Глава двадцатая

Весь следующий час я смотрела в окошко на маленький клочок сероватого неба, тихонько постукивая пальцами по скамье. Стоило мне попасть в такт с ударами штампа дежурного офицера, как дверь в коридор наконец отворилась и раздался голос Джекаби.

— Само собой, что вы еще могли подумать, если уж решили оценить уравновешенность человека на основании того, сможет ли он попробовать банан, когда бананов нет и в помине. Инспектор, вы, как всегда, демонстрируете высокомерие и узость мышления.

Офицер с испачканными плечами открыл дверь в камеру Джекаби и втолкнул детектива обратно. Захлопнув дверь, он подошел к моей камере.

— Вы следующая, — сказал он, пригрозив мне толстым пальцем, и в ожидании остановился возле двери.

Поднимаясь на ноги, я шепнула Джекаби сквозь прутья:

— Мне сказать им правду?

— Вы убили кого-нибудь? — тихо спросил он.

— Нет, конечно!

— Тогда я не вижу причин лгать.

В коридоре было тихо, лишь постукивала печатная машинка в одном из кабинетов у нас на пути. Я чувствовала себя провинившейся школьницей, которую дежурный ведет прямиком к директору. Офицер завел меня в одну из комнат в конце коридора. Она была чуть больше моей камеры, но при этом казалась еще менее уютной. В камере было хотя бы маленькое зарешеченное окошко, а здесь не оказалось и такого, поэтому ничто не разбавляло унылую серость стен. Свет давала лишь единственная газовая лампа, висевшая высоко на стене за спиной у Марлоу, который читал свои заметки за столом. Сев на стул напротив инспектора, я стала ждать, когда он заговорит. Сопровождающий меня полицейский занял свой пост у двери, будто я могла в любой момент сорваться с места и броситься наутек.

Стол был деревянным, уже видавшим виды, но крепким. На нем лежали завернутый в платок камертон, карта Брагга и записная книжка Марлоу. Последняя была открыта: Марлоу сверялся с прошлыми записями. Мне точно нужно было завести себе такую же. Медленно закрыв свою книжку, старший инспектор отложил ее в сторону.

— Итак, мисс Эбигейл Рук, — спокойно начал он, поставив локти на стол и сцепив пальцы под подбородком. — Вы недавно приехали в Нью-Фидлем, верно?

— Да, я приехала две ночи назад, — ответила я. — Сошла с корабля ближе к вечеру.

— Неудачное вы выбрали время, мисс Рук. Ближе к вечеру две ночи назад Артур Брагг был еще жив. Пока не умер, конечно. Вы встречались с ним до этого?

— Я никогда с ним не встречалась. Только видела его тело вчера в квартире.

— Мисс Рук, вы остановились в апартаментах «Изумрудная арка»?

— Нет, сэр. Я сняла комнату в доме мистера Джекаби на Авгур-лейн.

— Неужели? — изогнув бровь, спросил Марлоу.

— Да, сэр. Он нанял меня на должность ассистента.

— И пригласил пожить у себя. Мне стоит что-то еще узнать о характере ваших… отношений? — Его голос оставался холодным и бесстрастным, но эта пауза перед словом «отношений» показалась мне совершенно неуместной.

— Что? Нет!

Кивнув, Марлоу сделал пометку в книжке.

— Зачем вы пришли в «Изумрудную арку», раз не искали квартиру?

Я всеми силами старалась не позволить инспектору смутить меня своей грубостью и бесцеремонностью.

— Я только начала работать на мистера Джекаби — точнее, я начала работать на него уже там. Я сопровождала его в ходе расследования.

— Правда? — Марлоу сделал еще одну пометку. — Удивительно, что вы так быстро нашли работу у человека, который оказался замешан в убийстве… произошедшем в ту самую ночь, когда вы приехали в город. Вы пришли к нему потому, что хотели еще раз взглянуть на место преступления?

Кровь шумела у меня в ушах. Мне претили намеки инспектора.

— Со всем уважением, сэр, я бы поступила на работу к любому из полудюжины других уважаемых горожан, если бы хоть у кого-то нашлось для меня место. У мистера Джекаби работа была — и я этому рада. Он немного странный, это правда, но он хотя бы умеет вести расследование, не заключая под стражу любого, кто пытается помочь.

Я поняла, что позволила Марлоу пошатнуть мое равновесие, и нервно откинулась на спинку стула, ожидая его ответ.

К его чести, старший инспектор спокойно отнесся к моему замечанию. Он просто сделал еще одну пометку в записной книжке и продолжил допрос все тем же ровным, чуть хрипловатым голосом.

— Раз уж речь зашла о методах мистера Джекаби, вы узнаете этот предмет? — Он пододвинул ко мне карту.

— Да, сэр, — кротко ответила я.

— Можете объяснить, что это?

— Это карта. Похоже, мистер Брагг расследовал серию смертей по соседству с Нью-Фидлемом. Мы полагаем, что это и привело к его гибели.

— Любопытная улика. Объясните, как она оказалась в кабинете по адресу Авгур-лейн, 926?

— Полагаю, мистер Джекаби обнаружил ее в квартире мистера Брагга и счел, что ее следует изучить.

— И украл важнейшую улику?

— Думаю, он не собирался ее красть. Уверена, он планировал…

— Это было до или после того, как я застал вас на месте преступления?

— После, — пискнула я.

— До или после того, как вы двое проигнорировали мой приказ покинуть здание и вместо этого отправились поговорить со свидетелем — тем самым свидетелем, которого жестоко убили следующей ночью?

— Э-э-э, после этого, сэр, — призналась я.

— Что ж, мисс Рук, давайте начнем сначала.

Так мы и сделали. Я рассказала ему все, от кобольда у меня на пальто до беззвучного плача, мучившего мистера Хендерсона, и принципа действия камертона Джекаби. Я объяснила все о Моне и о банши и как раз дошла до описания Хатун и ее шали частичной невидимости, когда в дверь постучали. Марлоу хмурился и время от времени закатывал глаза, но все же слушал меня внимательно, делая пометки в своей книжке.

— Продолжим чуть позже, — сказал он и кивнул полицейскому у двери.

Тот повернул ручку, распахнул дверь и тотчас вытянулся по струнке. В коридоре стоял комиссар Свифт, который никак не вписывался в простую практичную обстановку полицейского участка. На нем было все то же дорогое черное пальто с красным кантом. На голове у него был красный котелок. Уголки накрахмаленного воротничка торчали по обе стороны от темного шейного платка с изящным узором. Опираясь на блестящую трость, комиссар расправил плечи, когда мы с Марлоу обернулись в его сторону.

Шагая скованно, но уверенно, Свифт прошел в комнату допросов. Несмотря на ортезы, он старался идти как можно ровнее, стискивая зубы всякий раз, когда механизм тихонько поскрипывал в процессе движения. Он подошел к столу и встал рядом с Марлоу.

Старший инспектор не меньше моего удивился его появлению.

— Добрый день, комиссар, — наконец сказал он, почтительно кивнув. — Чем могу быть полезен?

— Продолжайте, инспектор. Я просто понаблюдаю. Кто у нас здесь? Я думал, вы допрашиваете печально знаменитого мистера Джекаби.

Комиссар взял записную книжку Марлоу и пролистал несколько последних страниц, изучая небрежные заметки.

— Это его сообщница, сэр, некая Эбигейл Рук. Я просто снимал показания.

— Вижу. — Свифт снова полистал его книжку. — Банши? Волшебная шаль? Серьезно? Тролли, мисс Рук?

Не скрывая своего скептицизма, он поднял глаза и встретился со мной взглядом.

— Тролль всего один, — робко ответила я. — И мне сказали, что он очень маленький.

— Мы почти закончили, — сказал Марлоу, потянувшись за книжкой. — Вы позволите?

Свифт бросил ее обратно на стол, не обращая внимания на протянутую руку Марлоу.

— Вы закончили. Не хватало еще, чтобы мой старший инспектор терял время на сказки, пока какой-то безумец разрывает мой город на куски. Вы хоть понимаете, какую тень все это на меня бросает? Представляете, как сильно падают мои рейтинги с обнаружением в моей юрисдикции каждого следующего тела?

— Да, комиссар. Я понимаю, но…

— Никаких «но»! Берите людей и возвращайтесь в город искать ответы! Этим вы и должны заниматься! Найдите мне убийцу!

Марлоу держался из последних сил и потому ответил не сразу. Я же не стала упускать свой шанс.

— Значит ли это, что я могу идти?

Свифт взглянул на меня, словно уже забыл, что я вообще была в комнате.

— Вы? Само собой, нет. Марлоу, не выпускайте их, пока все не закончится. Пускай не путаются у вас под ногами и не мешают вам делать вашу работу. Будут знать, как отнимать у нас время. Теперь мы хоть можем сказать прессе, что взяли подозреваемых под стражу. Публика любит быстрые меры. Правосудие не дремлет и все такое. А что, неплохо. Подскажу-ка я это ребятам, которые работают над моей кампанией. Диксон!

Комиссар на негнущихся ногах подошел к двери и кричал, пока к нему не подбежал тщедушный человечек в замшевом костюме и соломенной шляпе. Они исчезли за углом, и громкий голос комиссара постепенно стих.

Марлоу медленно закрыл свою записную книжку и отодвинул стул.

— Мы не закончили, — сказал он, а затем, забрав окровавленный камертон и карту Брагга, вышел в коридор.

Перепачканный офицер проводил меня обратно в камеру, и я рухнула на скамью. Зарешеченное окно на противоположной стене открыли, чтобы проветрить помещение. Пока меня допрашивали, начался дождь, и капли успокаивающе барабанили по карнизу, хоть и было немного холодно.

— Вы хорошо провели время? — спросил Джекаби, прислонившись к прутьям, разделявшим наши камеры.

— Хорошо ли я провела время? На полицейском допросе по поводу двойного убийства на второй день работы?

— Значит, нет.

— Было… познавательно, — признала я. — Я бы и не подумала, что такой человек, как Марлоу, заподозрит юную леди в убийстве. Мне даже приятна его вера в равноправие.

— Не стоит заблуждаться, — сказал Джекаби. — Ожидания общества определяются культурой и традициями. Не сомневаюсь, Марлоу знает немало архетипов опасных женщин. Ла Йорона и ее убитые дети, сирены и разбитые корабли, Ева и яблоко.

— Спасибо, мне от этого гораздо лучше, — вздохнула я и прислонилась к стене.

— Так Марлоу и вас подозревает? Полагаю, он даже бедного Дугласа успеет в чем-нибудь обвинить, пока все это не закончится.

Я рассказала детективу о драматичном визите комиссара и продлении нашего ареста.

— Мне бы хоть раз увидеть, как Марлоу потеет, — усмехнулся Джекаби.

Поднявшийся ветер свистел между зданий. В окна стучал дождь. Похоже, для снега стало слишком тепло, хотя на улице было промозгло. Я невольно поежилась, но не от холода. Дежурный офицер забрал мое длинное, сшитое по фигуре пальто, но тяжелый жакет Дженни оказался очень теплым, в самый раз для холодной погоды. Что-то другое вызывало во мне дрожь. Хотя была только середина дня, затянутое тучами небо стремительно чернело.

— Что ж, полагаю, нас еще не скоро отпустят, — сказала я, стараясь не падать духом. — Пожалуй, нам стоит здесь обустроиться. В тюрьме ведь кормят? Я с самого приезда как следует не ела.

Джекаби, казалось, погрузился в раздумья. От напряжения его брови сошлись к переносице.

— М-м-м? Ах, да. Кормят здесь неплохо, если вы, конечно, любите кукурузную кашу.

— Мне стоило раньше попасть под арест, нам бы и комнату не пришлось расчищать.

Ветер завывал все громче, и в какой-то момент его внезапный порыв пронесся по участку. Бумаги полетели в разные стороны. Плотно прикрыв окно, грузный дежурный офицер поспешил вернуть все на место. Хоть окна теперь и были закрыты, снаружи доносился рокот урагана.

Джекаби, казалось, полностью погрузился в свои мысли.

— Помолчите минутку, — сказал он и приложил палец к губам.

Закрыв глаза, он наклонил голову набок и прислушался. Я тоже прислушалась, хотя различить хоть что-то сквозь вой ветра вряд ли было возможно.

А затем как по мановению волшебной палочки я вдруг услышала этот звук. На фоне шторма он становился все громче. Я почувствовала, как кровь отлила у меня от лица, а спину, руки и ноги словно пронзили ледяные иглы. На щеку упала капля, и я смахнула горячую слезу.

— Вы тоже его слышите? — угрюмо спросил Джекаби, перекрикивая шум ветра.

Я мрачно кивнула.

— Как печально, — выдавила я.

— Да, — сказал Джекаби. — У миссис Морриган незаурядный голос.

Когда он назвал банши по имени, окно озарила вспышка молнии, за которой не замедлил последовать гром. Я сгорбилась на скамье, качая головой и слушая плач банши — песню нашей смерти, идущей за нами в грозу.

— Хотите торт?

Туман перед моими глазами рассеялся. Полицейский с моржовыми усами держал в руках поднос с несколькими кусками праздничного торта. Он просунул один сквозь отверстие внизу моей камеры.

— Он все равно испортится, — добродушно сказал он. — И муравьи заведутся.

Джекаби едва заметно улыбнулся, когда толстяк дал торт и ему.

— Спасибо, офицер, — сказал он. — Пусть вам вернется сторицей.