ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Некоторым это вовсе не по нраву, капитан. Джеми повернулся, щурясь от золотистого диска взошедшего над горизонтом карибского солнца.

– Насколько мне помнится, мы это голосовали.

– И едва выиграли, капитан, – возразил чернокожий. Ветер щелкнул парусами, и пятидесятитонный шлюп «Гиблое дело» заплясал по волнам в сторону Сан-Пальма, цепочки коралловых островов, тянувшейся на восток. Было известно, что де Порто предпочитал устраивать набеги в тех водах. А Джеми обычно старался держаться от них подальше.

Теперь Джеми шире расставил ноги, удерживаясь при качке.

– А как ты, Кина? Ты тоже сомневаешься в своем командире? – Он с вызовом выставил вперед обросший подбородок.

Но главного бомбардира было не просто запугать. Белозубая улыбка, расплывшаяся по его жестокой физиономии, подчеркнула темноту кожи цвета черного дерева.

– Почти всегда, – сострил он, – но все равно я за вами следую.

Выражение лица Джеми смягчилось, и он тоже усмехнулся.

– Это не делает чести твоей способности оценивать обстановку.

– Или моему уму, если на то пошло.

Взрыв хохота Джеми унес порыв бриза. Он вдохнул свежий воздух и наклонился, опираясь локтями на изрубленное ограждение борта.

– Как ты думаешь, с ними будут неприятности?

Кина покачал головой:

– Нет. Во всяком случае не сейчас.

Их взгляды встретились.

– Ты хочешь сказать, что нам надо найти де Порто как можно быстрее?

Кина пожал обнаженными плечами:

– Стими и Каннингам вряд ли будут долго ждать случая поднять бучу.

Джеми оттолкнулся ладонями от ограждения.

– Они запоют по-другому, когда мы повернем обратно к Либертии за драгоценностями.

– Вам виднее.

– Что ты хочешь сказать? – Джеми вздернул брови. – Может, не только Стими и Каннингам непрочь устроить шум?

– Я скажу то, что думаю, капитан.

– Так говори, и покончим с этим.

Чернокожий посмотрел ему прямо в глаза:

– Зря мы ввязались в это дело.

Джеми несколько мгновений спокойно выдерживал его взгляд, потом откинул голову и разразился хохотом.

– Ты что, снова приносил в жертву петухов и вслушивался в их предсмертный писк? Или гадал по линиям их крови на палубе? Поэтому ты решил, что нам лучше не гоняться за французишкой?

Когда Кина ничего не ответил, Джеми понял, что зашел слишком далеко. Чернокожий воспринимал свою языческую религию так же серьезно, как Джеми свое неверие. И Джеми никогда не насмехался над его верой. Но какого черта, ему уже надоело уговаривать эту банду кровожадных пиратов, что это была неплохая мысль – погнаться за де Порто. Может быть, в глубине души он сам начал в этом сомневаться.

– Тысяча чертей! – Джеми снова ударил кулаком по ограждению. – Конечно, я принял не одну кружку, но, если память мне не изменяет, это ты больше всех волновался о том, что может француз сделать с девушкой.

Кина промолчал, и Джеми невольно хмыкнул.

– Отлично. По мне, так можешь вообще заклеить себе рот. Это не мое дело. – Он сделал несколько шагов по верхней палубе. – Пойду вниз, вздремну.

Почти у трапа Джеми остановился, услышав негромко произнесенное Киной предостережение:

– На вашем месте, капитан, я бы почаще оглядывался.

Джеми согласно кивнул и, минуя ступеньки, спрыгнул на главную палубу. Перешагнув через нескольких храпевших на палубе матросов, Джеми добрался до люка. Предостережение Кины звучало в его ушах.

Значит, Стими и Каннингам не только выражали недовольство преследованием де Порто, но и что-то замышляли. Его это нисколько не удивило. Это была гнусная парочка, и он давно выгнал бы их с корабля, если бы мог. Ладно, пусть орут, пока им не надоест. У них двоих вместе мозгов меньше, чем у блохи. Ничего они ему не сделают. Он не кто-нибудь, а капитан Маккейд, и он был в переделках посерьезнее недовольства двух недоумков.

Но когда Джеми спустился на палубу, он уже не чувствовал себя таким неуязвимым. За трое суток ему удалось поспать только несколько часов. Когда его подпоили. Джеми тряхнул головой. Да уж, раз Энни Корнуэлл решилась на такое, значит, у нее был характер. Эта девица ему по душе… если у него есть душа, быстро напомнил он себе.

Нет, эта девица овладела вовсе не его душой. Джеми фыркнул, проходя по коридору. С тех пор как он впервые ее увидел, он ощущал боль внизу живота. Это само по себе было необычно, потому что у нее была не та внешность, от которой у мужчин текут слюни.

Ну, как бы то ни было, он избавится от этого, как только привезет де Порто на Либертию, потому что обладание Энни Корнуэлл было тем условием сделки, которое он намеревался выполнить… которое он выполнит с удовольствием.

Когда Джеми взялся за ручку двери своей каюты, его внимание привлек какой-то звук. Он оглянулся и поморщился от отвращения.

– Что ты там делаешь, парень, черт побери? – Нос уловил вонь, которую лишь отчасти маскировали запахи смолы и застоявшейся воды в трюме. – Какого дьявола, у тебя не хватило ума вывернуть желудок за борт?

– Я… я… – Парень попытался выпрямиться, но это только вызвало новые позывы рвоты.

– Отправляйся в свой гамак. – Джеми открыл дверь каюты, потом обернулся к нему: – И когда твой желудок успокоится, приди и прибери все это. – Он захлопнул дверь и прошел к койке, распихивая ногами разбросанные по полу одежду и карты. На койке тоже было навалено его имущество, которое он сбросил движением руки. Не снимая сапог, Джеми улегся. Через несколько минут он уже негромко похрапывал, и ему снились крепкое женское тело и глаза цвета подогретого виски.

Энни закрыла глаза, стараясь дышать глубже, но тошнота все еще впивалась когтями в желудок, вынуждая корчиться и задыхаться. Как ей могло стать настолько плохо, как только корабль вышел в море? Она бывала на борту других судов. Они с Израэлем часто выходили в море на шлюпке, и ее внутренности никогда не стремились вывернуться наружу. И когда они плыли на Либертию… Несмотря на то что тогда она была гораздо моложе, Энни не помнила, чтобы чувствовала себя так плохо, как сейчас.

Может, это от мысли, что она находится на борту пиратского судна? Или потому, что она так отвратительно грязна.

Энни глянула на рубашку и бриджи. Замызганные – вот что можно было о них сказать. Но ведь она решила, что грязь и мужская одежда должны были сохранить ее тайну.

Конечно же, ей надо было остаться неузнанной. Надо же было такому случиться, чтобы ее стошнило в проходе перед каютой капитана Маккейда.

Но нет худа без добра. Он ее не узнал. Нет, он увидел то, что ему хотелось видеть. Тощего парнишку, страдающего от морской болезни. Энни улыбнулась, несмотря на слабость. Но очередная волна тошноты заставила ее сморщиться и вызвала холодный пот. Прислонившись к занозистой перегородке, слишком слабая, чтобы добраться до гамака, Энни стала сомневаться, разумно ли было пробираться на пиратский корабль. На Либертии этот план казался идеальным. Она не доверяла пирату, следовательно, надо было за ним присматривать. И еще была проблема драгоценностей, которые она ему обещала. Драгоценностей у нее не было. И как, интересно, собиралась она за ним присматривать, если не могла оторвать глаз от проваливающейся палубы?

Джеми разбудил настойчивый стук в дверь, и он соскочил с койки, даже не успев открыть глаза. Когда же ему это удалось, он увидел, что сквозь заросшие солью стекла зарешеченного окошка пробиваются лучи вечернего солнца.

– Капитан. – Толстый матрос по имени Роджер просунулся в дверь. Он запыхался, и только подстегнутый капитанским «какого дьявола тебе здесь надо?» смог продолжить: – Справа по борту корабль!

– Это де Порто? – Джеми нацепил абордажную саблю и сунул пистолет в кожаный чехол, пристегнутый к нагрудному ремню.

– Преподобный не знает точно. Но он сказал, что издали похож.

Роджер еще не успел договорить, как Джеми уже выскочил в проход, ведущий к люку. Главная палуба ожила. Кругом бегали «обезьяны» – мальчишки, которые подносили к пушкам порох и снаряды. Кина раздавал людям оружие – мушкеты и сабли.

Преподобный стоял на верхней палубе, и когда Джеми в несколько прыжков поднялся по трапу, он передал ему подзорную трубу.

– Вон там, капитан.

Джеми направил трубу в указанном направлении, хотя теперь корабль был и так виден.

– Это не «Шлюха Франции». – Джеми пожал плечами. – Так что если теперь де Порто не ходит на другом корабле, похоже на то, что нам попался обыкновенный французский торговец. – Джеми с усмешкой обернулся. – Поскольку французы, как всегда, воюют с англичанами, не будет ли нашим долгом, долгом англичан – патриотов, освободить славного капитана от его груза?

– Даже если он окажется шотландцем?

Джеми расхохотался:

– Особенно в этом случае.

Хаос был ужасающим. Люди бегали кругом, заряжая пушки и размахивая саблями. Все это так напоминало Энни день, когда де Порто высадился на Либертии. Она боялась, что этот день никогда не изгладится из ее памяти.

Девушка прижалась спиной к мачте и закрыла глаза, пытаясь ничего не видеть и не слышать. Когда что-то ткнули ей в живот, она широко открыла глаза и инстинктивно схватила деревянный бочонок.

– Гляди веселее, парень! Не время мечтать о мамашиной титьке! – заорал хриплый голос.

Поддерживая тяжелый бочонок коленом, Энни оглянулась, стараясь понять, что надо делать.

– Сюда! – Она увидела мальчишку лет десяти, машущего ей тощими руками. – Ты что, оглох? – завопил он, когда она продолжала стоять как вкопанная.

– Нет, я очень хорошо слышу, – сказала она, пробиваясь по усыпанной песком палубе туда, где стоял мальчишка.

– Это лангридж. Железяки, – объяснил он, когда Энни ничего не ответила. – Раздирать паруса и веревки.

– Понятно.

Он искоса глянул на нее, нахмурив рыжие брови.

– Ты забавно разговариваешь.

– Вот как? Я хотел сказать… – Энни с беспокойством оглянулась вокруг. – Я еще не был в бою.

Мальчишка плюнул на ладони и потер их одну об другую.

– Мог бы и не говорить. Я думал, ты там наложишь в штаны.

– И не собирался. – Ее могло бы стошнить, но уж точно не это.

– Ну, нечего обижаться. В первый раз со всяким может случиться. – Он прижался острым локотком к стоявшей рядом пушке. – Поставь это здесь. Может, и не понадобится. Не думаю, чтобы та посудина очень сопротивлялась.

Энни посмотрела на сужающуюся полоску кобальтово-синей воды, разделявшую корабли.

– Откуда ты знаешь?

– Ну, не наверняка. Но я повидал достаточно и знаю, что капитанам обыкновенно наплевать на груз. Если они его теряют, так им все равно, только была бы свинина пожрать да подушка поспать.

– Вот как? – Энни протиснулась за пушку и отвернулась взглянуть на море, когда капитан быстро прошел мимо.

– Ну да, – ответил мальчишка, презрительно глядя на нее. – Мы их предупреждаем, и они сдаются.

– Выглядит довольно просто.

– Ага. – Мальчишка улыбнулся, показывая дыру на месте передних зубов, и протянул руку: – Джо. А ты кто?

– Энни… ди. Энди. – К облегчению девушки, Джо вроде не заметил, как она чуть не выдала себя. Она ухватила его руку и тряхнула и тут же чуть не выпрыгнула за борт, когда по судну прокатился громкий выстрел.

– Это предупреждение.

Теперь рядом с пушкой очутился здоровенный пират, голый до пояса, в полосатых шароварах. Он держал в руках длинную жердь. Джон объяснил, что это шомпол. Он ждал, пока капитан вызывал бриг, находившийся теперь в пределах слышимости. Энни взглянула на верхнюю палубу, где стоял капитан. Он снова крикнул, и на этот раз ему ответили с сильным французским акцентом.

– Вы будете иметь удовольствие передать ваш груз капитану Маккейду и его команде или отправиться к рыбам в гости. Что вы предпочитаете?

После небольшой паузы шлюп «Гиблое дело» огласился дикими приветственными криками, когда флаг с королевской лилией медленно пополз вниз по флагштоку.

– Теперь придется потрудиться, – сказал Джо, дружески ущипнув Энни за руку. – Да не волнуйся, вечером будет лишняя порция грога.

Что вряд ли было хорошей новостью для Энни, как она поняла позже, сидя на палубе в уголке между бочкой и бухтой каната. Джо втиснулся рядом с ней и, дружелюбно ухмыльнувшись, отхлебнул здоровенный глоток из побитой жестяной кружки.

– Я тебе говорил, что будет не так уж плохо.

Энни кивнула, потягивая грог и пытаясь сдержать гримасу. То, что Джо называл «не так уж плохо», состояло в том, чтобы перебраться по натянутым между «Гиблым делом» и плененным французским кораблем канатам и взваливать себе на плечи бочонки с солониной. У нее болели те места, о существовании которых она раньше и не подозревала, даже когда подходила ее очередь работать на заготовке сахара. Изнеможенно вытянув ноги, она так мечтала о мягкой постели и чистых простынях, что даже подумывала, не подойти ли к толпе пиратов, веселившихся на верхней палубе… но сразу отбросила эту мысль.

Капитан был там вместе с чернокожим и с тем, кого он называл преподобным. Рядом развалились другие, имен которых она пока не знала. Что бы они подумали… что бы подумал капитан… если бы она, оказавшись среди них, сорвала с себя скрывающую ее волосы вязаную шапочку, от которой у нее чесалась шея? Предложили бы они ей постель поудобнее, чем первое попавшееся место на переполненной палубе?

Скорее всего нет, разве что в капитанской каюте, будучи придавленной телом Джеми Маккейда. А на это она вовсе не была настроена.

– Никакого боя сегодня, – сказал Джо, и Энни снова повернулась к нему. Он отпил еще и рыгнул. Потом с улыбкой удовлетворения на тощем веснушчатом лице откинулся на канаты. – Но думаю, не так уж это плохо.

– Полагаю, что нет. Джо хмыкнул:

– Ну и смешно ты говоришь.

Втянув шею в воротник драного шерстяного жакета, Энни умолкла. Почему она все время забывает говорить более низким голосом? Но при следующих словах Джо она поняла, что ей надо следить не за голосом.

– Ты ходил в школу?

– Немного, – правдиво ответила Энни. – Но это было не по мне.

– Да, я знаю. – Джо поднял голову, глядя на россыпь звезд над головой. – Вот такая жизнь мне нравится. Никто тебе не указывает – сделай то, сделай это. И жратвы хватает. – Его голос изменился. – И ногами никто не пинает.

– Ногами? – Энни приподнялась, но при свете свечи, заткнутой между досок, заметила настороженность на лице Джо.

Он снова засмеялся мягким хрипловатым смехом, к которому она уже привыкла, проведя большую часть дня в его обществе.

– Мой старик был скор на ногу.

– Твой отец бил тебя ногами?

– Ну, только если мне не удавалось увернуться, – ответил Джо с наигранной бравадой и выставил вперед подбородок. – Теперь мне на него плевать. Удрал, как только представился случай.

– Рад за тебя. – Энни глотнула еще из своей треснутой кружки. При всей его крепости напитку не удалось смыть неприятный привкус от рассказа Джо. Она, конечно, знала, что существуют плохие люди. Вийен де Порто и его команда. Джеми Маккейда тоже можно было отнести к этой категории, но чтобы отец?.. Такое было невозможно вообразить. Отец Энни был так же мягок и добр, как и его брат Ричард. Генри, как и ее опекун, был человеком образованным, много читавшим и размышлявшим над прочитанным и жившим ради своих книг. Он никогда не сказал ей резкого слова, а чтобы ударить ее – об этом не могло быть и речи.

– Ну, на «Гиблом деле» такое нечасто бывает.

– Что нечасто? Бьют? – Мысли Энни обратились к ужасному дню, когда она узнала, что ее родители погибли на море, так что она не сразу сообразила, что имел в виду Джо.

– Эге. – Джо осушил кружку. – Капитан Джеми этого не терпит.

– Приятно слышать.

Джо кивнул, потом повернулся в сторону развалившихся у грот-мачты пиратов. Они распевали песню, не знакомую Энни, и она с трудом могла разобрать слова. Судя по сопровождавшим песню крикам и хохоту, она была довольно неприличной. Изредка различимых слов было достаточно, чтобы щеки Энни порозовели, хотя она уже успела кое к чему привыкнуть благодаря Израэлю.

Снова взглянув на Энни, Джо с кряхтением уселся и уперся костлявыми локтями в столь же костлявые колени.

– Раз уж у меня больше опыта и все такое, так хочу тебя предупредить.

– О чем?

– Некоторые из них не такие добросердечные, как капитан.

Добросердечный? Вот уж она не подумала бы, что это подходящее определение для Джеми Маккейда, но совет Джо звучал так искренне, что Энни промолчала и придвинулась, чтобы лучше его слышать.

Хотя поблизости никого не было, он понизил голос до шепота.

– Держись подальше от Стими.

– Стими? – Это имя она слышала раньше. – А что он делает?

Джо отпрянул, как будто получив пинок от своего отца.

– Просто держись подальше. – Он прищурясь посмотрел на нее, и Энни подумала, не разгадал ли он ее маскарад. И если так, то что ей делать? Но он только пожал плечами и снова откинул голову на канат.

– Вряд ли ты ему понравишься такой грязный. Грязный? Энни обвела взглядом группу пиратов, никто из которых как будто не был чище ее, и ощутила укол раздражения, но сразу же постаралась его подавить. Видит Бог, не хотела бы она понравиться какому-нибудь пирату. Она собиралась держаться от всех них подальше.

Следующие несколько дней показали, что это не так просто сделать.

«Гиблое дело» – одномачтовый шлюп, быстрый и тесный. На нем вряд ли нашлось бы несколько квадратных ярдов свободного места, и его обитатели, казалось, все время натыкались друг на друга. Стоило Энни обернуться, и рядом обязательно оказывался один из пиратов, проводивших время на палубе задрав ноги на сложенный парус. Под палубой было еще хуже: ужасающая теснота, никакого уединения, и сохранять ее пол в тайне с каждым днем становилось все труднее.

Джо всегда держался поблизости. Несмотря на свою грубость, он оказался хорошим приятелем. Но Энни так хотелось скинуть шапчонку и хорошенько вымыть волосы. Однако о мытье на борту судна как будто никто не задумывался. Как и о починке или содержании палубы в порядке.

Энни занималась своим делом – наполняла пожарные ведра, – когда, повернувшись, увидела перед собой усыпанное оспинами лицо человека, о котором ее предупреждал Джо. Она вздрогнула от неожиданности, пролила морскую воду себе на шаровары и забрызгала его.

Пират так быстро схватил ее за руку, что она не успела ее отдернуть.

– Смотри, что делаешь, парень, не то надаю по заднице!

Энни сразу узнала этот голос. Он принадлежал человеку, который схватил ее в таверне в Нью-Провиденсе. Было темно, и ее мысли были заняты поисками капитана Маккейда, так что она не смогла хорошо разглядеть того негодяя. Но теперь она его узнала по характерному тембру и презрительному тону.

И испугалась, что и он так же вдруг может узнать ее. По плечам девушки струился пот, лужицей собираясь внизу спины, прежде чем впитаться в ее шерстяные подштанники. От жакета, который она не снимала, чтобы скрыть свои формы, стало еще жарче; он как будто притянул к себе весь жар карибского солнца.

Стими наклонился к ней, сузив глаза и оскалив зубы, и Энни низким, каким только могла, голосом еле выговорила:

– Мне очень жаль, сэр. – Ей не требовалось изображать дрожь в голосе.

– Жаль, вот как? – Он крепче вцепился в нее. – Ну, может, тебе понравится, если я пройдусь рукой по твоей заднице.

– Нет. – Вырываться было бесполезно, но Энни все же попыталась. Ее тошнило от его запаха, прикосновений, от него всего.

– Упрямый, а? – сказал он, хватая ее за другую руку. – Мне в моих мальчиках это нравится. – Он яростно тряхнул ее, и Энни перестала дергаться. Откинув голову, она уставилась на него, вытаращив глаза. – Как тебя зовут, парень? Я тебя раньше не видел.

Энни пыталась проглотить слюну, но ее рот как будто был набит песком, и от этого ощущения, такого знакомого со времени нападения де Порто, ее чуть не вывернуло наизнанку.

– Энди, – еле сумела она выговорить.

– Ладно, Энди, – Стими облизнул губы, перебирая ладонями по рукавам ее жакета, – похоже, тебе и мне надо получше…

– Стими!

Слово щелкнуло, подобно бичу, на обдуваемой ветром палубе. Энни вывернула шею и увидела стоявшего в нескольких ярдах капитана. Он расставил ноги и скрестил на груди руки, и его обросшее темной щетиной лицо было мрачно. Рядом с озабоченным видом стоял Джо.

Стими не сразу показал, что слышал оклик Маккейда, хотя его руки замерли. Он растянул губы в презрительной ухмылке и тряхнул плечами, разжимая пальцы. Потом медленно повернулся к Джеми.

– Что вы хотите, капитан?

Энни не приходилось слышать, чтобы это звание произносили с большим презрением. Двое мужчин уставились друг на друга, и Энни почти ощущала бурлившую между ними ненависть. Она неловко отступила на шаг, споткнувшись о ведро. Ведро опрокинулось, пролитая вода быстро впиталась в широкие доски палубы. Никто как будто ничего не заметил.

Джеми оценивал свои шансы против Стими, желая лишь, чтобы можно было просто перескочить через разделявшую их бочку и размазать в кашу презрительно изогнутые губы и злые свинячьи глазки. Покончить с этим раз и навсегда. Но слишком многие поддерживали Стими, слишком многие ждали чего-то вроде этого, чтобы начать кровавое выяснение отношений. И черт побери, неизвестно, кто стал бы капитаном после столкновения.

Так что он вынудил себя усмехнуться.

– Хотел узнать, не поможешь ли ты с грот-мачтой. Ветер крепчает.

– Это приказ, капитан?

– Верно. – Джеми продолжал улыбаться, не сводя с него взгляда. – Насколько я помню, отданный уже давно.

Стими молчал, казалось, целую вечность. Слышен был только свист ветра в надутых парусах. Потом он тряхнул головой, отчего спутанные волосы рассыпались по плечам.

– Теперь я вспоминаю, капитан, вы что-то говорили насчет этого паруса. – Он пошевелил плечами. – Конечно, потом этот парень вывернул на меня всю воду. – Он бросил злобный взгляд на Энни. – Это нельзя так оставить, капитан.

Джеми только кивнул, что могло означать согласие или просто то, что он слышал жалобу. Он не собирался уточнять. Особенно когда Стими проковылял мимо него достаточно близко, чтобы он мог уловить исходивший от него отвратительный запах. Не оглядываясь, он направился к вантам.

– Он на этом не успокоится, капитан.

– Думаю, здесь ты прав, Кина. – Джеми с улыбкой повернулся к своему главному бомбардиру и ничуть не удивился, увидев его стоящим чуть сзади него вместе с преподобным.

– И что вы собираетесь предпринять?

– Понятия не имею. – Оглянувшись, Джеми похлопал Джо по плечу: – Ты правильно сделал, что пришел ко мне.

– Да, капитан. – Джо чуть было не расплылся в улыбке, потом торопливо схватил ведро и заспешил прочь, когда Джеми жестом велел ему вернуться к делу.

– Вам не удастся всегда так от него отделываться, капитан. – Преподобный прищурил свой здоровый глаз, глядя на паруса. – Вы не хуже меня знаете, что говорят люди.

– Это только болтовня.

Глаз преподобного уставился на Джеми.

– Если бы вы так думали, Стими сейчас не прыгал бы по реям, а залечивал сабельную рану.

– Раз он полез на ванты, значит, еще не готов выступить. Джеми повернулся и направился к люку. Они уже всесторонне обсуждали это, и он знал точку зрения Кины и преподобного. Черт возьми, он тоже так думал. Но это не значило, что сейчас он мог хоть что-то с этим поделать.

– Помните, что я говорил, – не забывайте оглядываться. Услышав слова Кины, Джеми на мгновение остановился, потом спустился вниз.

Он хотел ее видеть.

Энни прислонилась к перегородке, пытаясь успокоить дыхание. Что такого могло капитану Маккейду понадобиться от Энди? Она поставила ведро с веревочной ручкой на палубу, чтобы попытаться все обдумать.

Джо подошел к ней десять минут назад, когда она сидела в своем тесном закутке и ела какое-то отвратительное варево, приготовленное одним из пиратов. Сначала она готова была поклясться, что не сможет проглотить ни куска корабельной пищи, но через несколько дней голод взял свое, и теперь она уплетала ее с волчьим аппетитом.

Когда Джо заговорил, она застыла с открытым ртом.

– Капитан Маккейд. Он сказал, чтобы я тебя нашел и послал к нему в каюту.

Она проглотила кусок.

– Зачем?

– Не сказал. – Джо ухватил кусок с ее деревянной тарелки. – Но я бы не стал тянуть.

Так что она передала тарелку Джо и выбралась из закутка. Когда она уже была у люка, Джо заорал, что надо взять с собой ведро воды.

Потому-то она и стояла, раздумывая.

Может, он ее узнал?

Хотя эта причина казалась ей не хуже других, Энни сомневалась, чтобы в этом случае он столько ждал, прежде чем ее позвать. А она не видела его после утренней стычки со Стими.

Энни обхватила себя руками. При одной мысли об этом отвратительном Стими у нее мурашки бежали по коже. Ну почему они не могут найти де Порто?

Но это не решало сиюминутной проблемы. Ей просто надо было надвинуть шапочку поглубже и надеяться, что капитан увидит то, что ожидает увидеть.

Энни натянула вязаный околыш на лоб и подхватила ведро. Сперва она постучала нерешительно и, очевидно, не могла быть услышана из-за пения внутри каюты. Мелодия была незнакомой и отличалась от всех, которые она слышала на корабле. Слова были о любви и завораживающе печальными. И пел их такой глубокий, сильный голос, что она стояла как зачарованная. Энни слушала, подняв руку, чтобы постучать еще раз, но ей не хотелось громким стуком разрушить волшебство. Потом она осознала, что делает, и изо всех сил заколотила по двери.

Песня оборвалась, и капитан рявкнул:

– Кто там?

В голосе звучало такое раздражение, что она чуть не бросила ведро и не убежала.

Вместо этого она вздохнула и сказала таким низким голосом, каким только могла:

– Это Энди, капитан.

– Заходи, – приказал он, и Энни, ссутулившись, нажала на ручку и толкнула дверь. Сначала она его не увидела, а увидев, разинула рот.

Капитан был в чем мать родила.