ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— По-вашему, я преступница, потому что замужем за негром и живу в негритянском квартале? — с дрожью в голосе произнесла Анни. У нее был по-прежнему ошалелый вид от зрелища крови и слишком большого скопления негров, да и эти двое громил-детективов ни в чем не шли ей навстречу. Она сидела в стукачином гнезде на привинченном к полу табурете, в сиянии ламп, как и полагалось всем подозреваемым. Впрочем, она успела привыкнуть к свету и выводила ее из себя лишь унизительность положения, в котором она оказалась.

Гробовщик и Могильщик стояли чуть поодаль, в тени, и она не видела их лиц.

— Ну, как дела? — спросил Могильщик.

— Я понимаю, к чему вы клоните, — отозвалась Анни. — Но это нечестно.

— Сейчас уже за полночь, — сообщил Гробовщик, — а к восьми утра тебя отпустят.

— Это он в том смысле, что к тому времени мы из тебя выжмем все нужные сведения, — пояснил Могильщик.

— Я мало что знаю, — отозвалась она. — Спросите лучше моего мужа.

— Всему свое время, а пока нас интересуешь ты, — сказал Гробовщик.

— Все началось с того, что мистер Сэм пожелал омолодиться.

— И ты в это поверила? — спросил Могильщик.

— Вы говорите прямо, как его шофер, Джонсон Икс, — буркнула Анни.

Могильщик не стал спорить. Вместо этого он сказал:

— Все цветные говорят одинаково.

На ее бледном лице появился слабый румянец.

— Поверить было нетрудно, — призналась она. — Я поверила скорее, чем муж. Видите ли, за последнее время я научилась верить в самое невероятное.

— Когда тебе это стало известно? — продолжил допрос Могильщик. — Про то, что мистер Сэм решил омолодиться?

— Пару недель назад.

— Кто сказал? Мистер Сэм?

— Нет, муж…

— Что он по этому поводу думает?

— Он сказал, что это, похоже, шутка, которую его отец задумал сыграть со своей женой, Виолой.

— То есть?

— Он хочет от нее избавиться?

— Убить?

— Нет, просто избавиться. Он прознал, что у нее роман с его адвокатом Ван Раффом.

— Ты его хорошо знала?

— Нет, он считал меня собственностью своего сына и не собирался строить куры.

— Но вообще-то был не прочь?

— Может и так. Но он очень старый. Потому-то и решил омолодиться.

— И жениться на тебе?

— Нет, у него есть уже одна. Ему что одна белая женщина, что другая… Только та помоложе.

— Это Милдред?

— Да, маленькая шлюха. — Она сказала это без злобы, просто констатировала факт.

— Да уж, она не старушка, — подтвердил Гробовщик.

— А он, значит, решил, что его жена и его адвокат хотят заполучить его деньги? — спросил Могильщик.

— С этого-то все и началось, — согласилась она и, под тяжестью нахлынувших воспоминаний, закрыла лицо руками.

— Это было ужасно! — проговорила она сквозь рыдания. — Они вдруг набросились друг на друга, как дикие звери.

— Это же джунгли, — буркнул Гробовщик. — Чего еще ты тут ожидала?

— Кровь, кровь, — стонала она. — Море крови…

Могильщик и Гробовщик переглянулись, ожидая, пока она придет в себя. Оба думали — может, выйдя за негра, она поступила правильно, и в этом решение черной проблемы. Только пришла ли пора? Где должна начаться сексуальная интеграция с гетто: здесь или за его пределами? Но женщина все никак не могла прийти в себя и Могильщик спросил:

— Ну, а кто начал резню?

— Жена мистера Сэма попыталась ударить ножом маленькую шлюху, но потом вдруг набросилась на доктора Мубуту. По-моему, все дело в деньгах.

— В каких деньгах?

— У мистера Сэма была сумка с деньгами под кроватью. Он хотел отдать их доктору Мубуте, если тот его омолодит.

Детективы окаменели. Из-за денег в Гарлеме проливалось много крови, куда больше, чем из-за чего-то еще.

— Сколько же там было денег?

— Мистер Сэм сказал, что это все его сбережения.

— Ты слышал о деньгах? — спросил Могильщик Гро бовщика.

— Нет. Может, в «убийствах» знают. Надо связаться с Андерсоном.

— Потом. — Обернувшись к Анни, он спросил; —; Деньги видели все?

— Они лежали в саквояже. Он предложил доктору Му-буту убедиться, что деньги там имеются, но остальные этого не видели. Но у доктора Мубуту сделался такой вид, словно деньги он увидел большие.

— Сделался вид?

— Да, он страшно удивился.

— Удивился? Чему? Деньгам?

— Ну да, их количеству. Ван Рафф потребовал, чтобы ему показали деньги, но мистер Сэм — а может, кстати, и не он, а доктор Мубуту — захлопнул саквояж и задвинул его обратно под кровать. Мистер Сэм сказал, что там вообще бумага, и он просто пошутил. Но после этого все страшно изменились. Насилие прямо повисло в воздухе. Мистер Сэм попросил доктора Мубуту продолжать эксперимент. Он очень хотел стать молодым и снова жениться. Затем маленькая шлюха сообщила, что она невеста мистера Сэма. Тогда Виола, жена мистера Сэма вскочила, выхватила из сумочки нож и бросилась на девчонку. Та юркнула под кровать мистера Сэма. Тогда Виола набросилась на доктора Мубуту. А мистер Сэм выпил эликсира и стал выть, как собака. Доктор явно не ожидал этого и страшно побледнел. Но ему хватило духа пихнуть мистера Сэма обратно на кровать и крикнуть, чтобы мы бежали…

Могильщик словно проснулся и спросил:

— Почему?

— Что почему?

— Почему бежали-то?

— Он сказал, что прилетела «Птица юности».

Гробовщик и Могильщик уставились на Анни.

— Сколько тебе лет? — спросил Гробовщик.

Она так заплутала в дебрях воспоминаний, что не услышала вопроса. Она не видела детективов. Анни все глубже увязала в той жуткой сцене. Она посмотрела невидящим взглядом, как слепая.

— А потом Джонсон Икс, шофер мистера Сэма, тоже стал выть. До этого он казался самым здравомыслящим из всех присутствовавших.

И мы побежали…

— К себе домой?

— И заперли дверь.

— И не видели, что случилось с деньгами?

— Мы вообще ничего не видели.

— А когда наверх поднялся Ван Рафф?

— Позже… Когда точно, не знаю. Он долго стучал, прежде чем ему открыли. Дик, мой муж, глянул в щелочку и увидел, что тот лежит на полу без сознания. Мы внесли его внутрь.

— Саквояж с деньгами был при нем?

— Нет, у него были раны на голове и…

— Это мы знаем. А кто еще был в этом клоповнике?

— Я, Дик. Это мой муж…

— Об этом мы уже слышали. Муж так муж, и хватит об этом, — перебил ее Гробовщик.

Она попыталась увидеть его лицо через пелену темноты. Могильщик подошел к стене и убрал свет.

— Так лучше? — спросил он.

— Лучше, легаши.

— Да, да, мы черные легаши, — сообщил Гробовщик.

— Вижу, что черные, ну и хватит об этом, — отозвалась она в тон им, явно обретая уверенность.

Гробовщик хмыкнул и продолжил:

— Твой муж — так что он?

— Мой муж, — гордо сказала Анни, — сын мистера Сэма, как вам уже известно.

— Известно.

— А жена мистера Сэма Виола, и его адвокат Вик Рафф, и шофер мистера Сэма Джонсон Икс, и эта маленькая шлюха — невеста мистера Сэма Милдред…

— Что ты против нее имеешь? — перебил Анни Гробовщик. — Ты сменила расу?

— Оставь ее в покое, — вмешался Могильщик,

— Да, сменила, но не на вашу. На нормальную человеческую.

— Это его обрадует, — хмыкнул Могильщик, глядя на Гробовщика.

— Ничего подобного, — буркнул тот. — Меня не приводят в восторг белые женщины, которым ничего не стоит из белой расы перескочить в человеческую. Нам, цветным, такое не под силу.

— Позже, приятель, — сказал Могильщик. — Сейчас о главном.

— Разве это не главное?

— Ладно, ладно, только не все сразу…

— Почему?

— Он прав, — сказала Анни. — Нам это действительна раз плюнуть.

— А я про что, — буркнул Эд и, удовлетворенный, отступил в тень.

— А что доктор Мубуту? — продолжал допрос Могильщик.

— А, сейчас… Просто если вас интересует мое отношение к Милдред, то лично против нее я ничего не имею, но, если такая соплячка заводит шашни со стариком, чтобы немножко его подоить, так она шлюха и больше никто.

— Понятно, — отозвался Могильщик.

— И еще Лакомка..

— Эта ее отправили в больницу? А как ее настоящее имя?

— Не знаю, все зовут ее Лакомка.

— Это другая несовершеннолетняя, только цветная, — пояснил Гробовщик. — Но она, выходит, не шлюха? Почему ты так считаешь?

— Не знаю, но она не шлюха.

— У меня есть дочка, так вот ее в детстве тоже так звали, — сказал вдруг Гробовщик.

— Это не ваша дочь, — отрезала Анни, глядя на него в упор. — Она больна.

Гробовщик так и не понял, хотела она сказать ему что-то приятное или поддеть.

— Она не родственница мистера Сэма? — спросил Могильщик.

— Вряд ли. Вообще ума не приложу, почему она там оказалась.

— Может, она родственница доктора Мубуты.

— Всякое может быть. Нет знаю. Про нее говорят, что она «с прикрытием». Вроде бы она подруга местного босса из Синдиката. Кажется, это теперь так называется. Короче, он тут хозяин.

— Как ты с ней познакомилась?

— Я ее в общем-то и не знаю. Иногда она заглядывала в квартиру, особенно когда не было Дика. Наверное, босс из Синдиката в это время сидел внизу у мистера Сэма.

Могильщик медленно кивнул. В сознание стучалась одна догадка, пытаясь проникнуть, хотя пока у нее это нс получалось. Он посмотрел на Гробовщика, и увидел, что Эда тоже гложет какая-то мысль. Вообще-то Синдикат такие штучки не должны были интересовать. Если старик с хитрой женой-обманщицей решил довериться такому шарлатану, как доктор Мубута, это его личное дело. Но если Синдикат посылает в дом людей, тут должно быть что-то посерьезнее.

— Значит, в последний раз вы видели саквояж с деньгами, когда доктор Мубута поставил его обратно под кровать? — спросил он Анни, а Гробовщик кивнул.

— Он там был все время — и когда Виола набросилась на Милдред, и когда она передумала и бросилась на доктора, и когда он крикнул нам «бегите».

— Может, его унесла эта самая «Птичка юности»? — предположил Гробовщик.

— Ты ведь знаешь, что и его убили, доктора то бишь?

— Да.

— Кто тебе сказал?

— Да вы же и сказали. Разве не помните? Сразу, как привели меня сюда с Диком. Вы спросили его, был ли он там, когда убили доктора.

— Точно, а я забыл, — смущенно признал Гробовщик.

— Мне было его так жалко… Жалко, что его убили. Он, конечно, был шарлатан…

— Откуда тебе это известно?

— Это сразу ясно. Но он меня тронул…

Оба детектива уставились на нее с новым интересом.

— Как тебя прикажешь понимать? — спросил Могильщик.

— Он сказал мистеру Сэму, что нашел решение Негритянской Проблемы. Он сказал, что черные должны пережить белых.

Они с любопытством посмотрели на нее.

— Ты странная женщина, — отметил Гробовщик.

— Потому что меня тронула эта идея? — спросила Анни. — Нет, мне просто стало стыдно…

— Теперь он нашел окончательное решение, — буркнул Могильщик.

Затем они стали допрашивать Дика. На вопросы тот отвечал с вялым безразличием. Его, похоже, совершенно не огорчила смерть отца и мачехи тоже. Ну а об остальных он тем более не собирался горевать. Да, он знал, что доктор Мубута шарлатан. Разумеется, и отец это знал. Возможно, он вообще вступил в сговор с доктором, чтобы припрятать денежки. Отец его, конечно, глубокий старик, но простофилей он не был. Он знал, что его жена и Ван Рафф хотели его обдурить. В саквояже, конечно же, были настоящие деньги. Только что-то в конце пошло не так. Тут должен был появиться кто-то еще.

— Кто же? — спросил Могильщик.

— Откуда я знаю! — отозвался Дик.

Лично он никогда не участвовал в рэкете отца. Ему только известно, что тот вроде как был главным в четырех лотерейных конторах. Он появлялся, когда выписывались квитки и выплачивались выигрыши. Но настоящими хозяевами были совсем другие люди. Подпольные лотерейные конторы в наши дни напоминали брокерские фирмы с Уолл-стрит. Там сидели девицы с калькуляторами и клерки, и в каждой такой конторе был свой главный, кто руководил всей работой. Курьеры забирали ставки у кассиров и передавали им выигрыши для выплаты угадавшим игрокам, а персонал контор никогда и в глаза не видел игравших. Тамошние служащие зарабатывали очень даже неплохо, покупали машины, квартиры в кредит и жили на широкую ногу. Отец служил ширмой и, если возникали неприятности с законом, то он должен был нести ответственность. Настоящие хозяева были из Синдиката. Он не знал, был ли его отец на зарплате или получал комиссионные, но для своих лет выступал неплохо. Синдикат брал сорок процентов…

— Неплохо, — сухо согласился Могильщик.

— Миллионные дела, — отозвался Дик.

— А почему ты не играешь в эту игру? — полюбопытствовал Гробовщик.

— Я музыкант, — отозвался Дик, словно это что-то объясняло.

О Лакомке он ничего не мог сказать. Впервые увидел ее на этом самом сеансе. Откуда он знает, как ее зовут? Слышал, как называли ее Анни.

— Твоя жена хорошо разбирается в гарлемской жизни? — спросил Могильщик.

Впервые Дик задумался.

— Даже не знаю, — наконец признался он. — Она все больше сидит дома. Вечерами смотрит телевизор. А что делает днем, я толком не знаю. Я либо сплю, либо ухожу… Может, у нее бывает Виола. Но вообще я не знаю, с кем; она там видится.

— Ты ей доверяешь? — спросил Гробовщик. — Прямо за углом бар Смоллса, а по Седьмой авеню весь день! разъезжают в бьюиках и кадиллаках лихие ребята, которых хлебом не корми, а подай блондинку-южанку.

— Господи, если так волноваться из-за белой бабы, то лучше на ней нс жениться, — буркнул Дик.

— А Лакомку, значит, ты впервые увидел вчера? — не унимался Могильщик.

— Если вас так интересует эта цыпочка, почему бы вам не пойти к ней в гости? — сварливо осведомился Дик.

Гробовщик посмотрел на свои часы и сказал:

— Три четырнадцать.

— Сегодня уже поздно, — сказал Могильщик.

Дик смущенно посмотрел на одного детектива, потом на другого и спросил:

— Это вам, значит, поручено расследовать убийство?

— Нет, это не наш ребеночек, — отозвался Могильщик. — Нам с Эдом велено выяснить, кто устроил беспорядки.

Дик вдруг истерически захохотал, что вовсе не вязалось с его циническим безразличием.

— Вот откуда берется перхоть, — сказал он сквозь смех.