14 июня 1996 года. Белфаст, Северная Ирландия
— Давай, Мэрион! Расскажи нам про поросят! [поросята — презрительное прозвище британских солдат]
Привлекательная девушка, на вид лет двадцати пяти, рыжеволосая, даже не замечала настойчивой руки на своем колене. Революция была важнее. И интереснее…
— Вот выхожу я из булочной, сумка у меня большая. И вдруг слышу — «стойте»! Оборачиваюсь — а там трое поросят! Патруль! А у меня в сумке, если покопаться — Инграм [Инграм — пистолет-пулемет производства САСШ, очень компактный и с высокой скорострельностью] с двумя обоймами. И вот я думаю, что все, кранты мне, не смыться. А один из поросят подходит ко мне, опирается так об стену и говорит: «Девушка, а можно ваш номер телефона»…
— А-ха-ха…
— Гы-ы-ы-ы…
— И что…
— Ну что мне делать оставалось… Дала.
— Прямо там? Ах, Мэрион, осчастливила бедного поросеночка!
— Да пошел ты!
— Нет, Мэрион, ты скажи… Если этот поросенок придет к тебе, ты нас предупреди! Может, он не против групповухи!
— Черт, хорошая идея! У меня как раз в гараже завалялся паяльник…
— Ха-ха-ха…
— Вот и вставь себе его в задницу, придурок! — обиделась девушка, оскорбленная в лучших чувствах.
— Нет, Мэрион ты нам скажи — ты и в самом деле ему телефон дала? А если он позвонит — то на кого попадет?
— На Особый отдел!
— Ха-ха-ха… Вот это шутка…
Высокий, темноволосый мужчина в гражданской, сильно похожей на охотничью, одежде отхлебнул пива…
— Теперь ты нам расскажи, Томми.
— Про что?
— Да про десять мертвых поросят!
— А-ха-ха…
— Гы-ы-ы-ы…
Томми, репортер криминальной хроники в местной газете, давно связанный с ИРА, отхлебнул из кружки темного, забористого эля — в напитках он патриотом не был…
— Так вот сижу я в редакции, чо-то печатаю на компе, какую-то муть — звонок! Патруль на улице постреляли! Ну, я как дежурный репортер подорвался и туда. А там — машин полицейских наверное штук десять только с одной стороны, да еще армейские, всю улицу перегородили, короче. Ну, поросенок который стоял в оцеплении меня и спрашивает — а вы куда? А я ему — карточку прессы под нос.
— А он?
— А он мне и говорит — вали отсюда, козел!
— А ты?
— Ну, я все улицы-закоулки знаю. Завалился я, короче в квартиру, даме которая там живет пять фунтов дал…
— Лучше бы трахнул. Денег бы тратить не пришлось.
— Ага, сам ее и трахай. Ей лет пятьдесят.
— Ну и что дальше…
— И вот подхожу я к окну… занавесочку так осторожно отодвигаю… А там…
— Что там?
— Десять мертвых поросят!
— Гы-ы-ы-ы…
— Развалились так на всю улицу, не пройти не проехать… И машина догорает. Ну, я только приладился, пару раз щелкнул, вдруг сверху — бабах! Я аж на пол упал…
— И что?
— Одиннадцатый мертвый поросенок, вот что!
— А-ха-ха…
— Вот это дали!
— Давненько такого славного денька не было!
— Да, давно так поросят не резали…
— Интересно, кто это их так?
Этот бар среди своих так и назывался — «бар без имени», «безымянный». Все дело было в том, что несколько лет назад неподалеку от него грохнул взрыв, и ударной волной снесло часть вывески, осталось только слово «бар» а название снесло. Сначала у хозяина не было денег, чтобы поправить вывеску, а потом он и вовсе махнул на это рукой. Безымянный бар знали и так, и редко когда он не был полон.
Безымянный бар на окраине Белфаста был одним из тех мест, где собирались боевики ИРА, чтобы отдохнуть от «праведных» трудов. Здесь вербовали молодежь в боевые бригады, здесь передавали информацию о том, где можно раздобыть оружие — его обычно закапывали на кладбищах — здесь же договаривались о совершении новых террористических актов. На хозяина — у него было странное имя Джок, как у собаки, внимания никто не обращал, он был всего лишь частью интерьера, добрым гномом, снабжающим страждущих пивом, элем и виски. А напрасно…
Вот и сейчас, хозяин заведения — сегодня он работал сам — как нельзя вовремя нарисовался с новой порцией выпивки, как раз в тот самый момент, когда на столе она закончилась.
— А классно приголубили поросят, ребята… — как бы вскользь, впроброс заметил он, ловко меняя пустые кружки на полные.
— Да, классно…
— Передайте тому парню, который так метко стреляет, что здесь он в любой день вправе рассчитывать на стаканчик за счет заведения.
— Если узнаем кто, передадим… — ляпнул Томми, как самый пьяный, и тот же замолк от жесткого толчка локтем в бок.
— Ладно… — самый старший порылся в кармане, достал оттуда купюру, протянул ее хозяину, осторожно встал со своего места, проверяя, может ли он стоять на ногах — с меня, пожалуй, достаточно. На сегодня. Нормально, Джок?
— Вполне — кивнул хозяин, принимая купюру.
— Я пошел. Не скучайте здесь. А ты, Мэрион, не теряй связи со своим поросеночком. Может пригодится.
— Вас проводить, полковник?
— Не надо. Дойду. За машиной моей приглядите.
— Хорошо, полковник…
Проводив взглядом выходящего из бара «полковника» Джок вышел в подсобное помещение, достал сотовый телефон, по памяти набрал номер.
— Он пошел…
Улица была темной и страшной — фонари давно все разбили. Но полковнику было не привыкать — на ногах он вполне даже держался и уверенно шел по вымершей улице, даже не спотыкаясь. Единственной опасностью для него было нарваться на оранжистов [оранжисты — католики, эта группировка названа в честь святого герцога Вильгельма Оранжского. Как минимум хулиганы, но среди них есть и террористы] — но католические кварталы были не близко, и так далеко в набеги они не забирались — понимали, что окружат и перебьют всех до единого.
Полковник жил в угрюмом, четырехэтажном здании старой постройки, на втором этаже — большим достоинством квартиры было то, что рядом была пожарная лестница. Лампочку в подъезде тоже кто-то разбил, лестница, ведущая в квартиру, была узкой, едва два человека разойдутся — но это и хорошо. Если поднимаешься пьяным — не упадешь.
На первом же этаже, Кевин О'Коннел, «полковник» на кого то натолкнулся — как то неуклюже. Будь он трезвым — этого бы конечно не произошло…
— Простите… — автоматически сказал он.
— Да благословит тебя Господь, Кевин… — раздалось в ответ.
Услышав этот голос, Кевин вздрогнул — сердце на какой-то момент замерло — а потом пустилось отплясывать сумасшедшую джигу. Тело мгновенно покрылось холодным потом. Этот голос часто приходил к нему по ночам — в кошмарных снах…
— Что встал, Кевин? Пошли…
— Что вы здесь делаете? Вы же…
— В отставке, в отставке… И заметь, Кевин, тебя я никому не передал, законсервировал. Выполнил свое обещание. Если бы тебя начал вести кто-то другой — скорее всего, тебя бы уже закопали с простреленной башкой и коленями. Так что свои обязательства по отношению к тебе я честно выполнил.
— Что вам нужно?
— Нужно… — священник, чье лицо почти полностью скрывал капюшон сутаны, кивнул на кровать, на которой лежал толстый, большой конверт из манильской бумаги — открой и прочитай…
Трясущимися руками «полковник», ставший сейчас одним из батальонных командиров белфастской бригады ИРА вскрыл конверт. В нем было два листа убористого машинописного текста, остальное пространство занимали деньги — пачки крупных купюр в банковской упаковке, долларов. Их было много. Полковник отложил пакет с долларами, вчитался в убористый, напечатанный мелким шрифтом текст — и почувствовал себя плохо…
— На кого вы работаете?
— Я… На себя самого, какая разница! То, что я предлагаю тебе сделать, сделает тебя героем среди своих.
— Это провокация… — полковник не мог поверить в написанное — это…
— Это шанс для тебя. Если ты это сделаешь — никто потом не поверит, что ты наш агент. Вернее, мой агент. Ни одна разведслужба не позволит своему агенту сделать подобное.
— Меня потом убьют. Найдет и убьет САС безо всякого суда.
— Там помимо налички, две банковские карточки. На них — полмиллиона фунтов — как видишь, с деньгами я тебя не обижаю. На операцию ты потратишь максимум двести — остальные все твои. Оружие за мой счет, я его уже оплатил и перевозку до Британии — тоже. Если почувствуешь, что пахнет жареным — смывайся. Денег тебе хватит — учитывая и твои старые накопления.
— Я…
— Решайся! Разве у тебя есть выбор?!
Полковник смотрел на расплывающиеся перед глазами строчки.
— Хорошо…
— Не слышу!
— Хорошо. Сделаю.
— Ну, вот и договорились… — священник встал с кровати, пошел к двери — да, кстати, Кевин… Тебе ничего не известно о том парне, что расстрелял патруль на улице?
— Нет. Он не из наших.
— Русский? Я давно не был в этих краях.
— Возможно. Мы ничего про него не знаем.
— Как же тогда общаетесь?
— Через интернет. Он оставляет нам сообщения. Каждый раз из разных мест.
Священник кивнул — так он и думал. Схема действий русского выдавала в нем серьезного противника.
— Если что-то узнаешь реальное про этого русского — сто тысяч фунтов.
— Понял…
— Как будешь готов — сообщишь мне. Код старый.
— Хорошо…
— Ну, тогда спи. Приятных снов.
Священник ушел — испарился, словно злой дух. А Кевин О'Коннел, «полковник», командир батальона белфастской бригады ИРА остался сидеть в своей тесной комнатушке, бессмысленно уставившись в стену, словно ища какую-то непостижимую человеческим умом истину на грязных разводах обоев…