КОППЕНАМЕ РИВЕР 6

ИЛЬЯ не сразу заметил, что Дилли теперь всюду за ним ходит. Она стала как лёгкая, неслышная тень в белом платьице с оторванными пуговицами. Как собака, которую не видишь, но она всегда рядом: протяни руку — и она уткнётся мокрым носом в ладонь. Илья не хотел протягивать Дилли руку.

Он вернулся в дом и нашёл в столовой хлеб из кассавы — на большой синей тарелке в старом тёмном шкафу. Ему нравился этот хлеб: он был чем-то похож на мацу — плоский, твёрдый, безвкусный, как напоминание о прошлом, о простой жизни, которой он никогда не жил. Илье сейчас была нужна эта пресность: она его успокаивала. Он ел хлеб и снова начинал верить в общую незыбкость существования.

Дилли теперь всё время держалась у него за спиной. Она ходила за Ильёй по длинному пространству коридоров, её босые ступни были неслышны за его безразличными к пустоте дома шагами. Илья открывал все двери и заглядывал внутрь: никого. В некоторых комнатах стояли узкие кровати, в большинстве висели гамаки. Мебели в спальнях почти не было. Он не нашёл ни одной комнаты с двуспальной кроватью. Он хотел видеть, где Адри спит с мужем.

Дом был пуст. Единственно слышные голоса приходили с деревянной пристани, где индейцы перекликались странными длинными словами, в которых гласных было больше, чем нужно.

Илья пошёл на пристань. Он решил отсюда уехать. Он решил освободиться от чужой воли, что крепко держала его все эти дни. Он решил не участвовать в их Плане.

Дилли скользнула за ним, узкая и неслышная, скорее шорох, чем живой человек.

Илья вышел к реке и зашагал по длинному настилу к индейцам, толпившимся с правой стороны причала. Сквозь доски настила было видно движение тёмной реки. Иногда вода под настилом вдруг поднималась и плескала в доски снизу. Илья не знал, отчего это происходит.

Индейцы стояли у большой моторной лодки, привязанной к причалу. Они принимали из лодки какие-то серые мешки, которые им подавал Хенк — похожий на идиота индеец, подобравший вчера утром Илью и Кассовского вверх по реке. Он не поздоровался с Ильёй, когда тот подошёл: он был занят.

— Парамарибо. — Илья показал на лодку, потом на себя. — Я, — он махнул рукой вниз по течению, — Парамарибо.

Индейцы смолкли. Они не взглянули на Илью и даже перестали смотреть друг на друга. Индейцы отошли в сторону, оставив мешки на причале. Они отвернулись от Ильи и Дилли и стали молча смотреть на реку. Илья не понимал, чем он их обидел. Он всего лишь хотел отсюда уехать.

— Ни. — Хенк покачал головой. — Ни Парамарибо. — Он показал вверх по реке: — Ik ga daar over.

Хенк плыл в другую сторону, вверх по реке, на юг. Илья подумал, что это всё равно; главное, добраться до большого посёлка, а там он найдёт кого-нибудь, кто отвезёт его на север. Илья кивнул.

— О’кей, я поеду туда. — Илья махнул рукой на юг. — Я с тобой.

Он хотел спрыгнуть в лодку, но Хенк поднял руки и шагнул ближе к носу, не пуская Илью. Илья остановился.

— Ни. — Хенк показал рукой вниз по течению, где темнела синяя гора. — U gaat daar over. U gaat naar Berg Hebiveri. — Хенк ещё раз показал на гору: — Хебивери Маунтэн.

Илья посмотрел на синюю гору. Он понимал Хенка, хотя тот говорил по-голландски: Парамарибо был на севере, и нужно было плыть в сторону Хебивери Маунтэн. Но у него не было лодки. Илья решил попробовать ещё раз.

— Возьми меня с собой, куда ты едешь. — Илья жестикулировал, поясняя свои слова. — Я заплачу. Я тебе заплачу.

Он врал. У него не было денег; у него вообще ничего не было. Илья хотел сунуть руку в карман, чтобы показать, как он заплатит, и не смог: у него не было карманов. Илья был в зелёных хирургических штанах, а его мокрые шорты остались на полу в светлой полукруглой комнате, где доктор Алонсо сейчас резал мёртвого мальчика, которого убили разносчики малярии мерозоиты и злые духи, насланные тёткой его матери. В шортах у Ильи, впрочем, тоже не было денег.

— Я — с тобой, — повторил Илья. — Я тебе заплачу.

Хенк кивнул. Он поднял руку, прося Илью подождать, и выбросил на деревянный причал два последних мешка. Индейцы продолжали стоять к ним спиной, молча глядя на реку.

Хенк включил мотор на корме и прошёл обратно на нос. Он взглянул на Илью и улыбнулся. Его рот был открыт, и в уголках рта скапливалась слюна. Хенк её сглатывал.

Он снова поднял левую руку и затем правой вдруг дёрнул за конец верёвки, державшей лодку у пристани. Канат развязался одним движением и упал в воду. Хенк сильно оттолкнулся от причала ладонью и бросился на корму, к мотору. Он перевёл его из нейтрального положения на задний ход и мгновенно отошёл от пристани метров на тридцать. Здесь он снова поставил мотор на нейтральную скорость. Он махнул Илье:

— U gaat naar Berg Hebiveri! — крикнул Хенк. — Хебивери Маунтэн!

Он показал рукой на синюю гору. Затем Хенк включил передний ход и развернул лодку вверх по реке. Лодка качнулась, преодолевая движение воды, и, подрезая течение, пошла на юг. Илья посмотрел, как она теряется в дальнем воздухе.

Он оглядел причал: других моторок не было. Индейцы продолжали молча стоять к нему спиной, и от них помощи ждать не приходилось. Илья пошёл на другую сторону помоста. Он решил, что всё равно уедет. Он решил, что уплывёт прямо сейчас.

Он выбрал небольшую пирогу, поперёк которой лежал длинный шест, чтобы отталкиваться от дна, где река была мелкой. Илья никогда не плавал на пироге, но думал, что это не очень сложно: нужно просто держаться ближе к берегу, чтобы отталкиваться. Кроме того, он собирался плыть вниз по течению, и река сама ему поможет. Он шагнул в выдолбленную узкую лодку, и она качнулась под его весом. Илья отвязал её от причала и оттолкнулся шестом.

Вода мягко подхватила лёгкую пирогу, и лодка пошла вниз. Течение здесь было слабым, но Илья понимал, что ему всё равно придётся отталкиваться, чтобы не снесло на середину. Он был метрах в десяти от пристани, когда услышал всплеск. Илья оглянулся: индейцы собирали мешки на неизвестно откуда взявшуюся тачку и не смотрели в его сторону.

Затем он увидел тёмный шар, вынырнувший из воды справа от лодки. За шаром плыли длинные косы. Дилли догнала пирогу в несколько взмахов и втянула себя на открытую, сходящую в воду корму. Она села на дно у его ног и обняла свои голые колени. Её тело темнело сквозь прилипшее мокрое белое платье, и Дилли казалась голой.

Илья стоял в лодке, держа в руках шест, и река несла их вниз, на север. Они держались ближе к берегу, и каждый раз, когда лодку начинало сносить к середине реки, он погружал шест в красную воду и находил дно, чтобы подправить курс. Они плыли в неторопливой воде Коппенаме Ривер и молчали, странно близкие друг другу, как брат и сестра. Джунгли вдоль ближнего берега были хорошо видны, но смотреть на них было неинтересно.

Вода, вначале мягкая и неспешная, становилась всё сильнее, и Илья чувствовал, что река теперь плотно обнимает узкую пирогу, и он должен был постоянно отталкиваться от дна, чтобы удержаться у земли. Берег изогнулся дугой, и за поворотом лес с обеих сторон двинулся навстречу друг другу, словно хотел соединиться и стать одним. Река здесь была уже и быстрее, быстрее. Илья еле удерживал лодку, которую тянуло к середине воды, где было светлее от течения.

Они плыли уже почти час и хорошо видели синюю гору впереди, когда перед ними появились деревья, растущие из реки. Деревья тянулись от берега метров на пятьдесят в глубь воды, чёрные, голые, словно после пожара. На деревьях сидели белые речные птицы. Илья мог видеть их гнёзда. Птицы молчали и слушали, как течёт вода. Казалось, они не могут летать.

Илья решил проплыть между деревьями: он боялся смещаться близко к течению. Деревья росли со дна, и, стало быть, здесь было мелко.

Их лодка вплыла в этот странный лес; вода тут была медленнее, и Илья легко отталкивался от илистого дна, высоко выдёргивая шест после каждого толчка. Птицы продолжали сидеть на голых верхушках, безмолвные и безразличные к движению людей среди них. На одном из стволов блестящим шнуром висела длинная тонкая змея. Она висела маленькой сплющенной головой вниз.

Омут ждал их у конца мокрой рощи. Илья смотрел вверх, на птиц, и не заметил тёмную воронку воды. Лодку закрутило и перевернуло кормой вниз по течению. Илью качнуло, и он сильно шатнулся, накренив лодку бортом почти до воды. Он услышал смех Дилли, и это помогло ему сохранить равновесие.

Илья удержался, присев на корточки. Лодку продолжало крутить в кольце воды, и здесь было слишком глубоко, чтобы помочь себе шестом.

Совсем близко от них росло большое голое дерево, что странно изгибалось над рекой, словно стелилось вдоль её красной воды. Илья оттолкнулся концом шеста от ствола дерева, и лодка выскользнула из омута к середине потока. Течение подхватило пирогу, и их быстро понесло вниз, вперёд кормой. Они были свободны. Илья решил развернуть лодку. Он ткнул шестом в воду и чуть не упал: здесь не было дна.

Он больше не мог управлять пирогой. Он стоял посреди лодки, держа в руках бесполезный теперь шест. Илья пытался найти дно с обеих сторон, но понимал, что они уже были на середине реки и здесь слишком глубоко. Течение, светлая струя посреди красной воды, несло их вперёд, становясь всё быстрее, сильнее. Течение крепко обнимало лодку, и та, послушная потоку, плыла кормой вперёд, на север, на север.

Синяя гора впереди становилась всё отчётливее и больше. Она стояла посреди реки, и их несло к этой горе. Илья не знал, как остановить лодку. Он уже видел отдельные деревья на каменном склоне горы. Он взглянул на Дилли, что сидела на дне, у его ног. Дилли заплетала мокрые волосы в косу и смотрела назад, откуда они приплыли. Она почувствовала его взгляд и обернулась. Она сидела против солнца, и казалось, что у неё по два зрачка в каждом глазу.

Река ещё сузилась и стала быстрее. Илья мог теперь видеть, что между горой и левым берегом есть пространство. Он надеялся, что река вынесет их в этот светлый проблеск синего воздуха и затем станет медленнее. Он надеялся нащупать дно.

Вдруг лодка подпрыгнула, словно кто-то ударил её снизу. Илья присел на корточки и увидел в быстрой воде сзади чёрный выступ камня. Он огляделся: здесь, ближе к горе, камни торчали из воды почти всюду, и он их раньше просто не видел в красной тёмной реке.

Илья посмотрел вперёд: их несло в просвет между горой и берегом. Он обрадовался и встал в лодке, чтобы разглядеть воду получше. И только тут Илья понял, что их несло на камни. Вода там бурлила, продираясь между чёрными, торчащими из реки глыбами. Камни становились всё больше, всё ближе, и он уже мог видеть застрявшие между ними стволы упавших в реку деревьев.

Лодка снова напоролась на верхушку камня, и её бросило в сторону. На какое-то время они застыли, повернувшись к порогам бортом. Затем поток снова подхватил лодку, развернул её носом к камням впереди и понёс прямо на них. Вдруг лодка качнулась и стала легче; Илья оглянулся и увидел, что Дилли нет рядом. Она прыгнула в реку, и её сразу не стало видно в тёмной воде.

Он не знал, что делать. До порогов оставалось метров сто, и Илья понимал, что лодка не проскочит между камней. Он решил затормозить и нацелился шестом в большой чёрный камень чуть сбоку по курсу. Илья ткнул концом шеста в камень, стараясь упереться, и его сильно ударило в грудь. Его сбросило в реку, посреди крутящейся кольцами воды, и он видел, как лодка, лёгкая без людей, унеслась вперед.

Илью развернуло течением и ударило лицом о камень. Он попытался ухватиться за ближайший голый выступ, но его ладони не удержались на гладкой, скользкой от речной склизи поверхности, и река потащила его между камней и застрявших брёвен вниз по течению, на север.

Илья не успел испугаться: всё случилось слишком быстро. Его било о камни, и это замедляло путь к порогам. Он не мог сопротивляться потоку: он просто старался удержаться на поверхности и не дать перевернуть себя лицом вниз. Илья увидел, как мимо него пронесло длинную палку, и понял, что это был его шест. И тут что-то схватило Илью снизу и потянуло на дно. Он попытался рвануться наверх, но не смог. Илья ушёл под воду и опускался всё ниже, ниже.

Он хотел вырваться, но его цепко держали за рукав зелёной хирургической робы. Илья нащупал то, что его схватило, и закричал от страха, забыв, что был под водой. Его держала чья-то рука и тянула всё ниже и ниже. Вода попала ему в горло, когда он открыл рот, и Илья стал давиться, пока не выплеснул её через нос. Он ослабел и перестал сопротивляться. Он почувствовал, что ноги коснулись дна.

Мутное, почти неузнаваемое в воде лицо Дилли очутилось рядом с его лицом. Она крепко держала Илью за рукав и дёргала в сторону. Неожиданно Илья осознал, что здесь, на глубине, нет течения и он может управлять своим телом. Дилли махнула еле различимой в красной воде рукой в сторону и потащила Илью за собой. Илья понял и поплыл за ней.

Они прижались к подводному камню, и Дилли начала медленно подниматься вверх, распластавшись на склизкой глыбе. Илья повторял её движения. Ближе к поверхности становилось светлее, и он снова начал чувствовать течение. Они высунулись из воды, хватая раскрытыми ртами мокрый ветер, и долго лежали, прижатые к камню потоком. Затем Дилли набрала воздух, смешно надув щёки, и начала сползать в воду. Илья всё понял и последовал за ней.

Они проплывали по дну, сколько могли, выбираясь на камни подышать. Илья заметил, что Дилли движется вправо от течения, и скоро вода стала медленнее, и они смогли плыть всё ближе к свету над рекой. Затем течение совсем ослабло, и они вылезли на камни и долго сидели, смотря на реку у их ног. Они находились у подножия горы, прямо за большим голым выступом, и отсюда можно было хорошо видеть берег.

Здесь кончались пороги, и вода быстро и неопасно текла по камням мелким потоком.

В ней можно было стоять и даже идти, держась за острые выступы глыб. Дилли встала, мотнула распустившимися мокрыми волосами и молча пошла к выступу горы.

Они обогнули выступ и остановились: дальше была спокойная вода. Здесь, между выступом и берегом, лежала тихая заводь, которая уходила под гору, где терялась в темноте. Отсюда до берега было метров двести, не больше, и Илья мог туда свободно доплыть.

Дилли повернулась к Илье: маленькая, тонкая, в рваном белом платьице, что теперь висело на ней клочками. Илья увидел глубокие царапины у неё на руках и только теперь почувствовал, как у него болит тело от ударов о камни.

Он представил, как он выглядит — весь в синяках, — и рассмеялся. Дилли не улыбнулась в ответ. Она была очень серьёзная. Дилли показала на гору, что уходила высоко вверх, и сказала:

— Хебивери Маунтэн.

Илья кивнул. Ему было всё равно.

Дилли начала спускаться к заводи, осторожно нащупывая босыми ступнями камни. Илья следовал за ней. Затем Дилли скользнула в воду и поплыла, легко и бесшумно, сливаясь с рекой. Её распустившиеся волосы плыли за ней, как чёрная шаль.

Они доплыли до середины, когда Дилли вдруг повернула в глубь горы. Илья не сразу понял, куда она плывёт, и просто решил держаться за ней. Он думал, что Дилли почему-то хотела выплыть на берег ближе к горе. Он не знал почему.

Дилли продолжала плыть внутрь заводи, и скоро над ними нависла гора. Илья окликнул Дилли, но она не оглянулась. Она плыла в глубь горы, в темноту. Илья не мог понять зачем. Он хотел повернуть к берегу и окликнул Дилли ещё раз. Дилли продолжала плыть не оборачиваясь. Илья подумал и поплыл за ней: он не хотел оставаться один.

Они были внутри широкой пещеры, заполненной водой. Каменный свод терялся над ними в темноте, и скоро Илья перестал видеть Дилли. Он несколько раз её позвал, но его голос ударился о камень горы и вернулся к нему эхом. Темнота вокруг была серая, словно отражала цвет скалы. Темнота была мягкой, и было не страшно плыть в этой воде.

Свет появился неожиданно: сначала слабым свечением впереди, а затем всё явнее, зовущее. Илья поплыл быстрее, держа голову над водой, чтобы не пропустить свет. Он понял план Дилли: она знала, что гору можно проплыть насквозь и выплыть с той стороны. Он подумал, что там должен быть посёлок.

Скоро Илья осознал, что свет впереди — не свет дня. Это был жёлтый свет, три точки жёлтого света. Он плыл к фонарям. Фонари висели у стены, которой кончалась пещера, и вдоль стены тянулся деревянный помост. У помоста плескались привязанные лодки. Дилли здесь не было.

Он доплыл до высокого края причала и подтянул себя вверх. Илья лежал на животе на жестких досках и дышал плотным воздухом горы. Затем он сел и осмотрелся вокруг. Он насчитал восемь лодок. Это были моторные лодки. В каждой могло уместиться человек шесть.

Одна лодка была больше других. В ней — как обычно с прямой спиной — сидел Антон.