Мировая ситуация характеризуется, прежде всего, затяжным депрессивным периодом истории глобального капитализма. Последние почти сорок лет (начиная с 1973 года) продолжается неуклонное замедление темпов роста мирового ВВП, сопровождаемое также замедлением инвестирования и накоплений.

Вот, например, данные Мирового банка о темпах роста мирового ВВП, (исчисленного в долларах США 2000-го года) с 1960-го года по 2008 год.

С данными Мирового банка вполне согласуются данные МВФ.

Например, вопросу о сравнительной характеристике деловых циклов в разные исторические периоды была посвящена третья глава Мирового экономического обзора МВФ за 2003 год. Там, в частности, отмечалось, что период с 1973 по 2000 гг. значительно отличался от предыдущего периода 1950–1972 гг. Так, если ежегодный рост ВВП в период 1950–1972 гг. составлял, в среднем, 5,3 % в год, то в период 1973–2000 гг. он составлял, в среднем, лишь 2,6 % в год. В то же время, периодические кризисы в 1973–2000 гг. стали, по сравнению с 1950–1972 гг., более продолжительными, а периоды подъёма, напротив, более кратковременными.

Диаграмма № 1. Темпы роста ВВП в мире, 1960–2008 гг.^[1]

Этой общемировой тенденции вполне соответствует преобладающий тренд в развитых капиталистических странах, в странах ОЭСР, как свидетельствуют данные Мирового банка за тот же период, с 1960 по 2008.

Диаграмма № 2 Темпы роста ВВП стран ОЭСР 1960–2008 гг.

График № 1. Инвестиции, накопление, и платёжный баланс в процентах от ВВП, в развитых капиталистических странах (1970–2005 гг.), по данным МВФ ^[3]

Замедление темпов роста оказывается в странах ОЭСР довольно естественным образом сопряжено с сокращением темпов накопления и инвестиций.

Практически единственным динамически развивающимся регионом с быстрыми темпами роста, высоким уровнем инвестиций и пр., оставалась в течение последних десятилетий Юго-Восточная Азия, в первую очередь — Китай^[4].

В условиях неблагоприятной конъюнктуры капиталисты сокращают издержки производства, прежде всего за счёт трудящихся.

Отсюда проистекает замораживание реальных заработных плат, рост безработицы, распространение неформальной занятости (о чём речь пойдёт ниже), наступление на систему социальных гарантий.

График № 2 Доля заработной платы в добавленной стоимости, в странах Большой семёрки с 1970 по 2005 гг., в процентах^[5]

Это позволяет несколько увеличить норму прибыли, но, одновременно, ещё больше ограничивает спрос. Отметим, впрочем, что само по себе восстановление нормы прибыли в 1980-е годы — это спорный тезис. Эволюция нормы прибыли (произошло ли в 1980-е годы восстановление или нет, и если произошло, то компенсирует ли оно падение 1960-1970-х годов), является предметом оживлённой дискуссии среди марксистских экономистов. Различные оценки динамики нормы прибыли объясняются тем, что, во-первых, разные авторы считают прибыль разных предприятий (одни включают финансовый сектор, другие нет, и т. п.), во-вторых, что по-разному оценивают стоимость капитала этих предприятий (а норма прибыли — это отношение полученной капиталистом прибыли к стоимости его капитала). Одни считают по исторической стоимости (сколько средства производства стоили капиталисту на момент приобретения) другие — по текущей стоимости (сколько они стоят сейчас). Но даже те, кто считает, что норма прибыли в 1980-2000-е годы восстановилась, не отрицают: подобное увеличение нормы прибыли за счёт трудящихся ограничило спрос и не создало стимулов для долгосрочного инвестирования^[6].

Сокращение инвестиций в производство происходит одновременно с ростом выплачиваемых корпорациями дивидендов и с перетеканием средств в финансовую сферу^[7]. Начиная с 1980-х годов, финансовый сектор экономики всё в большей степени отрывался от производства и торговли, становясь ареной самовозрастания фиктивного капитала^[8].

Раздутые активы корпораций (переоценённые ценные бумаги, ипотечные обязательства и т. п.) создают возможность и для корпораций, и для частных лиц увеличивать свою задолженность. Поддерживаемый задолженностью потребительский спрос оказывается важнейшим способом стимулировать замедляющийся экономический рост, не давать ему остановиться. Когда же очередной биржевой, кредитный и т. п. пузырь лопается, наступает кризис.

«На протяжении последней дюжины лет мы были свидетелями необычной ситуации: продолжение капиталистического накопления буквально определялось приобретшими историческую значимость спекулятивными циклами»^[9].

С чем связаны подобные черты развития мирового капитализма? Основная причина здесь — это вялотекущий кризис перепроизводства.

Кризис перепроизводства, со своей стороны, имеет несколько аспектов.

Во-первых, он был вызван обострением международной конкуренции. Предпосылкой этого обострения стал быстрый рост, на протяжении нескольких десятилетий, производства в США, в странах Западной Европы (особенно в ФРГ) и в Японии. Причём наиболее тяжело обострение конкуренции сказалось на промышленности.

«В решающие годы (1965–1973)… расходы на рабочую силу росли в непромышленном секторе экономики США…в среднем на 4.7 % в год, на 50 % быстрее, чем в промышленности…потому что производительность труда в непромышленном секторе росла значительно медленнее, чем в промышленности… Несмотря на это, в непромышленном секторе норма прибыли в те годы сократилась на 13 %…а в промышленности на 40 %…Причины такого расхождения ясны. Производители в непромышленном секторе, защищённые от международного перепроизводства, поразившего в то время промышленность, могли поднимать цены в среднем на 4,4 % в год, чтобы сохранить свою норму прибыли. Промышленники, напротив, находились в условиях перепроизводства, порождённого обострением… конкуренции на международном уровне; поэтому они могли поднимать свои цены не более чем на 2.1 % в год, в среднем»^[10].

В последующем на мировой рынок, и без того насыщенный, вышли новые индустриальные страны Юго-Восточной Азии, наконец, «мастерской мира» стал Китай. Сочетание относительно высокого технологического уровня и низкого уровня стоимости рабочей силы сделало победу азиатской, прежде всего китайской, индустрии над промышленным производством других частей света почти неизбежной.

В то же время рубеж 1960-х и 1970-х годов стал временем, когда в развитых капиталистических странах произошло относительное насыщение рынка промышленно производимыми предметами потребления.

Как известно, одним из результатов второй мировой войны стало в Западной Европе, а отчасти и в США, «государство благоденствия», социальное государство т. е. режим, основывавшийся на весьма значительных уступках правящего класса рабочему движению, на создании системы социальных гарантий для широких слоёв трудящегося населения, на резком повышении уровня жизни трудящихся, на интеграции рабочих партий и профсоюзов в политическую структуру и в систему регулирования трудовых отношений.

Экономической основой этой системы был быстрый рост производства, характерный для развитых капиталистических стран в 1950-1960-е годы, и, в особенности, быстрый рост производительности труда в промышленности. Рост производительности приводил к удешевлению предметов потребления, которые становились доступны самым широким слоям населения. Именно 1950-1960-е годы становятся временем широчайшего распространения автомобилей, телевизоров, холодильников, другой бытовой техники. По мере увеличения доступности, увеличивался спрос, что, в свою очередь, служило мощнейшим фактором поддержания экономического роста.

К началу 1970-х годов пределы такого расширения спроса были, в основном, исчерпаны. Наступило относительное насыщение.

Вот, например, данные по структуре спроса в одной из крупных западноевропейских экономик, во Франции (таблица 3).

Таким образом, спрос на услуги рос значительно быстрее, чем спрос на промышленные товары.

Собственно, разнообразные теории «постиндустриального общества», получившие широкое распространение именно начиная с 1970-х годов, имеют своей реальной основой не что иное, как указанное выше изменение спроса, и большую уязвимость промышленности перед лицом неблагоприятной мировой конъюнктуры.

Сфера услуг, несмотря на увеличение её удельного веса, по-прежнему отличается меньшими темпами роста производительности труда, чем промышленность. Воздействие «новой экономики» 1990-х годов оказалось в этом отношении весьма ограниченным, затронув лишь несколько отраслей. Начиная с 1980-х годов замедление роста производительности труда наблюдается как в промышленности, так и в сфере услуг^[13].

Промышленность была и остаётся локомотивом капиталистической экономики. Её замедление приводит к общему замедлению.

Впрочем, в так называемых «слабых звеньях» капиталистического мирового хозяйства дело не ограничивается замедлением роста. Одним из непосредственных проявлений упадка является тенденция к деиндустриализации.

К деиндустриализации в России (российские тенденции довольно типичны для большинства стран бывшего «реального социализма», ныне ставших частью капиталистической периферии и полупери-ферии) мы ещё вернёмся в следующих статьях. Сейчас же остановимся на проблеме деиндустриализации в так называемых «развивающихся странах», точнее говоря, в странах старой капиталистической периферии и полупериферии.