Глава тридцать седьмая

На рассвете, попрощавшись с Тэббом и прихватив зачитанную им газету, Кинт покинул столицу, выехал на южный торговый тракт и медленно поехал по нему вдоль небольшой речушки. В этом направлении Кинт передвигался впервые в жизни, он внимательно рассматривал все окружающее его – невысокие холмы с редкими рощами, стада, пасущиеся на зеленых лугах, виноградники на южных склонах. По большому счету еще много мест в терратосе, где он не был. Если степи, предгорья, приграничные северные хребты и северо-восточное побережье Кинт изучил достаточно за время службы, экспедиции и благодаря прочим обстоятельствам, вынуждающим к дальним поездкам, то на востоке и западе, южнее Актура, Кинт никогда не был. После скромного завтрака он около часа просидел над картой, а потом еще расспросил Тэбба насчет дороги…

– Езжай вдоль Лозы, речки, что вдоль тракта идет, даже потом, когда речка отвернет от тракта, все равно езжай вдоль нее, там тропа есть, с пути не собьешься, – прощаясь с Кинтом, говорил Тэбб, – и безопаснее и короче получится, пошаливают на тракте… потом увидишь слева виноградники на холмах. После них будет деревушка, ее проезжай, не задерживайся и так же вдоль реки на юг. К вечеру снова вывернешь на тракт, будет мост, а за ним старый пост дорожной жандармерии, ночлежка так себе, но коня накормят, сам поешь нормально да отдохнешь. А там жди обоз какой-нибудь и с ним езжай дальше, дней за пять доберешься.

Таким образом, как и говорил Тэбб, к вечеру Кинт выехал к посту дорожной жандармерии, где впервые за все время после войны он, собственно, и застал пятерых жандармов из недавно созданного южного корпуса дорожной жандармерии. Они скромно расположились в палатке рядом с дорогой и шлагбаумом через нее. Сам же пост уже давно принадлежал пресловутому транспортному тресту «Дов и сыновья», со всеми соответствующими атрибутами, то есть ночлежка на несколько комнат и тесная закусочная, конюшни, мастерские и большая куча угольных брикетов под навесом на заднем дворе.

Ровно через неделю, теплой южной ночью, Кинт вместе с пятью пассажирскими фургонами на конной тяге въехал на окраину Пинара – табачной столицы юга, как называли этот город размерами побольше шахтерского Мьента, но уступающий тому же Теку. Город располагался на невысоком холме, дальше на юг, петляя между табачными плантациями, по долине стелился торговый тракт. С запада к городу примыкал небольшой промышленный район с десятком цехов, лабораторий и железнодорожной станцией. В центре городка, словно пограничные вышки, возвышались причальные башни станции воздухоплавания с пришвартовавшимся к одной из них транспортным дирижаблем. В основном все дома в городе были деревянными, одно- и двухэтажными, только в центре оказалось несколько больших каменных зданий – ратуша, Южное управление торговой гильдии, пара доходных домов, гостиница и пожарное управление с кирпичной каланчой, возвышающейся над всеми крышами Пинара. Света от фонарей на улицах ночного города было достаточно и, выбрав направление, Кинт поехал по широкой мостовой, рассматривая попадающиеся вывески на стенах аккуратных деревянных домов. Немало удивило, но в некоторых дворах стояли паровые коляски, хотя удивляться не стоило – богатый юг, не тронутый войной. Здесь не было бунтов, так как всегда хватало работы, люди сыты и всем довольны.

Постоялый двор Кинт нашел по звукам музыки и веселья, что доносились из проулка, отходящего от мостовой, несмотря на опустившуюся на город ночь. Подъехав по хорошо освещенному проулку к большому двухэтажному дому с вывеской с говорящим названием «Веселый тупик», Кинт соскочил с лошади, размял ноги под любопытным взглядом местного возницы, ожидающего клиентов, взял вещи и пошел к двери гостиницы. Где, оплатив дремавшей за стойкой до его прихода женщине в смешном чепце двое суток проживания и содержания лошади в конюшне, Кинт прошел в комнату, бросил вещи у двери и, только стянув сапоги, повалился от усталости на кровать и моментально уснул.

Наутро зарядил дождь, сильный, большие капли монотонно барабанили по оконным стеклам и добились своего – Кинт повернулся к окну, открыл глаза и, не сразу сообразив, где находится, вскочил на ноги.

– Доброе утро, южный город Пинар, – сказал вслух Кинт и прошел в туалетную комнату.

Приведя себя в порядок и умывшись, Кинт достал армейский плащ из плотной, двухслойной парусины и, закрыв комнату, направился по длинному коридору к выходу.

– Доброе утро, – расцвел в улыбке щуплый старик, который теперь занимал место вчерашней женщины в чепце, – это вы ночью заселились?

– Доброе, – Кинт чуть пригнулся и посмотрел в большое окно рядом с входной дверью, за которым было мокро, ветрено и вовсе не добро, хотя наверняка тепло, – да, я ночью заселился.

– Сезон, – продолжая улыбаться, старик кивнул на окно, – на месяц теперь такая погода.

– Месяц дождя?

– В основном да, бывают просветы на день-другой.

– Скажите, а в стоимость проживания входит завтрак или обед?

– Да, но только завтрак, покажете в «Веселом тупике» брелок, что на ключе, и вас накормят завтраком…

– Понятно, а где у вас тут эм… кузнечные мастерские Хромого… эм…

– Бенье, – подсказал старик.

– Точно, Хромого Бенье.

– Это вам надо через площадь проехать, напротив ратуши, повернете в ремесленный квартал, а там недалеко, по вывеске найдете.

– Спасибо. – Кинт направился к двери.

– Хкм… простите, а вы надолго?

– Еще не знаю, а что?

– На торговой улице есть лавка господина Ренака, если надолго, то рекомендую посетить ее и купить плащ, а то в этом, – старик показал костлявым тонким пальцем на плащ Кинта, – промокнете до нитки.

– Спасибо. – Кинт толкнул дверь и вышел под дождь.

Пройдя вдоль стены по узкому каменному тротуару, по которому тек бурлящий ручей дождевой воды, Кинт быстро дошел до соседней двери «Веселого тупика» и вошел внутрь. Было еще рано, и вчерашняя дама, но уже не в чепце, а белой косынке, проворно натиравшая столешницы, сразу повернулась на звякнувший колокольчик.

– Уже проснулись? Доброе утро.

– Здравствуйте, да, позавтракать бы и как потом лошадь забрать? Хотя… – Кинт снова с грустной миной посмотрел в окно, вспомнив, что обратил внимание на крытый экипаж во дворе, сказал: – Нет, пожалуй, возьму экипаж.

Послушавшись совета старика, после завтрака, наняв экипаж, Кинт попросил сначала отвезти его на торговую улицу, где купил длинный, почти до пят плащ из тонкой кожи, с глубоким капюшоном, а затем поехал в квартал ремесленников. Кузнечные мастерские отыскались быстро, но Хромого Бенье еще не было, и Кинт отпустил экипаж. Встал под навесом над входом в конторку мастерских и решил выкурить трубку.

Проклиная потоки воды, льющиеся с небес, во двор мастерских вошел просто огромного размера мужчина, одна его нога был явно короче другой и он сильно хромал, поля его шляпы обвисли, штаны, заправленные в сапоги, ниже короткого плаща были насквозь мокрые. Он доковылял до спасительного навеса, отряхнул шляпу, пригладил, нет, скорее отжал густую черную бороду и, повернувшись к Кинту, спросил:

– Вот же зарядил-то… Меня ждете?

– Если вы Бенье, то вас.

– Я, – кивнул здоровяк и, открыв дверь конторки, добавил: – Проходите.

Небольшая комната, пара стульев, лавка, стол, стеллаж и масляная лампа под потолком. Сняв и встряхнув плащ, Бенье уселся на один из стульев у окна…

– Чем могу?

Кинт, глубоко вздохнув и немного волнуясь, набрал полные легкие воздуха и сказал:

– Я ищу Сэт Григо.

Бенье развернулся, положил ручищи на стол и, глядя в глаза Кинта, спросил:

– Вы… ты кто ей будешь?

– Она моя невеста.

– Вот как, – Бенье почесал бороду и начал прятать глаза, – я тоже ее ищу.

– То есть?

– То и есть! С животом она уже была, видать, дитя ваше, четыре месяца назад поехала со своей подругой в Шоут…

– Шоут это где? – уже явно разволновавшись, спросил Кинт и до хруста сжал кулаки.

– Ты присядь, – Бенье большой, широкой ладонью показал на лавку напротив, – Шоут это столица нашей провинции, точнее, стал столицей, когда закончилась эта чехарда с дележкой власти в терратосе, большой город в сутках езды южнее. Там большой лазарет, а у нас тут только аптекарь, и тот умом немного тронутый. Сэт беспокоило что-то, и она решила обратиться к лекарю, вот они с Мадэ и поехали.

– И Мадэ с ней?

– Да, они вдвоем в Пинар приехали в прошлом году.

– А Шагэ?

– Кто это?

– Они втроем покинули Латинг и отправились на юг.

– Нет, знаю только Сэт и Мадэ. Ты вот что, посиди здесь немного, я схожу в мастерскую, дам задание работникам и пойдем ко мне домой, я тут в двух кварталах живу, там и поговорим. Может, жена моя что-то еще вспомнит, Сэт и Мадэ у нас жили последние полгода, как в мастерской стали работать.

Бенье вышел, а Кинт подошел к окну и уткнулся лбом в холодное стекло…

«Что же случилось с Сэт, что я скажу Григо? Наш ребенок… Что же могло произойти?» – думал Кинт, и где-то в темных переулках разума черными червями начали клубиться мысли, нехорошие мысли. Кинт прислушался к себе, к своим ощущениям и услышал… да, время примерно совпадало, именно тогда, когда он зализывал раны и прятался в пещере с озером, именно тогда появилось явное чувство тревоги за Сэт, а еще тот сон и тот бред, что нес кочевник в кабачке на посту… «Нет, так нельзя! За что?» – Кинт поднял глаза к затянутому черными тучами небу, откуда лили потоки воды, словно оплакивая Сэт… «Нет, я же еще ничего толком не узнал, поеду в этот Шоут, дьявол его возьми!»

– Ну что, пошли? – Дверь распахнулась, на пороге стоял Бенье.

Кроме знакомства с приятной женщиной, которая сдружилась с Сэт и Мадэ, разговор ничего нового не дал и не прояснил ситуацию. В подавленном состоянии Кинт брел под дождем по улице, щемило слева под лопаткой, разболелись все старые раны, его кидало то в жар, то в холод… в таком состоянии с видом умалишенного Кинт вошел в почтовую контору, что была рядом со станцией воздухоплавания.

«Здравствуй, Григо, с тяжелым сердцем сообщаю, что Сэт я не нашел в месте, где она точно находилась до конца зимы. Это небольшой городок Пинар на юге. Теперь она снова пропала, буду продолжать поиски. Прости», – такую короткую телеграмму отправил Кинт в Конинг. После чего вернулся в гостиницу, собрался и выехал на юг, в сторону Шоута, одиноким всадником, едущим по тракту через стену дождя. Единственным ориентиром в темноте, пронизываемой потоками дождя, был камень торгового тракта, цокот копыт лошади по нему давал понять, что Кинт еще не сбился с пути.

Измотанный дорогой и промокший до нитки вечером следующего дня Кинт въехал в Шоут. Несмотря на моросящий, переходящий в ливень и снова в морось дождь, Кинт смог оценить величие столицы южной провинции. Город был огромен, построен строго по прямым линиям, вдоль которых кварталы домов из белого камня граничили со старыми, не менее трехсот лет, постройками. С северной стороны, откуда въехал Кинт, все дома были новыми, возрастом не более полувека, не видно лачуг бедноты и грязных кварталов, где выплеснуть помои под ноги прохожего – простое дело. Все стоки закованы в каменные каналы под землей, где они собираются из домов и вытекают в океан. Шоут был самой южной точкой терратоса и его южной морской границей. Порт, широкая набережная, рыбацкий пригород… все как в Актуре, только гораздо современнее и больше размерами. Доехав по широкой улице до площади перед ратушей, Кинт остановил лошадь рядом с дюжиной моторных экипажей.

– Простите, – Кинт нагнулся к кабине одного из экипажей, в котором дремал машинист, ожидающий клиента, – как мне проехать к лазарету?

– Прямо, – даже не повернувшись, ответил тот, – сразу за станцией воздухоплавания, за кованым забором, он еще виноградом заплетен, увидишь трехэтажный дом, это и есть лазарет.

– Благодарю.

В ответ машинист лишь кивнул, сильнее сдвинул на глаза кожаное кепи и, скрестив руки на груди, стал ловить оборванный сон.

Лошадь шарахалась от снующих по мостовой моторных экипажей, а люди, иногда встречающиеся на тротуарах, уже по выработавшейся привычке наклоняли зонт в сторону проезжающего экипажа, дабы уберечь одежду от грязных брызг. Был уже поздний вечер, дождь усилился, и редкий прохожий, спешащий к домашнему теплу и уюту, попадался навстречу. Через полчаса Кинт наконец увидел слева, за домами, три швартовочные башни, проехал еще немного, и вдоль тротуара начался заросший виноградной лозой высокий забор. Мимо желтых шаров, светящих сквозь дождь, будто фонари висели в воздухе, Кинт проехал в ворота, которые, похоже, никогда не закрываются – толстые лозы в руку толщиной связали их с забором. Небольшой сад, тропинки, лавочки… моторный фургон с надписью «Лазарет Шоута» у подъезда с колоннами спрятался от дождя под далеко выступающим над крыльцом навесом. Не обнаружив коновязи, Кинт перекинул поводья через голову лошади и, оставив ее под навесом, встряхнул превратившуюся в тряпку шляпу и вошел в большое и светлое фойе. За столом у стены напротив двери сидела женщина в белом фартуке и белой же косынке, она подняла глаза на звук ливня, донесшийся из открытой двери.

– Стойте там! – подскочила она и вытянула руку. – Грязи нанесете!

Кинт виновато посмотрел себе под ноги, где за секунды образовалась приличная лужа из стекающей с плаща воды…

– Простите… там, – Кинт показал рукой себе за спину, – дождь.

– Да что вы говорите! Там дождь уже несколько дней! Слушаю вас, только учтите, господин Жанье уже давно дома, если у вас что-то серьезное, то езжайте к нему.

– Я ищу девушку, Сэт Григо, она несколько месяцев назад была здесь, она ждала ребенка…

Женщина уже не слушала Кинта и принялась перелистывать страницы какого-то толстенного журнала.

– Сэт?

– Да, Сэт Григо.

– А когда она к нам приехала?

– Эм… Пару месяцев назад, может, раньше. Женщина бросила взгляд на Кинта, хмыкнула, плюнула себе на пальцы и продолжила листать страницы.

– Не вижу никакой Сэт Григо.

– Как?

– Вот так, с самой зимы записи просмотрела, не было такой.

– Ну как же… я точно знаю, что она поехала сюда, в лазарет.

– Молодой человек, – хлопком закрыв журнал, женщина строго посмотрела на Кинта, – вы бы еще через год приехали! А о чем раньше думали? Два месяца прошло – и опомнились…

– Два месяца назад я был очень далеко отсюда, а Сэт жила в Пинаре, откуда и выехала в Шоут.

– Значит, не доехала, или выехала, но поехала совсем не сюда, простите, но не вижу ничего в записях.

Кинт оперся спиной на стену у двери, съехав по ней, уселся на мраморный пол и тихо произнес:

– Никогда себе не прощу…

– Что? – Женщина наконец соизволила выйти из-за стола, быстро прошла через фойе и остановилась около Кинта. – Что вы сказали? Вам плохо?

– Гостиница.

– Что?

– Гостиница здесь есть поблизости? – Кинт поднял на женщину каменное лицо с пустыми глазами.

– Через квартал, – показала женщина рукой слева от себя и, немного испугавшись, отступила назад. – «Южная звезда».

Кинт проснулся в том же положении, в котором уснул, то есть, сидя на кровати, опираясь спиной на стену и завернувшись в суконное одеяло. Очень хотелось пить, он покосился на стол посередине дешевой комнаты в цоколе гостиницы, где валялась опустошенная бутыль шанта и рядом большая миска с фруктами. Под ранец и сумки, на которые Кинт скинул с вечера плащ, натекла лужа, рядом, в той же луже стояли сапоги. Прошлепав в ванную комнату, Кинт глянул в расположенное почти под потолком зарешеченное окошко… сапоги, туфли, рабочие ботинки, горожане шли по тротуару, обходя лужи, дождь не то чтобы прекратился, но затих и слабо моросил. Развесив мокрую одежду на кем-то предусмотрительным растянутую веревку рядом с камином, Кинт развел огонь. Затем переоделся в сухое, намотал чистые портянки и, с недовольной миной, покосился на сапоги.

– С этой дьявольской погодой недолго вам осталось, – обратился Кинт к уставным жандармским сапогам, распухшим от впитанной воды и потерявшим форму.

«Южная звезда» была довольно большой гостиницей, жилой цоколь и четыре этажа многовековой каменной кладки многократно перестраивались, и в конце концов здание приняло тот вид, в котором и находилось сейчас. На верхних двух этажах располагались дорогие апартаменты на две-три комнаты, ниже комнаты подешевле, первый этаж полностью занимали ресторан и кухня, а цоколь использовался как дешевая ночлежка. Правильный подход у хозяина – условия на любой вкус и вес кошелька.

Скромно позавтракав, Кинт решил пожалеть бедное животное – не стал забирать лошадь из конюшен, а нанял экипаж и попросил отвезти его в управление городской жандармерии.

– Скажи, приятель, – Кинт нагнулся и похлопал возницу по плечу, – часто люди у вас пропадают?

– О чем ты?

Кинт кратко поведал историю о пропавшей девушке, отправившейся из Пинара в Шоут.

– А, ну в дороге всякое могло приключиться, но чтоб пропали совсем, – возница задумался, а потом хлестнул вожжами кобылку, – нет, не припомню такого… хотя нет! Весной была банда какая-то, но ее изловили да вздернули всех, кого не убили при поимке.

– А что за банда?

– Дезертиры. А сейчас спокойно, ну так, более или менее, дорожная жандармерия, хоть и мало их, но на основных дорогах службу несут.

Морось продолжала сыпать мокрой пылью, но небо немного посветлело, накинув плащи или под зонтами, горожане шли по тротуарам, открывались лавки, салоны и магазины. Перерыв в непогоде позволил отчалить большому пассажирскому дирижаблю, и теперь он неповоротливым пузырем разворачивался над городом и набирал высоту.

– Приехали, уважаемый. – Возница остановил экипаж у черного входа в ратушу, над которым висел вымпел городской жандармерии.

Разговор с заместителем начальника городской жандармерии ничего не дал, старший инспектор, пожилой, грузный мужчина, выслушав Кинта, сообщил, мол, да, была банда, а весной с ней покончили. Связана ли пропажа Сэт и Мадэ с бесчинствами дезертиров на дороге, теперь не представлялось возможности выяснить – все члены банды, как и говорил возница, казнены, либо убиты при захвате.

– Может, при них что-то было обнаружено? Какие-то личные вещи жертв нападений?

– Хм, – инспектор промокнул платком потеющую лысину и шею, – возможно… надо посмотреть бумаги, вещи-то точно все… тряпье пожгли, а что ценное, это в архиве ратуши будет год храниться, а потом на благотворительном торге распродастся.

– Поспособствуете? Ну, чтобы я мог взглянуть на эти ценности…

– Почему нет, давай только вечером, я как раз освобожусь от дел, начальник-то в восточную провинцию полетел, – инспектор тыкнул толстым пальцем в потолок, – все на мне теперь, так что, как на колокольне ратуши отзвонят вечернее время, приходи… Но с тебя тогда ужин, потому как в том архиве путаница страшная, пока найдем относящийся к делу сундук, пока переберем все…

– Да, конечно, – согласно кивнул Кинт.

– Тогда до вечера.

Немало кестов ушло на то, чтобы накормить инспектора и архивариуса ратуши ужином. Все барахло из сундука в подвале архива ратуши перебирали до темноты и… ничего. Это прибавило Кинту надежды, но одновременно стало тупиком в поисках…