Глава 10

Негодующий звон будильника прервал её сон. Начав с мерного попискивания, он увеличивал частоту и громкость до тех пор, пока не превратил издаваемый шум в серию истерических воплей, которые и выгнали Мэгги из постели. Застонав, она, покачиваясь, добрела до часов, стоявших на комоде, и выключила их. Мэгги специально ставила будильник подальше от кровати, со временем определив, что, когда часы находятся на ночном столике, она способна, всё ещё пребывая во сне, неоднократно нажимать кнопку отбоя.

Раздался скребущийся звук когтей, и дверь в спальню приоткрылась, пропуская массивную, с резко выдающейся нижней челюстью квадратную морду Рэнфилда. Казалось, её выражение провозглашало «Та-да!», словно вид наполовину лысого, тяжело сопящего, с ущербным прикусом бульдога был самым лучшим способом начать чей-то день. Лишённые волос участки были результатом экземы, которую помогали уменьшить антибиотики и специальная диета. Однако отрастить шерсть лечение не помогало. Плохой экстерьер придавал ему во время ходьбы или бега неуклюжий вид, словно пёс, неуклюже переваливаясь, двигался по диагонали.

— Доброе утро, чудик, — поздоровалась Мэгги, наклонившись, чтобы приласкать собаку. — Что за ночка выдалась.

Прерывистый сон, метания в постели, яркие видения.

И тут она вспомнила, почему не смогла отдохнуть.

У Мэгги вырвался стон, а рука замерла на брыластой голове Рэнфилда.

То, как Марк целовал её… то, как она ответила…

И выбора нет, она должна сегодня встретиться с ним. Если откажется, то он может прийти к неверным выводам. Единственный выход — отправиться на виноградник Рейншедоу и держать себя так, словно ничего не случилось. Она будет вести себя весело и беспечно.

С трудом волоча ноги, Мэгги направилась в ванную своего односпального бунгало^[45], умылась и вытерлась. Уже прижав полотенце к глазам, она почувствовала неожиданное жжение слёз. Только на один момент она позволила себе оживить в памяти тот поцелуй. Прошло столько времени с тех пор, как она отдавалась страсти, крепко и уверенно сжимала мужское тело. А Марк оказался таким сильным, таким тёплым, не удивительно, что она поддалась искушению. Как сделала бы и любая другая женщина.

Некоторые чувства были знакомы, а некоторые — абсолютно новы. Она даже не могла вспомнить, ощущала ли когда-нибудь такое чистое, беспримесное вожделение, удивительный жар, который казался предательством… и источником опасности. Это был маленький звоночек женщине, которая за всю свою жизнь пережила немалое количество потрясений. Нет, дикая, сумасшедшая, болезненно затрагивающая сердце связь не для неё… больше никакой боли, никаких потерь… то, что ей нужно — это мир и покой.

Да и вообще, что толку гадать. У Мэгги были все причины полагать, что Марк продолжит свои отношения с Шелби. А она сама была мимолётным развлечением, коротким флиртом. Зачем Марку связываться с Мэгги, с её жизненным багажом, если она и сама не хотела бы с ним разбираться. Прошлая ночь ничего для него не значила.

И каким-то образом она должна убедить себя, что и для неё самой прошлая ночь ничего не значила.

Отложив полотенце, Мэгги взглянула на Рэнфилда, который сопел и фыркал возле неё.

— Я женщина, умудрённая опытом, — обратилась к нему она. — И я могу справиться с возникшей ситуацией. Мы поедем туда, и я оставлю тебя на день. А ты должен постараться вести себя подобающим образом настолько, насколько только возможно.

Надев джинсовую юбку, ботинки на низком каблуке и удобную куртку, Мэгги нанесла лёгкий макияж. Розоватые румяна, тушь, светлый губной блеск и корректор помогли смягчить ущерб, нанесённый бессонной ночью. Не слишком ли ярко?.. Не покажется ли Марку, что она пытается привлечь его внимание? При мысли о собственной глупости она закатила глаза и покачала головой.

Рэнфилд, обожавший путешествовать, был вне себя от радости, когда Мэгги подняла его и усадила в «Себринг»^[46]. Он вытянулся, чтобы высунуть голову в окно машины, но Мэгги крепко держала его за поводок, опасаясь, что её перевешивающий в передней части компаньон случайно вывалится из авто.

Стоял ясный и прохладный день, бледно-голубое небо подёрнулось тоненькой пенкой облаков. Чувствуя, как с приближением к винограднику усиливается её нервозность, Мэгги сделала глубокий, проясняющий голову вдох, а затем ещё один, повторяя процесс, пока не стала сопеть так же, как и Рэнфилд.

Среди виноградных кустов, с которых был уже собран урожай, показались фигуры Сэма и его работников. Они занимались ежегодной обрезкой, формируя кроны перед тем, как подготовить виноградник к зимовке… Доехав до дома, Мэгги остановила машину и посмотрела на Рэнфилда.

— Мы должны вести себя свободно и уверенно, — обратилась она к нему. — Плёвое дело.

Требуя ласки, бульдог умильно ткнулся головой. Мэгги нежно погладила его и вздохнула.

— Идём.

Ведя Рэнфилда на поводке, Мэгги пошла к передней двери, терпеливо ожидая, пока собака делает свои неуклюжие шаги. Не успела она постучать, как дверь открылась, и показался Марк, одетый в джинсы и фланелевую рубашку. Он выглядел таким сексуальным с взъерошенными волосами и в помятой рубашке, что Мэгги почувствовала глубоко внутри внезапную боль.

— Проходи, — хриплый утренний голос прозвучал музыкой для её ушей. Она завела пса в дом.

В зеленовато-голубых глазах Марка засияла улыбка.

— Рэнфилд, — позвал он, присаживаясь на корточки. Пёс тут же метнулся к нему. Марк принялся гладить его, действуя намного более энергично, чем Мэгги: теребил складки вокруг шеи, потирал, чесал. Рэнфилд обожал такое обращение. В отсутствие хвоста он принялся вилять всей задней частью туловища, умудрившись изобразить нечто схожее с танцем Шaкиры.

— Ты, — обратился Марк к собаке, — выглядишь, как картина Пикассо. Из кубистического периода.

Экстатически захлёбываясь, Рэнфилд облизал его запястье и медленно опустился на живот, растопырив лапки во все четыре стороны.

Даже нервничая, Мэгги не смогла удержаться от смешка при виде замедленного падения пса.

— Уверен, что не изменишь своё мнение? — спросила она.

Марк, всё ещё веселясь, поднял к ней лицо.

— Конечно, — он отцепил поводок от ошейника, выпрямился и мягко снял её ладонь с дверной ручки. Когда их пальцы соприкоснулись, она почувствовала, как бешено скакнул пульс, а колени угрожающе дрогнули. У неё мелькнула краткая мысль о том, как было бы здорово подобно Рэнфилду, свалиться мешком на пол.

— Как Холли? — сумела выдавить она.

— Великолепно. Ест Jell-O^[47] и смотрит мультики. Температура поднималась ночью ещё раз, а потом сп'aла. Сейчас она просто немного слаба. — Марк пристально изучал гостью, словно пытаясь впитать каждую деталь её облика. — Мэгги… Прошлой ночью я не хотел тебя пугать.

У неё быстро и яростно забилось сердце.

— Я и не испугалась. Даже не представляю, почему так получилось. Должно быть, из-за вина.

— Мы не пили вино. Его пил Сэм.

Кровь бросилась ей в лицо.

— Ну, тогда мы просто увлеклись. Возможно, под влиянием лунного света.

— Было темно.

— И позднего времени. Почти полночь…

— Было десять часов.

— …и ты чувствовал благодарность за то, что я помогла с Холли, и…

— Я не чувствовал благодарность. Нет, я, конечно, был благодарен, но поцеловал тебя не поэтому.

В её голосе зазвенело отчаяние:

— В сущности, я ничего и не делала.

Марк бросил на неё скептический взгляд.

— Ты поцеловала меня в ответ.

— Дружеский жест. Ну, так целуются друзья. — Она нахмурилась, когда поняла, что и на этот аргумент он не купился. — Я поцеловала тебя из вежливости.

— Вопрос этикета?

— Да.

Марк потянулся и привлёк её к себе, обхватив руками напряжённое тело. Мэгги была слишком ошеломлена, чтобы двигаться или говорить. Он склонил голову и прижался к её губам в крепком и медленном опустошающем поцелуе, пославшем дрожь удовольствия по всему её телу. Она обмякла во вспышке желания, беспомощно приникнув к мужчине.

Он нежно зарылся рукой в её волосы, играя кудряшками и приглаживая их. Мир исчез, оставив только накатившие на неё наслаждение, жажду и сладкую губительную боль. К тому времени, как он отступил, она уже дрожала с головы да пальчиков ног.

Марк заглянул в её потрясённые глаза, слегка приподняв брови, словно спрашивая: «Очко засчитано?»

Её подбородок опустился в едва заметном кивке.

Марк осторожно прижал голову Мэгги к своему плечу и подождал, пока ноги её окрепнут настолько, что смогут удержать свою хозяйку.

— Мне нужно разобраться с парой вопросов, — услышала Мэгги над головой его голос, — среди них — разрешение ситуации с Шелби.

Подавшись назад, Мэгги с беспокойством взглянула на него.

— Пожалуйста, не порывай с ней из-за меня.

— С тобой это никак не связано, — Марк коснулся губами кончика её носа. — Шелби заслуживает намного большего, чем быть женщиной, на которой кто-то просто остановился. Когда-то я считал, что достаточно будет, если она подойдёт только Холли. Но позже понял, что Холли она не подойдёт, если одновременно не подойдёт и мне.

— Я не могу сейчас встречаться с тобой, — заявила Мэгги напрямик. — Я не готова.

Он играл с её волосами, медленно пропуская кудряшки сквозь пальцы.

— А когда, по-твоему, будешь?

— Не знаю. Сначала мне понадобится человек, который поможет мне преодолеть переходный период.

— Я буду твоим «переходным» парнем.

Даже сейчас он почти заставил её улыбнуться.

— Тогда кто же будет моим парнем потом?

— Я буду и им тоже.

У неё вырвался безрадостный смешок.

— Марк, я не…

— Подожди, — мягко прервал он. — Сейчас слишком рано об этом говорить. Тебе не нужно ни о чём беспокоиться. Проходи в дом, и мы пойдём, навестим Холли.

Рэнфилд неуклюже поднялся и заковылял вслед за ними.

Холли оказалась в гостиной возле кухни. Она свернулась калачиком в коконе из одеяла и подушек на диванчике. Потускневший взгляд и лихорадочное беспокойство предыдущего дня пропали, но она всё ещё выглядела болезненной и слабой. При виде Мэгги она заулыбалась и протянула к ней ручки.

Мэгги подошла к девочке и обняла её.

— Угадай, кого я привела? — спросила гостья, уткнувшись в немного спутанные прядки волос Холли.

— Рэнфилда! — воскликнула девочка.

Услышав своё имя, бульдог тут же проковылял к диванчику. На мордочке, перекошенной в вечной гримасе, выделялись выпученные глаза. Холли с сомнением разглядывала его, отпрянув назад, когда пёс, встав на задние лапы, положил передние на край дивана.

— Он такой смешнючий, — прошептала она Мэгги.

— Да, но он об этом не знает. И считает себя великолепным.

Холли захихикала и наклонилась, чтобы осторожно погладить пса.

Вздохнув, Рэнфилд подставил ей свою большую голову и довольно закрыл глаза.

— Он обожает внимание, — сказала Мэгги Холли, которая начала ворковать и сюсюкать с млеющим бульдогом. Мэгги усмехнулась и чмокнула девочку в макушку.

— А теперь мне нужно идти. Спасибо за то, что согласилась сегодня присмотреть за ним, Холли. Когда я вернусь, чтобы забрать его, я принесу тебе из магазина подарок.

Стоя у двери, Марк наблюдал за ней тёплым и задумчивым взглядом.

— Позавтракаешь? — спросил он. — Есть яичница и тосты.

— Спасибо, но я уже перекусила хлопьями.

— А ещё есть Jell-O, — объявила Холли. — Дядя Марк сделал его трёх цветов. Он дал мне немножко и сказал, что это чашка с радугой.

— Правда? — Мэгги одарила Марка удивлённой улыбкой. — Как приятно слышать, что твой дядя воспользовался своим воображением.

— Ты даже не представляешь, — пробурчал Марк. — Он проводил Мэгги до передней двери и вручил ей высокий термос с кофе. Мэгги заволновалась от нахлынувшего на неё тёплого ощущения семьи. Собака, ребёнок, мужчина во фланелевой рубашке, даже требующий ремонта дом в викторианском стиле… всё было идеальным.

— Кажется, это несправедливая сделка, — заметила она. — Специально приготовленный кофе за время с Рэнфилдом.

— Если она означает, что я встречу тебя дважды в один день, — откликнулся Марк, — то я пойду на это в любое время.