Книга: С легким наваром



С легким наваром

Ирина Хрусталева

С легким наваром

Глава 1

На душе у Вероники было до того гадко и противно, что появилось сразу два противоречивых желания. Первое – напиться вусмерть, чтобы ничего не помнить, и второе – срочно сходить в баню и как следует отмыться. Способствовало такому настроению то, что сегодня муж Вероники объявил ей, ничуть не смущаясь, что он встретил женщину своей мечты, а к жене – прошла любовь, завяли помидоры, и в связи со столь радостным событием, мол, извини, дорогая, и подвинься. Она, конечно, поинтересовалась, в каком же направлении ей подвинуться, на что получила вполне вразумительный ответ.

– Можешь поехать на нашу дачу, а после развода я сразу же оформлю ее на твое имя.

Истерику, которая уже готова была разразиться, Николай задушил в самом зародыше, громко рявкнув:

– Если вздумаешь закатить скандал, отправишься в свое родное Бирюлево, по месту прописки. Будешь жить со своей дорогой мамочкой, моей неповторимой тещей.

Этот аргумент сразу же заставил Веронику захлопнуть рот, так как оказаться на одной жилплощади со своей матушкой ей абсолютно не хотелось. Ее мать была неплохой женщиной, но имела одну слабость, а вернее – хобби: коллекционировала мужчин с двадцати до пятидесяти лет. На более зрелый возраст она не замахивается, объясняя, что чем моложе мужчина, тем лучше для женщины. Она, мол, просто расцветает от его присутствия в своей постели. По этой причине мамочка старается как можно чаще «цвести».

В свои сорок семь лет она выглядит на тридцать пять и очень этим гордится. Их с Вероникой принимают за сестер, и мамочка изо всех сил поддерживает эту версию, особенно в присутствии мужчины, которого она, Анна Михайловна, наметила в качестве экспоната для своей коллекции. Как только дочери исполнилось пятнадцать лет, она строго-настрого запретила той называть ее мамой. С тех пор она превратилась в Аню, Аннушку, Анюту, ну и так далее. Только наедине с ней Ника позволяла себе расслабиться и называть ее, как положено.

Однажды, когда Вероника опрометчиво назвала ее мамой при одном из воздыхателей, Анна Михайловна не растерялась и тут же придумала душераздирающую историю о двух сиротах, которые остались без отца с матерью чуть ли не в младенческом возрасте. Старшей сестре, то бишь ей, пришлось взвалить непосильную ношу на свои хрупкие плечи и воспитывать младшую. Поэтому иногда по привычке Вероника называет ее мамой. Анну Михайловну ничуть не смутил тот факт, что она одним махом похоронила своих родителей, а для Вероники они соответственно являлись дедушкой и бабушкой. Слава богу, они здравствуют и поныне, и Ника их очень любит.

Так вот, жить опять со своей мамочкой Нике совсем не хотелось, поэтому она благоразумно согласилась переехать жить на дачу. Тем более что дом был очень хорошим, со всеми коммуникациями и камином, имелся даже московский телефон. Там можно было спокойно перезимовать любые морозы и вообще при желании жить достаточно комфортно. Вот если Нике все-таки придется искать себе работу, тогда уже хуже. Нужно будет ездить каждый день в Москву, а учитывая дороговизну бензина, эта перспектива не радует, особенно когда наступит зима. Сейчас, слава богу, лето, и до первого снега все еще может измениться.

Вероника повернулась к Николаю и спросила:

– Когда мне нужно уехать?

– Заинька, если можно, то прямо сейчас. Видишь ли, Наденька сидит в машине, я не стал ее приводить сразу сюда, не хотел тебя расстраивать.

– Спасибо, дорогой, за заботу, у тебя это здорово получилось, – с сарказмом заметила Ника.

– Ой, ну, милая, хватит тебе иронизировать, если бы ты только ее увидела, сразу бы меня поняла. Это как удар молнии, как взрыв, как наваждение.

– Вряд ли я смогу тебя когда-нибудь понять. Во-первых, по ее милости я отставная жена, чего и ей желаю в ближайшем будущем. А во-вторых, у меня нормальная сексуальная ориентация, поэтому меня не интересует смазливая мордашка женского рода, будь то хоть сама Мадонна. Меня как-то больше красивые мужики привлекают.

– Вот когда правда-то наружу выходит, – засмеялся Николай, – я всегда утверждал, что ты в свою мамашу.

– Не говори глупостей! Ты же прекрасно знаешь, что я никогда тебе не изменяла, хотя поводов было с избытком.

– Ладно, извини, это я так, из вредности. Я чувствую себя немного виноватым перед тобой, поэтому на первых порах, конечно, буду помогать. А в дальнейшем, я надеюсь, ты найдешь себе работу с достойным заработком. Ведь, если мне не изменяет память, у тебя высшее образование.

«Еще бы она тебе изменила», – подумала Ника, ведь они заканчивали один институт, кстати, там и познакомились. Когда она поступила на первый курс, Николай уже перешел на третий, но Нику заметил почти сразу и начал бомбардировать ее многозначительными взглядами, от которых у той часто застревал кусок в горле, потому что в основном атака предпринималась в столовой. Потом она передислоцировалась в библиотеку, ну а затем Вероника начала натыкаться на Николая в самых непредсказуемых местах. Вот таким образом он покорил ее сердце и потом затащил в загс.

Вероника тряхнула гривой густых рыжих волос, освобождая мозги от воспоминаний. И, взглянув с презрением на Николая, произнесла почти спокойно:

– Ладно, не пропаду. Я сейчас кое-какие вещи соберу, а за остальными потом заеду. Надеюсь, машина остается моей? Ты же подарил мне ее на день рождения.

– Конечно, конечно, дорогая, все подарки остаются в твоем пользовании навечно, так сказать, твоим неделимым имуществом.

– Между прочим, дорогой, что касается имущества, то, насколько мне известно, оно должно делиться в равной степени между супругами, – с сарказмом заметила Вероника.

– Ну, заинька, не заводись. Ты же прекрасно знаешь, что я могу отправить тебя к твоей мамочке голышом, если захочу. Так что давай не будем ссориться, я думаю, ты должна быть довольна. Дача моя нехилая, денег стоит немалых, и она будет принадлежать тебе, слово джентельмена. Машина тоже неплохая, да и драгоценности твои недешевы, так что, я думаю, все справедливо. И потом, разве ты забыла, что я вкалывал как проклятый, чтобы обеспечить тебе беззаботную жизнь?

– Если ты считаешь, дорогой, что годы, потраченные на то, чтобы создать тебе уют и комфорт, ничего не стоят, тогда жизнь – это просто дерьмо! – зло прошипела Ника.

– Ну, ну, мы же вроде с тобой договорились – никаких истерик с твоей стороны.

– Это вовсе не истерика, – уже почти спокойно произнесла Вероника, – просто обидно, что все заслуги в твоей работе ты относишь только на свой счет. Я, если тебе не изменяет память, тоже не последний человек в создании твоего ныне процветающего бизнеса. Когда дела пошли в гору, ты сам посадил меня дома, аргументируя это тем, что негоже жене босса у компьютера горбатиться.

– Да, да, заинька, ты, конечно, права. Но что же я могу поделать, если случилось то, что случилось? Сердцу, как известно, не прикажешь. Можешь ты понять, что я не люблю тебя больше? Детей у нас нет, поэтому нас ничто не связывает и я вправе распоряжаться своей судьбой, как мне удобно.

– Понимаю я все, не дура, я, между прочим, тоже по тебе не сохну, – зло выпалила Ника и, резко развернувшись, пошла к себе в комнату собирать вещи.

Она побросала в сумку то, что попалось под руку, и быстро прошла к двери. Николай в это время с кем-то говорил по телефону, поэтому не увидел, как его отставная супруга выскользнула за дверь. Его машина стояла недалеко от подъезда, и Вероника увидела в открытом окне смазливую мордашку молоденькой блондинки с нагловатым взглядом.

«Да, милый, – злорадно подумала Ника, – эта акула с остренькими зубками быстро приведет твое финансовое состояние в упадок, еще вдобавок к этому наставит тебе такие рога, что голова закачается».

Веронике почему-то совершенно не хотелось бороться за свое семейное счастье, и, если честно, она уже давно ждала подобного исхода. Их отношения с Николаем вот уже год как стали более чем прохладными, и женское чутье ей подсказывало, что у мужа кто-то есть. Но Вероника старалась не забивать этим мозги, так как уже давно не испытывала к нему любви. По привычке она держала дом в надлежащем порядке и так же, по привычке, ложилась с Николаем в постель. Но все же сегодняшнее заявление было неожиданным и, что уж греха таить, конечно, неприятным, поэтому выбило ее из колеи.

Вероника прошла к своей машине и, забросив тяжелую сумку в багажник, выехала со двора. Она решила в первую очередь заехать в магазин, чтобы купить хоть каких-нибудь продуктов. На даче был отключен холодильник, поэтому, естественно, там не было ничего. Вероника вдруг почувствовала себя совершенно несчастной и ужасно голодной.

Нужно заехать где-нибудь перекусить и уж потом направляться за город.

Настроение было – нарочно не придумаешь, хотелось уснуть, а проснуться на Марсе, чтобы вокруг никого не было – ни мужиков-кобелей, ни баб-шалав.

«А вот интересно, я смогла бы мужа от жены увести? Наверное, нет, а там кто его знает, любовь зла. Ну, держись мужское население, я вам покажу, где раки зимуют. Буду теперь вам мозги морочить налево и направо и бросать не сожалея».

Ника подъехала к кафе и, оставив машину на стоянке, направилась к двери. В это время оттуда выскочил молоденький парень и чуть не сбил ее с ног.

– Ой, извините, ради бога, я не хотел, – выпалил он. – Я, представляете, только что «Джек-пот» выиграл, вот за паспортом бегу, без него выигрыш не выдают. Я здесь рядом живу, от радости совсем ничего не вижу, простите меня, пожалуйста.

В глазах юноши светился такой восторг, что Нике невольно подумалось: «Да, вот для него жизнь удивительна и прекрасна, и ничто сейчас не может омрачить это счастливое лицо». А вслух она, улыбнувшись, сказала:

– Я от души вас поздравляю, но все-таки под ноги и перед собой нужно обязательно смотреть.

Парень, все так же демонстрируя ослепительно белые зубы, со всех ног понесся по направлению к многоэтажкам.

Вероника вошла в кафе и села за свободный столик. За соседним сидела группа молодых парней и оценивающе разглядывала Нику. Она не обратила на них внимания, подозвала официантку и заказала себе эскалоп с картофелем фри, овощной салат, а на десерт два пирожных, чашечку кофе и мороженое. Пока дожидалась заказа, оглядела зал. Он был разделен надвое, во второй половине размещались игровые автоматы, там царило азартное оживление. Ника улыбнулась, вспомнив парнишку, чуть не сбившего ее с ног на входе в кафе, и его счастливое лицо.

«Надо же, в таком маленьком зальчике, совсем неприметном с виду, бушуют такие страсти. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает».

Веронике вдруг захотелось пройти туда и убедиться, правду ли гласит пословица: не везет в любви, повезет в игре. Она решительно встала и вошла в игровой зал. Рядом с одним из автоматов стояла кучка молодых ребят и напряженно следила за игрой. То и дело доносились возгласы либо одобрения, либо разочарования. Ника, оглядевшись, подошла к автомату, который ей больше всех приглянулся, и вложила в него сто рублей. На табло «кредит» высветилась цифра «пятьдесят». Ника нажала на игровую панель, и на табло забегали картинки. Когда они остановились, на панели слева высветилось число «семьсот», и тут же эти цифры начали сливаться ниже. Ника испугалась и подозвала парня, который ходил по залу, наблюдая за игроками.

– Молодой человек, помогите мне разобраться, что это означает?

– Это значит, что вы только что выиграли семьсот кредитов, а в переводе на деньги – тысячу четыреста рублей.

– Вы шутите? – удивленно спросила Ника.

– Какие могут быть шутки, девушка?

– И что, я могу получить эти деньги?

– Конечно, если не захотите поиграть еще. Вам, видно, сегодня везет как новичку, так что, если вы продолжите игру, можете выиграть намного больше.

– Нет, я лучше пока играть не буду. Вон там, в кафе, мне уже принесли ужин, и официантка, кажется, меня потеряла. Вы, пожалуйста, выдайте мне выигрыш, а я потом подойду.

– Дело ваше, – сказал распорядитель и достал большую связку ключей, чтобы открыть автомат или еще что-то там с ним сделать, Ника абсолютно в этом не разбиралась. Парень подошел к окошечку кассы и произнес:

– Галочка, семьсот кредитов, девятый.

Потом повернулся к Веронике и пригласил ее к кассе.

– Пожалуйста, девушка, получите свой выигрыш.

– А паспорт нужен?

– Нет, паспорт требуется, только когда выпадает «Джек-пот».

– А «Джек-пот» – это много?

– Вот как раз сегодня один паренек выиграл миллион триста шестьдесят тысяч рублей.

– И вы прямо здесь выдали ему эту сумму? – округлила глаза Вероника.

– Пока еще не выдали, он пошел за паспортом, а когда оформим все документально, закажем эту сумму, и завтра он уже сможет ее получить.

– Здорово, никогда не думала, что можно выиграть столько денег. Мне вообще никогда не везло, сколько раз брала лотерейные билеты, хоть бы раз выиграла, а у вас вот сразу, и такую сумму.

– У нас не лотерея, здесь совершенно иная система, и практически она беспроигрышная.

– Здорово! – еще раз восхитилась Ника. – Я обязательно к вам еще приду, мне понравилось выигрывать.

– Ну, еще бы! – усмехнулся парень.

Вероника спрятала деньги в кошелек и, довольная своей удачей, прошла в кафе. Сев за свой столик, она с удовольствием съела эскалоп с картошкой, закусила пирожным, выпила кофе и принялась за мороженое. Когда она его уже приканчивала, увидела в дверях того самого паренька, который чуть не сбил ее при входе. Он пулей влетел в зал игровых автоматов и сунул в окошко паспорт. Ника еще раз посмотрела на его довольное лицо, отметила про себя, какое оно открытое, и поднялась, чтобы уйти. В дверях она задержалась и подумала: «Может, еще сыграть?» – но потом отмела эту мысль и благоразумно удалилась. Дорога до дачи была неблизкой, поэтому, когда Ника туда добралась, часы показывали уже двадцать три часа сорок пять минут. Оставалось только приготовиться ко сну и спокойно отправиться в гости к Морфею, что она и сделала. «Утро вечера мудренее», – подумала она, засыпая.



Глава 2

Разбудил Веронику телефонный звонок. Она подняла трубку и услышала радостный голос своей матери:

– Никочка, деточка, доброе утро! Я позвонила тебе домой, а Николай сказал, что ты уехала на дачу. У тебя все в порядке?

– Да, мам, все о'кей, – сонно пробормотала Ника. – У тебя какое-то дело ко мне, или ты просто так позвонила?

– А что, уж матери просто так и позвонить нельзя? – обиженно проворчала Анна Михайловна.

– Нет, ну что ты, мам, не обижайся. Просто я вчера поздно легла и никак не могу проснуться. Кстати, который сейчас час?

– Уже восемь утра, моя милая, так что пора просыпаться.

– С ума сойти, – проворчала Ника, – а пораньше ты не могла позвонить?

– Скажи спасибо, что так поздно позвонила, еле удержалась, чтобы не разбудить тебя в три ночи.

– Да что случилось-то, Анюта?

– Поздравь меня, доченька, я выхожу замуж.

– Интересно, кто же этот несчастный?

– Напрасно иронизируешь, моя милая, не чета твоему новоиспеченному «новому русскому». Мой будущий муж – канадец и, между прочим, миллионер.

– И что, миллионер тебе предложил выйти замуж?

– По всей форме, девочка моя, с цветами, шампанским и колечком.

– И ты с ним в Канаду укатишь?

– А как же? Куда иголочка, туда и ниточка.

– А свадьба где будет, здесь или в Канаде?

– Здесь, здесь, моя дорогая, у нас роспись уже через четыре дня, а через два дня после регистрации мы улетим в свадебное путешествие по Европе.

– Мам, но это же невозможно, чтобы вас так быстро расписали, он же не российский подданный.

– Девочка моя, ты себе даже не представляешь, каких чудес можно добиться с помощью денег, особенно если они имеют зеленый цвет.

– Анна, что-то не очень мне все это нравится. Он, случайно, не брачный аферист, уж больно все удачно складывается?

– Никочка, неужели ты думаешь, что твоя мать может попасться на подобную удочку? И потом, зачем ему это было бы нужно? Я не состоятельная мадам, а просто эффектная женщина, а он вдовец, одинокий пожилой человек, ни детей, ни родственников.

– Аннушка, с каких это пор тебя на пожилых господ потянуло?

– Ну, моя милая, если бы ты увидела его банковский счет, думаю, и тебя бы потянуло.

– Ты что же, видела его банковский счет?

– Нет, дорогая, только его кредитные карточки. Поверь, я кое-что в этом понимаю.

– Сколько же ему лет?

– Ну, для мужчины, я думаю, еще не очень много. Ему семьдесят четыре.

– Сколько?

– Семьдесят четыре. Ты что, глухая?

– Ну, мамуля, ты даешь, до чего же ты, оказывается, меркантильная дама.

– Моя дорогая, я уже в таком возрасте, когда пора подумать о благополучной старости. Жизнь, она настолько быстротечна, что не успеешь оглянуться, и уже пенсионерка. А здесь перспектива стать состоятельной леди и не думать о хлебе насущном в преклонном возрасте. Нет, дорогая, такой шанс я упустить не могу, это было бы преступлением.

– Мам, но ведь ты уедешь.

– Радуйся, дурочка, теперь вся квартира в твоем полном распоряжении, сможешь ее сдать в аренду и иметь наконец свои собственные деньги. А то просишь постоянно у своего жлоба.

– Мы с ним разошлись.

– Что сделали? Повтори, пожалуйста.

– Разбежались, мама, разъехались.

– Ну, наконец-то я услышала из уст своей дочери хоть одну приятную новость. Так, значит, ты поэтому на даче торчишь?

– Я только вчера сюда приехала, он, между прочим, обещал на меня ее переоформить.

– Очень хорошо, значит, ему ни в коем случае нельзя знать, что я в скором будущем уеду за границу на ПМЖ, иначе тебе этой дачи не видать, как собственных ушей без зеркала.

– Что ты такое говоришь, Аня? Он дал мне слово джентльмена.

– Не смеши меня и слушай, что говорю. Никогда и ни в чем не доверяй мужчинам, всегда имей свой козырь в рукаве. Ладно, дорогая, заболталась я с тобой, а у меня еще дел невпроворот. Ты давай-ка собирайся и приезжай ко мне, здесь и поговорим, я заодно тебя с твоим будущим отчимом познакомлю. Он тебе непременно понравится, вот увидишь, прямо душка. Все, целую и жду.

Вероника положила трубку и вдруг расхохоталась:

– Ай да Аннушка, вот отмочила так отмочила!

Спать, конечно, тут же расхотелось, и Ника встала с постели. Она прошла на кухню, достала из холодильника пакет сока и, налив себе целый стакан, вышла в сад. Этим летом они с Николаем приезжали сюда всего два раза, поэтому Вероника даже не успела привести цветы в порядок. Но, несмотря на это, все равно сад выглядел красивым и уютным. Ника села на скамеечку, которую в прошлом году соорудил их сосед по даче, Семен Степанович, бывший военный, а ныне пенсионер.

«Итак, что же мы имеем на сегодняшний день? – подумала она. – Я развожусь с мужем, а матушка, как раз наоборот, выходит замуж. Ирония судьбы, больше это никак не назовешь. Ну ничего, из всего негативного нужно уметь извлекать позитивное. Мать права, теперь у меня будет свободная квартира, а значит, появятся хоть какие-то деньги. На данный момент у меня в кошельке восемьсот долларов и еще те деньги, которые я выиграла вчера. Думаю, какое-то время я продержусь. Николай сказал, что будет помогать, но думаю, что я уже никогда не возьму из его рук ни копейки. Пусть тратит их на свою блондиночку, а я уж как-нибудь сама».

Вероника прошла обратно в дом и только сейчас увидела, сколько здесь накопилось пыли. Вчера ей было не до этого.

– Вот и хорошо, будет чем заняться, а то от мыслей голова опухла.

Она взяла ведро, тряпки и приступила к уборке. Она вылизала весь дом, от первого этажа до второго. Не стала только заходить в их с Николаем спальню. То ли из вредности, то ли еще по какой причине, она и сама не могла сейчас этого объяснить, но даже не открыла туда двери. За уборкой время пролетело незаметно, и только когда Ника почувствовала, что желудок начал подавать тревожные позывные, она взглянула на часы. Они показывали уже четверть первого.

– Вот это да! Пора бы что-нибудь перекусить и собираться к матери.

В это время зазвонил телефон.

– Ну вот, легка на помине, – проворчала Ника и взяла трубку.

Но это была не мать, а Николай, что ее немало удивило.

– Дорогая, как ты там устроилась?

– Нормально. Тебя что, это каким-то образом волнует?

– Конечно, волнует, ведь ты же не чужой мне человек, я все-таки несу ответственность за тебя, как-никак мы вместе прожили пять лет, а это срок немаленький.

– Послушай, Николай, тебе не кажется, что это по меньшей мере смешно? Ты приходишь к жене, объявляешь ей о том, что любишь другую, можно сказать, выпроваживаешь из дома, а утром интересуешься, как она устроилась. Ты, часом, не болен?

– Заинька, мы же договорились не опускаться до выяснения отношений, мы же интеллигентные, образованные люди, что ты опять заводишься? Что плохого в том, что меня интересует, как ты там устроилась? У тебя, кстати, есть деньги? Если нет, то ты можешь подъехать ко мне в офис, я дам сколько нужно.

Веронику развеселило это предложение, и она выпалила:

– Да, дорогой, мне очень нужны деньги. Хочу поехать за границу, подлечиться от нервного расстройства. Вчерашние события явились для меня настоящим шоком, поэтому мне просто необходимо лечение. И еще, очень тебя прошу, не называй меня больше заинькой, а то у меня появляется желание съесть морковку. Я терпела эту «заиньку», пока была твоей женой, а сейчас не желаю.

– Конечно, дорогая, я полностью с тобой согласен. Сколько нужно денег для такой поездки? – торопливо спросил Николай, пропустив мимо ушей замечание про заиньку.

– Думаю, сорока тысяч долларов на это хватит, – припечатала Ника, еле сдерживая смех.

Ответ Николая заставил ее рот остаться на некоторое время открытым.

– Нет проблем, милая, приезжай, я дам тебе сорок тысяч.

– Ты не шутишь? – ошарашенно пролепетала она.

– Нет, не шучу, – твердо ответил Николай, – но тебе, моя милая, придется подписать кое-какие документы.

– Какие документы?

– Приедешь и все узнаешь, я жду тебя через два часа, обо всем и поговорим, а сейчас мне некогда, прости.

Николай повесил трубку, а Вероника еще некоторое время с недоумением смотрела на свою, держа ее в руках.

«Интересно, что он задумал и какие документы мне нужно подписывать? Что-то не нравится мне это, совсем не нравится. Никуда я не поеду и никаких денег брать тоже не буду. В принципе я и не собиралась этого делать, просто решила подшутить над ним. Если честно, сейчас я в еще большем шоке, чем от вчерашних событий. Я знаю, что фирма дает неплохую прибыль, но даже не подозревала, что Николай вот так запросто может выложить сумму в сорок тысяч долларов наличными. Значит, он все время меня обманывал, когда говорил, что бизнес дает в месяц не больше девяти-десяти тысяч, из которых большая половина уходит на текущие расходы фирмы. Я совершенно этому не удивлялась, так как прекрасно знала, что только за аренду нужно платить три тысячи долларов. Значит, бизнес дает намного больше?

Эта дача осталась Николаю от отца, квартира тоже, жили мы, конечно, очень хорошо. Я, во всяком случае, ни в чем не нуждалась, но и откладывать в чулок как-то не получалось. Николай все время говорил, что фирме нужно расти, для того чтобы в будущем мы могли бы сколотить небольшой капитальчик. А пока все деньги уходят на расширение. Значит, он меня обманывал? А сам тем временем прятал от меня деньги».

До Вероники вдруг дошло, что за документы она должна будет подписать. Ведь они являются соучредителями в равных долях, и по закону Ника имеет право на половину прибыли от фирмы. Она перестала интересоваться делами после того, как муж посадил ее дома, решила быть просто женой. Тогда отношения у них с Николаем были просто замечательные, она полностью доверяла ему и никогда не думала, что когда-нибудь может случиться то, что случилось вчера.

– Так, теперь мне кое-что понятно. Нужно поехать к юристу и получить квалифицированную консультацию по вопросам соучредительства. Не мешало бы еще узнать о финансовом состоянии фирмы. Николай, конечно, трудоголик, и я не в коей мере не ущемлю его интересов. В конце концов это его заслуга, что фирма до сих пор функционирует и, как я теперь поняла, процветает. Но ведь и я на первых порах тоже не сидела сложа руки. Можно сказать, всю черную работу, когда нужно было раскрутить бизнес, я и сделала, а как только все пошло словно по маслу, меня мой муженек и убрал. Вот хитрый, он это специально провернул, чтобы я не знала, как обстоят дела на самом деле. Вешал мне лапшу на уши, а я их и развесила. Господи, до чего же мы бабы дуры! Ну, ничего, мой милый, я не я буду, если до конца во всем не разберусь. А сейчас отправлюсь-ка я к матери, а ты поломай мозги, почему это твоя бывшая благоверная не примчалась к тебе галопом, когда ты ей пообещал такую сумму.

Ника быстренько перекусила, привела себя в порядок и, закрыв дом, пошла к машине. Уже садясь за руль, услышала голос соседа:

– Вероника, это когда же ты приехала, что-то я не видел тебя вчера?

– Здравствуйте, Семен Степанович, я поздно ночью приехала и сразу спать легла, вот вы и не видели.

– Николай-то с тобой?

– Нет, он в городе остался, работы много, а я вот решила здесь немного пожить, в Москве дышать нечем, жара уже вымотала. А сейчас к маме еду, она позвонила, просила ее навестить. Вечером я обратно, тогда и зайду к вам, чайку попьем.

– Заходи, Ника, заходи, я всегда гостям рад. Дело стариковское невеселое, скучно одному вечера коротать, вот ты меня немного и развеселишь. У меня варенье клубничное есть, угощу тебя.

– Спасибо большое, я обязательно приду.

Ника села в машину и выехала. Когда она свернула с МКАД на Ленинградское шоссе, на одном из зданий на глаза попалась огромная вывеска: «Квалифицированная помощь юриста».

«О, на ловца и зверь бежит! – подумала она и начала искать место, где поставить машину. – Забегу, проконсультируюсь, чтобы следующую нашу встречу с бывшим супругом провести на высшем уровне, «в теплой, дружеской обстановке». Очень мне интересно будет посмотреть на его перекосившуюся физиономию».

Вероника вошла в здание и поднялась на второй этаж. Кругом бегали люди с какими-то бумагами, папками или просто с бокалами и чайниками.

– Простите, где я могу найти юриста? – поинтересовалась Ника у молоденькой девушки на дико высоких каблуках, что-то читающей в раскрытой папке.

– Третья дверь налево, – бросила та, даже не взглянув, кому отвечает.

Вероника задумалась: «Третья дверь от начала коридора или третья дверь отсюда, где я стою? Ладно, пойду сначала отсюда».

На той двери, куда направила ее девушка, не было никакой вывески, поэтому она осторожно постучала. Не услышав ответа, Вероника приоткрыла дверь, но там никого не было. Она вошла в помещение и увидела вторую дверь, и уже на ней сверкала вывеска – «ЮРИСТ».

«Ну, наконец-то!» – подумала Вика и заглянула в кабинет.

За столом сидел довольно импозантный мужчина, а прямо перед ним, на столе вместо чернильницы сидела размалеванная девица и широко улыбалась. Увидев взъерошенную рыжую голову Вероники, так бесцеремонно пролезшую в проем двери и нарушившую их идиллию, девушка моментально спрыгнула со стола, а мужчина зачем-то начал поправлять галстук, который в этом абсолютно не нуждался.

– Можно войти? – пролепетала Ника, ужасно смутившись. – Извините, пожалуйста, мне нужен юрист. Я не ошиблась, это вы?

– Да-да, проходите, – торопливо заговорил мужчина, перебирая на столе какие-то бумаги.

Он явно был смущен и старательно пытался это скрыть. Девица тем временем ужом выскользнула из кабинета.

– Вы по какому вопросу? – спросил мужчина у Вероники, не поднимая глаз.

– Видите ли, у меня очень деликатная тема, и я даже не знаю, как ее сформулировать. Мне нужна квалифицированная консультация по вопросу партнерства, вернее, соучредительства.

Юрист наконец поднял глаза и увидел, что Ника до сих пор стоит перед его столом. Он, как бы опомнившись, засуетился.

– Что же вы стоите? Присаживайтесь, в ногах правды нет. Если вас интересует этот вопрос на профессиональном уровне, то разговор предстоит долгий.

Вероника стояла и не могла двинуться с места, будто ее ноги в одну секунду превратились в пудовые гири. Никогда в своей жизни она еще не видела столь прекрасных голубых глаз. Они составляли неповторимый контраст с густыми черными волосами, просто упасть и не встать. А взгляд у этого юриста был такой, что, предложи он Нике прямо сейчас и здесь заняться любовью, она бы не сумела отказать.

– Ну, что же вы стоите? – повторил он. – Присаживайтесь, я отвечу на все ваши вопросы.

Вероника наконец стряхнула с себя оцепенение и уселась на предложенный стул. Такое с ней произошло впервые в жизни. В горле пересохло, в ушах звон. И тут она вдруг поняла, что с ее бывшим мужем, наверное, произошло то же самое, и моментально почти простила его. Юрист тем временем задавал ей какие-то вопросы, а она отвечала на них, глупо улыбаясь. Когда до нее наконец дошел смысл сказанного, она тут же стала серьезной и уже более внимательно и детально обо всем его расспросила. Только спустя два часа она, до чертиков вымотанная, но ужасно довольная, собралась уйти. Теперь она была подкована в интересующем ее вопросе на все четыре лапки и смело могла утереть нос своему зажиревшему экс-супругу. Уже у самых дверей Вероника оглянулась и пробормотала:

– Вы меня извините, если возникнут какие-нибудь вопросы, я могу к вам обратиться?

На что получила лучезарную улыбку и твердый ответ:

– Конечно, это моя работа, и я буду очень рад вам помочь. Вы, кстати, можете звонить мне в любое время, в визитке, которую я вам дал, три телефона, по какому-то из них вы меня в любом случае найдете.

Вероника уже взялась за ручку двери, когда услышала:

– Если вы позвоните мне просто так, без дела, я буду рад еще больше.

Она не оглянулась и тут же выскочила за дверь, делая вид, что не расслышала последних слов Романа Сергеевича, так звали юриста. Она прижала руки к груди, опасаясь, что сердце вот-вот выскочит оттуда.

Ну что ж, теперь можно и к матери ехать, хотя, если честно, сил уже нет. Мозги мне загрузил этот голубоглазый по полной программе, есть над чем подумать, да и помечтать тоже есть о чем.

Вероника села в машину и поехала к дому своей матери. По дороге она решила заскочить в «Макдоналдс», чтобы немного перекусить. В этой, раскинувшей свои щупальца по всей Москве закусочной Ника пристроилась в очередь. Когда она дошла до кассы, то на ее подносе оказалось неимоверное количество вредных бургеров, пирожков и прочей холестериновой еды. Ника поискала глазами свободный столик и прошла к тому, что стоял у окна. Запихивая в рот горячий гамбургер, она смотрела в окно и думала: «Информацию я сейчас получила очень интересную, будет теперь чем удивить Королева. А юрист-то как хорош, прямо картинка. Никогда не думала, что вот так, с первого взгляда, можно обалдеть от мужчины».

Глава 3

Вероника направилась к своей машине, села за руль и поехала в сторону спального района. Мать встретила ее сияющей улыбкой и прямо с порога начала рассказывать, какая она счастливая и как ей наконец-то повезло в жизни.



– Мне до сих пор не верится, дорогая, что буду я иметь все, что только душа пожелает. Ты даже представить не можешь, до чего же это прекрасное чувство. Ты, кстати, почему так поздно приехала? Я же еще утром сказала, чтобы ты собиралась, хотела познакомить тебя с Эдвардом. А сейчас он уехал по делам.

– Еще успею познакомиться, мам. А приехать раньше не могла, у меня тоже кое-какие дела были.

– Ну, расскажи мне, что же у вас случилось с Николаем? Отчего вы решили развестись?

– Это он пришел к такому решению, а не я. Его, видишь ли, поразило ударом молнии, и он влюбился в юную блондинку.

– Вот кобель, а? Я тебе всегда говорила, что все мужики сволочи и с ними нужно держать ухо востро. А что касается твоего Николая, так я его никогда не любила, ты же знаешь.

– Это у вас взаимно, Аннушка, он тоже не сгорает от любви к своей теще, то бишь к тебе.

– Мне абсолютно наплевать на это, но мне никогда не было безразлично, как он относится к тебе. Ты моя единственная дочь, и что бы там обо мне ни говорили, я люблю тебя.

– Ладно, мам, что ты в самом деле, я тебя тоже очень люблю, и никто ничего о тебе не говорит.

– Знаю, знаю, что болтают. Мне, если честно, и на это наплевать. Ну люблю я мужчин, что я могу поделать? Вот сейчас выйду замуж и остепенюсь.

– Ой ли, мамочка?

– Ну, подожду, пока вдовой не стану, хотя искренне этого не хочу. Эдвард настоящий мужчина, сейчас такие большая редкость.

– Мам, он же старше тебя почти на тридцать лет. Что ты с ним в постели-то делать будешь?

– В постели все в порядке, дорогая, он пока еще в форме, как это ни удивительно.

– Да ну?

– Вот тебе и да ну, сама, между прочим, удивилась. Он ведет здоровый образ жизни, не пьет, не курит и занимается спортом. Еще, ко всему прочему, он вегетарианец.

– Ну, тогда совет вам да любовь, мама! Я, честное слово, от души этого желаю.

– Спасибо, девочка моя, спасибо, дорогая, я очень надеюсь, что буду счастлива. Ведь с твоим отцом мне столько пришлось пережить.

– Не надо, мама, я все прекрасно знаю и не осуждаю тебя. Давай закроем вопрос, а ключик потеряем, ладно?

– Ну, хорошо, не будем о грустном. Давай-ка лучше о тебе поговорим. Что ты думаешь делать дальше?

– Если честно, не знаю пока. Нужно немного в себя прийти, а уж потом думать. Конечно, на работу устроюсь, ты же знаешь, я неплохой специалист.

– А нужно ли тебе это, девочка моя? Я уеду, квартиру сдашь в аренду, деньги у тебя будут. Ну и я, конечно, тебя не оставлю. Между прочим, загранпаспорт у тебя есть, так что ты смело можешь сейчас с нами поехать. Отдохнешь, развлечешься, может, там тоже свою судьбу найдешь. У Эдварда знаешь какие знакомые? Все сплошь состоятельные люди, он мне рассказывал.

– Ага, и все сплошь пенсионеры, – проворчала Вероника.

– Ну и что? Зато богатые, – парировала Анна Михайловна.

– Спасибо, мамочка, но я пока здесь должна остаться, нужно кое-какие дела завершить, а уж потом, может, и приеду погостить.

– Как хочешь, доченька, ты уже взрослая, не мне тебя учить, да если б и захотела поучить, все равно же сделаешь по-своему. Характер у тебя мой, абсолютно неуправляемый. Я тебе предложила, а ты уж сама решай, как поступить. Только в одном ты не в меня пошла. Я вон тебя в восемнадцать лет родила, а тебе уже скоро двадцать девять будет, а бабушкой меня до сих пор не сделала, – покачав головой, посетовала Анна Михайловна.

– Ладно тебе, мам, еще успею. Не думаю, что тебя это очень расстраивает, ты же до обморока боялась стать бабушкой.

– Теперь обстоятельства изменились, так что смело можешь рожать, – засмеялась Анна Михайловна.

– Приму к сведению, Аннушка, и, как только появится достойный претендент на роль отца моему ребенку, сразу же затащу его в постель без всяких там противозачаточных таблеток, – полушутя, полусерьезно выдала Вероника, глядя невинными глазами на свою мать.

– А что, это тоже неплохой вариант, лишь бы гены были нормальные, а воспитать ребенка без мужа, так это сейчас каждая вторая женщина делает у нас в России, – пожала плечами Анна Михайловна.

– Значит, если что, не откажешься от внука или внучки?

– Что за глупости ты несешь, Вероника? Совсем из меня монстра сделала, – заворчала мать. – И потом, девочка моя, что за странные разговоры? Ты что, собралась уже рожать и сама не знаешь, от кого?

– Только ты такое могла придумать, – покачала головой Вероника. – Совсем от счастья крыша потекла?

– Вероника, как тебе не совестно так разговаривать с матерью? Что за вульгарный тон?

– Мама, это не считается сейчас вульгарным, это совершенно нормальная лексика.

– С ума можно сойти, – вздохнула та и направилась в кухню. – Пойдем чайку попьем, у меня торт есть. Сейчас достанем клубничное варенье, хотела сегодня пирожков испечь, но передумала.

– Мам, что это с тобой? Ты же за километр обходила все продукты, которые грозили прибавить к твоим бедрам хоть один лишний грамм.

– Ничего страшного, – беспечно махнула рукой Анна Михайловна, – иногда можно себя порадовать чем-нибудь. Тем более теперь, когда я выхожу замуж, один лишний грамм ничего не значит.

– Мам, ты сказала, что Эдвард одинокий, пожилой человек, ни детей, ни родственников. А почему у него никого нет?

– Ой, доченька, это такая трагическая история. Я когда ее услышала, прямо несколько дней не могла успокоиться.

– Что за история?

– У Эдварда была семья, жена и двое детей. Еще с ними жила его сестра, она старой девой была, замуж так и не вышла, вот и осталась в их семье, по хозяйству помогала, детей нянчила. Дом у них был большой, за городом, ферма своя. У Эдварда был конезавод. Они в то время в Калифорнии жили. Однажды ночью загорелся завод и одновременно с нескольких сторон занялся дом. Охрана на заводе быстро заметила пожар, и его удалось потушить за несколько минут. Когда подбежали к дому, огня практически не было, только едкий дым. Вытащили всех на улицу, пока врачи приехали, пока суд да дело, в общем, погибли они все, отравились угаром. Эдвард один выжил, организм покрепче, мужчина все-таки. Из больницы когда вышел, хотел правду найти, в полицию пошел, а там только руками разводят. Ничем помочь не можем. А он точно знал, что это поджог, и даже предполагал, чьих это рук дело, но доказать ничего не мог. Поэтому, не долго думая, он продал свой конезавод, кстати, считавшийся тогда самым лучшим в Калифорнии, и уехал в Нью-Йорк. Деньги, которые были у него после продажи завода и лошадей, он вложил в акции тогда не очень крупного предприятия, а сам устроился на ипподром. Через пять лет акции принесли целое состояние. Дальше деньги были вложены в дело, и пошло-поехало. Эдвард не мог успокоиться, он всегда помнил о том, что должен найти убийцу своей семьи. Вот этому он и посвятил свою жизнь, по этой же причине не завел второй семьи.

– Он его нашел, я имею в виду убийцу? – спросила Вероника, пораженная рассказом матери.

– Да, нашел и наказал, как посчитал нужным. Об этом он мне не стал рассказывать, а я не настаивала, прекрасно понимая, как это тяжело. Эдвард замечательный, ты сама поймешь, как только его увидишь.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, мамочка, раз ты его выбрала, значит, так оно и есть.

– Не нужно меня идеализировать, – махнула та рукой, – если бы не его деньги, я, может, и поломалась бы. Что уж говорить, я не без греха.

– Ты не обижайся, я поеду, хорошо? – осторожно сказала Ника, виновато заглядывая матери в глаза.

– Почему так быстро, и не побыла совсем? – обиженно проворчала Анна Михайловна.

– Дела у меня, не дуйся. Завтра, честное слово, приеду и пробуду с тобой целый день, – затараторила Вероника и чмокнула ее в щеку.

– Вот как раз завтра, моя милая, ты мне и не нужна, у меня своих дел по горло. Нужно столько успеть до свадьбы, прямо голова кругом. У меня же нет ничего приличного, в чем можно, не краснея, пойти в загс. Эдвард полностью предоставил мне свой банковский счет и разрешил купить все, что мне захочется. Так что, сама понимаешь, я не могу упустить этой возможности и должна найти что-то умопомрачительное, чтобы после нашего бракосочетания еще долго вспоминали, как хороша была новобрачная. Я, между прочим, хотела показать тебе кое-какие авангардные направления в моде, новый журнал купила, хотела с тобой посоветоваться. Не хочешь присоединиться и проехаться по бутикам вместе со мной?

– Ой, мама, нет, нет, ни в коем случае, у меня дел вагон и маленькая тележка, – торопливо выдохнула Вероника. Когда она только на минуту представила себе этот поход, ей заранее стало дурно. Чтобы не совсем обидеть мать, она добавила:

– Я приеду к тебе в день свадьбы и помогу одеться.

– Я тебе сама позвоню и скажу, когда можно будет приехать.

– О'кей, Анечка, договорились, – прощебетала дочь и тут же выпорхнула за дверь.

Ника любила свою мать, но разговоры с ней ее неимоверно утомляли, потому что они всегда плавно переходили на тему о мужчинах, последней моде, косметике и новых методах омоложения. Поэтому она старалась сократить до минимума пребывание в ее компании.

Она решила отправиться к своей закадычной подруге Светке. У нее Ника всегда отдыхала – душой и телом. Света была беременна и должна была родить со дня на день. Они с мужем Виктором жили недалеко от квартиры Анны Михайловны, поэтому Веронике потребовалось всего три минуты на машине, чтобы оказаться во дворе их дома. Прямо в нем расположилась булочная-кондитерская, и Вероника заскочила туда, чтобы купить торт к чаю. Она легко взлетела на второй этаж и уже через минуту была в объятиях своей лучшей подруги.

– Никуська, какая же ты умница, что приехала, я сто лет тебя не видала, соскучилась до ужаса! Ну, рассказывай, как ты, моя дорогая? Что у тебя новенького? Как Николай?

– Угомонись, дай хоть разуться, – засмеялась Вероника. – На-ка, тащи на кухню торт, давай чайку попьем. Я, между прочим, у матери сейчас была, она тоже торт на стол выставила, а я специально не стала есть, чтобы у тебя полакомиться в расслабленной обстановке. Сейчас за стол сядем, и тогда задавай свои вопросы сколько хочешь.

Света схватила торт и семенящей походкой, вразвалочку пошла на кухню. Передвигалась она тяжело, было уже заметно, что живот опустился и малыш скоро попросится на волю. Но она очень проворно накрыла на стол, порезала торт и уселась напротив Вероники, подперев кулачком щеку.

– Ну, рассказывай.

– Ой, Светка, даже и не знаю, что рассказывать в первую очередь, о плохом или о хорошем? – пробормотала Ника.

– Давай по порядку, – спокойно ответила будущая мама.

– Ну, если по порядку, то первая новость о том, что мы с Николаем разводимся, – выпалила Вероника. – А вот вторая новость, я думаю, похожа на бред сивой кобылы. Мне кажется, что я влюбилась, причем с первого взгляда.

Света округлила свои и так круглые глаза до неимоверных размеров.

– Ты что, шутишь? – удивленно спросила она.

– Что ты имеешь в виду? Шучу ли я по поводу развода или про любовь с первого взгляда? – засмеялась Ника.

– По поводу развода. Ведь вы с Николаем так хорошо жили, я еще всегда своему Витьке вас в пример ставлю. Посмотри, говорю, как Коля Веронику любит, всячески ее балует, подарки дарит, на курорты возит. А ты возишь оперов в своем управлении за мизерную зарплату и в отпуск не можешь вовремя пойти. Он у тебя то зимой, то осенью, вечно у вас дела да случаи, а люди, между прочим, должны летом отдыхать.

– Это была видимость благополучной жизни, – вздохнула Вероника, – а на самом деле все давно не так, как раньше.

– Постой, постой, – затараторила Светлана, – ты сказала, что влюбилась. Так, значит, это и есть причина развода? Ну, Ника, какая же ты дурочка, я от тебя такого не ожидала. Стоит ли из-за мимолетного увлечения разбивать налаженную семейную жизнь?

– Успокойся, не в этом причина, я потом влюбилась, когда уже отставку получила, – заявила Ника и откусила от торта огромный кусок.

– И как давно случился сей знаменательный эпизод в твоей жизни? – с сарказмом спросила Светлана.

– Если ты о разводе, то это произошло вчера, а если о другом, то три часа назад, – промямлила Вероника с набитым ртом.

– Слушай, подруга, я ничего не понимаю, как у тебя все просто и быстро. Развод вчера, любовь три часа назад. Ты, часом, не заболела на нервной почве?

– Не-а, я здорова и телом, и душой, и вообще отцепись от меня. Давай-ка тортика поешь, вкусный, обалдеть! Лучше расскажи, как к родам подготовилась, похвались, что приобрела для малыша.

Вероника знала, что в последнее время Светка может часами болтать на эту тему, и она не ошиблась. Глаза подруги в ту же секунду загорелись фанатичным огнем, и она потащила Нику в детскую комнату показать, как она подготовилась к рождению первенца. Там уже стояла кроватка под балдахином, который украшали трогательные зайчики. Тут же находились пеленальный стол и маленький комодик для детских вещей. На столе громоздилась целая коллекция бутылочек, шампуней, присыпок и кремов. У окна стояли детская коляска, столик со стульчиком и ходунки.

– Не рановато столик с ходунками приобрели? – смеясь, спросила Вероника.

– Да это все Витька, поехал и скупил все, что попалось на глаза, – махнула рукой Света. – Его родители дали нам тысячу долларов, чтобы у их первого внука было все. Ну вот Витя и постарался. Хорошо, велосипед не приволок, а то у него ума бы хватило.

В это время зазвонил телефон. Светлана взяла трубку, и тут же на ее лице заиграла широкая улыбка.

– Все нормально, милый, ко мне Вероника в гости пришла. Нет, ничего не болит, нет, не тянет, в туалет часто не бегаю. Конечно, сразу позвоню, если что, не волнуйся. Знаю, знаю, я тебя тоже очень люблю.

Света положила трубку, продолжая улыбаться.

– Звонит каждые полчаса, все боится, что я без него в роддом уеду. Вот дурачок, куда же я без него?

– Приспичит, не то что поедешь – побежишь, – изрекла Вероника. – Тебе когда рожать-то?

– Уже неделю перехаживаю, в том-то все и дело. В больницу не хочу ложиться, там же сразу стимулировать начнут, а я хочу, чтобы мой ребенок сам родился, без всяких вмешательств. Если перехаживаю, значит, время еще не пришло, природу не обманешь. Так что, моя дорогая, ты в любую минуту повивальной бабкой можешь стать, – засмеялась Светлана, – не боишься?

– Еще как боюсь, – испуганно сказала Ника, – слушай, ты серьезно можешь в любую минуту родить?

– Да нет, думаю, может, рассосется, – продолжала шутить Света.

– Хватит тебе смеяться, у меня что-то все поджилочки затряслись. Как ты так спокойно дома сидишь, когда знаешь, что с минуты на минуту у тебя могут роды начаться? В больнице было бы спокойнее.

– Я тебе уже объяснила, почему я не хочу раньше времени ложиться, овца ты бестолковая, – надув губы, проворчала Светлана. – Да не переживай ты так, не придется тебе роды у меня принимать, я пошутила. Вон телефон под рукой, «Скорая» на роды быстро реагирует, так что вполне успеют приехать, пока я разрожусь. Ты прямо как мой Витька, тот тоже дрожит, как осиновый листок. Ну он-то мужик, ему простительно, а ты прямо будто и не женщина, у тебя же инстинкты должны быть, как и что делать, если вдруг действительно что-то случится.

– Иди ты к лешему со своими инстинктами. Если что, я быстрее тебя тогда рожу неизвестно кого от страха, – проворчала Вероника. – Слушай, Свет, а Витька когда с работы придет?

– Скоро заявится, так что можешь спокойно отваливать.

– Нет уж, я лучше его дождусь, а потом со спокойным сердцем отвалю.

Светлана заливисто расхохоталась и обняла ее. Она повела Веронику обратно на кухню, и они, уютно устроившись за столом, продолжили чаепитие.

– Ну, давай теперь колись. Что там у вас произошло с Николаем?

– Смешно, наверное, но мне дали отставку самым наглым образом. Выпроводили из дома на дачу, правда, пообещав при этом переписать ее на меня, и еще предлагают сорок тысяч отступных.

– Шутишь? – недоверчиво прошептала Света.

– Не до шуток мне, подруга. Говорю чистую правду. Только совсем забыла добавить, что причина всему этому – юная блондинка, в которую Королев влюбился по уши. Свет, если тебе не трудно, давай мы эту тему отложим на потом, не хочется мне портить настроение.

– Как скажешь, дорогая, потом значит потом. А о другом событии ты не хочешь рассказать?

– О каком? – не поняла Вероника.

– В кого это ты там влюбилась с первого взгляда? – хитро прищурившись, спросила Света.

– Ой, Светка, и не спрашивай, до чего все глупо. Представляешь, я сегодня поехала к юристу, нужно было получить кое-какую консультацию и, как вошла в его кабинет, так и пропала. Со мной такое впервые происходит, я, конечно, Николая любила, но это совсем не то. Я даже не знаю, как объяснить. Он на меня смотрит, а я от его взгляда готова растаять и превратиться в маленькую лужицу, прямо у его ног. Ощущение странное, как под легким кайфом.

– Слушай, Ника, а может, он гипнотизер какой-нибудь и таким образом заманивает хорошеньких девушек в свои сети?

– Не пори ерунды, он же юрист, образованный человек.

– А при чем здесь его образование? Я же тебе говорю, что, может, он гипнотизер, а это дар такой.

– Ну не знаю, не думаю. Он интеллигентный, умный, красивый, и вообще, по-моему, у него совершенно нет никаких недостатков.

– Да, подруга, угораздило тебя по самое некуда. Надо же такое ляпнуть, чтобы у мужика и не было недостатков. Это, милая моя, уже из области фантастики.

– А у него нет, я почему-то в этом уверена, – не сдавалась Вероника.

– Ну, и какие у тебя насчет него планы?

– Да ты что, Светка, какие могут быть планы, когда я его видела всего два часа?

– А как же ты тогда собираешься воплотить в жизнь свои эротические фантазии? – съязвила Света, хитро прищурив глаза.

– Какие еще фантазии? – вытаращилась Ника.

– Как какие? Ты же сама только что сказала, что готова превратиться в лужицу у его ног, а это, милая моя, уже из раздела «крутая эротика».

– Да ну тебя, Светка, тебе бы только посмеяться, а мне, можно сказать, первый раз в жизни не до смеха. Он мне свою визитку вручил и, между прочим, намекнул, что будет рад, если я позвоню ему не только по делу. Из этого можно сделать вывод, что он меня тоже заметил.

– Ну, еще бы не заметить такую куколку. Ты почаще на себя в зеркало смотри и никогда не занижай самооценки. Красавицей тебя, конечно, не назовешь, но то, что ты очень миленькая, бесспорно. И главный твой козырь – твоя сексуальность, у тебя взгляд прямо как у путаны с Тверской, я, между прочим, не раз об этом говорила. Вот этим ты и должна мужиков косяками валить.

– Ну спасибо, подруга, обласкала, – проворчала Вероника и схватила с подоконника маленькое зеркальце, чтобы посмотреть на свои «путанистые» глаза. Ей понравилось то, что она там увидела, и ее губы растянулись в довольной улыбке.

– А что, Свет, вроде ничего еще? В старухи рано записываться, щечки пока румяные, губки алые, глазки блестят. Может, и правда позвонить этому Роману Сергеевичу?

– Нет, Никуся, так сразу нельзя, нужно обязательно паузу выдержать, хотя бы пару дней, а то подумает, что ты легкодоступная штучка.

– А через два дня, значит, не подумает? – засмеялась Вероника.

– Нет, ты через два дня позвони и попроси его о консультации, а когда приедешь, посмотришь по обстоятельствам. Ой, Ника, ну что мне тебя учить, не знаешь, что ли, как мужику мозги запудрить?

– Забыла я уже, как это делается.

– Никогда в жизни не поверю, чтобы ты и забыла. По тебе же все мальчишки в нашем классе вздыхали. А в институте, вспомни, сколько ребят за тобой ухаживали, сама мне рассказывала. Только ты почему-то Николая выбрала, и что ты в нем нашла?

– Наверное, любила, вот и выбрала. Теперь, конечно, жалею об этом. Ведь я, когда замуж выходила, думала, на всю жизнь, а видишь, как получилось. Никогда не предполагала, что в моей жизни может такое произойти. Но ты знаешь, Свет, как говорится, что бог ни делает… Если бы этого не случилось, мне никогда не пришла бы в голову мысль пойти к юристу, а значит, я не увидела бы мужчину своей мечты.

В прихожей раздался шум открывающейся двери, и тут же раздался громоподобный голос Виктора:

– Светик, ты дома?

– Где же мне еще быть, милый? Конечно, дома, – засмеялась она, – иди сюда, на кухню, мы здесь с Вероникой торт уничтожаем и тебе оставили.

– Очень хорошо, – пророкотал Виктор, показываясь в дверях кухни, – вот только руки помою и присоединюсь к вам. Никуся, привет, отлично выглядишь. Что-то давненько ты к нам не заглядывала, нехорошо друзей забывать. – И, напевая незатейливый мотивчик, Виктор отправился в ванную комнату.

– Свет, я уже пойду, ладно? Мне еще за город пилить, а это, сама знаешь, не очень близко. Витька теперь дома, так что я спокойно поеду. Ты, когда рожать отправишься, напомни своему благоверному, чтобы мне сообщил, я к тебе в роддом приеду, навещу.

– Ладно, ладно, напомню, а еще лучше, сама тебе позвоню. Ты не пропадай, держи меня в курсе. Я же теперь от любопытства умру, как там у тебя дела будут разворачиваться с твоим юристом.

– Он, подружка, к сожалению, не мой и будет ли когда-нибудь моим, это еще бабушка надвое сказала. Но я, конечно, предприму какие-нибудь шаги в этом направлении. Все, пока! – и, чмокнув Свету в щеку, Ника направилась к дверям.

Уже стоя на пороге, она проорала на всю квартиру:

– Витька, пока, я уже уехала, береги Светку и вовремя доставь в роддом.

Глава 4

По дороге на дачу Ника опять остановилась у знакомого кафе, решила немного перекусить, чтобы не готовить себе ужин дома. Сев за тот же столик, что и вчера, она взяла в руки меню и начала выбирать блюда. Подошла официантка и стала протирать и без того чистый стол. Закончив эту процедуру, она обратилась к Веронике:

– Вы уже что-то выбрали?

– Да, пожалуй, я съем салат столичный и выпью чашечку кофе, хлеба не нужно.

В ожидании ужина Вероника огляделась. Она увидела за одним из столиков человека в милицейской форме и двоих официантов. Их явно допрашивали, это было видно по их напряженным лицам и нервному постукиванию ногой одного из них. Когда официантка принесла заказ, Вероника, как бы между прочим, поинтересовалась:

– У вас что-то случилось, я смотрю, здесь милиция?

– Ой, и не спрашивайте, – махнула та рукой, – такой ужас, прямо жуть. Вон, видите, в той половине зал игровых автоматов? Так вот вчера один паренек там «Джек-пот» взял, а сегодня получил деньги. К нам еще зашел, всех коктейлем угостил на радостях. Он здесь вообще постоянный клиент, очень часто на автоматах играет, а потом к нам заходит, когда выиграет. Хороший такой парень, мне прямо даже не верится, что такое случилось.

– Да что случилось-то? – не выдержала Ника.

– Так убили его. Он отсюда с деньгами в двенадцать ушел, а в три часа к нам уже милиция заявилась. Представляете, Игорька вон в том маленьком парке застрелили! А ведь там все время мамаши с колясками гуляют, старушки на лавочках сидят, и никто ничего не видел и не слышал выстрела. Но это и понятно, пистолет-то с глушителем был, его прямо там у тела и нашли. И, конечно, никаких денег. Так жалко парнишку, так жалко, у него мать дома парализованная лежит. Можете себе представить, каково ей теперь будет? Ведь он за ней ухаживал. Вот беда так беда!

– А ведь он жил вроде рядом где-то? – спросила Вероника. – Я ведь вчера видела этого паренька, он меня в дверях чуть с ног не сбил, молоденький такой.

– Да вон в том доме, семнадцатиэтажка, видите? А мой дом рядом. Я Игоря-то еще совсем малышом помню, он помоложе меня лет на семь будет. Мы с ним, конечно, никогда не общались, кроме как здесь, когда он заходил в мою смену, но знать я его хорошо знаю. Зинаиду Григорьевну, его мать, почти все знают, она раньше инспектором по делам несовершеннолетних была. Хорошая тетка, многих ребят от тюрьмы спасла, они ее мамашей звали. К Игорьку все хорошо относились, безобидный парень был, простой, как три копейки. Если кто за помощью обратится, готов в лепешку расшибиться. Вон, посмотришь, алкаши валяются, ни одна зараза их не берет, живут себе, ни о чем не думают. Таких смерть-то должна забирать, а не молодых, как Игорек. Это его из-за денег, конечно, убили. Что делается на белом свете, а? Ведь прямо страшно жить стало, и не знаешь, что лучше, то ли бедным быть, то ли богатым.

В это время за другой столик села молодая парочка, и девушка, извинившись, побежала принять заказ. Вероника начала было есть, но аппетит пропал напрочь. Она ковырялась в тарелке с салатом и вспоминала радостное лицо парнишки.

«У него была такая открытая улыбка и белоснежные зубы», – с болью подумала Вероника.

Она вдруг резко встала и, положив деньги за ужин, который так и не съела, на стол, быстро вышла из кафе. Она сама не понимала, зачем это делает, но, сев в машину, развернула ее в сторону семнадцатиэтажного дома, того самого, в котором еще вчера жил хороший паренек по имени Игорь. Когда Ника подъехала к зданию, старушки, сидящие у подъезда, как по команде, повернули головы в ее сторону. Любопытство плескалось через край из старушечьих глаз. Вероника подошла к ним и, дружелюбно улыбнувшись, поздоровалась. Получив серию приветствий в ответ, поинтересовалась, в какой квартире живет Зинаида Григорьевна.

– Ты из милиции, что ли, дочка? – поинтересовалась одна из старушек. – Так ступай, там еще ваши-то.

– Нет, я не из милиции, я из комитета попечительства.

– Тогда лучше не ходи туда сегодня, несчастье там.

– А что случилось? – она притворилась удивленной.

– Ой, и не спрашивай, деточка. Сына Зинаиды Григорьевны убили, сегодня днем.

– За что же, вроде молоденький он совсем? – продолжала удивляться Вероника.

– Говорят, за деньги. Только откудова у него деньги-то, у студента? Правда, он подрабатывал, но это же гроши, слезы одни. Только и хватало, чтобы матери лекарство купить, а на ее пенсию питались. Иногда, правда, кое-что из вещей продавал, но очень неохотно, только по нужде. У них дорогих вещей-то раньше много было, еще после отца остались. А болесть-то, она все и сожрала, на одну операцию сколько денег ухлопали. Игорь-то учился дюже хорошо, все матери говорил, чтобы потерпела. Как выучусь, мол, стану адвокатом и заживем, говорит, мы с тобой, мама, как господа. Вот и зажили! И кому мог помешать совсем безобидный мальчонка? Ведь ему же только двадцать один годочек исполнился неделю назад.

Старушки начали сокрушаться, мол, до чего же стало страшно жить на белом свете. Раньше такого не было, а сейчас прямо срамота, ну и конечно, по их разумению, виноваты в этом безобразии наши правители. Вероника тихонько прошла в подъезд и поднялась по лестнице. Квартира, которая ее интересовала, находилась на третьем этаже. Дверь была не заперта, и Ника услышала приглушенные голоса.

– Все, Иван Павлович, я закончил, можно уходить. А что с женщиной-то делать будем? Ведь одна она совсем, вот соседка обещала присмотреть, пока в отпуске, а потом, говорит, не сможет.

Вероника шагнула в прихожую и натолкнулась на молодого лейтенанта и пожилого майора.

– Здравствуйте, – спокойно сказала она.

– Добрый вечер. А вы кто же будете?

– Я из поликлиники, пришла к Зинаиде Григорьевне, – тут же нашлась Ника.

– А, ну тогда проходите. Только вы, наверное, не в курсе, беда у Зинаиды Григорьевны, вы уж поделикатнее там.

– Да нет, я в курсе, бабушки у подъезда проинформировали.

– Вот радио сарафанное, везде успевают! – крякнул майор. – Ну проходите, а мы пошли, служба.

Мужчины ушли, а Вероника задержалась в прихожей, обдумывая, что сказать хозяйке. В квартире пахло лекарствами и болезнью, и от этого запаха у Ники слегка закружилась голова. Под ноги подкатился кучерявый колобок, уселся и, наклонив голову набок, сказал:

– Гав, гав!

Ника села на корточки и погладила собаку по голове, та, в свою очередь, приветливо завиляла хвостом и лизнула ее руку.

– Зачем я сюда пришла? – задала Ника вопрос собачке. – Что я скажу этой несчастной женщине? Ведь я видела ее сына всего два раза, и вообще, что я здесь делаю?

– Кто там пришел? – послышался слабый голос из глубины квартиры. – Проходите, не стойте в дверях.

Вероника, больше не думая, прошла в комнату. На постели лежала еще не старая женщина. Подушки в белоснежных наволочках были высоко подняты, и больная полусидела. В комнате, как ни странно, были чистота и порядок. Ника осмотрелась, ища глазами место, куда можно присесть.

– Вон, в кресло садитесь, – предложила хозяйка, – простите, не знаю я вас. Вы кто же будете, и как ваше имя?

– Меня зовут Вероника, здравствуйте, Зинаида Григорьевна.

– Здравствуйте, что-то не помню я вас, вы не из собеса?

– Нет, Зинаида Григорьевна, не из собеса я. Если честно, я даже не знаю, зачем пришла. Я в кафе заехала поужинать и там услышала про Игоря, вот и пришла.

– А ты что же, деточка, знаешь Игоречка моего? – Женщина сразу перешла на «ты», как услышала, что девушка знала ее сына.

– Вам, может быть, это покажется странным и удивительным, но я не была знакома с вашим сыном, просто видела его вчера в кафе, мы и перекинулись-то с ним всего парой слов.

– Прости меня, Вероника, от лекарств у меня в голове помутнение, я даже поплакать не могу, не то что удивляться. Пришла, значит, захотела прийти, а зачем, почему, не столь важно. Посидишь со мной, и спасибо. Хочешь поговорить, давай поговорим, а не хочешь, и помолчать можно.

Вероника встала с кресла и прошлась по комнате. Мебель была дорогой и добротной, посуда в серванте стояла изысканная, тончайшей работы фарфор. Видно было, что этот дом знавал лучшие времена. Ника повернулась к хозяйке и спросила:

– А комната Игоря там? – и она указала рукой на закрытую дверь.

– Да, там, если хочешь, зайди, посмотри, – прошептала Зинаида Григорьевна и прикрыла глаза.

Вероника открыла дверь и заглянула в комнату. Здесь явно жил студент, причем очень прилежный, потому что везде, где только можно, были книги. На письменном столе громоздился компьютер, и тут же стояла рамка с фотографией. Вероника подошла и взяла снимок в руки. На нее смотрели и улыбались два молодых лица. Это был Игорь с молоденькой курносенькой девушкой с улыбчивыми глазами. Ника, не выпуская фото из рук, пошла к больной.

– Зинаида Григорьевна, а с кем это Игорь на снимке?

– Это Наташенька, его девушка, только что-то последнее время у них не заладилось. Раньше, бывало, он по часу вечером с ней по телефону разговаривал, все рассказывал, как любит ее и как скучает. А потом совсем перестал, она, правда, сама как-то пару раз звонила, но он резко с ней говорил, и все, звонки прекратились.

– А откуда она, где живет или работает, вы знаете?

– Она помощник бухгалтера в той фирме, которая главная по игровым автоматам. А живет почти в центре, на улице Лесной, той, что рядом с Тверской, в пятом доме. У меня где-то и телефон ее есть, Игорь на всякий случай мне его дал, чтобы я могла туда позвонить. Он часто у нее бывал, а когда задерживался, я очень волновалась.

Вероника задумалась: «Да, кажется, я интересную информацию получила». А вслух спросила:

– Скажите, а Игорь вам вчера ничего не говорил?

– Как не говорил? Прибежал домой уже вечером и прыгал здесь, как кенгуру, по комнате. Кричал: «Мама, мы с тобой богатые люди, теперь заживем! Я тебе сиделку найму, будешь, как королева». Вот и зажили, – и она сморщила лицо в болезненной гримасе, а потом прошептала: – Хоть бы поплакать, может, легче бы стало, а слез, как нарочно, нет, совсем меня болезнь иссушила, плохо понимать происходящее стала. Вот и сейчас все кажется, дверь откроется и Игорек с порога закричит: «Мама, я дома, сейчас буду тебя кормить!» Не дошел, наверное, еще до меня смысл cлучившегося. А может, я сама стараюсь, чтобы не дошел. Вроде все соображаю, но верить не хочу и никогда не поверю. Буду думать, что уехал мой сынок и когда-нибудь вернется. Вот только теперь в приют меня, наверное, определят, а я не смогу там жить, лучше руки на себя наложу, чтобы не мучиться. Я и раньше бы это сделала, да Игоря жалела, он у меня очень впечатлительный.

– Зинаида Григорьевна, а вы случайно не слышали, кому-нибудь Игорь говорил про выигрыш, ну, может, по телефону или еще как?

– Да нет, по телефону никому не говорил, а так, откуда же мне знать, может, и поделился с кем радостью.

– А друзья у него есть?

– Как не быть, конечно, есть. Костик из двадцать шестой квартиры, закадычный друг, они с ним с детского сада вместе, не разлей вода. В институте со многими дружит, но таких, как Костя, больше нет.

– Как вы думаете, это будет удобно, если я зайду к Косте поговорить?

– Так нет его сейчас в Москве, отдыхать уехал, как экзамены сдал, так и уехал. Игорь вчера сокрушался, что лучшего друга нет в такую радостную минуту. Мы бы, говорит, с ним дело организовали, деньги с умом нужно вкладывать, чтобы они прибыль приносили. Ну, ничего, говорит, полмесячишка придется подождать, а как Костик приедет, сразу за дело. Ведь Игорь очень умный, он в институте на одни пятерки учится, его даже от некоторых экзаменов освобождают, потому что он достаточно баллов набирает в процессе учебы. Вот теперь Костя приедет и сразу такую новость услышит, трудно ему будет, я-то знаю, как они дружили. Так даже родные братья не дружат.

– Зинаида Григорьевна, вы сказали, что Наташа, девушка Игоря, работает в центре по игровым автоматам. А вы случайно не знаете, как давно она там работает?

– Знаю, год и два месяца. Она когда туда устроилась, прямо плясала от радости. Такую должность получить не так просто, зарплата, конечно, соответствующая. А почему я запомнила, они с Игорем праздничный ужин устроили по такому случаю, и он совпал с годовщиной нашей свадьбы с мужем.

– А где сейчас ваш муж?

– Умер он, уже три года как умер, вот после этого и пошло все наперекосяк. Я на нервной почве болеть стала, но держалась, нужно было о сыне думать, он тогда уже в институте учился, а обучение платное. Спина прямо отваливалась, меня врачи предупреждали, что может закончиться плохо, инвалидность оформить советовали. Но я все не соглашалась, боялась в деньгах потерять, а получилось так, что вообще все потеряла: и здоровье, и заработок, пенсия-то – смешно сказать. Этот год учебы мы с горем пополам оплатили, кое-что, правда, продать пришлось, а вот про следующий год я уже думала с содроганием. У Пети все деньги в дело были вложены, поэтому так все и вышло.

– Зинаида Григорьевна, а у вас что же, родственников совсем никого нет?

– Совсем никого, мы с мужем-то из детского дома оба, там выросли, потом поженились. Он немного постарше, на три года, так вот он меня все время от мальчишек защищал, чтобы не обижали. А в тот день, когда я покидала детдом, он за мной приехал и сразу отвез к себе в комнату. Мне тоже комната полагалась, и когда я ее получила, мы наши две обменяли на двухкомнатную квартиру. Потом Игоречек родился, и жизнь пошла своим чередом. Богато, конечно, не жили, но и копеек не считали, все могли купить, что полагается, и еще на отпуск отложить. Когда перестройка началась, первое время трудно было, но потом Петя на хорошую работу устроился, и стали жить совсем хорошо.

Прошло немного времени, и мой муж свою фирму организовал, и дела у него пошли так, что лучше и придумать нельзя. Из двушки переехали вот в эти хоромы, здесь четыре комнаты. Поменялись с одной женщиной, прямо в этом же доме. У нее почти вся семья в автомобильной катастрофе погибла – дочь, зять и двое внуков. Вот она и решила свою квартиру обменять на меньшую, с доплатой. Петя быстренько сделку оформил, а я вот теперь думаю, зря он это сделал, видно, несчастливая эта квартира. У Пети дела шли все лучше и лучше, он радовался своей удаче как ребенок. Только недолго это продлилось, умер мой Петя, а может, его убили. Сказали – сердечная недостаточность, но я не верю: у него сердце как у космонавта было, и лекарств он никогда не употреблял, а при вскрытии обнаружилось, что он уже долгое время какой-то препарат сердечный принимал. А в больших количествах этот препарат разрушает сердечную мышцу. После его смерти тут же появился компаньон, о котором я никогда от мужа даже не слышала, и весь бизнес, естественно, перешел к нему. А компаньона никакого быть не должно, об этом и документ имеется. В общем, темная история, видно, стал мешать удачливый бизнесмен своим конкурентам.

Только я так рассудила: Петра не вернуть, а если начну сейчас до правды докапываться, то только сыну наврежу, и успокоилась. Но спокойствие это, конечно, одной видимостью было, а сердце кровоточило, и в результате – меня болезнь свалила. Я вот смотрю, Вероника, ты интересуешься смертью моего Игоречка. Не знаю, зачем тебе это нужно, но очень тебя прошу. Если сможешь, докопайся до правды, узнай, кто сына моего убил, не стала я убийц мужа моего искать, может, за это меня бог сейчас и наказал. Думала я, что похоронила это дело вместе с папочкой, да, видать, ошиблась. Прошу тебя, девонька, не откажи мне, найди убийцу. Чую я, что не в выигрыше дело. Неделю назад Игорю двадцать один год исполнился, вот здесь и нужно разгадку искать, но одной мне не справиться, сама понимаешь. И довериться никому не могу, а вот тебе почему-то поверила, – быстро, как в бреду говорила Зинаида Григорьевна. Глаза ее при этом горели лихорадочным огнем, а плохо слушающиеся руки вцепились в пододеяльник.

– Как же я его найду, ведь я в этом ничего не понимаю? – пробормотала ошарашенная таким поворотом разговора Ника. – Ведь этим милиция должна заниматься, наверняка уже дело завели и обязательно найдут убийцу, вот увидите. А что я-то смогу, когда даже не знаю Уголовного кодекса?

– Ну прости тогда, видно, не по адресу я обратилась. Ты ступай, устала я, отдохнуть хочу, – твердо произнесла хозяйка и закрыла глаза, давая Веронике понять, что разговор окончен.

Та потопталась на месте и пробормотала:

– У вас деньги-то есть? Может, продукты какие нужны, я схожу, куплю.

– Все у меня есть, и ничего мне от тебя не нужно, – зло выпалила несчастная мать и отвернула голову к стене.

– До свидания, Зинаида Григорьевна, – произнесла Вероника и направилась к двери. Потом резко повернула обратно и, зайдя в комнату, заявила: – Я попробую вам помочь, если, конечно, сумею, только вы не торопите меня, ладно?

– Торопиться в таком деле не следует, но и тянуть нельзя, по горячим следам оно всегда легче. И еще один аргумент в пользу этого – моя болезнь. Не хочу умереть с виной на сердце, – проговорила Зинаида Григорьевна, так и не повернув головы в сторону Вероники.

– Тогда я завтра к вам опять приеду, если можно?

– Мои двери для хороших людей всегда нараспашку. Конечно, приезжай, завтра и обсудим, с чего тебе начинать нужно. Я попробую пока лекарств не принимать, чтобы голова немного просветлела и работать начала, вот тогда все и обсудим. – И уже шепотом она добавила: – Зря, видно, я послушалась, нужно было пойти, куда следует, еще тогда.

– Кого послушались и куда пойти, Зинаида Григорьевна? – спросила Вероника.

– Все завтра, девочка. Я все расскажу завтра, ты иди, иди. Я очень ждать буду. Поверила я в тебя. Сама не знаю почему, но чувствую, что тебе все удастся.

Вероника, повеселев, уже спокойно ушла из дома, где поселилась беда, твердо решив помочь этой несчастной женщине. Правда, она даже представить не могла, как и что будет делать, и вообще, с чего начинать, но знала, что сделает все от нее зависящее. На руках у нее сидела маленькая болонка и доверчиво заглядывала в глаза своей новой хозяйке, которая ей явно понравилась. Собачку звали Дуся, и Зинаида Григорьевна была даже рада, что Вероника ее забрала.

– Теперь хоть буду уверена, что Дусенька на улице не погибнет, она же совсем беззащитная, ее там большие собаки сразу загрызут. Спасибо тебе, Вероника. Раз ты собаку пожалела, значит, сердце у тебя доброе. Выходит, я не ошиблась. Она ведь недавно ощенилась первый раз, всего одного и принесла. Когда щенок подрос, его соседи с пятого этажа забрали, так Дуся целую неделю тосковала, вот только успокоилась. Ты уж не обижай ее, она добрая и ласковая, как котенок. Ладно, Вероника, ты иди, иди, милая, завтра я тебя ждать буду, – в который раз сказала Зинаида Григорьевна и впервые за весь вечер слабо улыбнулась.

Глава 5

Машина легко бежала по трассе, музыка лилась из динамика, а Вероника, уверенно держась за руль, задумалась над тем, как ей решить задачу, которую поставила перед ней Зинаида Григорьевна.

Внезапно она улыбнулась и запела:

– Куда пойти, куда податься, кого найти, кому отдаться?.. Ладно, сейчас приеду, схожу к Семену Степановичу на вечерний чай и завалюсь спать. А завтра утром решу, с какого конца начинать. Зинаида Григорьевна обещала мне что-то рассказать. Вот тогда вместе все и решим.

Дуся, свернувшись калачиком, мирно посапывала на заднем сиденье машины. Вероника посмотрела в зеркало на беленький комочек, умилилась и подумала: «Не успела я переехать на свое новое местожительство, как появился еще один жилец. Наверное, это к добру».

Она уже доехала до поселка, когда увидела встречную машину, – это был «Мерседес» ее мужа, ее бывшего мужа.

– Интересно, зачем его сюда принесла нелегкая?

Она резко затормозила и открыла окно. «Мерседес» тоже остановился напротив ее машины, и из него вышел Николай.

– Где это тебя носит? – не здороваясь, вызверился он. – Я как идиот прождал тебя сегодня целый день в офисе, даже деловую встречу отменил, а ты где-то гуляешь. В чем дело, Вероника? Так, моя милая, дела не делаются.

– О каких делах речь, Коля? – притворившись дурочкой, удивленно спросила Вероника.

– Я же сказал, что жду тебя, ты должна подписать документы.

– Я, дорогой, никому и ничего не должна, тем более тебе. Напротив, это ты мне должен кое-что объяснить и не только объяснить, но и ввести в курс дела.

– В какой курс, какого дела? – не понял Николай.

– А такого, милый. Мне, как полноправному твоему партнеру по бизнесу, хотелось бы знать все о делах нашей с тобой фирмы. Я вот тут подумываю отпочковаться от тебя и открыть дочернее предприятие, только уже без твоего участия. Ты как, не против?

– Ты что, совсем сбрендила? – заорал Николай и покраснел, как перезревший помидор. – Кто вбил тебе в голову такую бредовую идею? Эта фирма моя и только моя, и ты не имеешь к ней никакого отношения. Ты не получишь ни копейки и вообще останешься на улице, если я того пожелаю. Если не хочешь неприятностей, то давай все решим полюбовно, подпишешь договор о передаче мне полномочий, получишь свои сорок тысяч и поедешь отдыхать. Когда приедешь, спокойно оформим развод, получишь документы на дом, и живи в свое удовольствие. Что еще женщине нужно?

– Очень интересно, о каких неприятностях ты здесь толкуешь? Ты что, угрожаешь мне? – взбеленилась Ника.

– Дура ты, не угрожаю, а предостерегаю. Ты что, в суд подашь, судиться со мной будешь? Так знай, кишка у тебя тонка со мной тягаться.

– А это мы еще посмотрим! – зло бросила Вероника и, закрыв окно, завела машину.

– Стой, черт тебя побери! – заорал Николай и ударил кулаком по капоту.

– Ты чего орешь, хочешь, чтобы весь поселок знал о нашем с тобой разводе? – прошипела Вероника и вышла из машины. – Слушай, Королев, будь, наконец, мужчиной. Что ты ведешь себя как баба на базаре? Если хочешь все обсудить, ради бога, но только в присутствии моего адвоката.

Муж открыл рот и уставился на бывшую жену, как будто увидел перед собой гуманоида:

– К-какого адвоката?

– Моего адвоката, личного, который теперь занимается моими делами. Я ясно выражаюсь?

– Ах ты, стерва, – прохрипел Николай и занес руку, чтобы ударить свою экс-супругу, но не успел. Вероника отскочила в сторону, и он больно ударился ладонью о ее машину. Зло пыхтя, он положил руку на приоткрытое оконное стекло и, тут же ее отдернув, заорал:

– А-а-а, что это такое, больно!

Оказывается, это Дуська, наблюдавшая за его телодвижениями, как только увидела перед своей мордочкой объект для ее зубов, больно тяпнула Николая за руку. Он с недоумением посмотрел на капельки крови, проступившие из ранок, и стал оседать на землю. Николай имел очень странную особенность: всегда до обморока боялся вида крови, а когда он нечаянно ранился, Нике приходилось прибегать к помощи нашатыря. Дуся выскочила из машины и, бегая вокруг поверженного врага, громко тявкала.

– Да, – пробормотала Вероника, – мужиков по ошибке провозгласили сильным полом, слабее их могут быть только дети.

Она наклонилась над побледневшим как смерть Николаем и, погладив Дусю по голове, ласково ей сказала:

– Дусенька, деточка, давай отпустим этого негодяя, а то описается еще от страха, неприлично будет ехать в мокрых штанах.

Вероника еще раз взглянула на бывшего мужа и вдруг заливисто расхохоталась:

– Ай, Дуська, знать, она сильна, коль лает на слона! Умница ты моя, правильно, нечего замахиваться. Ишь чего надумал, урод несчастный, женщину бить. Это до чего же ты докатился, Королев? Давай поднимайся и вали отсюда подобру-поздорову, а надумаешь поговорить, известишь меня заранее, я к тебе сама приеду, но, как уже сказала, со своим адвокатом.

Вероника гордо отвернулась от распластанного на земле тела и, подхватив Дусю на руки, села в машину. Она осторожно объехала Николая и направилась к дому. Когда она уже загнала машину в гараж, услышала за воротами сигнал.

– Вот пристал, прямо как банный лист к заднице, – проворчала Ника и пошла к воротам, но открывать их не стала, а вышла через калитку.

Опершись о забор плечом, она молча наблюдала за бывшим мужем. Тот, кряхтя и матерясь, вывалился из машины и, не подходя к ней, произнес:

– Послушай, дай хоть рану обработать, вдруг собака бешеная. Мне только сорока уколов не хватало. Посмотри, ведь до крови укусила, шмакодявка.

– Сорок уколов – это хорошо, они тебе только на пользу пойдут, а насчет бешенства ты прав. Нужно Дуську ветеринару показать, а то вдруг она от тебя вирус бешенства прихватила.

– Твой черный юмор абсолютно неуместен, ты же прекрасно знаешь, до какого состояния меня доводит вид крови. Что я могу с этим поделать?

Он прижал укушенную руку к груди и равномерно ее покачивал, будто убаюкивал ребенка.

– Ничего смешного здесь нет, – взвизгнул Николай, когда увидел, что Вероника трясется от смеха, – очень прошу, перестать издеваться, иначе я за себя не ручаюсь.

– Что, опять попытаешься ударить? Давай, Королев, действуй, только имей в виду, я сумею за себя постоять и гарантирую, что завтра ты появишься в своем офисе не только покусанным, но с расцарапанной рожей. Надеюсь, еще не забыл, какие у меня ногти? – и Ника продемонстрировала свой сногсшибательный маникюр, делая царапающие движения.

– Никто тебя бить не собирается, просто дай пройти в дом и обработай рану, всего-то и прошу.

– Ладно, проходи, – нехотя разрешила Ника и отступила от калитки, чтобы пропустить Николая.

– Ты это, свою шавку закрой в комнате, – смущаясь, попросил он.

– Что, боишься, что она тебе не только руку откусит, но и еще что-нибудь? – засмеялась Ника.

– Где ты ее откопала? Уж если захотела завести собаку, то брала бы действительно сторожевого пса, с настоящей родословной. Овчарку, например, или ротвейлера, а то приобрела заморыша, ни рожи ни кожи, одна шерсть.

– Зато зубы хорошие и реакция отменная. Или не убедился только что? Она мне в наследство досталась от хорошего человека и сразу признала своей хозяйкой. Видал, как кинулась меня защищать?

– И имя у нее дурацкое – Дуся, – продолжал ворчать Николай, идя через двор к крыльцу.

Они зашли в дом, и он сразу же прошел на кухню и полез в аптечку. Достал перекись водорода и начал обрабатывать рану, напряженно сопя. Потом повернулся к Нике и попросил:

– Помоги, пожалуйста, мне одному не справиться. Ты посмотри, что натворила, негодная. Может, правда, на всякий случай к врачу сходить, а то вдруг заражение будет?

– Сходи, сходи, себя любимого нужно беречь. Вдруг помрешь, и все тогда мне достанется, мы же пока не разведены, – издевалась Ника над мужем.

– Хватит, Вероника, твой сарказм уже начал меня утомлять. Ты вообще любила меня когда-нибудь? Уж слишком ты спокойно отнеслась к нашему разрыву.

– А ты хотел бы, чтобы я билась в истерике и дергалась в конвульсиях?

– Нет, конечно, но я не ожидал увидеть тебя веселящейся над моими ранами, – махая рукой с несколькими царапинами, заорал Николай. – Вчера мы с тобой были еще муж и жена, а сегодня ты ведешь себя, как будто мы в разводе уже энное количество лет.

– Дорогой, официально мы и сегодня еще муж и жена. Но не являемся ими в нормальном понимании этого слова уже давно.

– Как это давно? Еще неделю назад мы занимались с тобой любовью, – пробормотал Николай, глупо уставившись на жену.

Вероника вздохнула и, покачав головой, прошептала:

– Есть одна поговорка: «Если человек дурак, то это надолго». Я бы ее перефразировала: «Это навсегда». Уходи, Королев, я не хочу тебя видеть, ты мне отвратителен. Быстрее оформляй развод, и давай забудем, что мы когда-то были знакомы. Ты совершенно прав: нас ничего не связывает, и только об одном я сейчас жалею, что не поняла этого раньше.

– А как же насчет фирмы? – осторожно спросил Николай.

– Не начинай все заново, я тебе уже все сказала, уходи, Королев, не заводи меня.

– Ухожу, ухожу, не ори. Когда я могу тебе позвонить?

– Думаю, что недели две я буду очень занята, а вот потом мы сможем обсудить наши финансовые проблемы.

– Чем ты будешь занята?

– А вот это, дорогой, теперь уже не твоего ума дело. Очень тебя прошу, освободи нас от твоего присутствия, вон Дуська уже исскулилась вся за дверью.

– Ты пока что моя жена, и я имею право задавать тебе вопросы и хочу получить на них ответы! – перекосив рот, заорал Николай.

– Хорошо, если тебе так хочется, я отвечу. Завтра я уезжаю отдыхать с мужчиной, которому симпатизирую. Ты удовлетворен?

– Что за мужчина, откуда он взялся?

– Он юрист, и очень мне нравится.

– Вероника, ты хочешь сказать, что была с ним давно знакома? Значит, я давно уже ходил с рогами, и ты еще смеешь меня в чем-то упрекать? – брызгая слюной, продолжал орать Николай.

– Остынь, ни с какими рогами ты не ходил, и ты это прекрасно знаешь. Я с этим человеком познакомилась только сегодня.

– И завтра уже едешь с ним отдыхать? Ха, ха, ха, Ника, да ты ветреная женщина, я никогда не ожидал от тебя подобного безрассудства, впрочем, яблочко от яблони… – съехидничал Николай, намекая на неуемный темперамент тещи Анны Михайловны.

– Знаешь, дорогой, это как взрыв, как наваждение, как удар молнии. Я ничего не могу с собой поделать, – произнесла Вероника, точь-в-точь повторив слова мужа, которые он произнес вчера, объявив ей о разрыве.

Николай резко развернулся на каблуках и как ошпаренный выскочил за дверь. Ника слышала, как он с силой грохнул калиткой, а затем взвыл мотор автомобиля, из-под его колес брызнула щебенка, и по воротам пронеслась дробь, как из пулемета. Вероника постояла некоторое время у окна, прислушиваясь к своему сердцу. Но оно было совершенно спокойно.

Глава 6

Утром Вероника проснулась оттого, что кто-то облизывал ее лицо. Она подняла веки и увидела перед собой лохматую морду. Как только Дуська заметила, что хозяйка открыла глаза, она тут же завиляла хвостом и радостно заскулила. Потом спрыгнула на пол и, вцепившись в одеяло зубами, стала тащить его с Ники. Затем она подбежала к двери, тявкнула на нее и стремглав вернулась к кровати.

– Ты зовешь меня гулять, Дуся? – удивленно произнесла Ника. – Надо же, какая ты умница! Сейчас, подожди, я только встану и открою тебе дверь. Гуляй по саду на здоровье, здесь просторно, тебе понравится.

Ника встала и распахнула двери. Дуся галопом бросилась на улицу и тут же примостилась у куста смородины. Как только она справила нужду, сразу побежала осматривать и обнюхивать сад. Возле клумбы она приостановилась и, наклонив голову набок, заинтересованно уставилась на бабочку, которая сидела на цветке. Дуся некоторое время понаблюдала за бабочкой, а потом взяла и ударила лапой по цветку. Бабочка вспорхнула и полетела, а Дуся, провожая ее взглядом, недовольно заворчала.

Вероника улыбнулась и вернулась в дом. Нужно приготовить завтрак для себя и для собаки и побыстрее ехать к Зинаиде Григорьевне. Кое-какие мысли уже созрели у Ники в голове, и ей не терпелось поделиться ими с ней. Она открыла холодильник и задумалась: «Интересно, что едят болонки? Кроме молока, у меня для нее ничего нет, правда, еще сыр имеется, но вряд ли она будет его есть. Вот еще задачка, нужно заехать в магазин и купить собачью еду, а сейчас пусть лопает яичницу».

На том и порешив, Ника зажгла газ и поставила на плиту сковородку. Во время приготовления завтрака она начала анализировать полученную вчера информацию.

«Кто-то знал, что Игорь выиграл большую сумму денег, и уже поджидал его в парке. Его нашли недалеко от аллеи, где в это время полно народу. Значит, убийце каким-то образом удалось заманить туда паренька. С незнакомым человеком Игорь вряд ли пошел бы в кусты, имея в сумке такую сумму денег. Его застрелили из пистолета с глушителем, очевидно, убийство было спланировано заранее. В принципе очень многие знали о выигрыше, например все работники кафе. Нужно узнать, все ли были на месте в это время. Интересно, почему мать Игоря уверена, что выигрыш здесь ни при чем? Про какую папку она вела речь и почему боялась момента, когда сыну исполнится двадцать один год? Думаю, что это просто бред воспаленного, больного мозга. Ладно, сегодня поеду к ней и обо всем расспрошу».

Веронике вдруг пришла в голову идея, и она, все бросив, понеслась в комнату к телефону.

– Алло, Светка, привет! Твой благоверный дома? Дай ему, пожалуйста, трубочку… Вить, доброе утро, это Вероника. Слушай, ты не можешь дать мне кое-какую информацию? Ты уже в курсе вчерашнего убийства? Убили паренька, который выиграл «Джек-пот». Значит, в курсе? Витенька, ответь мне, пожалуйста. А еще подобных преступлений не было? Меня интересуют точно такие же убийства, после выигрыша.

Получив ответ, она положила трубку и задумалась.

– Вот так компот, – пробормотала она.

В это время ее нос почувствовал запах гари, и Ника, чертыхнувшись, полетела на кухню. На сковородке мирно дымились угольки, которые еще недавно были яйцами. Она схватила сковородку и сунула ее в раковину. Затем вытащила другую и поджарила на ней яичницу. На одно блюдце она положила порцию для Дуси, в другое – налила молока и поставила все это на пол. Потом уже сама уселась за стол.

Когда завтрак был закончен, она выглянула в сад и позвала собаку. Та прибежала моментально и, поведя носом, бросилась в кухню. Убедившись, что Дуся уплетает яичницу с огромным аппетитом, Ника спокойно пошла одеваться.

Она решила не оставлять собаку одну, нужно, чтобы та хоть немного привыкла к незнакомой обстановке, поэтому ей пришлось взять Дусю с собой. Увидев, что хозяйка открыла дверь машины, болонка тут же запрыгнула на заднее сиденье и улеглась на облюбованное вчера место. Похоже, ей понравилось кататься на автомобиле. Вероника улыбнулась и села за руль.

– Ну что, Дуся, поехали к твоей прежней хозяйке? Сейчас заедем в магазин, купим гостинцев и нагрянем. Она, наверное, уже ждет нас.

Ника подъехала к подъезду знакомого дома полтора часа спустя и увидела во дворе машину «Скорой помощи». Сердце екнуло, но она постаралась успокоить себя: «Мало ли к кому приехали врачи, вон жильцов сколько».

Она подошла к подъезду и поздоровалась с уже знакомой старушкой. Та посмотрела на нее подслеповатыми глазами, а когда узнала, обрадованно заговорила:

– Здравствуй, милая, ты никак к Зинаиде пожаловала? Только зря ты приехала, пришла беда, отворяй ворота.

– Что случилось? – пролепетала Ника.

– Дык, померла Зинаида-то, отмучилась сердешная, царство ей небесное. Видать, сердечко-то не выдюжило беду такую, вот и сжалился господь, прибрал горемычную. Соседка сегодня пришла, чтобы покормить ее, а она уж холодная. Видать, ночью померла, а может, и вечером. К ней опосля тебя еще медсестра из поликлиники приходила, я еще подивилась, что припозднилась так, они обычно до семи приходят, а тут уже девятый час пошел. Но, видать, Зинаида-то еще жива была, потому что сестра минут через десять вышла и спокойно уехала.

– На чем уехала? – машинально задала вопрос Ника.

– Дык, на машине. Я еще подивилась, обычно сестрички ножками бегают, не выделяют им транспорта. А та из машины вышла уже в халате и в наморднике, чемоданчик в руках, махонький такой. Я ей здрасти, а она только головой махнула. Видать, новенькая, я ее ни разу не видала, да и лицо-то закрыто было.

– А кто обычно к Зинаиде Григорьевне приходил?

– Так Ниночка Нечаева, она у нас в поликлинике работает. Я когда в прошлом году воспалением легких заболела, она ко мне тоже приходила, укольчики ставила. В больницу-то я наотрез ехать отказалась, вот меня и лечили на дому, ну, не бесплатно, конечно.

– Случайно номер той машины не запомнили? – с надеждой поинтересовалась Вероника.

– Как не запомнить? – бабулька хитро прищурила глазки и задала ей вопрос. – А тебе зачем? Ты все ж таки из милиции, я еще вчера определила. Меня не обманешь, я все вижу. Записывай, милая, номер-то, Г 345 МЮ, «Жигули», синего цвета, девятая модель.

– Надо же, вы и в моделях разбираетесь? – удивилась девушка.

– С моим внуком не захочешь, станешь разбираться. Он у меня заядлый автомобилист, у него целая коллекция этих самых машин, только махоньких, вот он меня и просвещает. Слушай, дочка, ты думаешь, не сама померла Зинаида-то?

– Почему вы так решили? – настороженно спросила Ника.

– Да так, показалось, – ответила бабулька, отводя хитрые глазки в сторону. – Ты, дочка, не стесняйся, если что нужно, заходи, я в третьей квартире живу, аккурат на первом этаже. У окошка-то частенько посиживаю, когда во двор выйти нельзя, много вижу и много знаю. Может, помогу чем, это я с дорогой душой. Хорошие люди были что Зинаида, что Игорек. А Зинаиде я вообще по гроб жизни благодарная, она внука моего, старшего, из тюрьмы вытащила. Сейчас большим человеком стал, в загранице живет, но бабку не забывает, подарки да деньги, почитай, каждый месяц присылает. Я вот с младшеньким сейчас живу. Родители-то на новую квартиру уехали, а он ни в какую. Буду, говорит, с бабулей жить и никогда ее не оставлю. Он у меня хороший, только замучил меня своими машинами.

– Спасибо вам большое, давайте познакомимся, меня Вероникой зовут.

– Ну а я – Клавдия Петровна, будем знакомы. Знаешь что, дочка, пойдем-ка ко мне чайку попьем и погутарим маленько, я тебе кое-что расскажу.

Они прошли в подъезд и в дверях столкнулись с врачами «Скорой помощи». Клавдия Петровна тут же подсуетилась и спросила:

– От чего померла Зинаида-то, сынки?

– Сердце остановилось, – ответил молодой человек, у которого в руках был медицинский чемодан. Он повернулся к своему напарнику и спросил:

– Ты труповозку-то вызвал?

– А как же, Андрей Андреевич, пока вы заключение о смерти писали, я позвонил.

Вероника повернулась к старушке и сказала:

– Клавдия Петровна, пока в квартире никого нет, давайте поднимемся. Хочу кое-что посмотреть, пока милиция не приехала.

– Пошли, милая, если дверь закрытая, я у соседки ключики возьму, тебе-то она не даст, а мне завсегда.

Они поднялись на третий этаж и, подойдя к двери, увидели, что она открыта. Осторожно ступая, Ника прошла в комнату и увидела тело, накрытое простыней прямо с головой. По спине пробежали мурашки, но она пересилила страх и приподняла уголок. На лице Зинаиды Григорьевны застыла мученическая гримаса, видно было, что она перед смертью испытывала страшные муки. Ника откинула простыню еще больше, чтобы увидеть руки. Они уже были сложены на груди, как обычно это делают покойникам. Видно, соседка постаралась, потому что Ника еще заметила горящую свечу у иконы на подоконнике. Она повернула руку Зинаиды Григорьевны так, чтобы видны были вены, и, убедившись в том, что укол туда был одним-единственным, опять вернула все в прежнее положение.

Затем Ника прошла в комнату Игоря, чтобы забрать фотографию, и застыла на пороге. Снимка не было. Она хорошо помнила, что поставила его вчера туда, где взяла, то есть на письменный стол, но он отсутствовал. Вероника заглянула даже под стол, но безрезультатно. Она опять прошла в гостиную и начала осматривать все вокруг. Может, она вчера только хотела поставить рамку на место, но не сделала этого? Нет, снимок бесследно исчез. Ника еще раз оглянулась и опустила глаза вниз. У кровати, на которой лежало тело, ее внимание привлек кусочек белой бумаги, и она нагнулась, чтобы поднять его. Это был листок из тетради, которая лежала здесь же, на тумбочке, а на полу валялся карандаш. На листке были какие-то каракули, Ника ничего не могла понять и просто сунула его в карман юбки. Так, на всякий случай.

– Ладно, Клавдия Петровна, пойдемте отсюда, дышать здесь трудно, что-то мне нехорошо.

– Пошли, дочка. Ты нашла, что искала-то?

– К сожалению, нет. То, что я хотела отсюда забрать, пропало, а еще вчера на месте было.

– Ценность какая? – с интересом спросила старушка.

– С материальной точки зрения нет, не ценность. А если смотреть на это с другой стороны, то, может быть, эта вещь бесценна.

Они вышли из квартиры как раз вовремя. По лестнице кто-то поднимался, громко разговаривая. Вероника посмотрела вниз и увидела вчерашних милиционеров. Она машинально нажала на кнопку лифта, и дверь тут же открылась. Шмыгнув в кабину, Ника и бабулька спустились на первый этаж, благополучно избежав встречи с милицией.

Глава 7

Вероника в задумчивости сидела за рулем своей машины. Дуся перелезла на переднее сиденье и, глядя на хозяйку грустными глазами, тихонечко поскуливала.

– Ну что, Дусенька, кушать хочешь? Поехали, я тебе твой собачий деликатес куплю.

Она завела машину и поехала в сторону магазина. По дороге вспоминала разговор с Клавдией Петровной.

– Почитай, целый год Игорек с этой девушкой встречался. Она часто к нему в гости захаживала. Откуда она, сказать не могу, чего не знаю, того не знаю. Игорь прямо светился весь, когда рядышком они шли. Девка ничего, справная, и фигурка, и личико, все при ней. А вот с месяц уж, а может, и чуть больше она перестала появляться. Один раз, правда, видала я ее, месяца два назад. Пошла я, значит, в магазин, гляжу, а она в машине сидит, в дорогущей машине-то, джип называется. Я сразу и не признала ее, уж больно расфуфыренная стала, вся золотом обвешана, аж глаз слепит. Видать, хахаля дожидалась, за рулем-то не было никого. А Игорек после как в воду опущенный ходил. Видать, девка-то на богатого его сменяла. Раз в такой машине разъезжает, знамо дело, богач. Я почему про эту машину вспомнила? В тот день, когда Игорька убили, я видала ее, машину-то, аккурат перед твоим приездом. Она остановилась вон в том дворике, за березками, постояла с полчасика и уехала.

– Может, это не та совсем машина была? – спросила Вероника.

– Доченька, я ж тебе говорила, что на эти штуки, машины то есть, у меня глаз наметанный благодаря внуку моему. Если увидала раз, значит, уже не попутаю. Вот я и кумекаю, за каким лешим он сюда прикатывал и чего высматривал? Может, и ошибаюсь я, но чует мое сердце, неспроста это. И еще кой-чего меня подивило. Я ночами-то частенько встаю, ноги, леший их забери, болеть стали, вот иной раз до утра и маюсь. Прошла я, значит, на кухню, лекарство выпила, и к окошку подалась, свет я никогда не включаю. Гляжу, а у дерева «Жигули» знакомые стоят, ну те, на которых сестричка к Зинаиде приезжала. Мне, конечно, любопытно стало, я у окошка-то и уселась. Почитай, целый час прошел, гляжу, из подъезда девушка выбежала, в машину шмыг и уехала. Вот я и кумекаю, зачем она приезжала?

Вероника оставила машину на стоянке и, пообещав Дусе, что скоро придет, пошла в магазин. Она нашла целую полку с товарами для братьев наших меньших и накупила всякой всячины для своей болонки. В голове был настоящий хаос, и от этого она ужасно разболелась. Ника потерла ладонями виски и направилась к кассе. По дороге набросала в тележку еще каких-то продуктов, чтобы загрузить наконец холодильник и не думать, что приготовить на завтрак.

«Информацию, конечно, я получила, и нужно ее отработать. Сейчас еще раз заеду в кафе и поболтаю с официанткой. А завтра прямо с утра займусь «Жигулями». Нужно в первую очередь узнать, кому эта «девятка» принадлежит, и уж потом делать соответствующие выводы. То, что Зинаиду Григорьевну убили, у меня почему-то не вызывает сомнений. Но зачем это сделали, ума не приложу. Что такого могла знать эта больная женщина, за что ее так бессердечно убрали? Потом эта чертова фотография пропала, ее явно забрали. Наташа, которая улыбается на этом фото, работает в центре, контролирующем все игровые залы, и, по словам старушки, она теперь разъезжает на дорогом джипе, обвешанная золотом. Виктор мне сообщил, что за год это уже четвертый случай со смертями «счастливчиков». Ой, мамочки, еще немного, и у меня крыша поедет. Нужно срочно искать эту Наталью и вытрясти все, что она знает и в чем замешана, а потом тащить ее в милицию».

Вероника подошла к кассе и стала выкладывать продукты на движущуюся ленту. Оплатив покупки, она вышла на улицу и увидела, что возле ее машины вертится какой-то парень. Дуська неистово заходилась в лае, бросаясь на закрытое стекло.

– Эй, молодой человек, что вам понадобилось у моей машины? – закричала Вероника.

Парень воровато оглянулся и со всех ног бросился наутек. Ника проводила его недоуменным взглядом и, поудобнее перехватив в руках целый ворох пакетов с продуктами, направилась к машине. Она открыла заднюю дверь и сбросила туда поклажу, потом открыла дверь водителя и уже собиралась сесть, как Дуська, перепрыгнув через нее, выскочила на улицу и понеслась по тротуару. Вероника торопливо засунула ключи в карман и, хлопнув дверцей машины, побежала за собакой, крича во все горло:

– Дуська, вернись, куда ты? Вернись, кому говорю, идиотка несчастная. Сейчас сяду в машину и уеду без тебя, станешь уличной шалавой.

После этих слов болонка остановилась, но к Веронике не пошла, а села и заливисто залаяла. Как только новая хозяйка приблизилась к ней, Дуська отскочила на несколько шагов. Ника протянула к ней руки и ласково заговорила:

– Что с тобой, девочка моя? Почему ты от меня убегаешь?

Как только она нагнулась для того, чтобы схватить собаку, та тут же опять отскочила, продолжая лаять. Ника махнула рукой, отвернулась от Дуси и громко заявила:

– Ну, и черт с тобой, оставайся на улице, если тебе это нравится, а мне некогда с тобой возиться.

Она сделала уже шага четыре по направлению к машине, как услышала, что Дуська рычит. В это время мимо них проходил молоденький милиционер, и Ника услышала его смех.

– Что, семейная сцена?

– Ой, даже не знаю, что случилось с моей собакой. Выскочила из машины как ошпаренная, а теперь вот даже в руки не дается и не хочет идти. Ума не приложу, что с ней. Может, это бешенство такое? – растерянно пробормотала Ника, разводя руками.

– Не хочет идти, говорите? А ну-ка покажите, где ваша машина? – спросил милиционер.

– Да вон она, на стоянке стоит, – показала Ника рукой.

– Пойдемте посмотрим, что там стряслось с вашей машиной. Собаки, они как барометр, просто так паниковать не станут. Я ведь после армии кинологом два года работал, специально изучал собачьи повадки. А вот сейчас в милиции служу, и у меня есть партнер, Астором зовут, немецкая овчарка. Умный, черт, специально на наркотики обучен.

Вероника вместе с молодым лейтенантом пошла к стоянке. Дуська осторожно продвигалась вместе с ними.

– Стойте пока здесь, а я посмотрю, – остановил лейтенант Нику.

Он подошел к машине и сел перед ней на корточки, потом, стремительно поднявшись, вытащил переговорное устройство и начал в него что-то говорить. Вероника не на шутку разволновалась и прокричала:

– Что там случилось?

Милиционер быстрым шагом приблизился к ней и растерянно произнес:

– Представляете, ваша машина заминирована, сейчас здесь будет специальная группа. Скажите спасибо вашему мопсу, а то витали бы сейчас в облаках в виде кучки пепла.

– Это не мопс, это болонка, – машинально проговорила Вероника. – Послушайте, что за бред вы несете? Моя машина заминирована? Но кому это понадобилось, я вроде не успела никому настолько насолить? – тараторила Ника, чувствуя, что по спине бежит ручеек пота. Ладони настолько вспотели, что можно было умыться. Дуська прижалась к ее ногам, Ника нагнулась и взяла ее на руки. Она прижала болонку к лицу и разрыдалась:

– Миленькая моя, спасительница, если бы не ты, если бы не ты…

Вдалеке послышался вой сирены, и Вероника так сильно стиснула Дуську, что та завизжала. Две машины, визжа тормозами, остановились возле магазина, и отряд в черных масках побежал внутрь. Буквально через несколько минут из дверей повалила толпа народа, и рослые ребята с автоматами отправляли всех в сторонку. Стоянку автомашин оцепили лентой, и под Вероникину машину полез один из мужчин. Через десять минут он вылез оттуда и, сложив руки крестом, дал понять, что все в порядке. К Нике подошел пожилой мужчина и представился.

– Подполковник милиции Новиков Александр Викторович. Прошу вас пройти со мной, мне нужно задать вам несколько вопросов.

Ника, продолжая сжимать в руках Дуську, поплелась за подполковником. Они сели в машину, и он, повернувшись к Нике, улыбнулся:

– Расслабьтесь, все уже позади. Скажите, пожалуйста, сколько времени вы пробыли в магазине?

– Ну, наверное, минут двадцать.

– Когда вы вышли оттуда, ничего не увидели подозрительного?

– Конечно, увидела. Возле машины ошивался какой-то парень, и Дуська на него лаяла. А когда я крикнула ему, что, мол, он делает у моей машины, он убежал. Я уже хотела было сесть за руль, но моя собака как с цепи сорвалась и убежала. Я, конечно – за ней, а тут милиционер, вот так все и выяснилось.

– Вы понимаете, что на вас было совершено покушение?

– Понимаю, только не соображу, кому это нужно. Может, меня перепутали с кем-нибудь? Я обыкновенная домохозяйка, никому плохого никогда не делала, врагов у меня вообще нет.

– А кто ваш муж? Может быть, это каким-то образом связано с ним?

– Не знаю.

– Мы не можем оставить сей инцидент без внимания, поэтому попрошу вас сообщить ваши данные, вас вызовут для беседы.

– Да, пожалуйста, вот мои документы.

Вероника протянула свой паспорт Новикову и, пока тот писал, безучастно смотрела в окно машины. На нее навалилась такая усталость, что ей очень захотелось на все плюнуть и завалиться спать. Когда все формальности были закончены, Вероника села в свою машину и поехала к Светлане. Ехать сейчас за город у нее просто не было сил.

Когда она позвонила в дверь и увидела удивленное лицо Виктора, все что она смогла, – это лишь вымолвить:

– Витенька, меня хотят убить, – и тут же свалилась в обморок на руки ошарашенного мужа Светы.

Глава 8

Вероника очнулась и услышала неистово грохочущий голос Виктора.

– Очень вас прошу, приезжайте как можно быстрее, иначе я здесь скончаюсь. У меня две женщины, одна рожает, а другая валяется в обмороке. Никакой здесь не гарем. Рожает моя жена, а в обмороке ее подруга. Откуда мне знать, почему? Давайте скорее, здесь разберетесь. Что? Адрес? О господи, какой же у нас адрес? Света, ты не помнишь наш адрес? Ах да, записывайте.

Когда до Вероники дошел смысл происходящего, ее подбросило с дивана как ужаленную.

– Ой, мамочки, Светка рожает!

Ника заметалась по квартире, пытаясь найти подругу. Дуська бегала за ней и громко лаяла. Когда Ника заглянула и в детскую, и на кухню, но там Светы не нашла, она заорала на всю квартиру:

– Светка, да где ты, черт тебя побери?

– Здесь я, – послышался писк из-за двери туалета. Ника рывком распахнула дверь и увидела свою подругу на унитазе. Та прижала руки к животу и смотрела на нее испуганными, широко раскрытыми глазами.

– Ты чего здесь сидишь? – рявкнула Вероника.

– Из меня вода течет, – простонала роженица.

– Почему вода течет? – ошарашенно спросила Ника.

– Догадайся с трех раз. Что ты дурацкие вопросы задаешь, идиотка несчастная? Воды отходят, неужели не понимаешь? А все ты, надо такое ляпнуть: «Меня убить хотят», напугала до смерти, вот и рожаю теперь, – взвилась Светлана.

В это время раздался рев из комнаты:

– Какой телефон? Зачем вам мой телефон? Не помню я никакого телефона, у меня жена рожает, вы это понимаете, черт вас возьми, приезжайте скорее!

Раздался топот, и к туалету подлетел Виктор, за ним по пятам летела Дуська и все пыталась ухватить его за брючину. Он испуганно посмотрел на жену.

– Как ты, Светик? Потерпи немного, девочка моя, сейчас «Скорая» приедет, и все будет хорошо. А, Ника, привет, ты когда приехала?

Волосы на голове у будущего папаши стояли дыбом, глаза были выпучены, и бледность по лицу разлилась такая, что краше в гроб кладут. Потом он почти осмысленно посмотрел на Веронику и пробормотал:

– А, это ты? Уже очухалась? – и, опомнившись, загромыхал так, что у всех заложило уши, а Дуська вообще спряталась за унитаз.

– Ты что натворила, а? Ты посмотри на Светку, как перепугала. Она же из-за тебя рожать начала.

– Ты чего разорался? – взбеленилась Вероника. – Рожает она, по-моему, не из-за меня, а из-за тебя, вернее, не без твоего некоторого участия. И нечего панику устраивать, ей уже и так пора. Она у тебя что, слониха, чтобы год беременной ходить? И нечего валить с больной головы на здоровую, тоже мне, стрелочника нашли.

Ника повернулась к подруге и рявкнула:

– А ты чего расселась, в домашнем халате в роддом поедешь? Ну-ка поднимайся, пошли одеваться. И ты тоже приведи себя в порядок, – обратилась она к Виктору, – вон, смотри, коленки от треников на пятках болтаются.

Виктор начал себя осматривать и растерянно бормотать:

– На каких пятках, что ты выдумываешь? Штаны как штаны, им еще и трех лет нет.

У Вероники лопнуло терпение, и она, матерясь так, что позавидовал бы любой биндюжник, пинками загнала Виктора в комнату. Тут же, вернувшись к туалету, она сдернула подругу с унитаза и повела ее в детскую, чтобы помочь одеться. Когда будущая мама была уже готова и сидела на постели в ожидании врачей, Вероника, оглядев комнату, сказала:

– Покажи мне, где лежат вещи для малыша, а то, когда придет время забирать вас из роддома, твой милый притащит туда свой милицейский мундир. У мужиков, когда дети рождаются, что-то с головой происходит, тупеют прямо на глазах.

– Вон, прямо в кроватке сверток, я уже сложила все, что нужно, – дрожащим голосом ответила Светлана.

– Светка, ну что ты трясешься, как с похмелья? Не ты первая, не ты последняя, все будет просто замечательно, не бойся. Мой крестник родится здоровеньким и крепким карапузом. По-другому и быть не может у таких родителей, как вы с Витькой.

– Я спокойна, не переживай, просто немного волнуюсь. Но ведь это естественно, правда? Ой, мамочки-и-и, – вдруг закричала Светлана и повалилась на кровать. Лицо ее напряглось и покраснело.

– Что, что, Светик, схватки, да? – заметалась вокруг нее Ника.

– Ой, кажется, потуги начались, – простонала роженица, – а-а-а, Никуся, помоги, ой, мама…а…а.

В комнату как ошпаренный влетел Виктор.

– Светик, что случилось, тебе больно? Ника, что с ней?

– Ты что, дурак совсем? – заорала Вероника. – Что с ней может быть, кроме того, что она рожает.

– Как рожает, прямо здесь? – посиневшими губами прошептал Виктор. – А подождать нельзя?

– Ср…ть да родить нельзя погодить, – зло выпалила Ника, – слыхал про такое? Иди отсюда, не наводи паники, лучше принеси чистую простыню да воду поставь греть. Да, еще ножницы принеси и спирт, если есть.

– Никусенька, кажется, ребенок идет. О господи, помоги мне, а-а-а!

Виктор глупо улыбнулся и начал осторожно сползать на пол по дверному косяку. Вероника злая, как фурия, подлетела к нему и со всего маха влепила пощечину.

– А ну поднимайся, сильный пол. Ты что это удумал, я что, одна должна отдуваться? Вставай, твою мать.

– А-а-а, Ника, ребенок идет, скорее посмотри, как бы с ним чего не случилось! – рыдая, кричала роженица.

Вероника подлетела к подруге и увидела, что уже появилась головка, она была волосатенькая и, как показалось Нике, очень большая.

– Ой, мамочки, что делать-то нужно? Света, ты же медик, подскажи, что делать?

– Помоги ему, – прошептала Светлана, и ее лицо опять напряглось до синевы.

Вероника аккуратно взялась за головку и тихонько потянула на себя. Ребенок, совершенно не сопротивляясь, выскочил в руки новоявленной акушерке. Он был весь в крови и какой-то слизи. Ника ошарашенно уставилась на этот еле шевелящийся комочек и закричала во всю мощь своих голосовых связок:

– Витька, ножницы быстрее и теплую воду.

Она аккуратно перевернула ребенка и положила его животиком на свою ладонь. Послышалось какое-то кряхтение и вслед за этим грубоватый крик.

– Давай, давай, миленький, поори, вот так, хорошо. Голосочек у тебя хороший, весь в отца. Витя, где ты, черти бы тебя разорвали?

– Уже бегу, уже несу.

Вероника не пустила его в комнату, она бережно положила малыша у ног матери, рысью подлетела к двери, схватила таз с водой и ножницы прямо у порога и так же бегом вернулась к роженице. Быстро протерев ножницы водкой, спирта в доме не нашлось, она, мысленно помолившись, уже хотела отрезать пуповину. Потом вспомнила – то ли где-то читала, то ли видела в каком-то кино, – что ее нужно сначала завязать шелковой ниткой, а уж тогда отрезать.

– Витя, нитки шелковые нужны, – вновь закричала Вероника, не сводя испуганных глаз с ребенка.

Новоиспеченный папаша на удивление быстро отреагировал, и уже через минуту в дверном проеме показалась рука с катушкой. Вероника как можно аккуратнее завязала пуповину и начала ее отрезать, дрожа при этом, как в лихорадке. Когда с горем пополам с этой процедурой было покончено, Ника начала тихонечко мыть младенца.

– Ника, – услышала она голос подруги, – нужно спринцовкой носик и ротик обработать, слизь убрать.

– Ой, мамочки, я, наверное, не сумею, – прошептала Вероника.

В это время раздался звонок в дверь, и Ника услышала грохот опрокинутого стула. Она поняла, что это Виктор понесся открывать дверь, сшибая все на своем пути. Через минуту в комнату вошли врачи. Ника, увидев людей в белых халатах, опустилась прямо на пол и безудержно разрыдалась, прижимая к груди голенького малыша и судорожно кутая его в пеленку.

– Так, что здесь у нас? – по-деловому спросила доктор.

Вероника подняла зареванные глаза и пробормотала:

– У нас здесь мальчик.

– Очень хорошо, я вижу, вы великолепно справились. Ну, ну, не плачьте, все будет хорошо.

Он взял из рук Вероники младенца.

– О, какой богатырь, молодец мамаша. Как вы себя чувствуете? Люсенька, займитесь роженицей, а я закончу с малышом, – обратился врач к медсестре и, открыв свой огромный чемодан, заученными движениями начал обрабатывать младенца.

Вероника увидела, что Света с малышом в надежных руках, и успокоилась. Она поднялась с пола, еле волоча ноги, пошла в другую комнату, устало плюхнулась на диван и закрыла глаза. Дуська прыгнула к ней на колени и начала слизывать слезы со щек.

– Ну вот, Дусенька, и угодили мы с тобой в повивальные бабки. Правду говорят, не так страшен черт, как его малюют. Приспичит, не только роды примешь, а и по канату над пропастью пройдешь. Что-то устала я, спать хочется, прямо сил нет. Интересно, сколько сейчас времени?

Вероника поискала глазами часы, а когда нашла, то даже присвистнула:

– Ого, уже второй час ночи, неудивительно, что я с ног валюсь. Все, я свою миссию выполнила, теперь пусть врачи думают, что дальше, а я бай-бай.

Ника прямо в одежде устроилась на диване, только прикрыла ноги пледом и моментально провалилась в бездну. Она даже не слышала, как врачи увозили Свету и малыша. Не слышала, как вернулся из больницы Виктор. Она крепко спала и видела во сне мужчину своей мечты. Она крепко спала и улыбалась во сне, потому что ей было очень хорошо рядом с этим мужчиной. Она крепко спала, и здесь же посапывала Дуська, доверчиво прижавшись к ее груди.

Глава 9

– Ника, хватит дрыхнуть, проспишь все царство небесное, – громыхал счастливый папаша прямо в ухо Веронике.

– Который час? – спросила она, широко зевая и потягиваясь.

– Уже семь тридцать, мне на работу пора отваливать, так что вставай. Завтрак уже на столе, пошли перекусим, а вот чем твою болонку кормить, я не знаю.

Ника соскочила с дивана и пошла в ванную. Дуська тут же последовала за ней, но потом передумала и шмыгнула в кухню. Когда Ника, умытая и причесанная, вошла туда, Виктор уже сидел за столом и ловко орудовал вилкой, уплетая картошку с мясом.

– Фу, Витя, с утра и мясо? Как оно тебе в горло-то лезет?

– Я, Никуся, всегда с утра заправляюсь под завязку. Потому как пообедать не всегда удается и приходится до самого ужина терпеть, пока домой притащусь. Ну ты как себя чувствуешь? Отрубилась вчера в одну секунду. Я, когда глянул на тебя, прям испугался, бледная как смерть, но врач успокоил. Это, говорит, нервное. Пусть спит, не нужно ее будить. Я домой уже под утро приехал, так спать и не ложился. Сейчас приеду, попробую у начальства отпроситься.

– Витя, расскажи мне, пожалуйста, о тех четырех случаях. Помнишь, про которые я у тебя спрашивала, про «счастливчиков»? – перебила его Ника.

– А тебе зачем?

– Раз спрашиваю, значит, нужно, – вспыхнула она.

– Мало ли, что тебе нужно. Это, между прочим, служебная тайна, – фыркнул Виктор.

– Хватит баламутить, Витенька, если это и тайна, то не твоя. И потом, ты же сам мне сказал, что об этом вся желтая пресса орала на каждом углу. Так что не пытайся мне мозги запудрить, давай выкладывай.

– Я, конечно, не знаю, для чего тебе все это нужно, но могу сказать точно – наши эксперты пришли к выводу, что эти смерти совершенно между собой не связаны. Первого «счастливчика» сбила машина и укатила с места происшествия. Пока была паника, то да се, кто-то шустрый упер «дипломат», в котором, как потом выяснилось при следствии, были деньги. Этот «дипломат» видел у пострадавшего один из свидетелей. Второй умер от передозировки. Он был наркоманом, но начинающим. Его подруга дома обнаружила, когда пришла с работы, они вместе жили. Денег никаких не нашли, но то, что он их получил, выяснили точно. Видно, отдал долги, наркотики – дело дорогое. Третий утонул в реке, экспертиза показала, что спиртным он был накачан по самую макушку. И как его угораздило полезть в воду, осталось загадкой. Родственников у него никого не было, поэтому не особо старались что-либо раскрыть. Следователь, который вел это дело, выяснил, что накануне утопленник выиграл «Джек-пот», и хотел в этом деле покопаться поглубже. Но его загрузили другими делами по самое некуда, поэтому утопленника отнесли в раздел «несчастный случай», как и предыдущих. И вот сейчас еще один. Совсем молодой парень, студент, мать инвалидка. Но здесь уже дело посерьезнее будет, его застрелили.

– Вить, неужели действительно никакой связи между этими случаями нет? Что-то мне не верится.

– Я, Ника, тоже, между прочим, об этом думал, особенно после последнего случая. Здесь, ты права, есть связь, но о ней почему-то вскользь было сказано, считают, что это чистое совпадение, а я думаю, что именно за нее и нужно уцепиться.

– Какая, Вить?

– У всех «счастливчиков» не было родственников, только у последнего есть мать, но она инвалидка, парализованная лежит.

– Уже не лежит, – прошептала Вероника.

– Что значит, не лежит? – удивился он. – Выздоровела, что ли?

– Да нет, Витя, умерла она, вчера ночью умерла.

– А ты-то откуда знаешь?

– Знаю, раз говорю. Это знакомая моя, Зинаида Григорьевна, я ее проведать приехала, а она уже умерла. Сразу после этого я поехала в магазин, чтобы продукты купить, там меня и заминировали.

– Что, кхе, кхе, что сделали? – закашлялся Виктор, поперхнувшись куском мяса.

– Заминировали, глухой, что ли? Я же вчера почему к вам приперлась на ночь глядя? Потому что пережила сильный стресс. А вы здесь рожать вздумали и чуть совсем меня не угробили.

– Ну знаешь, моя дорогая, это ты нас чуть не угробила. Открываю дверь, а тут на меня ты, как мешок с картошкой, сваливаешься. «Витя, меня хотят убить», – и отключилась. Светка прыгала, прыгала вокруг тебя и допрыгалась. Слушай, ты что, серьезно про минирование или прикалываешься?

– Витя, посмотри на меня повнимательней. Как ты думаешь, мне сейчас до шуток?

– Да тебя хрен поймешь, когда ты серьезно говоришь, а когда…

– Слушай, Краснов, заткнись, а, не до смеха мне.

Виктор внимательно посмотрел на нее и уже серьезно сказал:

– Рассказывай.

Вероника выложила ему все. И про то, что Королев ее буквально выкинул из дома, и про то, как она заехала в кафе и столкнулась с парнем, выигравшим «Джек-пот», и про все остальное. Единственное, о чем она умолчала, это о голубоглазом юристе. Когда Ника закончила, Виктор минут пять сидел молча, потом протянул:

– Ну и дела-а-а!

– Как мне быть, Витя, посоветуй. Ты же знаешь, что воля умершего – это закон, но в то же время я настолько боюсь, что уже ничего не хочу. Вчерашний случай с машиной настолько меня потряс, что я боюсь лезть в это дело.

– Ник, это нельзя просто так оставлять. Может, к нам в убойный отдел придешь и все расскажешь?

– Нет, Витя, Зинаида Григорьевна сказала, что в милицию не стоит обращаться, все равно толку не будет. Она мне вчера должна была что-то рассказать, но не успела. Про какую-то папку говорила, но я не знаю, что это за папка. А теперь еще и на меня покушаются, а почему, ума не приложу. Так что, как говорится, полный швах! Ты, пожалуйста, пробей там сегодня у себя насчет «Жигулей». Узнаю, чья это машина, может быть, дальше ниточка потянется. Вот тогда и будет с чем к вам прийти. Ты только никому пока у себя там ничего не говори.

– Да мне-то что? Мое дело маленькое, шоферское. Это только считается, что я работник милиции, а на самом деле водила и есть водила. Да мне, между прочим, и лучше так, спокойней. Стреляют, правда, иногда и в нашего брата, но чтобы Светка не беспокоилась, я ей об этом никогда не говорю. Просто за тебя сейчас переживать буду. Ты смотри, на рожон-то не лезь, потихонечку, полегонечку, может, и правда что разнюхаешь. И меня в курсе дела держи, вдруг мужская сила понадобится, это я завсегда, вроде силушкой бог не обидел.

– Ладно, Вить, совсем мы с тобой заболтались, а я хотела еще в то кафе заехать, может, что новенькое удастся узнать. Ой, мамочки, я же Дуську покормить забыла. Ты только посмотри на нее – сидит и молчит, даже есть не просит.

– Еще бы ей просить, ты пока в ванной была, она у меня целый кусок мяса спроворила. Сама с наперсток, а жрет, как крокодил.

– Нечего было мясо давать. Вон, целая сумка собачьих консервов. Я же вчера к вам сразу после магазина завалилась.

– А я ей и не давал. Захожу на кухню, а она в моей тарелке сидит, увидала меня, со стола, конечно, спрыгнула, но кусок мяса из пасти не выпустила.

– Дуся, неужели тебе не стыдно? Разве можно на стол лазить? Если еще раз такое повторится, я тебя в приют для невоспитанных собак отдам, – отчитала Вероника болонку.

Та пригнула голову к полу и виновато поскуливала.

– Ты только глянь на нее, вот хитрая! Да, бабы, они и в Африке бабы, хитрость – это у вас в крови, что у собак, что у людей женского рода, – сквозь смех проговорил Виктор.

Ника подвезла Виктора до управления и, договорившись с ним, что позвонит во второй половине дня узнать насчет «Жигулей», повернула машину в сторону кафе. По дороге она завернула к знакомому дому, но заходить не стала, а только посмотрела на него издалека. У подъезда никого не было, и Вероника, решив, что заедет к разговорчивой старушке немного погодя, после кафе, тронула машину с места.

Когда она ехала сюда от управления, заметила в зеркало заднего обзора машину, которая следовала за ней, но не придала этому значения. Мало ли машин ездит? Но, увидев сейчас ту же машину, она почувствовала, как сердце стремительно подскочило к горлу.

«За мной что, следят? – подумала Ника. – Только этого мне и не хватало». Она занервничала и начала ерзать на сиденье, но потом увидела, что авто свернуло в какой-то переулок, и успокоилась.

– В потолке открылся люк, не пугайся, это глюк! – процитировала Ника, нервно хихикая. – Так недолго и в психушку угодить, столько событий за три дня. Муж бросил – раз, из дома выпроводил – два, сую нос куда не нужно – три, и меня хотят грохнуть – четыре. А что же у меня в плюсе? Я за это время влюбилась, попала в частные сыщики, получила в наследство собаку и научилась принимать роды. В принципе баланс неплохой, фифти-фифти.

Вероника припарковала машину на стоянке у кафе и постояла некоторое время на улице. Дуська опрометью ринулась в кусты и через некоторое время вышла оттуда удовлетворенная.

– Ну что, сделала свои дела? Теперь быстро ко мне на руки, в приличное заведение идем, и имей в виду, что вести себя ты должна тоже прилично. На столы не лазить, к людям не приставать и не попрошайничать. Все поняла?

Дуська посмотрела на нее преданными глазами.

Вероника вошла в кафе, неся на руках болонку, и села уже за знакомый столик. В мгновение ока к ней подбежала официантка и подала меню. Ника совсем не хотела есть, так как позавтракала вместе с Виктором, поэтому заказала только чашечку кофе с пирожным и порцию мороженого.

Девушка узнала ее, поздоровалась и тут же заговорщически зашептала:

– Представляете, Зинаида Григорьевна умерла. Помните, я вам говорила, это мать того парня Игоря, которого убили? Вот беда-то!

– Меня Вероника зовут, а вас как? – улыбнулась Ника девушке. – А то мы с вами разговариваем и даже не знаем, как обращаться друг к другу.

– А меня Катя, я рада с вами познакомиться. У нас здесь в основном парочками заходят, с ними не поболтаешь, у них свои разговоры, а вы, я смотрю, одна, да и по возрасту мы с вами, наверное, одногодки. Вам сколько лет? Мне, например, в этом году двадцать восемь будет.

– Я чуть-чуть постарше, на целый год, – засмеялась Ника.

– Здорово, значит, я угадала.

– А от чего же умерла Зинаида Григорьевна? – осторожно спросила Вероника.

– Говорят, сердце, да это и не удивительно, такое пережить. Ведь она три года назад мужа похоронила, а сейчас вот с сыном такая беда. Разве материнское сердце может такое выдержать.

– Катя, как вы думаете, кто мог убить Игоря? Ведь его же поджидали в парке, вы мне сами вчера сказали, что застрелили его из пистолета с глушителем. Значит, это был человек, который знал о выигрыше. И Игорь наверняка знал того человека.

– Почему вы думаете, что знал? – вытаращила глаза Екатерина.

– Ну вот вы, например, пошли бы с незнакомым человеком в кусты, имея при себе такую сумму денег?

– Я-то? – наморщила лоб официантка. – Я, конечно, нет, у меня сроду таких денег не будет.

– Ну, а если бы были?

– Откуда? – упорствовала Катя.

– Катюш, мы же сейчас не о деньгах говорим, а о ситуации. Конечно, это только мои догадки, но почему-то мне кажется, что убийцу Игорь знал. Вы, например, не видели – вчера никто из ваших за Игорем не пошел?

– Вероника, да вы что, кого-то из наших подозреваете? Это же бред, нет, наши все на месте были.

– Я никого не подозреваю, Катенька, мы с вами просто разговариваем и анализируем ситуацию. Представьте себе, что вы являетесь сыщиком, который расследует это дело. Какая мысль первой пришла бы вам в голову?

– Ну, что парня убил тот, кто знал про выигрыш.

– А дальше?

– Дальше, конечно, думала бы точно так же, как вы сказали.

– Ну вот видите, а вы говорите, «наши». В таком деле не может быть ваших и наших, здесь есть убийца, жертва и факты.

– Да милиция уже все факты проверила, нет, среди наших никого не заподозрили.

– Катя, ведь не обязательно человека своими руками убивать, достаточно сказать, что тогда-то, с такой-то суммой, в такое-то время, ну а там дело техники. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Понимаю, конечно. Только из нашей смены никто не знал о выигрыше, пока Игорь не получил деньги и к нам сюда не забежал. В тот день, когда он выиграл, наша смена отдыхала. Деньги-то он только на следующий день получил. А про ту смену я вообще ничего не могу сказать, практически и не знаю никого, мы очень редко пересекаемся. У меня там только одна знакомая, тоже официантка, у нас с ней дети в сад в одну группу ходят. Вот с ней я почти каждое утро вижусь, но только это знакомство, можно сказать, шапочное. Перекинемся парой слов, вот и все.

Вероника улыбнулась.

– Катюш, по-моему, мы с вами заигрались в детективов. Ведь милиция этим делом занимается, наверняка все узнают и всех найдут. Что нам-то с вами голову забивать? Я тоже идиотка, начала говорить всякие глупости, вы уж извините меня. Я вам признаюсь в своей слабости. До умопомрачения люблю читать детективы, особенно Донцову, я прямо тащусь от нее. Вот и вообразила себя Виолой Таракановой. Меня иногда заносит, так что на это не стоит обращать внимания.

– Я тоже детективы читать люблю, только времени нет, сын маленький, муж, работа. Некогда иной раз причесаться, не то что читать. Если б хоть работала где-нибудь подальше, по дороге, глядишь, книжечку и раскрыла бы, а то два шага от дома.

– Спасибо вам, Катенька, за компанию, мне уже пора ехать. Может быть, я вечером на ужин загляну, так что я с вами не прощаюсь.

– Конечно, заезжайте, мы своих постоянных клиентов любим, я попрошу повара для вас что-нибудь повкуснее приготовить. Вы что любите, мясо или птицу?

– Я люблю рыбу, – улыбнулась Вероника.

– Будет вам рыба, обязательно приезжайте, – клятвенно пообещала Екатерина.

– Ну, раз будет рыба, то я обязательно буду, – в свою очередь, поклялась Ника и вышла из кафе.

Прежде чем сесть в машину, она присела на корточки и заглянула вниз.

– Дуся, как ты думаешь, нас сегодня еще не заминировали?

Болонка соскочила с рук Ники и встала у двери машины, интенсивно виляя хвостом. Это говорило о том, что ей не терпится запрыгнуть на заднее сиденье.

– Значит, можно спокойно ехать, теперь мой «миноискатель» всегда при мне, – усмехнулась Вероника и распахнула дверцу, пропуская Дуську вперед.

Глава 10

Вероника откинула голову на подголовник сиденья и задумалась.

– Что же дальше? Во-первых, нужно заехать в поликлинику и узнать, где живет Нина – медсестра, которая вчера должна была делать укол Зинаиде Григорьевне. И попробовать что-нибудь разузнать.

Ника не стала спрашивать про Нину у Кати, побоявшись, что та заподозрит ее в чрезмерном любопытстве. Девушка еще может пригодиться, ведь она живет рядом с домом, где произошло преступление, поэтому наверняка будет в курсе всех сплетен. И так пришлось выкручиваться, когда Вероника поняла, что ее занесло с вопросами. Поэтому она быстренько свалила.

Девушка залезла в карман юбки за жвачкой и вытащила вместе с упаковкой тетрадочный листок, который нашла вчера в квартире Зинаиды Григорьевны. Она развернула его и уставилась на каракули, похожие на иероглифы.

– Да, по-моему, здесь без шифровальщика из ЦРУ не разобраться, – проворчала она. Но потом, как следует вглядевшись, вдруг начала понимать, что там написано.

«Верен…и, 5 плетка спр… Пап… найди».

– Что за ребус? Вареники, пять плеток, что это? Спр… может быть, справка? Какие вареники? Что за плетка? Ой, мамочки, нет, тут что-то другое. Я нашла это у кровати покойницы, значит, она пыталась что-то написать. Кому она могла это адресовать? Елки-палки, кроме меня, ей писать некому, значит, это послание для меня. Вареники, это, наверное, Вероника, 5 плетка спр… а может, плитка справа? Пап… это про папку, она же упомянула про какую-то папку. Найди, точно для меня, она просит меня найти убийцу. Итак, что же получилось? Вероника, пятая плитка справа, папка, найди. Интересно, и где же мне искать эту пятую плитку справа? Какая плитка, паркетная на полу, тогда в какой комнате и справа от чего? Может быть, это плитка в ванной или в туалете, а может, на кухне? О, боже, есть от чего сойти с ума! Поеду-ка я к бабульке, вдруг что новенькое узнаю, заодно прощупаю почву на предмет проникновения в квартиру.

Ника решительно завела машину и поехала к многоэтажкам. Бабуля уже сидела на своем посту и самозабвенно щелкала семечки. Она аккуратно складывала шелуху на газетку, которую разложила рядом с собой на лавочке.

– А, доченька, приехала? А я вот на утренний моцион выползла, дай, думаю, посижу на солнышке. Зинаиду-то вчера забрали, ага, в морг увезли, а квартиру хотели опечатать. Только Мария попросила под свою ответственность пока этого не делать. Нужно, говорит, все по-людски сделать, поминки собрать. Участковый-то наш мужик хороший, не стал опечатывать. Да и толку-то от этого? Ленточку на дверь наклеят и думают, что все, никто не залезет.

– А что, могут залезть? – удивилась Ника.

– Дык, лихих людей много, пронюхают, что жилье бесхозное да с добром, быстро захотят ручки погреть. Счас время-то какое?

– Вроде там дверь железная? – не сдавалась Ника.

– Для теперешних воров это не препятствие, куда хошь залезут и что хошь унесут.

– Клавдия Петровна, а как бы нам с вами в квартиру попасть? Мы ведь не воры, просто я хочу еще раз посмотреть, может, удастся какую-нибудь ниточку найти.

– А что, это мы с тобой организуем, ключики у соседки есть, она баба хорошая, никому не скажет, ей только бутылочку поставить надо. Сама-то она не пьет, да муж у ей алкоголик, по утрам изводит бабу до коликов, дай, мол, на опохмелку. Она аж на трех работах горбатится, подъезды моет, а он, леший, все пропивает.

– Зачем же терпит? Взяла бы да разошлась, – удивилась Ника.

– Да они уж давно в разводе, толку чуть. Живут-то в одной квартире, а у него кулак что кувалда, вот она и боится. Легче, говорит, ему, ироду, бутылку купить, чем бегать от него по комнатам. Сын-то в армии сейчас, мать не дождется, когда он приедет, может, тогда этот алкоголик угомонится, побоится сына-то, тот мать в обиду не даст.

– Взяла бы да разменялась, – пробормотала Ника, – что терпеть-то?

– Это легко сказать, детка, а попробуй-ка разменяй малогабаритку-то, не вот получится. Да что говорить, в кажном дому по кому, у кажного свое. На-ка, девонька, газетку эту с мусором в урну брось, и пойдем к Марии подымемся.

– Сейчас, Клавдия Петровна, я только до магазина быстренько доеду, вы же сами сказали, что нужно водки купить. Вот я и куплю, а для Марии тогда, наверное, лучше тортик взять, как вы думаете?

– Возьми, милая, возьми, если денег не жалко. Когда к людям с вниманием, и они к тебе тем же местом, это закон божий, его блюсти надо.

– Да, Клавдия Петровна, еще один вопрос хочу вам задать. Вы точно знаете, что медсестра была незнакомой, или вы просто не разглядели лица из-за маски? В тот день Ниночка дежурила, может, это она была?

– Нет, милая, я хоть и старая, но маразмом пока не страдаю. Нина маленькая и полненькая, а та была высокая и худая. Ниночка никогда просто так не пройдет, всегда остановится, о здоровье спросит, а эта как молния проскочила.

Вероника пошла к машине, а бабулька, кряхтя и охая, поднялась с лавочки и засеменила домой. Дуська мирно посапывала на заднем сиденье машины и даже не подняла головы, когда Ника завела мотор. Она уже привыкла к дорожной жизни, поэтому не реагировала.

Вероника съездила в магазин, купила две бутылки водки, полкило шоколадных конфет и десять штук пирожных. Когда она вернулась обратно к дому, Клавдия Петровна стояла у окна своей квартиры и махала ей рукой, приглашая заходить.

– Ну что, купила водки-то? Я ведь поднялась, под дверьми послушала, этот ирод уже буянит, так что мы сейчас для Марии как ангелы с небес спустимся. Пошли, милая, пошли.

Они поднялись на третий этаж в лифте и сразу услышали отборную брань, глухо доносящуюся из-за двери. Когда Клавдия Петровна нажала на кнопку звонка, буян в ту же секунду замолк, будто подавился. Открыла им женщина с измученными глазами. Она с удивлением посмотрела на странную парочку и пробормотала:

– Здравствуйте, Клавдия Петровна, случилось что?

– Нет, соседушка, слава богу, все в порядке. Мы вот тут с Вероникой в гости к тебе, не прогонишь?

– Проходите, – устало предложила Мария, отступая в сторонку, – только мало радости в гостях там, где покою никакого нет.

– А вот мы и пришли, чтобы ирода твоего утихомирить.

– Его только могила, наверное, утихомирит, – махнув рукой, сказала хозяйка и отступила в глубь квартиры, приглашая их проходить.

Вероника с бабкой прошли на кухню, которая на удивление сияла девственной чистотой. До того она была беленькой и опрятной, что Нике захотелось непременно попить здесь чая с принесенными пирожными. Она выставила на стол покупки и дружелюбно обратилась к хозяйке:

– Давайте пить чай, а это отнесите вашему «квартиранту», чтобы не мешал нам.

И Ника показала на две бутылки водки. Мария схватила их и проворно спрятала под фартук.

– Очень жирно будет, сразу две-то. Сейчас отолью четвертинку, а остальное потом. Он ведь до того допился, что с одной рюмки столбенеет. Так что мне этого литра надолго хватит. Я ему еще иногда снотворное подбавляю, чтобы выпил да спал. Уже никакой силушки нет терпеть все это, скорей бы Сереженька из армии вернулся, может, вздохну тогда. Одного боюсь, как бы тоже не пристрастился, говорят, алкоголизм по наследству передается. Если такое случится, я руки на себя наложу, незачем мне тогда жить на этом свете. Сейчас-то я только ради сына все и терплю, – и она смахнула с глаз набежавшую слезу.

Потом достала из стола пустую четвертинку и, откупорив бутылку, заученным движением ловко налила туда водки. Остальное спрятала и, извинившись, пошла в комнату, из-за дверей которой доносилось злое ворчание.

Хозяйка вернулась буквально через минуту и тут же включила чайник. Потом посмотрела на старушку и спросила:

– Нужда какая привела, Клавдия Петровна?

– Да, Машенька, с просьбой к тебе.

– Что за просьба?

– У тебя ключики-то остались от Зинаидиной квартиры?

– Один комплект милиция забрала, а второй у меня остался. Я на всякий случай дубликат сделала, вдруг, думаю, потеряю. А милиции я не стала про него говорить. Мало ли что, вдруг понадобится. Вот и понадобился. Я сама-то больше туда не заходила, боязно почему-то. А вас, девушка, я видела, когда вы к Зине приходили, а когда вечером пришла больную покормить, поинтересовалась, кто это? Это я про вас спросила. И знаете, что она мне ответила? Всего одно слово и сказала – друг.

У Вероники на глазах навернулись слезы, когда она услышала о себе такое, и в ту же секунду она дала себе слово докопаться до истины, чего бы это ни стоило.

Мария тем временем испытывающе посмотрела на нее и спросила:

– Что-то найти хотите?

– Сама не знаю, но Зинаида Григорьевна что-то мне сказать хотела, да не успела, вот я и хочу посмотреть, может, весточку какую оставила.

– Это правильно, посмотри, девонька, не нравится мне, как умерла Зина, уж больно лицо у нее страшное было, будто от боли скривилось.

– Скажите, Мария, а в тот день, ну в последний, что за медсестра новенькая приходила к Зинаиде Григорьевне?

– Так я и не видала ее, ведь у Зины до девяти часов дверь почти всегда открытой была. А потом или Игорь приходил, или я запирала. В доме-то все знали про ее болезнь, многие заходили к ней просто так, навестить, гостинцев каких принести, вот дверь и не запиралась.

– А не боялась она, что плохие люди могут прийти ограбить, например?

– Я тоже ей об этом говорила, но она только смеялась. Чему быть, говорит, того не миновать. Пусть открыто будет, кому суждено ограбленным быть, тому и бронированные двери с сейфовыми замками не помогут. Вот такой она была человек – Зинаида. Все сокрушалась, что не может мне сейчас помочь с мужем-алкоголиком разобраться, он ее побаивался, когда она еще на своих ногах была. Сейчас принесу ключи, вы их потом себе оставьте, мне они ни к чему. Хотя, правда, хотим мы там с соседями после похорон поминки справить. Ведь сразу два человека ушли, нужно чтобы все по-людски было, я и участкового нашего уговорила пока не опечатывать. Пришлось даже расписку написать и у соседей подписи собрать. А если бы опечатали, значит, входить нельзя. Ладно, давайте чай пить, сто лет я уже пирожных не ела. Стыдно сказать, увидела сейчас, прямо слюнки потекли, – засмеялась Мария.

Вероника с удивлением обнаружила, что когда она улыбается, то молодеет прямо на глазах.

«А ведь она совсем не старая, – подумала Ника, – и очень даже симпатичная. Надо же, до чего может довести человека проживание на одной жилплощади с алкоголиком».

Еще около часа они сидели в уютной кухоньке и просто разговаривали. Потом Вероника поднялась и тепло поблагодарила хозяйку за гостеприимство. Бабулька еще осталась почаевничать, а Ника прошла к двери напротив и с замирающим сердцем вставила ключ в замочную скважину.

Когда она открыла дверь, на нее пахнуло из недр квартиры затхлостью и еще чем-то тошнотворным. Было такое впечатление, что тут уже очень долгое время никто не жил. А ведь на самом деле только три дня назад здесь жила семья, хоть и всего из двух человек, но все равно – это была семья. Вероника не могла вынести этого запаха, начала ходить по всем комнатам и распахивать окна настежь. «Бог не выдаст, свинья не съест», – думала она, подставляя лицо теплому ветерку, который ворвался в открытые окна.

– Будем надеяться, в милицию никто не стукнет о том, что в квартире странные воры, которым стало душно, и они распахивают окна.

Вероника начала обходить квартиру, комнату за комнатой, но ничего интересного не увидела. Она остановилась там, где стояла кровать больной, и решила осмотреть это место повнимательней. В первую очередь взяла в руки тетрадь и вытащила листок, чтобы посмотреть, отсюда ли он. Да, лист был вырван именно из этой тетради. Карандаш так и оставался на полу, и Ника подняла его. Именно им и было написано послание. Значит, все верно, Зинаида Григорьевна, видно, поняв, что умирает, хотела написать Веронике записку. У нее это не очень хорошо получилось, но, слава богу, Ника девушка сообразительная, сумела расшифровать. Правда, она не совсем пока уверена, что разгадала все правильно. В общем, время покажет, права она или нет.

– Где мне искать эту пятую плитку справа? Пойду-ка сначала на кухню, посмотрю там.

Ника облазила всю кухню, ощупала плитку за плиткой, но результат был нулевой. Она устало плюхнулась на стул и опять вытащила записку. Ничего нового она не обнаружила и, когда уже собиралась сунуть листок обратно в карман, увидела на обороте еще какие-то буквы. Их было всего две, «цв», и все.

– Что это за «цв»? – задумалась она.

Она прошла обратно в комнату и взяла тетрадь. Перелистала ее листок за листком, но ничего не обнаружила.

«Сейчас у меня крыша точно поедет. Пойду-ка я опять к Марии, нужно Дуську на улицу вывести и покормить, небось исскулилась вся».

Вероника позвонила в дверь соседней квартиры и услышала радостный лай. Как только Мария открыла дверь, Дуська с разбега кинулась к ней на руки.

– Надо же, как она полюбила вас! – подивилась Мария. – Я уже ее покормила, только не гуляли еще. Хотела с обедом управиться и пройтись с ней до парка, – улыбаясь, проговорила она. – Все мечтаю, когда Сережа мой женится, буду с внуками гулять. У нас парк хороший, летом со всех домов там народ собирается. Детей полно, старики туда приходят, даже мужики себе столик соорудили, в домино играть.

– Спасибо вам большое, я сейчас сама с ней прогуляюсь, а то что-то у меня голова разболелась.

– Ну, нашли что-нибудь? – поинтересовалась Мария.

– Нет пока, приду еще посмотрю. Я там все окна раскрыла, чтобы проветрить. Это ничего? Ведь соседи знают, что там никого нет, как бы чего не подумали.

– Ничего, если кто заинтересуется, скажу, что я раскрыла, не переживайте, я вас не подведу.

– Спасибо еще раз, Мария, я тогда пойду, погуляю с Дуськой. Кстати, может быть, вы присоединитесь?

– Да нет, у меня бульон на плите, еще с полчасика нужно, и первое будет готово. Моему уроду бесполезно говорить, чтобы выключил, спит уже без задних ног.

– Ну тогда мы пошли, – улыбнулась Ника.

Она спустилась во двор и не пошла к своей машине, а направилась к парку пешком. Дуська бежала рядом и останавливалась возле каждого цветка, нюхала его и смешно чихала, крутя головой. Видно, ей это очень нравилось. Ника смотрела на нее, улыбалась и думала: «Почему я раньше не завела себе собаки? Ведь какая прелесть эта Дуська. Вон вчера от смерти меня спасла».

Вероника вдруг представила, что могло случиться, не будь с ней вот этого маленького существа, и ладони ее моментально вспотели.

Через десять минут они благополучно дошли до парка, и Вероника уселась на лавочку, где уже сидела молодая девушка и читала книгу. А болонка понеслась к кучке детишек, которые возились в песочнице. Ника облокотилась на спинку лавочки и прикрыла глаза.

Хорошо-то как, воздух свежий, травой пахнет, цветами. Жизнь продолжается, несмотря ни на что. Никому нет дела до того, что совсем недавно вот в этом самом парке был убит молодой юноша, у которого, казалось, вся жизнь впереди.

И тут Нику осенило.

«Так, насколько мне не изменяет память, Зинаида Григорьевна обмолвилась о том, что муж ее не сам умер, а помогли ему, и что сына не из-за выигрыша убили. Потом она вскользь сказала, что боялась, когда Игорю двадцать один год исполнится, и еще эта папка. Наверняка там какой-то документ, обнародования которого она очень боялась. Брр, вот мешанина-то. Как, интересно, я со всем этим разберусь, и получится ли?»

Глава 11

Она просидела в парке почти час, а потом позвала Дуську и, не спеша, направилась к дому, не переставая думать.

«Парня убили среди бела дня. Его специально поджидали, значит, знали, что он уже с деньгами. Кто это мог быть? Только тот человек, которому сам Игорь сказал про выигрыш. Можно, конечно, предположить, что это был человек, который просто увидел, как он получал деньги. Тогда выходит, что существует преступник, у которого всегда при себе пистолет с глушителем. Нет, что-то здесь не то, а вот что, необходимо выяснить».

Когда Ника поднялась на третий этаж, дверь тут же открылась.

– Вероника, я вас в окно увидала, проходите. У меня гости, пришла Софья Павловна, давний друг семьи Сухановых. Она частенько Зинаиду Григорьевну навещала, и раньше они дружили, когда еще Петр жив был. Они ее к своему Игорю репетитором по английскому языку наняли, когда разбогатели. Ведь Софья Павловна, несмотря на то что пожилая, ужасно умная. В университете в свое время лингвистику преподавала. Профессор, кандидат наук. А как на пенсию ушла, стала на дом учеников брать. Только делала она это не из-за денег, просто не могла без народа, она ведь одинокая, но очень общительная. Вот к Игорю сама сюда приходила. Она все время восхищалась мальчиком, да он и вправду очень умный был. Сейчас я вас познакомлю, проходите, она на кухне сидит.

Вероника прошла туда и увидела за столом приятную женщину.

– Здравствуйте, – сказала Ника.

– Добрый день, – улыбнулась Софья Павловна, и от глаз потянулись мелкие морщинки. Лицо ее было добрым и открытым. – Вы Вероника? Мы только что говорили о вас с Марией. Она сказала, что Зиночка назвала вас другом, и это своего рода визитная карточка. Зиночкины друзья – мои друзья. Присаживайтесь, давайте чай пить, поговорим, меня зовут Софья Павловна. Мне Мария сказала, что вам Зиночка что-то хотела рассказать, но не успела. А вы теперь хотите в квартире что-то найти. Надо подумать, что тут можно сделать. Знаете, я грешна – очень люблю детективы, особенно Агату Кристи. Меня мои знакомые так и прозвали «мисс Марпл», – заговорщицки прошептала она и подмигнула Веронике. Потом внезапно перешла на «ты».

– Но сначала расскажи мне, дорогая, как ты познакомилась с Зинаидой и откуда знаешь Игоря?

Вероника растерянно посмотрела на Марию и уже открыла было рот, но услышала, как Софья Павловна прошептала ей на ухо:

– Не нужно сейчас ничего говорить, лучше приходи ко мне в гости, тогда и посекретничаем. – И уже громко, вслух сказала: – Не хочешь, не говори, девочка, я не настаиваю. В конце концов какое это теперь имеет значение? Давайте лучше помянем добрым словом хороших людей, Зиночку, Игорька да Петра.

Прошло чуть больше часа, прежде чем Софья Павловна засобиралась домой.

– До свидания, Вероника, я очень рада, что познакомилась с тобой, – и сунула девушке в карман юбки записочку. Пока Мария провожала гостью до дверей, Вероника быстро развернула записку. Там был адрес и приписка: «У меня есть кое-какие предположения по поводу безвременной смерти Игоря. Есть чем поделиться с вами. Жду вас сегодня у себя».

В конце стояла подпись – Мисс Марпл.

Вероника улыбнулась и, свернув листок, сунула его опять в карман юбки. Когда Мария вернулась в кухню, она задала ей вопрос:

– Странная она какая-то, Софья Павловна, правда? Мисс Марпл себя называет. Как вы думаете, Мария, может, она нездорова?

– Она здоровее нас с вами. Вы только что познакомились с ней, неужели не увидели, что умная тетка? Есть у нее, правда, кое-какие странности, но кто сейчас без странностей. У каждого своя жизнь и свое восприятие этой жизни. Вот я, например, имею высшее образование, а мою подъезды в домах. Для незнакомого человека я простая поломойка, а эта поломойка, между прочим, Гете и Шиллера читала в подлиннике. Жизнь меня через свои жернова пропустила, а я ведь не такая уж и старая, еще могла бы судьбу свою устроить. Только сначала сын маленький был, потом заболела я сильно, когда выкарабкалась, не до чего было. А сейчас сын уж вырос, буду внуков ждать. Вот так жизнь и проходит мимо нас, женщин.

– Зря вы так, Мария, у вас еще все впереди, – попыталась успокоить ее Вероника.

Та махнула рукой и поплелась в комнату.

– Вы хотите Дусю у меня оставить, или еще чего нужно? – спросила Мария.

– Да, пусть она еще у вас побудет, если можно, а я хочу кое-куда сходить. Я не очень вас обременю, Мария?

– Оставляйте, конечно, я к Дусе давно привыкла, она ведь последнее время почти всегда у меня была.

– Спасибо большое, я тогда побежала! – крикнула Вероника уже с лестничной клетки.

Она села в машину и поехала по адресу, который был записан на листке, остановила машину у самого подъезда и с удивлением отметила, что здесь нет ни одной старушки.

Ника подняла глаза на четвертый этаж и пыталась определить, где находятся окна нужной квартиры. Потом ей пришла в голову идея, и она опять села в машину, поехала в магазин и купила конфет, мармелада, творога, сметаны. Потом она возвратилась. Ей открыли практически сразу, как будто ждали у дверей.

– Как быстро ты, деточка? – удивилась хозяйка.

– Не терпится узнать новости, – улыбнулась Вероника.

– Проходи, милая, чувствуй себя как дома.

Вероника прошла в крошечную квартирку, аккуратно прибранную и немного кокетливую.

– Софья Павловна, как я поняла, вы уже в курсе последних событий. Что вы обо всем этом думаете? – нетерпеливо спросила она.

– Как же, конечно, в курсе. Вот неприятность какая, прямо до сих пор поверить не могу. Я всегда Зинаиде Григорьевне говорила, чтобы она, куда нужно, с документом-то пошла, а она меня не послушала, думала, если спрятала папочку, то и сына от беды убережет.

– А что же это за папка такая, Софья Павловна?

– Документ в ней, что весь бизнес к сыну перейдет, если вдруг с Петром что случится. Он, видно, чувствовал, что его убрать хотят, вот заранее завещание и составил. Только указал, что должно это произойти лишь по исполнении сыну двадцати одного года. Он ведь как рассудил, мол, до этого возраста Игорь еще не мужчина, молодой слишком, значит.

– Так ведь Зинаида Григорьевна вроде говорила, что компаньон объявился и весь бизнес к нему перешел.

– То-то и оно, что объявился, только все права его липовые. Этот документ должен был всплыть после истечения срока. У Зинаиды только копия была, а подлинник в надежном месте хранится у нотариуса, поверенного Петра, а теперь и Игоря. Но, видно, этот секрет не только семье был известен, но и еще кому-то, а может, и поверенный продался. Кто их знает, сейчас за деньги люди на все идут.

– А как же вы-то про завещание узнали?

– Мне Зинаида сама рассказала. Очень она переживала за сына, боялась, что, как только он вступит в права, его сразу же, как Петра, уберут. А, видишь, как оно все получилось? Решили, наверно, что будет безопасней раньше от Игоря избавиться, чтобы потом этим делом не заинтересовались компетентные органы. Ведь тогда бы сразу стало понятно, за что парнишку убили. А здесь такой счастливый случай прямо сам в руки свалился. Теперь все думают, что Игоря из-за выигрыша убили, а настоящие убийцы в сторонке. И будут владеть фирмой, которая по закону не им принадлежит, и ковать денежки. Вот так, моя дорогая, я хоть и старая кошелка, но мозги еще варят, – засмеялась она.

– Софья Павловна, а может, это просто совпадение, и Игоря действительно за выигрыш убили?

– Не верю я, деточка, в такие совпадения, уже достаточно пожила на белом свете, чтобы разбираться, что к чему. Была бы помоложе, сама бы это дело раскрутила, да ноги уже не те, не могу я как молоденькая по городу бегать, но помочь тебе, милая, советом да смекалкой смогу, это ты не сомневайся. Так что берись за дело смело, а я на подхвате буду.

Вероника слушала старуху, и рот ее раскрывался все больше. «Вот тебе и «мисс Марпл», – думала она, – да она и в самом деле умнее многих из нас, молодых».

– С чего вы взяли, что я этим делом заниматься буду? – ошарашенно спросила Ника.

– Я, деточка, прожила на свете достаточно, шестьдесят семь мне уже, кое-что умею и кое в чем разбираюсь. В первую очередь в людях. Мария мне рассказала, что Зиночка тебя другом назвала, и это стало для меня твоей визитной карточкой. Вот так, моя дорогая. Действуй, не робей, я тебе буду помогать. Негоже таким негодяям, как те люди, жизни радоваться. Не должны мы, друзья Зины, Пети и Игоречка, смотреть на это сквозь пальцы. Поняла ты меня, Вероника?

– Да, Софья Павловна, поняла, только я папку ту не могу найти. Ой, я тут вам кое-каких гостинцев купила, да позабыла совсем.

– Неси на кухню, сейчас мы с тобой чаек организуем и подумаем, где та папочка может быть. У тебя на этот счет хоть какие-нибудь соображения есть?

– Есть, мне тут на глаза один листок попался, вот я его и расшифровала.

– Что за листок? – заинтересованно спросила Софья Павловна, и глазки у нее при этом загорелись, как лампочки. – До ужаса люблю ребусы разгадывать. Ничего не могу с собой поделать, грешница, имею слабость к детективному жанру.

– Я тоже, – засмеялась Вероника.

– Ну вот, значит, мы с тобой одной крови, так что споемся, спору нет, – захихикала хозяйка, жеманно прикрывая рот ухоженной ладошкой.

Веронике все больше и больше нравилась Софья Павловна, и она почувствовала себя очень уютно.

Они устроились на маленькой чистенькой кухоньке и, попивая чаек, беседовали. Ника рассказала хозяйке все, что ей удалось узнать за это время. А когда дошла до того момента, как ее машину заминировали, Софья Павловна беспокойно заерзала на стуле и возбужденно зашептала:

– Деточка, помяни мое слово, это те же люди. Видно, узнали, что ты что-то разнюхиваешь, вот и решили подстраховаться. Ты, моя дорогая, будь предельно осторожна, не мельтеши перед глазами, умей быть незаметной.

– Как я могу быть незаметной? – удивленно спросила Ника.

– Моя дорогая, вечно вы, молодые, соображать начинаете, когда это уже не нужно. Сейчас так много всяких приспособлений, чтобы раствориться в толпе. Паричок, макияжик, одежда, которую ты никогда в жизни бы не надела. Неужели мне тебя учить нужно?

– Ой, Софья Павловна, мне такое даже в голову не пришло, – удивленно призналась Ника.

– Ум хорошо, а два всегда лучше! – гордо изрекла «мисс Марпл».

– А как же машина? – расстроенно пробормотала Ника. – Ведь я за городом живу, без нее мне нельзя.

– Насчет этого нужно подумать, – по-деловому заявила Софья Павловна. – Ты мне про листок-то расскажи, что там тебе удалось расшифровать?

– Вот, сами посмотрите, – Ника достала из кармана тетрадный листок и протянула ей.

Та внимательно на него посмотрела и спросила:

– Ну и что сия клинопись означает?

Ника объяснила, что ей удалось из этого выудить, и пожаловалась, что не поняла, что могут обозначать две буковки на другой стороне листа «цв».

– Может быть, цвет? Или цветок? – задумчиво забубнила Софья Павловна.

– Даже и не знаю. Видите, лист весь помят? Я его таким и нашла на полу. Видно, с большим трудом удалось все это нацарапать Зинаиде Григорьевне. Я, когда расшифровала, что там написано, прошла по квартире, примерилась, где может быть эта плитка, пятая справа. Сегодня уже всю кухню, можно сказать, простучала, плиточку за плиточкой. Теперь остались ванна и туалет. Но если и там не найду, что тогда делать? – развела Вероника руками.

В это время открылась входная дверь, и минуту спустя в кухню заглянул мужчина. Он внимательно посмотрел на гостью и сдержанно поздоровался.

– Здравствуйте, – ответила та на приветствие и вопросительно посмотрела на Софью Павловну. Старуха торопливо вскочила со стула и заговорила:

– Познакомься, Вероника, это Семен Павлович, сын моей троюродной сестры. Она умерла пять лет назад, вот Сеня квартиру продал и приехал в Москву. Я ему на первых порах помогала, как и чем могла, а теперь вот он тетке помогает. На хорошую работу устроился, все у него хорошо. Плохо одинокой быть, сейчас хоть знаю, что похоронить есть кому. А это Вероника, – повернулась она к Семену, – знакомая Зинаиды Григорьевны. Помнишь, я вчера тебе рассказывала, у которой сына убили, а она не выдержала и умерла в тот же день?

Семен еще раз пристально посмотрел на Веронику и буркнул:

– Очень приятно.

У нее остался неприятный осадок от этого взгляда, и она мысленно отметила:

«Вышло так, что ему «очень приятно» от того, что бедная женщина, не выдержав удара, скончалась в тот же день».

Семен Павлович удалился в комнату и уже оттуда крикнул, обращаясь к Софье Павловне:

– Елена не звонила?

– Звонила, просила подъехать к ней сегодня, что-то хочет тебе рассказать, сказала, очень срочное.

– Ладно, Софья Павловна, пойду я, – заторопилась Вероника. – Мне еще Дусю нужно у Марии забрать, а потом за город ехать.

– А Дусенька, что же, у тебя теперь?

– Да, у меня, не могла я ее бесхозной оставить.

– Молодец, Вероника, ступай. Я вот еще что хотела сказать, – и она перешла на заговорщицкий шепот, оглядываясь на комнату, где скрылся Семен. – Ты, наверное, знаешь, что у тела Игоря нашли пистолет с глушителем?

– Да слыхала про такое. Ну и что это, по-вашему, означает? – так же шепотом поинтересовалась Вероника.

– А то, моя милая, что мы на верном пути. Эти дураки, видно, киллера наняли и не учли, что профи всегда орудие, так сказать, своего «труда» оставляет на месте. Вот где они допустили ошибку. Я, когда про это услыхала, сразу поняла, что выигрыш здесь ни при чем. Вот так-то, дорогая. Ты когда теперь ко мне придешь-то?

– Завтра обязательно приеду, кое-какие дела сделаю и приеду.

– Очень хорошо, а я за это время пошевелю серыми клеточками, может, какая мысль хорошая в голову придет. Ты сегодня не хочешь попытаться папку найти?

– Нет, очень голова у меня разболелась. Вот завтра, с новыми силами и попробую.

– Хорошо, деточка, я буду с нетерпением тебя ждать, до свидания, милая, – и Софья Павловна закрыла за ней дверь.

Вероника уже садилась за руль, но потом вышла и заглянула под днище машины.

– Вроде ничего не видно. Нет, я теперь Дусю ни за что не буду нигде оставлять, с ней мне как-то спокойней.

Она завела машину, прислушалась к работе мотора и, усмехнувшись своему страху, тронула ее с места.

Глава 12

Дуська сидела у двери и ждала хозяйку. Как только Ника позвонила, она тут же зашлась в неистовом лае. Мария открыла дверь и усмехнулась:

– Заждалась она вас, я прямо не знала, что с ней делать, уселась здесь и ни с места. Этот ирод еще проснулся, пнул ее ногой.

Вероника взяла собаку на руки и поцеловала в косматую морду.

– Поехали домой, пупсик, что-то устала я сегодня, да и вчерашние события немного меня подкосили, с этими минами да родами. Мария, можно я позвоню от вас? У меня вчера подруга родила, хочу узнать, как они с малышом себя чувствуют.

– Конечно, звоните, телефон вон там, в комнате.

Вероника набрала номер роддома. Роженица чувствовала себя нормально, новорожденный тоже был здоров.

– Ну вот и чудненько, а теперь домой, хочу отключиться от всего хотя бы на некоторое время. Нужно бы Виктору позвонить насчет машины, но это завтра. «Я обо всем подумаю завтра», как Скарлетт О'Хара, – прошептала про себя Ника и пошла к дверям. – Спасибо вам, Мария, завтра я приеду опять. Вот, возьмите ключи. Вы будете дома?

– Да, я пока в отпуске, только не отпуск у меня, а сплошное наказание. Приезжайте, ключи я вот здесь на гвоздик повешу.

Вероника уже в который раз за сегодняшний день села в машину, и Дуся с радостным лаем запрыгнула на свое место.

Доехали они без всяких приключений, но как только Вероника вошла в дом, сразу услышала, как надрывается телефон. Она, не разуваясь, бросилась к аппарату, сняла трубку, и из нее донесся неистовый рев ее бывшего мужа:

– Где, черт возьми, тебя носит? Не успели мы с тобой расстаться, как ты влипла в какую-то историю. Что ты натворила, почему меня вызывают в милицию? Вернее, даже не в милицию, а в ФСБ. Ты что, государственная преступница и работаешь на японскую разведку?

– Здравствуй, Николай, – спокойно произнесла Ника, после того как выслушала своего благоверного.

– Будешь тут с тобой здравствовать, у меня, можно сказать, чуть инфаркт не приключился после звонка какого-то подполковника. Объясни, Вероника, что все это значит?

– Мою машину хотели взорвать, – все таким же спокойным тоном ответила она.

– Что значит – взорвать? Надеюсь, этих хулиганов поймали? Небось мальчишки какие-нибудь в террористов играли? Объясни, наконец, в чем дело?

– Тебе все объяснят в кабинете следователя, а мне не о чем с тобой говорить, – устало бросила она.

– Хватит, Вероника, твои амбиции совершенно неуместны в данной ситуации. Я хочу знать все заранее. Что я должен говорить в том самом кабинете?

– А что это ты так разволновался, Коленька? – ехидно спросила Ника. – Может, это твоих рук дело? Ведь в первую очередь подозрение падет на тебя, если я расскажу о нашем с тобой разводе и последующем разговоре про фирму.

– Ты что, совсем там с катушек съехала, идиотка несчастная? – завизжал Николай с такой силой, что у Ники чуть не лопнули барабанные перепонки.

– Не ори на меня и не смей называть идиоткой, не то очень об этом пожалеешь, – зло выпалила она.

– Сиди дома, я немедленно выезжаю, – уже почти миролюбиво пробормотал Николай и положил трубку.

Ника посмотрела на телефон и захохотала.

– Надо же, как его скрючило, небось на унитазе не один час просидел. Дуся, пойдем кушать. Дуська, ты куда подевалась?

Собаки нигде не было, и Вероника вышла во двор.

– Дуся, Дуся, иди домой, кушать пора! Я тебе положила твои любимые собачьи лакомства. – И тихонько проворчала: – «Педик» называются, это надо же было такое название придумать.

Собака никак не отреагировала на зов своей хозяйки и не появлялась еще минут сорок. Потом Вероника услышала, как она скулит под дверью, и пошла открывать. Только она открыла рот, чтобы сказать Дуське все, что о ней думает, как тут же его захлопнула. Глаза моментально полезли на лоб, и секунду спустя Вероника завизжала как поросенок и с проворством обезьяны запрыгнула на стол, который стоял на террасе. Клацая зубами, Ника обратилась к болонке:

– Дуся, зачем ты притащила в дом крысу, да еще живую? Я же до смерти боюсь грызунов.

Болонка посмотрела на хозяйку преданными глазами и, положив крысеныша на пол, начала его облизывать.

– Что ты делаешь? – заорала Ника. – Прекрати сейчас же, ты подхватишь какую-нибудь заразу. – Потом, чуть не плача, взмолилась: – Дусенька, девочка моя, отнеси, пожалуйста, это туда, где взяла.

Собака продолжала гигиенические процедуры над крысой, не обращая внимания на ор хозяйки, которая уже почти сорвала голосовые связки. Когда Дуся закончила санобработку, то улеглась на пол, и крыса начала тыкаться носом в живот своей благодетельнице. Она наконец нашла то, что искала, тут же притихла и замурлыкала, перебирая лапками. Ника ошарашенно смотрела на эту картину, и только тут до нее дошло, что это вовсе не крыса, а крохотный котенок. И самое удивительное, похоже, что он нашел у Дуси сиську и интенсивно ее сосет.

– Боже мой, Дуся, откуда ты его притащила? У собак что, всегда при себе молоко? – глупо пробормотала Ника.

Когда котенок наелся и уснул, Дуся осторожно встала и пришла на кухню, где Ника сидела за столом и нервно курила.

– Посмотри, что ты натворила, я уже неделю как бросила курить и вот опять начала. Откуда ты притащила это бездомное дитя, похожее на истощенную крысу?

Дуся завиляла хвостом и побежала к двери, потом, видя, что хозяйка по-прежнему сидит на месте, опять подбежала к ней, тявкнула и снова понеслась к двери.

– Ты меня куда-то зовешь? – удивилась Ника. – Ну пошли, посмотрим, что ты мне покажешь.

Они вышли из дома, и Дуся ринулась в глубь сада. Когда Ника ее догнала, она уже сидела у забора, в котором зияла дыра. Как только хозяйка показалась в поле зрения, Дуська тут же шмыгнула в лаз. Вероника подошла к забору, выглянула в дыру и, кряхтя и охая, стала пролезать через нее вслед за своей собакой.

– Твою мать, – выругалась она, – кажется, я отъелась, как индюшка перед Рождеством, сейчас застряну.

К счастью, все обошлось благополучно, и Ника, облегченно вздохнув, вывалилась на пустырь. Дуся уже стояла немного поодаль и поджидала хозяйку.

– Ну что здесь у тебя, показывай? – проворчала та.

Она подошла к собаке и увидела, что Дуся стоит возле ямки с маленькими котятами. Все они были уже дохленькими, и Дуся, сев на задние лапы, протяжно завыла.

– О господи, и у кого же это ума хватило? Вот изверги, а! Неужели нельзя просто раздать в хорошие руки? – возмутилась Ника.

До нее дошло, что Дуська, найдя захоронку, раскопала ее и обнаружила живого котенка. Она решила эту проблему по-своему, притащила его домой и провозгласила себя мамой. Ника вспомнила, как ей рассказывала Зинаида Григорьевна, что Дуся совсем недавно ощенилась.

Вот откуда молоко, и материнский инстинкт еще не погас, только неделю назад у нее отобрали щенка.

– Ну пошли, мамаша, – пробормотала Вероника.

Потом вернулась к ямке и засыпала ее землей, чтобы котят не растащили собаки и крысы. Когда они вошли в дом, Ника посмотрела на котенка, который уже ползал по полу и орал, требуя молока. Он был еще слепой, но горластый будь здоров. Когда его притащила Дуська, он не издавал ни звука, видно, от слабости, а сейчас уже требовал свое.

– Вот и не верь после этого, что у кошки девять жизней, – усмехнулась Ника и прошла в чулан, чтобы принести оттуда большую корзину.

Она постелила туда мягкую фланель и положила на нее котенка. Дуся, наевшись своего «Педика», запрыгнула в корзину и легла так, чтобы котенок мог спокойно пристроиться к «материнской груди».

Потом Ника переоделась в удобный спортивный костюм и прилегла на диван с книгой. Сколько Ника ни пыталась сосредоточиться на остросюжетной интриге, у нее ничего не получалось. Мысли то и дело возвращались к событиям последних трех дней. Наконец она оставила попытки отвлечься и прошла в сад. Опять закурила сигарету и начала размышлять.

«Кто же, интересно, хотел развеять меня по ветру вместе с машиной? Это не шутки, и к этому следует отнестись с полной серьезностью. Если была одна попытка, то нет никаких гарантий, что ее не захотят повторить. Софья Павловна права, нужно прибегнуть к маскировке, правда, у меня совершенно ничего для этого нет. Надо будет купить парик жгуче-черного цвета и превратиться в женщину «вамп». Вот только машину перекрасить мне не удастся. Что же придумать?»

Пока Вероника прохлаждалась в саду, приехал Николай. Она услышала его нетерпеливый сигнал за забором.

– Ну вот, принесла нелегкая, – проворчала она и пошла открывать ворота.

Машина с визгом влетела во двор, и из нее выскочил всклокоченный Николай.

– Ника, бога ради, объясни мне, что произошло?

– Иди в дом, не здесь же рассказывать всему поселку, что меня хотели поджарить в своей собственной машине, как барашка на вертеле.

– Хватит иронизировать, Вероника, – вскипел Николай, – когда ты только станешь серьезной? Вроде неглупая женщина, пора бы и повзрослеть.

– Уже повзрослела, проходи и прекрати орать, – прошипела она.

Николай что-то ворчал, но послушно пошел за ней в дом. Как только переступил порог и за ним закрылась дверь, он зафонтанировал с новой силой.

– Объясни мне, будь добра, где тебя все время носит? Пока жила дома, ты себе не позволяла подобных вольностей. Я звоню со вчерашнего вечера, но тебя как корова языком слизала. Где ты болтаешься? Или твой новый любовник настолько хорош, что ты потеряла счет времени?

– Слушай, может, ты заткнешься наконец? – зло выпалила Вероника. – Тебя, в конце концов, что больше волнует? Что кто-то покушался на мою жизнь, или с кем я провожу время, которое, кстати, с некоторых пор принадлежит только мне.

Николай, оторопев, смотрел на свою бывшую жену. До него, видно, еще не дошло, что она теперь совершенно не обязана перед ним отчитываться.

– Так ты думаешь, что это на тебя покушались? – в замешательстве пробормотал он.

– Нет, на Дуську, – фыркнула Ника.

– Кто такая Дуська? – не понял он.

– Моя подруга, которая недавно чуть тебя не загрызла, – расхохоталась Вероника. – Слушай, Королев, я давно подозревала, что ты глуп, но не думала, что до такой степени.

– С тобой действительно станешь дураком, причем круглым.

– А что, бывают и квадратные? – продолжала веселиться Ника.

– Хватит юродствовать, давай обсудим создавшуюся ситуацию. Расскажи мне по порядку, как все произошло.

– Ну, наконец-то, а то я думала, ты весь вечер проведешь за выяснением, где же это я была столько времени.

Ника все ему рассказала, умолчав про Игоря и Зинаиду Григорьевну. Николай задумался на некоторое время, потом вынес вердикт собственного изобретения:

– Или это какая-то ошибка, и просто перепутали машины, или меня предупреждают мои конкуренты, чтобы я сбавил обороты. Им же неизвестно, что мы с тобой разошлись.

– А я-то здесь при чем? – возмутилась Ника, подпрыгнув на месте. – Пусть они твою машину и минируют на здоровье. И потом, Королев, неужели наш с тобой бизнес настолько крут, что за него даже взрывают? – она специально сделала ударение на словах «наш бизнес».

Николай пропустил эту шпильку мимо ушей и сидел, глубоко задумавшись. Вероника не выдержала и спросила:

– Послушай, а у тебя уже был какой-то конфликт? Ведь, прежде чем взрывать, обычно делают последнее предупреждение. Тебе его делали?

– Вот что, моя милая, собирайся, поехали домой, Наденьке я попробую все объяснить, она поймет, – вдруг выпалил Николай, игнорируя вопрос Вероники.

– Еще чего выдумал, даже не надейся. Я, можно сказать, уже трое суток задыхаюсь от счастья, которое распирает мне грудь. Наконец-то я не обязана ежедневно лицезреть твою самодовольную физиономию. Ты что, Королев, сбрендил? Чтобы я лишила себя такой радости? Да ни за что! И потом, я не одна теперь, у меня дети.

– Какие еще дети? – вытаращился обалдевший Королев.

– Собака и котенок, они теперь моя семья, – на полном серьезе заявила Вероника.

Николай какое-то время с изумлением смотрел на свою бывшую супругу, потом его глаза начали наливаться кровью, и в следующую минуту на нее вылился «Ниагарский водопад» площадной брани. Вероника все это выслушала со спокойной улыбкой и, когда поток иссяк, сказала всего два слова:

– Пошел вон!

Он вскочил как ошпаренный и вылетел за дверь, снося все на своем пути. На террасе загромыхал таз, следом раздался грохот сбитой со стены полки. После пяти секунд гробовой тишины до Никиных ушей донеслось:

– Ой, уй, уй, как же больно!

К этому воплю прибавился Дуськин лай и писк слепого котенка. Болонка, услышав шум, подумала, что ее чаду грозит опасность, и выскочила на террасу. Поняв, что ошиблась, она принялась неистово лаять на старого врага, то бишь Николая. Бедный оглохший мужик скатился с крыльца во двор. Хромая и держась за голову, он доковылял до своей машины и под громкий хохот Вероники и лай Дуськи в мгновение ока скрылся за воротами, посылая в адрес своей экс-супруги «наилучшие пожелания».

Глава 13

Вероника проснулась с дикой головной болью.

– Боже, вроде не пила вчера ни грамма, от чего такая боль?

Она проковыляла на кухню и выпила две таблетки аспирина. Когда через десять минут боль немного утихла, зазвонил телефон. Приятный мужской голос поинтересовался:

– Я могу поговорить с Королевой Вероникой Дмитриевной?

– Можете, – простонала она, – я вас слушаю.

– Вас беспокоят из ФСБ. Вы не могли бы сегодня подъехать для беседы на предмет случившегося с вами происшествия?

– Куда и во сколько нужно приехать? – не задавая лишних вопросов, спросила Вероника.

– Вас будут ждать в четвертом кабинете, ровно в двенадцать ноль-ноль. Пропуск для вас заказан, не забудьте взять с собой паспорт. Записывайте адрес.

– Хорошо. В двенадцать я буду в четвертом кабинете, – ответила Вероника, одновременно записывая их координаты.

Она положила трубку и пошла одеваться. Завтракать расхотелось, поэтому она решила, что обойдется чашкой кофе. Когда Ника вывела машину из гаража, Дуська сидела на крыльце и наблюдала за своей хозяйкой. Было видно, что сегодня она даже не помышляет о прогулке в автомобиле.

– Ну что, остаешься дома? – улыбнулась Вероника. – Не хочешь оставлять своего горластого найденыша одного?

Вероника прошла к дому соседа. Он заметил ее в окно и вышел на крыльцо.

– Здравствуйте, Семен Степанович, я хочу вам ключи от дачи оставить. Там у меня новые жильцы, нужно будет их покормить и выпустить погулять.

– Что за жильцы? – удивился старик.

– Да вот, приобрела собаку, а она вчера мне котенка слепого притащила. Представляете, теперь его своим молоком кормит. У нее недавно щенок был, он подрос, и его забрали. Так вот она решила, что этот котенок ее детеныш.

– Что ж здесь удивительного? Такое частенько случается, я недавно кино видел, так там обезьяна человека выкормила. Животные поумнее людей будут, они никогда свое дитя не бросят, не то что нынешние мамаши.

– Так я оставлю вам ключи, Семен Степанович?

– Конечно, оставляй. И покормлю, и погулять выпущу, не переживай, мне все равно делать нечего, все веселей будет с живностью-то.

– Спасибо вам.

– Не за что, детка. Езжай и не беспокойся.

Ровно в двенадцать она была на месте. Пропуск ждал ее в проходной. Остановившись у кабинета номер четыре, Ника достала пудреницу и посмотрела на себя в зеркальце. Потом осторожно постучалась и вошла. За столом сидел молодой мужчина в штатском. Он поднял глаза от бумаг и приветливо ей улыбнулся.

– Проходите, присаживайтесь, Вероника Дмитриевна. Будем знакомы, меня зовут Алексей Михайлович. Мне бы хотелось услышать от вас подробности о случившемся с вами инциденте.

Ника рассказала, как она вышла из магазина и увидела рядом со своей машиной какого-то человека, ну и все, что произошло дальше.

– У вас есть какие-то предположения на этот счет? – спросил следователь.

– Ни малейших, если честно, ума не приложу, кому я понадобилась. Вы лучше поговорите с моим мужем. Я думаю, что он больше может об этом знать, – сказала Вероника и злорадно представила, как ее благоверного хватит родимчик на этом стуле.

– Понимаете, Вероника Дмитриевна, мы обязаны проверять такие случаи досконально. Не исключен террористический акт, ведь ваша машина стояла рядом с торговым центром, а там уйма народа. Могло случиться, что вы здесь действительно ни при чем, просто воспользовались вашей машиной. На ее месте могла оказаться любая другая. Но мы никогда не исключаем и личных мотивов. Поэтому, конечно, будем дорабатывать и эту версию и непременно побеседуем с вашим мужем. Сейчас я не смею вас больше задерживать, но заранее прошу прощения, если нам придется побеспокоить вас еще.

– Да пожалуйста, беспокойте на здоровье, – улыбнулась она.

Когда она вышла из здания и села в машину, то увидела, как из-за поворота выруливает «Мерседес» Николая. Вероника очень не хотела встречаться с ним сейчас, поэтому быстро надавила на газ. Она развернулась и поехала в противоположную сторону от той, куда собиралась ехать.

«Пошел к черту, – подумала она, – стал бы опять орать как ненормальный. Боже, неужели я с этим идиотом прожила пять лет и не замечала его недостатков? А может, просто не хотела замечать? Или во мне говорит женская обида? Впрочем, неважно, что там во мне говорит. Главное, что я совсем не страдаю от разлуки с этим человеком. Так куда мне направить свои стопы? Поеду к Марии, возьму ключи и еще раз попробую разыскать эту злосчастную папку. Как бы все было замечательно, если бы я ее нашла».

На том и порешив, Вероника поехала к знакомому дому. Когда Мария открыла дверь, Ника заметила, что ее глаза покраснели от слез.

– Что случилось, Маша? – поинтересовалась девушка.

– Ох, Вероника, не спрашивайте, у меня каждый день один и тот же случай. Что может еще произойти, кроме того, что этот изверг свои грязные лапы распускает? Уже вторую ночь в квартире у Зины прячусь. Спать я там не могу, боюсь почему-то, вот и сижу на кухне всю ночь. Свет включу, вроде не так страшно.

Ника выслушала ее и, точно фурия, понеслась в комнату, откуда доносилось нечленораздельное бормотание. Она распахнула дверь и прямо с порога закричала:

– А ну, собирайся, социально опасный тип, сейчас мы тебя определим на достойное место жительства.

Мужик с отечным лицом и мутными глазами уставился на Нику и, сплюнув, сказал:

– Это на какое такое местожительство? Я вроде уже здесь живу? И попрошу очистить мою жилплощадь.

– Очистить эту жилплощадь придется тебе, – не сбавляя тона, продолжала Вероника.

– Это почемуй-та? Я здесь прописан, – погрозил он Нике своим грязным пальцем.

– Уже не прописан! – зло выкрикнула та. – По новому указу президента, все, кто не работает, а значит, не платит за муниципальную жилплощадь, выселяются из Москвы. Сейчас я попрошу соседку написать заявление о том, что ты нарушаешь закон о совместном проживании на одной площади. Вдобавок ко всему внизу стоит машина с экспертом, он сейчас снимет с нее побои, и тогда тебе грозит не просто выселение, а тюрьма без права прописки по истечении срока отсидки.

Мужик вытаращил глаза и осторожно спросил:

– Про какую такую соседку ты говоришь?

– Я говорю вот об этой женщине, – показала Ника на Марию.

Потом глубоко вздохнула, переводя дух и осмысливая, что же она сейчас тут наговорила. Алкоголик наморщил лоб, что-то мучительно соображая, а потом, ощерившись, изрек:

– Ошибочка вышла, это не соседка, это жена моя.

– Ошибку сделала твоя мать, когда родила тебя, а эта женщина по документам не является твоей женой, а значит, она просто соседка. Так что собирайся.

– Это кудай-то мне собираться? – не сдавался алкоголик. – Никуда я не пойду, не имеете права.

– Про права расскажешь прокурору, – припечатала Вероника и вышла за дверь.

Она вся кипела от злости. Однако когда услышала дальнейший монолог мгновенно протрезвевшего мужика, то зашлась от смеха.

– Мария, это что же делается, а? Это что же творится, а? – запричитал мужик. – За что ж меня выселяют-то? Сделай что-нибудь, а? Ведь сын у нас, вернется из армии, а папаньки нет. Как будешь ответ перед ним держать?

Вероника опять вошла в комнату и по-деловому спросила, перейдя на «вы»:

– Вы готовы к депортации?

– К депо… чего? – пролепетал совсем ошарашенный мужик. – Слушай, начальница, – завыл бедолага, размазывая пьяные слезы по грязному лицу, – а может, обойдемся как-нибудь без этой самой де…де…порации, а?

– Можно, если прямо сейчас напишешь расписку, что никогда не подойдешь к своей бывшей жене ближе чем на десять шагов. Как только мы получим от нее хоть один телефонный звонок, разговор будет предельно коротким. Вам все ясно?

– Так точно, начальница, я все понял. Больше ни-ни, больше я к ней даже на пушечный выстрел не подойду, ей-богу. – И он размашисто перекрестился.

– А еще через неделю мы проверим, устроились ли вы на работу. Если нет, значит, ваши квадратные метры получит человек, достойный проживать в столице нашей родины – Москве.

– Устроюсь, начальница, обязательно устроюсь. Ведь я же классный плотник-краснодеревщик. Меня любая фабрика с руками оторвет.

– Ну вот видите, – уже миролюбиво произнесла Ника, – разве водка стоит того, чтобы из-за нее такой мастер пропадал?

– Ох, не стоит, проклятая, она моего мизинца не стоит, – затараторил мужик, брызгая слюной.

– Давайте пишите расписку, – твердо произнесла Ника и брезгливо сморщила носик.

– А без нее никак нельзя? – осторожно поинтересовался алкаш.

– Нет, нельзя, если не хотите писать, тогда собирайтесь, поехали.

– Нет, нет, хочу, конечно, хочу. Мария, давай бумагу и перо, счас я все и напишу, как полагается. Ты, начальница, не сомневайся.

– Ну, вот и хорошо, – облегченно вздохнула Вероника, вытирая вспотевший лоб.

Потом повернулась к Марии и лихо ей подмигнула. Та, в свою очередь, прятала улыбку за ладонью, которой прикрывала рот, и осторожно поглядывала на бывшего муженька, старательно выводившего на бумаге буквы.

Получив расписку, Вероника вышла из комнаты, сворачивая этот, по сути дела, совсем ненужный манускрипт. Она невольно подумала: «Правду говорят, что у алкоголиков деградируют мозги. Ведь все, что я сейчас несла, настолько шито белыми нитками, что даже ребенок не поверил бы. А ведь этот человек действительно решил, что его могут выселить. Что водка делает с людьми, прямо уму непостижимо».

– Спасибо вам, – услышала она приглушенный шепот Марии. – Может, хоть на какое-то время успокоится?

– Будем надеяться, – улыбнулась в ответ Ника.

Она сняла с гвоздика ключи, подошла к двери напротив и осторожно открыла ее. «Господи, пошли мне сегодня удачу», – мысленно попросила Вероника.

Глава 14

Сегодня она подвергла тщательному осмотру место общего пользования, то есть туалет. Сантиметр за сантиметром она простучала каждую плиточку в отдельности, но результат был тот же, что и на кухне.

«Может, я зря решила, что это плитка? Вдруг это что-то другое? Осталась только ванная комната, и если и там ничего, тогда я не знаю, что дальше делать и где искать чертову папку».

Вероника села на кухне у окна и закурила.

«А что, собственно, я прицепилась к этой дурацкой папке? Здесь и без нее дел невпроворот. Нужно, например, съездить к Ниночке-медсестре и попробовать что-то узнать. По словам вездесущей старушки Клавдии Петровны, в тот вечер приходила совсем другая девушка, а на самом деле должна была дежурить Нина. Да и исчезнувшая фотография наводит на кое-какие мысли. Нужно непременно встретиться с этой Натальей. Может быть, я сегодня успею? Ой, е-мое, я же до сих пор не позвонила Виктору, чтобы узнать о тех «Жигулях». Вот сейчас это и сделаю».

Ника прошла в комнату и набрала номер управления, но там ей ответили, что Краснов на выезде.

– Да, не везет мне сегодня, – пробормотала она. – Съезжу-ка я в поликлинику, попробую раздобыть адрес Нины.

Вероника закрыла двери квартиры и сунула ключи в сумочку с намерением вернуться сюда снова. До поликлиники она доехала очень быстро, благо та была совсем рядом, и, войдя в холл, направилась к окошечку с надписью «Справочная».

– Будьте так любезны, скажите, Нечаева Ниночка сегодня работает? – улыбаясь как можно лучезарнее, задала вопрос Вероника.

– Откуда я знаю? – хрюкнула женщина с ужасающей помадой на губах.

Она приложила платок к носу, намереваясь чихнуть, но потом разочарованно вздохнула – чиха не получилось.

– А не подскажете, где я могу это узнать? – не сдавалась Вероника.

– Поднимитесь на второй этаж… а-а-апчхи… ох… и спросите в двадцать четвертом кабинете.

Женщина высморкалась с трубным звуком и вытерла набежавшие слезы.

– Будьте здоровы и спасибо вам огромное, – прочирикала Ника.

Она побежала на второй этаж, слыша, как дежурная, гундося забитым носом, забубнила:

– Какое уж тут, к черту, здоровье, когда простуду среди лета подхватила. А все из-за дверей, больные шастают туда-сюда, вот и сквозняк.

Вероника огляделась, ища глазами двадцать четвертый кабинет. Навстречу шла молоденькая девушка со стопкой больничных карточек в руках.

– Извините, – обратилась к ней Ника, – вы не подскажете, Нечаева Нина работает сегодня?

– Нет, не вышла, – проворчала девчушка. – Даже не предупредила, а мне теперь придется из-за нее вторую смену вкалывать. Хоть бы позвонила.

– Она что, заболела? – обеспокоенно спросила Вероника.

– А кто ее знает? Может, и заболела. Только я так думаю – больным нужно дома лежать, а не шляться где-то. Я весь телефон оборвала, нету ее дома, и на работу не пришла. Уже два часа, как ее смена началась. Двух выходных ей было мало? Если нужно еще, могла хоть позвонить, – продолжала возмущаться девушка.

– А вы не подскажете, где она живет? Мне очень нужно.

– Да ради бога, только говорю же, нет ее, раз к телефону не подходит.

Вероника записала адрес и, чуть ли не ломая каблуки, понеслась на первый этаж. Она выскочила на улицу под громкий аккомпанемент серии чихов, издаваемых дамой из «Справочной». Сердце бешено колотилось и готово было выскочить из груди от предчувствия чего-то нехорошего. Ника погнала машину по указанному адресу на предельной скорости.

– Неужели я опоздала, боже, неужели опоздала? – шептала она. – Дура, идиотка, надо было еще вчера узнать адрес и все выяснить. Могла бы догадаться, почему вместо Нины делать укол явилась другая – убийца.

Вероника взбежала на четвертый этаж, перекрывая все известные доныне рекорды мира по бегу на короткие дистанции. Взглянув на дверь нужной ей квартиры, она села прямо на ступеньку лестницы, вытащила сигареты и закурила. Дверь квартиры Ниночки Нечаевой была опечатана.

Вероника уже почти докурила сигарету, как открылась соседняя дверь и оттуда вышла дородная дама в домашнем халате и тапочках с помпонами. В руках у нее было помойное ведро, она явно намеревалась вытряхнуть его в мусоропровод. Для этого ей нужно было каким-то образом обойти Веронику, но та даже не подумала освободить ей дорогу. Не поднимая головы, она упавшим голосом спросила:

– Скажите, что случилось с Ниночкой?

– А вы кто же будете? – вопросом на вопрос ответила дама.

– Я подруга ее, мы коллеги. Она не вышла сегодня на работу, телефон не отвечает, вот я и приехала узнать, в чем дело.

– Ой, душенька, всего-то так сразу и не расскажешь, такой ужас, просто кошмар! – зашептала дама, закатив глаза к потолку. – Вы пройдите ко мне, я сейчас вам все расскажу, вот только ведро вытряхну.

Вероника встала со ступеньки и освободила дорогу даме. Та на удивление проворно добежала до мусоропровода и, выбросив мусор, вернулась обратно.

– Пойдемте, милочка, ведь это я Ниночку-то нашла. Представляете мое состояние, да еще с моим сердцем. У меня врачи шум в нем нашли. Ох и пережила я, мне даже укол делали.

– Что же произошло? – нетерпеливо перебила ее Вероника.

– Так я и рассказываю, – округлила глаза дама. – Давайте мы с вами на кухню пройдем, я сейчас чай заварю. Теперь покупаю исключительно «Липтон» крупнолистовой. Меня, кстати, Роза Абрамовна зовут. А вас как?

– Вероника, – устало прошептала та.

– Присаживайтесь, деточка, в ногах правды нет, я вам чайку налью, на вас прямо лица нет. Я ведь одна живу, бог деток не дал, а муж умер два года назад, вот теперь и кукую одна.

Веронике хотелось придушить эту разговорчивую одинокую Розу Абрамовну, но она, сдерживая эмоции, села к столу.

– Вы пойдите ручки-то ополосните, сейчас кругом столько разной инфекции. Прямо стало страшно на улицу выходить, я, когда в лифт захожу, на кнопку всегда через бумажку нажимаю, специально с собой в сумочку кладу, а потом выбрасываю.

Вероника прошла в ванную и помыла руки с мылом. Она увидела, что у Розы Абрамовны висит рулон одноразовых полотенец, и, отмотав кусок, вытерла им руки.

«Наверняка специально для гостей держит», – подумала она и поплелась обратно в кухню.

На удивление проворная для своих габаритов дама уже накрыла на стол и гостеприимно предложила Веронике отведать шарлотку собственного приготовления.

– Мне с моим сердцем вообще-то не рекомендуется кушать мучное, но иногда не могу отказать себе в удовольствии, – суетилась Роза Абрамовна. – Кушайте, деточка, угощайтесь и послушайте, что я вам расскажу. Ой, прямо до сих пор в себя прийти не могу. Я вчера приехала из-за города. У моей подруги дача по Ярославскому шоссе, вот она и пригласила меня погостить у нее немного. В городе-то уже сколько времени жара стоит, прямо дышать нечем. А мне с моим сердцем врачи рекомендуют побольше на воздухе бывать. Ну вот я у нее целую неделю пробыла, а вчера приехала, потому что сегодня или завтра пенсию должны принести. Я за мужа своего пенсию получаю, он у меня заслуженным человеком был, вот после его смерти мне пенсию и назначили. Сама-то я никогда не работала, не было нужды, Севочка очень хорошо зарабатывал.

У Вероники появилось непреодолимое желание тюкнуть Розу Абрамовну по макушке, чтобы перекрыть этот поток ненужной информации. Она еле сдерживала себя, чтобы не закричать на нее. И та, в свою очередь, как будто услышав беззвучный протест девушки, перешла наконец к самому главному.

– Я вчера-то уже поздно приехала, меня знакомые из соседнего дома на машине подвезли, у них дача как раз рядом с дачей моей приятельницы. И когда я свою квартиру открывала, обратила внимание, что Ниночкин кот за дверью ее квартиры громко мяучит. Я еще подумала, что Ниночка, наверное, припозднилась, а кот голодный, вот и сидит, встречает свою хозяйку. Потом я в ванную пошла, а после этого спать легла. Проснулась в пять утра от бешеного ора того же кота. Уж как надрывался бедолага, прямо как будто плакал. Знаете, когда коты начинают блудить, то орут как ненормальные, вот точно такой же вой и доносился из соседней квартиры. Я покрутилась, покрутилась в постели, но уснуть так больше и не смогла, встала, накинула халат и решила позвонить в Ниночкину дверь. Подхожу и звоню. Никакого ответа. Потом со злости по двери кулаком и ударила, а она возьми да откройся. Кот, как увидел меня, как сумасшедший кинулся мне на грудь. Я от неожиданности даже закричала. Вон посмотрите, как оцарапал, прямо всю шею. Мне потом пришлось ее перекисью водорода обрабатывать и еще йодом, чтобы инфекция не попала. Его соседи с третьего этажа забрали, я-то не могу, у меня аллергия на шерсть. А кот ужасно шерстяной, какая-то персидская порода, ну у них еще нос такой приплюснутый.

– Что же дальше было, Роза Абрамовна? – нетерпеливо перебила Ника даму.

– Меня очень удивил тот факт, что дверь оказалась открытой. Я осторожно так прохожу в прихожую и оттуда зову Нину. Никакого ответа. Прохожу дальше в комнату и… О ужас! Вижу Ниночку. Она рядом с диваном на полу лежит, и лицо такое страшное, прямо жуть. Сразу, конечно, поняла, что она мертва, потому что тело было неестественно скрючено и застыло. Я, конечно, сразу к телефону, приехали врачи, милиция, шум-гам, а у меня сердце прямо так и стучит, я даже думала, остановится.

– И что же сказали врачи? От чего смерть наступила?

– Я когда на диванчике лежала после укола, слышала, как врачи между собой переговаривались. Представляете, они говорили что-то о наркотиках, ну а точно покажет только вскрытие… И еще, что смерть, похоже, наступила около двух суток назад или больше. Но я не могу поверить, чтобы Ниночка употребляла наркотики, она была очень положительной девушкой.

– А что же, Нина одна жила?

– Нет, с родителями, но они сейчас за границу по контракту работать уехали. Представляете, какой удар для них будет? Ниночка – единственная дочь. Ничего не могу сказать, хорошая девушка, самостоятельная, медсестрой работала и на вечернем в медицинском институте училась, врачом мечтала стать.

– Спасибо вам большое, Роза Абрамовна, и за чай с пирогом, и за информацию, – сказала Вероника и поднялась, чтобы уйти.

– Да чай-то ваш так и стоит нетронутым, и пирога вы не попробовали, – засуетилась хозяйка.

– Нет, нет, мне не хочется, спасибо, – поторопилась отказаться Ника. – Мне уже бежать пора, я же с работы ушла, возвращаться нужно.

– Ну, до свидания тогда, деточка, рада была быть полезной. Если еще какие вопросы возникнут, так вы приходите, не стесняйтесь. Я же одна живу, всегда гостям рада.

Вероника спустилась на улицу и присела на лавочку. Она задумалась, переваривая услышанное.

Вот и еще одна жизнь оборвалась, а вместе с ней и ниточка, которая, несомненно, вела к убийце.

На душе было до того тоскливо и муторно, что хотелось послать все и всех к той самой матери и вообще все забыть. Как нарочно, Светка сейчас в роддоме, раньше хоть к ней можно было пойти и выговориться. Юлька, вторая подружка, к любовнику в Питер укатила, и похоже, что там и останется. И больше никого рядом, кому порадовалась бы душа.

Вероника вдруг решительно сорвалась с места и опять бегом поднялась на четвертый этаж. Когда дверь открылась, она торопливо заговорила:

– Роза Абрамовна, извините меня бога ради, я могу воспользоваться вашим телефоном? Очень позвонить нужно.

– Конечно, деточка, проходи, звони на здоровье.

Ника набрала нужный номер и, когда услышала на другом конце провода приятный мужской голос, на секунду даже растерялась. Потом взяла себя в руки и решительно выпалила:

– Добрый день, Роман Сергеевич. Вас беспокоит Вероника Королева. Вы помните меня?

– Конечно, помню, – обрадованно заговорил мужчина. – Признаться, я ждал вашего звонка.

– Ждали? – удивилась Ника. – Почему?

– Я и сам не знаю почему, но ждал. Я вас внимательно слушаю, Вероника.

– Можно я к вам приеду, вы свободны сейчас?

– Для вас, если бы я и был занят, то немедленно освободился бы. По вашему голосу я понял, что-то случилось. Может быть, вы хотите, чтобы я сам приехал к вам, вы только скажите куда? Мне часто приходится выезжать к клиенту самому.

– А это удобно?

– Вполне.

– Тогда давайте встретимся у метро «Проспект Мира», со стороны Олимпийского комплекса. Там рядом «Макдоналдс», и столики стоят на улице, вот за одним из них я вас буду ждать, ровно через час.

– Договорились, через час, – весело ответил Роман и отключился.

Вероника положила трубку и пошла к дверям.

– Спасибо вам, Роза Абрамовна.

– Не за что, деточка, приходи в гости еще.

Ника села в машину и поехала к Марии. Она отдала ей ключи и сказала, что сегодня, наверное, уже не приедет.

Глава 15

Ника приехала на место встречи на пятнадцать минут раньше назначенного времени. Она взяла себе мороженое и уселась за столик дожидаться Романа. Он появился через десять минут и, лучезарно улыбаясь, сел рядом с ней.

– Здравствуйте, зеленоглазая Вероника.

– Здравствуйте, голубоглазый Роман, – в тон ему ответила она и засмеялась. На душе стало спокойно и весело, как только она увидела мужчину своей мечты.

«Что со мной происходит? – подумала она. – Я готова смотреть в эти глаза бесконечно, и вообще, по-моему, я могу с обладателем этих глаз провести остаток жизни».

– Вы любите мороженое? – услышала она голос Романа.

– Как вам сказать? Наверное, не очень, просто взяла, чтобы не было скучно ждать.

– Я так и подумал, потому что оно у вас безвозвратно растаяло и вы испачкали каплями вашу красивую блузку.

Ника опустила голову и увидела два расплывшихся пятна на своей совсем еще новой кофте.

– Ну, елки-палки, у меня сегодня явно неудачный день.

– А в чем же еще это проявилось, кроме испорченной вещи? – поинтересовался юрист.

– Во многом, всего и не расскажешь, – вздохнула Ника.

– А вы попробуйте, вдруг мы с вами вдвоем найдем выход?

– Скажите, Роман, а вы можете быть чьим-то личным адвокатом?

– Конечно, мне очень часто приходится им быть. А почему вас это интересует, вам что, нужен адвокат?

– Помните, по какому вопросу я приходила к вам на консультацию?

– Да, отлично помню.

– Ну так вот. Когда я своему бывшему мужу сказала, что имею право на равную долю от прибыли, он ответил мне, что я вообще ничего не получу.

– Постойте, постойте, Вероника, вы же мне говорили, что эта информация нужна для вашей подруги.

– Я вас обманула, Роман. Просто было неудобно, не хотелось, чтобы вы подумали, что я меркантильный человек. А сейчас я уже иду на принцип. В конце концов организовала эту фирму я и наладила работу тоже я. А теперь получается, что вообще никакой моей заслуги в этом нет. Да и не только в этом дело. Три дня назад мой муж, даже не торгуясь, пообещал мне сорок тысяч долларов в обмен на то, что я подпишу отказные документы. Откуда у него такие деньги? Если фирма занимается чем-то незаконным, то тогда и мне придется отвечать за это с полной ответственностью. Ведь я же считаюсь равным компаньоном. Вот я и хочу во всем разобраться и уж потом подпишу эти чертовы документы, пусть подавится. Но я не знаю, с чего мне начинать, и без адвоката я не справлюсь.

– Я не буду вас успокаивать, что это очень просто сделать. Но и разочаровывать не хочу, потому что при желании можно всего добиться.

– Так вы согласны мне помочь? – с надеждой спросила Вероника.

– Не имею права отказать таким глазам, – засмеялся Роман.

– Ну а если серьезно? – надулась она.

– А я серьезно, Вероника. По-моему, я еще никогда не был настолько серьезен.

Она смущенно опустила глаза, а сердце так билось о ребра, что ей казалось, все это видят. Но тут Нику словно обдало ледяным душем, и она испуганно подняла на Романа глаза.

– Вы знаете, наверное, мне придется отказаться от ваших услуг.

– Почему? – удивился он.

– До меня только сейчас дошло, что у меня совершенно нет денег. Мне нечем оплатить вашу работу.

– Ну слава богу, я уж подумал, что причина во мне, – засмеялся Роман. – Вероника, давайте мы с вами условимся, что пока не будем говорить о деньгах. Если вы выиграете процесс, а он будет в вашу пользу, в этом я уверен, вот тогда и обсудим вопрос об оплате. А сейчас будем считать, что я делаю это в качестве благотворительности. Договорились?

– Хорошо, – повеселела Вероника, – только обещайте, что представите мне счет, как положено. Ну, я имею в виду, чтобы все было так же, как и для всех.

– Нет проблем, заметано.

– Я поеду, Роман, мне еще за город добираться, так что до свидания.

– Постойте, Вероника, а данные? Вы же мне не дали никаких сведений. Как, по-вашему, я должен начинать дело?

– А что нужно?

– Сейчас я напишу вам список всех документов, которые для этого понадобятся. Если какие-то из них отсутствуют, то тогда нужно взять копии. А знаете что? Давайте я отвезу вас домой на своих колесах, и по дороге мы с вами обо всем поговорим.

Вероника уже открыла рот, чтобы сказать, что она сама на машине, но что-то ее заставило этого не делать, и губы сами собой произнесли:

– С удовольствием, только имейте в виду, что живу я очень далеко.

– Ничего страшного, – засмеялся Роман, – денег на бензин, я надеюсь, у меня хватит.

Про себя Вероника решила, что ничего с ее машиной за ночь не случится, как-никак здесь центр города и милиция дежурит круглосуточно. А завтра она доберется на электричке, тоже ничего страшного, не барыня.

Ника с замирающим сердцем села в салон шикарной машины Романа и подумала: «Куда же меня несет? Что эта поездка мне готовит и чем все закончится?» Но потом махнула на все рукой и, прикрыв глаза, отдалась во власть фантазии.

Дуська встретила свою хозяйку громким лаем и тут же прыгнула к ней на руки.

– Какой замечательный пес, – засмеялся Роман.

– Это не пес, это девочка, и зовут ее Дуся. Она у меня совсем недавно, но мне кажется, что мы знакомы с ней сто лет.

– Собаки столько не живут, да и люди очень редко, – улыбнулся он. Вероника посмотрела на Романа с недоумением, пожалев о том, что он напрочь лишен чувства юмора. Он прекрасно понял ее взгляд и поторопился реабилитироваться:

– Нет-нет, я вас правильно понял, это у меня профессиональное, не обращайте внимания.

Дуся тем временем соскочила с рук Вероники и обнюхала ботинки незнакомца. Решив, что он вполне заслуживает того, чтобы войти в их дом, она развернулась и ушла.

У Вероники отлегло от сердца. Ведь если Дуся так по-дружески отнеслась к Роману, значит, бесспорно, он хороший человек. Ника почему-то доверяла своей болонке на сто процентов, особенно после случая с машиной. Дуся тем временем побежала на кухню и тут же вернулась, таща в зубах своего найденыша. Она подбежала к Роману и положила рядом свою ношу.

– А это что еще за зверь? – засмеялся тот.

– Это ее воспитанник, она его откопала и теперь выкармливает своим молоком. Роман, если честно, я в шоке! По-моему, Дуська полюбила вас с первого взгляда, – удивленно пробормотала Вероника. А про себя подумала: «Впрочем, как и я».

– Что ж, Дуся, – продолжал улыбаться адвокат, – ты мне тоже очень понравилась, ну а твой котенок просто прелесть. Кстати, Вероника, вы сказали, что она его откопала. Это как понимать?

Вероника рассказала ему историю появления котенка. Наступила неловкая пауза.

Роман поднялся, одернул свой пиджак, кстати, очень элегантный, и с улыбкой предложил:

– Ну, Вероника, показывайте свои хоромы. Хочу посмотреть, как вы живете.

– Проходите, правда, хоромы-то эти и не мои вовсе. Этот дом принадлежит моему бывшему мужу. Он предоставил его мне, когда выпроводил из квартиры.

– Что значит выпроводил? – удивился Роман.

– А вот так. Привел в дом молодую и красивую, а мне указал на дверь.

– Вам на дверь? Где же у него глаза-то?

– Не знаю, думаю, он их в штанах прячет, – ответила Ника, а Роман громко расхохотался.

– Вероника, вы, оказывается, девушка с юмором, и мне это ужасно нравится. Я сам человек веселый и люблю, когда рядом со мной такие же веселые люди.

– Проходите, Роман, – Ника повторила приглашение, – чувствуйте себя как дома, я сейчас кофе сварю.

Он прошел в гостиную, и Дуська последовала за ним. Предварительно она отнесла свое чадо в корзину. Роман обошел комнату, изучил фотографии на стене, а потом уселся в кресло и начал листать журнал.

Минут через десять появилась Вероника с подносом в руках. Она принесла две чашечки ароматного кофе и пирожные «эклеры».

– Угощайтесь, Роман, немного погодя я приготовлю ужин. Правда, хочу предупредить заранее, что гостей я не ждала, поэтому ужин будет самый незамысловатый.

– Вероника, если вы не возражаете, давайте перейдем на «ты». Так будет проще общаться. А что касается ужина, то не переживайте, я человек совсем не требовательный, поэтому съем все, что вы приготовите. Так вы согласны перейти на «ты»?

– С удовольствием, – смущенно пролепетала Вероника.

– Ну вот и ладненько, – потирая руки, провозгласил он и добавил. – А теперь отведаем твоего кофе и посмотрим, умеешь ли ты его готовить. Я, видишь ли, ужасный кофеман, поэтому варю кофе только сам. Если хочешь, я и тебя научу.

Она с ужасом представила себе, что скажет кофеман о ее помоях, тут же схватила поднос и понеслась обратно в кухню. Вслед ей разразился оглушительный хохот.

– Вероника, что ты делаешь, неси кофе сейчас же обратно, я ужасно голоден и хочу съесть эклер, но обязательно с твоим кофе.

– Иди вари сам, – донеслось из кухни.

И Роман, легко вскочив с кресла, пошел к Нике. Вскоре Дуська услышала из кухни оживленный разговор, то и дело сопровождаемый взрывами хохота.

Глава 16

Утром Вероника проснулась в прекрасном настроении, губы сами собой растянулись в улыбку. Она вспомнила вчерашний вечер. Подушка была пуста, но под рукой еще ощущалось тепло. Ноздри ее затрепетали от изумительного запаха свежесваренного кофе. Тут же до слуха донеслось:

– Дуся, будь культурной собакой и не лезь на стол. Если тебе хочется чего-нибудь, нужно попросить. Ты все поняла? Ну, вот и умница, на, получай свой кусок колбасы. Хотя, насколько я слышал, кормящим мамашам противопоказано есть копчености.

Вероника перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. Неудержимая радость распирала ее изнутри, и от этого хотелось кричать и смеяться.

«Надо же, какая, оказывается, я легкомысленная!» – подумала она и тихонько засмеялась.

В это время раздался телефонный звонок, от чего Ника тут же упала с седьмого неба на грешную землю.

– Кому я понадобилась в такую рань? Черти бы вас всех забрали! – разворчалась она, но трубку все-таки взяла.

– Ну, наконец-то. Дорогая, ты случайно не забыла, что твоя мать выходит сегодня замуж? Я пробовала дозвониться тебе на протяжении практически всего вчерашнего дня, но безрезультатно. Я не спрашиваю, где ты была, это твое личное дело. Но буду тебе очень признательна, если ты присоединишься к нам во Дворце бракосочетаний имени Грибоедова в шестнадцать ноль-ноль московского времени, – Вероникина мать протараторила все это на одном дыхании.

– Мамочка, прости меня, я совсем забыла. Прости, моя милая, я обязательно приеду во Дворец, честное слово.

– Ладно, не оправдывайся, все в порядке, я не обиделась, сама была молодой. Тем более что ты теперь женщина свободная, негоже дома сидеть, нужно быть на людях, иначе никогда не устроишь свою судьбу. Очень прошу тебя выглядеть прилично. Нацепи на себя побольше своих побрякушек, пусть видят, что моя дочь ни в чем не нуждается. Не хочу, чтобы говорили, что я выхожу замуж ради денег, хотя, конечно, доля правды в этом есть, но не совсем. Я совершенно очарована своим будущим мужем, и мне кажется, что даже не будь у него столько денег, я бы все равно вышла за него. За всю свою жизнь я не встречала более достойного мужчины.

– Мама, ты даже не представляешь, как я за тебя рада, – прослезилась Вероника.

– Все, моя дорогая, я тебя целую и жду в назначенное время.

Вероника все еще держала трубку в руках, когда в спальню вошел Роман.

– Что-то случилось? – поинтересовался он.

– Нет, ничего не случилось. Просто моя мать сегодня выходит замуж, а я совершенно об этом забыла. Вот она и позвонила, чтобы напомнить мне о данном мероприятии.

– Замуж, твоя мать? Сколько же ей лет?

– Сорок семь, вполне нормальный возраст для замужества, – спокойно ответила Ника.

– Замуж это, конечно, хорошо, но пора завтракать. Давай поднимайся, беги в ванную, жду тебя на кухне за столом.

Вероника вскочила с кровати и тут же угодила в объятия Романа. Они замерли на одно мгновение, но потом он отпустил ее и подтолкнул в сторону ванной.

– Давай побыстрее управимся с завтраком, и по коням. У меня времени уже в обрез, – сказал Роман. Он вел себя так, как будто между ними ничего не произошло. Вернее, он вел себя так, словно считал это само собой разумеющимся. Нику ужасно обидело такое отношение и одновременно разозлило. Но она не подала вида и спросила:

– Ты меня подбросишь, мне тоже в город нужно? Ты же слышал, я должна быть на бракосочетании, а у меня здесь даже одежды приличной нет. Так что нужно заехать на прежнее место жительства и взять кое-что из вещей. Хорошо, что хоть ключи у меня есть, не придется одалживаться у своего бывшего.

– Ну тогда давай быстрее одевайся, я пойду пока машину из гаража выведу, – сказал Роман.

Он довез Веронику до подъезда дома, где она прожила пять лет, будучи замужем за Николаем. Ни один нерв не дрогнул у нее внутри, она совершенно спокойно посмотрела на окна, которые когда-то называла своими. Роман укатил в свою контору, пообещав позвонить. Ника не пошла в квартиру, а развернулась и пошла по направлению к метро, где осталась ее машина.

– Не тащить же на себе сумки с вещами, – благоразумно рассудила она. – Тем более здесь совсем рядом.

Вероника нашла свою машину на том же месте, где и оставила. Она вернулась на ней к дому и поднялась на свой этаж. Немного поколебавшись, вставила ключ в замок и открыла дверь. В квартире было тихо. Вероника прошла в комнату, которая когда-то принадлежала ей, и открыла платяной шкаф. Вся ее одежда висела на месте и дожидалась свою хозяйку.

Ника начала снимать с вешалок все подряд и складывать на постели. Вдруг до ее слуха донесся какой-то шум, и она, оставив вещи, пошла к двери. Открыв ее, она даже вздрогнула от неожиданности. На пороге стояла блондинка и глупо улыбалась.

– Извините, – пролепетала она, – я думала, Николаша вернулся.

– Я приехала забрать свои вещи, не дергайся, – объяснила Вероника.

– А я и не дергаюсь, – фыркнула Надежда, – просто могла бы и предупредить о своем визите. Вдруг бы мы занимались в это время любовью?

– Боишься, что я вам могла бы кайф обломать? Я не интересуюсь сценами из жизни насекомых, – тут же парировала Вероника.

Блондинка покрылась пятнами и сжала губы так, что они превратились в ниточки.

– Нам бояться нечего, а вот тебе.., а вот ты… – и она, не найдя, что еще сказать, задохнулась от ярости.

– Ты что это, никак угрожать мне вздумала? – возмутилась Вероника. – Чего это я должна бояться? Договаривай, или я тебя сейчас по стенке размажу.

Надежда резко развернулась и шмыгнула в спальню. Но дверь закрыть она не успела, потому что Ника подставила ногу.

– Чего я должна бояться? Отвечай немедленно.

– Ничего, – буркнула та, – это я просто так ляпнула, от злости.

– Дура, – выпалила Вероника и пошла на кухню. Надежда, немного помявшись у двери, вошла следом. Ника уже совсем успокоилась и, сев за стол, закурила. Она внимательно посмотрела на блондинку и сказала:

– Чего надо? Я же сказала тебе, что приехала за вещами, сейчас заберу и уеду.

– Я тебя хотела спросить кое о чем, – неуверенно начала Надя. Потом она решительно открыла шкафчик и вытащила оттуда коньяк. Налила себе половину бокала и резко опрокинула в рот.

– Хочешь? – предложила она Веронике.

– Нет, я за рулем, – отказалась та. – О чем же ты хотела меня спросить?

– Скажи мне, какой он?

– Кто? – вытаращилась Вероника.

– Николай.

– А ты что, сама не видишь, какой он? – усмехнулась бывшая супруга.

– Вижу, конечно, только странный он какой-то в последнее время, нервный ужасно. Когда я с ним познакомилась, он совершенно другим был. Я думаю, может, ему только показалось, что он в меня влюблен, а на самом деле до сих пор тебя любит? Ответь мне, очень тебя прошу, вы встречаетесь с ним?

– Успокойся, дурочка, если и встречаемся, то только для того, чтобы наговорить друг другу гадостей. Нет, Надя, никакой любви давно уже нет. А ты когда с Николаем познакомилась и где?

– Три месяца назад. И не я с ним, а он со мной познакомился. Я из дома выхожу, а он на своем «мерине» и подваливает, как будто специально поджидал. Девушка, говорит, садитесь в мою машину, я вас подвезу, негоже таким ножкам по грязи бегать. Тогда оттепель была, действительно, везде лужи, грязь. Конечно, я не устояла и села к нему в машину. Дальше больше – рестораны, подарки, ну и так далее. Я же тогда с другим парнем встречалась. Ты знаешь, может, это и покажется тебе смешным, но я его любила. Но он студент, денег вечно не хватало. А Николай, он меня прямо ослепил своим богатством. Ну я и поддалась, конечно. После этого еще немного со своим студентом повстречалась, с месяц, наверное, или чуть больше, а потом все ему про Николая сказала. Он обиделся очень, ведь я, представляешь, у него первая девушка была, ну я имею в виду в постели. Он, конечно, очень хороший, но я не смогла устоять перед напором Николая, да и что греха таить, перед деньгами его тоже.

– Ты его хоть любишь? – равнодушно поинтересовалась Ника.

– Если честно, сама не знаю. Вроде и люблю, а иногда вроде и нет. Ты знаешь, Вероника, мне иногда кажется, что это он меня совсем не любит, а просто терпит.

– Я понимаю, когда жен терпят, а он, наоборот, из-за тебя меня из дома выпроводил, – удивилась Ника.

– Вот то-то и оно. Но хоть убей меня, не чувствую я его любви. Вот меня Саша любил по-настоящему, так я это каждой своей клеточкой чувствовала. А здесь все как-то странно, злится, ревнует. Если посмотрю на кого, кажется, готов прибить прямо на месте, – торопливо говорила Надежда, будто старалась побыстрее выговориться.

Вероника вдруг не выдержала и расхохоталась. Надежда обиженно замолчала. Ника замахала руками и сказала:

– Не обижайся, я не над тобой смеюсь, это я над ситуацией. Ты ведь любовница моего бывшего, а сейчас откровенничаешь со мной, как с подружкой. Вот мне и показалось это смешным.

– Действительно, смешно, – согласилась Надежда, – это, наверное, на меня так коньяк подействовал. Я когда выпью, начинаю болтать, что ни попадя, совсем тормозов не имею. Мне что-то тревожно здесь, боюсь я Николая, а когда я ему сказала, что дома буду жить, он так разозлился. А вчера я услышала, что он в конце телефонного разговора сказал «целую». Я еще подумала, что он тебе звонил и по привычке это ляпнул. А когда спросила, кто это, он ответил, что друг.

– «Голубым» он вроде никогда не был, успокойся, – засмеялась Вероника. – Но я с ним вчера по телефону тоже не говорила. Да и не мог он мне сказать «целую», мы с ним все эти дни только и делаем, что собачимся до посинения. Это он, наверное, со своей матерью говорил. Он и при мне стеснялся cказать ей «целую». А мамаша его страшно обижается, если сыночек разговаривает с ней не так, как ей хочется. Любит она эти сюси-пуси, а Николай ужасно злится, но виду не показывает, мать все-таки. Да ты не расстраивайся, если ревнует, значит, любит, ведь он почти на тринадцать лет старше тебя, вот и боится, наверное, что опять к молодому убежишь.

– Может, и так, – прошептала Надя, – он вообще-то все мои капризы исполняет, все покупает, что ни попрошу. Мне иногда кажется, что он ко мне относится больше как к ребенку, чем как к женщине. Но в последнее время как будто что-то произошло. Может, на работе неприятности?

– Может быть, может быть… – задумчиво проговорила Вероника. – Ладно, Надь, мне уже ехать пора, сегодня моя мать браком сочетается. Я, честное слово, никакой обиды на тебя не держу. А на Королева я вообще плевать хотела.

– Правда, не злишься? – повеселела девчонка.

– Вот тебе крест, – побожилась Вероника.

В это время послышался шум открывающейся двери, и Надежда, страшно перепугавшись, прошептала:

– Кажется, Коля приехал.

– Ну и что? – спокойно сказала Вероника. – Я за вещами приехала. Что в этом страшного?

– Не нужно, чтобы он видел, как мы с тобой разговариваем.

– Да почему, черт возьми? – удивилась Ника, но Надежда уже как ошпаренная понеслась в спальню и скрылась за дверью в мгновение ока.

– Чокнутая какая-то, – проворчала Вероника и, закинув ногу на ногу, поудобнее устроилась на стуле.

Николай вошел в кухню и резко остановился, уставившись на нее, как на привидение.

– Ты что здесь делаешь?

– Не видишь? Сижу, курю, – ответила она и пустила клубы дыма в сторону бывшего мужа.

– Я вижу, что куришь. Меня интересует, зачем явилась? Или наконец благоразумие взяло верх и ты прислушалась к моему совету?

– Не поняла, – удивилась Вероника. – К какому совету?

– Ну, я же предлагал тебе жить здесь, пока не выяснится, почему заминировали твою машину.

– Королев, иди-ка ты на… все четыре стороны. Я приехала забрать свои вещи, и больше ничего.

– Собирай тогда, какого хрена здесь расселась? – зло заорал Николай, и губы его посинели от злости.

– Слушай, Королев, что с тобой происходит в последнее время? Раньше ты такого никогда себе не позволял. С тех пор как мы с тобой расстались, ты удивляешь меня все больше. Нервный какой-то стал. Можно подумать, что это не ты мне дал отставку, а совсем наоборот, и ты никак не можешь этого переварить.

– Не твоего ума дело, что со мной происходит, как хочу, так и веду себя. И вообще давай побыстрее собирай свои шмотки и убирайся, у меня совершенно нет времени. Я забежал сюда буквально на несколько минут.

– Будь добр, вытащи из сейфа мои драгоценности, а я пока упакую вещи, – спокойно произнесла Вероника и встала со стула.

– Драгоценности? – ухмыльнулся Николай. – А с чего ты взяла, что я собираюсь тебе их вернуть?

– Не хами, Королев, я не маленькая девочка, со мной такой номер не пройдет. Если ты не хочешь, чтобы у тебя были неприятности, большие неприятности, советую не злить меня.

– Ха, ха, ха, пошутил я, пошутил. Забирай все, что считаешь нужным, мне для тебя ничего не жалко. Только где ты будешь хранить украшения, ведь на даче сейфа нет?

– А это не должно тебя волновать. Со своим добром я как-нибудь сама разберусь, без посредников. Давай побыстрее, мне некогда, дел сегодня под завязку, нужно еще в парикмахерскую успеть.

– Что, на свидание торопишься?

– Нет, сегодня моя… – Вероника чуть не ляпнула «моя мать», но вовремя прикусила язык. – Сегодня моя подруга замуж выходит, меня пригласили на бракосочетание.

– Это кто же такая? Вроде все твои подруги уже замужем? Неужели Юлька на четвертый подвиг сподобилась? Во дает, не баба, а прямо Казанова в юбке, – ухмыльнулся Николай.

– Нет, не Юлька, другая девушка, ты ее не знаешь, она недавно вернулась из-за границы, я не успела тебя с ней познакомить. Это моя школьная подруга.

– Ну понятно, – пробормотал Николай и пошел в спальню, где был сейф.

Вероника перевела дух и поторопилась в комнату, чтобы упаковать свои вещи. «Что с ним происходит? – думала она. – Его как будто подменили, в глазах злость, ярость и ничего человеческого».

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – послышался сумасшедший крик из спальни.

«Да, так он даже на меня не орал, – удивилась Вероника. – Что-то не очень он похож на влюбленного. Действительно, теперь можно поверить Надежде, что не чувствует она его любви к себе. Очень интересная ситуация. Ладно, пусть разбираются как хотят, я, в конце концов, им не третейский судья. Но девчонку мне искренне жаль. Господи, как мне-то повезло, что называется, свалила вовремя. Ничего, что при этом получила коленом под зад, мы люди не гордые, переживем.

Вероника загрузила под завязку три безразмерных сумки.

«Заберу все до носового платка, чтобы уже никогда сюда не возвращаться», – решила она.

– Вот возьми, здесь все, – услышала Ника голос своего мужа. Он входил в комнату.

– Спасибо, Коля, эти вещи мне дороги как память о нашей счастливой супружеской жизни, да и вообще они дорого стоят, и мне очень не хочется расставаться с ними.

– Вот уж не думал, что ты настолько меркантильна, – усмехнулся Николай.

– Станешь меркантильной, когда в кармане блоха на аркане, и больше ничего. Ты же запрещал мне работать, пока мы были женаты, так что завести чулок на черный день мне не удалось.

– Я же предлагал тебе деньги. Что ты прибедняешься?

– Забыл, милый, в обмен на что ты их мне предложил?

– Вероника, давай наконец поговорим серьезно. Что ты задумала?

– Я тебе уже, по-моему, все сказала. Мы будем беседовать на эту тему только в присутствии моего адвоката.

– Так, значит, ты не шутила?

– Какие могут быть шутки, Королев? Если честно, до тех пор пока ты не предложил мне эту сумасшедшую сумму, у меня даже в голове не было ничего подобного. Но как только услыхала, на что ты готов ради моей подписи, я задумалась – а стоит ли отказываться от того, что мне принадлежит по праву.

– О каких правах ты ведешь речь, ненормальная? Я как проклятый вкалывал на этой гребаной фирме, старался, расширял, налаживал контакты, а теперь ты хочешь оттяпать у меня половину? Этому не бывать, пусть даже мне придется тебя придушить.

– Вот в этом ты весь, Королев. Как странно, что я не разглядела твоего истинного лица за пять лет. Посмотри на себя в зеркало, ты же сейчас похож на кровожадного бандита с большой дороги. Что с тобой, Николай? Может быть, у тебя неприятности? Поделись, сразу легче станет.

– Нечего меня жалеть, – зло процедил он, – забирай то, за чем пришла, и убирайся из моего дома.

– Ну и черт с тобой, мужик с воза – кобыле легче! – выпалила Вероника, подхватила сумки, от тяжести которых чуть не переломилась пополам. В конечном итоге их пришлось тащить волоком по полу. Наконец, громко хлопнув дверью, она покинула квартиру.

Николай еще долгое время стоял, замерев на одном месте.

– Что же будет? – прошептал он побелевшими губами. – Что же теперь будет?

Глава 17

Вероника села в машину и с силой захлопнула дверцу.

– Вот урод, а? «Убирайся из моего дома!» Надо же мне так сказать. Как его скорежило-то. Видно, что-то в фирме творится такое, что его до смерти напугало. Уж очень он не хочет, чтобы я копалась в его делах. Ладно, посмотрим, что будет дальше. Он сам себе яму выкопал. Если бы не предложил мне этих денег, я бы и не дернулась.

Вероника посмотрела на часы и подскочила:

– Ой, мамочки! Время-то как пролетело, а мне еще переодеться нужно и голову привести в порядок. Только вот где мне все это сделать? Светки дома нет, к матери ехать не хочу, она сейчас меня уморит своими вопросами о том, как она выглядит. Хорошо ли сидит ее платье или костюм, не знаю, в чем она там сегодня будет. В общем, она сделает все для того, чтобы я в результате напялила, что попадется под руку. Потому что на себя у меня просто не останется времени. И явлюсь я во Дворец бракосочетаний ведьмой на помеле, а она будет рядом со мной выглядеть Золушкой на балу. Поеду-ка я к Софье Павловне. Она мне поможет подобрать стоящий наряд. Дама она со вкусом, да и поговорим заодно.

Ника завела мотор и тронула машину с места. В это время дворовая кошка перебежала ей дорогу, чуть не угодив под колеса.

– Ну начинается, – проворчала Ника.

Она была не очень суеверной, но вот в кошку верила и подумала, что обязательно сегодня не повезет. Она развернулась, чтобы выехать со двора другой дорогой, при этом задела крылом обо что-то металлическое и услышала характерный скрежет.

– Фу-ты, черт, – выругалась Ника, – а как хорошо началось сегодняшнее утро. Все, поеду вперед, от судьбы не уйдешь.

И она надавила на педаль газа. До дома Софьи Павловны она доехала быстро, но, когда поднялась на четвертый этаж и позвонила в дверь, ей никто не открыл.

«Наверное, в парке гуляет», – подумала Вероника и уже собралась было пойти вниз по лестнице, как открылась дверь соседней квартиры. Из нее вышла молодая девушка и спросила:

– Вы к Софье Павловне?

– Да, у меня сегодня занятия по английскому, – почему-то соврала Вероника.

– А она в больнице, ее сегодня рано утром забрали.

– Что с ней? – испуганно пролепетала Ника.

– Отравление, видно, что-то несвежее скушала, – сочувственно сказала соседка. – Это я ей «Скорую» вызывала. В шесть утра, у меня как раз Никитка проснулся, я его кормлю в это время. И вдруг звонок в дверь. Смотрю, Софья Павловна, прямо вся зеленая, на пороге стоит. «Валечка, – говорит, – будь добра, вызови «неотложку», я что-то никак не могу дозвониться». А сама за косяк держится, вот-вот упадет. Я, конечно, перепугалась страшно, побежала звонить. Потом прибегаю, а Софья Павловна без сознания у порога лежит. Я сразу мужа своего разбудила, он ее на постель отнес. «Скорая», правда, быстро приехала, тут же ей промывание сделали, лекарствами накачали и увезли. Хорошо, говорят, успели, еще бы немного, и умерла бы старушка. Мне ее так жалко, она очень хорошая. Я когда еще в школе училась, так она мне все время помогала, можно сказать, что все пятерки в аттестате – ее заслуга. А месяц назад я сына родила, так в роддом она меня отправляла. Мужа дома не было, работал, а у меня схватки начались раньше срока на две недели. Вот Софья Павловна и бегала здесь, и в больницу со мной поехала, в общем, все сделала как заботливая бабушка. А теперь получилось, что и я ей помогла.

– Почему же она одна была? Вроде племянник у нее есть?

– А, этот, – как-то неопределенно махнула рукой девушка. – Он теперь, слава богу, здесь не живет, съехал. Да и давно пора. Сколько же можно у бедной женщины на шее сидеть?

Вероника заметила, как она сморщила носик, и поинтересовалась:

– А почему вы так о нем говорите, с неприязнью?

– Он мне очень не нравился. Грубый, циничный, и взгляд у него нехороший, как будто раздевает глазами. Еще я много раз слышала, как он ругается с Софьей Павловной. Через стенку, конечно, слов не разобрать, но то, что ругается, сразу понятно. А она в ответ только тихонько что-то говорит, как будто прощения просит. Это, конечно, ее дело, родственники между собой всегда разберутся, но мне ее жалко было, она такая хорошая, а как он приехал, я часто замечала, что глаза у Софьи Павловны заплаканные.

– А в какую больницу ее отвезли? – поинтересовалась Вероника.

– В Институт Склифосовского. Ваня, муж мой, поехал вместе с ней. Говорит, в реанимацию ее положили, и пока приходить к ней нельзя. Сказали, чтобы по телефону узнавали о ее состоянии, там скажут, когда можно будет ее навестить.

– Спасибо большое, – поблагодарила Ника и, еле поднимая ноги, побрела по лестнице вниз. – Вот тебе и кошка.

Она почему-то была уверена, что виновато в случившемся именно это полосатое четвероногое, перебежавшее ей дорогу. Хотя умом прекрасно понимала, что это глупо.

Ника поехала к Марии. Та открыла ей дверь и приветливо улыбнулась.

– Вероника, здравствуйте, проходите, – потом перешла на шепот, оглядываясь на закрытую дверь комнаты. – Представляете, сегодня ни грамма не выпил. Пошел в ванную, целых два часа отмокал. Говорит, что, как только отойдет, сразу поедет на мебельную фабрику, на работу устраиваться. Его давно туда звали, только вот возьмут ли теперь? Прямо чудеса! Попросил сегодня супа целую тарелку и извинился. Я его спрашиваю, за что это ты извиняешься? А он отвечает: «За то, Мария, что кормишь меня, дармоеда».

– Ну вот видите, как хорошо все получилось. Наверное, мне нужно было не экономический институт заканчивать, а театральный. Какую актрису потерял народ в моем лице, – сквозь смех проговорила Вероника. – Мария, у меня к вам просьба. Я могу у вас переодеться? Моя мать сегодня выходит замуж, я должна в шестнадцать часов быть во Дворце бракосочетания, и если поеду к себе за город, чтобы привести себя в порядок, то непременно опоздаю. А уж этого моя мамочка мне никогда не простит.

– Конечно, Вероника, чувствуйте себя совершенно свободно. Вон в мою комнату проходите и делайте, что вам нужно, – торопливо заговорила Мария. – Я пока сейчас чайку приготовлю, попьете с дороги.

– Нет, нет, Машенька, ничего не нужно, времени у меня совершенно нет. Мне перед загсом еще нужно в одно место заехать, так что я сейчас быстренько оденусь и полечу. Да, еще хотела вам сказать – Софью Павловну сегодня утром в больницу забрали с пищевым отравлением. В реанимации лежит, пока к ней не пускают.

– Как же так? – расстроилась Мария. – Она ведь мне вчера звонила, спрашивала про вас. Вроде вы обещали к ней приехать, но почему-то не приехали.

– Да неприятность вчера одна произошла, вот я и не смогла приехать, а поехала сразу домой, просто сил не было.

– Что за неприятность?

– Помните медсестру, Ниночку, которая приходила к Зинаиде Григорьевне уколы делать?

– Конечно, помню, мы очень часто с ней разговаривали. Когда она к Зине приходила, я всегда чаем ее поила. Жалко ее было, носится по больным как угорелая, некогда даже перекусить, все побольше заработать старалась. Да еще в институте учится, она мне очень нравится, хорошая девушка, серьезная.

– Так вот, ее отравили, – сказала Ника и уставилась на Марию широко раскрытыми глазами. – Тоже… отравление.

– Что отравление? – не поняла хозяйка.

– У Софьи Павловны тоже отравление.

– Господи, Вероника, я ничего не понимаю. У кого отравление-то, у Ниночки или у Софьи Павловны?

– У обеих, только Нина умерла, а Софью Павловну спасли. Она сейчас в больнице лежит.

– Как умерла, когда? – вытаращила глаза Мария.

– Машенька, я потом вам все расскажу, ладно? У меня сейчас времени ну просто в обрез. Хочу еще успеть в больницу, узнать, чем могла отравиться пожилая женщина.

– Ой, боженьки мои, что делается на белом свете! Что же мрут-то все подряд? – запричитала женщина. – Не нравится мне все это, Вероника, ох как не нравится.

– Я тоже не в восторге, Машенька. Но если я сегодня не предстану перед очами своей матушки, блистая, как королева, то будет еще одна жертва в виде симпатичного трупа с рыжими волосами, то есть меня. Поэтому я просто обязана все эмоции засунуть глубоко в подсознание и срочно заняться своей внешностью. Все-таки моя мать не каждый день выходит замуж, да еще за миллионера. Я пройду в комнату, хорошо?

– Да, да, конечно, идите. Что творится-то, что творится. Ниночка умерла, горе-то какое, – продолжала бормотать Мария, сокрушенно качая головой.

Вероника прошла в комнату и расстегнула сумку, доверху набитую всевозможными вещами.

– И что же мне выбрать для столь торжественного момента? – пробормотала она. – Вот интересно, у Софьи Павловны был кто-нибудь в гостях в тот вечер? Черт, черт, Вероника, выкинь все из головы и сосредоточься на своей внешности.

Она разложила несколько платьев на кровати и начала их изучать.

«Что-то мне подсказывает, что это не пищевое отравление, а намеренное. Но как могла Софья Павловна, эта «мисс Марпл», быть так неосторожна? Если она впустила в дом кого-то постороннего и позволила себя отравить, то какие можно сделать выводы? Ой, опять меня куда-то понесло, – одернула себя Ника. – Что же мне надеть? Аннушка попросила меня быть сегодня неотразимой. Нет, нужно обязательно съездить в больницу. Конечно, если бы удалось поговорить с самой Софьей Павловной, то тогда нечего было бы и гадать на кофейной гуще. Она-то точно знает, кто мог ей подсыпать отраву…»

Она наконец остановила свой выбор на бирюзовом платье с белой отделкой. Оно было сшито из немнущейся ткани, очень шло к ее глазам и делало их еще зеленее. Из украшений Ника выбрала комплект с бирюзой, как нельзя лучше подходивший к этому платью. В него входили серьги, колье, перстень и браслет. На ноги Ника решила надеть белые босоножки на умопомрачительной шпильке.

– Ничего, как-нибудь доковыляю, – подумала она, твердо решив, что красота стоит жертв.

Волосы Ника подняла наверх, обнажив шею. Непослушные пряди заколола шпильками, а по бокам отпустила два локона. Получилось очень миленько, и она осталась собой довольна.

«Ну, вот и готова, теперь осталось отыскать в недрах этой безразмерной сумки косметику, духи, и тогда все будет о'кей».

В это время в комнату вошла Мария и замерла у порога.

– Вероника, какая же вы красивая, прямо принцесса из сказки.

– Мне правда идет? – спросила та, немного покраснев от похвалы.

– Бесподобно, честное слово! – прижав руки к груди, прошептала Мария.

– Ну, вот и хорошо, думаю, моя матушка будет довольна. Теперь неброский макияжик, и все, можно отправляться.

Вероника уселась возле небольшого зеркальца и начала колдовать над своим лицом. Ей никогда не удавалось спрятать совсем свои веснушки, и этот факт постоянно ее расстраивал. Но сегодня она не переживала.

«Хоть на бракосочетании и не будет Романа, но он мне вчера сказал, что мои веснушки его возбуждают. Меня это вполне устраивает, а если кому-то не нравится, пусть не смотрит в мою сторону».

По этой причине Ника отложила тональный крем для лица в сторону и решила, что сегодня обойдется пудрой, которой совсем чуть-чуть припудрит нос. Глаза стали намного выразительнее после нескольких взмахов щеточкой для ресниц с удлиняющей тушью. На губы легла розовая помада с блеском. И все, макияж был готов.

– Вот и все, я готова, и у меня еще уйма времени для того, чтобы успеть в больницу. Машенька, я оставлю пока вещи у вас. Машину придется сегодня постоянно бросать на улице, не хотелось бы лишиться последнего имущества.

– Господи, ну что за глупые вопросы, Вероника? Конечно, оставляйте, все будет в целости и сохранности, как в швейцарском банке.

– Тогда я сейчас притащу еще две сумки, они у меня в багажнике лежат. Я, может быть, завтра не сумею их забрать, сами понимаете, сегодня свадьба, завтра едва ли очухаюсь после нее, а уж послезавтра обязательно.

– Пусть стоят сколько нужно, они не помешают, есть не просят. Я сейчас с вами спущусь, вещи заберу, чтобы вам лишний раз не подниматься. Да и шпилечки у вас на ножках будь здоров. Нельзя на таких тяжести таскать, вмиг переломятся, – засмеялась Мария. – Счастливо вам погулять. Счастья вашей матушке.

– Спасибо, Мария, я поехала. Да вот запишите мой телефон, если вдруг какие-то непредвиденные обстоятельства или новости, вы мне сразу же звоните. Я уже ничему не удивляюсь, эти дни живу прямо в экстремальных ситуациях. Именно во множественном числе, ситуациях, потому как что ни день, так новости или события.

Они спустились с Марией к машине, и та забрала из багажника две сумки. Помахав на прощание рукой, Вероника поехала в Институт Склифосовского. Она рассчитывала хоть что-то узнать об отравлении.

Влетев в приемный покой токсикологии, она нетерпеливо подбежала к старухе гренадерского телосложения, которая махала шваброй, как матрос на палубе.

– Будьте добры, вы не подскажете, какой врач сегодня рано утром дежурил? Около семи утра сюда привезли мою бабушку с отравлением. Меня не было дома, мне очень нужен врач, чтобы я могла все узнать, – буквально на одном дыхании выпалила Ника.

Бабуля выпрямилась во весь рост, и Нике пришлось поднять голову.

– Охолони маленько, – выдала бабуля таким баском, которому позавидовал бы сам Шаляпин. – Что за народ, эти сродственники? Ни здрасти, ни пожалуйста, вынь им да положь доктора, на блюдечке с голубой каемочкой. Видала я твою бабку, не жилец она, – припечатала гренадерша, от чего у Ники тут же отвалилась челюсть.

– Как не жилец? – пролепетала она, леденея от ужаса.

– Хлипкая дюже, такие не выкарабкиваются. Лятательный исход, одним словом, – поставила свой диагноз бабка, ничуть не смущаясь своей беспардонности.

– А где я могу доктора увидеть? – Вероника все же решила не сдаваться.

– Убег уже, он сутки дежурил, смену сдал и убег.

– А вы что же не убегли? – ляпнула Ника.

– А я здесь и живу, при больнице, – довольно улыбаясь, похвалилась великанша. – Сыта, крыша над головой, и на подхвате всегда. Наш главный доволен, что нет нужды замену искать, ежели какая нянечка на работу не выходит. Я одинокая, нет никого, в богадельню не хочу, здесь помирать буду. Удобно во всех отношениях, – захихикала старуха, колыхая необъятной грудью, – морг прям под задницей.

– Я вас очень прошу, помогите мне, пожалуйста, – взмолилась Вероника. – С каким доктором я могу поговорить, чтобы все узнать в подробностях? Вот, возьмите, пожалуйста, купите себе чего-нибудь вкусного, здесь, наверное, не очень хорошо кормят. – И Вероника вытащила из кошелька сто рублей.

– А я с кухни-то почти и не питаюсь, – улыбнулась бабка. – У больных жратвы навалом, и сродственники подбрасывают, ежели какие мои услуги надобны. Уточку там вынести, лишний раз простынку поменять или еще чего. Ладно, шагай за мной, – гаркнула она, не забыв выдернуть из руки Вероники сторублевку.

Она побежала за старухой, еле успевая на своих шпильках за ее размашистым шагом и кляня свою безмозглую голову, что не догадалась переобуться в машине. Сейчас она за это платила по полной программе, моля бога о том, чтобы он помог ей добраться до загса без гипса на переломанных ногах. В конце коридора бабка-гренадер остановилась у лифта, что безмерно обрадовало Веронику, и сказала:

– Подымишься на четвертый этаж, там спросишь Леонида Сергеевича, вот он и скажет все про твою бабку. Погоди, на-кась халатик натяни, чай в больницу пришла, а не на бал, ишь какая расфуфыренная. Прикройся, наш доктор не дюже любит грудев навыкат.

Вероника растерянно опустила глаза на свою грудь, но ничего сверхэкстравагантного не обнаружила. Вырез был вполне приличным по нынешним меркам, но, видно, бабка думала иначе, поэтому Ника безропотно подчинилась и натянула на себя халат, больше похожий на огромный мешок. Бабка втолкнула ее в лифт, и двери закрылись. Вероника вышла на четвертом этаже и стала искать ординаторскую. Потом увидела медсестру и, подойдя к ней, спросила:

– Где можно найти Леонида Сергеевича?

– На срочной операции он, освободится не раньше, чем часа через четыре. А что вы хотели?

– Понимаете, сегодня рано утром сюда привезли мою бабушку с пищевым отравлением. Я только недавно об этом узнала и приехала.

– Как фамилия вашей бабушки?

Ника растерялась и одновременно до смерти перепугалась, ведь она понятия не имела, какая фамилия у Софьи Павловны. Она посмотрела на медсестру и пролепетала:

– Вы знаете, Софья Павловна…

– А, Софья Павловна Кричевская? Так она в реанимации сейчас, под капельницами лежит. Состояние, конечно, тяжелое, но опасности для жизни нет.

– А нянечка сказала, что не жилец она, – взъершилась Ника, – разве можно так людей пугать?

– Так вы с нашим «диагностом» успели пообщаться? – улыбнулась медсестра. – Она у нас такая, ошарашит, так надолго. Вы вот испугались, а сейчас успокоились. А тут ее недавно один «новый русский» чуть не придушил. Она ему тоже сказала, что теща его не жилец, готовьтесь, говорит, помрет скоро. А теща-то возьми да выживи. Так что здесь было, – девушка закатила глазки. – «Новый русский орет: «Где эта ведьма старая? Я ее сейчас по стенке размажу, чтобы не шутила». Это ж надо, говорит, так обрадовать, и напрасно. Вот такие дела. А ей хоть бы что, все как с гуся вода. Наш главный сколько раз с ней разговаривал, а она ему быстренько контраргумент: «А разве лучше, – говорит, – когда вы обещаете, что человек выживет, а он коньки отбрасывает?» Ну что здесь возразить? Конечно, и такое случается. Вы не волнуйтесь, сейчас к вашей бабушке нельзя, вы звоните. Как только ее в общую палату переведут, на второй этаж, так сразу и навестите.

– Спасибо вам большое, я тогда спокойно поеду, а то перепугалась, вы даже не представляете как.

– Видно, любите свою бабулю? – улыбнулась девушка.

– А ее нельзя не любить, она у меня очень необычный человек, – засмеялась Вероника, – мисс Марпл, одним словом.

Ника прошла обратно к лифту и уже со спокойным сердцем поехала в загс.

Глава 18

Вероника нервно посматривала на часы, а потом на непреодолимую пробку, в которую угодила. До регистрации оставалось меньше часа, а до конечного пункта добираться еще минут двадцать. Если прямо сейчас затор не рассосется, Ника рискует опоздать. На заднем сиденье машины лежал красивый букет, а в сумочке – бархатная коробочка с сережками. На эти серьги с бриллиантами Аннушка уже давно положила глаз и всегда тяжело вздыхала, когда видела их у дочери в ушах. Ника решила сделать ей этот подарок, чтобы мать до конца почувствовала себя счастливой.

Ника увидела, как один предприимчивый джип, игнорируя скопище машин и наплевав на правила дорожного движения, нагло объезжает пробку по встречной полосе. Она, не долго думая, тут же села ему на хвост и благополучно миновала большую часть пробки.

– Вот такими темпами я могла бы успеть, – пробормотала Вероника, ни на секунду не выпуская из поля зрения джип.

«Вездеход» немного постоял, наверное, набираясь сил, и попер вперед с изумительной наглостью. Ника не отставала от него ни на метр. Таким макаром они преодолели еще одну часть пробки, и, о боже, впереди замелькал просвет. Ника послала джипу воздушный поцелуй и рванула что было сил к Грибоедовскому загсу.

Она приехала за пятнадцать минут до бракосочетания. Вышла из машины, вытащила пудреницу и начала изучать свое изображение.

– Вы просто неотразимы, – услышала Ника мурлыкающий голос у своего уха.

Она удивленно оглянулась и увидела Романа с двумя шикарными букетами роз. В одном букете были сочно-бордовые розы, а в другом – девственно-белые.

– Привет, ты как здесь оказался? – удивленно спросила Вероника, чуть не теряя сознание от радости.

– Догадайся с трех раз. Не мог же я без приглашения явиться на свадьбу? Для этого я слишком хорошо воспитан.

– Неужели мама тебя пригласила? Но как, откуда? Я же не давала тебе номера ее телефона.

– Женская логика безупречна, – засмеялся Роман. – Зато дала адрес своей прописки. Ты забыла, что вытряхнула вчера мне все документы, которые нашлись у тебя в наличии? Узнать номер телефона, имея адрес, это же элементарно, Ватсон.

– И ты, конечно, позвонил моей матушке?

– А что здесь странного? Я воспитанный молодой человек, ну, может, не совсем молодой, но то, что воспитанный, это точно, и поздравил твою мать со столь знаменательным днем.

– И кем же ты представился? – спросила Вероника.

– Как кем? Конечно, твоим другом, преданным тебе душой и телом.

– Вот про тело ты зря, – засмеялась Ника, – ты не знаешь Аннушки, она способна в кратчайшие сроки развить такую бурную деятельность, что ты даже не заметишь, как окажешься окольцованным и с печатью в паспорте.

– Ну это мне не грозит, так как печать в моем паспорте уже имеется, а многоженство у нас запрещено, – пристально глядя в глаза Нике, проговорил Роман.

У нее земля ушла из-под ног, как только она услышала это признание. Но вида не подала, а, лучезарно улыбнувшись, прочирикала:

– Тогда тебе нечего бояться, и мы смело можем предстать перед глазами брачующихся.

Роман вручил Веронике букет бордовых роз, взял ее под руку, и они вошли в двери загса. Поднявшись по огромной лестнице, они очутились в фойе.

Ника сразу же увидела свою мать. Та выглядела просто сногсшибательно. Видно, ее будущий муж выдержал немало, прежде чем Аннушка выбрала себе сей наряд. Вероника представила, как матушка брала штурмом фирменные бутики и какую осаду пришлось тем пережить, заполучив в клиентки такую покупательницу. Но, глядя сейчас на эту очаровательную женщину бальзаковского возраста, можно было сказать, оно того стоило.

– Вероника, девочка моя, ну наконец-то. Я уже думала, что ты не приедешь.

– Что ты, Анечка, разве я могла пропустить такое мероприятие? – засмеялась Ника. – Познакомься, пожалуйста, это Роман, мой знакомый адвокат.

Роман сделал вид, что не заметил явную шпильку в его адрес, и, галантно наклонившись, поцеловал Анне Михайловне руку.

– Я просто очарован, вы неподражаемы, Анна Михайловна. Очень рад был с вами познакомиться уже не по телефону.

– Вероника, где ты откопала столь замечательного представителя мужского сословия? – ничуть не смущаясь, выдала Аннушка.

– В юридической конторе, мама, – прошипела Ника, – и прекрати, пожалуйста, свои штучки.

– А что я такого сказала? – спокойно ответила та. – Он красив, как бог, и наверняка знает об этом, так что, думаю, никакой новости я не сообщила. Ведь так, Роман?

Тот смущенно улыбнулся и, не найдя, что ответить, протянул ей букет белоснежных роз.

– Это вам, примите в знак восхищения.

– Спасибо, дорогой, – тут же перешла на фривольный тон Аннушка.

В это время открылась дверь зала и брачующихся пригласили пройти. Ника облегченно вздохнула и встала рядом с Романом, позади свидетелей.

– Извини мою мать, она всегда такая, не стоит обращать на нее внимания, – прошептала Вероника.

– Очень современная дама, и она мне понравилась, не переживай, – засмеялся он.

Когда все закончилось, молодых поздравили друзья, родственники и знакомые. На улице перед машинами распили пару бутылок шампанского и поехали праздновать в ресторан «Прага». Там был заказан банкетный зал до двенадцати часов ночи. Роман распахнул дверь своей машины, но Вероника, улыбнувшись, сказала:

– Я на своей, извини, не могу ее здесь оставлять. Потом не на чем будет домой возвращаться.

Он пристально посмотрел на нее и спросил:

– Разве ты меня сегодня не приглашаешь к себе?

– Не имею права злоупотреблять временем женатого мужчины, – выдала она и мысленно показала Роману язык.

– Вероника, позволь решать эти проблемы мне самому. И потом, разве это играет какую-то роль в наших отношениях?

– Ром, давай мы обо всем поговорим потом, хорошо? А сейчас мне хотелось бы просто отдохнуть и порадоваться за свою мать.

– Полностью тебя поддерживаю и присоединяюсь. Только ответь мне, пожалуйста, на вопрос: «Мы сегодня едем вместе к тебе за город?»

Вероника на мгновение задумалась: «А чего, собственно, я ждала? Что такой мужчина будет сидеть и ждать, пока на его жизненном пути попадется госпожа Вероника Королева, и он бросит к ее ногам все, что имеет?»

– Я жду, – услышала она голос Романа.

– Хорошо, хорошо, – засмеялась она, – только до ресторана я поеду на своем автомобиле и потом оставлю его там.

– Заметано, – обрадованно сказал он и побежал к своей машине.

Он на протяжении всего вечера соблюдал сухой закон, поэтому Вероника смело позволила себе пару бокалов шампанского. Было много поздравлений, много смеха и веселья. Уже в половине двенадцатого Вероника подошла к матери, поцеловала ее в щеку и протянула бархатную коробочку.

– Аннушка, я тебя от души поздравляю и желаю, чтобы половина счастья всего мира досталась только тебе. Будь счастлива со своим Эдвардом, он действительно замечательный.

Вероника тут же повернулась к отчиму и от души поцеловала его. Он зарделся, как маков цвет, и начал быстро тараторить на своем языке, мешая его с русским. Ника ничего не поняла из сказанного, но мать тут же перевела:

– Он говорит, что безумно счастлив иметь такую очаровательную дочь. Приглашает тебя к нам на виллу и будет с нетерпением ждать.

– Спасибо, я обязательно приеду, как только смогу. Мам, нам уже пора ехать. Ты не обидишься?

– Да, да, дорогая, завтра я тебе позвоню. Ведь через два дня мы с Эдвардом уезжаем, так что мне нужно тебе многое перепоручить, я сама просто не успеваю сделать кое-какие дела.

– Хорошо, созвонимся.

Вероника с Романом вышли из ресторана и отправились в загородный дом, который теперь был ее временным пристанищем. Ника твердо решила, что, как только мать уедет, она переберется в квартиру, чтобы не мотаться каждый день в такую даль. Во всяком случае, пока не разберется со всей катавасией, которая закрутилась вокруг нее пять дней назад.

Дуська встретила парочку у самых дверей и бросилась Веронике на руки. Потом, почувствовав запах спиртного, недовольно фыркнула и соскочила на пол.

– Скажите, пожалуйста, какие мы привередливые, – заворчала Ника. – Иди тогда к своему Роме, он у нас сегодня трезв как стеклышко. А я, с вашего позволения, пойду в ванную. Ноги гудят, как высоковольтные провода.

– Красота требует жертв, – засмеялся Роман. – Как вы, женщины, вообще ухитряетесь передвигаться на таких ходулях?

– Однако вам, мужчинам, очень нравятся эти ходули, – парировала Ника.

– Не спорю, нравятся, но удивляюсь я от этого ничуть не меньше.

– Вот мы и терпим адовы муки ради вас, мужчин.

Уже совсем глубокой ночью Вероника и Роман легли в постель. Она демонстративно отвернулась к стенке и сделала вид, что ужасно хочет спать. Она все еще не могла простить Роману штампа в его паспорте, хотя прекрасно понимала, до чего это глупо. Мужчина, доживший до сорока лет, не может быть нецелованным мальчиком. Но обуздать свои эмоции Вероника не умела.

«Вот уж никогда не думала, что я могу быть такой ревнивой идиоткой, – думала она. – Интересно, какая его жена? Все, Ника, сейчас же прекрати мучиться, – тут же одергивала она себя. Но мысли назойливо продолжали нашептывать: – Наверняка красавица, не чета тебе, рыжей и конопатой».

Роман немного полежал, и Ника почувствовала, как его рука поглаживает ее бедро. Она по-прежнему не реагировала, но, тут же приподнятая сильными руками, оказалась сверху. На нее смотрели голубые глаза, а до ушей донесся лукавый смех «змея-искусителя».

Глава 19

– Вероника, вставай быстрее, мы проспали. Елки-палки, у меня сегодня в одиннадцать очень важная встреча. Если пропущу, тогда все, не видать мне перспективного дела, как своих ушей.

– Какого дела, ты о чем? – ничего не понимая спросонья, бормотала Ника.

– Это потом, потом. Ты едешь или нет? Давай быстрее собирайся. А дело судебное, если выиграю, хорошие деньги заработаю, но самое главное – репутацию беспроигрышного адвоката. В нашем деле это главное.

– Рома, ты езжай, если так торопишься, я и на электричке доберусь, мне торопиться некуда.

– Ну хорошо, давай, моя хорошая, до вечера, звонить не буду, сразу приеду. Если у тебя поменяются планы, ты сама мне позвони, лучше на мобильный, в конторе вряд ли меня сегодня застанешь. Все, пока.

Роман чмокнул Веронику в нос и, сшибая на своем пути стулья и застегиваясь на ходу, как ошпаренный выскочил за дверь. Дуська влетела в комнату и прыгнула на кровать, держа в зубах котенка.

– Что, принесла показать своего найденыша? Мы, кстати, еще не придумали ему имя. Ну, Дуся, как его назвать? А что, если Мурзик? Нет, Мурзик – это как-то слишком банально, а он же у нас, можно сказать, метис – выкормыш собаки. Может, Зайка? А что, кошек тоже так называют, и потом, посмотри, какой он серенький, на зайчика похож. Правда, сначала он очень смахивал на крысу. И еще один аргумент в пользу Зайки. Мы же не знаем, кто это, кот или кошка, а Зайка подойдет любому, независимо от пола. Ты как, согласна?

Дуська сосредоточенно облизывала котенка.

– Ну, вот и замечательно, значит, договорились, а теперь марш с моей постели, я еще немного посплю.

Вероника повернулась на бок и уже собралась уснуть, но потом резко села на постели.

– Какой сон? Я что, совсем одурела? Мне же нужно делать дела.

Она посмотрела на часы, было уже двадцать минут десятого.

– Так, Витьки дома нет, усвистел на работу. Сейчас позвоню в Институт Склифосовского, узнаю о состоянии Софьи Павловны, а чуть позже попробую дозвониться Краснову на работу. И к Светлане нужно в роддом съездить. Как они там? Еще в квартире Зинаиды Григорьевны надо ванную комнату обследовать и найти наконец эту злосчастную папку. Да, планы у меня, конечно, наполеоновские, только вот успеть бы претворить их в жизнь. А потому нужно срочно встать и шагом марш на водные процедуры.

Вероника вскочила с постели и босиком прошлепала в ванную. Когда вышла оттуда, завернутая в большое махровое полотенце, прошла в комнату и уселась в кресло. Взяла телефон и начала свой «рабочий день» со звонка в Институт Склифосовского. Ничего нового ей не сообщили, состояние по-прежнему тяжелое, но жизнь уже вне опасности. Второй звонок был в управление, и на этот раз Веронике повезло. Когда она попросила к телефону Краснова, он сразу подошел.

– Да, слушаю, – прогромыхал Виктор в трубку.

– Привет, это Вероника. Как там Светка с малышом?

– Все нормально, Никусь, их уже послезавтра выписывают, так что скоро увидитесь. Как у тебя дела? Ну, ты понимаешь, о чем я?

– Не очень хорошо, Витюш. Ты сделал, что я просила?

– Да, записывай, – и он продиктовал данные владельца «Жигулей».

– Спасибо, дорогой. Ты сегодня в котором часу дома будешь?

– Думаю, в восемь. После работы в магазин, потом в роддом заскочу, а после сразу домой.

– Я тебе позвоню и кое-что расскажу. Все, Витя, пока, я, может быть, сегодня к Светке тоже заеду, если, конечно, ничего не задержит. Я сейчас даже боюсь что-либо планировать. Почему-то все получается наоборот. Вот и сейчас, хотела в первую очередь съездить в роддом, а придется по адресу, который только что получила от тебя. Света на меня не обидится, а владелец машины может в ящик сыграть. Так что нужно поторопиться.

– Это как, в ящик? – удивленно пробасил Виктор.

– Да это я так, сама с собой беседую, очень всего боюсь. Потом, Вить, я тебе все расскажу. Может, даже сегодня вечером. Все, пока. Светке от меня привет.

Вероника положила трубку и уставилась на листок, на котором она только что записала адрес владельца «Жигулей» девятой модели. Улица Петрозаводская, это где же такая?

Вероника достала карту Москвы и нашла улицу, которая ее интересовала.

«Так, Ховрино, Северный район Москвы. Это, значит, от метро «Речной вокзал» пять минут на машине. Ладно, не заблужусь, язык до Киева доведет. А сейчас, Вероника Дмитриевна, поднимай задницу и на электричку. Пока доберусь до Арбата, сколько времени будет? Надеюсь, моя машина стоит возле «Праги», там, где я ее и оставила. Ох, девонька, любишь кататься, люби и саночки возить. Захотелось сладкой ночки, вот теперь и пили за машиной на своих двоих».

Вероника быстро привела себя в порядок и, заскочив к соседу, чтобы отдать ключи от дома, тут же понеслась на всех парусах к станции. В вагоне нашлось свободное место, и она уткнулась в очередной детектив Донцовой, который приобрела еще неделю назад, но в связи с происходящими событиями даже не смогла его открыть. Сейчас она прихватила книгу с собой, так как знала, что трястись в электричке ей придется почти час. Вероника даже не заметила, как пролетело время, и подняла голову только тогда, когда поезд подъезжал к Белорусскому вокзалу. Она шмыгнула в метро и уже через двадцать минут сидела за рулем своей машины.

«Ну, теперь в Ховрино на улицу Петрозаводскую к господину Афанасьеву Владимиру Ивановичу».

Тронувшись с места, она перекрестилась и прошептала:

– С богом.

На Ленинградском проспекте были сплошные пробки, и Ника ворчала, как заправский детектив:

– Вот и планируй после этого свой рабочий день. С такими черепашьими темпами не то что расследуешь убийство, вора-карманника не поймаешь.

Через cорок минут она наконец подъехала к нужному ей дому. Оставила машину во дворе и поднялась в лифте на восьмой этаж. Двери ей никто не открыл, и Ника позвонила в соседнюю квартиру. Когда на пороге появился парнишка лет семнадцати, двигающий челюстями, одновременно мотая головой в такт доносившейся из недр квартиры музыке, она улыбнулась и спросила:

– Извините меня, пожалуйста, вы не могли бы мне помочь?

– Ну?

– В квартире напротив живет Афанасьев.

– Ну?

– Его сейчас нет дома. Вы не знаете, где он может быть?

– Ну?

– Ты чего разнукался, запряг, что ли? – закричала Ника, вскипев как самовар.

Парень сразу осмысленно посмотрел на нее – она ведь перешла на понятный ему язык – и пробубнил:

– Ничего я не нукаю. Чего надо, говори?

– Где может быть ваш сосед, Владимир Иванович?

– А че?

– Хрен через плечо, не горячо? – гаркнула Ника.

– Клево, запомнить надо, гы-гы, – оскалился парень.

– Говори, где может быть сосед, иначе сейчас нос прищемлю.

Он машинально схватился за нос и пробубнил:

– Так на даче он. Еще весной свалил и все лето там прокантуется.

– Адрес, – рявкнула Вероника.

– Я тебе че, справочное бюро?

– Не может быть, чтобы у соседей не было адреса. Если человек уезжает на все лето, он обязательно должен кому-то его оставить. Вдруг что-нибудь случится.

– Ну и че?

– Сейчас двину по мозгам, тогда узнаешь, че, – разозлилась Ника.

– Кандыбай к матери, она знает, – бросил парень и вознамерился закрыть дверь.

Ника вставила ногу в проем двери и не дала ее закрыть.

– Где мать?

– Двор метет.

– Как зовут?

– Кого?

– Мать твою, – кипя от ярости, закричала Вероника. – Ты что, издеваешься, твою мать?

Парень почесал затылок, мучительно вспоминая, как же зовут его мать. Но когда Ника протянула руку к его носу, тут же выпалил:

– Елена Васильевна.

Ника убрала ногу, и парень тут же захлопнул дверь.

– Господи, что за подрастающее поколение, они же все дебилы в пятидесяти процентах из ста.

Вероника вышла во двор и тут же увидела дворничиху. Та махала метлой так, что пыль, наверное, долетала да соседнего квартала. Когда Ника подошла к ней, она остановилась и, оперевшись на метлу, уставилась на нее мутным взглядом.

– Извините, Елена Васильевна, ваш сын послал меня к вам.

Дворничиха не дала ей договорить и, перебив на полуслове, рявкнула:

– А я посылаю тебя на х…! Нечего было малолетке деньги совать, я за него отдавать не буду. Самой бы кто дал на опохмелку, головушка трещит, сил нет.

– Нет, нет, – заторопилась Ника, – он мне ничего не должен. Просто мне нужен адрес дачи вашего соседа, Владимира Ивановича.

– Зачем тебе?

– Ну, вам не все равно? Просто мне нужно, и все.

– Мало ли кому чего нужно? Мне вон тоже очень нужно сейчас же похмелиться, иначе подохну.

Вероника тут же смекнула, что от нее хотят, и достала из кошелька сто рублей. Дворничиха увидала деньги и усмехнулась:

– За сто рублей пусть тебе еще кто-нибудь адрес дает.

– Не хочешь, как хочешь, – резко бросила Ника, грубо перейдя на «ты» с неприятной особой.

Та испугалась, что она сейчас действительно уйдет, а вместе с ней уплывет и долгожданная опохмелка, и торопливо забормотала, брызгая слюной:

– Ладно, ладно, пошутила я, давай сюда сторублевку-то.

– Сначала адрес, – твердо произнесла Ника.

– Записывай, Белорусское направление…

Вероника смотрела на адрес с удивлением.

– Надо же, 89-й километр Белорусского направления, поселок Вертякино. Это же от моей дачи всего двадцать минут на машине, самое большое, двадцать пять. Вот судьба-злыдня, теперь опять обратно тащиться. Нет, сначала тогда к Светке в роддом. Здесь как раз недалеко, от метро «Войковская» минут семь на машине.

Ника сначала поехала в супермаркет, чтобы купить чего-нибудь для молодой мамаши. В фойе роддома на стене висели в рядок внутренние телефоны, по которым болтали с роженицами ошалевшие от радости папаши, счастливые бабушки и завистливые подружки.

Вероника заняла очередь, чтобы позвонить Светке в палату и немного поболтать с ней. А пока прошла к стойке, где старушка принимала передачи для рожениц. Она очень внимательно просматривала содержимое сумок и немилосердно отметала в сторону те продукты, которые были строго запрещены. Вероника знала о строгом таможенном досмотре в роддомах, поэтому в магазине тщательно подобрала только то, что разрешается. Она беспрепятственно передала харчи и подошла к телефонам как раз вовремя, счастливый папаша заканчил разговор. Она набрала номер палаты и попросила подозвать Краснову. Почти сразу услыхала радостный голос подруги:

– Алло, я слушаю.

– Внимательно слушаешь? – засмеялась Вероника.

– Никуська, негодяйка, ну наконец-то, – заверещала в трубку Света.

– Это за что же такая немилость, подруга дорогая? – удивилась Ника.

– Я здесь уже четвертые сутки, а от тебя ни слуху, ни духу. Ты где пропала? Колись немедленно!

– Света, не кричи так, пожалуйста, у меня уши заложило. Вот домой приедешь и сразу все узнаешь, нужно очень много тебе рассказать, но сейчас не могу, здесь очередь. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь и как там мой крестник?

– Я чувствую себя прекрасно, крестник твой тоже отлично, богатырь, в нем четыре килограмма сто граммов при росте пятьдесят два сантиметра.

– Вы с Витькой еще не придумали, как назовете?

– Это право мы с Витей на семейном совете решили передать тебе.

– Как мне?

– А вот так, как захочешь, так и назовешь крестника.

– Тогда Ромка, – тут же выпалила Вероника.

– Очень хорошее имя, – засмеялась Светлана, – заметано, подружка, значит, Ромка. Я сегодня Витюше так и скажу.

– Светик, меня здесь уже дергают, ты подойди к окошечку, я на тебя посмотрю. Передачу я тебе отправила. Все, целую, моя милая, я вас с Ромкой ужасно люблю.

– Мы тебя тоже, Никусенька. А когда Ромка подрастет, я обязательно расскажу ему, как ты боролась за его жизнь и помогала ему увидеть ее.

Вероника положила трубку и захлюпала носом. Ей ужасно захотелось тоже лежать в роддоме и знать, что рядом за стенкой, в детской палате сопит ее ребенок, которого она «собственноручно» родила.

Она вышла на улицу и подняла голову, заглядывая в окна. В одном из них появилась Светлана и замахала руками. Потом она приоткрыла раму и высунулась на улицу. Вероника увидела это и закричала:

– Света, сейчас же закрой окно, простудишься!

– Лето на дворе, жара, – засмеялась та.

Вероника помахала ей на прощание рукой, послала воздушный поцелуй и пошла к своей машине.

– Так, куда теперь? К Афанасьеву или сначала все-таки еще раз заехать на квартиру Зинаиды Григорьевны? Нет, думаю, квартира не убежит, а вот с Владимиром Ивановичем, не дай бог, что-нибудь может произойти. Если, конечно, не он сам непосредственный участник преступлений.

Глава 20

Вероника опять повернула к Речному вокзалу. А уже оттуда до МКАД рукой подать. Выехав на трассу, она прибавила скорости и погнала машину к восемьдесят девятому километру. Доехала до поселка без приключений и поинтересовалась у первой встреченной старушки, как проехать к дому Афанасьева.

– Это кто ж такой будет, доченька? Чтой-то не слыхала я такой фамилии.

Ника растерялась. «Неужели дворничиха обманула?»

– Москвич он, Владимиром Ивановичем зовут, – с надеждой пролепетала она.

– А, так бы и сказала, милка, так это Быстров. Другая-то фамилия его жены, наверное. Сами-то они Быстровы. Ехай вон туда, до часовенки, аккурат третий дом от ней и будет тот, какой ищешь.

– Спасибо вам большое, бабушка, – улыбнулась Ника.

– Не на чем, деточка, ехай с богом.

Дом, который указала старушка, окружал огромный бетонный забор. На воротах висела табличка:

«Не бойтесь, во дворе умная собака».

– Надо же, какая замечательная надпись, – улыбнулась Вероника.

Здесь же располагалась кнопочка звонка, и она решительно на нее нажала. Некоторое время стояла тишина, но через минуту послышался звук открывающейся двери. Следом за этим раздался лай собаки.

– Цыц, Ральф, – услышала Вероника.

Еще через минуту открылась калитка, и перед ее глазами предстал пожилой мужчина двухметрового роста.

– Вы ко мне?

– Если вы Владимир Иванович Афанасьев, то к вам.

– Прошу, проходите, – гостеприимно распахнув калитку, произнес хозяин и улыбнулся.

Вероника прошла и осторожно осмотрелась. Поняв, чего она боится, Владимир Иванович прокричал:

– Ральф, ко мне!

Ника, увидев, как через двор несется собака размером с лошадь, тихонько взвизгнула и со скоростью ракеты оказалась за спиной хозяина.

– Не бойтесь, девушка, он хорошо воспитанный пес, так что не тронет, без моей команды, конечно. Ральф, познакомься с девушкой, это свои.

– Меня Вероникой зовут, – дрожащим голосом пролепетала Ника.

Ральф забежал за спину хозяину, где замерла она, и, подняв свою огромную лапу, двинул ею Нику. С его стороны это было дружеское приветствие, от которого она еле удержалась на ногах. Чтобы не упасть, Ника ухватилась за рубашку хозяина собаки. Пес, увидев ее жест, тут же зарычал.

– Ой, мамочки, – пискнула она и закрыла глаза от страха.

– Вероника, успокойтесь, поздоровайтесь с Ральфом, и все будет в порядке.

Она открыла глаза и протянула дрожащую руку в сторону пса. Тот, не долго думая, шмякнул свою пудовую лапу на ладонь Вероники и дружелюбно прогавкал три раза, от чего у нее тут же зазвенело в ушах, а в руке что-то хрустнуло.

– У меня тоже есть собачка, только маленькая, болонка, ее Дусей зовут, – дрожащим голосом проблеяла Ника. – А вот таких я ужасно боюсь.

– Когда собака хорошо воспитана, ее не нужно бояться, если, конечно, вы не хотите причинить зла ее хозяину.

– Честное слово, я пришла к вам с миром, пойдемте, пожалуйста, быстрее в дом, – скороговоркой протараторила Вероника, косясь на теленка, усевшегося у ее ног.

– Ральф, место, – строго приказал хозяин и повел гостью в дом.

Они устроились на кухне, и Владимир Иванович сразу же включил электрический чайник.

– Ну что ж, милая девушка, я вас внимательно слушаю. С какой нуждой ко мне?

– Я даже не знаю, с чего начать разговор, – растерялась Вероника.

– А начните с самого начала, так легче, – улыбнулся хозяин.

– Скажите, «Жигули» синего цвета девятой модели вам принадлежат?

– Да, это моя машина. А что случилось?

– А где она сейчас? – вопросом на вопрос ответила она.

– В городе, в гараже стоит. Мне недавно операцию сделали на глазах, и временно я не могу садиться за руль, поэтому и оставил ее на приколе. А что случилось-то?

– А вы когда в последний раз приезжали в город? – опять оставив без ответа его вопрос, спросила Ника.

– Да месяц уже не выезжал никуда.

– А еще у кого-нибудь есть ключи от вашего гаража?

– Вероника, пока вы не объясните мне, в чем дело, я не стану отвечать на ваши вопросы.

– Я сейчас вам все объясню, честное слово. Но очень прошу ответить на последний вопрос. У кого еще есть ключи от вашего гаража?

– У сына моего есть, но он сейчас в Ленинграде, в Санкт-Петербурге по-новому. Он в строительной организации работает. Им недавно очень выгодный заказ подвалил, поэтому он уже два месяца там безвылазно.

– А вы никому больше ключи не давали?

– Нет, не давал. Очень не люблю, когда за руль моей машины садится кто-нибудь посторонний. Объясните мне наконец, милая Вероника, в чем дело?

– Понимаете, Владимир Иванович, машиной кто-то воспользовался, как я теперь понимаю, без вашего ведома. Эти люди совершили преступление, и были они именно на вашей машине.

– Неужто сбили кого?

– Нет, никого они не сбили. Это запутанная история, я еще сама никак не могу в ней разобраться. Мне очень неудобно вас об этом просить, но не могли бы вы поехать в Москву и помочь мне узнать, кто мог залезть в ваш гараж?

– Конечно, поеду, машина почти новая, я всего год на ней езжу, не хотелось бы, чтобы ее угробили.

– Очень хорошо, – обрадовалась Вероника. – А когда вы поедете?

– Да сегодня и поеду, тянуть с таким делом, думаю, не стоит. Если ее действительно угнали, нужно же об этом заявить.

– Если хотите, можете поехать со мной, я на машине, – предложила Вероника, хотя в ее планы совершенно не входило возвращаться сегодня в Москву.

– Это очень кстати. Тогда вы подождите меня, я быстренько соберусь. Только вот Ральфа нам придется с собой взять. Вы как, не против?

– Это ничего, конечно, я не против, – пролепетала Вероника, леденея от ужаса.

Перспектива вести машину под взглядом монстра приводила ее организм в состояние «нестояния». Когда вышли из дома, пес уже сидел у порога и вопрошающе посматривал на хозяина.

– Ну что, Ральф, придется нам сегодня прокатиться до города. Не забыл еще, как мы в машине с тобой катались. Вот сейчас опять поедем. Только прошу вести себя прилично и на встречный транспорт не лаять.

Вероника села на место водителя, Владимир Иванович с ней рядом. Когда Ральф запрыгнул на заднее сиденье, машина затряслась так, что Ника от испуга судорожно ухватилась за руль. Задний бампер тут же осел.

«Нужно обязательно рессоры нарастить, – подумала она. – Хотя не думаю, что мне это пригодится, Дуська почти ничего не весит, но вот для таких непредвиденных случаев стоит подстраховаться».

По дороге Владимир Иванович поинтересовался:

– Вероника, а вы кто же будете, из милиции, что ли?

– Нет, я частный детектив, – не моргнув глазом, ляпнула Ника, присвоив себе не принадлежащее ей звание.

– Надо же, – хмыкнул тот, – такая молодая и уже детектив. У вас что же, и контора есть, и служащие?

– А как же, конечно, есть, – не краснея, продолжала заливать она. – Правда, фирма у нас еще очень молодая, мы только начали работать, но результаты уже на лицо. У нас одна служащая есть, мы ее «мисс Марпл» прозвали. Очень умная женщина, и она в самом деле очень похожа на мисс Марпл. Видали фильмы по Агате Кристи?

– Приходилось, – засмеялся Владимир Иванович.

– Ну, тогда вам легко будет представить, как она выглядит. Правда, наша мисс сейчас в больнице лежит.

– А что с ней?

– Враги отравили, – вздохнула Вероника. – Это, между прочим, очень опасная работа, здесь нужны смекалка, сообразительность и смелость.

– Смелость – это точно, вон как она вас сегодня подвела, когда вы Ральфа увидели, – хохотнул Владимир Иванович.

– Ничего смешного, – обиженно сказала Ника, – я больших собак с детства боюсь. А ваш Ральф не просто большой, а огромный. Попробуй с таким договорись.

Пес услышал, что говорят о нем, и тут же задышал Веронике в затылок. Она замерла, вцепившись в руль так, что побелели пальцы, и пролепетала:

– Владимир Иванович, уберите его морду с моей шеи, иначе мы сейчас будем участниками ДТП.

– Ральф, лежать! – скомандовал тот, и пес послушно улегся на сиденье.

– Знаете, я, между прочим, немного удивилась, что вы еще дома не спросили меня, кто я такая и откуда, и вообще почему задаю вам вопросы. А вдруг я бандитка какая-нибудь?

Владимир Иванович от души рассмеялся.

– Вы бандитка? Не похоже, я достаточно пожил на этом свете, чтобы отличить черное от белого. Да что спрашивать? Я посмотрел на вас – девочка, раз приехала, значит, нужно. Догадался, конечно, после ваших вопросов, что вы из милиции, а на поверку вон как получилось, детектив. Первый раз приходится иметь дело с детективом, да еще частным, – улыбаясь, сказал он.

Глаза его светились лукавым огоньком. Видно, не совсем всерьез он принимал Веронику.

– Владимир Иванович, а почему в поселке вас называют не Афанасьевым, а Быстровым?

– Это давняя история. Когда я еще маленьким был, моего отца репрессировали. Он до ареста очень высокую должность занимал, поэтому фамилия Быстров известной была. Все двери для меня закрылись, когда в юношескую пору вошел. Даже на хорошую работу не мог устроиться, мои анкеты чуть ли не под микроскопом изучали. Вот я и взял фамилию жены, когда пришло время жениться. Отца-то потом реабилитировали, правда, уже посмертно. Но я так и остался Афанасьевым, потому что уже дети народились: сын и дочь. Этот дом, в котором вы сейчас были, еще моему деду принадлежал, поэтому и знают нас здесь все как Быстровых.

– Теперь понятно. Неприятная история, я имею в виду историю с вашим отцом, – задумчиво проговорила Ника.

– Это, Вероника, страшная трагедия, и коснулась она не только моего отца, это история нашей родины. Сколько в то время достойных людей погибло, уму непостижимо.

– Сколько же вам лет?

– В этом году семьдесят три стукнет.

– Неужели правда? – удивилась Вероника. – Я бы вам больше шестидесяти не дала.

– Это у нас наследственное, все мужики до самой смерти молодо выглядят. И здоровьем бог не обидел. Я за свою жизнь всего раза три гриппом болел, да вот на старости лет катаракта обнаружилась, оперировали недавно. Да еще в войну от голода немного прибаливал, а так здоров, как буйвол.

– А жена ваша жива?

– Нет, умерла четыре года назад, она старше меня была на шесть лет, вот и пришлось мне ее хоронить.

– А где сейчас ваша дочь? Про сына вы уже сказали, что он в Питере.

– Дочь уже совсем взрослая, своих двоих детей имеет, у меня внуки-то уже в институте учатся. А живет она во Франции, за француза замуж вышла, когда еще в медицинском институте училась. Они с Жераром там и познакомились, только он хирург, а Екатерина гинеколог. У них, когда близнецы родились, такой спор между ними шел, просто ужас. Не могли решить, какими именами детей называть, французскими или русскими. Потом вопрос решился полюбовно, одного назвали Луи, в честь отца Жерара, а второго Владимиром, в честь меня, значит. В общем-то, я счастливый человек, все в своей жизни успел: и дом построить, и сад посадить, и детей вырастить. Правда, одиноко, конечно, стало, когда жена умерла, но ничего, вот Ральф у меня теперь есть, настоящий друг.

– Здорово, – прошептала Вероника. – А я еще ничего в жизни не сделала. Детей у меня нет, дом с садом, правда, есть, но и те не мои.

– Вероника, какие ваши годы. У вас еще вся жизнь впереди, так что все успеете.

– Ну, вот и приехали, – проговорила она. – Владимир Иванович, может быть, мы с вами сразу в гараж проедем, посмотрим. Он у вас далеко от дома?

– Нет, совсем рядом. Поехали, Вероника, мне самому не терпится посмотреть. Заворачивайте вон в тот переулок, а потом налево, там и будут наши гаражи.

Вероника проехала по указанному маршруту, и они оказались перед ровной шеренгой одинаковых построек. Это и были гаражи. Ника остановилась у ворот и посигналила. Вышел сторож и, увидев Владимира Ивановича, поздоровался и поднял шлагбаум. На дверях гаража Владимира Ивановича висел замок. Он достал ключи и открыл ворота. Сердце Вероники сильно билось. Когда ворота распахнулись, перед ее глазами предстала синенькая «девяточка». Она стояла на месте как ни в чем не бывало.

– Ну вот, Вероника, смотрите, машина здесь, в целости и сохранности.

– Очень странно, как же так? – лепетала она. – Клавдия Петровна не могла ошибиться, она в этом деле дока. Владимир Иванович, выведите машину из помещения, посмотрите как следует, может, все-таки ею пользовались?

– Нет, этого не может быть. Гляньте вот сюда. – И он показал ей на колесо. – Когда в последний раз загонял ее сюда, в колесо попало стекло. Я не стал ничего делать, а оставил все как есть, до следующего моего визита. Поставить второй раз машину точно так же невозможно. Видите, стекло торчит в сантиметре от земли. Я это положение колеса очень хорошо запомнил. Поверьте мне, Вероника, как опытному автомобилисту, машину никто не брал. Да вы и сами видите, пыль на ней совершенно не тронута, и ей уже месяца два, ровно столько, сколько я не садился за руль.

– Все, – прошептала Ника, – еще одна ниточка оборвалась. Черт меня побери. Ну почему мне так не везет?

– Ничего, все образуется, и вам обязательно повезет. А сейчас не хотите зайти ко мне и попить чайку?

– Ой, Владимир Иванович, мне так перед вами неудобно. Вытащила вас из поселка, приволокла сюда, в этот душный город. И ладно бы прок был, а то получается, что все напрасно.

– В жизни не бывает ничего напрасного. Вот я познакомился с частным детективом, то есть с вами, и очень этому рад. Вдруг случится что-нибудь такое, что мне понадобятся ваши услуги.

– Лучше пусть не понадобятся, это не так приятно, как кажется, – улыбнулась Вероника. – Владимир Иванович, хочу исправить свою ошибку. Вы сегодня поедете обратно?

– Думаю да, Ральф очень не любит находиться в квартире, для него она слишком мала. Я же думал, что придется с машиной разбираться, и, конечно, планировал задержку, ну а раз все обошлось, значит, и мне делать здесь нечего.

– Тогда я вас отвезу, мой загородный дом в пятнадцати минутах езды от вашего.

– Вот это будет просто замечательно, – обрадовался он. – Но сначала чай, хорошо?

– Хорошо, поехали, – вздохнула Вероника, – все равно сегодня мне ничего больше не успеть сделать.

Ральф все это время спокойно сидел в машине и даже не помышлял оттуда выходить. И когда Вероника подъехала к дому Владимира Ивановича, прижался к сиденью и настороженно смотрел на своего хозяина.

– Ральф, выходи, приехали, – приказал Владимир Иванович.

Пес нехотя выскочил на улицу.

В лифте Ника сосредоточенно думала: «Если машина на месте, но Клавдия Петровна видела ее, когда приехала псевдомедсестра, какой из этого можно сделать вывод? Кто-то прекрасно знает машину Владимира Ивановича и ее номера. Сделать такие же номера в наше время – раз плюнуть, и кто-то именно так и поступил. Что из этого следует? Этот человек живет где-то рядом, и у него тоже «девятка», и тоже синего цвета. Он только поменял номера, вот и все. Значит, нужно найти владельцев всех синих «девяток» в этом районе. Ни хрена себе замахнулась! И как ты это собираешься сделать, детектив новоявленный? Ой, мамочки, голова сейчас треснет, как перезревший арбуз. Придется подключить Краснова. Он меня четвертует, как только услышит подобную просьбу. Но в конце концов друг он мне или не друг? Ладно, вот Светка послезавтра из роддома вернется, я ему под хорошее настроение и ляпну. Никуда не денется, поможет как миленький».

Когда они очутились в квартире, Вероника сразу же прошла на кухню и уселась на стул. От принятого решения у нее поднялось настроение, и она улыбнулась. Ральф принял эту улыбку за приглашение и взгромоздил свою морду ей на колени.

Она осторожно положила свою руку на широкий лоб пса и, увидев, что ничего не произошло, тихонечко его погладила. Ральф тут же облизал ее руку своим шершавым языком.

– Не каждому он такое позволяет, девонька, видать, понравилась ты ему, – сообщил Владимир Иванович.

– Я вообще всем мужчинам нравлюсь, а Ральф имеет непосредственное отношение к мужскому сословию, – кокетничала Вероника.

Попив чая с бутербродами, которые запасливый хозяин прихватил с собой, они отправились в обратный путь. По дороге Ника, как бы невзначай, спросила у Владимира Ивановича, нет ли у кого-нибудь из его знакомых таких же «Жигулей» синего цвета. На что получила отрицательный ответ. Уже на въезде в поселок Вероника дала ему свой телефон и попросила сообщить, если вдруг появятся такие «Жигули» в поле его зрения.

Глава 21

По дороге на дачу Ника размышляла: «Ну вот, промоталась сегодня целый день, и все зря. Хотя отсутствие результата – тоже результат. Во всяком случае, я теперь знаю, что нужно искать хозяина синей «девятки», который живет где-то рядом с домом Владимира Ивановича. Только вот интересно, сколько таких хозяев наберется? И еще немаловажный факт, что этот владелец «Жигулей» знает машину Афанасьева. О, что же я, дурочка, сразу не догадалась? Нужно проверить, нет ли у кого «девятки» из владельцев гаражей. Точно, с этого и начинать надо. Ай да Никуся, ай да молодец. Какая же ты умная, оказывается!»

Вероника загнала машину в гараж и пошла к соседу за ключами от дома.

– Здравствуйте, Семен Степанович. Как день прошел, мои вам не очень докучали?

– Да какая от них, мелких, докука? Дверку открыл, Дуся по саду побегала, свои дела сделала, да и обратно в корзинку к своему горлопану. Ох и голосистый ваш найденыш, да и обжора к тому же. Я сегодня Дусе три раза молоко в мисочку наливал, помимо ее собачьих консервов, чтобы хватало кормить этого троглодита. Она небось теперь сама жалеет, что связалась с ним.

– Ничего, – засмеялась Вероника, – скоро он уже сам лопать из миски научится. Мы его с Дуськой решили Зайкой назвать. Я думаю, что имя вполне подходящее. Ладно, Семен Степанович, пойду я, что-то устала сегодня. Да и спала мало, вчера приехала уже во втором часу ночи, на свадьбе гуляла, пока туда-сюда, под утро только легла, а в девять уже встала.

– Вероника, это, конечно, не мое дело, – осторожно сказал старик, – но ведь не только я вижу, как ты с мужчиной каким-то приезжаешь. Уж больно у него машина приметная, сразу в глаза бросается. Как бы Николаю твоему кто не брякнул. Злобных людей много, сама знаешь. – Он виновато опустил глаза.

– Да пусть брякают, Семен Степанович, ведь мы с Николаем в разводе, так что теперь я женщина свободная и люблю, кого хочу.

– В разводе, говоришь, а я и не знал ничего, Вероника, ты же мне не сказала, молчишь, как партизан. Тогда я быстро всем рты-то прикрою, твое дело молодое. Неужто такой девке-красавице пропадать? Ну, слава богу, а то я уж переживать начал, судачат уже по поселку кому не лень. А мужчина твой нынешний хорош, не чета Николаю-то, я имею в виду по внешности. Какой он там внутри, не знаю, но с виду хорош. Я сегодня утром его разглядел, когда он в машину свою садился. Культурный такой, увидал меня, поздоровался. И улыбка у него открытая, плохой человек так улыбаться не сумеет.

– Я пойду, ладно? – сказала Вероника. – Спать хочу, умираю.

– Иди, иди, ложись отдыхай.

Она ополоснулась и прошла на кухню, чтобы перекусить. Кроме тех бутербродов, которыми ее угостил Владимир Иванович, у нее за целый день маковой росинки во рту не было. Есть хотелось ужасно. Ника открыла холодильник и посмотрела, что же можно съесть. На готовку чего-то существенного не было сил, поэтому она решила, что вполне обойдется салатом, который приготовила еще вчера. Сидя за столом и не спеша пережевывая, Вероника думала: «Надо же, какое у нас в поселке, оказывается, оперативное информбюро. Не успела привести мужчину в дом, а уже всем все известно. Представляю, какие фантазии развили наши бабушки-старушки».

Она вспомнила, какую высокую оценку дал Роману Семен Степанович, и улыбнулась.

– Улыбка у Романа действительно сногсшибательная, и вообще мужчина он что надо. Почему я не встретила его раньше? До того, как его прибрали к рукам? Интересно, какая у него жена? Все, Ника, выкинь из головы мысли про нее, – одернула она себя. – Что душу травить? Повстречаюсь с ним немного, а там видно будет. Правда, я никогда не представляла себя в роли любовницы, но, как видно, от судьбы не уйдешь.

Бросив тарелку с чашкой в раковину, она поплелась в спальню. «Посуду завтра помою», – подумала она, залезая под одеяло. Силы ее оставили в тот момент, когда голова коснулась подушки.

– Ах ты, соня, – услышала Вероника осторожный шелест возле уха. – Просыпайся, сонюшка, я приехал.

Она с трудом разлепила веки и тут же утонула в голубых озерах смеющихся глаз.

– Ты приехал? – прошептала она, обнимая мужчину своей мечты.

– А ты думала, что я застряну в дороге и дам тебе выспаться?

– А как же ты вошел?

– У вас, мадам, коммунизм и двери нараспашку. Между прочим, очень неосторожно с твоей стороны.

– Если бы кто-то пришел, Дуська тут же дала бы знать.

– Но ведь я вошел, а она даже не тявкнула ни разу.

– Ты это ты. Она в тебя влюблена по уши. Кстати, который час?

– Время совсем детское, четверть двенадцатого. Вставать-то собираешься?

– Тебя, наверное, покормить нужно?

– Нет, спасибо, я сыт. Я к тебе прямо из ресторана, отмечали победу, дело выиграли, почти бесперспективное.

– А зачем же мне тогда вставать? У меня все косточки гудят, устала, сил нет.

– Интересно, чем же ты занималась целый день, что так устала? Надеюсь, не вагоны разгружала?

– Я сегодня целый день за рулем, а поспать перед этим удалось сам знаешь сколько. Так что это похлеще вагонов будет.

– Это уж точно, за рулем выматываешься, как тряпка на ветру, сие мне известно. Ладно, тогда я к тебе под бочок, ведь я спал ровно столько, сколько и ты, а завтра у меня очень ответственный и трудный день.

– У меня тоже, – пробормотала Вероника и бухнулась лицом в подушку. – Давай присоединяйся.

Роман встал с краешка постели и пошел раздеваться, а Веронике в голову полезли крамольные мысли.

«Вот сейчас он ляжет и обнимет меня. Он такой горячий, как печка». Ей почему-то вдруг вспомнился Николай, у которого всегда были ноги холодные, как у лягушки. Когда он ложился в постель, она отодвигалась от него подальше, а он, пытаясь согреть свои лягушачьи ноги, придвигался и придвигался. Однажды Вероника доерзалась до того, что свалилась с постели. Ее от этих воспоминаний разобрал такой смех, что она уткнулась носом в подушку, чтобы Рома не увидел, как она хохочет. Отсмеявшись, Ника подумала: «Почему у меня такое чувство, что я знаю Романа много-много лет? И будто он всегда был рядом. Наверное, я видела его во сне, а когда просыпалась, этот сон стирался из памяти. Ох и фантазерка же ты, Ника. Живи и радуйся тому, что имеешь, а сегодня ты счастливая женщина, ну… или почти счастливая. Если бы сейчас не было Романа, как бы, интересно, я справлялась со всем, что на меня навалилось? А завтра у меня трудный день, и я просто обязана справиться с этими трудностями. Хорошо, что Рома рядом».

Глава 22

Будильник прозвенел почти сразу после того, как Вероника уснула. Во всяком случае, ей так показалось, потому что она совсем не выспалась. Она схватила пищащий механизм и сунула его под подушку.

– Не поможет, все равно придется вставать, – бодрым голосом произнес Роман, стоя у кровати с чашкой кофе в руках.

– Это для меня? – подскочила Ника.

– Счас, разбежалась, – засмеялся он, – давай поднимайся и вари себе сама. Я что, зря тебя учил этому рецепту?

– Ну дай хоть один глоточек, не жмись.

– Ничего не выйдет, я абсолютно безжалостен. Ты сама мне вчера сказала, что у тебя дел невпроворот и нужно встать пораньше. Сегодня мы с тобой едем на разных машинах, я убегаю через пять минут. А ты вставай и вари себе кофе, иначе опять заснешь, как только уеду. Да, кстати, я вчера забыл у тебя спросить: у фирмы твоего мужа нет дочернего предприятия?

– Вроде нет, во всяком случае, мне об этом ничего не известно. А в чем дело?

– Нет, нет, пока ни в чем, я потом тебе все расскажу, сейчас у меня уже нет времени. Давай поднимайся, а я поехал.

– Да встала, встала, можешь отваливать, – проворчала Ника.

– Меня уже нет, пока.

И Роман, чмокнув Нику в нос, моментально испарился.

Вероника потянулась как кошка и, хотя ей очень не хотелось вставать, задушила в зародыше свою лень и вскочила с кровати. В эту самую минуту зазвонил телефон. Она подняла трубку и лениво поинтересовалась.

– Алло, кто это?

В ответ она ничего не услышала, кроме чьего-то дыхания. Она еще раза три прокричала в трубку «алло», но безрезультатно.

Трубка запищала у Вероники в руках короткими гудками. Она с недоумением посмотрела на нее и положила на место. Потом, немного подумав, набрала номер телефона Института Склифосовского. Когда она поинтересовалась состоянием здоровья Софьи Павловны, то получила более радостные известия, чем раньше.

– Состояние средней тяжести, завтра ее переведут из реанимации на второй этаж в общую палату. Будут разрешены посещения.

«Очень хорошо, просто замечательно, прямо завтра я и поеду к «мисс Марпл», и очень многое сразу прояснится, – повеселела Вероника. – Не могу без дела.

Как я раньше целыми днями могла дома сидеть? Ну там магазины, рынки или парикмахерская – это не в счет. А ведь я могла целый день проваляться на диване, читая детективы, заглядывая в телевизор и при этом успевая трепаться по телефону. В это же время белье крутилось в стиральной машине, на плите кипел бульон, а в духовке пыхтели пирожки. И черт меня побери, если меня это не устраивало. Сейчас я уже ни за что не смогла бы вернуться к той жизни. А ведь прошло всего пять дней. Может быть, все дело в Романе? Просто я влюблена, и возврат к прошлому для меня неприемлем. Наверное, так оно и есть. Так, нужно всех накормить, Дуську выпустить погулять и позавтракать самой. Сегодня у меня по плану кухня, нужно как следует ее проверить».

Она боялась не успеть как следует осмотреть квартиру и не найти ту папку.

«Сейчас у нас очень быстро дела делаются, – размышляла Вероника. – Квартира освободилась, никто не прописан, кроме покойников, наследников нет. Значит, можно заселять. И тогда не проникнуть мне туда ни под каким видом, только если назваться слесарем-водопроводчиком. Дуська, иди кушать свой «педик», а то отощаешь от своего пушистого. Скорей бы он научился сам есть, жалко мне мою болоночку. Самой надо что-нибудь сообразить на завтрак, тоже не мешает подкрепиться перед дорогой».

Вероника открыла холодильник и, немного подумав, выудила оттуда филе хека. Быстро водрузила сковородку на плиту и бросила на нее мороженые кусочки рыбы. Посыпала их приправой и прикрыла крышкой.

– Ну вот, сейчас через десять минут все будет готово. Японцы вообще советуют есть только сырую рыбу и желательно только что пойманную. Представляю себе: засовываешь ее в рот, а она тебе хвостом по морде, отпад просто! Зато мозги хорошо от такого питания варят. Вон, все япошки умные, прямо жуть, у них научно-технический прогресс уже из двадцать второго века. А у нас, русских, развитие на уровне пятнадцатого-двадцатого веков. Вроде везде сейчас компьютеры понатыканы, а чуть подальше от Москвы отъедешь, так там бабы с доисторической киркой по шпалам ходят, и называется такая должность «путевой обходчик». Вон, далеко ходить не нужно, через три дома тетка Лиза живет, она таким путевым обходчиком технически и прогрессирует. А зимой и с ломиком килограммов на десять ее увидеть можно. Вот это, я понимаю, техника на грани фантастики».

В тефалевой сковородке заскворчало, и Ника приподняла крышку, чтобы посмотреть. Со сковороды полетели брызги, и она, машинально прикрываясь, припечатала себе лоб раскаленной крышкой. От боли она эту крышку выронила, а та благополучно приземлилась на ее босые ноги.

– Уййй, – заверещала и запрыгала Вероника. – Тефаль, блин, ты всегда, зараза, думаешь о нас, чтоб тебя… – прыгая по кухне, ругалась она. – Что же это творится на белом свете? Поела рыбки, твою мать! Теперь она мне и в горло не полезет.

Причитая и хромая, Ника поплелась в комнату. Постояв на пороге и вспомнив, что аптечка находится в кухне, она развернулась и захромала обратно. Усевшись на стул, начала рассматривать ногу, на которой уже проступил синяк.

– Надо же, посинела уже и припухло вроде. Теперь, кроме кроссовок, ничего надеть не смогу. Хорошо, что этого не произошло вчера, а то хороша бы я была на свадьбе – в вечернем платье, сияя бирюзой и… в кроссовках. Так, теперь взгляну-ка я на свой портрет.

Вероника взяла маленькое зеркальце и, посмотрев в него, ахнула. Вдоль всего лба протянулась красная полоса ожога. Она всегда причесывалась так, чтобы лоб был открытым, поэтому полоса сейчас краснела, как семафор.

«Если я с этим буду переходить дорогу, ДТП гарантировано, потому что водители примут это за знак «стоп».

Она помазала свои раны мазью от ожогов, благо таковая нашлась в аптечке, и захромала в комнату, чтобы одеться. Есть, конечно, расхотелось, а настроение укатилось под плинтус. Зазвонил телефон, и Ника, поминутно охая и ахая, поковыляла к аппарату. Она очень обрадовалась, когда услышала бас Виктора Краснова:

– Вероника, привет. Ты почему мне вчера вечером не позвонила? Обещала же.

– Привет, Вить. Я вчера еле притащилась и сразу же спать легла.

– Как там владелец «Жигулей», жив-здоров?

– Да, там все нормально. И машина эта вовсе не его была, просто номерами воспользовались. Вить, по телефону всего и не расскажешь. Светку с малышом вроде завтра выписывают, вот я к вам в гости и завалюсь. Тогда мы с тобой и поболтаем. А сейчас, ты не обижайся, я очень тороплюсь, не могу долго трепаться.

– Так и скажи – Краснов, отвали, не до тебя сейчас, – сквозь смех пробасил Виктор.

Вероника тоже засмеялась и гаркнула в трубку:

– Краснов, отвали, не до тебя сейчас.

– Ну пока тогда, непоседа. – И отключился.

Она посмотрела на часы и ахнула:

– Уже четверть двенадцатого. Нужно по-быстрому, ноги в руки, вперед и с песнями.

Как и предполагала Вероника, на ноги ей могли налезть только кроссовки, и пришлось натянуть на распухшую ногу сначала белые носочки, чтобы не было видно синяка, а потом их. Очень не хотелось этого делать в такую жару, но альтернативы не было.

«Ничего, у Марии переобуюсь. Там в сумке есть босоножки из натуральной кожи, практически не имеющие размера, я их растоптала до сорок последнего, а выбросить рука не поднялась. Очень хорошо, что не поднялась, как раз и пригодятся».

Так как на ногах красовались кроссовки, Веронике пришлось натянуть шорты, чтобы до конца выдержать спортивный стиль. На джинсы она не решилась, побоялась, что в такую жару, да еще в машине ее заднице придется очень туго. Белый топик очень подошел к шортам. А в довершение Ника натянула на лоб эластичную ленту, в которой обычно занималась на тренажерах, и та скрыла последнюю деталь сегодняшних травм. Повертевшись перед зеркалом, она осталась собой довольна.

И поехала в Москву, готовая к новым подвигам.

Глава 23

Мария встретила ее радушной улыбкой.

– Здравствуйте, Вероника. Как погуляли на свадьбе матушки?

– Отлично погуляли, надеюсь, ее жизнь будет такой же замечательной.

– Вы за вещами приехали?

– Да, Машенька, я их сегодня обязательно заберу. Вы мне дайте, пожалуйста, ключики еще разочек. Надеюсь, что в последний.

– Что спрашивать-то? Вот они, на гвоздике висят, берите, если нужно. Я, между прочим, на ночь специально там, в квартире, свет оставляю, на кухне и в одной комнате, чтобы воры не залезли. Пусть думают, что в доме кто-то есть, а то, не ровен час, ограбят квартиру, а там добро имеется. Я ведь участковому расписку написала, что отвечаю за имущество. Вот теперь и подстраховываюсь. Уж скорей бы поминки справить и сдать все с рук на руки, а то тревожно как-то, – качала Мария головой. – Вы не в курсе, как там Софья Павловна? – перейдя на другую тему, поинтересовалась она.

– Все уже почти нормально, завтра обещали в общую палату перевести, и тогда можно будет ее навестить. Я обязательно к ней поеду. Масса вопросов у меня накопилась, нужно поговорить. Да и привезти что-нибудь, ведь в реанимации ее одними капельницами кормили. Теперь усиленное питание ей нужно, вот я этим и займусь.

– Я вот смотрю на вас, Вероника, и удивляюсь. Сколько же в вас доброты? Ведь, насколько мне известно, вы Софью Павловну всего один раз и видели, а говорите о ней как о старой знакомой.

– Эх, Машенька, иной раз с человеком много лет проживешь бок о бок, и он тебе все равно чужим остается. А другого увидишь раз, и все, как будто родственника встретил. Я, между прочим, не ко всем такая добрая. Если мне человек не по душе, то я с ним как фурия, доброты от меня не дождешься, и вообще внешность моя обманчива. Я могу быть ужасно невыносимой, вот так. Пойду я, Мария, ладно? Кстати, спросить хотела. Как ваш «сосед» себя ведет? Не буянит больше?

– Уму непостижимо, Вероника, он же на работу сегодня поехал устраиваться. Намылся, побрился, попросил рубашку ему погладить и брюки. Когда оделся, вроде на человека стал похож. Мне, конечно, не очень верится, что это надолго, но хоть немного передохнуть бы. Спасибо вам большое. Видно, тот спектакль на него здорово подействовал.

– Ну, вот и хорошо, я за него рада, да и за вас тоже. Глядишь, может, и наладится еще все. Сын-то когда должен из армии вернуться?

– Скоро уж, этой осенью.

– Ладно, Мария, пойду я.

Вероника вошла в знакомую квартиру и сразу же направилась в ванную. Там она начала методично осматривать и ощупывать плитку за плиткой. Когда проверила уже половину того, что наметила, она села на край ванны и задумалась. Ее взгляд привлекла ярко-красная роза, наклеенная на одну из плиток.

– Надо же, какой красивый цветок… цветок… «цв». Мама, неужели нашла? А ну посчитаем, раз, два, три, четыре, пять. Ну, конечно, пять, а как же может быть иначе? Пятая плитка справа, справа от двери. Это она. О господи, как руки-то трясутся.

Она с силой нажала на плитку, и та поехала в глубь стены. Рука Вероники провалилась в стену почти до локтя, и она нащупала там нишу. А в ней сразу наткнулась на какой-то предмет. С замирающим сердцем она вытащила его на свет божий и увидела, наконец, папку, о которой так много думала и которую так долго искала.

Дрожащими руками она раскрыла ее и увидела там всего один лист с напечатанным текстом. Это был документ о передаче прав владения восемьюдесятью одним процентом всех акций компании Суханову Игорю Петровичу по исполнении двадцати одного года. То есть, по европейским стандартам, совершеннолетия. Если говорить не юридическим, а простым языком, то этот документ представлял собой своего рода отречение от «престола», завещание. Все отходило в пользу наследного «принца», будущего «короля». Остальные девятнадцать процентов имеет совет директоров, и не более того. Было понятно, что ни о каком другом преемнике и партнере нет и речи.

Она прижала папку к груди и пулей выскочила из квартиры, даже не замечая боли в ноге. Все, больше ей здесь делать нечего. Дверь у Марии очень кстати оказалась открытой, и Ника тихонечко, как мышь, проскочила в комнату, где стояли ее сумки. Она быстро запихнула папку поглубже в одну из них и, облегченно вздохнув, вышла из комнаты. Она не хотела, чтобы лишний человек видел ее находку. Не важно, кто это был, друг или враг.

«Меньше будут знать, крепче будут спать», – благоразумно решила она.

Мария была на кухне и, когда Вероника протянула ей ключи, очень удивилась:

– Что так быстро сегодня, Вероника? Или уже нашла то, что искала?

– Нет, ничего не нашла, да, по-моему, уже и искать нечего. Не оставила мне Зинаида Григорьевна никакой весточки, видно, не смогла или сил не хватило. Спасибо вам, Машенька, за приют и внимание, поеду я. Вещи нужно домой отвезти. Только позвоню, если можно.

– Конечно, звоните, пожалуйста. Вероника, вы вчера сказали, что Нину отравили. А кто и за что, не знаете?

– Откуда же я могу знать? – удивилась Ника. – Самой интересно.

– А я так думаю, – заговорщически зашептала Мария. – Это медсестра. Помните, говорили, что медсестра какая-то новая приходила Зине укол делать? Это она, точно она. И Зина после нее умерла.

– Ну, Мария, вы прямо Мегрэ в юбке. Вы уж, пожалуйста, больше никому об этом не говорите, не нужно показывать, что вы что-то знаете или даже просто догадываетесь. Живите себе спокойно, не лезьте в это дело, милиция разберется, что к чему.

– Да я и не лезу, просто вижу, что вы что-то ищете, дай, думаю, расскажу о своих мыслях, может, помогу чем.

– Спасибо, Мария, и до свидания. Увидимся ли еще, не знаю, но у вас есть мой телефон, если захочется, звоните. Ой, а сама-то я позвонить собиралась и уже забыла, совсем плохая стала.

Вероника набрала номер телефона конторы Романа, но там было занято. Через некоторое время она повторила попытку, но безрезультатно. Ладно, решила она, позвоню откуда-нибудь еще. Она прошла в комнату и, натужно пыхтя, выволокла оттуда три своих сумки. Мария увидела, всплеснула руками и бросилась ей помогать.

Они спустились вниз и упаковали сумки в багажник. Мария вытерла набежавшие слезы и, расчувствовавшись, поцеловала Нику в щеку.

– Счастья тебе, девонька, и еще раз спасибо за моего алкоголика.

Глава 24

Вероника отъехала от дома на порядочное расстояние и остановила машину.

– Что мне делать с этой папкой? Может, в милицию пойти? Как нарочно, Софья Павловна в больнице, даже посоветоваться не с кем. Или Роману показать этот документ? Нет, думаю, не стоит, только познакомились, и уже загружу его бог знает чем. Лучше поеду домой.

Она посмотрела на часы и задумалась.

– А что, если мне сегодня наведаться к Наталье, девушке с фотографии? Мне Зинаида Григорьевна сказала, что она на Лесной улице живет.

Вероника решительно развернула свой автомобиль и понеслась в центр. Приехав на Лесную, она остановилась у дома номер пять и поднялась в лифте на четвертый этаж. Даже не подумав о том, что скажет, решительно нажала на кнопку звонка. Через минуту дверь открылась, и в проеме показалось смазливое личико.

– Чем обязана? – прочирикала Наташа тоненьким голоском.

– Коровина Наташа?

– Да, это я, а в чем, собственно, дело?

– Дело в том, что несколько дней назад был убит ваш друг, Суханов Игорь, и мне нужно задать вам несколько вопросов.

– А я-то здесь при чем? – вздернула нос девушка, но Вероника успела заметить, как в ее глазах мелькнул испуг.

– Может, мы не будем разговаривать на пороге и вы пригласите меня в дом? – строго проговорила Вероника.

– Проходите, только мне совсем нечего вам рассказать. Я уже больше трех месяцев не встречаюсь с Игорем, мы с ним расстались. У меня сейчас совершенно другой молодой человек.

Вероника усмехнулась и прошла за Наташей в комнату. Она села в предложенное кресло и спросила:

– Вы живете одна?

– Нет, с мамой, но она сейчас в отпуске, отдыхает в Турции.

– Наташа, не буду переливать из пустого в порожнее, а сразу перейду к сути. Игоря убили после того, как он выиграл крупную сумму – «Джек-пот», и у меня есть подозрение, что вы сыграли в этом деле не последнюю роль.

Девушка побледнела как смерть и, казалось, вот-вот рухнет в обморок.

– Эй, что это с вами, мне некогда тут возиться, дел невпроворот, – затараторила Вероника и, подхватив обмякшую Наташу, поволокла ее в кухню. Она усадила ее на стул и начала шарить по полкам, пытаясь найти аптечку или хотя бы намек на таковую, чтобы отыскать нашатырь. Ей попалась на глаза бутылка коньяка, и Вероника решила, что это тоже неплохое средство. Она плеснула в бокал крепкого напитка и буквально насильно влила его в рот Наташе. Та, проглотив содержимое стакана, сначала закашлялась, но потом уже почти осмысленно посмотрела на Веронику.

– Вы из милиции, – прошептала она бескровными губами.

– Нет, успокойся, не из милиции я. Давай познакомимся, меня зовут Вероника Королева, частный детектив. Прошу рассказать мне все без утайки, очень прошу. Если вздумаешь врать, сразу же окажешься, где положено, а уж там с тобой церемониться не станут, и коньяку ты не дождешься. Это ты передаешь сведения о выигрышах?

– Вы что, с ума сошли? Я сразу же оттуда уволилась, как только первый случай произошел. Испугалась до смерти, я даже и не знаю, кто и что, просто один разговор услышала и прямо чуть на месте не обделалась. А про смерть Игоря я в тот же день узнала, мне девчонка из его дома сообщила, мы с ней иногда перезваниваемся. Я, конечно, испугалась, побежала туда, чтобы фотографию забрать. Думаю, если что, скажу Зинаиде Григорьевне, что пришла выразить соболезнование, а сама в это время как-нибудь потихоньку фото и унесу. Я же знала, что у нее до девяти всегда дверь открыта.

– А почему ты так испугалась? Что такого в этой фотографии?

– Не дура же я совсем? Прекрасно понимала, что милиция туда придет, увидят фото, поинтересуются, кто такая, а когда узнают, что я в центре игровых автоматов работала, хана, привяжутся, не отмоешься.

– А почему не сообщила куда нужно, когда услышала подозрительный разговор?

– Да вы что? Меня же сразу за ноги подвесят. Вы не представляете, какие там все крутые. Только я думаю, что начальству это на хрен не нужно, у них и так денег невпроворот. Кто-то из мелкоты промышляет, я имею в виду служащих, у кого доступ к информации есть.

– А когда ты фотографию забрала, в котором часу?

– В тот же день, около девяти.

– А ты знаешь, что Зинаида Григорьевна умерла?

– Как умерла, когда?

– Сразу же после того, как ты ушла.

– Такого не может быть. Когда я пришла, она спала, и когда уходила, она жива была, я слышала, как она ворочается и стонет. А потом к ней ведь еще медсестра приходила.

– Откуда ты знаешь про медсестру? – насторожилась Вероника.

– Я когда из квартиры вышла, у подъезда кто-то сидел, а я не хотела, чтобы меня видели. Поднялась на один пролет, там подоконник широкий, посидеть можно, и выход из подъезда виден. Вот я на этом подоконнике и сидела, курила и видела, как к Зинаиде Григорьевне медсестра пришла. Минут через десять вышла, потом села в машину и уехала. Между прочим, совсем другая была девушка, я имею в виду не та, что раньше приходила.

– А как же тебе удалось ее разглядеть? – удивилась Вероника.

– Очень просто, она на лестничной площадке пудреницу достала и посмотрелась в нее, шапочку свою поправила, и я сразу поняла, что это совсем другая девушка. Та была полненькая и невысокая, а эта – как жердь.

– Как же она-то тебя не заметила?

– Там, у подоконника, совсем темно было, а на лестничной площадке лампочка в сто ватт, вот вам и ответ. А вы мне верьте, насчет «Джек-пота» я правду вам сказала.

Вероника посмотрела на нее внимательным взглядом, а потом проговорила:

– Я тебе верю, но все же ты должна рассказать в милиции о том, что ты знаешь о махинациях с игровыми автоматами.

– Никуда я не пойду, – пробурчала Наташа, – а заставить не имеете права. Я лучше анонимку напишу, пусть разбираются как хотят, а меня в это дело не впутывают, я еще жить хочу.

– Ладно, пока оставим этот вопрос открытым. Вот тебе мой номер телефона, как только вспомнишь что-нибудь еще насчет Сухановых, сразу звони, – сказала Вероника.

– А зачем вам это нужно? Думаете, что та медсестра помогла Зинаиде Григорьевне умереть?

– Я смотрю, умная ты не по годам, – рявкнула Вероника. – Не суй свой нос куда не следует, сама же сказала, что жить хочешь, вот и не лезь.

– Ладно, прижму. Как только вспомню, сразу позвоню, обещаю.

Вероника прошла к двери и, остановившись в прихожей, задала Наташе вопрос:

– Игоря-то не жалко?

– Очень жалко, он очень хороший, настоящий.

– Что же тогда ты бросила его?

– Люди гибнут за металл, – пожала Наташа плечами и горько усмехнулась.

– Кстати, что делал джип возле дома Игоря?

– Это я попросила Вадика меня отвезти, но у подъезда бабки сидели, и я не могла пройти. Вадик не мог ждать, у него срочные дела были, поэтому он меня высадил и уехал, а я осталась и ждала, пока все уйдут.

– Как же ты все Вадику своему объяснила?

– Да наплела сто верст до небес. Если честно, он и не очень интересовался, у него одни баксы в голове.

– Ладно, до свидания еще раз, – и Вероника вышла из квартиры.

Когда она выехала на трассу, начал накрапывать дождь. Она задумалась и чуть не проскочила поворот, она резко взяла вправо, и тут ей навстречу выскочил «Ягуар». Ника до отказа вывернула руль, но избежать столкновения полностью не сумела. Удар был не очень сильным, вскользь, но «Ягуар» по мокрому асфальту понесло прямо на бетонное ограждение. Раздался грохот, и он остановился. Ника выскочила из машины и понеслась в его сторону. Она распахнула дверцу и заорала на сидящего за рулем мужика:

– Ты что, етит твою мать, совсем чокнутый? Куда прешь? Что ты виляешь, как баба на панели. Думаешь, раз в крутой тачке сидишь, значит, все можно? Эй, что с тобой? Ты живой?

– Живой, живой. Вот только что-то, по-моему, в ребрах хрустнуло.

– Хрустнуло? У тебя в мозгах что-то хрустнуло, – ярилась Ника.

Мужчина посмотрел на нее отрешенным взглядом и спросил:

– Ты откуда взялась?

– Ничего себе заявочки. Я откуда взялась? Откуда ты такой крутой? Не умеешь водить, не садись за руль. Я из-за тебя два ногтя сломала и машину помяла.

– Вроде машин-то совсем мало. Откуда ты свалилась на мою голову? Выскочила, как черт из табакерки.

– Нет, вы на него посмотрите, я же еще и виновата. Откуда надо, оттуда и свалилась. Вон, гляди, архаровцы летят, блюстители порядка. Мы как будем разбираться? Полюбовно, или протокол составлять?

– Не знаю, плохо мне. По-моему, ребра сломаны.

– Значит, протокол, чтоб тебя… времени и так нет, возись теперь.

Вероника обреченно махнула рукой и пошла к своей машине. Вся процедура заняла почти три часа. Мужчину с двумя сломанными ребрами и разбитым носом забрали в Институт Склифосовского. Он, охая и матерясь, залез в машину «Скорой помощи». На прощание он одарил Веронику таким взглядом, cловно она была виновата во всех смертных грехах человечества.

– Чокнутый какой-то, – заключила она и отправилась наконец домой.

Машине теперь, конечно, требовался ремонт, и ее это злило неимоверно.

– Говорил же Королев, надо застраховать машину, нет, уперлась как овца. Мол, я очень аккуратный водитель.

Хотя на самом деле Вероника была еще тот водитель. Она ездила так, как было удобно только ей. А гаишников доводила буквально до обморока, если кто-то из них имел несчастье связаться с ней. Буквально через пятнадцать минут они хватались за голову и готовы были сами заплатить, лишь бы она побыстрее уехала.

– Вот тебе и аккуратный, – продолжала ворчать Вероника, – и так денег кот наплакал, а тут еще ремонт влетит в копеечку. Е-мое, что вообще происходит? Прямо черная полоса какая-то.

В доме надрывался телефон, а Ника, как нарочно, не могла открыть дверь. Когда ей наконец это удалось, она кубарем влетела в комнату и схватила трубку, но из нее уже летели короткие гудки.

«Вдруг это Ромка?»

Она позвонила ему, и он сразу же ответил.

– Рома, ты мне не звонил только что?

– Нет, не успел, но собирался. Я хотел тебе сообщить, что сегодня приехать не сумею, у меня очень важные дела.

– Ты же хотел сегодня вечером что-то мне рассказать.

– Расскажу в следующий раз, мне некогда, Вероника, честное слово, не обижайся, я тебя целую. – И отключился.

– Похоже, сегодня не мой день, – пробормотала и пошла на кухню. – Есть хочется до обморока. Ведь я уехала без завтрака, потом эта авария.

Ника распахнула холодильник и, немного подумав, решила обойтись бутербродами и чаем. Готовить ничего не хотелось, сегодняшний «завтрак» напрочь отбил охоту к этому занятию. Она соорудила себе гору бутербродов, будто для целой роты солдат. И совершенно не беспокоясь, что может испортить свою фигуру, уселась в кресло перед телевизором. Литровую чашку с чаем она поставила рядом на журнальный столик. Только она запихнула в рот почти целый бутерброд с ветчиной и огурчиком, как опять зазвонил телефон. Вероника схватила трубку, но так как сказать что-либо была не в состоянии, то абонент на другом конце провода услышал «марсианский» язык.

– Угу, я… вам… ням… ую.

– Кто это? – раздался удивленный голос.

– Ща, ща, ой, все, вроде проглотила. Чуть не подавилась из-за тебя, привет. Ты откуда свалилась? Сто лет не звонила.

– Да я тебе домой уже сколько раз звонила, а два дня назад мне какая-то лахудра ответила: «Вероника здесь не живет, и сюда больше не звоните». Кто это там у тебя поселился?

– Новая пассия Королева, мы с ним разошлись.

– Я так и поняла. И ты теперь на даче живешь?

– Как видишь, живу. Юль, а ты когда приехала?

– Я месяц назад от своего свалила, задолбал он меня своей ревностью. «Где была, что пила, с кем трахалась?» Ни днем, ни ночью не было покоя. Я манатки в зубы и ноги сделала. Весь месяц под Владимиром пробыла, отдохнула супер.

– Ну и как мужик, ничего? – хихикнула Ника.

– Какой мужик?

– Как какой? Ты же сказала, что целый месяц под Владимиром пробыла, вот я и интересуюсь: ничего хоть мужик-то? – засмеялась Вероника.

– Опять твои приколы, Ника? Вечно ты хохмишь, прямо вся в меня пошла, – тоже захохотала Юлька. – Владимир – это город такой, там пансионат есть, супер. Вот я там и отдыхала двадцать четыре дня. Ну а что касается мужиков, то, конечно, были, там их хоть пруд пруди, и все, как обычно, «неженатые». Я тебе что звоню-то? Можно у тебя пожить недельку, мать в квартире ремонт затеяла, а у меня на краску аллергия, ты же знаешь.

– Нет проблем, Юль, приезжай, конечно. Только предупреждаю сразу, что готовить будешь сама, у меня сейчас со временем абсолютный швах. Я сижу исключительно на бутербродах или питаюсь в кафе. Хотела, правда, сегодня порадовать себя полусырой рыбкой на японский манер, да ничего не вышло, только бытовую травму заработала.

– Ладно, согласна, – тут же ответила Юля. – Так я прямо сейчас и приеду, хорошо?

– Давай, я дома, никуда не собираюсь сегодня.

Вероника опять поудобнее устроилась в кресле, подогнула под себя ноги и взяла следующий бутерброд. Она уже раскрыла рот, чтобы откусить, как опять раздался телефонный звонок. Клацнув зубами перед аппетитным кусочком ветчины и сглотнув голодную слюну, Ника взяла трубку.

– Ну и кто вам нужен? – прошипела она.

– Ник, это опять я. На каком километре поворот к твоему поселку? Я забыла, – проныла Юлия.

– На пятьдесят пятом, чтоб тебе икалось. Я из-за тебя сейчас скончаюсь от голода.

– Все, все, Никусенька, я уже бегу, уже лечу.

– Гляди, по дороге ноги не переломай и крылышки не растеряй, бежит, летит она, – проворчала Вероника и положила трубку.

Юлия примчалась уже через двадцать минут, на что Вероника удивленно спросила:

– Тебя что, на истребителе подбросили?

– Да я же тебе из Сертякина звонила, от своей бабки. Зашла на почту и звякнула. Я хотела у нее эту неделю пожить, но слушать ее воспоминания о молодых годах у меня просто сил нет. За неделю обязательно свихнусь. Тебе же известен ее бзик на этой почве. И потом, она по телевизору смотрит все сериалы подряд, а у меня от них чесотка начинается.

Юлька грохнула свою сумку с вещами на пол и пошла осматривать дом.

– Все по-прежнему, ничего не изменилось. А это что за явление? – показала она на Дуську, осторожно выглядывающую из-за двери.

– Это Дуська, мой ангел-хранитель, – улыбнулась Вероника. – Иди, Юль, вон в ту комнату, располагайся, я ее даже не открывала с тех пор, как приехала.

– Это же вроде ваша с Николаем спальня?

– Бывшая спальня, Юленька, бывшая, так что не стесняйся, топай. Я теперь вот в этой комнате живу, здесь тоже удобно, диван угловой, разложишь, в футбол можно играть. Так что мне хватает. Ты пока вещи распакуй, а я кофе сварю по новому рецепту. Потом мне тоже поможешь с моими тряпками разобраться, у меня три сумки в машине лежат, еще не вытащила.

– Очень хорошо, мне ваша спальня давно нравилась, теперь я сама в ней поживу. Слушай, а что за баба-то у Королева?

– Ой, Юля, не хочу я об этом говорить, ты уж уволь. Баба как баба, с руками, с ногами, ну и со всеми остальными причиндалами, я так думаю.

– Не сыпь мне соль на рану, так, что ли? – хохотнула Юлия.

– Никаких ран нет, успокойся, и соль мне не страшна. Я отнеслась к нашему разрыву очень спокойно, даже сама удивляюсь. В самый первый момент, конечно, растерялась, а потом ничего, даже полегчало. Давай мы с тобой договоримся сразу. Никаких разговоров на эту тему, иначе я тебя вышибу из дома.

– Как скажешь. Я твоего Королева всегда на дух не переносила и улыбалась в его присутствии, только чтобы не огорчать тебя. Мне бы век его не видеть, не то что говорить о нем. Так что, подруга, заметано мелкой строчкой, никаких разговоров. Я пошла устраиваться.

Только Юлия закончила с устройством и вышла из комнаты, Вероника тут же потащила ее в гараж, чтобы она помогла ей донести сумки. Когда они, пыхтя и чертыхаясь, несли сумки через двор, калитка открылась и вошел сосед Ники, Семен Степанович.

– Помочь, девчонки?

– Че спрашивать, ох? Хватай, дядя Сеня, и тащи, видишь, как мы свои молодые тела надрываем, – пыхтя и смеясь, пробормотала Юля.

С его помощью они благополучно втащили все в дом.

– У вас что же там, кирпичи? – вытирая пот, спросил Семен Степанович.

– Там все мое имущество в натуральную величину, – ответила Вероника.

– Я что зашел-то к тебе, Ника. Сегодня возле ворот твоих, гляжу, синие «Жигули» стоят. Сначала я не придал этому значения, а потом вижу, девица, высокая такая, через забор на дом смотрит. Я, конечно, на крыльцо вышел, поинтересовался, что нужно. А она мне: «Нет, нет, это я адресом ошиблась». Села в машину и уехала.

– А за рулем кто сидел? – побледневшими губами прошептала Вероника.

– В машине никого больше не было, это я точно видел. Сама и вела.

– Спасибо, Семен Степанович, наверное, правда адресом ошиблись, у меня знакомых на синих «Жигулях» вроде нет.

Вероника моментально вспотела и, чтобы скрыть свое замешательство, обратилась к Юлии:

– Давай сейчас же разберем эти чертовы сумки, а то, если я оставлю это на потом, «потом» наступит только в следующем году.

Она тут же начала расстегивать первую попавшуюся сумку и вытряхивать оттуда вещи прямо на пол.

– Эй, ты что делаешь? Кто же на пол бросает? Места больше не нашлось? – возмущенно заорала Юля.

Вероника растерянно посмотрела на кучу вещей и, схватив их в охапку, плюхнула на диван.

– Юль, разбери, пожалуйста, у меня что-то настроения нет.

– Давай топай тогда отсюда, не мешайся, но с условием.

– С каким? – насторожилась Ника.

– Ужин готовишь ты, – выпалила подруга.

– У нас же договор, – попробовала отвертеться Вероника.

– В договоре не было статьи об эксплуатации меня в качестве горничной, которая обязана возиться с твоим барахлом, – тут же парировала Юлия и показала Нике язык.

– Ну и помело, – протянула та, но на кухню все же поплелась.

Но вдруг резко остановилась у порога и вернулась в комнату. Она начала разбрасывать вещи, пытаясь найти папку.

– Потеряла что? – поинтересовалась подруга.

– Да, Юль, увидишь черную папку, принеси мне ее на кухню.

– Хорошо, принесу, делов-то. Я уж думала, ты бриллиант в сто карат потеряла, вон как все расшвыряла.

– Да нет, папка чужая, боюсь потерять, – тут же нашлась что ответить Ника.

Папку Юлия нашла во второй сумке и принесла ее Веронике. Когда она пошла продолжать начатое, Вероника тихонько поднялась на второй этаж дома и запихнула папку под копию репродукции «Утро в сосновом лесу», которая висела на стене.

«Береженого бог бережет, – подумала она, вспомнив про синие «Жигули». – Нужно побыстрее от нее избавиться. Завтра поеду к Софье Павловне в больницу и посоветуюсь, что мне с этой папкой делать».

Глава 25

Вероника проснулась оттого, что Дуся стаскивала с нее простыню и пронзительно визжала. Голова была такой тяжелой, что она не могла приподнять ее с подушки. В горле першило, а из глаз лились слезы.

– Что это за запах, Дуся? – прохрипела Ника, ощутив, что голос куда-то пропал.

Когда до нее дошло, что в доме нестерпимо пахнет газом, она тут же вскочила с постели и чуть не упала от головокружения. Увидела, как Дуська мечется от нее к двери и обратно. В зубах она держала орущего котенка. Ника подбежала и распахнула дверь настежь. Потом у нее в голове мелькнуло: «Юлька!» – и она быстрее пули бросилась в спальню.

Юля разметала волосы по подушке и, видимо, была без сознания. Ника схватила ее в охапку и потащила к окну. Как нарочно, шпингалет никак не хотел открываться, и Ника, не долго думая, схватила стул и запустила им в окно. Посыпались стекла, и окно наконец раскрылось. Ника положила подругу на подоконник и, схватив ее за ноги, перевернула и опрокинула наружу. Следом выскочила сама, но потом вернулась тем же манером, схватила со стула первую попавшуюся тряпку и зажала ею рот и нос. Перепрыгивая сразу через две ступеньки и почти ничего не видя от застилающих глаза слез, понеслась на второй этаж. Выхватив из-под картины папку, она кубарем слетела по лестнице вниз и, быстро распахнув свой шкаф, схватила шкатулку и Юлькину сумочку с документами и деньгами.

Она выбежала во двор, подскочила к окну, чтобы оттащить Юлю от стены дома, но та уже пришла в себя и ползала на четвереньках, издавая надрывные звуки. Ее просто выворачивало наизнанку от рвоты. Только Вероника наклонилась над Юлей, чтобы помочь ей подняться, как раздался оглушительный взрыв. Взрывная волна была настолько сильной, что девушки отлетели метра на три. Приземлились они на клумбу, что значительно смягчило удар. Юля оказалась верхом на ней и, недоуменно таращась на разлетевшиеся во все стороны обломки, пробормотала:

– Ну, блин, ваще! Это что, фейерверк в честь моего приезда?

Вероника сбросила с себя подругу и села рядом с ней. Потом она посмотрела на свои руки и увидела, что держит Юлькины ажурные трусики, ими-то она и зажимала рот и нос, пока металась по дому. Она нервно хихикнула и посмотрела на Юлю. Та тоже уставилась на нее во все глаза. Ника опять хихикнула. Следом за ней всхлипнула Юлька. Потом, одновременно сообразив, что чудом остались живы, они вдруг начали хохотать так, что обе завалились на клумбу.

Буквально через десять минут после взрыва к дому уже торопилась толпа народа. Семен Степанович в одном исподнем подбежал к девушкам и испуганно прокричал:

– Живы, девчонки? Слава тебе господи! – Видя, что они на него не реагируют и продолжают смеяться, он забормотал, прыгая вокруг них в своих подштанниках: – Это ничего, это нервное, шок, сейчас приедет «Скорая», и все будет хорошо.

Когда девушки успокоились, он спросил:

– Вероника, что случилось? Что за бомбардировка? У меня окна вместе с рамами вынесло.

– Что-то с газом, – пробормотала она, вытирая слезы от смеха.

– Матерь божья, как же вы не задохнулись? Ведь спали же.

– Дуська разбудила, если бы не она…

Раздался вой пожарной сирены, и к дому подъехало сразу три машины, следом за ними подкатили милиция и «Скорая помощь». Пожар затушили очень быстро, хотя огонь и успел распространиться по всему дому. И разрушения были очень значительные. Окна вылетели вместе с рамами, двери тоже отсутствовали. Второй этаж обвалился на первый. Правда, почему-то уцелела крыша. От кухни остались одни руины, и только холодильник странным образом стоял целый и невредимый.

Врачи начали ощупывать и осматривать девушек, и те, совершенно безучастные к происходящему, давали вертеть себя как кукол. Доктора решили, что их обязательно нужно обследовать на предмет отравления, травм и шокового состояния. Девушек периодически рвало, то одну, то другую. Хотели отправить обеих в районную больницу, но Юлька вдруг проявила необыкновенное упорство и настояла, чтобы их отвезли в Москву.

– Мы москвички, имеем страховые полисы и ни в какую местную богадельню не поедем.

Аргумент был в пользу девушек, поэтому их уложили на носилки и напялили на лица маски от кислородных подушек. Водитель «Скорой помощи» включил сирену, и она понеслась на предельной скорости в сторону города. По воле случая девушек привезли в Институт Склифосовского. У Вероники снова начался приступ истерического смеха, когда она, выйдя из машины, поняла, куда попала. Врачи приняли это за запоздалую реакцию организма на стресс и торопливо повели девушек в приемный покой.

Как только их определили в палату, почти моментально начались хождения по мукам. Кровь, моча, уколы, капельницы, клизмы, рентгены и прочая дребедень. К вечеру их так измотали, что им уже ничего не хотелось, кроме как побыстрее отсюда свалить, прямо голышом, несмотря на то что обе были сплошь в ранах, царапинах и синяках. В шесть часов вечера в палату влетел Николай и прямо с порога заорал:

– Вероника, что произошло? Мне звонят на работу из милиции и сообщают, что дом в руинах, а жена в больнице. Объясни, в чем дело?

Ника поморщилась, как от зубной боли, и процедила сквозь зубы:

– Королев, не нужно так кричать, здесь есть тяжелобольные. Дом взорвался, утечка газа. Со мной все в порядке, как видишь, жива и почти здорова.

Николай обвел взглядом палату и вдруг увидел Юлю.

– А ты что здесь делаешь? – вытаращив глаза, спросил он.

– Не видишь, мочу собираю? – и Юлька, пряча улыбку, показала на баночку, стоящую у кровати.

Он глупо уставился на баночку и нервно улыбнулся.

– Дурдом на выезде, – пробормотал он, ничего не понимая. Потом, спохватившись, спросил: – Ника, а как же документы? Наверное, все сгорело?

– Николай, ты же прекрасно знаешь, что я всегда держу паспорт и страховой полис вместе с правами в бардачке машины. А остальные, ну там загранпаспорт и другие важные документы, я сложила в шкатулку, вместе с цацками. Так вот шкатулку, вместе со своей и Юлькиной задницей я вынести успела.

– Ну, слава богу, а то я уж думал… – То, что он подумал, Николай не договорил. – Вероника, вот здесь я тебе фрукты принес. Ешь, поправляйся, завтра я приеду снова, а сейчас поеду, посмотрю, что там с домом. Когда ты полностью придешь в себя, ты мне все объяснишь, а сейчас не буду тебя больше утомлять. До свидания, Юлия, удачи тебе в сборе мочи.

– Спасибо, дорогой, постараюсь план по сбору перевыполнить, – шпилькой на шпильку ехидно ответила девушка.

@INT-20 = На следующий день, уже с шести утра их мучения начались с того, что медсестра вошла в палату и гаркнула:

– У кого утренняя моча, подъем. Быстренько в туалет, емкости наполнили. Потом шагом марш в палату, градуснички поставили, температурку измерили, а через десять минут ко мне на пост, давление мерить.

– Прямо не больница, а казарма, ать, два, время пошло, – простонала Юлька.

Она взяла бутылочку для мочи и, посмотрев на нее обалдевшим взглядом, возмутилась:

– Я что, снайпер, чтобы в такое узкое горлышко попасть? Вчера баночки были, а это что?

Медсестра добродушно захохотала и посоветовала:

– А ты в мужское отделение сходи, они эту задачу без проблем решают, может, и тебе помогут.

– Ага, и потом мне объявят: анализ мочи показал, что я импотент, приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Грудь медсестры заколыхалась от смеха.

– Ох, веселая ты девка, люблю таких. Ладно, сейчас на банку поменяю.

– Вот спасибо, и нам бы с подружкой еще халатики приличные, а то дали рванье, да еще с бинтами вместо завязок.

– А это уже не ко мне, это к сестре-хозяйке вопрос. Скажу по секрету, решить его можно.

Дальше все пошло своим чередом. После несъедобного завтрака пришли врачи на обход. После обхода в палату впорхнула медсестра с металлическим подносом, на котором в рядок были уложены шприцы.

– Так, девочки, на животики легли, попочки оголили, сейчас я вам укольчики поставлю.

После этой болезненной процедуры Вероника, кряхтя и охая, перевернулась на спину и простонала:

– Одуреть можно, сколько нам уже уколов впороли за сутки. Вчера три раза по четыре и сегодня опять четыре. У меня уже задница из плоскогорья в бугристую местность превратилась.

В это время в палату, точно тайфун, влетела мать Юлии.

– Девочки, миленькие, что произошло? Что с вами случилось? Юленька, доченька, как же так? Ведь ты сказала, что поедешь к бабушке. Как ты оказалась на даче у Вероники?

– Мам, на такое количество вопросов может ответить только кроссвордоман, – промямлила Юлия. – Ну и поехала, давно не виделись, соскучилась. Что удивительного?

– Что же там произошло? – утирая слезы, прорыдала женщина.

– Что бы ни произошло, это уже не имеет значения. Главное, мы живы, а остальное суета, – поглаживая мать по руке, проговорила Юля. – Мам, успокойся. Посмотри на меня, видишь, я здорова как лошадь. Чего плакать-то?

Надежда Ивановна вытерла слезы, трубно высморкалась и сразу же принялась за дело.

– Вот, девочки, я вам тут курочку пожарила с картошечкой, салатик накрошила и селедочку разделала. Там в сумке фрукты и соки лежат. В другой сумке халаты, тапочки и сменное белье. Там же туалетные принадлежности. Господи, какие же вы бледненькие, давайте кушайте. Я уж не буду у вас задерживаться, коли все нормально, а то я с работы отпросилась. Вечерком забегу снова.

Она поцеловала их и так же стремительно, как и вошла, выскочила из палаты. Юлька тут же, потирая руки, залезла в сумку и вытащила пластмассовый контейнер с курицей и картошкой.

– О, как здорово, еще тепленькая. Давай, подруга, наваливайся, а то от местной жратвы ноги протянем. Видала, как кормят? Прямо ресторан «Астория».

Девушки с аппетитом принялись за еду и вдруг услышали глубокий вздох, который доносился с койки у окна.

– Баба Маш, давай с нами кушать, а то я смотрю, вы и на завтрак не ходили, – предложила Юля.

– Спасибо, деточка, что-то не хочется, мне бы врача позвать, сердце, кажется, прихватило.

Юля тут же подскочила, как ужаленная, и схватила свою сумку.

– Баба Маш, вот, выпей лекарство, пока мы за врачом сбегаем. Очень хорошее, от сердечных приступов. Я его все время в сумке держу, так, на всякий случай.

Она подлетела к бабуле и, запихнув ей таблетку в рот, помогла запить водой.

Пока Юля врачевала старушку, Вероника уже сбегала за доктором. Тот стремительно вошел в палату и, подойдя к бабуле, спросил:

– Что беспокоит, Марья Филипповна?

– Да уже вроде ничего, сынок. Вон Юлечка лекарство дала, вмиг отпустило.

– Да? Что за лекарство вы дали, Юлия Андреевна?

– Вот посмотрите, – та протянула доктору упаковку.

– Да, действительно хорошее, – дал заключение врач и удалился из палаты.

Девушки смолотили все, что было в контейнере, сверху приправили фруктами и залили соком. И уже сытые, как кошки после сметаны, улеглись на постель.

– Нужно будет к Софье Павловне сходить немного погодя, когда все обходы закончатся. Она в токсикологии лежит, на втором этаже этого же корпуса, я уже узнавала, – проговорила Вероника, а потом добавила: – И еще кое-кого навестить хочу.

– Это кого же? – удивилась Юлия.

– Да есть здесь один травмированный, со сломанными ребрами.

– Знакомый, что ли?

– Ага, знакомый. На дороге познакомились, его «Ягуар» с моей «десяткой».

– Неужели ДТП?

– Оно самое, – тяжело вздохнула Вероника.

– А ты мне ничего не говорила.

– Когда говорить-то было? Мы с тобой полночи о твоих мужиках проболтали, а потом взорвались.

Вероника поднялась с постели, натянула халат и пошла к двери.

– Ты куда это собралась?

– На кудыкину гору. Юль, можно без глупых вопросов? В туалет я, пописать захотела. Можно?

– Топай, топай, не расплескай по дороге. А я вот, наверное, всю мочу на анализы раздала, в туалет совсем не хочется.

– А тебя никто и не зовет, – засмеялась Вероника.

Когда Вероника вернулась от гинеколога, Юля ей сказала:

– А тебе тут опять приходили укол делать. Только я сказала, что ты сейчас в туалете. Обещали попозже прийти.

– Какой еще укол? Они что, совсем здесь офонарели? – взвилась Вероника и выскочила из палаты. Она как фурия подлетела к медсестре и зашипела: – У меня уже вся задница в шишках и буграх.

– Возьмите в холодильнике грелку со льдом и приложите к больному месту, – спокойно ответила та.

– Дашенька, если вы каждый час будете приходить ко мне со шприцем, то мне никакая грелка не поможет.

– Почему каждый час? Я вам утром сделала четыре, теперь в обед еще четыре, а потом уже вечером.

– А только что кто приходил, чтобы пятый сделать?

– Господь с вами, Вероника Дмитриевна, никакого пятого укола вам не назначали, и я никуда не приходила.

– А кто? – вытаращив глаза, глупо улыбнулась Ника.

– Да кто вам сказал такую глупость? – в свою очередь, удивилась медсестра.

– Юлька, подруга моя.

– Да пошутила небось подруга ваша, а вы и поверили, – засмеялась Даша.

– Ну погоди, шутница, сейчас я тебе устрою темную, – прошептала Вероника и понеслась на всех парусах в палату. Влетев туда, она заорала прямо с порога: – Ты что это вздумала так шутить? Это тебе что, первое апреля?

– Я и не думала шутить, – недоуменно произнесла Юля. – Пришла медсестра, молодая, высокая, худенькая такая, в очках и в маске. Я еще подумала, вот единственная девушка, которая соблюдает больничные правила. Она вошла и культурно так спросила: «Где Королева? Ей дополнительный укол назначили, против столбняка». Много, говорит, травмированных мест у нее, может заражение быть.

– Давно? – леденея от ужаса, прошептала Ника.

– Да нет, минут пять, семь, не больше, – удивленно ответила Юля.

У Вероники что-то щелкнуло в голове, и она прошептала побледневшими губами: «Мисс Марпл».

Потом вдруг сорвалась с места и выскочила из палаты как ошпаренная. Уже в коридоре она сразу не могла сообразить, в какую сторону бежать. Потом она подлетела к Даше и спросила:

– Дашенька, вы не видели, куда пошла девушка в белом халате и в очках?

Та посмотрела на нее удивленно и сказала:

– У нас здесь все девушки ходят в белых халатах и через одну в очках?

– Высокая такая, худая, – не сдавалась Ника.

– Да вы посмотрите по сторонам, Вероника Дмитриевна. Студенты толпами ходят. Разве я могу отследить, кто куда пошел?

Вероника сорвалась с места и понеслась к лестнице. По коридору шла сестра-хозяйка и везла каталку, нагруженную чистым бельем. Ника налетела на каталку, и та, развернувшись, поехала самостоятельно по направлению к палатам. Сестра-хозяйка от неожиданности остолбенела. В это время из палаты выходила нянечка с двумя суднами в руках. Каталка пронеслась мимо нее, и оба судна, опрокинутые кверху дном на горку белья, поехали дальше вместе с каталкой. Нянечка замерла как вкопанная и удивленно созерцала свои опустевшие руки.

Стокилограммовая сестра-хозяйка сорвалась с места и, пытаясь догнать удирающее белье, пронеслась мимо нянечки, пыхтя, как дизельный поезд. Она даже не заметила, что опрокинула бедную женщину на пол. Каталка, доехав до противоположной стены, с грохотом стукнулась об угол и поехала обратно. Нянечка, все еще сидящая на полу, увидев, что на нее катится нечто, прикрыла голову руками и заорала что было сил:

– Караул, убивают!

Все больные повыскакивали из своих палат, перепуганные насмерть.

– Что случилось? Пожар? Террор? Бомба?

Юлька выскочила вместе со всеми и, подергав носом, спросила:

– У нас что, прорвало канализацию?

Каталка с «ароматным» бельем остановилась почти напротив их палаты. Сестра-хозяйка, всхлипывая, причитала:

– Это же надо, двадцать комплектов чистого белья коту под хвост. Вот заставить бы вас стирать все это, да ручками, – и она зло посмотрела на Юльку.

– Нам нельзя, мы больные, – тут же выпалила та.

– Да какие вы больные? Больные вон, на койках лежат, а не носятся, навроде твоей подруги, по коридору, как ракеты.

Вероника летела по лестнице, ничего не видя вокруг себя. Она даже не заметила на верхней ступеньке ведро с водой, а ниже уборщицу, которая, согнувшись, мыла лестницу. Пролетая мимо, Ника задела ведро ногой, и то, опрокинувшись, сразу помыло весь пролет сверху донизу. Опорожненное от воды, став пустым и легким, ведро запрыгало по ступенькам и «приземлилось» на голову очумевшей уборщицы. Бедная женщина от испуга и неожиданности, не удержав равновесия, шлепнулась на задницу, громыхая ведром и вопя как сирена. Вероника, на ходу прокричав: «Извините, я не хотела…», полетела дальше, боясь остановиться даже на секунду.

На третьем этаже был таксофон, и возле него стоял мужчина с ногой в гипсе и разговаривал по телефону. Костыли он аккуратно поставил к стенке. Вероника, не вписавшись в поворот и потеряв равновесие, ухватилась за эти костыли. Они отделились от стены, и Вероника, не задержавшись, понеслась дальше уже с костылями в руках. Вслед она услышала спокойный, даже апатичный голос:

– Мадам, зачем вы это делаете? А как же я пойду обратно?

До нее дошло, что она оставила человека без средств передвижения, и она швырнула костыли прямо на лестнице.

Не останавливаясь, Вероника влетела в отделение токсикологии, как торнадо, сбивая на своем пути каждого, кто попадался. Ворвалась в палату, где лежала Софья Павловна. Тяжело дыша, она остановилась в дверях. Возле кровати «мисс Марпл» стояла высокая «медсестра» и ждала, пока та поднимет рукав халата.

– Руки вверх, ни с места! – заорала Вероника первое, что пришло в голову.

«Медсестра» резко повернулась в ее сторону, и их глаза встретились. Даже через очки Вероника увидела ледяной взгляд хищницы. В руках «медсестра» держала тонометр, прибор для измерения давления. Недолго размышляя, Вероника прыгнула на девушку как пантера. Та, не растерявшись, оттолкнула ее и тут же послала ей профессиональный удар ногой в солнечное сплетение. Ника согнулась пополам, хватая ртом воздух.

«Медсестра» схватила с тумбочки шприц и метнулась к двери, но Ника успела схватить ее за ногу. Та с силой дернула конечностью, и в руках у Вероники осталась туфля, но сама преступница скрылась. Вероника долго не могла прийти в себя. Все еще сидя на полу, она наконец обрела возможность дышать. Потом недоуменно посмотрела на туфлю и, усмехнувшись, пробормотала:

– «Золушка», твою мать.

Все больные палаты сидели на своих койках с раскрытыми ртами и выпученными глазами. Никто из них так и не понял, что же здесь сейчас произошло. Первой опомнилась Софья Павловна и удивленно спросила:

– Вероника, девочка моя, что сие представление означает?

Ника улыбнулась ей и прошептала:

– Да вот, Софья Павловна, проведать вас пришла, извините, гостинцы забыла.

– А что это было? И кто эта девушка?

– Не узнали, Софья Павловна? Вроде она в гости к вам приходила? Или я ошибаюсь?

Глава 26

Вероника поднялась с пола, все еще держась за живот. Она присела на стул, рядом с кроватью Софьи Павловны и улыбнулась:

– Ну, как вы себя чувствуете?

– Вероника, ты прямо как наш доктор. Первое, что он делает, когда входит в палату, задает именно этот вопрос: «Как мы себя чувствуем?»

Ника засмеялась:

– Ну, хорошо, Софья Павловна, я спрошу по-другому. Вы уже пошли на поправку?

Все больные в палате заулыбались. Вероника наклонилась поближе к Софье Павловне и заговорщицки прошептала:

– Мисс Марпл, мне нужно с вами посекретничать. Где мы могли бы это сделать?

– Пойдем, деточка, в холл, там очень удобные кресла, вот и посидим, поболтаем.

Ника помогла ей подняться с постели и надеть халат. Видно было, что Софья Павловна еще очень слаба, но это и понятно, в реанимации кормят только витаминами, которые вводятся через капельницу. При такой диете и здорового ветром зашатает, а здесь пожилая женщина.

Ника, поддерживая ее под руку, пошла вместе с ней в холл. Когда они устроились в креслах, то первым вопросом Софьи Павловны было:

– Вероника, что это за маскарад? Почему ты в халате и тапочках?

– Видите ли, я лежу здесь по соседству, тремя этажами выше, в интенсивной терапии.

– Ты что, заболела?

– В некотором роде. Но сейчас мне хотелось бы поговорить совсем о другом. Софья Павловна, скажите, кто приходил к вам на следующий день после того, как у вас в гостях побывала я?

– Так подружка же твоя приходила, сказала, что это ты ее послала, чтобы я с ней позанималась английским языком. Я ответила, что сейчас не даю частных уроков, со зрением не очень хорошо, да и уставать стала. Наверное, старею. Но Лариса, так назвалась эта девушка, сказала, что ты очень просила меня не отказывать.

– А где вы с ней беседовали?

– На кухне, мы пили чай с пирожными, которые она принесла.

– Когда вы почувствовали себя плохо?

– Под утро уже. Вероника, неужели ты думаешь, что та девушка хотела меня отравить?

– Я не думаю, я знаю. И не хотела, а отравила. Эх, мисс Марпл, мисс Марпл, как же вы, такая умная женщина, так попались? Неужели вы не могли позвонить мне и поинтересоваться, действительно ли это моя подруга?

– Я звонила, деточка, но твой телефон не отвечал.

– Да, все правильно, эта девица, прежде чем идти к вам, наверняка точно знала, где я могу быть и можно ли со мной связаться. Ладно, теперь нечего гадать. Вы хотя бы поняли, что сегодня она повторила попытку?

– Неужели ты думаешь, что сейчас на меня покушались? – испуганно прошептала женщина.

– А зачем бы я стала с ней драться, как вы думаете? – фыркнула Вероника.

– Теперь-то я, конечно, все поняла, но сначала растерялась. Вот видишь, Вероника, я говорила тебе, что дело это очень серьезное. Тут замешаны огромные деньги, а ради денег, сама знаешь, люди ни перед чем не останавливаются. Может, будет лучше, если ты оставишь эту затею?

Ника пропустила мимо ушей то, что сказала ей Софья Павловна, и как ни в чем не бывало продолжала дальше:

– Помните, я вам говорила про Ниночку, медсестру?

– Конечно, ты мне рассказала, что укол Зинаиде должна была сделать она, а пришла совсем другая.

– Так вот, Ниночку тоже отравили, и она умерла.

– О господи, Вероника, еще одна смерть?

– Их могло быть и больше, если бы, например, вы съели побольше пирожных, или сейчас вам успели бы сделать укол. А у меня не было бы Дуськи. Я почему-то теперь уверена, что утечка газа у меня в доме произошла не случайно.

– Что за утечка?

– Потом я вам обязательно все расскажу, а сейчас мне нужно подумать. Кстати, что говорят врачи, чем вы могли отравиться?

– Они меня спросили, что я ела накануне. Я, конечно, рассказала о пирожных. Они тут же решили, что все дело в них. Когда травятся бисквитным кремом, то дело иной раз доходит до смертельного исхода.

Вероника чуть не брякнула: а что показало вскрытие? Но вовремя прикусила язык и вместо этого спросила:

– У вас брали желудочный сок на анализ?

– Ой, девочка, у меня столько брали этих анализов, что я уже точно ничего и не знаю.

– Ладно, Софья Павловна, я тогда побегу на свой этаж, а вы будьте осторожны и смотрите, кто вам делает уколы. Хотя вряд ли она уже появится. Очень жаль, что мне не удалось вырвать у нее шприц. Сейчас бы знали, чем вас хотели прикончить. Кстати, ведь она сначала ко мне приходила, но меня не было, и она решила не тратить времени даром.

– Вероника, я все поняла, хватит мне быть больной размазней, пора браться за дело. Смерти я не боюсь, но скажу по секрету, что умирать совсем не хочется, – и Софья Павловна засмеялась и сразу стала похожа на мисс Марпл.

– Софья Павловна, а теперь «на десерт» я хочу сообщить вам новость. Я нашла папку.

– Так что же ты молчала до сих пор? Где она? Дай посмотреть. Я хочу удостовериться, что это именно то, о чем говорила Зиночка.

– Папки здесь нет, но я отдала ее в надежные руки. Когда взорвался дом, мы на улице остались почти голышом, но вот папку я вынести успела и еще шкатулку. Когда нас забирали в больницу, я все это отдала нашему соседу, Семену Степановичу. И Дуська с Зайкой пока у него живут.

– Ну и что? Что там, в этой папке? – нетерпеливо спросила старуха.

– Вы были правы, там документ, который может стать атомной бомбой для теперешних хозяев фирмы, если его отнести, куда положено. Ничего, вот выйду отсюда и сразу займусь этим в первую очередь. Софья Павловна, скажите, что вам принести покушать, здесь так отвратительно кормят.

– Спасибо, деточка, мне бывшие ученики, по-моему, целый гастроном сюда перетащили, так что ничего не нужно.

– Ну, вот и хорошо. Пойду побыстрее в палату. Может, Юля получше разглядела эту «медсестру»?

– Какой ты еще, по сути, ребенок, Вероника. Такое впечатление, что ты не понимаешь серьезности ситуации. Я еще раз повторяю, здесь замешаны деньги, и очень большие, поэтому эти люди так и паникуют. Они стараются убрать всех, кто может знать о наличии копии документа. И в то же время они ничего не знают точно. Только то, что ты влезла в это дело и что-то разнюхиваешь. Будь, пожалуйста, осторожна, девочка.

– А почему вы решили, что это копия документа, а не оригинал? – удивленно спросила Вероника.

Софья Павловна как-то странно посмотрела на нее и спокойно ответила:

– Потому что оригинал обычно хранят совершенно в другом месте, а не дома. Ты поняла, что я тебе говорю? Будь, пожалуйста, осторожна.

– Хорошо, буду, – поклялась Вероника. – Ладно, Софья Павловна, мне уже пора. Я еще вечерком забегу.

Вероника отвела старуху обратно в палату и побежала к лестнице, а та, провожая ее взглядом, качала головой и шептала:

– Ребенок, совсем ребенок, играет в детектива, как маленькие девочки в куклы. Видно, бережет ее бог, а может, дьявол. Не ровен час…

Юлька, увидев подругу, тут же понеслась, как лошадь по пастбищу:

– Где тебя носит столько времени? Вылетела из палаты, точно тебе пятки скипидаром смазали, ни слова не сказала. Что я должна думать?

– Не верещи, я же тебе говорила, что хочу навестить Софью Павловну, вот и навестила.

– А что это у тебя в руках? Никак туфли отхватила? Интересно только, почему она одна? Второй твоего размера не было? – рассмеялась Юлька.

Вероника посмотрела на туфлю, которую так и не выпускала из рук, и швырнула ее под кровать.

– Золушка потеряла, только вместо принца там оказалась я. Вот теперь расстроится, ужас, – притворно вздохнула Вероника.

– Ты, моя дорогая, здесь такого шороху навела, – Юлька, откинувшись на подушку, заливисто расхохоталась. – Ой, мамочки, не могу. Ты сестру-хозяйку видела? Двести кило веса, как в откормленной свиноматке. Но как она бегает, это же прямо загляденье.

– Ничего не понимаю, Юль, мы вроде в интенсивной терапии лежим, а не в психиатрическом отделении. Что за бред ты несешь? – с подозрением глядя на подругу, спросила Ника.

Юлька, корчась от смеха и, как всегда, приукрашивая, рассказала ей, что здесь творилось после ее сумасшедшего бега с препятствиями. Время подошло к обеду, и в палату вошла медсестра Дашенька.

– Ну, мои хорошие, готовьте ваши попки.

Девушки одновременно застонали.

– Даша, а нельзя ли как-нибудь другим путем ввести это лекарство? Я даже на клизму согласна. Сил нет терпеть такие мучения, – простонала Юля. – Ведь уже сидеть невозможно, еще немного, и вы из нас, здоровых лошадок, сделаете еле передвигающихся кляч.

– Ничего, ничего, – засмеялась Дашенька, – это же для вас, чтобы не было последствий. И потом, завтра уже будет не по четыре, а всего по два укола. Я вам сейчас грелки принесу со льдом, вы их приложите, и шишечки быстро рассосутся.

Она сделала уколы и сказала:

– Все, девочки, давайте-ка топайте на обед, уже время подошло.

– Смеешься, Дашенька? Хочешь, чтобы мы отсюда прямехонько на второй этаж загремели? Со смертельным отравлением, – съязвила Юлька.

– Да ладно вам, – засмеялась девушка, – вкусного, конечно, мало, но вполне съедобно.

– А ты сама-то ешь в вашей столовой? – не сдавалась Юлия.

– Редко, я вегетарианка, но иногда захожу.

– После небось быстрее в клизменную бежишь? – опять уколола Юля.

– Хватит тебе, Юлька, острить. Что ты к Даше привязалась? Она-то здесь при чем? Это наше государство виновато, что так мало денег на медицину выделяет, – влезла в разговор Вероника.

– Ага, и еще шеф-повар больницы, который львиную долю харчей в своей сумке домой уносит, – никак не унималась Юля.

– Ладно, девочки, побежала я. Мне еще в четырех палатах уколы нужно сделать, а я у вас застряла. – И Даша выпорхнула из палаты.

День прошел почти незаметно, потому что девушек таскали по всевозможным кабинетам, крутили, вертели, смотрели. Потом пришел следователь, и началось. Почему? Когда? Где? С кем? В общем, по полной программе. Вспомнил он и тот случай с машиной. Следователь почему-то был уверен, что в доме у Вероники был не просто бытовой взрыв газа, а специально подстроенное покушение.

– Вероника Дмитриевна, может быть, есть какая-то причина, по которой вас хотят убить? – осторожно поинтересовался он.

Вероника сделала по возможности испуганные глаза и спросила:

– Меня убить? Но за что? Я не представляю ни для кого никакого интереса.

– Может, интереса вы и не представляете, – согласился следователь, – но представляете для кого-то опасность. Такое вам не приходило в голову? Вот меня и интересует, какую? И для кого?

В голове у нее завертелся калейдоскоп событий. В нем и лицо ее бывшего мужа Николая. Ведь для него Вероника сейчас тоже представляет опасность. Вернее, для его фирмы. Она потрясла головой, чтобы избавиться от этой чудовищной мысли.

Королев хоть и сволочь, но пойти на убийство, даже ради своей фирмы он не способен – в этом Вероника почему-то была уверена. Поэтому она спокойно посмотрела на следователя и произнесла:

– Не имею понятия. Я не обладаю никакими секретами, за которые меня захотели бы убить. Я думаю, что это просто стечение обстоятельств. Заминировали ту машину, которая стояла ближе всех к Торговому центру, и на ее месте могла оказаться любая другая. А утечка газа произошла потому, что после зимы я не соизволила пригласить мастера-газовщика, чтобы провести профилактический осмотр.

Следователь наконец ушел, и Вероника с облегчением вздохнула. Ровно в шесть вечера в палату постучались, а следом появился Роман, вернее, сначала появился огромный букет цветов, а уж потом и он сам. Он встал у порога и широко улыбнулся.

– Ой, я сейчас скончаюсь, – пробормотала Юлька. – Это кто ж такой и к кому? Баба Маша, что же ты скрывала, что среди твоих родственников водятся Аполлоны?

– Проходи, Роман, присаживайся, – смущенно сказала Вероника.

Юлька подозрительно покосилась на подругу и, когда до нее наконец дошло, что этот красавец пришел к Веронике, заорала так, что в стакане на тумбочке подпрыгнула ложка.

– И ты еще называешь меня своей подругой? Почему я ничего про него не знаю? – Потом посмотрела на Романа, улыбнулась и сладким голоском прочирикала: – Кто такой? Колись немедленно.

– Я друг Вероники, – ответил он, не отрывая взгляда от Ники.

– А я ее подруга, можно сказать, с детского сада, но тебя с нами вместе на горшок не сажали, я точно помню.

Роман заразительно расхохотался и сквозь смех сказал:

– Когда вас, милые девушки, сажали на горшки, я уже, наверное, школу заканчивал. – Потом спросил у Вероники: – Это точно твоя подруга?

– Да, лучшая. Есть еще одна, Света, она сейчас в роддоме лежит, мальчика родила. Ой, уже не лежит, – вспомнила Ника, – ее же вчера выписать должны были. Между прочим, малыша тоже Ромой назвали. Так что у тебя появился тезка, и к тому же он – мой будущий крестник. Мы втроем дружим с детского сада, а потом и в школе учились в одном классе. Нас так и звали святой троицей. Мы даже двойки вместе получали. Когда одной, например, ставили «два», а потом вызывали другую, то, даже если она все знала, делала вид, что ни бум-бум, и тоже получала двойку. Мальчишки нас обходили стороной, потому как справиться с троими удавалось не каждому. Уже потом, когда немного повзрослели и у нас появились мальчики, мы стали реже встречаться, в основном только в школе. А когда окончили школу, у каждой началась своя личная жизнь. Тут, конечно, мы и вовсе стали редко видеться. Но все равно каждая из нас знает: что бы ни случилось, рядом с ней будут те, с кем можно разделить любую боль или радость.

– Это очень важно – иметь таких друзей, – сказал Роман. – У меня тоже есть такой друг, но один.

– Он женат? – тут же влезла Юля.

– Женат, двое детей, и в браке, по-моему, счастлив, – смеясь, ответил Роман. – Вероника, может, мы с тобой посидим в фойе и ты мне расскажешь, что произошло? Мне позвонила твоя мать и сказала о том, что с тобой случилось, таким голосом, как будто сообщала о похоронах. Она, кстати, в семь должна быть здесь, так что нам нужно поторопиться, иначе поговорить не удастся.

Они вышли в фойе, и Ника рассказала ему все, начиная с того момента, как Дуська разбудила ее в четыре утра и она почувствовала запах газа. Она не хотела пока ничего говорить Роману о том, что происходит на самом деле. Не то чтобы она ему не доверяла. Нет, скорее наоборот, хотела оградить его от опасности, которая начнет ему угрожать тут же, как только он все узнает. В этом она почему-то была уверена.

– Ром, у меня к тебе просьба. Ты съезди в поселок завтра, если сможешь, конечно, и сходи к Семену Степановичу. Отвези ему консервы для Дуськи и оставь денег на молоко и еще на то, чтобы он смог свои окна обратно вставить. Из-за взрыва у него все рамы вынесло, а у него пенсия кот наплакал.

– Не нужно ничего объяснять, я все понял. Конечно, съезжу.

– Тогда я тебе сейчас деньги принесу, – Вероника поднялась с места.

Роман посмотрел на нее таким взглядом, что она села обратно на диван и пролепетала:

– Извини, я не хотела быть наглой и чем-то обязанной.

– Феминистка, что ли?

– Нет, что ты.

– Вероника, мне уже пора бежать. Я обещал жене отвезти ее в аэропорт. Завтра, если получится, постараюсь пораньше в поселок съездить и, как только вернусь, сразу же приеду к тебе. Договорились?

– Договорились, – пробубнила она, опять почувствовав бешеный приступ ревности.

Она пересилила себя, встала и подставила Роману щеку для поцелуя. Он повернул ее лицо к себе и нежно поцеловал в губы.

– Пока, не скучай, завтра я приеду.

Глава 27

Анна Михайловна вплыла в палату под руку со своим супругом с таким выражением на лице, словно ее ввели в зал с постаментом, на котором стоит гроб с телом ее единственной дочери. К совершенно сухим глазам, кстати, очень искусно накрашенным, она прижимала батистовый платочек и сокрушенно покачивала головой.

– Вероника, девочка моя, – простонала она. – Что с тобой случилось? Как могло произойти такое несчастье?

– Мам, все в порядке. Незачем так драматизировать события. Главное, мы с Юлькой успели вовремя унести ноги, а остальное дело наживное. Жалко, конечно, дом, но в конце концов он не мой, а Королева.

– Что значит – не твой? – тут же ощетинилась Анна Михайловна, и скорбное выражение с ее лица будто смыло цунами. – Что значит – не твой? – опять повторила она. – Ты сама говорила, что Николай обещал переоформить его на твое имя. Вот пусть и переоформляет.

– И как все это будет выглядеть, мам? Королева Вероника Дмитриевна является владелицей руин на пепелище?

– Это абсолютно не важно. Мы с Эдвардом посоветовались и решили, что поможем тебе возвести на том месте приличный коттедж этажа в три. Пусть Николай не медлит и оформляет документы. Думаю, что теперь он это сделает спокойно, без жабы, душившей его. – Анна Михайловна без всякого перехода продолжала: – Мы с Эдвардом сдали билеты и решили остаться здесь до тех пор, пока ты не поправишься. Вот здесь в сумках я кое-что тебе принесла, в общем, все самое необходимое. Если что-то понадобится еще, позвони мне, я привезу. Не буду тебя больше утомлять, доченька, и мы поедем. Я бы, конечно, побыла подольше, но у вас здесь такой запах… – и Анна Михайловна приложила к носу надушенный платочек.

Не успела она подойти к двери, чтобы покинуть палату, как нос к носу столкнулась с Николаем.

– А, теща, привет.

– Добрый вечер, Николай.

Больше они не сказали друг другу ни слова, и Анна Михайловна с величием королевы прошествовала мимо своего бывшего зятя. Николай присел на стул рядом с кроватью Вероники и вместо приветствия, прищурившись, спросил:

– Никак твоя мамаша на старперов перешла? Что это с ней?

– Этот старпер – ее муж. И очень прошу тебя, Королев, не смей в моем присутствии с пренебрежением говорить о моей матери.

– Как это муж? – пропустив мимо ушей ее замечание, удивленно спросил Николай.

– Очень просто. Ты что, не знаешь, как становятся мужьями и женами?

– Неужели официально?

– Именно. Коля, давай перейдем к тому, зачем ты сюда приехал. Что тебе там удалось увидеть, кроме обгорелых стен?

– Разрушения, конечно, значительные, но отремонтировать можно. Я помогу тебе, если нужно, но…

– Ничего мне не нужно, – перебила его Вероника. – Оформляй на меня документы, и больше от тебя ничего не требуется. Я думаю, что хоть одну комнату отремонтировать удастся, а больше пока мне не понадобится. Когда разбогатею, тогда отремонтирую весь дом.

– Да документы – это не проблема, Вероника. Я могу хоть завтра приехать с нотариусом.

– Я буду тебе безгранично благодарна, – поторопилась выпалить она. – Так, значит, договорились? Завтра я тебя буду ждать с нотариусом, – не давая Николаю вставить слово, тараторила Ника.

– Ладно, договорились, – промямлил тот, но потом все же не выдержал и спросил: – Ника, ты мне ничего не хочешь сказать?

– Что именно?

– Что ты задумала по поводу фирмы?

– Королев, ты опять за старое? Хоть сейчас не морочь мне голову, она и так опухла. Вот выйду из больницы, тогда эту тему и обсудим.

– Хорошо, – тяжело вздохнул он. – Ник, ты же знаешь, эта фирма для меня все. И дом, и жена, и дети, и вообще все. Не отбирай ее у меня, пожалуйста.

– Коль, что это с тобой? Я фирму и не думала трогать, речь шла только о дивидендах.

– Ладно, потом поговорим, – махнул он рукой, – я тебе фрукты принес и конфеты трюфели, твои любимые.

– Спасибо, Коля, ты иди, сегодня столько посетителей, что я уже устала.

– Да, да, конечно, я пошел. Завтра я приеду утром. Вечером не смогу, мы с Надей в театр идем.

– Только не забудь привезти с собой нотариуса.

– Не нужно напоминать, Ника, я же уже сказал и свое слово, поверь, не нарушу.

Он вышел из палаты, а Вероника, показав ему вслед язык, откинулась на подушку, потирая руки. До того как лечь спать, девушки еще посмотрели в холле телевизор, там шел очень интересный детектив, и Юлька то и дело ерзала на диване, ужасно переживая за героиню. Когда фильм прерывался на рекламу, Юлька прямо дымилась от злости – очень уж не любила такие перерывы и всегда язвила на любой по этому поводу. Когда на экране появился мужик в скафандре из рекламы пива «Толстяк», Юлька пробубнила:

– На ракете, на ракете улетели Вася с Петей. Я где был? Я пиво пил! А скафандр снять забыл.

Юля окончила Литературный институт и называла себя свободным художником. Она писала юмористические рассказы для многих журналов и даже для артистов разговорного жанра, которые исполняли юмористические монологи. Этим самым она зарабатывала себе на жизнь. Но больше всего она любила сочинять пародии в стихотворной форме. У нее имелась специальная тетрадь, куда она заносила то, что сочиняла, – Юлька мечтала когда-нибудь опубликовать свои вирши.

Когда фильм закончился, девушки уже в палате немного потрепались о своих секретах. Юлька, как профессиональный разведчик, выудила из Вероники все, что касается Романа, и осталась очень довольна. Ника ей не сказала, что он женат. Она соврала, что не имеет представления о его семейном положении, да и не интересно ей это.

– Мне сейчас хорошо, а что будет дальше, пока не важно, поживем, увидим, – заявила Ника, в чем Юлька ее полностью поддержала.

В общем, закончился еще один день в больнице, и они спокойно улеглись спать.

На следующее утро все пошло как обычно: уколы, завтрак, обход. В одиннадцать приехал Николай с нотариусом, и они оформили документы о передаче Веронике прав на владение домом с прилегающим к нему земельным участком по такому-то адресу. Вероника, очень довольная этой процедурой, на радостях даже чмокнула своего бывшего супруга в щеку и прошептала на ухо:

– Спасибо.

Когда Николай и нотариус уехали, она решила сходить в травматологию и навестить того мужчину, с машиной которого она столкнулась на дороге. Юле она сказала:

– Неудобно, он вроде ребра сломал, а на мне ни одной царапины, кроме двух сломанных ногтей. Ты мне денег немного дай, спущусь на первый этаж, куплю ему что-нибудь в ларьке. А фрукты и соки отсюда возьму, нам с тобой их уже столько натащили, что за месяц не съесть и не выпить.

– Кошелек в сумке, бери, – ответила Юля. – Только ты там не очень задерживайся, а то скучно без тебя.

– Хорошо, не буду. Просто посмотрю, как он себя чувствует.

Вероника попыталась отыскать в бездонных недрах Юлькиной сумки кошелек, но потом плюнула на эту затею и сунула всю сумку себе под мышку.

– Там разберусь, – решила она и пошла к лифту, чтобы спуститься на первый этаж.

Она купила в палатке печенье, конфеты, компот из персиков и небольшой батончик сырокопченой колбасы. Фрукты и соки прихватила с собой из палаты. Она пришла в отделение травматологии и спросила у мужика, который сидел у телевизора:

– Вы не подскажете, в какой палате лежит Сорокин Илья?

– В пятнадцатой, – бросил тот, не отрываясь от телевизора.

– Спасибо, – поблагодарила Вероника и пошла искать пятнадцатую палату.

Она вошла и увидела, что Илья лежит в палате один. Вторая кровать была пуста.

– Здравствуйте. Вы меня не узнаете? Я вот пришла навестить вас.

Мужик вдруг покрылся покойницкой бледностью и, выпучив глаза, заорал:

– Помогите!

Вероника до смерти перепугалась, прижалась к стене и пролепетала:

– Что это с вами? Это я, Вероника Королева. Вы меня что, не узнали?

В палату вбежала медсестра и поинтересовалась:

– В чем дело, больной?

Тот показывал на Веронику трясущейся рукой и нечленораздельно мычал. Медсестра удивленно посмотрела на нее и спросила:

– Это кто ж вы ему будете, что он на вас так реагирует? Вы посмотрите, его же сейчас удар хватит.

Ника недоуменно пожала плечами и, заикаясь, промямлила:

– Да никто, в общем-то. Он с моей машиной столкнулся на дороге и после этого сюда попал.

Медсестра вытаращила глаза и зашептала:

– Пойдемте, пойдемте, я вам сейчас все объясню, – и настойчиво начала подталкивать ее к двери.

Когда они вышли в коридор, медсестра торопливо заговорила:

– Понимаете, по дороге с места происшествия машина «Скорой помощи» еще в одну аварию угодила, и в результате он сюда попал с вывихнутой челюстью и без трех зубов в придачу к остальным травмам. Но это еще не самое страшное. Челюсть вправили и повезли его на рентген. После него врач приказал везти его в операционную, чтобы наложить шины на сломанные ребра. В лифте санитар по ошибке нажал на кнопку «три», а нужно было на «четыре». Когда лифт приехал на третий этаж, он вкатил каталку в операционную и ушел. В приемном покое была, естественно, заполнена больничная карточка, и санитар, когда вез больного, скатал эту карточку в трубку и сунул себе в карман. А в операционной забыл ее отдать и унес с собой. В той операционной уже ждали больного, но другого, и тут же, дав наркоз вашему знакомому, приступили к операции. Хирург еще очень ругался, что так плохо подготовили больного к операции, даже не обработали. И в результате бедолаге ампутировали одно яичко. Представляете, в каком он теперь состоянии? У больного, которого действительно должны были оперировать, была грыжа на этом самом месте. И уж не знаю, как это назвать, прямо мистика какая-то, но как раз в тот самый момент, когда нужно было идти на операцию, того, с грыжей, видно, от страха понос прохватил. Его медсестра ищет по всему отделению, ну, чтобы на операцию проводить, а он на толчке в это время сидит. А когда наконец его доставили в операционную, вашему знакомому уже все и оттяпали. Вот какие дела.

Вероника стояла в шоке от услышанного, но потом решительно направилась в палату к больному, чтобы хоть как-то поддержать несчастного. Она увидела там троих врачей. Двое из них колдовали над бедолагой, а третий стоял немного в сторонке и спокойно ел яблоко, аккуратно отрезая кусочки скальпелем.

«Вот коновал, – подумала про себя Вероника. – У человека такое несчастье, а ему хоть бы что».

Она стремительно подошла к постели больного. В этот момент тот открыл глаза, и, естественно, первая, кого он увидел, была Вероника.

– Опять ты, ведьма рыжая. Я что, уже в аду? – прохрипел он.

Ника аж задохнулась от возмущения и прошипела:

– Ах ты, невежа однояйцовая, я тут волнуюсь за него, а он оскорблять меня вздумал, – и, ухватив мужика за нос, с силой повернула его, как гайку.

Тот заорал и ухватился за стойку, на которой болталась капельница. Она опрокинулась, и жидкость из емкости полилась на розетку. За десять минут до этого ее чинил электрик и отошел за инструментом, поэтому розетка была полностью разобрана и с оголенными проводами. Раздался треск, посыпались искры, и произошло короткое замыкание. Погас свет, причем во всем корпусе. Через минуту в коридоре послышались страшный шум, топот и крик:

– В реанимации все приборы отключились, скорее включайте запасной генератор!

Врачей из палаты как ветром сдуло. Ника отвлеклась на шум, а когда оглянулась, то увидела, что больной ползет на четвереньках к двери и бросает на нее дикие взгляды.

– Куда же тебя несет? Ишь ты, Маресьев нашелся! – всплеснула она руками.

Подбежала к мужчине и аккуратно стала его приподнимать. Но мужик вдруг заорал благим матом:

– Караул, помогите! – потом посмотрел на Веронику безумными глазами и быстро зашептал: – Слушай, откуда ты свалилась на мою голову? Что тебе нужно от меня? Ну, хочешь, я тебе свою машину отдам? Отремонтируешь, она как новенькая будет.

«Во разобрало мужика, – подумала Вероника, – это у него, наверное, нервный шок от переживаний». А ему она ласково сказала:

– Да не переживай ты так, успокойся. Вот, на постель ложись, давай помогу, а я сейчас врача позову. А пока на, соку попей, – она быстро наполнила стакан и начала почти насильно поить больного.

Буквально через несколько минут мужик покраснел, будто его сварили, и стал хватать ртом воздух. Вероника страшно перепугалась и, схватив сумку, начала искать лекарство, которое Юлька давала бабе Маше, когда у той прихватило сердце. Она наконец нащупала упаковку и быстро вытащила оттуда таблетку. Но когда она хотела запихнуть ее в рот больному, он с силой сжал зубы и замычал, мотая головой. При этом он пытался отпихнуть руку Вероники.

– Слушай, если ты сыграешь в ящик, я себе всю жизнь этого не прощу. Пей лекарство, кому говорят! – велела она.

Но он стоял насмерть и не собирался разжимать челюсти. Ника начала искать, чем бы ему разжать зубы, и ей на глаза попался скальпель, который лежал на тумбочке. Видно, его забыл врач, когда резал им яблоко. Вероника схватила ножик и возвратилась к мужику. Когда тот увидел, что у нее в руках, у него тут же отвалилась челюсть, и рот раскрылся сам собой. Девушка, не долго думая, впихнула ему туда таблетку. В это время в палату вошел доктор и, взглянув на больного, открыл дверь и крикнул:

– Люся, антиаллерген три кубика, срочно!

Оказалось, больной страдал страшной аллергией на цитрусовые, и Вероника, насильно напоив его апельсиновым соком, вызвала приступ.

– Я ему лекарство дала, – пролепетала она, чтобы хоть что-то сказать.

– Какое еще лекарство? Покажите, – строго потребовал врач.

– Вон, упаковка на тумбочке лежит, – показала Ника.

Доктор посмотрел на упаковку, потом как-то странно – на Веронику и, пожав плечами, заметил:

– Первый раз вижу, чтобы аллергический криз снимался противозачаточными таблетками. Вы кто такая?

– Королева, из интенсивной терапии, – промямлила она, страшно смутившись, когда услышала про таблетки.

– Погорелица, что ли?

– Ага, погорелица.

– Я почему-то так и подумал. А когда произошло короткое замыкание, я сразу сообразил, что вы обязательно должны быть где-то рядом.

– Это почему же? – возмутилась она.

– Потому что, как только вы появились в нашей больнице, весь корпус стоит на ушах и его лихорадит, как при землетрясении. О вас ходят легенды, – улыбаясь, сказал доктор.

Вероника вздернула свой курносый нос и направилась к двери.

– Правильно, идите к себе, больному нужен покой, – все еще улыбаясь, посоветовал врач.

– А с ним все будет в порядке? – заботливо поинтересовалась Ника.

– Ну, если вы не будете его навещать, думаю, жить будет, – расхохотался доктор.

Вероника фыркнула и вышла за дверь. В коридоре кучкой стояли молодые врачи, но, когда Ника появилась, они тут же рассыпались, как горох, в разные стороны. Девушка расправила плечи, гордо подняла голову и продефилировала по коридору так, как будто на голове она несла корону Российской империи.

В течение двух последующих недель, пока Вероника с Юлией лежали в больнице, о них действительно начали ходить легенды, а пожилые нянечки тихонько крестились, видя приближение одной из них. События, как нарочно, постоянно поворачивались так, что работали против девушек. Ну, например, когда Юлия была на приеме у гинеколога и лежала в кресле, в кабинет ввалилась целая толпа студентов и один безусый юноша решил осмотреть «больную». Юлька, не долго думая, заехала ему ногой по зубам и, соскочив с кресла, натянула бедолаге свои трусики на голову вместо чепчика, при этом зло прошипев:

– Сопли сначала утри, медик, а потом лезь к приличным дамам под подол.

Затем, уперев руки в боки, она, зло сощурившись, рявкнула на гинеколога так, что тот подпрыгнул на стуле.

– Я вам что, подопытная обезьяна, чтобы на мне малолеток обучать?

И вылетела из кабинета, дымясь от возмущения, прямо босиком, а ее трусики так и остались на голове студента. Естественно, слух об этом случае разнесся по корпусу с ужасающими подробностями «очевидцев».

Когда подошло время выписки и за «погорелицами» приехал Роман, все окна были облеплены врачами и медсестрами. Они долго махали им вслед руками и рыдали… от счастья.

Глава 28

Роман уверенно вел машину и поглядывал в зеркало на девиц. Они о чем-то шептались и часто хихикали.

– Милые дамы, мне очень неудобно прерывать ваш интимный разговор, но я должен выяснить, по какому адресу мне доставить Юлию. Веронику я отвезу к себе.

– Эй, эй, Роман Сергеевич, а у меня вы не забыли поинтересоваться, хочу ли я ехать к вам? – возмутилась Ника, пряча улыбку.

– Ты что-то имеешь против? – тоже улыбнулся Рома.

Она смутилась и растерялась, не зная, что ответить. Конечно, она была не против, но и вот так легко сдаваться ей запрещало самолюбие. Ей очень хотелось съязвить по поводу отсутствующей жены, но она не хотела делать это при Юльке. Ника знала, что жена Романа сейчас отсутствует, ведь совсем недавно он сам сказал, что должен отвезти ее в аэропорт.

– Я жду ответа, Вероника, – настаивал он.

– Нет, не против. Но сначала я хотела бы заехать к Светлане. Она уже давно выписалась из роддома, а мы с Юлей еще ни разу у нее не были, не по своей воле, конечно, но все-таки.

– Нет проблем, говори адрес. Я свободен, поэтому с удовольствием нанесу все визиты вместе с тобой.

Вероника про себя чертыхнулась. Она совсем не рассчитывала знакомить сегодня с ним своих друзей. Особенно Виктора, так как его ко всему нужно подготавливать заранее. Он вообще-то в курсе их разрыва с Николаем, но как он воспримет Романа – это вопрос открытый. А что будет, когда он узнает, что Вероника связалась с женатым человеком, она даже боялась себе представить. Говорить об этом Роману она, конечно, не стала и решила – будь что будет.

Роман предусмотрительно остановил машину на стоянке у супермаркета и попросил девушек немного посидеть в машине и подождать. Через двадцать минут он вышел оттуда нагруженный пакетами, засунул их в багажник, потом сел за руль и, улыбнувшись своей неотразимой улыбкой, заявил:

– Ну вот, теперь можно ехать в гости к новому человеку планеты. Я с удовольствием познакомлюсь со своим тезкой.

Когда Светлана открыла дверь и увидела на пороге ораву гостей, она завизжала так, что у всех соседей наверняка закачались люстры. Она бросилась на шею Веронике, потом к Юльке и резко притормозила, когда увидела Романа.

– Проходите, мои дорогие. Господи, что мне пришлось из-за вас пережить. У меня чуть молоко не свернулось, когда я все узнала. А Витька вообще обещал Веронику подвесить за ноги. Когда я поинтересовалась, за что? Он ответил: «Она знает». Ой, что мы у порога-то встали? Давайте заваливайтесь, Ромка пока спит, когда проснется, посмотрите. Вылитый Краснов, такой же нос картошкой и светленький.

– Ты тоже в детском саду была, как снегурочка, вытащи фотографии, полюбуйся, – вставила свое слово Юля.

– Все равно он – вылитый Краснов, моего там ничего нет. Давайте проходите в комнату, я сейчас быстренько на стол накрою, – засуетилась хозяйка. – Когда Витька из роддома нас привез, мы думали застолье организовать, чтобы, как положено, пяточки обмыть, а когда узнали о случившемся, все отложили на потом. Вы располагайтесь, я сейчас мужу на работу позвоню, чтобы пораньше пришел.

Роман прошел на кухню, словно был здесь уже тысячу раз, и начал вытряхивать пакеты. Он завалил стол продуктами и напитками, а последний пакет отдал Светлане со словами:

– А это для тезки.

Света лукаво посмотрела на Веронику и, улыбнувшись, с непосредственностью ляпнула:

– Ой, Ника, я бы тоже в него влюбилась с первого взгляда.

Все на мгновение застыли, как в финале гоголевского «Ревизора», а потом дружно расхохотались.

– Светка, что же ты все мои секреты выдаешь? Вот и иди после этого с тобой в разведку, – смеясь, сказала Вероника.

Роман после этих слов внимательно посмотрел на нее и отвернулся, пряча улыбку. Света позвонила мужу на работу, и тот буквально через час материализовался на пороге с огромным тортом в руках. Он расцеловал девушек и сдержанно подал руку Роману.

– Виктор, – представился он и тут же добавил: – Вероника – лучшая подруга моей жены, а значит, и моя. И я всегда готов защищать обеих от обидчиков.

– Мое имя Роман, и обижать Веронику совсем не входит в мои планы. Напротив, если понадобится, я и сам смогу защитить любимую женщину.

Виктор раскрыл рот, ошарашенный его прямотой и откровенностью, а Юлька пискнула:

– Везет же некоторым!

Светлана тут же засуетилась и начала раздавать поручения. Кто-то будет чистить овощи, кто-то приготовит соус для мяса, ну и так далее. Сама она понеслась в детскую и через минуту вышла оттуда, неся на руках Краснова-младшего. Мальчик жмурил сонные глазки и чмокал пустышкой.

– Света, пока лето и тепло, нужно будет его окрестить, – сказала Вероника.

– Ой, дай подержать, такой хорошенький, – засюсюкала Юлька. – Слушай, а и правда как на Витьку похож, прямо вылитый.

– А я что говорю, – обрадовалась Света, – мне иногда кажется, что это не я его родила, а Краснов.

Время прошло настолько быстро и незаметно, что, когда настала пора уезжать, Светка расплакалась.

– Девчонки, не пропадайте, очень вас прошу. Я ужасно скучаю, мне так вас не хватает. А сейчас вообще из дома выхожу, только когда с Ромкой гуляю. Вероника, я тебя умоляю, не влезай больше ни в какие истории. Мне Витька, конечно, всего не стал рассказывать, сколько я ни клянчила, но суть дела до меня дошла. Брось и забудь, очень прошу. Я так за тебя боюсь.

Еще долго целовались и прощались у машины, куда Виктор и Света вышли проводить гостей. Роман с Виктором расстались хорошими друзьями и дали друг другу обещание, что независимо от согласия своих женщин обязательно выберутся в следующие выходные на рыбалку. Виктор отвел Нику в сторонку и сказал:

– Завтра я жду тебя утром возле управления. Хватит играть в детектива. В следующий раз все может закончиться не так удачно.

– Вить, не могу я сейчас прийти к вам, мне нужно еще кое-что узнать, а потом, даю честное благородное, я обязательно явлюсь. И ты видел, какой теперь мужчина рядом со мной. Думаю, он не даст меня в обиду.

– Хороший мужик, он мне понравился, открытый, и сразу видно, что умный. Он что, все знает?

– Нет пока, но я хочу ему рассказать. Не все, конечно, но хотя бы в общих чертах.

– Ну, как знаешь, Вероника, но смотри, если что, звони сразу мне, и мы тут же решим все вопросы.

– Спасибо тебе, Витенька, я вас со Светкой ужасно люблю, – и она чмокнула Виктора в щеку.

Наконец все-таки удалось сесть в машину, и Роман завел мотор. Он подбросил Юльку до дома. Потом развернул машину и поехал к себе.

Вероника ни о чем его не спрашивала и ничего не говорила, но сердце выдавало такую барабанную дробь, что она всю дорогу за него держалась. Когда Роман открыл дверь своей квартиры и пропустил Веронику вперед, из комнаты с лаем выскочила Дуська и, увидев хозяйку, радостно заскулила и завертелась волчком у ее ног.

– Дуська, девочка моя, что ты здесь делаешь? – удивленно пролепетала Ника и взяла ее на руки.

Та лизнула ее в щеку, соскочила с рук и понеслась в комнату. Через минуту болонка прибежала обратно, держа в зубах за шкирку котенка. Она положила его у ног Вероники и села, виляя хвостом. Та повернулась к Роману и недоуменно спросила:

– Рома, что это значит? Почему они у тебя?

Он предложил:

– Проходи в комнату, располагайся как дома. Я сейчас выведу Дусю погулять, а потом приду и все объясню. Неужели ты не рада видеть своих питомцев?

– Конечно, рада, но ведь с ними столько возни, а ты, насколько я поняла, очень занятой человек. Кто же выводит Дусю гулять, когда тебя нет? Я, кстати, сейчас с тобой пойду, тоже прогуляюсь.

Когда они присели на лавочку во дворе, а Дуська начала носиться за кошками, которые вышли на вечернее рандеву, Вероника сказала Роману:

– У Семена Степановича им было бы намного лучше, Дуся уже привыкла к простору, она все время бегает по саду.

Роман посмотрел на нее задумчивым взглядом, потом отвел глаза и тихо пробормотал:

– Мне очень жаль, Ника, но Семен Степанович умер.

– К…как – умер? Рома, что ты такое говоришь? Он еще очень крепкий старик и, насколько мне известно, никогда ничем не болел. Как он сам все время говорил: «Армейская закалка».

Рассказ Романа потряс ее до глубины души.

Когда Вероника попросила его съездить в поселок и отвезти Семену Степановичу консервы для Дуси и деньги на молоко и рамы, он это сделал на следующий же день, но только к вечеру.

На въезде в поселок он чуть не столкнулся с машиной, несшейся как на пожар. Он еле успел вырулить, чтобы не встретиться с ней лоб в лоб. Минуту Роман сидел, приходя в себя, и наконец, опомнившись и чертыхаясь, поехал дальше. Он приехал на место, «полюбовался» на обгорелые развалины Вероникиного дома, а потом пошел к Семену Степановичу. Прямо на пороге его встретила Дуся. Она завертелась у его ног, как юла, и, не переставая, скулила.

– Здравствуй, Дусенька. Ну, веди меня в дом. Где здесь хозяин? Семен Степанович, можно войти? Это Роман, друг Вероники.

В ответ он услышал глухой стон из глубины дома. Он поспешил туда и увидел страшную картину. На полу лежал старик, весь в крови. Роман наклонился и увидел, что у Семена Степановича прострелена грудь. Он еще дышал и смотрел на Романа мутными глазами. Потом его взгляд стал более осмысленным, и он зашептал:

– Это она, та девушка… она хотела, чтобы я отдал ей папку. Скажи Нике, пусть боится ее. Там, в подполе, под бочкой, возьми.

Он еще несколько раз с трудом вздохнул и умер. Роман растерялся и не знал, что делать. Потом схватил свой мобильный и вызвал «Скорую помощь», а затем позвонил в милицию и сообщил о случившемся, не называя своего имени.

Он спустился в погреб. Там под бочкой нашел шкатулку, а рядом завернутую в материю папку с каким-то документом. Он знал, что дежурный передаст сведения в местное отделение, поэтому торопился уехать как можно быстрее, милиция могла нагрянуть в любую минуту. Роман взял Дуську с котенком, сел в машину и уехал. Он, конечно, понимал, что поступил не совсем правильно, но в то же время сообразил, что здесь каким-то образом замешана Вероника. Поэтому он решил сначала все выяснить у нее.

Роман только отъехал от дома, когда услышал взрыв, и его машину подбросило, как будто на крутой выбоине. Оглянувшись, он увидел черные клубы дыма, взметнувшиеся над дачей только что умершего старика. Возвращаться не имело смысла, это Роман прекрасно понимал, он очень хорошо знал законы, недаром был юристом. Если сейчас он даст втянуть себя в это дело, то выбраться из него будет затруднительно, и Роман с силой нажал на газ.

Когда на следующий день он пришел к Веронике в больницу, то не стал ничего говорить, нервы ее и без того были на пределе. Рассказывая о случившемся, Роман пристально наблюдал за Никой, пытаясь уловить ее реакцию.

– Вероника, теперь я хотел бы услышать от тебя, что все это значит?

Она подняла на него глаза, полные слез, и прошептала:

– Ромочка, Семен Степанович уже четвертый человек, который умер из-за этой папки. И жертв могло быть еще больше. Чудом выжили мы с Юлькой и еще «мисс Марпл».

Когда Вероника и Роман поднялись домой, он усадил ее в кресло, сам сел напротив и приказал:

– Рассказывай все с самого начала и до конца.

И Вероника, всхлипывая и заикаясь, начала свой рассказ с того самого вечера, когда ее муж приехал домой и объявил ей, что полюбил другую женщину.

Когда она наконец закончила свое повествование, они оба минут пять сидели молча. Она не выдержала первая и спросила:

– Рома, что ты обо всем этом думаешь?

– Я думаю, что связался с абсолютно пустоголовой женщиной.

– Это почему? – взбеленилась Ника и вскочила с кресла.

– Сядь и не ерепенься. Неужели ты раньше не могла мне все рассказать? Скольких проблем и, главное, жертв можно было бы избежать.

– Ты что, совсем больной? – все еще дымясь, выпалила Вероника. – Когда я тебе могла это рассказать? Мы с тобой знакомы без году неделя, а если быть точной, то меньше месяца.

– Если бы ты в больнице рассказала истинную причину взрыва в твоем доме, я уже смог бы хоть что-то выяснить.

– Что, например, и каким образом? – не унималась она.

– Я ведь все-таки пошел в милицию, – начал рассказывать дальше Роман. – Когда я просмотрел бумаги, то увидел там знакомую фамилию юриста, который оформлял завещание, и решил выяснить, как он связан с этим делом. Мы учились с ним в одном институте. Когда я удостоверился, что это именно тот человек, я поехал к Сухановым, адрес имеется в бумаге. От соседей узнал о трагедии. Конечно, меня это привело в состояние шока, и, повторюсь, я тут же пошел в милицию. Скажу тебе честно, я ужасно испугался. Ведь в документе ясно сказано, что Игорь Суханов является наследником компании, а его вдруг убивают. Но больше всего меня заинтересовало то, что этот документ оказался у тебя. Почему? Каким образом? Вот это и заставило меня принять радикальное решение. Следователь оказался очень хорошим человеком, его зовут Сергей Никитин. Я принес ему папку, рассказал то, что узнал, и мы начали потихоньку раскручивать это дело. Единственное, о чем я его попросил, это пока не трогать тебя. Объяснил ему, как мог, что ты находишься сейчас не в том состоянии, чтобы давать показания. Когда он узнал, что я юрист, то отнесся ко мне вообще как к коллеге и позволил принимать участие в этом деле, в пределах разумного, конечно. Сейчас уже кое-что проясняется и, можно сказать, находится под контролем. Не все, конечно, но почти. Остались кое-какие детали, главное – не спугнуть преступников. Ты представляешь, какие факты ты скрываешь от следствия? Мало того, скольких людей ты угробила, и сейчас продолжаешь подвергать опасности других.

– Что же мне делать? – пролепетала она.

– Делать теперь буду я. А ты должна сидеть дома и не высовывать носа на улицу. Хватит уже играться в Агату Кристи.

– Но ведь еще столько всего нужно узнать, – попробовала сопротивляться Ника.

– Я, по-моему, ясно выразился! – рявкнул Роман. – Сидеть дома.

– А что это ты раскомандовался? – окрысилась Вероника и вскочила с кресла.

– Сядь на место и слушай, что старшие говорят, – уже почти миролюбиво сказал Роман.

– Все равно без меня вам не обойтись, – уперлась она.

– Я думаю, как-нибудь управимся без…

– Ну, договаривай, договаривай. Без сопливых – ты хотел сказать? Ну, ты и нахал, Роман Сергеевич. Я, можно сказать, ночи не спала, подвергала себя смертельной опасности, все думала, как мне это дело распутать и довести до конца. А вы, значит, со своим майором хотите все без меня обтяпать? Ну уж нет, мой дорогой, я буду стоять насмерть, но вы меня от дела не отстраните. Между прочим, я тебе еще не все рассказала и некоторые детали скрыла. Вот так!

Тот пропустил шпильку мимо ушей и спросил ее:

– Как ты думаешь, кто может за всем этим стоять? Меня мучает сейчас один вопрос. Почему Дуська молчала, когда кто-то вошел в дом, чтобы открыть вентиль в газовой колонке?

– Да лаяла она, – сказала Вероника. – Просто в это время на улице какая-то собака тоже заходилась от бреха, вот я и подумала, что Дуся из-за нее лает. Я спокойно повернулась на другой бок и опять уснула.

– А как же тот человек в дом-то вошел? Или у тебя, как всегда, была дверь нараспашку?

– Если честно, то я даже и не помню, вроде закрывала, а может, и нет. И потом, что толку закрывать двери, если все окна распахнуты? Ой, Рома, а ведь все окна утром были закрыты. Я когда Юльку хотела в окно вытащить, оно закрыто было, и пришлось разбивать. Значит, их кто-то специально запер, чтобы мы быстрее задохнулись?

– Тебе не приходила мысль в голову, что это мог быть кто-то из своих? – спросил Роман.

– Как это, из своих? – вытаращила глаза Вероника.

– Он хорошо знает расположение комнат в доме.

– А что там знать-то? Кухню нашел, а больше ничего и не нужно было. На кухне, правда, я окно закрываю, а вот где сплю – никогда.

– Кто мог знать, что ты в тот день нашла папку?

– Никто не знал, ни одна живая душа, честное слово. Я практически ни с кем не общалась и сразу же домой поехала, не считая, конечно, аварии, в которую на дороге попала. А вечером позвонила Юлька и напросилась на постой. Когда папка нашлась в одной из сумок, я ее быстренько спрятала. Я даже Юле сказала, что это чужая папка, чтобы не любопытничала, она же, как Штирлиц, одними вопросами в гроб загонит.

– А кто же тогда мог знать, что папка перекочевала к Семену Степановичу?

– Никто, – задумчиво произнесла она. – Хотя, когда я отдавала ее вместе со шкатулкой Семену Степановичу, многие могли видеть. Там столько народу было, сбежались на пожарище. Ну, и еще одной женщине я сказала, мисс Марпл, но это уже было, когда я в больнице лежала. В тот день, когда та девица хотела ей укол сделать, чтобы доделать недоделанное.

– Это еще что за мисс Марпл?

– Софья Павловна, я же тебе про нее рассказывала. Ну, которую отравили, после того как я у нее в гостях побывала. Это же она мне про папку рассказала и вообще про все. С ее помощью очень многое удалось выяснить.

– Что, например?

– Ну, например, что нужно искать папку.

– Что ты зациклилась на этой папке, Ника? Говори по существу.

– Да что говорить-то? Я уже все тебе рассказала, – закричала она. – И вообще у меня голова болит, и на сегодня хватит допросов. Я спать хочу. Завтра, может, что-то еще вспомню. Ты, кстати, сказал, что посмотрел завещание.

– Конечно, посмотрел, очень интересный документик.

– И что?

– Пока ничего нового, кроме того, что ты рассказала. Суханов Игорь является держателем восьмидесяти одного процента акций компании.

– А что хоть это за компания? Я даже не знаю, что за фирма и чем занимается. Прочла бумагу и поняла, что все переходит к Игорю Суханову, а остальное…. Если честно, я просто мало в этом разбираюсь, юридические документы для меня всегда были темным лесом. Я и в институте этот предмет практически всегда прогуливала. Да и волновалась я ужасно, когда эту папку нашла, все боялась, что вот-вот кто-то в квартиру зайдет и отберет ее. Веришь, сама чувствовала себя в этот момент мелким воришкой, от каждого шороха вздрагивала. Так чем же эта фирма занимается?

– Цветными металлами.

– Ого! – присвистнула Вероника. – Значит, действительно деньги там большие?

– Да уж, немалые, все, хватит на сегодня, – вдруг внезапно оборвал разговор Роман. – Давай-ка спать. Сама только что говорила, что голова болит и спать хочешь. Вот и отправляйся бай-бай.

– А ты что будешь делать? – удивленно поинтересовалась Вероника.

– А я приду рассказать тебе сказку на ночь, – засмеялся он и поцеловал Нику в нос, как очень часто делал в последнее время.

Глава 29

На следующее утро, проснувшись, Ника поняла, что находится в квартире одна. Роман уже ушел, и когда она заглянула на кухню, то увидела на столе записку:

«Еда в холодильнике, с Дуськой я погулял, никуда не выходи, я позвоню. Целую, Роман».

Ника натянула на себя его домашний халат и провалилась в него, как в бездну. Закатав рукава и потуже затянув пояс, чтобы не запутаться в полах, она прошла на кухню и включила кофеварку. Уже сидя за столом с дымящейся чашкой кофе в руках, она задумалась.

«Интересно, что будет делать Роман? То, что он решил распутывать это дело вместе с Сергеем Никитиным, я поняла еще вчера. Но что он там говорил про знакомую фамилию? Ладно, Вероника, выбрось все из головы и набирайся сил», – одернула она себя.

Она прошлась по комнатам и, когда ей попался на глаза телефон, тут же уселась в кресло и решила обзвонить всех. Сначала позвонила своей матери и, когда на другом конце провода услышала знакомый томный голос, тут же выпалила:

– Привет, ма, меня уже выписали из больницы, я сейчас у Романа. Со мной все в порядке, так что можете спокойно отправляться в свадебное путешествие.

– Вероника, девочка, почему же ты не сообщила мне о выписке? Мы как раз сегодня собирались навестить тебя.

– Ничего страшного, мама, Роман нас забрал и доставил Юльку домой, а меня к себе. Мы вчера после больницы еще к Светлане заехали, посмотрели малыша. Она и Виктор передавали тебе привет.

– Вероника, вы вчера были у Светланы и не зашли к нам? Ведь это в двух шагах от нашего дома.

– Мам, мы поздно от них уезжали, поэтому не захотели беспокоить.

– Какое может быть беспокойство, Ника? И потом, вы что, уже решили объединиться с Романом под одним потолком?

Вероника, прекрасно зная свою мать, решила немного схитрить.

– Нет, пока мы ничего не решали. Просто он подумал, что ничего страшного в этом не будет. Тем более у него мама дома, и я спала с ней в одной комнате.

Она ничуть не стеснялась сказать своей матери, что она вступила с мужчиной в интимную связь, слава богу, не девочка и вполне может трезво оценивать свои поступки. Просто, зная Аннушкин характер, она боялась, что та разовьет бурную деятельность по устройству судьбы своей дочери. Ведь она была уверена, что Ника не станет связываться с женатым мужчиной. Значит, можно действовать в определенном направлении.

«Чтобы спокойно умереть», – как она любит выражаться, прижимая платок к совершенно сухим глазам.

Вероника клятвенно пообещала, что сегодня же вечером она обязательно приедет к ним. Потом поинтересовалась:

– Мам, а когда вы планируете уехать?

– Какая может быть поездка, детка? Я уже договорилась с фирмой, которая будет строить тебе коттедж. Вот когда я удостоверюсь, что они приступили к работе и ты сможешь сама контролировать, как идут дела, тогда и поедем. Думаю, через неделю все уже будет в порядке.

– Как – через неделю? – удивилась Вероника. – Разве у нас в России так быстро что-то делается?

– Не волнуйся, у нас в России все возможно, тем более строить дом тебе будут не молдаване и хохлы, а югославы. И потом, я же не сказала, что через неделю уже будет готов дом. К этому времени я надеюсь начать строительство. Как только согласую с ними проект и подбор цветовой гаммы, спокойно смогу уехать. Представляю, как у твоего Королева перекосится физиономия, когда он об этом узнает! – хихикнула Анна.

– Мама, может, цветом мне заняться самой? – испуганно пролепетала Вероника, прекрасно зная ее вкус.

– Дело хозяйское, девочка, но ты напрасно мне не доверяешь. Мой вкус хоть немного и экстравагантен, зато производит ошеломляющее впечатление.

«Вот то-то и оно», – про себя подумала Ника, а вслух сказала:

– Анечка, я очень сожалею, но наши с тобой вкусы не совпадают. И так как жить в этом доме придется мне, то позволь, я все сделаю сама.

– На здоровье, я не навязываюсь, – обиженно прошептала та, и Ника услышала притворный всхлип.

– Аннушка, немедленно прекрати. Я ужасно тебя люблю и сегодня вечером приеду, вот тогда и поговорим.

– Хорошо, договорились. Тебе от Эдварда привет, он подает мне знаки.

– Ему тоже привет, и поцелуй его от меня за такой замечательный подарок. Я даже и во сне не могла мечтать, что буду иметь собственный коттедж.

– Видишь, дорогая, – зашептала в трубку Анна, – насколько важно иногда смотреть не на паспорт, а на чековую книжку.

Следующий звонок был к Юле. Та взяла трубку и прямо с места в карьер начала:

– Ну как интенсивная ночная терапия прошла?

– Нормально, – засмеялась Вероника. – Как ты себя чувствуешь?

– Я-то? Я, можно сказать, цвету и пахну. Не успела сегодня проснуться, как ко мне завалился Виталий. С цветами, подарками и шампанским. Просит, чтобы я в последний раз его простила. Вот не знаю, что мне с этим Отелло делать.

– А где он сейчас?

– Да вот он, рядом со мной сидит и пытается понять, с кем я разговариваю. По-моему, мне не стоит верить его обещаниям, потому что его глаза метают молнии. Ему постоянно кажется, что мне могут звонить только представители человечества, которые в штанах носят его соперников. – Юлька расхохоталась.

– А ты передай ему трубочку, пусть удостоверится, что я совсем не мужчина, а наоборот.

– Счас, велика честь. До тех пор пока он не научится верить мне на слово, я думаю, у нас ничего не получится.

В это время послышалась какая-то возня, и, немного погодя, в трубку рявкнули:

– Кто здесь?

Ника растерялась и не знала, что ответить. Но потом опомнилась и сказала:

– Это Вероника. Виталий, что ты в самом деле? Твоя ревность превратилась в патологию.

Тут же услышала визг своей подруги:

– А ну пошел отсюда, урод недоделанный. Я больше не буду, вот увидишь. Кто мне только что говорил эти слова? Уходи, чтоб я больше тебя никогда не видела, придурок. Ник, извини, я тебе потом перезвоню.

И Юлька шмякнула трубку на аппарат. Вероника на минуту представила, что сейчас предстоит пережить Виталию, и ей даже стало жаль парня. Когда она уже собиралась позвонить Светлане, телефон зазвонил сам.

– Эй, дорогая, ты что там, повесилась на телефонном проводе? – услышала она голос Романа. – Я звоню тебе уже целый час, и все время занято. В чем дело, с кем ты болтаешь?

– Привет, – весело промурлыкала Ника. – Это я маме звонила, мы обсуждали проект нового дома. А потом Юле, а сейчас хотела позвонить Светлане.

– О, женщины! – простонал Роман. – Завтра я оставлю тебе мобильный, чтобы в таком случае, как этот, оповестить звонком, что я к тебе не могу пробиться. Я к тебе по делу. Помнишь, я спрашивал, нет ли у твоего мужа дочернего предприятия?

– Ну, помню. Только я про это ничего не знаю.

– Так вот, мне сегодня удалось узнать, что у него в Ростове есть такое же предприятие. А исполнительным директором там работает его двоюродный брат Алексей Королев. По договору у них фифти-фифти – пятьдесят на пятьдесят. О тебе там и речи нет.

– В таком случае я вздохну глубоко и спокойно от облегчения, – проговорила Ника. – Если честно, я иногда с ужасом ловлю себя на мысли, что думаю о том, что Королев замешан во всех этих взрывах. Не знаю, правда, с какого боку его прилепить? То ли с фирмой связано, то ли еще с чем. Все так запутано, что я уже ничего не понимаю. Рома, я хотела у тебя спросить, можно я съезжу к матери?

– Езжай, только на метро. Никаких машин чтобы не ловила. Кстати, твою «десятку» я пригнал, она сейчас в сервисе. Ее придавило немного, но, думаю, отремонтировать можно.

– Как придавило? – упавшим голосом поинтересовалась Вероника. – Когда меня увозили в больницу, она была почти в порядке, я документы оттуда забирала из бардачка.

– Крышей накрыло, я так думаю, уже после второго взрыва, но ты не переживай, мастер-жестянщик обещал, что будет лучше новой. Все внутренности в целости и сохранности. Ну а кузов – это ерунда.

– Рома, не нужно меня успокаивать. Видно, тому суждено быть. Это я к чему говорю? Королев пообещал дом на меня переписать, а он возьми и взорвись. И переписал уже развалины. Машину он мне подарил на день рождения, а ее крыша раздавила. Я вот думаю, стоит ли за дивиденды в фирме бороться? Как бы ни случилось чего, – полушутя-полусерьезно сказала Ника.

– Это тоже со счетов сбрасывать не стоит, и ты напрасно смеешься. Из-за денег люди идут на многое. Я не хочу чернить твоего мужа и клеймить его печатью преступника, но на заметку взять следует, – очень серьезно заявил Роман.

– Я прожила с ним пять лет и уверена, что он никогда не пойдет на преступление, слишком труслив для этого. Он когда налоги скрывает от государства, и то весь трясется, а здесь убийство, да не одно. Нет, Рома, кишка у него тонка для этого. Если только рядом с ним не появился кто-то совершенно хладнокровный.

– Вот именно, Вероника, я же не говорю, что твой Королев своими руками убивает людей. Как я понял, действуют какая-то девица и еще мужчина.

– Какой мужчина?

– Забыла, что у твоей машины вертелся парень и, как потом оказалось, ее заминировали?

– Да, действительно, я совсем об этом забыла, – пробормотала Ника. – Я, конечно, заметила, что с Королевым что-то не так, но приписала это его состояние тому, что я объявила ему об адвокате, который будет заниматься моими делами. В общем, не знаю я, на кого думать? Но хоть убей, на Николая это совсем не похоже, в этом я уверена.

– Поживем, увидим, – спокойно провозгласил Роман и перешел на другую тему. – Ты сказала, что поедешь к матери. Как только до нее доберешься, сразу же позвони, а обратно я тебя сам заберу. Договорились?

– Договорились, – ответила Вероника и положила трубку.

Ей почему-то не понравилось, что Роман подозревает Королева в преступлении, поэтому расхотелось разговаривать с ним дольше. Кому, как не ей, лучше других известно о характере ее бывшего мужа. Да он ни за что в жизни бесплатно в автобусе не проехал бы, потому что это нарушение закона. Вероника начала одеваться, но потом решила сделать еще один звонок.

– Здравствуйте, Софья Павловна, – весело прощебетала она. – Как вы себя чувствуете? И когда вас выписали? Я позвонила просто наудачу.

– Вероника, деточка, тебя тоже выписали? Я себя чувствую неплохо, думала, хуже будет. Как у тебя дела, что новенького?

– Нас с Юлей только вчера выписали, поэтому никаких новостей пока не знаю. Чувствую себя очень хорошо, так что готова снова в бой.

Она решила пока не говорить Софье Павловне о том, что случилось с Семеном Степановичем.

– Я к маме в гости собираюсь.

– А ты разве не у нее? Ведь твой дом, насколько я поняла, сейчас не пригоден для жилья.

– Нет, я пока у своей подруги. У мамы, так сказать, медовый месяц, не хочу ей мешать.

Она не стала говорить Софье Павловне, что находится у Романа.

– Вероника, а ко мне когда в гости приедешь? И папочку не мешало бы взять. Уж очень мне хочется взглянуть на нее.

– Софья Павловна, вот нанесу всем визиты, немного приду в себя после больничных экзекуций и тогда сразу же приеду к вам, – пообещала Ника.

– Ну, хорошо, я тебя буду ждать, – сказала та и, попрощавшись, положила трубку.

Вероника уже была одета к выходу, поэтому сразу же после телефонного разговора вышла из квартиры. Но она не поехала к матери, а вопреки запрету Романа поймала машину и отправилась по знакомому адресу на улицу Петрозаводскую.

Глава 30

Выйдя из ворот гаражей, она прошла к будке сторожа и заглянула внутрь.

– Здравствуйте. Вы не могли бы мне помочь?

– Смотря в чем, дочка. Смогу – помогу, а нет, так уж не обессудь, – ответил пожилой мужчина.

– Здесь должен быть гараж моей подруги. Вы, наверное, все машины знаете?

– Да, все знаю, я здесь уже четвертый год работаю.

– У моей подруги синяя «девятка».

– Синяя есть только у Владимира Ивановича. А женщин у нас всего две, но у них другие машины.

– Странно, – удивилась Вероника. – А Лариса мне говорила, что она машину тут оставляет, вот я и подумала, что у нее гараж. А может, она снимает у кого?

– Ни у кого она не снимает, оставляла машину на ночь прямо на территории, раза три-четыре, но уж больше недели не приезжала. И не Лариса ее зовут, а Елена, я права смотрел. Странная вы, однако, девушка, имени своей подруги не знаете. Из милиции, что ли? Так и скажите. Что людям голову морочить?

– А вы случайно фамилию не помните? – прижав от волнения руки к груди, спросила Вероника.

– Зачем мне ее помнить? У нас журнал имеется, мы туда всех заносим, которые на время машины оставляют. Здесь своя бухгалтерия, почасовая оплата, как положено. Это, между прочим, законом не запрещено, так что у нас полный ажур.

– Меня это абсолютно не интересует, – засмеялась Ника. – Я вам сама приплачу, если вы разрешите посмотреть ваш журнал.

– На, гляди, коль нужда есть, – и сторож протянул Веронике засаленную общую тетрадь.

Она ее полистала и нашла запись: «Заречная Елена Станиславовна. Жигули 009, М 243АТ. 19.07.00. Время: с 23-00 до 9-00. 20.07.00».

Вероника не стала искать другие записи, все, что ей нужно, она узнала, отдала сторожу тетрадь и вручила сто рублей, поблагодарив за сотрудничество. Потом вышла на дорогу и поймала машину, чтобы поехать к матери.

Как только она вошла в квартиру к Аннушке, тут же схватила телефон и набрала номер Романа. Отчитавшись, что уже на месте, она сказала, что здесь не задержится, а скоро пойдет к Светлане и будет ждать его там.

– Хорошо, вечером я приеду, – сдержанно ответил он и положил трубку.

Вероника прикинула, что время у нее есть, и решила рискнуть, позвонив Краснову на работу. Услышав его голос, она тут же выпалила:

– Витенька, пробей мне срочно те же синие «Жигули» девятой модели, но с другим номером.

– Ника, ты опять суешься в это дело? – недовольно проворчал тот.

– Витя, давай не будем выяснять, куда я сую свой нос. Ты мне друг?

– Ну, друг.

– Тогда сделай то, о чем я прошу, поверь, это вопрос жизни и смерти. Я перезвоню тебе через двадцать минут.

Она прошла на кухню и остановилась в дверях, наблюдая, как Аннушка что-то пытается изобразить в кастрюле. Она не стала ей мешать, а, налив себе чашку чая, ушла в свою комнату. От нетерпения она то и дело посматривала на часы и ерзала в кресле – хотелось побыстрее узнать адрес владелицы пресловутых «Жигулей». Когда прошло положенных двадцать минут, Вероника опять набрала номер управления и попросила к телефону Краснова. Он взял трубку и тут же сказал:

– Записывай, улица Железнодорожная, дом семь, квартира двадцать девять.

– Это где же такая?

Виктор начал объяснять, как туда можно проехать.

– Там прямо напротив ночной клуб «Мотылек».

– Спасибо тебе, Витенька, ты даже не представляешь, какую услугу мне оказал.

– Ладно, сочтемся, с тебя пузырь, – хохотнул Краснов.

Вероника заметалась по квартире, не зная, что делать. Ей прямо сейчас хотелось поехать по адресу, который дал Виктор. Она подошла к матери и сказала:

– Мне нужно на некоторое время отлучиться, если позвонит Роман, скажи, что послала меня в магазин за продуктами.

– Что это вдруг за секреты? – удивилась та.

– Аннушка, я тебя прошу, не задавай сейчас никаких вопросов, просто мне очень нужно.

– Пожалуйста, нужно, значит, нужно, – пожала плечами Анна Михайловна, а Вероника тем временем уже летела к входной двери. Потом, резко остановившись, крикнула:

– Мам, а где твой парик, ну, тот, жгуче-черный?

– В спальне, в комоде лежит, – услышала Ника и побежала в спальню.

Когда она примеривала на себя это воронье гнездо, в комнату вошла мать и удивленно спросила:

– Ты что это, на маскарад собралась?

– Ага, мам, вроде того. – И, не дав ей опомниться и задать еще хоть один вопрос, она вылетела из квартиры со скоростью ракеты. Вероника выбежала на проезжую часть и, на свое счастье, тут же поймала такси. Продиктовав адрес, она вытащила из сумочки зеркальце и начала поправлять парик. Потом взяла губную помаду яркого цвета и накрасила губы. Обычно на эту помаду она накладывала перламутровый слой, и получался очень приятный розовый цвет. Но сейчас Вероника оставила цвет натуральным, поэтому в контрасте с черным париком это выглядело на редкость вульгарно. Она осталась довольна тем, что увидела в зеркале, и подмигнула своему отражению.

«Молодец мисс Марпл, хорошую идею подала», – подумала Ника. Она вся изъерзалась на сиденье, пока доехала до нужного места. Когда водитель остановился, Вероника торопливо расплатилась и вышла. Она осмотрелась по сторонам и уже собиралась идти к нужному подъезду, как взгляд наткнулся на синюю «девятку», которая стояла на стоянке у ночного заведения «Мотылек». С ее места не было видно номера, но у Вероники все равно сильно забилось сердце. Она по возможности медленно перешла дорогу и так же неторопливо прошла мимо машины. Сердце подскочило к горлу, а потом обжигающим шариком покатилось в пятки. На машине был номер, который врезался в память Вероники с того момента, как она прочла его в журнале у сторожа.

«Почему же «жигуль» стоит здесь, а не у дома? – подумала Вероника. – Может, девица тут работает или просто так заехала? Клуб ночной, значит, сейчас он закрыт. Как же мне узнать?»

В это время к «Мотыльку» подъехала грузовая машина, и из нее выскочил молодой парень. Он подошел не к центральному входу, а к двери, расположенной немного в стороне, и позвонил. Ему открыли, и Вероника увидела парня в камуфляже. Она тут же подскочила к двери и, лучезарно улыбнувшись, спросила:

– Скажите, а Лена Заречная здесь? Я смотрю, машина ее стоит.

– На репетиции, наверное, – пробубнил тот и пропустил водителя.

– На какой репетиции? – брякнула Вероника, вовремя не прикусив язык. Охранник удивленно посмотрел на нее и, ухмыльнувшись, ответил:

– Так выступает она сегодня в стриптизе, вот и репетирует, как покруче задницей вертеть.

– А, ну да, у меня совсем из головы вылетело. Я тогда вечерком забегу, посмотрю ее выступление, не буду сейчас отвлекать. Она меня давно приглашала, да все как-то недосуг было, – протараторила Вероника и поторопилась распрощаться.

Она сломя голову понеслась к дороге, где поймала машину. Ей очень не хотелось, чтобы Роман знал, что она куда-то отлучалась. Ей повезло, и она приехала домой очень быстро. В машине она сняла парик и засунула его в сумку. Как только Ника открыла дверь, прямо с порога закричала:

– Мама, Рома не звонил?

– Нет, не звонил, – ответила Анна Михайловна, показавшись в прихожей. – Ну, что, сделала свои дела?

– Еще как сделала, мамочка, еще как, – засмеялась Вероника и закружила мать по прихожей.

– Отпусти немедленно, женщине вредно поднимать тяжести, – закудахтала та.

– Анюта, ты же весишь, как курица, – улыбнулась Ника и поставила ее на пол.

– Никакая я не курица, – проворчала мать и, перекинув полотенце через плечо, поплыла на кухню.

Вероника прошла в комнату, плюхнулась в кресло и задумалась.

– Что же у нас получается? Эта таинственная Елена работает в ночном клубе «Мотылек». Стриптизерша, едрит твою налево. А по совместительству мы, значит, убиваем людей? – бормотала Ника. – Живет она прямо напротив клуба. Что за девица эта Елена и почему она так хладнокровно идет по трупам? Ой, у меня сейчас точно крышу снесет. Пойду-ка я кофейку выпью.

Она прошла на кухню и увидела там мать у плиты. Анна заглядывала в поваренную книгу и сосредоточенно что-то смешивала.

– Что это ты делаешь, Аннушка? – поинтересовалась дочь.

– Да вот, пытаюсь соорудить экзотическое блюдо. Хочу удивить своего мужа, пусть не думает, что я ничего не умею. Он мне, правда, говорил, что у него в доме есть повар француз, но, пока мы в России, нельзя ударить в грязь лицом.

– Правильно, мама, поддержи имидж наших российских дам. Между прочим, все мужчины за границей уверены, что самые лучшие хозяйки – это русские женщины, вот и докажи, что это мнение не ошибочно.

– Хватит тебе, Вероника, издеваться. Ты же прекрасно знаешь, что хозяйка я не очень, но попробую не подкачать.

– Мам, где у тебя кофе? Что-то голова у меня разболелась, наверное, давление упало.

– В шкафчике возьми. Николай-то как поживает, не умер от жадности, когда пришлось на тебя документы переписать?

– Вроде нормально живет. Правда, с ним в последнее время что-то не то творится. Злой как собака, не разговаривает, а лает. Я, между прочим, с его Надеждой виделась, когда за вещами приезжала. Представляешь, она со мной даже разоткровенничалась.

– Я бы на твоем месте не то что разговаривать бы не стала, даже не посмотрела бы в ее сторону.

– Да ладно тебе, мам, что с девчонки возьмешь? Королев ей пыли в глаза напустил, она и растаяла. Мы же, бабы, дуры, падки на спецэффекты.

– Так-то оно так, – согласилась мать, – просто я не понимаю женщин, которые разбивают семьи.

– Ну, ты, Аннушка, даешь. Ты, по-моему, только и делала, что спала с женатыми мужчинами.

– Спать – это одно, а вот уводить мужа из семьи – это совсем другое, – тут же парировала Анна Михайловна, продолжая спокойно помешивать варево в кастрюльке.

Вероника замолчала и задумалась: «Роман тоже женат, и черт меня побери, если я знаю – смогу ли разбить его семью».

Она молча налила в джезву воды и насыпала туда кофе. Когда он был готов, Ника добавила в него корицу и чуточку соли, села к столу и, зажав в руках чашку с горячим кофе, опять начала размышлять:

«Может быть, мне послушаться Рому и оставить это дело для профессионалов?

Если честно, то просто становится страшно. И в то же время милиции трудно узнать то, что могу узнать я. Ладно, приедет сегодня Рома, я ему расскажу про Елену, и тогда решим, как со всем этим поступить. А сейчас пойду-ка я к Светке, поболтаем, посмеемся, я с малышом понянчусь, вот время и пролетит».

Вероника допила кофе и сказала матери, что пойдет к Светлане.

– Погоди, передай для малыша от меня подарок, – засуетилась Анна и поспешила в комнату.

Перед уходом Ника решила позвонить Кричевской.

– Софья Павловна, это Вероника.

– Здравствуй, деточка. Что-то случилось? Ты же уже звонила мне сегодня.

– Случилось, Софья Павловна, у меня новость.

– Какая же?

– Я знаю, где работает «псевдомедсестра», которая так методично отправляет на тот свет одного за другим.

– Откуда ты узнала об этом?

– Долгая история, завтра я к вам приеду и поделюсь информацией.

– А сейчас ты не можешь приехать? Умираю от любопытства, так хочу услышать все новости.

– Нет, сегодня я никак не могу, я, можно сказать, сейчас под неусыпным надзором моего друга.

– Он что же, обо всем знает?

– Нет, не знает, просто после того, что случилось в моем доме, он опасается за мое здоровье.

– А, ну тогда понятно, мужчинам лучше не перечить, – засмеялась Кричевская. – Тогда я жду тебя завтра.

– Хорошо, Софья Павловна, я обязательно приеду, – Вероника положила трубку.

Когда она вышла из подъезда, ей показалось, что за угол свернула синяя «девятка». Сердце ее учащенно забилось, и она бегом бросилась в ту сторону, но, пока добежала до угла, машина уже скрылась.

– Ох ты, черт, по-моему, у меня началась мания преследования, – прошептала Вероника и повернула в сторону соседнего квартала, где жила ее подруга Света.

В голове билась мысль, что это именно те самые «Жигули». «Что они делали здесь, у дома моей матери? И вообще мне все это надоело до одури. Скоро на каждом углу я буду видеть убийц, которые покушаются на мою жизнь».

Глава 31

Светлана открыла дверь и, охнув от радости, тут же зачирикала:

– Вот умница, что пришла. Сегодня Ромку прямо как подменили. Всю ночь плохо спал и капризничает с самого утра. Я уже врача вызвала, прямо не знаю, что делать. Может, ты посмотришь, что с ним?

– Светка, ну ты даешь. Я же не педиатр, и семеро по лавкам у меня не бегают. Откуда мне знать, что может быть с ребенком?

– Ну, мало ли, вдруг увидишь?

– Хорошо, пошли, беспокойная мамаша, – вздохнула Ника, подталкивая в спину Светлану.

Они вошли в детскую и посмотрели на малыша. Он спокойно спал и корчил во сне смешные рожицы.

– Спит ребенок, видишь? – прошептала Ника.

– Это он только что уснул, я его недавно покормила.

– Все, пошли отсюда, и нечего паниковать. Может, у него просто животик болит. Говорят, у новорожденных это бывает, особенно у мальчиков. Так что успокойся и не морочь врачам голову, а лучше следи за тем, что сама ешь.

Они прошли на кухню и устроились за столом, чтобы попить чая.

– Ник, что-то ты сегодня бледная? Вчера прямо цвела и пахла, а сегодня краше в гроб кладут.

– Не обращай внимания, это после бессонной ночи. Дорвались с Ромой друг до друга после стольких дней воздержания, пока я в больнице лежала, вот и сбледнула малость.

– Ясно, – расхохоталась Света. В это время раздался звонок в дверь, и она, сорвавшись с места, полетела ее открывать. – Врач, наверное, – на ходу проговорила мамаша.

Но это оказался не врач, а Юлька. Она вошла в кухню и ужасно обрадовалась, увидев здесь Веронику.

– Здорово, что ты тоже пришла, хоть теперь поболтаем без мужиков, а то вчера так и приходилось за своей речью следить, чтобы лишнего не ляпнуть. Витька, тот уже давно ко мне привык, внимания не обращает, а вот перед твоим Романом боюсь облажаться.

– Это у него только вид такой, а так он добрый, – засмеялась Вероника.

– Да все они добрые, пока спят зубами к стенке, а чуть зазеваешься, и вот они, зубки, в натуральную величину.

– Не знаю, поживем – увидим, – туманно ответила Ника. – У тебя-то как дела с твоим Отелло?

– Как-как? Да никак, двинула под зад коленом, и все дела. Горбатого могила исправит. Ой, девчонки, вы даже не представляете, до чего ревнивый мужик выматывает нервы. Мне кажется, что с алкоголиком легче жить, чем с ревнивцем, особенно когда эта ревность граничит с фобией. Почему мне так на нормальных мужиков не везет, ума не приложу? Каждый раз кажется, что вот он, мой принц на белой лошади, а после загса принца как не бывало, остается одна лошадь, вернее, мерин, который только и знает, что спать, жрать да трахаться. А в рабочую лошадь превращаюсь я. Почему ко мне одних бездельников тянет? – сокрушенно вздохнула Юлия.

Из детской послышался писк малыша, и девушки все втроем побежали туда. Одновременно зазвонил телефон, и Светлана возле него притормозила. Она послушала, кто говорит, и передала трубку Веронике.

– Роман звонит, – шепнула она.

– Да, слушаю, – сказала Ника.

– Я скоро приеду за тобой, никуда не уходи.

– Почему так рано? Ты же говорил, что заберешь меня вечером.

– Ты что, не рада? Просто освободился пораньше, вот и решил, что мы можем с тобой куда-нибудь сходить.

– Куда?

– Я думаю провезти тебя по магазинам, что-нибудь купишь себе. Ведь твоя одежда вся сгорела.

– Не вся! Джинсы остались, они у матери в гардеробе завалялись.

– Ну вот, а к джинсам нужно еще кое-что прикупить. А потом я хочу тебя свозить в один ночной клуб.

– В какой? – прошептала она, и сердце ее забилось быстро-быстро.

– В тот самый, дорогая, в тот самый. «Мотылек» называется. Не слыхала про такой?

– Я-то слыхала, а вот откуда тебе про него известно?

– Это не важно сейчас, потом я тебе, может, и скажу, только не по телефону. Ты там очень-то не фантазируй, все элементарно, Ватсон.

– Ну хорошо, приезжай, я тебя жду, – и Ника положила трубку.

Она прошла вслед за остальными в детскую. Там царило веселое оживление.

– Нет, ты только посмотри, он улыбается, – умилялась мамаша над своим чадом.

– Он еще не понимает, что такое улыбаться, это просто мимика, – тут же обломала ее Юлька.

– Это у других детей, может быть, и мимика, а мой улыбается, – настаивала Светка. – И вообще он меня уже узнает, а когда я с ним разговариваю, он отвечает, понятно?

– Успокойся, подруга, – засмеялась Юлька, – ни у кого нет сомнений, что ты произвела на свет гения. Давай переодевай Романа Викторовича и бери с собой на кухню, пусть с малолетства привыкает к женскому обществу. – Юля сделала «козу» и, присюсюкивая, добавила: – Вот подрастешь, Краснов-младший, я тебя научу пить, курить и вешать бабам лапшу на уши.

– Но, но! – засмеялась Света, загораживая малыша. – С тебя станется, лучше пусть все это случится как можно позже.

– Когда крестины наметила? Давай побыстрее, пока погода хорошая, можно будет после церкви на природу махнуть. Устроим пикничок, – предложила Юля.

– Может, в следующие выходные и организуем, нужно с Витей посоветоваться, – ответила Света и взяла на руки малыша. Она повернулась к Веронике и спросила: – Роман звонил? Случилось что?

– Нет, он просто предупредил, что заедет сюда за мной. Хочет по магазинам провести, чтобы купить что-нибудь из одежды, моя-то вся сгорела. Как нарочно, я в тот день ее только привезла. Как говорится, где тонко, там и рвется. И денег у меня кот наплакал, придется у матери просить, а не хочется, она и так уже кошелек своего мужа тряхнула мне на новый дом.

– Ничего, не обеднеет, ты же сама говорила, что у него денег куры не клюют, – заключила Юля.

– Так-то оно так, но неудобно все получилось, – поморщившись, сказала Ника.

– Попроси у Королева, он тебе не откажет.

– Только этого не хватало, – фыркнула Вероника, – он мне и так уже подарок сделал, пепелище на мое имя переписал. Не хочу от него больше ничего. И еще мне кажется, что у него на фирме какие-то неприятности – злой как собака. Если честно, девчонки, когда в последний раз его видела, мне прямо жалко его стало.

– Себя пожалей в первую очередь, он через тебя перешагнул как через мусор и глазом не моргнул, а теперь, видно, расплачивается. За все в жизни нужно платить, Вероника, это каждому известно, так что нечего удивляться. Судьбу, ее не обманешь.

– Судьба, она, конечно, свои правила диктует, в этом я с тобой, Светик, согласна, но иногда люди сами свою судьбу определяют, совершая необдуманные поступки.

– Это ты о чем?

– Да это я так, с умным человеком разговариваю, – засмеялась Вероника, – сама с собой, значит.

Светлана пристально посмотрела на нее и передала сына на руки Юле, которая просила подержать Ромочку.

– На, понянчись, только осторожно, будет плакать, неси ко мне, мы с Никой на кухню пока пойдем.

Когда они уселись за столом, Света ласково сказала:

– Слушай, Ника, я знаю тебя как облупленную и вот сейчас вижу, что тебя что-то мучает. Может, поделишься? Ведь сама знаешь, сразу легче станет.

– Нет, Светик, ничего меня не мучает, и говорить я ничего не хочу. Все будет нормально, вот увидишь. А переживаю я сейчас потому, что думаю, где мне жить, пока мои молодожены не уедут.

– Так вроде Роман тебя к себе отвез, или я что-то путаю?

– Нет, не путаешь, действительно отвез. Но сколько я у него могу жить: неделю, две, пока жена не приедет?

– Он что, женат? – ахнула Света.

– Женат, но я очень тебя прошу, ничего мне не говори по этому поводу. Я достаточно взрослый человек, чтобы трезво оценивать свои поступки. Знаешь, что меня удивило в его квартире? Отсутствие женских принадлежностей. Ведь не могла же она в свою поездку забрать из дома буквально все?

– А может, это его конспиративная квартира? – предположила Света.

– Не знаю, может быть. Мы с ним никогда на эту тему не разговариваем. Я не спрашиваю, а он молчит. Я, можно сказать, вообще про него ничего не знаю, кроме того, что он юрист и женатый человек. Я даже не знаю, есть ли у него дети. Вот такие дела, подружка. Со своими друзьями он меня не знакомит. Правда, еще и времени для этого не было, я же две недели в больнице провалялась. Но будет ли он это делать, не знаю. Наши отношения более чем странные и в то же время совершенно нормальные по нынешним меркам. Просто я не могу совладать с приступами ревности, которые меня начали мучить в последнее время. Даже и не предполагала, что я могу ревновать. Ой, Светик, что это мы о грустном заговорили? Мне сегодня хорошо, а что будет завтра – наплевать. Буду брать пример со своей Аннушки. Ее никогда не интересовало семейное положение мужчины, с которым она спала, потому что ни за одного из них она не собиралась выходить замуж. Не думала, не гадала и подцепила себе миллионера.

– Что ты себя с матерью равняешь? Тебе-то семья нужна, дети, – возмущенно заявила Света.

– Детей можно и без мужа иметь, для этого совершенно не обязательно ставить штамп в паспорте, – фыркнула Вероника.

Светлана собиралась что-то возразить и уже было открыла рот, но тут раздался звонок в дверь.

– Вот теперь, наверное, точно врач, – и она понеслась открывать дверь. В это время из детской пришла Юлия с малышом на руках и сунула его Веронике.

Но и на этот раз был не врач, а Роман Сергеевич собственной персоной.

– Приветик. Я смотрю, все в сборе? – улыбаясь, произнес он, заглянув в кухню. – Слушай, Рыжик, а тебе идет, – сказал он.

– Что идет? – не поняла Вероника.

– Быть мамой, неужели не понятно? – ответила Света на ее вопрос, показывая на мирно сопевшего ребенка у нее на руках.

– Рома, ну-ка повтори, как ты меня только что назвал? – нахмурила брови Ника.

– Рыжиком. Ты что-то имеешь против? Мне очень понравилось мое открытие.

– Меня никогда и никто так не называет, потому что лишний раз напоминать, что я рыжая и конопатая, бестактно. В школе как-то один юный отпрыск тоже хотел таким образом надо мной посмеяться, но ушел домой с расквашенным носом. И после этого ни у кого, во всяком случае, в нашей школе, не появлялось больше желания называть меня Рыжиком.

– Значит, я буду вторым человеком, который осмелился на это. Мне очень нравится это имя, оно меня даже возбуждает, – у Романа в глазах появились чертики.

Вероника расхохоталась.

– Ладно, называй хоть горшком, только в печь не сажай. Ты кофе попьешь или мы сразу поедем?

– Кофейку с удовольствием, только, дорогие дамы, разрешите мне похозяйничать и сварить его самолично. Ты, Вероника, конечно, хорошая ученица, но все равно до идеального приготовления тебе еще очень далеко.

Она надула губы и фыркнула:

– Скажите, пожалуйста, какие мы привередливые! Сам же говорил, что у меня получается замечательно.

– Я тебе льстил, хотел понравиться, – засмеялся Рома.

– А сейчас, значит, не хочешь? – задымилась она. – Сейчас, значит, уже все равно?

– Остынь, моя милая, просто я уверен, что ты меня любишь и я тебя тоже.

Откровенность его приводила Веронику в состояние шока, поэтому она даже не нашлась что ответить, а только пожала плечами.

Светлана с Юлей напряженно наблюдали эту сцену и молча улыбались. Обе были уверены, что у них все будет замечательно, во всяком случае, желали этого своей подруге от всей души. Роман им очень нравился, и они прекрасно видели, насколько сильно Ника влюблена в него.

Роман тем временем снял пиджак, повесил его на стул и, закатав рукава рубашки, начал колдовать над джезвой. Через пятнадцать минут все четверо сидели за столом и перед ними дымились чашечки с ароматным кофе.

– Надо же, – причмокивала Светлана, – я действительно впервые пробую такую вкуснятину. Рома, ты мне рецептик напиши.

– Это еще не совсем то, что нужно. Если варить по всем правилам, то должно быть три сорта кофе, тогда выходит по-настоящему, так сказать, «по-бразильски». Я этому рецепту научился в Ереване. Вот армяне имеют настоящий талант в этом деле. Вероника, давай-ка собираться, сегодня нужно многое успеть. После магазинов надо привести себя в порядок, и поедем в клуб.

– Так у нас что, какое-нибудь событие? – спросила Вероника.

– О событиях потом, а сейчас поехали. Светочка, Юленька, очень приятно было снова вас повидать, передавайте от меня Виктору привет, а Ромку, мамочка, поцелуй за меня сама, а то я боюсь уколоть его нежную щечку щетиной.

Светлана проводила друзей до двери, и они, спустившись во двор, сели в машину.

Глава 32

– Роман, теперь мне хотелось бы услышать твои объяснения по поводу ночного клуба. Откуда ты про него узнал?

– Для этого еще не пришло время, моя милая. Не гони лошадей. Скажу тебе только то, что в клубе будет Сергей Никитин, следователь, про которого я говорил. Он придет туда со своей женой Ларисой. Теперь я хочу поговорить с тобой совсем о другом. Ты напишешь иск в суд по поводу возбуждения тяжбы со своим супругом. Со мной ты должна заключить договор о том, что нанимаешь меня своим адвокатом. Делу пора давать официальный ход, кое-что мне удалось узнать, и это сейчас сыграет только в твою пользу. Уверяю, что дело будет выиграно, это как дважды два.

– Мне, если честно, как-то уже наплевать, лишь бы там не было криминала. Я имею в виду настоящего криминала.

– Ну, на этот счет я тебя могу немного успокоить. Никакого особого криминала я пока не нашел, не считая незаконных финансовых операций. Но за это в тюрьму не сажают, хотя могут, конечно, лишить лицензии или наложить штраф. Но все это верхняя часть айсберга, а что творится внизу, то мне неведомо. Раздобыть такого рода информацию достаточно сложно. Сейчас люди, занимающиеся более-менее прибыльным бизнесом, научились очень хорошо прятать концы в воду. Я не хочу забивать тебе голову разными тонкостями, все равно не поймешь. Просто предоставь мне право заниматься всем самому.

– Хорошо, Ром, делай так, как считаешь нужным. Что от меня требуется, я предоставлю.

– Вот и хорошо, – и он чмокнул Веронику в щеку.

– Нужно к матери заехать, – спохватилась она.

– Зачем?

– Хочу денег у нее взять, у меня же совсем ничего не осталось.

– Если ты не против, позволь мне об этом позаботиться, – проворчал Роман.

– Против, – тут же выпалила она, – и очень тебя прошу, не спрашивай почему.

– Дело, конечно, твое, но знай, что обижаешь меня, можно сказать, кровно. Не думай, что я хочу тебя купить этим, просто отношусь к тебе по-особому. Да что я тебе объясняю, ты и сама не маленькая и прекрасно все видишь.

Веронике впервые за все время их знакомства хотелось съязвить по поводу его жены, но она сдержалась и ничего не стала говорить.

«Если захочет, то он сам скажет», – подумала она.

Честно говоря, ее не совсем устраивало подвешенное состояние, но и в то же время она панически боялась, что если заведет этот неприятный разговор, то потеряет Романа раз и навсегда.

Роман подъехал к дому Анны Михайловны и остался ждать Веронику в машине. Она вернулась буквально через десять минут и, хохоча, показала ему пачку долларов.

– Представляешь, Аннушки нет дома, она отъехала в парикмахерскую, а Эдвард, когда увидел мое расстроенное лицо, даже ничего не спрашивая, вытащил вот эти деньги и дал мне. На ломаном русском он объяснил, как мог, что молодая девушка не должна быть плохо одета, показывая на мои потертые джинсы и вот эту футболку. Похоже, сегодня мой день, поэтому нужно пользоваться этим по полной программе.

– Ну, тогда поехали, – предложил Роман, – какие магазины ты предпочитаешь?

– А давай мы сегодня положимся на твой вкус. Денег у меня целая куча, так что вези туда, где одеваешься сам.

Веронике очень хотелось сказать – вези туда, где одевается твоя жена, но она сдержалась и не стала портить настроение.

– Хорошо, – он не стал возражать, – если ты полагаешься на мой вкус, тогда поехали.

Прошло ровно четыре часа, и Роман с Вероникой наконец сели в машину, нагруженные пакетами под самую завязку. Купили практически все, что может понадобиться на первое время. Ника была очень довольна тем, что удалось уложиться в сумму, которую она имела, и еще тем, что все купленное выбрал сам Роман.

Она вдруг обнаружила, что ее любимый мужчина терпеть не может слишком ярких цветов, особенно красный, а предпочитает спокойные, пастельные тона. Что он несколько консервативен и не любит слишком коротких юбок. Но зато нижнее белье должно быть сверхсексуальным. Он, совершенно не смущаясь, разглядывал кружевные трусики и бюстгальтеры и советовал Веронике покупать именно то, что она сама не решилась бы купить. Это было чересчур экстравагантным. Но она покорно купила все, что нравилось Роману, и лишь улыбалась, представляя, как она будет в этом выглядеть.

– Ну что, ты довольна походом по магазинам? – поинтересовался он.

– Женщине не могут не нравиться такие походы, иначе это не женщина, – засмеялась Вероника. – Я тоже не лишена этой слабости, поэтому получила настоящее удовольствие. – Она прищурила глаза и лукаво добавила: – Особенно мне понравилось выбирать нижнее белье.

– Ты случайно не приняла меня за фетишиста, который питает слабость к женским трусикам? – засмеялся Роман.

– Нет, за фетишиста я тебя не приняла, но, если честно, была немного шокирована твоим вкусом.

– Я тебе хочу кое в чем признаться, – смеясь, проговорил он.

– В чем? – насторожилась Ника.

– Я впервые в жизни выбирал женское белье, и все, что ты купила, мне захотелось увидеть именно на тебе.

Вероника захохотала так, что на глазах выступили слезы.

– Ромка, ты неподражаем. И тебя совсем не смутило то, что ты разглядываешь женские трусики?

– Нечего смеяться, – обиделся он, – если бы мне два месяца назад кто-то сказал об этом, я бы, наверное, лопнул от возмущения.

– Прости, родной, я не хотела тебя обидеть. И большое спасибо, что для меня принесена такая жертва.

– На здоровье, дорогая, сегодня я потребую компенсацию за эту жертву.

– Ничего не имею против, – и Вероника чмокнула Романа в щеку.

Он посмотрел на часы и заторопился.

– Нужно быстрее ехать домой, пока суд да дело, время и пролетит. Мы договорились встретиться с Сергеем прямо в клубе в десять часов вечера.

– Ром, та «медсестра» работает в клубе стриптизершей.

– Это я знаю, – спокойно ответил он.

– А зачем мы туда поедем? Следователь что, хочет ее арестовать?

– Вероника, мы же с тобой договорились, что никаких вопросов до поры до времени. В клубе все узнаешь. Сергей, между прочим, горит желанием познакомиться и поговорить с тобой.

– Что ж, я с удовольствием посмотрю, какой он сыщик. Да и вообще интересно, что он за человек.

– Ты должна будешь кое в чем помочь Никитину.

– В чем? – удивилась она.

– Об этом ты узнаешь на месте, моя хорошая. Не будь такой любопытной.

– Любопытство, между прочим, это не порок, как думают некоторые мужчины, а признак ума. Если человек чем-то интересуется, значит, хочет много знать.

– По-моему, ты перепутала, дорогая, это называется не любопытством, а любознательностью, – засмеялся Роман.

Когда они вошли в квартиру, то услышали, как надрывается телефон. Роман взял трубку и, услышав, кто говорит, сразу потемнел лицом.

– Что случилось? – задал он вопрос. – Почему так рано? Хорошо, я тебя встречу.

Вероника каким-то шестым чувством поняла, что звонит его жена, но не подала вида и спокойно прошла на кухню. Он еще минут пять говорил по телефону, а потом как ни в чем не бывало подошел к Нике и обнял ее за талию.

– Что-то случилось? – поинтересовалась она, делая вид, что не догадывается, кто звонил.

– Ничего особенного. Звонила жена и просила завтра встретить ее в аэропорту.

– А-а, – протянула Ника, – тогда понятно. Мне нужно освободить твою квартиру?

– Кто тебе об этом сказал?

– А как же? – удивилась она.

– Рыжик, я тебе, по-моему, один раз уже сказал, чтобы ты предоставила мне самому решать свои проблемы. Есть еще вопросы?

– Нет, вопросов нет, – прошипела она и сбросила его руку со своей талии.

Он пожал плечами и, будто ничего не случилось, сказал:

– Времени в обрез, давай приводи себя в порядок, и пора выходить.

Вероника, дымясь и меча во все стороны искры, понеслась в спальню и начала остервенело вытряхивать пакеты. Она выбрала на вечер черное платье с серебром и кожаные лодочки на шпильке. Из украшений на ней были только цепочка и кулон с изображением ее знака Зодиака. Бриллиантовые сережки, которые она носила, практически не снимая, очень подходили к этому платью. На руке все еще болталось обручальное кольцо, и у Вероники не хватало духу снять его. Она решила обойтись минимальным макияжем и, когда была готова, вышла из комнаты.

– Все, можно ехать, – вяло проговорила она.

– Отлично выглядишь, вот только убери со своего личика это кислое выражение, и ты будешь просто умница. Возьми себя в руки и перестань дуться. Я, по-моему, ничего плохого не сделал и ничем тебя не обидел, – сказал Роман.

Вероника мысленно махнула на все рукой и про себя подумала: «Все, хватит, сегодня последний вечер, а потом пошлю-ка я этого голубоглазого принца подальше и буду жить спокойно. Нельзя же в самом деле так издеваться над собой? А сегодня стоит насладиться тем, что предоставляет мне судьба. Посмотрю стриптиз, потом покажу стриптиз моему милому в новом белье и отправлю его после этого ко всем чертям».

Вероника прикрыла глаза, представляя, с каким удовольствием она это сделает, и даже злорадно улыбнулась. Потом кинула взгляд на Романа и почувствовала, как учащенно забилось ее сердце. Разозлившись еще больше, она про себя выругалась.

– Вероника, у нас есть в запасе пятнадцать минут, возьми образец искового заявления в суд и подпиши вот этот договор.

Она села к столу и покорно заполнила все бумаги.

В ночной клуб они приехали без четверти десять, и, когда прошли в зал, Роман тут же помахал рукой парочке, которая расположилась почти у самой сцены.

– Добрый вечер, друзья, прошу любить и жаловать, это Вероника, моя подруга.

Сергей приподнялся из-за стола и предложил им садиться.

– Познакомьтесь, Вероника, это моя жена Лариса.

Вероника подала Сергею руку, а Ларисе кивнула головой.

– Роман, я взял на себя смелость заказать ужин и на вас. Думаю, что наши вкусы совпадут и твоя дама не будет в обиде.

– Очень хорошо, вы давно здесь?

– Минут пятнадцать не больше, но того, кто нам нужен, я еще не видел.

– Он все сделает, что обещал?

– Надеюсь на это. Думаю, ему невыгодно портить со мной отношения, – задумчиво сказал Сергей. Потом он обратился к Нике: – У меня к вам просьба.

– Какая?

– Позвоните, пожалуйста, сейчас вашей знакомой, Софье Павловне Кричевской, и скажите, что вы находитесь в этом клубе.

– Это еще зачем? – округлила глаза Ника.

– Я очень вас прошу, пока не задавайте мне никаких вопросов, я все равно не отвечу на них, просто исполните мою просьбу.

– Но ведь уже поздно, неудобно беспокоить пожилую женщину в такое время, – упиралась Вероника, отказываясь что-либо понимать.

– Ничего, я думаю, она очень рада будет услышать ваш голос, – продолжал настаивать Сергей.

– Ну, хорошо, – сдалась Ника, – а что я должна ей сказать?

– Скажите, что приехали в тот самый клуб, где работает Елена.

– А если она меня спросит, зачем я сюда приехала?

– Но вы ведь уже говорили ей, что подозреваете эту девушку, вот и решили проверить, она это или нет.

– Откуда вы знаете?

– Догадался. Я, знаете ли, очень догадливый. И еще скажите ей, что вы приехали сюда одна.

– Ну, хорошо, пойду позвоню, – пожав плечами, согласилась Ника и поднялась из-за стола. – А где здесь телефон?

– Возьми мой мобильный, – предложил ей Роман и протянул миниатюрный аппаратик. – Пройди в дамскую комнату и позвони оттуда.

– А если там кто-нибудь есть?

– Подождешь, пока выйдут.

– Ничего не понимаю, что за игра в шарады? – возмутилась она, но мобильный все-таки взяла и, ковыляя на своих шпильках, направилась в туалет.

Там, на счастье, никого не было, и Вероника набрала номер Софьи Павловны. Трубку сняли почти мгновенно, как будто ждали звонка.

– Софья Павловна, добрый вечер, это Вероника, – прочирикала девушка. – Я не очень поздно звоню?

– Нет, нет, моя дорогая, я всегда поздно ложусь, ты меня нисколько не побеспокоила.

– Софья Павловна, знаете, откуда я вам звоню?

– Откуда же мне знать, милочка? Надеюсь, ты мне скажешь, и тогда узнаю, – засмеялась та.

– Я в ночном клубе «Мотылек», хочу увидеть ту девушку.

– Вероника, деточка, я же тебя предупреждала, чтобы ты была осторожна. Надеюсь, ты не одна туда пришла?

– Одна, – соврала Ника.

– Ну и что? Ты уже видела ее?

– Нет пока, но мне сказал мужчина, который сидит за соседним столиком, что она начинает выступать после двенадцати. Так что я посижу, подожду. Я к вам завтра приеду и все расскажу.

– Вероника, подожди. А как насчет папки, ты ее забрала?

– Нет, Софья Павловна, похоже, эта папка для нас потеряна.

– Как потеряна, почему? – удивилась та.

– Софья Павловна, я не могу по телефону всего объяснить, завтра все расскажу.

– Ну, хорошо, деточка, буду с нетерпением тебя ждать, – и она повесила трубку.

Вероника задумчиво посмотрела на аппарат. Она сама не понимала, почему сейчас солгала Кричевской по поводу папки, и про себя подумала: «Что же все это значит? Интересно, почему Софья Павловна так спокойно отнеслась к тому, что я нахожусь в клубе?»

Вероника прошла обратно в зал и, отдавая Роману телефон, cообщила:

– Я все сделала.

Но для Сергея этого было недостаточно, и он заставил ее повторить разговор слово в слово. После того как Ника все повторила, он от удовольствия начал потирать руки, заявив:

– Вероника, да вы просто умница. Я совершенно забыл вас предупредить про папку, вы просто уникум. Я, знаете ли, так волновался, что половина того, что нужно, вылетела у меня из головы.

– Какой же вы после этого сыщик, – съязвила она.

– Что ж, и на старуху бывает проруха, – извиняющимся тоном проговорил Сергей.

Пока он ее пытал, пока принесли ужин, прошло минут тридцать. Внезапно прервав разговор, Сергей во все глаза уставился на официанта, который показался в дверях, ведущих на кухню. Ника проследила за его взглядом и увидела, как парень утвердительно кивнул головой. Майор тут же повернулся к Веронике и сказал:

– Вам еще раз придется пройти в дамскую комнату.

– Это еще зачем? Что происходит, вы объясните мне, наконец?

Она возмущенно посмотрела на Романа. Но тот только пожал плечами и продолжал улыбаться как ни в чем не бывало. Вероника стремительно вскочила со стула и прошипела, метая молнии попеременно то в мужчину своей мечты, то в Сергея:

– Пока вы мне не объясните, для чего все это делаете, я не сдвинусь с места. А если считаете себя слишком умными, а меня дурочкой, тогда и топайте в дамскую комнату сами.

– Постойте, Вероника, не нужно кипятиться, я сейчас постараюсь вам все объяснить, раз уж вы так настаиваете. Я не хотел этого делать лишь потому, чтобы вы не выдали своего волнения.

– Вы меня пугаете, Сергей. Почему я должна волноваться? – испуганно пробормотала она.

– Потому что на вас сейчас будет совершено покушение, – выпалил тот.

– Что за бред, какое покушение?

– Сядьте, успокойтесь и послушайте, что я скажу. Вы сейчас должны пересесть вон за тот свободный столик, а я подсяду к вам и сделаю вид, что пытаюсь с вами заигрывать. Пока я буду этим заниматься, постараюсь вам все объяснить. Идите, Вероника, очень вас прошу, иначе может оказаться слишком поздно, и тогда все сорвется.

Вероника, так ничего толком и не поняв, встала и прошла к свободному столику. Через пять минут к ней подсел Сергей и, улыбаясь, начал ей тихо говорить:

– Вероника, сейчас вы пройдете в дамскую комнату, и я думаю, что там вас попытаются убить.

– Что сделать? – побледнела Ника, и цвет ее лица слился со скатертью на столе.

– Не надо так волноваться, – зашипел Сергей, продолжая скалиться. – Здесь находится оперативная группа захвата, и все под контролем. Я обещаю, что с вашей головы не упадет ни один волосок.

– Ага, понятное дело, они слетят вместе с головой, – дрожащим голосом пролепетала она.

– Ника, я очень вас прошу, помогите нам, иначе потом все будет гораздо сложнее и я не смогу уберечь вас.

В глазах Сергея читалась такая мольба, что Ника не устояла.

– Ладно, черт с вами. Что я должна делать?

– Пройдите в дамскую комнату и по возможности задержитесь там. Перед зеркалом покрутитесь, ну там, носик попудрите, губки подмажьте. Неужели мне вас нужно учить? Потом пройдите в одну из кабинок, закройтесь в ней и сидите, пока за вами не придет Лариса.

– Вы же сказали, что меня захотят убить?

– Этого сделать они не успеют, так что не переживайте.

– Ну, хорошо, поверю вам на слово, – пробормотала она и поднялась из-за столика.

Виляющей походкой она продефилировала через зал и скрылась за дверью дамской комнаты. Там перед зеркалом крутились две девицы и, хихикая, малевали губы ядовитой помадой.

– Ты видала того старпера за столиком слева? – говорила одна из них. – Он мне показал сто долларов. А у самого, небось, в штанах уже полшестого.

– Тебе-то какая разница, сколько у него там в штанах? Деньги платит, и ладно, – фыркнула вторая.

– Ой, Тань, ну их, этих стариков. В прошлый раз меня чуть наизнанку не вывернуло, такой же был – вместо прибора сосиска вареная. Всю так общипал, что потом неделю в синяках ходила, нет, никаких денег не хочу.

Вероника покрутилась у зеркала, пытаясь расчесать непослушные пряди своих рыжих волос. Потом подкрасила губы, попудрила нос, а когда использовала уже весь запас женских ухищрений, вошла в кабинку и закрылась на щеколду. Она села на крышку унитаза и замерла. Путаны продолжали хихикать, совершенно не обращая внимания на то, что их кто-то может слышать.

– Мне бы ваши заботы, и чтоб больше никаких проблем, – сотрясаясь от бившей ее дрожи и выстукивая зубами марш, прошептала Ника.

Прошло минуты две, девицы еще немного пошептались и покинули помещение. У Ники что-то щелкнуло в голове, она сняла туфли и оставила их на полу, на них она поставила свою дамскую сумочку, чтобы снизу не было видно, что туфли сняты с ног. Потом она задрала узкую юбку платья до пупка и перелезла через стену, разделяющую кабинки. Только она успела это сделать, встав ногами на унитаз уже в другой кабинке, как что-то заскрипело, похоже, фрамуга окна. Следом кто-то почти бесшумно спрыгнул и на цыпочках прошел в помещение.

На мгновение воцарилась тишина, и в это время погас свет. Ника услышала, как кто-то чертыхнулся, следом за этим раздались четыре глухих щелчка и еще какие-то звуки. От неожиданности она вздрогнула, поскользнулась на унитазе и схватилась за перегородку, чтобы не упасть. Этим самым она создала страшный грохот. Ко всему прочему, Ника напоролась на ржавый гвоздь и застонала. Она услышала, как грубый мужской голос проговорил:

– Отлично, порядок. – И тут же опять что-то скрипнуло.

Послышалась какая-то возня, похожая на звуки борьбы, кто-то шепотом матерно выругался, а потом все стихло. Ника села на унитаз и прислушалась. Все поджилочки тряслись так, что хотелось срочно залезть в доменную печь, чтобы согреться. Минут через пять зажегся свет. Она тихонько открыла дверь кабинки и высунула нос наружу, посмотрела на дверь кабины, где оставила свои туфли, и в глазах ее потемнело. Дверь явно была пробита пулями, кругом валялись щепки, и прямо возле нее лежал пистолет с глушителем.

Когда до Ники дошло, что ее уже «убили», а спасители и носом не дернули, от возмущения она вскипела так, что, казалось, из ее ушей повалил пар. В это время в туалет влетела Лариса и протараторила:

– Все в порядке, Вероника, вы уже можете выходить.

Ника стояла, замерев, на мгновение превратившись в соляной столб. Вытаращив глаза, она открывала и закрывала рот. Вместо слов она издавала нечленораздельные хрипы.

– Что с вами? – испуганно пролепетала Лариса.

У Вероники наконец прорезался голос, и она завизжала так, что Лариса схватилась за уши.

– Что со мной? Такую твою мать, тебя интересует, что со мной? Ты посмотри вот сюда, – она дрожащей рукой показала на простреленную дверь, которая была вся в дырках. – Посмотри, посмотри, меня уже нет, меня уже мелкой строчкой пришили к унитазу. Ты это понимаешь?

Она с силой, ногой двинула по оружию так, что оно отлетело в другой конец туалета. Из руки, которую она поранила о гвоздь, текла кровь, и Ника прижала ее к груди.

– Ничего не бойся? Все под контролем? Козел он, твой муженек, вот он кто. Если бы я не перелезла в другую кабинку, ты бы сейчас разговаривала с трупом.

– Как это, с трупом? – прошептала ничего не понимающая Лариса.

– А вот так, – еще громче заорала Вероника, – ни разу с трупами не разговаривала? Сейчас я из твоего мента труп сделаю, тогда и поговоришь. Идиоты, уроды, сволочи бессердечные!

Вбежали Роман с Сергеем, и Вероника, не долго размышляя, залепила своему милому такую оплеуху, что у того из глаз посыпались искры.

– Не смей ко мне приближаться даже на тысячу километров, скотина адвокатская. Чтобы я больше вообще никогда не видела и не слышала тебя! Как ты мог, как ты мог?! Если тебе наплевать на мою жизнь, то мне она пока что дорога, какой бы непутевой она ни была. Это моя жизнь, и кто вам дал право распоряжаться ею? Сволочи вы, понятно? – кричала Ника, размазывая по лицу слезы, беспрерывным потоком льющиеся из глаз.

– Ты что, ранена? – прошептал Роман, глядя испуганными глазами на ее руку.

– Ранена? – взвизгнула Ника. – Меня, наверное, вот сюда ранили, – она постучала кулаком по своей голове, – если я согласилась пойти на поводу у твоего мента придурочного.

Все замерли, как в немой сцене, не зная, что сказать.

– Ненавижу, – напоследок прошипела Вероника и, схватив сумку и туфли, уже собралась было выбежать из комнаты прямо босиком, но ее остановил Роман, схватив за плечи.

– Вероника… – договорить он не успел, так как получил ощутимый удар в пах коленкой.

Не успев даже вздохнуть после такого нокаута, он получил следующий удар, кулаком в живот.

– Если посмеешь еще хоть раз дотронуться до меня, останешься вообще без того, чем так гордишься, – процедила она сквозь зубы и, вырвавшись из рук Романа, понеслась к двери.

Она распахнула ее пинком ноги, для чего ей пришлось задрать узкую юбку двумя руками. Несясь по залу, она опрокинула два стула и толкнула идущего с полным подносом официанта. Загремели разбитые бокалы и тарелки, а официант замер столбом, глядя, как по его брюкам стекает соус. Ника, не останавливаясь, бросила:

– Счет предъявишь моему адвокату, он в женском сортире сидит.

Два охранника предупредительно распахнули стеклянные двери, чтобы потом не собирать осколки у себя с головы, перед фурией, как ураган сбивающей все на своем пути. Вероника тут же, у входа поймала машину и, назвав Светин адрес, уехала. Когда она явилась к подруге и та открыла ей дверь, Ника сказала первое, что пришло ей в голову:

– Ну что, врач приходил? Я надеюсь, с моим крестником ничего серьезного?

Глава 33

С того знаменательного события прошла уже целая неделя, а Вероника все еще никак не могла прийти в себя. Она практически никуда не выходила из дома и все свое время проводила с маленьким Ромкой. Светлана не тревожила ее и ни о чем не спрашивала. Ей все рассказал Виктор, потому что он был в курсе событий, которые произошли в тот злополучный вечер. Это он возил группу захвата в клуб и видел, как Вероника выскочила оттуда, но не успел ее остановить.

Потом, уже ночью, когда Виктор приехал домой и увидел спящую Веронику в гостиной на диване, он тихонько прошел на кухню и позвонил Роману, чтобы сказать, что Ника у них. Роман несколько раз пытался поговорить с ней, но, когда он приезжал, она закрывалась в детской и не выходила оттуда. У Виктора она тоже ничего не спрашивала, и он не лез к ней с разговорами. Все понимали, что Веронике нужно время, чтобы прийти в себя.

Но вот в один прекрасный вечер в дверь позвонили, и идти открывать пришлось Нике. Света в это время купала малыша, а Виктора не было дома. На пороге стояли Роман и Сергей. Девушка напряженно посмотрела на мужчин, но потом отступила в глубь прихожей, приглашая их пройти. Сергей, как только переступил порог квартиры, тут же бухнулся перед ней на колени и молящим голосом проканючил:

– Вероника, не велите казнить, велите слово молвить.

Она посмотрела на него сверху вниз и вдруг захохотала.

– Конечно, очень приятно видеть мужчину у своих ног, но что бы сказала ваша Лариса, если бы увидела вас сейчас?

– Она еще заставила бы вылизать ваши тапочки и сожрать от них помпоны, честное слово. Ведь она уже неделю жизни мне не дает, запилила до смерти.

– Ну тогда ешьте! – и Вероника выставила вперед ногу, обутую в тапочку с помпоном.

– Вероника, помилуйте, дорогая, это же совсем не вкусно, вы хоть тогда посолите их малость. Все вы, женщины, заодно и одним мирром мазаны, – проворчал Сергей.

– Так же, как и вы, мужчины, – тут же парировала Вероника. – Ладно уж, вставайте, а то брюки вон все в пыли вывозили. Проходите на кухню, я сейчас кофе сварю по хорошему рецепту. Меня один мужчина научил, о котором я думала, что он хоть немного любит меня, – покосившись на Романа, прошептала Ника.

– Он вас действительно любит, слово офицера, он мне сам об этом говорил, – тут же вступился за Романа Сергей.

– Думаю, что он может обойтись без адвоката, потому как сам является таковым, или я ошибаюсь? – парировала она.

Роман промямлил в ответ что-то нечленораздельное, чем вызвал у Вероники необыкновенное веселье.

– Что это с вашим языком, Роман Сергеевич? Вы никак проглотили его кончик? – продолжала издеваться она.

– Ладно вам, Ника, дайте мужику в себя прийти.

– У него на это было достаточно времени, – зло выпалила Вероника.

– Все, все, не заводитесь снова, а то у меня точно инфаркт будет, – заторопился погасить назревающую ссору Сергей. – Я сейчас вам такое расскажу, что обо всем на свете позабудете.

– Ладно, выкладывайте, послушаем, детектив-недоучка, – проворчала Ника.

– Это почему же недоучка? Я, между прочим, считаюсь одним из лучших оперов по особо важным делам.

– Поздравляю, рада за вас безгранично. Только настоящие профессионалы таких промахов не допускают и не подвергают людей смертельной опасности, как вы меня. Проходите, наконец. Что, так и будем стоять в прихожей?

Они прошли на кухню, а Света в это время вынесла малыша из ванной и, увидев мужчин, заулыбалась.

– О, у нас гости? А я думаю, с кем это там Никуся разговаривает? Привет, Ромочка, здравствуйте, Сережа. Я сейчас сынишку уложу и приду к вам. Вы пока располагайтесь, у меня Ника за хозяйку.

Мужчины уселись за столом, а Вероника начала варить кофе. Потом, как будто что-то вспомнив, она повернулась к Роману и попросила:

– Свари, пожалуйста, сам, если не трудно, конечно?

Он с готовностью принял эстафету из ее рук, а она села напротив Сергея и приготовилась слушать.

– Началась эта история очень давно, еще сорок три года назад, – начал рассказывать Никитин. – Одна молодая девушка забеременела от своего любовника, ректора университета, в котором она училась. Все бы ничего, только было одно препятствие: ректор был женат и разводиться со своей супругой не желал. Пока суд да дело, пока девушка всеми правдами и неправдами пыталась заставить любовника жениться на ней, прошли все сроки, и аборт делать стало поздно. В то время было несмываемым позором родить дитя без мужа, и девушка, не долго думая, взяла академический отпуск и уехала к своей матери в другой город.

Там она в положенный срок разродилась здоровым, крепким мальчиком и назвала его Сенечкой. Отчество и фамилию девушка дала сыну свои. Оставив мальчика на попечение своей матери, она вернулась в университет, чтобы продолжить образование. Дальше были аспирантура и головокружительная карьера. На ее жизненном пути появился поклонник, который предложил ей руку и сердце. Правда, он был на двадцать лет старше, но выбирать не приходилось, потому как других претендентов на ее руку на горизонте не наблюдалось. Про сына она, конечно, жениху ничего не сказала, а уж когда он стал ее мужем, и подавно. Мужчина был очень консервативных взглядов и, если бы он узнал, что она родила без мужа, просто-напросто выгнал бы ее из дома.

Прошли годы, и мальчику исполнилось семнадцать лет. На беду, умирает его бабка, и парень остается один, предоставленный сам себе. Мать, конечно, помогает сыну материально, но быть рядом с ним по понятным причинам не может. Через год Семен попадает в тюрьму. Выйдя на свободу, он и не думает начинать новую жизнь и еще дважды садится на скамью подсудимых. Проходит еще энное количество лет, у его матери умирает муж, и она наконец имеет возможность пригласить непутевого сына к себе. Он приезжает, но трудиться не хочет, да и не умеет, поэтому садится ей на шею. Она сбивается с ног, чтобы заработать побольше денег и обеспечить своему сыну безбедную жизнь. Она чувствует себя виноватой в том, что случилось с Сенечкой, и старается загладить свою вину. А тот принимает от матери все как само собой разумеющееся.

Однажды учительницу приглашают в одну семью заниматься с их мальчиком английским языком. Она с готовностью соглашается и постепенно становится в этом доме своей. Там живут очень хорошие простые люди. Отец мальчика, попав, так сказать, в струю после перестройки, стал удачливым бизнесменом. Учительницу буквально сжигают чувства зависти и злобы. Ведь ее сыну столько же лет, сколько и этому предпринимателю, но как несправедлива к нему судьба. У кого-то есть все, а у него нет ничего. Но однажды, когда она в очередной раз занималась с сыном бизнесмена, в дом приехал хозяин с гостем. Это был юрист фирмы, поверенный предпринимателя и, ко всему прочему, его друг. Учительница узнала в нем своего ученика. А самое главное – этот человек был ей обязан. Однажды она спасла его от тюрьмы. А случилось вот что.

Два студента ухаживали за одной девушкой, и на этой почве у них произошла ссора на черной лестнице, рядом с одной из учебных аудиторий. Дело дошло до драки, и когда один юноша толкнул другого, тот не удержался на ногах и упал. При этом он ударился головой о батарею, что привело к мгновенной смерти. Свидетельницей этой сцены стала одна преподавательница – героиня нашей истории. Она пожалела испуганного до смерти студента, так как видела, что фактически это был несчастный случай. Что же она сделала? Она подошла к телу умершего юноши и прикрепила к подошве его ботинка корку от апельсина, а другому студенту приказала побыстрее оттуда уйти.

Когда приехала милиция, ни у кого не возникло сомнения, что это был несчастный случай. И даже не стали заводить дело. Вот таким образом преподавательница заработала себе обожание и безграничную преданность студента. Роман учился с тем юношей на одном курсе. Помните, Вероника, он рассказал вам, что одна фамилия в документе ему показалась знакомой? Когда женщина поняла, что юрист фирмы – это и есть тот самый бывший студент, в голове у нее моментально созрел план. И через некоторое время она начала его осуществлять.

– Мисс Марпл, – прошептала Вероника побелевшими губами. – Но этого не может быть, потому что не может быть никогда. Сергей, как же так? Ведь Софья Павловна сама чуть не погибла, ее же отравили. Вы ошибаетесь! И потом, о каком сыне вы говорите? Софья Павловна – одинокая женщина, она сама мне об этом сказала. Был, правда, племянник, седьмая вода на киселе, но никакого сына у нее не было. И не только она мне это говорила, от Марии я слышала то же самое.

– Вероника, успокойтесь. Я вижу, вы догадались, что это за учительница. Слушайте дальше, и тогда вы все поймете. Эта женщина умна, как сам дьявол. В моей практике я впервые сталкиваюсь с таким достойным противником. Да, все это чудовищно, но в то же время – необыкновенно интересно и поучительно. Теперь вы знаете, кто есть кто, поэтому мы будем каждого называть своими именами. Петр Суханов уже занял достойное место в среде бизнеса и стал подумывать о выходе на мировую арену. К тому времени он уже имел зарубежных партнеров и успешно сотрудничал с ними. Но он был простым человеком со средним образованием, поэтому ему пришлось окружить себя грамотными людьми. Но и самому не хотелось ударить в грязь лицом, и он попросил Софью Павловну заняться и его образованием и обучить его английскому языку, хотя бы в рамках профессиональной необходимости. Это сыграло ей на руку. В перерывах между занятиями, когда они пили чай или кофе, она стала потчевать Петра лекарственным препаратом, подливая его в напитки в таких количествах, что в конце концов он должен был сделать свое черное дело. Петр через некоторое время начал чувствовать, что его сердце дает сбои. У него даже мысли не было о том, что его могут травить, просто он думал, что напряженный рабочий режим дает о себе знать. Он ничего не говорил своей жене, но стал подумывать о том, что может случиться. Поговорил со своим другом, юристом фирмы, и они составили документ, передающий все права владения бизнесом Суханову Игорю, сыну Петра. Там была лишь одна оговорка, что вступить в эти права он сможет только по исполнении ему двадцати одного года. Документ спрятали в надежном месте, а копию Петр оставил у себя. О существовании этого завещания не знал никто, кроме них. Когда Петр Суханов умер, Софья Павловна предстала пред очами юриста, Коматовского Якова Абрамовича.

Не нужно объяснять, что испытал он, когда Кричевская, ничуть не смущаясь, предложила ему аферу. Он должен сделать так, чтобы появился «партнер» Петра, к которому по праву должен перейти весь бизнес. Сам он получит от этого двадцать процентов и заживет припеваючи. Яков всеми правдами и неправдами пытался убедить женщину, что это невозможно, но та была непреклонна и дала юристу понять, что ее совершенно не волнует, каким образом он все это сделает. У нее было лишь одно условие, что отныне хозяином фирмы должен стать Ларин Семен Павлович, то есть ее сын. И тогда Яков сказал ей о существовании копии документа. Она махнула на это рукой и заявила, что за три года многое может случиться, а ее интересует настоящее время.

– Постойте, Сережа, какой Ларин? Ведь фамилия Софьи Павловны Кричевская.

– Это по мужу она Кричевская, а девичья фамилия ее была Ларина. Не отвлекайте меня, Вероника, слушайте дальше. Фирма была «раскручена», и работа в ней не остановилась ни на один день даже после смерти Петра. Как Якову удалось провернуть все дело с «партнером», это отдельная история. Не буду задерживать на этом факте внимания. Итак, Ларин Семен Павлович стал преуспевающим бизнесменом, и деньги потекли к нему рекой. Вроде бы все вышло именно так, как и планировала госпожа Кричевская, но ей не давал покоя документ, вернее, его копия. Оригинал она заставила Якова уничтожить. Она по-прежнему ходила в дом к Сухановым и даже предложила Зинаиде Григорьевне заниматься с Игорем совершенно бесплатно. Она наблюдала за вдовой очень пристально и однажды вызвала ее на откровенный разговор. Зинаида Григорьевна поделилась с «доброй» женщиной своими подозрениями и опасениями и рассказала ей о существовании папки с завещанием. Петр показал ей его буквально за три дня до смерти. Зинаида Григорьевна подумывала о том, чтобы отнести этот документ куда следует. Но Софья Павловна ненавязчиво посеяла в душе ее страх за сына. Она намекнула, что ей кажется, будто Петр умер не своей смертью, а ему помогли и, не ровен час, те же люди могут то же самое сделать с Игорем, если вдруг она вздумает заявить его права.

Зинаида Григорьевна и сама думала о том же, поэтому решила эту папочку понадежнее спрятать и забыть о ней. Прошло два года после смерти Петра, и вдову уложила в постель болезнь. Еще через три месяца ее парализовало. Вроде можно было успокоиться, но Софья Павловна все время помнила о существовании документа, который, если выйдет на свет, может погубить все, с таким трудом сделанное. Благо теперь у ее сына было много денег, и она смогла позволить себе потратиться на то, чтобы поставить в квартире вдовы прослушивающее устройство. Про это, кстати, тоже можно рассказать целую историю. Она очень боялась, что может пропустить какой-нибудь важный факт и потерять контроль над ситуацией. С приближением дня рождения сына вдова начала заметно нервничать и опять поделилась своими тревогами с Софьей Павловной. Та, как смогла, успокоила Зинаиду, но уже и сама начала волноваться. Вдова никогда не говорила, где она спрятала папку, и это все осложняло. И вот день рождения Игоря наступил. Госпожа Кричевская буквально перестала спать, придумывая, как же сделать так, чтобы уже никогда ни о чем не беспокоиться. Прошла неделя, и вот он – счастливый случай – сам свалился на голову. Кричевская слышит в своих наушниках радостный вопль Игоря:

– Мамочка, я выиграл кучу денег, теперь мы богаты.

Что произошло дальше, вам, Вероника, известно так же хорошо, как и мне. Парня убили, и следствие пошло по ложному пути, думая, что во всем виноват выигрыш. Мадам Кричевская ликует, осталась самая малость – побыстрее отправить больную вслед за мужем и сыном. Но… происходит совершенно невероятная история. В дом к больной женщине вваливается какая-то ненормальная и дает слово Зинаиде Григорьевне найти убийцу ее сына.

– Сам ненормальный, – вскочила со стула Вероника и чуть не опрокинула на голову рассказчику чашку с кофе. – Я вообще не собиралась влезать в это дело, но все произошло как-то само собой, и я не смогла отказать бедной женщине.

– Успокойтесь, – замахал Сергей руками и засмеялся. – Это я так, для красного словца сказал.

– Ну и манеры у вас, Сережа, – пробухтела Ника, – ладно, рассказывайте дальше.

– Кричевская в панике, кто такая эта девушка и откуда? Как только девица уходит из квартиры, туда приезжает «медсестра» и объявляет больной женщине, что прислали новое внутривенное лекарство, буквально творящее чудеса. Она делает Зинаиде укол, снимает слепки с ключей от квартиры и уезжает. Эта операция была спланирована заранее, еще когда был жив Игорь. Кричевская очень боялась, что Зинаида все-таки решит рассказать милиции о существовании документа. Ни у кого не возникло подозрения, что парализованная женщина умерла от сердечного приступа после известия о смерти сына.

– А как же Ниночка? Почему ее убили? – спросила Вероника.

– С Ниночкой произошло непредвиденное. Елена пришла к ней и предложила деньги за то, чтобы вместо нее сходить к больной. Она придумала историю, что якобы влюблена в Игоря и хочет таким образом познакомиться с парнем. Нина тогда еще не знала, что Игоря убили, впрочем, она так и не узнала об этом, потому что погибла сама. Елена хотела подкупить ее, а потом Нина просто попала бы под машину. Но девушка, на свою беду, заартачилась, и пришлось просто-напросто оглушить ее и вколоть лошадиную дозу наркотика. Для другого уже не было времени. Софья Павловна позвонила и сказала, что все нужно сделать именно сегодня, завтра может быть поздно. Елена исколола девушке все вены и вложила ей в руку шприц. Тело она положила рядом с тумбочкой, которая стояла у дивана, чтобы объяснить травмы головы. Упала и ударилась, вот и все. И нужно отдать должное уму этой хладнокровной убийцы, она все рассчитала правильно. На первый взгляд все указывало на то, что девушка – наркоманка. Врачей и милицию это не удивило, сейчас такое случается сплошь и рядом, особенно с молодежью из медиков. После убийства Зинаиды нужно было потихоньку обыскать квартиру и найти папку. Ночью Елена обшарила всю квартиру, но папки не нашла. Что же делать? Софья Павловна в панике. Ведь туда скоро могут заселиться чужие люди, которые, найдя документ, могут отдать его в милицию. Конечно, можно предупредить новых жильцов отдать папку ей, но неизвестно, кто там будет жить и как они отнесутся к такой странной просьбе.

На следующий день она слышит, как вы, Вероника, ходите по квартире и что-то ищете, и сходит с ума оттого, что не знает, нашли ли вы то, что искали. Она опять берет руль управления в свои руки и звонит человеку, который должен проследить за вами и в удобный момент отправить вас на встречу с далекими предками. На ее беду и на вашу удачу, в тот день с вами в машине находится Дуська, маленькая болонка, которая и спасла вам жизнь. И тогда коварная старуха решается на рискованный шаг. Она знакомится с вами и навязывается вам в помощницы, якобы для того, чтобы поймать преступников. На самом деле она задумала с вашей помощью добраться наконец до этой чертовой папки. Она звонит Марии, соседке покойной Зинаиды Григорьевны, и как бы невзначай напрашивается в гости, «поговорить о Зиночке, помянуть ее и Игоречка» и в это время познакомиться с вами. План удается, знакомство происходит совершенно естественно, и в результате вы приезжаете к Софье Павловне в гости.

Все складывается как нельзя лучше, но девица – то есть вы – оказывается очень дотошной и начинает проявлять слишком большой интерес к этому делу. Она показывает записку, которую нашла у постели больной, и мадам Кричевская решает, что разгадала загадку, где может находиться папка. К сожалению, этой ночью Елене не удается попасть в квартиру Сухановых, там всю ночь на кухне горит свет. Софья Павловна уверена, что знает, где лежит папка, поэтому чувствует себя почти спокойно. Все, Вероника ей больше не нужна. На следующий день она ждет девушку к себе в гости, но та почему-то не приходит, а утром следующего дня Софья Павловна попадает в больницу с отравлением.

– Но как же она это сделала? Для чего это было нужно? Ведь мне сказали, что она чуть не умерла, – ошарашенная новостями, пролепетала Вероника.

– Все до банальности просто. Она приготовила яд для вас, он действует не сразу, а через определенное время, но по чистой случайности выпила его сама. Дело в том, что госпожа Кричевская страдает приступами тахикардии и у нее под рукой всегда есть лекарство. В тот вечер к ней пришла Елена. Кричевская позвонила ей и попросила приехать, когда поняла, что Вероника сегодня к ней уже не приедет. Каждый день был на вес золота, поэтому она решила обсудить с Еленой подробности того, каким образом нужно избавиться от вас, Ника. Вы, наверное, уже поняли, что идея с газом была придумана именно в этот вечер. Во время разговора у нее начался приступ, и Кричевская попросила Елену накапать ей лекарство. Вот та ей и накапала. Пузырьки были идентичными, но я не удивился бы, если бы узнал, что Елена сделала это специально. Правда, это только мои предположения, ничем не обоснованные, возможно, я и не прав. Когда Софья Павловна поняла, что выпила яд, она тут же приняла меры, но, видно, недостаточные. К утру ей стало плохо, и ее увезли в больницу.

– Я же сама видела, как эта Елена хотела сделать Софье Павловне смертельный укол.

– Ничего подобного, когда Елена узнала, что у нее ничего не получилось с отравлением газом и последующим взрывом и вас вместе с подругой отправили в больницу, она решила доделать дело другим путем. Но опять, на ваше счастье, вас не оказалось в палате, видно, какая-то сила вас бережет. Елена, чтобы не мозолить глаза и сообщить госпоже Кричевской, что у нее ничего не вышло, пошла к ней. Она хотела потихоньку сказать ей об очередной неудаче в то время, как будет мерить ей давление. В больнице полно студентов, поэтому Елена не боялась, если в палату войдет настоящая медсестра и поинтересуется, кто она такая. Только она собралась поговорить с Кричевской, как в палату ворвались вы. Что было дальше, рассказывать не нужно. Во время беседы с Софьей Павловной вы сказали, что наконец-то разыскали папку и отдали ее на хранение Семену Степановичу. В результате старик погиб. Кто же мог предположить, что вскоре в дом приедет Роман и Семен Степанович успеет ему сказать, где папка. Преступники были спокойны, теперь остался один-единственный свидетель, который знает о существовании папки.

Роман, получив в руки документ, через два дня приехал ко мне. Помните, он сказал вам, что ему знакома фамилия человека, который составлял завещание? Вот с этого мы и начали потихоньку приближаться к истине. Виктор тоже немного разъяснил ситуацию. Он пришел ко мне сразу же после того, как вы с Юлей чуть не погибли. Я подсылал к вам следователя, который пытался вывести вас на откровенный разговор, но вы ушли в глухую защиту, и мы на время оставили вас в покое. А потом, уже опираясь на имеющиеся факты, о которых вы, Вероника, сами рассказали Роману, мы раскрутили клубок событий и спланировали сцену в клубе.

– А кто же такая Елена? – спросила Ника.

– Она любовница Семена Ларина. Как только мужик дорвался до денег, то пустился во все тяжкие и стал завсегдатаем ночного клуба «Мотылек». Ему очень понравилась Елена, и он начал проявлять к ней повышенный интерес. Стриптизерша ухватилась за него как черт за грешную душу, она наркоманка и, когда встретила мужика, который не отказывал ей в деньгах, очень боялась его потерять. С каждым днем ей становилось все труднее выходить на площадку и крутить задницей перед веселящимися мужчинами, да и денег, которые она зарабатывала, уже не хватало, постепенно дозы увеличивались. Как-то по пьяной лавочке Семен поделился с любовницей опасениями насчет фирмы, рассказал о существовании завещания, и она отправилась к его матери, чтобы предложить свои услуги. В ее планы входило привязать этим Семена к себе намертво. У нее есть еще брат, такой же наркоман, он как раз и выступил в роли убийцы Игоря. Ему эта роль ужасно нравилась, и он косил под настоящего киллера, оставив оружие рядом с жертвой. Видно, насмотрелся детективов до чертей в голове. Еще он имел слабость к взрывным устройствам, кстати, делал их сам. Такое вот хобби на почве сдвига по фазе.

– Прямо семейка Адамс какая-то, – ужаснулась Вероника.

– Наркоманы – люди непредсказуемые, они способны на все, а живут вообще в придуманном мире, – объяснил Сергей. – Итак, взвесив все «за» и «против», госпожа Кричевская совершенно спокойно отнеслась к предложению Елены и согласилась, решив, что в дальнейшем найдет способ избавиться от «рабочих лошадок». С наркоманами это легко, передозировка, и все, никто даже не будет копаться.

– Ну а в туалете-то кто в меня стрелял?

– Неужели не догадались? Конечно, брат Елены. Их дом находится буквально в двух шагах от клуба, вам же это известно. Он этот клуб лучше своей квартиры знает, все ходы и выходы, поэтому мы так и облажались. Вас чуть не угробили и его чуть не упустили. Окно-то из дамской комнаты в служебное помещение выходит, и пройти туда можно только через подсобку. Наши его там и ждали, а он, гад, через крышу прошел и с потолка спустился, там люк есть. Вот он рядом с ним и затаился, ждал, пока вы в туалете одна останетесь. Он видел, в какую кабинку вы вошли. Хорошо, что свет выключили, один наш парень пошел посмотреть, в чем дело, видит, этот урод уже обратно в люк подтягивается, он его за ноги и поймал. Поборолись, конечно, немного, но наши ребята все подготовленные, а этот наркоман, куда ему с ними тягаться. Вероника, неужели вы не поняли, для чего я попросил вас позвонить мадам Кричевской и сообщить, что вы в клубе, причем одна? Думаю, дальше объяснять не нужно?

– Сережа, а откуда вы знаете такие подробности?

– Ну, как вы понимаете, очень многое госпожа Кричевская рассказала, а остальное… Знаете, когда у наркомана начинается ломка, он тебе не только все выложит, он и мать родную за дозу продаст. Думаю, комментарии излишни?

– Ой, что-то у меня голова заболела, все это очень смахивает на триллер Стивена Кинга и совсем не похоже на правду, – поморщилась Вероника.

– Ладно, пора и честь знать, – Сергей поднялся из-за стола.

– Подождите, Сережа, у меня еще столько вопросов к вам.

– На сегодня хватит, – сказал, как отрезал, он. – Информацией тоже можно отравиться, если ее слишком много, причем не особо приятной.

– Хорошо, не хотите, как хотите, – тяжело вздохнула Ника. – Пойдемте, я вас провожу.

Роман смущенно помялся, а потом, собравшись с духом, выпалил:

– Рыжик, я ужасно соскучился, поехали ко мне, а?

Вероника внимательно посмотрела ему в глаза и увидела в них такую неподдельную тоску, что тут же произнесла:

– Подожди, я только переоденусь.

Глава 34

Всю дорогу, пока ехали до дома, они молча слушали музыку. Роман не знал, с чего начать разговор, а Ника не хотела ему помочь. Вот так они и молчали. Вероника злилась, и в то же время ей было забавно, что взрослый мужчина ведет себя как мальчишка. Она не собиралась его выручать из создавшейся ситуации, а просто ждала, чем все закончится.

Наконец они доехали до дома, и она с облегчением вздохнула. Эта игра в молчанку ее порядком утомила. Как только Роман открыл дверь, им в ноги бросилась Дуська. Вероника ужасно соскучилась по ней, поэтому тут же схватила на руки.

– Дусенька, девочка моя, как ты тут без меня? Тебя не обижают?

– Ну, ты совсем из меня монстра хочешь сделать, – проворчал Роман. – Почему же я должен обижать беззащитное животное? – Он посмотрел в глаза Нике и тихо сказал: – Прости меня, Рыжик, я, честное слово, ни в чем не виноват. Я знал, что задумал Сергей, но не думал, что он может допустить такую ошибку и потерять контроль над ситуацией.

– Благодаря чему по мне уже справили бы поминки, – проворчала Ника. – Просто мог бы предупредить меня заранее, я ведь там чуть не умерла от страха. Это просто бессердечно с вашей стороны. А если бы я не додумалась перелезть в другую кабинку? Хорошо, что один детектив вспомнился, там почти такая же ситуация была. Я как подумаю, что со мной было бы, у меня истерика начинается. Ведь я просто обыкновенная женщина, а не Никита, неужели это не понятно?

– Вероника, давай мы про это забудем, ведь все в конце концов обошлось. Зачем нам продолжать трепать друг другу нервы. Я ужасно скучал по тебе, надеюсь, и ты тоже.

Она действительно ужасно соскучилась, но чувство обиды не проходило. И неизвестно, из-за чего больше она была обижена. Из-за случившегося в клубе или все-таки из-за того, что Роман женат? Вероника уговаривала сама себя, что это будет в последний раз, а потом она найдет в себе силы расстаться с ним.

@INT-20 = Они лежали с Ромой в постели и тихо разговаривали.

– Знаешь, Ром, меня, конечно, очень поразил рассказ Сергея. Но я, наверное, за эту неделю, после случая в клубе, настолько отупела, что еще не до конца осмыслила происходящее. Чувства страха и обиды настолько захлестнули мой разум, что я стала плохо соображать. Может, пройдет время и я восстановлюсь, а сейчас не хочу ни о чем думать.

– А и не нужно ни о чем думать, Рыжик. Теперь пусть за тебя думают другие. У меня для тебя, кстати, приготовлен сюрприз.

– Какой? – с интересом спросила Вероника, приподнявшись с подушки.

– Через два дня мы с тобой летим в Испанию на неделю. Больше я отсутствовать не имею права, много работы, а вот недельку позволить себе смогу.

– Правда? – изумилась она.

– Конечно. Я что, похож на лжеца?

Вероника бухнулась обратно на подушку и проговорила:

– Ну, меня ты вроде пока не обманывал, во всяком случае, мне так кажется, а вот за остальных не могу поручиться.

Ей в голову тут же полезли противные мысли: «Интересно, скажешь ли ты правду своей жене?» Вслух она, конечно, этого не произнесла, а только тяжело вздохнула.

– Что это ты вздыхаешь? – удивленно спросил Роман. – Или не рада моему сюрпризу?

– Сюрприз для меня, конечно, хорош, – согласилась Ника и, набравшись духу, выпалила: – А вот как на него среагирует твоя жена?

Роман вскочил с постели, как будто его ветром сдуло:

– Вероника, мы, по-моему, с тобой договорились эту сторону вопроса не обсуждать, – зло процедил он, а потом добавил: – Я считал, что имею дело с умной женщиной.

– Скажите, пожалуйста, какие мы нервные, – возмутилась Вероника. – Так вот знай, дорогой, что ты связался с дурой, идиоткой, которая имела неосторожность влюбиться в тебя как кошка, и вообще с безалаберной особой. Так что мой тебе совет – держись от нее подальше, а то, не дай бог, она испортит тебе жизнь.

С этими словами Вероника вскочила и начала лихорадочно собирать свои вещи, разбросанные по комнате. Одеваясь, она сломала молнию на брюках. Чертыхаясь про себя, вытряхнула из сумки, которая так и стояла здесь после их похода по магазинам, все прямо на пол, схватила брючный костюм из немнущейся ткани, натянула его на себя и бросилась в прихожую.

Роман сидел все это время в кресле и молча наблюдал за Никой, даже не пытаясь ее остановить. Он с горечью раздумывал: «Что он знает об этой женщине? Пока только то, что она засела в его сердце, как заноза. Но он пока не настолько потерял голову, чтобы тащить ее в загс. Хватит с него и одного раза. С женой они не живут вот уже два года, но она категорически отказывается давать ему развод. Эта бизнесвумен боится испортить этим свою карьеру. Детей рожать она не захотела, это портит фигуру и отнимает очень много времени.

Отношения с женой были у него просто дружеские, и не более того. В общем, жизнь не заладилась, и поэтому Роман пока не хотел рассказывать все Веронике, а только приглядывался к ней. Хоть и был он без ума от нее, но торопиться боялся. Он знал, что если надумает связать свою судьбу с Вероникой, то добьется развода. А сейчас он был не готов к такому шагу, поэтому позволил любимой женщине уйти. Это было еще одним испытанием их отношений, и он решил его пройти.

В прихожей, когда Ника уже надевала туфли, к ней подбежала Дуська и жалобно заскулила. Ника подхватила ее на руки и выскочила за дверь.

– Зайка у него пока поживет, пусть хоть о ком-то позаботится, – проворчала она, обращаясь к болонке. – Ты не переживай, Дусенька, мы его потом обязательно заберем.

На троллейбусной остановке народу не было, так как время было уже за полночь. Вдали показался троллейбус, и Вероника с облегчением вздохнула. Ей не хотелось в такое время ловить машину. После всего случившегося она боялась попасть в очередную переделку. Ника вошла в почти пустой салон, купила у водителя талончик и уселась у окна. Болонка тут же свернулась комочком у нее на коленях и через пять минут сладко сопела.

В троллейбусе, кроме нее, ехала молодая парочка и о чем-то оживленно разговаривала. Здоровенный парень был явно деревенского розлива и немного окал. Он отпивал из банки пиво «Балтика» и причмокивал от удовольствия. Девушка, похожая на серую мышку, доверчиво прижималась к его плечу. Когда проехали Крымский мост, Ника услышала восхищенный возглас девушки:

– Коля, посмотри, вернисаж. Давай завтра на выставку сходим.

– Делать, что ли, нечего, по выставкам шляться, чего ты там забыла? – пророкотал парень хриплым баском.

– Коля, неужели ты не понимаешь, что не хлебом единым жив человек, – пропищала «серая мышка».

– Почему одним хлебом? Щас домой приедем, мяса пожаришь, – засмеялся парень.

– Нет, Коля, все-таки разные мы с тобой люди. Ты, между прочим, когда женился на мне, обещал на руках носить и все мои капризы исполнять, – вздернула носик девушка.

– На руках поносить я тебя хоть сейчас могу, а вот от твоих капризов у меня скоро крыша поедет, – пробухтел он.

– Это почему? – возмутилась она.

– Вспомни свой последний каприз. Тебе, видишь ли, захотелось серенаду под балконом послушать, а меня за это чуть на пятнадцать суток не упекли.

– Коль, но ты же сам во всем виноват. Я серенаду хотела послушать, а не вой на луну. Ты этим воем всех соседей перепугал.

– Опять я виноват? А как я в больнице целый месяц провалялся, забыла? Тебе, видишь ли, захотелось, чтобы я у нас в деревне корриду изобразил, с участием быка-трехлетка! Помнишь, на какую сосну меня этот бык загнал? Полдня оттуда всей деревней снять не могли, пока сам не свалился от сердечного приступа.

– Нашел что вспомнить, это когда было-то?

– А когда бы ни было, ты лучше не стала!

– Да ну тебя, Коль, совсем ты у меня какой-то неромантичный, – махнула она рукой.

– Я от твоей романтики до сих пор по ночам вскакиваю. Вспомни, как устроила романтический вечер, когда в деревне отдыхали.

– А что? Как замечательно тогда соловей пел и сверчки стрекотали, – задумчиво сказала она и мечтательно улыбнулась.

– Соловья со сверчками я не помню, зато хорошо запомнил, как вся деревня на пожар сбежалась. Это только ты такое могла придумать. Интимный вечер в стоге сена при свечах. Мне до сих пор снится, что я без штанов огородами к дому пробираюсь, – продолжать громыхать парень.

– Подумаешь, без штанов, зато сколько впечатлений. Раньше, между прочим, мужчины ради своих дам, можно сказать, на смерть шли, на дуэлях дрались, вот так, – выпалила «мышка» и показала милому язык.

– Только дуэли мне и не хватало, – проворчал тот и чмокнул свою романтичную половину в нос.

Она поудобнее устроилась на широком плече мужа и прошептала:

– Коля, а у меня для тебя сюрприз.

Он отпрянул и испуганно посмотрел на жену.

– Какой на этот раз?

– У нас скоро ребеночек будет.

– Неужто правда? – заорал детина на весь салон.

– Тише, не кричи, – засмеялась девушка. – Правда, правда. Два месяца уже.

– Давно бы так, милая ты моя. Может, дурь из твоей головы выветрится? Что же молчала-то?

– Да я только сегодня у врача была, хотела дома тебе сказать, да вот не утерпела, – «мышка» счастливо засмеялась.

Видно, они подъехали к своей остановке, потому что встали и пошли к дверям. Парень бережно держал жену за плечи и что-то шептал ей на ухо, а она при этом звонко смеялась. Вероника проводила их взглядом, и, когда парочка вышла, а троллейбус тронулся дальше, «мышка» повернулась в сторону Вероники и вдруг махнула ей рукой. Она щелкнула себя по курносенькому носу пальчиком и кивнула головой, словно говоря этим жестом: «Держи нос кверху и не унывай, все будет хорошо».

Вероника улыбнулась в ответ и подумала: «Неужели у меня все написано на лбу?»

Когда она открыла дверь квартиры своим ключом и, стараясь не шуметь, шмыгнула в комнату, на пороге тут же материализовалась Анна Михайловна.

– Ника, доченька, что случилось? Почему ты не предупредила меня, что приедешь, да еще так поздно?

– Мам, я что, очень тебе помешала? – устало спросила та.

– Что за глупости ты говоришь? Я не буду задавать тебе больше вопросов, если захочешь, расскажешь завтра сама.

И мать уплыла в спальню. Оттуда послышался встревоженный голос ее мужа, Анна Михайловна ему что-то сказала, и наступила тишина. Вероника прошла в ванную и ополоснула зареванное лицо. Она даже сама не замечала, что по щекам всю дорогу текли слезы. Уснуть она не могла очень долго и только под утро забылась тревожным сном…

@INT-20 = Веронику буквально подбросило на постели оттого, что ей прямо в ухо кто-то проорал:

– Вставай, вставай, дружок, с постели на горшок, вставай, вставай, порточки надевай!

– Юлька, ты что, с ума сошла? Так недолго и заикой сделаться, – отпихивая подругу, закричала Ника.

– Я с ума не сходила, это ты, наверное, с катушек съехала. То у Светки забаррикадировалась, никого к тебе не подпускали, охраняли, как Алмазный фонд России. То с самого утра тебя невозможно разыскать. Светка сказала, что ты укатила к Ромке, а тот пробухтел в трубку, что не знает, где ты. В чем дело, подруга?

– Ни в чем! Я теперь дома буду жить, а про Романа прошу больше мне не говорить.

– Как скажешь, мне что ни поп, то батька. Этих Романов, Коль, Петь, Вань и всяких прочих пруд пруди, а ты у меня одна, нет, вру, еще Светка. Пошли они все, мужики, к едрене фене. Собирайся, едем в сауну.

– Юль, ну какая сауна в такую жару? Совсем у тебя крышу снесло?

– Моя крыша на месте. Просто Катька, соседка с третьего этажа, ты ее знаешь, сегодня записана на обертывание, и там обязательно предусмотрена сауна. У нее пацаны ветрянку где-то подхватили, она не может пойти, а уже оплачено, жалко, если пропадет.

– Вот и обертывайся сама, я-то здесь при чем? – удивилась Ника.

– Скажите, какие мы умные, а то я сама не знаю. Фиг бы я тебе уступила, просто у меня временная «контузия», нельзя.

– Какая контузия? – не поняла Вероника.

– Ты, мать, совсем плохая стала после того, как на передовой побывала. Месячные у меня, понятно?

– А-а, – протянула Ника, – теперь дошло.

– Как до утки на пятые сутки. Давай собирайся, сеанс в двенадцать.

– А ты тогда что там будешь делать, просто сидеть и меня ждать?

– Прям, усижу я. Пойду в массажный кабинетик схожу, пусть морду погладят, педикюрчик сделаю, постригусь. Ой, Ник, ты прямо как маленькая, забыла, что ли, как сама туда бегала? Время пролетит как одна минута.

Вероника сползла с кровати и, потянувшись, пробормотала:

– Совсем не выспалась, сны какие-то дурацкие снятся. Вроде я в пруду рыбу ловила. Никогда рыбалкой не увлекалась, надо же такому присниться.

– Это, моя дорогая, к беременности, – тут же брякнула Юлька.

– Типун тебе на язык, этого никак не должно быть.

– Человек предполагает, а бог располагает, слыхала про такое?

– Ладно, не стращай заранее, поживем – увидим. Пойду умоюсь, ты пока кофе свари.

– Кстати, Аннушка со своим куда-то ушла. Я их в дверях застала. Ладно, иди принимай омовение, я помчалась на кухню, времени уже в обрез, – прострекотала Юлька и рысью побежала на кухню.

Вероника пошла в душ и, улыбаясь, подумала: «Юлька прямо смесь торпеды с ракетой. Такое впечатление, что у нее в задницу вмонтирован пропеллер, а в языке – вечный двигатель. Никогда и ни при каких обстоятельствах я не видела ее унывающей. Молодец все-таки она, всегда поднимет настроение».

В салоне Веронику запеленали в целлофан, предварительно измазав какой-то грязью, по прейскуранту называемой морскими водорослями, и запихнули в жаркую сауну. Ника затыкала нос рукой и ворчала:

– Интересно, как я поеду обратно домой? От меня же народ будет просто шарахаться, а кошки, наоборот, сбегутся со всей округи.

Когда тело начало нестерпимо чесаться, Вероника потребовала, чтобы ее немедленно развернули. Отмываться под душем ей пришлось очень долго, казалось, вонь впиталась в ее кожу намертво. Потом, вылив на себя полфлакона духов, она немного успокоилась. Зато все сотрудники салона шарахались от нее, затыкая носы.

– Чем это от тебя так несет? – спросила Юлька, появившись после массажа.

– У тебя в сумке духи взяла. Вечно всякую самопальную ерунду на рынке покупаешь, на флаконе написано «Пуазон», а там им и не пахнет. А я после этих морских водорослей воняла так, как будто в бочке вместе с килькой мариновалась, вот и пришлось позаимствовать.

– Идиотка, это не духи, а жидкость, которая убивает кошачий запах. Мать просила купить, а я забыла. Вот сегодня утром, когда к Катьке заходила, и отлила у нее немного в пузырек из-под духов.

Вероника вытаращила глаза и выдохнула:

– Ну, блин, Юлька, чтоб тебя…

Глава 35

Им пришлось ловить машину, так как Вероника не решилась ехать в общественном транспорте, боясь распугать пассажиров своим «благоуханием». В такси водитель все время как-то странно оглядывался на девушек. Потом открыл второе окно, а когда чихнул раз пять подряд, не выдержал и спросил:

– Это что же за духи у вас такие термоядерные?

Юлька не растерялась и тут же выпалила:

– Это японцы новый запах изобрели. Вся Европа уже год в них ходит, вот и у нас недавно появились.

– Надо же, прямо иприт, – пробормотал водитель. – В таких духах только в газовую атаку ходить.

Когда они вошли в квартиру, Дуська сначала бросилась к ним, а потом повела носом, ощетинилась и начала рычать.

– Во, тебя даже родная собака не признала, – захохотала Юлька. – Давай чеши в ванную и отмокай, пока не посинеешь.

Прямо из прихожей Вероника понеслась в ванную, опрокинув туда из пузырьков все, что можно, в огромных количествах. Она села в ароматную воду и, схватив мочалку, начала с изуверским остервенением тереть кожу. В это время зазвонил телефон.

– Вас внимательно слушают, – сказала в трубку Юлия. – Алло, кто это? – Она узнала голос Романа и поинтересовалась: – А кто вам нужен?

– Юлия, это ты, что ли? Где там Вероника? Передай ей трубочку.

– Сейчас узнаю, – пробормотала Юлька и пошла в ванную. – Ник, твой нотариус звонит, говорить будешь?

– Не нотариус, а юрист, идиотка, – прошипела Ника.

– А мне один хрен, говорить-то будешь?

– Скажи, что я в Канаду улетела, вместе с матерью.

– Как велишь, – пожала Юля плечами и тут же ляпнула в трубку: – Роман Сергеевич, Вероника сказала, что она в Канаде, а туда телефонный провод точно не дотянется.

– Юля, прекрати немедленно, дай мне Нику! – заорал Роман.

– Не надо на меня кричать, это во-первых, а во-вторых, не хочет она с тобой говорить. Чего привязался как шнурок к ботинку? – и Юлька отключилась.

– Слушай, Ник, может, стоило поговорить? Из-за чего у тебя рога-то на него выросли, обидел чем?

– Не хочу, и все, – упрямо бросила та и засопела от напряжения, уже в пятнадцатый раз намыливаясь гелем.

Вероника наконец выбралась из ванны и, завернувшись в махровое полотенце, прошлепала босиком в комнату.

В это время снова зазвонил телефон. Она взяла трубку и напряженно проговорила:

– Слушаю. – Выслушав, что говорят на другом конце провода, сдержанно ответила: – Хорошо, когда я должна приехать? А без меня этот вопрос никак нельзя решить? В конце концов, у меня с тобой договор, и все вопросы ты можешь решать без меня. Ладно, Роман, нужно, значит, нужно, завтра в двенадцать я подъеду в офис.

Она со злостью бросила трубку на базу и процедила:

– Юль, можешь себе представить, он же теперь мой адвокат и занимается делом фирмы Королева. И как тебе нравится, он сейчас меня официально пригласил в офис для решения ряда неотложных вопросов. Ну не гад?

– А что тебя не устраивает? – удивилась та.

– Так мы же вчера поцапались, и я среди ночи усвистела из его дома. Нет бы приехать, помириться, а он меня в офис вызывает. Еще бы повестку прислал.

– На тебя не угодишь, ты же сама отказалась с ним по телефону говорить.

– Мало ли что я сделала. В конце концов, я женщина или где?

– По-моему, или где, – заявила Юля и покрутила пальцем у виска. – Если любишь, какого черта ломаешься? Подумаешь, женат, ну и что? Где их, неженатых, искать? Тебе сейчас хорошо, вот и пользуйся, нечего из себя меня строить. Ник, оглянись кругом, что творится. Жизнь, она так быстро проносится, что не успеешь и глазом моргнуть, как на пенсии окажешься. Так ты что, до самой пенсии будешь принца ждать, да еще не женатого? Это же бред. Всех хороших мужиков давным-давно расхватали, а мы должны радоваться тому, что осталось. Тебе хорошо с Романом? Вот и пользуйся, дурочка.

– А что, это совсем не плохой совет, – улыбнулась Вероника. – Вот завтра поеду с ним на встречу, запихну свое фи-фи подальше и брошусь в омут с головой. И гори все ясным пламенем.

– Вот так и поступай, подруга, и флаг тебе в руки, – Юлька чмокнула ее в щеку.

На следующий день ровно в двенадцать Ника переступила порог кабинета юриста Реброва Романа Сергеевича. Она остановилась в дверях и внимательно посмотрела в его голубые глаза. Они излучали тоску, любовь и надежду. Ника улыбнулась, потому что вдруг ясно поняла, что вчерашнее решение – самое правильное из всех, что она принимала за всю свою жизнь.

Эпилог

Суд присудил Веронике пятьдесят процентов от прибыли фирмы, так как они с Королевым по документам являлись партнерами в равных долях. Развод они оформили быстро, потому что у них не было детей.

Вероника решила, что ей будет достаточно двадцати пяти процентов, считая это справедливым. Ведь вкалывает Николай, а значит, и прибыль делает он. Оказывается, в фирме целый месяц работала налоговая инспекция, поэтому Королев и был таким злым. Каждый раз покрываясь холодным потом, он шел на работу и ждал объявления о том, что его лишают лицензии. К его радости, он отделался легким испугом и значительным штрафом. Сейчас Николай опять стал почти таким, как прежде. С Надеждой у них все хорошо, и он по-прежнему влюблен в нее как мальчишка.

Сергей Никитин собирается заняться делом «счастливчиков», как только закончит дело Сухановых. Следствие по нему все еще продолжается, и до суда далеко. Госпожа Кричевская всю вину берет на себя, выгораживая и защищая сына из последних сил. Думается, старания ее напрасны, и Ларин получит по заслугам, тем более что имеет не одну судимость.

Анна Михайловна развела бурную деятельность по строительству коттеджа для Вероники. Когда строительная фирма начала расчищать участок от развалин прежнего строения, Аннушка решила, что может спокойно отправляться со своим мужем в свадебное путешествие. В аэропорт их пришли провожать Вероника с Романом, только что вернувшиеся из Испании, веселые, отдохнувшие и счастливые. Ника решила, что пусть будет так как есть, а дальше время покажет. Приехали Виктор со Светой, малыша они оставили у родителей, неугомонная Юлька, стреляющая своими карими глазками по всему аэропорту, надеясь, что один выстрел попадет в нужную цель. Приехали еще три подруги Анны Михайловны. Были слезы, был смех, было все.

– Вероника, доченька, – кудахтала Анна Михайловна, – как только мы вернемся из свадебного путешествия, ты непременно должна будешь приехать к нам в гости.

– Не получится, Аннушка, – засмеялась дочь, – ты сама затеяла грандиозное строительство. Куда же я теперь уеду?

– Ах да, я совсем об этом забыла, – махнула маменька холеной ручкой. – Я так волнуюсь, просто кошмар. Давно не летала на самолетах, да еще эти ужасные катастрофы, сколько их сейчас, прямо все дрожит внутри.

– Не переживай, мамочка, долетите с комфортом, – успокоила ее Вероника и поцеловала в щеку. Наконец подошла очередь на регистрацию, и, как это обычно бывает, заговорили все разом, произнося последние слова напутствия.

И вот уже самолет скрылся вдали, унося счастливую парочку. А Вероника стояла рядом со своим женатым принцем, завидуя, надеясь, любя.


на главную | моя полка | | С легким наваром |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 7
Средний рейтинг 3.7 из 5



Оцените эту книгу