыбкой взглянул на пустое место, которое вскоре должна была заполнить Сара.

— Я пришла в неудачное время, сэр? — спросила она, по всей форме войдя и четко отдав честь.

— Вовсе нет, — отозвался Редер, отдавая ей честь в ответ. — Вы свободны, Семпль, — сказал он зависшему в дверном проходе секретарю. — Садитесь, пожалуйста, капитан-лейтенант.

Когда дверь за секретарем капитана Каверса закрылась, они сели и долгую, сладостную минуту просто друг другу улыбались.

— Почему ты продолжаешь обращаться к Семплю по фамилии? — спросила Сара. — Это уже скучно становится.

— Потому что продолжаю об этом забывать. Три недели я не помнил, что он там вообще есть. А теперь наслаждаюсь роскошью. Не у каждого, между прочим, личный лакей имеется. — Редер многозначительно поиграл бровями.

Сара рассмеялась.

— Этот «лакей» — секретарь капитана! Ты просто продолжаешь себе об этом напоминать. Или о том дне, когда Старик вернется, а тебе срочно понадобится его увидеть. Ведь тогда тебе опять придется пятки в приемной студить.

Питер приложил ладонь к сердцу и широко распахнутыми глазами на нее воззрился.

— Ты вселила в меня страх, любовь моя. Мне следует помнить о том, что на каждый День Секретаря я должен дарить ему розы. Клянусь, я это запомню.

Сара сначала подняла бровь, затем улыбнулась.

— Так зачем ты хотела меня видеть, — поинтересовался Редер.

— Вопроса, настолько наводящего, я еще никогда в жизни не слышала, — огрызнулась Сара. — Что ж, не считая подразумеваемой причины, я думала о повианах.

— И что? — подбодрил ее Питер.

— И мне кажется, что Нтагон повинен в каком-то сильно отклоняющемся от нормы поведении. Я так понимаю, это новейший из кланов, и в том секторе космоса они находятся от силы лет пятьдесят. Не может ли так получиться, что источником подобного поведения служит какой-то вирус, поражающий мозг? Не может ли Фа-коф представлять собой опасность для клана Нрзан?

— Это интересная возможность, которую я непременно доведу до сведения королевы при нашей следующей встрече, — сказал Питер. — Хотя, честно говоря, я в этом сомневаюсь. В научном плане повиане чертовски продвинуты. Уверен, они устроили нашему невольному пассажиру тщательное обследование, прежде чем допустить его до королевы.

— Я просто исхожу из их поведения, — с задумчивым видом объяснила Сара. — Столь сильный негативный отклик, похоже, доказывает то, что это неслыханное поведение.

Питер махнул рукой.

— Он доказывает лишь то, что они славный народ, — сказал он. — Но мы по сути дела ничего не знаем про их историю. Повиане могут так скверно реагировать на получение подобных новостей, потому что они думали, что давно от такого поведения ушли. Мне кажется, некоторые люди испытали бы такое же отвращение, услышь они подобные новости. Неоспоримый факт заключается в том, что большинство людей не ведут себя как мокаки — и они совершенно определенно не стали бы так себя вести, если бы подцепили какую-либо заразу.

Сара сморщила нос.

— Нет, мокаки больны, но они умышленно, упрямо, злонамеренно больны. И этому нет никакого оправдания. — Она вздохнула. — Тебя никогда не тревожило то, что мы можем резко разонравиться повианам, когда они что-то узнают про нашу историю?

— Тревожило, — отозвался Редер, рассудительно кивая. — Но раз уж на то пошло, всегда есть клан Нтагон.

— Интересно, не состоялся ли между дамой Систри и королевой Тусси подобный разговор, — сказала Сара.

— Было бы не удивительно, — согласился Редер. — Это одна из тех вещей, которые заставляют меня думать, что у человеческо-повианских отношений есть шанс. У нас с ними поразительно схожие скелеты в шкафу имеются.

Вечер торжественной церемонии встречи королев выдался славным — по крайней мере, по повианским стандартам. Людям же он показался комфортно прохладным, но слишком уж влажным.

Вся передняя часть дворца была украшена цветочными гирляндами и светильниками. И те, и другие испускали волшебные ароматы. По крайней мере, для повиан. Гости из человеческой расы вряд ли вообще могли эти ароматы почуять.

Редер, Сара, Труон, Хандинг, Coy-бес и доктор высадились из своего транспорта прямо на переднюю террасу дворца.

Сара сделала глубокий вдох, внимательно принюхиваясь.

— Лишь слабый намек на цитронеллу, — с легким удивлением объявила она.

— Чудесное название, — заметил Питер.

— На Земле ее в качестве репеллента используют, — сообщил ему доктор Голдберг.

Редер оглянулся на доктора, но на их замороженных лицах теперь совсем ничего не выражалось.

— Стало быть, и у этого народа тоже с сикарахами проблемы, — заметил Питер.

Сара не смогла от души этому не улыбнуться. Это означало, что уголки ее рта лишь самую малость приподнялись.

— Коммандер, — смущенно обратилась к нему Хандинг. — Если вы не против, я бы прямо сейчас свою команду собрала.

— Разумеется, Хандинг, действуйте. — Редер наблюдал, как девушка с сияющим лицом спешит прочь. — Похоже, она просто счастлива, — заключил он.

— Даже хотя у нее почти все лицо заморожено, — согласился Труон. — Наверное, это оттого, что она еще так молода.

— Не-е, — протянул Питер, махая рукой. — Молодость тут не при чем. Это из-за того, что она теперь такое высокое начальство. Помните, как это с вами было?

Карие глаза Сары весело заблестели.

— О да, — согласилась она. — Это крепко в голову ударяет.

— А вот и Ист-дас, — сказал Coy-бес, указывая на второго помощника, который стоял на террасе рядом с грандиозным главным входом.

Ист-дас в тот же самый момент их заприметил и поспешил им навстречу.

«Можешь считать, что ты еще ничего не видел, если ты не видел, как повианин торопится, — подумал Питер. — Интересно, смогу ли я когда-нибудь к этому плавному перетеканию их ног привыкнуть?»

— Добро пожаловать, люди! — экспансивно произнес второй помощник. Педипальпами он выражал вторую степень уважения, но с какой-то особой энергичностью, которую можно было истолковать как радость от встречи с ними. — Ее величество с великим нетерпением ожидает того представление, которое подготовила для нас ваша подчиненная. Дама Систри уже рассказывала другим королевам о вас, людях, и, разумеется, раздала им копии той ознакомительной записи, которую вы подготовили для нашей королевы. Поэтому они также с огромным энтузиазмом ждут этой вечерней… маршировки.

«Ну и ну, — подумал Питер. — Прямо скажем, никакого давления. Слава всем богам, которые там есть, что Хандинг уже ушла собирать свою команду». С другой стороны, коммандера в высшей степени удивила та перемена, которая происходила со стеснительной девушкой, когда она принималась запросто командовать своим повианским отрядом в зале для маршировочной практики. И тем не менее, сейчас было самое неподходящее время, чтобы Терри вдруг скрутил страх перед публикой.

— Благодарю вас, второй помощник, — отозвался Редер, также удерживая руки во втором положении.

При виде этого Ист-дас щелкнул жвалами и указал на здание у себя за спиной.

— Позвольте, я провожу вас на ваше место в зале для собраний.

Второй помощник повернулся и с достоинством зашагал.

Редер и его команда переглянулись, после чего расправили плечи и с тем же достоинством зашагали следом.

Зала, в которую провел их Ист-дас, оказалась громадной полостью, целиком сотканной из паутины и наполненной разноцветной ордой повианских солдат и политиков. Гул разговоров ненадолго притих, когда в залу вошла небольшая группка людей. А затем быстро набрал еще большую громкость.

И королева Тусси, и дама Систри должны были присутствовать здесь сегодня вечером, хотя им предстояло расположиться в противоположных концах колоссальной залы. Редер прикинул, что здесь запросто поместился бы военный корабль размером с корвет.

Остальные королевы должны были прибыть фактически прямиком со своих звездолетов, и громадные экраны очерчивали стены, чтобы в дальнейшем каждую из королев могли видеть их представители и другие королевы. Паутина вокруг экранов была слегка подкрашена цветами их кланов, как и участки вокруг лож Тусси и Систри.

Ист-дас провел людей на их место рядом с ложем королевы.

— Ее величество пригласила вас расположиться с ней рядом, — сказал второй помощник. Его поза и манеры указывали на то, что это была великая честь. — А теперь, если вы не против, я займусь обустройством других гостей.

Редер и Сара с благодарной любезностью дружно дали повианину понять, что могут насладиться обществом друг друга в этом месте с тем же успехом, что и в любом другом.

— Без-бе, мы должны ей сказать! — настаивал Фиг-те. Его очевидное расстройство как в зеркале отражалось в позах и положениях педипальп окружавших его солдат. — На самом деле я думаю, она что-то такое подозревает, только не знает, что. Мы должны ей сказать.

Без-бе посмотрел на своего помощника и взмахом затянутых в специальную перчатку «пальцев» выразил полное согласие.

— Хорошо, — сказал он. — Я выйду к входным воротам и там ее подожду.

Представление страшно его беспокоило. Хандинг прокрутила им несколько разных музыкальных фрагментов на тот случай, если они не смогут освоить нужный свист. Убедившись, что с маршем «Не плачь, девчонка» у них прекрасно все получается, Терри сосредоточила всю свою энергию именно на нем. Больше всего Без-бе беспокоило то, как ей об этом сказать.

Поначалу он ожидал, что Хандинг уловит их униженное расстройство, пока они топали под музыку. Все повиане испытывали одно и то же чувство. Когда же Хандинг впервые вместе с ними засвистела, и они в шоке остановились, Без-бе был уверен, что теперь она наконец-то поймет, что этого просто не следует делать. Но Фиг-те оказался прав — она никак не могла понять. Это был чисто человеческий недостаток.

Выйдя из ближайшей двери, чтобы избежать столпотворения в вестибюле, Без-бе прошагал по пустынной террасе к передней стороне дворца. Он завернул за угол в тот момент, когда Хандинг вошла в грандиозный портал.

Без-бе увидел, как прибывают другие люди, но Хандинг среди них почему-то не было. Впрочем, она была ниже рангом, а потому могла прибыть позже. Придя к такому заключению, повианин устроился поудобнее и стал ждать.

Вся команда была так поражена, что замерла в полной неподвижности, когда Хандинг прибыла без Без-бе. Затем повиане стали недоуменно переглядываться. «Где же Без-бе? — молча спрашивали они друг друга. — Сказал ли он ей страшную правду?» И главное — должен ли был теперь кто-то другой ей об этом сказать? Ответ на этот вопрос, безусловно, был утвердительный. Но никому не хотелось этого делать. Раз задача была делегирована, делегат был обязан справляться.

По указанию Хандинг повиане зашаркали на свои места, украдкой бросая друг на друга отчаянные взоры.

— А где Без-бе? — спросила Хандинг.

Он пошел вас искать, — ответил Фиг-те.

— Да? — Терри была удивлена и не обрадована.Впрочем, в данный момент уже нельзя было отвлекаться.

— Что ж, остается надеяться, что он успеет добраться сюда раньше, чем мы начнем, — сказала она.

Тут повиане так занервничали, что их брюшка скрючились. Все они так надеялись, что Хандинг спросит, зачем Без-бе пошел ее искать. Это дало бы им необходимый повод объясниться. А так повиане вынуждены были хранить молчание, как они делали всякий раз, сталкиваясь с мощной и волевой личностью Хандинг.

Дама Систри вошла в залу и заняла свое место на ложе — мягком приспособлении наподобие тех, что имелись в транспорте, доставлявшем людей из космопорта. Экраны по всей зале один за другим прояснялись, и там начинали демонстрироваться лица прибывших с визитом королев. Все находившиеся в зале повиане откликались на каждое новое появление повианскими поклонами, выказывая при этом педипальпами единственную тонкую степень непосредственно под полноценной первой степенью уважения. Эта честь была зарезервирована для королевы-хозяйки.

Тусси появилась позади Редера и его группы офицеров. Свое ложе она заняла так тихо, что если бы повиане в зале не начали кланяться, люди бы так и не поняли, что королева уже на месте.

— Добро пожаловать, — начала Тусси. — Добро пожаловать, мои сестры-королевы и все ваши приближенные. Добро пожаловать, моя дочь, дама Систри. Мое особенное приветствие нашим человеческим гостям. — Она сделала жест в сторону Редера и его компании, и те поклонились.

В этот момент все глаза сосредоточились на содругах. Соу-бес уже проинформировал людей о том, что пока королева на них не укажет, глазеть на них повианским гостям будет невежливо.

Теперь же люди с каменными лицами глазели на повиан в ответ.

«Как интересно, — подумал Редер. — Когда на тебя глазеет народ с восемью глазами, это гораздо хуже, чем когда на тебя глазеет народ с двумя. Если точнее — в четыре раза хуже». Он также заметил, что повиане вроде бы и не собираются прекращать глазеть.

Наконец Тусси продолжила свою приветственную речь и тем самым сняла людей с крючка. Ибо пока говорила королева, было бы непозволительной грубостью смотреть куда-то еще.

— Круто они с нами, — уголком рта заметила Сара.

— Ага, — согласился Редер.

— Когда же нам доведется увидеть повианское представление Терри Хандинг? — поинтересовался Голдберг.

Доктор явно наслаждался происходящим. Многие годы он провел, обсуждая теоретических чужаков в различных дискуссионных группах, а теперь не мог на них насмотреться. Редер боялся, как бы пытливый медик при первой же возможности не взялся огорошивать повиан самыми откровенными вопросами.

— Как только королева говорить закончит, — прошептал ему в ответ Труон Ле.

«Чего нам, между прочим, сейчас бы делать не стоило, — подумал Редер, поворачиваясь к доктору и награждая его многозначительным взглядом. — Черт побери, я так нервничаю, как будто сам флажком собираюсь махать».

Хандинг носилась туда-сюда, располагая свой небольшой повианский отряд так, чтобы он в точности соответствовал ее эстетическому чутью. Подравнивала ряды, напоминала повианам выпрямлять спины. И при этом почти чувствовала, как от них исходит нервное напряжение.

— Просто расслабьтесь, — сказала девушка. — Нет никаких причин нервничать. Вы будете просто великолепны! Выше голову, Уд-мне!

— Мы должны ей сказать, — пробормотал Нин-ни.

— Ладно, — сказал Фиг-те. — Я ей скажу.

— Разговорчики в строю! — рявкнула Хандинг. — А теперь запомните. Вы не начинаете свистеть, пока двери не станут открываться, а потом продолжаете свистеть до тех пор, пока все не промаршируете в залу и не сделаете пять строевых шагов на месте. Поняли?

— Да! — крикнули повиане.

— Дама Хандинг! — К ней торопливо присеменил Без-бе. — Я ждал вас снаружи.

— Ничего страшного, — сказала Хандинг. — Просто вставайте в строй. И просто Хандинг. Никаких там дам.

— Я должен вам кое-что сказать, — продолжил Без-бе, следуя за Терри вместо того, чтобы искать свое место в строю, как было приказано.

Хандинг повернулась и мрачно на него посмотрела. С ее лицом, разумеется, ничего не случилось, но она буквально облучила повианина мрачностью, и педипальпы Без-бе машинально приняли то положение, которое вся команда уже посчитала вполне подходящим для этой электростанции в человеческом облике.

— На это найдется время позднее, Без-бе, — произнесла Хандинг и безапелляционно указала повианину его место в голубой шеренге. — А теперь встаньте в строй!

Странные глаза самки угрожающе на него засверкали, и повианскому солдату отчаянно захотелось повиноваться. Но тут сзади пришла волна поддержки от его товарищей по команде.

— Это насчет сви… — начал Без-бе.

Огромные створки начали раскрываться, и Хандинг буквально затолкала повианина на место.

— Позднее, — повторила она и поспешила занять свое место. Терри приложила к губам свой серебряный свисток, а когда створки окончательно раскрылись, она в него подула.

Повианские ряды немедленно замаршировали, стараясь как можно точнее насвистывать радостный мотив.

Вполне отчетливые повианские ахи разнеслись по зале, когда марширующие со свистом стали входить. Редер вроде как улыбнулся. Это мотив он всегда обожал. Коммандер даже начал мысленно напевать слова: «Не плачь, девчонка, пройдут дожди… солдат вернется — ты только жди…» А коллективный вздох он отнес на счет изумленного восторга перед достижениями команды Хандинг. Повиане маршировали просто потрясающе, и их ритмичное топанье производило сильнейшее впечатление.

Сидящая поблизости от Редера королева вдруг начала вставать со своего ложа. Медленно, величественно, подобно какому-то странному воздушному шару, она поднималась на ноги. В другом конце залы дама Систри тоже начала вставать.

«Ух ты! — подумал Питер.: — Прямо как король при исполнении оратории Генделя „Аллилуйя“. Классное зрелище». Затем он повернулся к Coy-бесу и вдруг понял, что тот отчего-то посерел.

— С вами все в порядке? — спросил коммандер.

— Они свистят! — выдохнул Coy-бес. Грубые волоски по всему его хитиновому панцирю начали вставать дыбом от ужаса.

— Ну и что? — спросил Редер.

— Свист — это… это непристойное приглашение к совокуплению! — ответил повианин.

— Боже мой! — Редер бросился через залу, отчаянно стараясь привлечь внимание инструктора повианской команды. — Хандинг! — почти заорал он.

Девушка обернулась на оклик и увидела несущегося к ней коммандера. Лицо его оставалось совершенно невыразительным, но губы были так плотно сжаты, словно он тоже собрался вот-вот засвистать, а указательным пальцем Редер бешено пилил себе глотку. Терри мгновенно приложила к губам свисток и выдула сигнал перемены мотива. Затем, набрав на ручном пульте нужные кнопки, запустила воодушевляющий марш Джона Филипа Соузы.

Быстрый взгляд через плечо сказал Редеру о том, что королева и дама Систри уже оседают обратно на свои ложа. Вид у них был какой-то странный, словно бы слегка парализованный. Повиане по всей зале, включая клановых королев на экранах, имели схожую внешность.

«Будь оно все проклято», — успел подумать Питер, подбегая к Хандинг.

— Больше никакого свиста, — прошипел он. — Это приказ.

— Есть, сэр, — прошептала Терри.

Коммандер с сомнением на нее глянул.

— Есть больше никакого свиста.

С кратким кивком Редер пробрался обратно на свое место рядом с королевой Тусси. После секундного замешательства он, не двигая головой, поднял на нее глаза. Королева смотрела прямо на него. Тогда коммандер подобрался к ней поближе.

— Ваше величество, мы даже понятия не имели, — тихо произнес он. — У людей свист ничего подобного не подразумевает. — «То есть, можно, конечно, присвистнуть при встрече с красивой девушкой, — подумал Питер. — Но это же совсем другое дело». — Мы в высшей степени сконфужены и испытываем глубочайшее сожаление по поводу случившегося. Мы ни в коей мере не хотели доставлять вам и другим королевам подобного огорчения.

И он инстинктивно одарил королеву самым своим умоляющим взором, зная, что для повианки это ничего значить не будет.

Мгновение спустя жвалы Тусси защелкали — совсем тихо, зато быстро-быстро. Она подняла педипальпы, чтобы удерживать их в неподвижности, а ее хвост отчаянно завибрировал. Усилием воли королева оторвала глаза от маленького человечка перед собой и сосредоточилась на представленной в ее честь декоративной маршировке. В целом Тусси удавалось с собой справляться, однако ее то и дело одолевала неудержимая дрожь.

Редер какое-то время с опаской за ней наблюдал. А затем повернулся к Саре.

— Пожалуйста, сходи и расскажи даме Систри о том, что произошло, — прошептал он. — А то ее как будто контузило. — «И не мудрено, — подумал Питер. — Наша радушная хозяйка организует и с нетерпением ожидает радостного события — и все ради того, чтобы исполнители сюда с непристойными предложениями завалились. — Тут он заржал и вынужден был срочно прикрыть рот ладонью. — Черт меня побери. Ни в сказке сказать, ни пером описать».

Редер опять поднял глаза на королеву, и она в тот же миг опустила взгляд, после чего обоим пришлось отвернуться. Человек и повианка буквально тряслись от едва сдерживаемого веселья. Наконец оба решили дилемму, напряженно уставившись прямо перед собой и наблюдая за марширующей командой с таким вниманием, словно только от нее зависело дальнейшее биение их сердец.

Оставшуюся часть вечера все важные персоны избегали смотреть друг на друга, поскольку это вызывало мучительный приступ идиотского хихиканья. А подобное поведение считалось весьма неподходящим для серьезного дипломатического приема.