5
Заместитель прокурора области был молод – еще и сорока нет – и честолюбив. Кроме того, совсем недавно он был переведен в Красногорск из другого региона страны и не успел обзавестись здесь полезными каждому государственному чиновнику связями. Не успел войти в местную элитную тусовку... Именно это и привлекало в нем Шелеста больше всего.
– ...Это черт знает что такое! – Возмущение прокурора, ознакомившегося с материалами, представленными ФСБ, было безграничным. – Беспредел какой-то! Иначе не скажешь!
Шелест, сидя напротив деятеля юстиции, благоразумно помалкивал. Спикер областной Думы – это не кот начхал. Величина все же... И для того чтобы прокуратура возжелала возбудить уголовное дело, ему пришлось предварительно сделать пару междугородних звонков...
– И мы после этого говорим о построении правового государства! – продолжал словоблудить прокурор. – Что мы можем требовать с простых, рядовых граждан, если представители властных структур якшаются с "авторитетами" и принимают участие в убийствах?
Шелест, сохраняя на лице соответствующую моменту мину, молча кивал головой, во всем соглашаясь с прокурором – действительно, беспредел!..
– Как мы поступим? – Заместитель прокурора перешел к делу.
– Ну, тут уж вам виднее... – осторожно заметил Шелест. – Как положено по закону...
– По закону... – Прокурор на мгновение задумался. – По закону мне необходимо подготовить представление на имя председателя областной Думы о лишении обвиняемого депутатского иммунитета и внести его на очередное заседание.
– Но в данном случае обвиняемый одновременно является председателем, – напомнил подполковник.
– Да... – Заместитель прокурора смущенно поправил очки, потеребил мочку уха. – Как-то нехорошо получается...
– Вы знаете... – Шелест говорил мягким, вкрадчивым тоном. Никакого диктата – упаси бог! Просто делился своими мыслями с человеком, несомненно, более опытным в такого рода делах, этаким мудрецом от правоохранения. – Насколько мне помнится, в областной Думе существует комиссия по депутатской этике... И в данном случае, возможно, было бы целесообразно обратиться с вашим представлением именно в нее...
– А что! – Прокурору предложенная идея явно понравилась. – Вполне приемлемый вариант!
– Тем более что председатель этой комиссии имеет полное право выносить дополнительные вопросы на обсуждение депутатов! – подхватил Шелест.
Если бы сидящий напротив моложавый тип знал, какую огромную подготовительную работу провел подполковник, прежде чем обратиться к нему! Для подполковника это дело становилось шансом, тем самым, что так редко выпадает в жизни. И он не собирался упустить его.
...Старшего лейтенанта Шелеста, офицера группы "А" КГБ СССР, чуть было в свое время не уволили из органов. За поступок, порочащий высокое звание... Ну и так далее...
Он избил сослуживца. Избил жестоко, в кровь... В другое время и в другом месте такой поступок, скорее всего, "отметили" бы выговором... Но происходило это на войне, пусть и чужой... В Афганистане...
Естественно, что оба драчуна тут же оказались в Союзе. Оставлять в зоне боевых действий офицеров, доказавших свою психологическую неустойчивость, было невозможно. КГБ всегда трепетно относился к своим кадрам...
Вина старшего лейтенанта усугублялась тем, что он отказывался объяснять причину, по которой учинил драку. Потерпевшая сторона ответила коротко и ясно: "Ни за что..." Это высказывание и было принято за основу при подготовке проекта приказа об увольнении.
Шелесту просто повезло. Как раз в то время, когда решалась его судьба, в очередной отпуск прибыл командир его группы, тогда еще майор, Волгин. Он самым активным образом вмешался в происходящее – ходил по инстанциям, стучал кулаком по столу, ругался... Возможно, он знал что-то большее о первоисточнике конфликта. Но не говорил об этом. Точно известно лишь одно – Волгин больше никогда не подавал руки "потерпевшей" стороне.
К майору, кавалеру нескольких боевых орденов, полученных в мирное время, и представленному к Герою за Афганистан, прислушивались... Даже в центральном аппарате Комитета. В результате его вмешательства Шелест получил всего лишь "неполное служебное" и был переведен в управление КГБ СССР по Красногорской области, откуда сам был родом, на должность оперуполномоченного.
Кстати, его противник в той драке тоже не вернулся в группу. Уехал на Дальний Восток, в особый отдел крупного войскового соединения.
За прошедшие годы Шелест потом и кровью сумел все же выбиться в начальники отдела. Помогла та самая "демократизация", во время которой КГБ старательно, со всей возможной добросовестностью, разрушали всевозможные "реформаторы". Из центрального аппарата ушли многие из тех, кто вспоминал фамилию Шелест в негативном контексте. На их место пришли другие люди. В том числе и Волгин, "выросший" к тому времени из майоров в генералы-майоры.
Сейчас бывший командир и старый приятель Шелеста возглавлял одно из ведущих управлений центрального аппарата ФСБ. И в его намерения входило перетащить, вернуть в столицу бывшего сослуживца.
Но не просто вернуть... Волгин формировал собственную команду. И Шелест нужен был ему именно как член этой команды, как человек, имеющий какое-то влияние в Центре. А какое влияние может иметь начальник отдела периферийного управления? Максимум, что ему светило в Москве, так это должность старшего опера. На крайний случай "важняка". Но не более того...
Волгин, услышав по телефону рассказ подполковника, на некоторое время задумался... Громкое уголовное дело могло бы помочь продвижению Шелеста в другое, вышестоящее кресло. И через некоторое время перспективному руководителю, доказавшему свою состоятельность, могли бы вполне обоснованно, а не по протекции, предложить достойную должность в столице.
– Давай делай! – решил Волгин. – Проведем это дело в рамках программы по борьбе с коррупцией. Выглядеть будет очень достойно... Помощь нужна?..
Шелест объяснил, что нужна. И даже в подробностях расписал, какая именно...
– Это не проблема, – небрежно откликнулся на просьбу Волгин. – С Генпрокуратурой я решу уже сегодня. На кого ты там у себя будешь выходить?
Подполковник назвал фамилию заместителя прокурора области, того самого, молодого и перспективного.
– Ему перезвонят... С Госдумой несколько сложнее... Они там все кони зажравшиеся... Но постараюсь что-нибудь придумать... Только ты там у себя тоже на месте не сиди! Организуй общественное мнение, высказывания трудящихся... Ну, ты понимаешь... Прессу... И понапористее...
– Это сделаю... – Как-то кстати подполковник вспомнил Скопцова и данное ему обещание. Уж большей напористости найти в этом городе трудно! Тем более что журналист прямо заинтересован в исходе этого дела, хотя вслух такого и не говорил.
– Тогда делай! – приказал Волгин и повесил трубку.
...Сейчас, глядя на заместителя прокурора, Шелест размышлял – кто же ему позвонил? Каков уровень влияния Волгина? Спросить бы прямо... Так ведь не скажет! Впрочем, и он сам не спросит... Старая школа...
– Я вот только опасаюсь... – Прокурор опустил глаза.
– Что такое? – Шелест был само внимание.
– Согласятся ли члены комиссии рассматривать мое представление? – Глаза из-за стекол очков пытливо уставились в лицо подполковника.
– Согласятся, – уверенно ответил Шелест. – Председатель комиссии широко известен как человек крайней порядочности, борец за чистоту рядов депутатского корпуса... Я думаю, представленные материалы, в том числе и видеозаписи, будут для него шоком...
– Ну, если вы так думаете... – Прокурор все еще сомневался.
И Шелест чуть усилил напор:
– Да, я так думаю...
Председатель этой комиссии, седовласый благообразный старец, был на крючке у подполковника с да-авних времен... Ничего особенного... Но только если бы Шелест допустил незначительную утечку информации, тогда у народного избранника могли возникнуть некоторые сложности. В тюрьму бы он, конечно, не пошел. Времена не те и статья отменена... Зато электорат проникся бы к этому человеку стойким отвращением... И ничего бы ему в этой жизни уже не светило.
Конечно, он мялся, пыхтел, потел... Но куда же он денется? Своя рубашка, как известно, она и есть своя...
– ...Ну, что же, – к заместителю областного прокурора вернулась уверенность, – будем готовить представление.
– Буду рад помочь всем, чем смогу... – Внешне оставаясь вежливо-внимательным, в глубине души Шелест ликовал...