Глава пятая Экспедиция

Но уехать на юг через неделю съёмочной группе так и не удалось: ситуация осложнилось тем, что деканат актёрского факультета запретил Наташе Васильевой участвовать в съёмках до тех пор, пока она не сдаст экзамены весенней сессии. Учитывая то, что актрисе предстояло сдать три зачёта и четыре экзамена, реально планировать её отъезд можно было не раньше чем через три недели.

В связи с этим на студии начался страшный скандал, так как консервировать производство картины на месяц из-за одной актрисы, дирекция никак не соглашалась. Режиссёра многократно вызывали на художественный совет и категорически предлагали заменить исполнительницу главной роли, но он стойко держался, мотивируя это тем, что снять фильм с другой актрисой невозможно.

Светланов ходил по студии, не вынимая нитроглицерин изо рта и после каждого вызова в дирекцию, хватался за сердце, но поменять актрису категорически отказывался.

Ситуация, казалось, зашла в тупик и дело могло окончиться полным закрытием картины, но вмешался случай: на одном из показов актёрских этюдов во ВГИКе присутствовал руководитель мастерской профессор Сазонов. После завершения экзамена он подробно разобрал все достоинства и недостатки актёрской игры студентов, а в конце недовольно заметил:

– Меня сегодня неприятно удивила Наташа Васильева, которая играла настолько плохо, что я, грешным делом, подумал, будто у неё большие проблемы.

В аудитории наступила тишина, так как все знали, что Васильева числилась в любимчиках у профессора.

– Может Наташа объяснит нам, что с ней происходит?

Сазонов стоял у стола, заложив руки за спину и вопросительно смотрел на студентку.

– Михаил Васильевич, я вам уже говорила, что я снимаюсь в фильме, – негромко произнесла Наташа.

– У Владимира Светланова? – сразу же откликнулся профессор. – Что ж, наслышан! В кулуарах давно обсуждают рождении нового шедевра.

– Так вот этот шедевр, очевидно, не состоится, – уже смелее сказала Наташа. – Совместить экзаменационную сессию со съёмками в экспедиции практически невозможно.

– Насколько я понимаю, речь идёт о консервации картины сроком на один месяц?

– Да, именно так, – Наташа уныло опустила голову, – но дирекция студии об этом и слышать не хочет.

Сазонов ненадолго задумался, изредка посматривая на Наташу, затем снял очки и устало потёр глаза.

– А как ты играешь в фильме? Нравится ли тебе роль?

– Если судить по результатам съёмок и отзывам режиссёра, вроде, получается неплохо.

– Значит, если я правильно понял, у тебя есть желание продолжить работу на этой картине?

– Да!

– Чего только не сделаешь для своих учеников, – добродушно пробормотал профессор. – Придётся согласовать в министерстве кинематографии, чтобы съёмочной группе разрешили изменить график съёмок.

Таким образом был решён этот сложный вопрос. Операторы снимали второстепенные эпизоды, художники готовили натурные декорации, а актриса Васильева занялась учёбой. Она сдавала зачёт за зачётом, каждый день была занята, а когда завершился этот трудный период, позвонила Виноградову.

– Алло, Саша, здравствуй! Это Наташа.

– Привет, рад тебя слышать!

– Я уже сдала зачёты и завтра у меня первый экзамен.

– Какой?

– Сдаю историю зарубежного кино. Принимает доцент Суворов.

– О, это необыкновенный экземпляр! – засмеялся Виноградов. – Он любит свой предмет больше жены. Так он сам и сказал. Но мне удалось сдать экзамен на отлично.

– Постараюсь и я не ударить лицом в грязь!

Наташа взяла трубку и забралась с ногами на диван.

– Саша, у меня к тебе предложение.

– Это уже что-то новое!

– Не смейся! Я бы хотела после экзамена сходить в кино, а то стыдно признаться, учусь в Институте кинематографии, а когда была в кинотеатре уже и забыла.

– Ну если тебе так хочется, то я сегодня же закажу билеты. Заодно прогуляемся по свежему воздуху, а то я уже одурел от духоты в павильоне.

Они встретились на следующий вечер у кинотеатра «Россия» и обнялись, как влюблённые после долгой разлуки. Несмотря на то, что весна уже была в полном разгаре, на улице было довольно прохладно и Наташа поверх белого плаща набросила розовый шарф. Получилось совсем неплохо.

Они прошли мимо памятника Пушкину, освещённого желтоватым светом старинных фонарей.

– Вероятно, Пушкин не мог подумать о том, что его памятник будет установлен у одного из самых больших кинотеатров Москвы, – улыбнулась Наташа.

– Я бы эту мысль сформулировал несколько иначе, – проговорил Виноградов.

– Александр Сергеевич не мог и предположить, что рядом с его памятником будет построен большой кинотеатр.

Отметив понимающую улыбку Наташи, он взял её под руку. В фойе уже было людно. Сеанс должен был начаться минут через пятнадцать и они решили спуститься в буфет. Найдя свободный столик, Виноградов заказал кофе и спросил у Наташи:

– Знаешь ли ты, где готовят самый вкусный кофе в Москве?

– Ну, я думаю, на Арбате.

– Ошибаешься, в Доме кино, вкус замечательный и аромат по всему зданию. Ты, кстати, там была?

– Нет, – смутившись, ответила Наташа.

– У тебя ещё всё впереди, – поднимаясь сказал Виноградов, и они прошли в зрительный зал.

На экране шёл очередной боевик с примесью мелодрамы. Герои, то стреляли, то за кем-то бегали, а в промежутках между боевыми эпизодами рассуждали о поэзии и любви. Но сцена насилия над главной героиней была показана довольно реалистично, с откровенным садизмом и Наташа непроизвольно сжала руку Александра.

Когда фильм закончился и зажёгся свет они, потолкавшись у дверей, вышли на улицу. Моросил мелкий дождь и Наташа раскрыла зонт. Сквозь пелену дождя пробивался радужный свет фонарей. Уже было поздно и редкие прохожие спешили к метро.

– Мне понравилась игра актёров, – сказала Наташа, стараясь зонтом прикрыть и Сашу.

– Несмотря на надуманный сюжет?

– Сюжеты и темы бывают разные, а актёрский профессионализм должен быть всегда!

– Тебя правильно подковали в институте.

– Стараюсь! – улыбнулась Наташа.

Взяв такси, они поехали в Бескудниково. Минут через тридцать, стоя в подъезде Наташиного дома, они целовались, как молодые люди, впервые почувствовавшие вкус любви.

На следующий день, пораньше придя на студию, Виноградов зашёл в кабинет Семёнова. Директор сидел за столом, заваленном бумагами и что-то сосредоточенно печатал на компьютере. Поздоровавшись, оператор присел на предложенный стул.

– Юрий Анатольевич, актриса Васильева сдала все зачёты и ей остались только экзамены. На их сдачу уйдёт дней десять. Съёмочной группе совсем не обязательно ждать актрису. Пускай она прилетит немного позже, когда мы обустроимся на месте и будем готовы к съёмкам.

– Вы предлагаете уже завтра выезжать в экспедицию? – оторвавшись от бумаг, спросил директор.

– Ну зачем же ударяться в крайности, – успокоил его оператор. – Завтра, конечно же, не реально, но дней через пять, подготовив аппаратуру и технику, мы сможем выехать.

Договорившись о гостинице и питании в экспедиции, Виноградов зашёл в операторский цех, чтобы предупредить своих помощников. В большой комнате, заставленной аппаратурой и кофрами с оптикой, он встретил ассистента Игоря Беляева.

– Здравствуйте, Александр Михайлович, – приветливо поздоровался он.

Опытный ассистент оператора, много лет проработавший на студии, Игорь знал себе цену и поэтому держался с достоинством. Нет, он не претендовал на славу оператора-постановщика, но понимал, что без его посильного труда ни один фильм снят не будет.

– По студии ходят слухи, будто бы мы скоро уезжаем в экспедицию? – Игорь вопросительно взглянул на Виноградова.

– Не верьте непроверенным слухам, молодой человек.

– Александр Михайлович, я доверяю только проверенной информации, – не уступал Беляев. – Директор Семёнов уже отдал приказ о загрузке в фуру громоздких операторских приборов.

– Тележки и краны будете тоже грузить?

– Да, конечно, заодно и рельсовые панорамы.

– А не поторопился ли Юрий Анатольевич? – задумчиво произнёс Виноградов. – Ведь только на днях, с актёром Сергеем Давыдовым, мы должны снять пробу плёнки на натуре. Будем надеется, что апрельское солнце порадует нас своим постоянством.

В операторский цех зашли несколько молодых людей и среди них второй оператор Виктор Кравцов. Поздоровавшись, Виноградов обратился к нему:

– Виктор, мы начинаем подготовку к экспедиции и первое, что необходимо это заказать, а затем и получить порядка пяти тысяч метров плёнки.

– Закажем, не проблема! Надо предварительно снять пробу, – сразу же откликнулся Кравцов, – а то ещё наснимаем брака и проблем от режиссёрской группы не оберёшься.

– Я согласен с тобой. Пробу плёнки мы снимем на днях, как только освободится актёр Давыдов.

Виноградов попрощался с помощниками и вышел во двор студии, где он запарковал машину. Весна вступала в свои права: всё чаще, сквозь толщу облаков, проглядывало солнце, на деревьях разбухали почки, наливаясь молодыми соками, неугомонные воробьи купались в больших лужах и повсюду слышалось пение птиц.

Так как дел на студии сегодня больше не предвиделось, он решил поехать в детский сад за дочерью. Еленка знала о скором отъезде отца в экспедицию и очень грустила, поэтому Виноградов старался проводить с ней всё свободное время. Когда он подъехал к двухэтажному зданию сада, то услышал разноголосицу детских голосов. Время было послеобеденное и дети гуляли на улице.

Виноградов вошёл в, огороженный невысоким забором, двор и увидел десятки малышей, которые носились друг за другом, взбирались на деревянные горки, катались на пружинистых конях и радостно смеялись, наслаждаясь теплом и солнцем.

Воспитательница Светлана Ивановна, тридцатилетняя, начинающая полнеть женщина, ходила между стайками детей и изредка покрикивала на разбушевавшихся сорванцов.

«Для работы с детьми надо иметь железные нервы,» – подумал Виноградов.

Еленку он увидел в стайке девчонок, которые катались на качелях.

Она приветливо помахала ему рукой и побежала на встречу. Когда он на бегу подхватил дочь, Еленка повисла у него на шее, повизгивая от радости.

– Привет, красавица! Ну как ты? – Виноградов заботливо прижал дочь к себе.

– Папка, я очень соскучилась.

– Так ведь мы с тобой утром виделись, – он удивлённо посмотрел на неё. – Что же будет, когда я надолго уеду в экспедицию?

– А ты не уезжай, или возьми меня с собой.

– Еленка, ты ведь знаешь что это работа, а не отдых. Поэтому будет лучше если ты останешься дома.

Заметив появление Виноградова, к ним подошла воспитательница.

– Здравствуйте, Александр Михайлович.

– Добрый день, Светлана Ивановна, вы сегодня замечательно выглядите.

– Вечно вы со своими шутками, – кокетливо покраснела воспитательница, а у меня к вам дельное предложение.

– Я вас слушаю, – Виноградов, держа за руку, опустил дочь на землю.

– Еленка мне сказала, что вы надолго уезжаете в командировку.

– Да, на пару месяцев для съёмки натурных кадров фильма.

– Вот я и подумала, не согласитесь ли вы отправить Еленку с нашим садом на летнюю дачу?

– Но ведь у вас раньше не было дачного участка и нам приходилось забирать детей на лето домой.

– Теперь, к счастью, всё изменилось. Для нас построили загородную дачу со всеми удобствами для детей и воспитателей, – не без гордости заявила Светлана Ивановна.

– Еленка, хочешь поехать с детским садом летом на дачу? – спросил у дочери Виноградов.

Еленка подумала и смешно почесала носик.

– А тётя Лиза будет туда приезжать?

– Вероятнее всего да, но редко. Ведь дачный посёлок находится за городом. Но там будет Светлана Ивановна и все твои друзья и подруги.

Еленка задумалась и вдруг заявила:

– Пап, я хочу поехать с тобой в экспедицию.

– Всё ясно! Светлана Ивановна, мне придётся закончить разговор с дочерью дома, но я надеюсь, что решение будет принято.

– До свидания, Александр Михайлович. До завтра, Еленка, – воспитательница проводила их до калитки и на прощание помахала рукой.

Уже сидя в машине и выруливая на оживлённую трассу, Виноградов пытался объяснить дочери, что она уже взрослая девочка и должна понимать, что он не может взять её с собой в экспедицию, так как там будет много тяжёлой, напряжённой работы и у него не будет свободного времени.

Но уговорить дочь оказалось не так-то просто и к концу разговора стало ясно, что она осталась при своём мнении.

Через два дня во дворе студии, на зелёной лужайке у пруда механики и ассистенты, смонтировав рельсовую панораму, установили камеру на высокий штатив. Игорь Беляев зарядил в камеру плёнку, которую предстояло сегодня испытать.

В двенадцать часов пришёл Виноградов, сопровождаемый администратором, зачисленным в группу на период экспедиционных съёмок.

– Знакомьтесь, ребята, нашего администратора зовут Шурик, фамилия его Петров. Прошу уважать этого человека, так как именно он будет отвечать за наше жильё, питание и транспорт в экспедиции.

Парни сразу же зашумели, требуя двойных номеров в гостинице и отдельных купе в поезде. Пока составлялся список всего необходимого, Александр отозвал в сторону второго оператора.

– Виктор, вы готовы к съёмке?

– Да, у нас всё в порядке. Камера проверена, плёнка заряжена, ждём актёра.

– Слушай меня, Кравцов. Сейчас ты быстренько смотаешься к осветителям и уговоришь их поставить рядом с камерой два дуговых осветительных прибора.

– Александр Михайлович, вы ведь знаете, что это невозможно! Эти приборы надо заказывать за день до съёмки.

– Виктор, у нас не было уверенности в том, что приедет актёр, но он сегодня объявился и мы должны снимать. Так что иди к бригадиру осветителей и попроси, чтобы он нам помог.

Кравцов сразу же направился к зданию главного корпуса, а Виноградов занялся выбором точки съёмки. Камера передвигалась на тележке то вперёд, то назад, механики неоднократно меняли оптику и только тогда, когда оператор выбрал нужную композицию, подготовка была завершена.

Виктор появился через полчаса, в сопровождении Егорыча, который мял в руке кепку и недовольно бурчал:

– Александр Михайлович, ну нельзя же так сразу, без предупреждения. Ведь эти приборы – не игрушки, они весят будь здоров сколько, а их ещё установить надо и подключить.

– Егорыч, я знаю, что это нелёгкая работа, – прервал излияния бригадира оператор. – Но ты же сам знаешь, что при таком солнце снимать без подсветки нельзя. Поэтому мобилизуй своих ребят и как можно скорее организуй приборы.

– Все торопятся, всем некогда и сию минуту подай, – недовольно проговорил Егорыч, возвращаясь на базу.

Но Виноградов знал, что за ворчливым характером бригадира скрывается высокое мастерство и опыт во всех производственных вопросах. Он был уверен в том, что через час, когда на съёмочной площадке появится актёр, осветительные приборы будут установлены и готовы к работе.

В час дня пришёл актёр Сергей Давыдов и группа начала работать. Эта съёмка была пробной и представляла интерес только для оператора и его бригады.

Давыдов прогуливался по площадке с видом павлина, разрешившего зрителям любоваться своей необыкновенной красотой.

«Хорошо ещё, что он денег не берёт за показ своей довольной физиономии, – с неприязнью подумал Виноградов. – И самое удивительное то, что с таким сусальным лицом, он пользуется успехом у женщин. Странные люди эти женщины!»

Начав съёмку с лица актёра, оператор перевёл трансфокатор на общий план, где Давыдов отчётливо смотрелся на фоне пруда и начинающих зеленеть деревьев. Сделав несколько дублей на разных диафрагмах, Виноградов хотел прекратить съёмку, но тут вмешался Виктор Кравцов.

– Александр Михайлович, в лаборатории просили сделать пробу с цветной шкалой, они хотят проверить цветопередачу плёнки.

– В таком случае становись к камере и проделывай эти фокусы сам, а я больше не могу видеть эту смазливую физиономию.

Оператор быстрым шагом направился в комнату съёмочной группы, где надеялся застать режиссёра Светланова. Им ещё предстояло согласовать некоторые аспекты экспедиционных съёмок. В том, что Кравцов справится с заданием, Виноградов не сомневался, так как Виктор не только закончил ВГИК, но и имел опыт работы на нескольких картинах.

Светланов сидел в директорском кресле и был крайне занят, так как занимался сразу тремя делами: говорил по телефону, курил сигарету и записывал данные в журнал съёмочной группы.

– Здравствуйте, Владимир Сергеевич, – Виноградов закрыл дверь и подошёл к режиссёру.

– Привет оператор, – кладя трубку, сказал Светланов. – Мы так давно не виделись с тобой, Александр Михайлович, что я ненароком подумал будто мы не вместе снимаем картину, а каждый в отдельности, как гении-одиночки.

– Я тоже думаю, что пришла пора устранить эту не нормальную ситуацию.

Мы делаем одно дело и делить нам, вроде бы, нечего, а отношения у нас, как у гладиаторов перед боем.

– Я думаю, что на этом обмен любезностями можно закончить, – режиссёр протянул Виноградову руку. – Пришла пора заняться делом.

Светланов взял со стола папку с бумагами, внимательно перелистал её, нашёл нужный документ и, взглянув на оператора, спросил:

– Мне сказали, что вы сегодня закончили пробные съёмки?

– Слухи по студии распространяются быстрее звука, – усмехнулся Виноградов. – Во-первых, не закончил, а заканчиваю, а во-вторых, съёмку ведёт второй оператор.

– Кравцов, что ли? – наморщил лоб режиссёр. – А он справится с этим делом? Съёмка ведь ответственная, мы вызвали актёра Давыдова, а он, как известно, не любит пересъёмок.

– Ничего с этим актёром не случится, попозирует ещё полчаса перед камерой, но потом всё равно придёт к директору жаловаться на то, что его заставили работать после окончания смены.

– Мне кажется, Саша, что вы к Давыдову не беспристрастны!

– Да, я действительно не могу понять, как это вы, опытный режиссёр, пригласили на главную роль такого смазливого актёра.

– Александр Михайлович, – перешёл на официальный тон Светланов, – давайте закроем этот вопрос, так как с актёром Давыдовым уже отсняты многие эпизоды и руководство студии им довольно.

Он жестом предложил Виноградову сесть и продолжил:

– Вы, конечно, знаете, что директор группы начал подготовку к экспедиции?

– Да, я уже говорил с ним об этом. Он знает, что надо отправить съёмочную технику и осветительные приборы, но самое главное это испытание плёнки.

Если лаборатория гарантирует позитивный результат, то я хоть завтра готов снимать. – Виноградов снял куртку, так как в комнате было жарко. – Камеры уже проверены и оптика подобрана.

– Замечательно! – театрально воскликнул режиссёр. – В таком случае я предложу Семёнову отправить съёмочную группу в экспедицию значительно раньше намеченного срока, а актёры приедут позже, когда в Керчи всё будет готово к съёмкам.

– Я согласен, – наконец улыбнулся оператор.

– Вот мы уже и сходимся в решениях, – засмеялся Светланов. – Мне остаётся только убедить директора, который опасается того, что мы будем отдыхать у моря, а не снимать кино.

– В наших интересах меньше отдыхать и больше работать, – уже серьезно заметил Виноградов.

Через три дня на юг была отправлена грузовая фура, загруженная декорациями и громоздкой операторской техникой, а вслед за ней, на место предстоящих съёмок, выехали администраторы, которые должны были обеспечить места в гостиницах для всех членов съёмочной группы.

Пользуясь свободным временем, Виноградов стал чаще звонить Васильевой, стараясь быть в курсе её экзаменационных дел.

– Наташа, ты выдающийся человек! – говорил он в трубку, помешивая кашу на плите. – Снимаясь в полнометражном фильме, ты умудряешься сдавать экзамены в институте и ещё находишь время для приготовления обедов.

– У меня ещё много других достоинств, – засмеялась Наташа. – Я сама шью платья и выкраиваю костюмы.

– Потрясающе!

– Моя мама утверждает, что девушка, даже если она собирается стать актрисой, должна уметь вести хозяйство.

– В этом вопросе я полностью солидарен с твоей мамой, – Виноградов старался придать голосу уверенность. – Но есть один маленький нюанс: за то время, которое ты тратишь на раскрой одежды и приготовление обедов, можно было бы прочесть много интересных книг и тем самым обогатить себя духовно.

Наташа выдержала паузу, а затем уверенно заявила:

– Я думаю, что это тот самый случай, который соответствует закону единства и борьбы противоположностей! Если ты его не знаешь, то тебе надо изучать законы диалектики.

– Девочка моя, я эти законы зубрил в институте ещё тогда, когда ты ножками под стол ходила!

И хотя Саша старался говорить серьёзно, ответом ему послужил весёлый смех девушки. Они договорились встретиться в субботу, когда Наташа сдаст последний экзамен.

Дома Виноградов наконец-то уговорил Еленку поехать летом на дачу с детским садом, но она согласилась только при условии, что во все следующие киноэкспедиции они будут ездить вместе. Сестра Лиза обещала присматривать за дочерью, так что он мог со спокойной совестью ехать на съёмки.

Через два дня лаборатория выдала материал пробной съёмки, результаты которой свидетельствовали о хорошем качестве плёнки. Виноградов на радостях заказал более десяти тысяч метров.

Найдя Кравцова на студии, оператор сурово сказал: – Виктор, проба снята успешно, результаты съёмок у тебя в руках, так что бери экспонометр, подгоняй его под показатели плёнки и сделай всё необходимое, чтобы качество съёмок в экспедиции было на уровне.

– Всё будет в лучшем виде! – заверил оператора Кравцов. – Ещё не было такого случая, чтобы кто-то был мной недоволен.

К ним, как бы случайно, подошла Таня Переверзева, с большой папкой в руках, которую она как щит прижимала к груди.

– Здравствуйте, Танюшка, – улыбнулся Виноградов. – Я только что дал Виктору ответственное поручение, от выполнения которого зависит успех нашего фильма. Я бы даже сказал, что теперь без Кравцова картина сниматься не может!

Он повернулся и, не прощаясь ушёл, оставив вдвоём обескураженного Виктора и, смотрящую на него влюблёнными глазами, Татьяну.

В тот день, когда Наташа должна была сдавать последний экзамен, Виноградов подъехал к зданию Института кинематографии. Он ждал её на улице, не заходя в вестибюль, чтобы не сглазить, если она ещё не успела сдать экзамен по актёрскому мастерству.

Весна уже была в самом разгаре: дожди стали большой редкостью, всё чаще светило тёплое солнце, а тонкие ветки деревьев постепенно покрывались маленькими, зелёными листочками.

Примерно через час, когда Виноградову уже надоело смотреть на глубокомысленные, бородатые лица будущих гениев, толпившихся у входа в институт открылись большие двери и Наташа сбежала по ступенькам. Она растерянно оглянулась по сторонам, не замечая Виноградова и только тогда, когда он вышел из машины, она приветливо помахала рукой.

В голубой, распахнутой на груди, курточке, в розовом свитере и синих, обтягивающих джинсах, с улыбкой на лице предстала перед ним девушка.

– Привет, Наташа! Чем ты меня сегодня порадуешь?

– А чего ты ждёшь от меня, Саша?

– Как минимум – отличной оценки по мастерству и, как максимум, признания твоих выдающихся актёрских способностей!

– Считай, что я оправдала твои надежды: экзамен сдала на отлично, а профессор похвалил меня за искренность исполнения, но добавил при этом, что мне ещё надо поработать над техникой речи.

– Ну что ж, тогда вперёд! – Виноградов открыл дверцу машины.

Наташа привычным движением, как будто делала это каждый день, забралась на переднее сиденье. Александр завёл мотор, переключил скорость и выехал на улицу Вильгельма Пика, знакомую, очевидно, всему нынешнему поколению российских кинематографистов.

– Какие у нас планы и что нам сегодня предстоит? – рассматривая себя в зеркальце, спросила Наташа.

– Я предлагаю дома пообедать, а потом мы можем пойти в театр, как это принято среди студентов, сдавших последний экзамен.

– Хорошо, я согласна, – Наташа раскрыла свою сумку и стала что-то лихорадочно искать.

Виноградов вёл машину, стараясь не обращать внимания на её суетню, но Наташа уже перерыла всю сумку, но то что искала, не нашла.

– В чём дело? Почему ты нервничаешь и что ты ищешь?

– Понимаешь, Саша, эти экзамены довели меня до предела! Я уже не могу спать и руки у меня дрожат как у алкоголика. Вот девчонки и дали мне какие-то таблетки, чтобы я успокоилась.

Она наконец-то нашла упаковку, проглотила две таблетки, запив их минеральной водой из бутылки. Виноградов продолжал спокойно вести машину, изредка поглядывая на Наташу. Через пять минут у девушки стали закрываться глаза и вскоре она заснула, удобно пристроившись на плече Виноградова.

«Хорошо, что домой ехать далеко, – усмехнувшись, подумал он. – Минут сорок Наташа может поспать. А дома Еленка уже заждалась нас, я ведь обещал ей вернуться в час дня, а сейчас уже половина третьего».

Шоссе петляло крутыми поворотами, поминутно встречались неглубокие ямки и Александр сбавил скорость.

«Сколько лет езжу этой дорогой, а шоссе всё так же похоже на испытательный полигон, – с раздражением подумал Виноградов. – Городские власти не волнует то, что здесь каждый день бьются машины»

Повернув у церкви на Алтуфьевское шоссе, он въехал в большой микрорайон. Здесь всё было хорошо: и высотные дома, и торговый центр, и школа, но зелени в районе было мало. Когда они подъёхали к дому, Наташа всё также спала. Александр не хотел её будить, но вспомнив, что в квартире его ждёт дочь, он осторожно дотронулся до плеча девушки. Никакой реакции не последовало. Удивившись, он слегка похлопал рукой по ладошке Наташи, лежавшей у него на колене. И снова никакого результата, кроме детского причмокивания губами.

– Она спит как ребёнок, боюсь, что её и будильник не разбудит!

Виноградов взял девушку за плечи и, не стесняясь, встряхнул. Наташа медленно открыла глаза и удивлённо оглянулась, а затем, вспомнив где находится смущённо улыбнулась и сразу же спросила:

– Неужели я заснула прямо в машине? Такого со мной ещё никогда не случалось. Вот так вы развлекаете девушку, молодой человек!

– Да, я не хотел тебя будить, но сейчас взбодрись, так как тебя ждёт необычная встреча.

– Ты меня заинтриговал, Саша. Неужели мне предстоит какое-то приключение.

Глаза девушки широко раскрылись, на губах появилась игривая улыбка и она, чисто по-женски, поправила причёску.

– Наташа, остынь! Всё будет значительно проще, – сурово сказал Виноградов. – Сейчас мы поднимемся в квартиру, где нас ждёт моя дочь Еленка.

– Как, прямо сейчас? – её лицо выразило крайнюю растерянность.

– Но почему ты не предупредил меня заранее?

– Ты была настолько взволнована сдачей экзамена, что говорить с тобой было просто невозможно, а потом ты так крепко заснула, что будить тебя раньше времени я не решился.

– Ну нет, Саша! Я совсем не о том! Ты мог сказать мне о визите хотя бы за несколько дней? Еленка ведь совсем ребёнок, я бы хоть конфеты и куклу купила.

Наташа была расстроена тем, что не подготовилась к встрече с девочкой, о которой уже столько слышала от Виноградова.

– Ну всё! Хватит играть роль обиженной кинозвезды, – смеясь, заметил он. – Пойдём скорее, ребёнок давно ждёт нас. И не волнуйся пожалуйста, Еленка будет рада твоему приходу, такой уж у неё дружелюбный характер.

Они поднялись лифтом на шестой этаж и Виноградов ключом открыл дверь.

В тот же миг Еленка бросилась к отцу и, подхваченная на руки, с визгом взлетела вверх. Прошли первые секунды восторженной встречи и девочка, оторвавшись от отца, посмотрела на Наташу и, как бы признав в ней своего человека радостно улыбнулась. Они прошли в комнату и Еленка сразу же затараторила:

– Звонила тётя Лиза, сказала что зайдёт завтра, я съела два яблока и поэтому не голодна, на лестнице всё время лаяла собака, но я побоялась открыть дверь, так как ты не велел этого делать. На улице, у нашего дома, девочка гуляла с сиамским котом на поводке, мальчишки играли во дворе в футбол и испачкали белые простыни на верёвке, а потом толстая тётя бегала за ними и кричала, что ноги им повыдёргивает.

Тут Наташа не выдержала и засмеялась, погладив девочку по голове.

– Еленка, ты просто молодец! Как тебе удаётся всё это запомнить?

Девочка подняла удивлённые глаза: – Так это же совсем просто, папа говорит, что у меня хорошая память.

– Наташа, ты её рано остановила, она может час говорить без остановки. Виноградов с любовью посмотрел на дочь, а она застеснявшись, наклонила голову.

– Ну что ж, дорогие женщины и дети, давайте-ка устроим импровизированный ужин, – Виноградов бодрым шагом прошёл на кухню и надел фартук, в котором выглядел очень потешно.

– Тебе помочь? – спросила Наташа.

– Нет спасибо, я уж как-нибудь сам. Ты лучше поиграй с Еленкой, а то она заскучает и побежит смотреть телевизор.

Через полчаса, когда на столе была выставлена картошка «в мундире», салат из овощей, маринованные грибы и солёные огурчики, ветчина и нарезанная колбаска, а поджаренные ломтики хлеба уместились рядом с апельсиновым соком и бутылкой красного вина, Александр решил пригласить дам к ужину.

Он вышел на балкон и увидел, что Наташа сидит в старом кресле, которое с незапамятных времён стояло здесь, а у неё на коленях примостилась Еленка по самое горло закутанная в плащ.

Они о чём-то оживлённо беседовали, не замечая Виноградова, а он, притаившись наблюдал за Наташей, которая рассказывала девочке что-то интересное. Дочь так весело и заразительно смеялась, что Александр улыбнулся вместе с ней и, наконец-то, решил заговорить.

– Дорогие мои дамы, мне показалось, что вы не собираетесь ужинать, – он присел на подлокотник кресла, – но я обязан доложить, что еда уже на столе и отказываться от угощения, я считаю неразумным.

– А мы и не собираемся отказываться, – Наташа посмотрела на девочку. – Мы с Еленкой такие голодные, что готовы съесть что угодно.

– Да, папа, у меня даже в животе урчит.

– Тогда вперёд, за стол! – Виноградов пошире распахнул дверь и Еленка первой побежала в комнату, а Наташа на секунду задержалась рядом.

– У тебя славная дочь. Ты можешь ею гордиться!

– Стараюсь, но не всегда получается.

Они прошли в комнату, где Еленка, как прилежная девочка, уже сидела за столом.

– Я не понимаю, ты что уже вымыла руки?

Девочка стрелой рванулась в ванную, а Наташа прошла за ней.

– Чистые полотенца справа у двери.

– Найдём, не беспокойся!

Минут через пять все уже сидели за столом. Виноградов наполнив рюмки предложил выпить за счастливую встречу.

– Папа, я тоже хочу за встречу, – Еленка обиженно надула губки.

– За встречу можно и тебе, – Виноградов налил дочери сок.

Еда была вкусной и все чувствовали себя непринуждённо. Наташа как бы сразу вошла в их круг и была с радостью принята дочерью. Положив на тарелку девочке картошку, салат и грибы, Наташа ласково погладила её по голове и мило улыбнулась.

После ужина Еленка убежала смотреть телевизор и Виноградов остался с Наташей наедине. Немного волнуясь, он спросил:

– Тебе действительно понравилась моя дочь, или ты обхаживаешь её, чтобы произвести хорошее впечатление?

– Ты задаешь жестокие вопросы, Саша. У тебя прелестная дочь, но если бы я только производила впечатление, то не сидела бы рядом с тобой, а могла бы пойти в ресторан Дома кино, – Наташа встала, намереваясь уйти, но Виноградов взял её за руку и усадил на место.

– Прости меня, если я нечаянно обидел тебя, но ты должна понять, что я очень ревниво отношусь к дочери, так как растил её практически сам и стоило мне это немалых усилий. Когда же я увидел, что она тянется к тебе, у меня стало неспокойно на душе.

– Если ты будешь таким же ревнивым мужем как и отцом, то мне придётся серьёзно подумать о своём будущем.

В кухню вбежала Еленка и с радостью сообщила о том, что сейчас по телевизору будут показывать новый мультик.

– Мне очень жаль, но ты посмотреть его не сможешь, – с сожалением сказал Виноградов.

– Почему это? – удивилась дочь, казалось её возмущению нет предела.

– Потому что уже девять часов и тебе пора спать. Так что попрощайся с Наташей, почисть зубки и отправляйся в свою комнату.

– Но я не могу идти спать! – убеждённо проговорила Еленка. – Я ведь ещё не убрала со стола.

Наташа откровенно рассмеялась, увидев серьёзное лицо девочки.

– Мы сегодня справимся без тебя, – улыбнулся Виноградов.

Еленка загрустила и, пожелав взрослым спокойной ночи, направилась в ванную, а Виноградов убрал со стола посуду и включил моечную машину. Наташа собралась помочь ему, но он отказался и тогда она пошла в детскую, чтобы уложить девочку спать.

Когда Виноградов закончил уборку и включил торшер, Наташа вернулась в комнату.

– Еленка крепко спит, правда она немного покапризничала, но после того как я рассказала ей сказку, сразу же заснула.

– Так ты у нас, оказывается, ещё и сказочница, – Виноградов усадил девушку рядом с собой на диван. – Я то думал, что ты просто хорошая актриса, но о любви к детям услышал впервые.

– Прости, Саша, но разве ты не знал о том, что я в течении года, до поступления в институт, работала воспитательницей детского сада?

– Ты? Никогда не поверю!

Наташа засмеялась.

– Это была потрясающая работа: тридцать детей под мою ответственность и каждый делает, что захочет. Один не ест, другой не спит, а третий совсем не слушается. Сначала я не справлялась с детьми и вечерами плакала, но потом привыкла к ним, да и малыши полюбили меня. Если бы не поступила в институт, возможно так бы и осталась работать в детском саду.

Виноградов недоверчиво посмотрел на Наташу и прибавил звук в телевизоре, где показывали старый фильм «Берегись автомобиля». Именно в этот момент началась погоня инспектора милиции за похитителем автомобилей, роль которого с блеском исполнял актёр Смоктуновский.

– Играет потрясающе! – восхитилась Наташа.

Александр обнял её и, когда она повернула голову, нежно поцеловал в губы. Наташа посмотрела на него и едва слышно сказала:

– Не надо этого, Саша. Я боюсь, да и ты сам потом жалеть будешь.

– Ну что ты, моя девочка, всё будет хорошо.

Он расстегнул пуговицу на её кофточке и рука, казалось сама, легла на её грудь.

– Нет, нет, Саша, только не сейчас! – Наташа решительно встала. – Уже поздно, мне пора домой! Ты проводишь меня?

– Да, конечно, я отвезу тебя на машине.

Они вышли на улицу, где воздух ещё сохранил теплоту весеннего дня. Наташа не стала одевать куртку, а только набросила её на плечи. В машине они долго молчали, играла тихая музыка, а потом Виноградов заметил, что девушка опять заснула, откинув голову на сиденье.

«У неё сегодня был тяжелый день», – подумал он.

Когда они подъехали к дому Наташи, он осторожно разбудил её и помог дойти до квартиры, а затем передал родителям, пожелав им на прощанье спокойной ночи.

Наконец-то наступил день отъезда в экспедицию. Съёмочная группа невероятно разрослась и заняла два вагона поезда. Механики грузили аппаратуру и оптику, ассистенты перетаскивали кофры с киноплёнкой, а осветители переносили тяжеленные ящики с угольными стержнями. Виноградов проверял всё по списку и, когда обнаружилось, что механики забыли взять кассеты для синхронной камеры, пришлось срочно посылать Игоря Беляева на студию, чтобы он привёз их.

Оператор обещал оторвать механикам головы и потребовал задержать отправление поезда, а когда состав всё-таки тронулся, на перроне появился бегущий Игорь с большим кофром в руках. В вагон его втащили в последнюю минуту. Когда все расселись по своим местам, Виноградов почувствовал, что страшно устал и у него болит сердце. Нитроглицерин нашёлся у гримёра картины Инны Михайловны и она проследила, чтобы оператор положил его под язык. Как только Виноградову стало легче, Виктор Кравцов переместился в купе к Танечке Переверзевой. Здесь пустовало место для Наташи Васильевой, но ещё за день до отъезда стало ясно, что она не успевает оформить документы на студии и поэтому было решено, что Наташа прилетит в Керчь через два дня самолётом.

Александр пришёл в купе операторской группы.

– Ну что, гвардейцы, загрустили? – улыбнулся он. – Оторвали вас от домашнего очага, увезли от любимых девушек, так что ли?

– Ну что вы, Александр Михайлович, – сказал Игорь Беляев. – Я наоборот рад, что вырвался из дому, там сейчас такое творится: сестра двойню родила, девочек. Они орут по очереди, сначала одна, а потом другая, ещё немного и я бы свихнулся.

– Двойня, это ещё ничего, – вступил в разговор механик Женя Жарков. – Хуже было бы, если бы она троих родила.

– Ну ты хватил, такого не бывает! – живо откликнулся Игорь.

– Почему не бывает? – искренне огорчился Женя, по акценту которого стало ясно, что в его жилах течёт добрая примесь кавказкой крови. – Вот моя двоюродная сестра троих родила и, ничего, вырастила.

– Так может она их по очереди рожала? – спросил Виноградов.

– Конечно по очереди! – ответил Женя. – Но это не значит, что нельзя родить троих вместе!

Его последние слова заглушил дружный смех, а Жарков недоуменно пожал плечами, как будто не понимая над чем смеются. В дверях купе появился второй режиссёр Пётр Свиридов с колодой карт в руках.

– Я слышал, что у вас тут весело, может в дурачка перекинемся от нечего делать?

– Располагайся, наш режиссёрский друг, – освобождая место у стола, иронично сказал Игорь. – Я всегда говорил, что в дурака надо играть только с режиссёрами, они, как правило, соответствуют проигравшим.

– Я сейчас отдыхаю и расслаблен, поэтому не обижаюсь на остроты операторов, – проговорил Пётр, тасуя карты.

Через несколько минут игра была уже в полном разгаре, с громкими выкриками и протестующими возгласами проигравших. А в это время в соседнем купе Таня Переверзева подкармливала Виктора Кравцова. Он ел бутерброд с колбасой, а Таня уже готовила второй с сыром, на тарелке лежали огурец, помидор и варённое яйцо. На столе стояла бутылка кваса и пива.

– Ешь мой хороший, приятного аппетита. Еды у нас с тобой достаточно, моя мама позаботилась.

– Танюшка, я так больше не могу, – с набитым ртом, проговорил Виктор. – Я ведь не очень голоден, чтобы сразу так много съесть. Оставь на потом, всё постепенно и съедим.

– Еду нельзя надолго оставлять без холодильника, ты ведь не маленький и должен понимать это, – Таня протянула Виктору второй бутерброд и пододвинула тарелочку с огурцами. – Пока ты всё это не съешь, я тебя не отпущу!

Трагический стон Кравцова был услышан в соседнем купе и Виноградов уверенно сказал:

– А Таня, мне кажется, уже взяла Виктора в свои руки. Глядишь, и к концу экспедиции второй оператор не то что говорить, но и дышать будет только по особому разрешению этой кроткой девушки.

Поезд шёл на юг, быстро пробегая мимо дачных посёлков и лесных массивов, мимо полей и деревушек. Пассажиры, уже привыкшие к перестуку колёс, приспосабливались к дорожной жизни: кто ел, кто спал, а кто и азартно стучал костяшками домино.

Игорь Беляев уже минут двадцать крутился рядом с купе проводника и это обстоятельство заинтриговало Виноградова.

Когда он подошёл к приоткрытой двери купе, то увидел миловидную девушку в форменной одежде, которая готовила стаканы к вечернему чаю. Игорь же делал всё возможное, чтобы привлечь её внимание.

– Девушка, – обратился к проводнице оператор, – разрешите этому молодому человеку познакомиться с вами. Вы ведь уже заметили как он волнуется и переживает.

– Я могу дать ему успокаивающие капли, – бойко отозвалась проводница, сверкнув глазами в их сторону.

– Не нужны ему капли, – улыбнулся Виноградов, – ему сейчас требуется женская ласка и доброе отношение. Я от себя могу рекомендовать Игоря Беляева только с самой лучшей стороны.

Виноградов ободряюще похлопал ассистента по плечу, а затем вернулся в своё купе, разогнал картёжников и взялся за сценарий фильма. Ему надо было разобраться в сценах и подготовить план съёмок в экспедиции. Через тридцать минут робкий стук в дверь отвлёк его от работы и в купе протиснулась девушка проводница. Она извинилась и поставила на стол четыре стакана чая.

– Это всё мне одному? – удивился Виноградов.

– Ребята сказали, что придут пить чай в ваше купе.

– Понятно. Так вы всё-таки познакомились с Игорем?

– Да, – тихо ответила девушка.

– Он ведь хороший парень, правда?

– Хороший, – совершенно смутилась проводница.

– А как вы ему представились?

– Меня зовут Лена, – девушка приоткрыла дверь. – Извините, но мне надо работать.

Девушка ушла, а минут через десять в купе собралась вся операторская бригада и за вечерним чаем, разбавленным крепкими напитками, потекли воспоминания о приключениях в экспедиции. Сразу же вспомнилось тёплое море, красивые и доступные девушки, ящик с пивом после ночной смены и яростные споры с режиссёрской группой. Угомонились далеко за полночь и, расстелив постели, улеглись спать.

На следующее утро, когда солнечные лучи пробились сквозь зашторенные окна, Виноградов вышел из купе, надеясь без очереди прорваться к умывальнику. Несмотря на ранний час, у туалетной комнаты уже образовалась очередь. Режиссёр Светланов с полотенцем на плече, костюмер Красавкина в домашнем халате, Пётр Свиридов с электрической бритвой и художник Борис Михайлов.

Они оживлённо беседовали и изредка посматривали в окно, где проносились то редкие перелески, то речушка, а то и рощица светлых берёз. Поздоровавшись и, заняв очередь, Виноградов дождался когда освободится туалет затем быстро помылся, тщательно почистил зубы и аккуратно побрился. Он вернулся в купе, разбудил парней из операторской бригады и застелил постель. Разложив документы, Александр попытался составить план работы на ближайшие дни.

Поезд подходил к Симферополю и все стали готовиться к выходу. Город встретил их ярким солнцем и гнетущей жарой. Предполагалось, что на вокзале съёмочная группа пересядет в автобусы и отправиться в Керчь. На перроне, вопреки ожиданию, было многолюдно и Виноградов распорядился перенести аппаратуру в здание вокзала. Директор Семёнов с мегафоном в руках старался собрать вокруг себя членов съёмочной группы, но это ему никак не удавалось.

Юрий Анатольевич подозвал к себе администратора Петрова и громко скомандовал:

– Сбегай к начальнику вокзала и узнай, когда отправляется поезд.

Шурик немедленно умчался выполнять распоряжение, а директор подумал:

«Может после отхода поезда на перроне станет свободнее?».

В это время операторская бригада продолжала выносить из вагона кофры с аппаратурой и оптикой, яуфы с киноплёнкой, аккумуляторы и подсветки.

– Юрий Анатольевич, куда мы всё это будем грузить? – спросил Виноградов показывая на гору аппаратуры.

Семёнов хотел ответить, но к нему подбежал Шурик Петров и, не переводя дыхания, выпалил:

– Поезд отходит через пятнадцать минут.

– Вот после этого, когда перрон очистится, вы начнёте грузиться в автобус, директор повернулся к администратору, – а ты договорись с водителем, чтобы он подогнал машину поближе к платформе.

Через пару часов кавалькада автобусов, полностью забитых людьми, аппаратурой и реквизитом быстро мчалась по шоссе в сторону Керчи. Ассистент Игорь Беляев, впервые увидевший горы, вертел головой из стороны в сторону и, переполненный чувствами, хлопнул по спине Женю Жаркова.

– Чего восторгаешься? – удивился Женя. – Разве это горы? Вот Кавказ – это горы, а здесь так, одно название! – Он недоуменно пожал плечами и взъерошил чёрные, кудрявые волосы.

Проехав серпантином по горной дороге, они спустились поближе к морю и когда оно открылось перед ними во всю свою синеву, восторгу просто не было предела. Игорь высунулся в окно, стараясь лучше разглядеть панораму, а Женя держал его за пояс, чтобы он не вывалился на дорогу. В Керчь они приехали уже под вечер и водитель подвёз их к гостинице, в которой им предстояло жить. Автобус с операторами прибыл одним из первых и пока администрация решала проблему с номерами, Виноградов попросил ребят выгрузить аппаратуру в вестибюле.

Администратор Шурик Петров, сверяясь со списками, раздал ключи от комнат и люди, уставшие после дороги, разбрелись по гостинице. Виноградову достался двухместный номер, в котором он должен был жить вместе со вторым оператором Виктором Кравцовым, но тот, бросив на кровать свои вещи, побежал встречать Таню Переверзеву.

Расположившись в номере и приняв душ, Виноградов почувствовал себя намного лучше. Переодевшись, он подошёл к окну и увидел, что берег синего, в туманной дымке моря, находился совсем недалеко. Десятки чаек, оглашая воздух пронзительными криками, носились над бухтой, резко бросались в воду и тут-же взлетали с добычей вверх. Море было спокойным, но никто не купался вероятно вода ещё была холодной.

«Через пару недель, когда вода прогреется, я буду проводить на море всё свободное время» – подумал Александр, выходя на улицу, куда только что прибыли автобусы со второй группой. Площадь перед гостиницей сразу же наполнилась весёлым разноголосьем многолюдной толпы. Все, как дети, радовались окончанию долгого путешествия и спешили поскорее оказаться в номере, чтобы помыться и отдохнуть.

Виноградов нашёл режиссёра, который обсуждал с директором возможность размещения всей группы в гостинице. Мест, как обычно, не хватало и Семёнов выкручивался как мог: то актёрам комната не подходит, то механики требуют подсобное помещение для аппаратуры. Но для Светланова был зарезервирован номер-люкс и он, вроде бы, остался им доволен. Оператор подхватил тяжёлый саквояж режиссёра и они на лифте поднялись на четвёртый этаж.

Номер был большой и удобный, не говоря уже о двуспальной кровати в отдельной комнате. Окна было с видом море, на балконе можно было загорать так что Светланов устроился как на курорте.

Виноградов попытался узнать когда приедет Наташа, но режиссёр лишь усмехнулся.

– Что, заскучал герой? Ничего, на днях начнутся съёмки, голова у тебя будет занята делом и ты забудешь о том, что на свете есть красивые девушки.

– Об этом сложно забыть, когда тебе ещё нет и тридцати лет.

– А ты воздерживайся, как рекомендуют йоги! – засмеялся Светланов. – Говорят, что при этом дольше живут.

– Так я только этим и занимаюсь, – угрюмо проговорил Виноградов и вышел из комнаты.

Он побродил по гостинице, выяснил в каком номере живёт Таня Переверзева и вытащил оттуда Виктора Кравцова. Вдвоём они вышли на улицу и направились в сторону моря. На берег наплывала темнота и вечернее солнце, скрываясь за горами, окрасило облака в розовый цвет.

– Посмотри, Виктор, красота-то какая! – Виноградов в восторге развёл руками. – Вот здесь, на фоне моря, мы и будем снимать основные кадры нашего фильма.

– Основными вы называете кадры, в которых будет сниматься Наташа Васильева? – с издёвкой спросил Кравцов.

– Вот ты договоришься у меня! – улыбнулся Александр. – Ты бы лучше подумал о том, как мы будем освещать декорацию дома.

– А что, художники уже построили её?

– Не так чтобы очень, но до крыши они уже добрались.

– Так пускай они крышу и не делают, – увлечённо заговорил Виктор. – Мы поставим сверху осветительные приборы и будем снимать, не завися от прихотей погоды.

– Нет, смонтировать крышу им всё-таки придётся, так как возникнет необходимо снимать дом и снаружи. Другое дело, что эту крышу надо будет сделать съёмной, чтобы в любой момент мы могли вместо неё поставить осветительные приборы.

– Идея хорошая, – согласился Кравцов. – А где художники строят декорацию дома?

– На площадке у крутых скал, которые спускаются прямо к морю, – Виноградов взглянул на часы и заторопился. – Нам пора на ужин, Виктор. Сегодня собирается вся группа и мне бы не хотелось опаздывать Вернувшись в гостиницу, они зашли в ресторан. Все, кто приехал на съёмки, уже были в сборе и сидели за столами, на которых были расставлены тарелки с закусками и бутылки с вином.

«Человек сто, не меньше», – подумал Виноградов, пробираясь на своё место.

Директор фильма Семёнов поднялся с бокалом в руке и сразу же наступила тишина.

– Дорогие друзья, я поднимаю бокал и предлагаю тост за успешную работу в экспедиции.

И сразу же все зашумели, раздался звон посуды и, проголодавшиеся за день, люди приступили к еде. Официантки пробегали между столами, разнося всё новые блюда. Ужин был щедрый – дирекция не поскупилась и даже Светланов остался доволен.

– А вы просто молодец, Юрий Анатольевич, – сказал он, наклонившись к директору фильма. – Шапка к началу экспедиции получилась хорошей.

– Стараемся, по мере сил, – скромно ответил Семёнов.

За столом засиделись до поздна и, когда Виноградов зашёл к себе в номер к нему постучался Шурик Петров.

– Александр Михайлович, директор просил передать вам, что Наташа Васильева прилетает завтра в шесть часов вечера и, если вы хотите её встретить то можете поехать в Симферополь на студийной машине.

– Спасибо! Передайте мою благодарность Юрию Анатольевичу. Я обязательно воспользуюсь этой возможностью.

Следующий день, по которому с уверенностью можно было сказать, что до лета ещё далеко, выдался пасмурным и холодным. Тяжёлые, тёмные тучи висели низко над морем, моросил мелкий, противный дождь, волны нарастали пенными гребешками и вода казалась свинцово-чёрной.

Весь день Виноградов с помощниками готовил аппаратуру к работе, так как руководство группы решило как можно скорей начать съёмки. По сценарной задумке с героиней фильма произошло несчастье: она потеряла любимого человека. Съёмка в пасмурную, дождливую погоду должна была, по замыслу режиссёра, точнее передать депрессивное состояние героини.

Едва вырвавшись с ребятами на обед, Виноградов вновь вернулся к аппаратуре, так как кинокамера, которой завтра предполагалось снимать, работала совершенно не синхронно. И было не понятно: то ли барахлит мотор кинокамеры, то ли просто сел аккумулятор.

– Я же просил тебя лично проследить за зарядкой аккумуляторов, – раздражённо сказал Виноградов, обращаясь к Виктору Кравцову. – Перед самым отъездом просил!

– Александр Михайлович, в аккумуляторной работают мастера с большим, опытом. Неужели я должен проверять напряжение каждой банки, не доверяя им?

– Да, должен! – резко ответил оператор. – Потому что мы работаем не в Москве, а в экспедиции. У нас здесь нет базы обслуживания и любая неисправность аппаратуры может привести к срыву съёмок.

– Понятно, – Кравцов явно загрустил.

Резкий удар ветра распахнул окно и струи дождя ворвались в комнату. Виноградов плотно закрыл окно и с тревогой подумал о том, что в такую погоду самолёту будет трудно приземлиться.

«Надеюсь, что всё будет в порядке!» – отгоняя тяжёлые мысли, подумал он.

– Виктор, попробуй поменять кабель, возможно проблема именно в нём.

– Уже делаю, – Кравцов вынул кабель из кофра и передал его Игорю Беляеву.

Соединив аккумулятор с камерой, он включил её и сразу же ровный, стабильный гул заполнил помещение.

– Работает как часы, – констатировал Игорь.

– Ну наконец-то, – с облегчением вздохнул оператор. – А мы столько времени потеряли напрасно.

– Не напрасно! – твёрдо сказал Виктор. – Мы проверили все узлы кинокамеры и теперь можем спокойно работать.

Виноградов одел куртку и вышел на улицу. Дождь немного поутих, но дул сильный ветер с моря. К подъезду гостиницы подкатил микроавтобус и водитель Серёжа, улыбаясь, поздоровался.

– Когда ты успел здесь появиться? – пожимая протянутую руку, спросил Виноградов.

– Я только два часа назад приехал, от самой Москвы гнал почти без передышки.

– И директор тут-же запряг тебя в работу?

– Да, но я не обижаюсь, ведь мы едем встречать актрису, исполняющую главную роль. Где, где, а кино это кое-что да значит!

Микроавтобус, набирая скорость, помчался к Симферополю. Шёл сильный дождь и в тёмных облаках засверкали молнии. Они ехали по горной дороге с крутыми поворотами и Сергей старался не превышать скорость. Уже где-то в середине пути Александру стало ясно, что они не успевают к прибытию самолёта. Он молча показал водителю на часы, но тот только с сожалением пожал плечами.

Они примчались в аэропорт в половине седьмого, опоздав на двадцать минут к прибытию самолёта из Москвы. Ещё издали Виноградов увидел одинокую фигуру Наташи, которая стояла под зонтом, держа в левой руке большую дорожную сумку. Не успел ещё автобус остановиться, как он выпрыгнул на дорогу и они обнялись прямо на площади, не стесняясь любопытных глаз прохожих. Он целовал её мокрое лицо, глаза, губы, а Наташа улыбалась, не замечая что зонт упал и они мокнут под дождём.

Сергей открыл дверь машины и они промокшие, но счастливые забрались внутрь. Микроавтобус плавно тронулся с места и, выехав на шоссе, помчался в сторону Керчи. Александр держал Наташу за руку, а она рассказывала ему о последних новостях в столице, как будто с момента его отъезда из Москвы прошло не несколько дней, а целая вечность.

– Тебя провожали родители? – он прервал её возбуждённый диалог.

– Нет, только мама, так как папа уехал в командировку, – Наташа поправила мокрые волосы. – Но ты же знаешь мою маму, она, конечно, поплакала, отпуская дочь в экспедицию, но при этом успела напомнить, что…

– Одеваться надо теплее, далеко не заплывать и регулярно питаться, – продолжил за неё Александр.

– Так и сказала! – засмеялась Наташа. – Ты прямо ясновидец!

– Подобной похвалы я и не ожидал. Просто мама, есть мама!

– А как вы здесь устроились?

– Да, вроде бы, неплохо. – Виноградов закурил и продолжил. – Гостиница почти новая, номера на двух человек. Ты будешь жить вместе с Татьяной Переверзевой.

– Ну и хорошо, – согласилась Наташа.

Вокруг постепенно темнело. Серое небо, закрытое облаками, не пропускало солнечных лучей. С гор дул холодный ветер и, по-прежнему, моросил дождь. К гостинице они подъехали уже в полной темноте. Улица была пустынна и только у входа виднелась толстая фигура директора Семёнова.

– Здравствуйте, Юрий Анатольевич, – улыбнулась Наташа, протянув директору руку. – Я уже соскучилась по вашей добродушной физиономии и громадному животу. Вот засыпаю ночью и чувствую, чего-то мне не хватает, а оказывается дело в том, что я давно не видела своего любимого директора.

Наташа радостно засмеялась и, нисколько не смущаясь, поцеловала Семёнова в щёку. Виноградов ещё не встречал людей, которые осмеливались бы вот так запросто подтрунивать над грозным директором, но он, очевидно, по-своему любил Наташу какой-то отеческой любовью и многое ей прощал.

– С приездом, – добродушно пыхтя, проговорил Семёнов. – Поднимайтесь к себе в номер. Надеюсь, Александр Михайлович вас проводит. Я попросил горничную приготовить для вас горячую ванну.

– А по поводу шампанского вы, случайно, не распорядились? – скорчив смешную гримаску, спросила Наташа.

– Будет тебе шампанское, будут и конфеты, – подталкивая Васильеву к лифту, торопливо проговорил Александр. – Для тебя сейчас главное – это в номер попасть и поужинать, а то мама будет недовольна тем, что ты похудела.

– Но это как раз то, чего я добиваюсь! Вероятно ты сам проголодался и поэтому торопишь меня.

Виноградов донёс её сумку до номера и, прощаясь, сказал:

– Наташа, ты можешь отдохнуть с дороги, но через час я буду ждать тебя на первом этаже у входа в ресторан.

Он зашёл к себе в номер, принял душ, не торопясь переоделся, затем побрился, что делал вечером крайне редко, и направился в ресторан. В коридоре он встретил режиссёра и сообщил ему о приезде актрисы.

– Это приятная новость и я думаю, что завтра же мы приступим к работе, – бодро проговорил Светланов и, посмотрев на оператора, добавил: – если вы сегодня увидите Васильеву, то передайте пожалуйста, чтобы она готовилась к съёмкам.

Когда Виноградов спустился вниз, долго ждать Наташу ему не пришлось. Она появилась в розовой блузке, белых джинсах, туфлях на высоком каблуке и выглядела очень элегантно.

– Ты оделась, прямо как на праздник, – он открыл дверь в ресторан и жестом пригласил девушку войти.

– Будем считать, что встреча с тобой это всегда для меня праздник, – иронично ответила Наташа.

В ресторане, несмотря на поздний час, почти все столики были заняты и они с трудом нашли место недалеко от пустующей эстрады.

– Наташа, сегодня у нас последний свободный вечер, – как бы взгрустнув, сказал Виноградов. – Уже завтра мы начинаем натурные съёмки и это будет тяжёлый период в нашей работе.

– Отчего так? – прервала его Наташа.

– Во-первых, потому что съёмки ведутся под открытым небом, а хорошая погода бывает редко, во-вторых, работать на виду у посторонних людей намного сложнее, чем в павильоне, где никто тебя не отвлекает.

– В том-то и беда, что в павильоне я чувствую себя как в клетке, а здесь на берегу вдоволь морского воздуха и я насквозь пропитаюсь запахом морской воды.

– Вероятно ты хочешь, чтобы я узнавал тебя по запаху, как дрессированный пёс, – улыбнулся Виноградов.

– Это хорошая идея, – Наташа перестала улыбаться, – но я сейчас я настолько голодна, что если нам через минуту не дадут поесть, то я в ярости начну бить посуду.

Как бы почувствовав её настроение, у их столика появился официант, постукивая карандашом по чистому листку блокнота.

Они заказали телячьи отбивные с гарниром, овощной салат и кофе с молоком. Всё было подано в считанные минуты и Наташа обрадовалась как ребёнок.

– Вот видишь, они просто испугались меня.

– Не тебя они испугались, – усмехнулся Виноградов, – просто время уже позднее и они торопятся домой.

– Вечно ты всё приземляешь, – нарезая мясо, сказала Наташа. – Никакой романтики в тебе нет!

– Зато она есть у моей дочери. Еленка согласна лететь только на Марс и никакая другая планета её не устраивает.

– Если бы ты полетел вместе с ней, я была бы просто счастлива.

– От того, что я далеко или по какой-то другой причине?

– Я бы гордилась тобой, как человеком, сумевшим побороть в себе страх перед неизведанным.

– Ты знаешь, Наташа, в моей жизни было не так много героического, но трусом меня ещё никто не называл!

– Ну вот, ты уже и обиделся! А я ведь говорю это просто так, для поддержки разговора. Между прочим, девушки всегда представляют своих поклонников в несколько идеализированном виде.

– Мне кажется, что с нами происходит всё наоборот, – Виноградов допивал кофе, не поднимая глаз на Наташу.

Недалеко от их столика прохаживался официант, который старался как можно быстрее обслужить поздних посетителей. После ужина Александр рассчитался и они вышли из ресторана в хорошем настроении. Поднявшись на третий этаж, он простился с Наташей и направился к своему номеру.

Когда Виноградов дошёл до конца коридора, то услышал сзади шумную возню и весёлый смех. Обернувшись, он увидел как Наташа и Таня пытаются вытолкнуть из своего номера, отчаянно сопротивляющегося, Виктора Кравцова.

Бросившись на помощь девушкам, Виноградов довольно быстро скрутил своего помощника и после этого попытался выяснить ситуацию.

– Понимаешь, Саша, захожу я к себе в номер, – начала рассказывать Наташа, – а этот герой лежит у меня на постели и уходить не собирается. Наверное Таня ему разрешила?

– Неправда! – тут же вступила Татьяна. – Я ему много раз говорила, чтобы он уходил, но он не слушал и всё твердил, что Васильева будет ночевать у оператора.

Наташа отчаянно покраснела и сразу же ушла к себе в номер.

– Быстро же вы нас поженили, – усмехнулся Виноградов. – Мы ещё сами этот вопрос не решили, а для вас уже всё ясно.

Таня недоуменно пожала плечами и взяла Виктора за руку, как бы ища у него поддержки.

– Ну хватит, повеселились, пора и честь знать. Завтра у нас тяжёлый съёмочный день, а время близится к полуночи. Давайте расходится по комнатам и чтобы через десять минут все были в постелях! – Виноградов старался говорить серьезно, но видно это ему не очень-то удавалось, так как Таня озорно хихикнула, подмигнула Виктору и скрылась в номере, плотно притворив дверь.

Ночью в комнате было холодно, так как отопление не работало, и Виноградов отчаянно мёрз, стараясь хоть как-то согреться под тонким одеялом. Утро выдалось холодным и пасмурным. Тёмные, тяжёлые облака низко висели над городом и порывистый ветер с моря дул не переставая.

Начиная с семи часов утра администрация и второй режиссёр старались собрать на набережной массовку. Уже в течении нескольких дней, с момента приезда киногруппы, на дверях гостиницы, у магазинов и на рынке были вывешены объявления, предлагавшие принять участие в съёмках. Когда Виноградов вышел на улицу, то увидел большую толпу людей, собравшихся вокруг Петра Свиридова. Второй режиссёр громко и выразительно объяснял им что надо делать на съёмочной площадке.

В это же время механик Женя Жарков разворачивал стрелу операторского крана, готовясь загрузить её противовесами. Игорь Беляев осторожно нёс в руках кинокамеру «Аррифлекс», готовясь установить её на штатив, а Егорыч с осветителями устанавливал громоздкие приборы, подтягивая длинные, змееподобные кабели подключения. Дружный, хорошо отлаженный коллектив съёмочной группы, приступил к работе.

Примерно через час, когда оператор выбрал точку съёмки, а актёры массовки были расставлены вдоль набережной, из дверей гостиницы, сопровождаемая режиссёром Светлановым, вышла Наташа Васильева. На её плечи, поверх светлого плаща, была накинута тёплая меховая куртка, в которой она была похожа на медвежонка.

Светланов, обращаясь к оператору, спросил:

– Как у вас дела, Александр Михайлович? Всё в порядке?

– Да, мы готовы к съёмке, – сразу же ответил Виноградов, проверяя панораму камеры. Во время работы настроение у него заметно улучшалось.

Режиссёр подошёл к Наташе, взял её за руку и сказал:

– Мы уже достаточно говорили с тобой сегодня о роли, но я всё-таки ещё раз хочу повторить: у твоей героини большая проблема, я бы даже сказал горе её бросил любимый. Если ты вникнешь в роль, то поймёшь, что это он бросил тебя, а не ты его и это вдвойне обидно! Настроение ужасное, жизнь кончена впереди пустота и ничего хорошего. Наташа, ты заметила, что съёмки мы проводим в пасмурную погоду, чтобы подчеркнуть твоё плохое настроение. Тебе всё понятно?

– Понятно, – стараясь согреть руки, ответила актриса.

Светланов подозвал второго режиссёра и спросил:

– Каков у нас прогноз погоды, Пётр?

– Синоптики дождя не обещают, поэтому директор заказал пожарную машину.

– На такую громадную панораму нам надо несколько пожарных машин, – заволновался Светланов.

– Семёнов опытный директор и знает делает, – Свиридов нетерпеливо передёрнул плечами, как бы торопясь вернуться к массовке.

– Владимир Сергеевич, – окликнул режиссёра Виноградов. – Пока решается вопрос с поливальной машиной, я бы пригласил актёров на съёмочную площадку, мне надо посмотреть, как эта сцена будет выглядеть в кадре.

– Прошу всех актёров приготовиться к репетиции, – взяв мегафон, громко произнёс Светланов. Его слова эхом разнеслись по площади, заставив собраться актёров массовки, но Наташа, сидевшая в кресле гримёра, лишь отмахнулась руками.

– Ведь понятно же, что я ещё не готова. К чему такая спешка?

Но уже через десять минут она была на съёмочной площадке и по просьбе Виноградова встала перед камерой. В это же время к месту съёмки, распугивая прохожих воем сирен, подъехали две пожарные машины. На переднем сиденье одной и них гордо восседал директор картины.

Он упругим шариком скатился по ступенькам и, подойдя к Светланову, спросил:

– Вы уже готовы к съёмке, Владимир Сергеевич?

– Мы не можем её начать пока не будет искусственного дождя и вы, Юрий Анатольевич, об этом хорошо осведомлены, – режиссёр был явно недоволен задержкой съёмок.

– Растянуть пожарные шланги и включить воду – это дело пяти минут, – с вызовом ответил Семёнов, – но я не уверен, что к этому времени вы будете готовы к съёмке.

– Ваше дело обеспечить творческую группу всем необходимым, а ответственность за съёмочный процесс несу я и делить её ни с кем не собираюсь!

Обстановка на площадке всё больше накалялась и Виноградов, видя это крикнул сверху, с операторского крана:

– Эй, творцы, разойдитесь, иначе придётся охладить вас струей из брандспойта!

Пожарники, действительно, как бы послушавшись оператора, начали растягивать длинные шланги. Семёнов, обиженно взглянув на режиссёра, ушёл в гостиницу, а Светланов, с сердитым лицом, сел в своё кресло.

Ассистент Игорь Беляев ловко поднялся по стреле операторского крана и встал рядом с камерой.

– Что скажете, Александр Михайлович, снимать скоро начнём?

– Как только, так сразу!

– Егорыч внизу ожидает приказа, чтобы включить приборы.

– В начале надо поливальные машины наладить, отрепетировать сцену с актрисой и массовкой, а уж потом включать свет.

Наташа нетерпеливо ходила по площадке, ожидая начала съёмок. Вдруг мощная струя воды, рванувшись из брандспойта, окатила её ледяным душем с головы до ног. От неожиданности она громко закричала и этот крик разнёсся над площадью. К пожарнику кинулся второй режиссёр и, не сдержавшись, заорал:

– Ты куда поливаешь, козёл! Не видишь, что актриса перед тобой!

– Да я что, я нечаянно! – отходя подальше со шлангом, отговаривался пожарник.

Васильеву сразу же окружили женщины из группы и засуетились, стараясь её согреть. Таня Переверзева сняла с Наташи мокрую куртку, а гримёр Инна Михайловна быстро вытерла лицо полотенцем. Актрису укутали в тёплый халат и увели переодеваться в гостиницу.

Воспользовавшись перерывом оператор Виктор Кравцов вместе с бригадиром Егорычем настроили осветительные приборы, а пожарники опробовали все брандспойты, которые должны были создать на экране иллюзию дождя.

Когда Наташа переодевшись, с тщательно уложенной причёской появилась на площадке, всё уже было готово к съёмке. По распоряжению режиссёра было проведено несколько репетиций и если актриса уже свободно передвигалась перед камерой, то этого никак нельзя было сказать о массовке. Это были не профессиональные актёры, а случайные люди, набранные в основном из прохожих и отдыхающих. Они старались как можно чаще смотреть в объектив кинокамеры и никак не реагировали на указания режиссёра. Пётр Свиридов метался по площадке с мегафоном в руке, стараясь расставить массовку по кадру и ужасно сердился, если что-то не получалось. Светланов стоял у камеры рядом с оператором и, насупившись, наблюдал как работает второй режиссёр. Он понимал, что под мощными струями холодной воды актриса сможет сыграть только один дубль и поэтому вся мизансцена должна быть отрепетирована до автоматизма.

К двум часам репетиции были закончены и группа, которую обещали отпустить сразу же после окончания съёмки, согласилась работать без обеденного перерыва.

Понимая, что необходимо начинать съёмку и в тоже время беспокоясь за состояние актрисы, Виноградов, спустившись с крана, обратился к ней:

– Как настроение, Наташа?

– Нормально, – хмуро откликнулась она.

– Сейчас мы начнём снимать и пожарники включат брандспойты.

– Опять мне лезть под холодную воду?

– Мы снимем только один дубль!

– Спасибо хоть за это, – с горечью сказала Наташа.

– Нам необходимо снять этот кадр так, чтобы он без брака вошёл в картину, – Виноградов старался говорить убедительно, но у него это не очень хорошо получалось.

– Наташа, ты должна понять, – вступил в разговор режиссёр, – что у героини сейчас очень сложное душевное состояние. Она чувствует себя несчастной, но простившись с любимым, не собирается кончать жизнь самоубийством, так как где-то глубоко в подсознании понимает, что жизнь ещё не кончена и впереди целая жизнь. Возможно она ещё будет играть и петь и, когда в зените славы о ней услышит бывший поклонник, то пожалеет о том, что бросил её.

– У меня таких чувств в жизни ещё не было, но я постараюсь это сыграть, – совершенно серьёзно сказала Наташа.

– Да, вот ещё, – спохватился Светланов. – Я надеюсь, что ты не забыла о том, что кадры, которые мы сегодня снимаем, предшествуют твоему выступлению в концертном зале?

– Я помню об этом, – коротко ответила актриса.

Она уже вся собралась, внутренне готовясь к съёмке и, когда по просьбе оператора включили свет, вышла на площадку. Сотни людей смотрели на актрису, но она, казалось, ничего не замечала вокруг и настроилась только на то чтобы передать тревожное состояние своей героини.

После того как были включены брандспойты и струи воды ударили по набережной, режиссёр скомандовал, – Мотор!

Наташа собралась и вышла на площадку. Виноградов, приникший к окуляру аппарата, увидел актрису в кадре и зябко поёжился, так как под мощными струями холодной воды, Наташа сразу же промокла, но, освещённая лучами прожекторов, продолжала идти на камеру. Вот она остановилась и стрела операторского крана стала медленно опускаться, приближаясь к актрисе. Александр увидел взволнованное лицо Наташи, по которому текли струйки воды. Она отбросила мокрую прядь волос с лица и начала монолог:

– Я любила его и буду любить! Пусть он оставил меня, но я не забуду его никогда! Я хотела стать верной женой, но он не понял меня. Мне очень плохо и тяжело жить, но я должна продолжать работу, так как вершин мастерства можно достичь только упорным трудом. Если я стану известной певицей, то он ещё пожалеет о том, что бросил меня.

Под холодными струями дождя актриса всё дальше уходила по набережной. Лучи прожекторов, как привязанные, передвигались за ней. Виноградов плавно поворачивал камеру, стараясь не выпустить актрису из кадра. Когда Васильева отошла настолько далеко, что её маленькая фигурка затерялась на тёмном фоне, режиссёр остановил съёмку.

К Наташе сразу же подбежали женщины из группы, накинули тёплый плащ и повели переодеваться. Механик Женя Жарков опустил стрелу операторского крана на землю, открыл боковую крышку камеры и стал её проверять. Постороннему это могло бы показаться парадоксальным, зачем же проверять кинокамеру после того, как съёмка завершена? Но дело в том, что только после съёмки можно взглянуть на рамку фильмового канала и проверить нет ли на ней соринок, которые могли бы испортить отснятый материал.

Посмотрев рамку на просвет, Жарков доложил: – Рамка чистая, Александр Михайлович, соринок нет!

– Ну и хорошо, – с облегчением вздохнул Виноградов и обратился к режиссеру:

– Кадр снят, Владимир Сергеевич, у операторов всё в порядке.

– Спасибо, смена закончена, – громко сказал Светланов и в сопровождении ассистентов пошёл к гостинице.

После ухода режиссёрской группы, Виноградов обратил внимание на то, что кабели осветительных приборов уже смотаны в тугие витки, а прожектора стоят у лихтвагена, как солдаты во время парада.

– Куда это наши «светики» заторопились? – усмехнувшись, спросил оператор.

– А они начали сматываться, когда ещё механики камеру проверяли, – ответил Игорь Беляев, упаковывая кинокамеру в чёрный кофр. – Проголодались, наверное, и сразу же отправились в ресторан, там можно днём недорого пообедать.

– Понятно, – Виноградов прихватил свою сумку и, уже собравшись уходить, спросил у ассистента:

– Послушай, Игорь, а ты помнишь девушку-проводницу в вагоне?

– Помню, – покраснев, ответил Беляев.

– Ну и чем же закончилось ваше знакомство?

– Вроде бы Лена обещала писать, я ей свой адрес оставил, – Игорь совсем засмущался и, отвернувшись от оператора, стал отвязывать аккумулятор, прикреплённый к стреле крана.

– Мне кажется, что хорошая девушка тебе повстречалась, ты береги её Игорь! – Виноградов неторопливо зашагал к гостинице.

– Александр Михайлович, – окликнул его Беляев. – Может быть вы знаете когда прибудут наши машины?

– Почему это тебя беспокоит?

– Уже просто сил не хватает таскать на себе кофр с кинокамерой и аккумуляторы!

Виноградов удивлённо посмотрел на ассистента.

– Когда я был таким же молодым и здоровым как ты, то на заводе, у горячей стеклоплавильной печи, перетаскивал пятидесятикилограммовые ящики с термопарами. При этом, никому пожаловаться не мог, так как мой отец был начальником производства. Ты же, два дня потаскал кинокамеру на площадке и уже переутомился! Даже если это и тяжело, то об этом надо помалкивать, так как это твоя работа и тебе за это деньги платят.

Увидев, что Игорь совсем загрустил, Виноградов добавил:

– Ребятам скажи, что платформы с операторскими машинами прибудут на станцию завтра. Надеюсь, что получив камерваген, работать вам будет намного легче.

Когда оператор ушёл, Беляев сразу же перенёс аппаратуру к себе в номер и только там, оставшись наедине, попытался возразить своему шефу:

– Подумаешь, тоже мне старик нашёлся! Стал в тридцать лет оператором постановщиком и считает, что к этому надо стремиться. А в том что мне двадцать лет ничего плохого нет, у меня вся жизнь впереди! Что же касается тяжёлых кофров с аппаратурой, так это пустяк. Проблема в том, что если не успел быстро зарядить камеру перед съёмкой, то возмущению нет предела, а как в отгул отпроситься, так это фигушки! Нет, конечно, наш оператор не пижон, как некоторые, но и с ним надо всегда быть начеку. В конце концов, если работать без срывов, то он придираться не станет, – решил Игорь и, как только лёг в постель, сразу же заснул.

Это было и понятно, так как сказав Виноградову, что будет переписываться с Леной, Игорь умолчал о том, что прошлой ночью ездил в Симферополь, чтобы ещё раз повидаться с девушкой, перед её отъездом.

Виноградов, тем временем, поднялся на третий этаж и постучал в номер Наташи. Дверь открыл, к его удивлению, Виктор Кравцов.

– Что ты тут делаешь?

– Лечу Татьяну, – не смутившись, ответил Виктор.

Таня лежала в постели, закутавшись в одеяло по самое горло, а на соседней кровати сидела Наташа, успевшая уже переодеться после съёмки.

– Здравствуйте, девушки! – негромко поздоровался Александр.

– Привет оператору, – слабо откликнулась Татьяна, а Наташа только улыбнулась.

– Я весь день чувствовал, что мне кого-то не хватает на площадке, – Виноградов поудобнее устроился в кресле, – а это Танечки Переверзевой не было рядом.

– Так я же болею!

– И никто не задавал лишних вопросов и не ронял в испуге журнал на пол.

– Всегда вы обо мне что-то придумываете, Александр Михайлович, – улыбнулась Таня. – Я не припомню, когда в последний раз подходила к вам на съёмочной площадке.

– А в других местах ты подходила? – сурово спросил Виктор.

– Ой, я больше не могу! Уберите от меня этого ревнивца, – придерживая рукой тёплый платок, засмеялась Татьяна.

Виноградов передвинул кресло поближе к кровати Наташи.

– Ну как ты? – спросил он, ласково глядя на девушку, а она, смутившись забралась с ногами на постель.

– Сейчас уже ничего, а вот во время съёмки было плохо.

– Знаешь, Наташа, когда я увидел сколько воды на тебя вылили в кадре то мне самому стало неприятно и холодно.

– В такой ситуации актрисе не позавидуешь, – вмешалась в разговор Татьяна, – но я не могу понять, как Наташа, совершенно промокнув, не простудилась, а я, слегка прогулявшись по улице, сразу же заболела.

– Хороший иммунитет, – Наташа гордо подняла голову.

– Таня, не накличь беду, – погрозил ей Виноградов. – Если Наташа заболеет то нам в экспедиции делать нечего. Но будем надеяться, что впереди у нас жаркое лето.

– К лету, я думаю, Татьяна поправиться, – улыбнулась Наташа. – А я до того соскучилась по тёплому морю, что мне каждую ночь снится, будто я выхожу из воды на берег и, всякий раз, почему-то сухая.

– О, я вижу, вы размечтались, – спокойно проговорил оператор, – но тем не менее, я просил бы всех пораньше лечь спать, чтобы вы успели выспаться и утром были в хорошей форме.

– Для чего это? – недовольно спросил Виктор.

– Синоптики обещают хорошую погоду и рыбаки, которые живут По-соседству, решили завтра выйти в море.

– Хорошо, но мы-то тут причём? – удивилась Наташа.

– А мы посмотрим как они ловят рыбу, – объяснила Татьяна.

– Операторская группа, в отличии от остальных, будет не только смотреть, но и снимать всё это действие, – уже увереннее сказал Виноградов.

– А нас вы с собой возьмёте? – как-то робко спросила Наташа, но озорные огоньки уже зажглись в её глазах.

– Нет, нет! Девушкам на рыбацких судах не место! Выходить в море надолго опасно, так как в любой момент может начаться шторм, – Виноградов встал как бы подводя черту этому разговору.

– Таня, ты слышишь, оператор не доверяет нам и боится взять нас с собой. – Наташа бодро соскочила с кровати. – Так вот, я хочу вместе с рыбаками выйти в море!

– Если я утром буду чувствовать себя хорошо, то готова поддержать Наташу, – бодро откликнулась Татьяна.

В тяжёлом настроении Виноградов вышел из номера и направился к режиссёру, но Светланов, узнав о том, что актриса тоже хочет участвовать в морской прогулке, решил непременно провести съёмку прямо в море.

– Так будет достоверней! – воодушевившись, сказал он и тут же позвонил директору картины.

– Юрий Анатольевич, простите за поздний звонок, но я хотел предупредить вас о том, что мы завтра берём актрису Васильеву с собой в море, – Светланов говорил уверенно и постукивал авторучкой по столу, как бы подтверждая свои слова.

– Да, конечно, будем её снимать, но при этом надо позаботиться о мерах безопасности.

Судя по наступившей паузе, директор призадумался, а Виноградов направился к своему ассистенту, чтобы предупредить его о завтрашней съёмке. Он долго стучал в дверь номера, пока не разбудил Игоря Беляева.

– Привет, Игорёк, – Виноградов с сочувствием смотрел на заспанную физиономию Беляева. – Мы завтра снимаем в море на лодках, поэтому подготовь ручную камеру и заряди побольше кассет.

– Будет сделано, Александр Михайлович, – наконец проснувшись, заверил Игорь. – Я надеюсь, вы возьмёте меня с собой в лодку?

– А как же иначе? Я ведь без тебя, как без рук. Прихвати также и зарядный мешок, не дай бог с камерой что-то случится.

Придя к себе в номер, Виноградов позвонил второму оператору и рассказал о планах на завтрашний день. Хорошо, что Кравцов понимал его с полуслова и в конце разговора заверил, что для съёмки всё будет готово.

Помывшись и почистив зубы, Виноградов сразу же заснул. Спал он крепко не просыпаясь и, когда раздался стук в дверь, с трудом открыл глаза. Будильник показывал шесть часов утра.

– Кто это там? – он приподнялся на кровати.

– Вставайте, Александр Михайлович, нам на съёмку пора, – раздался громкий голос Наташи. – Мы с Татьяной уже давно на ногах, а вы всё никак проснуться не можете.

– Девушка, а вы случайно время не перепутали?

– Нет, нет, господин оператор, мы уже вас заждались.

– Наташа, если ты не прекратишь меня третировать, то я подведу тебя под холодный душ!

– Ой, меня уже здесь нет! – засмеялась девушка и в коридоре послышались её удаляющиеся шаги.

Виноградов принял душ, побрился и уже одеваясь, вскипятил чайник. Выпив чашку горячего кофе, он почувствовал себя совсем хорошо. Взяв сумку с экспонометром и сценарные разработки, он спустился в холл гостиницы. Здесь уже собралась почти вся съёмочная группа и хотя было ясно, что в море выйдут лишь несколько человек, каждый считал своим долгом оказать посильную помощь.

Режиссёр, одетый в кожаную куртку, стоял у двери и о чём-то оживлённо беседовал с директором. Виноградов подошёл к ним, поздоровался и спросил у Светланова:

– Владимир Сергеевич, если вы собираетесь выходить с нами в море, то я должен предупредить, что в лодке сильно качает.

– Да, я понимаю, – слегка побледнев, ответил режиссёр. – Мне не справиться с морской болезнью, но нельзя же такую ударную сцену снимать без режиссёра.

– Второй режиссёр и Таня Переверзева плывут с нами, так что режиссёрская группа представлена на съёмке, а я попытаюсь снять как можно больше материала, чтобы у вас был выбор в монтаже. – Виноградов поплотнее застегнул куртку, так как у двери было холодно. – Проблема только в том, как поведёт себя актриса в открытом море. Рыбацкая лодка это не круизный лайнер.

Наташа, стоявшая неподалеку с группой женщин, как бы почувствовав что говорят о ней, приветливо помахала рукой.

– Меня волнует и море, и лодка, и актриса в ней, – Светланов говорил резко как бы подчёркивая своё раздражённое состояние. – Кстати, Юрий Анатольевич вы позаботились о безопасности съёмочной группы?

– Да, спасатели поплывут на соседней лодке и я думаю, что проблем не будет, – директор картины старался держаться уверенно, но чувствовалось, что и он волнуется.

Стараясь разрядить обстановку, Виноградов улыбнулся и сказал:

– Что вы себя напрасно накручиваете, возможно ни один рыбак не согласится взять нас с собой.

– Вы мне эти шутки бросьте! – сердито заявил директор. – Ещё вчера мы с ними обо всём договорились. Лодка должна вас ждать у причала.

– А кто её хозяин?

– Вы его сразу узнаете, такой здоровый, хмурый мужик. Зовут его Пётр Крушинов. – Семёнов нервно закурил сигарету. – Администрация заверила нас, что он человек надёжный, да и люди говорят о нём только хорошее.

Оператор удовлетворённо кивнул, махнул рукой своим ассистентам и вышел на улицу. Наташа уже ждала его и, подойдя, протянула небольшой свёрток.

– Что это? – спросил Виноградов.

– Бутерброды с колбасой и сыром, – девушка озорно улыбнулась. – Ты ведь не успел сегодня позавтракать.

Он благодарно улыбнулся ей и, увидев Игоря Беляева, перехватил у него тяжёлый аккумулятор. Минут через десять они подошли к причалу, возле которого покачивались на волнах рыбацкие лодки. Беляев осторожно поставил на землю кофр с кинокамерой, Виктор Кравцов поддержал аккумулятор, а Виноградов с администратором Петровым вышли на причал. С моря дул сильный ветер, доски причала прогибались и волны разбиваясь, обдавали их холодными брызгами.

Шурик Петров поздоровался с высоким, крепкого сложения человеком, одетым в ватный костюм и резиновые сапоги.

– Знакомьтесь, хозяин лодки Пётр Крушинов, – и, повернувшись к Виноградову, добавил: – Мы договаривались с ним, он опытный рыбак.

Лицо Крушинова заросло густой щетиной, на фоне которой ярко выделялся большой нос в красных прожилках. Маленькие, но выразительные глаза прощупывали собеседника насквозь, а длинные руки с большими ладонями ловко управлялись с вёслами. Ему было сорок пять лет и почти все из них он прожил в Керчи, работая то дворником в санатории, то ночным сторожем в порту. Как и большинство местных жителей, он промышлял рыбной ловлей, отдавая ей всё своё свободное время.

– Добро пожаловать, – прокуренным басом сказал Крушинов и Виноградов прошёл за ним на лодку, в центре которой была установлена мачта с парусом, а у бортов на ключинах закреплены вёсла. Две маленькие каюты создавали какое-то подобие уюта и давали возможность подолгу находиться в море.

Когда Беляев перенёс в лодку кинокамеру, аккумулятор и небольшой прибор для подсветки, к причалу подошли Наташа, Виктор и Таня. Постепенно подтягивались и остальные члены съёмочной группы, но режиссёр Светланов почему-то опаздывал.

Понимая, что всем желающим в лодке не поместиться, Виноградов громко сказал:

– Внимание всей группе! На съёмку в море со мной идут Игорь Беляев, Наташа Васильева и Таня Переверзева.

– Позвольте, Александр Михайлович, а как же я? – запротестовал Кравцов.

– Виктор, я ничего не могу поделать, в лодке и так места мало. Останься лучше на берегу и займись подготовкой следующего объекта.

– Так ведь сейчас начнётся восход солнца и экспозиция будет меняться каждые десять минут.

– Дай мне прибор и я сам замерю освещённость, – уверенно сказал оператор, но в его голосе чувствовалось волнение.

Наташа и Таня уже перебрались в лодку и устроились на жёстком сидении, а Пётр Крушинов уже отвязывал крепёжную верёвку.

– Возьмите экспонометр, Александр Михайлович, – Кравцов передал прибор оператору и помахал Татьяне рукой. – Счастливого пути!

Крушинов оттолкнул лодку от причала и она сразу же закачалась на волнах. Рыбак взялся за вёсла и после нескольких сильных гребков берег стал медленно удаляться. Оставшиеся на берегу увидели как лодка ушла во тьму оставляя пенистый след, который таял в переплеске волн. Несмотря на то, что ещё было темно, горизонт уже начал светлеть. Далеко в море виднелись огоньки рыбацких лодок. Зрелище было настолько необычным, что его можно было сравнить лишь со звёздным небом в безоблачную ночь.

Лодка шла рывками, рассекая носом упругие волны. Пётр Крушинов без устали работал веслами, грудь его вздымалась, как меха в кузнечном горне, а на лице не было ни малейших признаков усталости. Когда Виноградов предложил сменить его, Крушинов решительно отказался.

Через полчаса они приблизились к основной массе лодок и рыбаки принялись за свой нелёгкий, но привычный труд. Здесь все были любителями рыбной ловли и поэтому никто не ловил сетями, а только удочками, леской и крючком. Но в тоже время, каждая лодка ощетинилась сразу несколькими удочками, которые торчали в разные стороны, как иголки у свернувшегося в клубок ежа.

Крушинов перестал грести, аккуратно сложил вёсла, затем, поднатужившись, сбросил в воду когтистый якорь и Наташа наклонилась вперёд, стараясь в полутьме рассмотреть, бегущую под воду верёвку.

Когда лодка встала на якорь, Крушинов неторопливыми, отработанными до автоматизма движениями принялся разворачивать рыболовные снасти. Он собрал три удочки, прикрепил к ним леску и, наживив крючки, забросил их в море.

Увидев, что уже заметно посветлело, Виноградов попросил ассистента подготовить камеру к съёмке и Игорь тут же принялся за работу.

Здесь на море, рано утром, в небольшой лодке, которая могла каждую минуту зачерпнуть бортом воду, Виноградов чувствовал беспокойство, а что уж и говорить о девушках. Однако, вопреки его ожиданиям, Наташа, поудобней устроившись на скамье, внимательно следила за поплавками, а Татьяна что-то сосредоточенно писала в журнале и изредка поглядывала на Беляева, который быстро собирал камеру.

Рассвет набирал силу, скоро должно было взойти солнце и девушки, сидевшие на корме лодки, смотрелись силуэтами на фоне светлого неба. Виноградов усмехнулся, глядя на этих, так непохожих друг на друга подруг. Длинные светлые волосы Наташи резко контрастировали с тёмным ёжиком причёски Татьяны. В одежде они тоже заметно отличались и если Наташа одевала джинсы, то Таня обязательно появлялась в мини-юбке, но в суждениях они неизменно поддерживали друг друга, вероятно из-за женской солидарности.

Беляев, наконец, зарядил камеру, подключил её к аккумулятору и передал оператору. Виноградов скомпоновал кадр и начал снимать бледное лицо Наташи, чётко выделявшееся на фоне тёмного моря. Шум работающей кинокамеры затерялся среди грохота морских волн и никто не обратил внимания на то, что оператор начал съёмку.

Крушинов, тем временем, поймал первую камбалу, затем вторую и после этого казалось, что он только тем и занимался, что снимал с крючков очередную рыбу. Наташа по-детски радовалась удачной ловле, но заметив, направленный на неё объектив кинокамеры, пыталась сохранить на лице грустное выражение. Игорь Беляев подсвечивал лицо актрисы маленьким прибором, а Татьяна после каждого кадра подносила к её лицу хлопушку с новым номером.

– Игорь, постарайся держать луч прямо на лице актрисы, – оператор говорил, не отрываясь от окуляра камеры.

– Так ведь качает, Александр Михайлович.

– Таня, убери хлопушку сразу же после включения камеры, иначе мы теряем много плёнки, – оператор снимал, присев на дно лодки.

– Хорошо, я постараюсь.

Ветер заметно крепчал и всё больше волн с грохотом ударялись о борт лодки. Виноградов вопросительно взглянул на Крушинова, но тот продолжал заниматься своим делом. Видя спокойное поведение рыбака, оператор решил продолжать съёмку. Он поставил на камеру широкоугольный объектив и начал снимать разбушевавшееся море. Волны с белыми гребнями вздымались всё выше и только после того как они начали перехлёстывать через борт, грозя затопить лодку, Крушинов неторопливо собрал рыболовные снасти, затем поднял якорь, развернул лодку и стал грести к берегу.

Виноградов закончил съёмку и Игорь Беляев сразу же упаковал камеру в кофр, а кассеты с отснятой плёнкой тщательно завернул в полиэтиленовые пакеты. Наташа и Таня, уже совершенно мокрые, со слипшимися от морской воды волосами, сидели прижавшись друг к другу, стараясь сохранить остатки оптимизма.

– Хватит дрожать, девочки! – вдруг резко сказал Крушинов. – Возьмите ковш под сиденьем и начинайте вычерпывать воду.

Девушки сразу же принялись за работу, которая должна была отвлечь их от тревожных мыслей, но ковш с водой оказался тяжёл для женских рук и его сразу же перехватил Виноградов, а затем и Игорь Беляев включился в работу. Они без конца вычерпывали воду, но высокие волны всё чаще перехлёстывали через борт и все, кто находился в лодке, были совершенно мокрые. Особенно доставалось девушкам и они, дрожа от холода, прижимались друг к другу.

А Пётр Крушинов всё грёб и грёб, ни на секунду не останавливая размеренного движения вёсел. Они шли к берегу, немного отстав от нескольких лодок которые виднелись впереди тёмными силуэтами. Рыбак точно рассчитал свои силы и лодка подошла к причалу, когда на море начался настоящий штор. Промокших и уставших пассажиров вывели из лодки и сразу же укутали в тёплые одеяла.

– Игорь, подготовь материал к проявке, – уже на ходу крикнул Виноградов и, подхватив тяжёлый аккумулятор, направился в гостиницу.

В подошедший микроавтобус загрузилась вся киногруппа и благополучно добралась до базы. Уже через час, переодевшись и согревшись, они собрались в ресторане и с улыбкой вспоминали шторм и лодку, и то, как усердно они вычерпывали воду. Шум и разноголосица переливалась от стола к столу и только Пётр Крушинов молча пил тёрпкое красное вино.

После еды все разошлись по своим комнатам и Виноградов, осознав всю глубину опасности, которой они подвергались, устало пробормотал:

– А ты, Виктор был всё-таки прав, когда просил, чтобы тебя взяли в море.

С тобой я чувствовал бы себя увереннее.

– Вот, вот, Александр Михайлович, – убеждённо воскликнул Кравцов. – Я всегда стараюсь говорить правильные вещи, а вы мне не доверяете!

– Доверяй, но проверяй! – уже почти засыпая пробормотал Виноградов.

Следующие два дня съёмочная группа ничем существенным не занималась, так как для съёмок очередного эпизода требовалась солнечная погода, а над городом нависли тучи и шёл мелкий, противный дождь. На третий день произошло событие, порадовавшее всех участников экспедиции: на базу прибыли машины спецтехники. Здесь был и «камерваген» – специально оборудованный автобус для перевозки операторских принадлежностей, звукооператоры получили «тонваген» – автомобиль для мобильной записи звука, а к осветителям пришла передвижная электростанция – «лихтваген», что дало им возможность включать множество осветительных приборов.

В начале ассистентов смущали немецкие названия специализированных машин, но с лёгкой руки Виктора Кравцова, который перевёл слово «камерваген», как вагон для камеры, они привыкли к этому названию и, пользуясь дословным переводом, никого кроме оператора в машину не пускали. Теперь аппаратура заняла своё место на нижней полке, выше разместились кофры с оптикой, а тяжёлые аккумуляторы были поставлены на пол автобуса, что прибавило ему устойчивости.

На побережье с каждым днём становилось всё теплее и члены съёмочной группы, выходя утром на улицу, внимательно рассматривали небо, ожидая появления солнца. Но погода их не баловала: с моря дул сильный ветер, нагоняя на берег массу тёмных туч, часто лил дождь и сразу же становилось холодно.

Ребята из операторской группы собрались в одном из номеров гостиницы и бесцеремонно стучали в домино не жалея стола и своих ладоней. Грохот в коридоре стоял такой, что Виноградов, подходя к номеру подумал, что ему слышится артиллерийская канонада.

– Привет, гвардейцы, – сказал он, подходя к шумной компании. – У меня есть для вас приятные новости.

– Какие же? – заинтересованно спросил Кравцов, не отрываясь от игры.

– Может быть, когда разговор идёт о работе, вы прекратите свой перестук? – негромко сказал Виноградов и что-то жёсткое в его интонации заставило ребят приостановить игру.

– Синоптики обещают на завтра солнечную погоду и мне бы хотелось чтобы у нас всё было готово к съёмке.

– Оператор приказывает – мы выполняем! – бодро откликнулся Игорь Беляев. – Но даже, если бы съёмка должна была начаться немедленно, я бы не удивился, а доложил о своей готовности.

– Ты уже зарядил кассеты и проверил аккумулятор?

– Я не был бы ассистентом Александра Виноградова, если бы аппаратура доверенная мне, не была бы готова к съёмке!

– Ой, какой трепач! Я просто не могу! – с издевкой произнёс Кравцов.

– Виктор, а ты договорись пожалуйста с осветителями по поводу приборов, – обратился ко второму оператору Виноградов. – И пусть отгонят «лихтваген» подальше, а то задымят всю площадку.

– Сделаем, – бодро откликнулся Кравцов.

– Благодарю за службу, – улыбнулся Виноградов и направился в комнату режиссёра.

Светланов уже два дня отлеживался в постели, жалуясь на боли в сердце, но услышав о хорошем прогнозе синоптиков, встрепенулся.

– И мы сможем снимать?

– Мы должны обязательно это сделать, – Виноградов присел к столу и начертил на листе бумаги схему съёмки. – Просвет в тучах будет недолгим, но нам надо успеть снять восход солнца и пробег Наташи по берегу моря.

– Да, конечно, – оживился режиссёр. – Вам надо продумать с каких точек будет вестись съёмка, а я отрепетирую с актёрами сцену.

– Мы будем снимать двумя камерами и постараемся тщательно подготовиться к съёмке, – Виноградов поднялся. – А вы поправляйтесь скорее.

Он покинул комнату режиссёра в твёрдой уверенности, что к моменту съёмок тот встанет на ноги. После обеда, гуляя с Наташей по набережной, Виноградов рассказал ей о планах на съёмку. Однако это не вызвало радости у актрисы. Откинув волосы привычным жестом и хмуро взглянув на море, Наташа сказала:

– Мои слова, конечно же, можно воспринять как каприз зазнавшейся артистки, но если даже и выглянет солнце, то у меня нет желания снова лезть в холодную воду.

– О, это у тебя просто нервы пошаливают и ты, наверное, что-то перепутала в сценарии, – Виноградов, как бы успокаивая, взял Наташу за руку. – Тебе не надо окунаться в холодное море, ты будешь просто бежать по кромке воды, на фоне восходящего солнца.

Наташа только иронически покачала головой.

– Но если тебя и эта небольшая пробежка испугает, то вызовем дублёршу и она спокойно отработает этот кадр, а так как съёмка будет вестись издалека то никто из зрителей этой подмены не заметит.

– А что, у дублёрши такая же фигура, как у меня? – ревниво осведомилась Наташа.

– Ну ты же знаешь, что такой фигуры ни у кого в мире больше нет!

– Виноградов прижал к себе девушку и поцеловал в щёку. – Так что эта замена будет выглядеть компромиссом с нашей стороны.