11

Это ужасный мир, если страдания в нем не производят добра. Это какое-то злое устройство, сделанное только для того, чтобы духовно и телесно мучить людей. Если это так, то этот мир, делающий зло не для будущего добра, но праздно, бесцельно, такой мир невыразимо безнравственен. Он как будто нарочно заманивает людей только для того, чтобы они страдали. Он бьет нас с рождения, подмешивает горечь ко всякой чаше счастья и делает смерть всегда грозящим ужасом. И, конечно, если нет Бога и бессмертия, то понятно высказываемое людьми отвращение к жизни: оно вызывается в них существующим порядком или, скорее, беспорядком, — ужасным нравственным хаосом, как его следует назвать.

Но если только есть Бог над нами и вечность перед нами, то изменяется все. Мы прозреваем добро в зле, свет во мраке, и надежда прогоняет отчаяние.

Какое же из двух предположений вероятнее? Разве можно допустить, чтобы нравственные существа — люди — были поставлены в необходимость справедливо проклинать существующий порядок мира, тогда как перед ними выход, разрешающий их противоречие? Они должны проклинать мир и день своего рождения, если нет Бога и будущей жизни. Если же, напротив, есть и то и другое, жизнь сама по себе становится благом и мир — местом нравственного совершенствования и бесконечного увеличения счастья и святости.

По Эразму