ГЛАВА 2

— Ну, как там погодка? Что новенького?

— Да как обычно. Дождь идет.

— Дождик, значит… — Алексей закончил переписывать тактико–технические данные снайперской винтовки FR–F2 и закрыл тетрадь:

— А по–французски?

Хохол сделал вид, что не слышит.

— Забыл? Вспоминай.

— Может, не надо?

— Надо. Договорились же!

Стало понятно, что приятель не отвяжется. Хохлу пришлось слезть с подоконника и порыться в карманном словаре:

— Так, сейчас… Ага! Иль пле.

— Правильно, — похвалил Алексей. — То есть, идет дождь.

— Да разгребись он, этот дождь, мать перемать! Скоро у нас тут у всех жабры повырастают. — Хохол порылся в памяти и выдал почти без акцента:

— Мердэ!

— А вот ругаться здесь, кстати, разрешено на любом языке, — подмигнул Алексей. — Так что, можешь «выражения» не учить — все равно лучше нашего мата ничего не придумано.

— Это точно…

Они разговаривали по–русски негромко, вполголоса, хотя кроме них в учебном классе не было никого — остальные парни из учебного взвода разбрелись, кто куда, в ожидании следующего занятия.

А приятелям пришлось задержаться. Из–за Алексея.

Конечно, за прошедшие недели он назубок выучил все принятые в Легионе команды. И даже с грехом пополам мог уже обьясняться по–французски на простенькие бытовые темы — но вот специальные термины из области вооружений и боевой техники давались Алексею пока с трудом.

На лекциях он успевал записать далеко не все, а понимал и того меньше. Но в отличие от большинства соотечественников–волонтеров не уповал на «авось», а день за днем задерживался в перерывах, чтобы наверстать упущенное.

— Ну, все наконец? Пойдем, покурим! — Хохол к прилежным ученикам не относился и сейчас составлял приятелю компанию только от скуки и из врожденного чувства товарищества.

— А как будет по–французски «дай закурить»?

— Пошел ты!

— Посмотри, там есть, — Алексей показал глазами на словарик.

— Не хочу. Достало… — Хохол так швырнул надоевшую книжицу, что пластиковая обложка расправилась на лету и стала похожей на крылья. Ничего в башку не лезет.

— Ладно, — Алексей поднял словарик с пола. — Не психуй.

В учебном классе было тепло, комфортно, а главное — сухо.

Одну стену, от пола до потолка, занимал стеллаж с макетами танков, бронетранспортеров, грузовиков и прочей военной техники, принятой на вооружение в войсках НАТО. Свободное пространство между дверью и окнами украшали плакаты на ту же тему — а впрочем, аудитория ничем не отличалась от миллионов других. Большой экран, доска, телевизор с видеомагнитофоном, стереопроектор, кафедра преподавателя и места для курсантов…

— Давай одну на двоих? А то сигареты кончаются.

— Давай, — не стал спорить Хохол.

Однако, покурить им так и не пришлось — позвали на построение.

— Ун минют! — кивнул Алексей, убирая пачку в карман. — Пошли. Потом покурим.

… На улице по–прежнему было холодно и противно.

— Во, погодка! Блин, когда же это кончится?

— Да уж, тут не южное побережье.

Жара и солнце в лагере под Марселем вспоминались теперь с тоской, будто сказочный сон. А здесь — серые тучи уже который день заливали учебный центр Легиона мерзким моросящим дождем. Окресности городка Кастельнодари укрыло мутной пеленой, все вокруг насквозь пропиталось влагой и невозможно было ступить, чтобы не попасть ногой в очередную грязную лужу.

Приятели встали в строй вовремя.

Алексей успел даже подмигнуть соседу–французу и услышать в ответ тяжелый вздох:

— Же сюи муйе жюско зо!

И без переводчика стало ясно — парень жалуется на то, что насквозь промок. Алексей попробовал посочувствовать, насколько позволял словарный запас, но осекся на половине фразы.

— Смирно! — Перед шеренгой вырос сержант–инструктор.

Учебный взвод замер в ожидании следующего приказа.

Однако, вместо него из–за угла казармы раздалось мерное, нарастающее хлюпанье, а через несколько мгновений показался и сам источник звука. На площадь перед воротами выбежала колонна будущих легионеров, человек двадцать, завершавшая контрольный марш–бросок по пересеченной местности.

— Бедолаги…

Вот на этих парнях действительно не оставалось сухого места — с ног до головы в воде и грязи, береты засунуты под погон, на спинах повисли солдатские ранцы с балластом. Мокрые серые лица и пустые от изнеможения глаза делали всех их похожими друг на друга. И даже когда тяжелые форменные ботинки попадали в очередную лужу, бегущим было уже все равно…

Колонна прочавкала мимо и скрылась за поворотом. Слегка отвлекшийся на это поучительное зрелище сержант вновь повернулся к своему взводу:

— Итак, господа… Можете не завидовать! В следующую пятницу вам предстоит то же самое. Десять километров на время. Нормативы засчитываются, как всегда, по последнему. Так что, советую подготовиться.

Инструктор посмотрел на часы:

— Время. Приступим, господа!

Взвод проследовал к полосе препятствий, где был, как обычно, разделен на группы по пять–шесть человек.

При формировании этих групп сержант всегда руководствовался собственными соображениями, но состав их практически не повторялся. На этот раз Алексей оказался в кампании своего приятеля, ещё одного русского парня, француза, негра из Сенегала и кавказца, которого все для простоты называли Махмуд.

— Считай, повезло, — шепнул Хохол оглянувшись и проведя ладонью по мокрому ежику волос.

— Угу, — кивнул Алексей. Группа действительно подобралась сильная, а значит были шансы сходу уложиться в контрольное время.

…Сержант–инструктор нажал на кнопку секундомера:

— Вперед!

Подьем в гору Алексей преодолел без особого напряжения — беговой дистанции ему как раз хватило на то, чтобы разогреться перед горизонтальной лестницей, которую нужно преодолевать на руках, перехватом. Лестница была установлена над каналом с вонючей жижей, и Алексей облегченно вздохнул, отпуская последнюю перекладину.

Тоннель он прополз хорошо, и хотя немного застрял в «разрушенном здании», потерю удалось наверстать за счет других препятствий.

— Эх, мать моя мама! — Вода оказалась холодной, но это уже не имело значения. Вынырнув из бассейна, Алексей от души рванул пятьдесят метров спринта и финишировал.

Сержант сделал у себя какую–то пометку:

— Бьен. Хорошо.

Алексей отошел в сторонку, к оставленным под навесом вещам. Отдышался, мокрыми пальцами вытащил из пачки сигарету и закурил.

Вскоре прозвучала команда построиться. Выяснилось, что с первого раза в норматив не уложилась ни одна из групп, а значит полосу препятствий придется преодолевать по новой.

— Ты как? — спросил Алексей у стоящего рядом француза.

— Все в порядке, — попробовал улыбнуться тот.

В действительности же он выглядел не лучшим образом: кожа на запястье содрана, кровоподтек на щеке.

— Что случилось?

Парень почти без слов, жестами показал, как неудачно потерял равновесие и упал с железной балки на середине дистанции. И опять виновато улыбнулся.

— Вперед!

Следующая попытка у группы получилась ещё хуже, чем первая — в зачетное время не уложились трое, включая сорвавшегося в яму с вонючей жижей Алексея:

— Ч–черт, вашу душу… — Ладонь скользнула по мокрой перекладине, и он рухнул с четырехметровой высоты вниз. Стало обидно и больно — тем более, что на этот раз большая половина взвода все–таки сдала норматив.

— Вольно. Разойдись!

Счастливчики радостно загомонили и уселись поглазеть, как две оставшиеся группы готовятся вновь выйти на полосу препятствий.

— Вперед!

Третий и четвертый заходы также оказались для Алексея и его товарищей неудачными — в обоих случаях из–за Махмуда, который все никак не мог финишировать в нужном темпе.

— Мне стыдно за вас, легионеры! — Сержант–инструктор критически осмотрел подопечных с ног до головы и обьявил пятиминутный перерыв.

Воспользовавшись паузой, народ повалился прямо на мокрую, примятую подошвами траву.

— Слышь, ты, чурка долбаная! Из–за тебя одного здесь все на говно исходим. — Слова Хохла прозвучали достаточно громко, чтобы их раслышал тот, кому они адресовались. Кавказец приподнялся и что–то ответил.

— Чего? Чего ты лепечешь? Кошон, бля, черножопый…

Франзузское слово в этой фразе было единственным, но очень обидным. Называть мусульманина свиньей все–таки не стоило, поэтому Алексей решил вмешаться:

— Хватит! Все, закончили.

Но Махмуд уже вскинулся и зарычал:

— Убью, билять, пидарас!

Те, кто не понимал по–русски, с тревожным интересом наблюдали за развитием событий.

— Прекратите немедленно!

— Стоп! — Поддержал Алексея выбежавший из–под навеса Гюнтер.

Но клубок из двух сцепленных тел уже покатился под ноги свидетелям ссоры. Вмешаться в драку не решился никто, и лишь после команды сержанта–инструктора мужчин с трудом удалось разнять и оттащить одного от другого.

— Взвод, становись. Смирно!

Занимая место в общем строю, Хохол отер рукавом кровь из разбитого носа:

— Мало я их в девяносто шестом под Гудермесом пострелял…

— Дурак, — процедил сквозь зубы Алексей. — Молчи уж.

Инструктор не торопясь прошелся вдоль шеренги. Потом приказал обоим участникам драки выйти из строя:

— Гауптвахта. По пять суток каждому.

— Есть.

— Не слышу?

— Есть, мой сержант! — в один голос, не скрывая радости, рявкнули злостные нарушители дисциплины.

— Остальным группам приготовиться к повторной сдаче нормативов на полосе препятствий. Всем, без исключения! Вольно, разойдись.

Вымокший до нитки, грязный и усталый взвод молча побрел на стартовую позицию…

* * *

А после обеда были занятия в спортивном зале.

Для отбытия наказания предстояло явиться в штаб только на следующий день, с общего построения лагеря. Поэтому и Хохол, и Махмуд пока работали вместе со остальными, по учебному плану своего взвода.

Сначала, для разминки и разогрева, все немного побегали в баскетбол. Играли «на вылет», до трех мячей, разбившись командами по несколько человек. Разрешалось для остановки соперника все, кроме ударов и укусов: толчки, захваты, подножки, удержания… При таких правилах серьезных травм удавалось избегать только благодаря тому, что пол спортивного зала от кольца до кольца покрывал пружинистый борцовский ковер, а вдоль стен на уровень груди поднимались поролоновые маты.

Главное было только — не влететь головой в косяки дверей, одна из которых вела в раздевалку и душевые. Через вторую дверь занимающиеся попадали в огромное помещение с мешками, макиварами, зеркалами, боксерскими грушами и прочей утварью для отработки приемов рукопашного боя.

— Слышь, ты давай поосторожнее, — предупредил Алексей приятеля–штрафника, показывая глазами на кавказца.

— Угу, — чувствовалось, что парень уже немного поостыл и больше на неприятности напрашиваться не будет.

— Потом поквитаетесь. Не сейчас!

— Обязательно, — ощерился Хохол.

Впрочем, по счастливой случайности за все время разминки им с Махмудом играть в соперничающих командах так и не выпало.

— Становись!

Прозвучал свисток, и взвод разобрался в одну шеренгу.

Перед строем появился темнокожий инструктор, проводивший обычно занятия по рукопашному бою. На этот раз он был не один — рядом, чуть отступив, замер огромной, почти двухметровой глыбой из кулаков и мускулов наголо бритый мужчина в пятнистом форменном комбинезоне.

Он стоял босиком, без ремня и знаков различия, равнодушно уперев взгляд в какую–то точку за окном.

— Этот ещё откуда взялся? — шепнул сосед.

— Не знаю, — шевельнул губами Алексей.

— Серьезный дядя… Прямо, красавец.

Тут и Алексей рассмотрел у стоящего перед строем мужчины уродливый шрам на месте левого уха.

— Прекратить разговоры! — Рявкнул на весь зал инструктор. — Кто там такой болтливый?

Взвод застыл в тишине, и выдержав многозначительную паузу инструктор продолжил:

— Сегодняшняя тема — свободный спарринг. Отработка усвоенных приемов рукопашного боя. Понятно? Понятно… По рекомендации командования в сегодняшнем занятии примет участие легионер Тайсон из роты подготовки унтер–офицерского состава. Для большей наглядности.

Он ухмыльнулся нехорошо и снизу вверх посмотрел на стоящего рядом мужчину:

— Всем сесть. Приготовиться!

Алексею показалось, что инструктору и самому немного не по себе в присутствии одноухого великана.

— Паршиво, — выдохнул сосед.

— Это что, тот самый?

— Ага. Помнишь, ребята рассказывали? Зверюга.

В лагере Четвертого полка под Кастельнодари помимо трех учебных рот начальной военной подготовки и группы управления дислоцировались ещё рота подготовки унтер–офицерского состава, а также рота подготовки технических специалистов для всех подразделений Французского иностранного легиона.

Конечно программа обучения и условия жизни у них принципиально различались, но просуществовать несколько недель в полной изоляции друг от друга на замкнутой территории военного лагеря было бы невозможно. К тому же, присланный из других полков кадровый состав часто привлекали к учебному процессу — и тогда даже самые обычные занятия по строевой или огневой подготовке в любой момент могли закончиться для новичков мордобоем и жестокими унижениями. А начальство смотрело на подобные выходки старослужащих сквозь пальцы, считая их обязательной частью морально–психологической подготовки будущих легионеров…

В следующее мгновение Алексею стало не до воспоминаний и наблюдений. Взвод едва успел опуститься на ковер вдоль стены, а инструктор уже тыкал пальцем в его приятеля и в кавказца:

— Встать. Выйти на середину!

Нарушители дисциплины вскочили и поглядывая один на другого выполнили приказ.

— Повторяю. Свободный бой, разрешено все… Все приемы! Понятно?

Махмуд кивнул, вслед за ним опустил подбородок Хохол.

— Бой до победы, понятно? Без правил.

— Ну, что же… Так даже и лучше, наверное, — шепнул сосед.

— Правильно. — Алексей тоже решил, что это неплохая возможность для тех, у кого чешутся кулаки, до конца выяснить между собой отношения. И мысленно похвалил командование Легиона, однако… Однако оказалось, что он, как и большинство парней из учебного взвода ошибается.

— Вот ваш противник. — Инструктор показал на Тайсона и сделал шаг в сторону — Нападайте!

Некоторое время вызванные из строя в нерешительности переминались с ноги на ногу. Наконец, заметив недоумение на их лицах, сержант пояснил:

— Вдвоем. Понимаете? Он один, а вас двое, понятно? Нападайте!

Одноухий гигант не спеша перевел взгляд с одного своего противника на другого, и Алексею показалось, что в глазах его нет ничего, кроме презрительного равнодушия.

— Нападайте!

Первым бросился в бой кавказец. Одним прыжком, по–кошачьи преодолев расстояние до цели, он попытался достать Тайсона ногой в пах. Однако, подошва прорезала пустоту, и Махмуд с трудом удержал равновесие. Впрочем, не надолго — мощный толчек тыльной стороной ладони пришелся нападающему в висок, отбросив его к стене.

Следующим был Хохол. Прежде чем пробить с правой, он сделал обманное движение, но сразу напоролся на жесткий блок и получив прямой удар по печени отлетел в противоположный угол зала.

А Тайсон даже не сдвинулся с места. Он только чуть развернул корпус, чтобы не выпускать из виду обоих противников.

— С–сука… Получи! — На этот раз атаковали одновременно и Махмуд, и приятель Алексея. В результате, кавказец упал с рассеченной бровью, а Хохол откатился почти под ноги наблюдающих схватку товарищей.

— Во дает! — С восторженным испугом прокомментировал схватку кто–то из соотечественников. — Звер–рюга…

Приятель Алексея считался в учебном центре Легиона неплохим бойцом сказывалась выучка, полученная ещё «на срочной», в разведроте гвардейской десантно–штурмовой бригады. Чувствовалось, что и Махмуд в свое время получил неплохую спецподготовку — можеть быть, даже на одной из легендарных иорданских или пакистанских баз. Но по сравнению с Тайсоном они оба сейчас казались обычными хулиганами–любителями из подворотни.

— Вставай, Хохол! Врежь ему! — Алексей выкрикнул это по–русски, и спохватившись обернулся к инструктору по рукопашному бою. Но тот даже не обратил внимания на подобную мелочь — с горящими глазами, возбужденный не меньше своих подопечных, он был целиком погружен в происходящее на ковре.

— Форвертс! Ш–шайзе…

— В–вау! Коман, гайз!

— Кур–рва мать!

Воздух в спортивном зале гудел и рвался от разноголосых криков зрители как могли подбадривали товарищей по взводу, забывшись в азарте и комментируя происходящее на родных языках.

Тем временем, «показательная порка» продолжалась. Штрафники то по очереди, то вместе, одновременно, раз за разом упрямо рубили ударами пустоту или натыкались на очередной блок. Как–то незаметно обнаружилось, что оба они уже в крови и с трудом переставляют ноги. Тайсон же не выглядел даже усталым — только темные пятна пота под мышками и на спине свидетельствовали, что этот здоровяк тоже слеплен из живой плоти.

Наконец, наступил момент, когда и Хохол и Махмуд выдохлись окончательно. Поднявшись на ноги, они уже были не в силах сделать ни шагу вперед: кавказец хрипел и сплевывал кровь, а приятель Алексея разбитой ладонью пытался ощупать лицо под оплывшим глазом.

— Сержант! — В наступившей тишине голос Гюнтера прозвучал неожиданно громко и отчетливо. — Ке фэт–ву? Что вы делаете?

Инструктор пожал плечами и вместо ответа сделал Тайсону недвусмысленный жест — мол, заканчивай!

Здоровяк кивнул. Выдохнул. И коротким круговым движением подсек ноги Хохла. Бывший десантник ещё не успел упасть, а рядом с ним на ковер рухнуло тело Махмуда — удар босой пятки пришелся кавказцу в солнечное сплетение.

— Круто, — прокомментировал кто–то из зрителей.

Но это был ещё не конец. В следующую секунду огромный легионер завис над пытающимся подняться Хохлом и врезал ему коленом куда–то под сердце. Хрустнули ребра, и тело нарушителя дисциплины без движения распласталось посреди зала. Вслед за этим настала очередь кавказца, с которым Тайсон разделался так же спокойно и беспощадно…

— Становись!

Пока взвод выполнял команду, инструктор закатал лежащим веки и прощупал пульс:

— Все в порядке. Будут жить.

Затем он приказал Гюнтеру и ещё троим парням унести тела избитых товарищей в душевую:

— Помыть, привести в чувство и оказать необходимую медицинскую помощь. Поняли? Выполняйте.

Сержант вновь обернулся к строю:

— Домажь… Очень жаль! Но они сами виноваты. Не так ли?

Тайсон, которому был адресован вопрос, молча пожал плечами и почесал обрубок уха. Инструктор говорил, прохаживаясь вдоль шеренги:

— Продолжаем занятия. Задание прежнее, свободный рукопашный бой в парах… — он опять покосился на отошедшего под баскетбольное кольцо Тайсона и хмыкнул. — Да, кстати! Может быть, кто–то ещё желает поработать с этим легионером?

Взвод замер, пряча глаза и стараясь не встретиться взглядом ни с сержантом, ни со страшным здоровяком, который не говоря ни слова лениво и равномерно ворочал челюстью в углу:

— Ну? Нет желающих? Удивительно! — Развеселился инструктор. — Бьен. Тогда на первый–второй…

— Я готов. — Алексей признес эти слова по–французски — именно произнес, а не выкрикнул, как положено.

Тем не менее, его услышали:

— Выйти из строя!

Прятаться стало поздно, и Алексей сделал два шага вперед.

Конечно, ему было страшно. Честно говоря, Алексей и самому себе не смог бы ответить сейчас, зачем напрашивается на неприятности. Как и у остальных парней из взвода, перед его глазами стояла жуткая и кровавая картина, которая не оставляла иллюзий по поводу исходя предстоящего поединка, но… Но одновременно с этим откуда–то возникло непреодолимое, чисто мужское желание принять вызов.

Инструктор переспросил о чем–то с удивленной улыбкой, и Алексей почувствовал спасительный прилив холодной злобы:

— Я готов, — повторил он, и выполняя приказ пошел под то баскетбольное кольцо, у которого ждал Тайсон.

Приблизившись, Алексей заметил в глазах легионера некое подобие снисходительного интереса, и от этого озверел окончательно:

— Ладно, коз–зел! Сейчас посмотрим…

— А вот за козла — ответишь.

Алексей не сразу понял, что ответ прозвучал по–русски. А когда понял, времени удивляться уже не осталось.

Сержант распределил взвод по парам вдоль стен так, чтобы посреди спортивного зала возникло свободное пространство размером с боксерский ринг. Отрывисто прозвучала команда — на этот раз она адресовалась непосредственно легионеру по прозвищу Тайсон и Алексею. Противники вышли на центр ковра, и бой начался.

Привычного обмена рукопожатиями не было. Алексей сделал несколько пружинистых шагов в стороны, нащупывая оптимальную дистанцию для удара, но видимой бреши в обороне противника не почувствовал.

— Давай, Леха! — Крикнул кто–то из соотечественников.

— Мочи его! Давай!

Обманным движением Алексей заставил Тайсона раскрыть корпус и провел правый прямой. Получилось хлестко, но не слишком точно — кулак прошел вскользь, едва задев ребра. Зато расплата за дерзость не заставила себя ждать: от первого удара ответной серии Алексею удалось увернуться, но второй и третий попали в цель.

На миг Алексей потерял ориентацию во времени и пространстве, а когда пришел в себя, оказался отброшенным на ковер у самого края «ринга». Тренированное тело, не дожидаясь команды, перекатилось влево — как раз вовремя, потому что в то место, где оно перед этим лежало, с лету впечаталась пятка Тайсона.

Следовало встать, и как можно быстрее. Алексей дотянулся ногой до колена противника, вложив в удар всю оставшуюся силу — и выиграл несколько драгоценных мгновений.

Тайсону, вероятно, было очень больно… Именно поэтому Алексей успел даже принять боевую стойку, прежде чем его запястье оказалось намертво стиснутым в чужой ладони. Рука противника резко, размашисто, с проворотом опустилась вниз, хрустнул сустав, и ноги Алексея оторвало от пола.

Падая на ковер, Алексей успел услышать короткий звериный вой — и прежде чем окончательно лишиться сознания от удара понял, что вой этот издает он сам…

* * *

На следующий день Алексея оставили дежурным по казарме. Очередь заступать в наряд была не его, но после вчерашнего спарринга с Тайсоном ни о каких занятиях не могло идти и речи — голова казалась тяжелой, гудела как чугунное ведро, а любое движение отзывалось резкой, пронзительной болью в висках. К тому же, немного ныло запястье и дышать приходилось вполсилы очевидно, не все было в порядке и с грудной клеткой.

Впрочем, никаких повреждений жизненно важных органов не обнаружилось, серьезных увечий тоже, поэтому госпитализировать Алексея не стали. Привычный ко всему доктор в выглядывающей из–под халата офицерской форме профессионально ощупал неудачливого бойца, сделал ему какой–то укол, выдал банку вонючей мази и потрепав по плечу отправил отлеживаться до утра.

С Хохлом и Махмудом все оказалось несколько серьезнее — в расположение своего учебного взвода за ближайшие несколько суток они так и не появились. Обоих штрафников пришлось оставить в медсанчасти, причем Гюнтер впоследствии передал приятелям–легионерам содержание случайно подслушанного разговора.

— Они что, попали под грузовик? — Поинтересовался тогда врач, закончив осмотр пациентов и раскрывая регистрационную книгу.

— Почти, — невесело хмыкнул сержант–инструктор. Чувствовалось, что ему самому немного не по себе. — В воспитательных целях.

— Смотрите, времена меняются. Сейчас во французской армии порядки уже не те, что лет десять назад…

— Мой лейтенант, мы все–таки служим в Легионе. Сюда попадает разный сброд, с которым по другому просто нельзя.

— И все же, впредь будьте поосторожнее, — доктор взял ручку:

— Тре бьен, запишем как обычно: несчастный случай, травма на полосе препятствий. Только вот что! Вы передайте этому вашему… «грузовику» или «автобусу», чтобы в следующий раз ездил поаккруатнее. А то рано или поздно задавит кого–нибудь насмерть.

— Обязательно, мой лейтенант!

…Гюнтеру можно было доверять. Даже если он не дословно передал реплики врача и инструктора, все равно — суть их разговора от этого не изменилась. Ясно, что уже не впервые под видом обычной тренировки нарушителей дисциплины в лагере просто–напросто мордовали до полусмерти, чтоб другим неповадно было.

Но, собственно, чему удивляться? Чего ожидать? Легион — не школа гуманизма и не институт благородных девиц, что бы там ни писали в рекламных брошюрках французского Министерства обороны. Здесь готовят самых, наверное, элитных в мире солдат, убийц, готовых в любой момент точно и беспрекословно выполнить приказ командира.

— Черт! — Мокрая швабра задела за ножку кровати, и это неловкое движение сразу отозвалось у Алексея под ребрами. Резкая боль оборвала неторопливый ход мыслей, Алексей застонал и даже присел, держась за отбитый бок:

— С–сука. Вот ведь, гад!

Отчетливо представилось: бритый череп вчерашнего здоровяка–легионера, обрубок на месте уха, огромные кулачищи и равнодушно–презрительный взгляд.

— Как его, Тайсон? Да, кажется…

Швабра упала на пол казармы, глухо ударившись обо что–то пластиковым наконечником.

— Мизерабля… бля, мать его, — выругался на диковатом русско–французском жаргоне Алексей.

А с другой стороны — кто виноват? Чего обижаться? Сам ведь напросился, сам полез «под грузовик», на ковер. Подумаешь, самолюбие взыграло… Вот и сиди теперь, харкай кровью.

Со стороны лестницы послышались шаги и голоса. Алексей еле успел вскочить с чьей–то кровати, прежде чем на пороге спальни появился худощавый, высокий офицер, дежурный по лагерю, в сопровождении целой процессии сержантов и капралов.

Кто–то подал команду, и Алексей вытянулся в струнку.

Видимо, он смотрелся достаточно нелепо с прижатой к бедру мокрой шваброй, потому что офицер оглядел его с головы до ног, оскалился и бросил что–то веселое через плечо, сопровождающим.

Алексей почти не понял, о чем речь, но все вокруг соответственно воинским званиям захихикали и заржали, поэтому и он изобразил на лице некий намек на улыбку.

— Вольно! — Начальство двинулось–таки дальше, заканчивать обход казарменных помещений. А Алексей снова оказался в одиночестве — с нехитрым приборочным инструментом в руках, французским разговорником за пазухой и собственными невеселыми мыслями под черепной коробкой.

Покурить, что ли? Пол все равно придется заново перемывать после господина дежурного офицера и его свиты. Алексей вытащил из кармана пачку дрянных сигарет, повернулся к двери — и вздрогнул, почти лицом к лицу столкнувшись с человеком, которого меньше всего ожидал увидеть.

Всего в паре шагов, опершись на спинку стула, стоял собственной персоной Тайсон — в той же, что и вчера камуфлированной форме, но на этот раз обутый и подпоясанный, как положено. Даже белое кепи, гордость легионера, на бритой макушке… Непонятно, как Алексей не заметил его появления — казалось, непрошенный гость только что материализовался из воздуха или собранной по углам казарменной пыли.

— Пардон? Кэс–ке ву…

— Привет, — кивнул Тайсон. Голос у него был обыкновенный, чуть простуженный, и Алексей запоздало, но без особого удивления вспомнил, что и вчера перед схваткой противник тоже ответил ему по–русски.

— Здрасте, — в висках Алексея опять старой болью запульсировали кровавые роднички. На всякий случай он встал у кроватей — так, чтобы иметь свободу маневра.

— Не бойся. Драться не будем. И вообще…

— Я не боюсь, — соврал Алексей.

— Выпить хочешь? — Откуда–то из–за спины Тайсона появилась плоская бутылка французской виноградной водки.

Алексей не очень понимал, что происходит:

— Нам пока запрещено. Сухой закон. Потом, я в наряде…

Тайсон махнул огромной ладонью:

— Все в порядке. Я договорился.

Неожиданно Алексей понял, что привычное чувство опасности уходит куда–то, уступая место азартному любопытству игрока. Плевать! Посмотрим еще, какого черта этому бугаю надо.

Осталось только пожать плечами:

— Пошли. Хуже не будет.

Несколько секунд потребовалось на то, чтобы убрать швабру, ведро и совок. Когда спутники вышли на улицу, Тайсон сделал приветственный жест рукой:

— Салю!

Сидящий на скамейке, под брезентовым навесом легионер–старослужащий, в непосредственном подчинении у которого на время наряда находился Алексей, вынул изо рта короткую трубку и в ответ помахал ею Тайсону:

— Бон шанс!

Пожелание удачи прозвучало несколько двусмысленно, но Алексею было уже наплевать на возможные неприятности. Они прошли мимо светящихся электричеством окон учебных классов, мимо взвода, отрабатывающего элементы физподготовки…

— Давай сюда. Садись, — распорядился Тайсон, когда спутники оказались в укромном местечке за стрельбищем. — Хорошо, что дождя нет.

Алексей поднял голову и удивился — действительно, небо было как прежде сплошь затянуто облаками, но на землю не падало не капли.

Да, сколько дней ждали перемен в погоде, а когда наконец они наступили, стало как–то даже не до того… Впрочем, сухое место для собственных задниц и для бутылки нашлось с трудом.

Тайсон свернул пробку и примерно на треть наполнил желтоватой жидкостью пластиковые стаканчики:

— Хватит?

— Да, пожалуй. Давно не пил…

— Учти, тебе много сейчас и нельзя — поведет мозги сразу. Сотрясение, все–таки! — Заботливо предупредил Тайсон.

— Неужели? — Алексей сделал удивленное лицо. — И откуда же оно?

Тайсон хмыкнул:

— Не обижайся. Могло быть хуже. А вотр сантэ!

— Будем здоровы, — согласился Алексей.

Водка обожгла горло и медленно расползлась по желудку.

— Сам–то откуда? — Поинтересовался Тайсон.

— Из Екатеринбурга. А ты?

— Я, вообще–то, архангельский.

Это был единственный вопрос о прошлой жизни, который согласно неписанным правилам могли задать друг другу встретившиеся в Легионе соотечественники. Все остальное расценивалось, как неприличное любопытство — захочет собеседник поделиться, сам расскажет.

Помолчали. Наконец, Тайсон дотронулся до обрубка уха:

— Ты чего вчера на ковер полез? Подвигов захотелось?

Алексей почувствовал, как от выпитого в голове зашумел и закружил неуправляемый хоровод. Начало даже немного подташнивать.

— Сдуру, — честно признался он. — Заело, что ты такой весь из себя крутой.

— Я ж ведь тебя грохнуть мог. Инвалидом оставить. Понимаешь?

— Запросто, — кивнул Алексей.

— Ты чего — дурак?

— Полегче! — Алексей оперся о деревянный брус, пробуя встать. Попытка оказалась неудачной. — Полегче на поворотах…

— Не обижайся. Говорят, ты в Обани, в отборочном лагере, успел отличиться? Негров слегка погонял?

— Ничего себе… И сюда, что ли, дошли слухи?

— Говорят, наши после этого в большом авторитете… Было дело?

— Допустим, — с тошнотой Алексей уже справился, но в голове творилось такое, что даже думать было больно.

— Молодец! — Тайсон налил себе столько же, сколько в первый раз, а собеседнику только прикрыл водкой донышко стакана:

— Давай. Кто старое помянет…

— Хороший тост, — беззлобно ухмыльнулся Алексей, поглаживая вывихнутое во вчерашней схватке запястье.