Наиболее развитой и передовой частью социального движения в России на протяжении всех позднесоветских и послесоветских лет были и остаются профессиональные союзы. На сегодняшний день они являются также наиболее организованной и последовательной общественной силой, а их значение в последнее время быстро растёт. Однако попытка объективной оценки — даже количественной — масштаба и деятельности профсоюзов в России наталкивается на значительные трудности, в первую очередь методологического характера.

В экономике России занято около 69 млн человек, ещё около 5 млн являются безработными (в службах занятости зарегистрировано около полутора миллионов). Членами различных профсоюзных объединений являются, по собственным данным этих объединений, до 31,5 млн граждан РФ. Из них ФНПР объединяет 29 млн (92,1 % всех членов профсоюзов), Всероссийская конфедерация труда — до полутора миллионов (4,7 %), СОЦПРОФ — до пятисот тысяч (1,6 %), другие федерации и независимые объединения — ещё около полумиллиона (1,6 %).

Итак, профсоюзным движением охвачено до 42,5 % трудящихся России. Для сравнения: во Франции, Нидерландах и Испании эта цифра не превышает 15 %, в Германии, Швейцарии, Италии, Португалии, Австрии, Великобритании — составляет от 20 % до 40 %, в Норвегии, Бельгии, Дании, Швеции — от 50 % до 90 %. На первый взгляд, картина вполне утешительная. Однако на самом деле степень участия российских рабочих в профсоюзах стоит признать крайне низкой.

Дело в том, что мировое профсоюзное движение неоднородно. Существуют не просто серьёзные, но принципиальные различия в форме организации, практике, значении профсоюзной работы и членства. Малочисленные организации Франции и Испании являются авангардом рабочей борьбы, членство в них традиционно воспринимается почти как участие в политической организации. Зато влияние этих профсоюзов огромно, их мобилизационная и забастовочная способность простирается значительно шире их формальной членской базы. Степень охвата коллективной борьбой и коллективными соглашениями в этих странах достигает 70–90 % трудящихся. Одновременно существует «скандинавская» модель профсоюза: организация, которой в законодательном порядке предписана роль распределительного механизма «государства всеобщего благосостояния», многочисленная (поскольку от членства в профсоюзе зависит получение социальной защиты), с высокой степенью централизации, неповоротливая, редко идущая на открытые выступления, но имеющая прямое влияние на организацию производства.

Российская ситуация не вписывается ни в ту, ни в другую схему — поэтому её, как правило, пытаются подогнать под обе схемы разом. Наверное, можно, хотя и не до конца обоснованно, провести параллель между боевыми профсоюзами Франции и «альтернативным» профдвижением в России. Но как быть с Федерацией Независимых Профсоюзов России (ФНПР)?

«Альтернативные» профсоюзы возникли в России на волне перестройки и связанного с ней подъёма общественного движения. Однако скорый спад социальной активности, вызванный разочарованием в идеалах «капиталистической демократии», привёл к тому, что эти профсоюзы так и не сложились как массовые организации класса. Им удалось закрепиться только на нескольких участках — там, где рабочий класс был наиболее сплочён (например, тяжёлыми условиями труда), где высока концентрация работников в рамках предприятия: в угольной отрасли (Независимый профсоюз горняков России — НПГР), на транспорте (профсоюзы лётчиков, работников локомотивных бригад, авиадиспетчеров, докеров). Во всех остальных секторах «альтернативные» профсоюзы — это лишь небольшие группы сознательного меньшинства наёмных работников.

В настоящий момент численность всех независимых профсоюзов в России не превышает 7–8 % от общего числа работников, охваченных объединениями (то есть 3–3,5 % трудящихся). Однако внутри них сегодня происходят процессы, чрезвычайно важные для всего общества. Прежде всего, это появление и развитие независимых организаций рабочих на предприятиях транснациональных и крупных российских корпораций. Мы видим признаки растущего запроса на коллективную самоорганизацию класса. Такие профсоюзы зарождаются в среде молодых рабочих, на предприятиях с новым (зачастую иностранным) менеджментом, то есть вне старых трудовых отношений, основанных на «советском» представлении о внеклассовом единстве интересов «всего коллектива» — от директора до уборщицы.

Такое представление долгое время сохранялось за счёт частичного совпадения интересов работников и старого директорского корпуса в ходе борьбы за выживание предприятий. Апогея эта борьба достигла через несколько лет после распада Советского Союза — в середине 90-х, в разгар приватизации. «Не отдадим в чужие руки!» — этот лозунг объединил рабочих и «старых» директоров, связанных с коллективом, на десятках и сотнях российских заводов и фабрик — таких как Выборгский ЦБК.

ФНПР в своём сегодняшнем виде, то есть по сути как система корпоративных отношений внутри предприятия, является продуктом этой ситуации. Поэтому когда процесс передела собственности был в основном завершён, а конфликт «старых» и «новых» управленцев и собственников отошёл на второй план по отношению к классовому противостоянию, исчезла и почва, на которой стояла организация.

Соответственно сменилась и «партийность» федерации — от тяготения к КПРФ она перешла к блоку с «Единой Россией». Время патернализма и межклассового единения прошло, пришлось прогнуться под победителя.

Однако победившей буржуазии ФНПР оказалась не нужна. Она не защищает работников (и даже часто напрямую сдаёт их интересы), но совершенно неэффективна и как инструмент собственника. Фактически единственной социальной группой, прямо заинтересованной сегодня в работе этой организации, остаётся «среднее звено» — бригадиры, мастера, начальники цехов и отделов, младшие менеджеры и пр. Особенность положения этой прослойки в том, что она является «передовым отрядом» менеджмента на производстве. Её задача — мотивация и надзор — чрезвычайна сложна. Психологическая ситуация — более чем дискомфортна, ведь, постоянно находясь в среде рядовых работников, они должны проводить линию высшего руководства, от которого по имущественному положению отстоят куда дальше, чем от своих подчинённых. «Свой среди чужих, чужой среди своих». В этой ситуации ФНПР — корпоративная, цеховая структура, обладающая средствами поощрения (путёвки и т. п.) и выпуска пара — оказывается незаменимой.

Ни по своему составу, ни по своей роли в производственных отношениях и общественной жизни, ни по своей политике ФНПР не может сегодня претендовать на название «профсоюза». Тем не менее, она играет важнейшую роль в рабочем и социальном движении России. Не благодаря отдельным своим «боевым» первичкам, а как огромный механизм выпускания пара, мощнейший инструмент дискредитации профсоюзной работы как таковой.

Иными словами, реальная численность профсоюзных организаций в России, по самым оптимистичным подсчётам, не превышает 3 млн человек или 4 % всех работников. Это «альтернативные» профсоюзы и отдельные, наиболее здоровые, части ФНПР.

«Свободные» профсоюзы в большинстве случаев объединяют активное меньшинство работников предприятия, что ставит их под удар администрации, а также не позволяет полноценно участвовать в заключении коллективного договора. Часто они не имеют «второго эшелона» активистов, и увольнение нескольких лидеров лишает рядовых членов первички способности к борьбе, заканчивается уничтожением организации, которая успевает «растаять», пока активисты доказывают неправомерность своего увольнения в суде. С другой стороны, члены «альтернативных» профсоюзов, как правило, отличаются высокой сознательностью и нацеленностью на борьбу, более сплочены и готовы защищать свою организацию. Массовое же членство в ячейках ФНПР сплошь и рядом продиктовано совершенно иными мотивами — подсказкой отдела кадров, привычкой, восприятием профсоюза как источника благ (путёвок, мест в детских садах и пр.).

Серьёзной проблемой и для «альтернативных» профсоюзов, и для боевых ячеек ФНПР остаются отношения с собственным руководством. Притом что первые, несомненно, являются классовыми и боевыми организациями на локальном уровне, их национальные структуры зачастую построены на недостаточно прозрачной и демократической основе, наблюдается отчуждение между руководством и первичками. Национальное руководство выступает скорее в роли координационного центра, оказывающего информационную, юридическую и материальную поддержку, а не реально действующего и подконтрольного рядовым членам представительного института. Неподотчётность руководства позволяет отдельным лицам использовать своё положение в личных интересах. Ячейки же ФНПР в случае открытого противостояния с работодателем вообще попадают в ситуацию прямого конфликта с областным или отраслевым центром. Заканчивается это обычно разгромом актива или выходом первички из федерации.