В Каса дель Кампо мы сейчас с тобою

Находимся, Леон. Красоты эти

Недаром восхваляются молвою.

Лишь дар Праксителя^[36] в его расцвете

Способен был бы вот того фонтана

Создать фигуры. Нет на белом свете

С ним схожего. Из солнцем осиянной

Италии он привезен. Отсюда

В Аранхуэс, тепла, благоуханна,

Летит весна и расцветают чудом

Реки бурливой берега. Здесь краски

Свои, от пурпура до изумруда,

Весна творит для ежегодной сказки.

Мне чудится в огнях росы блестящих,

В цветах, в листве, в ее шуршащей пляске

Присутствие божеств животворящих.

На царственное это изваянье

Взгляни — сколь дивен взор очей грозящих

Филиппа-короля! А вот созданье

Лисиппово, но и его уменье

Способно ль Александровы деянья

Отобразить грядущим поколеньям?

Вернусь к Филиппу. Бронзовые лики

Плененных варваров благоговенье

Являют перед тем, кому великий

Карл предком был, перед жезлом в державной

Деснице. Племенам разноязыким

Как бы внушает он, что сильным, славным

Мир ослабевший может стать лишь властью

Оружия и веры.

Марсу равным

И доблестью, и грозной бранной страстью,

Бойцом, достойным родины — и Трои —

Узреть его испытываю счастье.

Знавал ли мир подобного героя,

Чей меч соревноваться мог с алмазом,

Чей вид страшил нездешнею красою?

А эта прелесть, судя по рассказам,

Властителя Флоренции владенья^[37]

Собою украшала.

Душу, разум

Вселяет в холод бронзы вдохновенье

Художника.

Мне кажется ожившим

Не только всадник, но и конь, весь в пене

Грызущий удила.

Средь всех любивших

Филиппа вы — вернейший, вижу это!

Но не дано мне быть среди почтивших

Героя память… Не рожден поэтом,

Ни живописцем, как покойный Мудо^[38]…

Внимание! Идут весна и лето…

Пойду и я в надежде встретить чудо.