Глава 12

Утром, проходя по коридору, Марвел услышала шепоток за спиной. Юные студентки что-то оживленно обсуждали.

– Говорят, декан Морган вчера выгнал троих. И даже самого сына министра Грина не пожалел.

– Не может быть, – ахнула вторая сплетница. – А из-за чего?

– Из-за кого, – хмыкнула первая и повысила голос. Она явно старалась привлечь внимание к своим словам. – Из-за новенькой! Ходят слухи, что она любовница декана, поэтому он ее взял сразу на четвертый курс. Эта Уэлч невзлюбила нашего Грина, вот Морган и убрал его из академии.

Марвел догадалась, что с утра пораньше полощут именно ее белье. Она решила не прятаться и не делать вид, что не расслышала. А развернулась и уверенным шагом подошла к девицам: первокурсницам с факультета алхимии. Именно эти студентки постоянно крутились возле Томаса Грина.

– А вы не боитесь, что любовница декана может невзлюбить кого-нибудь из адепток, и они последуют домой за Грином? – насмешливо произнесла Марвел Уэлч и подняла бровь.

Девицы поняли, что погорячились. Они виновато опустили глаза и прошмыгнули мимо адептки Уэлч в свою комнату. Одна из них даже пролепетала: «Извините».

Разумеется, Марвел не радовали подобные слухи. Грин напоследок постарался и разнес сплетни по академии. Юноша был уверен, что во всех его бедах виновата Марвел Уэлч: в том, что заняла место на факультете, что сдает успешно экзамены, что научилась управлять дирижаблем, а еще в том, что она маг огня и умеет заряжать артефакты. Он даже не понимал, что, попади на четвертый курс факультета магической механики, вылетел бы на второй же день. Его знаний, навыков, в конце концов, магических способностей, явно недостаточно, чтобы здесь учиться. Марвел не собиралась никому ничего доказывать, но решила, что если кто-то вроде Томаса Грина вновь бросит ей вызов, она его примет.

После занятий в назначенный час адептка Уэлч вошла в приемную ректора. Секретаря на месте не было, а из кабинета доносились голоса. Марвел подошла поближе. Разумеется, подслушивать было неприлично, но, судя по всему, здесь собрались преподаватели академии и обсуждали нечто важное: то, что обычно недоступно для ушей адептов.

– Я не понимаю, как подобное могло произойти?! – чему-то громко возмущался Магнус Стерлинг. – Фредерик, возможно, ты оставил чертежи в спальне?

– Да нет же! Они точно были в кабинете. Я как раз решил усовершенствовать амфибию, внес кое-какие изменения, но отвлекся. – В голосе декана Эштона чувствовалось волнение. – Когда вы с супругой, деканом Арманьяком и лирой Клэр зашли ко мне на чай, документы лежали на рабочем столе.

– То есть это мы виноваты? – возмутилась Онория Стерлинг. – И кого из нас ты подозреваешь? Меня, Тесс, дядю Бруно? Нет, скорее всего, чертежи выкрал мой муж.

– Перестань, Онория! – Магнус Стерлинг осадил супругу.

– Я же не говорю, что подозреваю вас, – возразил декан Эштон.

Марвел услышала шаги, что-то с грохотом упало.

– Сядь, Фред, ты разнесешь мой кабинет, – с раздражением заметил ректор.

– Дорогие мои, не нужно ссориться. – Марвел узнала насмешливый голос Тесс Клэр. – Лер Эштон, вы сами говорили, что перед нашим приходом занимались с адептами-старшекурсниками? Значит, документы нужно искать в кабинете.

– Точно! – В голосе декана Эштона почувствовалось облегчение, которое, впрочем, тут же сменилось разочарованием. – А может, я оставил их не в кабинете, а в гостиной?

– Не зря я всегда был против того, чтобы учащиеся заходили в личные покои преподавателей, – пробурчал ректор. – Это и вас касается, лира Клэр. Вечно у вас толпа студенток в палисаднике чаи распивает.

– Мы живем на острове, мрачный замок навевает тоску, а девушкам не пристало грустить, от этого портится цвет лица, – объяснила магистр Клэр. – Да и чем вам не угодил мой палисадник? Ведь вы с Онорией тоже часто ко мне заходите: в саду роскошная беседка, качели, а какие клумбы с цветами. Да вы должны быть благодарны, что я привела территорию в порядок.

– Кажется, мы отвлеклись от темы, – прокашлялся ректор.

– Согласен, – прозвучал голос декана Моргана. Марвел узнала бы его из сотен других: низкий, с хрипотцой, он завораживал и подчинял, хотя мужчина обычно говорил тихо. Декан мехмагов продолжил: – Поручим коменданту академии Лерку провести внутреннее расследование. Фред, кто у тебя был?

– Мои старшекурсники: Манкины, Колобов, Петровский, – начал перечислять лер Эштон.

– Значит, нужно провести досмотр комнат этих адептов. Если чертежи не обнаружим, придется сообщить Шпицу. А возможно, и главе разведке Берку, – поддержал идею декана Моргана ректор Стерлинг. – Мне не нравится, что в последнее время происходит в академии: два смертельных случая да еще чертежи пропадают.

Марвел стало любопытно, о ком говорит Магнус Стерлинг: об Алегрии Вудсток, об адепте Вильямсе или о смерти коменданта Марка?

Фенира Пламс задалась тем же вопросом и поинтересовалась:

– Магнус, ты имеешь в виду случаи с адепткой Вудсток и комендантом мужского общежития Марком Плиссом?

– Причем здесь Марк? У старика было больное сердце. А вот случаи с адептами я как раз собирался обсудить. – Как послышалось Марвел, ректор тяжело вздохнул. – У нас пренеприятное известие. Я получил сообщение от начальника полиции Дюршака, что вчера в клинике скончался Питер Вильямс.

Марвел услышала вскрики Онории и Тесс, да она и сама чуть не выдала себя, вовремя успев прикрыть рот ладошкой.

– Это неудивительно, ведь его жизнь поддерживали искусственно, – заметил декан Арманьяк.

– К сожалению, полиция обязана возобновить расследование гибели Вильямса. На днях к нам приедут сыщики, чтобы вновь допросить адептов и преподавателей, – добавил ректор Стерлинг.

– Катастрофа! – взвизгнул Бруно Арманьяк. – Уверен, они опять будут меня допрашивать по поводу этой Вудсток. А ведь она училась даже не на моем факультете. Спрашивается, зачем ей понадобилось ночью идти в алхимическую лабораторию и подставлять нас с магистром Клэр!

– Бруно, вас никто не обвиняет, дело студентки Вудсток закрыто, – успокоил декана Магнус Стерлинг. – Но то, что студенты шастают по ночам по подземным переходам, плохо! В свое время вы меня убеждали, что студентам нужна романтика, кто-то из вас даже придумал легенду о тайной комнате принца Агнуса. Но, похоже, мы слишком ослабили контроль, а наши адепты заигрались. Они успешно взламывают охранные ловушки и регулярно меняют коды активации. Мы уже не в состоянии отслеживать их ночные похождения. Это необходимо пресечь!

– Поддерживаю тебя, – вступил в разговор декан Морган. – Как вы знаете, вчера я выгнал из академии троих адептов-алхимиков.

– Почему именно алхимиков? – возмутился Бруно Арманьяк. – Выгоняли бы своих мехмагов!

– Потому что прошлой ночью в переходе я поймал именно алхимиков. И они занимались не поисками тайной комнаты или научными опытами, а травили другого адепта, загоняя в угол, будто дичь, – пояснил декан, а у Марвел перехватило дыхание: неужели он всем расскажет?

– И кого же они загнали в угол? – полюбопытствовала лира Онория.

– Это неважно, – резко ответил декан Морган. – Главное, я поймал их за руку. И это не первый проступок этих студентов. Позорное отчисление из академии станет уроком для других.

– А у меня опять недобор на факультете, – пробурчал декан Арманьяк.

– Кстати, новый комендант мужского общежития так и не доехал до нас, и мальчики опять без присмотра, – подала голос Фенира Пламс.

– Увы, должен был прибыть три недели назад. Выбрали через столичное агентство бывшего военного, стихийного мага с хорошими рекомендациями. К сожалению, он в последний момент отказался, – пояснил ректор. – Так что временно обязанности коменданта мужского общежития будут возложены на Лерка. А вы, мои дорогие преподаватели, установите в подземном лабиринте новые магические замки и возьмите на себя ночное дежурство.

– Еще и ночами не спать! – проворчал Арманьяк.

– Боюсь, в ином случае Дюршак пришлет нам в академию своих людей из полиции, – возразил декан Морган.

– И вот еще что: если кто-то из вас по доброте душевной раздавал адептам ключи от лабораторий и цехов, прошу забрать, – строго произнес ректор Стерлинг. – Онория – подготовь приказ и составь план ночного дежурства.

– Я готов дежурить, – раздался голос магистра Ликанова.

Марвел невольно улыбнулась. Уж, конечно, он готов: будет под видом патрулирования тайных проходов клепать вместе с Мариной свои железяки для «Заплатки».

– Все же вы слишком суровы к детям, – мелодичным голосом протянула магистр Клэр. – Вы убиваете в них дух приключений и авантюризма!

– Боюсь, что с приключениями и, особенно, с авантюризмом на время придется завязать. – Магнус Стерлинг тут же пресек призывную речь невесты принца. – Тем более, скоро к нам в гости пожалуют дарданцы и полиция с новым расследованием гибели Вильямса. Не удивлюсь, если приедет и глава тайной разведки Икар Берк под видом какого-нибудь клерка из министерства.

– Я полностью поддерживаю Магнуса: нужно заняться дисциплиной и закрыть тайные переходы, особенно на время визита дарданцев и полиции, – вставил веское слово декан Морган.

А Марвел упала духом: и как же ей теперь расследовать гибель адептки Вудсток? Ведь она хотела проследить за теми, кто ночью посещает алхимическую лабораторию и вычислить, у кого есть доступ. А еще она собиралась узнать, куда днем ходит отсыпаться рысекот. Возможно, так она вычислит, кто его хозяин. Что ж, придется действовать на свой страх и риск и при этом постараться не вылететь из Академии магических наук.

До слуха доносились обрывки фраз «академия превратилась в проходной двор», «вы лишаете детей романтики», «вернемся к разговору, когда уедут дарданцы и полиция», затем послышались торопливые шаги, и адептка Уэлч предпочла отойти от двери. И очень вовремя. Она едва успела добежать до кресла, что стояло у окна, как в холл вышла секретарь ректора.

– О, вы уже здесь, лира Уэлч? – Онория Стерлинг бросила взгляд на стену, где висели круглые часы с гаечными ключами вместо стрелок. – Придется немного подождать.

Марвел кивнула. Буквально через пару минут дверь открылась, преподаватели покидали кабинет, продолжая жаркие обсуждения. Декан Морган выходил последним. Он остановился, заметив студентку. Онория Стерлинг громко прокашлялась, и декан направился к выходу.

– Не питайте на его счет иллюзий, милочка. Многие и до вас пытались очаровать лера Моргана. Но ходят слухи, что он однолюб, да и с адептками романов не заводит. Если у более опытных дам не вышло его окольцевать, то у вас и подавно не получится, – насмешливо заметила Онория Стерлинг, а Марвел покраснела и вскочила с кресла.

Она не станет терпеть подобные разговоры. Лира Стерлинг ей не подружка и не наставница, да и она не давала повода для подобных обвинений. Интересно, не себя ли она имела в виду, когда говорила про более опытных дам?

Онория тоже поднялась с места и приблизилась к Марвел.

Лира Стерлинг положила ей руку на плечо и едва слышно произнесла:

– Я дам вам дружеский совет: обратите внимание на тех, кто рядом. На того, кто оценит вашу неброскую внешность.

– О чем вы? – Марвел не понимала, на что намекает женщина.

На кого она должна обратить внимание? Замечание про неброскую внешность адептка Уэлч предпочла пропустить мимо ушей.

– Ни о чем, а о ком. О Германе, конечно, – искренне удивилась Онория, а Марвел тут же вспомнила, что Герман Пирс ее брат. Неужели до сестры дошли слухи о его неудачных ухаживаниях? Ясно, что лира Стерлинг переживает за родственника, но причем здесь она, Марвел Уэлч? На этот вопрос супруга ректора тут же ответила: – Мне кажется, вы ему действительно нравитесь. По крайней мере, он лишь однажды был в ком-то так заинтересован.

– В ком? – зачем-то поинтересовалась Марвел.

Хотя ей было определенно все равно, в ком был заинтересован Герман Пирс. Его манеру ухаживания и ухаживанием не назовешь: грубый напор эгоистичного мальчишки, не терпящего отказа. И если в первый день, в столовой, он ей действительно понравился, то его дальнейшее поведение убило зародившуюся симпатию.

– В Элен Кедвик с алхимического факультета, – честно призналась Онория Стерлинг. – Они встречались на протяжении нескольких месяцев, но в прошлом году Элен покинула академию. Девушка поняла, что учеба не для нее. Герман так переживал. Вы же понимаете, что с его данными он мог бы выбрать любую девушку, но выбрал вас. Мне это не нравится, и вы, судя по вашему происхождению, нам неровня. Но я хочу, чтобы брат был счастлив. Так что не набивайте себе цену, лира Уэлч, и ответьте на ухаживания Германа вместо того, чтобы стравливать его с деканом Морганом.

– Но я не стравливаю! У меня и в мыслях не было… – запнулась Марвел.

Онория снисходительно улыбнулась:

– Надеюсь, вы меня услышали и сделаете правильные выводы. А теперь вас ждет ректор.

Онория Стерлинг, посчитав, что разговор со строптивой адепткой закончен, подтолкнула Марвел к кабинету, в котором ей предстояло сдать экзамен по истории Белавии.

Взлохмаченный и сердитый Магнус Стерлинг копошился в бумагах. Он поднял взгляд на адептку и пригласил присесть в кресло.

– Поведайте-ка мне об истории изобретения дирижаблей: кто был прародителем, какие идеи изначально были заложены? – без предисловий начал Магнус Стерлинг.

Вот тебе и история Белавии, а Марвел ведь готовилась. Но это даже лучше: про механику и артефакторику говорить предпочтительнее, тем более про дирижаблестроение.

Взяв себя в руки после разговора с супругой ректора, адептка начала излагать материал:

– Первый дирижабль появился в Белавии четырнадцать лет назад, его изобрел Эмиль Жиро. Баллон заполняли водородом, в движение конструкцию приводил паровой двигатель и вращающийся винт. Через год подобный механизм произвели в Ингвольде…

– Достаточно. Кто сконструировал первый пассажирский дирижабль? – прервал адептку ректор, задав новый вопрос.

– Его создали двенадцать лет назад под руководством лера Тайлера – владельца мануфактуры. Он же организовал первый опытный полет, собрав на борту более семидесяти пассажиров. Это были представители аристократических семей, а полет над Белавией обещал войти в историю, как самый долгий.

– Тот полет отбросил дирижаблестроение на несколько лет назад и вошел в историю как самый трагичный! – Резко заметил ректор Стерлинг и оторвал взгляд от бумаг. – Это была самая громкая неудача в истории дирижаблестроения, а имя Фергюса Тайлера стало проклятием!

– Но ведь крушение дирижабля – несчастный случай, создатель не мог предвидеть, что все так сложится, – возразила Марвел.

– Мог и должен был! – Ректор ударил кулаком по столу. – Дирижабль не был готов к полету, проект был еще сырым. Нельзя было подвергать опасности такое количество пассажиров. Мало того что у Тайлера остались дети, так он оставил сиротами другие семьи!

Ректор Стерлинг внезапно замолчал, взял себя в руки и вновь погрузился в изучение бумаг. А Марвел поняла, что эта тема отчего-то является болезненной для него.

– Поведайте историю создания паровых машин, – попросил ректор Стерлинг.

Марвел продолжила рассказ, а ректор кивнул. Он изредка перебивал студентку и задавал новые вопросы:

– Кто первым решил использовать артефакты, как энергетические накопители для работы сложных механизмов? Каковы причины войны Белавии с Ингвольдом?

Наконец-то они подошли к главной теме. Марвел вспомнила соответствующий раздел в учебнике, назвала политические и экономические предпосылки, а среди основных причин – захват новых территорий.

– А знаете, я понимаю Ингвольд. – Магнус Стерлинг вновь отвлекся от бумаг, удивив адептку замечанием. – Их территории не так обширны, как земли Белавии, магов практически нет, и правящим канцлерам приходится нелегко с такими соседями, как мы или Дардания. Это у нас живут маги, чей дар мы беззастенчиво используем. А ведь магия изначально не является нашей заслугой. Вот жители Ингвольда рассчитывают только на себя, на ум и логику. Хорошо, что в Белавии к власти пришел император Алитар, он выбрал уникальный путь сочетания технического, научного прогресса и магической силы.

Марвел решила уточнить, что же все-таки произошло на самом деле с приходом к власти императора Алитара:

– Лер Стерлинг, можно вопрос?

– Разумеется, – ректор с интересом воззрился на студентку.

– В учебнике написано, что Алитар – представитель младшей династической ветви. А представитель старшей – принц Агнус – погиб. Но ведь остались его дети. Почему они не заняли престол? – Адептка Уэлч тут же добавила: – Возможно, я не должна спрашивать о подобном, и в Белавии не принято открыто обсуждать императорскую семью. Так что заранее приношу извинения.

– Ну почему же не принято? – удивился ректор. – Тут просто нечего обсуждать! Двадцать один год тому назад на войне с Ингвольдом погиб император Анастас, что привело к формальному окончанию войны и торгу за территории. В течение месяца на престол в Белавии должен был взойти наследник – один из принцев, как вы правильно заметили. Но Агнус и его супруга скоропостижно скончались по причине болезни. Здесь, на этом самом острове, в этом здании.

Марвел почувствовала, как по спине пробежал холодок. Из уст ректора это прозвучало жутковато. Мужчина тем временем продолжил:

– Ходят разные слухи о кончине принца, но мы же с вами не будем верить сплетням, лира Уэлч?

– Разумеется, нет, – тут же согласилась Марвел.

Ей было достаточно того, что насплетничал, точнее, поведал библиотекарь Вольпе.

– Действительно, у принца Агнуса остались наследники – дочь и сын, – подтвердил ректор ранее сказанное студенткой. – Сейчас им исполнилось бы… эмм… двадцать семь и двадцать два года. Да-да, все верно, принцесса Августа ровесница нашего принца Алексиса. На время расследования смерти Агнуса и его супруги детей разместили в родовом замке на материке…

– А я слышала, что это был монастырь, – робко перебила студентка.

– Скажите еще темница, – усмехнулся мужчина. – Помните? Никаких слухов, лира Уэлч, только факты. А они говорят о том, что принц Алитар – представитель второй наследной династии – готовился стать регентом и опекуном принцессы до тех пор, пока ей не исполнился бы двадцать один год.

– Вы хотите сказать, что принцесса правила бы Белавией, сложись все иначе? – удивилась Марвел.

– Это вряд ли, – покачал головой Магнус. Он вышел из-за стола и направился к окну. Марвел тоже обратила свой взор на хмурый осенний пейзаж: серое низкое небо и такие же невзрачные воды океана. Резкий, мрачный контраст с родной солнечной Атрией одновременно навевал тоску и завораживал. Ректор продолжил: – Думаю, император Алитар какое-то время правил бы страной в качестве регента, но позже получил бы статус правителя. Его поддержали министры, а для Белавии это одна из основных составляющих успеха. Можно родиться в императорской семье, но если тебя не поддержит правящая верхушка, то останутся лишь титул и земли, но не власть.

– Так что же стало с принцессой? – нетерпеливо поинтересовалась Марвел.

– Никто не знает. То ли ее похитили, тот же Ингвольд мог устроить диверсию, чтобы посеять смуту и раздор в Белавии, то ли няня сбежала с девочкой в другую страну, испугавшись, что Алитар может устранить родственницу. Но оговорюсь сразу, последняя версия не имеет под собой оснований. – Ректор обернулся и сурово посмотрел на Марвел.

Его позиция была предельно ясна: Магнус Стерлинг был на стороне правящего императора.

– И что же, принцессу не искали?

– Ну почему же? – выгнул бровь Магнус Стерлинг. – Насколько я знаю, искали, но безуспешно. Ждать было нельзя – страна не могла долгое время находиться без правителя. Поэтому через месяц после исчезновения принцессы министры приняли решение поддержать Алитара.

– Но был еще принц! Вы сами говорили, что ему сейчас исполнилось бы двадцать два года. Возможно, слухи о его гибели преувеличены? – полюбопытствовала адептка Уэлч.

Пока ректор готов отвечать на вопросы, она будет их задавать. Ей предстояло жить в Белавии, закончить академию и еще пять лет отработать по договору в бюро или на мануфактуре, поэтому хотелось бы лучше понимать местную историю и политическое устройство.

– В дороге мальчик умер от лихорадки, ненадолго пережив родителей, – произнес Магнус Стерлинг. – Лекари подтвердили, что это не было убийство. Так что нечего додумывать, лира Уэлч, если вы следуете официальной версии, а не рассматриваете слухи.

– Почему слухи? – рискнула поспорить с ректором Марвел. – В истории, как и в науке, есть гипотезы, которые необходимо учитывать. В нашем уравнении имеются неизвестные, они могут нарушить уже сложившуюся теорию, дав неожиданный результат.

– Например? – ректор хитро прищурился, в уголках глаз появились морщинки: адептка его явно заинтриговала последней фразой.

– Например, принц не умер, а малыша подменили. Или принцесса жива и здорова. И вот в один прекрасный или ужасный для Белавии день они придут во дворец, чтобы восстановить справедливость и занять по праву престол. Что тогда? – Марвел понимала, что бросает вызов ректору Стерлингу, но ведь история, как и наука, любопытная вещь.

– Вы невнимательно меня слушали. – Судя по ухмылке, ректора забавляла беседа с любопытной адепткой. – Я ранее упоминал, что важной составляющей прихода к власти императора является поддержка правящей верхушки. А они новоявленных принцессу и принца не поддержат, министров устраивает на троне Алитар. Так что законные наследники получат лишь причитающееся им добро – титул, дома, деньги, фамильные драгоценности. Но не власть.

– А еще здание этой академии, – пробормотала студентка, вспомнив, что учебное заведение находится в бывшем замке принца Агнуса.

– Нет, здание академии и остров наследники не получат. – Ректор улыбнулся, а Марвел залюбовалась его дикой красотой. Она понимала, почему лиру Онорию не смутил возраст будущего мужа. Интересный, умный, уверенный в себе мужчина – за такого можно и побороться. Тем временем лер Стерлинг добавил: – Мы с Эштоном и Морганом выкупили и полностью отремонтировали замок. Боюсь, юные потомки Агнуса будут не в состоянии возместить нам вложенные средства.

– Вложенные средства? А разве не император подарил вам это здание? – удивилась адептка.

– Отнюдь, – покачал головой ректор. – Алитар лишь поддержал идею создания академии, возведя ее в статус имперской. Он разрешил нам с Фредериком и Райнером выкупить замок вместе с островом. Так что вашей принцессе здесь ничего не достанется. Только особняк в столице, который, к слову, до сих пор пустует. Что ж, лира Уэлч, мы увлеклись, но мне было любопытно с вами побеседовать. За то, что вы упустили важную деталь в современной системе правления Белавии, сбросив со счетов министров, ставлю вам не отлично, а хорошо.

Марвел согласилась с решением Магнуса Стерлинга и поднялась с кресла. В этот момент в комнате раздался громкий звук клаксона. Ректор потянулся к железной трубе, что торчала из стены и так заинтересовала студентку Уэлч в ее первый визит. Лер Стерлинг быстрым движением отодвинул клапан и крикнул:

– Слушаю!

Из трубы послышался глухой голос:

– Это Эштон! Я их нашел! Нашел! Чертежи завалились под диван!

– Ты меня доведешь по лечебницы, – рявкнул в трубу ректор, а затем обернулся к Марвел. – Вы свободны, лира Уэлч.

Девушка словно зачарованная не могла отвести взгляда от странного механизма и прислушивалась к звукам.

– Это эхофон для внутренней связи, – пояснил ректор. – Неужели видите впервые?

Марвел кивнула, а из трубы раздался голос декана Эштона:

– Что ты говоришь? Да не впервые уже! Весной была похожая ситуация, я думал, что потерял чертеж батискафера, а потом нашел в дальнем ящике стола.

Ректор покосился на Марвел, и она поняла, что ее время истекло.

Властный голос лиры Онории застиг студентку у дверей:

– Вас ждет адепт Фрайберг в холле. Он уже несколько раз заходил, интересовался, когда вы освободитесь. У вас по плану учебный полет.

Марвел поблагодарила секретаря и со всех ног бросилась к учебному корпусу.

Они с Эриком планировали проверить действие нового устройства для навигации. А еще она хотела воспользоваться поездкой на материк и отправить письмо поверенному. Из академии письма забирали и доставляли раз в месяц, а Марвел планировала управиться с делом как можно быстрее. Она приняла решение продать дом: в Атрию она больше не вернется.

Эрик Фрайберг ждал сокурсницу в холле, нетерпеливо отмеряя шагами периметр.

– Прости, немного задержалась, – запыхавшись, проговорила адептка Уэлч.

– Наконец-то, – вздохнул капитан «Чайки» и подхватил девушку под руку, уводя за собой к проходу, что вел в Причальную башню. – Тебя два часа не было! Что так долго можно рассказывать про Белавию?

– Это ты местный житель, а я чужестранка. Ваша история для меня, как полет к далекой звезде, – заметила адептка.

– Да для меня тоже, я же из простой семьи. В тонкости правления страной не вникаю, имен министров не знаю. Меня больше волнуют артефакты и механизмы, – подмигнул ей Эрик.

– Как же ты сдавал предмет? – удивилась студентка.

– Поговорили с лером Стерлингом об истории создания самоходных механизмов, рассказал ему о том, как в детстве экспериментировал с артефактами и механикой, и ректор поставил мне отлично, – усмехнулся Фрайберг.

– А где ты вырос? – полюбопытствовала Марвел.

– В маленькой деревушке на юге страны. Меня воспитывала мать, местная повитуха. Отца я не помню. Мама говорила, что он погиб, когда я был крохой, – объяснил Эрик и зашел в лифтовую кабину, нажимая на последний рычаг.

– Откуда же в тебе сильная стихийная магия, если ты из простой семьи?

– А ты уверена, что даром наделены лишь аристократы и богачи? Ты вот тоже не из знатных, а дар редкий.

– Это правда. Но в Атрии и Дардании все по-другому, там магов больше. А здесь стихийники редкость. Я слышала, что в Белавии дети с таким даром в основном рождаются в аристократических семьях.

– Так и есть, но бывают исключения, – кивнул Эрик. – Тот же Ольсен – маг воды – родился в семье рыбака, хоть сейчас и ведет себя, словно важный вельможа. В моей деревне я был один с таким даром. Увлекся артефактами и механикой, да еще прочитал статьи Магнуса Стерлинга и грезил о знакомстве с ним. В восемнадцать пришел устраиваться на мануфактуру по производству дирижаблей. Проработал там пару лет, кое-что усовершенствовал, и мой шеф посоветовал попытать счастье и поступить в Академию магических наук. Лер Морган взял меня сразу на третий курс. Этим и хороша наша академия – дают шанс любому, лишь бы были способности и дар.

Эрик открыл люк и помог Марвел забраться в салон дирижабля. Из внутреннего кармана потертого кожаного сюртука он достал предмет, напоминающий книгу или плоскую коробку. На зеркальной поверхности отражались их с Марвел лица.

– Вот, соорудил навигационный механизм согласно твоей схеме, и Ликанов кое-что подсказал. Сейчас установим его и опробуем в действии.

Капитан запустил моторы, а Марвел зачарованно наблюдала за тем, как Фрайберг управляется с клапанами баллонетов, рулями высоты и направления.

Дирижабль отчалил из стыковочной арки и теперь плавно набирал высоту. Эрик вдавил кнопку на приборе с ровной зеркальной поверхностью, но механизм не оживал.

– Что, не работает? – нахмурился Фрайберг, а Марвел отрицательно покачала головой.

Капитан «Чайки» тихо ругнулся и с силой встряхнул коробку с механизмом. Неожиданно экран ярко вспыхнул, на его поверхности возникли тонкие горизонтальные и вертикальные линии. Три разноцветных огонька оставались неподвижными, и только четвертый белой точкой отдалялся от них. А затем, словно парусник, он улегся на золотистую продольную линию, покачиваясь и мигая.

– Наконец-то, – радостно хмыкнул Эрик.

Марвел догадалась, что этот белый «парусник», мерно раскачивающийся на волне, и есть «Чайка», которая вошла в воздушный коридор. А три неподвижных огонька – суда конкурентов, пристыкованные к башне.

– У тебя получилось установить маячки с артефактами на другие дирижабли? – спросила адептка.

– Ага, едва успел. Ведь с сегодняшней ночи деканы будут дежурить в проходах, так что о ночных вылазках временно придется забыть, – с сожалением сообщил капитан «Чайки».

Марвел поняла, что магистр Клэр уже поделилась информацией со своим любимчиком.

– А где Манкин?

Адептке показалось странным, что механик с ними не полетел.

– Лер Эштон собрал всех мехадов в аудитории и проводит разъяснительную беседу на тему того, что в академии ведутся секретные разработки, мы должны серьезнее относиться к чертежам, шпионы не дремлют и все в таком духе, – хмыкнул рыжеволосый капитан.

Белый огонек начал снижаться, а Марвел выглянула в окно – в отдалении показался материк и вершина причальной мачты. А подлетев чуть ближе, адептка различила знакомые фигуры «клошара» и рабочих.

– Ну-ка, давай, – приказал Эрик, – становись к штурвалу!

Марвел повернула руль высоты, дирижабль слегка накренился. Эрик помог выровнять корпус, но теперь адептке Уэлч предстояло самостоятельно подвести воздушное судно к мачте. Девушке пришлось всем своим весом встать на одну из педалей, чтобы повернуть корпус корабля. Если в причальной башне академии в проем были встроены артефакты, притягивающие и фиксирующие судно, то здесь, на материке, для приземления понадобилась помощь. Максимально приблизив дирижабль к башне, она наблюдала за тем, как рабочие ловко подхватывают гайдропы и плавно притягивают судно к мачте. Только когда носовую часть дирижабля зафиксировали в стыковочном гнезде, второй пилот шумно вздохнула.

– Молодец – похвалил ее капитан и, кажется, сам выдохнул с облегчением.

Адептка первой покинула дирижабль. Сегодня она решила надеть удобные брюки и короткую матерчатую куртку на теплой подкладке – в таких обычно ходили все пилоты, за исключением модников Пирса и Ольсена. Марвел передвинула на лоб очки-гогглы, в которых можно определять расстояние до цели. Новую модель с тонкими насечками на стеклах на днях смастерил Эрик.

Внизу при выходе из лифтовой кабины знакомый клошар подал ей руку и заметил:

– Что ж, вы меня удивили, дамочка, а это редко кому удается. Ведь я был уверен, что вы вернетесь в тот же день, но с острова так никто не прилетел. Мы зря прождали. Зато недавно провожали того кучерявого блондинчика в модном макинтоше. Так и думал, что он продержится от силы месяц. Кстати, вы ладно пристыковали дирижабль.

– Благодарю, – сухо произнесла Марвел, хотя ее распирало от гордости.

Эрик поприветствовал главного, и тот сообщил, что мобиль уже ждет. В руках у капитана «Чайки» Марвел увидела круглую картонную коробку, очевидно, принадлежащую Тесс Клэр.

Уже в салоне техномобиля Эрик пояснил:

– Городок недалеко, ты наверняка туда не заезжала, от вокзала дорога идет в объезд. А между тем здесь есть свой причал, большой эллинг для почтовых и пассажирских дирижаблей, которые прилетают в Айсбери раз в неделю.

– И что, в этом городе есть приличные магазины? – полюбопытствовала Марвел.

– А почему нет? Нормальный провинциальный город, я сам родился в подобном. Мы с Манкиным прилетаем на материк пару раз в неделю, закупаем кое-какие детали, иногда продукты по просьбе повара или сладости для адепток. И кое-что по списку от преподавателей. Ну и забираем тех, кто приезжает в академию.

И Фрайберг достал внушительный лист, в котором значилось пунктов двадцать, не меньше.

– Так вы контрабандист, лер Фрайберг? – заметила Марвел, придав голосу суровые нотки.

– Тшшш, только никому не говори, а то меня повяжут. А я ведь планирую поработать в бюро Шпица, – усмехнулся Эрик и тут же нахмурился. – Ты, кстати, слышала про Вильямса?

– Да. Жаль парня, – вздохнула Марвел.

Мобиль наконец-то въехал в город с двухэтажными домиками из темного камня и коричневыми крышами из крупной черепицы. Дорога стала ровнее, хоть идеальной и не назовешь.

– Остановите у ателье модной одежды лиры Сегаль. А затем довезете нас до кондитерской лавки, – попросил Эрик молчаливого водителя, тот лишь кивнул в ответ.

– И еще на почтамт, – добавила Марвел и разъяснила удивленному Эрику: – Да, знаю, что все письма отправляют через Онорию раз в месяц, но решила, коль мы уж едем, то воспользуюсь случаем – так быстрее дойдет. У меня недавно умер отец. Он был против, чтобы я училась в Белавии, но сейчас… в общем, дома меня ничто не держит. Да и не представляю, как вернусь в Атрию после всех воспоминаний. Поэтому решила обратиться к поверенному и продать наш дом.

– Смелое решение, – помедлив, произнес Эрик и сжал ладонь собеседницы. – Я сочувствую тебе. Наверное, остаться одной – трудно. Не знаю, как пережил бы смерть матери. Она у меня замечательная. Если бы не ее поддержка, вряд ли бы я здесь учился.

Марвел кивнула, таким образом благодаря друга за поддержку. От воспоминаний к горлу подкатил ком. Студенты молча покинули мобиль и дошли до модного ателье.

Маленький магазинчик был весь напичкан одеждой, обувью и аксессуарами. Не сказать, чтобы очень модным, но все наряды приличные, были даже несколько моделей, которые адептка Уэлч видела в одном из центральных салонов одежды Белавии. Из-за прилавка к ним навстречу вышла миловидная девушка и поинтересовалась, что они желают.

Эрик передал ей сложенный вдвое лист и коробку.

– Лира Клэр из Академии магических наук просила поменять. Там в записке все указано. Ее обслуживала Люси.

Девушка удалилась, а Марвел решила осмотреться. Хоть денег с собой особых не было, но их хватит на покупку какого-нибудь модного аксессуара. В столичном салоне она видела только что вошедшее в моду кожаное ожерелье-чокер, расшитое разноцветными бусинами. Подобных вещей в гардеробе рассудительной адептки Уэлч не наблюдалось, но сейчас ей захотелось приобрести что-то дерзкое и вызывающее.

В зал вошла молодая служащая, которой Эрик ранее отдал записку и картонную коробку. За ней следовала непривлекательная женщина неопределенного возраста, судя по речи с небольшим акцентом, чужестранка.

– Добрый день. Здесь замена размера. Все как просила лира Клэр. – Продавец протянула Эрику коробку. – Дополнительная оплата не нужна. И я вложила новый каталог с моделями.

Фрайберг поблагодарил женщину и направился к выходу, а Марвел задержалась, обращаясь к лире Люси с просьбой:

– Я бы хотела приобрести черный кожаный чокер с кристаллами или темными бусинами. Не покажете мне?

– Не понимаю, о чем вы. У нас нет подобных нарядов, – пожала плечами неприветливая дама и покинула зал.

Марвел расстроилась. Ей так хотелось приобрести модную вещицу, ведь заниматься украшательством одежды, как прочие адептки, ей было недосуг. Заметив ее выражение лица, молоденькая служащая поспешила к расстроенной студентке.

– Вы что-то хотели? Люси не смогла вам помочь?

– Я просто интересовалась, есть ли у вас в наличии кожаное ожерелье-чокер. Возможно, вы не знаете, что это такое? Этот аксессуар только появился в столице.

– Конечно, знаем! Мы обязаны отслеживать все модные новинки. К нам должны привезти подобный через пару недель. Заходите. – И девушка мило улыбнулась.

– Интересно, почему лира Люси мне не захотела помочь? – искренне удивилась Марвел.

– Она странная, – произнесла собеседница, понизив голос и озираясь. – Работает в салоне год, а модные веяния, да и некоторые названия запомнить не может. А вроде бы ее принимали с хорошими рекомендациями. Одно слово – чужестранка. Но исполнительная, некоторым клиенткам, как вашей лире Клэр, она нравится.

Перехватив недовольный взгляд посетительницы, служащая поняла, что ляпнула лишнее. Ведь адептка Уэлч, как и Тесс Клэр, тоже были чужестранками. Марвел быстро закончила беседу, поблагодарив девушку за консультацию, и покинула салон.

У входа в кондитерскую лавку студентка поинтересовалась у Фрайберга:

– Ты справишься без меня? А я пока сбегаю на почтамт.

Эрик согласился, а она поторопилась в здание через дорогу.

У стойки она заметила пожилого служащего, который приветливо улыбался. Марвел достала из кармана письмо. Сделав небольшую приписку, она заклеила конверт и купила несколько марок.

– Подскажите, когда мое послание дойдет до адресата? – уточнила она.

– Как раз завтра утром из столицы прибудет почтовый дирижабль, к вечеру письмо доставят по адресу, – любезно ответил мужчина, бросив взгляд на конверт.

В хорошем настроении Марвел покинула почтамт. Фрайберг уже ждал ее на другой стороне улицы, загружая покупки в мобиль.

На обратном пути в академию студенты еще раз проверили работу навигационного механизма, который опять включился не с первого раза. Эрик объяснял это тем, что их энергии – воздуха и огня – еще непривычны друг к другу, поэтому артефакт работает нестабильно. Но, возможно, они перестарались, и передали кристаллу слишком мощные импульсы. Марвел порадовалась, что с ними не было Манкина: механик опять бы ворчал по поводу способностей лиры Уэлч и обвинил бы ее в неполадках прибора.

Перед сном Марвел вспоминала события дня, разговор с ректором, посещение ателье. Некоторые моменты показались ей странными. Надо бы завести дневник и начать записывать обо всех подозрительных вещах. О той же лире Люси из салона одежды или секретной комнате Агнуса, о которой все шепчутся, но толком рассказать не могут. Вспомнив о дневнике, она поднялась с постели и подошла к подоконнику, согнав с него недовольного Ара. Кот опять пришел в гости, и хронометр запечатлил зверя. Правда, не в движении, а единой картинкой. Но это уже удача. Значит, прибор работает, нужно лишь его усовершенствовать.

Потянув на себя тяжелый подоконник, Марвел сдвинула его и просунула руку в узкую щель, нащупав тетрадь. Достав ее, она принялась перелистывать пустые листы. Неожиданно из тетради выпала записка. Девушка подняла лист и прочитала: «Жду тебя в полночь в третьей пещере алхимиков. Никому не говори, иначе пойдут слухи, а тебе они ни к чему. Герман Пирс». Внутри все оборвалось. Получается, Алегрию Вудсток в пещеру заманил Пирс?

Студентка спрятала записку в тайник, решив, что там ее никто не найдет. И задумалась над тем, что же теперь делать. Можно показать послание полиции, но Марвел была уверена, что Пирс выкрутится. Та же Онория и Арманьяк будут выгораживать родственника, утверждая, что записку подделали и Пирса хотели подставить. Вздохнув, адептка Уэлч вновь принялась листать пустые страницы. Бросив взгляд на светильник под потолком, она вытянула руку, поднося тетрадь как можно ближе к свету. И с удовлетворением заметила, как на странице проявляются расплывчатые буквы. Ее догадка оказалась верна: Алегрия использовала специальные чернила, проявляющиеся при искусственном освещении или при нагревании. Но радость была недолгой, и через какое-то время девушка разочарованно вздохнула: проявившиеся буквы были тусклыми и расплывчатыми, не прочитать ни строчки. Вспомнив, что в шкафу на нижней полке стояла горелка, Марвел решила ею воспользоваться. Она еще в первый день убрала с тумбочки лампу с пряно-пахнущим составом вместо керосина. Очевидно, Алегрии нравился подобный аромат, а вот Марвел такая экзотика была ни к чему. В резервуаре оставалась горючая жидкость, и адептка направила на нее искры, что сорвались с кончиков пальцев. Фитилек загорелся, а Марвел повернула колесико стрелкой вниз, регулируя яркость. Она поднесла тетрадь к лампе, раскрывая страницы. И вдруг стали ярче и четче. Конечно же! Аля была не только артефактором, но и талантливым алхимиком. Об этом ей говорила Марина. Наверняка Алегрия смогла разработать уникальные чернила, которые проявлялись при нагревании специальной смеси. Лишний раз Марвел убедилась в том, что адептка Вудсток в ту роковую ночь никак не могла допустить ошибки в алхимических опытах.

Проделав тот же трюк с другими страницами, Марвел теперь могла прочитать дневник. Погасив лампу, адептка удобно устроилась на кровати, а кот разлегся рядом и с выжиданием поглядывал то на тетрадь, то на Марвел. Девушка неспешно пролистывала страницы дневника, отмечая, что Аля постоянно обращается к какому-то Тину. Студентка-артефактор советовалась с ним, делилась сокровенным, рассказывала об учебе и даже приводила примеры алхимических формул. Написано было немного: дневник вели лишь с сентября. Некоторые опыты Алегрия описывала слишком подробно, из чего Марвел сделала выводы, что Тин прекрасно разбирался в артефакторике и алхимии. Кот подполз ближе, принюхался к тетради, а затем зарычал.

– Тише ты! А то тебя обнаружат соседки, а я пока не знаю – хорошо это или плохо. – Ар бросил на Марвел виноватый взгляд, а она погладила зверя за ушком. – Ты ведь знал Алегрию, так? Это же к ней ты приходил лакомиться?

Кот фыркнул, словно подтверждая ее догадку.

У Марвел слипались глаза, и она уже с трудом вчитывалась в строчки. А ведь утром важное мероприятие – гонки, и надо бы выспаться. Но любопытство взяло свое, и она решила прочитать еще одну страничку, самую последнюю. Все остальное она изучит завтра вечером: внимательно, не пропуская ни слова.

Последняя запись была сделана размашистым почерком. Очевидно, Алегрия торопилась. Не на ту ли самую встречу с Пирсом? Аля писала: «Тин, сегодня не смогу подробно описать свой день в академии, я вынуждена бежать, знакомый студент прислал записку с просьбой о встрече. Как же я ошибалась на его счет. Думала, он пустой и напыщенный любитель развлечений. Представляешь, сейчас нас с ним связывает тайна. Завтра обязательно напишу все подробности. Кажется, у меня получилось оживить кристалл. Это именно то, о чем мы с тобой мечтали: заменить больные органы искусственными. На зимние каникулы я приеду домой, и мы сравним результаты. Кстати, наша магистр алхимии выходит замуж, и место будет вакантным. Может, попробуешь подать документы? Тогда мы сможем быть рядом. Люблю тебя. Аля».

Марвел несколько раз перечитала эти строки, но так ничего и не поняла, кроме того, что в тот злополучный вечер адептка Вудсток отправилась на встречу с Пирсом, и что Германа и Алегрию объединяла общая тайна. Странно, она признается этому Тину в любви и в то же время так свободно пишет о встрече с другим. Либо это очень высокие отношения, либо Марвел что-то не так поняла. Сейчас она устала и вряд ли разгадает ребус. Но чуть позже обязательно докопается до истины и узнает причину смерти Алегрии Вудсток, чего бы ей это ни стоило.