Глава 18

Набег среди скал

– Что же сказал капитан Рэндолл? – спросила я.

Я ехала между Дугалом и Джейми, на узкой дороге едва хватало места для трех лошадей. Время от времени один или даже оба чуть отставали или, наоборот, проезжали вперед, чтобы не застрять в густых зарослях, окружавших грязную тропу.

Дугал взглянул на меня, потом снова на дорогу, чтобы обвести коня вокруг большого камня. Недобрая улыбка заиграла у него на губах.

– Он не особенно обрадовался, – осторожно сформулировал Дугал. – Не уверен, стоит ли повторять, что именно он сказал. Полагаю, существуют границы вашей терпимости к сквернословию, миссис Фрэзер.

Я проигнорировала и насмешливый тон, каким он произнес мое новое имя, и заключенный в этих словах укол, но Джейми – я это сразу заметила – заерзал в седле.

– Могу ли я быть уверена, что он не предпримет каких-либо чрезвычайных мер? – спросила я.

Вопреки уверениям Джейми я не могла отделаться от навязчивой картины: драгуны выскакивают из кустов, устраивают кровавую стычку с шотландцами и увозят меня в логово Рэндолла для допроса. При этом я понимала, что представление о допросах у Рэндолла своеобразное.

– Не думаю, что он на это решится, – небрежно заметил Дугал. – У него слишком много других забот, чтобы заниматься неприкаянной англичанкой, хотя бы и очень хорошенькой.

Он приподнял одну бровь и отвесил легкий поклон в мою сторону, как бы извиняясь за свой комплимент.

– К тому же, думаю, у него хватит ума не раздражать Колума похищением его племянницы.

Племянница. У меня мурашки побежали по спине, несмотря на тепло. Племянница главы клана Маккензи. Как и военного командира этого клана, который невозмутимо ехал рядом со мной. А по другой линии я была теперь связана с лордом Ловатом, главой клана Фрэзер, с аббатом, возглавлявшим крупный монастырь во Франции, и бог знает с кем еще. Нет, пожалуй, капитан Джонатан Рэндолл не сочтет стоящей затеей преследовать меня. В конце концов, в этом и заключался смысл авантюры. Я бросила взгляд на Джейми, который ехал впереди. Спина у него была прямая, как ствол молодой ольхи, а волосы блестели на солнце, словно шлем из начищенного металла.

Дугал перехватил мой взгляд.

– Могло быть и хуже, – сказал он, иронически приподняв одну бровь.

Через две ночи мы разбили лагерь на поросшей вереском площадке под защитой отполированных ледниками гранитных выступов. Мы ехали весь день и только раз наспех перекусили прямо в седлах, так что все предвкушали долгожданный горячий ужин. Раньше я несколько раз пробовала предложить свою помощь в готовке, но это предложение неизменно отклонял молчаливый клансмен, который выполнял обязанности повара.

Один из мужчин утром убил оленя, и порция свежего мяса с луком, репой и другими доступными ингредиентами стала достойным окончанием дня. Сытые и довольные, мы собрались вокруг костра, слушая рассказы и песни. У Мурты, который обычно говорил мало, оказался на удивление чистый и красивый тенор. Уговорить его спеть было нелегко, но игра стоила свеч.

Я села поближе к Джейми, стараясь устроиться удобнее на твердом граните. Мы сидели на самом краю каменного уступа, где широкая плита гранита позволила соорудить очаг, а торчащие в беспорядке скалистые выступы послужили укрытием для лошадей. Я спросила, не устроиться ли нам на ночь на мягкой весенней травке поблизости, но Нед Гоуэн просветил меня, объяснив, что мы находимся на южной границе владений Маккензи, а стало быть, в непосредственной близости от земель Грантов и Чизхолмов.

– Разведчики Дугала сообщили, что в окрестностях никого не видно, – сказал он, взгромоздившись на большой валун, чтобы самолично посмотреть на запад, – но никогда не знаешь наверняка. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

Когда Мурта допел, Руперт принялся рассказывать истории. Ему не хватало красоты слога Гуиллина, однако запас историй оказался поистине неисчерпаем – о феях, призраках, таннасгах – злых духах, – и прочих обитателях шотландских гор, в том числе и о водяных конях. Эти последние, как я поняла, обитали в воде, особенно часто на речных переправах, но многие жили и в глубоких озерах.

– Есть такое местечко на восточной оконечности озера Лох-Гарв, – говорил Руперт, обводя глазами собравшихся, чтобы убедиться, что все его слушают, – которое никогда не замерзает. Там всегда открытая вода, даже когда остальная часть озера покрыта льдом. Там стоит дымовая труба водяного коня. Водяной конь из Лох-Гарва, как это делают и водяные кони, похитил юную девушку, которая пришла на озеро за водой. Он утащил ее на самое дно, чтобы взять себе в жены. Горе той девице или парню, кто увидит у воды на берегу красивого коня и захочет прокатиться на нем, потому как сесть-то на коня легко, а вот слезть с него нельзя. Конь заходит в воду, оборачивается рыбой и плывет в свой дом вместе с несчастным, который накрепко прилип к его спине. – Руперт, раскрыв ладонь, изобразил, как плывет рыба по волнам, и продолжал: – Под водой и зубы у водяного коня рыбьи, он ест улиток и водоросли, все сырое и холодное. И кровь у него холодная, как вода, и в огне он не нуждается, но молодая женщина, как вы понимаете, – совсем другое дело.

При этих словах он подмигнул мне и посмотрел на меня довольно плотоядно – к всеобщей радости.

– Ну так вот, жена водяного коня была очень грустная, холодная и голодная в своем новом доме на дне озера и не желала есть улиток и водяные растения. Конь ей попался добросердечный, и отправился он на берег к дому человека, который был каменщиком. Пришел этот человек на берег и увидел красивого золотого коня с серебряной уздечкой, что сверкала на солнце. Не удержался он, схватил коня за уздечку и сел на него верхом. Водяной конь, ясное дело, уволок его прямо под воду в свой холодный рыбий дом. И сказал он каменщику, что отпустит его на волю, коли он сложит ему хорошую печь, с трубой, все как положено, чтобы жена водяного коня могла погреть руки у огня и поджарить себе рыбу.

Я отдыхала, положив голову на плечо Джейми, чувствуя приятную сонливость, и поглядывала на наше ложе, хотя оно и представляло собой лишь расстеленное на твердом граните одеяло. Внезапно я ощутила, что Джейми напрягся. Он положил руку мне на шею, как бы предупреждая: не двигайся! Я оглядела лагерь: все оставалось прежним, но я уловила невидимую напряженность.

Переведя взгляд на Руперта, я увидела, что он еле заметно кивнул, перехватив взгляд Дугала, но продолжил свой рассказ:

– Ну, каменщик, делать нечего, исполнил, что ему велели. И водяной конь сдержал слово, вынес человека на берег возле его дома. А жена водяного коня согрелась и была счастлива и жарила себе рыбы на ужин, сколько хотела. Потому вот и не замерзает вода у восточной оконечности Лох-Гарва: тепло из печной трубы водяного коня топит лед.

Руперт сидел на камне правым боком ко мне. Продолжая говорить, он наклонился, будто бы желая почесать ногу. Без малейшего намека на спешку взял в руку кинжал, лежавший на земле возле ног, и все так же безмятежно спрятал его в складках килта.

Я придвинулась поближе к Джейми и, как бы лаская, притянула к себе его голову.

– В чем дело? – спросила я шепотом.

Он сжал зубами мочку моего уха и прошептал в ответ:

– Лошади беспокоятся. Кто-то есть поблизости.

Один из мужчин подошел к краю выступа, чтобы помочиться. Вернувшись, он сел на другое место, рядом с погонщиком. Встал другой человек, заглянул в котел и вытащил кусок оленины. И так в лагере началось не слишком заметное движение, а Руперт все говорил.

Приглядевшись внимательнее, я убедилась, что каждый пытается подобраться поближе к оружию. Все они обычно спали с кинжалами, но палаши, пистолеты и круглые щиты, обтянутые кожей, укладывали на землю на границе лагеря. Пара пистолетов Джейми лежала сейчас на земле неподалеку, вместе с палашом.

Мне были видны отсветы огня на стали. Пистолеты у Джейми были самые обычные, большие, с роговыми рукоятями, словом, такие же, как у остальных мужчин в отряде, но зато сабля и старинный шотландский палаш выглядели иначе. Он с гордостью показывал их мне на одной из стоянок, любовно поворачивая в руках лезвия.

Шотландский палаш был завернут в походное одеяло; я видела огромную Т-образную рукоять и эфес, который, чтобы был шероховатым, тщательно натирали песком. Я пробовала поднять его – и едва не уронила. Джейми сказал, что весит он около пятнадцати фунтов.

Если палаш на вид был мрачный, несущий смерть, то сабля… была прекрасна. Две трети веса более крупного оружия, быстрая, сверкающая, с голубоватым лезвием, украшенным арабской вязью до самой рукоятки, которая имела форму спиральной корзинки и была декорирована красной и голубой эмалью. Я видела, как Джейми упражнялся с ней в игровом бою, сначала правой рукой с одним из членов отряда, потом левой – с Дугалом. Смотреть на него было одно наслаждение – он двигался легко, уверенно и с грацией, что особенно впечатляло при его росте. Но у меня сразу пересохло во рту при мысли, что придется наблюдать за его мастерством в ходе настоящего боя.

Джейми наклонился ко мне, чтобы поцеловать в щеку, и заодно повернул меня лицом к одному из причудливых каменных выступов.

– Кажется, уже скоро, – пробормотал он, целуя меня уже чисто механически. – Ты видишь небольшой просвет между скалами?

Я видела: арка не более трех футов высотой, образовавшаяся оттого, что два камня упали когда-то и теперь подпирали друг друга.

Он взял мое лицо в ладони и нежно потерся носом.

– Когда я скажу, иди туда и жди. У тебя есть кинжал?

Он настоял, чтобы я взяла себе кинжал, который он тогда бросил мне в гостинице, хотя я твердила, что совершенно не умею с ним обращаться и не хочу учиться. Судя по тому, как он настаивал, Дугал был прав: Джейми упрям.

Кинжал находился в одном из глубоких карманов моего платья. Целый день я ощущала его вес на бедре, но теперь уже привыкла к нему. Джейми провел рукой по моему бедру, чтобы убедиться, что кинжал на месте.

Потом он поднял голову, словно кошка, нюхающая ветер. Я заметила, как он отыскал взглядом Мурту, а потом перевел глаза на меня. Маленький человечек никак не отреагировал, но встал и перешел на другое место. Оно оказалось в нескольких футах от меня.

Позади нас беспокойно заржала лошадь. И словно по сигналу, они появились среди скал. Не англичане, как я опасалась, и не бандиты. Шотландские горцы, вопящие, словно в них вселились духи. Гранты. Или Кэмпбеллы.

Едва ли не на четвереньках я добралась до скал. Ушибла голову и содрала колени, но успела укрыться в тесной расщелине. Сердце билось как сумасшедшее; я сунула руку в карман за кинжалом и едва не ткнула им в себя. Я не имела представления, как правильно обращаться с этим длинным ножом, но чувствовала себя спокойнее оттого, что он у меня был. В рукоятку был вставлен лунный камень, он как-то ободряюще упирался мне в ладонь. Во всяком случае, я была уверена, что в темноте ухватила кинжал за нужный конец.

Драка была такая сумбурная, что вначале я не могла понять, что происходит. Небольшую площадку заполнили кричащие, мечущиеся из стороны в сторону, катающиеся по земле мужчины. Мое убежище, к счастью, находилось в стороне от стычки, так что пока я ощущала себя в безопасности. Оглядевшись, я заметила возле скалы приземистую фигуру, прижавшуюся к камню. Я крепче схватилась за кинжал, но тут же сообразила, что это Мурта.

Так вот в чем заключался смысл знака Джейми. Он доверил Мурте охранять меня. Самого Джейми видно не было. Большинство дрались на площадке возле скал и у обозов.

Разумеется, именно лошади и обозы, скорее всего, были целью нападения. Нападающие представляли собой хорошо организованную и прекрасно вооруженную банду – насколько я могла разглядеть в слабом свете костра. Если это были Гранты, то они в равной степени могли гнаться за добычей и жаждать отомстить за недавний угон скота, совершенный Рупертом и компанией.

Поставленный в известность задним числом, Дугал не одобрил набег, но был недоволен не столько самой кражей, сколько тем, что дополнительный скот замедлит наше продвижение. Он распорядился отделаться от него как можно скорее и продать на рынке в ближайшей деревне.

Вскоре стало ясно, что нападающие не стремятся причинить увечья людям; им нужны были лошади и припасы. Кое-кто из них в этом преуспел. Я пригнулась пониже, когда неоседланная лошадь с кричащим, словно мартовский кот, всадником на спине, крепко вцепившимся в гриву, перепрыгнула через костер и унеслась в темноту.

Еще двое или трое пеших налетчиков уволокли несколько мешков с зерном Колума; наш отряд преследовал их, ругаясь по-гэльски. Судя по звукам, стычка подходила к концу. Но тут возле костра появилась группа мужчин, и драка разгорелась с новой силой.

Противостояние казалось серьезным, это впечатление подтверждалось яростью, с которой участники махали поблескивающими лезвиями; они в запале коротко выкрикивали что-то, но уже не вопили. Мало-помалу я разобралась, что происходит. В центре схватки стояли спиной к спине Джейми и Дугал. Каждый из них держал саблю в левой руке, а кинжал – в правой, и, насколько я могла судить, справлялись они отлично.

Их окружали четверо или даже пятеро, мечущиеся тени мешали сосчитать точнее; эти люди атаковали легкими саблями, хотя у одного из нападавших висел на поясе тяжелый палаш, а еще у двоих были пистолеты.

Очевидно, они хотели захватить Дугала или Джейми, а может, и обоих сразу. Получить живыми. Ради выкупа, решила я. В пользу моего предположения говорил и выбор легкого оружия, которое не было смертельно опасно в той степени, как тяжелые палаши или пистолеты.

Дугал и Джейми, напротив, не имея таких целей, дрались с мрачной серьезностью и прагматичностью. Спина к спине, они образовали живой круг угрозы, каждый прикрывал уязвимое место другого. Когда Дугал с силой выбрасывал руку с кинжалом вперед, мне казалось, что уязвимостей у него просто нет.

Вся эта возбужденная, рычащая, сыплющая проклятиями толпа приближалась ко мне. Я вжалась в расщелину, но она была всего два фута глубиной. Краем глаза я уловила рядом какое-то движение. Мурта решил принять участие в драке.

Я не могла оторвать глаза от Джейми от страха за него, но все же заметила, как маленький шотландец неторопливо вытащил свой пистолет. Тщательно проверив курок и вытерев пистолет о рукав, он пристроил его на предплечье и стал ждать.

Он ждал. А я сходила с ума от тревоги за Джейми, который отбросил грацию и размахивал оружием, словно варвар, тесня наступавших на него с откровенно кровожадным видом двух врагов. «Какого черта этот парень не стреляет?» – с яростью думала я, но потом догадалась. Оба – Джейми и Дугал – находились на линии огня, а кремневые пистолеты, как я помнила, не отличались точностью.

Это предположение подтвердилось в следующую минуту, когда один из противников Дугала, сделав неожиданный выпад, зацепил его запястье. Лезвие вспороло предплечье во всю длину, и Дугал упал на одно колено. Почувствовав, что дядя ранен, Джейми отвел назад саблю и быстро отступил на два шага. Теперь он прижимался спиной к скале, а Дугал завалился на один бок, защищаясь только кинжалом. Это приблизило нападающих к моему укрытию, а следовательно, и к пистолету Мурты.

Прогремевший рядом выстрел показался оглушительно громким. Он был неожиданным для нападающих, особенно для того, в которого попала пуля. Секунду человек еще стоял, беспомощно и вопросительно покачивая головой, потом медленно сел, повалился на спину и покатился вниз по склону к затухающему огню.

Оправившись от неожиданности, Джейми выбил саблю из руки противника. Дугал успел встать на ноги, и Джейми подвинулся в сторону, чтобы дать ему место для схватки. Один из противников побежал вниз, чтобы оттащить раненого товарища с раскаленных углей. Оставались еще трое, а Дугал был ранен. Мне было видно, как падают на камень капли крови каждый раз, как он взмахивал палашом.

Они находились достаточно близко ко мне, и я видела лицо Джейми, спокойное и сосредоточенное, поглощенное энергией боя. Дугал внезапно что-то крикнул ему. Джейми на мгновение отвел взгляд от лица противника и посмотрел себе под ноги. Он поднял глаза как раз вовремя, чтобы избежать разящего удара, потом пригнулся вбок и метнул свою саблю, как копье.

Его противник недоуменно глядел на воткнувшееся в ногу лезвие. Он коснулся металла, ухватил палаш и выдернул из раны. Судя по легкости, с какой он это сделал, я подумала, что рана неглубока. Человек все еще казался удивленным и словно собирался спросить, что означает такое странное поведение.

Потом он закричал, швырнул саблю на землю и побежал прочь, тяжело прихрамывая. Двое оставшихся налетчиков обернулись на его крик и тоже пустились бегом, преследуемые Джейми, настигавшим их с неотвратимостью снежной лавины. На бегу он успел выхватить из свертка тяжелый палаш и поднял его над головой, образовав смертоносную арку из двух рук. Следом за ним несся Мурта, выкрикивая на гэльском нечто грозное и размахивая перезаряженным пистолетом в одной руке и саблей – в другой.

После этого динамика боя переменилась, и уже через четверть часа отряд Маккензи в полном составе начал подсчет ущерба.

Он оказался не так уж велик: налетчики увели двух лошадей и унесли три мешка с зерном, но погонщики, спавшие рядом с обозами, помешали грабителям, а вооруженные члены отряда прогнали тех, кто пытался увести лошадей. Самой крупной потерей стало исчезновение одного из наших мужчин.

Я подумала вначале, что он, был ранен или убит в гуще сражения, но тщательные поиски не принесли результата.

– Его похитили, – мрачно подытожил Дугал. – Черт побери, выкуп за него придется внести как минимум в размере месячного дохода.

– Могло быть хуже, Дугал, – сказал Джейми, вытирая лицо рукавом. – Подумай, что сказал бы Колум, если бы они забрали тебя.

– А если бы они уволокли тебя, я не стал бы платить, и можно было бы тебе поменять фамилию на Грант, – проворчал Дугал, но атмосфера сразу стала заметно более расслабленной.

Я достала небольшую коробку с медикаментами, которую взяла с собой, и занялась пострадавшими, разделив их по степени серьезности полученных ранений. К счастью, ничего особо скверного не обнаружилось. По-видимому, самой тяжелой была рана Дугала.

У Неда Гоуэна горели глаза, и весь он сиял и искрился энергией, слишком возбужденный схваткой, чтобы почувствовать боль от выбитого ударом рукоятки кинжала зуба. У него, однако, хватило ума осторожно сунуть его под язык.

– Просто на всякий случай, – объяснил он и выплюнул зуб на ладонь.

Корень был целый, и лунка еще кровоточила, так что я, надеясь на лучшее, воткнула верхушку на место и прижала покрепче. Хрупкий солиситор сильно побледнел, но не издал ни звука. С благодарностью он прополоскал рот виски – для дезинфекции, но не побрезговал проглотить его.

На рану Дугала я еще раньше наложила давящую повязку и, сняв ее, была рада обнаружить, что кровотечение остановилось. Порез был чистый, но глубокий. Тонкая линия подкожного жира виднелась по краям раны, которая уходила в мышцу по крайней мере на дюйм. Крупные сосуды, слава богу, не были задеты, но рану нужно было зашивать.

В качестве иглы в моем распоряжении оказалось только нечто вроде тонкого шила, при помощи которого погонщики чинили сбрую. Я взялась за него немного неуверенно, а Дугал просто вытянул руку и отвернулся.

– Я вообще-то не боюсь крови, – объяснил он, – но смотреть на собственную у меня нет желания.

Он уселся на камень и, когда я начала работать, крепко стиснул зубы – видно было, как у него подрагивают желваки. Ночь была прохладная, но на лбу Дугала крупными каплями выступил пот. Один раз он попросил меня остановиться ненадолго, отошел чуть в сторону, где его стошнило, а потом вернулся на камень и снова протянул мне руку.

К счастью, один владелец таверны решил уплатить налог за эту четверть года в виде бочонка виски, и теперь он оказался чрезвычайно кстати. Я пользовалась им для дезинфекции ран, а затем предоставляла пациентам лечиться самостоятельно в тех дозах, какие они сочтут нужными. После окончания медицинских хлопот я и сама пропустила глоток-другой. Выпила я с удовольствием и благодарно улеглась на свое одеяло. Луна клонилась к закату, и я дрожала от холода и нервного потрясения. Было так хорошо, когда Джейми лег рядом и крепко прижал меня к своему большому теплому телу.

– Они могут вернуться? – спросила я, и Джейми в ответ покачал головой.

– Нет. Это был Малкольм Грант и два его сына, старшего я ранил в ногу. Сейчас они уже дома в своих постелях, – сказал он, погладив меня по голове, и добавил: – Ты сегодня на славу потрудилась, милая. Я тобой гордился.

Я повернулась и обняла его за шею.

– Но не так, как я гордилась тобой. Ты держался великолепно, Джейми. Я никогда не видела ничего подобного.

В ответ он небрежно фыркнул, но, думаю, остался доволен похвалой.

– Это всего лишь набег, сассенах. Я в них участвую с четырнадцати лет. Это так, забава. Совсем другое дело, когда сражаешься с тем, кто по-настоящему хочет тебя убить.

– Забава, – повторила я слабым голосом. – Вот уж действительно.

Он обнял меня крепче, одна рука скользнула вниз и начала задирать подол моей рубашки. Очевидно, жар сражения переплавился теперь в иную жажду.

– Джейми! Только не здесь!

Я отодвинулась и одернула рубашку.

– Ты устала, сассенах? – с тревогой спросил он. – Не беспокойся. Это будет быстро.

Он работал уже обеими руками, задирая вверх тяжелый подол.

– Нет! – решительно заявила я, помня о двадцати мужчинах, лежащих всего в нескольких футах от нас. – Я не устала, но… – Я шумно вдохнула, когда его рука оказалась у меня между бедер.

– Господи, – мягко шепнул он, – мокро, словно в водоросли угодил.

– Джейми, – зашипела я, – двадцать человек спят прямо рядом с нами!

– Недолго они проспят, если ты будешь продолжать болтать.

Он перекатился на меня, прижав мое тело к каменной плите, коленом раздвинул мне ноги и начал медленно двигать им вверх-вних. Вопреки внутреннему протесту, я расслабила бедра. Двадцать семь лет хорошего воспитания не смогли противостоять тысячелетнему инстинкту. Разум восставал против того, чтобы мной овладели на голом камне, поблизости от спящих солдат, тело ощущало себя капитулирующим под напором противника и жаждало сдаться со всеми формальностями. Джейми поцеловал меня долгим и глубоким поцелуем, его язык оставлял во рту сладость.

– Джейми, – простонала я. Он задрал килт и прижал мою руку к обнаженной плоти. – О, черт, – отозвалась я, впечатленная. Приличия продолжали сдавать позиции.

– После боя он всегда стоит вот так. Ты ведь хочешь меня, правда? – сказал он, чуть-чуть отстраняясь, чтобы посмотреть на меня.

Отрицать это было глупо, мое желание было очевидным. Его член ощущался, словно металлическая штанга на моем бедре.

– Э-э-э… да… но…

Он крепко сжал ладонями мои плечи.

– Не шуми, сассенах, – сказал он властно. – Это не займет много времени.

Он сказал правду. Я ощутила приближение оргазма уже после первого мощного толчка – он накатывал долгими мучительными волнами. Я впилась ногтями в его спину и прикусила ткань рубашки, чтобы заглушить крики. Буквально через дюжину толчков я почувствовала, как его яички сокращаются, и ощутила теплый поток внутри. Он медленно опустился рядом со мной, дрожа.

Кровь стучала у меня в ушах, эхом повторяя гаснущую пульсацию между моих бедер. Рука Джейми лежала у меня на груди, тяжелая и обмякшая. Повернув голову, я увидела фигуру часового, привалившегося к камню по ту сторону костра. Он тактично отвернулся и сидел спиной к нам. Я ощутила легкий шок оттого, что не испытала никакого стыда, и сонно задалась вопросом, станет ли мне стыдно утром, – а потом меня обступила тьма.

Наутро все вели себя как обычно, разве что двигались не так шустро после вчерашней стычки и сна на голых камнях. Настроение у всех было бодрое – даже у раненых. И оно еще приподнялось, когда Дугал объявил, что мы едем только до лесов, которые были видны с места нашего ночлега. Там мы сможем напоить лошадей, дать им попастись и сами немного отдохнуть. Я подумала, не помешает ли такое изменение планов свиданию Джейми с таинственным Хорроксом, но Джейми, услыхав объявление, никак не отреагировал.

День был облачный, но не дождливый, и воздух теплый. Когда мы разбили новый лагерь, управились с лошадьми, а я завершила осмотр раненых, все разбрелись по своим делам: люди улеглись спать на траве, кто-то пошел рыбачить, а иные просто улеглись, вытянув ноги, отдыхая от нескольких дней, проведенных в седле.

Я сидела под деревом и разговаривала с Джейми и Недом Гоуэном, когда к нам подошел один из солдат и бросил что-то Джейми на колени. Оказалось, что это кинжал с лунным камнем в рукоятке.

– Это твой? – спросил солдат. – Я его нашел нынче утром среди камней.

– Я, должно быть, выронила его во время всей этой суматохи, – сказала я. – Все равно я понятия не имею, как с ним обращаться. Скорее всего ранила бы себя, если бы попыталась им воспользоваться.

Нед строго поглядел на Джейми сквозь очки.

– Ты отдал ей кинжал, но не научил им пользоваться?

– Времени не было в тех обстоятельствах, – сказал Джейми в свою защиту. – Однако Нед прав, сассенах, ты должна научиться обращаться с оружием. Нельзя предсказать, что произойдет в пути, как ты могла убедиться вчера вечером.

Меня немедленно проводили на полянку, и урок начался. Заметив движение, некоторые из Маккензи пришли посмотреть и остались, чтобы помочь советами. Вскоре я уже была окружена полудюжиной учителей, которые горячо спорили о технике. После продолжительной добросердечной дискуссии все сошлись на том, что в кинжалах Руперту нет равных, и он стал моим преподавателем.

Он нашел относительно ровную площадку, без камней и сосновых шишек под ногами, где удобно было показывать приемы обращения с кинжалом.

– Глядите, барышня, – сказал он и уложил кинжал поперек на среднем пальце таким образом, что до конца рукоятки оставалось примерно около дюйма. – Вы должны его держать в точке равновесия, тогда он ляжет вам в руку.

Я попыталась сделать то же самое со своим кинжалом. Когда у меня это получилось, Руперт объяснил мне разницу между ударом сверху и более хитрым ударом снизу.

– В общем, вам следует бить снизу, верхний удар хорош, только если вы нападаете на кого-то сверху и прикладываете силу.

Он окинул меня изучающим взглядом и покачал головой:

– Для женщины вы высокая, но даже если вы дотянетесь до шеи, вам не хватит силы вонзить кинжал глубоко, разве что жертва будет сидеть. Лучше бить снизу вверх.

Он поднял подол рубахи, обнажив волосатое вспотевшее брюхо.

– Вот сюда, – указал он на углубление под грудиной. – Самое подходящее место, ежели вы бьетесь лицом к лицу. Бейте снизу вверх и загоняйте поглубже. Тогда попадете прямо в сердце, и через минуту или две вашему врагу конец. Главное не попасть в грудную кость, она ведь ниже, чем кажется, и если ваш кинжал в нее воткнется, хотя бы в самый кончик, он не слишком побеспокоит вашу жертву, а вот вы останетесь безоружной. Мурта! У тебя спина тощая, иди сюда, покажем барышне, как бить в спину.

Поворачивая не слишком радостного Мурту, он стянул с него рубаху и обнажил узловатую спину с выпирающими ребрами. Руперт ткнул толстым указательным пальцем под нижнее ребро справа, так что Мурта пискнул от неожиданности.

– Вот оно, нужное место, – с обеих сторон. Видите, тут ребра, и попасть в подходящее место трудно, если бьешь в спину. Если сумеете протолкнуть нож между ребрами, тогда другое дело, но такому научиться трудно. А здесь, под ребрами, попадете прямо в почку. Бейте сильнее, и он повалится, как камень.

После этого Руперт заставил меня наносить удары из разных положений. Когда он устал, остальные мужчины по очереди изображали жертву, откровенно веселясь, глядя на мои попытки. Они покорно падали на траву, поворачивались ко мне спиной, чтобы я могла напасть на них «из засады», или, наоборот, подбирались ко мне сзади, или же делали вид, что собираются задушить меня, чтобы я могла испробовать удар в живот.

Зрители активно подбадривали меня, а Руперт все твердил, чтобы я не отступала в решающий момент.

– Бейте как следует, барышня, – говорил он. – Когда дело дойдет до настоящей схватки, отступать и пятиться будет поздно. Если кто-то из этих увальней не сумеет вовремя увернуться, то получит по заслугам.

Вначале я действовала робко и неуклюже, но Руперт оказался хорошим учителем, очень терпеливым, он показывал нужные движения снова и снова. Он выкатывал глаза с притворной похотью, подбираясь ко мне сзади и обхватывая за талию, но исключительно профессионально брал меня за запястье, чтобы показать, как в этот момент полоснуть насильника по глазам.

Дугал сидел под деревом, оберегая раненую руку и время от времени с сарказмом комментировал тренировку. Однако это он предложил сделать манекен.

– Дайте ей что-нибудь, во что она может воткнуть кинжал, – посоветовал он, когда у меня начало получаться нечто похожее на выпады и удары. – Первый удар – это всегда шок.

– Так и есть! – согласился Джейми. – Отдохни немного, сассенах, пока я что-нибудь придумаю.

Он удалился к телегам вместе с двумя мужчинами, и я видела, что они постояли там, оживленно жестикулируя, а потом начали доставать что-то из телег. Выбившись из сил, я буквально упала под дерево рядом с Дугалом. Он кивнул и улыбнулся. Как и большинство мужчин, он в дороге не брился, густая каштановая бородка обрамляла рот, подчеркивая полную нижнюю губу.

– Ну что, каково оно? – спросил он, говоря не об умении пользоваться кинжалом.

– Неплохо, – осторожно ответила я, тоже говоря не об оружии.

Взгляд Дугала обратился на Джейми, все еще стоящего возле телег.

– Брак, мне кажется, пошел парню на пользу, – заметил он.

– Полезно для него – в сложившихся обстоятельствах, – холодно согласилась я.

Дугал усмехнулся – он заметил мой тон.

– И для вас, барышня, тоже. Одним словом, доброе решение для всех, так мне кажется.

– Особенно для вас и для вашего брата. Кстати, о нем: что, по-вашему, скажет Колум, когда узнает о свадьбе?

Улыбка сделалась шире.

– Колум? Я склонен думать, что он будет только рад принять такую племянницу в лоно семьи.

Манекен был готов, и я вернулась к упражнениям. Манекен представлял собой большой мешок, набитый шерстью, размером примерно с человеческий торс. Мешок был обернут куском дубленой воловьей кожи, закрепленной веревками. Сначала его привязали к дереву на высоте человеческого роста, потом бросали или клали сверху на меня.

Джейми не предупредил меня лишь об одном: они засунули между мешком и кожей несколько плоских кусков дерева – они выполняли роль костей, как он пояснил мне позже.

Первые несколько ударов оказались безрезультатными, хоть я и пыталась проткнуть воловью кожу изо всех сил. Но она была куда толще, чем я думала. Мне сообщили, что у человека на животе примерно такая кожа. В следующий раз я попробовала напасть сверху и угодила в одну из деревяшек.

В первое мгновение мне показалось, что рука отвалилась. Боль от резкой остановки отдала мне в плечо, и кинжал выпал из онемевших пальцев. Окоченела вся рука ниже локтя, но неприятное покалывание подсказало мне, что это ненадолго.

– Иисус твою Рузвельт Христос! – произнесла я, ухватив себя за локоть и наблюдая за всеобщим весельем.

Джейми взял меня за плечо и помассировал руку, вернув ей чувствительность: он надавливал при этом на сухожилие с тыльной стороны локтя, а большим пальцем – ямку у основания запястья.

– Все в порядке, – проговорила я сквозь зубы, растирая правую руку, по которой еще бегали мурашки. – Что же делать, если ты наткнулся на кость и уронил нож? Имеется ли инструкция на этот случай?

– Имеется, – ответил, ухмыляясь, Руперт. – Выхвати пистолет левой рукой и пристрели ублюдка.

Его слова вызвали новый взрыв хохота, который я проигнорировала.

– Отлично, – сказала я спокойно. – В таком случае ты покажешь мне, как заряжать эту штуковину и стрелять из нее?

Я показала на пистолет с изогнутой, словно коготь, рукояткой, который висел у Джейми на левом бедре.

– Нет, не покажу, – твердо ответил он.

– Почему нет?

– Потому что ты женщина, сассенах.

Я почувствовала, как лицо пошло красными пятнами.

– Вот как? – выговорила я с издевкой. – Ты полагаешь, что женщины недостаточно умны, чтобы научиться обращаться с огнестрельным оружием?

Он спокойно посмотрел на меня; губы у него изгибались, пока он обдумывал ответ.

– Могу дать попробовать, – сказал он наконец. – Сама все и увидишь.

Руперт сердито прищелкнул языком, глядя на нас.

– Джейми, не будь дураком, – сказал он. – А вы, барышня, поймите, дело не в глупости, хотя некоторым из вас и правда не хватает ума. Дело в том, что вы маленькие.

– А? – Я уставилась на него с глупым видом.

Джейми фыркнул и снял с пояса пистолет. Вблизи он оказался огромным: полных восемнадцать дюймов серебристого металла от рукоятки до дула.

– Посмотри, – сказал он, вытянув пистолет передо мной. – Ты его берешь, ставишь на предплечье и прицеливаешься, а потом, когда спускаешь курок, пистолет лягает тебя, словно мул копытом. Я почти на целый фут выше, на четыре стоуна тяжелее, и я знаю, что делаю. Когда я стреляю из него, остается здоровый синяк. Тебя он может швырнуть плашмя на спину, если не разворотит все лицо.

Он повернул пистолет и сунул его обратно в петлю на поясе.

– Я бы дал тебе попробовать, – продолжал Джейми, – но хочу, чтобы у тебя зубы остались целы. У тебя красивая улыбка, сассенах, хоть ты иногда и кусаешься.

Отрезвленная этим эпизодом, я без возражений приняла вердикт мужчин о том, что даже самая маленькая сабля будет для меня тяжела, и я с ней не управлюсь. Самым подходящим признали скин ду – шотландский кинжал, который можно было спрятать в чулке, и снабдили меня зловещим, острым, как игла, куском черного металла длиной в три дюйма, с короткой рукояткой. Я немного попрактиковалась неожиданно выхватывать его из тайника под критическими взглядами мужчин: надо было одним ловким движением достать нож из складок платья, принять оборонительную позу, держа нож лезвием вверх, и быть готовой перерезать глотку врагу.

В конце концов меня признали вполне сносным новичком в искусстве кинжального боя и позволили усесться за обед, во время которого меня поздравили все, кроме Мурты. Он только головой покачал и заметил:

– Я считаю, самое хорошее оружие для женщины – это яд.

– Возможно, – отозвался Дугал, – но оно имеет свои недостатки в условиях открытой конфронтации.