Однажды вечером, после успокоительного чая, Даниель, как обычно, прокрадывается мимо гостиной в свою комнату. Он крадется осторожно, потому что обещал Рут не беспокоить Ракель и не причинять ей неудобства. Ракель, как Даниель и думал, заставила неподвижные комнаты раскачиваться, как в комнате смеха в Грёна Лунде[68]. Даниель может поклясться, что даже алебастровая пепельница пытается спрятаться, когда приближается тетя Ракель. У тети Ракель есть такая особенность: у нее кружится голова, когда она наклоняется. Поэтому она редко поднимает то, что упало на пол. Другая интересная особенность — это ее дрожащие руки. Пол гостиной превратился в дневник помада, пилки для ногтей, записки, серьги, тампоны, деньги, окурки, кассеты, книги, билеты на автобус, трусы, ручки, сигаретные пачки, ключи и комки пыли. Ракель доводит Рут до бешенства. Правило слоновьих ног больше не действует, потому что в дом вторглась истеричка Ракель. И теперь, когда Даниель крадется мимо гостиной, истеричка Ракель шепотом зовет его. Вдалеке слышится марш: Рут все еще возится на кухне. Он осторожно переступает порог тетушкиного царства. Она и впрямь ужасно выглядит. Глаза красные и опухшие, растрепанные волосы торчат в разные стороны. «Я проповедник на острове прокаженных», — думает Даниель. Тетка внимательно изучает его. Как будто измеряет. — Ну, каково, когда в доме чокнутая тетка? — спрашивает Ракель, слабо улыбаясь. — Помнишь лето — разве не хорошо нам было тогда? (Две недели шел дождь. Даниеля кусали комары и муравьи. Он все время хотел домой. Отношения Ракель и Вернера стремительно приближались к трагической развязке.) Даниель останавливается в метре от нее. Он настороженно прислушивается к звукам с кухни, одновременно прикидывая, доброй будет с ним тетка или злой. — Хорошо, — отвечает он наконец. — Боишься меня, да? Можешь не отвечать. Я вижу. А что говорит Рут? Обо мне? — Ничего особенного, — шепчет Даниель и посылает ей умоляющий взгляд. Нельзя же так кричать, Рут может услышать — разве она не понимает? — Но ведь что-то она говорила? — Она… — Даниель прислушивается к звукам с кухни, но ничего не слышит. — Она говорила, что лошадь можно привести к воде, но нельзя заставить ее пить. Даниель краснеет за Рут. Ракель начинает смеяться, жестом подзывает к себе Даниеля, берет его голову обеими руками и держит, тихо и отчетливо произнося: — И овцу можно привести к воде, да только она утонет, потому что у нее нет кольцевых мышц. Зад ее наполнится водой, и овца пойдет ко дну. Даниель думает: «Вот я и попался». Ракель изображает звук пуканья и пузырей на воде. «Ну смейся, Даниель, это же смешно!» Ракель смеется. — Ракель надо взять себя в руки, — пищит Ракель, передразнивая Рут. — Ракель должна сказать спасибо! Вот как она говорит, но Ракель не слушает, Ракель просто хочется растечься лужицей на полу, чтобы Рут вытерла ее тряпкой. Ракель смеется и гладит Даниеля, зажав его, как в тисках. «Ну смейся же, Даниель, это же смешно!» — Не верь всему, что говорит Рут! — кричит Ракель и смеется до слез. — То, что она подписалась на «Чувствуй себя хорошо!»[69], еще не значит, что она овладела всеми премудростями жизни. Ракель кудахчет, как курица — курица Рут. Наконец лицо Даниеля тает и он смеется. Ракель кудахчет и корчит смешные рожи. Даниель смеется. Перед дверью гостиной стоит Рут с подносом, на котором чай и треугольные бутерброды. Руки устали держать поднос. «От нее нужно избавиться! — думает Рут. — Она пугает детей. Этому нет оправдания».49