Книга: Второй фронт Иосифа Сталина
Второй фронт Иосифа Сталина
Эдуард Белтов
ВТОРОЙ ФРОНТ ИОСИФА СТАЛИНА
Памяти Николая и Михаила Белтовых,
солдат Большой войны,
с той войны не вернувшихся
От автора
Не нами сказано: познания умножают скорби. Так чего же мы, грешные, угомониться не можем и в стремлении своем к познанию калечим собственные и окружающих души, без конца тревожа их горькой, а чаще - страшной правдой об историческом катаклизме, который в стране, где мы родились, выросли и возмужали, именуется (и видит Бог - не без причины) Великой Отечественной войной? Ужели мало нам, ту войну пережившим, и этих цифр, и фактов этих, от которых и сейчас, через шестьдесят лет, душа застывает в оцепенении, а мозг по-прежнему не в состоянии понять, а не поняв - и объяснить того, что тогда произошло?
Работал я в свое время в отделе фотожурналистики журнала "Советское фото" (а недолгое время даже и заведовал этим отделом). Знал я, разумеется, и практически всех ветеранов советского фоторепортажа, людей совершенно необычных, если не сказать - замечательных. Того, что видели и знали они, без конца мотавшиеся по поистине необъятным просторам Союза, не видел и не знал больше никто. Другое дело - могли ли они показать и рассказать правду о том, что видели. И то, что они, конечно же, не могли этого сделать, страшно их печалило, и в застольных наших беседах именно это было главным. И всякий раз, когда в День победы собирались у нас в редакции бывшие военные фоторепортеры, разговор заходил, как правило, не о том, что удалось им снять в войну, а о том как раз - чего не удалось. Помню, как, услышав мои сетования на то, что, просматривая газеты первых месяцев войны, я не обнаружил в них практически никаких фотодокументов о тех страшных днях, Яков Рюмкин, человек веселый и бесстрашный, посмотрел на меня, как смотрят на Богом обиженного, и сказал:
- А их и не было, этих, как вы их называете, фотодокументов. Потому что драпали так, что и сказать страшно. И ничего было нельзя. Ничего! Скажем, наши старые танки нельзя было снимать потому, что они были старые. А новые потому, что они были новые. А подбитые немецкие танки вообще снять было невозможно - их просто никто не видел. В "Живых и мертвых" у Симонова фоторепортер Мишка Вайнштейн - реальное, между прочим, лицо, фотокор "Правды" - прыгает от радости, что сможет это сделать, комбриг Серпилин с его ребятами постарались, и вот они: снимай - не хочу. Так это же в окружении было, понимаете, в окружении! И никто этих танков так никогда и не увидел, потому что репортер погиб, а пленка пропала. Вполне жизненная история...
И другой Яков - милый и, увы, тоже уже покойный Яша Халип - встрял в этот памятный для меня разговор:
- И вообще в летние месяцы сорок первого практически никто из фоторепортеров на передовой ничего не снимал, хотя бы потому, что само по себе понятие передовой было в высшей степени условным. Утром, скажем, это действительно была передовая, а вечером, глядишь, уже глубокий тыл. Поэтому и снимать приходилось какую-то другую войну, и главными тогда были сюжеты вроде "Отдых после боя" иди еще что-то вроде этого. И, раз уж к слову пришлось, замечу, что знаменитая фотография Макса Альперта, которую стали называть "Комбат" и которая стала в полном смысле слова символом сражающейся Красной армии, ну, та, где командир с пистолетом в руке поднимает в атаку бойцов, фотография эта снята в глубоком тылу, на территории Среднеазиатского военного округа - то ли в Ташкенте, то ли в Алма-Ате, я уж теперь не помню. Да об этом никто и не знал тогда, все думали: вот какой отчаянный репортер - в самую гущу боя влез...
- Это ты, Яша, правильно заметил: мы тогда снимали другую войну... сказал Рюмкин, аккуратно обезглавливая вилкой балтийскую салаку, которой мы закусыва ли "наркомовские сто грамм". - И вообще все менялось беспрерывно. Одна история с моей "лейкой", которую я уронил в Сталинграде с третьего этажа, а потом благополучно снимал ею всю войну, чего стоит. Это действительно была "лейка" - настоящая американская, а не ее бледная копия, которая называлась ФЭД, и я действительно по нечаянности уронил ее с третьего этажа, и ничего ей не сделалось, осталась только вмятинка - и все, а она работала как часы. Так вот, всю войну я с гордостью об этом рассказывал и демонстрировал замечательную продукцию наших союзников по антигитлеровской коалиции. А в сорок седьмом я за этот же самый рассказ чуть "червонец" не схлопотал, и только случай меня от Колымы спас, честное слово. В это время уже вовсю сажали за то, что на языке "органов" называлось "преклонение перед иностранной техникой". Если же иметь в виду, что я - еврей, то все эти послевоенные кампании по борьбе с бог знает чем могли бы и по мне проехаться...
При этом разговоре не присутствовал Макс Владимирович Альперт, тот самый, который знаменитого "Комбата" снял, и когда я потом рассказал ему о нашем разговоре и о том, что я, как и многие мои сверстники, многого, слишком многого не знаю о Большой войне, он подтвердил: да, снимок этот сделан в глубоком тылу, и не его, Альперта, вина, что бильдредакторы центральных газет - то ли сами, по своей инициативе, то ли по указанию свыше - никогда о месте и времени стемки не упоминали. Макс Владимирович - худощавым пппгпяяяый и .бесконечно кооректный вый, долговязый и бесконечно корректный в ибщении с собеседником вне всякой зависимости от ранга последнего - был, между прочим, автором самого известного портрета Сталина, того самого, с трубкой (и я, признаюсь, всё-таки выцыганил у него на память этот снимок с его, Макса Владимировича, автографом, который в конце-то концов спер кто-то из многочисленных моих знакомых). Он показал мне и еще с десяток дублей, которые сделал'тогда, в 1935 или 1936 году, и я вынужден был отдать должное вкусу вождя: для публикации он отобрал лучший - это несомненно. Так вот, именно Альперт сказал мне тогда то, чего ради я сегодня, через много лет, и пишу эти строки.
- Дорогой Эдуард Николаевич, - сказал он. - Не в том, собственно, дело, что сегодня вы многого об этой войне не знаете: придет время - и тайное станет явным, а в том, что вы никогда не узнаете о другой войне, войне Сталина против собственного народа, и о втором фронте, который был открыт уже 22 июня 1941 года. Поспрашивайте стариков - не все, но многие из них расскажут вам такое...
Дорогие мои старики, много лет хранившие в своих архивах то, что не могло появиться на страницах газет и журналов, патриотами которых вы были, я буду всегда вас помнить и любить - за все. И за то, что вы заставили меня задуматься о другой войне, совсем не похожей на ту, о которой так много написано и сказано.
Когда генералы плачут
7 июня арестован Герой Советского Союза генерал-полковник Григорий Михайлович Штерн. Постановление на арест подписано, однако, только 9 июня заместителем наркома госбезопасности Меркуловым и Прокурором Союза ССР Бочковым. Впрочем, на следующий день под этим постановлением появляется еще одна подпись - Маршала Советского Союза Буденного. Буквально за несколько часов до начала войны, 21 июня 1941 года, Штерну предъявлено обвинение в том, что он "является участником антисоветской заговорщицкой организации, проводил подрывную работу по ослаблению военной мощи Советского Союза, а также занимался шпионской работой в пользу иностранных разведывательных органов".
Штерн все отрицает. Его бьют. Он сознается. И вдруг совершенно неожиданно на одном из протоколов допроса - сделанная его дрожащей рукой приписка: "Все вышеуказанное я действительно показывал на допросе, но все это не соответствует действительности и мною надумано, так как никогда в действительности врагом народа, шпионом и заговорщиком я не был".
Его снова бьют - и добивают: теперь он сознается во всем, что приписывает ему следствие. Будущий Маршал Советского Союза Кирилл Афанасьевич Мерецков, на глазах которого истязали Штерна, до конца своих дней не сможет забыть его нечеловеческих воплей...
22 июня 1941 года подписан ордер на арест Героя" Советского Союза, командующего ВВС РККА генерал-лейтенанта Павла Васильевича Рычагова. Как ни странно, именно в этот день его отправили... в отпуск, но уже 24 июня арестовали, сняв с поезда в Туле. Много лет спустя окажется, что "основанием к аресту Рычагова послужили показания Смушкевича, Сакриера и Ванникова. Их показания были получены в результате применения незаконных методов следствия: избиений, истязаний и других пыток..."
Как это было, рассказали бывшие следователи НКВД А. Болховитин и Семенов.
А. Болховитин: "В июне-июле 1941 года... я вел дело генерал-лейтенанта Рычагова. На допросах, которые вел я, виновным себя во вражеской деятельности он не признавал и говорил лишь об отдельных непартийных поступках. В июле была проведена очная ставка со Смушкевичем В порядке "подготовки" Рычагова заместитель начальника первого отдела Никитин зверски его избил. Я помню, что Рычагов тут же сказал, что теперь он не летчик, так как Никитин перебил ему барабанную перепонку уха. Смушкевич судя по его виду. тоже неоднократно избивался..." Здесь - добавлю от себя: Смушкевич не просто "неоднократно избивался" - незадолго до ареста он попал в авиакатастрофу и ходил на костылях; следователь специально бил его по искалеченным ногам, заставляя встать на колени...
Семенов: "В 1941 году... я был свидетелем избиений Влодзимерским арестованных Мерецкова, Локтионова, Рычагова и других. Избиение носило зверский характер. Арестованные, избиваемые резиновой дубинкой, ревели, стонали и теряли сознание... Арестованный Штерн был так сильно избит, что его отливали водой".
Все сознались, кроме генерал-полковника Локтионова.
Что с этими генералами было дальше - известно: они были этапированы в тюрьмы Куйбышева и Саратова, а 28 октября 1941 года все до единого расстреляны. Впрочем, несколько авиационных генералов, арестованных накануне или в первые дни войны, пробыли в заключении до февраля 1942 года, а потом тоже были уничтожены.
Особо надо сказать о судьбах генералов - героев летних боев 1941 года, которые дрались в окружении и попали в плен.
Некоторые (Кирпонос, Ефремов и другие), осознав безвыходность ситуации, застрелились (очень может быть, что одним из определяющих факторов, кроме всех прочих, был здесь еще и тот, что члены семей сдавшихся в плен военнослужащих подлежали немедленной репрессии). Другие, как герой обороны Смоленска генерал М. Ф. Лукин, попали в плен, будучи тяжело ранены, и это их спасло (Лукину ампутировали ногу, и по возвращении из плена он был отправлен в отставку, как говорили когда-то, с пенсией и мундиром). Те же, кто дрался до последнего, но пулю в лоб себе не пустил, справедливо полагая, что у живого есть еще шанс из плена вырваться, до конца войны так в немецком плену и пробыли. Судя по тому, что арестованы они были не сразу по окончании войны, а уже в самом конце 1945 года, можно предположить, что освободили их союзники и только потом они были депортированы на родину.
Их мучили аж до 1950 года, пока наконец не расстреляли. Вот их имена:
генерал-лейтенант А. К. Кириллов;
генерал-майор П. Г Понеделин;
генерал-майор М. А. Белишев;
комбриг Н. Г Лазутин;
генерал-майор М. Н. Сиваев;
генерал-майор П. Ф, Привалов.
В своей книге о Сталине Д. А. Волкогонов приводит имена нескольких десятков советских генералов, исчезнувших в летние месяцы сорок первого. Лишь некоторым, писал он, удалось вернуться в строй.
Но тогда же, в июле сорок первого, были втихаря, без шума и пыли, приговорены к расстрелу и казнены в Москве генералы-латыши, но не той, старой латвийской армии генералы, вроде командира Земгальской дивизии Жаниса Баха, а уже советские - например, начальник артиллерии 24-го корпуса Артур Даннебергс и начальник снабжения этого же корпуса Артур Дальбергс. Прикончили при этом еще и пару-тройку полковников, занимавших генеральские должности, но это уже так, для порядку, что ли...
Особняком стоит судьба командующего 28-й армией Резервного фронта генерал-лейтенанта В. Я. Качалова.
Владимир Яковлевич Качалов, армия которого вынесла на себе всю тяжесть боев' под Смоленском, исчез в августе 1941 года. Несмотря на то что никакой достоверной информации о его судьбе не было, специальной директивой Сталина, Жукова и Василевского он был объявлен предателем. "Сообщается для сведения фронтов, армий, корпусов и дивизий, - сказано было в директиве, - что бывшие генерал-лейтенант Качалов В. Я., командующий 28-й армией Резервного фронта, генерал-лейтенант Власов А. А., командующий 2-й ударной армией, генерал-майор Понеделин П. Г, командующий 12-й армией, генерал-майор Малышкин В. Ф., начальник штаба 19-й армии, значившиеся пропавшими на фронте без вести, как теперь достоверно установлено, изменили Родине, перебежали на сторону противника и в настоящее время работают с немцами против нашей Родины, против Красной Армии".
И решением Военной коллегии Верхов ного суда СССР 29 сентября 1941 года Владимир Яковлевич Качалов был заочнo приговорен к смертной казни. Оставалось только найти его да расстрелять. Всю войну и в послевоенные годы сотрудники военной контрразведки СМЕРШ искали его, но найти так и не смогли. Жену его законопатили в лагеря, свободы она практически так и не увидела - умерла вскоре после освобождения. Но это уже было после смерти Сталина. А пока сыщики СМЕРШа рыскали в поисках "предателя Родины",. стало известно, что генерал Качалов на сторону врага не перебегал, а геройски погиб тогда же, в августе 1941 года. Но если' Верховный Главнокомандующий объявил его предателем значит, он предатель. Ведь сказано же было - "как теперь достоверно установлено"..,
А вот потери советских войск с июля по октябрь 1941 года, о которых во время войны не знал практически никто.
Овладев Минском, немцы подсчитывают трофеи и пленных. Взято в плен 328.898 солдат и офицеров Красной армии, захвачено в качестве трофеев 3332 танка и 1809 орудий.
Умань. Пленных - 100.000,
танков - 300, орудий - 800.
Смоленск. Пленных - 350.000,
танков - 3000, орудий - 3000.
Гомель. Пленных - 80.000,
танков - 140, орудий - 700.
Киев. Пленных - 600.000,
танков - 800, орудий - 4000. Вязьма. Пленных - 663.000,
танков - 1242, орудий - 5400. К 30 сентября советские ВВС потеряли 8166 самолетов - 96,4 процента от общего их числа.
"Городок провинциальный, летняя жара..."
Войну против советского народа фашисты начали утром 22 июня 1941 года.
Война, которую вел против советского народа Сталин, не прекращалась ни на минуту с тех пор, как он возглавил партию, а значит, и государство. Самым страшным сражением этой войны стали годы Большого террора - тридцать седьмой и тридцать восьмой. Это сражение будущий генералиссимус блестяще выиграл. Теперь предстояло выиграть следующее.
В последние годы много написано о депортации этим сухоруким людоедом целых народов - поволжских немцев, чеченцев. ингушей, калмыков, корейцев, греков. Все это - правда. Но правда также и то, что еще раньше, в ночь с 13 на 14 июня 1941 года, силами местных чекистов, а также внутренних и конвойных войск НКВД была проведена, без преувеличения, грандиозная операция по выселению из Литвы, Латвии, Эстонии и Молдавии (бывшей Бессарабии) так называемых социально-опасных элементов. Некоторые историки склонны noлагать, что сделано это было в порядке обеспечения предстоящей операции "Гром" - нападения советских войск на фашистскую Германию. Трудно сказать, так ли это, важно другое - превентивные аресты распространились тогда на сотни тысяч человек, в том числе и евреев, живших на территории незадолго до этого образованных советских республик.
Кстати: о количестве евреев, пострадавших тогда, точных сведений нет. Мне удалось установить фамилии примерно полутора-двух тысяч человек, общее же их число, по моим предположениям, вполне может простираться до нескольких десятков тысяч. Известно, к примеру, что из одной только Риги было выслано около трех тысяч еврейских семей - надо думать, что это никак не меньше десяти тысяч человек. Вскоре после ареста мужчин, как правило, отделяли и увозили в неизвестном направлении. Много позже выяснилось, что большинство их было заочно осуждено Особым совещанием при наркоме внутренних дел СССР и этапировано в один и тот же лагерь, так называемый Ивдельлаг (название свое он получил от поселка Ивдель в Свердловской области). Именно этот лагерь стал последним пристанищем для тысяч умерших там евреев.
Высланные в глухие сибирские деревушки (судя по воспоминаниям уцелевших в основном Томской и Иркутской области) еврейские старики, женщины и дети были обречены на медленное умирание (а многие умерли еще во время этапирования к месту ссылки). С собою им было разрешено взять минимум вещей, еды не было никакой, а по прибытии на место жить приходилось очень часто в землянках. Надо взять в расчет еще и то обстоятельство, что русского языка почти никто из ссыльных не знал - говорили на идиш и на языке той республики, откуда были высланы. И сколько их.умерло тогда в этой проклятой Сибири, тоже никто не знает. Во всяком случае, мало кто из стариков пережил страшные военные годы...
Вот, к примеру, крошечный городок Орхей (Оргев) в бывшей Бессарабии. Всех жителей здесь было хорошо если две тысячи, преимущественно - евреи, В ночь с 13 на 14 июня 1941 года сотрудниками НКВД арестовано 119 местных жителей. Мужчины, за редким исключением, этапирована в Ивдельлаг, женщины с детьми высланы в Сибирь. Большинство арестованных - евреи. Вот их имена (о судьбе некоторых до сих пор нет никаких сведений, и я буду признателен, если получу их от кого-то из читающих эти строки).
Авруцкий Абрам Шмулевич Авербух Сарра Исааковна Айзикович Александр Абрамович Айзикович Нухим Мошкович Анатолий Афанасий Яковлевич Антоновский Борис Владимирович Баринбойм Герц Антонович Беркович Иосиф-Нухим Борисович Бортникер Арон Иделевич Бровар Сарра Абрамовна Бурд Шоель Волькович Бурсук Мордко Абрамович Вайншенкер Лев Мойшевич Вайнштейн Меер Мордкович Воловский Яков Моисеевич Герман Пинкус Ицкович Глейзер Вольф Маркович Глузгольд Лейб Аронович Гольдман Абрам Григорьевич Гоник Мордко Ушерович Горишник Яков Борисович Гудзевич Юлиан Михайлович Гульчин Хаим Ихелевич Гуревич Герш-Лейб-Сруль Исерович Гутман Сарра Янкелевна Духовный Давид-Эцик Вольфович Дюкман Шоиль Янкелевич Елишас Лейб Годелевич Зеленский Исаак Федорович Кацап Мордко Хаскелевич Кацап Хаскель Герцевич
Кигель Хаим Янкелевич Клейман Абрам Шнеерович Кройтор Николай Петрович Левенштейн Ицик Фроймович Минайлов Яков Шлемович Нисенблат Схарий Иселевич Онкель Евшения Владимировна Пивоваров Сергей Сергеевич Прицкер Меер Эльевич Раппопорт Шмурш Гершевич Резник Марк Львович Розенфельд Лейзер Срулевич Розенфельд Меер Срулевич Розен Лев Давидович Тоскарь Лейб Самуилович Тростянецкий Густав Абрамович Фойгель Мойше Ниселевич Фойгель Нисель Генрихович Фойман Герш Моисеевич Фройман Герш Срулевич Херц Сергей Георгиевич Хорховер Маркус Хенрикович Цвибак Абрам Иосифович Цуркан Федор Филиппович Шарф Иосиф Лейзерович Шварцман Вольф Янкелевич
"22 июня ровно в четыре часа..."
С этого дня все, что происходило на территории СССР, разделилось на фронт и тыл, а все, что было вчера и раньше, определялось емким и страшным словосочетанием - "до войны".
Много лет ходили среди советской интеллигенции слухи, что в первый же день войны Сталин... исчез. Что несколько дней, чуть ли не неделю, его никто не видел и что с ним - не знал. Но это было не так. Он действительно исчез, и правда, что несколько дней никого не принимал, общаясь с военным руководством страны только по телефону. Но в первый день войны, непосредственно 22 июня 1941 года, он был в Кремле.
Из записей, сделанных дежурными секретарями о посетителях И.В. Сталина. 22 июня 1941.
1. т. Молотов ........ .5.45 - 12.05.
2. т. Берия ...........5.45 - 9.20.
3. т. Тимошенко ...... .5.45 - 8.30.
4. т. Мехлис ......... .5.45 - 8.30.
5. т, Жуков .......... .5.45 - 8.30.
6. т. Маленков ........7.30 - 9.20.
7. т. Микоян ......... .7.55 - 9.30.
8. т. Каганович ....... .8.00 - 9.35.
9. т. Ворошилов ...... .8.00 - 10.15.
10. т. Вышинский . . , , , .7.30 - 10.40.
11. т. Кузнецов ........ 8.15 - 8.30.
12. т. Димитров ...... .8.40 - 10.40.
13. т. Мануильский . . . .8.40 - 10.40.
14. т. Кузнецов ...... .9.40 - 10.20.
15. т. Микоян ........ .9.50 - 10.30.
16. т. Молотов ...... .12.25 - 16.45.
17. т. Ворошилов .... .11.40 - 12.05.
18. т.Берия ........ .11.30 - 12.00.
19. т. Маленков ......11.30 - 12.00.
20. т. Ворошилов .... .12.30 - 16.45.
21. т.Микоян ....... .12.30 - 14.30.
22. т. Вышинский .... .13.05 - 15.25.
23. т. Шапошников . .. .13.15 - 16.00.
24. т, Тимошенко .... .14.00 - 16.00.
25. т.Жуков ....... ..14.00-16.00.
26. т. Ватутин ....... .14.00 - 16.00.
27. т. Кузнецов . ..... .15,20 - 15.45.
28. т. Кулик ........ .15.30 - 16.00.
29. т.Берия ........ .16.25-16.45.
О чем они говорили со Сталиным в эти первые военные часы?
Кто о чем.
Ворошилов, например, который был отставлен с поста наркома обороны после позора финской кампании, вернулся к своему коньку (коньку - в полном смысле слова) и выложил вождю свои предложения по немедленному комплектованию девяноста девяти (!) кавалерийских дивизий (не ста - чтобы Хозяина не пугать). Вождь подумал - и послал его куда подальше. Впрочем, неугомонный конник на этом не остановился. Прошел год, и он предложил уже не более и не менее как создание Конной армии (!). На этот раз он был послан, по-видимому, еще дальше и до конца войны командовал Штабом партизанского движения...
Как явствует из этого документа, Берия в тот роковой день был у Сталина трижды - больше, чем другие. Он вообще, судя по всему, одним из первых в руководстве страны вышел из состояния шока и прибыл на прием к Сталину не с пустыми руками. Из опубликованных ныне архивных документов следует, что "в связи с известными транспортными затруднениями значительная масса заключенных эвакуировалась пешим порядком нередко на расстояния до 1000 километров... Эвакуации подверглись 27 исправительно-трудовых лагерей и 210 колоний, с общим числом заключенных до 750.000 (! - Э. Б.) человек".
Уже 22 июня специальной директивой наркома внутренних дел и Прокурора Союза ССР Берия было приостановлено (цитирую) "освобождение заключенных, осужденных за измену Родине, шпионаж, террор, диверсию, троцкистов, правых и за
бандитизм". Впоследствии эта директива была дополнена, и до окончания войны задержаны: "иноподданные воюющих с СССР стран и все подданные этих стран, независимо от состава преступления; члены антисоветских политпартий и участники буржуазно-националистических контрреволюционных организаций; граждане СССР национальностей из Бессарабии (до установления там советской власти), осужденные за контрреволюционные преступления". Всего заключенных, отбывших сроки наказания и подпадающих под действие указанных директив, в лагерях и колониях до конца войны задержано было несколько десятков тысяч человек.
"Московская зачистка"
Не позже семи часов утра 22 июня начальником Управления НКГБ по Москве и Московской области комиссаром госбезопасности 3-го ранга Кубаткиным и начальником Управления НКВД по Москве и Московской области старшим майором госбезопасности Журавлевым был уже составлен и введен в действие "План агентурно-оперативных мероприятий УНКГБ и УНКВД г. Москвы и Московской области по обеспечению госбезопасности г. Москвы и области в связи с нападением гитлеровской Германии на СССР". Вот как он выглядел.
"Для обеспечения государственной безопасности г. Москвы и Московской области в связи с начавшимися военными действиями между СССР и Германией провести по УНКГБ и УНКВД г. Москвы и Московской области следующие мероприятия:
1. С 7 час. 00 мин. 22.06.1941 г. весь оперативный состав управлений перевести на казарменное положение.
2. 22.06.1941 г. по отделам, межрайотделам, горотделам и райотделениям просмотреть все имеющиеся агентурные и следственные материалы на лиц, изобличенных в антисоветской и уголовно-преступной деятельности.
Немедленному аресту подлежат:
по признаку "Т" - 71
по признаку "Ц" - 16
по признаку "В" - 8
шпионаж германский - 161
шпионаж итальянский - 6
шпионаж японский - 34
шпионаж другой - 56
по признаку бактериологической диверсии - 8
троцкистов - 78
быв. участников а/с (антисоветских - Э. Б.) политпартий - 82
сектантов-антивоенников - 91
разного а/с (антисоветского. - Э. Б.) элемента - 466
Всего - 1077 (человек)
Кроме того, немедленному изъятию подлежит уголовно-преступный элемент в количестве 230 человек.
3. С 22.06. учащенный прием и инструктаж всей агентурно-осведомительной сети, направив ее на:
а) вскрытие к/р подполья и деятельности иностранных разведок;
б) выявление анстисоветской и уголовнопреступной деятельности к/р элементов, авторов к/р листовок и лиц, проявляющих пораженческие и повстанческие настроения;
в) выявление и изъятие незаконно хранящегося у населения оружия, боеприпасов, взрывчатых и отравляющих веществ;
г) освещение политических настроений среди населения.
XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 35
XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 35
XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 35
XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 35
XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 35
XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 35
XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 35
XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 35
XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 35
XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 35
XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 35
XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 35
XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 35
XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 35
XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 35
XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 35