2

Ночь выдалась прохладная. Сквозь тучи пробивалась луна, заливая все вокруг серебряным светом. Воды озера Волун были гладки, как зеркало, лишь изредка ветерок нагонял мелкую зыбь.

Издалека группами по два-три человека к озеру шли люди. Толпа на берегу, у клена, росла. На середине озера появились две лодки и тоже направились к клену; по воде побежали круги.

Лодки неслышно пристали к берегу; в них друг за дружкой стали прыгать люди.

– Отчаливай, Эр Ба-цзы!

– Больше никто не придет?

– Нет. С Цюэ-тоу что-то случилось.

Голоса звучали приглушенно. Кто-то тихо оттолкнулся шестом от берега. За мысом Шэтоуцзуй лодки повернули и причалили к острову Усун.

Люди бесшумно высадились на берег. Навстречу вышел Лай и помахал рукой:

– Сюда! Сюда!

Шли уже знакомым путем. Пробирались по узкой тропке среди зарослей камыша и через несколько поворотов очутились на открытом месте.

Вокруг стояла тишина. Настроение у всех было приподнятое: такие же собрания проводили крестьянские союзы в двадцать шестом – двадцать седьмом годах.

– Говорите не очень громко, – предупредил Лай. – Все собрались?

– Пожалуй, все, кроме Цюэ-тоу. Сейчас пересчитаем: один, два, три, четыре… Да, тридцать один человек!

Чтобы удобнее было разговаривать, Лай предложил сесть потеснее.

– Старший брат, начинай! – сказал Ли Хань-цзы. – А кто будет мешать, отведает моего кулака! – Его вспыльчивый нрав был всем известен.

– Согласны! Согласны! Пусть старший брат говорит первым! Не мешайте ему!

«Согласны!» – этот возглас, впервые прозвучавший в двадцать шестом – двадцать седьмом годах, вновь ожил на устах людей.

– Говори, брат! Согласны!

– Согласны! Согласны!

– Хорошо! – Лай быстро поднялся и, жестом успокоив людей, тихо заговорил: – Отцы и братья! Не будем терять время попусту! Мы собрались здесь не для того, чтобы выслушивать чьи-то указания и поучения, – пора потолковать начистоту. Кто прав – с тем согласимся; кто ошибается – того поправим. Вместе думать будем – я один всего знать не могу. А ты, брат Хань-цзы, не прав: драться не следует!

– Значит, нельзя? Ну, нельзя так нельзя! Просто я горячий. Это всем известно. А тебе, старший брат, я всегда верю. Если что не так сказал, побей, выругай меня, не обижусь. Едет?

Все засмеялись, а Хань-цзы, весь красный от смущения, опустил кулак. Однако Лай поспешил настроить всех на деловой лад:

– Хватит смеяться! Разговор предстоит серьезный!

– Замолчите!

– Почти каждому из вас ясно, зачем мы собрались здесь среди ночи. В этом году урожай лучше, чем в прошлые годы. Но он нелегко нам достался! Как же прокормить семьи? Пока зерно в наших руках, голод нам не угрожает. Так не допустим, чтобы у нас забрали зерно! Не отдадим последнее! Каждому охота жить! Уже полмесяца на рынке держится низкая цена на зерно: всего юань и два фэня за дань. Ручаюсь, что никому из нас не удастся полностью расплатиться с помещиком – для этого понадобилось бы отдать зерна раз в десять больше, чем у нас есть. Да еще надо рассчитаться за бобы, заплатить за аренду, внести десятки поборов и налогов, уплатить за содержание полицейских, выделить средства на дамбы… Кто может покрыть эти расходы? Если даже отдадим весь урожай, все равно не избежать тюрьмы. Случай с дядюшкой Юнь-пу лучшее тому доказательство: у него отобрали все сто пятьдесят шесть даней зерна, и еще не хватило трех даней и трех доу. Семья в шесть человек с голоду помирает. Я правду говорю. Ли-цю здесь, можете у него спросить. Давайте же решим, как сохранить свой хлеб, как дать отпор бандитам, которые хотят нас ограбить! Ведь мы хотим жить!

– Надо драться, черт подери!.. Хорошенько вздуть этих грабителей! – Ли Хань-цзы не сдержался, вскочил и, затопав ногами, разразился бранью.

– Хань-цзы! Опять ты за свое! – осадил его Лай. – Кого же ты сейчас собираешься бить? Сядь, еще успеешь подраться!

– Эх, брат! Твоя правда…

Общий хохот не дал ему договорить. Хань-цзы вновь покраснел.

– Прекратить смех! – крикнул Лай. – Пусть каждый выскажется: как лучше рассчитать свои силы и дать по рукам грабителям. Начнем слева: первый ты, Ли-цю!

Ли-цю спокойно встал:

– Мне не на кого жаловаться, сам попал впросак. Вовремя не сообразил, как помешать отцу. Он позвал сборщиков, и те отобрали у нас все зерно. Сейчас голодаем. Отец заболел, денег на лечение нет. Могу сказать одно: пусть никто не надеется, что можно хозяев не обидеть и для себя поблажки добиться. Возьмем к примеру моего отца. Сколько поклонов ни бил, сколько ни плакал, все равно не уступили ни полшэна. На проценты растут проценты. Все заберут, и то не расплатишься. И не надейтесь вымолить что-нибудь у этих псов! От них и во сне милости не увидишь!

– Все слышали! Ли-цю говорит: «Нет смысла плакаться перед хозяевами, все равно с каждым из нас обойдутся, как с дядюшкой Юнь-пу». Поэтому нечего церемониться с этими бандитами. А ты как думаешь, дядюшка Длинный Нос?

– В этом году собрали чуть больше девятнадцати даней, едва хватит нам со старухой. Да если они придут, я буду драться. Умру, а не отдам! Мне все равно уже недолго жить. Полжизни прожил!

По толпе прокатился одобрительный гул.

– И я скажу то же самое! – закричал Линь Дао-сань. – Вчера помещик велел этому негодяю Ван Ди-синю запугать меня: если, мол, не внесу аренды до праздника, меня посадят. А я ответил: «Для вас у меня нет зерна! Если хотите – силой забирайте!» Стал он меня добром просить. Моя старуха не стерпела – лопатой его до ворот проводила!

– Верно! Ай да умница твоя жена! Этих мерзавцев лучше всего угостить лопатой по заду!

Дошла очередь и до Хань-цзы.

– Брат, только не смейся! Если понадобятся кулаки, можете рассчитывать на меня. Этих трусов и за людей-то считать нельзя, а мне терять нечего!

– Наш Хань-цзы силен! – бросил кто-то из толпы.

Люди выступали один за другим. Единственная мысль владела всеми – отстоять хлеб. Глаза горели нетерпением. Жители Чжанцзяча, Чэньцзымина и Яньпинсы уже подготовились к борьбе и прислали делегатов узнать, поддержат ли их крестьяне Цаоцзялуна. Ночью предстояло выработать общий план действий и связаться с соседями, чтобы в нужный момент иметь союзников.

Решение было единодушным: никто не должен вносить поборы и арендную плату. Пусть подыхает тот, кто пойдет против своих собратьев или по доброй воле станет прихвостнем богачей! Если помещики пришлют слуг за арендой – гнать их в шею. Не трусить перед полицией и не прятаться по домам. Лучше всем, от мала до велика, выйти на улицу, упасть на колени, а потом подползти к солдатам ближе и неожиданно напасть! Оружие отнять, а солдат всех до единого перебить! Люди убеждали друг друга разделить между собой обязанности и не терять времени зря. В первую очередь надо уговорить упрямцев стариков, связаться с жителями Чжан-цзяча, Яньпинсы и Чэньцзымина. Все бедняки – одна семья…

Луна клонилась к западу. Сердца крестьян переполняли гнев и радость. Лодки качнулись, едва слышно ударили весла по воде. Прощаясь у высокого клена, люди группами расходились.