Глава 28

— И вот он собственной персоной. — Полицейский по фамилии Шитс протянул Матту пачку фотографий. — И знаешь, похоже, он спит с твоей девчонкой.

С первой фотографии, выходя из дверей квартиры Кристи, на него смотрел мужчина. Челюсть Матта отвисла от удивления. Курт Байлор? Друг Линны делает наезды к Кристи? Ну да, несомненно, это она и есть на заднем плане. Волосы растрепаны, полуголая. Пораженный таким поворотом событий, Матт стал тасовать фотографии. Вот Курт целует ее, обнял рукой за талию. Вот он ласкает ее обнаженные груди, а Кристи хлопает его по руке. Матт просмотрел все остальные снимки. Все они были отличного качества и не оставляли ни малейшего сомнения, что между Куртом и Кристи есть связь.

— Где вы сделали два этих снимка? Шитс взглянул на фотографии.

— Возле ее гаража. Он забирал оттуда какую-то коробку, которая стояла там, накрытая газетами. А вот здесь он ставит эту коробку в свою машину. Хочешь, я увеличу снимок?

— Да, не мешало бы.

Зачем это Курту понадобилось прятать что-то у Кристи? И какое, интересно, отношение имеет Кристи к Курту и Линне? Новая пассия Курта, заведенная после отмены помолвки с Линной?

— Она встречается только с этим парнем? Больше ни с кем?

— Насколько нам известно, пока больше ни с кем.

Ошеломленный, не находя слов, Матт отложил фотографии в сторону и послал за портретом грабителя, сделанным со слов сообщника. Когда принесли рисунок, он не спеша рассмотрел его и положил на свой письменный стол рядом е фотографией, на которой Курт был вместе с Кристи. Провалиться ему на этом месте, если он хоть что-нибудь понимал. Все это совершенно не укладывалось в голове.

— Что ты думаешь по этому поводу?

— Один и тот же парень, — сказал уверенным голосом Шитс.

— Или близнецы. За ним надо понаблюдать. Что-то здесь не то. Какая-то бессмыслица. Парни, которые ухаживают за девушками, обычно спят с ними, это так, но они не грабят своих возлюбленных. Или он не прав? Зачем, черт побери, этому сукиному сыну понадобился бессмысленный трюк?

Спустя тридцать минут у Матта на столе лежали отпечатки больших пальцев Байлора, полученные из дактилоскопического отдела, а из Чикаго по факсу передали увеличенное изображение отпечатков пальцев, обнаруженных на сумочке Линны. Ожидая результатов экспертизы, Матт мучительно пытался заставить свой мозг вспомнить человека, сидевшего за рулем голубого «Форда». Но, кроме того, что это был парень лет под тридцать, с темными волосами, ничего больше не приходило на ум. Матт вконец измучился, но уверенности, что он видел именно Курта, не было. В конце концов он окончательно запутался в своих мыслях и стал сомневаться в правильности рассуждений. После того, как он увидел на фотографии Курта вместе с Кристи, Матт во сто крат сильнее его возненавидел. А именно этого ни в коем случае нельзя было допустить. Это работа, и личным симпатиям и антипатиям здесь не место. Не положено.

Итак, на данный момент он располагал очень немногим. Ему только было известно, что Курт, которой постоянно вертелся возле Линны, бывает в квартире Кристи. «Ты целый час вчера вечером у озера целовал Линну». Его тело напряглось при мысли о ней, и Матт заставил себя сосредоточиться.

Из лаборатории сообщили, что отпечатки пальцев Байлора идентичны следам, обнаруженным на сумочке. Еще у него был свидетель — сообщник грабителя, наркоман, дело которого он вел, и нарисованный с его слов портрет парня, очень похожего на друга Линны. Да, Курт был ее другом и женихом, и этот факт любой суд присяжных примет в качестве весьма разумного объяснения того, как на сумочке Линны оказались отпечатки пальцев Курта. «А как можно квалифицировать твои собственные отношения с потерпевшей, дорогой Хэлстон?» Он попытался отвязаться от назойливой мысли. Теперь это дело превратилось в противостояние двух подлецов. После вчерашней ночи он превратился в одного из этих подлецов.

Через несколько минут Матт получил то, что ему требовалось: Джонни-наркоман узнал парня на фотографии. Вскоре на его столе лежали и более важные подтверждения подозрений. Байлор действительно являлся владельцем голубого «Форда Тауруса» 1991 года выпуска с регистрационным номером 006 — GNT, полученным в Огайо. Прежде машина стояла на учете в штате Техас. Из каких-то соображений, не поддающихся разумному объяснению, Байлор заплатил Джонни, чтобы тот напал и ограбил ни в чем не повинную хрупкую слепую девушку, на которой сам он предполагал жениться. Матт попросил, чтобы за Байлором установили круглосуточное наблюдение, и снова позвонил в Чикаго. Дино сообщил ему, что уличный торговец связывался вчера днем с производителем наркотиков и обещал подогнать большую партию товара на следующей неделе.

Похоже, очень скоро удастся разобраться в этом деле и можно будет спокойно вернуться в Чикаго, но не раньше, чем он собьет спесь с этого подонка Курта и разделается с ним за издевательства над Линной. «Стоп, это уже не твоя территория. Не забывай о границах». Этот сукин сын рассчитывает жениться на Линне и деньгах ее отца и в то же время тайком крутит роман с Кристи. Все существо Матта кричало, что если Байлора сейчас не остановить, его мерзкий план вполне может осуществиться. Одно только никак не удавалось взять в толк: зачем ему понадобилось ограбление? Сэм Боумонт был богат, и Курт собирался стать мужем его дочери, так какого же черта он решил ее ограбить? «Припугни ее, избей, но не очень сильно». Если Джонни говорил правду, Курт организовал все это ради того, чтобы получить назад свое обручальное кольцо. Что, черт возьми, такого уж необычного в этом кольце?

Кем бы он ни был, Курт Байлор вел себя абсолютно непредсказуемо. А непредсказуемость опасна, и любой полицейский подтвердит это.

Не в силах найти выход из лабиринта, Матт набрал номер телефона Кристи и записал ей на автоответчик, что срочно хочет поговорить, и попросил связаться с ним сразу же, как только она сможет. То, что он узнал сегодня о Курте, не давало ему покоя всю дорогу домой. В дверях пансиона он столкнулся с Линной. Она собиралась куда-то ехать.

— Привет. Хотите, я подвезу вас? — предложил Матт. Он боялся даже подумать, что ее снова будет сопровождать Байлор.

— Нет, я собираюсь навестить отца, — ответила она вежливым тоном с отчужденностью в голосе, вполне понятной после того, как он сам все испортил вчера вечером. — Ему стало немного лучше. Я хочу провести с ним сегодняшний день.

Она набросила на себя теплую накидку, голубую с золотым, и стала еще красивее. Он с трудом подавил в себе желание помочь ей застегнуть пуговицы. Но она сама с легкостью справилась с этим. Ему невероятно хотелось прикоснуться к ней.

— А что вы делаете вечером? — не хотел он сдаваться. — Я бы с удовольствием побеседовал с вами.

— Сегодня День Всех Святых. Так что будем дурачиться по полной программе.

Черт, он совсем забыл про День Всех Святых. На него это не похоже.

— А что, если вместе поужинать завтра… вечером? Знаете, произошли кой-какие изменения, и мне действительно очень хочется побеседовать с вами.

Господи, он стал косноязычным, словно смущенный подросток.

Матт вздохнул с облегчением, когда она неохотно согласилась. Неожиданно все мысли вылетели у него из головы, когда во двор въехала машина Курта. Голубой «Форд Тауруса», 006 — GNT. Почему, черт возьми, он не видел этой машины раньше?

Байлор небрежно кивнул ему и распахнул дверцу своего автомобиля перед Линной. Матт, стиснув зубы, наблюдал с крыльца, как самонадеянный подонок помогал ей сесть в ту же самую машину, в которой выслеживал, а потом поджидал, пока подкупленный им негодяй изобьет ее. Матт резко повернулся и в ярости дернул ручку входной двери.

Он нарушил первую заповедь полицейского: никогда не впутывайся сам в расследуемое тобой дело. Но теперь, к сожалению, уже ничего не поделаешь — слишком поздно! Теперь он не мог не бесло коиться за Линну. Этот мерзавец, этот сукин сын подстроил ограбление. Что еще он собирается предпринять? И вдруг его передернуло от догадки. Курт Байлор был — вчера в Чикаго. Вместе с Линной. Разговор о закупке химических веществ для производства наркотиков тоже произошел вчера в Чикаго. И сразу же где-то в глубине души Матта появилось тревожное сомнение: как-то слишком уж складно все выходило, не потому ли, что он занялся подгонкой фактов из-за своей неприязни к Курту?

Под своей дверью он обнаружил записку, написанную неразборчивым почерком Анни: «Звоню по твоей просьбе. Давай повеселимся сегодня вечером. Кристи». Больше всего ему сейчас не хотелось снова заниматься служебными обязанностями. «Давай, давай, не ленись. Покажи, на что ты способен. С Линной ничего не случится, она сейчас у отца. Не надо расслабляться, еще немного, и ты сможешь арестовать эту мразь, а уж потом нужно будет разобраться в своих отношениях с Линной».

Но первым делом работа. Он позвонил Кристи, чтобы предупредить о своем визите, а затем попросил озадаченную, ничего не понимающую Анни справиться по телефону у Сэма Боумонта, приехала ли его дочь. Взглянув на него с подозрением, Анни выполнила просьбу, и, убедившись, что с Линной все в порядке, Матт смог немного расслабиться.

— Вы просто помогаете мне следить, чтобы она не попала в какую-нибудь новую беду, Анни, — объяснил он, не имея права сказать больше.

Она поняла и многозначительно кивнула. Этот молчаливый жест означал, что с этой минуты они союзники. Матт сел в машину и, надавив на газ, понесся на свидание с Кристи.

Она ждала его в своей квартире, одетая в маскарадный костюм кошки и уже заметно расслабившаяся.

— Эй, милый, — пропела она ему на ухо, — повеселимся сегодня, хочешь?

— Да, крошка. Что у тебя сегодня есть?

— Что у меня есть — так это целых два выходных дня, — она протянула ему две сигареты с марихуаной. — Ну что, дорогой, повеселимся…

— У тебя осталось только две?

— Не волнуйся, Курт принесет что-нибудь попозже.

Кристи никогда раньше не называла его имени. Вероятно, она уже, действительно, приняла хорошую дозу. Так значит, ее снабжает Курт? Черт возьми, только бы это была не травка. На травке этого подонка так быстро не возьмешь. «Стоп. Не надо торопиться. Тебе просто очень хочется поймать его, вот ты и раздуваешь из мухи слона». Обняв ее одной рукой, он стал подергивать кончик хвоста костюма.

— Котенок, у тебя найдется что-нибудь выпить?

— Еще осталось немного водки. Держа в одной руке стакан, а в другой бутылку, он прошелся" по комнате.

— Ты спишь с этим Куртом, детка? — Он взял со столика пару противозачаточных таблеток. — Кажется, есть основания для ревности.

— Мы знаем друг друга сто лет, — сонным голосом протянула она. — Мы с Куртом учились в одной школе еще в Миссисипи. Но между нами ничего не было, мы даже не встречались до тех пор, пока он не переехал сюда из Техаса в прошлом году. Он сказал, что целых два года охотился за мной.

— Что он тебе принесет?

— Не знаю. Что у него есть. Думаю, что-нибудь из того, что он обычно привозит из Чикаго. Это просто отлет, — она закатила глаза.

— Правда?

Опять Чикаго. Слишком уж все совпадает. Даже трудно поверить.

— Да. Он говорит, что этим надо пользоваться очень осторожно. Большая доза может быть опасна. Но зато чувствуешь себя бесподобно. Я курю эту гадость только тогда, когда у меня бывает два выходных дня подряд.

— Похоже, именно это мне и надо, — двусмысленно произнес он.

Но как же, черт возьми, все это складно выходит! Курт? Господи, пусть это будет Курт!

— Надеюсь, и для меня хватит, — он потерся носом о ее щеку.

— Ну… не знаю, милый.

— А может быть, ты позвонишь ему? — Матт погладил ее по спине. — Пожалуйста, малышка! Для меня!

— Я даже не знаю.

— Ну давай, давай же, котенок. Если мы не можем заняться с тобой любовью в постели, помоги же мне сделать это хотя бы мысленно.

— Да, хорошо, — ее сопротивление было сломлено.

Матт стоял рядом и запоминал набираемые цифры телефонного номера. Тихий мужской голос раздался из неплотно прижатой к ее уху трубки. Матт понял, что Кристи собирается записать сообщение на автоответчик.

— Курт, милый, это я. Если тебе не трудно, принеси мне сегодня вечером еще немножко того, что посильнее, хорошо? У меня целых два выходных дня, и мне бы очень хотелось расслабиться. Пока.

— Ты моя прелесть, — сказал Матт. Следующие два часа он помогал ей сортировать леденцы и одаривать ими бесчисленные галдящие группы детей, которые то и дело вваливались в квартиру под присмотром бдительных родителей. Матт еле успевал открывать и закрывать двери, а мысли его были поглощены одним: это обязательно должен быть Курт Байлор. В начале девятого раздался телефонный звонок. По разговору он понял, что звонит Курт, и стал с любопытством прислушиваться.

— Нет. Да нет же, милый. Я одна… Никого, клянусь тебе.

Она ходила взад и вперед по комнате, держа телефон в руке и пытаясь доказать, что она одна в квартире; длинный черный хвост тянулся за ногами.

— Я понимаю, что сделала глупость, прости. Но ты же можешь стереть эту запись. Прошу тебя, мне нужно еще немного. Совсем немного. Только и всего.

Она отняла трубку от уха и заговорщически подмигнула Матту.

— Курт, да нет здесь никого!

В дверь позвонили, и Матт, выйдя на крыльцо, бросил горсть леденцов в парочку подростков, которые уже вышли из того возраста, чтобы клянчить сласти. Кристи посмеялась над этой сценой и продолжила разговор.

— Да, конечно. У меня чуть-чуть оставалось, но мне нужно что-нибудь получше, вот и все, милый, правда. Хорошо… Хорошо… Хорошо! — она положила трубку. — Он сейчас приедет. Ух! Думаю, тебе лучше исчезнуть.

— Ты права.

Он взглянул на часы. Если Курт отправляется сейчас сюда, то он бросает Линну.

— Ты уверена, что все будет в порядке? Я бы не хотел, чтобы из-за меня у тебя возникли неприятности.

— Нет. Он хороший парень, — она усмехнулась, — и наверное, очень скоро мы с ним поженимся.

Он посмотрел на нее, одетую в этот нелепый костюм кошки, услышал надежду в голосе и почувствовал, что ему жаль эту хорошенькую, обманутую девочку. Она попалась на крючок этому лгунишке и втянулась в наркотики, которыми Курт снабжал ее. Он тащил Кристи в одном направлении — вниз.

— Я позвоню тебе завтра, — сказал Матт. — Смотри, чтобы все было в порядке.

Он сразу же направился в полицию, чтобы взять оперативную бригаду и установить наблюдение за домом Кристи. Байлор уже едет к ней и, возможно, везет наркотики. Если Кристи получит от него кислоту, купленную в Чикаго, то, как только Курт выйдет за порог, он немедленно ее арестует. Затем будет произведен тщательный обыск на квартире этого ублюдка, и после того, как будет обнаружена вся партия товара, Байлора закуют в наручники и отправят в Чикаго.

Матт позвонил в пансион по телефону прямо из полицейской машины. Трубку сняла Линна, и он, облегченно вздохнув, попросил ее передать Анни, что задержится допоздна. Уверенный, что Анни все поймет, он попрощался с Линной и нажал на телефонный рычаг. Следующие десять часов он и еще несколько оперативников провели в дозоре у дома Кристи, выжидая, когда же, наконец, Курт выйдет из ее квартиры. Но голубой «Форд Тауруса» стоял на улице всю ночь.

Передача наркотиков обычно занимает не более пяти минут, задерживаться с ними у клиента опасно. Курт показался на крыльце только около восьми часов утра, сел в машину и быстро скрылся. Матт решил отложить арест Кристи и попробовать выведать у нее что-нибудь еще. Когда он вытащил Кристи из постели, она выглядела изрядно помятой.

— Боже, милый, вы чуть не столкнулись с ним! Он привез мне еще немного травки, — сказала она. — Вот, осталась одна сигарета. Он говорит, что я слишком часто курю и потому устаю быстро. Наверно, я ужасно выгляжу, да?

Она выглядела отвратительно.

— Да, ну а как же со мной, детка? Что там, будет что-нибудь для меня из Чикаго? Я думал, ты позаботишься обо мне.

— Он сказал, привезет из Чикаго то, что я просила, на следующей неделе.

— Сколько нужно? — он открыл бумажник и вынул три стодолларовых бумажки.

Она отвела его руку с деньгами в сторону.

— Нет, нет. Он просто так дает мне. Я за это не плачу.

Матт взглянул на нее. Может быть, деньгами она и не платит, зато расплачивается чем-то другим.

— Ладно. Мне нужно все, что ты сможешь достать, если эта штучка на самом деле так хороша, как ты говоришь. Когда он обещал тебе?

— Он сам точно не знает, в понедельник или во вторник. Я позвоню тебе.

Матт снова подумал, что слишком уж все сходится. Можно было предположить, что Курт собирался сделать закупку большой партии товара, который на следующей неделе будет поставлен в Чикаго. Как-то все подозрительно гладко. Неужели он собирался снова заняться производством?

Матт выкачал из Кристи максимум информации, но так, чтобы не вызвать у нее подозрений. Если Курт привезет ей наркотики на следующей неделе, то глупо не подождать несколько дней, чтобы потом взять его с поличным. Прибыла еще одна группа оперативников, и Матт, кратко объяснив им суть дела, отправился в пансион к Линне.

Анни сказала ему, что сама отвезла Линну к отцу, где она собиралась провести весь день, но по дороге Линна упоминала, что будет ужинать с ним. Маттом. Они заговорили о Курте, и Матт, не раскрывая своих карт, рассказал ей о нем то, что посчитал нужным.

— Я не доверяю этому парню, Анни. Мне случайно удалось узнать, что он лжет. Кроме Линны, насколько мне известно, он встречается еще с одной женщиной. Это очень плохой человек, и нам лучше всего не оставлять с ним Линну наедине. У меня дурное предчувствие.

— Постараемся, — ответила Анни.

— Я хочу немного вздремнуть, — сказал он. — Позовите меня, если будет звонить Кристи, хорошо? Это очень важно.

Анни бросила на него колючий взгляд, и ему пришлось объяснить:

— Это по работе. Я не обманываю вас, Анни.

— Хотелось бы мне, чтобы это было так. Я не допущу, чтобы эта девочка пострадала сразу из-за двух обманщиков.

— Это по работе, — повторил Матт и отправился в душ.

Приняв душ, он завалился в кровать и проспал до обеда. В тот вечер он брился в последнюю минуту, чтобы удалить с лица даже намек на щетину. Выдавив на ладонь дорогой крем после бритья, он похлопал себя по щекам и подбородку и отправился одеваться. Он дважды надевал и снимал синюю вельветовую рубашку, и все-таки остановил свой выбор на ней, заправил ее в чистые отглаженные джинсы «Levis», завязал бледно-золотой шерстяной галстук и надел сверху оранжево-коричневую кожаную куртку, пожалев, что не взял с собой другой одежды. «Ты идешь с ней только поужинать, и ничего больше», — сказал он, обращаясь к своему отражению в зеркале.

Линна последний раз покрутилась перед Джиллиан, чтобы та вынесла окончательное суждение.

— Мне больше нравится с золотым поясом, — сказала Джиллиан. В этом платье ты просто сногсшибательна. Он будет нокаутирован сразу же, как только тебя увидит.

Линна завязала пояс и нервозно вздернула рукав, чтобы застегнуть на руке часы. Было ровно семь тридцать.

— Ты уверена, цвет мне идет?

— Абсолютно уверена, ты — само совершенство. Куда он поведет тебя?

— Не имею ни малейшего представления.

— Расскажешь мне потом, как все было, — сказала Джиллиан и повела Линну в гостиную. — А теперь сиди здесь и обворожительно улыбайся, — дала она последние наставления подруге и быстрыми шагами отправилась наверх в свою комнату.

Линна устроилась на диване среди тех самых подушек, которые Матт подкладывал тогда на стул в своей импровизированной парикмахерской, твердо решив, что будет вести себя свободно, будто между ними ничего не произошло, но непослушное сердце постоянно сбивалось с ритма. Она рассмеялась, и эхо ее голоса вернулось к ней, отраженное стенами пустой комнаты. Кого она пыталась обмануть? Она была так возбуждена и взволнована тем, что проведет этот вечер с Маттом, что позабыла обо всем остальном, кроме своей слепоты, разумеется. Те короткие мгновения счастья, которые она провела с ним, были опустошительно-болезненным испытанием для ее души и тела, но они были также и прекрасными мгновениями узнавания, открытия, которого она так жаждала в своей жизни — открытия волшебного мира нежности и чистоты. И вот сегодня они снова будут вместе. Он хочет поговорить с ней, и она знает о чем.

Разумеется, он хочет поговорить с ней — ведь прошлый раз она не ответила ему «нет». Ее мысли порхали, словно бабочки. Что же могло изменится с того вечера? Если предположить, что он решил остаться в Уолден-Сити, то это слишком уж неправдоподобно. Она знала, что он встречался с Кристи, да к тому же не скрывал того, что не заинтересован в длительной связи. После долгих размышлений на эту тему, Линна пришла к выводу, что ей хочется еще раз ощутить его губы на своих губах, еще хотя бы один раз в жизни затеряться в том удивительном, новом для нее мире, дверцу в который он открыл. Хотя бы один только раз, прежде чем он уедет. Один, а может быть и больше…

Она не могла определить, какой смысл вкладывает в это «больше», но одна только мысль об этом «больше» заставила ее залиться румянцем и внутренне содрогнуться. Линна никогда не испытывала ничего подобного, когда думала о своих отношениях с Куртом. Когда он был рядом, она чувствовала скорее не волнение, как ей хотелось бы определить свое состояние, а нечто, больше похожее на раздражение, на смесь нервозного опасения и тревоги, что она не оправдывает надежд и не соответствует его требованиям. Неожиданно она поняла, что мысли о Матте Хэлстоне вызывают в ней ощущение напряженного ожидания, полного предвкушения чего-то неизведанно-прекрасного. Если рассуждать здраво, то это щемящее чувство было гораздо опаснее чувства к Курту.

От Курта она уже не ожидала ничего необычного и непредсказуемого. Стереотип его поведения хорошо был известен ей. Она позволила ему заботиться о себе, принимать за нее решения и уже не представляла себя самостоятельной и независимой от него, когда он появлялся рядом. Его знания, опыт и суждения считались непререкаемыми. Теперь ей было совершенно ясно, что она обручилась с ним только потому, что боялась потерять эту безопасную почву под ногами. И еще потому, что никогда прежде не испытывала никаких других чувств.

С Маттом все было иначе. Линна не ощущала с его стороны такой довлеющей опеки, как со стороны Курта. Но с каким нетерпением она ждала встречи с ним, как ей хотелось вновь испытать глубокое волнение от его прикосновений, таких ласковых и трепетных, что всю ее захлестывал шторм эмоций: неистовых, безумных, головокружительных! Неужели ей суждено потерять его? Потерять навсегда? Если да, то какое же несчастье придется пережить, настоящее бедствие, страшное, гибельное для души! А что взамен? Курт. Но Курт да и все остальные парни, с которыми она когда-либо целовалась, не смогли бы заполнить пустоту. С ними все было как-то мелко, не по-настоящему. Теперь она знала это наверняка.

Предстоит еще одна потеря. В ее жизни уже было достаточно потерь. Не видеть — одна потеря. Лишиться отца — еще одна. Вчера, когда она нерешительно призналась ему, что произошло между ней и Маттом, не сумев при этом скрыть своих восторженных эмоций, ее поразило, даже шокировало то, как отреагировал отец, всегда прежде учивший придерживаться строгих правил.

— Ты живешь только один раз, — провозгласил он. — Так не трать же силы на тех, кто этого не заслуживает.

Совершенно очевидно, он имел в виду Курта. Ее дорогой отец, чьи взгляды всегда были консервативны, настоятельно советовал разобраться в своих чувствах и жить ради себя и своего счастья, не зависимо ни от кого. Сам он не хотел быть препятствием на жизненном пути дочери. И Линна поняла, что вернуться к мелким и ограниченным отношениям, снова посадить себя в клетку зависимости и было той самой «тратой» чувств, о которой говорил отец. Он прав: она никогда больше не сможет уже довольствоваться подобными отношениями. «Сагре diem» — эта фраза стала для нее новым жизненным девизом. Матт предупредил, что очень скоро уедет в Чикаго, и скорее всего, она уже больше никогда не увидит его снова. Может быть, сегодняшний вечер изменит что-либо, но если даже и нет, то она все равно была полна решимости совершить этот самый «carpe diem» — не упустить момента, который дарила ей судьба, и навсегда оставить в своей душе, запечатлеть в памяти хотя бы частичку этого человека.Когда Матт спустился в гостиную, она уже ждала его. На ней было перехваченное в талии широким золотым ремнем чудесное свободное кашемировое платье, короткое, как длинный свитер. Оно было насыщенного оранжево-золотистого цвета — цвета абрикосового варенья. На ногах красовались изящные коричневые ботиночки. Матт помог ей надеть кожаную куртку точно такого же коричневого цвета и набросил на плечи белый шелковый шарф. Когда она села рядом с ним в его «Камаро», он почувствовал себя королем.

— У меня есть друг, владелец ресторана, — сказал Матт, слегка покривив душой. — Вы не против, если мы закажем по омару?

Сегодня, находясь в квартире Кристи, он не переставал ломать голову, что бы предложить Линне на ужин, чтобы она осталась довольна. Омар — такое блюдо, с которым нужно повозиться, но его едят руками, и это позволит им быть на равных.

— Однажды я съела целого омара. Еще когда не была слепой, — медленно произнесла она. — Когда его едят, то надевают такие нагрудники, как у детей, да?

— Да.

Ему показалось, она собирается отказаться, но Линна, немного подумав, согласилась.

— Хорошо, — решительно сказала она, — будем есть омаров.

Разговор не клеился, и к тому времени, когда они подъехали к ресторану, Линна чувствовала себя довольно напряженно. Матт заранее заказал маленькую круглую кабину в дальнем конце зала. Усадив ее за стол, он вначале сел напротив, но решил затем, что нужно пересесть поближе, чтобы в случае необходимости помочь ей. Матт обошел стол и сел по правую руку от Линны. Честно говоря, ему просто хотелось быть рядом с ней.

Она все еще не знала, что заказать, когда к их столику подошел официант.

— Вы можете выбрать себе что-нибудь другое, — сказал Матт, теперь уже сомневаясь в том, что его предложение было удачным.

— Нет, пусть будут омары, — решительно сказала Линна.

Он заказал бутылку «Chardonnay» и попытался расслабиться. Официант разлил вино по бокалам и удалился выполнять заказ. Они остались одни.

— Тот вечер был совершено особенным для меня, — как-то неуклюже начал Матт, — и теперь я чувствую себя очень неловко от того, что так глупо все испортил.

Она сделала неторопливый глоток вина и осторожно поставила бокал на место.

— Зато вы были откровенны, — ее голос был сухим и холодным.

— Да, вы правы, — ответил он, — но мне бы хотелось поговорить с вами еще кое о чем.

Он мысленно попросил у Бога благословения и приступил к работе, еще не зная до какой степени его беседа будет официально-деловой и до какой степени чисто личной.

— В вашей жизни есть человек по имени Курт, который хочет жениться на вас. Он уже подарил вам кольцо, и вы приняли его, зная, что намерения молодого человека достаточно серьезны. Все это свидетельствует, что вы думали над его предложением.

— Да, думала, — она сделала еще глоток вина. — Но если бы кольцо не украли, я бы ему вернула кольцо.

— Но вы до сих пор продолжаете встречаться. Я имею в виду вашу совместную поездку в Чикаго. А ведь не в вашем характере совершать необдуманные поступки, доверяться случайным людям, — продолжал Матт, содрогаясь от мысли, что она сейчас станет защищать этого опасного сукиного сына, которого он постарается держать от нее подальше.

Если ничего непредвиденного не случится, Курт вскоре будет арестован, и тогда больше не придется опасаться за Линну. Вернулся официант, чтобы обвязать им вокруг шеи салфетки и наполнить бокалы.

— Мой брат не мог сопровождать меня. А с Куртом мы друзья, — настойчивым тоном сказала Линна.

— Мне кажется, он смотрит на ваши отношения несколько иначе.

— Наверное, вы правы. У него, скорей всего, другой взгляд на многие вещи, и я, честно говоря, была с ним не до конца откровенна. А что у вас с Кристи?

Он абсолютно забыл о Кристи.

— Знаете, это трудно объяснить, — сказал Матт, переходя к обороне.

— Ах, так!

— Что значит ваше «ах, так»?

— Это значит, что вы продолжаете с ней встречаться.

Умышленно это было сделано или нет, но он был загнан в угол и очень обрадовался, когда к их столику подошел официант с подносом в руках, на котором стояли тарелки с омарами, такими яркими, огненными, словно они покраснели от злости, и такими горячими, что их невозможно было есть, не остудив. Слава Богу, можно было воспользоваться ситуацией и придумать какой-нибудь выход. Он рассмеялся. Как быстро она сумела сравнять счет!

— Предлагаю сделку, — сказал Матт. — Давайте оставим Курта и Кристи в покое.

— Никаких сделок, — упрямо ответила Линна и взяла со стола металлическую вилочку. — Где мой омар?

На время еды они заключили молчаливое перемирие. Следовало признать, что она, несмотря на то, что ничего не видела, так же ловко справлялась со своим блюдом, как и Матт, зрение которого было стопроцентно. Только один раз сделала она пробное движение рукой, проверяя, где находится кусочек таявшего масла, а потом стала безошибочно действовать пальцами и специальной вилочкой, накалывая на нее мясо клешни омара после того, как Матт помог ей разбить панцирь.

Через час мокрый котенок, которому недавно мыли голову, был накормлен и напоен. Бутылка «Chardonnay» опустела, и Матт предложил заказать кофе или что-нибудь сладкое. Но она отказалась от десерта, и он помахал официанту, чтобы тот принес счет.

— Но мы еще не закончили наш разговор, — напомнила Линна.

— Не закончили, — согласился он. — Хотите, еще посидим здесь, или предпочитаете продолжить нашу беседу в машине?

— Только не здесь.

Когда Матт стал заводить двигатель, он понял, что нет такой силы в мире, которая бы удержала его сегодня от того, чтобы поцеловать Линну. В его груди шевелилось какое-то странное, противоречивое чувство, заставлявшее ощущать себя виноватым и в то же время требовавшее, настаивающее на том, чтобы он раскрыл перед ней свою душу. Всю дорогу, пока они ехали в машине, это чувство стояло между ними, как живое существо. Матт включил приемник и свернул на дорогу, ведущую к пансиону. Остановив машину недалеко от дома, он заглушил двигатель. В любом другом месте Линна чувствовала бы себя неспокойно, он знал это.

— Где мы? Возле дома Анни?

— У вас поразительное чутье.

— Просто мы ехали столько же времени сюда, сколько и отсюда. По-моему, мы остановились на «ах, так», — она в напряжении ждала его ответа.

— Я связан с Кристи по работе, — уклонился Матт от прямого признания. — Это совсем не те «отношения», о которых вы могли подумать. У нас чисто деловая связь.

— Вы с ней еще и спите, не так ли? Только, пожалуйста, ответьте мне честно. Черт побери, с чего она взяла?

— Почему вы спрашиваете меня об этом? — насторожился он.

— Это можно считать вашим ответом? — осторожно спросила Линна.

— Мой ответ — нет, я не сплю с ней. Если уж на то пошло, то я не сплю ни с кем.

Неожиданно сделанное им признание током пронзило его мозг. Это было даже не признание, а подтверждение того, что она хотела бы от него услышать.

— Каким же будет ответ на мой вопрос? — спросил Матт в свою очередь.

— Курт, — резко сказала она, — спит с ней. У него остановилось дыхание, когда он в изумлении взглянул на Линну.

— Как, черт возьми, вам это стало известно?

— Я вычислила. Несколько недель назад я была у него в квартире. Я пришла сразу же после ее ухода. Это я поняла по запаху духов. Запах ее духов был и в его постели.

Каждой клеточкой своего тела он вдруг почувствовал агрессивную ревность. «Неужели ты тоже была в его постели, черт возьми?»

— Около двух месяцев назад они были вместе в восточном клубе. То, что я слепая, дает мне определенные преимущества, — она рассмеялась. — Этих преимуществ не так уж много, но вот голоса я запоминаю отлично. А еще запоминаю запахи.

Матт с трудом переваривал услышанное.

— А если бы вы не узнали об этом, вы бы вышли за него замуж?

— Вероятно, да. Я хотела сделать приятное своему отцу. Но вы же знаете, мой отец тяжело болен, и он сказал мне, чтобы я сама позаботилась о своем счастье, — пошутила она и неожиданно всхлипнула.

В ее глазах стояли слезы, и он не мог удержаться, чтобы не поцеловать Линну. Он чертыхнулся про себя, проклиная сидения своего «Камаро», конфигурация которых не позволяла ему приблизиться к ней и прижать к себе. Он снова поцеловал ее. Она была здесь, рядом, такая близкая, зовущая, а у него на коленях лежало рулевое колесо. Матт расстроенно вздохнул:

— Ну что нам делать?

Линна нежно поцеловала Матта в ответ.

— Я не знаю, но только мне не хочется останавливаться.

— Я не смогу выдержать вот так всю ночь, — честно предупредил Матт после долгого и медленного поцелуя. — На этот раз не получится. Черт побери, эти дурацкие одноместные сидения ни на что не годятся.

Она кивнула и повела его дальше по дороге страсти, разжигая поцелуем, который не оставлял сомнений в том, что у нее были свои собственные соображения по поводу сегодняшнего вечера, и ему предназначалась центральная роль. Его тело больше не хотело слушаться, и он с вожделением посмотрел на дом, такой невероятно близкий.

— Нет, только не здесь, — напряженно сказал Матт. — Анни заживо снимет с меня шкуру.

Он не мог ни о чем думать и не мог не целовать ее.

— Нам нужно какое-то особенное место, теплое и безопасное, — говорил он между поцелуями.

Самоконтроль уже давно покинул его тело, и жаркий костер желания разгорался. Номер в гостинице. Большая красивая комната с отдельным входом. И уединение. Месяцы уединения.

— Нет, дай я.

В комнате с задернутыми шторами руки Матта пробрались под куртку Линны и погладили спину. Он прижал ее тело к своему. Кашемир был соблазнительно нежным под пальцами, а от тела Линны исходил жар; под мягким платьем оно изнывало от желания. Матт повесил куртку на спинку стула и развязал ей пояс. Пояс лег поверх куртки, а руки Матта вернулись к ее телу, ласково его коснулись и стали неторопливо изучать нежные округлости и впадинки, каждый зовущий изгиб. Это настоящее безумие. Это противоречит всем правилам устава. Нет, надо срочно внести в устав новый раздел. Ему все равно. Ему все равно. Ему все равно. И больше не имеет никакого значения, что она дочь Сэма Боумонта. Эта ночь важна для них обоих. Если он откажет ей в этой ночи, то это будет равносильно тому, что он не захотел взять ее, потому что она слепая. Матт поймал себя, что оправдывается перед собой за то, что повез Линну в гостиницу. Он бы не стал даже задумываться, если бы она была зрячей.

Он заказал номер и решил, что в ту же секунду, как только она почувствует неуверенность, засомневается, нужно ли ей это, невзирая на то, как далеко они зайдут, он прикажет себе остановиться и отвезет ее домой. Какая-то частичка разума, все еще продолжавшая работать, безумно надеялась, что Линна не станет усложнять ему жизнь и передумает, но все тело Матта умоляло Линну целовать, целовать, целовать его, целовать всю неделю. Горничная включила свет в их номере, но как только они вошли, Матт сразу же выключил все лампы, и в комнате воцарилась темная ночь.

Ее платье легко снялось через голову, и его пальцы ощутили, что шелковая ткань сорочки прилипла к телу. Он усадил Линну на кровать и снял с ее ног ботиночки, затем его руки проникли под шелк и остановились на талии, чтобы стянуть колготки. Тонкий капрон заскользил вниз по гладкой и упругой коже длинных ног. Матт дотронулся до ее груди, и Линна встала на цыпочки и начала целовать его, а он в это время расстегнул ей бюстгальтер, спустил плечики с рук и вынул бюстгальтер из-под сорочки. Теперь только нежный шелк был между его руками и ее грудью.

Матт осторожно обнял Линну и, прижав к себе, стал медленно растворяться в ее теле, целовать и терять от этого рассудок. Пальцы Линны принялись отыскивать пуговицы его рубашки и одну за одной расстегивать их, а он целовал ей плечи, вдыхал и запоминал запах духов, лаская губами шею, исследовал сливочную нежность кожи и проводил языком по тонкой границе, где начинали расти шелковистые волосы, дотрагивался до мочек ушей. Матт уплывал куда-то далеко-далеко на волнах все нараставшего блаженства. Линна отыскала и расстегнула пуговицы на манжетах и сняла с него рубашку, осторожно вытянув из джинсов.

Плоть Матта давно уже отвердела, когда пальцы Линны легли на его ремень. Расстегнув, она стала искать «молнию» на брюках, которой не было. Он чувствовал, как ее рука остановилась в замешательстве, а потом, нашупав еще несколько пуговиц, стала медленно высвобождать каждую из них. Справившись, наконец, с ширинкой, она дотронулась до его члена, и он почувствовал себя на краю безумного, опьяняющего желания.

Линна стянула джинсы с бедер Матта, и они упали на пол. потом с его нетерпеливой помощью она сняла футболку. Ее голова прислонилась к его груди, и шелестящие волосы скользнули по мужскому телу. Ему все еще не верилось, как безраздельно он хочет Линну, всю, без остатка. Когда она наро чито медленно провела щекой по его телу, он понял: она наслаждается своей властью над ним.

— Я больше не могу ждать, — взмолился Матт и втащил Линну под одеяло.

Но он ждал. Ждал, когда она снимет свою сорочку. Ждал, когда она снова положит руки ему на член. Ждал, пока она исследует его контуры внутренней и тыльной стороной ладони, осторожно касаясь пальцами. Он изучал ее тело такими же нежными, легкими движениями рук. Когда же ее рот раскрылся и стал жадно, страстно целовать его, не сдерживая своей жажды и желания, и ее груди прижались к его груди, а ее пальцы трепетно задвигались по его спине и плечам, он все равно ждал, ждал до последней минуты, до последнего мгновения и, наконец, проник в нее, утонул, слился с ней в едином ритме безмерного наслаждения и не выходил из ее тела, пока Линна не перестала целовать его, замерев от прилива блаженства. А он затерялся где-то возле Денвера и бродил там около двух часов.