Замыкая круг ностальгии

14 января 1990 г. мы с моей возлюбленной Патрицией Крейн Харрисон отпраздновали свадьбу в ее доме в Виньярд-Хэвен, штат Массачусетс. Моим шафером был Ричард О’Хёрн — тот самый, который пол века назад кидался в меня желудями и обзывал «христоубийцей». Можно ли найти лучшую метафору для еврейско-американского опыта жизни на протяжении этих пятидесяти лет?

А было вот как. Дик О’Хёрн был третьим ребенком (и вторым сыном) в ирландской католической семье, которая славилась своими футболистами. Его дядя Чарли О’Хёрн, учась в Йеле, стал спортсменом года в США, а поскольку Дик имел как раз подходящее сложение для игры полузащитником — крепкий, с сильными ногами, быстрый и ловкий, — его семья была уверена, что среди них растет новая звезда. Единственной проблемой было то, что Дик не любил футбол. Он любил теннис.

Семья О’Хёрнов жила в квартире на Бикон-стрит в Бруклайне — улице, которая проходила рядом с теннисными кортами спортивного центра Дин Роуд, где я обучался игре. К тому времени, как мы поступили девятиклассниками в Бруклайнскую старшую школу, Дик уже твердо решил заниматься не футболом, а теннисом. Так мы стали партнерами по игре, а потом и друзьями. Он часто бывал у меня дома, и моя мама привечала его даже больше, чем моих друзей-евреев — с которыми Дик тоже подружился. Мы с ним игнорировали этническую разделительную линию, которая существовала в Бруклайнской старшей школе между евреями и неевреями.

Когда мы учились в последнем классе, теннисная команда нашей школы, в которой я был капитаном, победила в чемпионате штата. (В этой команде играл Майкл Дукакис, а также Роберт С. Рубин, который стал президентом Lehman Brothers в момент, когда эта компания переживала свой первый кризис в 1984 г.) Дик выиграл у меня в полуфинале и стал капитаном теннисной команды Брауновского университета.

Мы поддерживали связь друг с другом все последующие годы. Ему присвоили офицерское звание в Корпусе морской пехоты, и он был направлен служить в Японию, на авиабазу ВМС в Ацуги.

Я же служил морским офицером, и когда наш эсминец прибыл в Японию, я съездил к нему. После окончания службы в вооруженных силах он продолжил работу в компании Gilette. Я же начал работать в правительственных учреждениях США и вскоре стал проводить большую часть времени в Латинской Америке. Но мы не теряли друг друга из виду и, когда представлялась возможность, играли вместе в гольф. (Мы оба пришли к выводу, что наши лучшие дни как теннисистов остались в прошлом и в гольфе мы можем достичь большего.) Когда мы с Пэт решили пожениться, он был самой очевидной кандидатурой на роль шафера.

Примерно через десять лет у Дика обнаружили рак поджелудочной железы. Вскоре после этого диагноза он покинул нас. Меня попросили сказать траурную речь в католической церкви в Бруклайн-Виллидж, куда пятьдесят лет назад еврейские дети не осмеливались даже заходить.