ОДИННАДЦАТЫЙ ЭТАП

StoneMazes назывался это сегмент Ареала по-английски, хотя сталкеры нередко использовали короткое словечко Педла, сокращение от испанского варианта «piedra labirinto». И по звучанию это очень напоминало одно русское слово, которое емко, как никакое другое, характеризовало суть этого локального сегмента невадского филиала ада на Земле.

Каменные Лабиринты представляли собой гигантское переплетение пещер, ходов, камер, щелей, каверн и гротов естественного происхождения. Подземный комплекс военной базы, где мы с Лучником изничтожали трупоедов, при всей его обширности, был только одним из ответвлений. Боковым выступом гораздо более протяженной, многоуровневой структуры, тянувшейся на многие десятки миль в недрах складчатых каменистых гор. Высокие, с отдельными пиками до двенадцати тысяч футов, лесистые «заснеженные горы» Сьерра-Невада, как таковые, начинались западнее, но именно здесь, в жарких пустынных районах восточных предгорий, под поверхностью обнаружилась целая слоистая «страна муравьев».

Некоторые фрагменты пещерных лабиринтов были обустроены людьми для собственных нужд еще лет сто назад, в середине прошлого века. В тот период в мире началась так называемая «холодная война» между блоками, сформированными Союзом и Штатами, и военные, используя изолированность подземных лабиринтов от окружающего мира, еще тогда облюбовали эти места для своих секретных объектов.

Мой учитель как-то рассказывал мне, что в подземных лабораториях ученые систематически подвергали животные и растительные формы жизни различным видам облучения. Исследователей интересовали возникающие при этом спонтанные мутации. Не знаю, правда или нет, но в каменных муравейниках имелось немало мест, где фонило не по-детски, как возле открытого ядерного реактора, вот это было сущей правдой. Даже в самом лучшем защитном снаряжении долго находиться в настолько горячих зонах Каменных Лабиринтов обычному человеку было в прямом смысле слов — смертельно опасно для жизни.

Невзирая на все передовые технологии последних десятилетий, защита от радиоактивного излучения по-прежнему требовала внушительных конструкций. Поэтому даже самый навороченный защитный скафандр не обеспечивал полной безопасности сверх определенного, достаточно непродолжительного срока. Вдобавок тяжелый, защищающий от радиации скафандр значительно уменьшал степень подвижности бойца, делал его легкоуязвимой мишенью, и монстры, гораздо более быстрые, этому только радовались.

Им-то, местным уроженцам, так сказать — никакие радиационные защиты для выживания не требовались. Наоборот, им для лучшей жизни нужна именно она, радиация. Вот где, среди прочих прелестей в кавычках, обитало множество постатомных мутантов в прямом смысле этого слова, получившихся в результате ненормального радиационного воздействия. И гигантские, размером с упитанного кота, муравьи были далеко не самыми гипертрофированными и злобными разновидностями местной фауны и флоры. Хотя какую-то часть видов пещерных монстров скорее нужно было относить к местному социуму по причине наличия признаков разумности. Вот они-то и являлись наиболее опасными и уродливыми тварями. Ратакосы, потомки крыс, в этой иерархии наверняка занимали если не высочайшую ступень, то одну из пары-тройки высших. Ненамного от них отставали змееобразные каскабли, мутированные гремучки и бывшие тараканы кукарачеры.

Мутантные формы растений и грибов были отдельной, и болезненной темой. Сталкерам, которые ходили в эти дьявольские лабиринты по причине обильного нахождения здесь предметов силы, плотоядная плесень и другие «цветущие» доставляли немало проблем. На жаркой поверхности территории Ареала тоже хватало всяких мутированных кактусов и травок, цветущих пышным цветом древесных мутантов и кровососущих «перекати-полей», но подземная и особенно подводная растительность, ограниченная в доступе к свету, не от хорошей жизни мутировала в совсем уж изощренные разновидности.

Мне антилучевая защита не требовалась. В защите от жесткой радиации мое тело вообще не нуждалось, мне сейчас были абсолютно побоку любые воздействия такого рода. Ведь Другой — сам в каком-то смысле ходячий луч. Поэтому я выбрал скафандр, главной характеристикой которого являлась крепкость оболочки как таковая. Способность защитить от механических воздействий. На данный момент для меня было гораздо важнее, чтобы монстры не смогли одолеть количеством, элементарно разорвав на мелкие кусочки.

Все-таки Другой — не бог и не супергерой из комиксов, у меня есть свой предел выживаемости, пусть и неимоверный по сравнению с обычным. Забыть об этом — первый шаг к самоубийству. Memento more — самый действенный способ самоконтроля. Даже входя в состояние боевого бешенства, я оставлял на самом краешке сознания тревожную «красную кнопку»: помни о смерти…

Добрался я к нужному месту своевременно и без каких-либо дорожных происшествий. Получилась разминочная прогулка длиной около шестнадцати километров. Вход в лабиринт, к которому я стремился, разверзся передо мной черной бездной. Хотя ночью черный цвет не выделяется на фоне мироздания, но этот — уводил в подлинную черноту. Назначенный срок уже наступил, я остановился в некотором отдалении, внимательно наблюдая за происходящим. Луна еще не взошла, и темень вокруг царила непроглядная, но система всевидения исправно работала, делая меня зрячим, независимо от внешней освещенности. К тому же чуткая электроника улавливала любое движение, сразу же фиксируя на нем мое внимание. Хотя ей отводилась лишь дублирующая роль. С главной я должен был справляться собственными силами. Но помнить о том, что у меня есть подспорье.

Эти функции защитного шлема, конечно, значительно облегчали задачу любому сталкеру, они моментально фиксировали доступные их восприятию угрозы извне, но был у этой системы и фатальный недостаток. Когда врагов все время замечает не сам человек, а его «костыльная» электроника, сознание быстро к этому привыкает, поэтому, лишившись гермошлема, боец становится куда более легкой добычей противника. По той простой причине, что его мозг уже гораздо меньше способен выявлять опасность самостоятельно.

В результате получалось, что именно шлем становился наиболее уязвимым элементом экипировки любого человека в Ареале. В обычной одежде, без специального бронекомплекта, люди в Ареал сдуру отваживались соваться разве что в первые годы его существования, а у любого скафандра — должен быть шлем… Даже я, со своими сверхвозможностями, не был исключением из правила. Я, понятное дело, в первую очередь полагаюсь на чутье, но и для меня сейчас перспектива остаться без гермошлема — была не лучшим сценарием из всех вероятных. Но думать об этом вообще было крайней глупостью.

— В Ареале мы сами приманиваем к себе все неприятности, — так учил Рыжий. — Всегда помни, что, всего лишь только думая о будущем, сталкер уже создает его, притягивая своими мыслями все грядущие события.

Я был приучен верить в это и прекрасно понимал, что вход в Педлу ждет меня, и я приду. И Пабло прав, сказав, что мне просто не стоит задумываться о том, почему так вышло, что нужно без упреков принять свой путь. По крайней мере, на данный момент у меня другого выхода и не было.

Но и нестись сломя голову, в слепой надежде, что Удача улыбнется, а Судьба проведет под ручку, в Ареале нельзя ни под каким предлогом. Здесь с нахрапа не получится, абнормальность не простит бесшабашности. Все нужно делать продуманно, учитывая каждую мелочь.

По дороге сюда я не встретил ни одного мутировавшего организма. Кроме огибания абнормальных участков пространства, проблем у меня не было, но когда наступил момент вхождения, я получил в подарок от будущего, превратившегося в настоящее, неприятный сюрприз. Я знал заранее, где расположены проходы, ведущие в каменные подземелья, решил не заморачиваться и просто отыскал ближайший из них. Но мой выбор оказался неудачным, и это выяснилось, когда я в него заглянул. Этот лаз облюбовала одна из бесчисленных разновидностей пауков-мутантов, и он был весь затянут их чертовой паутиной. Многолапые твари могли доставить много проблем. Их прозрачную крепчайшую паутину увидеть почти невозможно, а если в ней хорошенько запутаться, то не обязательно получится выбраться. Воспоминание о шарки, на Арене Смерти угодившем в паутину, было еще совсем свежим… Нам тут еще везет, что в «шестой» нету арахнидов, способных выпустить нано-нити, те сразу режут защиту и плоть. Сталкерам корейского Ареала «три-восемь» так не повезло, насколько я слышал.

Я не владел информацией о степени своей съедобности на данный момент, но проверять пригодность Другого в качестве пищи как-то совсем не хотелось. К тому же не следовало забывать, что паучки обычно чем-нибудь плюются, и это скорей всего кислотный яд, способный испортить внешние датчики моего гермошлема, да и не только их. А мой гермошлем был самым уязвимым местом, моими глазами и ушами, носом и локатором. Получался замкнутый круг, и нужно было срочно что-то изобрести.

Можно, конечно, пройти к другому лазу, но — сколько это займет времени? В Ареале ничего нельзя загадывать заранее, и переход, планируемый на два часа или на две минуты, может затянуться на двое суток. Получалось, что идти к другой дырке было нецелесообразно. С другой стороны, то, что находилось сейчас внутри каменных подземелий, уверено, что этот проход надежно контролируют пауки. Логично предположить, что охрана этому участку первостепенное внимание не уделяет.

Оставалось разрешить проблему преодоления паутины, и я искал варианты внутри себя, но ответ вдруг поступил извне.

— Пауки? — заставил меня вздрогнуть голос Декса, неожиданно прозвучавший в динамиках шлема.

— Ты где? — удивленно переспросил я.

— Да я-то, собственно, там же, где и был, — ответил француз, — все в том же брошенном технопарке, в котором ты нас оставил. Зануда проф ушел спать. Блейдра всех угощает шампанским, а нашему Бедламу, видимо, просто неймется, вот он и настоял, чтобы я погнал за тобой беспилотник. Потрошителей этой ночью великое множество, — продолжал Декс, — поэтому всю дорогу пришлось экранопланить, практически волоча пузо по земле. Хорошо, что машинка легкая и почти бесшумная, а то бы не долетел.

— Где она сейчас?

— Порхает прямо над тобой, дистанция триста метров, — отрапортовал Декс. — Вижу дырку в камне и смотрю тебе на макушку… Ты должен понимать, что огня будет море. Паучков-то я подчищу, но боюсь, что беспилотник не выйдет из пике. Останешься без связи.

— Ничего страшного, Джастин купит тебе новый самолетик, — пошутил я. — А на связь во мраке я и не надеялся. Только на свои силы. Ты для меня как приятный бонус.

— Понял, — ответил Декс, и от всей души пожелал мне: — Сердце береги, сталкер, чтоб не зацепило. Побольше света во тьме, и Удачи!..

Я отдалился от входа, и со стороны наблюдал, как беспилотник рухнул с неба и ювелирно спикировал на цель. Он падал носом вниз, отвесно, из его разомкнутого фюзеляжа прямо на уводящий во мрак лаз кучным потоком сыпались капсулы горючего битокра. Когда под землей полыхнуло, и ревущий огненный столб взметнулся обратно в небо, самолетик воткнулся прямо в него и сгорел в мгновение ока, словно мотылек, влетевший в языки пламени.

Канал связи исчез, но зато моя первая проблема разрешилась более чем эффектно, и это добрый знак. Вход освободился, и, несмотря на то, что горение еще не затихло окончательно, я пошел сквозь огненные сполохи. Горящие тушки пауков попадались на моем пути, но я раскидывал их ногами, уверено двигаясь вперед, навстречу мраку неизвестности. Мысленно благодаря Бедлама и Декса за столь своевременную помощь.

В конце обугленного хода я вышел к первой развилке: вариантов было два, но я, не колеблясь, выбрал левое направление, как и советовал мне Вождь в устной инструкции. Правило лабиринта, не просто так ведь оно возникло! Все законы, писаные и неписаные, не с потолка берутся, они формулируются на основе обобщения закономерностей.

Обугленный и усеянный пеплом сгоревших пауков ход остался сзади, за поворотом, я все дальше и дальше углублялся под землю и вскоре окончательно погрузился в кромешную тьму. При отсутствии световых и инфракрасных волн система всевидения, используя диапазон радиоволн, моделировала на внутренней поверхности шлема схематическое отражение пространственной конфигурации тоннеля, по которому я прокрадывался. Но эта радарная модель не была картинкой окружающей среды в полном смысле слова. А в таком месте и в таких условиях неизбежно возникло ощущение изолированности от всей остальной вселенной. У человека в темноте недаром усиливается чувство одиночества, сердце невольно сжимается от страха, невидящим глазам вместо света норовит примерещиться небытие. Человеку свет предпочтительней, на свету ему легче не вспоминать о том, что ждет каждую душу в итоге жизни.

«Твои мысли не должны стоять на пути твоих действий», — вспомнил я еще одно напутствие Вождя. Но как можно было ни о чем не думать в этой гробовой тишине, я не знал. Нехорошие мысли упорно лезли в голову, и я, невольно ощупав свое оружие, основное и «вторичку», ускорил движение.

Через пару минут туннель снова раздвоился, я ушел влево.

Еще через какое-то время датчики, фиксирующие уровень радиоактивных излучений, показали критический уровень, но я упорно шел вперед, понимая, что мне сейчас не радиация угрожает. Напряженно ждал встреч с запредельно-жуткими творениями, призванными охранять Менторов, о них настойчиво тарахтел док Сноу, но уродских стражей в упор не наблюдалось. Свернув еще раз налево, я уже начал подумывать о том, что Вождь ошибся, и никаких Менторов здесь нет, да и не было, пожалуй.

— Я же говорил, что бывал здесь раньше, — пробурчал я себе под нос, — и ничего, кроме радиоактивного дерьма и его последствий, здесь не наблюдалось.

Спустя еще минуту погружения во тьму я начал было чувствовать себя самым большим дураком во всем Ареале, но гиеноподобная тварь внезапно появилась на моем пути и сразу расставила все на свои места. Ко мне вмиг вернулись мои умственные способности.

Импульсомет в моих руках рявкнул, плюнул зарядами, огнем отбросил неформата, однако другие монстры уже пёрли в лобовую, вынудив меня отступать, отстреливаясь. Когда напор атакующих гадов немного ослабел, я снова отвоевал утраченные позиции, продвинувшись вперед, но лишь до следующей атаки. Новая волна мутантов снова заставила меня попятиться, однако огневая мощь была все же на моей стороне, и вскоре проход расчистился. Я уже представил, что так и буду продвигаться вперед в постоянном реверансе: два вперед и шаг назад, но длинная пулеметная очередь выбила меня из алгоритма движения.

Пули вонзились в меня, вмяли и в двух местах даже пробили насквозь защитную броню. Ответной очередью я прикончил стрелка, но если бы эта очередь прошила не Другое тело, а физическое…

Хотя вживую мне сюда вообще не добраться бы.

Утешив себя, я приблизился к мертвому стрелку.

Может показаться странным, но я как-то не рассчитывал здесь увидеть врагов с огнестрельным и энергетическим оружием. Однако лежащий у моих ног труп морского пехотинца в стандартном обмундировании армии США свидетельствовал об обратном. Мой импульсный залп снес зомбированному солдату голову и верх торса, но морпех по-прежнему крепко сжимал свой ручной пулемет, навечно застыв в атакующей позиции.

Бывший человек очень плохо выглядел, он был в прямом смысле этого слова изможденным, но я уже сообразил, что этот солдат, скорее всего, являлся обращенным адептом Ареала… Я сам когда-то был таким же, как он, зомбированным рабом, но мне повезло чуточку больше, я проснулся в номере отеля на обгоревшей кровати. Ментор, так же как и в случае со мной, владел подконтрольным сознанием этого бойца и метнул его, будто торпеду, в атаку.

Подумаешь, потеря одного, торпедой больше, торпедой меньше. Всех всегда интересует только полученный в игре результат, а за пешками никто никогда особо не следит, их уделом игроки не интересуются. Но я представил себя на месте этого парня. Я мог себя представить не в переносном, а в прямом смысле. Я тоже целых шесть лет бегал в примерно таком же виде, черт знает где, не щадя себя, подставляясь под пули.

Правда, я жив, а он мертв… но поди-ка разберись, в чем между нами разница.

Снова вспомнив слова Вождя о пользе состояния безмыслия, я двинулся дальше, к тому же время было против меня, и уже торопило. Но, дойдя до следующего поворота, я остановился, потому что решил изменить тактику. Отстегнув с карабина стандартный шпионский зонд, аккуратно выглянул из-за угла при помощи гибкого объектива и увидел на малом дисплее картинку. Предосторожность оказалась не лишней, за поворотом меня ждал хорошо укрепленный участок обороны. Видеоглаз зафиксировал довольно большой грот, заваленный каким-то фонящим металлоломом. Продолжая оставаться незамеченным, из-за угла я насчитал три пулеметных расчета и как минимум полтора десятка стрелков-одиночек.

Место для укрепрайона они выбрали подходящее, к тому же меня явно ждали. Получалось, что преимущество не на моей стороне. До чего ж не хотелось заполучать еще вмятины и дырки в броне… В общем, задачка передо мной стояла та еще, и я, немного поразмыслив, вернулся за оставленным в коридоре трупом зомбированного морпеха. Парню, думаю, уже все равно, а мне его тело в броне еще пригодится. Приладив импульсомет на правую руку, я схватил мертвеца левой рукой, просунув при этом цилиндрическую связку стволов моего оружия ему под правую мышку. Получилось громоздко, слишком большая и тяжелая у меня убойная машинка, но что поделать.

Держа тело морпеха щитом перед собой, я двинулся в атаку, намеренно выбросив из головы все мысли, как и советовал Вождь. Резко выскочив из-за угла, я с ходу начал расстреливать противника, в первую очередь срисованные ранее, пулеметные гнезда. Эффект внезапности сделал свое дело, и, прикрываясь импровизированным щитом, я в танце смерти закружился по заваленной мусором пещере, рассылая смертоносные импульсы вокруг. Парень, которого я держал перед собой, даже изможденный, весил килограммов за сто в сумме с его очень даже неслабым бронекомплектом, — но я этого как-то не ощущал. Несмотря на груз в моих руках общим весом более двух центнеров, я был быстр, как атакующий диаблеро, и вскоре с пулеметами противника было покончено, но оставалось еще немало одиночных бойцов.

Стрелков оказалось больше, чем я рассчитывал, и все равно мое оружие не отпустило им ни малейшего шанса на успех. Оно отпускало только смертоносные заряды. От прямых попаданий импульсомета груды металлолома, служившие укрытием для моих противников, разлетались, будто карточные домики, и вскоре я лихо перебил всех до единого. Нельзя сказать, что все получилось гладко, но, в общем, в меня самого почти не попали, а вот мертвое тело, мой щит, прилично прибавило в весе, нашпигованное металлом пуль.

Расставаться со своим щитом я не торопился. Продолжая нести уже тысячу раз мертвого морпеха прямо перед собой, двинулся дальше, решив как можно быстрее миновать этот участок пути. Вокруг, в грудах металлолома, прятались только изувеченные трупы, и мне никто не препятствовал. Благополучно добравшись до противоположного края грота, я увидел открытый проход в очередной туннель. Мне нужно было туда, здесь ждать нечего, и я устремился туда. Но из проема входа мне навстречу выскочил очередной адепт, на этот раз с ракетометом. Если бы физиономии «зомбаков» Ареала могли менять выражения, я бы на его физии прочитал страстное желание подорвать меня вместе с моим импровизированным щитом.

Уловив, что выстрел в меня уже произведен, я швырнул мертвое тело навстречу реактивной гранате. А что еще оставалось?.. Главное, успел! А мог и не… Когда прогремел взрыв, я уже залегал на полу, и ответной очередью импульсов обратил ракетометчика в брызжущий во все стороны фарш.

Вот теперь здесь точно было покончено с заботами по расчистке. По выражению одного знакомого сталкера: «Кроме трупов, посторонних не наблюдается». Осмотрев доставшийся мне реактивный гранатомет, я решил оставить его себе. Тем более что запасных ракето-гранат у этого мертвого бойца оказалось предостаточно. Зарядив трофейное оружие и закинув ранец с реактивными гранатами за спину, я снова двинулся вперед. С двух рук мог уже стрелять, перемежая гаусс-заряды с мини-ракетами.

Теперь я был просто образцом бойца-пехотинца в его полной огневой мощи. В правой руке импульсомет, в левой реактивный гранатомет, плюс вторичка, что еще можно современному воину пожелать для полного счастья? В любом случае, обычный, не зомбированный боец не смог бы в одиночку управляться с тяжелым реактивным гранатометом, а станковый импульсомет вообще был агрегатом неподъемным для человеческих рук. Но Другой-то может нести одновременно все это, да еще с боеприпасами в придачу. Кроме меня, на такое способны разве что виртуальные персонажи компьютерных игр определенных разновидностей… И я неожиданно почувствовал себя одним из этих рисованных болванов, которые везде лазят и всех постоянно мочат, повинуясь «высшей» воле болванов реальных, которые дорвались до средств управления.