ГЛАВА 25

Старый ювелир вторые сутки пил. Отчаянно. Беспробудно. Словно распоследний горький уличный пьяница. Пил не пьянея. Но даже залив глаза, до бровей, почтенный мастер никак не мог решить вопрос: что делать с украшениями Спящей?

Украсть самому? Раздробить по частям и дать по одной побрякушке каждой из сторон? Самоустраниться? Срочно бежать? Вопрос уже давно стоял не о деньгах или каких-либо преференциях. Дело касалось самого главного: жизни его и семьи. Он уже сто раз проклял тот миг, когда сдуру влез в эту аферу. Ведь мог, мог подумать головой заранее!

Старик отлично понимал, что в таком деле — даже спрячься он на дне моря, его и там найдут. Найдут, достанут и заставят держать ответ. Изнывая от ужаса, почтенный ювелир представил, что с ним и его семьей сделают в подобном случае. Тело пронзила мелкая противная дрожь.

Как же быть? Бедняга думал, но не находил выхода. С женой, глупой курицей, — не посоветуешься. Сыновей и племянников безопаснее держать в неведении: чего не знаешь, того не выболтаешь.

В общем, идти за помощью и советом не к кому. Разве что в храм Светлейшей Царицы… да и там… сама настоятельница — одна из заказчиц.

В хмельном угаре ювелир пьяным голосом сказал вслух:

— А кину-ка я монетку! Если монета упадет на «орла» — отдам украшения и всю информацию по ним первому посетителю. Если на «решку» — айрам. Если встанет на ребро — все достанется жрицам Светлейшей, а если зависнет в воздухе — никому ничего не расскажу и самоустранюсь от этого дела!

Довольный принятым решением, ювелир достал медную монету и подкинул, внимательно следя за ней. Медная монетка, вращаясь, начала падать и… внезапно зависла в воздухе, после чего, провисев некоторое время, исчезла.

Не верящий своим глазам ювелир пришел в крайнее возбуждение и даже протрезвел. Невероятно, невозможно, немыслимо!

И мастер повторил попытку. На этот раз в воздух взлетела серебряная монета. Взлетела, чтобы через долю секунды исчезнуть. Но и на этом упертый старикан не остановился! Кряхтя и жалуясь, он с некоторой долей сожаления запулил в воздух тяжелую золотую монету.

Золото — оно верное, это не медь, не серебро. Неизменный, неокисляющийся металл Пресвятой Госпожи никогда не обманет.

Результат троекратно повторился. Монета сгинула в неизвестном направлении. Как ни искал ее на столе, под столом — никаких следов. Жертва принята, ответ дан.

— Спасибо тебе, Пресвятая Царица! — Хозяин лавки троекратно благодарственно поклонился иконе в «красном углу» и облегченно вздохнул, утирая выступившую слезинку.

Он больше никому про девушку не расскажет и поможет ей всем чем сможет. Это вам не шутки. Знак от богини — не то, с чем можно не считаться!

Как только я благополучно разделалась с красной… то есть конской угрозой, сразу после этого полулегально выбралась вместе с Дарвилем к ювелиру. Я дошла до такой стадии общения с ним, что начала буквально вить из мужика веревки. По-моему, если бы я попросила, он бы меня и на руках куда угодно отнес. Жаль только, что не лежит к нему сердце. Совсем. Ладно, не будем о грустном.

Итак, переодевшись, словно партизаны в чужом лесу — то есть во все темное, и умотавшись с ног до головы (я), мы тихо выскользнули из усадьбы через дальнюю калитку для слуг.

На улице Дарвиль благополучно поймал извозчика, и мы погнали к ювелиру. Хотя меня не царапало чужое присутствие, но на душе отчего-то было неспокойно — настолько, что я почти пожалела о своей задумке. Отступить мне мешала только уверенность, что второй раз незаметно смыться из-под Лореттиного надзора будет весьма и весьма проблематично.

Будучи женщиной практичной, я, следуя голосу интуиции, достала мешочек с драгоценностями Спящей и отдала его на хранение Дарвилю, оставив себе только перстень, насчет которого мы с ювелиром договорились заранее.

Дополнительных три золотых из графини я с трудом, но выбила, поэтому пребывала в боевом настрое.

Лавка неприветливо встретила нас специфическим запахом пыли и разогретого металла.

«Посетителей сегодня не принимаем!» — довольно-таки неласково остановили нас на пороге. Дверь мягко закрылась перед самым моим носом.

Мы сделали вторую попытку — отворили дверь и сразу решительно шагнули внутрь. Сын или племянник господина ювелира мрачно шуровал метлой по полу лавки, вздымая клубы пыли и шмыгая носом, словно мальчишка.

Я возразила:

— Но у меня договоренность с вашим мастером! Господином…

— Хватье, — подсказал Дарвиль.

— Да! Господином Хватье, — подхватила я.

— Если мастер вам назначил встречу — тогда совсем другое дело! — без особого энтузиазма, но уже более благодушно отозвался отпрыск. С криком: — Папа! — он проскакал по лавке и буквально вытащил на свет божий растрепанного ювелира.

Это был ювелир, тот самый… но господи боже мой — какая же с ним случилась перемена!

Заплывшее, словно от непрерывной пьянки, лицо. Потухшие глаза. И жуткий, прямо-таки непереносимый запах перегара. Что-то мне это напоминает… новогодние праздники затянулись али помер кто?..

Дарвиль со всхлипом втянул воздух. Я невольно попятилась. Такого ювелира нам и даром не надо! Пропьет и свое и чужое!

Тем не менее в противоположность моим выводам держался старик прямо и обретал уверенность по ходу пьесы.

— Прошу вас. — Меня пригласили в тот самый рабочий кабинет. Момент для бегства был безнадежно упущен.

В кабинете было прохладнее, чем в самой лавке или на улице. Мерно тикали настольные часы. В закрытое окно билась муха. Душу окутало вязкое чувство предгрозового затишья.

Старик меня удивил. Когда я потянулась за кошельком, чтобы выложить вторую часть денег, ювелир меня остановил:

— Извините, леди, сначала мы поговорим о том, что я узнал, а потом речь пойдет об оплате.

Предисловие мне сразу откровенно не понравилось. Он надеется вытянуть из меня шантажом еще денег? Это вряд ли. Я не смогу дать ему больше, чем у меня есть. А вытряхнуть лишнее ему не удастся. И потом… со мной широкоплечий Дарвиль, я под протекцией госпожи графини. Никто не станет шутить подобными вещами. Я успокоилась, хотя и продолжала настороженно следить за владельцем лавки.

Ювелир с приметным именем вытащил из ящика стола лист бумаги и выразительно посмотрел на меня. Я с таким же точно выражением на лице звякнула монетами в кошельке. Мастер отрицательно качнул головой и протянул мне лист.

Ладно, потом этот вопрос обсудим, я ничего не теряю. С гулко бьющимся сердцем я впилась глазами в несколько рукописных строчек.

— Прошу вас не называть имен, — шепнул старик Хватье, заметив, что я собралась задать вопрос.

— Хорошо. Сведения точны?

— Не сомневайтесь. Ошибки быть не может.

— Вы видели этот портрет лично?

— Да, меня три месяца назад вызывали туда для оценки некоторых приобретений. Вчера я проник в дом под предлогом… не важно каким, и убедился еще раз.

— Хорошо. Мое кольцо?

— Я буду рад его починить. От вас за ремонт мне ничего не нужно, вполне достаточно уже уплаченной суммы.

Немного удивленная, я все еще сомневалась — доверить старому пьянице свое единственное достояние или нет? Решила с этим делом опять повременить.

Итак, я узнала свое родовое имя. Надеюсь, ювелир не ошибся. По правде говоря, ничего подобного я не ожидала. Надо же, оказывается, моя Спящая — герцогиня! И мне приходится родственником целый герцог!

Хотя… может, и не герцогиня. Вдруг я двести лет назад сперла эти цацки пофорсить перед кавалером? Кавалеру не понравилось, и он меня заморозил на пару столетий, чтобы не мешала радоваться жизни. Но факт остается фактом — герцог мне точно какой-то там родственник! Вряд ли он будет по этому поводу в диком восторге.

И что я буду со всем этим делать?.. Пока в моей душе роились обрывки эмоций — от дикого восторга до леденящего страха.

Нет, ну правда — если бы к вам вдруг приехала родственница, пропавшая двести лет назад, и сказала: «Подели свой дом, и половину отдай мне!» — как бы вы реагировали? Честно?! Вот-вот…

Но по мере того как новое знание со скрипом укладывалось в моей голове, я решила, что успею разработать план. В первую очередь надо узнать, что за человек этот герцог и где живет, потом… потом следует хорошенько обдумать ситуацию и разузнать обо всем остальном. Было бы неплохо с кем-нибудь посоветоваться, только с кем? Проблема. Я на этом празднике жизни и ярмарке тщеславия никому настолько не доверяю.

Я обратилась к господину Хватье:

— Насчет кольца… я передумала его чинить. Оно мне слишком дорого. Боюсь его где-либо оставлять.

Старик посмотрел на меня встревоженными глазами, неожиданно вынул две золотые монеты аванса и молча возвратил. Затем наклонился к моему уху и совсем тихо сказал:

— Леди, вы приняли сейчас наилучшее решение. Если вам будет угодно его почистить, я дам вашему посыльному специальный чистильный камень. Но упаси Светлейшая отдавать кольцо в чьи-то руки или показывать ювелирам! Никогда, умоляю вас ради вашей же безопасности — НИКОГДА! — впредь не поступайте так.

Я вздрогнула. Он словно мои мысли читал!

А хозяин продолжил шепотом, настороженно поглядывая по сторонам, будто ожидая увидеть за стеной мифических врагов:

— Достопочтенная леди! Знайте! Вы всегда можете обратиться сюда за помощью! Мой дом, моя рука и мои денежные средства всегда к вашим услугам. Поверьте, никакие силы земные не заставят меня предать вас, всемилостивейшая госпожа. Мне приказано, — он указал пальцем в потолок, — оказывать вам любую помощь и всяческую поддержку, ибо так угодно высшим силам.

Я осталась от этой тирады в легком шоке. Пока приходила в себя, старик закончил на мрачной ноте:

— И умоляю вас, будьте осторожней и заведите охрану. Молодой человек, который пришел вместе с вами, не сможет уберечь вас от той серьезной опасности, которая вам, милая леди, угрожает…

Поежившись от столь угрожающего напутствия, я распрощалась со странным ювелиром и почти сбежала. Уходя, услышала краем уха, как господин Хватье вполголоса дал приказание кому-то из домочадцев:

— Проследи, чтобы госпожа благополучно села в карету.

Хорошо, что приказано проследить лишь до кареты. Для полной картины мне не хватало только, чтобы соглядатаи пронюхали, где я живу!

Улица встретила нас терпкой и душистой вечерней прохладой. Она манила присесть на скамью, чтобы насладиться ароматом цветущих акаций. В другое время и в другом месте я бы так и сделала, но нам было куда спешить, поэтому мы отважно пошли вперед.

Темно было хоть глаз выколи! Дарвиль вернул мне мешочек с драгоценностями, и я, отвернувшись, спрятала его в надежное место — за пазуху.

Дальше события развивались непредсказуемо. Когда мы вышли из переулка, оказалось, что нанятый извозчик куда-то пропал. Сгинул, исчез, испарился!

Пока я растерянно оглядывалась по сторонам, пытаясь разобраться, куда запропастилась эта колымага, сзади раздался чей-то приглушенный стон.

Я не сразу поняла, что случилось. Вдруг рука Дарвиля, за которую я держалась, пошла вниз, и я, потеряв опору, упала на колени. Или меня подтолкнули? Многослойные юбки смягчили падение, но тут я получила скользящий удар по затылку и распласталась на мостовой.

Уличный капор слетел и перекрыл обзор. Больно не было, но звук падения грузного тела рядом вогнал в дрожь. Лихорадочно стаскивая мешающий головной убор, я оглянулась, лежа пузом на холодных камнях. Рядом со мной, истекая кровью, на спине валялся Дарвиль. Правым плечом он пытался меня прикрыть, а еще взвести небольшой арбалет. Но никак не успевал — тот, кто метнул нож ему в грудь, уже уверенно двигался в нашу сторону.

Стало страшно. В голове звенело. Мыслей там не было никаких — все сбежали, гаденыши.

Но ужас не парализовал тело, а, наоборот, сподвигнул к действию. И тут рука Дарвиля резко толкнула меня в сторону.

Понятно, что ползти в жестком корсете и пышной юбке практически невозможно, но вот перекатиться мне никто не мог помешать.

Темнота улиц была мне самой надежной помощницей. Лишь только я выкатилась из круга света от фонаря, то пропала из виду. Черный цвет накидки делал меня незаметной.

А вот нашему врагу, чтобы приблизиться к лежащему на самом виду Дарвилю, придется самому вступить в круг света!

Перекатившись еще раз, я наткнулась на стену и попыталась подняться. В тот же миг чья-то рука закрыла мне рот, а потом меня, как котенка, вздернули в воздух и прижали к стене, придавив всем телом. Сердце рвануло к пяткам, меня от страха затошнило, но я не дала себе пасть так низко — для паники время неподходящее.

Дернувшись, поняла, что вырваться мне не позволят, но незнакомец шикнул мне в ухо и слегка сместился влево, позволяя увидеть бандитов, как раз появившихся под фонарем.

Их оказалось двое. Самые обычные мужики, выглядящие крайне неопрятно, небольшого роста. Один подошел вплотную к гвардейцу и ударил его ногой по плечу. Дарвиль не пошевелился.

— Этот готов, кажись, — простуженно прохрипел он, наклоняясь, чтобы вытащить нож. — Девка-то куда делась?

— А че, девка удрала? Вот стервь! И че ты нанимателю таперя скажешь?

— Не бяда. До завтрева найдем. Валим отседова. Быстро, шевели ногами, а я пока проверю, что у энтого за пазухой.

Проверить он ничего не успел. Раздался свист арбалетной стрелы, послышался топот ног второго бандита, звук падения тела и низкий стон Дарвиля.

Я рванулась из объятий неизвестного, и меня неожиданно отпустили. Падая, успела разглядеть очертания плаща с капюшоном и странно знакомый блеск глаз. Точно, где-то я уже этого парня видела! Но вот где…

Одновременно с этим произошло еще одно событие — послышался цокот копыт, в конце улицы показалась повозка извозчика. Я только успела шепнуть «спасибо» незнакомцу, как он пропал. Испарился. Слился с темнотой до полного исчезновения.

Я встала, держась за стену, и крикнула с плохо скрываемым отчаянием:

— Погодите! Умоляю, не оставляйте меня одну!

На углу улицы тень шевельнулась и проявилась силуэтом моего спасителя.

— Эй, извозчик, сюда! — заорала я во всю глотку, выходя на свет и семафоря руками.

Потом побрела к Дарвилю. Тот лежал неподвижно. Тело бандита свалилось прямо на него. Под ними растекалась кровавая лужица.

До того, как подъехал извозчик, я только и успела, что, тихо всхлипывая, приложить пальцы к шее гвардейца и разобрать, что его сердце все еще бьется. Значит, остается надежда.

Мой спаситель тихо переговорил с возницей, и раненого осторожно погрузили в экипаж. Незнакомец в темном плаще оставил мне место около Дарвиля, а сам сел на облучок и взял вожжи в руки.

Я плохо помню путь домой. Помню только — изо всех сил прижимала к ране Дарвиля его и мой носовые платки и молилась всем божествам, своим и местным, оптом и в розницу, чтобы гвардеец остался жив.

Вот уж не знаю каким чудом, но наш спаситель сумел заставить двух кляч ни шатко ни валко привезти нас к дому графини гер Дальвинг. И на удивление быстро.

Наше появление во дворце вызвало ураган, потоп и мини-землетрясение. Графиня метала громы и молнии. Орала, что посадит меня под замок, и требовала подробностей происшествия.

Я с трудом остановила ее показательное выступление и перевела стрелки на чужака в капюшоне:

— Тетя, познакомьтесь с моим спасителем! Вот тот, благодаря кому вы видите меня живой.

Рослый мужчина молча поклонился.

— Скажите, господин…

— Д'Альм Геррбор, — драматическим баритоном отозвался незнакомец.

И опять меня что-то царапнуло. Где-то этот голос я уже слышала!

— Господин д'Альм Геррбор, у вас есть работа?

— Нет, миледи.

Графиня задумчиво пожевала губу. Указывая веером в нашу сторону:

— Вы проявили недюжинную храбрость и незаурядные воинские умения. Согласны ли вы стать телохранителем этой молодой девушки? — ошарашила меня графиня.

Мы с мужчиной некоторое время испытующе смотрели друг на друга. После долгого молчания тот произнес:

— Да, миледи. Согласен. Но с одним условием — с завтрашнего дня у меня обет молчания, который я не смогу нарушить. Устроит ли вас немой телохранитель?

— Вполне устроит, — преспокойно заверила гер Дальвинг. Продолжила: — Я положу вам в месяц три золотых — такое жалованье вам подходит? — (Как я понимаю, по местным расценкам сумма просто царская!) — И дам за сегодняшнее спасение моей родственницы десять золотых премии!

Я едва не расхохоталась. С ума сойти! Меня оценили аж в десять золотых — цену двадцати пар тетиных ажурных шелковых чулок! Что ж, весьма прикольно…

Неуловимая усмешка, и:

— Очень хорошо, миледи, тогда меня все устраивает.

Мужчина стянул с головы капюшон плаща, и я чуть не села, увидев перед собой рослого голубоглазого блондина. Тот самый «скандинав» из гостиницы! И он был чем-то очень, очень доволен. Интересно чем? Неужели зарплатой?

Спешно прибывший врач перевязал гвардейца и успокоил, что рана тяжелая, но жить Дарвиль будет.

Потом меня в спальне раздевали напуганные служанки и настойчиво пытались накормить ужином. Есть я не смогла, но чай выпила и заснула.