Джекпот

Перевод В. Лопатк

Док обнаружился в медпункте – уже изрядно выпивший. Чтобы привести его в чувство, пришлось потрудиться.

– Возьми себя в руки, – бросил я. – Мы сели. Дел невпроворот.

Я заткнул бутылку пробкой и убрал повыше.

Док держался с достоинством.

– Не беспокойтесь, капитан. Я – врач на этой лохан…

– За работу. Кажется, мы что-то нашли.

– Раз вы так говорите – значит, планета не подарок, – мрачно протянул Док. – Экзотический климат, ядовитая атмосфера…

– Планета земного типа с кислородной атмосферой, климат вроде нормальный. Бояться нечего. Анализаторы дают почти идеальный рейтинг.

Док обхватил голову руками и простонал:

– Наши анализаторы горячее от холодного едва отличают. Если скажут, что можно дышать, и не ошибутся – уже хорошо. Это не корабль, а груда металлолома.

– Нормальный у нас корабль.

– Мы – падальщики. Или даже хищники. Мечемся по Галактике, хватаем что плохо лежит.

Я пропустил его слова мимо ушей. Док вечно заводит эту пластинку, когда напивается.

– Отправляйся на камбуз, – велел я. – Пусть Оладушек вольет в тебя кофе. Мне нужно, чтобы ты был на ногах и работал как полагается.

Но так просто Док не сдался.

– И что у нас на этот раз?

– Элеватор. Огромный – ты такого еще не видел. Миль десять или пятнадцать в ширину и уходит куда-то за горизонт.

– В элеваторах хранят зерно. Тут что, развитое сельское хозяйство?

– Нет, пустыня. И никакое зерно там не хранят – просто похоже на элеватор.

– Выходит, это склад? – продолжил Док. – Или город? Крепость? Храм? Хотя нам-то какая разница, да, капитан? Мы и храмы грабим.

– Вставай! И поживее! – заорал я.

Он вскочил.

– Надо думать, население уже вышло встречать нас с распростертыми объятиями.

– Нет никакого населения. Только элеватор.

– Так-так. Значит, предстоит кража со взломом, – пробормотал Док и заковылял вверх по трапу.

Я знал, что с ним все будет в порядке. Оладушек умеет привести Дока в норму.

Я вернулся к шлюзу. У Фроста все было готово: винтовки, топоры, волокуши, мотки веревки и фляги с водой. Фрост был превосходным старшим помощником: он всегда знал, что делать, и делал это без лишних слов. Не представляю, как бы я без него обходился.

До элеватора было около мили, но из-за колоссальных размеров здания казалось, что оно гораздо ближе.

– Сколько же можно взять добычи в такой махине… – протянул Фрост.

– Не исключено, что там пусто, – отозвался я. – Или ее охраняют. Или мы вообще не сможем туда добраться.

– Внизу есть проходы.

– Может, там ворота три метра толщиной.

Во мне говорил не пессимизм, а опыт. Уже не раз бывало, что бесценные сокровища на деле оборачивались сплошными бедами. Поэтому я не тешу себя надеждой, пока своими руками не пощупаю что-то, что можно обратить в деньги.

По трапу поднялся Хатч Мердок, корабельный механик. У Хатча вечно все было не так. Он сразу начал жаловаться.

– Говорю вам, капитан, однажды эти двигатели просто сдохнут! Так и повиснем посреди космоса. Мы только и делаем, что их чиним.

Я хлопнул его по плечу.

– Кажется, нам наконец повезло. Может, даже новый корабль купим.

Не помогло. Хатч прекрасно понимал, что я просто хочу приободрить его. А заодно и себя.

– Однажды мы попадем в беду. Я пролечу три сотни световых лет хоть на мыльном пузыре – лишь бы в нем был двигатель. Без двигателя – никак. А у этой развалюхи…

Он бы так и продолжал, но тут Оладушек продудел в горн, созывая всех на завтрак.

Док уже сидел за столом и выглядел неплохо – разве что побледнел и иногда вздрагивал. Настроение у него было мрачное и поэтическое.

– Мы обретем славу. Возьмем то, что принадлежит нам по праву. Обшарим руины, ухватим мечту за хвост и вернемся с набитыми золотом карманами.

– Заткнись, Док, – велел я.

И он заткнулся. Меня слушались с полуслова.

Завтрак не затянулся. Мы быстро поели и направились к выходу. Оладушек даже не стал убирать со стола.

В элеватор попали без хлопот. Внизу было множество входов, и никто не пытался нас остановить. Внутри оказалось тихо, мрачно и неинтересно – словно в огромном офисном центре. Всюду тянулись коридоры, в которые выходило множество комнат, уставленных чем-то вроде шкафов.

Мы шли довольно долго, оставляя на стенах метки, чтобы не заблудиться. Если тут потеряешься, будешь бродить по коридорам до самой старости. И всюду мы натыкались на шкафы, поэтому решили посмотреть, что у них внутри.

Оладушек не скрывал раздражения.

– Наверняка бумаги, да еще и на неизвестном языке.

– Почему бумаги? Там может быть что угодно, – сказал Фрост.

Оладушек тащил волокушу и уже собрался грохнуть ею по ближайшему шкафу, но я не позволил. Зачем устраивать беспорядок? Обшарили комнату и обнаружили, что если помахать рукой, стоя в определенном месте, то из шкафа выезжает ящик, набитый цилиндрами, похожими на динамитные шашки. Они были сантиметров тридцать длиной и примерно пять в диаметре. Тяжелые.

– Золото! – воскликнул Хатч.

– Разве бывает черное золото? – спросил Оладушек.

– Это не золото, – заявил я.

И хорошо, что не золото. Надорвешься на корабль таскать. И не разбогатеешь на золоте – расходы бы покрыть.

Мы вывалили цилиндры на пол и уселись рядом.

– Может, они чего и стоят, – сказал Фрост. – Откуда мне знать. Как думаете, что это?

Никто из нас понятия не имел.

На концах цилиндров виднелись какие-то значки – на каждом цилиндре разные и совершенно незнакомые.

Мы открыли еще несколько ящиков – везде те же цилиндры. Мы ходили по комнатам, махали руками, и из шкафов выезжали новые ящики. Ничего, кроме цилиндров.

Когда мы вышли наружу, солнце палило вовсю. Оладушек полез по трапу, чтобы организовать обед, а мы расселись в тени корабля, разглядывая загадочные штуковины.

– Все потому, что мы не настоящая экспедиция, – заявил Хатч. – У настоящей экспедиции есть всякие эксперты, чтобы разбираться с такими вот штуками. Прогнали бы кучу тестов, разобрали бы на винтики, выдвинули гипотезы и научно обоснованные предположения. Они бы мигом просекли, что это за чертовщина и какая от нее польза.

– Вот разбогатеем и тоже заведем себе экспертов, – ответил я. – Вечно у нас такие находки, что без эксперта не поймешь.

– С таким сбродом, как мы, никакой эксперт не станет связываться, – заявил Док.

– Почему это сбродом? – обиделся я. – Да, корабль у нас старенький и сами мы университетов не кончали. Зато за умными словами не прячемся, а трудимся на себя и гордимся этим. Честный заработок.

– Не такой уж честный. Для нас ведь закон что дышло…

Док понимал, что несет чушь. В таких местах не бывает никаких законов.

– Когда-то давно, на Земле, люди вроде нас открывали новые земли, – начал я. – Они прокладывали тропы, открывали новые реки, взбирались на горы и рассказывали об этом тем, кто остался дома. Эти люди отправлялись за бобровыми шкурами, за золотом, рабами и за всем прочим, что плохо лежало. Им было плевать на закон и на этику, и никто их не винил. Они брали что могли – и точка. А если убивали каких-нибудь туземцев, сжигали деревню или еще что-то такое – значит, не повезло бедолагам.

– Нечего, Док, святого из себя строить, – добавил Хатч. – Ты ничем не лучше нас.

– Джентльмены, – театрально заявил Док, – в мои планы не входило с вами ссориться. Я просто заметил, что нам не стоит рассчитывать на экспертов.

– Стоит – если заплатим достаточно, – сказал я. – Им тоже на что-то жить надо.

– Они не будут иметь дела с непрофессионалами!

– Ты ведь у нас есть.

– Я вот не уверен, что Док профессионал, – заметил Хатч. – Помните, как он вырывал мне зуб…

– Замолчите оба, – сказал я.

Не хватало еще вспоминать про зуб Хатча. Пару месяцев назад я их едва успокоил.

Между тем Фрост вертел в руках один из цилиндров.

– Давайте сами проведем испытания, – предложил он.

– И взлетим на воздух? – поинтересовался Хатч.

– Можем и не взлететь. Вдруг это не взрывчатка. Шансы пятьдесят на пятьдесят.

– Я пас, – сказал Док. – Лучше посижу тут и поразмышляю.

– На размышлениях далеко не уедешь, – возразил Фрост. – Наверняка у нас в руках целое состояние, надо только понять, для чего эти цилиндры. Их там тонны, и мы можем забрать все, никто не помешает.

– Сначала давайте выясним, не взрывчатка ли это, – сказал я. – Цилиндры, конечно, похожи на динамит, но могут оказаться чем угодно. Вдруг их едят?

– Тогда попросим Оладушка приготовить ужин.

Я пропустил реплику мимо ушей. Док просто меня подкалывал.

– Или это топливо. Вставляешь такую штуку в специальный двигатель, и он проработает целый год.

Оладушек продудел в горн, приглашая нас подкрепиться.

Поев, мы принялись за работу. Отыскали плиту из камня, похожего на гранит, и установили на ней треногу; чтобы срубить для нее шесты, пришлось прошагать не меньше мили. На треноге подвесили блок, через который пропустили веревку с другим камнем на конце. Второй конец веревки мы оттащили подальше и вырыли там яму.

Солнце уже садилось, и мы все вымотались, но решили не откладывать испытание на завтра. Ребята в яме дружно налегли на веревку и приподняли камень, а я положил цилиндр на плиту под ним и бросился наутек. Ребята отпустили веревку, и камень рухнул на цилиндр.

Ничего не случилось. На всякий случай эксперимент повторили еще пару раз – никаких взрывов.

Мы вернулись к треноге и откатили камень. На цилиндре – ни единой царапины.

Вечером мы задали загадочным цилиндрам жару. Мы поливали их кислотой – она просто стекала по бокам. Пытались расколоть – испортили два отличных зубила. Пилили – только зубья на пиле стерли. Даже убеждали Оладушка сунуть цилиндр в печь, но он был непреклонен.

– Этой дряни не место на камбузе. Или сами будете себе еду готовить. У меня там порядок, я вас кормлю как следует – и нечего под ногами путаться.

– Ладно, Оладушек, – сдался я. – Все равно они, наверное, несъедобные.

Мы расселись вокруг стола, заваленного цилиндрами. Все выпили по рюмке-другой из бутылки Дока – хотя делиться он не хотел.

– Должна же от этих штук быть какая-то польза, – сказал Фрост. – Не просто так их хранят в такой махине. Наверняка они дорого стоят.

– Может, там хранят не только цилиндры, – заметил Хатч. – Мы даже первый этаж не весь обошли. Может, внутри еще куча всякого барахла… А ведь есть и другие этажи! Сколько их там?

– Поди разбери, – отозвался Фрост. – Задерешь голову – а верха не видать.

– Вы обратили внимание, из чего она сделана? – спросил Док.

– Из камня, – ответил Хатч.

– Я тоже так подумал, но это не камень. Помните жилые муравейники на Сууде?

Еще бы не помнить. Мы целыми днями пытались пробраться внутрь. У входа валялись милые нефритовые фигурки, и мы рассудили, что внутри найдем еще больше. Такие штуки немало стоят, в цивилизованных мирах все с ума сходят по инопланетному искусству.

Но как мы ни старались, в муравейник попасть не смогли. Ощущение было, словно колотишь по набитой подушке. Поверхность легко царапалась, однако не поддавалась: под давлением атомы сдвигались ближе, и материал становился прочнее. Чем сильнее бьешь – тем он крепче. Такие постройки стоят вечно, не требуя ремонта. Его обитатели, похоже, чувствовали себя в безопасности и занимались своими делами, не обращая внимания на нас.

Я понял, что наш элеватор именно из такого материала. Строй вверх и вширь сколько хочешь: чем сильнее постройка давит на нижние ярусы, тем она прочнее.

– Тогда элеватор может быть куда старше, чем кажется. Вдруг ему миллион лет, – заметил я.

– Если так, то там точно есть чем поживиться. За миллион лет можно много всего скопить, – мечтательно протянул Хатч.

Док и Фрост ушли спать, а мы с Хатчем всё сидели, разглядывая цилиндры.

У меня из головы не шли слова Дока: мы, мол, просто кучка головорезов. Неужели он прав? Впрочем, поразмыслив как следует, я решил, что не согласен. В истории человечества было три группы людей, которые прокладывали другим путь в неизведанное: торговцы, миссионеры и охотники. Мы – охотники, только добываем не золото, рабов или меха, а все, что попадется. Иногда возвращаемся с пустыми руками, а иногда – с набитыми карманами. В среднем хватало лишь чтобы сводить концы с концами, но мы отправлялись в путь снова и снова в надежде стать миллиардерами, если удача однажды улыбнется.

До сих пор нам не везло; быть может, не повезет никогда. Но вдруг? Изредка вдали мерцал призрачный луч надежды – и этого хватало, чтобы не сдаваться. Впрочем, мы наверняка не бросили бы попыток и без этого. К поискам неведомого быстро привыкаешь. Если подумать, вреда от нас не больше, чем от торговцев или миссионеров. Да, мы брали свое, зато потом отправлялись восвояси, не разрушая чужих миров под видом оказания помощи.

Все это я изложил Хатчу, и тот меня поддержал.

– Миссионеры – вот настоящее зло. Я бы ни за какие деньги не пошел в миссионеры.

В общем, толку от наших посиделок было немного, и я отправился спать.

– Может быть, завтра на что-нибудь наткнемся.

– Надеюсь. – Хатч зевнул. – И так потратили кучу времени на эту ерунду.

Он сгреб цилиндры со стола и, проходя мимо люка, выкинул их наружу.

Следующий день оправдал наши ожидания.

На этот раз мы серьезно углубились в здание и, пройдя по коридорам мили две, очутились в огромном зале площадью гектаров пять. От стены насколько хватало глаз тянулись ряды одинаковых механизмов. Ничего особенного – вроде стиральных машин с откидным сиденьем и колпаком сверху. Машины не были прикручены к полу, а когда мы положили одну из них на бок, на дне вместо колесиков обнаружилась пара металлических полозьев, которые легко поворачивались в любом направлении. На ощупь они были скользкие, но на пальцах не оставалось ни следа смазки.

И никакого шнура с вилкой.

– На автономном питании? – глубокомысленно протянул Хатч. – Розеток я тут нигде не видел.

Мы пошарили по машине в поисках выключателя – и не нашли. Выглядела эта штуковина эффектно – гладкая, аккуратная. Решили вскрыть ее и посмотреть, что внутри. Как же! Кожух был монолитный – ни единого шва, винта или заклепки. Мы попытались снять торчащий сверху колпак, но и он не поддавался.

Другое дело – откидное сиденье. Там была куча приспособлений, чтобы усадить почти любое мыслимое создание во Вселенной. Мы с упоением возились с регулировками, гадая, какому существу подошла бы та или иная конфигурация. Шуточки быстро перешли грань приличия, и Хатч едва не недорвал живот от хохота.

Однако пользы было мало. Без инструментов мы не могли вскрыть эту штуку и посмотреть, как она устроена. Мы уж собрались тащить одну из машин до корабля на руках, когда выяснилось, что салазки катили по земле и рыхлому песку ничуть не хуже, чем по коридорам.

После ужина Хатч сбегал за резаком и после долгих усилий таки сумел кусочек ее вскрыть.

Машина представляла собой нескончаемое переплетение крошечных деталей. Через пару минут Хатч изумленно проворчал:

– Их ничто не держит. Ни винтов, ни заклепок, ни даже крошечной шпильки. И все равно не разваливается.

– Из вредности, – вставил я.

Хатч посмотрел как-то странно.

– Может быть.

Он снова взялся за дело, содрал кожу с пальца и уселся, посасывая ранку.

– Как будто их держит только сила трения. Но так не бывает.

– Не магнетизм? – предположил Док.

– Док, займись своими таблетками, – бросил Хатч. – А механизмы оставь мне.

Фрост поспешил успокоить спорщиков.

– Трение не такая плохая идея, если поверхности правильно обработаны. Теоретически две идеальные поверхности будут держаться вместе за счет взаимного притяжения молекул.

Не знаю, где Фрост такого набрался. Он вроде совсем как мы, но иногда сказанет – не знаешь, что и думать. О прошлом я его не расспрашивал, неприлично.

Мы еще немного повозились с машиной, и Хатч снова поранил палец. Оба найденных в элеваторе предмета пока загнали нас в тупик.

Бывает. Иногда не везет, и все тут.

– Дай-ка я попробую. – Фрост отодвинул Хатча в сторону.

Тот уже отчаялся и не стал спорить.

Фрост стал играться с детальками – где-то подтолкнет, где-то повернет или потянет. Внезапно машина издала свистящий звук – словно внутри кто-то осторожно выдохнул, – и механизм распался на составные части. С тихим металлическим звоном детали разошлись словно в замедленной съемке и через мгновение уже лежали грудой внутри кожуха.

– Ты что творишь! – завопил Хатч.

– Я ничего не делал. Только попробовал вытащить кусочек, и все развалилось.

Он показал деталь, зажатую в пальцах.

– Знаете, что я думаю? – вступил в разговор Оладушек. – Эту машину специально сконструировали так, чтобы она развалилась, если в нее полезут. Создатели не хотели, чтобы мы поняли, как она устроена.

– Вот именно, – согласился Док. – Нечего совать нос в чужую машину.

– Что-то я не припомню, Док, чтобы ты отказывался от своей доли, – заметил я.

И вдруг Фрост ахнул. Он сидел на корточках, просунув голову в кожух, и сперва я подумал, что голова застряла и нам придется его вызволять. Но нет, Фрост выбрался и сказал:

– Я понял, как снять колпак.

Это оказалось непросто – примерно как подобрать код от сейфа. Колпак соединялся с корпусом сложной системой пазов: его нужно было повернуть до определенного положения, затем приподнять, снова повернуть и так далее.

Фрост засунул голову обратно и стал давать команды Хатчу, который поворачивал колпак туда-сюда, в нужный момент приподнимая или опуская. Оладушек записывал последовательность действий.

Наконец колпак упал в руки Хатча, и мы сразу поняли: это шлем с множеством регулировок. Как и откидное сиденье, он подошел бы любому существу во Вселенной. От шлема к машине тянулся эластичный кабель – длины хватало как раз до сиденья.

Впрочем, главная загадка осталась неразгаданной: что это за машина? Портативный электрический стул? Аппарат для завивки?

Покопавшись внутри еще немного, Фрост с Хатчем наткнулись на дверцу в верхней части корпуса – сразу под колпаком. За дверцей обнаружилась полая трубка, которая вела к основному механизму – у нас он рассыпался на кусочки и лежал на полу.

С назначением этой трубки мы разобрались быстро – ее размеры точно соответствовали таинственным цилиндрам.

Док притащил бутылку и пустил ее по кругу, чтобы отпраздновать. После пары глотков они с Хатчем пожали друг другу руки, обещая не держать зла. Обычное дело: они вечно мирились и снова ссорились.

Праздновать, впрочем, пока было нечего. Мы поняли, что шлем надевается на голову, а цилиндры вставляются в машину… И что? По правде говоря, всем нам было чуточку страшно, хотя никто в этом не признавался.

Разумеется, мы ударились в догадки.

– Может, это автодоктор? – предположил Хатч. – Садишься, надеваешь шлем, суешь правильный цилиндр – и эта штука лечит от всех болезней. Вот было бы чудо! И плевать, разбирается твой доктор в медицине или нет.

Наверное, Док еще помнил, что они договорились не держать зла. Поэтому не стал ругаться, а предложил:

– Давайте мыслить масштабнее. Вдруг это машина для омоложения, а в цилиндре – всякие витамины и гормоны, которые возвращают юность? Проходишь процедуру каждые двадцать лет, и остаешься вечно молодым.

– Возможно, это обучающий автомат, – вставил Фрост. – А знания упакованы в цилиндры. В каждом – полный университетский курс.

– Или наоборот, – вступил в разговор Оладушек. – Цилиндр впитывает твои знания. Тогда каждый из них – это история жизни какого-то существа.

– Зачем записывать чью-то жизнь? – возразил Хатч. – Не так много в мире людей и других организмов, чья жизнь стоит такой возни.

– Если это устройство для передачи информации, то в цилиндрах может быть что угодно. Пропаганда, религия, карты… Да хоть бухгалтерские книги, – заметил я.

– Или оно просто прикончит любого, кто сядет, – добавил Хатч.

– Вряд ли, – возразил Док. – Чтобы убить человека, незачем натягивать ему на голову колпак. Но, возможно, машина и правда не передает информацию.

– Есть способ выяснить, – сказал я.

– Этого я и боялся, – вздохнул Док.

– Слишком рискованно, – подхватил Хатч. – Как бы чего ни вышло. Лучше уж бросить это дело и поискать что-нибудь попроще.

– Ну уж нет! – взвился Фрост.

– Почему?

– Потому что потом мы места себе не найдем. Будем вечно жалеть, что сдались. Что еще денек-другой – и мы сорвали бы джекпот. Что струсили. Что могли бы купаться в деньгах – стоило только руку протянуть.

Мы еще немного поупирались, хотя понимали, что Фрост прав. Решение лежало на поверхности. Добровольцев не нашлось, и мы стали тянуть соломинки. Не повезло Оладушку.

– Ну вот. С утра первым делом… – начал я.

– Почему с утра? – заявил Оладушек. – Давайте сейчас. Я все равно не смогу уснуть.

Разумеется, ему было страшно. Выпади мне короткая соломинка, я бы так же перепугался.

Нехорошо это – шляться ночью по незнакомой планете, однако другого выхода не было. Не страдать же Оладушку до утра. Да и у нас самих нервы были уже на пределе. Следовало поскорее разобраться, как эти штуки работают, а потом идти отдыхать.

Захватив фонари, мы отправились к элеватору, долго шагали бесконечными коридорами и, наконец, добрались до гигантского зала. Машину мы выбрали наугад, ведь они все были одинаковые. Пока Хатч откручивал шлем, я отрегулировал Оладушку сиденье, а Док сходил в соседнюю комнату за цилиндром.

Все было готово, Оладушек уселся… И тут я совершил идиотский поступок.

– Послушай, ты не обязан рисковать.

– Кто-то же должен. Нужно разобраться, что к чему. Так будет быстрее.

– Давай лучше я.

Оладушек назвал меня очень нехорошим словом. Зря он так – я ведь просто хотел помочь. Впрочем, я в долгу не остался, и инцидент был исчерпан.

Хатч натянул Оладушку на голову шлем, который полностью закрывал лицо. Док сунул цилиндр в отверстие, и машина тихо заурчала, словно разогреваясь. Потом наступила тишина, только едва слышно гудела машина.

Оладушек просто сидел – расслабленно и спокойно. Док даже решил его осмотреть.

– Пульс чуть замедлился, и сердце бьется слабовато, но это не опасно. Беспокоиться не о чем.

Док, может, и не беспокоился, зато нам стало как-то не по себе. Все сгрудились вокруг машины. Не знаю, чего мы ждали – наверное, что вот-вот что-то случится.

Машина чуть слышно гудела, а Оладушек так и сидел, развалясь. Тело его было расслаблено как у спящей собаки – возьмешь за руку, и кажется, будто в ней нет ни единой кости. Мы нервничали все сильнее. Хатч порывался снять с Оладушка шлем, однако я не позволил. Поди угадай, что будет, если прервать процесс на середине.

Машина остановилась через час после рассвета. Оладушек заворочался, и тогда мы сняли шлем. Он зевнул, потер глаза и выпрямился. Выглядел он слегка озадаченным – словно не сразу нас узнал.

– Ну что? – спросил Хатч.

Оладушек приходил в себя, понемногу припоминая, кто он и что с ним.

– Я путешествовал…

– Кино смотрел, – разочарованно протянул Док.

– Не кино. Я был на другой планете, где-то на краю Галактики. Ночью там почти нет звезд – только узкая светлая полоска.

– Так выглядит Галактика, если смотреть сбоку, – кивнул Фрост. – Будто цепь бензопилы.

– Сколько меня не было?

– Часов шесть или семь. Мы уже начали беспокоиться, – ответил я.

– Вот это да. А ведь я провел там больше года.

– Подожди, – встрял Хатч. – Говоришь, ты был там? Или ты просто видел эту планету?

– Я был там! – рявкнул Оладушек. – Я жил на этой планете, спал в землянках с ее обитателями, работал вместе с ними. Я копал грядки и стер руки до крови. Я путешествовал, повидал разные места – на самом деле так же реально, как сейчас.

Мы увели его на корабль. Хатч не позволил Оладушку готовить и занялся завтраком сам. Вышла какая-то несъедобная дрянь – повар из Хатча совсем никудышный. Док вытащил бутылку, но налил только Оладушку – мол, исключительно в медицинских целях. Такой уж он, Док. Временами свинья свиньей.

Оладушек немного рассказал про планету, которой никто толком не управлял – незачем. Обычная скромная планетка с примитивным сельским хозяйством и недалекими обитателями, похожими на помесь человека и сурка. Он даже попытался их нарисовать, но художник из Оладушка – как из Хатча повар.

Рассказал, что там выращивают и как много с этим мороки, что там едят – тут мы посмеялись от души. Он помнил названия каких-то мест и отдельные слова тамошнего языка, которые звучали очень непривычно. Мы забрасывали Оладушка вопросами, а он отвечал быстро и уверенно – из головы такого не выдумаешь. Док поначалу был настроен скептически, но даже он признал, что Оладушек и правда был на той планете.

После еды мы уложили Оладушка в постель. Док осмотрел его и сказал, что все в порядке. Пока эти двое отсутствовали, Хатч заявил:

– Прямо слышу, как хрустят у меня в карманах новенькие купюры.

Мы с Фростом кивнули.

В наших руках оказался аттракцион, какого Вселенная еще не видала. Цилиндры содержали записи для всех органов чувств сразу – не только видео и звук. Записи были безупречны – зритель погружался в новую среду, не чувствуя обмана. Он словно поднимался на сцену и сам играл, становился частью спектакля.

Фрост уже вовсю строил планы.

– Глупо их продавать. Лучше оставим себе. Машины раздадим в долгосрочную аренду, а цилиндры будем давать в прокат. Такого ни у кого нет, так что можем назвать любую цену.

– Запустим рекламу «Год отпуска за полдня», – подхватил Хатч. – Всякие президенты и руководители вечно заняты, они такое с руками оторвут. За выходные можно провести лет пять на разных планетах.

– Может, там не только планеты, – продолжал Фрост. – Концерты, музеи, галереи. Может, даже лекции по истории и литературе.

Мы были счастливы, но едва держались на ногах, поэтому все отправились по койкам. Однако перед сном я решил заполнить корабельный журнал. Не знаю, зачем я вообще с ним возился. Выходило так себе. Иногда я не вспоминал про журнал месяцами, а потом вдруг приводил в порядок и пару недель записывал каждую мелочь. Не было никаких причин садиться за журнал прямо сейчас, но я решил, что такое событие следует увековечить на бумаге.

Журнал и прочие документы я хранил в коробке под койкой. Когда я доставал коробку, крышка соскользнула, и бумаги рассыпались по полу. Выругавшись, я опустился на колени и стал сгребать всё в кучу. Большей частью там были бесполезные бумажки, и я пообещал себе при случае выбросить все ненужное. Однако среди сотен таможенных квитанций, просроченных медицинских справок и прочей чепухи мне вдруг попался наш судовой билет.

Я вспомнил, как двадцать лет назад купил этот корабль на разборке за бесценок и потом два года тратил все заработанное на ремонт – лишь бы снова выйти в космос. Да, это настоящая развалюха: мы то и дело латали корабль – лишь бы не рассыпался. Едва ли мы хоть раз проходили технический осмотр, не сунув взятку инспектору. Во всей Галактике только Хатч умел сделать так, чтобы эта штука летала.

Перебирая бумаги, я думал о Хатче и остальных ребятах. И немного расчувствовался, вспоминая, что мы всегда стояли друг за друга и что любой из нас пожертвовал бы жизнью ради товарища. Хотя скажи мне кто из ребят такое вслух – не сносить ему головы.

то наконец сбылась наша мечта. И я был горд, но не за себя, а за Хатча и Оладушка, за Дока и Фроста. За всех нас.

Запихнув наконец бумаги обратно в коробку, я понял, что слишком устал. Надо было сразу лечь спать. Что я и сделал.

Сон не шел. Я лежал, прикидывая, сколько цилиндров хранится в элеваторе. Счет пошел на миллионы, и я бросил это бесполезное занятие. Задача была тяжелейшая – мы с такими раньше не сталкивались. Нам пятерым жизни не хватит, чтобы опустошить хотя бы один этаж. Нужно учредить компанию, нанять юристов (хорошо бы не слишком разборчивых), подать заявку на планету и пройти массу бюрократических барьеров, чтобы комар носа не подточил. Нужно все предусмотреть и взяться за дело с холодной головой.

Этой ночью мне снилось, что я бреду по колено в новеньких, хрустящих банкнотах. Наверное, остальным тоже.

Утром Док не пришел на завтрак, и я отправился за ним. Оказалось, он даже не ложился. Сидел, развалясь, на своем скрипучем стуле в медпункте, неловко сжимая горлышко недопитой бутылки. Еще одна – пустая – валялась на полу.

Я был в ярости. Док знал правила: в космосе пей сколько влезет, но после посадки мне нужен трезвый доктор, который не пропустит какую-нибудь инопланетную заразу. Я пинком отшвырнул недопитую бутылку и поволок Дока на камбуз, ухватив одной рукой за шиворот, а второй – за пояс штанов. Там я усадил его на стол и велел Оладушку сварить еще кофе.

– Чтоб был в норме ко второй ходке! – прикрикнул я. – У нас и так рук не хватает.

Хатч принес инструменты, а Фрост соорудил таль для погрузки. Все были на месте – кроме Дока. Ничего, к вечеру он у меня наработается так, что семь потов сойдет.

Мы позавтракали и двинулись в путь. План был такой: загрузить корабль машинами под завязку, а все свободное место между ними заполнить цилиндрами. В зале мы взяли по машине на пару и поволокли их обратно. Все шло хорошо, и до корабля оставалось меньше, чем полпути. Мы с Хатчем шли впереди. Внезапно метрах в двадцати перед нами прогремел взрыв. Мы замерли.

– Это Док! – завопил Хатч и потянулся к кобуре.

Я едва успел его остановить.

В проеме шлюза стоял Док и махал винтовкой в нашу сторону.

– Я могу его снять, – заявил Хатч.

– Убери пушку, – велел я и зашагал вперед.

Док поднял винтовку, и я тут же замер. Вряд ли он сумел бы в меня попасть, но Док стрелял разрывными – такая пуля наверняка прикончит, даже если угодит где-то поблизости.

– Я без оружия! – крикнул я. – Давай поговорим.

Док чуть помедлил.

– Ладно. Вели остальным отойти.

– Уходи и уведи остальных, – бросил я Хатчу через плечо.

– Он же пьяный в стельку! Может выкинуть что угодно.

– Ничего, справлюсь.

Уверенности во мне было куда меньше, чем слышалось в голосе.

Док выстрелил снова. Пуля ударила где-то сбоку.

– Шевелись, Хатч.

Я не стал оборачиваться, потому что боялся отвести взгляд от Дока.

– Хорошо. Они ушли. Теперь бросай пушку.

Медленно, чтобы Доку ничего не померещилось, я расстегнул пряжку, и пояс с кобурой упал на землю. Я зашагал вперед. По спине бегали мурашки. Я подошел к кораблю почти вплотную, и Док наконец сказал:

– Стой. Теперь можем и поговорить.

– Ты пьян. Не знаю, что на тебя нашло.

– Чепуха. Если и пьян, то недостаточно. Иначе мне было бы плевать.

– И что тебе не дает покоя?

– Порядочность, – заявил Док со своим извечным пафосом. – Я уже говорил: одно дело – воровать уран, алмазы и прочую дрянь. Или распотрошить чью-нибудь культуру – на это я могу закрыть глаза, потому что культуру с собой не утащишь. Даже если мы ограбим планету, культура возродится, потому что она живая. Но воровать знания я отказываюсь, капитан. И вам не позволю!

– Док, послушай. Ты пьян.

– Вы даже не понимаете, что нашли. Вас ослепила жадность.

– Ладно. – Я решил ему не перечить. – И что же мы нашли?

– Библиотеку. Величайшую и богатейшую библиотеку. Кто-то копил эти знания долгие годы, а вы хотите забрать их и пустить с молотка. Со временем эти знания будут утеряны – даже если останется какая-то малость, вне контекста она потеряет смысл. Эти знания принадлежат не нам и даже не человечеству. Такая библиотека – достояние всей Галактики.

– Послушай, Док, – взмолился я. – Ты, я и все остальные трудились долгие годы. Мы работали не покладая рук, но нам вечно не везло. Это наш единственный шанс. Не просто наш – твой. Подумай, Док. Такая куча денег, что можно пить до самой смерти!

Док вскинул винтовку. Я понял, что моя песенка спета, но даже бровью не повел. Стоял и смотрел на него.

Наконец Док опустил оружие.

– Мы варвары. В истории полно таких примеров. На Земле варвары тысячелетиями стояли на пути прогресса. Он жгли библиотеки и уничтожали знания, накопленные греками и римлянами. Варвару книга нужна, чтобы развести костер или вытереть окровавленный меч. А для вас эта величайшая сокровищница знаний – товар, на котором можно заработать. Важнейшее исследование социальной проблематики у вас превращается в «год отпуска за полдня» – лишь бы продать подороже…

– Ты мне мораль не читай, Док, – устало сказал я. – Чего ты хочешь?

– Сообщить о находке Галактической комиссии. Так мы искупим немало старых грехов.

– Ты еще и в религию ударился?

– Это не религия, а порядочность.

– А если я откажусь?

– Корабль в моих руках. Здесь вода и провизия.

– Когда-нибудь ты уснешь.

– Закрою шлюз.

Док понимал, что все козыри у него. Следовало идти на хитрость.

Я был напуган и растерян. Док постоянно нес всякую чушь, а мы пропускали ее мимо ушей. И вдруг выяснилось, что он это серьезно. Я понял, что не смогу его переубедить. Договориться тоже не удастся. Любой компромисс означал бы, что он должен поверить нам на слово – а верить нам нельзя. Ситуация патовая. Док этого пока не понимал, но поймет, когда протрезвеет. Он ввязался в эту историю спьяну, но вполне может довести дело до конца. Время работает на него.

– Мне нужно посоветоваться с остальными.

Похоже, Док начал понимать, во что ввязался. До него дошло, что мы уже никогда не сможем доверять друг другу.

– Подумай как следует, прежде чем вернешься. Мне нужны гарантии, – сказал он.

– Разумеется, Док.

– Капитан, я не шучу.

– Понимаю, Док.

Я вернулся к команде, которая расположилась вблизи здания, и объяснил ситуацию.

– Нужно броситься на него с разных сторон. Одного или двоих он пристрелит, но и мы в него попадем.

– Он просто закроет шлюз. Вся еда на корабле. Если понадобится, он даже может взлететь. Если протрезвеет, то шансы неплохие.

– Он просто свихнулся от выпивки, – сказал Оладушек.

– Согласен, – ответил я. – И потому вдвое опасен. Док слишком долго носил это в себе, и теперь тонет в океане собственной вины. Хуже всего, что у него нет пути назад.

– У нас мало времени, – заметил Фрост. – Надо что-то придумать. Иначе мы просто умрем от жажды. И без еды долго не протянем.

Все трое заспорили, как лучше поступить, а я сел на песок, прислонился к одной из машин и попытался представить себя на месте Дока.

Врачом он был никудышным – иначе зачем было с нами связываться? Наверняка от отчаяния или в знак протеста. А может, и то, и другое. Вдобавок он идеалист. Док не стал своим в нашем кругу, но деваться ему было некуда. Долгие годы он мучился, утратив былые ценности. В глубоком космосе такое случается сплошь и рядом. Он был безумен, безумен по-особенному. В других обстоятельствах я бы назвал это благородным безумием.

То ли я что-то услышал – быть может, шаги, – то ли просто почувствовал, но мне вдруг стало ясно: мы не одни. Приподнявшись, я повернулся к зданию. У самого входа замерла фигура, похожая на бабочку ростом с человека.

Нет, это было не насекомое, хотя выглядело очень похоже. Лицо скрывалось под плащом и ничуть не напоминало человеческое. Над головой поднимался гребень – как на шлемах у древних воинов в театральных постановках.

Я вдруг понял, что плащ – никакой не плащ, а часть тела. Что-то похожее на сложенные крылья.

– Джентльмены, – я очень старался, чтобы мой голос звучал спокойно, – у нас гость.

Я двинулся вперед тихо и осторожно, чтобы не спугнуть существо, готовый броситься назад, если оно шевельнет хоть пальцем.

– Хатч, повнимательнее, – велел я.

– Я тут. Прикрою, – отозвался Хатч.

Мне было приятно это слышать. Если Хатч прикроет, то ничего страшного не случится.

Я остановился в трех шагах от незнакомца, который вблизи выглядел уже не так пугающе. Его взгляд показался мне добрым, а забавное лицо – каким-то умиротворенным. Впрочем, с инопланетянами никогда не угадаешь.

Мы смотрели друг на друга, понимая, что говорить нет смысла. Просто стояли и меряли друг руга взглядами. Потом незнакомец сделал два шага вперед и протянул мне ладонь – вернее, коготь. Он взял меня за руку и потянул за собой.

Я мог пойти с ним или вырвать руку.

И я пошел с ним.

Я не слишком раздумывал, но кое-что все же учел. Существо производило впечатление разумного и дружелюбного, а Хатч с ребятами держались поблизости. И вообще, если слишком осторожничать, с инопланетянами не договоришься.

Поэтому я пошел с ним.

Мы шли по элеватору. Шаги за спиной придавали мне смелости.

Я не стал ломать голову над тем, откуда появилось существо. Я понял, что даже ждал чего-то подобного. В огромном элеваторе могло скрываться что угодно – в том числе люди или другие существа. Мы успели осмотреть лишь небольшой участок первого этажа. Должно быть, существо спустилось откуда-то сверху, едва узнало о нашем появлении, согнал о котором дошел до него далеко не сразу.

Мы поднялись по пандусам на четвертый этаж и, миновав короткий коридор, попали в небольшую комнату. Там стояла всего одна машина, однако другой модели – с двумя колпаками и сиденьями. В комнате нас ждало второе существо.

Первый незнакомец подвел меня к машине и указал на одно из сидений. Я подождал, пока Хатч, Оладушек и Фрост с командой не вошли в комнату, выстроившись вдоль стены.

– Двоим лучше остаться снаружи и следить за коридором, – сказал Фрост.

– Капитан, вы что, сядете на эту штуковину? – спросил Хатч.

– Почему нет? Они нам ничего плохого не сделали. К тому же нас больше.

– Рискованно, – заметил Хатч.

– Разве мы боимся рисковать?

Незнакомец, который привел меня в комнату, занял одно из сидений. Я немного отрегулировал другое. В это время второй незнакомец достал из ящика два цилиндра – но не черных, а прозрачных. Он вставил цилиндры в гнезда, приладил один колпак своему товарищу, а второй надел на голову мне.

Вдруг оказалось, что мы с первым незнакомцем сидим на полу, а между нами стоит что-то вроде большого кофейного столика.

– Теперь мы наконец можем поговорить, – начал он.

Я ни капельки не волновался. Будто присел поболтать с Хатчем.

– Все сказанное будет записываться, – продолжало существо. – Мы с вами получим по копии. Запись послужит контрактом, договором или чем-то еще – вы сами можете выбрать подходящее слово.

– Я не очень люблю контракты. В них слишком много юридических закавык.

– Тогда соглашение. Пусть это будет джентльменское соглашение.

– Идет, – кивнул я.

Соглашение – удобная штука. Его в любой момент можно разорвать. Особенно джентльменское.

– Полагаю, вы уже поняли, что это за место, – сказал он.

– Если честно, не до конца. Мы полагаем, оно похоже на библиотеку.

– Это Галактический университет. Мы специализируемся на домашнем обучении и курсах повышения квалификации.

Я громко сглотнул.

– Вот как.

– Курсы доступны для любого желающего. Никаких взносов и платы за обучение. Вступительных экзаменов тоже нет. Вы и сами понимаете, что их невозможно принимать: в нашей галактике множество цивилизаций с самыми разными возможностями и взглядами на образование.

– Да уж.

– Курсы бесплатны для всякого, кому они понадобятся. Мы лишь ожидаем, что студенты будут применять полученные знания должным образом и проявлять усердие в учебе.

– То есть в ваш университет принимают всех? – уточнил я. – И это ничего не стоит?

Постигшее меня в первый момент разочарование сменилось надеждой. На ум пришла фантастическая махинация, которую можно провернуть с бесплатным университетским образованием.

– Есть одно ограничение. Мы, разумеется, не работаем со студентами персонально – документооборот вышел бы слишком сложным. В наш университет поступают целые цивилизации. Вы, как представитель… Как вы себя называете?

– Человечество. Мы родом с планеты Земля, однако сейчас занимаем территорию в полмиллиона кубических световых лет. Если у вас есть карта…

– Карта не нужна. Мы с радостью примем в наш университет человечество – в вашем лице.

Тут я не на шутку засомневался. Я ведь не был представителем человечества и не хотел бы им стать, даже если предложат. В сделке участвовал только я, без всякого человечества, но как в этом признаешься? Со мной просто не будут иметь дела.

– Подождите минуту, у меня есть пара вопросов… Что за курсы вы предлагаете? Все предметы обязательные или можно выбирать?

– Есть базовый курс – своего рода знакомство с программой. В него входят предметы, которые, на наш взгляд, будут полезны для конкретной цивилизации. Разумеется, такой курс составляется индивидуально для каждой культуры. Затем идет множество предметов по выбору – их сотни тысяч.

– А что насчет экзаменов и тому подобного? – уточнил я.

– Экзамены нужно сдавать раз в… Как вы измеряете время?

Я объяснил, как мог. Кажется, собеседник меня понял.

– Примерно раз в тысячу лет по вашему времени, – продолжил он. – Наша учебная программа рассчитана на длительный срок. Устраивать экзамены чаще для нас затруднительно, да и пользы от этого мало.

Я решился. Меня не волновало, что будет через тысячу лет. Для отвода глаз я задал еще пару вопросов об истории университета и прочей чепухе.

Невероятно. Эта цивилизация потратила миллион лет и создала университет, в котором будет учиться целая галактика. Они путешествовали по разным планетам, собирая данные о бесчисленных культурах, а потом классифицировали и соотносили эти данные, превращая их в учебные курсы. Человеку и вообразить такое трудно.

Я поплыл, словно боксер, отброшенный к канатам, и даже усомнился в своем предприятии. Но тут же взял себя в руки и продолжил:

– Хорошо, профессор. Принимайте первокурсников. Что я должен сделать?

– Ничего, – ответил он. – Все необходимые данные есть в записи нашего разговора. Мы подготовим для вас базовый курс, а затем вы выберете дополнительные предметы.

– Мы можем вернуться, если не увезем все за один рейс?

– Разумеется. Думаю, вам понадобится целый флот. Мы приготовим нужное количество машин и столько записей с курсами, сколько вам понадобится.

– Придется вам потрудиться, – заявил я, рассчитывая запросить побольше копий и потом поторговаться.

– Конечно. Образование для целой цивилизации – непростая задача. Но мы к этому готовы.

Дело было сделано – комар носа не подточит. Бери что хочешь и сколько хочешь, причем на законных основаниях. Никто не обвинит нас в краже. Даже Док.

Собеседник объяснил мне систему записи на цилиндрах и рассказал, как будут упакованы и пронумерованы коробки с записями, чтобы студенты изучали их в правильном порядке. Еще он пообещал предоставить информацию по дополнительным предметам, чтобы мы выбрали нужное.

Он был очень рад новому первокурснику, гордо рассказывал о других студентах и долго распространялся, какое это счастье для педагога – передавать ученикам факел знаний.

Я чувствовал себя подлецом.

И тут все закончилось. Я снова оказался на сиденье, а второе существо снимало колпак с моей головы.

Мы с моим собеседником одновременно встали и оказались лицом к лицу. Странно это – смотреть в глаза существу, с которым только что заключил сделку, не имея возможности добавить ни слова. Тут он протянул обе руки и дружески пожал мои ладони.

– Вы еще расцелуйтесь. Мы с ребятами пока отвернемся, – хмыкнул Хатч.

При других обстоятельствах я бы этого так не оставил, а тут и бровью не повел.

Второе существо вытащило из машины цилиндры и протянуло один мне. Теперь они были черными.

– Уходим отсюда, – сказал я.

Мы двинулись к выходу с максимальной скоростью, но сохраняя достоинство – если это слово здесь уместно. Оказавшись снаружи, я подозвал Хатча с Фростом и Оладушком и все им рассказал.

– Мы падали в пропасть, но ухватили Вселенную за хвост, – подытожил я.

– А как же Док? – спросил Фрост.

– Разве не очевидно? Это идеальная сделка: все как ему нравится. Наплетем про благородство и великодушие, что мы это все от чистого сердца.

– Он и слушать не будет. Док не поверит ни единому слову, – заявил Оладушек.

– Оставайтесь здесь, – сказал я. – И положитесь на меня.

Я направился обратно к кораблю. Дока было не видать. Я хотел его окликнуть, но передумал и решил рискнуть. Я поднялся по трапу до самого шлюза – Док так и не появился. Осторожно шагая по коридору, я уже догадывался, что случилось.

Док обнаружился в медпункте на том же стуле, пьяный в стельку. Винтовка лежала на полу рядом с парой пустых бутылок.

Конечно. После разговора со мной Док понял, что отрезал себе все пути к отступлению, и к решению проблемы подошел своим обычным способом.

Укрыв Дока одеялом, я отыскал еще бутылку, открыл ее и поставил возле стула, а потом отправился за остальными, прихватив винтовку.

Той ночью я размышлял о бесчисленных возможностях.

Можно провернуть аферу с университетом. Все будет по закону – разве что профессор не догадывается, что учеба будет платной.

Можно вернуться к турпоездкам: год-другой на чужой планете всего за шесть часов реального времени. Нужно только выбрать пару подходящих предметов вроде географии или обществознания.

Можно заняться исследованиями и за кругленькую сумму разыскивать для клиентов любую информацию.

Наверняка найдутся и записи интересных исторических событий. Мы можем продавать их как совершенно безопасные приключения. Мечта домоседа.

В голове крутилось еще множество идей. Профессорам этого университета удалось найти идеальный способ передачи знаний. Если хочешь чему-то научиться – просто живешь и учишься на практике. Не читаешь, не слушаешь и даже не смотришь трехмерное кино, а живешь. Изучая планету, ты ходишь по ней. Исследуя чужие формы жизни, живешь вместе с ними. Если учишь историю, ты видишь ее или творишь своими руками.

Идеальный метод. Хочешь построить космический корабль – берешь и строишь. Чтобы понять, как работает инопланетный механизм, сам собираешь его с нуля. В любой области знания это работает лучше других методов обучения.

Тут я понял: перед продажей нужно самим проверять каждый цилиндр. Иначе наши клиенты могут научиться чему-нибудь не тому.

Мне снились революционные открытия в химии и инженерии, передовые бизнес-модели и философские концепции. И даже философские концепции в моем сне обращались в деньги.

Мы будем править Вселенной. Наша корпорация протянет свои щупальца во все ее уголки. Да, через тысячу лет придется платить по счетам, но это уже не наша забота.

Док протрезвел к утру, и я велел Фросту посадить его в карцер. Хотя опасности он уже не представлял, пусть посидит под замком – ему на пользу пойдет. Поговорю с ним позже, сейчас времени не было.

Мы с Хатчем и Оладушком вернулись в здание, где я еще раз пообщался с профессором: выбрал дополнительные предметы и уладил формальности. Его коллеги стали выдавать нам промаркированные коробки с учебными курсами, и вся команда вместе с механиками взялась за погрузку. Мы с Хатчем стояли у выхода и наблюдали за работой.

– А я не верил, что мы сорвем джекпот, – сказал Хатч. – Думал, так и будем вечно скитаться по планетам. Правильно говорят: человеку свойственно ошибаться.

– Повезло, что эти профессора немного не от мира сего. Если бы они задали пару неудобных вопросов, нас легко раскусили бы.

– Думают, что все вокруг честные, как они сами. Так бывает, когда слишком чем-то увлечен. Начинаешь жить в воображаемом мире.

Он был прав. Миллионы лет эти создания создавали университет и будут трудиться над ним еще столько же.

– Не понимаю, зачем им это. Выгоды никакой, – сказал я.

– Никакой – им. А нам – еще какая, – возразил Хатч.

Тут я рассказал про свою идею просмотреть все цилиндры, чтобы не упустить что-нибудь ценное.

– Вам, капитан, палец в рот не клади, – усмехнулся Хатч. – Так и сделаем. Выжмем из находки все до последнего цента.

– Нужно подойти к этому с умом, – продолжал я. – Смотреть все по порядку: от начала до конца.

Хатч согласился, но заметил:

– Потребуется куча времени.

– Поэтому приступай немедленно. Базовый курс уже погрузили – начнем с него. Оладушек поможет тебе с машиной.

– Мне? – взвился Хатч. – А почему мне? Вы же знаете, я и читать-то не люблю.

– Читать не надо. Ты просто развлечешься, пока мы будем коробки таскать.

– Не хочу!

– Подумай сам, – продолжал я. – Мне нужно приглядывать за работой и успокаивать профессора, если вдруг что-то пойдет не так. Фрост руководит погрузкой. Док в каталажке. А Оладушку я такую работу не доверю. Он невнимательный: не заметит что-нибудь важное, и мы потеряем миллионы. А ты знаешь цену деньгам.

– Ну если так… – Хатч аж надулся от гордости. – Пожалуй, займусь.

К вечеру все устали как собаки, но не жаловались. Погрузка шла хорошо. Через пару дней можно будет стартовать. Только Хатч за ужином молчал и ковырялся в тарелке – словно обдумывал какой-то план. При первой возможности я отвел его в сторонку.

– Как продвигается дело?

– Нормально. Там сплошные объяснения, что к чему и зачем это все надо. Болтовня одна.

– Что за болтовня?

– Трудно объяснить. Мне и слов не подобрать. Может, вы лучше сами посмотрите, когда время будет?

– Да уж посмотрю, не сомневайся. – Я слегка рассердился.

– Ничего стоящего пока не попадалось.

Тут я ему верил. Нюх на деньги у Хатча был выдающийся.

Я спустился в карцер проведать Дока, трезвого и непреклонного.

– Вы перешли черту! – заявил он. – Эти знания вам не принадлежат. Они – достояние Галактики!

Я все ему рассказал. Про университет, про джентльменское соглашение, про то, что мы представляем все человечество.

Док сразу меня раскусил.

– Да вы собственной матери стакан воды без предоплаты не поднесете. Не надо мне этих сказок про человечество!

Я оставил его в карцере и поднялся к себе в каюту. Хатч меня рассердил, а Док и вовсе привел в бешенство. Я устало рухнул на койку и уснул.

Работа кипела, и через несколько дней все было почти готово. После ужина я в отличном настроении спустился по трапу и сел возле корабля. Чудесное здание уже не казалось мне таким громадным, как в первый день – наверное, потому, что нам удалось разгадать его загадку.

Я пообещал себе принять все меры предосторожности, чтобы дело не сорвалось. Профессор и его коллеги, несомненно, разумны, так что заявить права на планету не получится – закон это запрещает. Однако есть и другие способы себя обезопасить.

Удивительно, что никто не спустился составить мне компанию. Я посидел еще немного и отправился к Доку. Он не желал раскаиваться, но вел себя мирно.

– Знаете, капитан, мы с вами иногда расходимся во взглядах, и все же я вас уважаю. Вы мне даже чем-то нравитесь.

– К чему это? За красивые слова я тебя отсюда не выпущу.

– Наверное, стоит рассказать вам, что происходит. Вы негодяй – честный негодяй. У вас нет ни совести, ни принципов – но вы и не притворяетесь, будто они есть. Вы…

– Говори уже! Рассказывай, что происходит!

– Ко мне пару раз заходил Хатч. Звал посмотреть одну из записей, что вы ему поручили. Говорил, что мне это понравится. Тут что-то не так. Какая-то хитрость. – Док выпучил на меня глаза сквозь решетку. – Хатч ведь никогда не хитрил.

– И что?

– Он знает что-то важное. Капитан, вам стоит разобраться.

Я ничего не ответил – не было времени. Мне вспомнилось, как Хатч ковырялся в тарелке, о чем-то думал и избегал разговоров. И ведь не один он вел себя странно. Я был слишком занят и не придал этому значения.

Взбегая по трапу, я чертыхался без остановки. Капитану нельзя терять бдительность, погружаясь в дела. Нужно всегда держать руку на пульсе. Все из-за спешки: я хотел скорее погрузиться и улететь. Вдруг что-то пойдет не так.

И вот что-то пошло не так. Никто не спустился посидеть со мной у трапа. За ужином все ели молча. Случилось что-то нехорошее.

Оладушек с Хатчем приспособили для просмотра штурманскую рубку. Я ворвался внутрь, хлопнул дверью и прислонился к ней спиной. Кроме Хатча, там были Оладушек с Фростом, а на сиденье у машины расположился один из механиков. Я молчал, и все не отрывали от меня глаз – кроме механика, он-то был где-то в другом месте.

– Хатч, давай начистоту, – начал я. – Что происходит? Почему он тут сидит? Я поручил это тебе и…

– Мы как раз хотели с вами поговорить, капитан, – сказал Фрост.

– Помолчи! Я спрашивал Хатча.

– Фрост прав, – ответил тот. – Мы хотели вам рассказать, но вы были заняты, да и вообще это все непросто…

– Что непросто?

– Вы так мечтали, как мы разбогатеем. Мы размышляли, как бы вас не расстроить.

– Не знаю, о чем вы без меня размышляли, но мы разбогатеем. Хатч, ты знаешь: я тебя даже одной рукой отделаю так, что мало не покажется! Рассказывай быстрее.

– Мы не разбогатеем, капитан, – тихо промолвил Фрост. – Мы отнесем все обратно и сообщим об этой планете властям.

– Вы с ума сошли! – взревел я. – Мы столько лет пахали, и наконец вот он – джекпот! И теперь, когда все в наших руках и остается только купаться в деньгах, вы струсили? Что за…

– Так неправильно поступать, сэр, – сказал Оладушек.

Сильнее всего меня напугало это его «сэр». Оладушек никогда так меня не называл. Я переводил взгляд с одного лица на другое, и ужас пробрал меня до самых костей. Все трое были согласны.

– Базовый курс! – воскликнул я.

Хатч кивнул.

– Там говорится про честность и благородство.

– Какие еще честность и благородство? Вы о них с детского сада не вспоминали!

– Раньше мы про них не знали, – пояснил Оладушек. – А теперь другое дело.

– Это обычная пропаганда! Профессора нас обманули!

Перехитрили как детей. Недаром они – профессора в университете. То ли они как-то поняли, что человечество – цивилизация мошенников, то ли это входило в базовый курс для всех студентов. А я еще удивлялся, что нам передали знания без лишних вопросов. Они все предусмотрели заранее.

– Поняв, как важно быть честными, мы решили поделиться этим со всей командой, – объяснил Фрост. – Послушайте, капитан: то, чем мы занимались раньше, – просто ужасно.

– Каждый член экипажа прошел базовый курс, – продолжил Хатч. – Это меньшее, что мы могли сделать для команды.

– Миссионер, вот ты кто, – сказал я Хатчу. – Помнишь, как ты говорил, что ни за какие деньги не стал бы миссионером.

– Не надо так, – спокойно ответил Фрост. – Не стоит нас стыдить. Вы же понимаете, что мы правы.

– А как же деньги? Корпорация? Мы ведь все продумали!

– Забудьте, капитан. Когда вы пройдете базовый курс…

– Не буду я его проходить! – Наверное, в голосе хорошо слышалось охватившее меня бешенство, потому что никто из них даже не шевельнулся. – Вы – миссионеры со сладкими, как мед, речами. Попробуйте меня заставить.

Спорить было бесполезно. Стену честности и благородства ничем не прошибешь.

Я зашагал прочь и уже у двери бросил Фросту:

– Вам стоит выпустить и исцелить Дока. Скажите, что я разрешил.

Я поднялся к себе в каюту и впервые в жизни запер дверь. Сел на койку, уставился в стену и принялся размышлять.

Они забыли одну важную вещь. Корабль мой, а они – экипаж с давно просроченными контрактами. Я вытащил из-под койки ящик с бумагами и выбрал нужные: судовой билет, список членов экипажа и подписанные ими документы. Разложив бумаги на койке, я убрал коробку и снова сел. Потом собрал бумаги и полистал их. Я мог в любой момент вышвырнуть всех за борт. Мог оставить их здесь, совершенно легально.

А главное – я не буду из-за этого переживать. Закон законом, но вообще-то бросать команду – дрянной поступок. Однако раз они теперь честные и благородные, то пусть все будет по закону. Сами виноваты.

Я еще долго сидел. Мысли путались, все время устремляясь куда-то в прошлое. Я вспоминал, как Оладушек угодил в заросли крапивы в системе Енотовой Шкуры. Как Дока угораздило влюбиться в трехполого обитателя Сиро. Как Хатч скупил всю выпивку в Мунко, а потом проиграл ее в кости, потому что тамошние кости оказались маленькими живыми существами, которые не слушались Хатча.

В дверь постучали. Это был Док.

– Ты тоже теперь честный?

Он пожал плечами:

– Нет. Я отказался.

– А сам пару дней назад нес ту же ахинею.

– Разве вы не понимаете, что это будет означать для всего человечества?

– Понимаю. Оно станет честным и благородным. Никто не будет красть или обманывать, и наступит рай…

– Оно вымрет от скуки, – заявил Док. – Жизнь превратится в нечто среднее между слетом бой-скаутов и кружком вышивания. Не будет громких споров и оскорблений, все станут вежливыми и корректными до отупения.

– Так ты передумал?

– Вовсе нет. Но это неправильный путь. Раньше мы добивались чего-то потому, что общество эволюционировало. Для прогресса важны и мудрые идеалисты, и злодеи с мерзавцами. Они как совесть человечества. Без них нельзя.

– На твоем месте, Док, я бы не беспокоился о человечестве. Оно огромное, и не такое выдержит. Передозировка честности ему не повредит.

На самом деле мне было плевать на человечество. Своих проблем хватало.

Док уселся рядом и похлопал по бумагам в моей руке.

– Вижу, вы уже решились…

– Да, – вяло кивнул я.

– Я так и думал.

Я бросил на него быстрый взгляд.

– Значит, ты все понял и перешел на мою сторону?

– Нет. – Док яростно замотал головой. – Поверьте, капитан, мне так же паршиво, как и вам.

– Все равно не сработает. – Я бросил бумаги. – Они пошли со мной по доброй воле. Да, без контракта – но зачем было его подписывать? Все всё понимали. Всё делили поровну. У нас всегда так было – глупо сейчас отрицать. Но теперь всему конец. Даже если мы договоримся оставить груз здесь, улететь и не вспоминать, лучше не станет. Наше прошлое умерло, Док. Оно отравлено. Разбито вдребезги, не соберешь.

Я чуть не разревелся. Давно меня не охватывала такая тоска.

– Они уже не такие, – продолжал я. – Они изменились и не станут прежними. Даже если бы могли.

– За эту находку вам поставят памятник, – поддел меня Док. – Может, прямо на Земле – как всем великим людям. У человечества на такое хватит ума.

Я стал мерить шагами комнату.

– Не хочу я памятник. И находку эту привозить не хочу. Гори оно все огнем.

Как было бы здорово, если бы мы не наткнулись на этот элеватор. Из-за него я потерял великолепную команду и близких друзей.

– Мне нужен только корабль, – сказал я. – Оставлю весь груз на ближайшей планете, до которой летают звездолеты. Пусть Хатч и остальные делают что хотят. Пусть забирают свою честность и благородство, а я наберу новую команду.

Быть может, когда-нибудь все будет как прежде. Почти как прежде.

– Мы снова отправимся на поиски, – продолжал я. – И будем мечтать о джекпоте. Будем стремиться к нему. Пойдем ради него на все. Нарушим любые законы и заветы. Но знаешь что, Док?

– Что?

– Надеюсь, мы никогда его не найдем. Не хочу я срывать джекпот. Я хочу искать – вот и всё.

Мы стояли молча и ловили умирающее эхо былых дней, когда все вместе мечтали сорвать джекпот.

– Возьмете меня с собой, капитан?

Я кивнул. Почему бы и нет?

– Помните муравейники на Сууде?

– Конечно. Как такое забудешь?

– Я придумал, как в них забраться. Давайте начнем оттуда. В них наверняка миллиарды…

Я чуть не врезал ему.

И теперь рад, что сдержался.

Мы отправляемся на Сууд.

Если план Дока сработает, мы сорвем джекпот!