Глава 22

К несказанному облегчению Дианы, суматоха, вызванная их опозданием и совместным прибытием, вскоре улеглась. Официанты принялись разносить первые блюда ужина, стоимость которого — тысяча долларов — была включена в цену билета на бал, и все события прошедшего часа постепенно стали забываться.

Диане с трудом верилось, что властный, утонченный мужчина в элегантном черном смокинге, который материализовался перед ней из теней на балконе, — тот самый юноша, который беседовал с ней, одновременно ухаживая за лошадьми Хэйуордов… поддразнивал ее, пока они играли в карты… радостно набрасывался на привезенную Дианой еду.

Она машинально потянулась за хрустящим рогаликом, и вдруг рука ее застыла в воздухе. «Прежде Коула всегда мучил голод», — с умилением вспомнила Диана, и улыбка тронула ее губы — судя по мускулистому телу повзрослевшего Коула, несомненно, в юности он часто голодал потому, что продолжал расти и крепнуть.

Вежливый, но настойчивый голос над ухом что-то произнес, а затем откуда-то сверху спустились две бутылки превосходного вина.

— Какое вино предпочитаете, мисс, — белое или красное?

— Да, — рассеянно отозвалась она.

Официант в замешательстве подождал более точного ответа, беспомощно взглянул на Диану, а затем на Спенса, сидящего слева. Тот пришел ему на помощь.

— Вероятно, и то и другое, — предположил Спенс.

Следующий официант поставил перед женщиной тарелку супа с креветками; оживленные возгласы и взрывы смеха слышались со всех сторон, смешиваясь с нежным позвякиванием приборов о китайский фарфор, но Диана ничего не замечала. Коул разительно переменился, решила она, рассеянно намазывая рогалик маслом, а затем отложила его на тарелку, ни разу не откусив, и потянулась за бокалом вина. Она взяла первый попавший под руку — в нем было выдержанное, прохладное шардонне с изысканным букетом, «Годы не смягчили Коула, — с легкой грустью подумала она, — совсем напротив». В юности он излучал упорство и силу, но казался покладистым, иногда даже добрым. А теперь у него в голосе слышались циничные нотки, а глаза стали ледяными — все это Диана подметила, входя с ним в бальный зал. Он закалился и огрубел в непрестанной борьбе. Однако не утратил доброты, напомнила себе Диана. И этот случай с фотографом на балконе тому доказательство…

Дрожащей рукой Диана снова потянулась за бокалом и торопливо отпила еще глоток. Напрасно она отважилась на такое! Какой глупый, совершенно несвойственный ей порыв! А сам поцелуй! Нежный вначале… позволяющий привыкнуть к неожиданному прикосновению ног, груди и губ незнакомца, потом настойчивый… и требовательный. Он приподнял голову, завершив поцелуй, взглянул ей в глаза… и снова поцеловал — почти нехотя, а затем… словно утоляя жажду.

Диана зарделась от смущения и допила вино, стараясь успокоиться. Ей не следовало бы доводить дело до второго поцелуя. Женщине положено кокетливо ускользать, а не бросаться в объятия первого попавшегося мужчины, который проявил к ней сочувствие.

А может, именно так они и делают?

Размышляя, Диана постепенно убеждалась в правильности своего предположения.

Но чем больше она задумывалась, тем лучше понимала, что излишне бурно реагирует на происходящее и придает слишком большое значение простому дружескому поцелую, рассчитанному исключительно на репортера-шпиона. Коул, вероятно, давно уже забыл о пустяковом случае. Насколько было ей известно, Гаррисон прибыл на бал в сопровождении женщины, сейчас сидящей рядом с ним. Так или иначе, он не испытывал недостатка внимания со стороны соседей по столу и, видимо, развлекался от души.

Она попыталась взять себя в руки, но увы… Стол Коула находился через два ряда от Дианы, и, слегка повертев головой влево или вправо, она могла разглядеть большинство собеседников Коула. Небрежным жестом она поднесла бокал к губам и взглянула вправо. За этим столом размещалось больше народу, чем за остальными, и при виде двоих из гостей сердце Дианы на миг ушло в пятки.

Франклин Митчелл был главным распорядителем бала в этом году и потому вместе с женой сидел в первом ряду — но рядом с ним расположился его сын Питер со своей женой Хейли, урожденной Винсенс. Еще одной супружеской парой оказались друзья Питера и Хейли. Пожилая женщина с седыми, отливающими в голубизну волосами, сидящая спиной к Диане, несомненно, была миссис Кэнфилд, предки которой когда-то впервые устроили бал Белой Орхидеи. Рядом с ней восседал лысеющий мужчина — ее сын, Делберт, холостяк средних лет.

Какая-то реплика Франклина Митчелла вызвала громкий взрыв хохота у окружающих, и Диана перевела взгляд влево. Здесь она заметила Коннера и Мисси Десмонд — они тоже смеялись, как и все остальные, за исключением одного-единственного мужчины — пристальный взгляд Дианы натолкнулся на пронзительно-серые глаза, которые следили за ней, ничуть не смущаясь. Явно не интересуясь ни едой, ни соседями по столу, Коул откинулся на спинку стула и открыто разглядывал ее, сохраняя на лице странное выражение.

Диана не смогла растолковать значение его взгляда, но вежливо улыбнулась.

Он ответил медленным кивком и улыбкой, столь же теплой, сколь и дерзкой, но больше всего Диану тревожили его глаза — казалось, он ведет какие-то расчеты.

Она торопливо потупилась и присоединилась к беседе за своим столом, но продолжала размышлять о Хейли Митчелл и о том, что та могла сказать Коулу, увидев его входящим в зал под руку с Дианой. Хейли слыла отъявленной сплетницей, она придумывала самые нелепые слухи или собирала их, а затем оборачивала против своих многочисленных врагов-женщин.

Особенно острой была ее неприязнь к Диане: однажды вечером несколько лет назад, когда Питер еще был холостяком и перебрал во время свадебного торжества, на котором играл роль шафера, а Диана — подружки невесты, Питер встал и сделал предложение Диане. Она попыталась обратить происходящее в шутку, гости поддержали ее в этом — все, кроме самого Питера и Хейли, которая уже много лет была влюблена в него.

Вскоре после этого Питер женился на Хейли, однако она так и не забыла, что Питер выбрал ее второй, а Питер не забыл, что Диана его отвергла. Хейли относилась к Диане с ревнивым презрением, с годами становившимся все сильнее. Ходили слухи, что брак Хейли терпит крах. Диана не сомневалась: если Хейли вообразила, что между Коулом и ее соперницей существуют хоть какие-нибудь отношения, она развернет кампанию ненависти прямо за столом, на глазах у Коула.

Такая перспектива делала предстоящий вечер еще более тревожным, и Диана не могла избавиться от волнения. Взглянув на Дуга и Эми, она спросила, каковы их планы на ближайшие дни, затем выпила еще вина и заставила себя сосредоточиться на ответе друзей.

Она так старательно следила за беседой, что не заметила, как Спенс хмуро наблюдает за Коулом. Однако Кори перехватила мрачный взгляд мужа и, пока со стола убирали посуду, склонилась к нему.

— Что случилось? — шепотом спросила она. Спенс дождался, когда официант наполнит его чашку, а затем кивнул на стол в первом ряду:

— Сегодня Гаррисон то и дело поглядывает на Диану, и это мне не нравится.

Кори удивилась. Она считала, что в нынешнем положении Дианы немного внимания со стороны видного мужчины только поддержит ее гордость и чувство собственного достоинства.

— С чего бы это?

— Я терпеть не могу Гаррисона.

— За что? — поразилась Кори, Спенс молчал подозрительно долго, а затем пожал плечами:

— Помимо всего прочего, он слывет нечестным и коварным человеком. Сейчас Диана чересчур уязвима и не сможет защититься.

— Спенс, Коул — ее давний друг, а ты слишком усиленно опекаешь ее!

Накрыв ладонью руки жены, Спенс ободряюще сжал их:

— Ты права.

Кори продолжила бы разговор, но этому помешал аукционист, появившийся на помосте. Он стукнул по столу молотком, и все присутствующие в огромном зале замерли.

— Леди и джентльмены! — начал аукционист. — У вас осталось еще полчаса, чтобы сделать письменные заявки на предметы, выставленные на торги в этом зале. Наступает минута, которую мы все так долго ждали. Без дальнейшего промедления я приглашаю вас распахнуть сердца и чековые книжки и не забывать, что каждый доллар, вырученный на этом аукционе, будет использован на исследование рака и поиск средств для его лечения. А теперь, обратившись к каталогам на столах, вы найдете полный перечень предметов вместе с описанием каждого из них.

Послышался громкий шорох страниц — гости принялись листать каталоги.

— Мне известно, что многим из вас не терпится добраться до описания скульптуры Клайнмана, — продолжал аукционист и шутливо добавил:

— В попытке скрасить ваше ожидание и избавить вас от лишних волнений мы поместили ее в самом начале списка, под номером десять.

По залу пронеслись смешки, и аукционист дождался полной тишины.

— Итак, лот номер один, — объявил он. — Небольшой карандашный рисунок Пабло Пикассо. Кто готов открыть торг? Стартовая цена сорок тысяч долларов. — Мгновение спустя он удовлетворенно кивнул. — Мистер Сертилло предложил сорок тысяч долларов. Кто больше?

Через несколько минут рисунок был продан за шестьдесят шесть тысяч, а на торги выставили следующий предмет.

— Лот номер два — великолепная лампа от Тиффани, дата изготовления — приблизительно 1904 год. Кто готов — стартовая цена пятьдесят тысяч долларов?..