11
В медицинскую влетел румяный Лебедев. Он кинул медвежью шапку в сторону стеклянного шкафчика с микстурами и стряхнул на пол роскошную шубу.
— Ванзаров, друг мой, не вставайте! Какая дивная картина: коленопреклоненный сыщику постели умирающего свидетеля! Передвижники умрут от зависти! — у Лебедева, как всегда, было прекрасное настроение. Кто бы мог подумать, что ночью он спал всего два часа, разгадывая в лаборатории тайну вещества, обнаруженного в теле Марии Ланге.
— Уступаю вам место, — Ванзаров медленно встал с пола и отряхнул колени.
Лебедев бережно поставил свой походный чемоданчик рядом с кушеткой.
— Давно без сознания?
— Минуты две, не больше. До этого периодически. Думаю, наступила агония, — доложил участковый доктор.
— Это правда, что профессор купался в проруби и загорал на морозе? — Эксперт рассматривал зрачки пациента.
— Да, Аполлон Григорьевич, и после всего этого я наблюдал у него температуру выше сорока градусов! — ответил Горн.
Лебедев присвистнул.
— Однако! Какой крепкий орешек! И на груди пентакль, точь-в-точь как у той барышни.
Горн кивнул.
Лебедев вытащил из-под одеяла правую руку Серебрякова, осмотрел и одобрительно кивнул головой:
— А ведь вы, Родион Георгиевич, были правы. На указательном пальце профессора несмываемый черный след от жидкости, которой были нанесены пентакли. Как вы и заметили на фотографии. Поздравляю с главной уликой дела Ланге!
— Не с чем поздравлять, — равнодушно сказал Ванзаров.
— Как это?! Наш главный подозреваемый наверняка уже изобличен и во всем признался? — провозгласил Лебедев.
— Он не убивал Марию, — ответил Ванзаров.
— Понятно, значит, все только запутывается, — посочувствовал криминалист сыщику. — Я правильно понимаю, а, ротмистр?
— Так точно… — с грустным вздохом отозвался Джуранский.
— Ладно, господа, вы идите, а мы с Эммануилом Эммануиловичем попробуем привести это тело в живое состояние, — решительно заявил Лебедев.
Доктор Горн удивленно поднял брови. Он явно не собирался оживлять профессора.
Но лежащий неподвижно Серебряков вдруг стал подавать признаки жизни.
— Ванзаров, — слабо позвал он.
— Слушаю вас, Александр Владимирович…
— Около меня были какие-то люди. Они сняли всю одежду…
— Что?!
— От них пахло навозом, нестираным бельем и перегаром… Они взяли мою записную книжку. Ванзаров, вам надо ее обязательно найти.
— Что было в книжке?
— Записи…
— Рецепт смеси, которую пила Мария Ланге? — неожиданно спросил Лебедев.
Серебряков застонал.
— Рецепт смеси! Что вы понимаете? Разве может убогий мещанин Вагнер понять замысел великого Фауста?! Нет, вы вагнеры, не можете. Потому что вам никогда не стать сверхчеловеком! — в еле живом профессоре закипала ненависть. — Пусть я проиграл, но будущее останется за мной! Семя уже посеяно! Скоро будут всходы!
Трясущийся Серебряков медленно поднимался с кушетки. Его лицо пошло пятнами, со лба тек пот.
— Это конец, он умирает, — спокойно констатировал Горн.
— Орлы принесут нам пищу, и мы устроим великий пир победителей! — услышали собравшиеся в медицинской. — Больше не будет слез и страданий! Только радость и счастье!
— У нас несколько секунд, чтобы еще что-то узнать! — шепотом сказал Лебедев сыщику.
— Где проживает Уварова? — крикнул Родион Георгиевич.
Лебедев с удивлением посмотрел на Ванзарова, но промолчал.
Серебряков не реагировал.
— Ну-с, теперь моя попытка, — прошептал эксперт. — Профессор, что вы давали пить Марии?!
Серебряков перевел взгляд на эксперта и упал на кушетку.
— Надежда! — успел простонать он. — Что ты наделала… Надежда!
Изо рта пошла кровь. Через минуту все было кончено. Горн поднял безжизненную руку, пощупал пульс, положил на грудь и натянул одеяло на лицо профессора.
— Finita la comedia! — печально вздохнул Лебедев.
Джуранский отвернулся и тихонько перекрестился.
Эксперт тронул сыщика за локоть.
— Могу утверждать без всякого вскрытия, что профессор насыщен загадочным раствором. Верите?
— Верю, Аполлон Григорьевич, больше ничего не остается делать… Господа, прошу за мной! — сказал донельзя расстроенный Ванзаров и вышел первым.