Глава 4

Разбудил меня волчий вой. Я дернулся, не сразу вспомнив, где нахожусь. Мои руки уткнулись в коврик, за ночь поменявший положение до полного скандала. Зеленый тент палатки успел нагреться под утренним солнцем.

Красновласой волшебницы рядом не оказалось. Я долго смотрел на пустую половину палатки, затем на одиноко стоявшие мотоботы за расстегнутым входом. Не приснилась же она мне.

Сумев выползти наружу, я выпрямился, чувствуя, как ноет спина. Кажется, я забыл в Москве обзавестись нормальной обувью. Ходить в мотоботах по лесу – себе дороже.

Бродить с босыми ногами был не вариант, так что пришлось перетерпеть. Еще бы найти, куда Клумси дел «голду», чтобы поискать в кофрах смену одежды. Стая явно никуда сегодня не собиралась – значит и мне не придется никуда мотать. Найду, чем заняться. И для лучшего понимания дальнейших действий стаи мне надо знать, что она делала вчера.

Меня окружали сплошные зеленые поля с нестройными лесными рядами. Повинуясь нелепому рвению, я принялся искать, в какой стороне север, затем тут же бросил заниматься ерундой. Если захочется дополнительно нагрузить себе мозг – отыщу кучу более достойных поводов. Потому я пошел в направлении звуков.

Лагерь оборотней ничем не отличался от обычного туристического кэмпа и даже больше нужного подчеркивал обстановку дикарского отдыха. Десятка полтора палаток разных форм и цветов. Не менее отличались и мотоциклы, расположенные где попало. Своего среди них я не нашел.

Из-за палаток медленно поднимался дым, приносящий запахи мангала. Казалось бы, что могут жарить оборотни в лесу в сезон кормежки? В Сумраке ничто не бушевало – кругом царили тишь да гладь. Подобного умиротворения не встретить там, где недавно кого-то убили. Не утерпев, я пошел вперед, в сторону дыма, аккуратно обходя разбросанный валежник.

Здесь располагалась центральная зона лагеря – почти свободная от травы полянка с несколькими пнями и наспех сооруженными скамейками из бревен. По периметру расположенные палатки стояли входами к центру. И еще здесь собрались с десяток оборотней. В человеческой форме в основном. Я насчитал троих мирно похрапывающих волков на безопасном отдалении от костра.

На меня сразу уставились взгляды остальных – по большей части настороженные, по меньшей любопытные. Зато в них не было удивления. Оборотни, конечно, знали о моем ночном прибытии.

Лица вполне обычные, молодые и взрослые, за некоторым исключением – мужские. Вот одежда меня удивила. Я почему-то ждал встретить банду типичных мотоциклистов, совсем забыв, что подобный стиль они соблюдали только в городах да на трассе – везде, где много людей. Здесь же, в лесу, они могли оставаться самими собой. Даже простому человеку нет никакого смысла таскать в лесу на отдыхе полный экип, как это в данный момент делал я, выглядя, должно быть, чудовищно. Что до оборотней, то при первом же перекидывании им придется долго стаскивать с себя все эти финтифлюшки или же рвать их на части, если требуется обратиться как можно быстрее. Потому мне следовало догадаться, что их внешний вид будет более практичен.

Все оборотни в лагере были облачены в робы, идентичные той, в которой ночью приехал Якут. Сочетание велюровых халатов и монашеских ряс, до предела минималистичного дизайна.

– Здравствуйте! – сказал я.

Оборотни молча смотрели на меня, и я тут же прикинул, не забыл ли вчера снять с головы шлем.

– Сергей! – послышался певучий женский голос.

Откуда-то сбоку ко мне неслышно приблизилась женщина на вид лет сорока пяти. Именно она вчера надевала Якуту перчатки. Сейчас я мог рассмотреть ее лучше – приветливый вид, множество ранних морщин, татуировка в форме полумесяца вокруг левого глаза. И такая же роба, как у всех. В остальном она выглядела как особа, которую не замечаешь на пикнике с незнакомыми людьми, но при повторном знакомстве жалеешь, что не сошелся раньше.

– Доброе утро, – произнесла она. – Меня зовут Марьяна. Ребята, это Сергей Воробьев, Дневной Дозор Москвы. Он сопровождает нас в путешествии.

Оборотни сдержанно кивнули. Кто-то приветственно вскинул пятерню.

– А что жарите, ребята? – спросил я. – Мне понравится? Если что, у меня есть соль.

Марьяна схватила меня за локоть и потянула в сторону. Я повиновался, думая, мог ли найти более дурацкий способ завязать знакомство со стаей.

– Это говядина, – успокоила Марьяна. – Мы купили корову в деревне.

– Какой деревне? Где мы хоть находимся, а то я вчера…

– Север от Тутаева. Мало кто знает эти места.

– Понятно, – произнес я. – Скажи, Марьяна, ты не видела Светлую волшебницу сегодня?

– Здесь только одна Светлая волшебница. Ты же про Ведающую?

– Ага. Про нее.

– Она утром уехала в Ярославль, – ответила Марьяна. – Сказала, что скоро вернется.

«Значит, ночующая в моей палатке Веда мне не приснилась, – подумал я. – Интересно, догадается ли позвонить Борисову из города?»

– Почему вы балахоны носите? – поинтересовался я. – Удобно?

– Очень удобно. Можно быстро перекинуться, и порвать не жалко. Мы стараемся аккуратно снимать их, если надо обратиться, но на всякий случай у каждого с собой таких с десяток. Если их сложить, то места занимают не больше, чем тапочки.

– Ты имеешь отношение к Якуту? – спросил я. – Вы показались мне… близки.

– Ближе некуда. – Марьяна продолжала улыбаться печально и даже тревожно. – Я его жена.

– Тогда поздравляю.

Тревожности в улыбке Марьяны стало поменьше.

– С чем? – спросила она.

– Он необычный, – сказал я, пытаясь собрать вместе все, что знал лично про лидера стаи. – Похож даже не на вожака, а, скорее, на вождя небольшого племени, которое мечтает снова стать многочисленным, но не может из-за вечной войны.

Марьяна выдержала паузу – как мне показалось, слишком долгую.

– Это очень лестное сравнение, – заметила Марьяна. – Ты не против, если я передам ему твои слова?

– Не против. Только я и сам бы не прочь с ним поговорить. Это можно устроить?

– Сейчас он занят делами стаи. Обсуждает планы в палатке с новичками.

– Ну, точно главнокомандующий, – произнес я, глядя в сторону лагеря.

– Да, – подтвердила Марьяна. – Он такой. Если у тебя очень срочное дело, я его позову.

– Нет нужды, – сказал я. – Вижу, вы никуда не торопитесь. Думаю, я могу подождать.

– Хорошо. Тогда обустраивайся, как тебе удобно. Если хочешь умыться, то там, неподалеку, есть родник.

– Спасибо, – сказал я, глядя, как Марьяна уходит, чудесным образом не цепляясь балахоном за колючки.

Что конкретно я должен был сделать, чтобы меня тут сочли за своего? Наверное, прежде всего мне следовало определиться, хочу ли я этого. И какое, собственно, имею право навязываться в друзья стае? Вроде бы Марьяна поговорила со мной открыто, а я все еще ничего не знаю ни о ночных действиях стаи, ни об их дальнейших планах. Какие у меня основания этих ответов требовать? Якут позволил мне двигаться следом – формально говоря, все свои обязательства перед Дневным Дозором он выполнил.

Путь к роднику занял от силы минуту. По пути мне встретились еще два оборотня в робах. Они сидели спинами ко мне, о чем-то переговаривались и никакого внимания не обращали, словно Темные Иные здесь расхаживали толпами. Еще дальше раздавались тихие проклятия. Я решил сходить и посмотреть, что там.

И не зря. В узком пространстве, между пятью древесными стволами разной толщины, образовался пятачок, полностью укрытый от солнечных лучей. Здесь стоял мой «Голдвинг», накрытый кучей чужой одежды. «Гантель» уткнулась передним колесом куда-то в овраг, так, что задний кофр гордо выпирал наружу. Из его откинутой крышки поблескивали бутылки.

В самом затененном месте уютно развалилась оранжевая палатка. Перед ней на боку лежал незнакомый мне мотоцикл. Рядом с ним сидела Вика, окруженная гаечными ключами, промасленными тряпками и неизвестными мне железками. На ее поврежденных коленях и лодыжках красовались наспех перехваченные ремнями палки.

– Привет! – крикнула она мне. – Как спалось?

– Более чем, – ответил я первое, что пришло на ум. – Как сама? Тебе не больно так сидеть?

– Совсем нет. Вы же забрали всю боль, за что огроменное спасибо. Марьяна наложила мне кучу шин, так что жить буду. Быть Иной не так уж плохо, скажу.

– Чем ты здесь занимаешься?

Вика постучала ключами друг о друга.

– Смазываю цепи, проверяю уровень антифриза, кручу свечи и хочу разобраться, как можно настолько уделать масляной фильтр, что его в этой грязюке не отличишь от воздушного.

– Я ничего не понял, кроме того, что ты нашла свое место, – произнес я. – Могу чем-то помочь?

– У тебя есть тормозные колодки от «Дукати Суперлеггеры» восемнадцатого года?

– Как-то не взял с собой, – повинился я. – Даже от семнадцатого нету.

– Тогда ты ничем помочь не сможешь, – вздохнула Вика.

– Увы. Где Клумси?

Вика показала ключом наверх.

На ветке, в добром десятке метров над землей, дрых кот. Пушистый хвост свисал вниз, слегка покачиваясь на ветру.

– Пусть проспится, – посоветовала Вика. – Он надо мной всю ночь дрожал. Даже раны лизать пытался, только я ему щелбан отпустила.

– Вика, ты слишком быстро вжилась в роль Иной, – сказал я, подходя к «голде» и пытаясь добраться до своих вещей. – Точно раньше про нас не слышала?

– Да что тут слышать? Жизнь – она как мотоцикл. Если все раздолбанное, то это не значит, что все, судьба, приговор, туши весла, суши свет. Надо просто разобраться, как движок устроен, ключи подобрать правильные и закрутить все как следует, чтобы работало. Конечно, я испугалась, когда вампир меня швырять о бетонку начал. Думала, все, кранты мне. И ночь тяжелая была. А сегодня проснулась, все переосмыслила – и разом все поняла. Знаешь то чувство, когда бьешься над шестеренкой, пытаешься в мотор сунуть, а она внезапно раз – и становится на место?

– Не знаю. Но думаю, что я тебя понял. Мир с Иными обретает смысл.

– Вот. – Вика снова принялась возиться с мотором. – Меня подкрутили, и я заработала. Процесс так себе, зато результат огонь. Я рада, что все так сложилось. Раньше думала, куда меня несет? Все как-то бессмысленно было. Теперь же и боли нет никакой, и видишь весь тот бред, который вчера волновал, как будто там было что-то важное… Слушай, ты не к роднику идешь? Будь другом, принеси мне воды, вон там канистра.

Я вытащил целиком сумку с левого кофра «Голдвинга», где перевозил смену одежды и туалетные принадлежности. Бриться, конечно, не буду. Меня и в Москве мало кто мог заставить это делать чаще раза в неделю, а уж в лесу и подавно никто не способен. Собрав все нужное и подцепив с земли пластиковую канистру, я пошел к роднику.

Слова Вики были по-своему понятны, хотя ее дальнейший путь предсказуемо казался не слишком веселым. Она еще не приняла себя в полной мере как Иную, но уже быстро отказалась от роли человека. Это грозило некоторой депрессией, которая у многих затягивалась на одно человеческое поколение. Хотя кто я такой, чтобы судить? Сам-то когда в последний раз вспоминал, каково это – жить без магии? Сижу у родника в лесу, наслаждаюсь чистой водой, слушаю пение птиц и дыхание леса, думаю, поместились ли бы у меня в карманах колодки от «Дукати». А между тем, будь я простым смертным, меня бы уже на свете могло не быть по естественным причинам. Тем самым, по которым люди заканчивают жизнь в земле, корова на мангале, а «Дукати» – на податливой лесной почве. Хотя у двухколесного еще есть шанс подняться, если Вика хорошо знает свое дело.

Закончив с процедурами, я переоделся в чистое и начал набирать воду в канистру. Мотоботы принялись терзать мои пятки с удвоенной силой. Как же хочется нормальные кеды!

Вернувшись к Вике, я поставил канистру рядом с ней и сказал:

– Я иду в лагерь. Тебе принести что-нибудь?

– Мы уже завтракали, – ответила она, ковыряясь в моторе и не поднимая взгляда. – Если что понадобится, я Клумси отправлю.

– Хорошо. – Я заграбастал свои сумки и пошел с ними в лагерь. Пусть мои вещи лучше будут поблизости.

– Если увидишь Миху, скажи ему, что на его «леггере» барахлит задний цилиндр, там прокладка плывет, и горшок начинает поджирать масло! – крикнула мне Вика вслед.

– Постараюсь, – пообещал я, не поняв ни единого слова.

Дым от мангала стал гуще. Я подошел к центру лагеря с двумя бутылками пива, вытащенными из барахла Клумси.

– Привет снова, – сказал оборотень, размахивая над мангалом непонятно откуда взявшейся картонкой. – Скоро будет готово.

– Будешь? – Я протянул ему пиво.

– Благодарю. – Оборотень шмякнул горлышком о край мангала, сдирая крышку. – Я Михаил.

– Сергей. – Я пожал ему руку. – Кстати, Вика там просила передать, что на твоей «леггере» барахлит жареная прокладка, и цилиндр плавает маслом в горшке.

Михаил, уже набравший полный рот пива, согнулся и расплескал все в траву.

– Чего-чего? – изумился он, вытирая рот рукавом робы. – Что там плавит цилиндр?!

– Эй, Мих, у тебя «леггера» есть? – рядом вырос еще кто-то в робе. – А че я не видел?

– Мужик, ты нормальный? – вытаращился на меня Миха. – Какая еще «леггера»?! Откуда я ее возьму? Да у нас весь мотопарк столько не стоит! Я на «джебеле» ездил всю жизнь!

– Ну, извини, – раздосадованно сказал я. – Перепутал.

– Ничего себе перепутал, – хохотнул высокий оборотень. – Это Вика тебя так развела, да?

– Отлуплю мелкую, – пообещал я, глядя на мангал. И впрямь говядина.

– Не надо, она же не со зла. – Миха похлопал меня по плечу. – Сходи лучше салатику порежь. Девчонки сами не справляются.

Резать салатик мне не пришлось – меня увлекла за собой Марьяна.

– Сергей, ты уже видел Вику? – спросила она взволнованно.

– Видел. Цветет и пахнет.

– Замечательно, – обрадовалась Марьяна. – Все хотела сходить проверить сама, но не знала, могу ли.

– Почему нет? – не понял я. – Она говорила, что ты ухаживала за ней.

Покачав головой, Марьяна посмотрела на меня, словно сканируя, что еще я могу знать. Оборотням не дано читать мысли других. Хотя в тот момент я бы ей это позволил.

– Что ты хочешь мне поведать? – спросил я. – Марьяна, я все еще не знаю, что случилось ночью. Вы выехали из Москвы на север, и что случилось после?

Марьяна аккуратно оправила волосы, подставляя солнцу вытатуированный полумесяц на щеке.

– Да тут уже, наверное, нет никакого секрета, – сказала она. – У нас была стычка с местным кланом, Авеалаш.

– Конкурирующая группировка?

– Ты так шутишь, Темный? Нет никакой конкуренции, если всем выдают разные лицензии. На нас напали в Ярославле. Поначалу – одинокий наездник.

– Да, я видел тело, – сказал я. – Оборотень. Еще подумал, не из ваших ли.

– Своего мы бы не бросили.

– Отправляете в Сумрак?

– Хороним.

Я посмотрел на лес вокруг, словно ожидал встретить могильники оборотней. Как ни странно, я вполне мог бы стоять на одном из них и ничего бы не заметил. Сумрак быстро забирает тело низшего. Затем осядет земля, место захоронения покроется травой, и река времени смоет все следы.

– И вы почувствовали чужую стаю в Рыбинске? – спросил я. – Решили вмешаться в чужую кормежку?

– Они напали на людей жестоким способом. И это была не стая, а сборище разных низших. Четыре оборотня, три вампира, инкуб и ведьмак.

– Ты никого не забыла, Марьяна?

– И один Светлый маг, – добавила она. – Уровень высокий, разобрать не смогли.

– У него был второй уровень. Что было дальше? У вас был бой на Волжском мосту?

– Да. Мы победили, но не рассчитали сил. Мага никто не почувствовал, а он внезапно появился. Мы оказались не готовы. Хоть нас и было больше, мы были там чужими, а они сражались на своем поле. Часть из нас выманили на помощь укушенным людям. Еще часть преследовала оборотней, и когда появился Светлый маг, на мосту осталась стоять только Веда.

– Это она вызвала ураган? – спросил я.

– Она. Светлый маг тоже что-то применил, из-за чего мы не могли продолжать бой. Нам пришлось отступить. Веда осталась прикрывать нас. Якут приказал мне возглавить стаю и отвести ее сюда. Сам вернулся за Ведой, но ты уже помог ей.

– Вы не нашли оборотня, укусившего Вику?

Марьяна долго смотрела на меня, не понимая вопроса, и затем огорченно опустила руки.

– Ох, Темный, – сказала она. – Это не вражеский оборотень укусил Вику и не закончил ритуал. Это сделала я.

– Ты?!

– Тебе не пришлось видеть бедную девочку, что с ней стало. Ее приманили Зовом и расплющили о камни. Все для того, чтобы нас отвлечь. У меня оставалось право на укус обращения по лицензии, выданной Дозором. Я начала ритуал, но у меня не было времени его закончить. Светлый маг убил бы нас всех. Надо было отступать, и мы отступили.

– Лицензия на укус? – переспросил я. – Марьяна, а вы какие хоть лицензии брали? Если всю стаю считать. Не на пожирание?

– Пожи… – растерялась Марьяна. – Ну, знаешь, это даже для Темного слишком. Стая Якута всегда берет лицензии на обращение, в этом и сложность.

– Какая еще сложность? – В моей голове все восприятие стаи стремительно переформатировалось под новый стандарт качества. – Сложность в том, что вы не убиваете людей, а создаете из них оборотней?

– Рад, что хоть ты понимаешь. Для Ночного Дозора нет принципиальной разницы: убить человека или обратить его. Они считают, что оба раза человек пропадает. Зато при обычной смерти он просто умирает, а при обращении становится на одного Темного больше. Потому и право на охоту получить намного легче. Мой муж особенный уже тем, что каждый раз берет массовые лицензии на обращение. Сейчас их у нас осталось четырнадцать. Мы потратили три из них – одну на Вику и две на рекрутов, с которыми договорились еще осенью. Якут сейчас посвящает их в распорядок клана, стандарты Дозоров и Великого Договора, объясняет правила. Викой заняться решила я сама. Сам понимаешь, там случай особый.

Марьяна закончила говорить. К концу своей речи она в моих глазах стала совсем не той женщиной, которой я видел ее вначале. Однако с этой компанией ничего нельзя предсказать наперед!

– То есть ты хочешь сказать, что вы совсем никого не убиваете по лицензии? – уточнил я, чтобы окончательно закрыть для себя хотя бы этот вопрос.

Марьяна улыбнулась, на миг превратившись в молодую и голодную хищницу в человеческом облике.

– Я этого не сказала, – вымолвила она лукаво. – Даже в падении пера голубой сойки можно найти лицензию на убийство.

– Что это значит?

– Поговори с Якутом, когда он освободится, – сказала Марьяна. – Некоторые вещи я рассказывать не должна. Могу ли и я спросить тебя?

– О чем?

– Что ты делаешь здесь?

Мне не удалось избежать паузы перед ответом. Теперь все, что я скажу, покажется выдумкой. Пока я обдумывал, как выйти из положения, Марьяна покачала головой.

– Надеюсь, ты разберешься, – сказала она.

Я молча отошел в сторону, идя вдоль лагеря без конкретной цели.

Стало быть, для Светлых появление Темного – событие хуже, чем убийство. Причем не на уровне полемики, а на вполне юридической основе. Почему же я ни разу не подумал об этом? Ведь всегда же знал, но как-то упустил из виду. Как можно сотрудничать с подобными существами?

Беспощадные мотоботы привели меня к самой дальней палатке – ядовито-красной, с расцветкой, собранной исключительно из оттенков бушующего огня. Трава перед ней оказалась обожжена, причем безо всякой магии. Не так давно тут разгорелось наспех затушенное пламя, охватившее два дерева, теперь оставшихся горелыми. Знаю Светлого, который мог бы восстановить их по ауре. Возможно, прямо сейчас он отказывает кому-то в лицензии на обращение, беспечно лепя штамп на убийство.

У палатки на снятом мотоциклетном сиденье развалился Тощий Гилмор – единственный из стаи, кто не переоделся в робу. С надвинутой на глаза фуражкой он не замечал ничего вокруг.

– Свалил в туман! – проворчал он, не видя, кто это там пришел.

– Рад бы, но ноги уже не держат, – сказал я.

Оборотень одним пальцем приподнял фуражку.

– Ты, – проговорил он неодобрительно. – Мотай назад, в Москву.

– Далеко бежать. Гиля, как там дырка в штанах? Не зашил?

Гиля медленно хлопнул ручищами по коленям и встал с кресла. Футболка на выпираемом пузе опасно затрещала.

– Чего ты хочешь? – спросил он.

– Если честно, я сюда пришел случайно, – признался я. – Могу уйти, если потревожил.

– Да не особо, – сказал Гиля. – Там жрать не сделали еще?

– Уже скоро.

Я огляделся. На черном сгоревшем пятне земли в лучах солнца блестели раскиданные канистры. Сзади них, поставленный на куски арматуры, расположился мотоцикл чудовищного вида, больше напоминавший неудачную статую монстра, сваренную из ржавых труб. Из-под него капало черное масло. Я пытался понять, как на таком можно передвигаться, смотрел то на подножки из медвежьих капканов, то на спицы колес из сварочных стержней. Меня добил закислившийся штык от лопаты на месте ветрового стекла, с прорезями для глаз.

– Что это такое? – спросил я. – Как ты на этом ездишь?

– Обычный крысобайк, – похвастался Гиля, не скрывая гордости. – Был. Я сделал из него повозку для топлива на весь караван. В каждой стае должен быть чувачок, отвечающий за бензин.

– Боюсь спросить, но из чего ты его собрал?

– Уже не помню. – Гиля покрутил фуражку, со скрипом шлифуя козырек, и снова нахлобучил ее на голову. – Начинал с велосипедного руля. Остальное как-то само наросло. Теперь его зовут «пердящий менестрель».

– Почему менестрель?

– Потому что он пердит, как из волынки.

– Понятно, – сказал я. – Гиля, ты мне, часом, в морду дать не хочешь?

– А что, есть предложение?

– Просто любопытно.

– Хотел бы дать – дал бы, – произнес Гиля и немного оживился. – Знаешь, ты вот спросил, и я подумал: странное дело. Пока меня не укусили, я спуску никому не давал. Чуть что не так – вскакивал и заряжал в рыло. Ну, штраф выпишут или посижу немного за решеткой, зато радость останется. А теперь даже если перо под ребра получаю – не психую. Отойду подальше, в волка перекинусь, и сразу как новенький. Вот ты вчера меня перед стаей опозорить решил, а мне даже не обидно совсем. Когда синяки сами зарастают, то мстить уже вроде как и не за что. Месть обесценивается. Только парит, что скидывать шмотки надо, а потом снова собираться.

– Никого я не позорил, – сказал я. – Ты первый начал, если на то пошло. И проиграть магу первого уровня не стыдно. Без обид, но ни у кого на твоем месте не было бы шансов.

– Вот и мне Миха так же сказал, – произнес Гиля. – Зато все теперь прыгают вокруг и успокаивают.

– Так это был твой план? Вызвать к себе жалость?

– Почему нет? – пожал плечами Гиля. – Думаешь, жалость оборотней ничего не стоит? Да мы только на жалости и выживаем. Это пусть у реальных пацанов победить в драке круто считается. По мне, так ни хрена победа не дает, кроме проблем. Если победил, то от тебя потом ждут больше, а заплатят меньше. Зато на стороне проигравшего – общество и система. Тем более у оборотней, нас все равно презирать будут. Только если проиграл, то не настолько сильно. Мы – Иные. У нас проигравший получает все. Сильных сливают свои же. Сколько уже Якута предупреждал – не слушает.

– Ясно, – сказал я. – Ну, пойду назад. Может, потом выпьем.

– Давай. – Гиля снова уселся на сиденье.

Я вернулся к мангалу. На земле уже расстелили покрывало, которое быстро заполнялось походными тарелками и бутылками со всякими этикетками.

– О, ты мне и нужен, – сказал Миха. – Не передумал насчет салатика?

– Давай, что там резать, – согласился я. – Где мне сесть?

– А вон на пень.

Погрузившись в работу по превращению картофеля, свеклы и лука в некое подобие кулинарных ингредиентов, я выбросил из головы решительно все, отдавшись атмосфере запахов углей, терпкого вина и шипящего на мангале мяса. Так я сидел, пока не услышал бормотание мотора.

– Все в сборе, – сказал Миха, наваливая мясо в миски.

Как раз закончив, я положил нож, вытер руки салфеткой. Поднялся, глядя сквозь опустившийся дым на колесо спортбайка, примявшее траву, и изящную фигуру сзади.

Ведающая вернулась.

– Точно, в сборе, – подтвердил я, вставая и идя к «Ямахе».

Мне осточертели недосказанности. Пора поговорить со всеми напрямую. И в первую очередь – с красновласой волшебницей.