Кто я? Где я?

Выли, ревели, скрежетали с неописуемой яростью фузованные гитары. Утробно ухали ударные, разноцветные лучи прожекторов били прямо в глаза, и черные фигуры музыкантов казались выходцами из потустороннего мира.

Дождавшись конца инструментального проигрыша, вокалист, подойдя к самому краю сцены, поставил ногу на монитор и запел:

Зал встал на дыбы, подхватив знакомую старую песню тысячью молодых глоток:

И Лешка, Лешка тоже выкрикивал эти слова, и чувствовал, как по щекам катятся слезы:

Звуки музыки гулко отдавались под потолком, сливаясь с неистовым шумом зала. Ревущие гитары, сбивающий с ног бас, рокот барабанов – все сливалось в один тревожный гул… как тогда, под Варной, когда ринулись в атаку на турок рыцари юного короля Владислава.

– Ария! Ария! – скандировали зрители.

Лешка тоже кричал, рискуя сорвать связки. Ведь это было так здорово – быть сейчас вместе со всеми, чувствуя, как бьются в унисон сердца.

Все затихли, затихарились, повинуясь голосу певца, и, словно по мановению волшебной палочки, взметнулись вверх руки. Вспыхнули тысячью светлячков огни зажигалок.

Стоя в толпе у сцены, Лешка почувствовал, как ктото положил ему руки на плечи. Скосил глаза – девчонка с длинными распущенными по плечам волосами. Это слева. Справа стоял – нет, уже покачивался вместе со всеми – небольшой, лет тринадцати, пацан. Вот он привстал на цыпочки – чтоб лучше видно, – повернулся к Лешке. Светленький, темноглазый:

– Привет!

– Вовка! – узнал Алексей. – Ты как здесь?

– Вот, приехал.

– Что, и мать отпустила?

– Неа… Сбежал.

– Ну ты даешь! – Лешка присвистнул и, вдруг вспомнив одну важную вещь, наклонился, прокричал пареньку прямо в ухо:

– А трактор?! Трактор вытащили?

– Да вытащили! – Странно, но Вовка почемуто легко перекрикивал музыку. – Самто что, не помнишь? Ты ж мужикам за спиртом бегал, в Касимовку, к бабке Федотихе!

– А! – вспомнил наконец Лешка. – Ну, точно бегал. Значит, все ж таки вытащили трактор.

И улыбнулся, подмигнул Вовке. Это было хорошо, что вытащили, если б не вытащили, бригадир Василий Михалыч уж так бы ругался, что… Впрочем, что теперь Михалыч? Лешкато уже студент! Факультета социальных наук местного… нет, не института даже – университета!

Интересно, как зовут ту девчонку, соседку?

– Леха, а ты чего не в армии? – не отставал Вовка.

– В институте учусь… Тьфуты, в универе!

– Студент, значит? – В голосе Вовки явственно сквозила зависть.

– Студент. Будто не знаешь? – Алексей пожал плечами, словно произнес нечто само собой разумеющееся.

А ведь не так все было! Не само собой. Отнюдь! Сколько сил, сколько старания он, Лешка Смирнов, приложил для того, чтобы сейчас этак небрежно обозначить свой статус – студент! Уже не абитуриент там какойто, а настоящий, полноправный студент. И никому ничем не обязан, кроме как самому себе. Сам поступил, никто не помогал, ну, может, старший воспитатель детского дома Василий Филиппыч – и тот, естественно, только советами, а не связями. Не как у других – родители, у Лешкито их не было, что и говорить – сирота.

– Так теперь не будешь в деревню к нам приезжать? – Поморгав, Вовка почемуто вздохнул. – Жаль.

Алексей улыбнулся:

– Почему не буду? Буду! Подработатьто в страду кому ж не охота? Трактор дадут и…

Сказал – и на полуслове осекся. Кто ж ему теперь доверитто трактор? После того летнего случая. Хотя, если с другой стороны посмотреть – с кем не бывает? Ну застрял в Черном болоте, и что с того? Можно подумать, другие не застревали? А сколько тракторов на «Курской дуге» по пьяни побилось – тут и говорить нечего. Потому и прозвали тот косогор с поворотом, сразу за Черным болотом – Курской дугой. Остряки, блин…

Интересно, как там бригадир? А вот Вовкуто и спросить!

– Бригадир? – парнишка пожал плечами. – Оленников, что ли?

– Ну да – Василий Михалыч. Что, ему трактористыто на уборку нужны будут?

Вовка махнул рукой:

– Да нужны. Не только на уборку, но и на посевную.

– Не, на посевную я не смогу – практика.

Практика… В бывшем совхозе, а ныне – ООО «Озерское» его так и прозвали – ЛехаПрактикант – хотя, конечно, никаким практикантом он не был, просто детский дом дружил с местным ПТУ, где учили на механизаторов. Туда полдетдома и уходило – получали профессию – только вот Лешку кудато в другую сторону понесло, в студенты. Что и говорить – мечта детская. А вот умение трактором управлять тоже пригождалось – всегда можно было в совхозе подработать, Алексей был парнем непьющим – редкостное на селе качество, – к тому же отнюдь не лентяем, как такого не взять? Вот только что трактор чуть было не утопил… МТЗ82. Так ведь не утопил же! Вытащили мужики, тяганули «дэтэшкой».

Уау! Это была любимая Лешкина песня… Нет, не так – одна из любимых.

И девчонка – та, что стояла рядом – повернула голову, украдкой бросив на Алексея быстрый заинтересованный взгляд. Их тут как раз осветил шаривший по залу прожектор, выхватил, вырвал из темноты на один миг, и мига этого оказалось достаточно – Лешка успел разглядеть светлые – золотые! – волосы девушки, симпатичное – нет, безумно красивое! – лицо, глаза – синиесиние, как васильки на лугу, как море, как высокое весеннее небо. Гдето он уже видел и эти глаза, и ямочки на щеках, и розовые, чуть припухлые, губы.

– Вас как зовут?

– Олеся.

Олеся?! Странно, но Лешка почемуто ожидал услышать совсем другой ответ.

– А вас?

– Ле… Алексей.

Интересно, как охотно девчонка вступила в разговор! Да и Лешка чувствовал, как их словно бы тянуло друг к другу.

– А я вас знаю, Алексей, – прокричала девушка.

– Знаете? Откуда?!

– Видела в деревне, в Касимовке, на танцах. Вы с одной девушкой были.

– С девушкой? А, это так… одноклассница… А вы где учитесь?

Грохот барабанов перекрыл слова.

– Что?

– Учитесь, говорю, где?

– В техникуме, на юриста.

А концерт продолжался, и прожектора били в глаза, и густой белый дым спускался со сцены вниз призрачными мерцающими клубами, и было хорошо. Не только от хорошей музыки, но и оттого, что Лешка – так уж случилось – уже давно держал Олесю за руку. И та руку не вырывала! Хороший знак. Замечательный!

И были еще песни. «Штиль», «Колизей», «Викинг». И – под самый конец, уже на «бис» – «Ангельская пыль» и «Дай руку мне».

– Дай руку мне!!! – вместе со всем залом счастливо выкрикивал Лешка. Счастливо – этот потому, что руку ему уже дали. И это порождало надежды. С прежнейто своей девушкой – той, про которую сказано было, что – «одноклассница» – Лешка, увы, расстался. А, может, и не «увы», просто вышло так – совершенно разные они оказались люди. А вот эта, Олеся – по всему чувствовалось – то, что надо!

После концерта они вышли на улицу, остановились втроем у старого тополя, росшего рядом с ДК, – Лешка, Вовка, Олеся. Стоял чудесный сентябрьский вечер – теплый, тихий – прощальный поцелуй недавно ушедшего лета. В черном небе сверкали звезды.

– Вы куда теперь? – Алексей улыбнулся.

– Я – домой, в Касимовку.

Это отозвался Вовка, будто бы его спрашивали.

– Ой! – Олеся неожиданно обрадовалась. – И мне туда же – к тетке. Я пока у нее живу.

– А сколько времени?

Лешка посмотрел на часы:

– Одиннадцать. Почти.

– Успеем на последний автобус.

– А возьмет? Он же проходящий.

– Возьмет. Сегодня выходной, народу немного, да и поздно уже, – девушка у улыбкой посмотрела на Лешку. – Проводишь до автостанции?

– Конечно!

Здорово было идти так, по центральной городской улице – широкому, засаженному липами и тополями бульвару. Тут и там шли – с концерта – веселые компании, ктото играл на гитаре, ктото пел, ктото громко смеялся. Хорошо! Словно бы невзначай Лешка взял новую знакомую под руку. Эх! Куда б теперь еще Вовку деть? Послать вперед, к автостанции – мол, есть ли билеты? А самому тем временем… А что – «тем временем»? Да вот зайти… вон, хотя бы в ту аллейку, и… Может быть, даже поцеловать Олесю прямо в губы?! Алексей покраснел даже, не то чтобы так уж устыдился собственных мыслей, нет, просто не совсем ко времени они сейчас были. Знакомыто сколько? Всего ничего! Хотя почемуто кажется – давно.

Олеся вдруг замедлила шаг, улыбнулась:

– Знаешь, у меня такое чувство, будто я тебе лет триста знаю!

– И я… – Лешка потупил глаза. – Лет триста.

– А я так тебя, Олеся, года три уже вижу, – подал голос Вовка, как будто его спрашивали! – Тетка твоя ведь в Касимовке в новых домах живет?

– Да, в третьем доме.

В третьем. Как раз напротив почтальонши Ленки. Леша тут же отвел глаза в сторону, словно бы боялся, что ктото вдруг проникнет сейчас в его мысли. Ленка… Женщина лет тридцати или чтото около. Красивая, разбитная… Ну – было! Так один раз всего и было! Или – два. Ну, так у кого только с ней не было?!

– О чем задумался, Леша?

– Так… О своем. Олеся, я смотрю, тебе «Ария» нравится? – Лешка поспешно перевел разговор на другое.

– Да, очень, – девушка засмеялась. – Давно уже.

– А еще кто?

– Да много… Борзов, Чичерина, «Наив», «Король и Шут».

– О! Я тоже «Король и Шут» уважаю! – довольно воскликнул Вовка. – Вот, помню както в школе сидим мы такие…

– Слушай, Вовка… – Лешка как раз углядел подходящую скамеечку под развесистой липою. Чуть в стороне от аллейки, за цветочной клумбой. Висевший почти над самой клумбой фонарь до скамеечки почти что не добирал. – Сбегал бы ты до автостанции, а? Узнал бы про автобусы, купил билеты…

Вовка кивнул:

– Ну, конечно, куплю, давайте деньги. А вы?

– А мы помедленнее пойдем, а то Олеся устала.

– Устала?! – Девушка сверкнула глазами и тут же, усмехнувшись, кивнула. – Дада, немножко есть – устала. Ты беги, Вовик! Вот тебе на билеты.

– Смотрите, не опоздайте!

– Не опоздаем.

Проводив взглядом убегающего парнишку, Алексей снова взглянул на часы:

– До автобуса почти полчаса еще. Куда торопиться?

– Вот именно, – шепотом согласилась Олеся. – Куда?

– Посидим немного? – Лешка кивнул на скамейку.

– Посидим.

Они уселись рядом. Короткая джинсовая юбка Олеси обнажала стройные ноги. Лешка придвинулся ближе:

– Не холодно?

На девушке была лишь черная футболка с логотипом «Арии», такая же, как и на Лешке.

– Вообщето холодновато, – прошептала Олеся.

Не говоря ни слова, Лешка обнял ее за плечи:

– Так теплее?

– Да…

Золотистые локоны девушки коснулись его щеки… И губы встретились с губами… Лешка словно бы проваливался в какойто бездонный омут… И было так здорово, так…

– О! Голубки! – прервал затянувшийся поцелуй чейто нахальный голос.

Тут же раздалось противное ржание – этакое блеяние на козлиный манер.

Алексей повернул голову: четверо. Один – тот, что спрашивал – здоровый такой бугай, примерно Лешкиного возраста, остальные – шелупень года на два младше. Но тоже нахальная – с ухмылочками, с сигаретами, с матерками.

– Чего надо, парни? – вполне доброжелательно улыбнулся Лешка. А внутри все так и сжалось!

– Девку твою поцеловать да полапать! – захохотал бугай. Лицо у него было такое прыщавое, неприятное, вытянутое – не лицо, а лошадиная морда.

– Шутите?! – Лешка намеренно затягивал разговор – искал выход.

– Не, Гришаня, он не понимает! – вякнул ктото из мелочи. Мелочь мелочью, но тоже – коренастый, не слабый, уж куда сильней Лешки.

– Поучим фраера?

Лошадиноголовый Гришаня ухмыльнулся:

– Зачем? Он нам ничего плохого не сделал. Наоборот – девку привел. Вах, красивая девка! А ну, – голос гопника стал жестким. – Вали отсюда, деточка. А девку оставь.

– Гришаня, а вдруг он ментов позовет?

– Ментов? А и верно. Молодец, Гогочка! Тогда держите его, парни.

Олеся дернулась и закричала…

– А ну, заткнись, сука! – В руках Гришани сверкнул нож. – Личико попорчу. И тебе, и твоему кавалеру. Будешь благоразумной – останешься целой, поняла, дура? Даже портить тебя не будем, так, минет сделаешь каждому… Ну?!

Лезвие ножа…

Нападать!

Если их много – только нападать. Нападать первым! Как учил когдато покойный Фирс, десятник пограничной стражи.

Нападать? Откуда он, Лешка, это знает? И кто такой Фирс?

Нет! Думать пока было некогда!

Лешка не встал – он прыгнул, ударив главаря ногой в щиколотку и – одновременно – ловким приемом выбивая нож.

Нет, служба в акритах – пограничной имперской страже – отнюдь не прошла даром.

Прыжок!

Удар!

Ногой в челюсть. Тому, коренастому… как его – Гогочке?

Гопник с воем покатился по клумбе.

А этот удар показал както Никон – товарищ по сыскному секрету Константинопольского эпарха.

Господи! Кто такой эпарх?!

Лешка не думал… Ктото сейчас думал за Лешку. И не только думал – действовал! Очень даже успешно.

Раз!

Вытянутая – выкинутая – вперед рука. Кулак с жатыми в «медвежью лапу» пальцами…

Удар!

Так били крестоносцы. Точнее – сербские воины Здравко Чолича. Жаль короля Владислава. Как его прозвали? Варненчик. Эх, Варна, Варна.

Главарь завыл – видать, Лешка сломал ему ребро, а то – и пару. Ну, конечно, действовал предельно жестко – их же много.

Снова прыжок. Удар! Вой! Двое гопников поспешно скрылись в кустах. А оставшиеся…

– Ничего, мы еще посчитаемся…

Удар!

– Уууу…

Лешка наклонился ближе, поинтересовался участливо:

– Может, сломать тебе шею, турецкая морда?

Почему – турецкая?! И кто такой Здравко Чолич?! Король Владислав?!

А такое было чувство – будто он, Лешка, их лично знал – и короля, и этого – Чолича.

Полуоборот. Быстрый внимательный взгляд – так обозревает поле битвы опытный арбалетчик. Нет, вроде бы все спокойно.

Пнуть лошадиноголового – вот так!

А теперь – пусть убираются. Ишь, стонут, сволочи. А и поделом – никто их не просил приставать к незнакомым людям.

Лешка обернулся к Олесе, протянул руку:

– Быстро уходим! Они обязательно вернутся. Не одни – с янычарами!

– С… с… с какими янычарами?

– Что?!

Алексей наконец пришел в себя и теперь удивленно оглядывался.

А Олеся… Олеся вдруг обняла его, прижалась щекой и заплакала:

– Как ты их… Вот уж не подумала бы, что ты умеешь так драться? В секцию ходил?

– Да, – Лешка коротко кивнул и ласково поцеловал девушку в губы. – Ну, что, Леся, идем?

– Как ты меня назвал? – Олеся вдруг улыбнулась. – Леся? Так меня мама зовет. И бабушка.

Леся…

– А меня друзья называют – Лекса.

Лекса?! Откуда это имя? Какие друзья?

Алексей обхватил голову руками.

– Что с тобой? – испуганно произнесла Олеся. – Тебе плохо?

– Нет, все в порядке. Идем!

Улицы уже опустели, лишь коегде слышались приглушенные голоса, и желтые фонари сгущали ночную тьму, а по широкой центральной улице проносились редкие автомобили.

* * *

Вовка послушно дожидался их на автостанции – приземистого, сталинской еще постройки, здания, не так давно стараниями местных властей заново перекрытого дорогой ядовиторозовой черепицей. Теми же стараниями вокруг здания был разбит небольшой садик – цветы, кусточки, гипсовые вазы, скамеечки. На одной из таких скамеечек, в числе редких пассажиров, и сидел сейчас Вовка – похожий на растрепанного нахохлившегося воробушка, в синих застиранных джинсиках и такой же куртке.

– О, явились, не запылились! – увидав Лешку с Олесей, мальчишка бросился к ним с нескрываемой радостью. – А автобусато – нету!

– Как это – нету? – огорчилась Олеся. – Что, ушел уже? Опоздали!

– Не, не ушел, его вообще сегодня отменили, – охотно пояснил Вовка. – Говорят – сломался.

– Сломался он, – Лешка хмыкнул. – Вообщето должны были бы заменить.

– А зачем? В кассе все равно билетов нет. Может, его и заменили – да он сюда не заехал, мимо прошел.

– Ну, ничего страшного! – немного поразмыслив, Лешка даже обрадовался такому случаю. – Пошли ко мне в общагу?

Эх, вот бы Вовки не было! Впрочем, а куда ж его девать? Ладно, в общаге чтонибудь придумать можно будет.

– Нет, нет, я не могу, – огорченно отказалась Олеся. – Мне обязательно в Касимовку нужно. Обязательно. А так, я бы могла и в техникуме, в общежитии, переночевать.

– А позвонить?

– Да у тетки никакой связи нет. А ждать будет, волноваться. Ну нужно мне в Касимовку, понимаешь, нужно!

Лешка развел руками:

– Нужно так нужно. Пошли на дорогу – попутку ловить.

Девушка восхищенно вскинула глаза – синиесиние:

– Ну, Леша! Ты такой… решительный. Сказал – сделал. И с этими…

– Поймаем ли еще попуткуто? – засомневался Вовка. – Нет, ловить надо – не приеду, мать убьет!

– Да поймаем, тут ехатьто… – Олеся махнула рукой. – Главное, чтоб знакомый кто был.

– Знакомый…

Лешка уже давно вглядывался в красную «Таврию», припаркованную недалеко от автостанции, на углу. Знакомое авто…

– О! – «Таврию» заметил и Вовка. – Не бабки ли Федотихи машина? Вряд ли бабки – что ей тут в такое время делать?

– Может, встречает кого?

– Попросимся?!

– А возьмет?

– Заплатим – возьмет, деньги есть. Немного, правда.

– У меня десять рублей, и еще вот, мелочь.

Лешка покачал головой:

– Пойдем бабку поищем.

С бабкой Федотихой у Алексея были определенно связаны какието не оченьто хорошие воспоминания… даже нет, скажем так, не «не оченьто хорошие», а «необычные», вот как. Ну, точно, необычные. Только вот Лешка никак не мог вспомнить – почему именно такие? Спирт у бабки покупал – было, не для себя, для трактористов, когда МТЗ из Черного болота вытаскивали. Так что же в том необычного, коли бабка Федотиха спиртом торгует? Наоборот, в деревнях – самое обычное дело. Иначе с каких бы денег «Таврия», с пенсии, что ли? И все же – странное это было ощущение, словно бы Федотиха знала про Лешку чтото такое, чего он сам не знал.

– Нет нигде бабки! – прибежав с автостанции, доложил Вовка. – Дядька один тут сидит, знакомый, так он сказал – Федотиха с утра еще на электричку спешила.

– На электричку? – удивленно переспросила Олеся. – Зачем же ей на электричку, коли у нее машина имеется?

– Э! – Вовка расхохотался. – Бабка на своей «Таврии» далеко не ездит – максимум в район, и то редко. Вон, как сейчас. А чего – удобно, машину у автостанции бросила – тут все на людях, не угонят, да и кому она нужнато?

Олеся кивнула:

– Ну да, если что – сигнализация взвоет…

Тут уж расхохотался Лешка:

– Да какая, к чертям собачьим, сигнализация? У нас в деревнях отродясь про чудо такое не слыхали – машины и не запирает никто. Спорим – и у бабки не заперто?!

Вовка с восторгом хлопнул себя по коленкам:

– А пойду, проверю! Я мигом!

– Э, э! – замахал руками Алексей. – Ты это… особото не заглядывай, мало ли!

Мальчишка не слушал – бежал к машине. Вот оглянулся, помахал рукою… Оп! Отворив дверцу, нырнул в салон. Ну, точно – не закрыла машину Федотиха! Вот дура старая…

– Я вам больше еще скажу, – вернувшись, возбужденно доложил Вовка. – Там, в салоне, и ключи торчат!

– Чего?!

– Ну, зажигание…

Лешка только хмыкнул – и в самом деле, совсем памяти у бабки не стало. Как еще у таких правато не заберут?

Меж тем погода резко ухудшилась. Подул холодный ветер, затягивая тучами звезды, закапало, сначала – чутьчуть, а вскоре – все чаще.

– Эко, дождина, – угрюмо вздохнул Вовка. – А нам еще машину ловить… Хотя…

Он посмотрел на «Таврию».

И Лешка – тоже.

Сам не знал, что на него вдруг нахлынуло – то ли обычная подростковая дурь, то ли выпитое перед концертом пиво еще не все выветрилось, а, скорее всего, просто стало жалко Олеську – холодно ей, небось, в своей юбчоночке да маечке с «Арией». Ишь, как дрожит, бедолага.

Лешка решился:

– Слышь, Вовка, а электричка из Мценска обратно когда приходит? Ну, самая первая?

– К утру. Часов в восемь.

– В восемь часов, говоришь…

Выходило, что может получиться. А что? Федотиха раньше восьми не появится, а отсюда до Касимовки километров семнадцать. Пешком не пойдешь, попутку сейчас ловить – заколебешься, да и кто еще поймаетсято? Вдруг да польстятся на девчонку – с Вовкито какой защитник? Нет уж… Коли уж есть возможность… Тем более – и ключи оставлены.

Осмотревшись по сторонам, Алексей махнул рукой:

– Короче – едем!

– Как это – едем? – ахнула Олеся. – А бабуся?

– А бабуся к утру только будет, ты ж слышала! До утра успею тудасюда обернуться – тут ехатьто…

– А вдруг ГАИ?

– Здесь – окраина, а в наши места ГАИ не суется – кого там ловитьто? Дороги путней и то не имеется. Идем, едем, поехали…

И с таким убеждением говорил сейчас Лешка, так весело смотрел, шутил, смеялся – что сдаласьтаки Олеська, да и не особото сопротивлялась – в Касимовкуто, в конце концов, все равно ехать надобно, а тут – такой случай.

Все трое, озираясь, забрались в кабину – Вовка на заднее сиденье, Олеська – спереди. Лешка уселся за руль. И в самом деле – ключи торчали!

Сняв авто с ручника, юноша завел двигатель и, неспешно отъехав от автостанции, включил фары, выруливая на грунтовку. Вырулив, переключился на третью передачку, четвертая здесь, похоже, не канала – кочки, ямы какието, лужи.

– Ну вот! – повернув голову, Алексей подмигнул девушке. – Едем!

Та только плечом повела.

Урча, работали дворники. Лешка врубил дальний свет – никаких машин, ни попутных, ни встречных, на дороге не было. Пройдя полем, грунтовка почти сразу же нырнула в лес, и со всех сторон потянулись деревья – сумрачные ели, высокие сосны, осины.

– Страшно вокруг, – смотря в окно, тихо произнесла Олеся. – Как в сказке.

– Да чего уж страшного! – расхохотался на заднем сиденье Вовка. – Здорово, вот что! Молодец, Леха, – а то бы стояли сейчас на дожде, мокли.

Бух! Машина ухнула в какуюто яму… Лешка газанул… Слава богу, выбрались.

Вовка скривился, потер ушибленную голову, попросил:

– Ээ, ты в следующий раз поосторожнее, ладно?

– Лучше плохо ехать, чем хорошо идти! – пошутил Алексей.

И все же, скорость снизил, все ж таки легковая машина – не трактор.

Они проехали еще минут двадцать пять, когда впереди, за деревьями показались огни.

– Ну, слава богу, приехали вроде, – Олеся облегченно перевела дух. – Касимовка. Леша, ты в саму деревню не езжай, ладно? Остановись гденибудь рядом.

– А дождь?

– Да уж теперь мы и по дождю дойдем, какникак – дома. Верно, Вовка?

– Угу.

Лешка остановился на повороте и заглушил мотор, пошутил:

– Такси прибыло.

– Удачи тебе! – выбравшись на улицу, пожелала Олеська.

А дождь шел и здесь, только чуть меньше, и в свете габаритных огней было видно, как по щекам девушки ползут длинные мокрые полосы – будто слезы.

– Спасибо тебе, Лешенька! – обойдя машину, Олеська подошла к распахнутой двери, наклонилась и крепко поцеловала юношу в губы.

– Здорово! – ахнул тот. – Всегда бы так и ездил. Вовка, с тобой целоваться не будем?

– Да ну вас всех.

– Лааадно!

Девушка улыбнулась:

– Вот что, Леша. Ты мне свой номер скажи, ну, трубки. И мой запиши.

Молодые люди обменялись телефонами.

– Ну, наконецто сообразили! – язвительно прокомментировал Вовка. – Ну что, идем или так тут и будем стоять? Лешкето еще ехать вообщето!

– Да, да, идем.

Простившись, Олеська и Вовка быстро пошли в деревню. Лешка посигналил им дальним светом фар, завелся и, развернув машину, медленно поехал обратно. С обеих сторон дороги снова потянулся лес. А впереди, за поворотом, показался свет! Интересно, кто бы это мог быть?

Одна! Одна фара! Мотоцикл! Участковый! Вот, черт, и принесло же. Не сидится же людям дома в этакую непогодь.

Алексей специально не прибавлял скорость – как ехал, так и ехал. А мотоцикл вдруг застыл посреди дороги, замигал фарой – явно требовал остановиться.

Притворившись, что ничего такого не замечает, Лешка взял правее… еще правее… еще… Пока не угодил в кювет! А когда сообразил, где оказался – так уже поздно было!

Бумм! Плюх!

Хорошо, похоже, ничего не разбилось, не повредилось.

У двери нарисовался участковый в непромокаемом плаще, накинутом поверх милицейской формы с погонами старшего лейтенанта:

– Здравия желаю, Аграфена Федотовна! А я как раз к вам и еду… Ого!

Милиционер, наконец, разглядел Лешку. А куда ж тому деваться – и хотел бы выскочить, убежать, да правую дверь заклинило, вот ведь непруха какая!

– А вы кто такой, молодой человек? – участковый осветил Лешкино лицо фонариком. – О! Кажись, узнал! Вы что же это, то казенные трактора в болоте топите, то на чужих машинах посреди ночи разъезжаете? Айайай, нехорошо!

– Да уж чего хорошего, – ничуть не смущаясь, согласился Лешка. – Бабуся попросила за ней к утру в город приехать, к электричке. Вот – еду. Вернее, ехал, а как теперь отсюда выберусь – даже и не знаю! И что теперь скажу Аграфене Федотовне?

– Так вы ей что, родственник?

– Племяш двоюродный.

Лешка чувствовал в себе некий кураж, которого никогда раньше не ощущал. И слова с языка сыпались, и целые фразы – как будто не он сейчас был виноват, а этот, неизвестно откуда взявшийся участковый.

– Ну, господин старший лейтенант? – выбираясь наружу, с напором спросил Лешка. – Кто ж мне теперь машину вытащит, вы, что ли?

– Ну… попробовать можно, – участковый явно смутился. – Да тут неглубоко, выедет… Ты погазуй, а я подтолкну!

Алексей так и поступил, как советовали – забрался обратно в кабину, погазовал. А старший лейтенант тем временем добросовестно подталкивал сзади.

– А ну, навались! А ну еще! Ииии… раз! Иии… Два! – высунувшись из двери, весело командовал Лешка.

И, видать, неплохо командовал, потому как на четвертый толчок и сам почувствовал, как машина нехотя, елееле, а все ж таки выбирается на дорогу.

Выбравшись, вышел, пожал участковому руку.

– Ну спасибо, товарищ старший лейтенант!

– Не за что… Секундочку! На доверенность вашу взглянуть можно?

Остаток ночи Лешка провел в опорном пункте милиции. Провел с удобствами – попил с участковым чаю, после чего улегся на старый продавленный диван – спать, утра дожидаясь. Недаром ведь говорится – утро вечера мудренее. Спалось, на удивление, хорошо, лишь только откудато сильно несло гнилью – соломой что ли? И откуда здесь, интересно, солома? А еще сырость какаято… И камни…

А уже под утро со скрипом распахнулась дверь, и чейто громкий голос издевательски проорал прямо в лицо:

– Подъем, господин старший тавуллярий! Извольте следовать на допрос.

И перед самыми глазами вспыхнул…