Глава тринадцатая. Зели

Следующим утром я чувствую себя более уставшей, чем до сна. Кажется, что меня обокрали, словно вор унес мои грезы. Раньше они давали возможность сбежать от жестокости мира, окружавшей меня при пробуждении. Но теперь, когда все они заканчиваются руками принца на моем горле, ночные кошмары мучат не меньше, чем реальность.

– Проклятье, – бормочу я. Это всего лишь сны. Чего мне бояться? Даже если его сила могущественна, он слишком напуган, чтобы ей пользоваться.

Тзайн пыхтит на маленькой полянке – делает упражение «скручивание» настолько серьезно, как будто это его обычная утренняя тренировка. Вот только никаких тренировок в этом году больше не будет: из-за меня он никогда вновь не сыграет в агбон.

Чувство вины смешивается с усталостью и заставляет прилечь. Касаясь земли, я краем глаза ловлю движение: Амари шевелится под большим коричневым плащом, пробуждаясь от царственных грез. Это прелестное зрелище наполняет мой рот горечью, а перед глазами снова появляется образ Инана.

Я удивлена, что королевская дочь не перерезала нам глотки во сне. Пытаюсь найти в ее волосах белую прядь, такую же, как у брата, и облегченно вздыхаю, не обнаружив ее. Одним богам известно, насколько хуже все могло бы стать, если бы она могла заточить меня в своей голове. Рассматривая Амари, вдруг узнаю плащ, которым она укрылась. Я вскакиваю и спешу к Тзайну.

– Это еще зачем?

Он не обращает на меня внимания и продолжает тренировку. Мешки у него под глазами говорят о том, что он устал, так что лучше оставить его в покое, но я слишком сердита, чтобы отступить.

– Твой плащ, – говорю я злым шепотом. – Зачем ты отдал его ей?

Тзайн делает еще пару скручиваний и ворчит:

– Она дрожала.

– И?

– Что и? – огрызается он. – Мы не знаем, как долго будем в дороге. Нам не нужно, чтобы она заболела.

– Ты в курсе, что принцесса к этому привыкла, да? К такой заботе?

– Зел, ей было холодно, а мне не нужен был плащ. Только и всего.

Я поворачиваюсь к Амари и пытаюсь успокоиться. Но глядя ей в глаза, я вижу ее брата. И тут же чувствую его руки на своей шее.

– Я хочу ей верить…

– Нет, не хочешь.

– Даже если бы хотела, не могу. Ее отец организовал Рейд, а брат сжег нашу деревню. С чего ты взял, что она другая?

– Зел… – Тзайн резко замолкает, когда к нам подходит Амари – воплощение скромности и изящества. Не знаю, слышала ли она нас, но даже если уловила обрывки фраз, мне уже все равно.

– Думаю, это твое. – Она протягивает ему плащ. – Спасибо.

– Не за что, – Тзайн складывает его и убирает в свой короб. – В джунглях будет теплее, но дай знать, если он снова понадобится.

Амари улыбается в первый раз, как мы встретились, и я свирепею, видя ответную улыбку Тзайна. Должно быть что-то еще, помимо милого личика, чтобы он забыл, что она – дочь монстра.

– Это все, что ты хотела? – спрашиваю я.

– Ну… Вообще-то… – Ее голос делается тише. – Я думала… Что у нас на…

У нее громко бурчит в желудке. Принцесса краснеет и хватается за живот, пытаясь удержать очередной звук.

– Простите, – лепечет она. – Я вчера съела только одну булку.

– Целую булку? – При мысли об этом у меня текут слюнки. Сменилось много лун с тех пор, как у меня был хороший кусок. Хотя вряд ли черствый кирпич с нашего рынка сравнится со свежей булкой с кухни короля.

Мне хочется напомнить Амари о том, что ей очень повезло с трапезой, но живот сводит от голода. Вчера я так и не поела. Если не позавтракаю в ближайшее время, мой желудок тоже начнет стонать.

Порывшись в карманах черных штанов, Тзайн достает старую карту Мамы Агбы. Мы следим за его пальцем, пока он спускается по побережью от Илорин и останавливается у точки под названием Сокото.

– Поселение в часе от нас, – говорит он. – Лучшее место для остановки. Затем мы отправимся на восток, в Шандомбль. В деревне будут торговцы и еда, но придется кое-что продать.

– А где деньги за рыбу?

Тзайн вытряхивает содержимое моего короба. У меня вырывается стон, когда несколько серебряных монет и геле принцессы падают на землю.

– Почти все исчезли в пожаре, – вздыхает Тзайн.

– И что же мы можем продать? – спрашивает Амари.

Тзайн смотрит на ее платье. Несмотря на пятна грязи и дыры от пожара, мягкий шелк, из которого оно сшито, и элегантный крой буквально кричат о благородном происхождении.

Амари следит за взглядом Тзайна и хмурит брови:

– Должно быть, ты шутишь.

– Я выручу за него хорошие деньги, – вклиниваюсь я. – Мы отправляемся в джунгли, во имя богов, ты никогда не пройдешь по ним в этом!

Амари изучает мои шаровары и укороченную дашики, отчаянно вцепившись пальцами в свой подол. Неужели она думает, будто у нее есть выбор? Ведь я могу сорвать с нее платье в любой момент.

– Но что мне надеть?

– Плащ. – Я указываю на простой коричневый материал. – Мы продадим платье, купим немного еды и новую одежду.

Амари отступает, не смея поднять глаза.

– Ты хотела сбежать от королевской стражи и унести свиток, но не можешь снять дурацкое платье?

– Я рисковала не ради свитка. – Голос Амари дрожит. На секунду в ее глазах блестят слезы. – Отец убил мою лучшую подругу…

– Подругу или рабыню?

– Зел, – шипит Тзайн.

– Что? – Я поворачиваюсь к нему. – Твой лучший друг складывает твою одежду и готовит тебе обед, еще и задаром?

Уши Амари горят.

– Бинте платили.

– Уверена, кучу денег.

– Я пытаюсь помочь вам. – Амари мнет юбку в руках. – И пожертвовала всем, чтобы помочь вашему народу…

– Нашему народу? – вскипаю я.

– Мы можем спасти предсказателей…

– Хочешь спасти предсказателей, но отказываешься продать проклятое платье?

– Ладно, – Амари всплескивает руками, – ради небес, я это сделаю, и я никогда не отказывалась…

– О, мы благодарны тебе, прекрасная принцесса, спасительница магов!

– Прекрати. – Тзайн толкает меня локтем, когда Амари прячется за Найлу, чтобы переодеться. Ее изящные пальцы расстегивают пуговицы на спине. Остановившись, она смотрит через плечо. Я закатываю глаза, и мы с Тзайном отворачиваемся.

Принцесса.

– Держи себя в руках, – бормочет Тзайн, когда мы вглядываемся в красноватую опушку буйного леса Сокото. Семейка синезадых павианем прыгает по ветвям, стряхивая блестящие листья на землю.

– Если она не может терпеть рядом свободную предсказательницу, пусть возвращается в свой маленький дворец.

– Она не сделала ничего плохого.

– И хорошего тоже. – Я пихаю Тзайна в ответ. Почему он так защищает Амари, как будто встал на ее сторону. Словно это она – жертва.

– Я последний, кто будет защищать аристократов, но, Зел, взгляни на нее. Она только что потеряла лучшую подругу, и вместо того, чтобы скорбеть, рискует жизнью, пытаясь помочь магам и предсказателям.

– Мне должно быть грустно оттого, что король убил ее любимую служанку-мага? Где была ее ярость все эти годы? Где была она сама после Рейда?

– Ей было шесть, – ровным голосом отвечает Тзайн. – Она была таким же ребенком, как ты.

– Вот только мать поцеловала ее той ночью. А нас – нет.

Я поворачиваюсь, чтобы забраться в седло, уверенная, что дала Амари достаточно времени. Но ее спина все еще обнажена.

– О боги…

Я вижу на спине принцессы глубокий шрам, настолько ужасный, что сама чувствую боль.

– В чем дело? – Тзайн видит его за мгновение до того, как Амари поворачивается к нам лицом. У него перехватывает дыхание: даже шрамы на спине папы не так ужасны, как этот.

– Как вы смеете! – Амари пытается прикрыться плащом.

– Я не хотела подглядывать, клянусь, – оправдываюсь я. – Но… Боги, Амари, что случилось?

– Ничего. Несчастье, когда мы с братом были маленькими.

Тзайн раскрывает рот от удивления:

– Твой брат сделал это?

– Нет! Не специально. Это была… Он не… – Амари одолевают чувства, но я не могу понять, какие. – Вы хотели платье – вот оно. Давайте продадим его и покончим с этим!

Она кутается в плащ и садится на Найлу, пряча лицо под капюшоном. Не зная, что сказать, мы с Тзайном следуем за ней. Перед тем как пустить Найлу в галоп, брат бормочет извинения. Я тоже пытаюсь извиниться, но слова застревают в горле, когда я смотрю на ее спину, прикрытую плащом.

О боги. Я не хочу думать, какие еще шрамы она скрывает.