27

Снова зловещий трепет. Более целенаправленный. И гораздо более сильный.

Замечаю другую тень. Уже не семифутовую. В два раза больше! Мощное тело. Огромный спинной плавник. Второй, поменьше, — у хвоста. Крошечные глазки. Короткое рыло.

Шестижаберная акула.

Они опасные?

Самая опасная акула в мире.

Чем еще порадуешь?

Голодная.

Мы сможем ее одолеть?

Драться с акулой под водой очень трудно.

Поверю тебе на слово. Надо удирать?

Самое худшее, что мы можем сделать.

Что нам остается?

Звать на помощь.

Отлично. У тебя тут полно друзей? Капитан Немо, например? Лично я собираюсь уносить ноги…

Не двигайся! Они уже близко.

Кто близко? Берегись! Она плывет сюда!

Эко подплывает и повисает между мной и акулой.

Что ты затеяла, идиотка?!

Я тебя защищаю.

Подплываю к ней. Вдвоем мы произведем более грозное впечатление.

Нет, держись у меня за спиной.

Еще чего!

Ты наш маяк надежды.

Надежды на то, что мы не окажемся чьим-то обедом?

Акула показывает зубы. Глядеть на них не хочется. Все равно гляжу. И горько в этом раскаиваюсь.

Зубы треугольные и острые, как у пилы.

Держись у меня за спиной! Она сейчас нападет!

Откуда ты знаешь?

Акула кидается на нас, и Эко плывет ей навстречу. Кулон у нее на бусах вспыхивает. Как прожектор. Ослепительный свет.

Цветной фейерверк на полсекунды ослепил акулу. Видели когда-нибудь акулу в смятении? Зверюга останавливается и дергает уродливой башкой, как будто стряхивает паутину.

Эко бросается на нее! Пытается вырвать левый глаз трехпальцевым захватом, будто клешней. Промахивается, но акула подается назад. Отступает футов на тридцать, чтобы собраться с мыслями.

Опять подплываю к Эко. Молодец, ты ее крепко напугала.

Второй раз не получится. Одного из нас она схватит.

Что будем делать?

Пока она будет меня есть, уплывай как можно быстрее.

Шуточки шутишь?

Эко глядит на меня.

Прощай. Не забывай, что на твоих плечах судьба всего мира. Когда придет твой час, вспомни обо мне и крепись!

Эко, прекрати толкать геройские речи. Пора сваливать.

Поздно. Акула плывет прямо на нас.

Эко кидается ей навстречу. Предлагает себя на первое. Должен ли я ей помогать? Или надо удирать? Перед глазами возникает папа — он приказывает мне бежать и отстреливает себе ногу, чтобы до меня дошло, насколько все серьезно. Он пожертвовал жизнью ради меня. Чтобы я уцелел. Ради высокой цели. Если я сейчас погибну, то все окажется зря.

Поэтому я начинаю всплывать. И останавливаюсь.

Нельзя ее здесь бросить.

Плыву обратно.

Акула делает выпад, Эко еле успевает увернуться. Ну у нее и реакция.

Однако у акулы реакция еще лучше. Один раз Эко удалось ускользнуть, но зверюга заходит с тыла.

Широко разевает зубастую пасть. Обед начинается.

Хватаю ее за задний спинной плавник. На ощупь как костистый наждак. Делаю борцовский захват. Налегаю изо всех сил и пытаюсь выдрать плавник.

Акула забывает про Эко. Пытается сложиться пополам и укусить меня. Но себя за спину не укусишь. Решает меня стряхнуть. Закручивает безумную спираль на бешеной скорости.

Выпускаю плавник, отлетаю в сторону вверх тормашками. Оглушило. Прихожу в себя. Разворачиваюсь.

Акула глядит на меня с благородным негодованием: я тут, понимаешь, идеальный пожирательный механизм на вершине пищевой пирамиды, а ты мне голову морочишь!

Эко подплывает ко мне.

Теперь тебе не уплыть. Она хочет тебя съесть. Придется с ней драться.

Вроде бы драться с акулой под водой бессмысленно.

Да.

Выбора нет. «Челюсти-восемь».

Двадцать футов. Пятнадцать. Огромная пасть распахнута. Десять футов. Эти зубья пилы — моя судьба. Проговариваю про себя молитву. Пусть все закончится как можно быстрее. Пять футов…

БУМ! Подводный взрыв. Акула заваливается набок. Не успевает она опомниться, как снова — БУМ! Дельфины! Целая стая! Огромная! Несутся к акуле и бьют ее спинами прямо в брюхо! Любой из них в одиночку против акулы ничего не может. Но стоит ей развернуться к кому-то одному, как другой дельфин бьет ее снизу. БУМ! БУМ! БУМ!

Акула понимает, что с нее хватит. И в ярости уплывает.

Эко! Она уплыла! Мы ее победили!

Она вернется. Акулы никогда не уклоняются от драки. Нужно уезжать отсюда скорым поездом.

Это как?

Хватайся.

К ней подплывает дельфин. Второй дельфин останавливается передо мной. Обаятельное животное. Тело стройное, но крепкое. Серый со светлыми пятнами. Дружелюбная морда с белыми губами. Смотрю, как Эко крепко обнимает дельфина со спины. Обнимаю своего. Куда удобнее, чем хватать акулу. Шкура гладкая. Словно итальянская замша. Ну, рыбонька, поехали.

Дельфин не двигается. По-черепашьи я говорить не умею. По-дельфиньи, видимо, тоже.

Готов? — спрашивает Эко. Информирует дельфинов.

И мы трогаемся.

Мощная машина, ровный ход. Двадцать, тридцать, сорок миль в час. Остальные дельфины мчатся рядом. Как будто мы вместе купаемся. Скачут.

Вода становится теплее. Видно солнце. Оранжевый шар за сине-зеленой завесой. Мы на поверхности.

Несемся на живых скутерах. Неописуемая радость. Мы живы! Мы видим солнце! И едем на веселых дельфинах. Которые умеют выпрыгивать в воздух на пять футов и, шутя крутанувшись полтора раза, входить в воду, совсем не поднимая брызг.

Ой, рыбонька, так не надо!

Но на самом деле мне это нравится, и им тоже, и мы прыгаем и ныряем всю дорогу до берега. Дельфины выносят нас на мелководье. Резвятся вокруг, когда мы идем по полосе прибоя. Трутся о колени. Проскальзывают у ног.

— Эко, поблагодари их за меня. Они спасли нам жизнь.

— Сам поблагодари.

— Не умею.

— Ты можешь с ними разговаривать, надо просто постараться. Они не глупее тебя, только другие. Попробуй.

— Я пробовал. Не получается. — И очень жалко, между прочим.

И вот мы на берегу, смотрим, как серые плавники устраивают нам прощальное представление, скачут, носятся туда-сюда. А потом исчезают.

Эко одевается. Я гляжу на волны.

— Спасибо, — говорю я ей, когда она натягивает футболку. — Я этого не забуду. Я такого никогда в жизни не видел. Это было потрясающе.

Она кивает. Подходит ко мне. Тоже смотрит на волны.

Между нами появилась непонятная связь. То ли потому, что мы вместе пережили опасное приключение. То ли потому, что начали понимать друг друга. Как хотите, а у нас с моей ниндзя романтический момент.

Она почти никогда не называет меня по имени, но сейчас делает мне сюрприз — шепчет:

— Джек…

— Что?

Она смотрит не на меня. Она смотрит на Атлантику. В ее голосе — непривычные чувства. Нежность и ранимость.

— Почему ты вернулся, когда акула напала на меня?

— Решил, что бросать тебя одну — это неправильно.

— Понятно. Ведь мы же не друзья, да?

— Ну, не совсем, — признаюсь я.

— Можешь говорить правду. Я тебе даже не нравлюсь. Да и почему я должна тебе нравиться? С того самого дня, как я набросилась на тебя в сарае, я только и делаю, что мучаю тебя и командую. Так почему же ты вернулся и рискнул ради меня жизнью?

Она поворачивается ко мне. В серых глазах — Атлантика. Глубина. Одиночество. У меня кружится голова, и мне хочется сказать ей что-нибудь теплое. Ласковое. Поцеловать ее.

— Я бы сделал это ради кого угодно, — говорю я вместо этого. — Меня так воспитали: я не могу удирать, как заяц, когда ради меня рискуют жизнью.

Эко кивает.

— Ясно. Я так и думала. Романтике конец.

— Домой мы побежим. По колено в воде. Так труднее.

— Но дотуда же пять миль!

— Не можешь бежать — ползи! — рявкает мой сержант. И мчится прочь.

Я бегу за ней. Дело прежде всего.