Часть 1
Я проснулась одна. В комнату проникал запах кофе и еле слышный голос Дана. Из кухни? С кем он разговаривает?
Ответ был очевиден. Я накинула халат и пошла проверить подозрения. Картинка мне нарисовалась та еще. Дан резал грибы. В одних брюках, босой, с голой грудью. Мила сидела на табуретке, обнимая ладонями чашку кофе, с глазами стеклянными, как у бандерлога перед Каа. Она не отводила взгляда от босса, даже не моргала, кажется. А он ловко шинковал шампиньоны и вещал.
— Завтрак самый важный прием пищи. Это же заряд на весь день. Он должен быть сытным и вкусным. Я не могу овсянку есть утром. Лучше в обед. Другое дело яйца, сыр и грибы с перчиком — это сразу праздник.
— Доброе утро, — поздоровалась я и добавила ехидно, — С праздником.
Ерохин повернул голову, расплылся в широченной улыбке. Он тут же притянул меня к себе, одаривая поцелуем. Хорошо так поцеловал, качественно. Я почти забыла, что Мила рядом, пока она не закашлялась. Оторвавшись от Дани, я скосила глаза и увидела, как соседка трет майку, забрызганную кофе.
— И какой же у нас праздник? — поинтересовался Ерохин, наливая и мне дозу утренней бодрости в чашку.
— Так вот, — я обвела рукой его торс, указала пальчиком на доску и взбитые яйца в миске, — Это просто праздник какой-то.
— Согласен, — кивнул Дан и рассмеялся.
Мила сидела ни жива ни мертва. Я опустилась на соседнюю табуретку, проговорила тихо:
— Извини, что так вышло. Я не знала…
— Нет-нет. Ничего. Нормально, лен, — затараторила она, выходя из ступора. — Вот кофе Даниил Ильич сварил, — констатировала она, как будто это оправдывало наши ночные хиханьки и то, что ей пришлось весь вечер болтаться по улице.
— А еще Даниил Ильич сейчас сварганит омлет, — прокомментировал Ерохин, — И за это вы его пустите в душ. Лен, ты бы собиралась потихоньку. Скоро поедем.
— Никуда я не поеду. Я уволилась через отпуск, — заявила я, уже косея от Даниной наглости.
— Нет, ты через отпуск увольняешься переводом в бухгалтерию, — поправил он.
-Да, точно, Лен, — поддержала этого захватчика территории Мила, — Ира Белова все равно скоро в декрет.
— Об этом знали все кроме меня?
Я взглянула на Милку с укором. Секс с Ерохиным она не поленилась придумать, но зная, что мне хотелось в бухгалтерию, ничего не сказала про беременную Иру. Моя соседка только плечами пожала. Кажется, она начал оживать и привыкать к присутствию Дани. Вследствие сразу начала наглеть.
— Даниил Ильич, а может вы меня на работу подкинете?
Я закрыла глаза руками.
— Я бы с удовольствием, Мил, но мы сначала с Леной в магазин. У меня рубашка несвежая, а ей нужно платье купить.
— У меня есть платье, — я спорила из вредности. Сама хотела пройтись по магазинам.
— Малыш, — проникновенно проговорил Дан, выливая на сковорожу яйца, — Давай без этого. Мы и так опаздываем.
Он вывалил нарезанные грибы, перец, посыпал сверху тертым сыром.
— Мил, будь другом, присмотри. Через пять-семь минут можно гасить и есть. А мы с Ленкой в душ.
Я открыла рот, чтобы возмутиться, но Даня уже волок меня к ванной, оправдываясь:
— Чтобы время сэкономить. А ты что подумала?
— Без проблем Даниил Ильич, — услужливо крикнула Милка с кухни.
Я краснела и бледнела от неудобства, пока он стаскивал с меня халат и поторапливал, залезая в ванну.
-Да не трону я тебя, — хохотал Дан, забавляясь моим смущением, — Нам действительно нужно торопиться. А то бы…
Мы правда быстро помылись, помогая друг другу. Я осталась в ванной сушить волосы, а Даня пошел завтракать. Когда я пришла на кухню, они с Милой уже перешли на ты, смеялись, как старые друзья. Она, конечно, строила ему глазки, и Даня делал вид, что это не флирт, а доброжелательность. Я не злилась на Милку. Она не умеет по-другому. Да и какой смысл ревновать, если я сижу у него на коленях, и он целует меня в шею, пока она мечет бисер.
Милка все-таки напросилась с нами хотя бы до остановки торгового центра. Не может она упустить возможность.
— Растрезвонит по всей конторе, — напророчила я, едва соседка хлопнула дверью и вышла из машины.
— Пфф, — фыркнул Дан, — естественно. Там еще со вчерашнего дня все на ушах. Благодаря тебе, маме и Палне. Рабочий процесс встал.
— Я тут вообще не при чем.
Скрестив руки на груди, я надулась и, стараясь не очень широко улыбаться, уставилась в окно.
— Да-да, со своим увольнением. Совсем не при делах.
— Пристал ты ко мне с этим увольнением. Всю жизнь теперь попрекать будешь?
— Обязательно, малыш.
Смех так и просился наружу, но я крепилась. Даня тоже.
Он заехал на крытую парковку и вышел, да так шустро обогнул машину, что успел открыть мне дверь, пока я возилась с ремнем. Дан подал руку, помогая вылезти из высокого автомобиля, а потом обняв повел к павильонам.
Я не привыкла к проявлениям на людях близости, начала ежиться и даже пыталась отстраниться, но Ерохин держал крепко, не позволяя отодвинуться даже на сантиметр.
— Расслабься, — проговорил он, прежде чем мы вошли в магазин мужской одежды, — ты моя, Лен. И пусть все это знают.
Его рука сместилась на мою шею, чтобы погладить, а губы коснулись виска. Я разомлела.
В магазине Даню знали, а меня старались игнорировать. Пока он выбирал сорочку, я сидела на пуфике, листала журнал. Глаза все равно то и дело поднимались от глянцевых страниц, ведь мой мужчина был намного интересней звездных сплетен и последних тенденций моды.
Дан выбрал темно синюю рубашку, попросил консультанта отпарить, как следует, чтобы сразу надеть. Меня слегка задевало, как девица на него глазела, словно хотела сожрать. И улыбалась она слишком широко, и стучала каблуками шпилек слишком громко. Да, я придиралась. Меня раздражало все. Если Милины взгляды я еще могла толерантно списывать на привычку, то чужой человек нервировал как следует.
Я, конечно, могла бы перетерпеть, смириться, но черт дернул и встала с пуфика. Дан заулыбался, когда я зашла к нему в примерочную, задернула шторку и крепко поцеловала. Положив ладони ему на грудь, я поглаживала и растирала, уже зная, какие места самые чувствительные, где ему нравится больше всего.
— Лен, — просвистел он, — это плохо кончится.
— Просто хочу помочь тебе. Я не хуже этой милой барышни.
— Ты лучше.
Он поймал мои руки и переверну, впечатывая в стенку кабинки, завел запястья за голову. Я еле сдержала стон. Наверно, все и правда кончилось бы плохо, потому что в этой позиции у меня совершенно отшибало разум.
— Все готово, — оповестила консультант. Она стояла прямо у примерочной.
— Давайте, — я вытянула руку за занавеску.
— Ты такая ревнивая, — дразнил Дан, пока я застёгивала пуговицы рубашки и расправляла горячую ткань, — Я заметил еще, когда мы девочку подвозили. И на Гоа, конечно.
— Меня бесят твои бабы, Дань. Я не могу это скрывать. Да и не умею.
— Я понимаю, малыш. Сам не в восторге от мужчин, которые крутятся возле тебя.
Его глаза сверкнули легким раздражением, и я вспомнила, как танцевала с приятелем, когда Дан испортил нашу встречу со Светой. И Влад. Он видел нас с Владом, а потом…
Черт, похоже, ревность нас обоих толкает на безрассудства. Возможно, Даня прав, утверждая, что скучно нам вместе не будет. Вокруг него всегда будут крутиться дамочки. Я смогу смириться… со временем… наверно.
Стало ясно, что ни черта я не смогу, когда Ерохин повел меня за платьем. Я не стала спрашивать, почему нужно покупать именно там. Лучше не знать. Ценники тоже не смотрела. Даня просил не спорить и мерить все, что дают.
Почему в дамских магазинах такие же чопорные фифы-продавцы, как и в мужских? Это же нечестно. Дайте нам накаченных вьюношей, которые будут льстить и облизывать. Нет, не принято.
Девица из кожи вон лезла, чтобы угодить мне и Дане одновременно. За какие-то десять минут она умудрилась набрать с десяток коктейльных платьев и сварить кофе для Ерохина. Правда, ее услуги не были оценены, потому что Дан даже не присел на мягкий диванчик, а большую часть времени провел в примерочной, помогая мне с молниями, пуговичками, расправляя складки юбок.
-Тебе это удовольствие доставляет? — не постеснялась поинтересоваться я. — Обычно мужчины ненавидят эти дела.
— Черт знает, — пожал он плечами, — С недавних пор меня так и тянет в примерочные.
— Это с каких?
— С недавних, — повторил он, целуя мое голое плечо.
Я хихикнула, как глупенькая школьница, натягивая очередное платье.
Дан утверждал, что мне в каждом хорошо, но я выбрала скромное, синее. Длиной до колена, прямого силуэта, закрытое. Лишь спина была соблазнительна оголена. И то в рамках приличий. Даня одобрил и расплатился. Мне не очень это нравилось, но я не могла позволить себе такую сумму за тряпку, а он настаивал именно на этом магазине. Пришлось уступить и смириться, но я всю дорогу до офиса чувствовала себя некомфортно. Дан трижды велел мне перестать думать о деньгах. Еще и пригрозил, что вернется и купит все остальное, если я не уберу суровую морщинку с переносицы.
Я скосила глаза и поняла, что он не шутит. Ничего не оставалось, как попытаться расслабиться. На смену этим переживаниям поспешили и другие, связанные с работой. Но едва я вошла в приемную, сразу развелись все треволнения. Катерина Пална встретила меня как родную. Словно мы пять лет не виделись, и я вернулась с войны. Она так и сияла, поглядывая то на меня, то на Даню.
— Катерина Пална, надиктуете Лене правильный текст для отпуска и перевода в бухгалтерию. Она вчера напутала, — Ерохин подмигнул.
— Конечно, Даниил Ильич, — окончательно расплылась секретарь, — И девочкам в бухгалтерию сейчас позвоню, они все расскажут.
Я залилась краской, но старалась делать такой же уверенный вид, как и Дан. Он, как ни в чем ни бывало, прошел в кабинет, прикрыв дверь.
— Ну, и напугали вы меня вчера оба, — тут же выдала Пална, — Хорошо, что за ум взялись. А тебе и правда нужно отдохнуть, Леночка. С этими переводами вся сама не своя была.
Я промямлила что-то утвердительно согласное и достала чистый лист для заявления. После согласований было решено пока отправить меня в отпуск по форме. Но в бухгалтерии заранее желали пообщаться.
Собеседование прошло отлично. Моих знаний вполне хватало, а остальное обещало прийти с практикой. К тому же я прекрасно знала всю нашу кухню, специфику производства и прочие корпоративные нюансы. Весь отдел радовался, что не придется брать человека с улицы.
Едва я вышла из бухгалтерии, позвонил Даня. Он сообщил, что вечером мы ужинаем с его матерью и Эллисон, велел ехать домой, отдыхать и готовиться к катаклизму.
Все оказалось не так страшно. В начале я, конечно, тряслась, как осиновый лист, но мама Дани не съела меня. Даже не куснула. Она не разыгрывала восторг и счастье, ее лицо частенько кривилось от пренебрежения, а глаза закатывались, но лишнего она себе не позволила. Или ей не позволил Дан. Говорил за ужином по большей мере именно он. Я стеснялась своего английского и старалась помалкивать, хоть и прекрасно понимала язык. Особенно из уст Дани. Возможно, потому что он старался говорить медленно. Рассказывал о работе, нашей поездке, своих планах на осенний отпуск и намерение заскочить в зимние каникулы с визитом в Лондон. Оказалось, что я еду тоже.
— Дожить бы еще до зимы, — с недвусмысленным скепсисом выдала его мать.
— Доживем, — уверенно заявил Дан.
Эллисон, которая почти весь вечер молчала, неожиданно спросила:
— Как вы познакомились?
Она смотрела именно на меня и доброжелательно улыбалась.
— На работе, — с трудом выдавила я.
- Служебный роман. Разве это не запрещено? — фыркнула Антонина Дмитриевна.
— У нас нет, мам, — парировал Дан.
Он взглянул на меня, заулыбался, взял за руку.
— На самом деле, Лена года два ко мне ходила за подписями, а я ее не замечал.
— Неудивительно, — едва слышно в салфетку буркнула мама Дани.
— И когда открылись глаза? — уточнила Эллисон.
— Колесо она проколола. Я помог.
Вспомнив, с чего все началось, я не сдержала счастливой улыбки. Даже недовольный взгляд Антонины Дмитриевны не мог испортить мне настроение.
— Да, Дан меня спас. Даже до дома доставил лично.
— Ты была сама не своя. Как я мог тебя бросить?
Я повернулась, и увидела на его лице то же глупое счастье, что наполняло меня. Даня не постеснялся и поцеловал меня в губы. Легонько, очень целомудренно, едва касаясь, но в это было столько трепета и любви, что у меня слезы на глаза навернулись.
— Потом я начал нагло подкатывать и соблазнять, а Ленка долго держала оборону.
- Тебе полезно, — отметила Эллисон — Привык быстро побеждать. Особенно на любовном фронте.
— Мне кажется, я на этом фронте впервые, Эл.
Она понимающе кивнула, а я совсем расклеилась и решила удрать в туалет на минутку. Неожиданно Элли заявила, что составит мне компанию. Выйдя из кабинки чуть раньше, я поправляла макияж у зеркала, дожидаясь гостью из Англии.
— Я очень рада за вас с Дэниелом, — завила она, пока мыла руки, — Вы отличная пара, правда. Все это недоразумение с нашей помолвкой…
— Он объяснил, — покивала я.
— Ты молчишь весь вечер, и я решила поговорить без свидетелей. Мы просто хорошие друзья.
— Да, я понимаю. Извини, если кажусь неприветливой. Мой английский оставляет желать лучшего.
Элли повела бровью, заверила меня:
— Скоро будешь часто бывать в Англии. Языковой барьер пропадет.
— О, — только и смогла сказать я.
— Буду рада тебе, Лена.
Мое имя она произнесла, стараясь, чуть с акцентом. Я не могла не оценить это. Видимо, ей действительно было неприятно легкое недопонимание, в котором мы все оказались благодаря маме Дана.
— И отец тоже, — продолжила Элли, — Уверена, Дэниелу не терпится вас познакомить.
— Я наслышана о нем.
— Ох, еще бы, — она рассмеялась, обнажая белоснежные зубы.
В сдержанном, но благожелательном тоне англичанки я не сомневалась. Равно, как и в искренности ее предложения. Безупречные манеры и позитив в общении изменили мое первое мнение о ней. Уверена, с Элли у меня не будет проблем. Чужой человек пугал намного меньше, чем перспектива завтрашней встречи с Владом. Возможно, я слишком много о себе думаю и нагнетаю, но он уже давно не давал о себе знать. Хорошо бы отступился. Но интуиция подсказывала, что мне так не повезет.
Как хороший сын и добрый друг, Даня отвез домой мать и Элли.
— Все живы? — пошутил он, трогаясь с парковки в сторону отеля.
— Вполне.
Я послала ему теплый взгляд, погладила по колену.
— Мама была почти милой. Думаю, она смирится через годик.
— Думаешь, мы будем вместе через год?
Дан не сводя глаз с дороги твердо сказал:
— Не думаю, Лен. Я знаю. Больше не отпущу тебя никуда.
Он нашел мою ладонь и крепко сжал, словно подтверждал серьезность сказанного и твердость намерений. Я снова верила ему.
Номер встретил нас шиком люкса. Я с удовольствием сразу стащила юбку и топ, прошла в ванную, зазывая Дана с собой. Он не был против. Это уже какая-то мания, фетиш — мыться вместе.
— Так хорошо с тобой, малыш, — шептал Ерохин, водя мыльными ладонями по моему телу, — И никаких соседей.
— Ммм, да, — я не могла не согласиться.
— Переезжай ко мне.
Он произнес это так спокойно и буднично, словно просил передать шампунь. Я постаралась совладать с собой, сделала голос таким же равнодушным.
— Нет. Слишком рано, Дань.
Хотела продолжить мысль, но он как будто знал заранее все мои аргументы.
— Да, понимаю. Мы едва знакомы и только что разрешились все недомолвки.
— Вот-вот. Я постараюсь бывать у тебя почаще.
— Ммм, это хорошо, — мурлыкал он, — А если я уеду? У меня часто командировки.
— Я не смогу везде ездить с тобой, — засмеялась я.
— Это понятно, но вот представим, что я возвращаюсь поздно, и ты уже спишь. У себя дома. Я же не смогу вломиться среди ночи.
Меня разобрал смех.
— Очень надеюсь, что не сможешь. Это было бы некрасиво.
— О, думаю, мне будет плевать на красоту и твои надежды. Я же буду скучать, Ленк. При таком раскладе все принципы у меня отпадают.
Ели бы не тот визит после командировки, когда он едва держался на ногах, но упорно не хотел меня отпускать, я бы подумала, что Даня шутит про принципы. Но — нет, он не шутил. Заявится среди ночи и глазом не моргнёт. Пришлось списать все на шутку. Читать нотации и нудеть совсем не хотелось.
— Кошмар, — я продолжала посмеиваться, — И что ты предлагаешь?
— Переезжай ко мне.
— Нет, Дань. Рано.
Я снова собралась провести беседу о незрелости наших отношений, которые могут разбиться о быт, но Ерохин снова вставил свое слово раньше.
— Тогда съезжай от Милы. К тебе-то я смогу вломиться, хоть днем, хоть ночью.
— Какая прелесть. Господи, Ерохин, ты же на первый взгляд такой приличный и воспитанный, а чуть поближе узнаешь — просто варвар какой-то. А ещё хитрозадый засранец.
Теперь и Дан смеялся со мной.
— Что поделать? Ты сама виновата.
-Ну, конечно. Все время я у тебя виновата.
Чтобы моя вина не была настолько притянута за уши, я поспешила выйти из душа, оставив своего беспринципного мужчину обтекать в одиночестве.
Стрелки часов приближались к полуночи, и я поспешила забраться в постель. Вчерашняя бодрая ночка давала о себе знать. Я думала, Дан захочет выспаться перед завтрашним непростым днем, но он бодрился.
Выйдя из душа несколько минут спустя, он сразу присоединился ко мне в постели, прижал к себе, стал целовать.
— Я думала, ты устал, — зашептала я между поцелуями.
— Не настолько, — парировал Ерохин.
Мы растворились в прелюдии, лаская друг друга медленно, долго, словно лениво.
Он был прав. Так хорошо, когда одни, никто не мешает. Но я все равно не хотела говорить громко, боясь спугнуть счастье, тихо повторяла, целуя его:
— Люблю тебя, Дань. Люблю, — и просила без стыда трогать меня и ласкать.
Его дыхание обжигало мою кожу во всех самых чувствительных местах, а губы и язык дарили райское блаженство. А потом я проделывала с ним то же самое, слушая, как он вскрикивает и срывается на рык. И теперь уже Дан признавался мне в любви, переворачивая на спину, раздвигая коленом ноги, извиняясь за нетерпение и ругаясь от избытка чувств.
Засыпая в его объятиях, я услышала:
— Ты все-таки подумай об отдельном жилье, малыш.
О, он не мог подобрать лучшего момента для напоминания и заострения внимания. Сейчас я была готова подумать об этом всерьез. Жить у Милки было удобно, но сейчас мне и правда не хотелось никого обременять и всегда быть доступной для визитов Дана.
— Подумаю, — пообещала я, — Давно пора на самом деле.
— Вот и умница, — похвалил Дан.
Кто бы знал, что Ерохин воспримет мои слова как призыв к действию.