Проблемы воспитания

Кристина с крыльца смотрела, как дети, словно стайка птенцов, возвращалась в гнёзда. Там они раскроют клювы в ожидании, пока матери их накормят. Распушат пёрышки, чтобы их почистили.

Её Федерико, в отличие от других детей, готовил еду сам. Вот он идёт, серьёзный и степенный, знающий своё место в жизни. Истинный мужчина, пусть ему всего лишь восемь лет.

– Продукты купила? – спросил Федерико, всходя на крыльцо. – Или опять весь день бегала туда-сюда и болтала?

– Нет-нет! Всё купила. Всё в холодильнике.

Кристине хотелось добавить «сыночек», но не далее как пару месяцев назад Федерико очень по-взрослому, с использованием логичных аргументов, указал, что так делать не надо.

– Засмеют, – сказал он. – Сейчас знаешь какие все? Только дай повод, как повесят клеймо и не отмоешься даже. Маменькиным сынком задразнят. А я ведь не такой?

– Не такой, – умиляясь, подтвердила Кристина.

– А раз так, давай без этого твоего. Без сюсюканий. Просто Федерико. Ну или «сын», если тебе уж невмоготу. Но лучше Федерико.

– Конечно-конечно! – она кивнула. – Я запомню.

И запомнила. И старалась называть его только Федерико. Это ведь его жизнь, он лучше знает, как и что следует делать.

Когда Кристина вошла в дом, сын уже вовсю хозяйничал на кухне. Промыл кусок говядины и нарезал его, накромсал лук и засыпал сверху мясо, полив это все уксусом. Убрал в холодильник на пару часов. Молоко и яйца смешал между собой, добавил щепотку соли и порезал туда сельдерей. Омлет, пока мясо дожидается своего часа.

Кристина помыла и протёрла посуду, а после устроилась за вязанием на веранде.

Петля. Вторая. Третья. Взглянуть на Федерико – как он там, её милый мальчик. Все хорошо? Ну, ладно. Петля. Вторая. Третья.

Так прошёл день, сменившись вечером. Мясо вперемешку с картошкой томилось в духовке. Федерико ушёл делать уроки, а Кристина всё сидела внизу. Вязание почти не продвинулось, но тот свитер всегда не успевал за Федерико. Стоило закончить, как выяснялось, что мальчик подрос и раздался в плечах. Нужно распускать и начинать заново. А то и вовсе менять замысел, ведь мода изменилась, и теперь такой толстый ворот только у совсем бедных детей, что донашивают вещи за старшими братьями и сестрами. А её Федерико не такой. У него должно быть все самое лучшее.

В дверь тихонько постучали, и Кристина встрепенулась. Быстро-быстро она подбежала и отворила. На пороге стояла Лаура, дочь Марио и Химены, живших на соседней улице. Девочка потупила взор.

– Тебе чего, малышка?

Кристина спросила и сразу же поймала взгляд, брошенный на неё Лаурой. Очень знакомый взгляд, который она частенько видела у Федерико, когда ей случалось произносить нечто такое, что он считал неправильным. Например, когда она называла его «сыночек».

– Мне нужен Федерико, – сказала Лаура. – Я пришла не к тебе. Будь добра, позови его.

Несколько секунд в глубине души боролись искушение наподдать девочке за дерзкие речи и страх, что сыну это не понравится. В конце концов, это его гостья.

«Вот пусть и разбирается с ней сам! – подумала Кристина. – А мы ещё обязательно с ним поговорим об этом».

– Федерико! – крикнула она. – Федерико, к тебе пришли!

Девочка на крыльце вновь нацепила маску невинности и спокойствия. Встала прямо и лишь мяла в руках краешек платья, открывая взгляду Кристины подранные грязные коленки.

Федерико ступал по лестнице вниз медленно и уверенно, как хозяин. Потом, отодвинув Кристину в сторону, он посмотрел на неё исподлобья.

– Да-да, – сказала она. – Конечно-конечно.

Отступив в дом, Кристина ушла на кухню. Достала из духовки готовое блюдо и выставила его на плиту. Восхитительный запах мяса с уксусом, луком и тимьяном распространился по комнате. Кристина открыла шкаф и достала две тарелки. Подумав, взглянула на третью. Будет ли Лаура ужинать с ними? Стоит ли пойти и спросить? Пожалуй, нет. Сын будет недоволен. Скажет, что она опять лезет в его дела. В конце концов, достать ещё один прибор или тарелку не сложно.

Она как раз закончила накрывать на стол, когда вошёл Федерико. Всё тот же невозмутимый, чуть усталый взгляд. И не поймёшь даже, как прошёл разговор.

– Лаура не будет с нами ужинать? – спросила Кристина.

– Нет. Ещё рано.

– У них в доме принято поздно ужинать? Ну, бывают и такие порядки. На голодный желудок иной раз трудно уснуть, я понимаю. Но если она когда-нибудь захочет, то ты можешь её пригласить.

– Разумеется. – Ей показалось, что сын произнёс это со смешком. Взглянув на Федерико, Кристина действительно увидела, что он улыбается одной стороной губ. Не то ирония, не то насмешка.

– Я тебя не ограничиваю, – поспешно произнесла Кристина. – Ты можешь приглашать кого тебе вздумается. Это ведь в том числе твой дом, ты сам решаешь, кого хочешь в нём видеть.

– Я знаю. Давай закончим с этим. Ужин стынет.

Они принялись за еду, которая оказалась выше всяких похвал, как и всё, что готовил Федерико. И всё-таки вечерний визит не давал покоя Кристине. Она так и эдак раздумывала, как бы начать разговор, чтобы иметь возможность перевести всё в шутку, если что-то пойдёт не так.

– Ты знаешь, – сказала Кристина, – Лаура сегодня так на меня посмотрела, что я подумала, будто она ревнует.

– Разумеется, ревнует! – К этому ответу Кристина оказалась не готова. – Она знает, что через десять лет займёт твоё место, но уже сейчас жаждет оказаться там. Ничего, она потерпит. Ожидание пойдёт ей на пользу.

– Моё место? Какое моё место?

– В этом доме. Не как мать, но как моя жена. Хозяйка очага.

– Вы… Как можно решать это так рано? – Кристина изумлённо вскинула глаза. – Вы же ещё дети!

Федерико закашлялся. Кристина бросилась к сыну, боясь, что тот подавился, но это оказался смех.

– Ты сама говорила, что надо быть взрослым. Мы взрослые и решили пожениться, когда закон это позволит. Я буду хорошо учиться и вскоре стану совладельцем банка, который принадлежит родителям Лауры. Они получат умного зятя, а я – красивую и обеспеченную жену.

– Но как же любовь? – Кристина всё никак не могла поверить в происходящее. – Какая у вас может быть любовь в таком возрасте? Если ты потом полюбишь кого-нибудь, то как же вы будете с этим своим планом?

Федерико на секунду замялся. Кристина обрадовалась, что ей удалось образумить сына. Но затем он заговорил, и стало ясно – Федерико просто подбирал слова, чтобы они прозвучали мягче:

– Ты не обижайся, но я видел твою жизнь. А ту, что не видел, ты рассказывала. И из этого всего можно сделать вывод, что любовь, по сути, и не нужна.

«Помягче не получилось», – машинально подумала Кристина, чувствуя выступающие на глазах слёзы.