Глава 14

– Что еще за дьявол?! – Ноздри Обера Фортье хищно раздулись, глаза пылали яростью. Свет уличного фонаря тусклыми бликами ложился на его бледное лицо.

– Сравнение просто замечательное! Я и в самом деле обернусь дьяволом и отправлю тебя в преисподнюю, если ты посмеешь меня ослушаться! – Рекс Пентли подошел ближе и сделал знак двоим нанятым им головорезам. Втроем они взяли шантажиста в кольцо. Прерывистое дыхание Фортье изобличало его страх. В морозном воздухе оно превращалось в клубы пара, что делало его похожим на дракона. Рекс кровожадно усмехнулся. – Оставь в покое леди, иначе увидишь пекло прежде, чем взойдет солнце. Надеюсь, я выразился понятно?

– Леди? Уж не имеешь ли ты в виду дочь презренной шлюхи? – Фортье злорадно хохотнул. Клубы пара почти полностью скрыли его физиономию от собеседника. – Представьте себе, не один я знаю, кто она на самом деле. Вот ведь незадача, а?

– Но отвечать будешь ты, – засопел Рекс, – если у нее возникнут неприятности из-за данных обстоятельств. Мы с ней дружны, а я не люблю, когда моих друзей пытаются обидеть.

Обер Фортье явно собирался наброситься на Рекса, но из тени вышли еще четверо уличных разбойников.

Чтобы не мешать своим помощникам вершить правосудие, Рекс Пентли отошел в сторону и стал молча наблюдать за побоищем. Обер Фортье пытался сопротивляться головорезам, но силы были неравны. Вскоре он уже лежал на грязной мостовой одного из переулков неподалеку от Королевского театра.

– Видишь, – назидательно произнес Рекс, подходя к поверженному негодяю, – каково приходится тем, кто становится поперек дороги моим друзьям. Надеюсь, ты извлечешь из этого урок. Обещаю, что следующей нашей встречи тебе не пережить.

Рекс зашагал прочь. Его сообщники бесшумно растворились в сумраке переулка. Он оплатил их услуги заранее.

– Кто бы это мог быть? – Элинор озадаченно уставилась на служанку. – Малькольм только что ушел. Я никого больше не жду…

– Не знаю, мэм. Вроде… на джентльмена похож.

Элинор сжала кулаки.

– Тупица этакая! Разве он не назвался? Не передал тебе визитную карточку?!

– Нет, мэм. – Служанка отступила на шаг, чтобы не попасть под горячую руку госпожи.

– Хватит трястись, глупая гусыня. Веди его сюда. Но если окажется, что это торговец, я тебе уши оторву!

Господи, похоже, испытаниям ее не будет конца! Она так рвалась в Англию, так надеялась, что скандальные события ее жизни уже не занимают умы сплетников, ведь у них и без нее каждую неделю появляются пикантные новости для пересудов… Красавчик Браммел разорился и по уши в долгах, да еще и впал в немилость при дворе, потому что неосторожным словом задел самого принца… Почему бы им не перемыть ему косточки? Но оказывается, даже он считает ее общество неподходящим! Встретив его сегодня на Бонд-стрит, она хотела дружески ему посочувствовать, но Браммел держался с ней холодно и после нескольких ничего не значащих фраз поспешил откланяться. Обида все еще жгла ее душу…

Она с любопытством взглянула на мужчину, которого провела в гостиную служанка. Узкое лицо незнакомца украшало несколько синяков и ссадин.

– Bonjour, madame. – С грациозным поклоном он поднес ее руку к губам. – Слухи о вашей красоте не преувеличение. Теперь я своими глазами в этом убедился, – воодушевленно сказал он и снова ей поклонился. Элинор изучающе посмотрела на него. Судя по манерам и безупречному покрою платья, ее незваный гость был французом и принадлежал к высшей аристократии. Впрочем, впечатление могло оказаться и ошибочным.

– Что привело вас ко мне, сэр?

– Одно небольшое дело, которое наверняка вас заинтересует, мадам.

Элинор равнодушно пожала плечами:

– Сомневаюсь. Ведь я даже не имею чести знать вас. Незнакомец поспешил исправить свою оплошность.

Он снова поклонился ей.

– Обер Фортье, граф де Сюланж. К вашим услугам, мадам.

В холодных голубых глазах Элинор мелькнуло нечто похожее на любопытство. Настоящий французский граф. Может быть, он один из тех, кого революция разорила и заставила искать приюта на чужой земле? Эти нищие попрошайки наводнили Англию, да и титулы их ничего не значат. Даже Наполеону оказалось не под силу вернуть им былое величие.

– Вы французский эмигрант, граф? – без обиняков спросила она.

– Нет. – Гость улыбнулся. – Я в вашей стране по делам. Мой отец сохранил свой титул и владения.

– Присаживайтесь, граф, – повеселела Элинор. – Расскажите, что привело вас ко мне. А я прикажу подать нам чай.

– Локвуд, – отрезал Фортье. Рука Элинор, тянувшаяся к колокольчику, замерла в воздухе. – У нас с вами, мадам, так много общего. – Он с важным видом кивнул, уловив на ее лице тень недоумения. – Ваш супруг вступил в связь с моей бывшей возлюбленной. Я предлагаю вам союз. Общими усилиями мы накажем обоих!

– Не уверена, что это меня заинтересует, – жеманно произнесла она и наклонилась над столом, чтобы новый знакомый смог по достоинству оценить богатство, едва скрытое глубоким декольте ее платья. – Но отчего бы не послушать умные речи. Итак, в чем состоит ваш план?

Фортье воодушевленно воскликнул:

– Мадам, я так и знал, что вы не только красивы, но и умны!

Так было положено начало блестящему союзу…

Февральские морозы сменил дождливый март. Лаура была невероятно счастлива, и даже перешептывания и косые взгляды, которыми сопровождалось любое ее появление в свете в обществе Джулиана, не могли омрачить радость, переполнявшую ее душу. Селия оказалась права, тысячу раз права.

Единственным серьезным огорчением, которое им пришлось пережить в эти дни, оказались народные волнения в связи с принятием парламентом хлебных законов и резким повышением цен на продовольствие.

Парламент пытался исправить положение, изменив пошлины на ввозимое из-за границы зерно, но это почти не улучшило ситуацию. Джулиан возвращался на Фрит-стрит поздними вечерами, уставший и опустошенный. Лаура, как могла, утешала его. Дни стояли ненастные, резкий ветер гнал по небу темные тучи. Вечером начинало подмораживать, но, несмотря на это, Лаура, чуть заслышав стук копыт по булыжной мостовой, выходила встречать Джулиана на крыльцо.

– Что нового, любимый? – спрашивала она с нежной улыбкой.

И в один из таких дней вместо привычных жалоб на дрязги в парламенте и несговорчивость коллег, не желавших кардинально изменить законы, он ответил:

– Элинор вернулась.

Лаура молча пошла за ним в прихожую. Когда Джулиан разделся и занял свое любимое кресло в гостиной у камина, она опустилась на ковер у его ног.

– Боже мой! Вот так новость.

Джулиан мрачно кивнул, отхлебнул бренди и поставил стакан на столик.

– Как гром среди ясного неба. Я говорил сегодня с Красавчиком Браммелом, он встретил ее недели две назад на Бонд-стрит.

Лаура испытующе посмотрела на него:

– Значит, ты ее не видел?

– Нет, спасибо Господу. – Лицо его исказила гримаса отвращения. – Вот это меня и настораживает. Не в ее манере, возвратившись в Лондон, избегать встречи со мной. Ей ведь всегда недостает денег, и она каждый раз их у меня просит. – Он мрачно вздохнул. – И получает.

– Не приказать ли Бекки подать ужин? – робко прервала его Лаура.

– Что? Ужин? Как хочешь. Столько проблем, а тут еще Элинор… – Он улыбнулся. – Знаешь, если бы не все это, я с удовольствием показал бы тебе Шедоухерст. Когда волнения улягутся и жизнь войдет в нормальное русло, мы обязательно туда съездим. Хочешь в деревню, Лаура?

Она радостно улыбнулась и захлопала в ладоши:

– Еще бы! Ведь это не просто деревня, а твой любимый Шедоухерст, о котором ты столько говорил! Мне безумно хочется увидеть все своими глазами.

Она положила голову ему на колено. Он стал нежно гладить завитки волос над ее виском. Лаура очень любила эти спокойные, безмятежные минуты наедине с ним, когда он делился с ней своими проблемами, а она пыталась во все вникнуть. Он всегда внимательно выслушивал ее мнение и не раз с благодарностью принимал советы.

– Ты ведь жила во Франции, – сказал он, прервав молчание. Лаура выпрямилась и взглянула на него с недоумением. – Как, по-твоему, что там теперь происходило бы, не окажись Наполеон в ссылке на Эльбе?

Лаура пожала плечами:

– Я ведь перебралась оттуда в Лондон два с лишним года назад, когда он еще был императором. Французы относятся к нему совсем иначе, чем англичане.

– А если он вернется?

Лауру бросило в жар. Она дрогнувшим голосом взмолилась:

– Если ты что-то знаешь, не томи меня!

– Представь, и в самом деле знаю. Двадцать шестого февраля Наполеон покинул Эльбу и несколько дней назад высадился во Франции. Сейчас он на пути в Париж в составе нескольких полков, вставших на его сторону.

– Боже, какой ужас! – воскликнула она. – Неужели пять война?!

Джулиан пожал плечами:

– Этого нельзя исключать. Людовик вполне доволен м, что имеет, и не жаждет большего. Этот же… Ему подавай весь мир. Но я сомневаюсь, что Франция готова к новой войне.

– Я тоже. Дай-то Бог, чтобы мы оба оказались правы. – Она снова положила голову ему на колено. – Но тебе ведь… не придется идти воевать?

Он весело рассмеялся:

– Не бойся, моя милая, с ним и без меня справится наш доблестный Веллингтон, если маленький корсиканец снова попытается завоевать мир. Дай-ка я тебя поцелую…

Он наклонился и стал целовать ее лоб, глаза, губы. Через мгновение она позабыла о хлебных законах, Элинор и Наполеоне. Во всем мире существовали лишь они и волшебное чувство гармонии и покоя, страсти и умиротворения, которое они щедро дарили друг другу. Джулиан ни разу не сказал ей, что любит ее, но каждое его слово, жест, улыбка, взгляд убеждали ее в том, что его любовь так же сильна и трепетна, как и ее собственная.

Насытившись ласками, она лежала в его объятиях и думала об Элинор. Зачем она вернулась в Лондон? Чтобы предъявить законные права на Джулиана? Известно ли ей, что граф Локвуд завел себе любовницу и живет с ней на Фрит-стрит, ни разу за истекший месяц не заглянув в свой фамильный особняк? И если да, то что она намерена в связи с этим предпринять? Лауре стало немного стыдно, что голова ее занята личными проблемами, когда в стране не утихают волнения, когда Англии грозит опасность извне. Но она ничего не могла с собой поделать. Джулиан был для нее всем. Больше всего на свете она страшилась его потерять.

После той памятной поездки в охотничий домик Белгрейва они с Джулианом проводили вдвоем почти все время, когда он был свободен отдел. Они стали гораздо реже посещать оперу и светские приемы, но Лаура не желала от жизни ничего иного. Даже мысль о малопочтенном положении содержанки досаждала ей теперь куда меньше, чем в те месяцы, когда она являлась таковой лишь формально. Она стала чаще вспоминать маман, но без осуждения, а скорее с сочувствием и пониманием. Лаура не раз порывалась написать ей, но так и не решилась, потому что переписка с любовницей французского вельможи могла навлечь большие беды не только на нее, но и на Джулиана. Опасность эту усугубляли политические перемены, которые возникли из-за возвращения Наполеона из ссылки.

В полудреме Лаура повернулась на бок. Взгляд ее скользнул по потолку, на котором плясали тени, отбрасываемые языками пламени из камина. В их сплетении ей на миг почудилось что-то грозное, и от предчувствия неумолимой беды у нее сжалось сердце. Она зажмурилась и стала мысленно твердить себе: «Все будет хорошо, все уладится. Бог милостив, все образуется». Но тревога не покидала ее. Она слишком хорошо знала, как переменчива судьба и как она щедра на неприятные сюрпризы.

Элинор раздраженно покосилась на служанку, остановившуюся в дверях комнаты. – В чем дело? Ну! Девушка нервно мяла края фартука.

– К вам джентльмен, мэм. От-т-трекомендовался вашим мужем.

Элинор швырнула щетку для волос на туалетный столик. Неужто Джулиан? Этого еще недоставало.

– Пошевеливайся, гусыня! – прошипела она. – Помоги мне с прической, живо!

Служанка трясущимися руками схватила гребень и несколько шпилек, которые тотчас же уронила. Элинор, влепив ей затрещину, велела проводить сэра Локвуда в гостиную и стала наспех заканчивать свой туалет. Она с восхищением разглядывала свое отражение в зеркале, любуясь густыми светлыми волосами, голубыми прозрачными глазами и безупречным овалом матово-бледного лица. Супруга следовало встретить во всеоружии. Какая досада, что с ней сейчас нет Обера Фортье! Она озорно улыбнулась, потому что это могло быть и к лучшему. Надо постараться обернуть сложившуюся ситуацию в свою пользу, только и всего.

Она сделала неприступный вид и медленно вплыла в гостиную. Джулиан выглядел безупречно. За прошедший год он нисколько не изменился, был все так же красив и элегантен. Повернувшись к ней лицом, он смерил ее все тем же холодным, презрительным взглядом.

Решительно ничто не изменилось, черт бы его побрал.

Душу Элинор захлестнула волна ярости.

– А-а, вот кто изволил ко мне пожаловать, – с издевкой воскликнула она, – дражайший супруг! Не иначе как похвастаться своей рыжей дикаркой из колоний, жалкой актрисой из массовки! Джулиан, опомнись! – В голосе ее зазвучали трагические нотки. – Твой отец от такого позора в гробу перевернется!

Джулиан насмешливо посмотрел на нее:

– А не лучше ли было бы тебе позаботиться о спокойствии собственного родителя?

– Ну, мой-то еще жив! – фыркнула Элинор.

– И предпочитает носа не высовывать из Йоркшира, чтобы не слышать пересудов о дочери, причем отнюдь не беспочвенных, – кивнул Джулиан. – Ответь теперь, почему ты явилась сюда, нарушив мой запрет?!

Элинор жеманно повела плечами.

– Откуда ты узнал, что я здесь?

– Это было нетрудно. Твоя скандальная слава настолько оглушительна, что не только преследует тебя, но порой и опережает. Что это еще за история с молодым итальянцем, который удавился по твоей вине?

– Вот так всегда! – с надрывом воскликнула Элинор. – Люди готовы снести к моему порогу любую грязь, какая встретится у них на пути. Я не знаю, почему этот помешанный так поступил, ясно?! А что до тебя, то я своими ушами слышала, что ты вступил в греховную связь со своим секретарем, а после завел еще и содержанку.

– Просил бы не отзываться о мисс Ланкастер в подобном тоне.

Элинор хищно сощурилась. Губы ее тронула злорадная усмешка.

– Это еще почему? Скажите, какая принцесса выискалась! Джулиан, – она картинно заломила руки, – неужто ты не боишься себя скомпрометировать? Ты все о ней выяснил? Тебя не смущает, что знакомство ваше состоялось в борделе мадам Деверо?

Джулиан махнул рукой, но нахмурился, и она безошибочно угадала, что удар попал в цель.

– Людям ведь не прикажешь молчать. А вдруг по Лондону поползут слухи, что она американская шпионка? – Элинор округлила глаза и попыталась изобразить страх.

Джулиан лишь усмехнулся. Мысль о том, что кто-то способен принять Лауру за шпионку, показалась ему забавной.

– К твоему сведению, во время войны она жила во Франции. И никогда не имела доступа к государственным секретам. Ни в Америке, ни в Париже, ни здесь. Это выяснил Малькольм еще до нашего с ней знакомства.

– Значит, на сей счет можно не беспокоиться. – Элинор мягко улыбнулась, отдавая должное уму и предусмотрительности Малькольма. Уж этот не спугнет дичь, прежде чем та запутается в силке!

На миг ей стало даже жаль этого статного красавца, простофилю Локвуда, чью карьеру она собиралась погубить. Он мог бы стать прекрасным мужем и завидным спутником на балах и приемах. После того, что она намеревалась сделать, ему останется только затвориться до конца своих дней в этой гадкой деревне в Кенте. А она, не подозревавшая об измене мужа, привлечет к себе всеобщее сочувствие и снова будет блистать красотой в гостиных и бальных залах.

Голос Джулиана прервал ее мысли:

– Я говорил с адвокатом, Элинор. Наш брак будет аннулирован.

Глаза ее сузились от гнева.

– На каком же основании, хотела бы я знать?!

– На основании того, что он фиктивен.

– И ты надеешься, что этому поверят? Ведь мы женаты уже шесть лет! Твое слово против моего, и только. А я заявлю, что принадлежала тебе бессчетное количество раз, причем во всех постелях, на всех каминных ковриках, на всех столах твоего особняка! – Она взглянула на него с торжеством, которое почти померкло, когда он заявил:

– Поверят. После того как некий баронет, имя которого тебе хорошо известно, даст письменное свидетельство, что обладал тобой под лестницей упомянутого особняка через час с небольшим после нашего венчания. – Он улыбнулся, глядя на нее. – Но даже если он этого не сделает, я с тобой разведусь. Ты получишь от меня средства, которых тебе хватит на безбедную жизнь в Йоркшире.

– Не надейся так легко от меня отделаться! Я стану бороться за свое имя и титул, бороться до последнего! – выпалила она, дрожа от ярости.

«Только бы успеть! Только бы успеть привести в действие план Обера, прежде чем Локвуд затеет бракоразводный процесс!» – пронеслось у нее в голове.

– Скоро мой поверенный передаст тебе документы, – невозмутимо сказал он. – И будет лучше, если ты их подпишешь. Тогда я буду щедр, обещаю. В противном случае не получишь от меня ни фартинга.

Элинор с трудом взяла себя в руки. Ей хотелось вцепиться ногтями в его холеное лицо, но она понимала, что гораздо выгоднее его обезоружить покорностью.

– Только не забудь о моем приданом и о деньгах, которые я получила в наследство от матери, – промямлила она.

– О чем речь? Это твои деньги, твоими они и останутся. Но я и от себя добавлю немалую сумму, если ты не станешь противиться моему решению.

– А что мне еще остается? – с горькой улыбкой спросила она, подбодрив себя мыслью, что падению этого самоуверенного идиота будет невольно способствовать Лаура Ланкастер, от которой он без ума.