на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава 14


В отличие от абсолютного большинства обитателей земли, ОН не нуждался ни в сне, ни в отдыхе, и мог бы гнать свой автомобиль хоть до Тихого океана без малейшей передышки. Но куда интереснее было самому посмотреть, как развивается сценарий игры, навязанной Им человечеству. По идее, это должен был выполнять Густав Кроткий или тот, кого он прислал. Но даже самая совершенная задумка порою дает осечки. Неважно.

Дорога вела Его к Харькову. В некоторых населенных пунктах ОН задерживался дня на два, чтобы посмотреть, как движутся на Восток нескончаемые потоки немецких, румынских и венгерских дивизий. Непобедимая армада, назначение которой — созидание единого мирового пространства, основы будущего Золотого Века. Да, в игре есть издержки, и немалые. Он видел сожженные дотла деревни, тела повешенных, с отвращением вдыхал тошнотворный запах преданной огню плоти. Но ведь жертвы неизбежны. К тому же все они — смертные, которых нетрудно заменить новыми персонажами.

Гитлер ему не нравился. Истеричный болтун, обуреваемый манией величия. Но — таковы правила игры, Им же установленные. Он — в тени, неведомый даже ближайшему помощнику, Густаву Кроткому. По сути, тот такая же марионетка в руках опытного кукловода, лишь воображающая, что имеет свободу воли. Случись с Густавом неприятность, не столь сложно подобрать новую куклу-генерала. Просто немного сместится во времени исполнение задуманного.

По-прежнему ОН не вмешивался лично в бег событий, хотя с некоторых пор их непредсказуемость порой Его не удовлетворяла. Как зимой прошедшего года — под Москвой. И сейчас, когда германские войска вроде бы успешно начали летнюю кампанию. Почему Гитлер все чаще приходит в бешенство? Почему за короткий срок из немецкой армии уволено 117 генералов, в том числе 66 из действующей армии?

Вспомнились не столь уж давние события по другую сторону противоборства. Стараниями Густава Кроткого и привлеченных им оккультистов удалось — воздействуя на советского тирана — уничтожить более сорока тысяч командиров Красной Армии Когда накануне большой войны шестьдесят пять процентов твоих военачальников имеет в лучшем случае среднее образование, можно ли всерьез рассчитывать на победу? Не наступил ли Кроткий сейчас на собственные грабли? Не пора ли заменить его?

ОН справедливо не мнил себя военным стратегом. Да и не было в том необходимости. Как автомобилист, прекрасно справляясь с управлением, может не знать досконально его внутреннего устройства, и в случае поломки отгоняет машину в мастерскую. А если и знает, но — сломалась деталь. Сможет ли он самостоятельно изготовить замену? Правда, ОН — сможет. Но для этого нужно будет знать не только форму, но и марку стали. Нетрудно, но долго.

И все же ОН хоть немного приобщился к военным забавам, незримо побывав в "Вервольфе", новой Ставке Гитлера близ деревни Стрижавка. В маленьком лесочке под Винницей охраны было больше, чем деревьев, но разве это может остановить призрак?

Стояла редкостная июльская жара, все потели в своих мундирах, а больше других — бесноватый фюрер. Он орал на своих генералов, брызгая слюной и срываясь на визг. Требовал невозможного, например, окружить уже давно отступившего противника. Как же ему удается одерживать победы, удивился ОН.

Тем не менее, победы продолжались. Вот уже и Ростов, и Краснодар, и Майкоп, и Пятигорск попали под власть рейха. Вот-вот наступит очередь Сталинграда. Но почему Гитлер с маниакальным упорством требует удара в направлении Новороссийск-Туапсе-Сухуми? Его ли это идея, или результат скрытого воздействия Кроткого, этого ОН не знал.

Его машина по-прежнему мчалась по российским ухабам, клубами пыли обволакивая маршевые колонны. И хотя видели его сотни и сотни человек, для них он не существовал более мгновения.


— Господин Раунбах, — осторожно начал доктор Шульц, — прямо не знаю, как сказать…

— Да, бросьте, Шульц, Ваши сантименты. Пора бы попривыкнуть к местным порядкам. Говорите, что там у вас.

Шульц некоторое время помялся, пряча глаза. Наконец выдохнул:

— У Елены умер ребенок.

— Как? — вскочил Раунбах. — Когда это случилось?

— Видимо, ночью. Мать спала, а утром обнаружила его уже холодным. Я Вам искренне сочувствую…

Фриц резко поднялся и зашагал взад-вперед по своему обширному кабинету. Когда он шел к двери, лицо его выражало еле скрываемое торжество. Когда же поворачивался к администратору, демонстрировал угрюмую решимость.

— Расследование провели?

— Вскрытие показало порок развития легких, — виновато отозвался Шульц.

— Да? Почему же об этом не стало известно раньше, в родильном доме? Я сам этим займусь. Как Елена? В истерике?

Шульц помотал головой.

— Наоборот. Заторможена. Даже говорить не хочет.

— Лучше бы уж поплакала. Прошу Вас, Шульц, займитесь похоронами. Все-таки речь идет о нашем сотруднике.

— Слушаюсь.

Шульц, придерживая очки, не по-военному повернулся и направился к двери. Уже на пороге он озабоченно спросил:

— Кстати, не могу с утра отыскать Йоханссена. Вы не в курсе, где он?

Раунбах смерил администратора тяжелым взглядом.

— В курсе. Йоханссен на задании.

— Но ведь есть установка: члены группы покидают особняк либо в Вашем, либо в моем сопровождении…

— Идите к черту с вашими установками! — взорвался Раунбах. — Вы, что ли, будете сражаться с гипнотизерами? А я занят, очень занят. И зарубите себе на носу: главная наша установка та, которую дает рейхсфюрер. К тому же, — уже мягче, почти примирительно, добавил он, — Йоханссен без документов. И уже проверен в деле. Так нужно, Шульц. Если считаете мои действия неправильными, можете их обжаловать хоть сегодня. Только вот о похоронах все равно позаботьтесь. Судя по всему, завтра нам понадобятся все наличные силы.

Едва Шульц ушел, появился Мирча Ковач. Одними глазами он спросил: "Ну, что?"

— У Елены умер ребенок, — нарочито громко сказал Раунбах. — Я сейчас не могу отлучиться, поэтому поручил все организационные моменты нашему славному доктору Шульцу. Тем более, что никому из нас с ним в этих вопросах не сравниться.

Слушая шефа, Мирча сиял. Значит, все у Йоханссена получилось. — От нас кто-нибудь будет на похоронах? — спросил он. — Иначе, неудобно получается. Тем более, что теперь, наверное, Елена вновь будет участвовать в операциях. Надо ее поддержать.

— Да, ты прав. Возьми с собой Фрица и присоединяйся к Шульцу.

— Дылду Фрица? — делано удивился Ковач. — У него же две извилины!

— Для текущего момента как раз достаточно. Меня не будет. Болгарин засек, вроде бы, объект. То ли Тополь, то ли Ящер. Я послал Йоханссена проверить. Дождемся результатов и выезжаем всей группой.

Разговор велся достаточно громко, чтобы записывающая аппаратура, если Шульц таковую установил, не пропустила ни слова.

Расставшись с товарищем, Раунбах задумался. Похоже, Йоханссен не подвел. Подмена прошла безукоризненно. И, самое главное, даже Елена ничего не заметила. Это было особенно важно, учитывая некоторые психологические особенности полячки. Недолго ей осталось переживать свое горе. Лишь бы Йоханссен вернулся. Без него план рухнет — это яснее ясного. Группе беглецов катастрофически нужен гипнотизер, способный провести их до шведского парома. Раунбах обладал только даром предвидения, Мирча считывал ауру, Елена всего лишь была способна определить наличие ментального блока.


Недрагов неспешно шел по Вышеграду, приближаясь к собору святых Петра и Павла. На ходу он размышлял о некоторых вещах. Например, о том, что Кондрахин — атеист. Когда Тополь назначил местом встречи колонну дьявола, ему пришлось не только объяснять Кондрахину старинную городскую легенду. Смысл ее состоял в том, что дьявол, стремясь заполучить грешную душу, подрядился перенести, пока не кончится месса, колонну из Рима в Прагу. Не успел самую малость. Брошенная лукавым колонна, разбившаяся на куски, до сих пор лежит неподалеку от собора. Этой легенды Кондрахин мог и не знать, раз бывать в Праге ему не случалось. Но он не знал, что такое месса!

Вот и условленное место. Тополь внимательно, но незаметно огляделся, посмотрел на часы. Время встречи было оговорено приблизительно. Недрагов стоял неподвижно, сосредотачиваясь. Почему-то в голову лезли совершенно посторонние мысли.

"Если бы у меня было время, — думал он, — я пригласил бы Кондрахина к себе домой, приготовил бы кнедлики, потушил гуся с капустой. Я предпочитаю традиционную чешскую кухню. Впрочем, блины я тоже готовлю довольно часто. Мы бы посидели, попили бы пльзеньского пива, а потом я провел бы своего гостя по Праге. Показал бы все дворы Пражского Града, Вальдштейнский дворец, Карлов Мост, городскую ратушу и памятник Яну Гусу. Может, мы съездили бы в Збраслов или Кутну Гору. А Кондрахин рассказал бы мне, как там, в России сейчас".

Ничего этого не будет — трезво подсказывал рассудок. Встреча двух астральных бойцов такой силы — событие редчайшее для нашего трудного времени. Недрагов припомнил лишь одно такое событие. В Париже, в сразу после его оккупации…

В ожидании Кондрахина он прохаживался, чтобы не бросаться в глаза своей неподвижностью. Выдержка и осторожность — основа ремесла истинного астрального бойца. Сколько раз, в разных городах Европы, как обычный горожанин Павел неторопливо бродил по улицам, отмечая всплески ментальной активности вокруг. Иногда охота была удачной. Незамеченный, он наносил нацистскому мастеру астрала ментальный удар и направлялся неспешным шагом к вокзалу.

Несколько раз он использовал свое искусство против обычных людей — гестаповцев. Может же человек умереть в своем служебном кабинете от сердечного приступа? Но высшие бонзы рейха были надежно прикрыты. Те, кто их охранял, легко могли отвести нанесенный удар и ударить в ответ. Тополь полагал, что это были тибетцы. Возможно, кого-то из них ему приходилось видел на улицах Лхасы. Быть может, кто-то из них вел его горными тропами в Индию. Пока они охраняли правителей рейха, попытка покушения на них была обречена на провал.

Гейдриха не охраняли. Не требовалось. Его врожденный дар заключался в устойчивости к ментальным воздействиям. Когда Тополь нанес удар с расстояния в двадцать шагов, какого хватило бы на целую роту, Гейдрих даже не чихнул. Подобраться к нему могли только обычные диверсанты. Именно об этом Недрагов сообщил тогда Даниелю: Скрипач неуязвим для мастера астрала, но его охрана — лишь обычная охрана высокого чина. В ней нет тибетцев.

Рейнхарда Гейдриха многие в Чехословакии называли скрипачем. Он действительно профессионально играл на скрипке, а его отец был композитором. 27 мая в него стреляли, через несколько дней он умер. Тогда Тополю удалось прикрыть исполнителей возмездия, и гестапо не смогло взять их по горячим следам. Но позже Павлу пришлось отъехать в Сербию, где в горах пропал его троюродный брат Ивица. Искать пропавшего много хлопотнее, чем вызволять нужного человека из тюрьмы или концлагеря. Пришлось задержаться, а исполнители покушения проявили непростительное легкомыслие. И попались.

Когда Недрагов вернулся из Индии, то первое время тихо жил в Праге. Как раз это время Гитлер пришел к власти, и это обстоятельство насмерть рассорило некогда единых знатоков оккультизма. Они еще встречались — в привычных местах, но все явственнее формировались два лагеря. Густав, к тому времени ставший доктором алхимии, Кротким, был принят в обоих. О политике не говорил, со всеми соглашался. Пытался отыскать Недрагова — и ни разу не появился в Англии.

Сейчас группа Раунбаха — а ведь Кондрахин даже не сообщил, сколько там астральных мастеров — готовилась к поиску Тополя в Млада-Болеславе. А он тем временем ждал Юрия возле колонны дьявола. Пора бы появиться… Павел взглянул вокруг, используя астральное зрение. От угла одного из домов к нему протянулась тонкая синеватая нить. В голове раздался голос:

— Добрый вечер, Павел Федорович. Вы, конечно, видите, где я нахожусь. Я Юрий Кондрахин. Жду вас за углом.

Прогулочным шагом Тополь отправился к углу старинного жилого дома. Теперь в Праге мало кто демонстрирует спешку — не так расценят. Заглянув в переулок, в трех шагах от себя он увидел унтер-офицера.

— Здравствуйте, Юра!…

"Он совсем молодой. Фигура спортивная. Наполнен энергией и злостью. Быть может, думает, что легко доберется до Густава. А я теперь знаю: Густав безвылазно находится в машинном зале одной из берлинских электростанций. Рядом с комнатой, где переодеваются и обедают дежурные электрики, кабинет Густава. Прямые телефоны со штабом Гиммлера, Министерством Иностранных Дел, ОКВ. Благодаря работе электростанции Густав всегда располагает изрядным запасом энергии, а постоянный персонал машинного зала давно стал его глазами и ушами — не подозревая об этом. Там, в его логове, никто из нас не сможет с ним справиться".

— Вы располагаете временем, сударь? Я обладаю важной информацией.

— К великому сожалению, Павел Федорович, время мое очень ограниченно. Не позже утра я должен вернуться в Кенигсберг — едем Вас ловить, — Кондрахин усмехнулся, — в Младо-Болеславец. Кажется, это недалеко от Праги. Если это не повредит Вам, было бы желательно, чтобы ночью наши ловцы астральных вибраций уловили какой-либо всплеск именно оттуда. Это для страховки. На нет и суда нет. Кстати, я на машине. Если нет другого приемлемого места, могли бы переговорить и там.

Тополь медленно шел рядом с Кондрахиным, упиваясь звуками родной речи, не особенно вникая в смысл сказанного. На какое-то время ностальгия захватила его целиком, и лишь неподкупная сторожевая часть сознания продолжала отслеживать обстановку, наблюдать за окружающим, готовая при малейшей опасности подать сигнал тревоги.

Было почти по-летнему тепло. Листья на деревьях еще оставались матово-зелеными, и эта зелень, эта тоска по Родине, по невозвратимому прошлому, заливала и пространство, и душу. Казалось, какой-то миг — и он перенесется в 1913 год, на заросший ракитами берег Орлика, где подростком удил голавля. И вновь живы и мать, и отец, и брат Игнат, и все, все, все.

Наваждение схлынуло так же резко, как и пришло.

— Хорошо, — суше, чем хотелось самому, отозвался он, — будем по возможности кратки. Как Вы меня информировали, цель Вашей миссии — уничтожение человека, подпитывающего энергией главных фашистских бонз. Я полагаю, что знаю такого. Это некий Густав Кроткий, мой знакомец еще с двадцатого года. Мне известны его координаты. Но, мой друг, схватка с ним может оказаться, да что там — непременно окажется! — смертельной для Вас. Безусловно, Вы — боец. Но Густав сильнее, поверьте на слово. Я бы тоже не рискнул пойти против него в одиночку. Поэтому предлагаю действовать в паре.

— Боюсь, Вы недооцениваете моих способностей, Павел Федорович. Мне кажется, нет, я просто уверен, что здорово прибавил за последнее время. Во всяком случае, мне легко удается то, о чем раньше не смел и подумать. Очевидно, перейден какой-то режим. Переход количественных изменений в качественные, как говорил Маркс.

Тополь некоторое время помолчал, что-то обдумывая. Наконец повернулся к Юрию, останавливаясь.

— Мои способности тоже возросли, — произнес он, — и это очень подозрительно. Более того. Я много перемещаюсь практически по всей Европе, вот что я обнаруживаю в последние две-три недели. Все больше и больше мне встречается людей с паранормальными способностями. Я понимал бы, если бы они концентрировались в каком-то одном месте. Допустим, их собирают специально для проведения какой-либо акции, например, направленной против меня. Без всякого бахвальства: я изрядно насолил гитлеровцам. Но если количество таковых лиц возрастает повсеместно, таковую гипотезу следует перечеркнуть. Происходит что-то иное, чему я не могу дать ни названия, ни объяснения. Поскольку возросли наши с Вами возможности, проклюнулись ростки сверхсознания у множества других людей, резонно предположить, что и Густав Кроткий не остался на месте. А он и без того был очень силен. Сильнее меня.

Кондрахин несколько минут переваривал услышанное, сопоставляя его с наблюдениями Рейнгарда. Действительно, нечто странное коснулось Земли и ее обитателей. Невозможный и необъяснимый прогресс, тем более в годы всеобщей озлобленности и ненависти. Овладение любым видом внечувственной (по бытовым понятиям) деятельности требует безмятежности ума. Так учили в Школе, на этом постулате зиждилось все существование сокрытых миров.

Правда, существование того же Густава Кроткого в какой-то мере это опровергало, но лишь отчасти. Как говорится — в семье не без урода. Да и любого астрального бойца нельзя назвать агнцем божьим. Но это уже издержки профессии. В начале Пути Юрия как раз пытались обратить к добру, но, как он понял позже, лишь до определенной степени. Иначе боец просто бы не состоялся. Интересно, а какой дорогой прошел Тополь? Но времени на праздные вопросы не оставалось. До Кенигсберга путь не близкий, а к утру надо прибыть, хоть кровь из носу. А еще лучше вечером: Юрий не слишком полагался на выдержку и рассудочность Раунбаха с сотоварищи.

— Как Вы, Павел, намерены действовать практически? — деловито спросил он. — Я в Вашем распоряжении, если, конечно, завтра все пройдет гладко.

— А что должно быть завтра? — вопросом на вопрос ответил Недрагов.

— Завтра группа Раунбаха в полном составе должна прекратить существование. Это случится в Младо-Болеславе во время облавы на Вас. Произойдет взрыв, во время которого погибнут все члены группы.

— Я, собственно, не против, — усмехнулся Тополь, — но как собираетесь выжить Вы?

— Не только я. Во-первых, мой напарник, кстати, наш земляк, русский. Во-вторых, кое-кто из членов группы Раунбаха, включая его самого.

— Ох, Юрий, — вздохнул Недрагов, — как бы фашисты не поймали тебя на крючок… Зачем этих зверей жалеть?

Кондрахин поправил и без того ладно сидевшую на нем немецкую форму.

— Так надо, Павел Федорович. Будем считать это взаимовыгодной сделкой. В конце концов, на нашу встречу я попал тоже благодаря Раунбаху. Он выходит из игры, и я в этом буду ему всемерно помогать. Не думайте, что все там — фашисты.

Недрагов промолчал.

— Итак, давайте конкретнее договоримся. Где, когда?

— Вы знаете Берлин? — спросил Тополь, то и дело непредсказуемо переходя с "ты" на "Вы".

— Не довелось, — признался Кондрахин. — Но, полагаю, сориентируюсь.

В течение нескольких минут удалось наметить ориентиры для последующей встречи, перепутать которые Кондрахин никак не мог. Договорились, что в условленное время Тополь будет ждать Кондрахина в течение трех дней. Уже после прощания Тополь окликнул Юрия:

— Простите великодушно. Признаюсь, я так и не смог определить Вашей школы. Сам, вроде бы учился у многих, но не могу припомнить ничего хоть отдаленно похожего. Например, как Вы экранируетесь?

Юрий обезоруживающе улыбнулся и вытащил из кармана заветный камень.

— Попробуйте найти свой.




Глава 13 | Астральные битвы Второй Мировой | Глава 15