23

Полночь; леди Мурасаки лежит в постели, в открытое окно легкий ветерок доносит аромат мимозы, цветущей внизу, в одном из уголков двора. Она откинула покрывала, чтобы ощутить прохладное дуновение на обнаженных руках и ногах. Глаза ее открыты, взгляд устремлен на неосвещенный потолок, она ощущает, даже слышит, как моргают ее веки.

Внизу, во дворе, старая собака пошевелилась во сне, втянула воздух расширившимися ноздрями. Шкура у нее на лбу морщится на мгновение, но она снова успокаивается и погружается в сладкий сон об охоте, ощущая в пасти вкус крови.

В темноте над спальней леди Мурасаки скрипнул пол на чердаке. Какая-то тяжесть на досках пола, не просто пискнула, пробегая, мышь. Леди Мурасаки глубоко вздохнула и быстро спустила ноги с кровати, встав босиком на каменный пол спальни. Накинула легкое кимоно, коснулась волос, вынула из вазы в передней цветы и, неся в руке лампу со свечой, стала подниматься по лестнице.

Резная маска на чердачной двери улыбнулась ей. Леди Мурасаки приподнялась на носках, приложила к маске руку и толкнула дверь. Она почувствовала, как сквозняк прижал кимоно к спине, легонько подталкивая ее внутрь, и увидела, что в дальнем конце чердака мерцает свет. Леди Мурасаки направилась к нему, свет ее лампы играл на следивших за ней масках театра Но, а марионетки, свисавшие с перекладины, жестикулировали ей вслед в дыхании поколебленного ее приходом воздуха. Мимо плетенных из ивовых прутьев корзин и обклеенных ярлыками чемоданов, скопившихся за годы ее жизни с Робертом, она шла к семейному алтарю и к доспехам, перед которыми горели свечи.

На алтаре, перед доспехами, стоял темный предмет. Леди Мурасаки увидела его силуэт на фоне свечей. Она поставила лампу со свечой на ящик рядом с алтарем и смотрела на темный предмет долго и пристально. Голова мясника Поля стояла в мелкой вазе для цветов. Его лицо было бледно и чисто вымыто, губы целы, но щек на лице не было, и немного крови вылилось изо рта Поля в вазу. Кровь стояла в вазе, будто вода под композицией из цветов. К волосам Поля был прикреплен ярлык. На ярлыке – надпись по-французски, каллиграфическим почерком: "Момун. Магазин "Прекрасное мясо"".

Голова Поля повернута лицом к доспехам, взгляд поднят к маске самурая. Леди Мурасаки тоже повернулась к доспехам, подняла к маске лицо и проговорила по-японски:

– Приветствую тебя, досточтимый предок. Пожалуйста, прости нам этот неподобающий букет. Со всем уважением к тебе должна сказать, что я имела в виду не такую помощь.

Она машинально подняла с пола увядший цветок с ленточкой и положила его в рукав, глаза ее беспрестанно двигались, оглядывая все вокруг. Большой меч висел на месте, боевой топор – тоже. Малого меча на стенде не было.

Леди Мурасаки отступила назад, прошла к окну и открыла раму. Сделала глубокий вдох. В ушах отдавалось биение ее собственного пульса. Ветерок заставлял трепетать ее кимоно и огоньки свечей.

Послышался негромкий шум позади театральных костюмов Но. У одной из масок ожили глаза. Они наблюдали за ней.

– Приветствую тебя, Ганнибал, – сказала она по-японски.

Из темноты послышался ответ, тоже по-японски:

– Приветствую вас, миледи.

– Можно, мы продолжим по-английски, Ганнибал? Есть вещи, которые мне хотелось бы сохранить в тайне от моего предка.

– Как пожелаете, миледи. В любом случае мы уже исчерпали мой запас японских слов.

Он вышел в круг света от лампы, держа в руках малый меч и тряпку, которой он его протирал. Леди Мурасаки подошла к мальчику. Большой меч – на своем месте, она сможет до него дотянуться, если понадобится.

– Я воспользовался бы мясницким ножом, – сказал Ганнибал. – Но я взял меч Масамуне-доно, потому что это показалось мне подобающим случаю. Надеюсь, вы не против. Клянусь, на острие – ни одной щербинки. Мясник был мягкий, как масло.

– Я боюсь за тебя.

– Прошу вас, не тревожьтесь. Я избавлюсь от... нее.

– Ты не должен был совершать такое ради меня.

– Я сделал это ради себя, потому что высоко ценю вас как личность, леди Мурасаки. На вас вовсе нет вины за содеянное мной. Мне кажется, что Масамуне-доно позволил воспользоваться его мечом. Это и в самом деле поразительное орудие боя.

Ганнибал вложил малый меч в ножны и, сделав жест уважения в сторону доспехов, вернул меч на его место на стенде.

– Вы дрожите, миледи, – произнес он. – Вы прекрасно владеете собой, но вы трепещете, словно птичка. Я никогда не приблизился бы к вам без цветов. Я люблю вас, леди Мурасаки.

Внизу, за оградой двора, послышался двунотный звук французской полицейской сирены. Он раздался один раз и смолк. Собака поднялась с места и вышла к воротам – лаять.

Леди Мурасаки бросилась к Ганнибалу, взяла его руки в свои и прижала к щекам его ладони. Поцеловала его в лоб и прошептала – но нервное напряжение слышалось даже в ее шепоте:

– Скорей! Вымой руки, ототри их как следует! У Чио в комнате есть лимоны.

Далеко внизу послышался громкий стук в дверь.