Глава 57

– Ну что, брат, как там тюрбаны?

– Молятся.

– До сих пор?

– Да. Они, по-моему, получили какой-то приказ. Я засёк сканером двадцатисекундный импульс частотой 13 гигагерц. Азимут – ровно 180.

– Из космоса?

– Да.

– А не накрыть ли нам спутниковую антенну, что стоит в двух километрах отсюда. Пока они успели уничтожить зонд, я детально снял площадь радиусом в десять километров. Антенна видна хорошо. Если и них не хватило ума её передислоцировать. Мощная антенища… Похожа на стационарную. Децибел сорок девять, не меньше.

Григорий повернул к Юре усталое лицо и спросил:

– А какого чёрта ты молчишь? Они по ней могут дать на нас наводку пучковому спутнику. Он бьет плюс минус несколько сантиметров.

– Да чего ж я молчу. Вот – говорю.

Загибайло вгляделся в бинокуляр, разглядывая фигурки в чёрно-белых тюрбанах. Они мелькали по всему периметру, включая территорию за озером. Но не приближались и огня не вели. Выжидал и экипаж бронетранспортёра.

– Как ты считаешь, они знают о нашей цели? – спросил Григорий командира.

– Даже не угадаю. Ясно одно – это охрана аэродрома и озера. И ещё кое-что ясно. Наша разведка проглядела такую толпу охраны. Мы остались живые лишь как исключение. Чтобы подтвердить правило – не лезь самовольно в гости. Мы попали, брат.

– Дай координаты антенны, – сказал оператор АРСН.

– Они у тебя в компьютере.

Григорий вгляделся в монитор, прогнал через него видеозапись, сделанную зондом. Нашел антенну.

– Вижу. Особо и не прятали. Покрасили в зелёнку, и всё. Добавил: – Двух снарядов, я думаю, хватит.

Ввёл координаты антенны в компьютер, разблокировал кнопку боевого пуска и нажал её. Система залпового огня с хлопком выплюнула две ракеты-снаряда, и через пару секунд издалека поплыл рокот разрывов. Фигурки в бинокуляре забегали.

– Ну-ну… Побегайте… Жаль, нельзя проверить точность попадания. Но два снаряда это почти два гектара прошрапнеленной территории. Искусством было бы не попасть.

– Слушай, – задумчиво проговорил сержант-оператор. – А ты не хочешь по моему телефону попробовать связаться с командованием. Набираешь плюс тридцать восемь – и ты в Украине. Мы же попали в паутину, как мухи первоклассницы. Тебя же не предупредили о возможном сопротивлении с земли. Я думаю, можно отменить приказ о радиомолчании. Это форс-мажор! Ты сам любишь это словечко. Ну?

Юра задумчиво глядел на Григория.

– Может ты и прав. Дай телефон.

Помолчал и добавил:

– Ты забыл, он внутри железной коробки не работает. Надо как-то выбраться за броню.

Юра положил в карман телефон и спустился вниз, к люку. Григорий стал осматривать периметр, вращая бинокуляр. В стороне подорванной антенны поднимался чёрный дым. Точно – попали. Горит изоляция кабелей и передатчик.

Слышно было, как Юра аккуратно отодвинул люк и, шурша, полез в траву. Григорий кинул взгляд на монитор радара. Там никаких изменений не было. Опять пополз объективом по тюрбанам. Совсем расслабились, почти не прячутся. И все как будто на одно лицо: тюрбан-борода-халат-АКМ. Как стая бармалеев-разбойников. Индусы, наверное. Или буддисты. В этих краях христиан нет. Интересно, они понимают, что у нас три противоракеты? Они тут, наверное, торгуют оружием. Так за одну эту ракету можно, наверное, купить всю эту территорию, что зонд просмотрел. Вместе с живущими на ней тварями. Нет, вряд ли догадываются. И это хорошо. А где же у них здесь бабы? Неужели совсем женщин нет? Должны быть. Наверное, где-то там, в упрятанных домах бельё стирают да коров доят. Без баб на базе плохо. А это и есть конкретная база.

Внизу отодвинулся люк, и зашуршала трава. Вполз Юра.

– Быстро ты, – Сказал Григорий, кинув на него взгляд. – Что-то случилось?

Командир был бледный как полотно и тяжело дышал. Залез в своё кресло и стал рыться в аптечке. Достал шприц. Снял колпачок и всадил иглу прямо в ногу, сквозь комбинезон. Сделал инъекцию и отбросил шприц.

– Гнездо красных аспидов, – тяжело проговорил Юра. – Прямо возле левого борта. Меня укусили сразу четыре или пять штук, – он показал укусы на руках и плече. Командир был одет в тельняшку, и руки оказались открыты. – Укус этой твари почти смертелен, Гриша. А тут – аж четыре штуки. – Голос его слабел. – На, возьми телефон. Сигнал проходит, но позвонить я не успел. Гнездо красных аспидов. Во, мать его, влип… – Юра вытащил ещё один шприц с вакциной и всадил себе в ногу. Григорий онемело глядел на него. Он совсем забыл о существовании в этих краях обилия ядовитых змей.

– Дай коньяк, – проговорил Юра. Григорий быстро протянул ему флягу и тот стал пить большими глотками. Было видно, что силы его покидают.

– Юрик, – испуганно проговорил Гриша. – Что же делать?

– Ждать. Две инъекции – это гораздо больше, чем надо. – Юра допил коньяк и отбросил флягу. – Я, скорее всего, выживу. Но, возможно, не сразу. Гриша, следи за радаром и тюрбанами. Чёртовы аспиды… Да ты и так всё знаешь. И не бросай табу. Это хорошая крыша. А там – как кони вынесут… Не надо, не надо таких красивых цветов… – Юра потерял сознание и лежал в кресле бледный и неподвижный, с капельками пота на висках.

И в этот момент запищал зуммер радара, сообщая о захвате какого-то объекта.

Григорий резко развернулся к монитору и уставился на экран. АРСН выдал спектрограмму объекта и его рельеф. Высота – двенадцать тысяч метров. Дальность – триста километров, скорость – 2,5 М. Судя по всему, это была цель. Но не одна! Следом шел самолёт сопровождения, как впрочем, и ожидалось аналитиками погибшего дивизиона. Кинув взгляд на командира, Григорий сел в кресло оператора АРСН и настроил приборы на точную фокусировку. Прильнул к визиру – двухсоткратному бинокуляру с меняющимся фокусным расстоянием. Визуально просматривалось два самолёта. Первый – класса «Дельта», редкая модель, VIP – исполнение, скоростной сверхзвуковой носитель миллиардеров. Второй – класса «Торнадо-М», тяжёлый истребитель-штурмовик и самолёт поддержки боевых систем спутникового наведения.

Радара «С-500» самолёт разведчик не заметил, поскольку высокую частоту сигнал Григорий благоразумно не включал, а частоты ниже СВЧ аппаратура стандарта НАТО игнорирует.

Включив сканер, Григорий сразу увидел на фоне «Дельты» зелёный прямоугольник 911 МГц. Да, Бизон прав. Что же делать? Сомнений нет – в самолёте Мэрилин. Думать времени не оставалось, самолёты уже гасили скорость и снижались: скорость 1М; высота 8000; дальность – 250.

Приказ есть приказ. Это понимает каждый, кто работал в системе «свой-чужой». Оператор захватил радаром «Торнадо-М» и стал ждать. При дальности 100 и высоте 5000 Григорий нажал кнопку «Пуск» на клавиатуре АРСН. «Ууух…» – присела установка и ракета, вылетев вертикально, зависла на одну секунду и резко развернувшись, – ушла к цели. Попадание было стремительное и стопроцентное. «Торнадо» буквально разорвало на тысячу кусков, и огненный шлейф поплыл к земле. «Дельта» шла достаточно далеко впереди и не пострадала. На что Григорий и рассчитывал.

Посмотрев в бинокуляр, оператор увидел, что все тюрбаны замерли и, приложив козырьком руку к глазам, глядят на горизонт, где исполнял свой прощальный танец призрак «Торнадо-М», сверкая всеми цветами смерти.

Скорость «Дельты» упала до 0,5 М, и она шла на высоте 2000 м. Скоро её можно будет увидеть простым глазом. Частота 911 МГц светилась на экране, зелёным прямоугольником окружая отметку самолёта.

Гриша откинулся в кресле и вытер вспотевший лоб. Что делать? Он включил высокую частоту радара и теперь на «Дельте» могли видеть, что они сопровождаются станцией ПВО. Может, не будут идти на посадку?

Внезапно замигал красный индикатор и от «Дельты» в сторону «С-500» по экрану радара быстро поползла голубая отметка. Самолёт пустил по лучу радиолокационной станции ракету «воздух-земля». Григорий опешил. Оказывается на «Дельте» есть вооружение? Значит, табу на них не действует? Или, – что очень плохо – это высокоточная ракета класса «Вампир»?

Мать нашу никто не переделает… Оператор мгновенно отключил луч высокой частоты и нажал кнопку «ШТОРМ». Навстречу атакующему снаряду вылетела противоракета и атака с воздуха была ликвидирована. «Дельта» снизила скорость до минимальной и стала прятаться за горизонтом.

И тут зазвонил телефон. Григорий медленно протянул руку и взял трубку. Включил аппарат.

– Оператор, ты меня слышишь? – проговорил раскатистый низкий голос. – Ты позволишь сесть моему самолёту, потому что со мной Мэрилин. Ты не можешь уничтожить её. Еву уничтожить нельзя. Ты понял? Я подлетаю.

– Кто это? – напряженно спросил Григорий.

– Ты для меня никто и я для тебя никто. Какая разница? Не стреляй по самолету, в котором летит Ева. Мы оба никто в сравнении с ней. Я даю тебе шанс. Слушай внимательно: самолёт сядет на взлётную полосу, а ты развернешься и уедешь. Никто тебя не тронет. Все эти люди, вокруг тебя, – мои телохранители. Верь мне. Я подлетаю, оператор!

– Постой, постой… Я палец держу на кнопке «ПУСК». Если я нажму эту кнопку, то уже ничего переменить будет нельзя. Ты понял, нерусский? Пусть скажет слово Мэрилин. Я не верю, что она у тебя на борту. Где Мэрилин, пилот?

– Тебе недостаточно 911 МГц? Я не снял с неё браслет. Он на ней.

– К чёрту браслет. Где Мэрилин? И тормози, тормози… Ближе двадцати километров подлетать не рекомендую.

– Хорошо, поговори с Евой. Это всем всегда шло только на пользу.

В телефоне Григория прозвучал голос дочери Бизона. Он узнал её сразу.

– Я слушаю. Кто со мной говорит?

– Маша, это я, Григорий с вашей фермы. Помнишь, мы для тебя за быком охотились?

– Помню, Гриша. Ты меня узнал?

– Ну конечно узнал. Как ты оказалась в этом самолёте, Маша? Что за чертовщина?

– Думай сам. Я сказать тебе могу только одно: у каждого своё, у меня – своё, и у тебя есть своё… Я видела, ты сбил сопровождавший нас истребитель.

– Я должен сбить и ваш самолёт…

– Я не впутываюсь в эти дела. Решай вопрос с пилотом… Его зовут Магистр.

– Оператор, мы договоримся? – снова прозвучал раскатистый голос.

– Если приблизишься к двадцатимильной отметке, – даю пуск ракетой, – хрипло проговорил Григорий. – Разворачивайся, делай круг, мне нужно подумать и… откуда у тебя мой номер телефона?

– Мне дал его Философ.

– Делай разворот, говорю, – закричал оператор, – через три секунды произвожу запуск. Что, не понятно? Что, пилот крутой? Назад!!!

– Спокойно, оператор. Мы разворачиваемся. Но через десять минут будем снова здесь. Подумай хорошо. – Телефон умолк. Самолёт, на дисплеё АРСН, стал разворачиваться. Григорий кинулся к монитору и стал осматривать местность. Тюрбанов почти не было видно. Значит, многие из них уже охраняют аэродром. Наверное, выстроились в почётный караул. Ха! Чёрный-белый, чёрный-белый. Шизофрения, а не работа.

Снова зазвенел телефон. Оператор схватил трубку.

– Я слушаю!

– Григорий, я тебя поздравляю с отличной подготовкой. Пятьдесят процентов работы всего дивизиона ты выполнил один, и весьма, весьма точно. Это Философ. Мы не знакомы.

– Я слышал о вас. Что вам нужно?

– Я руковожу очень серьёзной операцией, в которой задействован и ты, вернее твой дивизион. Ты находишься возле метеоритного озера по моей разработке. Я – автор твоих приключений.

– Вы Главнокомандующий?

– Нет. Я не командую. Я думаю.

Григорий в отчаянии посмотрел на лежащего без сознания Юру и сказал:

– Ладно, я вам верю. Что от меня нужно?

– По моим данным, цель должна скоро приблизиться к зоне поражения. Ведомый самолёт уже уничтожен – я видел. Ну?

– Она уже приблизилась. Я её отогнал.

– Я видел всё прекрасно со спутника. Но цель вернётся снова. На борту присутствует Мэрилин?

– Да.

– Сигнал 911 МГц?

– Не только. Я с ней говорил по телефону.

– И каким же это образом?

– Мне позвонил пилот – Магистр. Он просит пропустить самолёт на посадку и гарантирует мне жизнь. Он дал телефон Мэрилин, и я с ней разговаривал.

– А откуда у Магистра твой телефон, Григорий. Ты не поинтересовался?

– Конечно спросил. Он ответил – дал Философ.

– Что?!

– Он ответил – дал Философ.

В трубке замолчали. Проговорили:

– Он так сказал?

– Да.

– Я ожидал чего-то подобного, но не думал, что он работает так избирательно.

– Я не понял…

– Это я сам себе… Слушай, Гриша, больше я звонить тебе не буду. А если и буду, то я приказываю тебе, – как мозговой центр всей операции, – не разговаривать со мной и делать сразу отбой телефона. Доложи!

– Понял! Делать отбой!

– Прекрасно. Я верю в твой характер. И ещё: в данный момент ситуация на планете Земля, в плане погоды и всего такого, временно изменилась. И Магистру, то есть Пилоту, срочно требуется воздух. Ему нечем дышать. Ты меня понимаешь?

– Не очень.

– Тогда верь мне просто на слово. Ему нечем дышать – я иначе не скажу. Он умирает, а если точнее – он уже мёртв. Кроме Магистра на самолёте ещё около сорока человек. Им всем нужен воздух. Но только не тебе, не мне, не Мэрилин. Ты понял?

– Я уже давно понял, что их нельзя пустить к озеру. Я сделаю из них конфетти, но как быть с Мэрилин?

– Если ты сумеешь дотянуть дело до вечера, то максимум к утру от Магистра и его людей останутся высушенные мумии. Они не переживут ночь. Докладывай!

– Есть дотянуть дело до вечера! Вы можете на меня положиться. Я… вам верю. Я вам верю.

– И… Знаешь, Григорий, я тебе скажу кое-что. Больше мне сказать будет, возможно некому. Я скажу, друг, тебе. Ева – это моя работа. И помни об этом. Я не хотел, но от чего нельзя убежать – от того не спрячешься. Скажи, при случае, об этом Вове. Ева – моя работа, а не его!

– Какому Вове?

– Без разницы… Мой сигнал перехватили… Я это чувствую… И ухожу… Я всё тебе сообщил… Остальное в руках охотника. Ты автономен и я приказываю тебе не исполнять мои приказы… – Телефон замолчал.

И зазвонил снова.

– Ну что, оператор; мы договорились? Мэрилин устала, она хочет приземлиться. Ты не против? – Магистр без эмоций транслировал необходимый текст.

Григорий кинул взгляд на АРСН.

– Нет, пока я не вижу никаких гарантий. Тебе известно, что такое гарантия? Это не слова. Это совокупность обстоятельств основанных на доверии. Где гарантия, Пилот, что я уйду живым? А?

– Я обещаю тебе это.

– Я обещаю, что ты превратишься в кучку алюминиевых конфетти, если ты залетишь за 20-ти километровую зону. Кто из нас правее?

– Что ты предлагаешь?

– Десантируй Мэрилин на паращюте. Когда она будет со мной в кабине, мне будет спокойней.

– Это исключено.

– Почему?

– Она не будет прыгать.

– У неё разряд по прыжкам с парашютом.

– У нас на борту нет парашютов.

– Ищи решение и отваливай. Отваливай!!!

Самолёт снова развернулся на новый круг. Григорий глянул в монитор и заметил среди тюрбанов странное движение. Человек тридцать медленно шли на бронетранспортёр. В руках они несли большие блестящие звёзды. Вырезанные, наверное, из фольги. Оружия у них не было.

Оператор включил громкоговорящую связь: «Стопинг, фак’ю! Стопинг!!! Ю, фак!». Никто не остановился. Более того, оператор заметил, что они все улыбаются. До линии психически атакующих было метров двести. Сержант Загибайло использовал кассетный гранатомёт. Две трети упало, но остальные продолжали идти. Ещё несколько гранат и никто больше не поднялся. Но оператора АРСН завели. Он быстро нашёл в компьютере фотосъемки разведывательного зонда, вывел за дисплей координаты спрятанных среди деревьев жилых помещений базы, разблокировал кнопку системы залпового огня и, секунду подумав, нажал её. Пакет из двадцати снарядов оставил от базы кусок выжженной земли и дымящиеся лохмотья.

Развернулся к АРСН и, включив высокую частоту, упёрся лучом в ползущий на горизонте самолёт. Сразу зазвонил телефон. Григорий схватил его:

– Слушай, Пилот, тебе видно, что может случиться с аэродромом, и, причём немедленно… Ну?

– Оператор, любая договорённость содержит конструктив. Ты не предполагаешь, что я смогу приземлиться в другом месте?

– Тогда в чём проблема?

– Я не хочу. А на охрану не обижайся. В тебя, обрати внимания, никто даже не стреляет.

– Ну-ну… Если я замечу движение в свою сторону, то все мои снаряды накроют твой аэродром. Это в порядке информации. Ты же Пилот? Пилот, пилот… А я – стрелок… Вам, пилотам, там не жарко?

– Кому это – нам?

– Насколько мне известно, на борту около сорока человек. Наверное, все пилоты.

– Сказал Философ?

– Не говорил никто. Я догадываюсь.

– Больше он тебе ничего не скажет. Он заблокирован.

– Я не знаю, кто там заблокирован, кроме аэродрома. Тот заблокирован наверняка. Ищи решение, Пилот; но на охрану не рассчитывай. И делай поправку на это, когда разговариваешь. И отваливай! Двадцати километровая зона!

Самолёт развернулся опять.

Солнце стало клониться к горизонту. Жаркий день подходил к концу. Тюрбаны в кустарнике снова принялись молиться. Разожгли костры и стали готовить ужин. Вдалеке затрубил слон. Ему ответило ещё двое.

– Позвони дворнику, – неожиданно сказал бледный Юра, не открывая глаз.

Григорий опешил. И засуетился.

– Юра! Юрик! Ты очнулся? Слава тебе господи. Проклятые аспиды, похоже, отпускают…

– Позвони дворнику.

– Какому, дворнику, Юра. Ты бредишь!

– Сержант, не морочь голову. Позвони Володе, который дал тебе телефон. У тебя же есть его номер.

– Зачем нам Володя? Он в Киеве – мы здесь; чем он поможет?

– Я не знаю. Не задавай глупых вопросов. Единственный человек, к которому можешь позвонить, а не отвечать на просьбы козлов, – это Володя с Подола. Я не так запомнил?

– Володя социальный работник. Можно быть, что-то проясниться. У тебя бред.

– Позвони дворнику! – глухо закричал Юра. – Не выводи меня. Я командир – и думать буду я. А ты… ты… ты… исполни, брат. – Юра снова потерял сознание.

И опять зазвонил телефон. Григорий схватил его как неразорвавшуюся гранату:

– Слушай, Пилот, есть предел доброты… Что? Нет… Не узнаю… Да… Да… Да… Зачем? Понял. Сейчас я запишу, одну минуту. Всё, записал.

Оператор АРСН положил задумчиво телефон на колени и стал глядеть на монитор радара, где разворачивалась отметка «Дельты». У неё скоро должен закончиться запас топлива. Это скоростной самолёт; он в воздухе способен находиться не очень долго. Взлетел – сел. 4000 км/час. Взлетел – сел. Но это не планер. Он сейчас сдохнет от этого барражирования. И кто такой Создатель? Башню сбивает. У всех одинаковые позывные. Я рехнусь с этим телефоном.

Посмотрел на Юру. Тот лежал как мумия.

– Юрик! – В ответ тишина. Плохо дело.

– Юрик! – В ответ опят тишина. М-да…

– Юрик! – Тишина. Проклятые аспиды!

Зазвонил телефон. Там был Магистр. Его голос явно изменился, был более низким и, похоже, ему было тяжело говорить.

– Оператор, – спокойно сказал он. Я нашёл выход из положения.

– Я рад, Пилот. Слушаю.

– Идея такова, мой друг. Она, собственно, такова…

– Резину я растяну лучше тебя. Мне плевать на твои идеи. Я не идейный.

– Мы сейчас на минимальной скорости пойдём на посадку. Медленно совершим приземление на аэродром.

– Ну?

– И всё. А ты, такой неидейный, будешь за этим наблюдать. Нажми свой «ПУСК», возможно, тебе станет легче. Нажми, нажми, «ПУСК»… У тебя хорошо получается это делать. Но мы всё равно сядем на этом аэродроме. Кстати, мой бензобак почти пустой, друг моей жизни. Стреляй, оператор! Но помни – Ева с нами.

– Ты блефуешь, Пилот… Не губи людей. В ста километрах северней, азимут 47, есть большая бетонная площадка – аэродром наркотрафика. Там сядешь.

– Нет, оператор. У меня дела здесь. Наркотрафик мне ни к чему. Сколько до меня по твоему радару – семьдесят километров? Я развернулся и медленно лечу на свой аэродром, оператор. Ты здесь гость. Стреляй, стреляй… У меня выбора нет. Выбор есть у тебя. – Телефон умолк.

Григорий тупо глядел на монитор радара и пытался думать. Самолёт приближался, совсем уже скинув высоту и скорость. Оператор АРСН взял в руки телефон, взглянул на убитого змеями Юру, и набрал номер Володи с Подола, единственного человека, которому он мог позвонить. Трубку подняли.

– Вас слушают.

– Извините, это Владимир?

– Да, это я.

– Вы сильно заняты?

– Да. Я занят. В данный момент я пишу. Кто это?

– Это Гриша Загибайло. Мы как-то пили пиво с вами у «Тёти Сони».

– А… Григорий… Помню. Привет. Но я занят. Пишу. Вот сейчас с тобой говорю и одновременно пишу.

– У меня тут проблема возникла…

– Решай… Я пишу.

– Да, вспомнил ещё. Вам просили передать, что Ева родила от Философа.

– Что?!! Кто выдумал такую чушь?

– Создатель Евы.

– Вы уверены, что у вас точная информация?

– Да, я уверен. Мне это сообщили специально для вас. Хотя я ничего не понимаю из своих слов. Я запомнил это. Философ проводил с Евой суггестивные сеансы по телефону. И она родила.

– Это бред сивой кобылы, Григорий. Какое суггестивное воздействие? Все вопросы такого рода регулирую только я. Откуда вы мне звоните?

– Я не могу отвечать. Подписка.

– Неужели из бронетранспортёра? Он же через корпус не пропускает радиоволны.

– Я… я не могу сказать ничего.

– Я тоже. Решай проблему сам.

Володя отключился.

Гриша снова посмотрел на дисплей радара. Самолёт снизился до километра и медленно приближался. Оператор снова набрал Владимира.

– Вова, это опять я, Гриша. Что делать, Вова? У меня не работает голова!

– Зато у меня она сейчас работает. Я же тебе сказал, что пишу. Я пишу. Ты должен решить всё сам. Учись. Ты профессионал. – Трубку положили.

Григорий огляделся в бинокуляр. Тюрбаны опять обступили бронемашину метрах в трёхстах и приближались, но уже без звёзд, а с автоматами в руках. Они опять улыбались! Весёлая здесь охрана! Половину уже перебили, а они улыбаются. Сплошной дурдом…

Григория вдруг разобрала злость и он заорал:

– Да нет, ты уж скажи, что мне делать, товарищ дворник– социальный работник! А писать письма будем потом!

– Как ты подключился?

– Через твою бумагу. Говори, гад, что мне делать, или замочу вместе с Магистром и Еву!

– Откуда я знаю, что нужно делать? Я знаю не больше твоего. Ты думаешь, что кто-то вообще знает больше кого-то? Осёл ты, а не оператор АРСН. Ты функция, ты оператор, ты исполнитель… У тебя есть приказ, а это – твоя Библия. Бей в цель. Уничтожь её! Это же твоя функция! Твоя обязанность! Да ты же контракт подписал! Подумай, что случиться, если в твоем АРСН каждая микросхема будет решать – передавать или не передавать команду. Подумай!

– А Ева?

– Плевать на Еву. Какое ты имеешь отношение к ней? Если ты не собьешь «Дельту», то летящие в ней искупаются в озере, вернут себе силы, а завтра утром дадут залп ядерными ракетами «Тополь 20», которые нельзя сбить ничем. Эти ракеты возле тебя, неподалёку, прибыли как гуманитарная помощь. Ты знаешь, что такое ядерная ракета с двадцатью разделяющимися и самонаводящимися боеголовками? Я тебе не желаю этого узнать. И не желаю тебе, также, узнать, – что будет потом, после их запуска. – Кинул трубку.

«В перекрёстке прицела отчётливо был виден объект, спрятавшийся в тени метеоритной глыбы. Сверхточная ракета с головкой из обеднённого урана превратит его в пыль за долю секунды. Магистр рассчитал всё…»

– Да нет уж, Вова!

– Я же отключил телефон!

– Плевать на телефон. Мне нужен совет. Я не могу сам сделать выбор. Я боюсь. Я обязан и, одновременно, не имею права выполнить приказ – уничтожить цель. Ева изменила ситуацию, и теперь условия совсем другие!

Дворник Вова помолчал. Сказал:

– Мне жаль, что образовалась такая ситуация. Но тебя мне – не жаль. Ты сообразил, как кошке войти из той тупиковой ситуации, когда её крутят на верёвке?

– Не совсем… Пока ещё думаю.

– Желаю тебе додуматься до того, до чего смогла дойти умом слепоглухонемая и связанная кошка. И, – Вова отчётливо, по буквам произнёс, – это конец моего диалога с тобой. Полный конец связи.

Григорий Загибайло остался один на один с окружающим его миром.

Неожиданно в голове всплыли прошлые, неосознанные кошмары. А затем ясная и отчётливая мысль:

«Гриша! Да ведь это и есть та самая, единственная, последняя крыса!

А ты лично, и твой броневик «С-500», – последняя оставшаяся пуля!

Гриша! Это и есть Армагеддон! Хотя и совсем не похоже…»