Глава 23

Скиммер мчал вдоль границы посольства и министерства внешних отношений. Машину здорово тряхнуло, когда она попала в зону действия многовибраторных антенн двух разных систем. Тсеша скорректировал траекторию движения скиммера, отведя его немного в сторону от границы, и вибрация тут же прекратилась.

Но собственную дрожь он долго не мог унять. Этот безбожный холод! Вокруг, куда ни глянь, простиралась белая холмистая равнина, лишь на востоке смутно темнело озеро.

Тсеша всматривался в темноту, чтобы в случае чего вовремя заметить огни приближающейся патрульной машины — своей или Улановой. Опасность представляли и те и другие. Он нащупал лежавший в нагрудном кармане трофейный пистолет, изготовленный хааринцами. Что толку? Все равно я не смогу в них выстрелить. Только пограничного инцидента ему не хватало.

— Да, давненько я не попадал в инциденты. — Тсеша широко обнажил зубы. Его клонило ко сну» он боялся, что в любую минуту может отключиться и потерять управление машиной. Вернувшись из театра, он многое успел сделать, при этом его действия вряд ли получили бы одобрение Храма или Олигарха.

Приблизившись к сторожевой вышке министерства внешних отношений, Тсеша сбавил скорость и одновременно активизировал маленький черный приборчик. Это устройство, также изготовленное хааринцами, блокировало автоматическую систему сканирования бетонной вышки и отключало сигнализацию. Более того, факт вторжения вовсе не фиксировался сканером.

Единственный недостаток удивительного устройства заключался в том, что конструкторы, разработавшие его, сильно переоценили свои знания о защитных системах людей. В результате продолжительность действия блокирующей программы оказалась очень короткой, и у Тсеши были считанные минуты для осуществления задуманного.

Каких-то три минуты с момента активизации прибора.

В среднем.

Какой холод! Тсеша спрыгнул на термобетонную плиту и облегченно вздохнул, почувствовав под ногами сухую поверхность. Похоже, термобетон сделал свое дело: выпавший снег растаял и испарился. И все же Тсеша ступал очень осторожно. При сильном морозе тепловые кристаллы иногда теряют свои свойства, а значит, на поверхности плиты возможны обледеневшие участки. В кромешной тьме разглядеть их было сложно, а что касается защитной подстежки и вшитых в одежду амортизаторов, то, может, для молодых это то, что нужно, но вряд ли они станут надежной защитой для его старых костей.

К тому же, если он упадет и сломает себе шею, кто придет ему на помощь? Кошки и полиция, говаривал Хэнсен, появляются тогда, когда ты меньше всего этого хочешь. Мелкими торопливыми шажками, прощупывая поверхность плиты под ногами, Тсеша пробирался ко входу. Он не мог позволить себе упасть. Сейчас он зашел уже слишком далеко.

Установив регулятор освещений на самую слабую мощность, он осторожно приоткрыл дверь. Оказавшись внутри бетонной будки, Тсеша поспешил к небольшой покрытой пластиком скамье, которая одновременно служила ящиком для инвентаря. Замок крышки был тут же открыт звуковой отмычкой, также изготовленной хааринцами. Что бы виншаро делали без этих хитрых умельцев ? Откуда-то из складок своего необъятного пальто Тсеша извлек большую сумку с презренным человеческим одеянием. Но прежде чем схоронить вещественные доказательства своего постыдного перевоплощения, Тсеша пошарил в заваленном всяким барахлом ящике.

Есть! Она лежала слева, под верхним футляром из-под запчастей, и если, благодаря частым визитам, помнить расположение всех предметов в ящике и знать, что ищешь, ее было очень легко найти — смятую записку. Мраморная текстура, темно-красная кайма по краю — ошибки быть не могло. Мой лейтенант! Мой новый друг. Спохватившись, Тсеша сунул записку в карман, спрятал сумку на дне ящика, запер крышку и поспешил обратно.

Тсеша ввалился в скиммер и тут же рванул с места, растаяв в темноте за несколько секунд до разблокировки сигнализации. Какое-то время он мчал вдоль границы, затем перепрыгнул через гору строительного мусора и обогнул по-зимнему унылую рощицу. Вдали показалось здание посольства. Оно стояло на берегу озера, словно отвернувшись от человеческой скверны, и в своем скромном наряде из уютных балконов и патио смотрело огромными окнами на водную гладь.

На подступах к зданию Тсеша не Видел никого из идомени, хотя это вовсе не означало, что его скиммер остался незамеченным. Но если и так, вряд ли кто-то придаст этому особое значение. В конце концов, машина принадлежала министерству внешних отношений и двигалась по его территории.

Приблизившись к павильону техобслуживания министерства, от которого до посольства было рукой подать, Тсеша сбавил скорость. С ловкостью, выработанной многократными отлучками, он припарковал скиммер в ячейку подзарядки, тенью пересек границу и направился к тому входу, где с помощью маленького черного контроллера мог пройти незамеченным.

Пробираясь, к себе черными лестницами и обычно пустующими узкими коридорами, Тсеша не переставал думать о записке Люсьена, лежавшей ценным грузом в нагрудном кармане. Со времен войны он не испытывал ничего подобного. Тогда за каждой такой весточкой стояла чья-то жизнь или смерть: его собственная, близких друзей или даже достойных врагов, без которых повседневная жизнь стала бы скучной и во многом утратила бы смысл.

Наверное, мой Люсьен думает, что для меня все это игра. Тсеша украдкой прошмыгнул к себе, немедля сбросил теплую защитную одежду и поспешил к своему любимому стулу, зажав в руке заветную скомканную бумажку. Спохватившись, он вернулся к письменному столу и вынул из верхнего ящика свой незаменимый сканер. Что, если Люсьен, как и его предшественник Хэнсен, сочтет своим долгом использовать любую возможность для посвящения его в премудрости английского языка?

Нужно будет тщательно изучить записку, вдруг откопаю что-нибудь новенькое? Тсеша развернул листок и замер в изумлении. Что он ожидал увидеть? Приглашение на экскурсию? Советы по перевоплощению в человеческий облик? Простое приветствие?

То, что он увидел, превзошло все его ожидания.

Тсеша держал в руках записку, написанную на его родном языке со всей его сложностью и внутренней гармонией. Такое безупречное по стилю послание могло выйти из-под пера его умницы Саналан, если бы она была мужчиной и к тому же военным.

В этом письме не нужно было искать скрытый смысл. Страх сквозил в каждом слове. Когда-то во время войны ему в руки попала похожая записка. Он и его собратья по духу остановились в холмах у Рота Шеры, и в той записке Хэнсен умолял его действовать, говорил, что времени осталось совсем немного.

…освободить ее… встречаюсь с «захватчиками» завтра вечером… необходима ваша поддержка…

Записка выскользнула из ослабевших пальцев Тсеши и плавно опустилась на пол. Какие знакомые слова! Когда-то точно так же Хэнсен планировал встречу с Джоном Шраудом. Но мой Хэнсен погиб. Утром, в день предполагаемой встречи. Хааринцы сожалели о том, что им пришлось бомбить здание, в котором находились люди. Но накануне люди вышли из своего неприкосновенного анклава по собственной воле и сами вмешались в дела идомени. Глаза и Уши главного миротворца сама положила начало бесчинствам, тем самым взяв на себя часть вины. Вот так и рушится порядок, так рождается грех.

С хааринцами-то понятно, они всегда с легкостью нарушали священный порядок. Но как Храм мог допустить случившееся? Они видели, как небогоугодные события в Кневсет Шере развращают лоумро. Деморализация противника была им на руку, но они не заметили, как позволили и себя запятнать кровью невинных.

Воспоминания тяжелым камнем легли на грудь Тсеше. Они говорили, что гибель Хэнсена и Килиан помогла восстановить попранный порядок, говорили, что моя смерть — он наклонился, чтобы поднять записку — что моя смерть станет тому неоспоримым доказательством. Но он уговорил их не убивать его, точно так же, как раньше уговорил позволить людям жить в городах и учиться вместе с идомени. Боги наделили его даром убеждения, они даровали ему способность чувствовать, когда нужно действовать и как.

Не забыли они и о терпении, чтобы он мог дождаться возвращения своей Джени и не лишиться при этом рассудка.

Тсеша взглянул на часы, стоявшие на письменном столе. Чем же сейчас занят Джон? Город, в котором он сейчас работ тал, Сиэтл, находился далеко на западе, а значит, сейчас время там было довольно позднее, где-то середина ночи. Спит, голубчик, или работает? Тсеша подошел к компорту и набрал код, который при желании можно было найти в справочнике.

Экран заполнило лицо молодого темноволосого человека.

— Неоклона, Чикаго. Чем могу быть… — Увидев, с кем он говорит, он растерянно захлопал ресницами. Тсеша обнажил зубы, чтобы успокоить малого, но тот как будто засмущался еще больше. — Ч-ч-чем… Черт! — Лицо внезапно исчезло с экрана, оставив Тсешу наедине с самим собой.

А Хэнсен говорил, что обнажение зубов помогает расположить к себе человека. Тсеша попытался набрать код другого отделения Неоклоны, но этот чокнутый малый, похоже, заблокировал связь. Тсеша долго возился с компортом, набирая один код за другим в надежде восстановить связь. На помощь персонала рассчитывать не приходится, тогда все узнают, кому я звоню. Он уже собирался снять с устройства крышку и отключить его от сети, чтобы потом загрузить снова. Он здорово рисковал: если компорт сломается, то служба безопасности может упереться, и он не скоро получит новый. Но что делать, другого выхода Тсеша не знал.

Он уже собирался отключить дисплей от источника питания, как вдруг тот снова ожил, и на экране появилось лицо мужчины, на этот раз другого. Этот был тоже темноволосым, с растительностью на лице, как это принято у людей, подстриженной в заостренную бородку.

— Ни-Ро, — заговорил мужчина приятным низким голосом, — Джон предупредил меня, что вы можете звонить.

— Я должен поговорить с ним, — поспешил вставить Тсеша, — не знаю, как вас зовут, попросите его подойти к аппарату!

— Меня зовут Кальвин Монтойя, Ни-Ро. Я терапевт, как и Джон. Он проинструктировал меня и глав основных подразделений Неоклоны на Земле на тот случай, если вы попытаетесь связаться с ним через нас. — Он потрогал пальцами свою бородку. — Он велел сказать вам, чтобы вы шли к черту. Если смысл фразы вам не ясен, Джон также просил, передать, чтобы вы, цитирую слово в слово, «воспользовались своим непотребным сканером». Вот все, что я должен вам сказать, после чего мне настоятельно рекомендовали закончить беседу и немедленно доложить Джону о вашей попытке связаться с ним.

Тсеша откинулся на спинку стула и медленно кивал в такт словам говорившего. Смысл сказанного был ясен и прост. Он говорил, как идомени, но только непохоже, чтобы он в точности повторял слова Шрауда.

— Смысл сказанного вполне может принадлежать альбиносу Джону, — обратился он к своему собеседнику на экране. — Но слова наверняка подсказал Вэл Парини. Доктор Парини любит говорить, как идомени, ему доставляет удовольствие шокировать этим людей. Поэтому осмелюсь предположить, что его отозвали из отпуска. При встрече передайте ему от меня привет. — В довершение, чтобы заверить собеседника в своем добром расположении, Тсеша обнажил зубы.

В отличие от чудаковатого малого, доктор Монтойя сохранил самообладание и даже обнажил зубы в ответ.

— Альб… Джон предупредил меня на ваш счет, Ни-Ро. Он сказал примерно следующее: «Этому пальца в рот не клади, не то всю руку откусит». Мне кажется, я понимаю, что он имел в виду. — Монтойя провел рукой по волосам. — Сейчас я вынужден прервать нашу беседу, не то Джон будет очень недоволен.

— Вы работаете под его началом, Кальвин? — Тсеша по возможности старался обращаться к собеседнику по имени, людям это почему-то так нравилось, а следовательно, помогало найти с ними общий язык.

— Да, Ни-Ро, и я дорожу своей работой.

Не сомневаюсь, но уверен также и в том, что ты не прочь продолжить беседу — из простого любопытства.

— Кальвин, а доктор де Вриз никаких рекомендаций вам на мой счет не давал?

Монтойя удивленно поднял брови и рассмеялся.

— Ха-ха. Джон предупреждал нас, что вы чертовски обаятельны. — Он пожал плечами. Жест, который может означать все, что угодно, и который тем самым не значил для Тсеши ровным счетом ничего. — Если вам интересно знать, Ни-Ро, то рекомендации И манта сводились к вычислению вашей дислокации по звонку и интенсивной бомбежке до превращения этого места в одну большую воронку. — Улыбка Кальвина исчезла. — Я думаю, он шутил.

Сжав левую руку в кулак, Тсеша сделал жест крайнего негодования.

— А я знаю, что нет. Ваш обожаемый Джон на пару с Вэлом приняли Иманта в свою компанию за его способности, как специалиста, а вовсе не за человеческие качества.

Кальвин многозначительно кашлянул.

— У меня нет выхода, Ни-Ро, я вынужден прервать связь.

— Вы должны передать Джону… Вы обязаны сказать ему, что я очень обеспокоен и мне необходимо с ним поговорить!

Кальвин замер, Тсеша было подумал, что сломался дисплей. Наконец Монтойя ответил:

— Ваши опасения приняты и будут рассмотрены. Теперь я должен идти.

И он отключился» прежде чем Тсеша успел что-то ответить. Его можно понять: будь у них хоть несколько минут — бородатый Кальвин непременно выложил бы ему все, что он хотел знать.

Эти люди-стены оживают, когда их называешь по имени. Они далеки от порядка даже в таких мелочах и воспринимают это как особое понимание со стороны собеседника. Тсеша откинулся на спинку стула. Но в действительности я понимаю так мало. Прозвучал сигнал, возвещавший начало первого утреннего причастия. Тсеша встал и прислушался к звукам приготовления, доносившимся из алтарной. Готовившая для него жрица и ее помощница уже были там. Наконец над дверью, ведущей к алтарю, загорелась красная лампочка. Это означало, что все готово и он может войти.

Но на этот раз трапеза не удалась. Тсеша перепутал очередность злаков и фруктов, забыл о специях для мяса, сбился с последовательности молитв. Ваши опасения будут рассмотрены. Этим его не проведешь. Хэнсен ему объяснял, как люди относятся к чужим проблемам. Чем больше они обещают сделать, тем меньше делают. Так уж у нас, людей, принято.

Но как же, Хэнсен, он говорит, что мои опасения будут рассмотрены! Тсеша вышел из алтарной в свою любимую лоджию. Она, как и другие, выходила на озеро. Если прищуриться, вдали можно было разглядеть здание министерства внутренних дел, тоже стоящее на берегу. Тсеша частенько всматривался в том направлении, вспоминая Эктона ван Рютера и размышляя о том, где сейчас может носиться его мятущаяся душа. Но сегодня, задумчиво глядя на огни, усеявшие побережье, Тсеша думал о сыне Эктона. Он и Джени чудесная пара. По крайней мере так казалось тогда. Его отец был против этого брака, но теперь его нет в живых. Но тут старику вспомнились слова Люсьена. Ее прячут где-то рядом, Ни-Ро. А что сказал Кальвин? Ваши опасения будут рассмотрены.

— Совсем рядом! — твердил про себя Тсеша, направляясь к компортам общего пользования, установленным в архиве. Этот звонок не было смысла скрывать. В нем не было ничего предосудительного.

Тсеша набрал код министерства внутренних дел. На экра^-не появилось лицо девушки, в котором не наблюдалось ни малейшего намека на замешательство. Ей уже приходилось говорить с Тсешей раньше.

— Сандра, соедини меня, пожалуйста, с Анжевин Уайл. Девушка, как и полагалось, обнажила зубы и набрала номер во внутренней консоли. Ее улыбка померкла.

— Мисс Уайл не отвечает, Ни-Ро.

— В офисе ее, наверное, еще нет, слишком рано.

— Нет, Ни-Ро, я набрала домашний номер. Она не у себя.

— А где же?

— Она не оставила никакого сообщения, Ни-Ро. — Сандра пожала плечами. Эти люди пожимают плечами на каждом шагу. — Может, ей что-то передать?

— Нет-нет. — Он не мог ждать, пока она получит сообщение. Но тут он вспомнил еще об одном человеке, на этот раз мужчине. Сутулом, как Олигарх, и с божественно рыжими волосами, хотя и не такого чистого оттенка, как у дочери Хэнсена. — Стив! — наконец вспомнил он его имя.

— Мистер Форел из отдела инопланетных контактов? — переспросила Сандра, набирая номер. — Вряд ли он будет у себя в это время… — Девушка удивленно вскинула брови. — Его домашний номер заблокирован, Ни-Ро.

— Заблокирован?

— Да, Ни-Ро. — По лицу девушки тенью пробежало какое-то странное выражение — улыбка, но… — Это означает, что он дома, но не хочет, чтобы его беспокоили.

— Ага.

— Я могла бы оставить сообщение обоим, Ни-Ро. — Сандра почему-то смущенно опустила глаза. — Быть может, вы хотите поговорить с начальником отдела? Или с его превосходительством непосредственно?

— Нет, Сандра. Оставьте сообщение только Анжевин Уайл, пожалуйста. — Тсеша попрощался и вернулся к себе, чтобы переодеться для предстоящих встреч. Сегодня я встречаюсь с премьер-министром, которая непременно будет упрекать меня за мою позицию по отношению к Детмерс Ньюман, затем будет делегация из Кса Патена с очередной порцией упреков за мой фаворитизм по отношению к их собратьям лаэ.

Разумеется, эти упреки справедливы. Я обращаюсь с Детмерс Ньюман, как она того заслуживает, и с ксапатенцами, как того заслуживают они, причем по той же причине. Тсеша прошел в ванную и запер дверь. Я просто им не доверяю. Он снял мантию и приготовился к омовению. Эти шрамы… Тсеша смотрел на свое отражение, мысленно возвращаясь к событиям грозного прошлого. Он все еще помнил холод металла, впивающегося в тело, и следом — жгучую боль. Как давно это было! Годы давали о себе знать. Сказывалась утомительная ночная поездка, и нервное напряжение все еще не отпускало. Что сказал бы Джон Шрауд, если бы увидел его по-стариковски дрожащие колени.

Люсьен знает, где она, но не говорит. Его странный Люсьен, неугомонный бунтарь, который, увы, не ценит порядок. Тсеша погрузил руки в горячую воду. Пар струился по лицу, оседая на дряблых Щеках мельчайшими капельками, которые становились все больше и, наконец, скатывались в воду. Я должен ее спасти. Его Джени нуждается в нем, и теперь он не один. Люсьен поможет ему, и берегись тот несчастный, кто попытается его остановить!