Глава II

Советы будущим пуделеводам

Ни для кого в седьмом «В» не было секретом, что совсем недавно их классный руководитель Петр Брониславович женился на молодой женщине по имени Галина Гавриловна. Из-за этого каждый день он бывал теперь на работе в особенно приподнятом и радостном настроении, шутил, часто весьма остроумно, не зверствовал на уроках и вообще был чудо что за учитель.

Никогда раньше Петру Грженержевскому не попадалось столь веселых, умненьких и шустрых особ женского пола. А тут вдруг, во время экскурсии на мясокомбинат, группу его буйных учеников водило мимо колбасных и сосисочных агрегатов такое прекрасное существо в белом халате и с биркой «технолог», что Петр Брониславович понял: вот она, любовь, где человека может застать! Среди перерабатываемого мяса. Ей, оказывается, все равно, любви этой, где явиться…

И влюбился.

Прекрасным существом женского пола, в которое влюбился Петр Брониславович, и была Галина Гавриловна – молодой технолог с мясокомбината.

После ряда перипетий Петру Брониславовичу и Галине Гавриловне удалось пожениться и счастливо зажить в его уютной квартире.

И вдруг сегодня, сегодня…

Галина Гавриловна была немного простужена. Прохаживаясь по цехам своего родного мясокомбината, она несколько раз чихнула, нос ее зачесался, да и кашлять захотелось. Человеком старший технолог Грженержевская была очень ответственным, поэтому она сразу подумала: не имеет права старший технолог слоняться больным по предприятию и чихать в продукцию! А раз так, то Галине Гавриловне ничего не оставалось, как на время изолировать себя от производственного процесса.

Она отправилась в медпункт комбината и оформила больничный лист.

На третий день сидения дома Галина Гавриловна заскучала. В кровати ей не лежалось, лекарство не пилось, потому что симптомы болезни сами собой постепенно сошли на нет. Но опасные бациллы наверняка могли затаиться в ее организме и вылететь, как только она переступит порог мясокомбината, так что на работе появляться было рано!

Галина Гавриловна поднималась ни свет ни заря, намывала и надраивала полы, мебель, посуду, перестирывала все вещи, пересаживала в другие горшки комнатные растения. Даже портрет своего знаменитого дедушки – изобретателя колбас «Солидарная», «Южнопортовая», «Серые глаза» и сосисок «Прием» врезала в более красивую и модную рамку.

И на этом – все… Заняться ей больше было нечем. Петр Брониславович уходил с утра на работу, и Галине Гавриловне становилось скучно сидеть в одиночестве в пустой квартире. Ей хотелось на работу, но было нельзя – санитария и гигиена труда дороже всего!

Вот так и сегодня: щедро намазывая своему драгоценному Петру Брониславовичу масло на хлеб и укладывая сверху этажами сырок и колбаску, Галина Гавриловна произнесла в предчувствии скорой разлуки (на работу муженек отчаливал):

– Да, Петюня, повезло мне с тобой, голубчик. Кому бы еще я такой большой бутерброд сделала? Кто бы его осилил? А ты молодец, съешь и добавочки попросишь!

Петр Брониславович заулыбался и даже смутился.

– Это мне с тобой, Галиночка, повезло так повезло, – проговорил он, получая гигантский бутерброд, – ну какая еще женщина так понимает меня. И еду готовит такую прекрасную.

– А это все потому, Петечка, – сказала Галина Гавриловна, – что мы с тобой просто идеально друг другу подходим. Вот и ссор у нас поэтому с тобой нет никаких, и стычек…

Петр Брониславович, прожевывая большой кусок бутерброда, чуть не поперхнулся.

– Скажешь тоже, Галиночка, – стычек! Что ж мы с тобой – демонстранты какие-нибудь?

Но Галина Гавриловна продолжала гнуть какую-то свою, известную только ей линию.

– Я в другом смысле, – покладисто проговорила она. – И все-то у нас хорошо, и всем мы довольны, и не ругаемся никогда…

– И все есть, – добавил весело Петр Брониславович. И хотел продолжить перечисление счастливых явлений их совместной жизни.

Но тут Галина Гавриловна твердым голосом оборвала его:

– А вот и не все у нас есть, Петюня.

Петр Брониславович отложил бутерброд и удивленно уставился на свою супругу.

– Не понял, – по-армейски заявил он. – А чего у нас нету, Галиночка? Вон и ковер новый купили, и машину стиральную. Скоро денег накопим – и легковую машину приобретем…

– Да ну ее, Петюня, легковую эту машину… – срывающимся голоском проговорила Галина Гавриловна. – Это уж как-нибудь потом…

Петр Брониславович обхватил голову руками и принялся думать. Но уже через минуту он вновь обратился к супруге:

– Я заинтригован, Галиночка… Чего же это тогда у нас все-таки нету?

– А радости у нас в доме мало… – кротко пролепетала Галина Гавриловна, незаметно для супруга внимательно следя за его реакцией.

А реакция оказалась бурной. Петр Брониславович вскочил со стула и удивленно развел руками.

– Позвольте, Галина Гавриловна! – громко воскликнул он, – это в каком же смысле мало?

Ведь действительно, развлекались они, по его понятию, на всю катушку.

– Зарядку мы по утрам под самую веселую музыку делаем! – широко взмахивая руками, принялся перечислять Петр Брониславович. – Да, под веселую и задорную, мне мои ребята ее специально подобрали: рэп, хип-хоп и этот… как его, черта… латинский панк! О! Неужели тебе не нравится, Галиночка, эта музыка?

Галина Гавриловна тоже вскочила и попыталась усадить своего атлета-мужа на стул. А то ведь как сейчас ненароком смахнет какую-нибудь вещь со своего места – порча имущества получится.

– Хорошая музыка, хорошая! – забормотала она.

– Ну тогда хочешь, Галина, мы с тобой еще раз «Веселые старты» проведем? – не унимался Петр Брониславович. – Теперь, правда, будем благоразумнее: попросим соседей снизу на время выехать из квартиры – и повеселимся на славу!

– Да были уже «Веселые старты»! – воскликнула Галина. – Нет, Петя, знаю я, чего нам с тобой не хватает.

Добрый и доверчивый Петр Брониславович тут же стал весь внимание, уселся за стол и приготовился слушать свою любимую супругу.

Галина Гавриловна держала паузу.

– Ну говори же, Галиночка! – в нетерпении воскликнул Петр Брониславович, который перебрал все варианты того, чего не хватает в их доме для веселья, и теперь действительно был сильно заинтригован.

Галина Гавриловна, как принцесса крови, посмотрела на Петра Брониславовича и голосом той же самой принцессы произнесла:

– Хочу я собачку завести. То-то будет радость!

– Собачку? – переспросил Петр Брониславович, еще не понимая, плохо это или хорошо – собачка.

– Да. Собачку. Я уже все продумала.

– И какой же породы, Галиночка? – Петр Брониславович уже успел решить, что и совсем это неплохо – собачка. Раз Галиночка Гавриловна радоваться ей будет.

Молодая жена счастливо разрумянилась, сложила пухлые ладошки, подняла блестящие карие глаза к потолку и проговорила:

– Самой лучшей породы, самой красивенькой! Хочу я, Петя, пуделечка иметь – такого миленького, веселого!

Петр Брониславович чуть со стула не упал. Его воображение уже рисовало ему прекрасные цветные картины: его милая супруга величаво вышагивает по улице, ведя на поводке рыжего и веселого красавца-боксера, или мощного ротвейлера, или горделивую верную овчарку… А тут – нате вам из-под кровати! Пуделечек!

– Как, Галя, пуделечек? – с трудом проговорил ошеломленный Петр Брониславович. – Зачем, Галя?

– Как это, Петя, «зачем»? Радость, – сказала Галина Гавриловна весело, но твердо. И уже щебечущим голоском продолжила: – Будет у меня, Петенька, такой кудрявый пуделяшечка! Ах, ах! Ну Петя, у нас же с тобой вкусы полностью совпадают, ведь правда?

– Да, да… – ответил подавленный Петр Брониславович.

А Галина Гавриловна, не теряя времени, продолжала:

– Тогда давай скорее пудю заведем! Я его мыть буду, в холод на улицу в штаниках выводить буду, в попонке!

Петр Брониславович смотрел на свою жену с ужасом. И не узнавал ее.

– А у тебя когда-нибудь уже был пудель? – спросил он, надеясь, что Галина Гавриловна все-таки понимает, что говорит.

– Нет, – ответила Галина Гавриловна, – но, я думаю, будет. Потому что мы с тобой вместе его очень хотим, Петя.

Петр Брониславович даже не нашелся, что возразить на это. Супруги – это значит вместе. А вместе – так уж вместе. А раз так – Петр Брониславович от своих клятв и обещаний никогда не отказывался. Его слово – это твердое слово солдата. Дорого стоит такое слово… Ведь он же пообещал Галине Гавриловне в ЗАГСе, что теперь все вместе… Нечего было обещать тогда.

– Мы… Вместе… Да… – через долгую паузу, кивая в такт своим словам головой, начал Петр Брониславович. – А почему же обязательно пудель? Может, овчарку заведем сторожевую, солидную? Вот, я понимаю, собака. А пудель…

– Как, милый, тебе не нравится? – взвизгнула Галина Гавриловна, бросилась к своему Петру и уселась ему на колени. – Представь только на минуточку: чудный такой пуделяха с челочкой. Мы пуделяшку нашего еще и подстрижем модненько, чтобы на плечиках был пышный такой кудрявый мех, а попка у него чтобы была вся голенькая, на кончике хвоста круглый помпончик, махать им так раз-раз… И на лапках тоже по пушистику – и будет он семенить так забавно: тяп-тяп-тяп-тяп-тяп!

Живое воображение Петра Брониславовича тут же нарисовало перед ним эту прелестную картину. Кудрявый пудель с бритой попкой, семенящий на тонких голых ножках, оканчивающихся помпончиками…

– Это подо льва, что ли, подстричь? – поинтересовался Петр Брониславович у супруги?

– Ага.

– А на шее бантик небось?

– Бантик, бантик! – охотно закивала Галина Гавриловна. – Вот как ты все хорошо понимаешь!

– Фу. – Петр Брониславович снял жену со своих колен и твердо и уверенно сказал: – Это уродец, Галина, а не собака.

– Уро-о-о-о-о-о-о-о-о-дец? – протянула Галина. – Ах, собака, которую я хочу, – уродец, значит?! И ты еще говорил, Петя, что у нас с тобой полное взаимопонимание!!!

В ее голосе слышалась страшная обида. И слезы брызнули из глаз. Такого Петр Брониславович еще ни разу не видел. Он бросился успокаивать бедняжку-жену, вытирать ее слезы первым, что попалось под руку (а под руку ему попалась яркая, жесткая мочалка для мытья посуды), бормотать что-то ободряющее:

– Не волнуйся, Галиночка, зачем волноваться-то? Конечно, полное! Я тебя очень взаимно понимаю!

Галина Гавриловна, по жизни совершенно не плакса, от этих слов тут же начала успокаиваться, выхватила у мужа и закинула подальше мочалку для посуды, которая изрядно ободрала ей нос и щеки. Но мир так и не наступил.

– Но вот только на пуделя согласиться никак не могу, – добавил Петр Брониславович.

И слезы вновь потекли по щекам его жены.

– Ты совсем игнорируешь мои желания, да, Петруччио? – трогательным жалобным голосом спросила Галина.

– Я пуделей игнорирую! – честно заявил Петр Брониславович. – Особенно с голой попкой и с челочкой! Уси-пуси, просто срам один!

Галина Гавриловна горестно уселась на стул и сказала, как будто сама себе:

– И это говорит он… Боже, за какого бессердечного тирана я вышла замуж! Петр Грженержевский не любит животных, еще он не любит…

– Люблю! – возмущенный такой несправедливостью, воскликнул тиран Грженержевский. – Галиночка! У меня в детстве хомяк был! И рыбки!

– Не верю!

– Ну зачем тебе пудель, душа моя? – взмолился Петр Брониславович, взглянув на часы и сообразив, что уже опаздывает на первый урок.

– Он мне нужен, нужен, нужен! – точно пудель, взмахивая челкой, мокрой от размазанных слез, твердила Галина. – А ты, Петя, такой бессердечный, не нужен мне совсем.

Вот этого Петр Брониславович совершенно не ожидал. В растерянности он сел на пол, затем встал, схватил себя за нос, за подбородок, пожал плечами и замер, хлопая глазами.

– Не нужен? Как же не нужен, Галиночка? Я же хороший, – только и смог сказать бедный Петр Грженержевский, первый раз оказавшийся в такой ситуации.

– Пуделек тоже хороший, – был ему ответ. – Даже лучше. Ах, ты ничего не понимаешь… Все, Петя, все… Вот и кончилась наша счастливая совместная жизнь.

– Как же, Галиночка? Почему?.. – Петру Брониславовичу казалось, что мир рушится, исчезает в пасти насмешливого дьявола. И физиономия у этого дьявола такая задорная, дурашливая, с кудрявой челочкой и лопоухая. Совсем как у… Ой, нет, нельзя даже думать!

– Да потому что, Петя, – отвечала Галина Гавриловна голосом старухи Изергиль, наполненным горечью многочисленных прожитых лет, состоящих сплошь из утрат и лишений, – был у меня такой ма-а-аленький каприз. А ты его проигнорировал… У нас разные вкусы, Петр. И мы с тобой совсем не схожи.

Галина Гавриловна надвигалась, подталкивая сатрапа-мужа к выходу из квартиры. Тот трепыхался, пытаясь что-то объяснить, но Галина Гавриловна была неумолима. Все вопросы были ею решены и выводы сделаны.

– Но это же не так, не так, Галиночка! – кричал Петр Брониславович, протягивая руки к любимой жене. – Мы с тобой – и вдруг… И все из-за какого-то кудрявого заморыша!

– Конечно, заморыша… – услышал Петр Грженержевский, вылетая из собственной квартиры. – Ты солдафон, Петя. И никогда не поймешь женского сердца…