Новое время

Поскольку зима не случилась вовремя, то и приход весны затягивался. Морозы стояли трескучие и крепкие. И хотя меня только недавно выписали, я уже не могла сидеть в четырёх стенах. Ио поворчал-поворчал, но в конце концов согласился, что небольшая прогулка мне не повредит.

Я утеплилась, пообещала, что как только станет холодно, то обязательно скажу, и мы куда-нибудь зайдём. Скреплять клятвой или кровью обещание не потребовалось, но я и не сомневалась, что в случае необходимости Ио затащит меня в тепло силой. Успела уже убедиться.

Мы гуляли по парку, рассматривали снеговиков и прятались от детей, которые устраивали обстрелы снежками у нас на пути. А в промежутках между этим Ио рассказывал историю того, как он меня искал и спасал. Тот разговор у нас всё время откладывался: сначала он не хотел беспокоить меня в больнице, затем – почему-то никак не складывалось соответствующего настроения, чтобы поговорить. Да и времени толком не было. А здесь, посреди парка, эта история скорее походила на сказку, чем на что-то реальное.

Лишь раз нам пришлось прерваться, когда у меня зазвонил телефон. В больнице-то он звонил не переставая – бывшие коллеги наперебой желали здоровья, мама требовала ежедневного отчёта, отец намекал на то, что приедет и выдаст мне ремня, несколько людей желали бы заказать фотосъёмку снежной сказки, но с ними разговор получался короче всего.

А в последние дни меня вроде как оставили в покое, но он тут же испарился, едва я взглянула на экран.

Знаками показала Ио, что нужно отойти, прошла к заснеженной скамейке, на которой отпечатался чей-то силуэт, и ответила на звонок:

– Ну, здравствуй, дон Хуан Александрович Румпельштильцхен.

– Здравствуй, Кристина. Мне приятно, что ты придумала мне особое имя.

– Не стоит благодарностей. Я просто слегка сентиментальна. Сам же говорил.

– И я, представь себе, тоже. Дай, думаю, позвоню, поинтересуюсь здоровьем. Слышал, тебе многое пришлось пережить?

– От кого слышал? От Психопомпа?

– От него дождёшься. Просто слышал.

Повисла пауза. Я думала, что же сказать этому человеку или этой сущности – я не разобралась, кем именно его считать. Он ведь не просто так позвонил, это очевидно. Что же он хочет от меня услышать? Или, быть может, куда-то вовлечь? В новый ритуал? Нет уж, спасибо. Без него разберусь.

– И всё-таки, если отбросить эту шелуху с конфиденциальностью, что ты попросил взамен за помощь мне? – спросила я. – Просто интересно, во сколько можно меня оценить.

– Извечный вопрос любого уважающего себя человека. Сколько я стою… что ж, Кристина, ты стоишь нескольких дней в этом мире. Спокойных дней, которые можно потратить в своё удовольствие. Раз в месяц. Что-то вроде выходных.

– Я так понимаю, это очень дорого.

– Очень. Особенно учитывая, что из того места очень сложно выбраться. В прошлый раз меня поддерживала чужая сила. И им пришлось тратить её почти всю. Да и не был я здесь по-настоящему.

– И как, нравится?

– Очень, – он помолчал. – Я буду звонить тебе иногда, если ты не возражаешь, Кристина. Можешь считать это сентиментальностью, но мы – лицедеи – должны держаться друг друга. Не важно, по какую мы сторону реальности.

– Конечно. Понимаю.

Лицедеи, да. Люди, которые способны играть любую роль. В любой компании становятся своими. Любую работу выполняют с одинаковой тщательностью. Даже во снах принимают правила игры и доводят дела до логического конца. Быстро адаптируются к изменившимся обстоятельствам, пусть даже им приходится отказываться от части себя. Этакий дар и этакое проклятие. В больнице хватало времени, чтобы поразмышлять, почему для этой роли выбрали меня. И что за странную связь я чувствовала с отшельником.

– Кто звонил? – Ио подкрался неслышно.

– Да так, один старый знакомый. Напомни, на чём мы остановились?

Я взяла его под руку, и мы пошли дальше по тропинке.

– На том, что у тебя есть отличная подруга, которую зовут Евгения. Первое время она, конечно, мне не верила и отказывалась докладывать, что происходит, но потом я применил неотразимый аргумент – сказал, что мы собирались пожениться, но ты меня бросила. Кстати, спасибо за ту идею. Сама ведь подсказала, что не можешь любить на расстоянии.

– Пожениться? Серьёзно?! И что, она поверила?

– Ну, поначалу нет, но я был очень настойчив. А несколько фотографий с той свадьбы, где мы познакомились – как я веду тебя к стулу, а затем отпаиваю, – её убедили. Вот она-то и сказала, что вы уже закончили с Эль Пунто и ты уехала домой. А потом она же выяснила, что ты находишься там, среди этих домов. И убедила вашего усатого дядьку, чтобы он позвонил охраннику и меня пустили.

– Поразительная история, – пробормотала я. Совладать с удивлением никак не получалось. – Но ты же не собираешься на мне жениться?

– Разумеется, нет! Конечно, велик соблазн прикрепить к себе такой замечательный объект для исследований, но я, пожалуй, погожу. Посмотрю, насколько ты исправилась и готова воспринимать меня. А то вдруг через пару месяцев вновь начнёшь гнать с порога, называя полным именем. А ещё я всё жду, когда ты перестанешь зачёсывать эту дурацкую чёлку. Мне кажется, тебе не идёт.

Я улыбнулась и поправила волосы, выбившиеся из-под шапки. Натянула её пониже, закрывая лоб. Пробегающая мимо собака – корги, кажется, – тявкнула на Ио, а затем обнюхала мой сапог и потёрлась об него. Появившийся хозяин оттащил собаку в сторону и несколько раз извинился, но мы лишь улыбнулись в ответ.

Шли молча. Я посматривала на Ио и видела, как сплетаются нити ритуала, который может соединить нас навсегда. Что нужно сделать, чтобы быть вместе и не расставаться. Собиралась ли я воспользоваться им? Пока не решила.

Для начала требовалось рассказать свою историю. Так, чтобы Ио не просто поверил мне, но и понял, что за всем этим стоит. Для этого её следовало подавать маленькими кусочками. Каждый день по чуть-чуть. Поддерживая интерес и оставляя время для размышлений.

Это тоже часть ритуала, но уже другого.