V

Весь следующий день в Косе шел снег. Ветер свистел, сдувал его, наметал сугробы.

Дороги на юг, однако, оставались свободными, поскольку там снегу выпало всего ничего. Пье взял «сорер» и отвез в Монпелье груз для виноделов, Санш, второй шофер, застрял где-то с «берлье». Шап с утра отгрузил хлопок и быстро вернулся домой. Он пытался бодриться, но у него ничего не получалось. Мысль о бедняге, захороненном в снегу, не давала ему покоя. «Ну и дурака я свалял, — повторял он себе. — Я обязан был сообщить в полицию. Тогда мне не было бы так тошно». Он не считал себя по-настоящему виноватым, хотя и не совсем понимал, почему.

Рафаелла возилась на кухне. Шап перекинулся с ней несколько словами, потом спустился в погреб под террасой, включить отопление. Оно ни разу не работало с прошлой зимы; Шап почистил его, наполнил бак водой, наколол дров. Хозяйственные хлопоты успокоили его, но тревога не исчезла, она только стала переносимой.

— Включаете отопление? — спросила Рафаелла. Она стояла за его спиной. Шап вздрогнул.

— Как видите, — улыбнулся он.

— Ну что ж, это целое событие.

— Дом простыл, — сказал Шап и засыпал в топку ведро угля.

— Уж кому об этом знать как не мне… Я разожгла плиту на кухне, приготовила вам кофе, больше ничего не надо?

— Да нет, как будто.

— Отлично, тогда я ухожу.

Шап заполнил топку, проверил тягу, потом задумчиво почесал себе нос.

— Пойду-ка смажу машину, — подумал он вслух.

В гараже он бессмысленно уставился на грузовик, потом встряхнулся и принялся за работу. Он начал с самых доступных масленок — мотора, колес и рессор. Затем лег под машину, чтобы наполнить масленки карданного вала.

Когда он оказался под правой подножкой примерно в том положении, в каком был вчерашний бедолага, в голове его мелькнула мысль, так что он даже выронил шприц. Минуту он пребывал в неподвижности и, закрыв глаза, напряженно думал. Потом пополз к передним колесам, подлез левой частью груди под колеса, при этом глаза его изучали подвеску и кожух.

— Если я действительно раздавил грудную клетку тому парню колесом, — пробормотал он, — я никак не мог уделать ему таким образом физиономию.

Он подумал еще минутку, выбрался из-под машины, отложил шприц и поднялся к себе. Его мозг усиленно работал. Шап запер на ключ входную дверь и прошел в кабинет. И там, стоя посреди комнаты с бутылкой коньяка в правой руке и пустым стаканом в левой, он подвел итог своим размышлениям.

— Ну и в переплет я попал! — Он помолчал. — Этого парня убили. А я оказался замешан в странные дела.

Он отставил бутылку и стакан, улегся на диван и закрыл глаза, чтобы лучше думать.

Теперь, когда Шап понял, что не имеет никакого отношения к гибели незнакомца, его мысли стали ясными и четкими. Лицо, по всей вероятности, изуродовали молотком, причем били яростно и упорно, так чтобы жертву нельзя было опознать. Кому-то это было очень важно.

Положили его на дорогу совсем недавно, потому что несмотря на снегопад он был только припорошен. Преступник, наверное, даже никуда не отошел.

Шап вспомнил, как заскрипел снег под ногами, и ему представились черные ботинки, которые топчут белый снег. Шап моргнул, и картинка исчезла. Он открыл глаза и продолжал усиленно думать.

— Я появился как нельзя кстати, — заметил он. — Как улитка в дождливый день.

Мрачный тип в черных ботинках (Шап решительно выбрал этот цвет), должно быть, терпеливо следил за его работой и дождался отъезда грузовика, чтобы получить представление о поведении шофера и сделать соответствующий вывод. Шап непоправимо скомпрометировал себя, теперь он не смеет открыть рот.

Даже и речи быть не может о том, чтобы обратиться в полицию. Вряд ли его там встретят с распростертыми объятиями. То, что он оставил труп в кювете, свидетельствует против него.

Он встал, чтобы промочить горло, и снова лег. Вновь и вновь прокручивая все детали приключения, он впал в полудрему и увидел странный сон.

Человек с раздавленным лицом лежит в его смотровой яме. Шап сложил ему руки и перевил пальцы четками из красных зерен, голова мертвеца покоится на автомобильной подушке.

— Почему ты убил его молотком? — спрашивает Рагонден.

— Черт меня побери, если я могу вспомнить почему, — отвечает Шап.

Жандармы, заполнившие гараж, смотрели на Шапа с явным презрением. С улицы доносились угрожающие выкрики толпы.

Внезапно он осознал, что спит, сделал усилие и проснулся. Снаружи действительно доносились крики. Шап поднялся, открыл окно и увидел Рагондена. Тот с удивлением смотрел на него.

— Я к тебе.

— Сейчас открою.

— Что с тобой? — спросил Рагонден, входя в дом.

— Да вот видишь, — вздохнул Шап.

Он подумал и объяснил:

— Зубы зверски болят.

— Ну-ну! — отозвался Рагонден. — Что с тобой происходит? Ты белый как мел.

Шап обернулся к зеркалу, перед которым обычно брился, увидел свое бледное вытянутое лицо, и ему захотелось плакать.

— Присаживайся, — предложил он Рагондену.

После этого сел сам, посмотрел на старика, помолчал, наконец принял решение:

— Ты меня не первый день знаешь, — начал он. — Представь, что завтра тебе расскажут обо мне такое… Определенным образом, понимаешь. А потом я сам расскажу тебе то же самое, но так, как это действительно произошло. Кому ты поверишь?

— Я знаю тебя и поверю тебе, — ответил Рагонден. Он ничего не понимал и только повторил свой вопрос:

— Ну, так что с тобой происходит?

— В данный момент я не могу тебе объяснить. Мне надо еще подумать. Я скажу тебе одно: у меня большие неприятности.

— Ладно, — согласился Рагонден, — мы поговорим об этом, когда ты захочешь, а если не захочешь, то и не будем говорить. Во всяком случае, ведь и ты меня знаешь?

— Да.

— Ну и хорошо, а я как раз пришел пригласить тебя на зайца. Приходи в субботу вечером, будет только шурин.

— Приду.

— Кстати, а у тебя нет накидного ключа на двадцать? Тут один собачий болт закруглился, никак не удается его освоить.

— А! Посмотри в моей сумке.

— Вот это мысль!

Время ползло еле-еле, неделя никак не кончалась. Шап пытался что-то мастерить, но у него все валилось из рук.

— Что это на тебя лень напала? — спрашивал Пье.

— Зубы болят. Ты и представить себе не можешь, как это мучительно.

— Эко дело, сходи к врачу.

— Так я и сделаю, я уже договорился о встрече.

— О встрече с девушкой?

Шап пожимал плечами и с неудовольствием отворачивался.

В субботу днем Шап отправился побриться к Гибалю, парикмахеру. Перед этим он черт знает сколько времени провел под грузовиком, разглядывая переднюю подвеску. Гибаль развлекал своих клиентов банальными охотничьими историями, которые он излагал ленивым и равнодушным тоном.

— Я был с Мусташем, Собака Мусташа делает стойку. Я готовлюсь вскинуть ружье. П-р-ру! Куропатки взлетают разом. Я нажимаю на курок…

— Немного туалетной воды Горлье, пожалуйста.

— Немного туалетной воды… Я нажимаю на курок. Черт меня подери! Я забыл зарядить. Вот обида! А то бы я их всех подстрелил.

— Всех бы ты не смог, даже если бы они шли в ряд.

— А я тебе говорю, мог бы: калибр шесть или калибр восемь и паф! паф! паф!

— Паф-паф-паф! Значит, двумя патронами ты выстреливаешь три раза. Ну ты и силен.

— Ну ладно, паф-паф.

На самом деле Гибаль был достаточно умелым охотником, и если не забывал заряжать, то возвращался с трофеями. Но в историях его недоставало неожиданностей.

— Побрей меня! — попросил Шап, и — подравняй затылок, а то я похож на свежестриженую лужайку.

— Я сделаю тебя красивым! — пообещал Гибаль.

«…Страшная это штука — неизвестность, — размышлял Шап. — Снег уже второй день тает, дорога, должно быть, расчищена… Кюветом, конечно, никто специально не занимается… Интересно было бы знать, открылась ли дорога для движения сама по себе? Я ничего не знаю и не могу спросить…»

— У тебя свидание с девушкой, Жано?

— Нет, я приглашен на зайца к Рагондену.

— Он весит не меньше восьми футов, — сказал Гибаль, — я видел, как он его нес.

— Вот как!..

«…По моим соображениям этот парень нездешний, стоит только посмотреть на его подошвы… Если бы он был местным, на нем были бы грубые башмаки или сапоги. Если бы я мог узнать, кем был этот бедолага, я бы, может быть, понял, что к чему, но без этого…»

— Сиди спокойно, — сказал Гибаль, — я подстригаю тебе волоски в носу, и как раз в этот момент ты всегда начинаешь двигаться. Ты что, боишься щекотки, Жано?

Рагонден-сын ждал Шапа у Соланж для аперитива. Кафе находилось рядом с почтой, там играли в белот и в пикет. Несколько лет тому назад у Шапа была связь с хозяйкой, но похвастаться этим могли многие мужчины его поколения. Эбрард, хозяин кафе, увлекался игрой в манилью и не обращал внимания на шалости жены.

— Привет! — сказала Соланж, открывая ему дверь. — Маленький Рагонден ждет тебя, он у стены, за последним столом.

Шап поблагодарил. Он посмотрел на все еще красивое, нежное лицо Соланж и дружески погладил ее по щеке.

— Я пригласил тебя сюда, — объяснил Пьеро, — чтобы старик к нам не цеплялся. Знаешь, каким он бывает, когда готовит зайца!

— Он жарит его на улице?

— Само собой… Возвел целое сооружение за гаражом. Я наколол ему дров, натянул двухметровый толь от ветра… с остальным он сам справится. Скоро он разожжет огонь, и через двадцать минут это будет спектакль, если учесть, что дядя не оставит его своими советами…

Шап добродушно посмеялся.

— Главное, чтобы мы с тобой подняли якорь ровно в семь. Если запоздаем, он этого не переживет.

Слушая болтовню младшего товарища, Шап немного расслабился. Его разговор был простым, приятным, разумным. После третьей рюмки перно они разом посмотрели на часы, висевшие на стене кафе, и решили, что пора отчаливать.

— Быть того не может! — завопил шурин, — наши молодцы явились вовремя! Айда за стол! Ну-с, попробуем зайца!

— Могу сказать, что он мне удался, — заявил Рагонден.

Шурин работал в табачной промышленности, если быть точным, он контролировал косвенные налоги. Худой, высокий, быстро теряющий слух, он являл миру приветливое лицо и любезные манеры.

— Подай нам аперитив, Огюста!

— Вам бы только аперитив пить, — упрекнула его жена.

Но улыбка ее была полна доброты. В семейном кругу Шап чувствовал себя хорошо, его беспокойство отходило на задний план, казалось менее реальным, он чувствовал себя защищенным.

— Начнем мы с вина из Полана, три года выдержки в бутылке, затем розовое вино с Корбиеров, оно чуть суховато для зайца: два года в бочонке и четыре в бутылке. А на десерт белое винцо из Тарна, напоминающее скорее Гайакское — меня снабдил им один кюре из Алби, вон целая бутыль, что скажешь, Жано?

— Думаю, это нам годится.

— Что он говорит? — осведомился шурин.

— Он сказал, что мы здорово надеремся, — объяснил Шап.

— Еще как! — весело подхватил шурин. — Приступим!

В первый раз с той зловещей ночи Шап ощущал хоть какой-то аппетит. Кухня была просторной, но теплой и уютной, красная плитка пола блестела. Перед камином, в котором тихо горели два виноградных пенька, две собаки Рагондена блаженно вздыхали, положив морды на вытянутые лапы. Мадам Рагонден с нежностью оглядывала свой мирок. Потом все общее внимание сосредоточилось на ее муже, который со знанием дела препарировал зайца. Однако, как только приступили к еде, Шап вернулся на землю.

— Знаете вы, — внезапно спросил шурин, — дорогу от Северака, которая проходит через ферму Бомов?

Он обращался ко всей компании, Шап сделал усилие и ответил:

— Знаем!

— Странная там произошла история. Со вчерашнего дня дорога свободна, но в кюветах по-прежнему снег. Так вот, сегодня утром обходчик заметил в правом кювете какой-то странный сугроб в стороне фермы сразу за поворотом. Он пошел проверить, копнул и чуть не упал в обморок… там лежал жмурик.

— О, черт! — вскрикнул Рагонден-сын.

— Конечно, к тому времени, когда я там проезжал, вся жандармерия Северака была поднята на ноги. Его пришили, должно быть, в ночь с понедельника на вторник во время снегопада, а то обходчик сразу бы его обнаружил. Одни думают, что это — несчастный случай, другие говорят о преступлении. Во всяком случае, грудь парня раздавлена грузовиком!

Шап почувствовал, что Рагонден повернулся в его сторону, он поднял глаза, их взгляды на мгновение встретились, потом Рагонден удрученно покачал головой.

— Кто это сделал? — закричал Пьеро прямо в ухо дяди.

— Кто сделал, кто сделал? Как раз этого-то никто и не знает. Даже личность покойного не установлена, говорят, у него все лицо изуродовано.

— Следов не обнаружили?

— Ничего не обнаружили.

— Чего только не бывает в нынешнее время! — заявила мадам Рагонден.

— Я думаю, — высказался Пьеро, — водитель, который его переехал, бросил его в канаву со страху. Но, как ни крути, это довольно мерзко.

— Не суди, чего не знаешь!

— Черт подери, у меня и права голоса уже нет!

Он обернулся к Шапу.

— Видишь, как он из-за всего заводится. Мне-то, конечно, наплевать на всю эту историю, но он не может не придираться!.. Господи, ну что это такое!

— Ты прав, — сказал Рагонден, — допивайте свои стаканы, я разолью розовое.