Книга: Территория души. Книга 1



Территория души. Книга 1

Наталья Батракова

Территория души

Спасибо моему мужу за его поддержку и терпение,

моим друзьям – за первые, после прочтения рукописи, вдохновлявшие отзывы,

Маше Нестеровой – за помощь в работе над «киевской» частью,

Андрею Нарейко – за консультации в области телекоммуникационного бизнеса,

Светлане Морозовой – «крестной маме» Натальи Батраковой как писательницы.

Огромная благодарность коллективу издательства «Кавалер» за человеческие качества и профессионализм.

Спасибо всем...

КНИГА ПЕРВАЯ

Часть 1

И нечто есть...

Предчувствие любви – иллюзия надежды

Несломленной, свободной, возвышенной души.

Но есть ли в мире тот, кто зов ее оценит,

Отбросит все дела, навстречу поспешит?

И будет ли тот день, когда все совершится?

И будет ли тот миг? И будет ли тот час?

Тот поворот судьбы, что мне ночами снится...

Но как его найти, и кто мне знак подаст?

Кто выставит сигнал? Мигнет мне поворотом?

«Туда! Спеши! Быстрей! Тебя давно там ждут».

Как малое дитя, в предчувствии надежды

Отправится душа. И там найдет приют...

И Нечто есть. Могло бы быть.

Жаль, мы не знаем...

1

Прошло всего два часа, как в квартире Анны прозвучал телефонный звонок, перевернувший в ее сложившейся за последние полгода жизни почти все. Наверное, впервые после долгого перерыва ей приходилось так быстро принимать решение, складывать вещи, бежать в магазин, чтобы накупить продуктов и отнести их соседке, заглянуть в детский сад и предупредить воспитательницу о том, что в течение нескольких дней отводить и приводить Катюшу в садик будет Рита.

Отпущенные на сборы два часа истекли пятнадцать минут назад, но телефон молчал.

«Может, это и к лучшему, – успокаивала себя Анна. – Скорее всего, отложили поездку на завтра. Я смогу нормально подготовиться, обязательно заеду в парикмахерскую и сама объясню все Кате». «А вдруг передумали? – тут же появлялась другая, пугающая мысль. – После собеседования прошел почти месяц. Они могли ошибиться: хотели позвонить кому-то другому, а попали к ней. Надо все уточнить».

Аня решительно подходила к телефону, набирала номер, подглядывая в газетное объявление, но на четвертой, пятой цифре начинала колебаться, сомневаясь: а стоит ли? Можно показаться назойливой, и, кто знает, вдруг это сыграет свою роль, и ей откажут в работе. Она смотрела в окно, доставала сигарету, внутренне радуясь, что можно ее выкурить, быстро и глубоко затягивалась. Для себя она решила: если ее возьмут на работу, она постарается скрыть эту привычку до поры до времени.

«Какое же сегодня число? – задалась она вопросом. – Когда не работаешь, трудно следить за временем. Все дни похожи друг на друга».

Анна достала маленький календарик. Двадцать пятое января. «Татьянин день! – вспомнила она. – Кого бы поздравить? Странно, но Татьян в моем окружении почти не осталось. Была одна, да и та сейчас в Штатах. Так, об этом не вспоминать, не это сейчас главное», – скомандовала она себе.

Прошло еще полчаса. Она продолжала метаться от телефона к окну, не зная, чем занять затянувшееся ожидание, пока не поняла, что просто боится.

Боится начинать новую жизнь, но еще больше боится остаться в старой. Присев в любимое кресло, Анна закрыла глаза и попыталась заставить себя успокоиться. Это удавалось с трудом.


«Нет, так больше нельзя!» – Костя гнал по городу свою «Вольво» и пытался дозвониться до офиса. «Черт знает что! – думал он. – Стоит выйти за дверь, как все телефоны заняты. Хоть бы ей перезвонили, этой новой сотруднице, чтобы выходила». Точного адреса Костя не помнил, знал только, что это в районе, где он жил. Еще раз помянув недобрым словом Аллу Ивановну и Андрея Витальевича, помощника по кадрам, Костя резко затормозил, свернув к обочине.

– Улица Сухаревская, дом... – едва успел он прочитать вслух, отыскав записанный второпях адрес, как вдруг с мигалками подлетела машина ГАИ. «Ну и день!» – чертыхнулся Костя, быстро решая, как себя вести, рассмотрев майорские погоны за стеклом.

За последние несколько лет он приобрел большой опыт в общении с представителями дорожно-патрульной службы, прочувствовав на себе почти все финалы этих неприятных встреч. Сделав виноватый вид, чтобы не раздражать «звездного» милиционера, Костя вышел из машины и извиняющимся тоном стал оправдываться, толком еще не зная, за какое нарушение его «подперли».

Все оказалось проще простого: под мостом превысил скорость более чем на 20 км, во время движения по городу пользовался радиотелефоном и, вдобавок ко всему, остановился под знаком в таком месте, где даже тормозить нельзя.

«Ну, влип! Сапожник без сапог. Все некогда установить в машине громкую связь. Успел бы свернуть за поворот – только бы меня и видели», – раздраженно подумал он, ругая про себя и этот день, и своих говорливых сотрудников, и толстого мента.

Теоретически еще существовала надежда на то, что удастся выцарапать права с записью и солидным штрафом, как вдруг в кармане зазвонил телефон. По-видимому, эту в общем-то приятную трель товарищ майор ненавидел пуще сигналов о подъеме часа в три ночи. И, несмотря на то что Костя сразу нажал на красную кнопку, сбросив звонок, вопрос о правах на сегодня был решен.

«Как минимум две сотни, – прикинул грядущие расходы на получение их обратно Крылов. – Узнаю, кто звонил, голову сверну», – только подумал он, как звонок раздался снова.

– Да, – прорычал он в трубку, еще не услышав голоса звонившего.

– Добрый день. Константин Петрович? Это Анна Круглова вас беспокоит, – Анна говорила, стараясь придать голосу спокойствие. – Мне сегодня позвонили из «TransitLink» и сообщили, что я взята на работу с испытательным сроком в качестве секретаря-референта и должна сегодня сопровождать вас в поездке в Киев. Я волнуюсь, состоится ли поездка? Мне...

– Какого черта вы звоните на мобильный и кто вам дал этот номер? Раз сказали, что сопровождаете, значит, сопровождаете. Сидите и ждите! – рявкнул Костя и отключил телефон, внезапно осознав, что, не имея прав, а только талон, он не сможет пересечь границу на машине, да и на Украине неизвестно какие законы.

Раздумывая, что же делать, Крылов завел двигатель и набрал номер офиса. После двух непродолжительных гудков трубку сняли.

– Слушаю, Константин Петрович, – произнесли на том конце провода.

Андрей Витальевич Хвостов, бывший сотрудник МВД, всегда каким-то неведомым чутьем безошибочно выделял звонок шефа. По этому поводу даже шутили, что не успел Крылов еще решить, звонить ему или нет, а Хвостов уже отвечает: «Слушаю».

– Андрей Витальевич, кто-нибудь из водителей в офисе есть?

– Нет. Никого. Виктор и Роман больны, вы знаете. Александр Иванович и Миша с утра загрузились и еще не возвращались. Триста километров как-никак. Что-нибудь случилось?

– Нет. Ничего, – ответил Костя, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. – Вы не помните, у этой новой сотрудницы права есть?

– Кажется, да, сейчас посмотрю анкету. Думаю, есть, это было одним из условий при отборе кандидатов. Есть, точно. Две категории: В и С. Что-нибудь еще, Константин Петрович?

– Да. Перезвоните ей, пожалуйста. Как ее зовут? Кажется, Анна...

– Анна Николаевна Круглова.

– Так вот, позвоните этой Анне Николаевне, чтобы обязательно взяла права и минут через пятнадцать стояла в условленном месте. Да, сообщите ей номер моей машины.

– Слушаюсь, Константин Петрович. Все будет исполнено.

Положив трубку, Андрей Витальевич немного подумал, припоминая, уточнял ли он наличие прав, и набрал номер. «Цифры какие-то знакомые, – подумал он, – чей-то номер они мне напоминают».

– Алло, – ответил расстроенный голос. – Я вас слушаю...

– Анна Николаевна? Это Андрей Витальевич Хвостов из «TransitLink». Константин Петрович просил вас через пять минут ждать в условленном месте. Номер его машины у вас есть – вы утром записывали. И захватите, пожалуйста, свои водительские права. Они у вас точно есть?

– Есть. Но... я не знаю... Он только что не захотел со мной разговаривать, бросил трубку...

– Вы ему звонили? Кто вам позволил? Номер телефона вам был дан только для крайней необходимости. Вы поступили опрометчиво. Это очень плохо, – принялся отчитывать ее Хвостов. – Вы понимаете, что этот случай может иметь большое значение при окончательном решении о принятии вас на работу. Вы очень неосмотрительны. Очень. Впредь никогда больше так не делайте. И выходите немедленно. До свидания.

Андрей Витальевич положил трубку и, немного подумав, что-то вычеркнул в раскрытой на столе тетради.


Только за городом Анна смогла немного прийти в себя. Машина неслась на большой скорости. Сидевший за рулем мужчина был немногословен. Впрочем, даже это определение ему подходило с трудом. Она и слышала-то от него только одно слово, когда, подбежав к остановившейся с включенными аварийными сигналами машине, открыла дверцу и спросила:

– Простите, вы из фирмы «TransitLink»? Я Анна...

– Садитесь, – машина рванула с места, как только она захлопнула дверь.

Не привыкшая ездить на заднем сиденье, Анна пыталась чем-либо себя занять: рассматривала пробегавшие мимо серые пейзажи, выглядевшие нечеткими в ранних зимних сумерках, осматривала незнакомую машину. То, что это «Вольво», она поняла сразу. Попросторнее и поновее, чем у нее. Типичная для этих машин панель приборов, механическая коробка передач, климат-контроль, бортовой компьютер и еще всякие мелочи, присутствующие в любой незнакомой машине. Постепенно ее внимание переключилось на водителя. Модно стриженные темные волосы, хорошо выбритое лицо. Судя по профилю, это был интересный мужчина.

«Почему он так напряжен и несется как угорелый, курит постоянно? – раздумывала она, ощущая растущее беспокойство. – Пожалуй, при такой езде не расслабишься».

Машина мелко подрагивала на проступивших после зимней оттепели неровностях и трещинах. «Может, после двухпутки снизит скорость?»

Дорогу до Гомеля Анна знала хорошо. Частые командировки в южном направлении, связанные с предыдущей работой, сделали знакомыми все дорожные знаки и повороты. Раньше ей казалось, что она наперед знает все впадинки и ямки. Но даже у нас дороги иногда ремонтируют, и такие мелочи, исчезнув в одном месте, тут же проступали в другом.

Двухпутка закончилась, как всегда, неожиданно, но мужчина не собирался снижать скорость: казалось, ему доставляет удовольствие обгонять машины одну за другой. Он буквально пролетал мимо попутных и пугал водителей встречных автомобилей. Несколько раз им мигали фарами, давая понять, что едут они очень опасно.

«Ребячество какое-то. Ему что, адреналина в крови не хватает?»

Незаметно нащупав ремень, Анна пристегнулась и, открыв блокнот на коленях, еще раз посмотрела, как его зовут. Не выдержав, после очередного опасного обгона она робко попросила:

– Константин Петрович, вы могли бы ехать немного медленнее?

Слова остались без ответа. Казалось, он только прибавил скорость. Вытерпев еще полчаса и припомнив, что впереди начинается очень неровный и потому опасный участок дороги, она произнесла предупреждающе:

– Константин Петрович, вы едете очень опасно.

Снова никакой реакции. Лишь руки водителя крепче вцепились в руль.

По тому, как навстречу стало попадаться все больше машин, нетрудно было догадаться, что впереди большой населенный пункт. Обгоняя попутные машины, мужчина все чаще и чаще лавировал между встречными. Не рассчитав скорости одной из них, он едва успел резко свернуть на свою полосу и тут же сделал крутой поворот налево. Анну бросило в холодный пот.

– Вы что, с ума сошли! – воскликнула она, забыв, что говорит со своим потенциальным шефом. И, не ограничившись на этот раз одной фразой, добавила: – Если вам жить надоело, то я с этим не согласна. У меня ребенок дома...

– Вы чем-то недовольны? Вас укачивает? Можете возвращаться обратно, – неожиданно резко ответил он. – А я спешу. И еще терпеть не могу, когда мне кто-то указывает, как я должен ездить. И детьми меня пугать тоже не следует.

– Я вас не пугаю, но если вы спешите угробиться, то вам недолго осталось. Я прошу вас: или снизьте скорость, или остановите машину. Я выйду.

– Прямо здесь?

– Да, здесь.

– Вы хорошо подумали?

– Хорошо.

– Как хотите. Только потом не пожалейте. Темнеет. И обратно почти 150 километров.

Резко затормозив, машина съехала на обочину и остановилась. За стеклом стояла серая мгла наступающего вечера. Справа и слева черной стеной возвышался лес.

– Ну, и чего вы ждете? Может, вам еще дверь открыть?

– Вы всегда так разговариваете с незнакомыми людьми? Впрочем, вам и разговаривать-то, наверное, не с кем. Не думаю, что кто-то может с вами долго находиться без ущерба для здоровья, – не находя нужных слов от возмущения, она выпалила: – Вы – невоспитанный хам, грубиян...

– Вам не кажется, что вы задержались в машине? Вы уволены. Счастливо оставаться.

Задыхаясь от обиды и гнева, схватив дорожную сумку, Анна выскочила из машины. Обдав ее грязным снегом, машина тут же рванула с места. Холодный ветер дунул прямо в лицо. На глаза навернулись слезы.

Взглянув вслед удаляющейся машине, Анна осмотрелась вокруг. Ни одной живой души! Впрочем, машин тоже. За выяснением отношений она упустила, что они уже свернули на объездную дорогу вокруг большого города и ожидать проходящей мимо машины, по-видимому, не стоило. Да и ездили по этой дороге в основном большегрузные фуры. Тут же вспомнились страшные случаи, приключавшиеся на пустынной дороге с женщинами.

«Надо идти к ближайшему перекрестку, – решила Анна. – Знать бы, в какую сторону ближе».

Вспомнив, что через несколько километров должен быть пост ГАИ, а пропущенная развязка на объезд города гораздо ближе, Анна вытерла в уголках глаз слезы и пошла в обратном направлении.


«Вот наглая баба! – думал Костя. Внутри все кипело. – К черту кадровиков! Сам буду набирать работников. Они скоро такой штат подберут, что впору будет самому увольняться».

Костя проехал несколько минут после вынужденной остановки. Впереди замелькали огни шлагбаума поста ГАИ.

«Странно, почему всех тормозят. Проверка какая, что ли?» Опустив стекло, он протянул документы подошедшему милиционеру, но тот, махнув рукой, дал понять, что это ему не нужно.

– Там, за мостом, километрах в двух отсюда авария. Скорость, пожалуйста, снизьте или обратно, через город, если спешите. Две «скорых» только что пошли, – произнес уставший пожилой старшина.

– Что-то серьезное?

– Да носятся... Права получат, а опыта никакого. К ночи примораживает, местами вообще голый лед. Ни навыков езды, ни головы на плечах. Закурить будет?

– Будет, командир, – Костя протянул сигарету и щелкнул зажигалкой.

Место аварии было видно издалека по обилию сигнальных огней. Пристроившись в хвост к остановившимся машинам, Костя остановился. Как правило, если не требовалась его помощь, он никогда не рассматривал место аварии и проезжал мимо, не поворачивая головы. Но сейчас объехать скопившуюся на дороге технику было невозможно.

Выйдя из машины и закурив, он подошел к группе мужчин.

– ...Место здесь нехорошее, дорога поворот делает и обдувается ветром со всех сторон. Чуть дождь или мокрый снег, сразу все коркой покрывается...

– Резина, небось, «лысая». Накупили иномарок, гоняют, а ездить как следует не научились...

– Да нет, говорят, не малец за рулем был. Нормальный мужик. Не повезло...

– За скоростью смотреть надо. Я зимой никогда больше 100 не езжу. Двадцать лет на фурах отпахал, всякого насмотрелся...

– В этом месте аварии часто случаются. Недавно вот женщину сбили. Прямо на этом же месте. На автобус опоздала, пешком шла. Машина и зацепила...

Мужчины неспеша обменивались мнениями, а Костя подумал: «Ведь это могло и со мной случиться... Тьфу-тьфу-тьфу».

Постояв еще немного, он сел в машину, с трудом развернулся и поехал обратно. И вдруг почувствовал что-то вроде недовольства собой: «Сорвался на какой-то девчонке. Можно подумать, она виновата, что грипп и все заболели, что именно в это время в Киеве запускают первую линию, да еще сам Роберт Балайзер приезжает. Сидела бы эта Анна дома с ребенком. А сейчас топчется где-то на дороге. Хоть бы не случилось чего, отвечай потом. Н-да, нервы сдают».

Костя давно проехал пост ГАИ и внимательно смотрел по сторонам. Несколько раз ему казалось, что девушку он высадил именно в этом месте, но, притормаживая, не находил никаких следов на обочине и медленно ехал дальше. Чувство тревоги все усиливалось. Наконец он нашел нужное место, но вокруг никого не было. Не было видно и следов какой-нибудь другой машины. «Куда исчезла? – думал он. – Не прошло и получаса».

Немного подумав, Костя решил проехать дальше. Километра через два он увидел одинокую женскую фигуру, торопливо двигавшуюся по левой стороне в направлении кольцевой развязки.

Облегченно вздохнув и удивившись решительным действиям девушки, Костя притормозил и начал сигналить. Фигура никак не прореагировала. «Как она идет по этой каше? Ноги, небось, промокли. Да еще сумку тащит. И впрямь я гад какой-то получаюсь».



Нажав кнопку стеклоподъемника, он прокричал:

– Анна, садитесь в машину!

Замедлив движение, Анна развернулась вполоборота и, продолжая идти вперед, пыталась рассмотреть, кто ее окликнул. По своему опыту она знала, что у таких, как ее несостоявшийся шеф, не бывает угрызений совести, а потом на него она не рассчитывала, как, впрочем, уже и не злилась. «Дура, чего полезла с советами, да еще и нагрубила, – думала она. – Ведь видела: машину вел уверенно, нервничал, конечно, возможно, опаздывал, да и неприятности могли быть с утра. А в результате что получила – только работу потеряла. Да еще неизвестно, когда домой попаду. Глупо. Опять из-за своей несдержанности страдаю. Ничему меня жизнь не учит».

Машина, проехав немного вперед, остановилась, и из нее вышел – кто бы мог подумать – Константин Петрович!

– Анна Николаевна, садитесь, пожалуйста, в машину. Замерзнете. Я подвезу вас до станции, если хотите.

Аня остановилась, не веря своим ушам. А мужчина-то и говорить может нормально, и даже голос вполне приятный.

– Извините меня. Я действительно очень спешу. К вечеру назначена встреча в гостинице, а выехать вовремя не удалось. Вот и пытаюсь наверстать.

– Зачем же вы вернулись?

– Понял, что все равно опоздаю, – поразмыслив, ответил Костя. Об истинной причине своего возвращения говорить не хотелось. – Да и не так важен сегодняшний вечер. Главное начнется завтра.

Он протянул руку и взял у Анны сумку. Затем открыл багажник, поставил туда вещи и сказал нерешительно топтавшейся у задней дверцы девушке:

– Садитесь на переднее сиденье, я включу вам подогрев.

Только в машине она поняла, как замерзла, и, расчихавшись, полезла в сумочку. Достав какие-то таблетки и тюбик, выдавила немного содержимого на ватную палочку и смазала нос.

– Что это вы делаете? – поинтересовался Костя.

– Эпидемия гриппа кругом. Вот с дочкой ремантадином и оксолиновой мазью спасаемся. Можно тепло к ногам направить?

– Сейчас попробуем, – и, переключив тумблер на панели, спросил: – Так лучше? Вы разуйтесь, ноги быстрее высохнут.

Включив свет в салоне, он бросил взгляд вправо и заметил, что ее ноги мокрые выше щиколоток.

– Да-а, – протянул он. – Переодеться будет во что?

– В сумке есть запасные вещи. Вы, наверное, правы. Лучше переодеться сразу.

Костя снова съехал на обочину.

– Сидите. Я принесу.

Подав сумку, он закурил и тактично остался стоять возле машины. Через некоторое время дверца приоткрылась:

– Спасибо. Можно поставить на место.

Костя вернулся обратно с термосом и пакетом. Затем, поискав что-то на заднем сиденье, протянул Анне одеяло.

– Вот, заверните ноги. Я всегда его с собой для сына вожу. Не бойтесь, не испачкается, – не дожидаясь вопроса, только поймав вопросительный взгляд, произнес он. – Здесь, в пакете, пирожки. В дороге обычно не ем, но Саше отказать не могу. Обидится. В термосе кофе.

– Может быть, вместе, а? Неудобно как-то, – развернув пакет, спросила Анна. – Пирожки такие ароматные! Молодец ваша жена, а вот я печь не умею. Совсем.

«Да нет, не жена. Жена тоже никогда не пекла. Это Саша», – подумал Костя и впервые за время знакомства, устало улыбнувшись, произнес:

– Ладно, уговорили.

– А завтра в какое время? – спросила Анна с набитым ртом.

– Что завтра? – удивленно переспросил Костя.

– Встреча.

– Пока не знаю. Думаю, с самого утра. Если границу проеду нормально.

– Почему, если нормально? Разве на границе сейчас есть очереди?

– Да нет. Очередей нет.

И, немного помолчав, добавил:

– Когда вы мне днем звонили, у меня как раз права менты забирали.

– И что, нельзя было договориться?

– Может, и можно. Только вы не вовремя позвонили. Он как звонок услышал, сразу решил, что права мне ни к чему.

– Да, теперь понятно, почему вы на меня рявкнули, – посочувствовала она. – Я бы за права еще не так ругалась.

– Вы, в общем-то, ни при чем, – ответил Константин Петрович и добавил: – Извините.

Костя замолчал, с удивлением отметив про себя, что извиняется уже второй раз за вечер, затем завел машину и погасил свет в салоне. Спустя минуту они снова мчались по пустынной трассе.

– А почему мы едем обратно? – удивилась Анна.

– Мост перекрыли. Поедем через город, – придумал он на ходу.

На какое-то время в машине установилась тишина. Только из динамиков доносилась спокойная инструментальная музыка.

– Если вы передумаете, я бы могла вам помочь проехать границу, – прервала паузу Анна. – И дальше сопровождать бы тоже смогла.

– Передумаю о чем?

– Ну как же? Вы ведь меня уволили. Около часа назад.

Костя посмотрел на нее с недоумением. Он уже успел забыть о том, что сказал.

– А как же дочка? – наконец спросил он, усмехнувшись.

– За ней есть кому присмотреть. Я ведь собиралась работать, да и всегда работала. Она привыкла.

– Ну, тогда только если вы дадите слово меня терпеть, – произнес он после паузы. – Я действительно как начальник бываю резок и требователен. Придется подчиняться.

– Один раз я вам уже подчинилась.

– Это когда?

– Когда вышла из машины. Вы же приказали.

– Не считается, – рассмеялся Костя, настолько неожиданным и одновременно правдивым был ответ. – Вы уже были уволены. И вообще, разве вы не знаете, что не все указания начальства нужно спешить выполнять? Начальство может передумать. Так что можно было и остаться.

– С вами остаться в тот момент в машине? Не-ет, – произнесла она нараспев. – Во-первых, если бы мы продолжали ехать, а я постоянно зудела у вас под ухом, вы бы меня сами выперли. Во-вторых, если честно, жить очень захотелось.

«И вовремя», – подумал Крылов.

– Ладно, придется брать свои слова обратно, – произнес он.

– Лучше бы отменили испытательный срок.

– Посмотрим.

Костя улыбнулся: «Ну, в словесной перепалке испытательный срок вовсе не требуется. Это ясно». Незнакомая девушка вела себя непринужденно, и это одновременно удивляло и располагало к разговору. Напряжение, нараставшее с самого утра, отпустило, и он, совершенно успокоившись, ехал гораздо медленнее.


– Проснитесь, – кто-то легонько тронул ее за плечо. – Километров через тридцать – граница. Вам придется сесть за руль.

– У вас какая машина? – спросил Костя немного пришедшую в себя после сна Анну.

– Тоже «Вольво». Только поменьше и постарше.

– Тогда, я думаю, особых проблем не будет. Хотя, сказать честно, я еще ни разу не доверял женщине свой автомобиль. Необходимость заставляет. Не думаю, что буду чувствовать себя спокойно.

Усмехнувшись, Анна вышла из машины, чтобы пересесть на водительское сиденье. Подобные слова она слышала не один раз, и, как правило, они всегда вызывали в ней бурю негодования. Но сейчас она решила не отвечать на эти самоуверенные мужские выпады. «Попробуем, а время покажет», – подумала она про себя. В своем умении водить машину она уже давно не сомневалась. Но рядом, возможно, будущий шеф, пусть все оценит сам.

Отрегулировав сиденье и расспросив о функциях не совсем понятных кнопок, Анна завела двигатель, проверила, как реагирует педаль газа, попробовала переключать скорости, погасила сигнальную лампочку тормозной системы легким нажатием на тормоз и плавно тронулась с места.

Наблюдая за ее движениями, Костя отметил их неторопливость и уверенность. Пожалуй, внешне она выглядела даже спокойней его водителя, когда тому приходилось вести личную машину шефа. Это его слегка удивило, но с похвалой он решил подождать. Он вообще редко хвалил подчиненных, считая, что это может вызвать у них головокружение от успехов.

Анна, набрав скорость, попробовала несколько раз резко затормозить. Не успев ничего сказать, Костя понял ее намерения, но опять промолчал, прибавив очередной положительный балл ее действиям.


Границу проехали легко и быстро. Анна любила дорогу и предпочитала вялому времяпровождению пассажира положение водителя, кажущееся напряженным несведущему человеку. Впрочем, сидя рядом на переднем сиденье, она редко позволяла себе расслабляться, особенно в трудной поездке, подбадривая того, кто вел машину, шутками, прибаутками и просто разговорами.

– Можем поменяться местами, – предложил Костя. Ему было непривычно сидеть рядом с женщиной-водителем.

– Если вас устраивает мое вождение, можно, я поеду дальше? – попросила она. – Я люблю водить машину. Особенно такую замечательную. А вы тем временем, если не трудно, расскажите мне о моих обязанностях и о целях поездки. Я плохо представляю, чем могу быть вам полезна.

– Хорошо, – ответил Костя. – Слушайте.

Он начал рассказ о своей компании и, отвечая на краткие вопросы Анны, все больше и больше увлекался, углубляясь в прошлое, заглядывая в будущее, пока не поймал себя на мысли, что никому из новых сотрудников, да и просто кому-либо, никогда столько не рассказывал. Впрочем, посвящать в курс дела новичков входило в обязанности других людей.

– ...Так что вам придется быть переводчиком и секретарем одновременно. Конечно, плохо, что вы не владеете спецификой нашей работы. Обычно на такие мероприятия со мной ездят Николай или Виктор, но оба – больны. Вообще эта проклятая эпидемия подкосила половину работников – от водителей до замов.

– А вы как же?

– Мне болеть некогда.

«Грипп – не ОРЗ, – подумала Анна. – Никто не застрахован, даже профилактика и та может не помочь».

– Я бы на вашем месте стала что-нибудь принимать, на всякий случай, для профилактики.

– Я не верю лекарствам. Главное – внутреннее неприятие болезней, занятия спортом. Все остальное – для слабаков, с одной стороны, и для выкачивания денег – с другой.

– Вы так категоричны. Неужели никогда не болеете?

– В детстве, – и, подумав, добавил: – Разве что к стоматологу приходится иногда заходить.

Пожав плечами, Анна, внутренне удивляясь самой себе, опять промолчала, не ввязываясь в спор. Погода портилась, вместо дождика пошел мокрый снег. Свет от фар встречных машин слепил глаза.

– А вы где раньше работали?

– После института в проектном НИИ, потом декрет, а после декрета началась другая жизнь, закончила энное количество курсов, занималась подзабытым английским. Сначала в Польшу ездила, в Турцию пару раз, потом у арабов работала. После того как их обокрали, а шефу пробили голову, перешла в «Nice color».

– К Артюхину?

– Вы его знаете? – немного встревоженно спросила Анна и, снова вернув голосу спокойствие, многозначительно добавила: – Мир тесен.

– Почему вы оттуда ушли? Ведь это сильная компания, и, насколько я знаю, Владимир не разбрасывается хорошими кадрами. Вы долго у него работали?

– Полтора года. У меня возникли проблемы личного характера.

– Сами уволились? Только не обманывайте. Я могу проверить.

– В трудовой книжке записано, что по собственному желанию, и мне не хотелось бы говорить больше на эту тему. В любом случае люди должны доверять своему мнению.

«Посмотрим, – подумал Костя, припоминая, слышал ли он что-нибудь скандальное в последнее время о „Nice color“. – Проверить не трудно. Во всяком случае, я должен знать, кто она такая».


К Киеву подъезжали глубокой ночью.

– В какой гостинице мы должны остановиться? – спросила Анна.

– Вы так хорошо знаете город? – удивился Крылов.

– Не так, чтобы очень, но ориентируюсь неплохо. Когда-то давно студенткой была здесь два месяца на практике, а после – часто в командировках. Может быть, хуже знаю новые районы, но это – проблема любого большого города.

– Гостиница «Салют», – прочитал Костя с листа, переданного с утра по факсу. – Правда, есть одна проблема, – произнес он, дочитав текст до конца. – Но, думаю, я ее решу.

Проблема состояла в том, что номер был заказан для двоих. Костя никогда не ездил в Киев с женщинами, и поэтому никто, зная о количестве командированных, даже не подумал перезвонить и уточнить. Хотя до сегодняшнего утра он и сам не знал, с кем поедет.

– Слушаюсь, шеф, – весело ответила Анна.

«С ней достаточно комфортно. И интересно», – подумал Костя.

Поставив машину на гостиничную стоянку, Крылов легко договорился о дополнительном номере и, закончив оформление, предложил своей спутнице перекусить в ночном кафе. Но Анна вежливо отказалась, сославшись на то, что ночью не ест, а вот компанию, если это необходимо, составить сможет.

– Нет, тогда отдыхайте. Завтра в восемь встречаемся в холле. Впрочем, уже сегодня. Не забудьте позавтракать.

2

Спустившись утром на завтрак, Костя поискал глазами в зале ресторана свою спутницу. «Неужели проспала? Ждать будет некогда». В груди медленно нарастало раздражение. «Точно спит. Придется позвонить».

Поднявшись наверх, он набрал по внутреннему телефону номер комнаты Анны. Никто не снимал трубку. Он вышел в коридор и постучал в соседнюю дверь. Никакого ответа.

«Странно», – подумал Костя и, захватив довольно объемный кейс, вышел из своей комнаты. Уже захлопнув дверь, он услышал доносящийся из номера телефонный звонок. Но времени возвращаться не было.

В холле у телефона администратора стояла Анна. Костя чуть не присвистнул, когда она, держа трубку у уха, повернулась к нему лицом. Вчера за выяснением отношений в темноте машины у него не было возможности рассмотреть ее как следует. Сегодня же перед ним стояла высокая интересная девушка в темно-синем костюме с удлиненной юбкой. Нарочито небрежно повязанный шарфик придавал строгому костюму игривый вид. Светлые прямые волосы до плеч, неброский макияж и лукавый блеск глаз делали ее очень обаятельной.

– Вы опоздали на восемь минут, Константин Петрович. Простите, задержались. Я уже всем здесь глаза успела намозолить, – игриво, на вчерашней ноте заметила Анна.

«То-то все чуть головы не свернули», – съязвил про себя он, отметив, что с такой девушкой приятно показаться на вечеринке, но никак не в головном киевском офисе. Могут просто неправильно понять. «А вообще, немного полновата, если уж на то пошло», – еще раз окинув ее взглядом, нашел он к чему придраться.

– Мы не в отпуске. И мне не до шуток, – серьезно, не обращая внимания на ее тон, жестко заметил Костя. – Подождите меня у выхода, – добавил он, проходя мимо.

Замечательное настроение Анны испарилось в один момент.

«Ну вот, опять, – ругала она себя, стоя под козырьком гостиницы. – Не смогла переключиться. Вчера мы большей частью были попутчиками, а сегодня я – подчиненная. И мне указали мое место. Правильно сделали».

Молча усевшись на заднее сиденье, Анна принялась рассматривать город.

«Обиделась, – подумал Костя, наблюдая за ней в зеркало. – Ладно, сейчас это не главное, потом разберемся. И вообще, что-то я слишком много уделяю ей внимания».


– ...А еще был такой случай. Мы работали с одной польской фирмой. Так вот, директор неплохо знал русский язык, но постоянно устраивал нам веселые минутки. Например, вернувшись домой, в Варшаву, перезванивает и говорит: «Анна, здесь такой ужас! Я забыл закрыть в квартире балкон. Захожу, а у меня там „голубцы“ летают!»

В комнате, где готовились открытие заседания и встреча высокого гостя, раздался взрыв смеха.

Анна почувствовала себя в своей тарелке с первых минут общения с персоналом. Просто она случайно опрокинула графин с водой и, расхохотавшись над собственной неуклюжестью, сразу расположила к себе сотрудников фирмы внутренней раскованностью. Затем, когда у девушек никак не получалось открыть окно, она, не раздумывая, сбросила туфли и, быстро вспрыгнув на подоконник, что-то дернула, покрутила и легко его распахнула.

За подготовкой зала заседаний завязался разговор, в ход пошли разные истории, которых Анна знала множество. В общем, как это часто бывало, она очень быстро стала своей в этой малознакомой компании девушек, занятых одним делом.

– Однажды я должна была его встречать утром на вокзале. Приблизительно через час после того, как поезд по расписанию отправился из Варшавы, раздался звонок, и Кшиштоф сообщил:

– Анна, я немножко «позданул». Выезжаю следующим, – копируя неведомого Кшиштофа, гнусавым голосом произнесла она.

И вновь ее рассказ сопровождался веселым смехом.

– Так вот. Это еще не все. Встречаю я его на вокзале, номер вагона он, естественно, не сообщил. Поезд уходит, Кшиштофа – нет.

Я на всякий случай еще и следующий встретила. Докладываю шефу. Не знаем, что и думать: телефон в Варшаве не отвечает, мобильный тоже. Вечером звонит Кшиштоф и голосом больного говорит: «Анна, я немножко проехал, я в Москве». Короче, с ним в купе ехал армянин, со всеми вытекающими отсюда последствиями. А Минск они просто проспали. Проводница не смогла разбудить.

Последние заглушаемые смехом слова Анны отвлекли всех настолько, что никто не заметил, как открылась дверь и в комнату вошел пожилой человек, явно иностранец, в сопровождении группы людей. Жестом он попросил всех остановиться. Серьезный вид сопровождавших его мужчин никак не вязался с заинтересованным выражением лица улыбавшегося господина. На минуту группа людей застыла в проеме дверей, пока находившиеся в комнате девушки их не заметили. Повисла немая тишина.

Внезапно пожилой человек что-то спросил у стоящих за спиной людей.



– Господин Балайзер просит рассказать, над чем вы так весело смеялись, – кашлянув, перевел его слова переводчик. И добавил: – Говорите, пожалуйста.

И хотя Анна поняла вопрос, она немного растерялась. То, как тяжело бывает объяснить некоторые нюансы родной лексики иностранцу, она хорошо знала по своему опыту. Но, поколебавшись несколько секунд, решила рискнуть.

– По-английски? – нерешительно уточнила она.

– Нет, можете по-русски, – спокойно, с сильным акцентом произнес пожилой мужчина. – Я думаю, всем будет интересно.

– Ну, если вы меня внимательно выслушаете, надеюсь, поймете. Все дело в том, что человек, возможно, даже неплохо знающий язык, но не являющийся его носителем, как правило, допускает погрешности в произношении и постановке фраз. Потому что строит их, руководствуясь правилами родного языка. Чтобы вам было понятней, о чем мы говорили, расскажу такой случай. На пятом курсе института мне удалось посетить Англию и я жила в семье. Однажды хозяйка пригласила в гости друзей. Они забросали меня вопросами. Часа через полтора я почувствовала, что сильно устала, извинилась, зашла в свою комнату, упала без сил на кровать и уснула. Когда очнулась и глянула на часы, оказалось, что я проспала почти два часа. Защитные силы организма сработали, – пояснила девушка. – От перенапряжения. Я привела себя в порядок, вернулась в гостиную. Все вели себя так, будто никто не заметил моего отсутствия. Лишь один человек спросил, как я себя чувствую. «I feel myself well», – ответила я.

После этих слов брови иностранца чуть подпрыгнули вверх.

– Вот-вот, гости отреагировали так же, – отметив его реакцию, продолжила девушка. – Но никто мне ничего не сказал. Лишь позже, вечером, хозяйка объяснила, какую ошибку я сделала в этой фразе. Для нас, русскоговорящих, естественно думать и говорить так: «Я себя хорошо чувствую» или «Я себя хорошо веду» и так далее. У них, то есть, простите, у вас, местоимение «себя» отсутствует. Оно уже само собой подразумевается. Короче, по-вашему получилось, что я сказала... Вы, наверное, уже все поняли.

Девушка, слегка смутившись, замялась, не решаясь продолжить.

– А мы не поняли, – произнес стоящий позади высокий мужчина, явно второй по значимости в компании людей, остановившихся у входа. – Что же вы сказали?

Пожилой иностранец улыбался, наблюдая за этой необычной девушкой. Еще когда он шел по коридору и услышал из-за закрытой двери звонкий заливистый смех, такой естественный, что окружающие, сами не замечая того, начинали улыбаться, он вдруг почувствовал, как кольнуло сердце. Он где-то слышал его раньше и интуитивно рванулся вперед. По прошествии многих лет такое случалось с ним все реже и реже.

Удивленно разглядывая и слушая незнакомую девушку, Роберт Балайзер отметил, что кого-то из его прошлой жизни она ему точно напоминает.

Слушая рассказ, он обратил внимание и на другое: девушка неуловимо напоминала ему также его дочь, Джессику. Высокая, чуть крупноватая, но удивительно женственная, со светлыми до плеч волосами, она была полной противоположностью маленькой, стройной, как Дюймовочка, его дочери с вечно рассыпанными по плечам длинными и черными, как смоль, волосами. Но вот очаровывающая открытая улыбка, мягкие и быстрые движения, нежность и спокойствие во взгляде, смелость и раскованность в общении с совершенно незнакомыми людьми!

Балайзер прекрасно знал, кого с детства усердно пыталась копировать его дочь. С годами такое поведение стало ее естественным состоянием. Но здесь такое сходство! Да еще удивительно знакомый смех...

Вот почему Роберт жестом остановил всех стоящих за его спиной при входе в комнату переговоров.

– Ну, хорошо, уговорили, – подумав мгновение, решительно произнесла Анна. – Для них это прозвучало приблизительно так: «Я получаю удовольствие от самоудовлетворения...»

Потупив взгляд, она виновато улыбнулась. На какие-то секунды в комнате воцарилась тишина. Первым засмеялся господин Балайзер. Не потому, что он услышал нечто удивительное, нет. Он вновь увидел в глазах девушки нечто такое, что напомнило ему счастливые минуты общения с дочерью. А эта обманчивая виноватая полуулыбка? Она прекрасно знала, какая реакция последует на ее слова, и хитро призывала к игре с видом покорнейшей благопристойности. Так всегда поступает Джессика!

Следом за Балайзером рассмеялась сопровождавшая его свита. Напряжение, охватившее всех с самого утра в связи с приездом самого главного человека для собравшихся здесь людей, от решений которого зависел их бизнес, растворилось в смехе.

Все еще улыбаясь и переговариваясь между собой, мужчины рассаживались вокруг большого овального стола. Несмотря на то что все знали о серьезности предстоящих переговоров, всем было интересно, откуда появилась здесь эта забавная девушка, которой удалось так легко разрядить обстановку.

Один лишь Костя сидел пунцовый от негодования.

«Приеду – всех уволю! Какие к черту кадры! Никто ничего не делает, даже секретаршу подобрать не могут. Куклу какую-то подсунули. Что подумает Балайзер? Разве может корпорация с мировым именем доверять серьезный бизнес фирме, в которой работают клоуны? Сегодня же отправлю поездом обратно. Пусть катится ко всем чертям!»


– ...Все, девочки, еще на работу не принята, а уже уволена, – Анна, пригорюнившись, сидела в секретариате с чашкой кофе после того, как во время перерыва ей учинил бурный разнос Константин Петрович. – Как у вас говорится: «Помер, не народившись», – произнесла она. – Поеду в гостиницу вещи собирать.

Выслушав сочувствия окружающих и попрощавшись, удрученная Анна побрела по коридору. Спустившись на первый этаж по широкой парадной лестнице, она подошла к автоматическим дверям, которые, казалось, радостно расступились, выпуская ее на крыльцо. Моментально придя в себя под холодными порывами ветра, она вдруг обнаружила, что в расстроенных чувствах забыла переобуться и вышла на улицу в парадных туфлях на высоких каблуках. Шел мокрый снег, и даже если бы ей совсем не жалко было оставленных ботинок, все равно за ними пришлось бы возвращаться. В такую погоду в туфлях не дойдешь и до ближайшей остановки!

Совсем уж собравшись вернуться, она обратила внимание на изумительно красивую машину, которая медленно двигалась задним ходом метрах в десяти от крыльца. Серебристый автомобиль одной из последних моделей ее любимой марки «Вольво» с дипломатическими номерами проплыл мимо Анны, разглядывавшей его с немым обожанием. Вдруг ее резко пронзило непонятно откуда взявшееся чувство тревоги. Она не сразу поняла, что ее взволновало, но внезапно дошло: в машине не было водителя!


– ...Господа, – произнес после окончания речи Балайзера директор компании, представлявшей корпорацию на Украине, Николай Дербенев. – Все вы знаете, что наша встреча на этот раз приурочена к открытию первого на территории СНГ завода. Поэтому после обеда в 14.00 вас будет ждать автобус, который отвезет всех на территорию завода, где в 15.00 произойдет торжественное открытие. Желающие добраться сами могут взять в секретариате план города, где обозначены маршруты следования. А в 19.00 ждем всех на банкете. Приглашения у каждого на столе в конверте, но если кто-то забудет, не волнуйтесь, охране выдан список с фамилиями приглашенных.

Роберт Балайзер подошел к окну. Начало положено. Первая линия уже в течение двух недель выпускала продукцию. Официальный запуск был необходим для рекламных целей.

Всему этому предшествовал долгий подготовительный период. Бесконечный отбор фирм и дилеров – кандидатов на получение гранта – был похож на тщательное многократное фильтрование, во время которого учитывалось абсолютно все: страна, законодательство, географическое положение, уровень жизни и образованности населения, многие другие сопутствующие факторы. Но главную роль все же играло не это.

За долгие годы работы, а он практически стоял у истоков образования корпорации, Роберт понял, что основным критерием успеха является команда. Команда, сплоченная вокруг лидера. И вот таких лидеров, способных принимать верные решения, обладающих врожденной интуицией и соответствующим багажом знаний, он искал постоянно. В какой бы точке мира ни открывался филиал, лидера и команду он отбирал сам.

И вот сейчас, приехав в Киев, он должен был найти еще одного такого человека. На последнем заседании правления была одобрена деятельность по расширению сферы влияния на территории бывшего Советского Союза. Несмотря на то что все понимали степень риска при вкладывании денег в это огромное пространство, оставшееся после развала империи, практически единогласно было принято решение о строительстве еще двух линий по производству средств связи. Все понимали, что жизнь рынка диктует свои условия, и у того, кто придет первым, будет больше шансов установить свое господство на такой большой территории. Тем более что, судя по последним сведениям, явный интерес к этому стали проявлять японские и южнокорейские конкуренты.

О том, что планируется построить еще один завод, и кто тот счастливчик, с кем будет подписан контракт во время приезда шефа, знали, пожалуй, все. Но никто не знал, что на заседании было решено строить две новые линии. На второй в дальнейшем планировалось наладить выпуск спутниковых систем связи. По просьбе Роберта дальше стен зала заседаний эта информация не вышла.

За время недельной поездки по Западной Европе он неустанно просматривал материалы, которые готовила небольшая группа специалистов, сопровождавшая его в каждой поездке. На появившееся вакантное место были отобраны пять городов-кандидатов, в которых хорошо развита учебная и техническая база, а значит, проще набрать обслуживающий персонал с соответствующим уровнем знаний.

Были в этих городах и компании, успешно работающие на телекоммуникационном рынке. Выбор было сделать непросто: приблизительно равные условия работы, постоянно растущие объемы услуг и продаж, руководители, обладающие учеными степенями. С некоторыми из них Роберт был хорошо знаком, но общение происходило не в том русле, чтобы он сейчас мог легко определиться. Для решения такой серьезной задачи предстояло познакомиться иначе, по-другому.

В задумчивости он стоял с чашкой кофе у окна конференцзала на втором этаже и рассеянно рассматривал окружающий пейзаж. Здание компании находилось в капитально отремонтированном доме старой постройки на высоком берегу Днепра.

Первоначально это была двухэтажная развалюха, которую удалось приобрести по бросовой цене, а заодно и приличную территорию вокруг. Одним из условий городских властей было приведение в порядок коммуникаций небольшого жилого квартала, отделявшего здание от улицы с достаточно интенсивным движением.

Дербенев, к полному удовольствию Роберта, оказался правильно выбранным человеком. За три с небольшим года он отремонтировал офис, решил все проблемы с властями и пустил первую сборочную линию. При этом он постепенно захватил большую часть медленно модернизировавшегося рынка Украины, «влез» в несколько крупных государственных телекоммуникационных проектов да еще и умудрился защитить докторскую.

Роберту нравилось и то, что Николай Дербенев уделял много внимания постоянному повышению квалификации своих сотрудников и не жалел на это средств. Самое большое количество слушателей на учебные курсы переподготовки приезжало из Украины. И, как докладывали Балайзеру, они действительно работали и учились так, как это могут делать люди, прекрасно понимающие, что если им удастся зацепиться за эту работу, их будущее и будущее их семей будет обеспечено.

Большей частью это были молодые выпускники высших учебных заведений, которые почти не помнили старой жизни, а дальнейшая им виделась совершенно прекрасной. Но для этого нужно было до фанатизма отдавать себя выбранному делу.

Подбором кадров, как и Роберт, Дербенев занимался сам. Случайные люди у него не задерживались.


Перед окнами просматривалась площадка, покрытая комьями подтаявшего льда со снегом. На ней в два ряда стояло около десятка иномарок. Несколько водителей, собравшись в сторонке, курили, о чем-то переговаривались.

Улочка, огибавшая площадку и уходившая влево, имела небольшой уклон. С одной стороны стояли трехэтажные жилые дома, с другой, прямо за проезжей частью и небольшим тротуаром, находился крутой обрыв, спускавшийся к реке. По окончании ремонта и приведения в порядок окружающей территории Дербенев распорядился установить вдоль границы обрыва бетонное ограждение.

«Береженого Бог бережет», – подумал он и оказался прав. Через некоторое время ограждение со стороны улицы покрылось следами зацепивших его машин. В нескольких местах блестели осколки разбитого стекла, по-видимому, от фар. Бетонная преграда играла роль тупика для не слишком аккуратных водителей. Пожалуй, это было лучше, чем кувыркаться с обрыва, сбивая деревья.

На площадку медленно и торжественно, сверкая всеми включенными огнями, въехала серебристая иномарка из посольства, на которой утром приехал Балайзер. Водитель развернул машину и остановился недалеко от выезда. Не погасив фар и не заглушив двигателя, он неспешно вышел из машины и направился к группе мужчин.

Роберт продолжал думать и отрешенно наблюдать за происходящим во дворе. В таком состоянии он находился до тех пор, пока его вниманием снова не завладела машина. Она медленно сдвинулась с места и покатилась назад. Не веря своим глазам, Балайзер опустил чашку с кофе и, оглянувшись на остальных, воскликнул:

– Посмотрите, что происходит!

Присутствующие в зале как по команде бросились к окну. Оценив ситуацию, одни начали кричать, размахивая руками и пытаясь привлечь внимание находившихся во дворе, другие поспешили к выходу.

Машина набирала ход медленно: уклон был едва заметен. Но метрах в двухстах, где дорога начинала плавный поворот, он резко возрастал, и остановить машину там, наверное, было бы уже невозможно.

Чуть дальше, внизу, где до поворота еще просматривалась дорога, показалась группа детей, двигавшихся парами по тротуару. Траектория движения неуправляемой машины проходила прямо через начало группы, но, поскольку дети продолжали идти, она смещалась в самый ее центр. Две воспитательницы, мирно беседуя, показались в хвосте двигавшейся группы. Никто не обращал внимания на машину и никому не могло прийти в голову, что в ней нет водителя.

Вдруг кто-то бросился вслед за автомобилем с крыльца здания. Это была женщина. На ходу она споткнулась, потеряла туфлю, сбросила другую и побежала за машиной. Поравнявшись с ней, женщина ухватилась за дверцу, открыла ее и попыталась забраться внутрь. Это было трудно, так как одновременно приходилось бежать назад. Наконец ее голова исчезла в салоне. Казалось, еще доля секунды – и машина остановится. Но, по-видимому, что-то было не так, она продолжала разгоняться.

В этот момент на крыльцо высыпали первые выбежавшие из зала. Водители наконец заметили, что случилось, и тоже побежали вслед за автомобилем. Но догнать его было уже невозможно. Машина набрала ход, казалось, еще чуть-чуть, и, сметая все на своем пути, она врежется в группу детей, собьет бетонное ограждение и свалится с обрыва.

Внезапно в нескольких метрах от остановившихся в растерянности детей автомобиль резко повернул в сторону и, пролетев мимо них и застывших в ужасе воспитательниц, скрылся за углом. Трагедии не произошло, но радоваться было рано. В трехстах метрах за поворотом был оживленный перекресток.

Все, кто оставался в зале, бросились к выходу.


Анна не отдавала себе отчета в действиях. Когда она увидела появившихся внизу у дороги детей, в голове что-то щелкнуло, и дальше она действовала не задумываясь.

Ей казалось, что она бежит очень медленно, долго пытается сесть в машину, хотя прошли секунды. Рука автоматически схватила ручник, но он не сработал. Педаль тормоза – никакого эффекта. В боковое зеркало она видела быстро увеличивающиеся в объеме детские фигурки. Резко крутанув руль в сторону от детей, она на последних метрах вписалась в поворот и внезапно в зеркало заднего вида заметила движущийся по дороге автобус.

Хладнокровно выжав сцепление и включив первую передачу, она плавно нажала на газ. Работала интуиция. «Только бы не заглохла», – пронеслось в голове. Машина притормозила, затем замерла в движении, пытаясь по инерции сопротивляться набирающему обороты двигателю, и внезапно рванула вперед.

Водитель автобуса наблюдал за всем происходящим расширенными от удивления глазами. Как только он увидел вынырнувшую из-за поворота машину, то даже не сразу сообразил, что несущийся ему навстречу и по его полосе автомобиль двигается назад. Он резко затормозил, как вдруг машина остановилась в нескольких метрах от автобуса и, рванув вперед, скрылась за поворотом. Все произошло за какие-то секунды. Он даже тряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение. «Ездоки, ядрена мать!» – только и смог он выругаться.

Когда из-за поворота на полном ходу появилась серебристая «Вольво» и, преодолевая крутой подъем, проскочила мимо бегущих к ней людей, у всех от неожиданности округлились глаза. Развернувшись и ничего не соображая, люди бросились назад.

Анна же, помня о том, что тормоза не работают, старалась заехать на вершину подъема так, чтобы скорость плавно погасла сама. Достигнув площадки, где поверхность была относительно ровной, она опустила стекло и прокричала кому-то, оказавшемуся поблизости:

– Тормоза не работают! Помогите удержать машину!

Тут же в ход пошло все, что оказалось под руками, в том числе Анина сумка и ее выходные туфли, валявшиеся на площадке. Подбежавшие к машине люди, навалившись все вместе, наконец-то заставили ее остановиться, и лишь тогда, обратив внимание на водителя, изумленно замерли: за рулем сидела девушка.

– Я туфли потеряла, помогите найти, пожалуйста, – попросила она и медленно открыла дверцу.

Но едва Анна высунула ноги из салона, как заметила зияющие на мокрых колготках дыры и смущенно спрятала их обратно. Взглянув на обступивших машину мужчин, она подняла тонированное стекло и расплакалась.

Первым пришел в себя Дербенев. Он резко распахнул дверцу, выхватил Анну из машины, поднял на руки и, перепрыгивая через лужи, понесся в офис: еще не осознавая до конца, что произошло, он уже понял, что эта девушка спасла не только машину. Она спасла престиж его фирмы, карьеру, репутацию, и, самое главное, детские жизни.


Костя курил в коридоре, беседуя о работе с партнерами из Прибалтики, когда мимо них, что-то крича на ходу, пробежали люди. Повинуясь общему порыву, он рванул следом. Уже на бегу услышав, будто что-то случилось с машиной «Вольво», почувствовал неприятный холодок, но, обнаружив свой автомобиль целым и невредимым, облегченно вздохнул и вновь побежал за всеми.

Наблюдая за происходящим, он пытался понять, что же все-таки произошло. Споткнувшись о какую-то сумку, показавшуюся ему знакомой, Костя увидел, как машина, чуть не зацепив детей, скрылась за поворотом.

– Там что, пьяный за рулем? Детей чуть не посшибал! – возмущенно крикнул он бегущему рядом Дербеневу.

– Машина покатилась, кто-то пытается ее остановить. Там же перекресток дальше! – воскликнул тот и прибавил ходу.

Когда автомобиль неожиданно вновь вынырнул из-за поворота и пронесся мимо, они, слегка опешив, едва успели расступиться, молча повернулись и побежали обратно. Стекла у машины были тонированы, и никто не мог рассмотреть водителя. Но то, что этот человек действовал профессионально, было очевидно.

– Бросай что-нибудь под колеса, толкай ее, – прокричал Дербенев, навалившись на готовую вновь двинуться вниз машину. И Костя, повинуясь приказу, автоматически схватил лежавшую в луже сумку, бросил под заднее колесо и изо всех сил налег на багажник. Подбежавшие люди довершили дело.

Когда, переведя дух, он подошел с другой стороны и увидел того, кто был за рулем, то замер, пораженный. На водительском месте сидела Анна.

«Что она здесь делает? – мелькнула мысль. – Я ведь отправил ее в гостиницу часа полтора назад. Как она оказалась в машине? Она что, с ума сошла?»

Костя стоял на месте еще несколько минут. Ничего не соображая, в полном замешательстве, он наблюдал за тем, как Дербенев унес Анну на руках в офис, а водители, столпившись, стали колдовать над машиной. Проследив за неожиданно появившимся автомобилем с мигалками, он достал сигарету и тупо уставился на сумку под колесами. Прислушавшись к обрывкам разговоров, он смог постепенно вырисовать картину произошедшего.

Все казалось невероятным. За два прошедших дня события, связанные с Анной, наслаивались одно на другое. Внезапно его внимание привлекла знакомая сумка, которую водители, подложив под колеса колодки, отбросили в сторону. Костя автоматически поднял ее, отряхнул от снега и грязи и побрел в офис.

«Надо найти Анну», – подумал он, растерянно вертя в руках то, что раньше представляло собой изящную дамскую вещь.


Крылов сорвался на Кругловой около двух часов назад не столько из-за ситуации, случившейся утром, и даже не потому, что все пытались выяснить, кто же такая бойкая на язык девушка и откуда. Основной причиной было то, что, уже сидя за столом и раскрыв папку с бумагами, он понял: все, кто был ответствен за подготовку материалов для этой встречи, дело не закончили.

Он прилетел из командировки в воскресенье вечером. Утром на следующий день, не найдя половины сотрудников на рабочем месте, он на всякий случай забрал со стола Виктора папку с надписью «отчет» и дискету.

А когда Костя уже уехал из офиса, позвонил Дербенев и напомнил, что Балайзер совершенно неожиданно попросил прибыть всех с необходимой документацией, хотя, как правило, эти отчеты отсылались гораздо позже.

Сейчас же, пробежав глазами по страницам, он понял, что не хватало многих цифр. Даже если он позвонит в офис и ему пришлют по факсу или по e-mail недостающие материалы, готового отчета не будет. Костя знал, что Балайзер очень внимательно изучает и сопоставляет все изложенное в таких итоговых документах. Не приехать или не привезти все требуемое на такую встречу было равнозначно полному провалу. При этом ставилось под сомнение как дальнейшее представительство интересов концерна, так и все связанное с этим бизнесом. Балайзер не был бы Балайзером, если бы не любил четкости и порядка во всем.

Поостыв во время докладов выступающих, он понял, что переборщил. Возможно, поступил несправедливо. И если Анна Николаевна действительно заслужила взыскание, то не такое жесткое. Теперь же он почувствовал облегчение, поскольку появилась возможность исправить ситуацию: из ряда вон выходящее происшествие вносило свои коррективы.

Столкнувшись в дверях с Дербеневым, который вернулся для объяснений с милицией, Костя узнал, где Круглова, и направился искать нужную комнату.


В секретариате стоял галдеж: люди возбужденно обсуждали произошедшее и забрасывали вопросами Анну, сидевшую в углу на диване с чашкой кофе. Кто-то заботливо укрыл ноги пледом.

Девушки, с которыми она познакомилась утром, помогли ей привести себя в порядок, убрали с лица потеки от расплывшейся туши, у кого-то в столе отыскались лежавшие на всякий случай новые колготки, кто-то накапал валерьянки, словом, все с большим воодушевлением принимали участие в оказании всяческой поддержки той, кто уже дважды стала героиней дня.

Анне же, после того как согрелась и немного успокоилась, хотелось только одного – спать. Она давно знала о таком защитном свойстве своего организма, но уснуть здесь не представлялось возможным, а ехать в гостиницу не было сил. Казалось, она не в состоянии просто сдвинуться с места.

Аня не сразу заметила вошедшего в комнату Константина Петровича. Откинув голову на подголовник дивана и отрешенно слушая чьи-то комментарии, она остановила взгляд сначала на знакомой сумке, о которой до сих пор не вспомнила, и лишь затем на Крылове.

– Там – документы, – произнесла как-то она равнодушно. – Если паспорт «накрылся», останусь на Украине.

– Оставайся, тебя все равно уволили. А мы с радостью на работу возьмем, – пошутила одна из девушек.

– Как – уволили? – воскликнул кто-то, не знавший утренней истории. – За что?

– Анна Николаевна, – негромко, но твердо произнес Крылов. – Я отвезу вас в гостиницу. Вам надо отдохнуть.

В комнате сразу замолчали. Народ, четко знавший субординацию и правила поведения, понимал, что, как бы там ни было, Константин Петрович все еще остается ее начальником. Анна благодарно взглянула на Крылова.

– Девочки, спасибо за все. Я поеду.

Пока она собирала вещи и разглядывала содержимое смятой сумки, Костя стоял в коридоре у окна и курил. Вниз по лестнице спустилась группа людей, возглавляемая Балайзером, и направилась к нему.

– О, мистер Крылов! Эта девушка, Анна, кажется, приехала с вами? – спросил Роберт.

– Да, она работает у меня. Правда, совсем недавно.

– Русские женщины – удивительные! Как у вас говорят, – он нахмурил лоб и, припомнив нужные слова, добавил: – В огонь войдет, коня на скаку остановит. Не думаю, что кто-либо из присутствующих смог бы так быстро найти единственно верное решение. Это поступок, характеризующий человека.

И, подумав, спросил:

– Вы знаете сколько ей лет?

– Около тридцати, – после недолгой паузы ответил Костя, прикинув в уме окончание института, возраст ребенка и сопоставив все то немногое, что он слышал от Анны.

– Я знаю только одну женщину, которая, не задумываясь, поступила бы так же, – произнес Роберт. Он опять вспомнил о дочери. В марте ей исполнится тридцать.

В этот момент из секретариата вышла Анна.

– Are you ОK?[1] – участливо спросил Роберт.

– Yes. Thank you,[2] – автоматически ответила девушка.

– Are you going to the party this evening?[3]

– No... I don’t know,[4] – Анна непонимающе взглянула на Костю. Она первый раз слышала о приеме.

– I think Mr. Derbenev will invite you personally,[5] – Балайзер не успел закончить фразу, как подоспевший Николай включился в разговор:

– I’ll do that just now,[6] – и, обернувшись к Анне, произнес: – Мы ждем вас вечером, к семи часам.

И, уже обращаясь к Косте, добавил:

– Константин Петрович, я пришлю за вами и Анной Николаевной машину.

– Спасибо, мы доберемся сами, – растерянно отреагировал Костя.

– Большое спасибо, но я не смогу, – немного подумав, как можно мягче отвергла приглашение Анна. – Я не готова к такого рода встречам.

– Вы не можете отказаться, – Дербенев выразительно посмотрел на Крылова, и тот произнес:

– Анна Николаевна обязательно приедет.

– Буду рад увидеть вас вечером, – удовлетворенно произнес Балайзер напоследок.


– В чем причина? Почему вы не хотите принять приглашение? – спросил Дербенев, когда они остались втроем.

Анна замялась.

– Я не взяла с собой соответствующей одежды. И к тому же...

Я испортила туфли, – добавила она смущенно.

– Так, все понятно. Костя, ты едешь с нами на завод, а я все организую.

«Скорее всего, Марья Петровна, – быстро раздумывал он, кому поручить это дело. – Нет, пожалуй, она здесь нужнее. Лучше Дарья Александрова из отдела рекламы».

– Зайдем ко мне, я отдам распоряжение, – произнес Николай, увлекая за собой Анну и Крылова.

По пути Дербенев вызвал одного из водителей и Дашу, с которой Анна успела познакомиться утром. В кабинет они зашли практически следом.

– Андрей, повезешь девушек, куда скажут. Когда закончат свои дела, Анну Николаевну – в гостиницу, Дарью – на дачу, а сам – ко мне. Ты еще будешь нужен. Будь на связи.


Дав знак Дарье с Костей задержаться, Дербенев, после того как остальные вышли, сказал:

– Даша, оденьте, пожалуйста, девушку по высшему разряду. Вы в этом разбираетесь лучше. – Польщенная Даша зарделась. – Она сделала для всех нас большое дело. Сам Балайзер хочет ее видеть. Счета принесете мне. И никому ни слова. Да, еще парикмахерская и все ваши женские прибамбасы. Решайте сами, что нужно. Вы за нее отвечаете. Все.

– Николай, не стоит, – попытался отказаться от его услуг Костя, когда за Дашей закрылась дверь. – В конце концов, она приехала со мной. Сам все оплачу...

– Слушай, да за одно то, что она сегодня сделала, я ей не этими тряпками обязан. Я ее на лучший курорт отправлю! Понимаешь, что мы бы сейчас не на открытие завода собирались. Там дети были...

– Но ведь машина не твоя, твоей вины нет.

– А какая разница... Сам знаешь, сколько таких, кто ждет, где оступишься. В общем... Слушай, она у тебя давно работает? Давай я ее к себе заберу, а?

– А жена как же? – улыбнулся Крылов.

– Ты что, Верку не знаешь! Расскажу, так сама ее в гости пригласит, – Дербенев усмехнулся и серьезно продолжил: – Она же юрист. Лучше нас с тобой понимает, чем бы все закончилось. Так что с ней я могу о твоей Анне поговорить.

Мужчины замолчали.

– А вообще, считай, что она у тебя – козырная карта, – снова заговорил Николай, улыбнувшись. – Вон как Балайзеру по душе пришлась. А как она утром про мастурбацию? Класс!

– Это вам всем класс. А я готов был сквозь землю провалиться, – Костя покачал головой и тоже улыбнулся. – Она, конечно, забавная девушка, умеет находить выход из разных ситуаций. Правда, не знаю пока, как она в работе. Я ведь перед самым отъездом ее взял: эпидемия гриппа, все заболели. Послужной список у нее вроде неплохой, но ты же знаешь – это не показатель. Вот сегодня ночью будет работать, посмотрим.

Дербенев лукаво улыбнулся:

– И над чем вы будете работать сегодня ночью?

– Мне не до шуток. Я отчет не закончил. Так что работать будет за компьютером.

– Ну, ты даешь, – даже присвистнул Николай. – И когда будет готов? Ты уж постарайся побыстрее. Скажу по секрету, чует моя душа, что Балайзер неспроста сам приехал. И дело не только в пуске линии и в дальнейших контрактах. Очень уж он интересовался региональными представителями. Каждого просил охарактеризовать. Что-то у них еще намечается. Так что нужно успеть. Могу кого-нибудь в помощь дать.

– Да нет, спасибо. Сам попытаюсь справиться. В гостиницу к вечеру по e-mail все недостающие материалы пришлют. Они там тоже работают.

– Ладно, поехали. Автобус уже внизу, – сказал Николай, выглянув в окно. – И «Вольво» уже погрузили.

– Так в чем причина, что все-таки случилось?

Костя также подошел к окну. Вокруг погрузчика с аварийной машиной суетились люди.

– Черт его знает! Непонятное что-то. Машина практически новая. Года нет. Сейчас на сервисную станцию отвезут, на экспертизу. Может быть, в Швецию везти придется, на завод. Сам понимаешь, машина дипломатическая. Возможна диверсия.

– Хорошо, хоть обошлось.

– Да... Поехали.


Даше с Анной потребовалось почти два часа, чтобы подобрать подходящий наряд и обувь. Все оказалось не так просто. У девушки была женственная фигура, где присутствовало все: грудь, бедра, талия. То есть фигура была неплохая, но не подходила под понятие стандартной. И только в четвертом по счету магазине, или, как их теперь кличут, бутике, удалось подобрать подходящее платье на сегодняшний вечер. Еще какое-то время было потрачено на поиски приличной обуви и сумочки.

Уже подъезжая к гостинице, Даша созвонилась по мобильному телефону со знакомой парикмахершей и договорилась об обслуживании.

– Покажи-ка руки? – попросила она Анну и добавила: – Нормально. Машенька, лак для ногтей захвати в синих тонах. Минут через двадцать выходи. Нашу машину ты знаешь. Да, зовут Андрей.

– Дуй пулей к Маше, – скомандовала она водителю, выскакивая из автомобиля и буквально вытаскивая следом Анну. – Ты знаешь, где она живет. Подождешь нас у гостиницы.

Пробежав мимо швейцара и поднявшись в лифте на пятый этаж, Анна быстро открыла дверь, и девушки влетели в комнату.

– Ты пока в душ, а я отдохну. Бар есть в номере? Пить хочется.

– По-моему, в тумбочке под телевизором, – ответила Анна, закрывая дверь в ванну.

«Номер двухместный, но следов присутствия другого человека не видно. Значит, она не любовница его. Да, скорее всего. Иначе он бы с ней так не разговаривал», – мелкими глотками отхлебывая из стакана колу, думала Дарья, осматривая комнату.

Утром она оказалась случайным свидетелем разноса, устроенного Анне Константином Петровичем. Ей, как и многим, Анна понравилась, несмотря на то что новенькая привлекла к себе столько внимания. Даже ее шеф не устоял.

Маша, приехавшая с большим ридикюлем, делала свое дело быстро и умело. Очень часто, помимо основной работы в известной на весь город парикмахерской, ей приходилось обслуживать клиентов на дому. За подобные визиты хорошо платили, и она всегда держала наготове походный чемоданчик с инструментами и косметикой.

Она любила свою работу, была легка на подъем и имела широкий круг клиентов. Даша и Вера Дербенева были одними из самых любимых.

Но особое удовольствие ей как профессионалу доставляло работать с новыми людьми. Если к тому же они были согласны на эксперимент, безоговорочно ей доверяя, все выходило просто чудесно. Вот и эта незнакомая, приятная в общении девушка смело доверилась Маше. Результат превзошел все ожидания. Даша, присутствовавшая с самого начала и видевшая шаг за шагом все манипуляции, удовлетворенно поцокала языком.

– Класс! Машенька, ты кудесница! Анна, ты прелесть! Все, мы поехали. А ты жди своего шефа. Как я поняла, он за тобой заедет?

Анна кивнула головой, продолжая восторженно рассматривать свое отражение в зеркале.

– Удачи. Мы еще увидимся.

– Спасибо, девочки. Что бы я без вас делала? – улыбнулась Анна.

– Это наша работа, – ответила Даша, стоя в дверях.

– У вас хорошее лицо, с вами приятно работать, – добавила Маша на прощание.

Закрыв за ними дверь, Анна вновь подошла к зеркалу. На нее смотрела красивая, интересная девушка. «А глаза-то грустные, – подумала она. – Когда я так выглядела последний раз? Уже и не помню. Жизнь летит, оглянуться некогда. Да и радоваться, в общем, нечему. Что за спиной? Смерть родителей, бабушки, разрушенный брак, дележка квартиры и столько всякой грязи, связанной с этим. Только Катя... – мысль о дочери согрела душу. – Надо позвонить, как они там с Ритой? По времени уже должны быть дома». Но, подойдя к телефону и сняв трубку, раздумала. «Нельзя, – остановила она себя. – Кто будет платить за переговоры? Позвоню утром из автомата».


Костя подъехал к гостинице около шести часов, поставил машину во внутреннем дворике, быстрым шагом подошел к администраторам, заказал такси, взял ключ и, не дожидаясь лифта, перепрыгивая через ступеньку, поднялся на свой этаж.

На то, чтобы принять душ и одеться для вечернего приема подобающим образом, ему понадобилось минут двадцать. Наводя лоск на и без того начищенных ботинках, он вспомнил об Анне. «Интересно, она готова? Времени в обрез». Костя вышел на коридор и постучал в соседний номер.

– Кто там? – раздалось за дверью.

– Анна Николаевна, это я, Константин Петрович. Такси будет внизу через пять минут... – не закончив предложения, он замер. В открывшейся двери стояла удивительно красивая девушка.

Взглянув на застывшего Константина Петровича, Анна спросила, неуверенно пожимая плечами:

– Вам нравится? Я не испорчу ваш имидж?

– Нет, не испортите, – не нашелся что ответить тот. – Спускайтесь вниз. Я сейчас.

«Вот и все комплименты, не густо, – отметила про себя Анна. – И вообще, кому это нужно? Я бы с удовольствием легла спать». Хорошее настроение, появившееся после общения с Дашей и Машей, куда-то испарилось.

На улице лил дождь. Всех гостей до машин сопровождали швейцары, неся высоко над головами раскрытые зонты. Анна не знала, в какой из них они поедут. В ожидании Константина Петровича она, погрузившись в свои мысли, никого и ничего вокруг не замечала, в том числе и заинтересованных взглядов проходивших мимо мужчин.

– Анна, – кто-то тронул ее за локоть. – Идемте.

Слегка вздрогнув, она посмотрела туманным взглядом на подошедшего шефа и, улыбнувшись, заметила:

– На улице дождь.

«А в глазах грусть и тоска, – добавил про себя Крылов. – Неужели из-за меня? Дурак, не мог сказать что-нибудь приятное. Все женщины одинаковы: любят комплименты. Отвык, значит. А всего-то два года прошло. А она и вправду хороша, – отметил он, еще раз окинув ее взглядом. – В былые времена не прошел бы мимо».

Анна ехала молча, лишь изредка прислушиваясь к разговору впереди. Водитель – типичный хохол – травил байки и анекдоты.

«Надо переключиться, подумать о чем-то хорошем. Вот придет лето, поедем с Катькой в деревню, к бабушке Риты. Надо бы ей купить к лету что-то новенькое из одежды, немного поднакопить и купить. Девочка так выросла за зиму. Птичка моя, мне без тебя так плохо». Сердце наполнилось нежностью и щемящей тоской по дочери.

«Господи, какая же я глупая! Ведь если бы что-то случилось сегодня днем, что бы было с Катей?» – мелькнула в голове запоздалая мысль. В глазах показались слезы.

Водитель такси, поглядывая в зеркало заднего вида, на время умолк, потом наклонился к Крылову и что-то ему сказал. Оглянувшись назад, тот попросил остановить машину и пересел на заднее сиденье рядом с Анной.

Поток холодного воздуха заставил ее отвлечься от грустных мыслей.

– Что-то случилось?

– Нет. Просто я подумала о дочери. Знаете, я сама рано осталась без родителей. Что бы с ней было, если бы у меня сегодня ничего не получилось? – сдерживаясь из последних сил, чтобы не заплакать, ответила Анна.

«Так, – подумал Крылов. – Запоздалая реакция. Оно, конечно, понятно. Но если я привезу ее зареванную, кто поймет меня?»

– Все закончилось хорошо, – голосом врача-психотерапевта попытался он ее успокоить.

Затем осторожно коснулся руки Анны и продолжил:

– Мы едем на банкет. Вы должны больше улыбаться. Вы великолепно выглядите. Ну, соберитесь! В конце концов это ваша работа – сопровождать шефа. И потом, вам нужно отдохнуть, потому что придется работать ночью. Нужно заканчивать отчет.

– Какой отчет? – спросила Анна, приподняв веко вверх, пытаясь таким образом спасти глаза от готовой предательски растечься туши.

– Обыкновенный, – ответил Костя, убрав руку.

Он понял, что вывести ее из такого состояния можно только разговорами о работе.

– К сожалению, грипп многих выбил из колеи. Сообщение о том, что итоговые документы необходимо подготовить к встрече в Киеве, пришло слишком поздно. Обычно мы отправляем отчет позже, поэтому не успели закончить подготовку всех материалов. Сегодня мне по электронной почте перешлют все, что доделали в Минске. Пришлось людей с температурой вызывать на работу... А мы с вами должны будем все просмотреть и собрать воедино. К концу недели полный отчет должен быть у Балайзера.

– А компьютер? – растерянно спросила Анна.

– Поработаем на моем.

Костя уже лет пять никуда без компьютера не ездил.


Машина выехала на кольцевую развязку, и водитель сделал несколько достаточно крутых поворотов. Пассажиров на заднем сиденье поочередно прижимало друг к дружке. Анна сделала глубокий вдох и закрыла глаза.

– Вам плохо? – встревожился Крылов.

– Немного укачивает. С детства не люблю ездить на заднем сиденье. Пока друг семьи не научил водить машину, классе в седьмом, готова была только пешком ходить.

– Минут пять осталось, – встрял в разговор водитель такси.

Действительно, минут через пять машина подъехала к воротам огражденной территории посреди леса. Несколько охранников подошли к автомобилю и, спросив фамилии прибывших и извинившись, попросили их пересесть в машину за воротами. На такси пропуска не было, и поэтому для тех, кто приезжал подобным образом, Дербенев держал наготове несколько машин.

Анна с интересом разглядывала дома, которые совершенно неожиданно возникали из чащи. К каждому вела асфальтированная дорожка, освещаемая необычными по форме придорожными фонарями.

– Что здесь было раньше? – также с любопытством рассматривая строения, спросил Костя у водителя.

– Дачи правительственные. Были когда-то. Что выкупили, что достроили. Территория по-прежнему хорошо охраняется, поэтому сюда многие стремятся, – произнес тот равнодушно и, усмехнувшись, добавил: – Да не все попадают.

Машина остановилась у сиявшего огнями большого двухэтажного здания на пригорке, напоминавшего Дом культуры, к которому вела широкая парадная лестница.

Константин Петрович помог Анне выйти из машины и, подставив локоть, чуть смущенно произнес:

– Прошу вас.

Зябко поежившись, Анна просунула в образовавшееся колечко свою руку, случайно коснувшись его ладони.

– Какой вы теплый, – произнесла она и, совершенно не задумываясь о том, как могут быть истолкованы ее слова, добавила: – Рядом с вами можно и пригреться.

Растерявшись и удивленно покосившись в ее сторону, Крылов ничего не ответил.


В холле прибывающих гостей встречал Дербенев вместе со светловолосой привлекательной женщиной. Уделив необходимое внимание ранее вошедшим гостям, пара направилась в сторону Константина Петровича и Анны. По пути кто-то отвлек Николая, и женщина пошла к ним навстречу одна.

– Костенька, здравствуй, – очень приятным мягким голосом произнесла она, обменявшись с Крыловым легкими поцелуями. Открытое лицо без лишней косметики, нежная бархатная кожа с едва заметными следами возраста, блеск зеленоватых глаз и приятная располагающая улыбка делали женщину очаровательной. От нее веяло теплотой.

– Верочка, ты, как всегда, выглядишь королевой, – Костя поцеловал женщине руку. И уже, обращаясь к обеим, произнес:

– Знакомьтесь: Анна, Вера. Вера Ивановна.

– Ну что ты, Костя. Просто Вера, – мягко поправила его очаровательная блондинка. – А вы и есть та самая героиня, о которой я столько услышала от Николая? Мой муж очень осторожен и крайне редко расхваливает при мне других женщин, но сегодня он нарушил все правила! Ваше имя и то, что вы сделали, просто не сходили у него с языка все то короткое время, что мы с ним виделись. Пожалуй, главное сегодня – не запуск линии. И даже не приезд господина Балайзера, – понизив голос, заговорщицки произнесла она. И уже обратившись к Косте, добавила: – Ты не будешь возражать, если я на время похищу твою спутницу? – И Вера с улыбкой увлекла Анну за собой.

– Вы первый раз в Киеве? – поинтересовалась она.

– Нет. Мне доводилось здесь бывать раньше. Очень красивый город, особенно летом.

– Действительно. Жаль, сегодняшняя погода его не красит.

– Вера, вы мне можете немного рассказать о гостях? Я оказалась здесь совершенно случайно и почти никого не знаю, кроме Константина Петровича, вас и вашего мужа.

– С удовольствием. Не только расскажу, но и познакомлю. Думаю, что желающих будет предостаточно. Только давай сразу договоримся общаться на «ты». Согласна? – просто спросила Вера.

– Согласна, – с облегчением ответила Анна.


Некоторое время спустя Костя попытался отыскать взглядом Круглову. Удалось ему это с трудом. Сопровождаемая Верой, она медленно передвигалась по залу от группы к группе присутствующих, вызывая оживление. Все уже знали о случившемся днем, и многие действительно очень ей заинтересовались.

Стоя с бокалом вина в кругу давних знакомых еще со времен работы в НИИ, Костя старался не упускать ее из виду. Странно, но ему было не все равно, как она общается с другими гостями. Впервые за два последних года он чувствовал легкие уколы ревности оттого, что Анна, имея такой успех у окружающих, казалось, совершенно о нем забыла. Впрочем, в данной ситуации он был ей не начальник.

– Господин Крылов! – услышал Костя за своей спиной голос Балайзера.

Группа мужчин вокруг него мигом расступилась.

– Рад вас видеть, – улыбаясь, произнес пожилой американец.

На приеме, по настоянию посольства США, он появился в сопровождении охраны. Слишком уж много шума и испуга за безопасность известного бизнесмена вызвал дневной инцидент с машиной.

– Я также рад вас видеть. Нашли причину неисправности в машине? – поинтересовался Костя.

– Пока нет. Но этим делом уже занимаются соответствующие службы Украины, США и Швеции. Думаю, разберутся, ведь дело пахнет скандалом, а могло бы завершиться трагедией. Эксперты не могут понять, как девушке удалось избежать аварии. Это очень высокопрофессионально. У вас отличные сотрудники. Правда, бойкие на язык, – после этих слов люди вокруг заулыбались.

– Но я уверен, – продолжил Балайзер, – вы правильно подбираете штат. В трудную минуту ваши люди не подведут.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Костя, зная отношение Балайзера к подбору кадров. – Это одно из главных условий успешной работы.

– Кстати, мне интересно, какую должность занимает Анна?

– Она работает не так давно, – после небольшой паузы ответил Костя. – Можно сказать, она – еще стажер.

– Если у вас такие стажеры, вы имеете крепкую команду. Как вы видите перспективы развития телекоммуникационной отрасли экономики в вашем регионе? – вдруг совершенно неожиданно перевел разговор в другое русло Балайзер. – Я сегодня просматривал отчеты и предложения других региональных представителей. Вы привезли с собой свои материалы?

– Да, конечно, – вынужден был сказать неправду Костя.

– Я бы хотел, чтобы вы включили характеристику экономической и политической ситуации... Да, еще. Добавьте, пожалуйста, все, что считаете нужным, скажем... – он замолчал, подбирая нужные слова, – скажем, для того, чтобы убедить меня в преимуществах именно вашего региона при принятии очень важного решения. Успеете до конца конференции?

– Постараюсь.

– Разрешите вас сфотографировать, – дождавшись конца разговора, попросил оказавшийся рядом фотограф.

– С удовольствием, – ответил американец, жестом приглашая окружающих стать рядом.

– Что ж, пойду искать нашу героиню, – произнес он после вспышки фотоаппарата. – Желаю вам удачи.

С этими словами американец похлопал Костю по плечу и удалился, оставив его в полном недоумении.


Крылов не первый год работал в корпорации и не первый раз готовил отчеты. Вместе с сотрудниками выверял каждую цифру, нанимал профессиональных переводчиков, чтобы не проскочил какой-нибудь ляп. И, в общем-то, хорошо знал западные стандарты требований к такого рода документации. Сейчас же он услышал нечто новое, к чему не был готов. Кроме того, еще не все было до конца сделано и по основным вопросам.

Костя расстроенно вертел в руке пустой бокал, когда к нему подошел Дербенев.

Они были знакомы уже пятнадцать лет с тех пор, как в лабораторию, которой руководил Николай, по направлению своего НИИ приехал изучать опыт Крылов. Тогда это был молодой розовощекий аспирант, к которому Николай проникся симпатией за его работоспособность, умение схватывать на лету и доводить начатое дело до конца. Тогда же, во время одного из визитов в общежитие, где жил с семьей Николай, Костя познакомился с его женой Верой и трехлетней дочерью Машей.

Дружеские связи поддерживались на протяжении долгого времени. Затем, после распада Союза, они обменивались лишь приветами через общих знакомых, пока шесть лет назад уже состоявшийся бизнесмен Дербенев не разыскал Костю и его небольшую фирму, торгующую оргтехникой, и не предложил стать дилером известнейшей корпорации. Именно с его помощью и по его рекомендации Константину удалось выиграть у своих более именитых и опытных конкурентов.

Старая дружба и уверенность в том, что он не подведет, соответствующее образование и ученая степень сыграли свою роль. Николай не ошибся. Крылов быстро занял далеко не последнее место по объему продаж. Он учился работе и предлагал много интересного по организации дела, что тут же применялось в других регионах.

Лишь одно беспокоило Николая. Два года назад от Кости ушла жена к одному из их общих приятелей, удачно сколотившему капитал и перебравшемуся жить в Штаты. Единственное, что смог тогда сделать Крылов, – оставить себе сына в обмен на беспрепятственный выезд бывшей жены за границу.

Вера не могла понять, как мать могла оставить ребенка. Но, видимо, это устраивало и нового мужа Светланы, у которого уже было двое взрослых детей.

Переживая за Костю, первое время после развода Николай старался навещать его как можно чаще, пока не понял, что ни жалости, ни сочувствия тому не требуется. Крылов с головой ушел в работу, раз и навсегда поставив крест на личной жизни, не воспринимая женщин как таковых вокруг себя. В них он теперь ценил то же, что и в мужчинах: работоспособность и деловые качества. А в редкие минуты откровений не раз говорил, что идеал женщины для него – Вера. И, уже шутя, добавлял: поскольку она жена лучшего друга, жить ему на этом свете одному.

То, что Костя в этот раз привез с собой девушку, удивило и обрадовало Веру и Николая. И пускай это была всего лишь сотрудница, но появилась надежда – может быть, что-то изменится в его жизни. Тем более что удивительная девушка смогла заявить о себе в полный голос с первой минуты знакомства.

Опытным глазом Николай сразу разглядел в ней личность. В том, что личности годится в спутники жизни только такая же сильная личность, он нисколько не сомневался. Слишком хорошо помнил множество ситуаций, когда, казалось, не оставалось сил бороться, и тогда движущей силой для него становилась Вера.

– Ты что стоишь такой кислый? – спросил Николай у Кости. – Случилось что?

– Да задал Балайзер задачу. Даже не знаю, с чего начать, – и он вкратце пересказал свой разговор с американцем.

– Так вот в чем дело! – присвистнул Дербенев. – Поверь мне, они ищут новую территорию. Ты не можешь упустить свой шанс. Когда-то и у меня была похожая ситуация. Ты должен зубами вцепиться в это предложение!

– Да предложения как такового и не было. Так, разговор на общие темы. Все на уровне предположений, – Крылов отдал свой бокал проходившему мимо официанту.

– От предположения до предложения один шаг. Или, скорее, прыжок, – поучительно изрек Дербенев. – Значит, верны мои догадки: не зря он сам приехал. Ладно, чем смогу помогу. Что тебе нужно: компьютер, люди?

– Спасибо. Сегодня пока попытаюсь своими силами. Да и Анну заодно проверю. В общем, так: я поехал в гостиницу, там уже все материалы должны прийти.

– Кстати, где она? – спросил Николай у Кости, оглядываясь по сторонам.

Мужчины принялись осматривать зал, пытаясь найти девушку, как вдруг заиграла музыка и зазвучал вальс. Правда, никто не решался танцевать, хотя многие из разгоряченных гостей были к этому готовы.

Неожиданно люди у противоположной стены расступились, и в центр зала вышел Балайзер, галантно держа руку своей партнерши. Ею была Анна. Защелкал фотоаппарат.

– Ну, первый раунд, я думаю, ты выиграл, – рассматривая довольное лицо американца, произнес Николай. – Или проиграл, – добавил он, рассмеявшись.

Костя лишь вздохнул в ответ. Ситуация выходила из-под контроля. А он к этому не привык.


Анна пользовалась необычайной популярностью, и казалось, все присутствующие мужчины желали с ней танцевать. Такой счастливой и возбужденной она себя давно не помнила, изредка ловила подбадривающий взгляд Веры, и это придавало ей сил, которых, казалось, уже совсем не осталось.

Неожиданно, в перерыве между танцами, она почувствовала, как кто-то сильной рукой взял ее под локоть. Недоуменно оглянувшись, она увидела Константина Петровича. С непроницаемым лицом он вежливо оттеснил от нее не собиравшегося уходить предыдущего партнера, сказав, что следующий танец был обещан ему, и, оставшись наедине, сухо произнес:

– Мы возвращаемся в гостиницу.

– А может, еще немного задержимся? – возбужденно попросила Анна. – Здесь так здорово!

– Через десять минут жду внизу, – не терпящим возражений тоном резюмировал Крылов. – Если решите остаться, добирайтесь сами.

Счастливое выражение на лице Ани сменилось разочарованием. Неожиданно рядом возникла Вера. Взглянув на них, она растерянно спросила:

– Что-нибудь случилось?

– Мы уезжаем, – ответил Костя. – Не волнуйся, Верочка. Все просто великолепно, но у нас много работы.

– Костя, может, ты разрешишь Ане задержаться? Здесь не так много женщин, да и мне с ней веселее...

– Вера, – перебил ее Костя, – Анна Николаевна приехала сюда работать, а не развлекаться. Извини, – и, уже обращаясь к Анне, добавил: – Жду вас внизу.

– Он что, женоненавистник? – тихо спросила Аня у Веры, когда они остались одни.

– Он женщин не ненавидит, – задумчиво ответила та. – Он их просто боится и бежит.

И подумала: «От себя тоже. Бедный Костя».

– Спасибо, Верочка, я пошла, – вздохнув, покорно произнесла Анна.

– Я провожу.

Спускаясь по лестнице, они столкнулись с поднимавшимся наверх Николаем.

– Как, вы нас покидаете? – удивился он. – Почему так рано?

– У нее очень строгий шеф, – ответила за Анну Вера. – Ты же знаешь.

– И, как всегда, в своем репертуаре. Просто мужлан какой-то неотесанный, – добавила она ему на ухо после того, как Дербенев, проводив Анну до машины, вернулся обратно.

– Знаешь, мне почему-то хочется, чтобы эта девушка что-то изменила в его жизни, – ответил Николай, взяв жену под руку.

– Ох, твои слова – да Богу в уши, – покачала головой Вера.

– А почему бы и нет! – воодушевился Дербенев. – Чует мое сердце. Могу поспорить!

– Главное, чтоб его сердце почуяло, – не поддержала его жена. – Но спорить с тобой – значит проиграть. Поживем – увидим. – Вера взяла мужа под руку, и они заторопились обратно к гостям.


Всю дорогу до гостиницы Аня старалась не расплакаться.

«В такой спешке покидала бал только Золушка. Она возвращалась к ненавистной мачехе, а я – к не менее ужасному Константину Петровичу», – проводила она аналогию с известными сказочными персонажами.

«Вот сидит впереди, курит. Ему хоть бы что. Почему я должна на него оглядываться? Вот возьму и тоже закурю».

Анна достала сигарету и опустила стекло. Немного порывшись в сумочке и не обнаружив зажигалки, громко спросила:

– Константин Петрович, будьте так любезны, можно вашу зажигалку?

Костя, погруженный в свои мысли, не сразу понял, что обращаются к нему. Зато водитель машины, развозивший гостей, среагировал мгновенно, нажав кнопку прикуривателя. Почти одновременно один протянул Анне зажигалку, второй – прикуриватель. Поколебавшись несколько мгновений, Аня взяла прикуриватель.

«С таким человеком сладка и мелкая месть», – подумала она, возвращая горящий в темноте красным огоньком прикуриватель и глубоко затягиваясь.

«Как и все женщины, эта не исключение. Обязательное наличие стервозности», – усмехнувшись, отметил про себя Крылов.


– Сколько времени вам понадобится? – спросил он, не проронив за оставшуюся дорогу ни слова и впервые заговорив с Анной при выходе из лифта. – Десять минут хватит?

«А сколько нужно?» – хотелось уточнить ей. Но за то время, что они добирались до гостиницы, обида улеглась, она согрелась в машине, и ей снова захотелось спать. Усталость, накопившаяся за двое суток, давала о себе знать.

– Достаточно, – ответила она негромко, открывая дверь.


Войдя в номер, Костя первым делом заглянул в компьютер. В «ящике» находилось несколько посланий, последнее из которых поступило около 20 минут назад. Прочтя его, он потянулся к телефону.

– Виктор, привет! Не знаю, как вам это удалось, но вы молодцы... Да, я уже все просмотрел, – он разговаривал по телефону и периодически нажимал кнопки, открывая файлы. – Вижу, нашел. Думаешь, будет лучше, если немного приукрасить? Нет, не пойдет. Балайзер что-то задумал, может проверить. Можем что-то важное упустить... Темню?.. Нет. Сам пока ничего не знаю... Дербенев подсказал кое-что, но это так, на уровне предположений... Да, исправь... Пусть будет не так хорошо, зато так, как на самом деле... Как себя чувствуешь? Температуры нет – это хорошо. Неужели даже Андрей Витальевич? На моей памяти первый раз заболел. Хоть кто-то в офисе остался?.. Да, сплошной лазарет, – произнес он с сочувствием, выслушав ответ. – Алле Ивановне скажи, пусть еще витамины на всех выпишет. И она тоже? Мне болеть некогда. И потом, у меня работа такая вредная, что даже микробы дохнут. Ха-ха... Новая сотрудница? – Костя потянулся за сигаретой. – Не знаю, что и сказать. Она тут такое сегодня вытворила, что сначала я краснел, а потом гордился... Да ты не о том думаешь! – выслушав ответ, Крылов рассмеялся. – Хорошо, хорошо. Шутишь – значит, выздоравливаешь. Приеду – расскажу. Так, вижу, – вернувшись к делам, он вновь стал водить мышкой. – Левая колонка? Правую удаляем. Отлично... Вот еще что. Я набросаю вопросы, ответы на которые мне нужны завтра. Самое позднее – двенадцать часов... Хорошо, пошлю тебе в «ящик» и на факс в офис. Сдавай с утра анализы и дуй на работу. Чует мое сердце, может у нас что-то выгореть... Да нет, справлюсь. И обстоятельства так сложились, что ты сейчас там, на месте, нужнее. Все, выздоравливай. Пока.

Костя положил трубку и задумался: «Что же все-таки на уме у Балайзера?»


Через несколько минут послышался негромкий стук. Когда Крылов открыл дверь, то невольно удивился: от ослепительного макияжа и прически Анны не осталось и следа. Ничто не напоминало о том, что эта скромная девушка с волосами, стянутыми сзади в узел, некоторое время назад представляла собой соблазнительную красавицу.

– Проходите, – посторонившись, он пропустил ее вперед. – Садитесь за стол к компьютеру. Там открыта папка. Восемь частей. Просмотрите все. Затем все необходимо соединить, – он замолк на пару секунд и, поводив мышкой, нашел необходимую страницу. – Вот в такой последовательности. Я пока просмотрю бумаги.

Костя уселся в кресло и, придвинув к себе журнальный стол, достал бумаги из кейса. Через несколько минут он углубился в чтение.

«Так, программы стандартные. Хорошо, что Артюхин предоставлял мне возможность работать на notebook, – думала Анна. – Если бы я сейчас стала расспрашивать шефа, как пользоваться таким компьютером, думаю, ему бы это не понравилось. Не так много различий, но попробуй с ходу найди мышку, даже если ты спец на персоналке».

Она просматривала страницу за страницей, прикидывая, какой объем информации ей придется собрать воедино. Неожиданно Анна неуверенно спросила:

– Константин Петрович, по-моему, здесь нет двух последних разделов. Может быть, они где-то в другом месте, и я их просто не нашла?

– А их там нет вообще, – оторвав голову от бумаг, ответил Крылов. – Нам с вами их нужно создать. За два дня. Что, по-вашему, может характеризовать наш рынок в настоящий момент? Каковы перспективы? И, может быть, самое главное... – Костя задумался. Кажется, он понял, что нужно американцу.

– Так, – вскочил он с места. – Пишите. Предполагаемый отчет о выпуске, продвижении и реализации продукта. Первое... нет, пожалуй, это будет вторым пунктом. Первое: краткое экономическое обоснование размещения очередной линии по выпуску...


За окном стояла глубокая ночь, когда Костя закончил диктовать основные тезисы двух недостающих разделов. По ходу дела появлялось много вопросов, ответы на которые могли дать только консультации со специалистами. Какую-то часть информации можно было вытянуть из Интернета. Но это была общая информация. Данные по налоговому, таможенному и юридическому законодательству требовалось уточнить.

«С утра нужно звонить Виктору. Как жаль, что его нет рядом. А девушка вроде не глупа, – подумал он, помня о том, сколько подсказок и дельных замечаний за время диктовки сделала Анна. – Но потянет ли? Слишком большой объем работы. У меня времени практически нет. Завтра придется снова ночью работать».

– На сегодня все. Три часа ночи, – он почувствовал, что начинают слипаться глаза. – Завтра в восемь внизу. Дербенев даст место за компьютером. Работай на дискетах. После правки выводи части на печать. Будет время, поищи что-нибудь в Интернете, утром дам список адресов. Ну, и все. Спокойной ночи.

Закрыв за ней дверь, Костя погасил свет, разделся и рухнул на кровать.

3

Ровно в восемь Анна ждала Крылова в баре при гостинице. По давней привычке она предпочитала утреннему завтраку чашку крепкого кофе. Заметив шефа, направлявшегося в зал ресторана, и прикинув время, необходимое ему для завтрака, она решила позвонить домой из автомата.

Ей и в голову не приходило воспользоваться телефоном в номере. За многие годы она привыкла за все платить сама, терпеть не могла дармовщины и не прощала этого другим.

Повернувшись спиной к холлу, она не заметила появления Крылова. Он тоже не любил завтракать и заглянул в зал только для того, чтобы найти Анну. Не обнаружив в ресторане, он неожиданно увидел ее в телефонной кабине.

Анна весело с кем-то разговаривала. Подойдя ближе, он услышал: «Все, целую. Да, да. Я перезвоню с факса. Попроси девочек... Чтобы не отфутболили. Уж вы-то можете... Угу, угу, – она закивала головой и, повернувшись вполоборота, заметила Константина Петровича. – Все. Катюшу поцелуй за меня, в садик не опоздайте. Пока».

«С мужем разговаривала», – решил Костя.

– Поехали. Я еще хочу зайти к Николаю, – бросил он на ходу.


Около трех часов дня Крылов забежал в кабинет, где Дербенев выделил им рабочее место. Рядом с компьютерным столом аккуратно лежали отпечатанные и разложенные по разделам страницы.

– Последний печатается, – взглянув в его сторону, заметила Анна. В одной руке она держала чашку с кофе, а другой продолжала работать на компьютере.

– Константин Петрович, если у вас есть время, подождите несколько минут, я выведу черновой вариант первого дополнительного раздела. Не хватает совсем немногого по растаможке комплектующих. Но я отправила запрос в Минск, – ловко управляясь с компьютером, она параллельно поясняла Крылову. – У меня соседка в таможне работает. Обещала к концу дня ответить. Правда, я не уверена, что правильно владею терминологией. Конечно, меня сегодня консультировали целый день ребята из отдела, но вы, наверное, найдете ошибки. Просмотрите, пожалуйста, и исправьте.

Произнося свой монолог, Анна, увлеченная работой, больше ни разу не взглянула в сторону Кости. Лишь когда из принтера стали выходить отпечатанные листы, она отставила в сторону чашку с кофе и оторвалась от экрана.

– Сейчас я вам все сложу в папку. Кстати, в Интернете нашла кое-что интересное. Посмотрите. И еще. Здесь ребята подсказали, что Балайзер любит не только положительное прогнозирование. Ему нравится, когда ситуация рассматривается с нескольких сторон: параллельно идут и возможные отрицательные моменты, но с обязательным предложением решения сложившейся ситуации. Своего рода интеллектуальная игра. И чем больше выявлено негативных факторов и предложено решений, тем более полным кажется ему анализ.

Анна быстро складывала в папку все бумаги, и Костя, наблюдая за ее движениями, удивленно думал. До сих пор он рассматривал ее роль лишь как исполнителя, механически выполняющего указанный объем работ. Здесь же с ним вместе старались делать дело. Захватив папку с бумагами и в очередной раз не найдя правильных слов, он уже на выходе произнес:

– Постарайтесь закончить к семи. Я просмотрю остальное в гостинице.


– Покажи, что у тебя, – негромко попросил Николай у подсевшего к нему на свободное место Кости.

Очередное заседание, проводимое с техническими работниками корпорации, началось несколько минут назад, и Костя был благодарен Дербеневу за предусмотрительно занятое место.

– Ты слушай, я все это уже слышал неделю назад в Лондоне.

Он надел очки и углубился в чтение. Периодически Николай что-то черкал на листах и делал пометки. Затем, захватив все бумаги, он незаметно для всех покинул зал.

Во время перерыва Костя попытался отыскать Николая. Он заглянул к нему в кабинет, но секретарша сказала, что шеф не появлялся. Безуспешно спрашивая о нем у проходивших сотрудников, он вернулся на свое место.

Лишь к самому концу учебы Дербенев снова появился в зале и тихонько сказал:

– Слушай, давай меняться. Бери что хочешь, а Анну оставь мне.

Костя непонимающе уставился на друга:

– Ты к чему это? – спросил он.

– Ты мне лучше скажи, где ты таких находишь? Она же с полуслова все понимает! Хватка – немыслимая. Для женщины, я имею в виду, – здесь он немного лукавил. О Вере он помнил всегда. – Твоя Анна такую разведку боем сегодня у меня провела, что самому тщеславному конкуренту не снилось! За день выудила нужную информацию и, просеяв, вычислила то, к чему я по крупицам шел долгие годы! Ай да умница! Сейчас вносит мои исправления, чисто логические, ты не подумай, я в твои цифры не вникал. Мне бы такого человечка со свежими мозгами! Я бы свою корпорацию построил, – добавил он шепотом.

– Кстати, как ты догадался, что на уме у Балайзера? – спросил Николай после паузы.

– Не знаю. Само как-то пришло, – ответил Крылов, продолжая переваривать слова Николая. – Хотя до конца не уверен, что прав.

– Мне кажется, прав, – уверенно произнес Дербенев и совершенно неожиданно спросил: – Слушай, а она замужем?

– Кто?

– Ну, Анна твоя.

– Не знаю, – Костя не понимал, к чему клонит Дербенев. – Дочка есть точно. А тебе-то что?

– Да вот думаю, не женить ли тебя с пользой для дела?

– Ну вот, – усмехнулся Костя. – Старая песня. Я, Коля, вряд ли женюсь во второй раз. Даже ради производственных показателей! Хватит на всю оставшуюся жизнь.

– Ну, это мы еще посмотрим! – усмехнулся Дербенев. – Я сегодня договорился о встрече с очень интересными людьми. Тебе будет полезно послушать. Нас уже коснулись нововведения... – и он негромко стал рассказывать о плане предстоящей встречи. – Часам к десяти заедем в офис, заберем Анну. Она попросила разрешения задержаться, я уже дал указания охране. Мои ребята пиццу заказали и даже изъявили желание ей помочь. Видать, очень уж им твоя Анечка понравилась! А что, выйдет замуж за кого-нибудь из моих и у меня останется. Чем не вариант?

– А вдруг твой парнишка из-за большой любви захочет у нас жить и работать? Здесь трудно угадать, – серьезно ответил Костя.

– Да ты шо? – не понял Дербенев.

– Любовь штука тонкая. А вдруг я Анну специально заслал охмурить у тебя кого-нибудь поперспективнее?

Но, взглянув на вытянутое от удивления лицо друга, улыбнулся:

– Расслабься. Шучу.

– Ты смотри, так не шути больше. Я своих ребят никому не отдам. Я их всех сам по одному отбирал, вырастил, можно сказать. Не прощу.

– Да у меня своих гениев хватает, – вновь стал успокаивать друга Костя. – Но и Анну отдавать никому не собираюсь. Я ее еще не до конца оценил.

– Хорошо. Закроем тему.

Через минуту, негромко рассмеявшись, Николай произнес:

– Как ты меня, а? Ну, ты даешь! Придется своих предупредить, чтоб не очень к девушке приставали. Если, конечно, в Беларусь эмигрировать не хотят, – и, все еще посмеиваясь, Дербенев вышел из аудитории.


Когда в двенадцатом часу, закончив очень полезную встречу, они подъехали к офису – на втором этаже светилось только одно окно.

– Пошли, зайдем, – предложил Николай.

Тихонько приоткрыв дверь в полумраке комнаты, они не сразу заметили уснувшую прямо за компьютерным столом Анну.

Внезапно она вздрогнула и подняла голову.

– Ой, приехали! – обрадовалась она. – Девочки из таможни факс прислали. Почти все есть. Только не знаю, куда вам информацию по налогам сбросили. Если бы адрес оставили, я бы достала.

– На сегодня хватит. Едем в гостиницу, – голосом начальника произнес Костя.

– Аня, вы собирайтесь, мы сами все отключим, – мягко и заботливо, в противовес Крылову, сказал Николай.

Через десять минут они уже спускались по лестнице.

– Я вас до гостиницы подвезу, а завтра утром кого-нибудь из водителей пришлю. Машину оставляй здесь. Охрана присмотрит. И один совет – ложитесь сразу спать. На вас обоих лица нет.


Сев с Константином Петровичем на заднее сиденье, Анна какое-то время пыталась бороться со сном, но скопившаяся усталость взяла свое, и она уснула, склонив голову на плечо Кости.

«Спит, как ребенок, – улыбнувшись, подумал он, рассматривая ее в свете фонарей. – Коля прав. Что-то в ней есть. Нестандартное поведение с первого дня знакомства. Я с таким еще не сталкивался».

Внезапно машину тряхнуло, светлые пряди волос упали Ане на лицо. Попытавшись свободной рукой вернуть их на место, Костя слегка переместился. В это время, в поисках более удобного положения, голова Анны, соскользнув с его плеча, оказалась у него на ладони. Странное чувство зародилось в нем в эту минуту, и, уже подъезжая к гостинице, он поймал себя на мысли, что ему тоже любопытно, замужем ли она.


...Далеко за полночь, закончив просмотр материалов, присланных ему Виктором, и всего, над чем целый день трудилась Анна, Костя подошел к окну и закурил. За окном спал, мерцая огнями фонарей, город. С пятого этажа он неплохо просматривался еще и за счет того, что гостиница была расположена на высоком месте и возвышалась над кварталами невысокой застройки центра города. Он вновь думал о девушке.

«Цепкий ум, работоспособность, обширный кругозор. Не думаю, что здесь главную роль играет желание получить работу. Многие из ее действий за эти дни были вызваны хорошо развитым чувством интуиции. И, судя по тому, что она успела за день, с логикой и анализом у нее тоже все в порядке. Умеет владеть собой... Слишком много для женщины получается», – подумал он, суммировав все, и с сомнением покачал головой.

«Тогда непонятно, почему ее отпустил Артюхин? Насколько я знаю, он неплохо платит, и сам по себе никто от него просто так не уходит. Надо обязательно все узнать по приезде. Андрей Витальевич должен справиться».

4

Утром Костя нашел Анну на том же месте, что и вчера: в телефонной кабине.

– А почему из номера не звонишь, простите, не звоните? – не удержался от вопроса Костя, когда они выходили из гостиницы.

Обещанная Николаем машина уже ждала.

– Из номера звонить дороже. По дочке скучаю...

– Она, наверное, с мужем? – осторожно уточнил Костя.

– Нет. С соседкой, – и, немного подумав, добавила: – Я разведена.

– Простите за бестактный вопрос, – уже подходя к машине, извинился он.

– Рано или поздно вы бы все равно об этом узнали. Скрывать не имеет смысла, – спокойно ответила Анна.

В машине Крылов сел рядом с ней на заднее сиденье и, заговорив о предстоящей на день работе, отвлек от грустных мыслей.

– Ночью я отправил все, как и обещал, переводчикам, но оригинал на русском языке сегодня к концу дня я должен отдать Балайзеру. Вопрос в последних двух разделах. Как только закончишь вносить информацию по таможне, отошлешь готовый раздел на фирму Хорину, на проверку. Вот адрес, – он подчеркнул что-то на фирменном бланке и изменил несколько цифр. – Вот телефон Виктора, Виктора Михайловича. Он мой заместитель, звони прямо ему, я его предупредил. Вряд ли будет время перепроверять всю информацию, поэтому я хочу спросить: твои источники надежны?

– Да, я им доверяю. На прежней работе мне часто приходилось решать вопросы и с таможней, и с транспортом. К тому же это было предприятие, связанное с иностранным капиталом. Что-то изменилось за полгода, конечно, но в целом я хорошо понимаю ситуацию, когда нужно выиграть тендер. Единственное, чем я плохо владею, так это спецификой работы в области телекоммуникаций. Ошибки могут быть в обычных, на ваш взгляд, терминах...

– Связывайся с Виктором. Не смущайся переспрашивать самые элементарные вещи. Впрочем, насколько я понял, ты не из стеснительных.

– Смотря в каких вещах, – не отрицая сказанного, спокойно согласилась Анна, отметив про себя, что, когда дело касается работы, Константин Петрович непроизвольно переходит на «ты».

Они расстались в коридоре, и Крылов направился в зал заседаний. Сегодняшняя учеба была организована для технических директоров, но так как он был здесь в одном лице, посещение семинара касалось его непосредственным образом. Отправлять Степана или Виктора на дополнительное ознакомление с новинками не было никакого желания. Да и спросить потом будет не у кого.

Сегодня, несмотря на бессонную ночь, он чувствовал себя гораздо спокойнее. Анна неожиданно быстро влилась в работу. Она сама была не лишена инициативы, и практически все, сделанное ею за сутки с перерывом на сон, было выполнено качественно. Правда, порой, находя какие-либо неточности в тексте, Костя готов был искренне рассмеяться. Но с учетом того, что Анна не обладала какими-либо познаниями в области радиоэлектроники, объем проделанной ею работы вызывал уважение.


Во время перерыва Константин Петрович заглянул в комнату, где работала Круглова, и был искренне удивлен, когда увидел рядом с ней Роберта Балайзера. По всему было видно, что у них шел очень интересный разговор. Но как только Анна заметила вошедшего Крылова, она, извинившись перед американцем, взяла со стола папку с документами.

– Константин Петрович, мы с господином Балайзером обсудили один момент, и ему понравилось наше решение. Но у него появились дополнительные вопросы.

– Да, – вступил в разговор Роберт. – Я побеседовал с Анной, так как вы были заняты. Она показала мне много интересного, но, как сама призналась, недавно работает в вашей компании. Мне хотелось бы обсудить с вами узкоспециальные моменты.

Косте удалось скрыть раздражение, появившееся после его слов. Но через пару минут, разговорившись с Балайзером, он вообще забыл о том, что его задело больше: то, что Анна беседовала с самым главным человеком на этой встрече без его ведома, или то, что он снова почувствовал нечто, напоминавшее ревность. Слишком уж тепло общался Балайзер с Анной и, пожалуй, никому не уделял столько внимания за прошедшие дни, как ей.


Анна готовила кофе в соседней комнате и через стеклянную перегородку наблюдала за мужчинами.

«Так, шеф нервничает. Но я же не виновата, что Балайзер стал меня расспрашивать о работе! И удивительно, – раздумывала она, – как умело он переводил разговор на другие темы. За полчаса я рассказала ему о себе больше, чем Крылову за четыре дня знакомства. А как он заволновался, когда узнал, что мои родители работали в Африке! Даже странно. Никого, в общем-то, это уже давно не интересует».

Налив себе кофе, она задумалась.

Аня редко говорила о родителях. Они остались для нее просто далеким воспоминанием детства. Гораздо ближе многие годы была бабушка, вырастившая ее после того, как мама с папой не вернулись из длительной командировки.


Родители работали врачами в одной из африканских стран. В официальных документах значилось, что они погибли во время исполнения служебного долга. На самом деле, судя по рассказам бабули, неожиданно между местными племенами произошел какой-то конфликт. Все иностранцы успели быстро эвакуироваться, советское же правительство медлило с принятием решения, и к тому времени, когда оно было принято и дошло до посольства, госпиталь со всеми больными и врачами был уничтожен. Осталось лишь несколько случайно спасшихся свидетелей.

Вот так Аня и осталась в четыре года сиротой. Она не понимала, что происходит с бабушкой и дедушкой, который внезапно слег, долго болел, а позже умер в больнице. Но когда выросла, то узнала почему. Дед так и не смог себе простить, что, поддавшись на уговоры зятя и единственной дочери, используя свои связи и положение, способствовал тому, что они уехали работать в далекую африканскую страну.

Аня с бабулей, которую звала просто Асей, остались одни в большой сталинской квартире в центре Минска. Впрочем, в детстве она не чувствовала себя одинокой, возможно, потому, что постоянно находилась под опекой бабушки, у которой, кроме внучки, никого не осталось.

Они всегда отдыхали в хороших санаториях, персональная пенсия позволяла им вести достойный образ жизни, а известность умершего деда в партийных кругах помогала решать многие другие вопросы. Их приглашали в гости старые друзья. Аня без проблем поступила в одну из лучших школ в городе. И только, когда пришла первая любовь и приходилось плакать по ночам в подушку, вот тогда она стала ощущать острую тоску по рано ушедшим родителям.

Порой плач переходил в безутешные рыдания: что поделаешь, переходный возраст. Но, стараясь не расстраивать бабушку, которой и так было тяжело, Аня редко делилась с ней своими переживаниями...


Углубившись в воспоминания, она не сразу услышала, как за спиной открылась дверь.

– До свидания, Анна. Надеюсь, завтра мы еще увидимся. До свидания, господин Крылов. – Роберт пожал Косте руку и скрылся за дверью.

– Ура! – вполголоса воскликнул тот, подбежал к Анне и, попытавшись обнять ее в порыве радости, неловко опрокинул чашку с горячим кофе.

Она едва успела увернуться. Но брызги все равно разлетелись в разные стороны.

– Да черт с ней, – сказал он, не обращая внимания на Анну, которая старалась скрыть следы пролитого кофе на блузке. – Мы еще не победили, но мы сделали то, о чем я даже не мог мечтать. Мы в числе кандидатов на новый проект. Слушай, выпишу кадровику премию. Где он тебя откопал?

– Угу, вы же его четыре дня назад вместе со мной уволили, – пробурчала она, все еще занятая блузкой.

– Да Хвостова никто никогда уволить не сможет! – Костя рассмеялся. – Он из категории непотопляемых. Я ему намекнул как-то об увольнении, так он сразу с сердечным приступом в больницу угодил. Я же прекрасно знаю, что, прежде чем ко мне зайти, он у всех осведомится, в каком настроении сегодня шеф.

– Да уж, у шефа широкий спектр настроений. Спасибо, что подсказали, как к вам в кабинет заходить.

– Ну, уж вам сердечный приступ не грозит, – в тон ей ответил он. И добавил: – А вот после общения с вами его заиметь можно.

– Это почему же? – искренне удивилась Анна.

– Преобладание наглости в сочетании с умением добиться результата.

– С кем поведешься – от того и наберешься, – не задумываясь, отпарировала осмелевшая Анна.

Костя поперхнулся. С ним и вправду никто так не разговаривал. Но он действительно был в великолепном настроении и оттого только продолжал смеяться.

– Хорошо, если на пользу дела – такая наглость годится.

– Можете приписать ее к моим служебным обязанностям.

В разговоре возникла пауза, и Анна, сославшись на то, что ей нужно в секретариат, вышла из комнаты. На самом деле она все еще надеялась спасти любимую блузку и поспешила в санузел.


«А вправду, каковы будут ее служебные обязанности? Чем она займется в Минске?» – Костя впервые задумался о последствиях такого скоропалительного найма на работу.

Его компания совершенно не нуждалась в дополнительном штате на сегодняшний день. Просто, когда прошел слух, который, конечно же, донес до шефа Хвостов, что мужа секретарши Аллы Ивановны повысили в министерстве и теперь уж точно ей можно будет не работать, на всякий случай, перестраховавшись, дали объявление. Но Алла Ивановна уходить не собиралась и, хотя ей было уже за сорок, работала с удовольствием, предпочитая неблагодарной роли домохозяйки живое общение в офисе. Вопрос отпал сам собой. И если бы не ситуация с гриппом, о кандидатурах, отобранных Хвостовым на собеседовании, никто бы и не вспомнил.

«В дальнейшей работе над проектом ей, в общем-то, как неспециалисту места нет. Свои идеи она внесла, и на том спасибо, – продолжал раздумывать Крылов. – В то же время много умеет, много знает, быстро учится. Ей не трудно будет изменить профиль своей деятельности. И, пожалуй, самое главное: она не боится принимать решения. Ладно, приеду в Минск – разберусь, на месте виднее», – подвел он черту.

Выйдя из кабинета, Костя лицом к лицу столкнулся с Николаем.

– Ты куда пропал, тебя уже все ищут. Ну, поздравляю, ну, молодец!

– А ты откуда знаешь?

– Да уже все знают. Балайзер минут пять назад объявил и твою кандидатуру. Точнее, он сказал, что практически принял решение. Принял решение! За три дня! Ну, ты даешь! Да я своего проекта три года ждал!

– Ты же был первый.

– Не важно. Молодец.

– Ну, поздравлять-то еще рано. Кандидатов несколько, – с сомнением произнес Крылов. – А вообще, честно говоря, если бы не Анна... – он не успел закончить предложение, как Николай перебил его и очень серьезно предложил:

– Покупаю. За ценой не постою.

– Да чего ты за нее уцепился? Тебя же Вера из дому выгонит, – засмеялся Костя.

– Наоборот. Да, кстати. Совсем забыл. Мы вас сегодня в гости приглашаем. Приходи с Аней часам к семи. Посидим, как прежде. Машку нашу, поди, год как не видел. Такая девица стала!

– Ну, вы даете, – присвистнул Костя. – А без Ани уже и нельзя никак? А как же былая дружба? Ты, я да Вера?

– А дружба никуда не денется. Мы, между прочим, о тебе думаем.

– Так, так, так. Вы что, серьезно меня женить надумали? Да я ее три, точнее, четыре дня, как знаю. И, между прочим, дважды успел уволить.

– Но ведь не уволил? – лукаво уточнил Николай. – В общем, шутки в сторону. Ждем к семи. Извини, меня ждут, – и, похлопав друга по плечу, быстрым шагом направился к лестнице.

«Забавная ситуация получается. Не хватало мне только банального романа с секретаршей. Надо все поставить на свои места», – твердо решил Костя и пошел искать девушку. Но, не доходя до секретарской нескольких шагов, остановился, подумал и повернул обратно. «Не буду ничего ей говорить. Поеду один», – решил он окончательно.


Костя не успевал к семи. Договорившись о том, чтобы Анну довезли до гостиницы, он поехал покупать Дербеневым подарок.

За многие годы знакомства стало уже традицией, что в подарок приносилось нечто нужное в хозяйстве, небольшого размера, но обязательно очень оригинальное. И неважно, что это будет: штопор или салфетница, совок для мусора или держатель для туалетной бумаги. Главное условие – немыслимый дизайн. Такое могли дарить только очень близкие друзья.

Вот и на этот раз он, предусмотрительно поставив машину во дворе гостиницы, взял такси и поехал по магазинам, но долго не мог найти необходимое. Наконец совершенно случайно Костя наткнулся на оригинальный набор щеток для обуви, купил по пути бутылку хорошего вина и цветы.

Назвав таксисту адрес и почувствовав что-то сродни укору совести, он вздохнул, достал из кармана телефон и набрал номер. В комнате Анны никто не снимал трубку.

«Вопрос решился сам собой. Совесть чиста», – подумал он облегченно.


– Коленька, смотри, какая прелесть! – искренне восхищалась Вера, рассматривая Костин подарок. – Посмотри, ручка как голова жирафа. А вот щетка в форме крокодила. Ты откуда такие забавные вещи привозишь?

– Коммерческая тайна. А если честно, все приобретено здесь, в Киеве. Вы что, по магазинам не ходите?

– Как это не ходим? Как это не ходим? – начав было возмущаться, Вера неожиданно рассмеялась. – А впрочем, Костя, ты прав. У меня действительно нет времени для прогулок по магазинам. Мы их посещаем только на отдыхе, во время отпуска.

– Но в таких количествах, что каждый раз возвращаемся с дополнительно купленными чемоданами, – вставил подошедший Николай. – Скоро придется под них комнату отводить. И подписать: «Чемоданная». Кстати, Костя, хочешь парочку? Бесплатно.

– Ну вот, начинается старая песня, – стала заводиться Вера. – Коля никак не может понять, что для любой женщины полноценный отдых обязательно сопровождается посещением магазинов...

– Иначе отдых не состоялся, – перебил ее Дербенев.

– Ребята, не ссорьтесь.

– Да мы, Костя, не ссоримся, мы так, тешимся, – с улыбкой произнесла Вера.

– Дабы не отвыкнуть. Отпуск не скоро. А у нас это вечная отпускная песня, – добавил Николай.

– Ну, хватит. Сейчас договоримся. Все на кухню, – скомандовала Вера.

– Да, Костя, – добавила она: – Я предполагала, что у тебя не будет времени заехать за Аней в гостиницу и поэтому сама ее из офиса забрала. Как раз на минутку к Николаю заскочила. Она мне стол помогла накрыть. Даже рецептом салата поделилась. Сейчас попробуем.

– Так... – протянул он.

Но Вера, не обращая никакого внимания на проявленные им то ли радость, то ли недовольство, втолкнула Крылова в комнату. Анна сидела за барной стойкой и рассматривала фотоальбомы. Взглянув на вошедшего Костю, она кивнула ему головой и, неожиданно рассмеявшись, спросила:

– Ой, неужели это Константин Петрович?

– Костя, Костя, – заглянув мельком в альбом, подтвердила Вера. – Кажется, восемьдесят шестой? Ребята, вы не помните точно? Новый год, когда ты билет на поезд не смог достать? – спросила она, обратившись к Косте.

– Да, восемьдесят шестой. А что за фотография?

– Где вы с маленькой Машкой в клоунов нарядились.

Мужчины подошли к Анне. С интересом рассматривая фотографии, они начали вспоминать подробности встречи далекого Нового года. Сам собой разговор вошел в русло дружеских воспоминаний. От одного альбома перешли к следующему. Выяснилось, что эти фотографии никто не доставал уже несколько лет. И, казалось, все были рады неожиданно появившейся возможности вспомнить о событиях многолетней давности.

Анна слушала и радовалась вместе со всеми. Она наблюдала за переменами, произошедшими с этими приятными ей людьми, изредка задавала уточняющие вопросы. Главная слушательница рассказов о прошлой жизни, она стала центром внимания мужчин, пока Вера заканчивала сервировку стола.

Работа и все связанное с ней отошло на второй план, и ей было удивительно уютно в этой компании друзей, давно знавших друг друга. Даже Константина Петровича Анна, поддавшись общему настроению, несколько раз назвала просто Костей. И это вышло так естественно, что, казалось, никто не обратил внимания.

Выпитое вино внесло свою лепту. Понемногу Анна стала вступать в разговор и, разгоряченная вином, тоже принялась рассказывать веселые ситуации из своей жизни. А так как рассказчицей она была замечательной и с удовольствием проигрывала события в лицах, чем неоднократно вызывала всеобщий смех, создавалось впечатление, что и она давно знакома с этими милыми людьми.


Расставались за полночь. Пока Вера прощалась с Анной в прихожей, Николай, улучив минуту, отозвал в сторону Костю и после небольшой паузы произнес:

– Света с Майклом в Киеве. Он мне сегодня звонил, интересовался делами. В общем, они хотят с тобой завтра встретиться.

– Был Миша, стал Майкл, – усмехнулся Крылов. – Зачем? – замечательное настроение Кости испарилось в один миг при напоминании о бывшей жене.

– По-моему, они снова хотят поговорить об Олежке. Как-никак Света – мать. И вполне понятно, что она интересуется сыном.

– Где эта мать была раньше, когда согласилась подписать все бумаги и уехать? Много она тогда о сыне думала? – зло спросил Крылов. – Она даже отказ от свиданий с ним подписала, так хотелось за «бугор» свалить. Любовь, видишь ли. А о моих чувствах она много думала? Чего ей не хватало?

«Рана-то еще не зажила, – понял Николай, неприятно удивившись перемене, произошедшей с другом. – Вера зря старается, не готов он еще к новым чувствам».

– Рано или поздно, все равно придется решать этот вопрос. От него не уйдешь. Олег подрастет, сам захочет встретиться с матерью. Чем раньше ты смиришься с этим, чем раньше сможешь простить Свету, тем быстрее начнешь жить как прежде...

– Как прежде, Коля, уже не будет.

– Неважно. Заново жить начнешь. Радоваться жизни сможешь, – пытался убедить его Николай. – В конце концов найдешь женщину, которая тебя полюбит и которую сам сможешь полюбить. Тебе ведь только тридцать семь и еще не поздно начать жизнь сначала. Я думаю, что имею право говорить с тобой о таких вещах. На правах друга, которому ты не безразличен.

На протяжении последних двух лет эта тема была запретной. Но сейчас, после телефонного звонка Майкла, в прошлом – просто Миши, Николай решился на непростой разговор с Костей.

– Нет, Коля. Полюбить... Я не смогу больше поверить ни одной женщине, какое там – любить. Так, мимолетные встречи. Выгорело все внутри. Так что не дави, – с горечью ответил он.

– Все равно. Мне кажется, тебе не надо уклоняться от разговора. Сам знаешь, решать проблему нужно, идя ей навстречу. Я записал номер телефона. Завтра они будут ждать твоего звонка.

– Ты им обещал?

– Да. Я сказал, что поговорю с тобой. Держи номер, – Николай протянул Косте листок.

– Ну, вот и поговорил. Только я не обещаю, что позвоню.

– Ты не... – Николай не успел закончить фразу, как в комнату вошла Вера.

– Ребята, такси уже ждет. Только что перезванивали. Но можно и отказаться. Вы вполне можете остаться у нас. Места хватит. Да и Маша решила заночевать у подруги. К экзамену готовится.

– Спасибо, Веруньчик. В таких хоромах остался бы с удовольствием, да еще надо поработать. А вообще, ребята, я вас очень люблю. Хорошо, что вы есть. Пусть даже далеко.

– Приезжай почаще, – заглядывая ему в глаза, произнесла Вера. И, уже посмотрев на Николая, спросила: – Что-то произошло?

– Ну с чего ты взяла? – наигранно весело ответил Костя, одной рукой обняв хрупкую фигуру женщины, увлекая ее в прихожую, другой подавая знак Николаю, что разговор окончен.

– Аня, ты готова? – так же весело спросил он у томящейся в ожидании девушки. И добавил: – Бывайте здоровы, живите богато. Николай, тебе как лучшему другу в который раз говорю: надумаешь Верку обидеть, первым бить буду. У тебя самая замечательная жена на свете.

– Да не обижает он меня, Костя, не беспокойся, – улыбнулась в ответ Вера.

– Разве ее обидишь? Не дай Бог, – в тон Косте продолжил игру Николай. – Себе дороже.

Все весело рассмеялись.

Спускаясь в лифте, Аня взглянула на Крылова, прислонившегося к стене кабины и смотревшего куда-то поверх ее головы. Он был ненамного ее выше. Карие глаза, обрамленные густыми ресницами, прямой нос, волевой подбородок. Уловив перемену в его настроении, она хотела было спросить, что случилось, но в последний момент передумала.

«Если захочет, скажет сам. Не похоже, чтобы он играл весь вечер, а теперь, когда мы остались одни, решил остановиться», – подумала она.

Всю дорогу до гостиницы ехали молча. Таксист также попался неразговорчивый, и тишину в машине нарушал только голос ди-джея какой-то местной радиостанции да спокойная мелодичная музыка.

Уже подходя к своей комнате, Анна услышала голос Крылова:

– Завтра – свободный день. Можете отдохнуть, походить по магазинам. А у меня еще дела. Выезжать будем часа в четыре. Я зайду за вами.

«Спасибо за заботу, – подумала Анна. – С двадцатью долларами в кармане не больно-то походишь по магазинам». Но вместо этого, отметив про себя, что обращаться к ней он снова стал на «вы», устало ответила:

– Спасибо. Но я все равно должна заехать в офис, забрать свои вещи. Да и программисты обещали показать что-то интересное.

– Но вам не обязательно спешить. Можете выспаться. Город знаете, не заблудитесь. В крайнем случае, выручит такси. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответила Анна.


«Странный он все-таки человек, – думала она в номере, раздеваясь. – То погладит, то так больно ударит. И в глазах то участие и забота, то злость и агрессивность. На психопата не похож, срывался пару раз, но отходил и извинялся. С ним, пожалуй, можно ладить, но нужно быть осторожной. Обижает, не понимая, что делает больно. И все решает соответственно настроению».

Приняв душ и достав из сумки женский журнал, прихваченный в дорогу, Анна попыталась углубиться в чтение, но ничего не получалось. Константин Петрович никак не выходил у нее из головы.

«И все же перемены с ним произошли не за дверьми квартиры. Что-то случилось в течение каких-то пяти минут, пока мы с Верой прощались в прихожей. Может, Дербенев что-то ему рассказал? В начале просто не хотел портить настроение, а потом выдал новость по первой программе? Что-то действительно очень неприятное. И не со злого умысла. – Она достала из бара минералку и плеснула себе в стакан. – Я видела сегодня, какие теплые чувства их связывают. Между родными братьями не всегда такое увидишь. О чем же все-таки был разговор?»

Закутавшись в одеяло и погасив лампу, Анна продолжала размышлять: «Не предложил завтра подвезти в офис. Странно. И дел-то, в общем, почти не осталось никаких. Вполне могли бы выехать до обеда. С утра оплатить гостиницу, по дороге заскочить в офис и прямо домой. К вечеру бы добрались. А так придется или ночевать в дороге, или ехать ночью. Кто его знает, что ему придет в голову, – зябко поежилась она, пытаясь согреться. – Слишком много думает иногда. Даже вопрос может не услышать. Правда, если дело касается работы, сразу включается, – и спустя немного, уже засыпая, подумала: – И долго не хочет отключаться, как будто работа для него – спасение от чего-то очень-очень грустного...»

5

Анна и вправду хорошо отдохнула, проспав завтрак. Быстро приняв душ и сложив вещи, чтобы в случае внезапного отъезда не задерживать и не раздражать шефа, она спустилась вниз. Отдавая ключ администратору, она расспросила, как можно добраться до нужной улицы. Прикинув время на дорогу, Анна направилась к дверям, приветливо улыбнувшись швейцарам, как вдруг ее кто-то окликнул:

– Анна! Анна, подождите, пожалуйста!

Оглянувшись по сторонам, она увидела спешившего к ней навстречу Роберта Балайзера.

– Что вы здесь делаете одна в такое время?

«Интересный вопрос», – подумала Анна и тоже спросила:

– А что здесь делаете вы один? – и, демонстративно взглянув на часы в холле гостиницы, добавила с улыбкой: – В такое время?

Американец на секунду растерялся, но, сообразив, что ему задали такой же нелепый вопрос, расхохотался. Его громкий, заразительный смех разнесся по коридорам. Следом за ним, запрокинув голову, также громко рассмеялась Анна. Наблюдая за ней, Роберт почувствовал, как у него снова защемило сердце. Он вновь сравнил ее с Джессикой. Но, кроме этого, он опять уловил в смехе и движениях девушки что-то давно забытое, но очень знакомое, и пытался вспомнить, где он мог видеть и слышать подобное. Память никак не спешила оказать ему такую услугу.

– Каков вопрос, таков и ответ! Смелая вы девушка, разве можно так отвечать шефу?

– А у меня сегодня выходной и я не на работе. Правда, в данный момент направляюсь именно туда. А вы?

– У меня, к сожалению, не выходной, и я здесь встречался с одним господином. Но у меня есть время, и я с удовольствием подвезу вас до офиса Дербенева.

– Правда? Ой, как здорово. На улице похолодало, а я так не люблю холод, – зябко передернула она плечами.

– Вам нужно жить на юге. Например, у нас, в Калифорнии. Там нет зимы, – улыбнулся Балайзер.

– Вы смеетесь. Что я там буду делать? А вообще, везет вам. Я от холода, как рыба, становлюсь малоподвижной. И мозги думать совсем не хотят. Зато летом спокойно любую жару выдерживаю, – и грустно добавила: – У меня мама такая же мерзлячка была. Вот в Африку с папой на зиму и съехали.

– Кстати, об Африке. Вы не помните, где именно работали ваши родители и в каком примерно году? – задал вопрос Балайзер, когда машина отъехала от гостиницы.

– Почему же, помню. В детстве я часто об этом слышала, – и Анна назвала малоизвестную страну. – Там недавно большие запасы цветных металлов нашли. А было это... – она задумалась, – ой, двадцать четыре года назад получается. Мне не исполнилось пяти, когда они погибли. А почему вас так это интересует?

– Приблизительно в это время я тоже находился в Африке, – выйдя из кратковременного оцепенения, ответил Балайзер. И, немного подумав, добавил: – Правда, в другой стороне.

– Жаль. Мои родители подружились в последней командировке с одним американцем, бабушка рассказывала. Из-за него у них возникли проблемы, их уже отозвать собирались, но не успели. – Затем, наморщив лоб, что-то припоминая, пояснила: – Этот американец у них дочку свою лечил.

Так как Анна сидела рядом с Робертом на заднем сиденье, она не заметила, что после ее слов собеседник дернулся, как от удара током. На лбу у него выступила испарина. Он замолчал.

– Вам нехорошо? – наконец обратив внимание на его состояние, встревоженно спросила девушка.

– Нет, нет, все в порядке. Просто я кое-что вспомнил.


Машина подъехала к офису Дербенева.

– Вот я и на месте. Спасибо вам большое. Даст Бог, свидимся.

Она приоткрыла дверцу машины, но вдруг, поколебавшись, спросила:

– Можно вопрос?

И увидев утвердительный кивок Роберта, продолжила:

– Откуда вы так прилично знаете русский язык?

– У меня были хорошие первые учителя, – после недолгого раздумья ответил Балайзер. – Они привили мне чувство любви и уважения к русскому языку, поэтому потом, когда их не стало... они уехали, – поправился он, – я продолжал его изучать самостоятельно. И, как видите, не зря! Вы удовлетворены, милая девушка?

– Почти, – ответила Анна.

– Тогда встречный вопрос. В котором часу вы сегодня покидаете Киев?

– Константин Петрович сказал, что около четырех. Хотя я не уверена, – припомнила Анна вчерашние слова Крылова. – Возможно, получится раньше.

– То есть во время обеда вы будете свободны? В таком случае имею честь пригласить вас отобедать со мной сегодня, – произнес Роберт Балайзер, тщательно подбирая слова. – Кажется, так говорили раньше?

– Ой, спасибо, – засомневалась девушка. – Но я не знаю, смогу ли. Вдруг Константин Петрович раньше решит уехать?

– Он вас до которого часа освободил?

– До четырех. Но...

– В таком случае я, как самый главный начальник, освобождаю вас до шестнадцати ноль-ноль. К часу за вами придет эта же машина.

– Но мне нужно будет заехать в гостиницу, отвезти вещи, – нерешительно произнесла Анна.

– Хорошо. Александр подвезет вас к гостинице, – чуть громче сказал Балайзер, чтобы услышал водитель. – А в 13.30 я вас жду. До встречи.

– До встречи, – пробормотала обескураженная Анна и вышла из машины.

«Что я скажу Константину Петровичу? – вертелось у нее в голове. – Дошутилась и доигралась. Да еще американец этот странный какой-то. Вдруг он ко мне воспылал страстью? Что мне потом делать? Ради заключения контракта в постель с ним ложиться? И сбежать нельзя. Как потом объяснять буду? Вот глупая, вечно вляпаюсь в какую-нибудь историю...», – думала она, поднимаясь по ступенькам.

«А, будь что будет. Что я должна отчитываться Крылову, как провела свободное время? Поеду. Все равно делать нечего. А за себя мы постоять умеем». Успокоенная принятым решением, Анна ускорила шаг и скрылась за автоматически распахнувшимися дверьми.


Когда двадцать пять лет назад скоропостижно умерла жена Нора, Роберт Балайзер остался один с двумя детьми.

Джон к тому времени уже учился в университете. Наотрез отказавшись продолжать отцовское дело, он избрал своей будущей специальностью биохимию. Он с детства рос спокойным, уравновешенным ребенком, который часами мог ловить в саду бабочек, а потом разглядывать их в микроскоп, подбирать с друзьями брошенных животных и лечить их. Повзрослев, он ставил бесконечные опыты в лаборатории колледжа, отчего однажды чуть было не взорвалось здание.

Внешне он был похож на Роберта, но все склонялись к тому, что характером он удался в Нору. Отстаивая свое мнение, сын, так же как и мать, редко повышал голос, предпочитая молча сделать все по-своему.

В противовес Джону судьба послала им с женой испытание в виде второго ребенка – Джессики. С самого рождения, даже, наверное, еще до него, у девочки обнаружился бурный темперамент. Такой непоседы, как признавались многие, еще никто не видывал. И когда чета Балайзеров пыталась растить ее, руководствуясь опытом, полученным во время воспитания сына, у них ничего не получалось.

Какое-то время они пребывали в растерянности. Их не звали в гости вместе с Джессикой, даже если среди приглашенных были дети. Девочка вела себя, как ураган. При этом, обладая несомненными организаторскими способностями, доводила и остальных детей до тако-го же состояния. Рядом с ней самые отъявленные тихони становились маленькими хулиганами.

Посетив многих именитых психологов, Балайзеры прислушались к совету только одного из них, сказавшего, что ребенок у них совершенно обычный, но с необыкновенным мировосприятием. И ни в коем случае нельзя «ломать» девочку, просто рамки воспитательного коридора для нее должны быть намного шире, чем для других детей. А вот из этих рамок ее уже нельзя выпускать. В остальном же, как сказал пожилой врач, пройдет время и все станет на свои места. «Вы еще будете ею гордиться», – сказал он им напоследок.

Отец и вправду с годами стал гордиться своей дочерью, а вот мать не дожила. Медицинская несогласованность при проведении несложной операции стоила ей жизни.


Роберт долго не мог прийти в себя. Ему тяжело было находиться в их таком прежде уютном доме без Норы, и в конце концов он продал его, не особенно торгуясь. Затем оформил бессрочный отпуск в компании, возложив обязанности управляющего на своего верного друга Грэга Китса, и вместе с Джессикой отправился путешествовать по свету.

О таком путешествии мечтала Нора, но Роберту все было некогда. Период становления компании совпал с послевоенным подъемом экономики, в его голове постоянно бурлили идеи, которые успешно претворялись в жизнь, принося хороший доход. Как и многих, этот процесс настолько захватил его, что он не мыслил себя без работы даже непродолжительное время. Ежегодный двухнедельный отпуск с семьей не приносил ему такой радости, какую он получал от воплощения успешных проектов.

И вот теперь Роберт мучился чувством вины, что не смог осуществить мечту жены. Выбитый из колеи, он запоздало понял, что источником энергии в генерировании и осуществлении его идей являлась Нора. Это понимание все сильнее усугубляло его депрессию, из которой его на короткое время могла вывести только дочь – точная копия матери.

В один прекрасный день он с Джессикой покинул Нью-Йорк, совершенно не будучи уверенным, что когда-нибудь захочет туда вернуться.


За полгода они успели объехать Юго-Восточную Азию и Австралию, пока судьба не занесла их к началу весны в одну Богом забытую африканскую республику. Месяца через три Роберт планировал добраться до Арабских Эмиратов, оттуда перебраться в Европу и, чем черт не шутит, если повезет, посетить Советский Союз. Тем более что по линии матери у него, как он знал, были славянские корни. Более ста лет назад судьба забросила его предков в далекую Америку.

Параллельно с обычным осмотром достопримечательностей Роберт восстанавливал навыки своего первого, давно забытого увлечения. Его отец был геологом и с раннего детства брал сына в экспедиции. Может быть, поэтому его не пугало долгое путешествие с пятилетней дочерью, тем более что времени оставалось не так много – скоро Джессике исполнится шесть, и осенью ей пора будет поступать учиться.

Девочка на удивление стойко переносила все тяготы долгого путешествия. Она стала гораздо серьезней, насколько можно было судить о ребенке в столь юном возрасте, и крайне редко соглашалась остаться в гостинице с няней, если Роберту предстоял маршрут, действительно сложный для малышки.

При этом она всегда брала с отца обещание, что отпускает его не более чем на три дня, иначе сама отправится на его поиски. Роберт с улыбкой обещал, что вернется быстро, и, целуя шелковистые темные волосы дочери, понимал, что сам не выдержит более трех дней без Джессики. Отец и дочь за время долгого путешествия, пытаясь справиться со свалившимся на них горем, так сильно привязались друг к другу, что чувствовали необходимость постоянного присутствия рядом.

Два раза на короткое время к ним присоединялся Джон. И тогда, казалось, они были самой счастливой семьей на свете, если бы не одно: рядом не было Норы, по которой все они безмерно скучали.


Как и все американцы, Роберт был максималистом, твердо уверенным в том, что ни с ним, ни с Джессикой ничего не случится. И даже если они попадут в сложную ситуацию, правительство США не оставит своих граждан без защиты и поддержки.

По мнению сотрудников посольств США во многих странах, где Роберт путешествовал, маршруты он выбирал критические. Но у него хватало ума не соваться с маленьким ребенком в места, где у населения было явно негативное отношение ко всему американскому. Удерживался он и от посещения районов, где шли боевые действия. Но, несмотря на это, пару раз они с Джессикой попадали в непредвиденные ситуации. Все обходилось. Правда, после этих случаев сотрудники посольств США передавали необычных туристов из одной страны в другую из рук в руки.


Костя проснулся с головной болью. Это не было следствием вчерашнего вечера, просто всю ночь его мучили странные сновидения, иногда переходящие в кошмары. Он не думал, насколько его выбьет из колеи известие о том, что Светлана здесь, рядом, в одном с ним городе.

Вся боль, с которой он так долго сражался и, казалось, победил, вся обида, растерянность и гнев нахлынули на него с новой силой. «Почему?» – как и два года назад, задавал он себе вопрос.


Молоденькая симпатичная Светлана пришла в их отдел лаборанткой после того, как, закончив техникум, несколько лет подряд не смогла поступить в институт. Первое время она мало с кем общалась, с ходу отсекая все предложения мужской части отдела. Высокомерное поведение достаточно быстро охладило к ней интерес сотрудников. Никто не хотел связываться с неприступной гордячкой. В НИИ были довольно свободные отношения. Предложений и положительных ответов было предостаточно.

Но с течением времени многие стали замечать, что сама Светлана отдает предпочтение Косте Крылову. Погруженный с головой в работу над диссертацией, не обремененный на тот момент семьей и детьми, он считался одним из самых перспективных молодых ученых.

В тот год Костя заканчивал аспирантуру. Научный руководитель наметил сроки защиты его кандидатской на следующую осень и уже подумывал о теме докторской. Работы предстояло еще много, но никто не сомневался, что Крылов защитится. К тому же известность и слава отца, на протяжении многих лет руководившего крупнейшими стройками народного хозяйства, также должны были сыграть свою роль.

В помощь Косте определили Светлану, и он, сам того не замечая, большую часть своего времени проводил в ее обществе. Став незаменимым помощником в работе, постепенно девушка вошла и в его личную жизнь. Ей нельзя было отказать в последовательности. Сославшись на занятость в работе над Костиной диссертацией, она отказалась от дневного отделения университета. Поступление на вечернее обучение физического факультета решилось одним звонком Костиного шефа. Почему она выбрала именно эту сложную, совершенно не женскую специальность – никто не мог понять.

Поздравления с защитой диссертации Крыловы получали уже вместе.

Любила ли она в тот момент Костю? Хочется верить, что да. «Уж очень искренне лучились ее глаза от счастья», – вспоминал он.

Свадебное путешествие лишь усилило и укрепило чувства Крылова. Светлана казалась самим совершенством. Лишь одно несколько омрачало его замечательное настроение. Жена никак не могла наладить отношения с Сашей, которая в его жизни занимала гораздо большее место, чем родители.

Сколько себя помнил, Костя всегда видел рядом с собой эту женщину. Еще с раннего его детства нанятая для мальчика няней, Саша с годами стала практически членом семьи, выполняя функции домохозяйки, воспитательницы и даже, как порой казалось маленькому Косте, мамы и бабушки, вместе взятых.

Позже он смог понять, почему с первого мгновения и на протяжении долгих лет всегда чувствовал теплоту и нежность со стороны этой еще достаточно молодой женщины.

Когда-то при родах она потеряла ребенка, а муж, узнав, что Саша никогда не сможет больше иметь детей, с горя запил и через месяц ушел к другой. В отчаянии молодая учительница пыталась наложить на себя руки, но ее спас врач – друг семьи Крыловых и, решив помочь бедной женщине, предложил присматривать за ребенком своих друзей.

У Крыловых к тому времени остро назрела такая необходимость, так как Ирина Антоновна была очень активной женщиной и старалась сопровождать мужа во всех командировках. К тому же она вела светский образ жизни, а поздний, хотя и долгожданный, ребенок вносил свои коррективы.

Саша привязалась к маленькому болезненному мальчику, отдавая ему всю свою невостребованную любовь. Костя отвечал ей взаимностью. Когда через много лет он заканчивал школу, а старших Крыловых переводили с повышением в Москву, он категорически отказался уезжать в другой город.

Как ни странно, родители недолго с ним спорили. Решив, что мальчику семнадцать лет и он вполне может принимать самостоятельные решения, – не настаивали. Подумав, что время все расставит по своим местам, они покинули Костю под присмотром Саши и двинулись покорять столицу, не особенно беспокоясь за сына. Саша с детства была для него второй матерью.

И вот теперь его вынуждали сделать выбор. Светлана с первого дня желала быть хозяйкой в доме. А так как настоящая свекровь была далеко и не особенно вмешивалась в их отношения, камнем преткновения стала Саша.

После того как на пороге Костю по очереди встречали или заплаканная Светлана, или слишком молчаливая, против обыкновения, Саша, он, не зная что делать, попытался несколько раз помирить обеих. Но у него ничего не получилось. Противостояние продолжалось.

В тот день, когда Костя, набравшись храбрости, решился предложить Саше пожить отдельно от молодой семьи, тем более что, благодаря усилиям Петра Олеговича, у нее к тому времени была однокомнатная квартира в тихом районе города, Саша сама позвонила ему на работу и сообщила, что не хочет больше вмешиваться в их жизнь. Оказывается, она уже устроилась на работу в детский сад недалеко от дома и просила Костю помочь перевезти вещи.

Он облегченно вздохнул, когда услышал эту новость. Любя его как собственного сына, Саша освободила его от трудного выбора.

Светлана ликовала. Костя, глядя на нее, был счастлив. И пусть часто не было ужина, а в самый неподходящий момент оказывались неглаженными рубашки – они начали жить самостоятельно. Изредка Саша звонила ему на работу, два-три раза в год он заезжал к ней в гости. Никто больше не вмешивался в их жизнь.

А потом неожиданно от инфаркта умер в Москве отец. За ним, с разницей в полгода, от инсульта скончался научный руководитель, следом мать. Все встало с ног на голову. Научная работа представлялась бесперспективной, материальной помощи ждать было неоткуда. Понемногу Костя стал подрабатывать экспертом по радиотехнике в образующихся, как грибы после дождя, фирмах, пока не понял, что пора открывать свое дело.

Он без сожаления оставил НИИ и с головой ринулся в бурлящее море бизнеса. Светлана продолжала работать старшим лаборантом. Но эта работа никогда ее не радовала. Особенно теперь. Она подолгу грустила, иногда плакала, оживая лишь с приходом Костиных друзей, среди которых был и Михаил Селиван. Но вскоре ей это тоже надоело, и она наконец согласилась на то, чего так долго ждал Костя, – родить ребенка.

Тяжелая беременность совпала с последним курсом университета. Костя не спал сутками, успевая зарабатывать деньги, развивать свою компанию, делать курсовые и договариваться о сдаче Светланиных экзаменов.

Олежка родился за несколько месяцев до защиты диплома. Хотя бы изредка, но Светлане тоже нужно было появляться на глаза комиссии. Срочно понадобилась няня, и Костя вспомнил о Саше. Светлана не возражала, понимая, что более надежного и преданного человека Крыловым не найти.

Саша согласилась не раздумывая. Несколько лет она провела как в забытьи, словно потеряв почву под ногами. Сейчас же она вновь чувствовала себя помолодевшей и всякий раз вскакивала по ночам вместе с молодыми родителями к Олежке, пока в конце концов не забрала его к себе в комнату.

Всем стало легче. Светлане – оттого, что можно было выспаться, не думать о том, что и как приготовить, постирать и погладить; Косте – оттого, что нужно было меньше помогать Светлане; Саше – оттого, что она вновь почувствовала себя востребованной. А маленькому Олежке – просто потому, что еще одним любящим его человеком оказалось больше.


Вчера Костя был уверен, что, сославшись на неотложные дела, не позвонит сегодня Селиванам. Слишком неожиданной была весть о присутствии в Киеве Светланы с мужем.

Покопавшись в дорожной сумке, он нашел аптечку, которую всегда предусмотрительно собирала ему в дорогу Саша. Зная о его недоверии к лекарствам, она всякий раз настойчиво клала небольшой кулек с таблетками, аккуратно переложенными и подписанными: от каких недугов, что и в каких количествах помогает.

Продолжая бесцельно валяться в кровати, он слышал, как хлопнула дверь в соседней комнате. «Анна ушла, – отрешенно подумал Костя. – Хорошая девушка, умная, интересная. А жизнь тоже не сложилась. Как Верка за нее вчера уцепилась! Неужели до сих пор понять не могут, что я однолюб. Любил только Светлану и люблю. А может, и не люблю уже. Не знаю. Но одно упоминание о ней до сих пор причиняет боль».

Костя вздохнул и решительно встал. «Ну, хватит, – приказал себе он. – Николай прав: от этой проблемы в кровати не спрячешься».

С этими мыслями он скрылся за дверью ванной.


Попрощавшись с сотрудниками офиса, со многими из которых она успела подружиться, Анна решила зайти к Николаю Степановичу Дербеневу. К сожалению, тот был на совещании.

– Может быть, ему что-то передать? – спросила секретарша Марья Петровна.

Хрупкая женщина внешне никак не соответствовала классическому и грозному имени-отчеству. Она хорошо чувствовала настроение своего начальника и поэтому с симпатией относилась к Анне.

– Нет, спасибо, – задумчиво ответила девушка. Ей искренне хотелось самой поблагодарить Дербенева за всю ту помощь и поддержку, какую он оказывал ей в течение этих напряженных дней.

Уже подходя к широкой стеклянной двери, Анна увидела обещанную Балайзером машину. Тяжело вздохнув, она вышла из здания и, оглянувшись, еще раз мысленно попрощалась со всеми, кто там остался.

Водитель был молчалив. Дорога до гостиницы заняла около пятнадцати минут. Быстро поднявшись в номер, Аня оставила пакет с вещами и, стараясь не задерживаться ни на минуту, покинула комнату.


Пока Анна ехала от офиса Дербенева, расстроенный Костя наконец решился набрать телефонный номер, записанный вчера Николаем.

– Да, алло, – тут же ответили на другом конце провода родным до безумия голосом.

У него перехватило дыхание.

– Костя, я знаю, что это ты. Не молчи, пожалуйста, – умоляюще попросила женщина.

– Да, это я. Здравствуй, – ответил он непослушными губами.

В горле пересохло.

– Здравствуй... – Светлана осеклась.

Как правило, во время их с Костей семейной жизни после приветствия всегда следовало «дорогой» или «милый». Сейчас эти слова она говорила другому человеку.

– Дербенев передал, что вы чего-то хотели, – нашелся Крылов.

– Да, мы очень хотим встретиться с тобой. Нам нужно поговорить. Я очень скучаю по Олежке, Костя. Я не видела его около двух лет. Ты не представляешь, как мне тяжело. Я знаю, что виновата перед ним... и перед тобой.

– Так в чем дело? Ты ведь сама выбрала такой вариант, – весь напрягшись, Крылов почувствовал, что перестает владеть собой. —

Я тебя не держал за руку, когда ты подписывала бумаги.

– Ты все еще злишься на меня, – Светлана замолчала, пытаясь найти нужные слова, чтобы не завести Костю еще больше. За годы семейной жизни она научилась предчувствовать его реакцию. – Но я прошу тебя, пожалуйста.

– Хорошо, – согласился Крылов.

Бывшая жена добилась того, чего хотела. Но, честно говоря, он неожиданно почувствовал, что сам хочет ее увидеть.

– Где и когда? У меня мало времени, я сегодня уезжаю.

– Я знаю. Мы остановились... – она назвала гостиницу. – Если хочешь, Михаил пошлет за тобой машину.

– Да нет, спасибо. Я еще не разучился сам передвигаться, – ему была неприятна сама мысль, что ОНИ пришлют за ним машину.

– Хорошо, хорошо, – поспешно среагировала Светлана. – Записывай.

– Записал, – черкнув пару цифр, сказал Костя. – Через сорок минут. Устроит? Тогда до встречи.

Он положил трубку и глубоко вздохнул. Доставая сигарету, заметил, как мелко дрожат руки.

«Так, еще лицом к лицу с ней не встретился, а уже нервный тик. Кто бы увидел, не поверил». Костя смял сигарету и бросил в пепельницу.

Из коридора послышался звук хлопнувшей двери. «Анна вернулась. Знала бы, что я еще никуда не уходил, здорово бы удивилась», – подумал он.

Крылов встал с кресла и подошел к зеркалу. «Постарел или нет? – задал он себе вопрос. – Вроде нет. Правда, морщины вокруг глаз стали резче да седина кое-где появилась, но для мужчины это нормально».

«Как все-таки тебя волнует, каким ты предстанешь перед Светланой, – вновь обратился он к себе и, усмехнувшись, снял с вешалки дубленку. – Какая ей разница? Она, по всей видимости, слишком счастлива, чтобы замечать перемены в окружающих».

Костя взял со стола ключ, открыл дверь и нос к носу столкнулся с вышедшей из номера Анной.

– Ой, Константин Петрович! Вы уже вернулись? Мы уезжаем? – растерянно спросила она.

– Нет. Мы еще не уезжаем. Гуляли по городу?

– Не успела. Я в офис заезжала, – ответила она. – Можно мне отлучиться еще на пару часов? Я должна встретиться... кое с кем.

– Можно. Часов до четырех. У меня тоже запланирована важная встреча. Если что, позвоните, – он достал визитку. – Здесь другой номер мобильного телефона, который работает везде, кроме Минска. Пока GSM не запустят.

Они вместе спустились в лифте и подошли к выходу.

– Если нам по пути, могу вас подвезти. Я поеду на такси, – предложил Костя.

Ему было неловко перед девушкой.

– Нет, спасибо. Я здесь, недалеко, – она не решилась открыться шефу, что ее пригласил на обед Балайзер.

Слишком непредсказуемой могла быть реакция.

– Ну, тогда до вечера, – сказал он и направился к стоянке такси.

Анна подождала, пока Крылов сел в машину, и быстро скрылась за дверцей ожидавшего ее автомобиля. Водитель плавно тронулся с места. Задумавшись, девушка не заметила, как на следующем перекрестке машина с дипломатическими номерами остановилась на несколько секунд рядом с такси. Этого времени Константину Петровичу хватило, чтобы заметить ее на заднем сиденье.

«А непроста девчушка! – чуть не присвистнул он от удивления. – Неужели самого Балайзера подцепила? Крепкий старикан».

Странно, но его это только развеселило. Не хотелось тратить силы на иное восприятие данной ситуации перед предстоящей встречей.


– Вот так мы с бабушкой остались одни, – подвела черту под грустным рассказом Анна.

Они сидели за столиком с Робертом в великолепном ресторане, интерьер которого располагал к разговорам. Приспущенные шторы и мягкий свет создавали уютную обстановку. К тому же за окном было холодно, с утра подмораживало, а в небольшом зале с камином было тепло. Анна после выпитого вина чувствовала себя расслабленно и комфортно. Собеседник заинтересованно слушал, лишь изредка задавая вопросы.

– Как звали вашу бабушку? – спросил Роберт.

– Анастасия Ивановна. Я звала ее просто Асей. Не совсем правильно, но, едва научившись говорить, я стала звать ее именно так. По-моему, ей это нравилось. Во всяком случае, она никогда не просила меня называть ее иначе.

– Вы жили в своей квартире?

– Как понять – в своей? – удивилась Анна.

– Там, где вы жили с родителями. До их отъезда.

– Нет, ту квартиру пришлось отдать государству. Бабушка оформила на меня опекунство, и я жила у них. У нас раньше со всеми формальностями строго было.

– А какая была у вас фамилия? До замужества, имею в виду.

– Гурова. Анна Николаевна Гурова, – девушка, увлеченная рассказом, не заметила, как Роберт Балайзер, услышав фамилию, опустил глаза и сжал руки так, что побелели костяшки пальцев. – Когда я разводилась с мужем, хотела взять свою прежнюю фамилию. Но потом решила, что будет правильнее, если мы с дочерью будем носить одинаковую. Ребенку сложно все объяснить. Мне тоже было трудно понять в детстве, почему у меня не такая фамилия, как у Аси. Она была Туркеневич. Чуть позже, чтобы избежать всякой волокиты с документами, меня тоже переписали на Туркеневич. Фамилию Гурова я взяла снова, когда получала паспорт.

Только сейчас Роберт все понял. На обратной стороне фотографии, которую он хранил много лет, было написано: Анастасия Ивановна, Петр Вениаминович и Аня. Затем два адреса. На все его запросы приходили почти одинаковые ответы: такие по данному адресу не проживают. Анастасию Ивановну и Аню он долго разыскивал по фамилии Гурова. А когда предпринял попытку разыскать их через советское посольство, пришло письмо, после которого он решил на время прекратить поиски. Возобновив их семь лет назад, узнал, что Анны Гуровой по данным адресам не значилось. К тому времени она уже стала Кругловой. Полтора года назад по его просьбе адресами интересовался сотрудник посольства США в Беларуси, но ничего, кроме списка проживающих в квартире на тот момент, предоставить не смог. Правда, сообщил о смерти Анастасии Ивановны.

– Анна, вы могли бы мне записать свой адрес и телефон?

Девушка удивленно вскинула брови. «Зачем ему это? Он так далеко в своей Америке». Затем, пожав плечами, достала записную книжку, что-то аккуратно вывела в ней и протянула вырванный листок Роберту.

Взамен он передал Анне визитку. На обратной стороне от руки были дописаны несколько номеров телефонов.

– Если вдруг вам понадобится помощь или поддержка, позвоните мне не раздумывая.

Девушка повертела в руках визитку и, не удержавшись, спросила:

– Вы ко мне так неожиданно тепло отнеслись. Мне хочется понять почему?

– Вы напоминаете мне мою дочь. Она приблизительно одного с вами возраста. На год старше, – Роберт не решился сказать всю правду, но то, что он ответил, также было правдой.

«Нужно еще раз все проверить, – решил он про себя. – Ошибка может дорого стоить, многих моральных потрясений и для меня, и для девушки».


Костя подъехал к кафе рядом с гостиницей строго в договоренное время. Он сразу увидел Светлану, которая оживленно с кем-то разговаривала по мобильному телефону. Заметив Крылова, она попрощалась и отключила связь.

«Почти не изменилась, – подумал Костя, разглядывая бывшую жену. – Можно сказать, даже похорошела». Он всегда удивлялся, почему родители назвали ее Светой. Смуглокожая, с темными прямыми волосами и чуть раскосыми глазами, она походила скорее на типичную восточную женщину.

Костя подошел к столику.

– Ты, как всегда, пунктуален, – произнесла Светлана, улыбнувшись.

– Ты же знаешь, я привычек не меняю, – ответил Крылов и сел на стул напротив.

«Только не волнуйся», – попытался успокоить он себя.

– Желаете что-то заказать? – незаметно подошедший официант держал в руках меню.

– Еще один кофе, пожалуйста, – ответила первой дама.

– А вот я сегодня еще не обедал, – как ни в чем не бывало наигранно произнес Крылов. – Что у вас там самое вкусненькое? – спросил он у обрадовавшегося официанта: женщина, сидевшая здесь уже полчаса, кроме двух чашек кофе ничего не заказывала.

Обсудив блюда с официантом, Костя демонстративно весело спросил:

– А не выпить ли нам вина, бывшая жена?

– Ты же знаешь, я не могу пить кислое.

– У нас хороший выбор сладких и десертных вин, – вставил официант. – Хороший коньяк.

– Я не могу, – твердо отказалась женщина.

– Вот видишь, даже выпить за встречу не хочешь, – сказал Костя укоризненно.

На самом деле он пока еще помнил о многом. О том, что у Светланы проблемы с желудком, – тоже. Но почему-то надеялся, что не откажется выпить за встречу, ведь раньше, несмотря на запреты, иногда она себе такое позволяла.

– Тогда коньячок, пожалуйста, самый лучший. У меня сегодня есть повод, – заказал он официанту.

«Так, опять напьется, никакого разговора не получится», – наблюдая за Крыловым, раздосадованно подумала Светлана.

В ее памяти еще живы были воспоминания о скандалах, затеянных пьяным Крыловым в гостинице, когда она ушла к Михаилу. По правде говоря, он редко пил, но за время, предшествовавшее разводу, и после, пока она не уехала, Светлана насмотрелась всякого.

– Может быть, сначала поговорим? – спросила она неуверенно.

– А куда спешить? Я свои дела закончил. Захочу – уеду сегодня, захочу – завтра. А почему ты одна? – оглянулся Крылов по сторонам. – Где твой единственный и ненаглядный?

– Миша сейчас занят. Подъедет, как только освободится. Возможно, через час, – ответила она, взглянув на часы.

– А что, больше, чем на час, не отпускает? Боится, что уведут? – попытался шутить Костя. – И правильно, между прочим, делает. Вот я не боялся – и что в результате? Без жены, правда, с ребенком. Отец-одиночка.

– Не язви... – Светлана глубоко вздохнула, пытаясь успокоить себя и не ответить Крылову резко. – Пожалуйста. Расскажи лучше об Олежке. Как он, вырос, наверно?

– Вырос. Читать научился. Осенью в школу пойдет. Но ты не беспокойся. О тебе не вспоминает. Ну, за встречу! – поднял он рюмку.

Светлана вздрогнула. Из последних сил она старалась сдержаться. Сколько раз в мыслях она готовилась к этому разговору, надеясь, что Костина обида улеглась. Тщетно!

– Я, между прочим, не ссориться сюда пришла, – дрожащей рукой она достала сигарету. – Я с тобой спокойно хочу поговорить. Да, я виновата. Да, я полюбила другого человека. Но я была честна с тобой. И ты представить себе не можешь, как мне было тяжело и как тяжело сейчас...

– А как мне было тяжело, ты себе можешь представить? – жестко ответил Крылов, сощурив глаза. – Или ты считаешься только со своими чувствами? Меня ведь ты тоже когда-то любила? Или ошибаюсь?

– Любила, – тихо ответила Светлана. – Только это была другая любовь. Я знаю, тебе сейчас это трудно понять, но придет время, и ты поймешь разницу. Надеюсь, что поймешь. Я хочу, чтобы ты был так же счастлив, как я.

– Ах, какие мы доброжелательные! – воскликнул в сердцах Костя. – Только знаешь, если для того, чтобы почувствовать такую большую любовь, – он зло подчеркнул голосом эти слова, – я должен буду кого-то уничтожить, разрушить чью-то жизнь, то мне как-то не хочется такого великого чувства. Слишком хорошо знаю, сколько боли приносит другим такое «счастье».

– Я хочу увидеться с сыном, – неожиданно для самой себя четко произнесла Света. – Я его мать. И чтобы ни было между нами, ты не вправе вычеркивать меня из его жизни.

– Я – вычеркивать? – чуть не подавился салатом Крылов. – Ты ведь сама так за своей любовью гналась, что не глядя все согласилась подписать. Я тебя не заставлял, – покачал головой Костя. —

Я оставлял тебе выбор.

– Это был не выбор! – не выдержав, повысила голос Света. – Это был шантаж, это была пытка. И не дай Бог тебе испытать такое!

– А чего ты на меня кричишь? Ничем помочь не могу. Что написано пером, как говорится...

– Я буду с тобой судиться, – из последних сил стараясь сдержаться, медленно выговорила каждое слово Светлана.

– А это пожалуйста, – великодушно ответил Костя, с аппетитом доедая салат. – Только прошли те времена, когда у нас перед иностранцами шапку снимали.

– Я, я... – не выдержав, женщина расплакалась. – Господи, почему ты так жесток? Мне он по ночам снится, ручки протягивает, – продолжала она сквозь слезы. – А я как за дверью стеклянной. И стекло такое прочное...

«А сколько ты мне снилась? Сколько я не спал по ночам?» – подумал он, откинувшись на спинку стула и вытерев губы салфеткой.

Глубоко затянувшись сигаретой, он отметил, что его совершенно не трогали слезы бывшей жены. «А ведь раньше, чуть слезинка появится, все на свете готов был для нее сделать. Что она со мной сотворила?» – хладнокровно отметил Крылов.

Молча наблюдая за всхлипываниями Светланы, он заказал еще коньяка, как вдруг увидел появившегося на пороге Селивана.

– О, Майкл пришел! – словно увидев закадычного друга, воскликнул Костя, вытянув в его направлении руку. И, взглянув на часы, добавил: – Раньше срока, между прочим. Не доверяет. Ай-яй-яй.

– Света, Света милая, что с тобой? Что происходит? – бросился к плачущей женщине импозантный мужчина.

– Ты – гад, Крылов! – присев на свободное место, зло обратился он к Косте, когда Светлана, неожиданно вскочив, скрылась в направлении женской комнаты.

– Ну, так уж и гад. А кем, считаешь, ты был, когда у меня жену уводил? – задал ему ответный вопрос Костя, резко наклонившись над столом и неаккуратно задев бокал.

От звука разбитого стекла в небольшом кафе наступила тишина. Официанты давно поглядывали в сторону столика в углу. Никому не хотелось неприятностей, особенно если придется вызывать милицию. Да и хозяин терпеть не может разборок. Если что случится, смене влетит по первое число.

Но, казалось, этот случайно разбитый бокал немного успокоил и привел в чувство сидевших за столом мужчин.

– А вообще проигравшая сторона претензий к победителю не имеет, – поднял вверх руки Костя. – Пришел, увидел и увел! Давай за это выпьем, – и, не дожидаясь согласия Михаила, Крылов опрокинул в себя еще рюмку коньяка.

– Хорошо. Давай поговорим по-мужски, – пропустил его слова мимо ушей Михаил. – Я люблю эту женщину, и меня не волнует, чья она была жена. Но у нее есть сын. И я хочу избавить ее от страданий.

– Так в чем дело? Пусть она родит тебе кого-нибудь, – посоветовал Крылов. – Сразу станет счастливой.

Селиван помолчал какое-то время и спросил:

– Значит, ты ничего не знаешь?

– А что я должен знать?

– Год назад Света потеряла ребенка, – с дрожью в голосе произнес Михаил. – А я чуть не потерял ее. Она так мучилась, когда оставила Олега. Потом, казалось, вновь обрела смысл жизни, узнав о беременности. Я до сих пор не могу себе простить, что именно в тот момент, когда меня не было дома, она поскользнулась и упала. Шесть месяцев уже было.

Михаил сделал паузу.

– В общем, у нас больше не может быть детей, – закончил он свой краткий рассказ.

Крылов, молча все выслушав, подумал: «Значит, не так все сладко у Светланы. Но при чем здесь я? Она сама выбрала свой путь».

– У меня тоже больше не будет детей. Выражаю вам свои соболезнования, но ничем помочь не могу. Олег мой сын...

– Ты поверь, – перебил его Селиван, – мы прекрасно все понимаем, но я прошу, дай возможность ей хотя бы видеться с ним. Ты же знаешь, я редко прошу.

– Не унижайся, Михаил. Разве не видишь, во что превратился этот человек, – женский голос за спиной прозвучал неожиданно жестко. – Пошли отсюда. Хватит пить, Крылов. Тебе еще домой ехать.

– Хочу – пью, хочу – не пью, – последние слова Светланы, как оказалось, подлили масла в готовый уже погаснуть огонь. – У меня теперь водитель есть. Женщина, между прочим. Умеет все!

Костя почувствовал, что алкоголь начинает делать свое дело, но остановиться уже не мог.

– Правда, кое-что надо еще проверить, – и внезапно вспомнив, как недавно видел Анну в машине Балайзера, расхохотался. – Хотя, наверно, уже проверили. Без меня.

– Мне очень жаль своего сына. За то, что у него такой отец, – взглянув на порядком захмелевшего Костю, презрительно бросила ему в лицо Светлана и, взяв под руку Михаила, покинула зал.


Анна безнадежно опаздывала. За разговором с Балайзером совершенно незаметно пролетели три часа, и когда, спохватившись, она поинтересовалась, который час, было ровно 16.30. Несмотря на то что ресторан находился неподалеку от гостиницы, дорога заняла почти полчаса. В пятницу после обеда в Киеве, как, впрочем, и везде, было полно машин. То там, то тут на дорогах возникали пробки.

Попрощавшись со странным американцем, она пулей подлетела к лифту и почти бегом пронеслась по коридору. Запыхавшись, Анна остановилась у номера Константина Петровича и тихонько постучала. Дверь никто не открывал.

«Странно, – подумала она. – Шеф достаточно пунктуален. Может, задержался? А вдруг уехал?» – мелькнула неприятная мысль. Перестав стучать, Анна осмотрелась по сторонам, пытаясь сообразить, с какой стороны находится гостиничная стоянка. Подбежав к нужному окну, она долго всматривалась в сгустившиеся сумерки, пытаясь в свете фонаря отыскать знакомую машину.

«Фу, не уехал, – выдохнула она облегченно. – Тогда где же он? Надо бы спросить у администратора».


– Нет, ваш Крылов не возвращался, – ответила Анне администратор. – Да, девушка, вы знаете, что вам придется оплатить номера еще за сутки? Вы должны были выехать до обеда. А еще бар и телефоны. Линия часами была занята. Интернет, что ли?

Анна кивнула.

– Вы когда планируете уезжать?

– Не знаю. Собирались сегодня, – растерянно ответила она.

– Все равно придется доплатить за сутки, – не терпящим возражений тоном на одной ноте произнесла зевающая от скуки женщина.

– Да, я понимаю, – девушка вновь согласно кивнула головой.

«Надо ему позвонить», – подумала Анна. Купив телефонную карточку в киоске, она решительно зашла в кабину и набрала киевский мобильный номер Крылова.

«Извините, но в настоящий момент абонент недоступен», – ответил ей автоматический женский голос.

Постояв в растерянности пару минут, Анна зашла в бар и заказала кофе. Сев за стойку и посмотрев на часы, начала волноваться.

«18.00. Где его искать, может, случилось что? Если до восьми не объявится, придется звонить Дербеневым».

Допив кофе и выкурив пару сигарет, она вдруг услышала шум, доносящийся из холла.

– Что вы еще хотите? Я за номер и телефоны только что заплатил? Заплатил. За бар ваш заплатил? Заплатил. За стоянку заплатил? Заплатил. Я хочу забрать свою машину и ехать домой... – качал права еле стоящий на ногах мужчина.

– Я вам еще раз говорю: вы пьяны, и в таком виде мы вам машину не отдадим. Если вы сейчас же не уйдете в номер, нам придется вызвать милицию! – Разгневанная женщина даже привстала со своего места.

– Да что вы все меня сегодня милицией пугаете? У вас что, без милиции и проблему решить нельзя? – оглянулся по сторонам в поисках поддержки мужчина.

– Андрей, звони, – кивнула женщина стоявшему рядом здоровому парню.

– Да мы и сами справимся, – попробовал было убедить ее молодой человек.

– Звони, звони. Это теперь иностранец. Проблем не оберешься потом, – проворчала сидящая рядом за компьютером напарница.

– Не звоните, пожалуйста, никуда. Все в порядке, – вмешалась в разговор подбежавшая Анна. – Мы немного прогуляемся.

Она быстро взяла под руку Крылова и потянула к выходу.

– О, мой водитель приехал. Машину-то отдайте, – вполоборота повернулся Крылов, подталкиваемый Анной к дверям.

– Я сегодня тоже не могу вести машину. Я тоже немного выпила, – попыталась она растолковать на ходу.

– А кто вам разрешил?

– У меня, между прочим, выходной. Если бы вы меня предупредили, я бы не пила, – ответила она ему.

– Логично. А куда вы меня тащите?

– На свежий воздух.

– А я хочу в кровать.

– Потом и в кровать.

– Ну, если в кровати вы так же хороши, как за компьютером, – продолжало нести Крылова, – тогда...

– Константин Петрович! Замолчите немедленно, вы и так наговорили сегодня много лишнего, – резко оборвала Анна.

Поток холодного воздуха обдал лицо. Костя замолчал. Последняя фраза запоздало дошла до его сознания и продолжала крутиться в мозгу, как заевшая пластинка. «Вы и так сегодня наговорили много лишнего... Вы и так сегодня наговорили много лишнего...»


Крылов шел за Анной следом как на привязи, повторяя, хоть и с отставанием, все ее повороты. Краем глаза девушка следила за шефом. «Дубленка расстегнута, – отметила она. – Простудится. Сам вряд ли догадается застегнуться в таком состоянии. Угораздило ж его где-то напиться! Никогда бы не подумала».

Остановившись, она повернулась к Крылову. С реакцией у него в этот вечер действительно было не очень хорошо, и он буквально наткнулся на нее.

Анна без слов застегнула все пуговицы сначала у него на пиджаке, затем, аккуратно укутав шею шарфом, и на дубленке. Костя наблюдал за ее движениями, не вынимая рук из карманов. Затем она взяла его под руку и пошла рядом.

Какое-то давно забытое чувство ощутила она, застегивая, как ребенка, этого взрослого мужчину. Когда-то, давно, то же самое она всякий раз проделывала с Игорем, который вечно ходил расстегнутым.

Так они гуляли около часа.

– Вы, наверное, удивлены? – после долгого молчания первым произнес Костя, у которого на свежем прохладном воздухе понемногу трезвела голова.

– Видимо, у вас были на то причины, – ответила Анна спокойно, всем видом давая понять, что ее это не касается.

Какое-то время они вновь шли молча. Наконец, решившись, Костя произнес:

– Я сегодня встречался с бывшей женой, – и, усмехнувшись, остановился, чтобы достать сигареты. – Она ушла от меня два года назад.

Выдержав паузу, Анна ответила:

– Странно, мы с мужем тоже развелись два года назад, – и добавила: – Он ушел к другой женщине. Хотя, если честно, семейная жизнь прекратилась задолго до развода, сразу после смерти бабушки.

– А почему ты считаешь смерть бабушки начальной точкой? – удивленно спросил Костя, перейдя на «ты».

Он сам пытался несколько лет найти такую же точку отсчета в смене их со Светланой отношений. Но у него это никак не получалось. Он даже не мог припомнить, когда Михаил вошел в его жизнь и когда он познакомил его с женой. В той, прежней, жизни их дом часто навещали друзья.

– Не знаю. Бабушка была как стержень, на ней все держалось. Иногда мне кажется, что Игорь ее просто побаивался. Она меня вырастила после смерти родителей, заменила мать. Прекрасно понимала, что после ее смерти я останусь совсем одна... Ей, наверное, очень хотелось оставить меня и Катю в надежных руках. Впрочем, думаю, к концу жизни бабуля поняла, что ошиблась...

Аня остановилась и тоже достала сигарету. Костя чиркнул для нее зажигалкой. Стало совсем темно. На подмерзшую за день землю крупными хлопьями падал снег. Машин становилось все меньше, уменьшилось и количество прохожих.

– Сколько себя помню, мы жили в самом центре города, на площади Победы. Пришлось разменять квартиру, все поделить.

– А квартира кому принадлежала?

– Бабушке. Мой дед был, как теперь говорят, видным партийным функционером, – поведала она.

Анна замолчала. Рассказывать о том, что двухкомнатная в новом районе досталась ей только благодаря хорошим знакомым, случайно узнавшим о неравноценном обмене, к которому вынуждал Анну Игорь, не очень хотелось.

– И что было потом? – заинтересовался Крылов.

– Это грустная история. Я ведь стала деньги зарабатывать еще на третьем курсе института. Бабулина и моя пенсии вдруг резко перестали удовлетворять наши потребности. Пока училась, замуж вышла. Мы с Игорем на одном курсе учились, а к окончанию института все словно вирус подхватили, пачками в загс ходили. Через год Катька родилась, и я ее практически с рождения постоянно на Асю оставляла. В Польшу ездила, в Турцию. Неделями не спала.

– Кто такая Ася? – вновь спросил Костя.

– Я бабушку так звала. От поездок она меня не отговаривала, хотя укоряла порой, что не женское это дело. Но Игорь лишь один раз со мной съездил и отказался. Тяжело ему было. Постоянные недосыпания, нервотрепка. Гораздо спокойнее сидеть в кабинете.

– И что дальше?

– Когда бабушка окончательно слегла, пришлось искать другую работу. За три предыдущих года я закончила много курсов, устроилась секретарем-референтом у арабов. Помогало знание английского, я ведь английскую школу закончила, – пояснила Анна. – Даже арабский пыталась учить. Только организации их работы так и не поняла. Шум, гам, накурено во всех комнатах. Какие-то люди, все с понтами, кучи денег. Как потом поняла, торговали в основном левыми сигаретами и спиртным. Оптом.

– А муж? – недоверчиво слушал Крылов.

– Что муж? Нервничал, ревновал, скандалил, – снова усмехнулась Анна. – Да только жили мы на мои деньги. Когда машину купила, все вообще рушиться стало. Да и мне «добрые люди» рассказали, как в рестораны девиц водит. Потом у него так называемые командировки начались. Самое ужасное позже выяснилось, при разводе. Однажды он упросил меня прописать родственницу, на работу, мол, хочет устроиться, а без прописки никак. Позже он к ней и ушел. Никакая она не родственница оказалась.

Анна рассказывала свою историю, а Костя как наяву представлял себе девушку – одну, оказавшуюся в тяжелой ситуации в большом городе.

– Только собралась от своих арабов уйти, – продолжила Анна, – как шефу кто-то голову в подъезде пробил, склад ограбили. Долго на допросы таскали, бандиты пытались наезжать, думали, я что-то знаю. А здесь еще непростой размен квартиры. Сложно сказать, чем бы все закончилось, если бы не Артюхин.

Крылов насторожился при упоминании Артюхина. Ему вновь стало интересно, какое место в жизни Анны занимал этот человек. Слишком солидной и известной в мире бизнеса была его фигура.

– А что он сделал? – чувствуя, что голова начинает ясно мыслить, спросил Крылов.

– У нас офисы рядом находились, пока «Nice color» не построила свое здание. Меня он почти полгода приглашал к себе работать. Но как-то не решалась, – Анна тщательно подбирала нужные слова, чтобы Константин Петрович не задавал лишних вопросов, – до тех пор, пока не сложилась та ситуация.

Она промолчала о том, что чувство благодарности к Артюхину за помощь чуть было не сыграло с ней злую шутку. С бывшим шефом стало происходить нечто странное, вылившееся позже в непредсказуемые действия и события.

– Вот так полтора года назад я с Катюшей и оказалась в новом необжитом микрорайоне. За это время Игорь ни разу не воспылал желанием чаще видеть дочь. Два раза в год – на день рождения и на Новый год – делает подарки и все.

Анна попыталась вернуть разговор в прежнее русло, и Костя поддался на эту уловку.

– Но как-то иначе он вам помогает?

Анна замедлила шаг и достала еще одну сигарету. Затем, снова прикурив от Костиной зажигалки и усмехнувшись, ответила:

– Я отказалась от алиментов, взамен он оставил мне мою машину. Терпеть не могу шантаж.

Здесь уже замолчал Костя, не решившись признаться в том, что в его жизни тоже был шантаж. Только ситуация была обратной. Лишь с помощью шантажа он смог заставить бывшую жену подписать отказ от сына.

– А почему вы разошлись, если не секрет? – спросила Анна после паузы.

– Моя жена полюбила другого мужчину, – удивившись самому себе, после недолгого раздумья ответил Костя, впервые употребив слово «полюбила».

«Надо смотреть правде в глаза», – неожиданно подумал он.

Странно, но ему стало легче от этих слов. Еще более странным было то, что, рассказывая этой малознакомой девушке историю своего развода и отвечая на ее вопросы, он чувствовал, что начинает иначе оценивать все, что с ним произошло.

Будто бы ломал старую стену и по кирпичику строил новую. И новая была ровной, окрашивалась в спокойные тона и не давила на него выщербленными, покрытыми трещинами краями.


Сколько времени они провели, блуждая по городу, который медленно, на глазах, покрывался пушистым белым покрывалом, никто из них не знал. На душе у обоих было тепло и спокойно. Просто два одиноких человека, выслушав и разделив боль друг друга, впервые почувствовали, что незаживающей ране стало легче.

Подойдя к освещенному огнями входу в гостиницу, Костя почувствовал, что протрезвел. Не обращая никакого внимания на пристально рассматривавших их администраторов, словно не было никакого инцидента несколько часов назад, они заглянули в бар, выпили кофе. Затем молча поднялись в лифте на свой этаж и, пожелав друг другу спокойной ночи, зашли каждый в свой номер. Никто не осмелился признаться, что расставаться на самом деле не хотелось.


Раздевшись, Анна подошла к окну, в задумчивости разглядывая сквозь хлопья падающего снега расстилавшийся перед ней спящий город. Что-то творилось в ее душе. К возбужденному состоянию после откровенных разговоров примешивалось легкое предчувствие важного и решительного события в ее жизни.

...Уже собираясь лечь в кровать, Анна услышала негромкий стук, нерешительно подошла к двери и тихо спросила:

– Кто там?

– Я, – раздалось в ответ.

На пороге стоял Константин Петрович. Встретившись с ним взглядом, она без лишних слов впустила его в комнату...

6

– Света... – Анна открыла глаза, не сразу сообразив, кто простонал рядом.

В просвете между штор было темно. Протянув руку к лампе на тумбочке, она вновь услыхала:

– Света... Мне холодно...

Включив свет, она взглянула на Костю, затем автоматически положила ладонь ему на лоб. Руку обдало жаром. Почти сразу мужчина приподнял веки. Лихорадочный блеск, который она успела уловить в его глазах, дополнил картину.

– Где я? – задал он вопрос.

Попытавшись привстать, но почувствовав слабость во всем теле, Крылов снова застонал. Посмотрев еще раз на Анну и, по-видимому, вспомнив, где он, Костя непонимающе спросил:

– Что со мной?

– Кажется, грипп, – подумав, ответила Анна.

Она встала с кровати и набросила на голое тело лежащий рядом халат. В комнате и в самом деле стало прохладнее по сравнению со вчерашним днем. Костя вновь попробовал встать.

– Лежи, – Анна подошла к нему с другой стороны кровати.

Наклонившись, дотронулась до лба губами.

– Да ты весь горишь, – испугалась она.

Костя снова закрыл глаза. Ему не хотелось верить в происходящее. Только что с ним рядом была Света. Почему на кровати сидит другая женщина? Значит, это сон? Сон с другой женщиной или со Светой? Сделав усилие, он вновь открыл глаза и снова увидел Анну.

«Значит, Света приснилась», – понял он.

Анна открыла дорожную сумку и достала аптечку. Пересчитав таблетки ремантадина, подумала: «Негусто. Шесть штук. Если не буду пить сама, ему для начала хватит». Еще раз перечитав инструкцию, она достала из упаковки две таблетки, прибавив к ним две таблетки парацетамола.

– Вот это надо выпить, – растормошив Крылова, она протянула ему на ладони лекарство.

– Я не умею, – ответил он нерешительно.

– Придется попробовать. Надо сбить температуру и попытаться подавить вирус.

Она обращалась с ним как с ребенком. Костя и вправду никак не мог проглотить первую таблетку. Заставив его выпить еще стакан воды, Анна укрыла Крылова одеялом и задумалась.

«С такой температурой ехать опасно. Все время придется сбивать. Оставаться тоже нельзя. Дорога тяжелая, снегу за ночь намело. К тому же суббота, ее не чистили, наверно. Если на границе надолго не задержат, весь путь займет часов двенадцать-четырнадцать, а то и больше. Пусть подремлет, пока спадет температура, потом поговорим», – решила Анна.

Через полчаса она привела себя в порядок и снова подошла к кровати. На лбу Кости выступили капельки пота. Очнувшись, он посмотрел на Анну более осмысленным взглядом.

– Который час? – спросил он.

– Семь утра. Как ты себя чувствуешь?

– Лучше. Только тело ломит.

– Что будем делать? – задала она непростой вопрос. – Я могу позвонить Дербеневым, оставить тебя у них. К сожалению, я должна уехать. В понедельник соседка уезжает в командировку, и за Катей некому будет присмотреть.

– Нет, мне тоже нужно домой. У меня назначены встречи. Дел много. Только не знаю, смогу ли вести машину, – беспомощно взглянул он на Анну.

– За руль тебе нельзя, сам понимаешь, – она промокнула полотенцем капельки пота, выступившие у него на лбу. – Я поеду, в моей жизни были ситуации и посложнее. Однажды почти сутки ехала. К тому же одна. Доберемся.

Костя отбросил одеяло. Ему стало жарко.

– Мокрый весь, странно, – сказал он смущенно, попытавшись снова его натянуть.

– Это хорошо. Когда падает температура, идет большое потоотделение. Где твой ключ, я принесу переодеться.

– Я сам, – собравшись с силами, Крылов наконец-то сел на кровати.

В голове шумело. Анна помогла ему одеться и, придерживая под руку, довела до двери.

– Подожди, помогу, – сказала она, вспомнив, что свой ключ оставила на столе.

Не дожидаясь, Костя, пошатываясь, подошел к своему номеру, вставил ключ в замок и попытался открыть. Удалось ему это с трудом. Перешагнув порог номера, он, зацепившись за что-то, чуть не упал, но Анна вовремя его подхватила и помогла сесть в кресло.

– Никогда не думал, что так тяжело болеть, – произнес он с расстановкой.

– Тебе особенно, – согласилась девушка. – Тот, кто редко болеет, переносит все эти вирусы гораздо тяжелее. Организм не привыкший.

Окинув глазами комнату, она спросила:

– Не будешь возражать, если я соберу вещи?

В ответ Костя отрицательно мотнул головой. В пакете в шкафу она нашла чистое белье, и, пока аккуратно складывала одежду и разложенные на столе бумаги, отправила Костю переодеваться в ванну.

– Ой, у тебя тоже парацетамол есть! – воскликнула она удивленно, заметив пакетик с лекарствами.

– Это Саша, – ответил из ванной хриплый голос.

Анна уже знала, кто такая Саша. Мысленно поблагодарив ее за заботу, она обнаружила и упаковку с витаминами.

– Вот еще выпей, – протянула она капсулу.

Костя сморщился, но послушно проглотил.

– Так, вроде бы все. Давай документы и ключи. Сейчас спустимся вниз, подождешь в холле. Я подгоню машину, – спокойно сказала она.

На самом деле все было не так просто. Она волновалась и за состояние Крылова, и за предстоящую дорогу.


Усадив шатающегося шефа в кресло под укоризненные взгляды заспанных администраторов, решивших, что мужчина еще не отошел от пьянки, Аня сдала квитанцию, взяла жетон на автомобиль и вышла во двор.

Все машины на площадке представляли собой большие сугробы. Лишь по торчавшим боковым зеркалам можно было догадаться в начинавшей рассеиваться утренней темноте, что на самом деле это автостоянка.

Минут двадцать Анна потратила на то, чтобы смести снег и соскрести лед со стекол, пока, наконец, пробуксовывая в глубоком снегу, не подъехала к дверям гостиницы.

Косте и вправду стало легче. Он помог поставить в багажник сумки и даже вызвался сесть за руль. Но Анна вежливо отказала. Она прекрасно знала, что через какое-то время температура снова подпрыгнет.

За город выбрались лишь через час. Несмотря на то что местами вовсю работала очистительная техника, дороги представляли собой месиво из мокрого снега. Мороз, слегка прихвативший сутки назад землю, после снегопада вновь уступил место оттепели.

Только к трем часам дня добрались до границы. По всей дороге было много населенных пунктов, ограничений скорости. Но, наверное, впервые в жизни на всем пути из Киева не встретилось ни одной милицейской машины. Даже при всем на то желании превысить скорость было практически невозможно.

Анна, сосредоточившись на дороге, периодически посматривала на Крылова, трогая его лоб ладонью. Дважды приходилось останавливаться. Сперва для того, чтобы укрыть задремавшего Костю одеялом, затем чтобы дать ему таблетки.

Несмотря на попытки уговорить пограничников и таможенников на быстрый проезд больного с высокой температурой, все формальности на границе заняли два часа. Проехав последний пост, Анна облегченно вздохнула. Осталось полпути.

Снега на дороге стало меньше, но ощутимо прибавить в скорости не удавалось. Местами встречались участки, покрытые сплошной коркой льда. Иногда в вечерних сумерках на пути возникали дорожные машины, разбрасывающие песок. Помогало это мало – дорога все равно оставалась опасной.

У Кости вновь поднялась температура. Он полулежал на откинутом сиденье и метался под одеялом. «Надо что-то делать», – лихорадочно соображала Анна.

«Есть! Вспомнила».

Осторожно съехав на обочину, она растолкала Крылова, задав ему нелепый, казалось, вопрос:

– Водка есть?

– В багажнике, – удивленно уставился он на нее.

Как у любого нормального водителя, естественно, в машине на всякий случай лежала бутылка водки. Анна села на свое место, как могла раздела Костю и щедро обтерла его спиртным. Затем вышла из машины подышать свежим воздухом. Закурив, она задумалась.

«Если менты остановят, ни за что не смогу доказать, что не пила. Но другого выхода нет».

Едва открыв дверцу, она вновь почувствовала резкий запах спиртного. Стараясь дышать неглубоко, Анна опустила оба задних стекла, решив, что на скорости быстрее выветрится, и тронулась с места.

Остановившись через десяток километров у придорожного кафе, она попросила приготовить чай в термос, купила бутерброды и минеральной воды. Официант с опаской посмотрел на девушку, от которой за километр несло спиртным. Когда же он через окно увидел, что та садится за руль, у него просто речь отняло.

На счастье, никто их не останавливал, да и машин на дороге практически не было.

– Где мы едем? – приподняв сиденье, спросил Костя через некоторое время.

«Полегчало», – отметила про себя Анна.

– Километров сто семьдесят осталось. Если дорога не станет хуже, часа за три доберемся, – ответила она, не отрывая взгляда от светящихся красным светом габаритных огней идущей впереди машины.

Анна «села на хвост» минут двадцать назад. Ехать, повторяя движения незнакомого водителя, было намного легче.

– Устала? – задал вопрос Крылов.

– Немного. Самое сложное было не опьянеть от запаха. Хотя, если честно, голова кружилась. Даже закусить захотелось.

И она рассказала о немой сцене в кафе.

– Откуда ты знала, что водку можно использовать таким образом? – подивился ее опыту Крылов.

– У меня ребенок, Костя. Когда болеют дети, и не тому научишься, чтобы им помочь, – усмехнувшись, ответила Анна.

«А я вот не знал», – напряг память Крылов и, глядя на бегущую навстречу дорогу, отрешенно подумал:

«А ведь у меня тоже ребенок. Надо будет подсказать Саше».

Наивный, он и не подозревал, что Саша, вырастившая и его, и Олежку, не нуждалась в таких советах.


– Какой у тебя адрес? – решила узнать Аня, подъезжая к кольцевой.

– Сухаревская, дом номер... – продиктовал очнувшийся Костя пересохшими губами, чувствуя, что снова поднялась температура.

– Мы, оказывается, рядом живем, – отметила она.

– Точно, – припомнил Крылов. – Я когда за тобой заезжал, тоже об этом подумал.

– Это тот кирпичный дом на горке? – уточнила Анна.

– Да.

– Он из моей квартиры хорошо виден. Я люблю наблюдать, как там загорается свет в окнах. Даже желание иногда загадываю, – улыбнулась она.

– Это как?

– Ставлю на какое-нибудь окно и жду, где первым включат свет.

– И сбывается?

– Да пока не очень, – рассмеялась она в ответ.

«Забавная девушка», – подумал Крылов, снова впадая в забытье.


– Костя, очнись, приехали, – трясла его за плечо Анна. – Какой у тебя этаж?

– Пятый. Сто восьмая квартира.

Выйдя из машины, Крылов пошатнулся.

– Не спеши, – попросила она, закрывая багажник и прихватив Костин кейс. Костюм она решила пока оставить в машине.

Пока мужчина набирал код на замке, Анне приходилось его поддерживать.

На звонок дверь открыла подтянутая пожилая женщина.

«Выглядит как учительница», – отметила Аня, мельком глянув в сторону Саши. В том, что это была именно Саша, она не сомневалась.

– Что случилось? Костя, что с тобой? – подхватила та с трудом перешагнувшего порог Крылова.

– У него грипп, – ответила девушка. – Помогите мне уложить его в постель, и, я думаю, не мешает вызвать «скорую». Таблеток за день он уже достаточно наглотался, но они недолго действуют.

Саша недоверчиво взглянула на незнакомую девушку и еще раз посмотрела на Костю.

– Вы уверены, что грипп?

– Уверена... Почти.

– Что он принимал?

– Я вам расскажу. Давайте его уложим, – устало произнесла Анна и, сбросив сапоги, согнулась, чтобы помочь Косте снять ботинки.

Саша растерянно сопровождала взглядом ее движения и все еще никак не могла прийти в себя.

– У вас термометр далеко? – спросила Анна, когда общими усилиями они уложили Крылова в постель.

Все это время она, упустив некоторые личные подробности, рассказывала женщине о том, как Костя заболел, что из лекарств она ему давала, как обтирала в машине водкой. Саша сосредоточенно слушала.

Она права, надо вызвать «скорую».

Не дожидаясь показаний термометра, женщина набрала 03.


– Господи, полвторого, – глянула на часы Анна, едва закрылась дверь за бригадой «скорой». – Константин Петрович сказал по дороге, что в час ночи гараж закрывают, пропускают только в крайнем случае. Я загоню быстро машину и вернусь отдать ключи и документы.

– Я не знаю, можно ли вам доверять... – растерянно произнесла Саша.

– К сожалению, у вас нет выбора. Такую машину нельзя оставлять во дворе. Знаете, – предложила она недоверчиво посматривавшей на нее Саше, – вот вам мой паспорт. Взамен я беру документы на машину и ключи. Здесь метров пятьсот, я быстро вернусь.

И, не дожидаясь согласия, быстро исчезла за дверью.

«Господи, что за ночь!» – подумала женщина, защелкивая за ней замок.

На всякий случай она открыла паспорт и прочитала: «Круглова Анна Николаевна». Затем рассмотрела фотографию: «Вроде похожа». Облегченно вздохнув, она спрятала паспорт под телефон и пошла в комнату к больному.


Анна вернулась минут через сорок. От переживаний у Саши разболелось сердце. Радовало одно: температура у Костеньки после укола стала спадать.

– Почему вы так долго? – недовольно встретила она на пороге Анну.

– Так получилось. Сначала свои вещи домой забросила, – принялась объяснять причину задержки Анна, – потом просилась в гараж, успели закрыть. Вот костюм, ключи и документы. А как Костя, Константин Петрович?

– Спасибо. Лучше, – кратко ответила женщина.

– Я тогда пойду. – Аня поняла, что войти ее больше не пригласят. – На всякий случай, вот вам мой номер телефона. Я рядом живу. Если что...

– Спасибо, – перебила ее Саша, взяв листок бумаги.

– До свидания.

– Спокойной ночи.

Оказавшись за дверью, Анна вздохнула. Ей очень хотелось взглянуть на прощание на Константина Петровича, но не удалось.

«Такую китайскую стену с первого раза не прошибешь», – улыбнувшись, подумала она о Саше и направилась домой.

7

Полдня Аня проспала. Катя, довольная, что мама наконец-то дома, несколько раз пыталась ее разбудить. Но та, покормив ее завтраком и поцеловав, снова падала на кровать. Стоило ей лишь немного расслабиться, как усталость обрушилась со всей силой.

Только к концу воскресенья Аня смогла окончательно проснуться. После напряжения, которому она подвергалась в течение всей недели, в голове царила полнейшая сумятица.

«Почему я не спросила у Крылова, что мне делать завтра?» – мысленно ругала она себя.

Наконец решившись, Анна набрала номер мобильного телефона Кости, который почти неделю назад дал ей Хвостов. Сработал автоответчик, любезно ставя ее в известность, что абонент недоступен.

Она не знала, что заботливая Саша предусмотрительно отключила телефон.


К девяти часам утра Анна подъехала к офису компании. После долгих расспросов ее впустили и отвели в кабинет Андрея Витальевича.

«Круглова, Круглова», – пытался он вспомнить.

За прошедшую неделю, немного приболев, к счастью, не гриппом, Хвостов, мучаясь бездельем, аккуратно переписал свою толстую записную тетрадь. Слишком много там накопилось исправлений, а многое вообще было зачеркнуто. В новой тетради фамилии Круглова не значилось. Наконец, припомнив связанные с девушкой события, он вновь пожурил ее за звонок шефу и отправил домой в связи с тем, что шеф болен и указаний о ней не поступало. Как только все выяснится, ей позвонят.

Почему-то Андрей Витальевич был твердо уверен, что никаких указаний и не поступит.


Расстроенная Анна заехала в магазин и, пересчитав остатки денег, сделала мелкие покупки. Затем, забрав из садика Катю, вернулась домой. Делать ничего не хотелось.

Так прошло три дня. Никто ей не звонил, никто ее не разыскивал.

В четверг к обеду она снова решила набрать номер Константина Петровича.

«Если выздоровел, не может быть, чтобы не вспомнил», – подумала она.

– Да, – резко ответил такой знакомый мужской голос после того, как в трубке несколько секунд слышался увлеченный разговор.

Дрогнувшей рукой Анна отключила телефон.

Костя посмотрел на аппарат. «Кому надо – перезвонят», – решил он. Выбитый из обычного ритма болезнью, провалявшись несколько дней дома, он только сегодня вышел на работу, а дел накопилась тьма.

Все случившееся в Киеве покрылось завесой нереальности, как будто произошло не с ним. Реальным было только то, что его включили в число претендентов на проект, который требовал полной отдачи сил в ближайшие месяцы. А там кто знает, как все обернется. Во всяком случае, до окончательного подписания контракта еще далеко.

Домой он вернулся около одиннадцати. Не оправившись до конца от болезни, проведя на работе безумно напряженный день, он чувствовал себя разбитым.

Многого Костя так и не успел сделать и, собираясь спать, автоматически строил план на завтрашний день. В конце концов он заглянул в комнату спящего сына и, не зажигая света, свалился в постель. Уже засыпая, он с сожалением подумал, что упустил еще какую-то важную вещь.


Анна готовила ужин. За окном стало совсем темно. В новом кирпичном доме напротив в окнах зажигались огни. Но ей впервые не хотелось загадывать желание...

Часть 2

Могло бы быть...

Ты послан мне на горе иль на счастье?

Спасение мое или беда?

Мое достоинство или мое паденье

Под тяжестью безмерного греха?

Кто мне ответит, как же разобраться,

Кто даст совет, куда же мне идти:

Безумию навстречу, в воле страсти,

Или же прочь от счастия брести?

Смешалось все, я снова на распутье,

Повержен мыслей прежде ровный строй:

Ты мое горе, счастье... И неважно,

Чего там больше, если ты со мной...

1

Крылов подвез к детскому саду Олежку, махнул ему рукой и, проследив, как тот скрылся за входной дверью, хотел уже было уехать, но, бросив взгляд на заднее сиденье, заметил яркую детскую книжку. Утром сын спрашивал разрешения дать ее на время подружке.

Пришлось бежать вслед за Олегом. Он догнал его лишь в раздевалке и, сунув ему в руки забытую книгу, тут же вернулся обратно. Подходя к машине, Костя услышал, как пищит телефон, оставшийся в салоне, но ответить не успел, звонок прервался.

«Черт, – подумал он. – Скорее бы GSM подключили. Высветился бы номер, знал бы, кто разыскивает». Но будучи твердо убежденным, что если кому надо – перезвонит, тут же забыл о нем.


– Константин Петрович, вам звонили из Америки, – прямо с порога сообщила Алла Ивановна.

Как всегда, она приезжала в офис немного раньше остальных и с усталой улыбкой встречала сотрудников, всем своим видом давая понять, что работает уже невесть сколько времени. Правда, периодически она исчезала в течение дня неизвестно куда, но ей это прощалось, так как со своими обязанностями она справлялась неплохо, к тому же запросто и без отговорок могла работать сверхурочно, а если того требовала необходимость – и в выходной день. Работа для нее была своего рода увлекательной игрой. К тому же Алла Ивановна с удовольствием выполняла функции давно забытого профсоюза. Она помнила и знала о своих сослуживцах практически все: когда родился, женился и т. д.

– Кто? – спросил Крылов, направляясь к своему кабинету.

– Роберт Балайзер. Сказал, что перезвонит позже. Да, он еще спрашивал какую-то Анну.

Костя замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Он хотел что-то спросить, но в кармане зазвонил телефон.

– Слушаю, – ответил он, открывая дверь кабинета. – Да, Николай, привет.

– Как ты? Отошел? Вера до сих пор в себя прийти не может, оттого что нам не сообщили о твоей болезни. Как доехали?

– Нормально, – не вдаваясь в подробности, ответил Костя. – Честно говоря, плохо помню.

– Ладно. Голос бодрый. Все равно не очень напрягайся, грипп – штука тяжелая. Я вот что хочу сказать. Только что с Балайзером разговаривал. Он никак не может Анну разыскать. Говорит, что домашний телефон не отвечает, твой мобильный тоже, а на работе почему-то о ней ничего не знают. Я, по правде говоря, не совсем понял, а потом сам обнаружил, что телефона Ани у нас тоже нет. Как-то в спешке с Верой упустили. Может, ты мне продиктуешь?

– Нет, не продиктую, – ответил Крылов. – У меня его нет. Надо у Хвостова спросить.

Во время разговора Костя сбросил дубленку на стул и, нажав на клавишу стоявшего на столе телефона, попытался вызвать Андрея Витальевича.

– Тогда переключи, пожалуйста, на нее, хочу от Веры привет передать.

– Ее здесь нет, – после паузы произнес Крылов.

– Не понял. Как нет? Заболела, что ли? – недоуменно переспросил Николай.

– Послушай, давай на эту тему после поговорим. Мне как-то не до нее было. Сейчас все выясню, перезвоню.

– Ты побыстрее выясняй. Балайзер тебе снова будет звонить. А вообще как-то все странно...

– Слушай, Николай, давай потом. Узнаю – позвоню.

– Ну, хорошо. Буду ждать, – ничего не поняв, согласился Дербенев.

Костя отключил телефон и задумался: «Так, не прошло. От того, что произошло, просто так за делами не спрячешься. Куда Хвостов-то подевался?»

Красная сигнальная лампочка продолжала пульсировать, пока наконец не ответила Алла Ивановна одновременно с вошедшим в кабинет Виктором.

– Константин Петрович, Андрей Витальевич с утра в поликлинике, на процедурах.

– После работы, что ли, нельзя? – нахмурился Костя, начиная нервничать. – Алла Ивановна, девушка на днях не заходила, Анна?

– Приходила в понедельник какая-то девушка. Хвостов с ней беседовал. Больше ничего не знаю, – секретарше будто передалось по телефонному проводу настроение шефа, и она тоже заволновалась.

Алла Ивановна всегда старалась быть в курсе событий, а роль девушки, неожиданно с утра всеми разыскиваемой, была ей непонятна.

– Как появится Хвостов, сразу ко мне, – Костя отключил связь.

– Слушай, я тоже еще вчера хотел об этой Анне спросить, – Виктор, внимательно слушавший разговор с секретаршей, посмотрел на Костю. – Мы с ней так много общались на прошлой неделе, что захотел увидеть воочию. Она вообще-то у нас работает?

– У нас, не у нас – не знаю, – Крылов начинал злиться оттого, что попал в глупую ситуацию.

Неожиданно он вспомнил, что в машине, в одном из отделений, должен был остаться листок, на котором он писал адрес и телефон Кругловой перед отъездом.

Костя выглянул в окно – машины уже не было. Как и было договорено, с утра он отдал ключи и документы водителю, который успел отогнать ее на мойку.

– Алла, сообщите, пожалуйста, Малинину на пейджер, чтобы немедленно перезвонил в офис. Сразу соедините со мной, – вновь включил он громкую связь. – Где Хвостов?

– Должен быть с минуты на минуту.

– Ты объясни ситуацию. Что случилось-то? Отчего такой шухер? – Виктор непонимающе уставился на шефа.

Впрочем, шефом Костю он называл достаточно условно. Семь лет назад они начинали вместе. Но роли и тогда, и сейчас у них были разные. Если Костя был генератором идей, первенство которого никем не оспаривалось, то Виктор Хорин был соратником и самым доверенным лицом. Своего рода правой рукой.

– Да забыл я про нее, – в сердцах ответил Крылов. – С температурой приехал, болел. Вчера сам знаешь какой день был. А ее с утра Балайзер разыскивает. Уже и Дербеневу в Киев звонил. Не знаешь случайно, что ей Хвостов в понедельник сказал?

– Нет, не знаю. Я решил, может, ты специально дал ей отдохнуть? О том, что кто-то был с тобой в Киеве, знали пару человек. Андрей Витальевич и Алла болели с прошлого вторника. Им неизвестно, какую роль она играла в поездке и чем занималась, – прояснил картину Хорин и тут же поинтересовался: – А ты? Что же ты телефончик не взял? Или не понравилась? Ну, там, на кофе не звала, когда вернулись?

– Виктор, я вообще плохо помню, как добрался до Минска. И потом, не я ее привез, а она меня. Всю дорогу вела машину. Да еще температуру сбивала.

– И ты доверил ей свою машину? Круто! – заинтригованно воскликнул Виктор. – В таком случае какой ты неблагодарный!

– Сам себе многого не могу объяснить, – продолжал Костя. – Столько всего произошло за прошлую неделю! Будто фильм смотрел. Я там даже с Селиванами встретился...

– А они как там оказались? – Виктор насторожился.

– Миша по делам приезжал. Случайно у Дербенева узнали, что я тоже в Киеве. Разыскали через него.

– И что дальше? – поинтересовался Хорин, внимательно наблюдая за реакцией Кости.

Семейная драма Крыловых протекала у него на глазах. В отличие от многих, самому Виктору, несмотря на занятость в бизнесе, удалось сохранить семью, которая с годами, вопреки обстоятельствам, становилась все крепче. И он отдавал себе отчет в том, чья это заслуга. Просто у него была замечательная жена, которая, освободив его от быта, растила троих детей, младшей из которых недавно исполнилось два года, при этом умудрялась прекрасно выглядеть и подрабатывать в свое удовольствие дизайнером по интерьерам в одной из строительных фирм.

Хорина всегда тянуло домой. Там его ждали, и он, стараясь оправдывать это ожидание, лишний раз нигде не задерживался и, если это было возможно, всегда брал с собой на встречи и в командировки жену.

Поэтому он сочувствовал Косте, не представляя себе, как можно пережить такую трагедию, когда уходит любимая женщина. Будто почву из-под ног выбивают.

Но, понимая, что ничем не может помочь, старался не напоминать лишний раз ни о разводе, ни о Светлане. Зато всегда был готов по-дружески поддержать. Раз в неделю они вместе с друзьями ходили в спортзал, гоняли в футбол, затем шли в баню. Часто вместе проводили выходные, а его мальчишки с удовольствием играли вместе с Олегом, хотя и были постарше.

Но сейчас Костя сам затронул запретную тему.

– Да ничего, – удивился сам себе Крылов. – Теперь ее Олег интересует. Хочет увидеть.

– Нормально, в общем-то, – положительно отреагировал Виктор. – Мать есть мать.

– Вот и ты как все, – Крылов, задумавшись, стал легонько стучать ручкой о стол. – Мать, мать. Когда уезжала, забыла, что мать. Год вообще ни слуху ни духу.

В мыслях же он снова отметил, что говорит об этом вовсе не так зло и раздраженно, как некоторое время назад.

– И что ты решил? Когда они собираются сюда приехать?

– Ничего пока не решил. Не хочу, чтобы Олег ее видел. Только недавно спрашивать перестал, где мама.

– Думаешь, забыл? – спросил Виктор.

– Нет. Не думаю, – Костя подошел к окну и добавил: – Маленький, а понимает, что это тяжелая тема. Врать ему не хочу, но и говорить о том, что она нас бросила, тоже. Не хочу травмировать. Когда приедут – не говорили. Но, наверное, поездка запланирована, – при этих словах Косте вспомнилось заплаканное лицо Светланы.

«И, по-видимому, скоро», – добавил он про себя.

– А тут еще эта Анна, – после недолгого молчания продолжил Крылов. – Необычная какая-то. Не красавица писаная, но из таких, кого сразу выделишь в толпе: поведение нестандартное. Общение с ней ни для кого не проходит бесследно. Даже Балайзер, видишь, интересуется, – при этих словах Костя усмехнулся и начал подробный рассказ обо всем, что произошло в Киеве, с самого начала.

Впрочем, о событиях последней ночи он умолчал, а Виктор, конечно же, ничего не спросил, хотя предположил, что Костя поделился не всем.

– Надо было, конечно, Хвостова предупредить, да так сильно заболел, что с детства ничего подобного не припомню.

– Грипп – не ОРЗ, – заметил Виктор.

– Я это уже слышал. Круглова мне тоже об этом говорила, как в воду глядела, – Костя задумался.

«Надо ее срочно разыскать», – и он вновь решительно нажал клавишу, пытаясь вызвать к себе Хвостова.

Хорин, наблюдая за ним, чувствовал, что ему становится все более интересна эта девушка, что он ею заинтригован и хочет быстрее познакомиться. Когда он консультировал ее на прошлой неделе по телефону, ему казалось, что Анна давно связана с их бизнесом, настолько четкой и последовательной была формулировка ее вопросов. Впечатления не портило даже то, что порой они напоминали ему вопросы первокурсника радиотеха.

– Да, Константин Петрович, – наконец ответил запыхавшийся Хвостов. – Сейчас буду у вас.

– Перезвоните, пожалуйста, Анне Николаевне Кругловой. Она в понедельник к вам заходила. Передайте, чтобы сегодня приехала в офис, как только сможет. Я ее буду ждать. Нет, – вдруг сказал он после паузы, – дайте мне ее телефон, я сам позвоню.

– Сию секунду. Я сейчас отыщу номер телефона и принесу, – ответил Андрей Витальевич, чувствуя, как лоб начинает покрываться испариной.

– Хорошо, только побыстрее, – после этих слов связь отключилась.


Хвостов сидел ни живой ни мертвый. Как он мог так оплошать? День назад, уехав пораньше с работы, он решил съездить на дачу для проверки. Еще раз просмотрев старые записи и убедившись, что ничего не пропустил, он захватил с собой старую рабочую тетрадь и самолично сжег ее в печке.

«Почему снова не записал на всякий случай телефон? Понадеялся только на свое предчувствие, даже не узнав мнения шефа! Но ведь он и вправду не сказал, как с ней поступить», – от этих мыслей Хвостова попеременно бросало то в жар, то в холод.

Бывший кабинетный работник МВД, он познакомился с Крыловым несколько лет назад, незадолго до ухода на пенсию, когда тому понадобилась помощь. Хвостов, пользуясь своими связями, решил для Крылова несколько щепетильных вопросов, и Константин Петрович его хорошо отблагодарил.

Во время развода возникла потребность в квалифицированных юристах по семейному праву – их рекомендовал Андрей Витальевич, после чего Крылов решил, что такой человек всегда пригодится, и предложил ему должность начальника общего отдела, ко всему прочему отвечающего за кадры.

Словом, Хвостов плавно перекочевал из кабинета МВД в кабинет компании, занявшись привычными для него делами.

«Какой вчера был удачный день, – вспомнил он. – Сколько сил приложил, чтобы забрать права шефа! Зачем поспешил? Вернул бы сегодня, смотришь, тот бы иначе реагировал».

И, уже чувствуя дрожь в коленках от предстоящей взбучки, тяжело вздохнув, Андрей Витальевич направился «на ковер».


Еще накануне Анна почувствовала легкое недомогание, которое усилилось к вечеру, но, лишь собираясь лечь спать, догадалась смерить температуру.

«Господи, 38,8! Неужели и у меня грипп? Глупая, почему снова не стала пить ремантадин, когда вернулась?» – подумала она, роясь в аптечке. Ремантадина там не оказалось. «Забыла купить. И парацетамол у Константина Петровича остался», – продолжала она огорчаться, рассматривая содержимое. С трудом отыскав детскую упаковку, она прикинула дозу и решила, что до утра хватит, а завтра купит. В крайнем случае, дождется из командировки Риту и попросит ее сходить в аптеку.

Ночь прошла как в кошмарном сне. Впрочем, кошмары были на самом деле. Откуда-то возникали образы родителей и бабушки. Потом навстречу в расстегнутом пальто шел улыбающийся Игорь, но когда он подходил ближе, вдруг оказывалось, что это Крылов, и по его грозному виду Анна понимала, что сейчас он будет ее ругать. Затем, как в видеосъемке, перед ней танцевал Балайзер в паре с Верой, откуда-то накатывала серебристая «Вольво», а она, словно оцепенев, не могла сдвинуться с места.

Встав среди ночи, качнувшись, она зацепила тумбочку в прихожей и нечаянно сбросила на пол телефонную трубку, которая, скользя, залетела куда-то под шкаф. В полубреду Анна зацепила веником разлетевшиеся части, а достав и собрав воедино, поняла, что телефон, к сожалению, не работает. Удрученная, она оставила его на тумбочке, побрела на кухню, проглотила горсть таблеток и снова, дрожа от озноба, забралась под одеяло.

Кошмары не отпускали до утра. Прозвонил будильник, но встать не было никаких сил. «Может, Катьку дома оставить? – раздумывала она после тяжелой ночи. – Не получится, ее же кормить надо. Придется отвести».

С трудом заставив себя подняться, Аня разбудила капризничавшую Катюшу, помогла одеться и повела в садик, находившийся минутах в пяти ходьбы от дома.

Медленно бредя вслед за дочерью, у самых ворот Анна оторвала взгляд от засыпанной снегом земли и обомлела. От детского сада отъезжала знакомая до боли белоснежная машина.


– Кто вам позволил решать, как поступить с Кругловой, не посоветовавшись со мной? Почему, в крайнем случае, вы не спросили у Виктора Михайловича? – Крылов перестал себя контролировать, и его голос, все усиливаясь, стал подобен рычанию разъяренного зверя.

Наконец, после паузы, с трудом совладав с собой, он негромко, но отчетливо произнес:

– Андрей Витальевич, или вы сегодня найдете мне ее телефон и домашний адрес, или с понедельника вы уволены.

Поняв, что разговор окончен, красный как рак Хвостов скрылся за дверью.

– Думаешь, найдет? – спросил Хорин, ставший свидетелем разноса.

– Никуда не денется. Свяжется со своими, найдет как миленький. Хорошо, хоть Балайзер больше не звонит.

– У них там сейчас четвертый час ночи, спит, наверное, – взглянув на часы, попытался успокоить Костю Виктор.

– Надеюсь. Хватит об этом. Переводчики закончили?

– Я утром заезжал, к обеду обещали сдать.

– Во вторник все должно лежать на столе у Балайзера. Если сегодня отправим экспресс-почтой, успеем. Что со сбытом? Итоги новогодней распродажи подвели?

– Почти. Александра Андреевна болела на прошлой неделе, во вторник вышла. Закрывает год. Не мешало бы ей после этого премию подкинуть, другого такого исполнительного человека не найти. Старая закалка. Хорошо, что тебе удалось уговорить ее перейти к нам. Сколько налоговых проверок выдержали малой кровью!

– Слушай, ты вправе сам решать такие вопросы, что ты меня грузишь? – слегка раздраженно ответил Крылов. – Мне сейчас не до этого, и я всего упомнить не могу.

На самом деле Костя всегда хорошо помнил, что хороших специалистов, которых он в шутку окрестил «гениями», нужно беречь. И гений в лице главного бухгалтера Александры Андреевны Лариной, несомненная удача компании, был им очень почитаем.

Он знал ее много лет, еще со времен работы в НИИ. Уже тогда о ней ходила слава как о самом толковом сотруднике бухгалтерии. А с годами Александра Андреевна заняла пост главного бухгалтера.

Столкнувшись в первый раз с налоговой, Костя заново осознал важность хорошего бухгалтера для фирмы и вспомнил о Лариной. Он обхаживал ее около двух лет, пока наконец-то не уговорил по совместительству приводить в порядок и его бухгалтерию. Александра Андреевна разгребла запущенные дела, частично воссоздав утерянные документы или вообще не существовавшие, очень вовремя: неожиданно нагрянула очередная налоговая проверка. В тот раз все обошлось, а Ларина так и осталась у Крылова, сдавшись под его напором.

Впрочем, не только это было причиной. К тому времени она устала и от семейных проблем. Достигнув высот в профессиональном плане, она практически потеряла мужа, который каждое очередное повышение жены воспринимал как собственное поражение. Следующие за этим приступы ревности и гнева часто заканчивались скандалами, после которых она долго ходила, стыдливо пряча синяки, а однажды даже попала в больницу.

И как ни жаль ей было своего слабого мужа, в один прекрасный день, решив, что дети выросли и теперь она никому и ничем не обязана, Александра Андреевна собрала свои вещи и ушла из дому. Прямо к Крылову, который без лишних слов и расспросов помог ей деньгами и решил жилищный вопрос, поселив во временно пустующую квартиру Саши.

Год назад она вновь обзавелась собственным жильем и, успокоившись, жалела лишь об одном – что не ушла раньше. Бывший муж пытался первое время вернуть ее обратно, но, встретив стойкое сопротивление, недолго тосковал. Заново женившись, он обрел себе новую жертву, оставив наконец Александру Андреевну в покое.

Судьба благоволила и к Крылову, хоть как-то компенсируя его потери. Несмотря на то что ушла жена, к одной преданной ему Саше добавилась вторая – Александра Андреевна Ларина.


– Константин Петрович, Малинин только что звонил. Он возвращается. Вашу машину почистили и вымыли, – послышался голос Аллы Ивановны.

– Почему не перезвонил сразу? – спросил он, понимая, что ничего изменить уже нельзя: весь мусор из машины убран и, скорее всего, уничтожен.

– У него батарейка в пейджере села. Как только поменял, попросил повторить все сообщения и позвонил, – пересказала короткий телефонный разговор секретарша.

– Хорошо, – ответил Костя.

«Где ее искать? Почему сама не звонит? Ведь знала, что болен. Непонятно: идет напролом для дела и ничего не стремится сделать для себя. А может, та последняя ночь что-то изменила в ее поведении?»

Костя задумался. Он не мог объяснить, какая сила двигала им в тот вечер, когда он пошел в комнату к Анне. Что толкнуло его на такой шаг? Выпитое в изрядном количестве спиртное? Но к тому времени он практически отрезвел. Долгая прогулка по вечернему городу, откровенные разговоры? Эффект «купейного вагона»? Нет. Он знал, что девушка не исчезнет навсегда на первой же остановке. А может быть, он уже был болен в тот момент, когда стучал в ее дверь? Вроде нет. Костя хорошо помнил все с того момента, когда вернулся в свой номер и почувствовал, что, едва расставшись, снова хочет ее видеть. Тогда что?

Ни с кем и никогда он не делился подробностями личной жизни так детально и охотно. Неужели дело в самой Анне? В ее способности располагать к себе людей? Обычная с виду девушка, а так разбередила душу!

В течение двух лет Костя, конечно же, имел непродолжительные связи с женщинами. Иногда они длились лишь одну ночь, иногда больше. Но никогда и никому не удавалось войти в его жизнь настолько стремительно. Крылов всегда держал ситуацию под контролем.

К тому же чувства к бывшей жене еще не до конца угасли. Втайне от всех была жива надежда, что у Светланы не сложится жизнь с Селиваном и она вернется. Костя не знал, сможет ли ее простить, но очень хотел, чтобы она вернулась.

И вдруг Анна. Зачем он столько рассказал ей о себе? Плюс та ночь в гостинице. Если она будет у него работать, как это скажется потом на делах?

Учитывая, что она сделала, он мог бы, конечно, щедро оплатить ей командировку и, сославшись на отсутствие вакансий, отправить восвояси. Но судьба не часто сталкивала его с людьми, которые с первого мгновения без лишних слов понимали все, о чем он думает. Все события, связанные с поездкой, казались сейчас, спустя некоторое время, фантастически нереальными. Они с Анной общались «на одной волне». Немногие люди в его окружении обладали такими же качествами.

Да еще этот Балайзер! Его интерес к ней тоже не отметешь в сторону. Странный и непонятный интерес!

Если бы не та ночь! Костя ломал голову над тем, как ему вести себя при встрече. «Не вспоминать, что произошло, и точка. Дам ей понять, что это была случайная ситуация, ни продолжения, ни повторения которой не будет. Если она действительно умна, то все поймет правильно», – решил он и заставил себя переключиться на работу. Благо, зазвонил телефон, и серьезный разговор с одним из деловых партнеров тому способствовал.


Андрей Витальевич при полном осознании своей вины все же чувствовал себя несправедливо обиженным. «Из-за какой-то девчонки, ничего не значащей для фирмы, меня, человека, сделавшего столько полезного, просто взять и уволить?» И чем больше он прилагал усилий, чтобы разыскать Круглову, тем сильнее подогревал в себе чувство обиды.

То, что найти ее будет непросто, он понял еще во время первого разговора по телефону со своим бывшим заместителем, а ныне человеком, занимавшим его прежнее место. Все дело было в том, что жила она в новом районе, где недавно ввели новую телефонную станцию, номера которой еще не значились в компьютерном справочнике. Хорошо еще, если квартира зарегистрирована на ее имя и она действительно прописана по адресу, где живет.

Прошло почти два часа, но ему никто не перезванивал. «Все продажные, – в сердцах думал он о своем бывшем заместителе. – Раньше пулей летел, чтобы выполнить любое указание. Сам же и рекомендовал его на свое место. Вот она, людская неблагодарность».

Он накапал валерьянки и, заставив себя успокоиться, решил снова перезвонить через час.


– Константин Петрович, вас Александра Степановна, – донесся из динамика голос Аллы Ивановны.

«Странно, – подумал Костя. – Она редко звонит на работу. Может, случилось что?»

– Костенька, я тебя надолго отрывать не буду, – Саша всегда боялась помешать его работе. – Я здесь уборку делала и паспорт нашла. Так неудобно, так неудобно перед девушкой...

– Какой паспорт? – ничего не понимая, озадаченно перебил ее Костя. – Какая девушка?

– Ну, как какая? Та, что тебя в субботу из Киева привезла. Я испугалась, когда она машину в гараж собралась поставить. Не знала, можно ли ей доверять. Вот она паспорт мне взамен и предложила. Здесь написано: Анна Николаевна Круглова. Говорила, что у тебя работает. Ты бы успокоил девушку, а то, бедная, еще искать будет.

Сильнее удивить Костю было невозможно.

«Ай да Саша! – усмехнулся он в душе. – Как сегодня на руку твоя извечная недоверчивость. Это ж надо, Анна меня домой доставила, машину заботливо решила в гараж отогнать, а она взамен у нее паспорт потребовала. Ну, молодец!»

– Саша, раскрой, пожалуйста, страницу с домашним адресом.

– Сейчас. Открыла.

– Диктуй.

– Сухаревская, дом номер... – она продиктовала адрес и радостно добавила:

– Рядом совсем. Точно-точно, она еще просила позвонить, если помощь понадобится, даже телефон оставила.

Костя онемел. Такого подарка он не ожидал.

– А номер сохранился?

– Сейчас, сейчас. Вот, нашла.

Записав, он обнаружил, что тот отличается от его домашнего лишь одной цифрой.

– Саша, ты себе не можешь представить, как меня выручила. Большущее спасибо.

Он положил трубку и тут же попытался позвонить Анне. Никто не ответил. Решив перезвонить позже, Костя взглянул на часы и понял, что может опоздать на запланированную встречу. Начав утро с поисков Кругловой, он отложил в сторону многие дела. Пытаясь наверстать упущенное, Крылов быстро покинул офис.


Оставшуюся часть дня он периодически пытался дозвониться до Анны. К телефону никто не подходил, и в конце концов это его стало раздражать. Где она может пропадать целый день! А найти ее надо обязательно до звонка Балайзера, который, Костя это чувствовал, обязательно о ней спросит. Поэтому ничего другого, как заехать к ней домой, не оставалось.

Около шести часов вечера, намотавшись за день и решив не возвращаться в офис, Костя направился домой. Забежав на минутку в квартиру, оставил компьютер, взял паспорт и пешком направился к нужному дому. Так было гораздо ближе, чем кружить по дворам на машине.


Все утро, после того как отвела в детский сад Катю, Анна пролежала в постели практически не вставая. Лишь один раз, взяв ключ, она зашла в квартиру соседки и с трудом смогла дозвониться до поликлиники. Когда придет врач, ей никто не сказал, поэтому в минуты пробуждения Анна прислушивалась к звонку.

Девушка-практикантка заглянула к ней около пяти часов, быстро поставила диагноз, в котором Анна не сомневалась, что-то черкнула в рецепте, дала несколько общих рекомендаций и тут же упорхнула. «Надо закрыть за ней дверь, – подумала Аня, вновь проваливаясь в полубред-полудрему. – Рита не возвращается, придется за Катей самой сходить и в аптеку тоже».

Она посмотрела на часы. Решив, что в запасе как минимум полчаса и, может быть, вернется из командировки соседка, Анна в очередной раз провалилась в забытье.


«Кто-то звонит в дверь, – мелькнула мысль в затуманенном сознании. – Наверно, Рита. Сейчас встану, открою».

Ей казалось, что между тем, как она об этом подумала и попытками подняться, прошло пару минут. На самом деле, устав звонить, Костя совершенно случайно обнаружил, что дверь не заперта и, немного подумав, шагнул в полумрак квартиры.

– Кто-нибудь есть? – громко спросил он.

Никто не ответил. Прикинув, где может быть выключатель, Крылов зажег свет в прихожей. В полном недоумении заглянул в одну комнату, затем в другую, поочередно включая свет. В комнате поменьше, на тахте, укутавшись в одеяло, кто-то лежал.

Зажмурившись от яркого света, Анна наконец открыла глаза и долго вглядывалась в фигуру, стоявшую в проеме двери. «Опять бред», – решила она, прикрывая веки.

Костя смотрел на девушку, с трудом узнавая в ней Круглову, и ничего не мог понять. Медленно до него стало доходить, что происходит. Подойдя ближе, он дотронулся холодной с улицы ладонью до ее лба и замер. Затем взглянул на лежащий на маленьком стульчике у кровати термометр и присвистнул: «Почти сорок, ничего себе!».

Несколько секунд он растерянно смотрел на Анну. То ли под воздействием его взгляда, то ли сама по себе она вновь открыла глаза и спросила:

– Вы вправду здесь или это бред?

– Вправду. Вы что-нибудь принимали?

– Да. В аптеку надо сходить... И дочку из садика забрать. Который час?

– Половина седьмого.

– Ой, воспитатели ругаться будут, – испугалась она и попыталась встать.

Костя, наблюдая за ее неуверенными движениями, подошел ближе и нерешительно произнес:

– Лежи. Я могу сходить. В каком саду дочка?

– Рядом, за школой. Тот, который из белого кирпича, – автоматически ответила Анна. – Мне очень неловко, но если вам нетрудно...

– 356? – прервал ее Крылов.

– Да. По-моему, утром я видела там вашу машину.

– Почему не подошла? Я сына подвозил.

– Вы уже отъезжали.

Выходя из квартиры, он, оглянувшись, спросил:

– Какая группа?

– Шестая, – донеслось в ответ.


– Константин Петрович, а Олега давно забрали, – увидев его, сообщила молоденькая воспитательница.

Рядом с ней на скамейке в раздевалке сидела полуодетая девочка.

– Мне Катю Круглову, – ответил Костя, понимая, что единственный оставшийся ребенок в группе и есть Катя.

Воспитательница удивленно взглянула на Крылова.

– Ее мама работает у меня в фирме, – пояснил он. – Она заболела и попросила забрать ребенка.

– Ой, как хорошо! А то я уж собралась ее сама вести. Пятница, короткий день, а девочку никто не забирает, – затараторила обрадованная девушка, застегивая на девочке шубку. – Вообще-то нам чужим нельзя детей отдавать, но я вас знаю, так и быть. Все, забирайте.

Она завязала на недоверчиво рассматривающей мужчину Кате шарф и подтолкнула к Крылову. Тот взял девочку за руку. Она не сопротивлялась.

– А я тоже вас знаю, вы – папа Олега, – пробурчала под нос Катя и поудобней переложила под мышкой яркую детскую книгу.

«Так вот кому ее сын обещал! – удивился Костя, рассмотрев знакомую обложку. – И вправду мир тесен!»

– Ты с ним дружишь? – не зная о чем говорить с девочкой, спросил Крылов, когда они покидали территорию детского сада.

– Он – мой лучший друг! – гордо ответила Катя. И без всякой связи добавила: – А мы с мамой в пятницу всегда в магазин заезжаем, она мне что-нибудь вкусное покупает, – и при этих словах вопросительно взглянула на Костю.

«В поведении сказываются гены. Вылитая мать», – слегка оторопев от ее слов, подумал он.

– Мы сейчас зайдем в аптеку, купим маме лекарство.

– А гематоген купим?

– А что это? – удивился Крылов.

– Такая шоколадка. Она в аптеках продается.

– Ну, тогда купим, если продается.

Девочка, прибавив шагу, заметно повеселела.


Костя специально оставил дверь открытой, чтобы лишний раз не поднимать Анну. Вернувшись с Катей из аптеки и выложив большой пакет со всевозможными снадобьями, какие ему посоветовали купить, он прошел на кухню и, пока закипал чайник, осмотрелся по сторонам. Стандартная двухкомнатная квартира, уставленная старой, почти антикварной, но добротной мебелью, гармонично и со вкусом дополненная современными деталями интерьера, выглядела непривычно. Ничто не било в глаза, ничто не отвлекало, но каждая вещь, при ближайшем рассмотрении, действительно была достойна внимания. «Никакого лишнего стекла и металла. Тепло и уютно», – отметил он и, усмехнувшись, припомнил дизайнера своей квартиры.

Засвистел чайник. Еще раз бросив взгляд на заинтересовавшую его обстановку, Костя поспешил на кухню. Остудив воду, он развел несколько шипучих таблеток и помог Анне все это выпить, подумав, что ей не мешало бы перекусить.

«Чем они питаются?» – удивился он, заглянув в почти пустой холодильник. Задумавшись, он снова подошел к больной, проверил температуру и, строго наказав девочке, чтобы никому, кроме него, не открывала дверь, дворами пошел к своей машине.

В ближайших магазинах недалеко от дома он никогда не был и толком не знал, что в них продают. По пути с работы к дому он заезжал в новый супермаркет, где можно было купить все, от заморских деликатесов до нитки для зубов.

Загрузив тележку продуктами, он услышал, как в кармане пищит телефон.

– Да, я слушаю, – Костя катил тележку к кассе и разговаривал на ходу.

– Добрый вечер, Константин Петрович, – Крылов сразу узнал голос Балайзера. – Я вас не очень отрываю?

– Нет, что вы. Чем могу быть полезен?

– Меня интересует, как идет работа над проектом? Вы подготовили необходимый пакет документов?

– Да. Он готов. Теперь все зависит от того, как сработает экспресс-почта.

– Это хорошо, – отметил Балайзер, не решаясь приступить к главному вопросу, который его волновал. – Я, конечно, не имею права просить вас о личной просьбе. Но вы – единственный, к кому я могу сейчас обратиться...

– Да, пожалуйста.

– Видите ли, я второй день никак не могу дозвониться к Анне Кругловой. Никто не снимает трубку, я уж не знаю, что и думать.

– Не волнуйтесь, Роберт, она дома, но немного приболела. А с телефоном что-то случилось, я сейчас заеду и выясню.

– Будьте так любезны. Благодарю заранее. Я перезвоню позже.

– Да-да. Конечно.

«Что же его связывает с Кругловой?» – подумал он, спрятав телефон, и осмотрелся по сторонам. Очередь к кассам была небольшая, но каждый из стоящих катил перед собой полную тележку, как и Костя.

К тому же, похоже, он попал в пересменку.


– Аня, Анечка, что с тобой? – донеслось из прихожей.

– Тетя Рита, мама заболела. А меня из садика папа Олега привел. Он теперь мамин начальник.

– Какого Олега? Какой папа? – в полном недоумении пыталась понять Катины слова Рита.

За полтора года, с тех пор как стали соседками, она ни разу не слышала от Анны ни слова о мужчинах. Кроме Артюхина, конечно. Всякий раз, вспоминая о нем, Рита вздыхала с сожалением.

«Ну, и к чему порядочность и принципиальность приводит в наше время? Вот, лежит одна, с температурой. Поухаживать некому. Хорошо я вернулась», – мысленно подытожила она все, что увидела.

– Врача вызывала? – спросила она.

– Да. Обычный грипп, – чуть слышно ответила Аня.

С приходом подруги ее, пытавшуюся держаться из-за дочери, казалось, оставили последние силы.

– Да он в этом году совсем необычный. Ужас, что творится! У нас работать некому. Нужна мне, что ли, эта командировка была? – защебетала в своей манере Рита. – К черту на кулички, в какой-то захолустный райцентр. Пограничный переход напряженный, поправки в законодательство чуть не каждый день вводят, а таможенников в Минск на учебу собрать не могут: болеют. Вот и приходится ехать. Ребенка родить, что ли? А то, раз одна, все норовят меня в первую очередь куда-нибудь отправить. Ань, у тебя ж, наверно, Катька голодная?

Рита деловито, как у себя дома, направилась на кухню и, полазив по полкам, спросила:

– Слушай, ты в магазине давно была?

– В понедельник. Деньги закончились. Надо бы поменять. Но ты же знаешь, их не так много осталось.

У них действительно почти не было секретов друг от друга.

– А командировочные тебе оплатили? – спросила Рита после того, как зажгла плиту и вернулась в комнату.

– Нет, – после паузы ответила Аня.

– Как обычно, в конце месяца, – понимающе прокомментировала подруга.

На какое-то время разговор прекратился. Затем, снова открыв холодильник, но не найдя в нем того, что хотела, Рита, вздохнув, сделала огонь на плите поменьше и направилась к себе:

– Пойду масло возьму.

Уже возвращаясь, она увидела, как кто-то звонит в квартиру Кругловых.

– Вы к кому? – спросила она стоящего на площадке хорошо одетого интересного мужчину с большими пакетами в руках.

– К Анне, – растерялся Крылов. – Это какая квартира? Извините, может, я ошибся?

– К Кругловой? – здесь уже настал черед удивляться Рите.

Мужчина утвердительно кивнул головой.

– Ну, проходите. Только она больна, – все еще не зная, что и думать, девушка пропустила незнакомого гостя в квартиру и закрыла за ним дверь.

– Вы, так полагаю, соседка? – спросил мужчина.

– Да, – ответила Рита, теряясь в догадках. – А вы кто?

– Я – Крылов Константин Петрович. Директор компании, где работает Анна. Она заболела, я заехал ее проведать, и очень вовремя, – как можно проще и доходчивее попытался объяснить Костя. – Она совсем одна, с высокой температурой. Но теперь, как я думаю, волноваться не стоит. Вы ей поможете? – спросил он, все еще оставаясь в прихожей.

– Помогу... – потрясенная Рита никак не могла прийти в себя.

– Здесь продукты. Сразу на кухню?

Девушка кивнула головой. Заметив, что мужчина пытается разуться, остановила его сначала жестом, потом словами:

– Не разувайтесь, не надо...

Тут ее взгляд упал на фирменные пакеты, в которые были упакованы продукты. «Офигеть, сколько это стоит!» – пронеслось в ее голове.

Костя прошел на кухню. Мешки, которые он с трудом выгреб из машины, заняли почти половину комнаты.

– Мы и за месяц столько не съедим, – растерянно заметила Рита, разглядывая содержимое.

Костя, отметив про себя «мы», ничего не сказал. «У каждого свои порядки», – подумал он.

– Вы разбирайте, пожалуйста, а я взгляну, как там Анна. Да, чуть не забыл. Что у нее с телефоном?

– Не знаю, – искренне ответила Рита.

Следом за Костей она вышла из кухни и почти сразу нашла телефон, вернее, его части. Прикрытые Катиной шубкой, они тут же рассыпались по прихожей.

– Дайте я посмотрю, – Крылов взял из рук Риты детали. Собрав их воедино, он решил, что трубка не повреждена и должна работать. Ничего не вышло – телефон молчал.

– Неплохая модель, – произнес он, изучая надпись на аппарате.

«Еще бы, – подумала Рита. – Артюхин ерунды не дарил!»

– Вы мне пакет какой-нибудь дайте, ребята отремонтируют. А запасного нет?

– Нет. У Ани нет. У меня в кладовке есть! – обрадованно вспомнила начавшая приходить в себя Рита. – Правда, он такой старый, может, и не работает, – и быстро побежала в свою квартиру.

Костя сложил телефон в лежавший рядом пустой пакет и зашел в комнату к Анне. Она, казалось, крепко спала. Положив руку ей на лоб, он взял со стульчика термометр, хорошо его стряхнул и попытался ее разбудить.

– Анна, Анна, – он легонько тряс ее за плечо. – Надо температуру измерить.

Не открывая глаз, та автоматически подняла руку и просунула под мышку термометр.

«Бедняжка, совсем ей плохо», – сочувствующе подумал Костя, не обратив никакого внимания на обнажившуюся грудь. Прикрыв ее одеялом, он услышал, что вернулась Рита.

– Вот, нашла, – она радостно протянула Крылову с виду вполне приличный телефон.

– У вас, кажется, что-то на кухне горит, – принюхался он к странному запаху.

– Ой, каша сгорела! – воскликнула та и, смутившись, побежала на кухню.

«А они разные, – сравнил Крылов, разматывая шнур телефона. – Анна, скорее всего, рассмеялась бы над собой и сгоревшей кашей».

Включив аппарат, он услышал длинный гудок, затем достал из кармана мобильный телефон и попробовал позвонить. Почти сразу раздался телефонный звонок.

– Кто-то звонит, – послышался из спальни голос Анны.

«Странно, у меня показывает, что сеть занята, – удивился Костя, глядя на телефон в руке. – Значит, кто-то другой». – И снял трубку.

– Константин Петрович? – Балайзер сразу узнал его голос. – Я так рад, что дозвонился! Где Анна? У нее все в порядке?

– У нее температура. Сейчас я попробую подтянуть к ней телефон. Минуточку.

Шнур оказался на удивление длинным. Костя присел у тахты и, прикрыв ладонью трубку, произнес:

– Аня, это Балайзер. Он тебя целый день ищет. Поговори с ним... – он хотел еще что-то добавить, но, передумав, передал ей телефон.

Удивленно глядя на него воспаленными глазами, та недоверчиво прислушалась. В этот момент из разреза рубашки выглянул кончик термометра. Крылов глянул на часы. Прошло ровно десять минут. «Пора доставать», – решил он и, не задумываясь, потянул его к себе. Анна стыдливо прикрылась одеялом.

Краем глаза Костя заметил ее движение. «Удивительный народ – женщины! То раздеваются, забыв обо всем, то прячутся. А может, и правильно», – раздумывать над этим дальше не представлялось возможным. На термометре снова было под сорок.

– Да, Роберт. Заболела... Врача вызывала. Грипп... Нет, нет. У меня все есть. Константин Петрович заехал навестить, купил все, что нужно... Нет, на работе все в порядке. Не обижает... – при этих словах она взглянула на Костю. – Мне подруга поможет, она рядом живет... Спасибо... Немного тяжело говорить... Спасибо. Спокойной ночи.

Она вновь протянула трубку Косте.

– Да, слушаю.

– Константин Петрович, я, к сожалению, очень далеко, поэтому я вас попрошу: проследите за Анной Николаевной, за ее здоровьем. Мне будет гораздо спокойнее. Заранее благодарен.

– Не стоит, я живу рядом и, конечно, прослежу, – Костя отвечал Роберту по телефону, посматривая на Анну, и думал: «Ну, запала же она ему в душу!» В то же время он был благодарен ей за дипломатичный ответ Балайзеру, хотя, по правде, он его не заслужил.

– Не волнуйтесь. До свидания.

Крылов положил трубку и, оглянувшись, в проеме двери заметил Риту, застывшую от удивления с открытым ртом.

– Кто это звонил? – выходя из оцепенения, не выдержала она.

– Так. Один американец, – не углубляясь в детали, ответил Костя.

Сильнее удивить Риту было невозможно! За десять дней, что они не виделись с Аней – воскресенье не считается, – толком и поговорить не удалось, в ее жизни, оказывается, произошли грандиозные перемены. Мало того, что здесь за ней ухаживает такой интересный мужчина – ее шеф, так еще и американцы звонят! А она в Брузгах неделю сидит, и хоть бы кто слово доброе сказал, не говоря уж о комплиментах.

На самом деле Рита немного кривила душой. Она прекрасно знала, что нравится мужчинам. Но, ошибившись в выборе спутника жизни первый раз, решила, что больше не повторит прежней ошибки. Неважно, как будет выглядеть ее будущий муж и какие чувства она к нему будет питать: в финансовом положении он будет смотреться блестяще – в этом она не сомневалась. Пределом всех ее мечтаний было бросить постылую работу и заниматься только мужем, домом и собой любимой.

К тому же себя она тоже относила к категории достаточно обеспеченных женщин: особенно после того, как с помощью родителей стала обладательницей трехкомнатной квартиры. Кандидатов на роль избранника по роду своей деятельности она встречала немало. Но как-то все не получалось. То женат и имеет кучу детей, то интересуется только одной ночью, то мнит из себя невесть что, заработав тысячу-другую. Навести справки о новом знакомом ей не стоило большого труда. Обязанных чем-то ей людей было предостаточно.

– Рита, у вас водка есть? – вспомнил вдруг Костя.

– Есть, – она непонимающе уставилась на Крылова.

– Несите, нужно ее обтереть.

– Зачем? – продолжала удивляться девушка.

– Ритка, неси. Константин Петрович знает, что говорит, – подтвердила Анна.

Рита снова выбежала из квартиры.

– Вы быстро учитесь, – с трудом улыбнулась Аня Крылову.

– Приходится. Балайзеру пообещал присмотреть, значит, надо выполнять. И не то вспомнишь.

– А если бы не пообещали?

– Ну, тогда, – Костя запнулся, – отрабатывал бы долг. Ты-то меня от самого Киева с температурой везла.

Здесь, вспомнив еще об одной цели своего прихода, он тоже улыбнулся.

– Да еще Саша паспорт умудрилась в залог взять. Чуть не забыл, – он достал из внутреннего кармана документ и положил на письменный стол. – Если бы не он, думаешь, я бы тебя нашел? Спряталась, как партизан. Хвостов, как назло, номер телефона куда-то задевал. Нужно было лично мне позвонить, – укоризненно заметил Костя.

– Я звонила, – облизав пересохшие губы, ответила Анна. – Сначала телефон был отключен, потом... Потом вы так ответили, что я решила: опять звоню не вовремя.

– И кто это говорит? Не та ли, что машину без тормозов остановила? – Крылов посмотрел на нее удивленными глазами. – Порой наглость не мешает даже при решении личных вопросов. Это я тебе как шеф говорю. У начальства не хватает времени помнить обо всех проблемах сотрудников. Поняла? – добродушно пожурил он Анну.

– Поняла. Постараюсь почаще напоминать вам о своих проблемах. Пока не выгоните.

– Это почему же?

– Просто все начальники, каких я знала, в конце концов давали понять, что свои проблемы каждый решает сам.

– Правильно. Полностью согласен.

– Замкнутый круг получается.

Костя рассмеялся.

– Вот выздоровеешь, поговорим об этом еще раз. Может быть.

– О чем вы тут спорите? – спросила Рита, раздосадованная тем, что не участвовала в разговоре.

Ей определенно нравился этот уверенный в себе мужчина.

«Соседка любопытна не в меру», – отметил про себя Крылов. Припомнив, что она работает на таможне, а с людьми из подобных структур он был весьма осторожен в разговорах, Костя решил, что надо будет поговорить о ней с Анной. После. Пока еще рано, та сама мало что знает. Так, общие положения.

– Да ни о чем. О правилах поведения на работе.

И тут же ушел от дальнейшего разговора, спросив:

– Вы это сделаете?

– А что, вы хотите? – насмешливо поинтересовалась она.

– Я могу все, – сделав ударение на слове «могу», жестко ответил Костя. – Если того требуют обстоятельства. Пока мы с вами разговариваем, все уже можно было сделать.

– Тогда – выйдите, – обиделась Рита.

Костя, не говоря ни слова, вышел из комнаты и заглянул в соседнюю. Катя, не дождавшись каши, спала одетая на диване под аккомпанемент мультиков. Выключив телевизор и видеомагнитофон, он осмотрелся по сторонам, открыл антресоли и нашел то, что искал: подушку и одеяло.

Переложив девочку на кресло, расстелил на диване простыню. Затем сделал давно знакомое дело: раздел и уложил ребенка в постель, укрыв одеялом. Разница была лишь в том, что раньше он укладывал мальчика, а теперь была девочка. Иногда, когда Саша уезжала в санаторий или к родственникам, он позволял Олегу подолгу сидеть у телевизора, а тот нередко так и засыпал перед ним.

Выключив в комнате свет, Костя вышел на кухню, открыл форточку и закурил.

– Ой, чуть не задохнулась, – зашедшая на кухню Рита и вправду выглядела неважно. – Можно угоститься?

– Пожалуйста, – Костя открыл пачку и, подождав, пока она взяла сигарету, щелкнул зажигалкой.

– Есть хотите? – спросила Рита.

Крылов глянул на часы. Двенадцатый час. А еще машина под окном. От Аниного дома до гаража ближе. Можно, конечно, перекусить и здесь, у Саши ужин давно остыл, небось, но как-то неудобно.

– Спасибо, я не голоден, – соврал он. – А вот Ане надо что-нибудь съесть. Мне, к сожалению, пора уходить. Вы справитесь?

– Конечно, – ответила Рита.

– Я периодически буду звонить, узнавать как дела. Если что – звоните сами. Анна знает номер телефона. До свидания, – попрощался он и вышел из квартиры.

Через несколько минут, выглянув в окно, Рита заметила, что с освещенной площадки под окном отъехала, сверкая огнями, красивая большая машина.

«И тачка у него что надо, везет же некоторым! – подумала она. – Можно, конечно, попробовать, только осторожно. Сначала надо узнать у Ани, что он собой представляет и... какие у них отношения».

2

«Этого не может быть, – думал Роберт, – я искал ее столько лет!»

Роберт Балайзер сидел в своем кабинете и держал в руках пожелтевшую фотографию. Они хранили ее с дочерью многие годы. Долгое время она стояла у них в красивой рамке рядом с фотографией Норы. Но когда угасла надежда на то, что когда-нибудь удастся выполнить последнюю просьбу Гуровых, Роберт отвез ее в офис и спрятал в сейф.

Дозвонившись наконец до Анны и успокоившись, он рассматривал фотографию, разложив рядом снимки, присланные из Киева. Анна как две капли воды была похожа на Катерину Гурову. Если бы это действительно была ее мать! Вот только глаза у нее, пожалуй, другие.

Роберт остановился, как всегда, в лучшей местной гостинице и, зная заранее, что в этом районе работают две геологоразведочные экспедиции: одна русская, другая американская, – быстро установил с ними контакт.

Наметив дату отъезда и обговорив с местными представителями власти все детали поездки, он вернулся в номер.

С утра у Джессики разболелся животик, и он вынужден был оставить ее на попечение няни, предоставленной персоналом гостиницы. Полдня его не покидало чувство тревоги за дочь. Но то, что он увидел в номере, повергло его в шок.

Девочка лежала на кровати, свернувшись в клубок, и со слезами на глазах постанывала от боли.

– Папочка, почему ты так долго? – только и смогла прошептать Джессика, обессиленно закрыв глаза.

Увидев его, няня что-то быстро залепетала на своем языке.

– Помогите мне, – скомандовал Роберт женщине, затем, не дожидаясь помощи, быстро подхватил на руки ослабевшую дочь и выскочил из номера.

– Господин Балайзер, ваш ребенок очень болен, – выбежавший ему навстречу юноша из гeception вполне сносно говорил по-английски. – Мы пытались разыскать вас и врача, который практикует в городе. Но, к сожалению, врач уехал на несколько дней. Мы созвонились с вашим посольством, но вертолет сможет вылететь только завтра утром, по дороге – пыльная буря.

– Где еще могут оказать помощь? Быстро! – рявкнул Роберт на парнишку.

– В пяти милях отсюда есть госпиталь Красного Креста.

– Кто-нибудь может показать дорогу?

– Я знаю дорогу. Моя семья несколько раз обращалась к ним за помощью. Там работают очень хорошие русские врачи, – с этими словами он побежал вперед, открывая дверь.

– Как, русские? – спросил Роберт разочарованно.

– Они очень хорошие врачи, – попытался успокоить его юноша.

– Поехали, – уцепившись за руль, мужчина изо всей силы нажал на педаль газа взятого утром напрокат джипа. Выбора не было. Оставалось надеяться только на умение врачей из ближайшего госпиталя.


Остановившись у палаточного городка, он схватил девочку на руки и побежал к большой палатке с красным крестом. Юноша вновь вырвался вперед, показывая дорогу. Вдруг он увидел вышедшую из палатки напротив молодую женщину, тут же сменил направление и, подскочив к ней, схватил за рукав, увлекая за собой. Женщина, прислушиваясь к его словам, ускорила шаг. Увидев мужчину с ребенком на руках, она жестом пригласила его в палатку.

– Что у вас случилось? – на хорошем английском спросила она у Роберта.

Слушая сбивчивый рассказ отца ребенка, Катерина Гурова ощупывала животик, слушала пульс и сердцебиение девочки.

– Вы пьете воду из крана? – спросила она.

Роберт не сразу понял вопрос. Затем отрицательно замахал руками.

– Это исключено. Даже фрукты мы стараемся промывать специально поставляемой питьевой водой, – ответил он.

Катерина кивнула головой. По всей видимости, девочка подхватила вирусную инфекцию, с которой организм не мог справиться самостоятельно. Таких детишек через их госпиталь проходило множество. Правда, зачастую это была обыкновенная кишечная инфекция. Симптомы были очень похожи: высокая температура, сильное обезвоживание.

Здесь же, если верить отцу, кишечную инфекцию можно было исключить. В таком случае – просто вирус. «Рискнуть или перестраховаться?» – думала она. И хотя советская медицина придерживалась обязательного лечения антибиотиками, опыт работы Гуровых плечом к плечу в непростых условиях Африки с иностранными врачами, придерживающимися рекомендаций употреблять сильнодействующие препараты только в случае необходимости, научил их иному. Катя решила рискнуть. С первого мгновения знакомства с девочкой у нее защемило сердце: дома у Гуровых осталась такая же малышка. Скоро год, как они ее не видели.

– Девочка обезвожена. Мы постараемся сбить температуру. Поставим капельницу. Не волнуйтесь, все будет хорошо. Здешний климат кишит вирусами, с которыми организм приехавших сюда людей не сталкивался. Могли бы вы подсказать мне, какие прививки делались девочке?

Спокойный тон и приятный тембр голоса женщины немного успокоили Роберта. К тому же он мог наблюдать, насколько быстро и профессионально были сделаны инъекции и поставлена капельница. Девочку удалось уговорить выпить какой-то раствор, хотя вначале она пыталась капризничать. Этой женщине очень хотелось верить и доверять.

Через час сбили температуру. Джессика спокойно задышала, и если бы не капельница, можно было бы подумать, что она крепко спит.

– Вы нам очень помогли, – немного расслабившись после огромного напряжения, сказал Роберт. – Спасибо.

– Это наш долг, – ответила Катерина. – Мы с мужем здесь почти год. Многие, к сожалению, слишком поздно обращаются за помощью. Дикая страна, дикие нравы. У каждого племени своя непонятная религия. Как говорится, Бог дал – Бог взял. Но те, кому мы помогли, начинают нам верить, приводят своих родственников, знакомых. Думаю, лет через двадцать здесь все поймут необходимость настоящей медицины. О санитарии стали задумываться уже сейчас. И это можно считать достижением нашей миссии.

В палатку зашел высокий мужчина и, легонько коснувшись своей небритой щекой щеки Катерины, что-то у нее спросил на непонятном для Роберта языке. Выслушав ответ, потрогал лоб Джессики, затем взял в руку запястье, послушал пульс. Потом кивнул женщине головой и произнес, обращаясь к американцу:

– Рад с вами познакомиться. Николай Гуров, – протянул он руку.

– Роберт Балайзер.

– Что вас занесло в такие места? Не очень подходящее место для путешествий с ребенком.

– Мы с дочерью привыкли к путешествиям, – уклончиво ответил Роберт.

– У нас в Минске осталась дочь приблизительно такого же возраста. Нам не разрешили взять ее с собой, – при этих словах Николай запнулся. – Но, честно говоря, мы здесь такого насмотрелись, что иногда даже рады, что Анюты нет с нами.

– А с кем осталась ваша дочь? – задумчиво спросил Роберт.

– С родителями Кати.

– Вам повезло. К сожалению, у нас с Джессикой, кроме моего старшего сына, никого не осталось.

– Извините.

– Ничего. Наше долгое путешествие – своего рода попытка оправиться после смерти жены.

– Простите, – еще раз извинился Николай. – Примите наши соболезнования.

– Не стоит.

Странно, но с этими малознакомыми людьми Роберту с первого мгновения было легко. Еще раз взглянув на Николая, он вдруг спросил:

– Вы могли бы уделить мне немного времени?

– Конечно. Кстати, вы курите? Понимаю, что врач – плохой пример, но не могу отказаться от этой привычки.

– Да, да, – кивнул головой Роберт и, взглянув на спящую Джессику и сидевшую рядом с ней Катерину, вышел вслед за Николаем из палатки.

В вечерних сумерках они решили пройтись по территории госпиталя. Николай рассказывал о предназначении каждой палатки, знакомил своего спутника с персоналом.

Штат медработников госпиталя в самом деле был интересен. Кроме того, что он был интернациональным, многие из младшего медперсонала представляли различные религиозные миссии.

– Почти у каждого работающего здесь за плечами трудная судьба, – сказал Николай, когда они, стоя на окраине городка, наблюдали за закатом. – Иногда кажется: столько трудностей люди вынесли, столько пережили – зачем им видеть еще и это горе? А потом наблюдаю и начинаю понимать: люди, пережившие сильную боль, лучше других чувствуют и понимают боль чужую. Не ожесточаются, нет. Они учатся сопереживать и помогают другим выдержать удары судьбы.

– А как вы с женой попали сюда? – поинтересовался после паузы Роберт.

– О, это долгая история. Наверное, мы – большие романтики. Давно хотели куда-нибудь поехать. К сожалению, в наших условиях трудно выехать из страны, даже в командировку. Так что пришлось воспользоваться родственными связями.

– Да-да. Я знаю. Железный занавес.

– Не только. Много хороших специалистов, но еще больше желающих выехать за границу, посмотреть мир, заработать. Впрочем, вам, наверное, это сложно понять. Извините, а что случилось с вашей женой?

– Врачебная ошибка, – после некоторого молчания ответил Роберт. – Вы не поверите, но жизнь для меня просто остановилась. Я до сих пор не могу в это поверить. А сегодня этот случай с Джессикой...

На глазах Роберта показались слезы, и он совершенно неожиданно для себя начал рассказывать о том, что его так давно мучило. Впервые он почувствовал такое непреодолимое желание выговориться. Прерываясь из-за беззвучных рыданий, он говорил и говорил, и казалось, не будет конца его исповеди, будто в душе вскрыли большой мучивший его нарыв. Удивительно, но Николай стал первым человеком, которому Роберт смог довериться.

Когда мужчины подходили к палатке, они услышали негромкую мелодию. Отбросив в сторону полотняную занавеску, закрывающую вход, Николай с Робертом застыли на месте. Перед их взором открылась трогательная картина: Катерина держала Джессику за руку, второй рукой нежно гладила ее по голове и пела колыбельную. Слова песни были непонятны Роберту, но, несмотря на это, она достигала неведомых глубин души:

Кукла заболела, на бочок легла.

Дали ей конфетку, кукла не взяла.

А-а-а, а-а-а, кукла не взяла.

Сами виноваты, доктор говорит,

У нее животик от конфет болит.

А-а-а, а-а-а, от конфет болит.

Надо вашу куклу уложить в постель,

Надо вашей кукле да сварить кисель.

А-а-а, а-а-а, да сварить кисель.

У всех троих на глазах показались слезы. Катя вспоминала свою дочь, Николай, также скучая по дочери, не мог видеть материнскую тоску, а Роберт... Роберт еще раз почувствовал, что даже при всей его безмерной заботе он никогда не сможет заменить Джессике мать.


Глянув на часы и вздохнув, он наконец решился. Дочь была в настоящее время в Индии, на каком-то очередном семинаре по педиатрии.

– Пап, ну ты даешь, я еще сплю, – ответила та сонным голосом.

– Сейчас я скажу тебе новость, от которой ты сразу проснешься, – интригующе произнес он.

– У Джона кто-то родился? – сразу оживилась Джессика.

В семье брата ждали появления третьего ребенка.

– Нет, еще рано.

– Тогда давай, не тяни, – разочарованно произнесла дочь. – Я еще досплю.

– Хорошо.

Роберт выдержал паузу и спросил:

– Ты помнишь Гуровых?

– Да, – насторожилась Джессика.

– Я сейчас держу в руках знакомую тебе фотографию. Так вот. Мне кажется, я нашел их дочь.

– Этого не может быть! – от неожиданности Джессика даже присела на кровати. – Папа, мы ведь ее так долго искали! Ты уверен?

– Трудно поверить, но, видимо, нас свела сама судьба. Как ты знаешь, я на днях вернулся из Европы. Так вот, в Киеве я встретил Анну.

– Анну? Но ведь там было написано Аня? И почему Киев? Гуровы ведь жили в другом городе? – Джессика как наяву вспомнила надпись на обратной стороне фотографии.

– Аня и Анна – это одно и то же. Самое удивительное то, что эта девушка работает в одной из фирм, занимающихся реализацией нашего оборудования. Но это еще не все, – предупредил он встречный вопрос дочери. – Она очень похожа на Катерину. И на тебя. Гуровы, наблюдая за тобой, постоянно мне об этом говорили. Я имею в виду твой темперамент, характер и поступки.

– Так не бывает, пап, – недоверчиво покачала головой Джессика.

– Бывает. Прилетишь – расскажу.

– Ты уверен, что это именно она? Ты ей об этом сказал?

– Нет. Я пока ничего не говорил. И тебе не спешил рассказывать. Хотел еще раз убедиться. Вот рассматриваю фотографии, которые мне сегодня прислали. Я не ошибся. Она очень похожа на мать. Сама понимаешь, многое из памяти стерлось, но сейчас еще раз убеждаюсь, что я был прав. Едва я ее увидел, сразу подумал о том, что она мне кого-то напоминает.

– Ой, па, мне теперь и вправду не до сна. Я только через неделю вернусь. Как долго она теперь будет тянуться... А когда мы ей скажем?

– Не спеши. Надо еще раз все проверить и обдумать. Это умная, смелая и гордая девушка. Она почувствовала мой интерес к ней, но не могла понять, с чем он связан.

– Ах ты, старый проказник! Смотри мне, – Джессика рассмеялась, раскачиваясь на матрасе.

– Все, дорогая. Через десять минут у меня утреннее совещание. Целую и очень жду.

– Целую, папочка. Даю слово, что нигде не задержусь. Я просто сгораю от любопытства.


Джессика положила трубку и легла на подушку. Сон пропал.

Она очень любила Гуровых. В ее воспоминаниях о детстве, пожалуй, именно этот период времени запечатлелся как самый яркий, окрашенный в интересные цвета, как самый теплый – столько любви чувствовала она тогда, и как самый важный, наложивший отпечаток на всю ее дальнейшую жизнь и на все, к чему она стремилась.

Еще в госпитале, когда она наблюдала за Катериной и Николаем Гуровыми, по-детски стремилась помочь им хоть чем-нибудь, копируя их жесты, движения, еще тогда она впервые решила, что обязательно станет врачом. Хорошим врачом.

То, что позже она определилась именно в педиатрии, не было простым стечением обстоятельств. Там, в госпитале, помогая персоналу ухаживать за больными детьми, она чувствовала себя намного взрослее маленьких пациентов, и ее сердечко не по-детски сжималось от жалости, сострадания и желания им помочь. Надежда, вера и благодарность в детских глазах запечатлелись в ее памяти надолго.

Повзрослев, она поняла, что к чувству любви к Гуровым, которую хранила память, добавилось огромное уважение. Немногие могли жертвовать своей жизнью во имя однажды данной клятвы.

Искренность и теплота Гуровых по отношению друг к другу, к своей оставшейся дома маленькой дочери также не давали ей покоя. Именно таких отношений искала и ждала она в своей жизни.

Долгое время в ней была жива надежда, что они с папой смогут отыскать далекую девочку Аню и у нее, наконец, появится подружка. А, может быть, сестра.

Но шли годы, таяла надежда. Все реже Роберт и Джессика вспоминали вслух Катерину и Николая. Но то, что они по-прежнему продолжали жить в их сердцах, никто не отрицал.

Неужели наконец-то осуществилась давняя мечта? Какая она, Аня? Как она жила все это время?

«Я так хотела с ней подружиться», – вспоминала Джессика.

Ей представилась девушка, очень похожая на свою мать. Откуда-то из глубины души зазвучала забытая мелодия колыбельной. Уже засыпая, она улыбнулась. В ответ ей улыбалась Катерина Гурова...

3

В субботу практически все руководящее звено «TransitLink» собралось на совещание. Царило всеобщее оживление. Авторитет шефа и уважение к нему, стремление каждого сделать все возможное для дальнейшего развития фирмы были налицо.

Костя долго молчал, слушая выступавших, делая какие-то пометки в блокноте. Каждый так воодушевленно излагал свои предложения по проекту, спорил, доказывая свою правоту, что в конце концов он понял: пора наводить порядок. Затем четко и последовательно выстроил цепочку вопросов, которые требовалось решить в первую очередь.

Каждому отделу были поставлены основные задачи. При более внимательном рассмотрении они обрастали новыми вопросами, которые в свою очередь влекли за собой новые. К концу дня Крылов понял: невозможно объять необъятное на одном совещании, да и люди устали.

Около пяти часов вечера он всех отпустил по домам, оставшись в кабинете наедине с Виктором.

– Знаешь, только сейчас стал понимать, за что мы беремся, – сознался он Хорину.

– Развитие идет по спирали, – согласился Виктор. – Каждый следующий виток выше и шире. Хватило бы сил.

– В этом ты прав. Что-то с годами меньше становится желания лезть во все дыры. Но умом понимаешь: остановишься – и тебя сомнут, собьют с дороги.

– Тебе нужно учиться отдыхать, – посоветовал Виктор. – На одном энтузиазме долго не протянешь. Желательно отдыхать не телом, а душой.

– Это как? – взглянул на друга Костя.

– Возьми сына, приезжай к нам завтра на дачу. Покатаемся на лыжах, на санках. Мы можем с Леной за вами заехать. Возьмем минивэн. Она и дети всегда вам рады.

– Вообще-то я думал просто выспаться, – Костя замолк, неожиданно вновь почувствовав усталость. – Но ты, наверное, прав. С Олегом давно толком не общался. Хорошо. Едем. Вечером созвонимся, решим когда.

– Да можно прямо сейчас решить. Заедем куда-нибудь, посидим, – пожал плечами Виктор.

– Не могу. Мне надо еще в одно место сегодня. – Немного подумав, он решил, что от Виктора не стоит скрывать куда, и добавил: – Я ведь вчера нашел Анну.

– Как раз хотел тебя спросить о ней. И что?

– Болеет. Грипп. Температура под сорок. Не поверишь, но вчера занимался, можно сказать, ее спасением. – Костя устало улыбнулся, вспомнив вчерашний вечер.

– А почему она не звонила?

– Говорит, звонила. Знаешь, что меня больше всего удивило вчера? Я ведь тебе рассказывал, какие чудеса она в Киеве вытворяла, не задумываясь...

– Честно говоря, историю с машиной я полночи в голове прокручивал. Не знаю, смог бы ли я сделать то же, что она.

– Сам иногда об этом думаю. Но здесь другое. Когда вчера я увидел ее совершенно беспомощной, что-то во мне перевернулось. Представляешь, огромная решимость что-то сделать для других и ничего – для себя? То же самое можно сказать о всей ее предыдущей жизни. Как-то не сочетается все.

– Почему? Возьми Александру Андреевну. Та же ситуация. Только благодаря тебе что-то изменилось в ее жизни.

– Нет-нет, ты не понял, – вновь попытался объяснить Крылов, но уже в другом ракурсе. – Понимаешь, что-то в моей концепции женской стервозности не срабатывает. Хотя ее соседка, как мне показалось, яркий пример ее правильности, – вспомнив Риту, улыбнулся Костя.

– Столько выводов за один вечер! Ну, лед тронулся, – следом за ним рассмеялся Виктор. – Я уж не помню, когда в последний раз с тобой о женщинах говорил. Когда она выйдет на работу?

– Не знаю. Давай лучше подумаем, куда ее определить?

– Ну, если у нее столько энтузиазма, может, в коммерческий отдел для начала? Там много чего зависло, вот пусть и применит свои уникальные способности.

– Ты думаешь? Только чтобы приблизительно в характеристиках аппаратуры разобраться, неизвестно сколько времени понадобится, – неуверенно покачал головой Крылов.

– А ей, по большому счету, это и не нужно. Все характеристики давно известны. Лучше или хуже, их не изменишь. А продавать надо. Пусть побарахтается, подумает как.

– А вдруг выплывет? – вновь улыбнулся Костя и подумал, вспомнив лукаво улыбающуюся Анну: «Эта – выплывет обязательно!»


На звонок в квартиру Кругловых дверь открыла Катюша.

– А зачем дверь чужим открываешь? – строго спросил Костя.

– Вы – не чужой. Вы – мамин начальник и папа Олега. Я вас в глазок узнала, – серьезно ответила девочка, ногой отодвигая в сторону табуретку.

– Заболеть не боишься? В коридоре холодно. Беги быстрее в комнату, – Крылов легонько подтолкнул ее к двери.

– Мне мама нос мазью мажет и витамины дает. А в садике чеснок есть заставляют, – она заговорщицки жестом призвала Костю согнуться и прошептала на ухо: – Но мы с Олегом его не едим, он такой противный. Вы только маме и воспитательнице не говорите, – попросила Катя.

– А почему маме не говорить? – также шепотом спросил Крылов.

– Ей нельзя расстраиваться. Она болеет, – серьезно объяснила девочка.

– Катюша, кто там? – раздался голос Анны.

– Мамочка, это дядя Крылов, – ответила девочка, пропустив Костю в квартиру и защелкнув автоматический замок.

– Как себя чувствуешь? Чувствуете? – поправился Костя, чуть смутившись.

Странно, вчера он не задумывался, какое обращение более приемлемо.

– Спасибо. Сегодня лучше. Температура держится, но не такая высокая.

Анна полулежала на тахте, завернувшись в плед. За спиной горел торшер, в руках она держала книгу.

– Зигмунд Фрейд? – удивленно спросил Костя, прочитав название на обложке.

– Это не труды, – словно оправдываясь, пояснила Анна. – Это биография в художественной обработке Ирвинга Стоуна. «Страсти ума, или Жизнь Фрейда».

– Интересно?

– Под настроение. Еще летом половину прочитала, когда у Риткиной бабушки в деревне гостили. А дальше – как-то не получалось.

В разговоре возникла пауза. Первым нарушил молчание Константин Петрович, коснувшись рукой письменного стола:

– Необычная обстановка. Откуда это?

– Со старой огромной квартиры, – улыбнувшись, ответила Анна. – Пришлось взять сюда лишь то, что было наиболее дорого. За этим столом работал дедушка, потом я. Они так и стояли рядом на прежнем месте: стол, торшер да еще кресло-качалка. Сломалось при переезде, – и, глубоко вздохнув, сменила тему: – Спасибо вам за вчерашнее. Не знаю, как лучше сказать, – она опустила глаза, затем продолжила: – Я прекрасно понимаю, почему вы вчера пришли. Из-за Балайзера. Но я все равно вам благодарна.

– Мне бы хотелось ответить, что не только из-за него, но вы правы, – окончательно перешел на «вы» Костя.

– Люблю честность, – посмотрев Крылову в глаза, снова улыбнулась она. – И все-таки спасибо. С тех пор как не стало Аси, обо мне никто так не заботился.

Костя промолчал.

– Можно спросить? – Анна замолкла, затем, решившись, задала главный для нее вопрос: – Вы возьмете меня на работу или мне искать другое место?

«Чтобы Балайзер отказал мне потом в проекте? Так наивна и чиста или это игра?» – подумал Крылов, внимательно посмотрев на нее.

– Как только выздоровеете, можете приступать. Место секретаря, к сожалению, пока занято, но есть вакансии в отделе сбыта, – не моргнув глазом соврал Костя и затем уже вполне правдиво продолжил: – Приказ будет подписан в понедельник, поэтому командировочные, премиальные и другие расходы я оплачу вам прямо сейчас.

«За работу и за ту ночь», – грустно подытожила Анна. Но выбора у нее на сегодняшний день не было.

Костя достал портмоне и, вытянув несколько бумажек, положил их на письменный стол.

– Спасибо, – сказала Анна.

Краска бросилась ей в лицо, и она вновь опустила глаза.

– Выйдете на работу, когда окончательно поправитесь, – Костя встал со стула, готовясь попрощаться. – Да, еще. Думаю, не стоит посвящать в подробности поездки ни вашу соседку, ни кого-то другого.

– Я понимаю, – Анна кивнула головой, затем посмотрела Косте прямо в глаза и успокаивающе произнесла: – Не волнуйтесь.

– Если что – звоните.

– Спасибо.

Костя вздохнул и вышел из комнаты. Тут же в прихожую из зала выбежала Катюша.

– Вы уже уходите? – спросила она удивленно.

– Да, меня Олег ждет, – улыбнувшись, ответил ей Костя.

– Подождите, – девочка бегом вернулась в комнату и вынесла оттуда две книжки.

– Вот эту, – она протянула ему книгу со знакомой обложкой, – я уже посмотрела. А эту, – она протянула другую, – передайте Олегу. Когда посмотрит, пусть принесет мне ее обратно.

– Обязательно передам, – очень серьезно ответил ей Крылов.

«Похожа на мать, – вновь отметил он про себя, разглядывая девочку. – Такой же прямой взгляд и такая же непосредственность. Хотя она еще ребенок».


Анна сидела, откинувшись на подушку, тупо уставившись на бумажки, лежавшие на письменном столе. Сколько их там было – ее совершенно не волновало. Может, по причине болезни, может, после разговора, расставившего все точки над «i», не было сил ни двигаться, ни думать.

Впрочем, о том, что случилось в Киеве, она уже думала достаточно. Но, не находя верного ответа, что толкнуло ее в ту ночь впустить Крылова, она нисколько не сожалела о случившемся.

«Что было, то прошло», – решила она для себя несколько дней назад. И все же, неожиданно объявившись вчера, он снова внес сумятицу в ход ее мыслей.

«Господи, – думала Анна, зябко ежась под пледом, – как хочется тепла».

Она закрыла глаза и не заметила, как из-под ресниц выползла тяжелая прозрачная капля...


В понедельник заболела Катюша. После обеда ее привела из детского сада воспитательница. Температура была невысокая, скорее всего, сыграли свою роль профилактические средства, и, по всей видимости, выше тридцати восьми не собиралась подниматься. Но, несмотря на это, Аня сильно расстроилась. Рушились ее планы как можно быстрее выйти на работу.

Не зная, вызвать врача или же просто побыть с дочерью дома, пока обе они до конца не поправятся, стоит ли сообщать об этом Крылову, оставшуюся часть дня она провела в беспокойстве.

Наутро Константин Петрович позвонил сам и спросил, как Катя. Анна удивленно выслушала вопрос, не зная, что ответить. Но Крылов сам выдал причину своей осведомленности. Оказывается, сегодня утром Олег категорически отказался идти в детский сад, долго ныл, уговаривая Костю, пока, наконец, не объяснил, что его лучшая подружка заболела и он сам, скорее всего, тоже заболел.

Самое забавное было в том, что когда, поддавшись на уговоры, ему все-таки смерили температуру, она в самом деле была 37,5. Только что Крылову после визита врача из детской поликлиники звонила Саша и успокоила, что ничего страшного. И передала просьбу Олега разрешить позвонить Катюше, чтобы узнать, как у нее дела.

Анна рассмеялась. Костя тоже.

Он был в хорошем настроении. Рано утром позвонил Балайзер и сообщил, что все документы прибыли вовремя и завтра он приступит к их изучению. При этом он еще раз поблагодарил Крылова за помощь Анне. Правда, об этом Костя умолчал.

– Если к концу недели поправитесь, с понедельника можете приступать к работе. Вас уже ждут в отделе, – проинформировал он Анну. – Но желательно поменьше больничных, мы об этом с вами уже говорили. Официально приказ о приеме на работу уже подписан. Когда придете, напишете заявление задним числом, – еще раз напомнил он.

– Да, я понимаю, – облегченно произнесла Анна.

– В четверг я уеду в командировку, и если не вернусь к вашему выходу, найдете Виктора Хорина. Вы с ним знакомы по телефону. Он все объяснит. И выздоравливайте, у вас будет много работы.

– Хорошо, спасибо, Константин Петрович.

– До свидания.

– До свидания.


– Вот так, Алла Ивановна, – жаловался Хвостов секретарше. – Приказ подписан, а заявления нет.

– Какого заявления? – непонимающе спросила та, оторвавшись от компьютера.

– О приеме на работу, – развел руками Хвостов. – Вот так, с нарушениями некоторые начинают работать. Сколько нервов потрачено из-за какой-то девчонки, – перегнувшись через стойку, ограждающую рабочее место, попытался, понизив голос, вызвать к себе сочувствие Андрей Витальевич.

– Да, не очень хорошо получилось, – машинально ответила Алла Ивановна.

У нее совершенно не было времени выслушивать жалобы Хвостова. Через час была запись на маникюр в ближайшей парикмахерской, а недоделанной работы оставалось много. Верная себе, успевая совершить много личных дел в рабочее время, она старалась все делать быстро, чтобы ни у кого не было повода упрекнуть ее в невыполнении служебных обязанностей.

Резко оборвать излияния Андрея Витальевича она также не могла. Во-первых, он был ее непосредственным начальником. Во-вторых, ища союзников в молодом коллективе, Хвостов остановился на ней и, случалось, защищал ее перед начальством, на ходу придумывая совершенно правдивые причины отсутствия Аллы Ивановны на работе. Та была ему благодарна за помощь, порой неожиданную, потому что, по большому счету, она в ней не нуждалась.

4

В пятницу к обеду Аня повезла Катю в поликлинику. Промучившись с машиной, которая неделю простояла на стоянке и ни в какую не хотела заводиться, они успели к самому концу приема. Им нужна была только справка в детский сад. За эти дни Анна справилась со своей болезнью, подлечила дочь, а так как впереди были выходные – рассчитывала, что за это время они окончательно выздоровеют.

– Олег! – закричала Катя на весь коридор и вприпрыжку подбежала к одному из мальчиков, ожидавших своей очереди.

Рядом с ним сидела Саша и с интересом рассматривала девочку, о которой была наслышана от своего воспитанника.

Олег стал ходить в детский сад только с ноября прошлого года: на этом настоял отец, будучи уверенным, что перед школой мальчика следует ввести в коллектив.

Саша долго сопротивлялась: читать и считать она научила его еще прошлым летом – не зря ведь когда-то была учительницей начальных классов, и, по ее понятиям, Олежка был полностью готов к школе. К тому же она была уверена, что в садике ребенок обязательно начнет болеть. С раннего детства она с большим опасением относилась к каждому его чиху. Но все обходилось. Даже грипп, если это был он, мальчик перенес в легкой форме.

Еще вчера сама Саша почувствовала легкое недомогание, которое все усиливалось. Но, не желая волновать Костю перед командировкой, ничего ему не сказала. Утром стало хуже. Конечно, она могла бы позвонить Косте на работу и попросить Виктора прислать за ними машину, но Саша не любила кого-либо тревожить звонками, тем более что поликлиника была недалеко и в хорошую погоду до нее вообще можно было дойти по прямой через лесок за десять минут.

И вот сейчас, сидя в очереди, она начала сожалеть, что не обратилась за помощью к Хорину и не попросила водителя. То, что у нее поднимается температура, было не так страшно. Добравшись до поликлиники, она почувствовала боль в области сердца, которая все усиливалась. Да еще эта одышка! Присев в коридоре на кушетку, она запаниковала, что только усиливало неприятные ощущения.

– Здравствуйте, – произнесла подошедшая вслед за девочкой мама.

– Здравствуйте, – ответила Саша, узнав в ней девушку, две недели назад привезшую больного Костю.

– Вы тоже за справкой? – спросила Анна, вглядываясь в бледное лицо женщины.

– Да, – кивнула та головой и, прикрыв глаза, приложила ладонь к груди.

– Вам плохо? – испуганно спросила Анна. – Сердце?

– Да, – вздохнула та, открывая глаза. – Что-то нехорошо.

– Может, позвать врача?

– Нет, спасибо. Я уже приняла таблетки. Сейчас станет легче.

В этот момент открылась дверь кабинета и замученная приемом медсестра громко объявила:

– Кто только за справками – заходите без очереди.

Аня взяла Катю за руку и, еще раз взглянув на Сашу, сидевшую без движения и, казалось, ничего не слышавшую, предложила:

– Вам ведь тоже нужна только справка, вы посидите, а я возьму и для Олега.

В ответ женщина едва заметно кивнула головой.

Поймав рукой ладошку мальчика, Анна с детьми поспешила к двери, у которой уже выстроилась очередь.

Минут через пятнадцать они вышли из кабинета, и, тревожась за самочувствие женщины, она предложила:

– Я сейчас зайду в регистратуру, поставлю печати. Если вас никто не ждет, мы можем подвезти вас домой.

Дети отреагировали дружными криками «ура». Они, обрадованные неожиданной встречей, совершенно не замечали состояния Саши, смеялись, шумели, устраивая в коридоре игру в догонялки.

– Если вам не трудно, – тяжело вздохнув, согласилась женщина.

Ей стало немного легче. Паника отступила рядом с этой спокойной участливой девушкой, и она впервые ей улыбнулась.


«Ей совсем плохо, – думала Аня, разглядывая в зеркало бледное лицо тяжело дышавшей женщины. – Только спустилась со второго этажа, оделась в гардеробе да метров пятьдесят прошла до машины. И такая реакция. Надо что-то делать».

– Саша, Константин Петрович знает, что вы заболели? – уточнила она.

– Костенька вчера вечером уехал в Москву. Все было хорошо, – ответила женщина.

– Мне так не хочется его тревожить, у него серьезная командировка, – добавила она расстроенно.

– Если вы не будете возражать, я вам помогу, – предложила Аня. – На работу мне только в понедельник, никаких дел на выходные мы не планировали. Посмотрю за Олегом и за вами поухаживаю.

– Ой, не знаю. – Саша не привыкла нагружать кого-то своими проблемами.

– Извините, я не знаю вашего отчества. Не отказывайтесь, пожалуйста, от помощи, – как можно мягче попыталась уговорить ее Анна. – Я знаю, что такое, когда болит сердце: моя бабушка была сердечницей. Вам нельзя ни волноваться, ни что-то делать в ближайшие дни. Хотя бы до тех пор, пока вы не окрепнете или Константин Петрович не вернется.

– Хорошо, Аня. Вас, кажется, так зовут?

– Да.

– А меня зовите просто Саша, – попросила она.


Анна помогла женщине выйти из машины, поглядывая на детей, которые продолжали как ни в чем не бывало носиться друг за другом. В квартире Крыловых она раздела сначала их, затем Сашу и уложила ее в кровать.

Смерив температуру и убедившись, что та никак не могла быть основной причиной плохого самочувствия женщины, она задумалась.

«Ее надо обязательно показать хорошему кардиологу». То, что звонить в «скорую» или в поликлинику по месту жительства бесполезно, она хорошо знала. «Попробую разыскать Ивана Антоновича, может, еще не забыл меня», – вспомнила она о враче, наблюдавшем в последние годы бабушку. «Асе он тогда здорово помогал и приезжал всегда по первой просьбе. Все-таки в 4-м управлении плохих врачей не держат», – пролистав записную книжку, она нашла нужный телефон, прикрыла дверь в Сашину комнату и набрала номер.

– Да, – устало ответил знакомый, как будто бы из прошлой жизни, мужской голос. – Я вас слушаю.

– Добрый день, Иван Антонович. Это Аня Круглова, если помните. Туркеневич.

– Анечка, куда же ты пропала? – сразу оживился мужчина. – Мы с женой несколько раз пытались вас с Катей разыскать, да и друзья постоянно интересуются, где вы. Прошлым летом собирались с однокурсниками, твоих маму с папой вспоминали, и всем было так неловко, что никто не знает, где их дочь. У вас все в порядке?

– Спасибо. Все хорошо. Я вам обо всем при встрече расскажу. Только сейчас мне нужна помощь. Точнее не мне, а одной женщине. Мне кажется, у нее очень плохо с сердцем. Вы знаете, я бы вас не побеспокоила, если бы...

– Конечно, конечно. Что с ней?

Анна вкратце описала состояние Саши.

– У меня через полчаса заканчивается прием. Сейчас посмотрю, что у меня там записано на сегодня – память, Анечка, уже не та, к сожалению. Так, сегодня пятница... Это можно отложить... Это тоже... Через час с небольшим я буду свободен, устроит? Больная потерпит?

– Надеюсь, да. Я могу за вами подъехать, – предложила Анна. – Я сейчас живу в Сухарево.

– Честно говоря, никогда не был в этом районе. Если можешь, подъезжай к нашей поликлинике, ты знаешь куда. Ровно в 18.40 я буду ждать.

– Хорошо. У меня темно-вишневая «Вольво», если вы помните.

– Как же, как же. Помню. До встречи, Анечка. Да, еще. Если больной вдруг станет хуже, вызывай «cкорую». Немедленно.

– Хорошо, Иван Антонович. До встречи.


Быстро покормив детей, благо в духовке стоял испеченный утром пирог, Анна, предупредила, что едет за врачом, и перенесла телефонный аппарат в комнату к Саше. Затем строго-настрого велела детям не шуметь и помчалась в центр города.

Иван Антонович появился на крыльце, как всегда, вовремя. По дороге он расспрашивал Анну о том, что изменилось в ее жизни за прошедшие почти три года после смерти Аси.

Вкратце она рассказала ему о разводе с Игорем, о том, каким образом оказалась в далеком от центра строящемся микрорайоне, что сейчас у нее новая работа, а женщина, которой требуется помощь, родственница, почти мать ее нового шефа, который в настоящее время в командировке.


– Аня, ее нужно немедленно госпитализировать, – Иван Антонович зашел на кухню, где она готовила ужин. – Но больная и слышать об этом не желает. Я вызвал кардиобригаду. Если кардиограмма подтвердит мои опасения, ей нельзя оставаться дома.

Анна опустилась на стул. «Что же делать? С кем посоветоваться? Позвонить Константину Петровичу? Нет, сначала попробую поговорить с Сашей», – решила она, предложив доктору чай с пирогом.

– Саша, вам надо в больницу. Я знаю Ивана Антоновича много лет, он учился вместе с моими родителями. Бабушка просто обязана была ему десятью годами жизни, – начала она нелегкий разговор.

– Я не поеду в больницу, – как отрезала женщина. – Может быть, потом, через неделю, когда Костя вернется. Если не станет лучше.

– А разве Костя вернется только через неделю? – удивилась Анна.

– Он звонил, как только вы уехали. К сожалению, сегодня не успел все дела закончить, что-то у них там с банком не вышло. Спрашивал, все ли в порядке, нужно ли ему вернуться. Я его успокоила и уговорила не приезжать. Пусть отдохнет у друзей за городом. В среду-четверг обещал приехать.

– И вы ему не сказали, что плохо себя чувствуете?

– Зачем? Он бы всю ночь не спал в поезде, волновался, а в воскресенье обратно. Ему отдохнуть нужно, так сильно болел, – заботливо ответила Саша.

– Если кардиограмма будет плохая, – твердо произнесла Анна, – вы поедете в больницу. Олега я заберу к себе, пока не вернется Константин Петрович.

– Девушка, Олега я никому не доверю, – так же твердо ответила женщина.

– Анна права, – прозвучали слова Ивана Антоновича. – Вы сейчас, к сожалению, в таком состоянии, что за вами нужен гораздо больший уход, чем за ребенком. Подумайте, что с ним будет, если вы умрете на его глазах?

Анна вздрогнула. Она вспомнила, как сама боялась такого исхода. Но Ася умерла в больнице. Во сне. Как ни пытались ее спасти. Просто уснула после ее с Катюшей ухода и не проснулась. Весной, которую так любила.

Раздался звонок в дверь. Анна быстрым шагом направилась в прихожую. Из детской выбежали Катя и Олег.

– Это папа? – спросил мальчик.

– Нет. Это скорая помощь приехала, – пропустив медиков, Анна погладила обоих детей по головкам. – Бабушка заболела. Если ее увезут в больницу, ты немного поживешь у нас, пока папа не приедет или бабушка не выздоровеет.

О том, что Олег зовет Сашу бабушкой, Костя рассказал ей еще в Киеве.

– Ура! – закричали дети, едва Анна по просьбе врачей закрыла дверь в комнату.

– Тетя Аня, можно, я свои игрушки возьму? – спросил Олег. – У Кати таких нет. Мы будем вместе играть.

– Бери, бери, – ответила Анна, пытаясь прислушаться к тому, что происходит за дверью. – Только не шумите.

– А вы мне пакет дайте, – попросил мальчик.

– Сейчас, – она повертела головой в поисках пакета.

Внезапно из открывшейся двери вышел мужчина в белом халате и на ходу бросил Анне:

– Дверь не закрывайте, я за носилками.

Она заглянула в комнату. Возле настольной лампы с кардиограммой в руках сидел озабоченный Иван Антонович и, придерживая плечом трубку, разговаривал с кем-то по телефону.

– Да-да, в изоляторе. Плюс ко всему возможен грипп. Через полчаса будем.

– Предынфарктное состояние. Еще немного – могли бы не успеть, – сказал он Анне и, обращаясь к Саше, вынес свой вердикт: – Мы немедленно едем в больницу. Даже не сопротивляйтесь.

Саша беспомощно взглянула на Анну. В уголках глаз стояли слезы.

– Не беспокойтесь, – как можно более спокойно и ласково произнесла она. – Я за Олегом больше, чем за Катюшей, смотреть буду. Выходные проведем у меня, в понедельник в садик отведу. В конце концов, он – сын моего шефа, и это входит в мои служебные обязанности, – попыталась она пошутить.

– Надо бы квартиру на сигнализацию сдать, – сломленно всхлипнула женщина.

– Я сдам. Я видела, у вас «Алеся» стоит, у меня такая же. Я знаю, как с ней обращаться. Мы сейчас соберем вещи Олега и все закроем. Вы не волнуйтесь.

Вернулся санитар с носилками, и Сашу аккуратно переложили на них.

– Анечка, я поеду с ними. Позже я тебе позвоню, как дела, – сказал, одеваясь в прихожей, Иван Антонович.

– У вас ведь нет моего номера телефона, – вспомнила Анна. – Сейчас запишу.

Бросившись искать свою сумку, она услышала, как Саша попросила остановиться:

– Аня, заберите в духовке пирог и продукты в холодильнике. И еще, у Олега аллергия на цитрусовые.

– У Кати тоже, не волнуйтесь, – успокоила ее Анна, и санитары вышли из квартиры.

– Вот телефон, – протянула она листок Ивану Антоновичу.

– Постараемся выкарабкаться, – сказал он Анне до боли знакомые слова, спрятав листок в нагрудный карман.

Говорить, что она, возможно, спасла жизнь этой женщине, пожалуй, было еще рано. За нее еще нужно было побороться.


В понедельник, встав пораньше, Анна взяла со стоянки машину. Она тщательно привела себя в порядок, памятуя о том, что это ее первый рабочий день, затем собрала детей и, пока те пили чай с бутербродами, попробовала еще раз набрать номер Константина Петровича. Она тщетно пыталась дозвониться ему и в субботу, и в воскресенье, поочередно набирая то один, то другой мобильный номер, но всякий раз слышала один и тот же ответ: абонент недоступен.

Сейчас в трубке были слышны короткие гудки. «Значит, уже на связи», – решила Анна. Выходя из квартиры, она снова повторила попытку. Вновь абонент был недоступен. «Странно», – подумала она, но времени не оставалось. Не хотелось в первый же день опаздывать на работу.

И все-таки она опоздала на двадцать минут. Сначала дети долго возились в раздевалке, потом куда-то пропала воспитательница, которой она хотела объяснить ситуацию, в довершение всего по дороге попала в пробку.

– Круглова? – встретил ее на пороге Хвостов. – Рабочий день у нас, между прочим, начинается в 9.00. Виктор Михайлович, не дождавшись вас, уехал пять минут назад и поручил мне показать вам ваше рабочее место. Он рассчитывал, что вы будете вовремя, даже раньше.

Хвостов просто пыхтел от важности и удачной возможности отыграться. Смерив девушку строгим взглядом, он медленно пошел впереди, показывая ей дорогу.

– Знакомьтесь, – произнес он после того, как они зашли в дверь с табличкой «Коммерческий отдел». – Анна Николаевна Круглова. Прошу любить и жаловать.

С этими словами он вышел, оставив Анну наедине с будущими сослуживцами.

– Раздевайтесь, шкаф за дверью, – предложил ей молодой человек, на секунду оторвавшись от компьютера. – Вот там, в углу, ваш стол.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила Анна, просидев минут десять за столом, разглядывая две совмещенные комнаты.

– Вообще-то, наш, а теперь и ваш, непосредственный начальник вместе с Виктором Михайловичем с утра на таможню уехал, ничего не передав для вас, – ответил молодой человек, продолжая набирать на компьютере какие-то цифры с листа на столе. – Но если вы работали с электронными таблицами, можете попробовать ввести вот эти данные. Один я точно не успею. Нас пятеро в отделе, то есть теперь шестеро. Один болеет, один в командировке, один с утра в магазине, я на месте, Новиков на таможне. А к обеду нужно зарегистрировать новую партию. Вас как зовут? – еще раз переспросил он.

– Анна.

– Сергей, – протянул он машинально руку, но, опомнившись, сконфуженно рассмеялся: – Заработался с утра. Извините. Включайте компьютер, я объясню, что делать.

Незаметно пролетели три часа. Изредка переспрашивая Сергея, Анна увлеклась работой. Молодой человек сначала недоверчиво несколько раз проверял то, что она делала, стоя за спиной, но, поняв, что все в порядке, оставил ее в покое, занявшись другим делом.

Закончив набор, Анна осторожно спросила, что ей делать дальше. В этот момент в кабинет вошли двое молодых людей.

– О, у нас девушка. Девушка... – на манер известной рекламы произнес один из них, заметив Анну. – Вас, случайно, не Ангелина зовут? – продолжил он в том же духе.

– Меня зовут Анна. Анна Круглова.

– Анечка, значит. Владимир, – представился он, подойдя ближе, щелкнув каблуками и слегка склонив голову на бок. – Владимир Смыслов. Между мальчиками и девочками – Крамник.

– Володя, займись делом, – прервал его второй мужчина постарше. – Помоги лучше Сергею. Новиков Александр Васильевич. Начальник отдела, – представился он гордо.

При этих словах Сергей и Владимир усмехнулись. Анна это заметила, не подав вида. На самом деле начальником Новиков стал совсем недавно, перед Новым годом, после некоторой реорганизации. Больших успехов на этом поприще добиться еще не успел, но важности у него, несомненно, прибавилось.

– Я уже заканчиваю, заявки на сертификаты почти готовы, – бросил Сергей.

– Ну ты даешь! – уважительно присвистнул Владимир, по сети войдя в базу данных, и игриво спросил у коллеги: – Ты использовал скорость света?

– Нет, я использовал Анну, – ответил Сергей и рассмеялся, затем, смутившись, извинился.

– Мужской коллектив, понимаете ли, – сочувствующе сказал покрасневшей девушке Владимир. – Будем перевоспитываться, с вашей помощью.

В этот момент на столе у Новикова замигал красный индикатор телефона:

– Александр Васильевич, – раздался женский голос, как только Новиков включил связь, – Виктор Михайлович просит к себе в кабинет Анну Круглову.

– Мне тоже зайти? – спросил он.

– Нет, о вас он ничего не говорил, – ответила женщина.

– Вот так, сразу на «ковер», – пробормотал Владимир.

– Вы знаете, куда идти? – спросил у Анны Новиков.

– Нет.

– За кабинетом Хвостова, вторая дверь слева, – объяснил он.

– Спасибо.

– Все, мужики, теперь матом не поругаешься, о женщинах не поговоришь, – подперев щеку рукой, расстроенно произнес Владимир, едва за Анной закрылась дверь.

Ему никто не ответил.


– Да, Костя, успели. Ажиотаж такой, народу тьма. Все слышали, что на таможне что-то новое готовится, а что – никто не знает. Вот все товар и погнали, – во время разговора Виктор жестом попросил Анну присесть. – Даже не знаю, заказывать ли следующую партию. Ни у кого нет никакой информации.

– С мая введут изменения, – поняв, о чем разговор, не выдержав, встряла девушка.

– Постой, постой, – сказал Виктор в трубку.

– Это точно? – спросил он у Анны удивленно. – Откуда знаешь?

– Мне соседка в пятницу вечером рассказала, она на таможне работает. У них какое-то совещание очень поздно закончилось. Вот и решили, что не раньше мая. Я могу уточнить по средствам связи, – предложила девушка.

– Костя, слушай. Тут твоя Анна Круглова только что сказала, что с мая. У нее соседка в таможне работает. Знаешь? Тогда заказывать? Рискнем. Да поговорю, не волнуйся, – сказал он, взглянув на Анну, и та поняла, что речь зашла о ней.

– Это Константин Петрович? Мне ему срочно нужно что-то сказать, – попросила она, но, видимо, Виктор не расслышал.

– Да. Малинина прямо сейчас к тебе домой пошлю. Может, с телефоном что случилось. Сразу позвоню. Пока, – произнес он и положил трубку.

– Вы что-то сказали? – спросил он у Анны.

– Мне нужно сказать Константину Петровичу, что Саша в больнице, – объяснила она. – Я никак не могла до него дозвониться.

– Как – в больнице? – оторопел Виктор.

– Ее в пятницу кардиобригада забрала.

– А Олег?

– Олег был у меня. Сегодня вместе с дочкой в садик отвела. С ним все в порядке.

– А Саша? – спросил Виктор, и рука машинально потянулась к телефонной трубке.

– Едва успели. Предынфарктное состояние. Но угроза еще не миновала. К тому же ОРВИ. Она в изоляторе, и к ней не пропускают. В больнице карантин.

Слушая ее, Виктор набирал номер.

– Костя, это опять я. Саша – в больнице. Да вот Анна сообщила. Сейчас дам ей трубку, сама все объяснит.

Пока Анна рассказывала Константину Петровичу, что произошло, Виктор слушал и наблюдал за ней. «Костя прав, что-то необычное в ней есть. Удивительная способность попадать в экстремальные ситуации. Ведь надо же было так случиться, чтобы они встретились с Сашей в детской поликлинике! Не растерялась, молодец».

Закончив краткий рассказ, Круглова протянула Виктору трубку.

– Вылетишь последним рейсом? Хорошо, я сам тебя встречу. Все узнаю, сейчас Ленку попрошу. Не волнуйся.

– Почему вы мне не позвонили? – задал он вопрос, набирая новый номер.

– Я не знала, что вам нужно звонить, – простодушно ответила Анна. – Да и номера телефона у меня не было. Только Константина Петровича и Хвостова. Но никто не отвечал.

– Лена, слушай. Саша Костина в кардиологии с пятницы, – дозвонился до жены Хорин. – Ты попроси мать, пусть через кого-нибудь узнает, как она. Да, Костя еще в командировке. Олег? Он был с нашей сотрудницей. Не знала номера, она новенькая, с Крыловым рядом живет. Сегодня вылетает последним рейсом. Как фамилия врача? – спросил он у Анны.

– Янушкевич Иван Антонович, – ответила девушка.

– Янушкевич Иван Антонович. Да. Жду, – он положил трубку.

– Не волнуйтесь, он самый лучший врач. Я его давно знаю.

Виктор не ответил. Он был очень расстроен, чувствуя вину за то, что не позвонил Саше и не поинтересовался, как дела. Он всегда так делал, если Костя был в командировке. Но на сей раз все выходные они с женой провели на даче у родителей. В дачном поселке установили дежурство в помощь сторожам: слишком много было краж в прошлом году. Тесть приболел, и они с Леной, оставив на тещу детей, поехали дежурить сами. Заодно и отдохнуть.

– Вы заберете из сада Олега? – спросил он наконец.

– Конечно. Его никому кроме меня не отдадут. Я предупредила воспитателей, что он пока живет у меня.

– Можете ехать прямо сейчас, – подумав, сказал он. – Странно получается. Вызвал к себе, чтобы вам как-то помочь, рассказать, познакомиться, наконец. А на деле вы мне помогли. Рассказали столько нового...

– Лучше бы не рассказывала такое, правда? – понимающе спросила Анна.

– Лучше бы такое не случалось, – вздохнув, не согласился с ней Виктор.

Зазвонил телефон. Он быстро схватил трубку.

– Да, слушаю. Говоришь, сказали не волноваться, если у Янушкевича? Я слышал, что карантин. Да, да. Нет, Олега заберут. Домой заеду, потом за ним в аэропорт. Хорошо, жди. Целую.

– Я дам вам водителя, – сказал Виктор Анне, положив трубку.

– Спасибо, я на машине.

– Я и забыл, вы же у нас – ас, профессионал.

– Да ну, – смутилась Анна, поняв, что Виктор знает историю с автомобилем Балайзера. – Случайно удалось остановить машину. Если бы думала об этом заранее, ничего бы не получилось. А если честно, просто повезло. Можно, я еще немного поработаю? – попросила Анна. – Я толком и с ребятами не успела познакомиться. А за детьми я успею.

– Хорошо, – удивленно согласился Виктор. – Я сейчас Новикова вызову, скажу ему сам.

– Я могу идти? – с улыбкой спросила Анна.

– Идите. Будут обижать – жалуйтесь мне, – ободряюще улыбнулся в ответ Виктор.

– Пусть только попробуют! – ответила она и скрылась за дверью.

5

Самолет прилетал поздно вечером. В половине одиннадцатого Виктор был в аэропорту. Костя вышел без задержек, и около одиннадцати они уже мчались в направлении города.

– Состояние стабильное, температуры нет, завтра, скорее всего, переведут из изолятора, – пересказывал свой диалог по телефону с врачом Хорин. – Ты меня прости, чувствую вину, что не досмотрел.

– Да твоей вины нет. А вот я... Никогда бы себе не простил. Я ведь когда в четверг перед отъездом домой заскочил, заметил, что что-то не так. Очень уж уставшей она выглядела. Но ничего не сказала, ты же знаешь Сашу. Всегда боится помешать, никого старается лишний раз не обременять. Даже в пятницу, когда уже совсем плохо себя чувствовала, отговорила в Минск возвращаться. Советовала отдохнуть.

– Куда мы сначала? – спросил Виктор, подъезжая к городу.

– Олег у Кругловой?

– Да.

– Сейчас позвоню, пусть его соберет, – Костя стал набирать домашний номер Анны.

– Знаешь наизусть? – с улыбкой поинтересовался Хорин.

– Только ты не клони, куда не следует. И так, где с ней не появишься, всякий норовит сосватать, – с досадой ответил Крылов. – Будет так дальше продолжаться – уберу с глаз долой. Все время телефон занят, автодозвон никак пробиться не может, – добавил он, следя за меняющейся индикацией на аппарате. – О чем женщины могут часами разговаривать по телефону?

– Трудный вопрос для мужчины, – согласился Виктор.

Какое-то время они ехали по городу молча. Каждый думал о своем.

– Двадцать пять минут едем, и все время занято, – начинал нервничать Костя. – Сколько можно? Двенадцать уже. Лучше бы мне так пыталась дозвониться, я периодически находился в зоне действия связи. А сегодня с раннего утра вообще в Москве был.

– Успокойся, сам знаешь, как бывает. Несколько раз набираешь – не отвечают, откладываешь звонок. Она не виновата, что не смогла дозвониться.

– Знает же, как мне дорога Саша, – совершенно разозлившись, произнес Костя и с досадой отключил телефон. – Уже приехали. Вот ее дом.

Костя не обратил внимания, как среагировал Виктор на его последние слова. «Что-то еще случилось в Киеве. Слишком уж нервно он воспринимает любую информацию о ней. И слишком много ей рассказал. Такого с ним раньше не было», – отметил он, но промолчал.

– Я с тобой, – сказал он Крылову, решив, что сгоряча тот может наломать дров. Завелся из-за такой мелочи. Подумаешь, телефон занят! Может, трубка плохо лежит.

– Почему у вас телефон все время занят? – прямо с порога резко начал Костя. – Где Олег?

– Спит, – растерянно ответила Анна.

Она ждала возвращения Крылова, но никак не думала, что вместо приветствия его первые слова будут наполнены таким раздражением.

– Нам нужно домой. Где он? Висите на телефоне часами, не дозвониться. Почему утром мне не позвонили?

Анна глубоко вздохнула, пряча обиду, но, взяв себя в руки, несмотря на присутствие Хорина, спокойно ответила:

– Не орите. Вы не в офисе и не у себя дома. Дети давно спят, и лучше Олега не будить. По телефону я разговаривала с Иваном Антоновичем, врачом, который госпитализировал Сашу. Он сегодня дежурит, и я просила его согласия на поздний звонок, чтобы он сам вам все рассказал и успокоил. – Анна сделала паузу, с трудом находя силы, чтобы продолжить. – Звонить я вам стала с пятницы. Последний раз сегодня утром, около восьми. Если не верите, могу взять на почте распечатку. И в том, что не было связи, моей вины нет. Еще вопросы будут?

Медленно остывая, Крылов ничего не ответил. Удивленный ее отпором Косте, Виктор тоже не нашелся, что сказать.

Анна демонстративно сняла трубку и набрала номер.

– Иван Антонович? – совсем другим, мягким голосом спросила она. – Да, снова Анна. Константин Петрович вернулся и хотел бы с вами поговорить.

Даже не взглянув на Костю, она передала ему телефонную трубку и направилась в кухню. Не включая света, Анна нервной рукой нашла на подоконнике пачку сигарет и закурила, приоткрыв форточку. От обиды и несправедливости хотелось заплакать.

Пытаясь справиться с собой, она не заметила, как на кухню зашел Виктор.

– Не обижайтесь на него, – попросил он. – Саша ему больше чем мать.

– Хорошо, что есть хоть один человек, кого он ценит, – ответила Анна, глядя в окно. – Почему он такой?

– Работы выше крыши, бесконечные командировки, все на нем держится. На самом деле его любят в офисе, поработаете – убедитесь, – Виктор сделал паузу. – У нас на фирме три года назад водитель разбился. Торопился домой, ночью возвращался, уснул и прямо в столб. А у него дочка только в институт на платное поступила, жена болеет, астматик. Так вот, он без лишних слов взял на себя все: и институт, и санатории, и лекарства всякие. Многие даже не догадываются, что он для этой семьи делает. Костя справедлив, хотя порой и бывает вспыльчив.

– Все равно, боюсь, долго я у вас не проработаю, – выслушав его слова, она вмяла сигарету в пепельницу. – Я тоже не больно терпеливая.

– Это я сегодня понял, – улыбнулся Виктор.

Не включая света, они молча смотрели на фонари, освещавшие школьный стадион.

– Уговорите его Олега не будить, – немного успокоившись, нарушила молчание Анна. – Мальчику завтра в сад. Не выспится, почти час ночи.

– Попробую. Только если Костя что-нибудь задумал, отговорить трудно, – покачал головой Виктор.

– А что это вы в темноте? – неожиданно за спиной раздался голос Крылова, пытавшегося найти на стене выключатель.

Не проронив ни слова, Анна зажгла свет и, быстро проскользнув мимо мужчин, закрылась в ванной.

– Ну что там? – спросил Виктор.

– Договорился, завтра меня к ней пропустят. – Костя, оглядевшись по сторонам, тоже достал сигарету из пачки.

– И чего шумел? Как с цепи сорвался, – укоризненно сказал Хорин.

– Врач сказал, что если бы Анна вовремя не обратилась за помощью, все могло бы закончиться очень плохо, – не ответив на его вопрос, вздохнул Костя. – Еще и сейчас угроза не миновала.

– Он знает, что говорит, – согласился Виктор. – Я сегодня справки наводил. Один из лучших кардиологов, делает сложнейшие операции. Сомневаюсь, что мы смогли бы найти лучшего специалиста. Откуда она его знает?

– Он мне сам только что рассказал, что учился вместе с ее родителями, наблюдал бабушку. А потом на три года Анна просто выпала из его поля зрения. Даже обижался слегка, что, если бы не этот случай, вряд ли бы она ему позвонила. А вообще, этому доктору еще и психотерапевтом можно работать. – И с сожалением добавил: – Зря, конечно, я на нее «наехал».

Костя замолчал.

– Ладно, я поеду, а ты сам тут решай, как тебе теперь быть и что говорить. Об одном прошу: Олега не трогай. Анна права: пусть выспится. Он со сна все равно ничего не поймет, уж я-то знаю. У меня как-никак трое, – попросил Хорин.

– Хорошо.

– Анна, спокойной ночи, – Виктор постучал в дверь ванной и пошел к выходу.

Закрыв за ним дверь, Костя вернулся на кухню. Затем, оглядевшись по сторонам, включил чайник. Анна не выходила. Подойдя к двери ванной, Костя прислушался. Кроме шума льющейся воды никаких других звуков не было слышно.

– Анна, – негромко позвал Крылов. – Анна, у вас все в порядке?

Ему никто не ответил.

– Если вы мне сейчас не откроете, – повысил он голос, начиная волноваться, – я сломаю дверь.

Щелкнул запор, дверь открылась. В голубом банном халате вышла Анна.

– Не надо ничего ломать. Чинить потом некому, – сказала она, с трудом разойдясь с ним в узком коридоре, и зашла на кухню.

В полной тишине они простояли несколько минут, пока Костя не вытянул из-под стола табурет и, усевшись на него, первым не начал разговор:

– Ну, виноват. Сам не знаю, что на меня нашло.

– А я знаю, – повернулась к нему лицом Анна. – Вы на себя были злы, а на мне сорвались. На себя ведь не накричишь. На Виктора тоже неудобно. Остается тот, кто слабее.

Костя, начавший привыкать к ее прямым высказываниям, задумался.

– Наверно, ты права, – устало согласился он, перейдя на «ты».

– Чай будете? – предложила Анна, обнаружив, что кто-то включил чайник.

– Буду. И есть хочу.

Анна молча заварила чай, затем что-то положила из кастрюлек на тарелку и сунула ее в микроволновку.

– А ты? – спросил Костя.

– Чтоб потом морить себя голодом?

– Прости, забыл о всех ваших женских диетах.

– Лучше на часы посмотрите, – усмехнулась Аня.

Она нарезала хлеб, достала из печки тарелку и поставила перед Костей.

– Я пойду на детей посмотрю.

Когда Аня вернулась на кухню, Крылов, проглотив ужин, допивал чай и почти засыпал.

– Знаете что, ложитесь спать с Олегом, а я с Катей, – предложила Анна.

Костя замер на какое-то время с чашкой в руках и неожиданно даже для самого себя согласился. Только сейчас, поев и расслабившись, он почувствовал, что безмерно устал. Да и возвращаться одному в пустую квартиру совершенно не хотелось.

– Спасибо, – поблагодарил он, по давней привычке поставив в мойку пустую тарелку. – Тебе помочь?

– Да. Олега перенести.

Минут через десять все было закончено.

– Спокойной ночи, – пожелала Анна Крылову, оставив его в комнате с мирно посапывающим мальчиком.

– Спокойной ночи, – ответил тот, закрывая дверь.

Затем, задержавшись на секунду, добавил:

– Спасибо... За все.

6

Костя открыл глаза, проснувшись от щелчка захлопнувшейся входной двери. В ночном сумраке он не сразу сообразил, где находится. Рядом пошевелился Олежка. В голове постепенно прояснилось, вспомнились события прошедшей ночи. Часы показывали 6.45. «Куда она пошла в такую рань?» – подумал Костя.

«Надо вставать. Забежать домой, переодеться, взять ключи от машины и документы», – мысленно перечислил он то, что предстояло сделать.

Стараясь не шуметь, он достал из дорожной сумки зубную щетку и бритву. «Зачем зря тратить время?»

Анна открыла дверь и сразу услышала доносившийся из ванной шум воды.

«Значит, Константин Петрович встал. Пора будить детей».

Она попробовала сначала растормошить Катю, как правило, просыпавшуюся с большим трудом и капризами. Затем зашла в комнату к Олегу.

– Олежка, вставай. Папа приехал, – ласково произнесла она.

– Где? – мальчик открыл глаза и быстро присел на разложенном диване.

– Сейчас выйдет из ванной. Дети, сначала чистить зубы! – сказала она громко, чтобы услышала и Катюша.

В этот момент щелкнул запор и вышел Костя, обмотанный по пояс полотенцем. Олежка соскочил с дивана и бросился к отцу.

– Папа, папа! – обрадованно закричал он и тут же спросил:

– А что ты мне привез?

Смущенный Костя одной рукой пытался придержать полотенце, другой положил пакет с принадлежностями на тумбочку и подхватил сына.

– Сейчас покажу, – поцеловал он мальчика и поставил обратно на пол. – Подожди минуточку.

Анна, поняв смущение Крылова, отвернулась и принялась убирать постель. В дверях другой комнаты показалась босая девочка в пижаме. Костя открыл сумку и достал машинку в яркой упаковке, которую успел купить в аэропорту.

– Ух ты, какая красивая! – восхищенно рассматривал подарок Олег.

Затем, заметив подружку, сонно наблюдавшую за ними, спросил:

– А Кате?

Костя посмотрел на хлопавшую заспанными глазенками девочку. Ему стало неловко. С трудом найдя время заглянуть перед отлетом в сувенирный магазинчик, он, конечно же, не подумал о подарке для Кати. Он вообще не планировал, что все так обернется.

– Кате купим обязательно. Я вчера не успел. Что ты хочешь? – спросил он у девочки.

– Автомобиль для Барби, – ответила та не задумываясь.

– Почему автомобиль? – удивился Костя.

– Она будет как мама, на машине, – пояснила Катя.

– Хорошо. Автомобиль так автомобиль, – согласился Крылов, отметив про себя ее запросы.

– Как, вы еще не чистите зубы? – всплеснула руками появившаяся Анна. – Ну-ка быстренько, в садик опоздаем.

Она отложила игрушку и подтолкнула детей к ванной. Воспользовавшись моментом, Костя зашел в комнату.

– Вам помочь? – спросил он у нее, когда, одевшись, вышел обратно.

– Спасибо, я сама справлюсь. Вам, наверно, домой надо?

– Да, ключи от машины взять и документы.

– Ой, у меня ведь Сашины ключи от вашей квартиры! Подождите немного, сейчас детям одежду дам, чтобы одевались, – попросила она.

Анна быстро передвигалась из одной комнаты в другую. Наконец, разложив на кресла детские вещи, подхватила висевшую на дверной ручке сумочку и, открыв ее, почти сразу достала ключи.

Костя наблюдал за ней с любопытством. Он привык к размеренным неспешным движениям Саши, у которой всегда и во всем был порядок. Стремительные четкие действия Анны были полной противоположностью. Но порядка и организованности в них было не меньше.

– Квартиру в пятницу я сдала на сигнализацию. Надеюсь, там все в порядке, – сказала она, протягивая связку ключей стоявшему в ожидании Крылову. – Вы не беспокойтесь, идите. Машину я уже взяла со стоянки, подвезу их к садику и сразу на работу.

– Ну, если так... Мне действительно надо домой, а затем в больницу. Вчера доктор пообещал, что пропустит навестить Сашу, в виде исключения.

– Передавайте ей привет и успокойте, что с Олегом все в порядке. Она очень переживала, – улыбнулась Анна на прощание.

– Обязательно передам. Еще увидимся... – неуверенно произнес Крылов. – На работе.

– Ой, здравствуйте! – закрыв за собой дверь, услышал он в общем тамбуре.

На пороге открытой настежь соседней квартиры стояла Рита и чистила обувь.

– Здравствуйте, – автоматически поздоровался он и вышел на лестничную клетку.

«Нетрудно догадаться, какие она сделает выводы», – подумал он, спускаясь в лифте.

Рита и вправду была в полном недоумении. Неужели Аня скрыла от нее, что встречается со своим шефом? И его сын все выходные у нее провел. Странно.

«Нет, что-то здесь не так, – подумала она. – Жаль, сейчас времени нет. Вечером обо всем расспрошу, не отвертится».


День пролетел незаметно. Выполняя мелкие просьбы сотрудников отдела что-нибудь набрать на компьютере, Анна, обложившись со всех сторон проспектами и буклетами, пыталась вникнуть в суть работы. Ею никто не интересовался, лишь один раз передали привет от Владимира, который был в командировке в одном из областных центров. К концу дня от полученной информации гудела голова.

Ровно в шесть часов она выбежала из офиса, быстро села в машину и, выезжая с парковки, принадлежавшей фирме, мельком глянула на окна. В кабинете Крылова горел свет.

«Он что, забыл про Олега?» – удивленно подумала она. «До дома полчаса езды, садик работает до семи, хоть бы не опоздал, ребенок расстроится».

Костя с раздражением поглядывал на часы, стараясь скрыть это от собеседника. Мужчина, сидевший в кабинете, уже сорок минут рассуждал о трудностях кабинетных интриг в министерстве. Это был очень нужный для дела человек, прервать которого Крылов не мог. Поэтому старался поддерживать беседу и, проявляя видимость интереса, изредка задавал вопросы.

На восемь часов вечера была назначена следующая встреча в расположенном недалеко от офиса ресторанчике, и поэтому Костя, прекрасно помня о сыне, планировал забрать его из детского сада и оставить дома одного, попросив присмотреть за ним соседей. Он мог бы, конечно, отправить Малинина, но квартира стояла на сигнализации, и давать кому-либо от нее ключи было неразумно. Водитель не был внесен в список доверенных лиц, имеющийся в охране.

В тот момент, когда он наконец решился сказать собеседнику, не торопившемуся покидать кабинет, что, к сожалению, ему нужно срочно ехать, зазвонил рабочий телефон.

– Константин Петрович? Это Анна Круглова. Я только что приехала в детский сад за Катей... Олежка один остается, и я подумала, что, если вы не возражаете и еще заняты, я могла бы его забрать, – сказала она неуверенно и, понизив голос, добавила: – Воспитательница нервничает. Уже без пятнадцати семь.

Костя слушал, глядя на умолкшего на время собеседника. Отказываться от предложения Анны в такой ситуации было бы глупо.

– Хорошо. Спасибо, что позвонили. Я заеду около десяти часов вечера, заберу его.

– Мы вас будем ждать, – пообещала Анна.

Она с трудом уговорила сторожа разрешить ей воспользоваться телефоном, когда увидела в раздевалке расстроенного мальчика. Когда он понял, что остается в группе в одиночестве, то чуть не расплакался. К тому же, едва заметив Анну, он, уже привыкший к ней, быстро натянул на голову шапку и принялся надевать пальто.

– Все, идем домой. И ты, Олег, тоже, – ребенок сразу оживился. – Папа тебя вечером заберет.


Шел двенадцатый час, но Крылова все не было. Анна, вынужденная уложить спать Катю, предложила лечь и Олегу. Тот немедля разделся, улегся на ставшее привычным кресло-кровать рядом с тахтой, на которой спала Катя, и сразу уснул. Вздохнув, не зная, как к этому отнесется Крылов, Аня закрыла дверь в комнату.

Из коридора раздался требовательный стук. Так могла стучать только Рита.

– Привет! Не спишь? – спросила она, входя в квартиру.

– Нет. Тише, дети только что уснули, – попросила Аня.

– А что, разве мальчик снова у тебя остался? – удивилась Рита.

– Константин Петрович обещал к десяти заехать, но задержался. Вот Олег и уснул.

– Ну, ты даешь! Зачем тебе забота еще об одном ребенке? Он что, тебе за это платит?

– Нет, – пожала плечами Аня, удивившись самой постановке вопроса. – Мне это совсем не трудно, к тому же они с Катей дружат.

– Так он опять у тебя ночевать останется?

– Кто?

– Ну, шеф твой. Я его сегодня утром в коридоре встретила.

Анна покраснела.

– Вчера он случайно остался, – оправдываясь, попыталась она объяснить подруге. – Поздно прилетел.

– Так уж случайно? – не поверила Рита. – Не смеши. Он же рядом живет, сама говорила.

– Да, правда, случайно. Очень устал. Долго с врачом по телефону разговаривал, вот я и предложила. Ему тоже, видно, не очень хотелось одному без Олега в пустую квартиру возвращаться. А что в этом такого? – спросила Аня.

– Да так, ничего, – все еще подозрительно смотрела на нее соседка. – Смотри, понравится у тебя ночевать, не выгонишь потом.

– Да ну, – фыркнула Анна.

– А вдруг и сегодня не захочет домой возвращаться?

– Ну, не знаю... Если вообще придет. Все равно Олег спит.

– А что? – прощупывая ситуацию, продолжала тему Рита. – Нормальный мужик, при деньгах, машина – не чета твоей. Правда, с ребенком, так ведь и ты не одна, можно попробовать.

– Ты же знаешь, он – мой шеф. А с начальством я в такие игры не играю.

– Ну, если ты имеешь в виду Артюхина, – продолжала Рита, – то он был женат. К тому же жена, почувствовав неладное, быстренько нашла решение проблемы, а ты у нас принципиальная. Интересно, а у твоего шефа жена есть или он один?

– Он разведен, – ответила Анна. – А потом, мой принцип в той ситуации заключался в том, что я его не любила. Зачем ворошить прошлое?

– Любила, не любила – какая разница, – скептически произнесла соседка. – Ты замуж в первый раз, что, не по любви выходила? И чем все закончилось? Пока ты пахала, он за твоей спиной другую завел, да еще половину твоей законной квартиры оттяпал. Вот и вся любовь...

– Значит, я ошиблась. Он меня не любил.

– Вот и я о чем. Пусть другой любит. Заодно и обеспечивает. Ой, Анька, полгода прошло, а я все никак тебя не пойму. Почему ты тогда не согласилась? Жила бы припеваючи. О Катьке бы подумала, если себе добра не хотела.

– Рита, – попросила Анна. – Мы говорили на эту тему много раз. Хватит, ладно?

– Как хочешь, – согласилась девушка. – Он сам тебе сказал, что разведен, или кто-то другой?

– Сам. И вообще, какая разница? Он мой начальник, и этим все сказано.

– Так, значит, ты своих принципов не меняешь?

– Нет, – незаметно вздохнув, ответила Аня. – Не меняю.

«Хорошо, что я не рассказала ей о том, что произошло в Киеве», – подумала она и продолжила: – А что ты меня так допрашиваешь?

– Хочу узнать, что ты к нему питаешь. Вдруг он мне понравится? Не перебегать же подруге дорогу! У тебя точно с ним ничего нет? – еще раз уточнила Рита.

– Нет, ничего, – твердо ответила Анна, памятуя о данном Крылову обещании.

– О’кей. Все, что требовалось узнать, – удовлетворенно провозгласила в ответ Рита.

Помолчав, она достала сигарету и серьезно произнесла:

– В таком случае, если он к тебе в другой раз заглянет, пошли незаметно за мной Катю.

От неожиданности Анна, также стоявшая с сигаретой, подавившись дымом, раскашлялась.

«Молодец Ритка, сразу быка за рога», – усмехнулась она про себя.

– Хорошо. Только не думаю, что он ко мне будет в гости заходить. Просто ситуация сейчас так сложилась: няня в больнице, он все время занят. А я живу ближе всех. Вот и все.

– Все равно позови. Договорились? – попросила Рита.

Дождавшись положительного кивка Анны, она загасила сигарету и заторопилась домой.

– Я сейчас уже без макияжа, поэтому, если он сегодня зайдет, – не зови. Да и Катя спит, – уточнила она у двери. – А в следующий раз, смотри, не забудь. Все, пойду спать. Устала на работе безумно. А как ты?

– Нормально. Изучаю понемногу.

– Ну-ну. Изучай. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – пожелала в ответ Аня и защелкнула за соседкой замок.


Минут через десять в дверь позвонили. На пороге с виноватым видом стоял Константин Петрович.

– Никак не получилось раньше, – произнес он, оправдываясь.

– Олег уже спит.

Костя нерешительно переступил с ноги на ногу и спросил:

– Можно мне войти?

– Входите. Чай будете? – предложила Анна.

– С удовольствием, – обрадовался Костя.

Несмотря на поздний час, ему хотелось поговорить с ней. После утреннего посещения больницы, когда он увидел Сашу, опутанную проводами разных датчиков, он еще раз осознал, насколько был не прав вчера вечером. К тому же Саша, расспросив его об Олежке и успокоившись, что все в порядке, сама поведала ему подробности того, что случилось в пятницу.

Крылов собирался поговорить и поблагодарить Анну еще до обеда, как только появился в офисе. Но дела, бесконечные звонки и посетители так и не дали ему такой возможности.

– Вы не обижаетесь на меня за то, что я вам здесь вчера наговорил? – спросил он, не зная, с чего начать разговор.

– Я вас еще вчера простила, – ответила Анна, включая чайник. – Ваше состояние можно объяснить.

– Самое интересное, – подбирая каждое слово, произнес он, – что ты действительно была права. Я был зол на себя, а отыгрался на тебе.

– Я уже стала к этому привыкать. Вы очень последовательны и предсказуемы в своих действиях, – спокойно ответила Анна и присела за стол напротив Крылова.

Костя помолчал. Затем, взглянув ей в глаза, попросил:

– Давай договоримся, без посторонних на «ты», а то я уже устал постоянно себя контролировать, без конца путая эти местоимения.

Анна улыбнулась:

– Я тоже. Только тогда при посторонних придется себя вдвойне контролировать.

В ответ Костя тоже улыбнулся:

– Я могу позволить себе и ошибиться.

– Я постараюсь не ошибаться, – пообещала Анна.

– Откуда ты на меня свалилась? – вдруг перевел разговор в другое русло Крылов. – Я сейчас из гаража шел и думал: это ж сколько в тебе всего намешано, и я уже не удивляюсь ничему, что происходит со мной в последнее время! После того как ты появилась, событий хватит на хороший сериал.

– А ты их смотришь, сериалы-то? – иронично уточнила Анна.

– Нет, – честно ответил Костя. – Саша смотрит.

– Так откуда ты знаешь?

– Моя жизнь последние три недели – сплошной сериал, с тобой в главной роли. Я уж боюсь, как бы опять чего не случилось и тебе не пришлось бы давать звезду героя, – пошутил он.

– Скорее, придется выгнать, – лукаво взглянула на него Анна.

– Что-то еще случилось, о чем я не знаю? – насторожился Крылов.

– Расслабься, – рассмеялась Аня. – Ничего не случилось, но есть много вопросов. Можно посоветоваться с шефом, учитывая такую благоприятную ситуацию?

– Давай, – заинтересованно согласился Костя.

Разговор его забавлял и отвлекал от других мыслей.

– Я как-то не очень уютно себя чувствую. Все занимаются делом, а я сегодня, пока характеристики аппаратуры изучала, думала: Боже мой, никогда не смогу разобраться и запомнить все эти параметры, инструкции по пользованию и т. д...

– Глупости, – усмехнувшись, отмел в сторону ее сомнения Костя. – После того, что ты делала в Киеве, никогда не поверю, что есть что-то, чему ты не сможешь научиться.

– Ой, не знаю, – неуверенно покачала она головой. – Я не жалуюсь. Просто сама не знала, куда лезу. Я ведь привыкла действовать, да и по жизни отличница: прежде чем что-то делать, должна во всем разобраться. Как будто по полочкам разложить. Тогда и решение найдется.

– Ты долго думала, когда машину Балайзера бросилась останавливать?

– Совсем не думала. Сама себе не могу объяснить, как все получилось, – размышляла она вслух над его вопросом. – Но ведь я умела водить машину, к тому же знакомая модель, «Вольво». Здесь другое.

– Что? – вопросительно посмотрел на нее Костя.

– Нет, – подумав, ответила она. – Не скажу. Вдруг снова решишь уволить. Как-нибудь в другой раз, хорошо? И не дави, пожалуйста, на меня своим шефским взглядом. В конце концов, если у нас такой откровенный разговор, принимай мои правила. Ты сейчас на моей территории.

– Интересно. Это как? В смысле в твоей квартире?

– И это тоже. Каждый человек имеет свою территорию. У кого-то больше, у кого-то меньше. И каждый ее охраняет. Такое маленькое царство.

– Ну, а если кто-то захочет захватить чужую?

– И установить там свои правила? – подхватила Анна. – Есть только два выхода: уступить или бороться.

– И какой, на твой взгляд, предпочтительнее? – заинтересованно спросил он.

– В зависимости от того, что хочешь получить взамен. Но больше я не хочу об этом говорить: начнешь спорить, диктовать свои правила, в конце концов придется тебя выгонять с моей территории.

– С тобой не соскучишься, – рассмеялся Костя. – А если спрошу об этом на работе?

– Тогда и ответ будет другой.

– По моим правилам?

– Господи, ну и послал же Бог начальника! – шутливо взмолилась Анна.

– Хорошо. Закрываем тему, – успокоил он ее, но спустя секунду добавил: – До поры до времени.

Оба замолчали.

– Поздно уже, – взглянув на часы, заметил он. – Ты извини, что я тебя снова напрягаю с Олегом. Никак мне без Саши не справиться.

Я все удивляюсь: как тебе удалось ее в больницу отправить?

– С трудом. Благодаря Ивану Антоновичу и тому, что самостоятельно передвигаться у нее уже не было сил, – вспоминая события прошедшей пятницы, ответила Анна.

– Я ведь тебе рассказывал, – Костя попытался приступить к самому главному, – что мой отец от инфаркта умер. Через полгода – шеф, через два – мать. И у всех было плохо с сердцем, плюс шеф – от крушения идеалов, мать – от тоски. Остался один самый близкий человек – Саша... И вдруг снова слышу про инфаркт.

– Я понимаю... – произнесла Анна, не дожидаясь, пока Крылов подберет нужные слова.

– Я очень тебе благодарен за то, что ты спасла мне Сашу, – наконец произнес он. – Я не привык чувствовать себя виноватым...

– Я уже сказала тебе, что не обижаюсь...

– Не знаю, почему так получается, – снова прервал ее Костя, – но в последнее время тебе от меня достается больше, чем кому другому. На самом деле я не так уж плох...

– Наверно, – улыбнулась Аня, стараясь не смотреть ему в глаза.

Она не была готова к таким откровениям. Как бывало и прежде в неловких ситуациях, Анна почувствовала, что по коже побежали мурашки, сменившиеся нервной волной, всколыхнувшей все тело.

Заставив себя забыть ночь, проведенную в Киеве с Крыловым, совершенно успокоившись, она некоторое время вновь воспринимала его только как начальника.

До сих пор все его резкие поступки она относила к категории реакций человека, попавшего в трудные обстоятельства, и старалась с этим мириться. И вдруг этот разговор. Что это? Порыв чувств со многими, не продуманными до конца фразами? Тогда почему ему так хочется, чтобы она его поняла? Ему это действительно нужно или это попытка восстановить в ее глазах имидж благородного, воспитанного человека? В одном он был прав: слишком многие обстоятельства связывали их в последнее время.

– Костя, давай не будем больше об этом. Хочешь, поговорим на любую другую тему? – попросила она.

– Почему? Потому, что ты у меня работаешь?

– И да, и нет, – ответила Анна.

Затем, заставив себя взглянуть ему в глаза, продолжила:

– Боюсь, ты вновь сделаешь ошибку. Наговоришь много лишнего, как тогда. А расплачиваться за нее снова придется мне, – и добавила: – Я шучу. Сейчас вернусь, загляну к детям.

Анна вышла из кухни не потому, что ей действительно нужно было посмотреть детей. Она направилась к ним в комнату лишь для того, чтобы дать возможность Косте остановиться, сделать паузу и не пытаться больше вызывать ее на откровения.

Когда она вернулась, Крылов продолжал вертеть в руках пустую чашку. Он все понял.

«Странная женщина, странная», – крутились у него в голове слова популярной когда-то песни.

– Ну, мне пора, – встав из-за стола, произнес он. – Я завтра подъеду к восьми утра, сам отвезу детей в сад. Надо же на сына посмотреть.

Аня проводила его до двери.

– Поспи лишних полчаса. Спокойной ночи, – пожелал он.

– Спокойной ночи.

Закрыв дверь, Аня прислонилась к ней спиной. В голове царила полнейшая сумятица.

«Остынь и ложись спать», – попыталась она себя успокоить. Выключив свет на кухне, Анна подошла к окну. Одинокая мужская фигура неспешно пересекала засыпанный снегом школьный стадион.

7

Утром Крылов вновь столкнулся с Ритой, когда выходил с детьми из Аниной квартиры. Вновь сухо поздоровавшись с ней, он никак не среагировал на попытку завязать разговор.

Вечером, перед окончанием рабочего дня, он сам позвонил в кабинет Кругловой и попросил забрать Олега.

– Возможно, я опять задержусь. Не будете возражать, если я заеду за детьми завтра утром, в такое же время, как сегодня? – спросил он.

– Нет. Что вы. Меня это устраивает.

– Тогда спасибо. До свидания.


Оставшиеся до конца недели два дня проходили по тому же сценарию. Возвращаясь с работы, Анна забирала детей из сада, утром за ними заезжал Костя.

Совершенно автоматически, забыв о том, что наступили выходные, Крылов нажал кнопку звонка. За последние два года суббота для него стала таким же рабочим днем, как и все остальные.

Дверь долго не открывали, наконец щелкнул замок и выглянула заспанная Анна в наброшенном наспех халате.

– Константин Петрович? – удивилась она. – Сегодня выходной, детский сад не работает.

– Так... – дошло до Кости. – Забыл совсем. Извини, что разбудил.

«Что же теперь делать? – растерянно подумал он. – У нее, наверно, свои планы. Куда я с Олегом? Придется на работу с собой везти. В десять назначена встреча. Совсем заработался, летел как угорелый, даже кофе не выпил».

– А Олег?

– Спит еще. Зачем вам тянуть его с собой на работу? – Анна сразу поняла причину растерянности Константина Петровича. – То есть тебе. Мы сегодня собирались навестить Сашу. Я звонила, узнала, что карантин вчера сняли.

– Он вправду тебе не помешает? – облегченно вздохнул Костя.

Олег никак не вписывался в его планы на первую половину дня.

– Вправду, – улыбнулась в ответ Анна. – Да мы с Катей уже привыкли к нему.

– Тогда я пошел?

– Иди. Не волнуйся. У тебя замечательный, контактный ребенок.

– Может, я их вечером в «Макдоналдс» свожу? – неуверенно спросил он.

– Вообще-то это также входило в наши планы на сегодня. Но если хочешь, точнее, если у тебя получится, мы подождем, – ответила Анна и, вздохнув, добавила: – Честно говоря, Олег по тебе соскучился. И по Саше.

– Я тоже по нему соскучился. Часов в пять-шесть – будет нормально?

– Нормально. Мы будем ждать дома.

– Тогда до встречи?

– До встречи.

Костя сел в машину и закурил. «Что бы я без нее делал?» – подумал он, отъезжая от дома.


– Бабушка! – радостно закричал Олег, едва переступив порог палаты.

– Олежка! Зайчик ты мой! – Саша протянула руки навстречу мальчику.

– Здравствуйте! – поздоровалась с ней и с соседками по палате вошедшая следом за детьми Аня.

– Здравствуйте, Аня, – ответила лежащая в кровати женщина, прижимая к себе мальчика. – А где Костя?

– Он сегодня работает, – успокоила она, поставив принесенные пакеты рядом с тумбочкой.

Окинув взглядом палату, она подошла к стулу у окна и переставила его поближе к Сашиной кровати.

– Как вы? – спросила она, улыбнувшись.

Две соседки, переглянувшись между собой, одна за другой вышли из палаты.

– Уже лучше, – ответила Саша, продолжая поглаживать прильнувшего к ней мальчика. – Вот, в обычную палату перевели. Правда, вставать еще не разрешают. – Как вы без меня живете? – спросила она у оторвавшегося наконец от нее Олега.

– А я теперь у тети Ани живу, – весело ответил мальчик. – А папа нас утром в садик отводит.

Саша недоуменно взглянула на Анну.

– Просто Константин Петрович очень занят, а я все равно Катю еду забирать, заодно и Олега – они же в одной группе, – пояснила она.

Саша взглянула на стоящую рядом девочку, которая с интересом рассматривала капельницу и все необычное в палате, и улыбнулась.

– Здравствуй, Катюша.

– Здрасте, – ответила та и совершенно неожиданно, взглянув большими голубыми глазами на Сашу, добавила: – А моя бабушка умерла.

– Давно? – первой прервала неловкую паузу женщина.

– Нет, не очень. Я ее еще помню, – ответила девочка, нисколько не задумываясь.

– Саша, мы вам с детьми вкусненькое приготовили, – постаралась перевести разговор на другую тему Аня.

– Бабушка, мы с Катей помогали драники печь! – радостно объявил Олег.

– Помогали, помогали, – подтвердила Анна. – Правда, теперь на кухне придется генеральную уборку делать. Вот здесь куриный бульон с гренками, а вот тушеные овощи. Может, вы прямо сейчас поедите, пока все еще теплое?

– Ой, спасибо, Аня, – смутилась Саша. – Обед скоро, зачем вы себя утруждали?

Ей было одновременно очень приятно и как-то не по себе. Никто никогда так о ней не заботился. Не привыкла она к этому, всю свою жизнь заботясь о других.

– Так то – больничная еда, а это – домашняя, – уговаривала Анна.

– Бабушка, ешь, – добавил Олег. – Мы все утро к тебе в больницу готовились.

Казалось, эти слова подействовали на женщину. Аня быстренько налила бульон в принесенную с собой глубокую тарелку, переложила поудобней подушки женщине под спину и помогла ей присесть.

– Правда, вкусно? – спросил мальчик, внимательно наблюдая за Сашей.

– Вкусно, – согласилась она.

– Вот теперь ты обязательно выздоровеешь, – заявил Олег, когда тарелка практически опустела.

– Это почему же? – удивилась Саша.

– Потому что тетя Аня сказала: если готовишь и загадаешь что-то хорошее для человека, который будет это есть, то обязательно сбудется! – торжествующе объявил Олег, забирая из рук бабушки тарелку.

– Мы все утро загадывали, – добавила Катя и удивленно спросила: – Разве вы про это не знаете?

– Знаю, знаю, – серьезный вид детей развеселил Сашу, и она, переглянувшись с улыбающейся Аней, рассмеялась.

В этот момент в комнату вернулась одна из женщин.

– Вам обед принести? – спросила она.

– Спасибо, Александровна. Меня уже дети покормили, – гордо ответила Саша.

– У нас еще второе есть, – дружно сообщили Олег с Катей.

Затем, переглянувшись с девочкой, мальчик добавил:

– Если хотите выздороветь, мы вам немножко дадим.

– У нас блюдо волшебное, – вполне серьезно пояснила Катя.

– Спасибо, детки. Вы уж бабушку свою лечите, – заулыбалась вместе со взрослыми женщина и вышла из палаты.

– Саша, я сложу вам все в тумбочку. А вот это в холодильник, – Аня переложила кое-что в пакет. – Голубой, вы запомните. Ой, вам тумбочку, наверно, от предыдущей больной не убрали?

– Я ее и не открывала еще, – ответила женщина. – Перевезли вчера вечером со всеми вещами...

– Я вам сейчас помогу, а вы пока с детьми поразговаривайте.

Анна достала из сумки чистый носовой платок и, недолго думая, смочив его водой из-под крана, принялась протирать тумбочку изнутри. Затем аккуратно сложила на одну полку личные вещи, на другую – продукты.

Дети, похваставшись, что учат к празднику новые стихи, наперебой стали их декламировать. Аня, продолжая наводить порядок, прислушивалась и периодически их поправляла.

Когда в палату после обеда вернулись женщины, Катя с Олегом устроили целое представление: пели, показывали новые танцы, которым их научили в детском саду. Соседки по палате стали посматривать на Сашу с легкой завистью.

– Ну все, нам пора, – взглянув на часы, сказала Аня. – Тихий час начинается, скоро входную дверь закроют.

– Бабушка, выздоравливай, – пожелал напоследок Олег, поцеловав ее в щеку.

Следом за ним Катя также чмокнула в щеку женщину и спросила:

– Можно, мы еще придем?

– Можно, можно, – вслед за Сашей хором ответили женщины.

– До свидания, Саша, выздоравливайте. Вас очень ждут дома, – улыбнулась Анна и тоже поцеловала женщину в лоб.

– Анечка... – позвала женщина и, взяв ее за руку, негромко сказала: – Спасибо тебе.

– Ну что вы, – пожала плечами Аня и, еще раз всем улыбнувшись, скрылась вслед за детьми за дверью.

– Ой, и повезло же тебе с невесткой! – вздохнула одна из женщин.

– Любит и уважает тебя по-настоящему, – вторила ей другая. – Внуки никогда не обманут и сразу выдадут, что родители думают. А твои тебе такой праздник устроили!

Саша, продолжая улыбаться, ничего не ответила. Ее только вчера перевели в эту палату, и она ничего не успела рассказать о себе соседкам.

«Да и зачем им все знать? Зачем разрушать эту сказку?» – решила она. На самом деле ей и самой захотелось в нее поверить.


Ровно в пять часов, услышав звонок, обрадованные дети бросились открывать дверь. Анна едва за ними успела. Олежка сразу повис у Кости на шее, рядом скакала с ноги на ногу счастливая Катя.

– Ну, собирайтесь, поедем в «Макдоналдс», – скомандовал Крылов.

Он был в хорошем настроении. Тяжелая неделя в конце концов завершилась и для него, притом весьма успешно.

Утром, едва он появился на работе, позвонил Балайзер и попросил оформить приглашения для получения виз на группу сотрудников, которые должны будут оценить ситуацию на месте. Зачем-то он решил включить туда и свою дочь, объяснив это тем, что та заядлая туристка. Не проблема. В понедельник утром этим кто-нибудь займется. Главное, похоже, дело двигается.

– А что, разве ты с нами не поедешь? – удивленно спросил Костя, наблюдая за тем, как Аня одевает детей.

– Я хотела тебя попросить, – неуверенно начала она, – если можно, пусть Катя с вами немного побудет. Завтра у Риты день рождения, мне нужно поискать подарок.

– Хорошо, – согласился Крылов. – Но ты бы могла сделать это и после «Макдоналдса»...

– Да, наверное... Но мне еще нужно на мойку заехать и на заправку. А магазины к тому времени закроются. Завтра тоже не смогу. Обещала помочь готовить.

Костя внимательно посмотрел на Анну.

«Я совсем забыл, – вдруг подумал он, – что у нее есть другая жизнь, которая не касается ни нас с Олегом, ни работы. Вымыть машину, сходить на день рождения».

– Тогда делай все свои дела. У тебя их, наверно, много накопилось. Пусть теперь Катя у Олега погостит. Вернешься – заходи к нам.

– Спасибо, – улыбнулась она. – Я обязательно зайду.


– Слушай, они сейчас разнесут тебе всю квартиру! – сказал Виктор, закрывая за собой дверь на кухню.

Помогало это мало. Стекло не могло заглушить детского смеха и визга. Возвращаясь с семьей из бассейна, Хорины решили заглянуть к Косте. Едва раздевшись, дети рванулись в детскую. Мальчики-погодки были ненамного старше Олега, давно знали друг друга и с удовольствием общались.

– А что за девочка у вас в гостях? – удивленно спросила Лена Хорина, войдя вслед за мужем.

Костя переглянулся с Виктором, который знал все о сложившейся ситуации, и ответил:

– Дочка нашей сотрудницы. Она живет рядом и помогает мне справляться с Олегом, пока Саша в больнице.

– Это та, что ее спасла, пока ты был в командировке? – уточнила Лена.

То, что касалось обстоятельств болезни Саши, Виктор ей рассказал.

– Да. Олег и сегодня у нее был. Сейчас она по своим делам поехала, вот мы Катю к себе и пригласили. Надо же хоть чем-то отблагодарить, – как бы оправдываясь, ответил Крылов.

– А как ее зовут?

– Анна. Анна Николаевна. А тебе зачем? – удивился он.

– Познакомиться хочу. А что, нельзя? – пожав плечами, спросила Лена. – Сколько ей лет?

– Будет двадцать девять, – вместо Кости ответил Виктор. – Я недавно анкету смотрел.

– А что это ты ею заинтересовался? – ревниво продолжила Лена, наигранно сжимая руки вокруг шеи мужа.

– Иногда лучше жевать, чем говорить! – словами из рекламного ролика ответил Крылов, и все дружно рассмеялись.


Около девяти вечера раздался звонок в дверь. За порогом стояла Анна.

Отогнав машину на стоянку, к дому Крылова она шла дворами. В безветренном ночном небе на фоне фонарей было хорошо видно, как большие хлопья снега, кружась, спускались к земле. Настроение было приподнятое. Вспоминались поэтические строки, связанные с зимой.

Вот так, как снегурочка, с запутавшимися в волосах снежинками, таинственно улыбаясь, она и предстала перед Костей. Тот удивленно замер в дверях. Неожиданно за его спиной возникла молодая женщина и спросила:

– Костя, ты долго будешь так стоять? Пригласи девушку войти!

– Анна, зайдите, – будто очнулся Крылов и, оглянувшись на Лену и подошедшего Виктора, добавил: – Заходите. Чаю выпьем.

– Спасибо, – переступила она порог квартиры. – У вас гости, я только Катю заберу.

– Ну, здравствуйте! Мы здесь, может быть, специально вас ждем, – взяла инициативу на себя женщина.

Поняв, что с Крыловым каши не сваришь, она обратилась к мужу:

– Витя, помоги девушке раздеться.

– Спасибо, – Анна неуверенно взглянула на Костю, оттесненного в сторону, чувствуя, как Виктор уже стаскивает с ее плеч дубленку.

– Лена Хорина, – представилась женщина. – С моим мужем, я так понимаю, вы знакомы?

– Да, Виктор Михайлович, – подтверждающе кивнула головой Анна.

– Ну все, полный официоз! Нет, сегодня командовать парадом буду я, – Лена схватила Анну за руку и потащила из прихожей. – Никакой субординации на этот вечер. Давай я тебя сначала с нашими гавриками познакомлю. Здесь старшие, младшая с моей мамой осталась.

Она распахнула дверь в детскую. Оттуда сразу же раздался писк, визг, и из темноты комнаты что-то полетело в сторону женщин. Включив свет, обе ахнули. Посреди ковра из стульев, коробок, больших игрушек был сооружен импровизированный шалаш, накрытый сверху одеялом. Из него выглядывали дети, вооруженные игрушечными пистолетами и автоматами.

– Костя, да у тебя здесь партизанский отряд! – воскликнула Лена. – Вы что это натворили?

– Катя, ты что там делаешь? – в том же тоне поддержала ее Анна.

– Мама, мы играем! – дружно запротестовали дети.

– Что это за игры такие? – грозно спросила Лена. – Кто это все будет убирать?

– Девочки, дети играют, – попытался успокоить женщин Виктор. – Вы что, в детстве шалашей не строили? Потом все уберут. Правда, Кирилл? Антон, ты меня слышишь?

– Папа, мы все уберем! – стали обещать дети.

– Мы на кухню чай пить. А вы доиграйте – и быстренько убирать. Да, свет не выключайте, – спокойно сказал Виктор и закрыл дверь в детскую.

– Вот так всегда, – пожаловалась на мужа Лена. – Злая мама и добрый папа.

– Так уж и всегда! – возразил Хорин, обняв за плечи жену. – Сколько раз было наоборот!

– Костя, скажи хоть ты ему, что так нельзя!

– Почему? Я, например, в детстве еще не такие баррикады строил!

– О, а я о чем? – обрадовался поддержке друга Виктор. – Надо же им где-то проявлять свою творческую фантазию! Мальчишки ведь!

– Это у вас мальчишки, – расстроенно подала голос Аня.

– Слушайте, если и Настя такой же вырастет, как эти, я не вынесу, – пожаловалась Лена.

– Конечно, такая вырастет. А куда она денется, если ей передались твои гены? Будет, как... Катя? – уточнил он имя девочки.

– Почему ты так решил? – удивилась Хорина.

– Судя по Анне и ее дочери, девочкам передается темперамент мамы.

– Так, тебе что, не нравится мой темперамент? – грозно спросила Лена.

– У тебя самый темпераментный темперамент в мире! За это я тебя и люблю, – улыбнулся Виктор, обняв жену. – Девочки, а не выпить ли вам чего-нибудь?

Нагнувшись к стоящей в прихожей сумке и достав бутылку вина, он провозгласил:

– Аня, Лена, вперед!

– А кто у вас сегодня за рулем? – уточнил Костя.

– Конечно, Виктор! Могу хоть раз и я выпить, тем более в такой компании! – ответила Лена, подтолкнув легонько Анну, замявшуюся перед входом на кухню.

– Виктор Михайлович... – начала Аня.

– Опять? Это они на работе Константин Петрович и Виктор Михайлович, – еще раз напомнила развеселившаяся Лена. – Иначе и я их также называть буду. Константин Петрович, вы не позволите называть вас Костей? Хотя бы на этот вечер?

Женщина так смешно проговорила эти слова, хлопая ресницами, что, расхохотавшись, Крылов ответил:

– Витя, как ты ее терпишь? Все, я сегодня не начальник.

– А я уже давно дома не начальник, – махнул рукой улыбающийся Виктор, разливая вино по бокалам.

Начался веселый обмен мнениями о роли мужчины и женщины в семейной жизни. Вначале лишь изредка вступавшая в разговор Аня, постепенно преодолев смущение, обрела уверенность. Разогревшись вином, женщины вообще стали дуэтом спорить с мужчинами, поддерживая друг друга и проявляя женскую солидарность.

– И вообще, – в запале подвела итог спора Лена, – мужчины рядом с женщинами, как инопланетяне. У вас даже полушарие одно работает, а у нас – два! Вот вы попробуйте одновременно готовить обед, учить с детьми уроки, мыть посуду, смотреть телевизор...

– Разговаривать по телефону, – смеясь, добавил Костя.

– Да, и по телефону тоже, – разгоряченная спором, не замечая подвоха, согласилась та. – И что получится?

– Как – что? – переглянувшись с другом, рассмеялся Виктор. – Женщина!

Через секунду на кухне хохотали все. С таким выводом невозможно было не согласиться.

– Нет, спорить с вами бесполезно. Костя, неси гитару, – продолжала командовать Лена. – Или мы сейчас подеремся.

– Правильно, лучше споем! Неси, неси, – попросил друга Хорин.

Вечер и впрямь удался. Виктор давно не видел Костю в таком хорошем настроении. Действительно, на то были причины: дела на фирме в последнее время шли хорошо, Саша выздоравливает. Но на этот раз в присутствии малознакомой, в общем-то, девушки он вообще был неотразим.

После нескольких всем известных шутливых песен, спетых хором, в ход пошли другие – лирические, задушевные. Виктор с Костей поочередно менялись инструментом. А после того как Виктор исполнил есенинское «Не жалею, не зову, не плачу...», в комнате на некоторое время повисла тишина.

– Аня, а ты случайно не играешь, уж больно хорошо поешь? – поинтересовалась Лена.

– Нет. Я по классу фортепьяно училась, правда, за инструмент уж не помню когда в последний раз садилась. Вообще-то я стихи пишу, – смущенно призналась она.

– Ой, как здорово! Почитай, – попросила Хорина.

Костя удивленно взглянул на Анну. Об этом он слышал впервые, хотя знали они друг о друге уже достаточно.

– Хорошо, – согласилась Аня. – Только не судите строго.

Она прочитала несколько стихотворений. Все молчали, но не потому, что им не понравилось. Очень уж к месту они звучали: то ли оттого что обстановка располагала, то ли оттого что темы, затронутые в них, были разными, но очень знакомыми.

– А вот одно из последних, и больше не буду вам надоедать.

Ни деньги, ни роскошь, ни слава

Душевный комфорт не заменят.

И тот, кто сквозь это прошел,

Поймет смысл слов и оценит.

За деньги не купишь любовь —

Наступит прозрение быстро.

А роскошь – лишь театр, и в нем

Так много великих артистов,

Играющих трудную роль.

Авансом взяты гонорары...

Там прячут за масками боль,

И лживо трубят там фанфары.

А слава – блудлива. Никто

Не знает, когда же покинет,

Всемирную дарит любовь,

Привыкнешь, а время отнимет.

Так что же, душевный покой

Не терпит ярчайшего света?

Не знаю, не знаю, порой

Бегу, испугавшись ответа...

– Так, – протянула Лена. – Ты часом не психотерапевт?

– Нет, Лена. Я по профессии – инженер, – ответила Анна, затем, взглянув на Крылова, добавила: – Правда, широкого профиля.

– Очень широкого, – улыбнувшись, подтвердил он.

– Пойдем детей посмотрим, – потянул жену за рукав Виктор.

– Почему ты ничего не рассказывала о том, что пишешь? – спросил Костя, когда они остались на кухне одни.

– Я никогда не относилась к этому серьезно, – отставив в сторону бокал, Анна взяла из пачки сигарету.

Костя щелкнул зажигалкой. «Как в тот вечер», – вспомнили они одновременно. Но вслух никто из них ничего не сказал.

– Пишу и пишу, – пожав плечами, продолжила Анна. – Никому на сегодняшний день это не нужно.

– Почему ты так считаешь?

– Поэзию и раньше немногие читали, а сейчас и подавно. Жизнь другая стала. Вот ты когда последний раз стихи читал? – спросила Анна.

– Давно, – подумав, ответил Костя. – Ты права, я давно не читал хороших стихов. А вот слушал только что.

– Да ну, – смутившись, махнула она рукой.

– Правда, – подтвердил Костя. – Мне они понравились. Ты же знаешь, я не люблю хвалить лишний раз.

– Знаю, – вздохнула Анна. – Нам домой пора. Спасибо за вечер.

Она встала и прошла мимо Крылова, который проводил ее долгим взглядом, а затем пошел следом.

В коридоре Хорины тихонько одевали полусонных детей.

– Вы куда? – удивился Костя.

– Ваши – там, на диване спят. Еле растолкали своих. У них завтра в девять тренировка. В следующем году и Олега отдавай, – застегивая на одном из мальчиков куртку, шепотом ответил Виктор.

– А чем занимаются? – спросила Анна и, присев, стала помогать зашнуровывать ботинки.

– А чем сейчас все занимаются? Теннисом, конечно, – ответила Лена, поднимаясь с корточек.

– Где?

– На Машерова.

– Я тоже Катю вожу. Но не туда.

– Сейчас много школ, – кивнула Лена и неожиданно предложила: – Аня, поехали с нами завтра с горок кататься.

– Я бы с удовольствием, но не могу, – ответила Анна и, стараясь не обидеть отказом, вежливо пояснила: – У соседки день рождения, обещала помочь.

– Жаль, – улыбнулась Лена. – Но в следующий раз никаких дней рождения. Договорились?

И, дождавшись утвердительного кивка в ответ, скомандовала:

– Все, ребята, мы поехали.

– Мы тоже за вами следом, – сказала Анна.

– Может, вас подвезти? – предложил Виктор.

– Спасибо, нам сто метров, через двор – и дома, – ответила Анна. – Быстрее дойти, чем доехать.

– Тогда до свидания, – Лена поцеловала Аню и Костю и добавила: – Так здорово все получилось, спасибо за вечер.

– Вам спасибо, – ответила Аня. – До свидания.

Когда Крылов вернулся в квартиру, проводив гостей до лифта, Аня тщетно пыталась разбудить Катюшу. Наигравшись, девочка крепко спала, никак не реагируя на тормошение.

– Пусть у меня остается, – предложил Костя, наблюдая за безуспешными попытками разбудить ребенка.

– Да ну, что ты с ними утром делать будешь? – попыталась отказаться Анна. – Кормить надо...

– А я пельмени купил, – ответил он, улыбнувшись. – Йогурт есть, если надо – кашу сварим.

Какое-то время Анна все еще пыталась разбудить дочь. Ей было как-то неловко принять разумное предложение Крылова.

– Ну, хорошо, – согласилась она наконец.

– Слушай, давай мы Катю с собой завтра на весь день заберем. С утра к Саше в больницу съездим, а потом к Хориным на дачу. Мы с Олегом две недели назад там отдыхали. Время провели просто чудесно. Если мне как мужчине не доверяешь, – он испытывающе посмотрел на Аню, – так там Ленка будет. Уж она от детей не отходит.

– Костя, мне неудобно, – она пожала плечами. – Я понимаю, конечно, что ей гораздо полезней провести день на свежем воздухе, чем со мной на кухне топтаться...

– Вот и хорошо, – перебил Костя. – Значит, договорились? Часов в семь-восемь я ее привезу.

– Тогда вези двоих, – улыбнулась Аня. – У тебя планерка по понедельникам, опаздывать нельзя. Пока из этого района в центр доберешься! Кстати, если не секрет, почему ты сюда переехал? Мог ведь позволить себе жить в центре?

– Как-нибудь потом объясню, – ответил Крылов.

Они перенесли Олега в его комнату, расстелили диван для девочки. Дети даже не пошевелились. Затем Костя помог одеться Ане.

– Может, тебя проводить? – неуверенно спросил он, чувствуя, что если бы его об этом попросили, то он с удовольствием бы это сделал.

– Здесь же рядом. Ты лучше в окно посмотри, я тебе рукой помашу, – смущенно предложила Анна. – Ну, все. Спокойной ночи.

Не зная, какое из движений будет более верным на прощание, она, поколебавшись, попыталась сначала протянуть ему руку, затем неожиданно поднялась на носки, коснулась губами щеки и выпорхнула за дверь.

На школьный стадион выходили три окна его четырехкомнатной квартиры. Включив настольную лампу в своей комнате, он несколько минут ждал, пока внизу не показалась женская фигура. Противоречивые мысли роились в его голове.

«Мне действительно не хотелось, чтобы она уходила, или это очередной мужской каприз? – думал он. – Неужели Дербенев был прав, и она – такая удивительная? Хотя то, что я об этом думаю, уже удивительно».

Анна вошла в свет от фонаря и, обернувшись, помахала ему рукой. «Как с ней легко и свободно. Одно плохо: она у меня работает. Это будет мешать, – продолжал Костя рассуждать сам с собой и, поймав себя на этой мысли, улыбнулся: – Так, уже и планы строишь!»

Дождавшись, пока Анна скрылась за зданием школы, он задернул шторы и попытался почитать перед сном. Ничего не получалось.

«Ни деньги, ни роскошь, ни слава, – припомнил он строки из стихотворения, – душевный комфорт не заменят». Откуда она это знает?


– Папа, я плохо помню Катерину, но, судя по фотографии, она действительно на нее очень похожа, – после долгого изучения старого черно-белого снимка и глянцевых цветных фотографий произнесла наконец Джессика.

Она прилетела домой два часа назад утренним рейсом и сразу же устроила допрос отцу.

Слушая за завтраком всю историю знакомства Роберта с Анной, дочь то и дело недоверчиво качала головой. Все казалось просто невероятным.

– Пап, я хочу с ней встретиться как можно скорее, – произнесла Джессика, очарованная его рассказом.

– Я уже думал об этом, – откинувшись на спинку стула, ответил Роберт. – Я включил тебя в список нашей рабочей группы. Я рассказывал, что мы расширяем бизнес. Сам в данный момент поехать не могу, до лета у меня все распланировано, да и ни к чему мне пока туда ехать с рабочим визитом, а с частным – слишком много вопросов у всех возникнет. Другое дело – ты. Я вчера звонил в Минск и объяснил, что ты – заядлая туристка и тебе будет интересно посетить эту страну. Затем попрошу выделить тебе в сопровождающие Анну.

– Ну, ты молодец, все продумал, – обрадованная дочь подбежала к отцу и поцеловала его в щеку. – Когда планируешь отправить группу? Мне тоже нужно подготовиться к отпуску на работе.

– В апреле. Когда определим точную дату, я тебе сообщу.

– Спасибо, папочка, – Джессика почувствовала, как она устала. – Пойду спать, сил больше нет. Я еще по азиатскому времени живу.

– Отдыхай, дорогая, – поцеловал подставленную ему щеку Роберт.

Оставшись один в гостиной, он вновь взял в руки фотографии. Молодые и счастливые Гуровы с улыбкой смотрели на него из далекого прошлого, и впервые за долгие годы, глядя на снимок, он улыбался им в ответ.


Костя с детьми шел к Анне через школьный двор. Они задержались, не уложившись по времени к обещанным семи часам. Несмотря на то что Олег и Катя, по большому счету, его слушались, с ними он в течение дня не успевал нигде.

Утром, после затянувшегося завтрака, они позже запланированного выбрались к Саше, также сверх отпущенного времени задержались в больнице. К тому же ему не давали покоя загадки, которыми с ним сегодня разговаривала Саша.

Лишь когда соседки на время покинули палату, она объяснила, что те посчитали вчера Анну его женой, к тому же и он приехал с двумя детьми. Тщательно подбирая слова, она объяснила, что не хочет разрушать их иллюзии, и просила Костю не выдавать действительного положения вещей.

Крылова, прекрасно помнившего неприязненное отношение Саши к его бывшей жене, сильнее ничем удивить было нельзя. Он и не предполагал, что на самом деле ей так понравится сама мысль о возможности появления в их жизни новой женщины. Да еще с ребенком.

Зная ревностное отношение Саши к любому существу женского пола, возникавшему рядом с ним, он, можно сказать, был сражен наповал. Поистине в Анне было что-то магическое, завораживающее.

Но, привыкший противостоять любому малейшему давлению извне, он вдруг почувствовал в груди глухое раздражение, усиливавшееся с каждым новым вопросом Саши об Анне.

Несмотря на дальнейшее общение с детьми и друзьями, неприятный осадок так и не исчез до конца дня. Ко всему прочему начинала примешиваться усталость от постоянно мельтешащих перед глазами Олега с Катей. Дети задавали бесконечные вопросы, многие из которых загоняли его в тупик.

«Надо взять себя в руки, хватит расслабляться, – пытался настроить сам себя Костя, следя глазами за резвящимися в снегу детьми. – Одно из двух: либо мы работаем вместе, либо это какие-то другие отношения. На сегодняшний день на другие отношения у меня нет ни времени, ни сил. Сплетни в офисе тоже ни к чему. Надо потерпеть, пока Саша выйдет из больницы, и сразу ограничить всякое дополнительное общение. По большому счету, я ей ничем не обязан. Она у меня просто работает».

Определившись, одновременно с облегчением Костя почувствовал легкое сожаление. Но тут же усилием воли подавил его в себе, не позволяя разыграться воображению.

Несколько раз нажав на звонок в квартиру Кругловой и не получив никакого ответа, Костя решительно позвонил соседке. Практически сразу открылась дверь и на пороге возникла смеющаяся Рита. Выглядела она прекрасно, настроение было великолепное, прихода Кости она ждала. Услышав от Анны ответ на вопрос, где и с кем Катя, она выстроила в своей умной головке далеко идущий план.

– Константин Петрович, зайдите, пожалуйста, выпейте за меня. Мне нельзя сегодня отказывать, – девушка взяла Крылова под руку и потянула в свою квартиру.

Не устояв под ее напором, Костя шагнул в проем двери. Наткнувшись на удивленный взгляд Анны, он тут же вспомнил о принятом решении и весело ответил:

– А почему бы и нет! Только я без подарка, – развел он руками.

– Так вы и есть самый лучший подарок! – воскликнула Рита, довольная тем, что начало удалось, и, не обращая никакого внимания на соседку, начала представлять Крылова гостям.

Анна вслед за детьми зашла в свою квартиру. Что-то произошло с Костей за те двадцать часов, как они расстались. Она это сразу почувствовала, получив лишь сухое приветствие при встрече. Вчерашний вечер закончился совсем на другой ноте, и под его впечатлением она с самого утра порхала как на крыльях в предвкушении вечерней встречи.

Думая о том, что же случилось, Анна покормила детей ужином и попыталась быстро уложить их спать. Сделать это было чрезвычайно трудно. Они наперебой делились впечатлениями от прошедшего дня, требовали читать им сказки на ночь, продолжали хихикать и перешептываться. К тому же панельные стены не заглушали громких звуков музыки, доносящихся из соседней квартиры. В конце концов Анна вынуждена была уложить Катю в своей комнате. Все это заняло почти два часа.

Вернувшись в накуренный полумрак, царящий в квартире Риты, она попыталась найти Костю. Ни на кухне, ни в двух других комнатах его не было. Нигде не было видно и соседки. Передвигаясь от группы к группе порядком разогретых спиртным и громкой музыкой гостей, Анна заглянула в самую маленькую комнату в глубине квартиры.

В приоткрытую дверь она увидела сначала Константина Петровича, крепко обнимающего кого-то, затем из-за его спины по ярко-рыжим волосам узнала Риту. Запрокинув голову и закрыв глаза, та была на десятом небе от счастья, что ее целует и обнимает этот мужчина.

Никем, как ей показалось, не замеченная, Анна тихо покинула квартиру. Дети спали. Подойдя к зеркалу в ванной, она взглянула на свое отражение и неожиданно расплакалась. Слезы ручьями текли из ее глаз, и чем пристальнее она всматривалась в зеркало, тем сильнее плакала. Стараясь не разбудить детей, она отвернулась, наконец, от зеркала, присела на край ванны, крепко зажала рот полотенцем и разрыдалась.

8

За прошедшие недели Анна успела познакомиться со многими сотрудниками «TransitLink». Привыкшая мыслить логически, она, руководствуясь своим прежним опытом работы в солидной коммерческой структуре, пыталась составить наиболее полное представление о деятельности компании. Как и прежде, когда она только перешла в «Nice color», Анна старалась не слепо выполнять возложенные на нее обязанности, а, вникнув как можно глубже, найти ту нишу, где она действительно могла быть наиболее полезна.

Прежде всего, дело, которым ей предстояло заниматься, должно было стать ей интересным. Только тогда ее ум мог работать с полной отдачей, придумывая совершенно немыслимые комбинации и возможности решения поставленных перед ней задач.

Несмотря на то что ей действительно было непросто разобраться со всем тем оборудованием, реализацией которого занимался ее отдел, за неделю у нее сложилось более или менее верное представление о наиболее популярных моделях и о тех, что долгое время пылились на складе, никем не востребованные.

Самую большую часть из них представляли устаревшие типы радиостанций, телефонов и пейджеров. И если радиостанции и пейджеры понемногу все же расходились при хорошем снижении цен, телефонные аппараты малой мощности и устаревшего дизайна, казалось, зависли надолго. Вот они-то ее и заинтересовали. Отобрав несколько позиций с наибольшим количеством нереализованного, она в поисках решения этой постепенно вырисовывающейся для нее задачи направилась в бухгалтерию.

Александра Андреевна, выслушав ее, сначала очень удивилась и, узнав, что это не поручение руководства, а личная инициатива, мягко отказала, сославшись на то, что все заняты годовым отчетом. Да и такие данные о товаре, как расходы – с первого дня оплаты за него и заканчивая суммами за хранение, – выдавать кому-либо без разрешения начальства было строго запрещено.

Каково же было изумление главного бухгалтера, когда она увидела, что Анна, получив разрешение Виктора Михайловича, сама взялась тщательно и скрупулезно отслеживать по бухгалтерским документам путь злополучной аппаратуры, а заодно и всего, что пылилось на складах.

Наблюдая за упрямой девушкой, изредка задававшей вопросы, Александра Андреевна почувствовала к ней уважение, а постепенно и стала помогать ей. Очень уж приятной и необычной та была, да и спрашивать умела так, что отказывать не хотелось. К тому же по два раза не задавала одних и тех же вопросов, даже сходных, проводя четкие аналогии. Пожалуй, главный бухгалтер взяла бы себе такого работника: все схватывает на лету.

К концу следующей недели у Анны была уже почти полная информация, состоящая из различных выписок в цифрах. Полный их анализ она оставила на выходные. К сожалению, у нее не было времени сделать это быстрее на работе. И поэтому, чтобы ускорить дело, приходилось вечерами засиживаться у компьютера, после того как дети ложились спать.

Крылов в понедельник вечером снова улетел в Москву доделывать прерванные из-за Сашиной болезни срочные дела, и на ее плечи вновь легла забота об Олеге. Дважды в течение недели она с детьми навещала Сашу в больнице.

Каждый вечер к ней заходила Рита, интересуясь, когда же вернется Константин Петрович. Анне были неприятны эти расспросы, и она старалась отвечать предельно кратко, не вдаваясь в подробности. Но и терять подругу из-за Крылова ей тоже не хотелось.

В первый же вечер Рита уловила обрывки разговора Олега с папой по телефону и теперь всякий раз интересовалась у мальчика, звонил ли отец. Однажды она даже попыталась передать ему привет, но Олег, почему-то прохладно к ней относившийся, сказал, что забыл, дипломатично добавив, что обязательно передаст в следующий раз.

Что касалось Анны, то чем больше она общалась с Олегом, тем больше к нему привязывалась. Мальчик, оставшийся без Саши и соскучившийся по материнской любви, платил ей взаимностью.


Костя вернулся из Москвы в субботу утренним рейсом. По пути он первым делом решил заехать в больницу. Странно, но Саши в палате не оказалось. «Что-то стряслось!» – мелькнула мысль. В груди похолодело, ноги сами собой стали подкашиваться.

– Александра на процедурах вместе с вашей женой и внуками, – не сразу расслышал он пояснения соседки по палате.

«Какой женой? – не понял он. – При чем тут Светлана?»

– Когда ваша Анна с детишками приходит, у нас у всех праздник, – добавила вторая женщина.

«Анна. Все понятно, – Костя прикрыл глаза и глубоко вздохнул. – Почему я решил, что это должна быть Светлана? Подсознание, что ли?»

– А как их найти? – как можно вежливей спросил он, несмотря на то что почувствовал раздражение от двусмысленности ситуации.

– По коридору налево, до лестницы, этаж вниз, направо, а там табличку увидите «Физиотерапевтическое отделение».

– Она молодец, ваша жена. Договорилась с сестрами, так заодно и детям носы греет, – похвалила Анну одна из женщин, прихлебывая что-то из чашки.

Пока Костя искал нужное отделение в лабиринтах больничных корпусов, в его голове продолжала вертеться мысль: «Почти забыл обо всем за эти дни, так нет, на тебе! И зачем Саша эту сказку с невесткой придумала? Забыла, как ее выставили из дома?»

Странно, но он никак не мог попасть в физиотерапевтическое отделение. Вход туда оказался закрыт.

– А вы попробуйте с другой стороны, – подсказал ему проходивший мимо мужчина. – Здесь вход по выходным закрыт, в субботу только до двенадцати работает.

Костя взглянул на часы: двенадцать пятьдесят.

«Мало Анны, так еще с ее соседкой целовался, хорошо хоть вовремя остановился, – продолжал он. – Случайно заметил, как она вернулась, схватил Риту и затянул в комнату. Знал, что будет меня искать, и потому решил дать понять, что не одна она такая на свете».

Во всяком случае, когда он снова попробовал где-либо обнаружить Анну, ему это не удалось. Дверь в квартиру была закрыта, свет в окнах не горел. «Значит, все видела, потому и ушла, – дошло до Кости. – Да, скорее всего, так и было. Ну и хорошо. Так вот оно, отделение».

Едва дотронувшись до ручки, он чуть не получил по лбу резко открывшейся дверью.

– Папка приехал! – заорал на всю больницу обрадованный Олежка и по привычке бросился ему на шею.

– Ура, дядя Костя вернулся! – подхватила Катя и, забежав обратно, тут же вытянула в коридор Сашу.

– Здравствуй, сынок, – поцеловала она Крылова.

– Здравствуйте, Константин Петрович, – без эмоций в голосе поздоровалась Анна. – Саша, мы поехали, а вы поговорите, – улыбнувшись, предложила она.

– Ой, ну как это! Анечка, побудьте с нами еще, – попросила женщина.

– Мне детей нужно к двум часам к «Макдоналдсу» подвезти. Я вам рассказывала, что их на день рождения пригласили, – напомнила Анна. – Если через пятнадцать минут не выедем, опоздаем. Пока они еще оденутся, пока доберемся до машины. Давайте мы вас до палаты проводим – и все.

– Ну, хорошо, – согласилась Саша. – А подарки вы купили?

– Купили! – радостно ответили дети и наперебой стали рассказывать, кто и что выбрал в подарок.

Так получилось, что Костя с Анной, чуть поотстав, оказались рядом.

– Сколько я вам должен? – спросил он, доведенный до предела еще и тем, что Анна, казалось, не замечала его присутствия.

– За что?

– За подарок и за все остальное.

– Ничего, – ответила Анна и добавила насмешливо: – Разве хорошее отношение измеряется деньгами?

– Вы такая альтруистка или только прикидываетесь? – спросил он неожиданно резко.

Анна замедлила шаг, собираясь ответить ему со всем вскипевшим в ней возмущением, но, передумав, просто устало произнесла:

– Считайте, что прикидываюсь. Катя, Олег, поехали.

– Я сам довезу сына, – вдруг заявил Крылов.

От неожиданности все остановились.

– Пап, я с Катей хочу, – протянул Олежка.

– Костенька, что это с тобой? – испуганно спросила Саша.

– Я вызову такси и довезу его сам, – твердо стоял на своем Костя.

– Константин Петрович, можно вас на минуточку? – не дожидаясь ответа, Анна дернула Крылова в сторону и, понизив голос, произнесла: – Если вы отчего-то злитесь на меня, ради Бога. Я к этому уже привыкла. Но не надо портить праздник детям и расстраивать Сашу. Это первое. Второе: чтобы вы достойно вышли из созданной вами же ситуации, предлагаю ехать вместе на моей машине. Выбирайте.

После этих слов она, заставив себя улыбнуться, подошла к женщине с детьми. Костя молча брел сзади. Ему захотелось закурить, но в больнице это было запрещено. Саша растерянно смотрела то на Анну, то на Крылова.

– Пап, – Олег вновь решился попросить отца, – поехали вместе с тетей Аней.

– Хорошо, сынок. Поедем с тетей Аней, – согласился Костя, хотя внутри все продолжало кипеть.

Продолжение разговора он решил отложить. Еще никто, никогда и нигде с ним так не разговаривал и не ставил на место. То, что в словах Анны был здравый смысл, злило его еще сильнее. Что она себе возомнила! Она еще узнает все, что он о ней думает! Но не здесь и не сейчас – в этом она права.

– Вот и хорошо, – заулыбалась Саша.

Детские лица также озарила улыбка.

– Я завтра приеду, – пообещал Костя.


– Вас куда подвезти? – сухо спросила Анна, когда они отвели детей на день рождения и сели в машину, стоявшую на парковке «Макдоналдса». – Смею вам напомнить, что вас ждут на фирме отмечать 23 февраля. Правда, он был во вторник, но без шефа никто не решился устроить праздник. Строгие же у вас порядки.

– Если вас что-то не устраивает – скатертью дорога. Никто вас не держит, – в тон ей ответил Костя.

– Нет уж. Теперь не дождетесь! Если уволите, то как полагается – по КЗОТу, – продолжила Анна.

– Да я тебя в пять минут уволю! Без всяких статей! Сама сбежишь. Я тебе... – Костя прервался и, хлопнув себя рукой по лбу, внезапно осененный идеей, рассмеялся: – Ну, дурак! Чуть не попался. Альтруистка! Сначала в постель затянула, потом сына приголубила, даже к Саше ключик подобрала! Я уж не беру в пример Дербеневых и Хориных, очарованных и околдованных. «Ни деньги, ни роскошь, ни слава...» А может, наоборот, это именно то, что тебе нужно? Даже Балайзера на всякий случай зацепила! Думаешь, не знаю, что ты к нему на свидание в Киеве ездила? А я, дурак, разомлел!

– Теперь я понимаю, почему от тебя ушла жена, – закрыв глаза, с горечью произнесла Анна.

– Ты мою жену не тронь, сама недалеко от нее ушла! Даже, можно сказать, вперед вырвалась!

– Константин Петрович, выйдите из машины, – твердо попросила Анна.

– Нет, а вот не выйду! Так как ты моя подчиненная, вези меня на работу праздник отмечать. Откажешься – вот тебе и первый выговор!

– Я никуда вас не повезу, – отчеканила каждое слово Анна.

– Повезешь, – утвердительно и насмешливо ответил он.

Анна, не проронив больше ни слова, расстегнула на сумке молнию и достала документы. Затем не спеша открыла дверь и вышла из машины, бросив на водительское сиденье ключи и техпаспорт.

Онемев от неожиданного поворота событий, Крылов проводил ее взглядом, затем посмотрел на сиденье.

Практически без движения он просидел в машине минут двадцать. Осознание произошедшего доходило медленно, но верно. Вместе с испаряющимися злостью и раздражением на смену приходило не менее жгучее чувство недовольства собой. Еще никогда в жизни он не был так низок, никогда не был настолько противен сам себе.

«Бред какой-то. Что я ей наговорил? Что она мне сделала? – не мог разобраться Крылов. – Почему я не могу сдержаться при ней? Да, она говорит не всегда приятные для меня вещи, но ведь все они почти всегда – правда... Даже постель вспомнил. Другому бы врезал за такие слова».

Костя достал телефон и позвонил Виктору.

– Привет. Ждут? Да, я помню, что просил не встречать. Кто-нибудь с машиной есть? Я на Бангалор, у «Макдоналдса», Олега подвозил на день рождения. Выйду к остановке. Жду.

Он закрыл машину и посмотрел по сторонам. Анны нигде не было. Несколько минут он вертел в руках ключи и документы, не зная, как с ними поступить. Затем сложил их в сумку и пошел к остановке.


Хотя Костя и принял изрядную долю спиртного, он помнил о том, что в семь часов нужно забирать Олега. Хорин, внимательно наблюдавший за другом, не понимал, что с ним происходит. Он давно не видел его в таком состоянии.

Продолжая задавать осторожные вопросы, он шаг за шагом восстанавливал картину первой половины дня, проведенного Костей. И с Сашей, и с Олегом, как он понял, все было в порядке. И тут в разговоре всплыла Анна. После того как тот упомянул ее имя, все остальные вопросы Виктора, как на каменную стену, натыкались на нежелание Крылова продолжать разговор. На лице его проявлялась прямо-таки физическая боль.

Продолжая пить у себя в кабинете, куда его незаметно для остальных увел Виктор, он больше не поддавался ни на какие разговоры. Лишь трижды поинтересовался, который час.

Хорин позвонил домой жене и попросил съездить с детьми в бассейн без него, сославшись на то, что должен провести вечер с Костей, им нужно многое обговорить после его командировки в Москву. Лена, привыкшая к таким звонкам, посмеялась и попросила лишь об одном – не перебрать лишнего. Затем Виктор вызвал такси.

Подъезжая к «Макдоналдсу», Крылов неожиданно протянул Хорину ключи и техпаспорт.

– Передай Анне. Она должна быть там.

– Откуда это все у тебя? – удивился он.

– Долго объяснять.

Виктор нашел Анну сразу. Она стояла в уголке и наблюдала за окончанием праздника. Не задавая вопросов, она забрала ключи и документы.

– Что случилось? – попытался спросить Хорин. – Костя сам не свой, ты – никакая. Откуда у него твои вещи?

– Виктор Михайлович, я не могу ответить на ваши вопросы, – с этими словами она повернулась и быстро скрылась за дверьми туалетной комнаты, оставив Хорина в полном недоумении.

Когда Анна вернулась, возбужденные дети уже стояли рядом с Виктором. Застегнув на Кате шубку, она поправила Олегу шарфик и произнесла:

– Все, дорогой. Ты поедешь к папе с дядей Витей.

– Я хочу, чтобы вы поехали с нами, – протянул мальчик, хлопая ресницами. – Вы же обещали утром.

– Прости, милый. – Анна присела, прижав к себе ребенка. – Но у нас изменились планы.

– Мам, почему изменились планы? – заныла Катюша.

– Я потом объясню.

– А завтра? – с надеждой спросил Олежка.

– Завтра – будет видно, – мягко ответила она и подтолкнула мальчика к Виктору.

Хорин молчал. Заглянув Анне в глаза, он увидел в них столько печали, что сразу понял всю бессмысленность дальнейших вопросов.

Когда они сели в машину и водитель начал трогаться с места, Костя остановил его движением руки. Слева в ряду напротив стояла машина Анны.

Никого не замечая, она усадила дочь в машину, зажгла фары и выехала с парковки. Такси двинулось следом.

– Папа, мы что, тетю Аню охраняем? – наивно спросил сын.

Казалось, Костя пришел в себя от его вопроса.

– Нет, нам просто по пути, – ответил он.

Неожиданно Анна включила левый поворот и повернула в сторону, противоположную дороге к дому.

– За ней? – спросил водитель.

– Нет, прямо, – ответил Крылов, проводив машину взглядом.


Аня с Катей на сегодняшний вечер были приглашены к Янушкевичам. У них были гости. Всех их Анна знала раньше, со всеми ее связывали теплые воспоминания детства и того времени, когда еще жива была Ася.

Вечер расспросов и воспоминаний затянулся за полночь, и когда им с Катей предложили заночевать, боясь отпускать одних через весь город, они приняли это приглашение не раздумывая.


Во втором часу ночи, протрезвев, Костя стоял у окна в своей комнате. В доме напротив, за стадионом, оставалось мало светящихся окон. В квартире Кругловых они в этот вечер не зажигались вовсе.

Олег давно спал. Виктор уехал около часа назад. Полное одиночество и тишина усиливали чувство вины. Такой щемящей тоски на сердце он не ощущал с тех пор, как ушла Светлана.

«Где они могут быть? – думал он, глядя в окно. – Может быть, я не заметил, как они вернулись? Попробовать позвонить?»

Он взял телефонную трубку и, не включая света, набрал номер. После нескольких продолжительных гудков сработал автоответчик.

«Значит, не вернулись», – с сожалением подумал он и, поняв, что ждать дальше не имеет смысла, пошел спать.


Вернувшись из гостей к четырем часам дня, воскресный вечер Анна провела за отложенной работой.

Время, проведенное у Янушкевичей, теплый прием сделали свое доброе дело, заставив забыть о неприятном разговоре. Стараясь вновь не включиться в воспоминания и не расстроиться, она достала дискету, бумаги и принялась за работу.


Планерка, против обыкновения, прошла вяло. Крылов делал вид, что слушал, не пытаясь вникнуть в то, что произошло на фирме без него на прошлой неделе. Виктор, понимая, что тот до сих пор не может отойти от субботнего происшествия, взял все на себя.

Рано утром, еще до приезда Кости, Анна Круглова зашла к Виктору в кабинет и попросила разрешения делать телефонные звонки по СНГ. На удивленный ответ, что в рабочих целях это никому не запрещено, она заметила, что звонков будет много и кратко объяснила их причину. К тому же на завтра попросила оформить командировку или дать ей отгул для того, чтобы съездить в Гомель.

– В четверг я хочу закончить предложение по продаже этого неликвида, – она покрутила в руках уродливый телефонный аппарат. – Может быть, что-то получится.

– Где Круглова, ты не знаешь? – как бы невзначай спросил Костя у Хорина во вторник.

– В командировке, в Гомеле. Сама попросилась. У нее какая-то интересная идея возникла, в четверг обещала доложить.

– А мне почему не сказали?

– Не знаю, она у меня просилась, – удивился Виктор, – я разрешил. Что-то не так?

– Все так, – вздохнул Крылов. – Все так.

– Ты можешь, наконец, объяснить, что случилось в субботу?

– Нет. Не могу... – Костя покачал головой, затем, не поднимая глаз, произнес: – Я обидел человека.

– Анну?

– Да, – чистосердечно признался Крылов. – Понимаю, что не прав, но остановить себя в который раз не могу.

– Признайся честно: она тебе небезразлична? – после недолгого раздумья спросил Виктор.

– Последнее время я только об этом и думаю, – ответил Костя и, взглянув Хорину в глаза, добавил: – Да. И что с этим делать – я тоже не знаю. Порой я чувствую, как меня тянет к ней какая-то неведомая сила. И это пугает. И чем сильнее я хочу избавиться от этого чувства, тем больше делаю ошибок.

– Зачем избавляться? Это нормально.

– Это я тоже понимаю, что нормально. Боюсь... Когда тебя предают один раз, сложно кому-то поверить. И во что-то поверить тоже сложно, – вновь вздохнул Крылов и закурил. – Только ты не говори мне, что она удивительная... Сам все вижу. И не верю. Так не бывает.

– Почему не бывает? Просто над тобой довлеет твой отрицательный опыт. Но, скажи честно, разве ты не мечтаешь о другом?

– На сегодняшний день я не могу позволить себе мечтать. Не хочу, – усмехнулся в ответ Крылов, а затем перевел разговор на работу.

Виктор понял, что разговор на личные темы на сегодня окончен, и не задавал больше никаких вопросов. Каково же было его удивление, когда, покидая Костин кабинет, он услышал:

– Сообщи мне, если она тебе позвонит.


– Анна Николаевна, вас Крылов к себе вызывает, – раздался из монитора голос Аллы Ивановны.

Анна вздрогнула. Последние дни она всеми силами старалась избежать даже случайной встречи с Константином Петровичем.

Сегодня утром она отдала свои предложения Хорину. Хотя это были не просто предложения. Вначале шел полный подсчет всех потерь от несвоевременной реализации аппаратуры, включающий в себя все: стоимость, расходы по растаможке и хранению и т. д. По ее подсчетам, даже при неожиданной полной реализации товара компания все равно оказалась бы в минусе. В общем, это давно было всем известно. Просто никто не знал точных цифр.

Развитие темы шло во второй части, которую предваряли выведенные на цветном принтере новые предлагаемые внешний вид и дизайн аппаратуры. Она не придумала ничего нового, просто предложила вылить на заводе пластмассовых изделий цветные передние панели. По ее мнению, новая яркая окраска совершенно меняла внешний вид уродливого телефона, делая его забавным и привлекательным.

Именно для этого ей нужна была командировка в Гомель. К тому же директором завода был ее давний знакомый по работе в «Nice color». Прежде она размещала там заказы на красивую пластмассовую упаковку под розлив различных строительных смесей и наполнителей.

После определения требуемого состава пластмассы и цвета ей рассчитали себестоимость панелей. С одной стороны, она была невысока, с другой – только увеличивала и так большие расходы.

Но здесь начиналось самое интересное. Обзвонив с помощью авторитетного Дербенева, к которому она обратилась за помощью, регионы, Анна выяснила, что почти все столкнулись с такой же проблемой при реализации телефонных аппаратов именно этой марки. Выяснилось, что, скорее всего, поняв неконкурентоспособность этой модели в Европе, на нее снизили цену и под лозунги выгодного приобретения товара все вывезли на территорию бывшего Союза.

Но если организовать заказ на общее количество пылящихся на складах аппаратов, то, во-первых, упадет себестоимость единицы, что, во-вторых, создаст ценовые преимущества при реализации, а значит, можно не просто перекрыть отрицательный баланс, но даже получить кое-какой доход.

«Все гениальное – просто! – изумленно подумал Хорин, изучив папку с расчетами. – И теперь он снова будет отрицать, что она удивительная?»

Собравшись выйти из кабинета, в дверях он столкнулся с Аллой Ивановной.

– Виктор Михайлович, задержитесь, пожалуйста, на минуточку. Вот ваша почта, вот приказы, которые нужно подписать. А вот заявление от Кругловой...

– Какое заявление? – удивился Хорин.

– На увольнение. Жалко, славная девушка, всем понравилась и непонятно, почему уходит. Я пыталась расспросить, говорит, что не ее профиль. Александра Андреевна предложила ей перейти в бухгалтерию – не согласилась...

«...уволить по собственному желанию...» – прочитал Виктор.

Подписав все необходимые бумаги, он положил заявление Кругловой в папку с расчетами и, выходя из кабинета вместе с секретаршей, дал ей указание:

– У нас с Константином Петровичем производственное совещание. Просьба не беспокоить и ни с кем не соединять.


– Ты думаешь, это реально? – спросил Хорина Крылов после изучения всех материалов.

– Идея не нова и вполне жизнеспособна. Надо пересчитать, проверить. Возможно, не все согласятся, – раздумывал Виктор вслух. – Но поставь себя на их место: что ты выберешь? Дать возможность спокойно ржаветь на складе аппаратуре или, вложив пять-шесть, ну семь долларов в неликвид, получить шанс реализовать его и выручить хоть что-то?

– Скорее второй вариант, – подумав, согласился Костя.

– Вот и я так считаю. Почему бы нет?

– Она сама это подготовила? – неуверенно спросил Крылов.

– Сама. Я не сразу понял, для чего ей нужна бухгалтерия. Потом решил: пусть посчитает все убытки, будет полезно знать. А она кроме всего – бац, и свое предложение! Я, когда до конца дочитал, оторопел. Нет, ты, конечно, рассказывал, что у нее блестящая логика, интуиция... Но, честно скажу, я не был готов к такому повороту.

Крылов еще раз пересмотрел бумаги.

– А это что? – наткнулся он на заявление.

– Читай. У меня и на этот счет есть свое предложение.

Костя быстро пробежал глазами лист и отложил в сторону.

– Хочешь знать мое мнение? Я бы ее не отпускал, – произнес Виктор, наблюдая за его реакцией.

– И что ты предлагаешь? – спросил, наконец, Крылов.

– Во-первых, хоть заявление и написано на мое имя, говорить с ней должен ты. Ты ее принимал, – спокойно излагал свои мысли Хорин. – Во-вторых, ей с ее светлой головой не место в коммерческом отделе. Она не исполнитель. Нет, она, конечно, может быть хорошим исполнителем, но это не для нее. Она, как и ты, носитель идей. Я предлагаю включить ее в группу работы над проектом.

– А заявление?

– Чушь собачья! Вспомни, кто, не проработав и месяца, делал такие предложения? Не помнишь? Я тоже. За все годы работы, между прочим. Так что не знаю, что там между вами было, чего ты ей там наговорил, но придется тебе что-то решать. И не только из-за работы. – Виктор замолчал, но, вновь взглянув на друга, добавил: – Посмотри на себя, ты как из Москвы вернулся, не улыбнулся ни разу.

– Не наезжай, – устало отмахнулся тот. – Не умею я извиняться, еще хуже выходит.

Виктор пожал плечами и, взглянув на часы, произнес:

– Ладно. Я поехал. Из МИДа бумаги надо забрать на приглашение. А ты посиди, подумай. Да, не забыл, что завтра женщин с праздником поздравляем?

– Помню. И Сашу обещали завтра домой отпустить, – сообщил Костя.

– Вот и хорошо! Значит, Олег и Катя будут под присмотром.

– Причем здесь Катя? – непонимающе спросил Крылов.

– Слушай, включи мозги! – попытался вывести Костю из заторможенного состояния Виктор. – Она же не сможет завтра здесь остаться, если Катю некуда деть будет. Она даже в Гомель ее с собой таскала. Сколько можно тебе подсказывать?

– Езжай, езжай, заботливый ты наш. Опоздаешь, – усмехнулся Крылов.


– Алла Ивановна, вызовите, пожалуйста, ко мне Круглову, – попросил Костя.

До конца рабочего дня оставалось мало времени. Из окна кабинета среди припаркованных машин он видел «Вольво» Анны. Значит, та пока еще на месте.

Аня медленно вошла в кабинет и закрыла за собой дверь. То, что должна последовать реакция на ее заявление, она знала и готовилась к разговору с Хориным. Но встречи с Константином Петровичем она совершенно не ожидала. С Виктором все было бы проще.

Она вообще не представляла, как бы выжила в эти дни, если бы вовремя не появилась идея, отнимавшая все свободное время. Никогда и нигде, даже работая у арабов, которые не очень-то церемонились и не всегда соблюдали правила поведения, она не чувствовала себя такой униженной и беззащитной.

В одну из последних бессонных ночей, решая, что же делать, она совершенно неожиданно сравнила себя с улиткой, которая неосторожно покинула свое убежище и, застигнутая врасплох, высушенная ярким солнцем, к которому стремилась, просто погибала, не в силах спрятаться обратно.

И вот теперь, собрав последние остатки сил, превратившись в комок нервов, она ждала, чем закончится ее неудавшаяся карьера в компании, которая принесла ей столько моральных потрясений.

Константин Петрович сидел за столом, рассматривая лежащее перед ним заявление Анны. Вернее, делал вид, что рассматривал. За те сорок минут, как уехал Виктор, он выучил в нем наизусть каждое слово и так отпечатал в памяти почерк, что сам с закрытыми глазами мог бы воспроизвести его без особых проблем.

– Нужно переписать заявление, – наконец негромко и внешне абсолютно спокойно произнес он присевшей на край стула Анне и протянул чистый лист бумаги и ручку.

– Шапка та же, – он встал из-за стола и подошел ближе, остановившись у нее за правым плечом. – Заявление. Прошу... перевести... меня... на должность... ведущего специалиста... группы «Перспективные технологии и инвестиции». Пока это рабочее название разработчиков известного вам проекта, – пояснил он. – Дата. Подпись.

Автоматически записывая дрожащей рукой его слова, Анна, вникнув, наконец, в смысл предложения, остановилась и положила ручку рядом с недописанным листом.

– Я не могу остаться, – не поднимая глаз, твердо произнесла она.

– А я не могу отпускать сотрудника без убедительных объяснений причины ухода, – категорично ответил Крылов. – Это во-первых. Во-вторых, я прекрасно отдаю себе отчет в том, что я получил это предложение в том числе и благодаря тебе... Благодаря вам.

Анна продолжала сидеть не в силах взглянуть на Константина Петровича. То, что она слышала, казалось ей нереальным. Нет, то, что он может быть совершенно нормальным человеком и проявлять лучшие человеческие качества, она наблюдала, и не раз. Но то, что он может вот так вслух признать и оценить чьи-то достоинства! Ей почему-то казалось, что на это Крылов не способен. Особенно по отношению к ней.

– ...В-третьих... я прошу прощения за все сказанное тогда в машине, – эти слова дались Косте труднее всего. – Я знаю, что это непросто и не сразу получится. В тот раз я действительно сказал много лишнего...

В кабинете повисла тишина. Теперь уже в мозгу Анны эхом повторялась фраза: «Я действительно сказал много лишнего. Я действительно сказал много лишнего...».

Снова почувствовав дрожь в руках и не в силах справиться с эмоциями и подступающим спазмом, она, отодвинув стул, резко встала и быстрым шагом направилась к выходу.

Крылов одним прыжком настиг ее у двери, схватил за плечи, развернул и, поддавшись порыву, крепко прижал к себе. Сил сопротивляться у Анны уже не оставалось. Спрятав от него лицо, она расплакалась.

Так они и стояли: рыдающая Анна с вздрагивающими плечами и Крылов, робко гладивший ее по волосам, как когда-то гладил Светлану. Он снова почувствовал огромное желание отдать что угодно за то, чтобы не плакала эта женщина. Он, как и многие мужчины, просто не выносил женских слез. Тем более что рыдал, как он уже понял, не безразличный ему человек. Но по его вине.

Понемногу Анна успокаивалась. Мягко отстранив Крылова, она отвернулась, представляя, как выглядит ее лицо, и произнесла:

– Я опоздаю в детский сад, – и, о чем-то подумав, спросила: – Олега можно забрать?

– Если тебе не трудно, – облегченно вздохнул Костя. – Он меня достал за эти дни вопросами, почему тетя Аня его не забирает.

– Вот только как по коридору к умывальнику пройти в таком виде? – усмехнулась она, кончиками пальцев пытаясь вытереть глаза.

– Пошли, – Крылов взял ее за руку и подвел к неприметной двери в углу.

Открыв ее, он включил свет. Это была небольшая комната с наглухо зашторенным окном. Посредине стоял кожаный мягкий угол и журнальный стол, в углу – встроенный шкаф. Здесь же находилась еще одна едва заметная дверь, ведущая в санузел с душевой кабиной.

Удивленная Анна, не подозревавшая, что у Крылова такие апартаменты, не произнеся ни слова, скрылась за дверью.

Когда, приведя себя более-менее в порядок, она вернулась, Костя воодушевленно с кем-то спорил по телефону, раскачиваясь в кресле. Он сам не ожидал, как ему станет легко после разговора.

Заметив Анну, он прикрыл ладонью трубку и произнес лишь два слова, взглядом указав на стол:

– Заявление допиши...

Анна присела к столу, взяла ручку и, перечитав глазами написанное ранее, добавила несколько слов. Затем взяла еще один лист и, подумав с минуту, снова стала что-то писать.

Увлеченный разговором Костя решил, что она просто вновь переписывает заявление. Когда перед уходом из кабинета она положила ему на стол листы, он окинул верхний взглядом и кивнул.

Но, положив трубку телефона, он заметил выглядывавший снизу второй лист. На нем были написаны два стихотворения. Одно было датировано воскресеньем, четверостишие было без даты.

Больно потерять дружбу,

Грустно, если гаснут чувства,

Тяжело утратить доверие,

Одиноко, холодно, пусто.

Замыкаюсь, прячусь и плачу...

Жизнь опять отнимает подарки.

И в видавшей виды душе

Фейерверк гаснет, самый яркий.

Безысходность съедает заживо,

И в бессилии падают руки...

Вот какие бывают мысли,

Вот такие бывают муки...

***

А у меня сегодня солнечно в душе,

Нет повода для грусти и печали.

Сама собой улыбка на лице —

Вы за собой такое замечали?..

Прочитав последние строки, Костя улыбнулся. Вернее, улыбка появилась сама собой.

9

Когда утром Крылов заскочил за детьми, Анна удивилась. Они не договаривались об этом заранее, и она собиралась отвезти их в садик сама. Едва они успели поздороваться друг с другом, как в квартиру позвонила Рита, хотя Анна слышала, как пятью минутами раньше та захлопнула свою дверь и ушла на работу.

Не дождавшись лифта, Рита сбежала по ступенькам вниз и, выйдя из подъезда, увидела белоснежную машину Крылова. Она сразу же поспешила обратно.

– Ой, Константин Петрович! Я только хотела Аню попросить меня подвезти. Я опаздываю. Может быть, вы меня выручите?

Костя взглянул на сразу погрустневшую Анну, застегивавшую на детях одежду. «Так, друг, – подумал он, соображая, что ответить. – Наломал ты дров!»

– Вообще-то я отвожу детей и затем сразу в больницу, – попытался отказаться он.

Но не тут-то было. Рита вцепилась в возможность проехать с ним в машине мертвой хваткой.

– Мне как раз и нужно в ту сторону, – радостно ответила она, хотя на самом деле ей нужно было строго в противоположную сторону. – Как повезло!

Анна молча подтолкнула к Крылову детей и, не глядя ему в глаза, попросила:

– Подвезите, думаю, вам это нетрудно.

– Ну, хорошо, – вздохнув, согласился Костя, сосредоточенно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации.

Отъезжая от детского сада, он улыбнулся. Придумал!

– У вас такая классная машина, сколько ей лет? – нараспев спросила Рита, пытаясь втянуть его в разговор.

– Два года, – коротко ответил он.

После развода пришлось поменять в своей жизни многое, в том числе квартиру и машину.

– Рита, извините, я только что вспомнил: у меня, к сожалению, с утра назначена встреча, – сокрушенно произнес Костя. – Я вас могу только до метро подвезти.

– Ой, как жалко, – расстроилась девушка.

Станция метро находилась уже совсем близко.

– А в какую сторону вам дальше ехать, может, мне было бы удобнее?

– А я уже приехал. Вот в этой гостинице компания моего партнера, – Костя кивнул на возвышавшееся рядом здание, в котором действительно находился офис одного из его хороших приятелей.

– Ну, ладно. И на том спасибо, – расстроенно произнесла Рита, понимая, что больше на сегодня придумать ничего нельзя.

– До свидания, – отщелкнул Крылов автоматически открывающиеся замки дверей.

– Может, заглянете к нам на праздники? – спросила она напоследок. – Я приглашаю.

– Спасибо за приглашение. Не уверен, что смогу, все выходные уже согласованы. Но вас – с наступающим праздником!

– Спасибо. До свидания.

В зеркало заднего вида Крылов видел, что, выйдя из машины, Рита никуда не ушла, а продолжала следить за ним взглядом.

Улыбнувшись, он, чтобы ее не разочаровывать, завернул на стоянку гостиницы. Там его уже не могли увидеть. Затем, вспомнив, что рядом находится крупный магазин, решил, не тратя время даром, купить в нем все, что вчера продиктовала Саша. Врачей надо благодарить!


Забрав из больницы Сашу, Костя поставил машину на стоянку и приехал на работу на такси. У здания практически не было автомобилей: все готовились отмечать праздник. Одинокая вишневая «Вольво» сиротливо стояла под окнами офиса.

– Алла, Виктора ко мне позовите, пожалуйста, – бросил он на ходу, затем неожиданно повернулся и добавил: – Вы великолепно выглядите. С наступающим вас праздником.

От неожиданности Алла Ивановна долго не могла сомкнуть челюсти. Такой комплимент она, проработав на фирме четыре года, слышала от Крылова впервые.

– Слушай, я совсем забыл. Анна-то на машине, надо что-то придумать, пить откажется ведь, – с порога начал Виктор.

– Ты читаешь мои мысли, – рассмеялся Крылов. – С детьми я уже все уладил.

– Я тут подумал... Зови Хвостова, а я пока тебе расскажу, – и он стал что-то тихо объяснять другу, как заговорщик.

Приход Хвостова совпал со взрывом хохота.

– Андрей Витальевич, – все еще смеясь, начал Костя, – вы можете договориться с машиной ГАИ, разумеется, за дополнительную плату, отконвоировать автомобиль без документов на стоянку в Сухарево?

– Как это? – насторожился Хвостов.

– Здесь все чисто, – успокоил Виктор. – Скажем, человек приехал на работу и обнаружил, что документы оставил дома. Ехать обратно боится: вдруг остановят. Вот и просит ему помочь. Тихо, без мигалок. Ну как? Только вы у нас можете решить эту проблему! – для пущей важности добавил он.

– Если необходимо – сделаем все, что в наших силах! – гордо ответил Хвостов. – Я только позвоню другу в городское ГАИ.

Он попытался встать, но Крылов жестом усадил его обратно и пододвинул телефон.

– Зачем тратить время? Звоните отсюда.

Виктор с Костей тихо переговаривались, изредка прислушиваясь к телефонному разговору. Тем более что Хвостов начал свой разговор с собеседником издалека.

– Просят номер машины и фамилию владельца, – прикрыв ладонью трубку, наконец приступил к главному Андрей Витальевич.

– Минуточку, – Виктор быстро подошел к окну и продиктовал номер. Владелец – Круглова Анна Николаевна.

Надо было видеть, как вытянулось у Хвостова лицо! В его памяти все еще был свеж разнос, устроенный ему шефом из-за нее.

– Через минут сорок будет машина, – все же гордо ответил он, положив трубку.

– Надо как-то у нее ключи стянуть, но чтоб не заметила, – увлеклись розыгрышем мужчины.

– Я не могу, – испугался Андрей Витальевич.

Хорин с Крыловым рассмеялись.

– Да уж. Пожалуй, с вашим приходом она не расслабится и не утратит бдительности, – пошутил Виктор.

– Надо Владимира попросить, – осенило Костю.

– Крамника? – спросил Хорин. – Точно. Этот все разыграет.

– Какого Крамника? У нас такой не работает, – с удивлением покачал головой Хвостов.

– Андрей Витальевич, неужели вы не знаете, что Володю Смыслова все Крамником зовут? – удивился Виктор.

И пока Костя вызывал Смыслова, попросил его:

– Вы ее к себе позовите, ну, скажем, по поводу перевода, а Володя тем временем все сделает. Хорошо?

– Ну, если это нужно, – начал Хвостов.

– Это очень нужно и очень важно, – серьезно ответил Виктор.

– Хорошо, – согласился Андрей Витальевич.

Он никак не мог взять в толк, что происходит и зачем нужна вся эта история с машиной.


Все прошло как по нотам. Быстро оценивший ситуацию Володя, сам большой любитель розыгрышей, без труда стащил с Аниного стола, заваленного бумагами, ключи от машины, пока она была у Хвостова.

Затем ввели в курс дела Александру Андреевну. Она, с симпатией относясь к Кругловой и уважая Костю с Виктором, сразу включилась в игру, пригласив к себе Анну. Андрей Витальевич не мог ее долго задерживать без причины, не вызвав подозрений, а окна бухгалтерии выходили на противоположную от парковки сторону, и все решили, что так будет надежней.

Затем объяснили все самому опытному из водителей и вручили ключи. Тот только заулыбался в усы. Машина ГАИ не заставила себя долго ждать.

– Володя, ты не видел мои ключи? – растерянно спросила Анна после того, как ей наконец удалось вырваться из бухгалтерии, где она провела больше часа. – Я спешу. Сегодня день короткий, Катьку надо забрать пораньше, – объяснила она.

Все сотрудники отдела были уже оповещены о ситуации с машиной, поэтому активно включились в видимость поисков. Ползали под столами, выворачивали ящики: вдруг кто-то страдает клептоманией. При этом постоянно старались закрыть собой обзор из окна.

Перевернули, казалось, уже все – и с большой пользой. Кто-то нашел давно пропавшие ключи от квартиры, кто-то – затерявшиеся бумаги. О всякой мелочи и говорить нечего. Заодно выбросили лишний мусор. Даже во дворе искали. То есть курили. Правда, без Анны.

В комнату бесшумно вошел Виктор и незаметно передал брелок с ключами одному из ребят. По цепочке из рук в руки они перекочевали к Владимиру, который уже пятый раз ползал под Аниным столом.

– Ура! – закричал он, победно вертя в руках связку. – Нашел!

– И где они были? – удивленно спросила Анна. – Я там сама несколько раз смотрела.

– Между столом и стенкой, – не моргнув глазом, соврал Владимир.

– Но я и там искала!

– Да? – Смыслов озадаченно посмотрел в просвет и радостно воскликнул: – А гвоздик на боковой стенке стола ты видела?

– Нет, – Анна отрицательно покачала головой.

– Вот на нем они и повисли!

Не замечая, что находившиеся в комнате люди едва сдерживаются, чтобы не рассмеяться, Анна подошла к столу и, присев, недоверчиво заглянула в просвет между столом и стенкой.

– Точно, гвоздик, – растерянно подтвердила она. – Спасибо, никогда бы не додумалась. Но как они туда попали? Я никогда не кладу их с той стороны стола.

– Анна Николаевна, вас к телефону, – прервал ее раздумья голос Аллы Ивановны.

– Да, я слушаю, – ответила Анна, взяв трубку.

– Анечка, это тебя Саша беспокоит. Я здесь Олежку из садика забрала и Катеньку заодно. Ты уж извини, что без твоего разрешения, – Анна просила обращаться к ней на «ты», и Саша только стала привыкать, – но мне Костя, когда утром из больницы вез, сказал, что вы сегодня на работе праздник отмечаете. Вот я и решилась, чтобы ты не беспокоилась и спокойно отдыхала. Я ведь знаю, как тебе было нелегко с двумя детьми.

– Саша, спасибо большое. Но, право, не стоило, вы еще не окрепли как следует, – растерялась от такого поворота событий Анна.

– Ну что ты! Мы уже тесто на пироги поставили. Все у нас хорошо, не волнуйся, – отмела сомнения женщина. – Гуляйте хоть до утра! До свидания, Анечка.

– До свидания, Саша. И зачем я тогда машину брала? – спросила она расстроенно у самой себя.

– И правда, зачем? Всех вчера предупреждали, – как бы невзначай подтвердил Виктор и скомандовал: – Все готово!

Одной из последних в большой просторный кабинет, где был накрыт стол, задумчиво вошла Круглова.

– Где Новиков? – грозно спросил Виктор. – Александр Васильевич, почему ваши подчиненные без настроения?

– Ну, во-первых, последний день подчиненные, хотя меня об этом не спрашивали. Ну, это я так, к слову, – под улыбки присутствующих начал Александр Васильевич. – А во-вторых, как и все, выпить хотят, да не могут. Права нынче дорого стоят.

– Так, – произнес Виктор, с трудом пытаясь подавить смех. – Хвостов, у нас волшебники в штате есть?

– Какие волшебники? – не понял Андрей Витальевич. – Константин Петрович никаких указаний не давал.

Здесь уже несколько человек, не сдержавшись, прыснули от смеха.

– Цыц! – прервал их Виктор и обратился к Косте: – А правда, почему у нас нет волшебника? Клоун есть – Крамник, то есть Смыслов. Фокусники тоже есть – бухгалтерия во главе с Александрой Андреевной.

– Вот пусть Крылов и будет волшебником! – крикнул кто-то.

– Константин Петрович, никуда не денетесь, давайте колдуйте, – сочувствующе произнес Хорин.

– А что говорить-то? – растерянно спросил Крылов.

– Ну, например: «Эники, беники ели вареники», – начал кто-то.

– Лучше: «Колдуй баба, колдуй дед...» – пробасил один из водителей.

Все рассмеялись. Одна Анна ничего не понимала.

– Ладно, я по-своему, – включился в игру Константин Петрович. – Хвостов, пишите приказ.

У Андрея Витальевича чуть не выпал из рук бутерброд, тихонько стянутый со стола за спинами присутствующих.

– Можно без номера. Приказываю: немедленно переместить машину «Вольво» вишневого цвета на стоянку в Сухарево. – Костя взглянул на часы: – 16.25, 5 марта 1999 г. Генеральный директор Крылов Константин Петрович.

– Володя, глянь в окно? – попросил Виктор Смыслова. – Ну, как?

– Как положено. Исчезла, – ответил Владимир.

– Как исчезла? – ахнула Анна и, заволновавшись, подошла к окну.

Вместе с ней прильнули к стеклу те немногие, кто оставался не в курсе истории с транспортировкой машины. Не найдя на стоянке своего автомобиля, Анна, побледнев, выбежала из комнаты.

– Валерьянка есть у кого? – выбегая следом за ней, спросил Смыслов. – Несите, кто знает, какая будет реакция.

Выскочив на крыльцо, Анна обвела взглядом прилегающую к зданию территорию. Машины нигде не было видно. Уже начиная паниковать, она неожиданно вспомнила историю с ключами, загадочные лица ребят из отдела, непонятную причину задержки в бухгалтерии.

Когда на крыльце показались выбежавшие следом сотрудники, она, сопоставив все события, сообразила, что это был хорошо продуманный розыгрыш.

– Ну, молодцы! – расхохоталась она, слегка откинув голову назад. – Вот это разыграли! И кто придумал? Володя, ты, наверное? Признавайся, где машина? Ох, отомщу первого апреля!

– Фу, – выдохнул Смыслов. – Поняла, надо же! Я уж решил: или «крыша поедет», или в обморок грохнется. А мстить, между прочим, надо Виктору Михайловичу и Константину Петровичу. Я бы розыгрыш такого масштаба один не потянул. Машина-то и вправду в Сухарево, на стоянке. Ее гаишники сопровождали через весь город.

Когда все, весело переговариваясь, собрались возвращаться обратно, показался Хвостов со стаканом воды.

– Валерьянки нет, вот корвалол накапал, – успел произнести он – и тут же его слова потонули в новом залпе смеха.

Некоторые смеялись до слез. Об отсутствии чувства юмора у Андрея Витальевича всем давно было известно. Но никто не подозревал, что в таких масштабах!

В конце концов бедному Хвостову ничего не оставалось, как выпить содержимое стакана самому после того, как все скрылись за дверью.

Впереди были три выходных дня. Давно не помнили на фирме такого веселья, как в тот вечер!


Анна проснулась от надоедливого звонка в дверь. Присев на кровати и уже собравшись было подняться, она замерла и недоверчиво повернула голову в сторону. Ей ничего не приснилось. Рядом спал Константин Петрович. Глубоко выдохнув воздух, она опустилась на подушку.

– К тебе, что, по субботам постоянно по утрам гости ломятся, спать не дают? Безобразие, – недовольно пробурчал Костя. – Кто там так звонит?

– Ну, раз ты здесь, – ответила Анна, – это может быть только Рита. Открыть?

– Если ты хочешь потерять подругу, открывай. Расставим все точки над «i» сразу, – пробормотал Крылов, не открывая глаз.

Анна ничего не ответила и продолжала лежать без движения, восстанавливая в памяти события вчерашнего вечера. Помнила она практически все.

И как хохотала вместе со всеми, слушая пересказ истории с ключами, и как кто-то постоянно подливал в ее бокал вино, и как тайком от всех целовалась с Крыловым в его кабинете. Помнила, как кружилась голова после того, как всю дорогу к дому они продолжали целоваться, не обращая внимания на водителя такси. И как, не говоря друг другу ни слова, молча вошли в квартиру. Дальше следовал легкий провал в памяти, пронзенный яркими вспышками счастья.

Наконец в дверь перестали звонить, и, выждав еще минуту, Анна попыталась встать. Внезапно она почувствовала на себе крепко удерживавшую ее руку. Затем та же рука требовательно развернула ее обратно. Встретившись глазами со взглядом Кости, Анна смутилась и покраснела.

– Ты куда убегаешь? – насмешливо спросил он. – Неужто взглянуть страшно?

– Я действительно боюсь, – ответила Анна, не поднимая глаз.

– Почему? – удивился Крылов, нежно убрав прядь волос, прикрывающих ее лицо.

– Боюсь, что все это плохо закончится.

– Например?

– Ну, – Анна не сразу нашлась, что ответить. – Например, я снова потеряю работу.

– Да ну? И все? – негромко рассмеялся Костя. – А мне казалось, ты ничего не боишься. Или я ошибся?

– Раньше мне тоже так казалось, – ответила она и тихо добавила: – Пока с тобой не встретилась. Ты вторгся на мою территорию.

– И что теперь? Битва?

– Не знаю, – она замолчала, подбирая слова. – Мне совершенно не хочется с тобой сражаться. Меня словно парализовало.

– Неужели? Неужели я такой монстр? – спросил он, медленно привлекая ее к себе и начиная ласкать.

– Ты – непредсказуемый, – выдохнула Анна, чувствуя одновременно смущение и подступающее желание.

– Ну, это не так страшно. В некоторых вещах я даже очень предсказуем, – после этих слов он переместил ее на середину кровати и слился с ней в долгом и нежном поцелуе...


Анна спала у Крылова на плече с блаженной полуулыбкой. То, что произошло час назад, оставило ее без сил. Наблюдая за спящей Анной, за ее ровным дыханием, Костя чувствовал, насколько ему с ней хорошо и спокойно. Странно, но ни о чем другом думать не хотелось...


Они проснулись одновременно от пронзительного телефонного звонка прямо над ухом.

– Да, – нащупав трубку, ответила Анна и, выслушав, не задумываясь протянула ее Крылову. – Это тебя.

– Слушаю, – пробормотал Костя. – Сегодня? – он оглянулся, пытаясь отыскать взглядом часы. – Хорошо, я вас встречу и Сашу предупрежу. Предупредил? – он посмотрел на ничего не понимающую Анну и рассмеялся: – Вычислил. Ты прав. Никакой маскировки. Хорошо. Здравствуй, Вера... Рядом. Могу, – Костя протянул трубку Анне.

– Да, – все еще удивленно произнесла она. – Доброе утро. Нет, не спим. Как полдвенадцатого? Вера, не знаю, но я постараюсь. Да, да. До встречи.

Взглянув друг на друга, они расхохотались.

– Вот и хорошо, – наконец произнес Костя. – Никому ничего не надо объяснять. Встаем. Николай с Верой через два часа будут в Минске. Они уже в Киеве, в аэропорту.

– Летят в Таллинн к Вериной сестре на юбилей, – приоткрыв дверь ванной, пересказывал разговор Костя, пока Анна варила кофе. – Вчера вечером решили на один день заглянуть в Минск. Меня нигде не нашли, чтобы сообщить.

Только тут Крылов вспомнил, что отключил телефон еще в такси.

Быстро одевшись и выпив на ходу чашку кофе, он, подойдя к двери, тоном, не терпящим возражений, произнес:

– Я заскочу домой, возьму машину и в аэропорт. Занимайся собой и ко мне. – И уже мягче добавил: – Саше помоги, пожалуйста.

Остановившись, он сделал шаг назад, привлек ее к себе и нежно поцеловал.

– Пока.

«Господи, все с ног на голову, – подумала Анна, прислонившись к косяку окна, наблюдая за Костей, быстро пересекавшим школьный стадион. – И чем все это закончится?»


– Саша, вы научите меня печь такие замечательные пироги? – спросила Анна после того, как был накрыт стол и все было готово к приему гостей.

– Вот прямо завтра и начнем, – улыбнувшись, ответила женщина. – Давай чайку выпьем.

– С удовольствием, – вскочила с места Анна. – Вы сидите, я сама.

Наблюдая за ней, Саша чувствовала, что, не в пример бывшей невестке, Анна ей очень нравится. Добрая, отзывчивая, приятная во всех отношениях. И Олежку любит. Поэтому, когда вчера вечером позвонил Костя и попросил не волноваться, а на вопрос, где он, уклончиво ответил, что в соседнем доме, больше ни о чем она его и не спрашивала, попросила только передать Анне, что Катя уже спит, пусть она за нее не беспокоится.

Саша прекрасно понимала, что не может молодой и здоровый мужчина без женщины. И когда Костя иногда не ночевал дома, всякий раз, всматриваясь в его лицо, искала блеск в глазах, присущий влюбленному человеку. Но ничего не находила.

Все изменилось после Киева. Костя и сам еще не догадывался, что с ним происходит, но Саша, умная, наблюдательная Саша заметила перемены в его поведении. А после ссоры, устроенной им в больнице, ей все стало ясно. Она окончательно поняла, кто явился возмутителем спокойствия ее любимца, почти сына. Странно, но она даже обрадовалась этому.

Саша как мать переживала за Костю после того, как ушла Светлана. И хоть не было между ними ни душевной близости, ни желания понять друг друга, она старалась вести себя с ней миролюбиво, понимая, что Светлана – это выбор Кости. А его выбор она всегда уважала.

Когда появился Олежка и Саша вернулась к Крыловым, она как могла старалась не раздражать бывшую невестку. Та, будучи также умной женщиной, вела себя соответственно. Наступившее перемирие никого не тяготило. Каждый был занят своим делом: Саша – Олежкой, Светлана – по большей части собой.

Два года после развода прошли не очень весело. Отказавшись жить в прежней квартире, несмотря на то что он в ней вырос, и решив избавиться от всего, что связывало его с бывшей женой, Костя купил первое попавшееся жилье в новостройке, в течение трех месяцев сделал ремонт, купил новую мебель и переехал за один день.

В центре города остались все бывшие подруги и соседки. Хорошо, что у Кости была любимая работа, и, понимая, что он находит в ней спасение от грустных мыслей, Саша была готова на любые жертвы ради обоих Крыловых.

Постепенно жизнь вроде бы нормализовалась.

И тут вдруг появилась Анна. Даже первое знакомство с ней не было случайным. Привезла больного Костю, так обо всем заботилась. А потом сама Саша. Кто бы мог подумать, что недуг сможет свалить ее! Да где! В поликлинике. И она снова оказалась рядом. И ее спасла, и за Олегом смотрела, и в больнице ее навещала. Да так, что все соседки завидовали!

Вот только Костя! Чуть все не испортил. Он и раньше, бывало, мог ни с того ни с сего взорваться, но не до такой же степени! Тогда, в больнице, Саше впервые в жизни захотелось его отчитать. Несправедлив он был к Анечке. И это было так на него непохоже!

А она такая милая и ничего, что разведена. Может, даже и хорошо, что ребенок у нее, ведь и Костя не один, а с Олежкой. Вот и пара бы хорошая подобралась.

«Я – не вечная. Что они без меня делать станут?» – едва успела подумать женщина, как раздался звонок в дверь.

– Дядя Коля! – закричал Олежка, глянув на монитор видеокамеры и пытаясь открыть замки. – Приехали!

– Ох, как ты вырос! – прямо с порога подхватил Олега Дербенев и поднял высоко к потолку на вытянутых руках.

– Аня! – заулыбалась Вера. – Здравствуй, дорогая!

– Здравствуй, Вера! – женщины обнялись.

– Анечка! – поцеловал ее Николай и спросил: – А это что за милое хвостатое создание?

– Это моя Катя, – с улыбкой ответила Анна.

Девочка закомандовала завязать на волосах много хвостиков и выглядела очень забавно. Из кухни неспеша вышла Саша.

– Вот как хорошо! Все дома, – весело продолжал Дербенев. – А то, видишь ли, вздумала болеть, на «скорых» разъезжать. А этих на кого бросила? Мужики, они к жизни совсем не приспособленные.

– И вправду, Коленька. Что бы они делали, если бы не Анечка? Как она за всеми нами ухаживала! – подтвердила его слова Саша.

– Ну уж, ухаживала, – смущенно выразила свое несогласие Анна. – Только Олежка иногда был у меня, а за Константином Петровичем разве можно поухаживать?

При этих словах она взглянула на подошедшего последним Костю.

– Можно попробовать, – ответил тот смеясь.

– Ой, не знаю, – нерешительно покачала головой Аня. – Я, наверно, не такая смелая – бросаться грудью на амбразуру.

– А ты будь умной и хитрой. Лучше с тылу заходи, – понизив голос, почти шепотом посоветовал Дербенев.

Все рассмеялись. Покраснев и ничего не ответив, Анна ушла на кухню.

– Не обижаешься? – спросил тихо Костя, незаметно подойдя сзади, и, зарывшись головой в ее волосы, поцеловал в шею.

– За что? – повернулась к нему Анна, чувствуя пробежавшую по телу дрожь, оттого что совершенно не ожидала такого проявления чувств от Крылова. – Они твои друзья, я их люблю. А в остальном что есть – то есть...

– Так! – прогремел у них над ухом Дербенев. – Спрятались, понимаешь ли, и обнимаются. Дайте хоть посмотреть на вас.

– Да не прятались мы, – еще сильнее смутилась Аня, но вдруг выдохнула и дерзко ответила: – А если и прятались, вы чего подглядываете? Комнат мало, что ли?

Николай сначала удивленно замолчал, затем воскликнул:

– О, теперь узнаю, точно Анна! А то стоит в уголочке как сирота казанская, бледнеет, краснеет, трех слов связать не может...

– Ты чего наезжаешь на девушку? – включилась в разговор Вера. – Прямо с порога! Аня, ты его не слушай. Он с утра, как Костю разыскал по телефону, никак не может успокоиться. Жалеет, что в Киеве тебя не оставил для повышения производительности труда. Ребята в офисе до сих пор о тебе вспоминают.

– Я бы тебя не в такой отдел определил, как Костя, – подтвердил Дербенев. – Продать и без тебя могут. Ты бы у меня идеи генерировала. В крайнем случае, взял бы личным водителем. А что, подкатывает меня такая девушка вся из себя, на английском разговаривает, с самим Балайзером танцует...

При этих словах, переглянувшись с Костей, Аня произнесла:

– Нет, Николай. Если бы на несколько дней раньше, я бы подумала и, пожалуй, согласилась. Ну, насчет личного водителя. Только я уже продажей не занимаюсь...

– А чем? – Дербенев непонимающе посмотрел на Костю.

– Честно говоря, сама пока не знаю...

– Во вторник узнаешь, – успокоил Крылов. – Она, Николай, ни много ни мало – ведущий специалист в небезызвестной тебе группе.

– Так... – протянул Дербенев. – Опередил, значит. Оценил наконец-то. Я всегда подозревал, что ты не глуп, хотя некоторые вещи доходят до тебя с опозданием.

– Ну, лучше поздно, чем никогда, – ответил Костя и, выглянув в окно, спросил: – Не хочешь со мной в гараж проехаться?

– Это с удовольствием, – понял его намерения Дербенев.

Пожалуй, сегодня это будет единственная возможность побыть наедине.

Поздно вечером, когда дети улеглись спать, а Саша ушла отдыхать в свою комнату, Вера с Аней разговорились на кухне, оставив мужчин у телевизора.

– Не знаю, чем все это закончится, – ответила на ранее заданный вопрос Анна. – Сложный он очень. То откроется, словно ракушка, до глубины души, только начинаешь его понимать, так тут же ракушка захлопывается и бьет по голове. Очень больно бьет. Я уже думала: зачем после стольких испытаний судьба приготовила мне такой сюрприз? То ли наградить хотела, то ли еще раз испытать?

– Не знаю, что и сказать, – задумалась Вера. – Мы Костю давно знаем и любим, но и для нас он порой был непредсказуем. Правда, нам от него не доставалось, как тебе. Он тебе нравится хоть немножко?

– Немножко... – повторила последнее слово Анна и, достав сигарету из пачки, призналась: – Иногда мне кажется, что он мне понравился с первой минуты знакомства. Но иногда я его боюсь и, спасаясь, готова бежать на край света, чтобы не чувствовать себя раздавленной.

«Бедная девочка», – подумала Вера. Но вслух сказала другое:

– Потерпи. У него еще душа болит, вот эта боль ему и мешает. Он ведь очень добрый, поверь мне. Просто ему заново нужно учиться многим вещам. Слишком неожиданным был для него уход Светланы.

– Я думаю, в этом была и его вина. Ведь не могла же она уйти в одну секунду? Если он так долго не замечал, что происходило с женой, напрашивается вопрос: хотел ли он это видеть? Были ли они духовно близки? Если нет, ему нужно научиться сначала гораздо более важным вещам.

– Откуда ты знаешь? – Вера не переставала удивляться. – Не уверена, что он делился с тобой такими мыслями.

– Конечно, не делился. У меня самой непростой опыт за плечами. В свое время я не так уж сильно стремилась достучаться до своего мужа, – она виновато пожала плечами. – Все рвалась куда-то, принимая желаемое за действительное. Присутствие Аси давало мне ощущение стабильности. Что может быть как-то иначе – просто не приходило в голову.

– Да, я помню, ты говорила о бабушке.

– Вера, ты можешь мне рассказать о Светлане? – неожиданно попросила Анна.

– Могу, только я ее не так хорошо знала, и, к сожалению, у нас почти не было откровенных разговоров. Мне все время казалось, что она не хочет затрагивать тему их с Костей взаимоотношений. Какая-то неуверенность во всем этом чувствовалась. Или неудовлетворенность. Но ни разу ничего плохого о нем не сказала. Костя же, наоборот, казалось, был всем доволен. – Вера задумалась. – Пожалуй, ты права, он не чувствовал ее души, а жил в полной уверенности, что так и должно быть. Жаль, до меня это раньше не доходило...

Женщины замолчали. Затем, улыбнувшись, Вера сказала:

– Научи его жить иначе. Ты можешь. Просто помоги ему понять, что есть другие отношения.

– Ты думаешь? Не знаю, – неуверенно ответила Анна. – Боюсь, не хватит сил. На следующей неделе ветер может перемениться, и он снова решит меня или уволить, или... При всем том замечательном, что он может, он умеет делать очень больно.

– Ну, ты не одна: я с Сашей разговаривала, она на тебя просто молиться готова. Как тебе это удалось? – искренне удивилась Вера. – Даже я при ней всегда немножко робела.

– Мне она тоже вначале показалась непрошибаемой, – улыбнулась Анна, вспомнив далекий вечер после возвращения из Киева. – Я ее даже с Китайской стеной сравнила. В ней есть что-то от Аси. Она опекает Костю и Олега, как меня когда-то опекала бабушка. Может, поэтому мне было легко понять ее и ее тайные желания.

– Так, – медленно произнесла Вера с лукавой улыбкой. – Бедный Крылов, он еще не догадывается, что его ждет. Ты, оказывается, читаешь чужие мысли.

– Ну что ты, – рассмеялась в ответ Анна. – Я сформулировать их смогла только сейчас, во время разговора. Какое там читать!

В это время на кухню зашли Николай с Костей.

– Вот я и говорю ему: пошли к женщинам, там веселее! – воскликнул Дербенев, увидев смеющихся Веру и Аню.

– Я пойду, – посмотрела на часы Анна. – Мы еще завтра увидимся.

Николай выжидающе посмотрел на Крылова. Они тоже долго беседовали. И так же, как на кухне, разговор шел о личном.

«Как долго им еще нужно идти навстречу друг другу, – наблюдая за ними, думал он. – Только бы хватило ума и терпения, слишком тяжелый жизненный опыт тяготит обоих».

– Я провожу, – произнес Костя.

Он не предлагал остаться, понимая двусмысленность ситуации. Да Анна бы и не осталась, он это чувствовал.

– Может, не стоит, через пять минут я буду дома, – попробовала отговорить его Анна.

– Стоит, стоит, – поддержал Костю Николай. – В час ночи такие девушки одни не ходят.


Пятиминутный путь растянулся в долгую прогулку без слов. Почти сразу, едва Аня поскользнулась на подмерзшей к ночи лужице, Крылов быстро поймал ее ладошку и больше не отпускал. Так они и бродили кругами вокруг школы. Добравшись, наконец, до ее двери, он, прислонившись к косяку, спросил:

– Хочешь, я не пойду обратно?

– Хочу, – ответила Анна, но, взглянув Косте в глаза, добавила: – Но ты вернешься домой. Я знаю, ты умница и все прекрасно понимаешь. Не сегодня.

Анна достала ключ и, нежно поцеловав на прощание Крылова, скрылась за дверью. Не меняя положения, он постоял еще с минуту, затем, вздохнув, нажал кнопку лифта, который тут же открылся.


– А вот там мы раньше жили, – произнесла Анна, когда они, проводив Дербеневых, возвращались из аэропорта. – Прямо у площади Победы. Вот в том доме, слева, рядом с аркой. Как хорошо здесь было! Парк рядом. Знаешь, я до сих пор, когда мне тяжело, гуляю по парку. Просто приезжаю и брожу по аллеям... В тот день, после «Макдоналдса», пока Катю ждала, я тоже была здесь.

– И какую часть парка ты предпочитаешь? – Крылов вел машину и слушал.

– Разные. Под настроение. Куда ноги заведут. А тебе зачем?

– Следующий раз буду знать, где тебя искать, – улыбнулся он в ответ.

– Так не хочется, чтобы был следующий раз... – ответила Анна как бы сама себе.


Как и в субботу, их снова разбудил ранний звонок в дверь.

– Кто это? – спросил Костя. – Снова Рита?

– Нет, – ответила Анна, прислушиваясь. – Рита не так звонит.

И вправду, в дверь снова позвонили одним протяжным звонком.

– Пойду посмотрю, кто там, – произнесла она, набрасывая халат.

– Сходи, сходи, – ответил спросонья Костя.

Если бы Анна оглянулась в тот момент, то обязательно заметила бы, как он улыбается, лежа под одеялом. Минут через пять она вернулась с большой корзиной нежно-розовых роз.

– Ничего не понимаю, – произнесла растерянно, разглядывая цветы. – Адрес мой, фамилия моя. Может, кто-то ошибся? Улицу перепутал...

– Я еще пока склерозом не страдаю, – пробормотал Костя.

– Так это ты? – поняла она и, расхохотавшись, передразнила: – Бессовестный! Звонят, иди открывай...

– Тебе что, не нравится? – сделал вид, что обиделся, Крылов.

– Очень нравится, – ответила Аня и поцеловала его в губы. – Мне так давно никто не дарил цветов... Да еще таких красивых и так много. Раз, два, три...

– Двадцать пять, – подсказал Костя, подперев голову рукой и наблюдая за ней.

– Почему двадцать пять? – удивилась она.

– Потому что двадцать пятого января у меня отобрали права, когда мне звонила небезызвестная Анна Круглова. Потому что двадцать пятого января я ехал в Киев и потому что ты первый раз вывела меня из себя. Потому что...

Он не закончил, потому что дальше стала перечислять Анна:

– Двадцать пятого января был Татьянин день, и двадцать пятого января ты в первый раз меня уволил.

– Неправда, – не согласился Крылов. – Я не успел.

– Ну, конечно. Высадил бедную девушку посреди чистого поля...

– Это ты-то бедная? – Костя шутливо повалил Анну на кровать. – Это я бедный. Ворвалась в мою жизнь, сменила заведенный распорядок на невесть что, вот, в чужих кроватях ночую. Не сплю, нервничаю вместо того, чтобы заниматься работой...

Анна внимательно посмотрела на Крылова. «Ты вправду нервничаешь?» – захотелось спросить ей. Но вместо этого она шутливо произнесла:

– Вот уж не поверю. Твой крепкий сон никак не говорит о том, что ты нервничаешь, – и, переведя взгляд на цветы, добавила совсем другое: – Я выберу розу покрепче и попытаюсь прорастить ее. Чтобы корни пустила. Цвет такой приятный...

– Ты и в этом что-то соображаешь? – удивился Костя, также любуясь розами. – Я начинаю тебя бояться.

– А почему я не могу в этом что-то соображать? – не поняла Анна. – Это так естественно. Пока у нас с Асей была дача, моим любимым занятием было возиться с цветами. Особенно летом я чувствую, как мне этого не хватает. Хочется хотя бы маленький участок земли.

– Ты это серьезно? – задумался Крылов. – Семнадцать соток тебе хватит? За вычетом дома, построек, дорожек и лужаек?

Аня удивленно уставилась на Костю.

– У меня дом под Минском достраивается, – пояснил тот. – Переезжать не тороплюсь, идет отделка внутри. Территория почти облагорожена. К лету собирался нанять какую-нибудь фирму по озеленению, чтоб цветов насажали. Саша – городской житель, отказалась. Может, ты и займешься?

– Ой, правда? Я тебе такой розарий устрою, горочку альпийскую, многолетники! – как ребенок, обрадовалась Анна и, спрыгнув с кровати, достала из книжного шкафа кипу журналов по цветоводству. – Я их иногда покупала, даже не рассчитывая, что представится такая возможность. Такая розовая мечта – проснуться рано утром и наблюдать, как с восходом солнца распускаются цветы... Как в детстве. Возьми меня к себе садовником, – попросила она.

– По совместительству? – с улыбкой спросил Крылов. – Садовников у меня в штате нет.

– Работа для души – это не совместительство. Это – удовольствие. На этой неделе куплю семена для рассады, потеплеет – в парниках выберу однолетники, розы, многолетники, – защебетала Анна. – К следующей осени у тебя все будет благоухать.

– Постой, постой, а ухаживать за всем кто будет? – попытался остановить ее Костя.

– Как кто? Я. Если позволишь...

– Конечно! Сама насажаешь – сама и ухаживай. Выдам тебе ключ и вперед!

– Слушай, который час? 8 Марта, а Сашу-то еще не поздравили, – заволновалась Аня. – И дети у нее.

– Ну, предположим, – он взглянул на часы, – цветы ей уже доставили. Детей сейчас заберем, завезем в «Макдоналдс», а вечером – к Хориным.

– Жалко... Я надеялась, мы побудем вместе...

– Так мы и будем вместе у Хориных, – не сразу понял ее Костя, затем, разобравшись, в чем дело, рассмеялся: – Глупенькая, куда ж я сегодня без тебя? Пять дней думал, как вымолить прощение, столько сил приложил, одна история с машиной чего стоила, и что, снова начинать сначала? Не дождешься. А почему ты подумала, что я пойду без тебя?

– А почему я должна была подумать, что со мной? Ну, не знаю, – Анна замолчала. – Не верится как-то в реальность происходящего... Еще неделю назад я была самым несчастным человеком на свете.

– А теперь? – Крылов отложил в сторону журналы и внимательно посмотрел на нее, руки его при этом заскользили по ее телу.

– А теперь я чувствую себя неправдоподобно счастливой, – произнесла она, покраснев, и, прикрыв глаза, вся отдалась предчувствию любви.

10

– Анна Николаевна, вас Роберт Балайзер, – протянула трубку секретарша, едва Круглова переступила порог офиса.

– Да, я слушаю, – Анна стянула с шеи шарф и под пристальными взглядами Аллы Ивановны, охранника и еще нескольких случайно оказавшихся рядом людей, разом замолчавших, попыталась сосредоточиться на разговоре.

– Анна, я надеюсь, вы знаете, что на следующей неделе к вам приезжает группа наших специалистов. Среди них будет моя дочь. Она давно мечтала посетить Беларусь. Я уже разговаривал с Крыловым несколько минут назад, – очень медленно продолжал Балайзер. – Он любезно согласился с моей просьбой о том, чтобы вы ее сопровождали в этой поездке. Вы не будете возражать?

«Как же – буду! Без меня уже все решили, – подумала она, едва до нее дошел смысл предложения. – И так вместо того, чтобы заниматься чем-то полезным в новом отделе, изучать работу, почти месяц пробегала с организацией визита, а теперь еще буду привязана в течение десяти дней к дочери босса».

Но вместо этого пришлось ответить то, чего требовала обстановка:

– Да, конечно! С огромным удовольствием.

– Если можно, я бы хотел, чтобы вы встретили ее в аэропорту.

– Хорошо, я обязательно встречу.

– Спасибо, Анна. До свидания.

– До свидания, – она передала трубку секретарше и понуро побрела в конец коридора, где располагался отдел проектирования.

Перспектива провести ближайшее время в обществе незнакомой девушки, пусть и дочери самого Балайзера, не прибавляла настроения. Значит, пока она будет показывать красоты Беларуси, все самое интересное будет происходить здесь без нее.

«А может быть, и правильно, – думала она удрученно. – Кому же поручишь такое дело? Уж, конечно, не Семашко. Он – специалист. И Антоненко – специалист, и все кругом специалисты. Одна я – не пришей кобыле хвост. Сделали милость – повысили. А что делать, сказать забыли. Лучше бы и дальше продажей занималась, а так, кроме „public relations“, ничем не занимаюсь».

Анна одновременно была права и не права. Действительно, отдел, к которому ее пока приписали, занимался подготовкой документации нескольких крупных проектов. Одни были в стадии завершения, другие только-только начаты. Безусловно, в случае удачного исхода именно из этого отдела предстояло отобрать группу сотрудников и создать новую структуру, которая будет заниматься одним большим делом. Но на сегодняшний день все понимали, что пока еще рано.

Начало всему и должен был положить приезд американских специалистов. Причем некоторые из них должны были задержаться чуть дольше. Все ждали и готовились к их визиту, но так как работы было невпроворот, само собой сложилось, что на Анну, как на человека нового и почти бесполезного в завершении прежних дел, и была возложена ответственность за американцев.

Приглашения, визовая поддержка, размещение, культурная программа, даже примерное меню приходилось согласовывать ей, порой беря всю ответственность на себя, так как советоваться было не с кем. Крылов с Хориным поочередно то ездили в командировки, то пропадали на объектах. Из оставшихся сотрудников американцев видели несколько ребят помоложе, побывавших на стажировке, двое из которых во время учебы в институте смогли сами посетить Штаты.

Больше всех смогла помочь Вера, у которой Анна постоянно консультировалась: когда-то давно той самой удалось пережить нечто подобное впервые.

Живя ожиданием, что закончится подготовка и она займется настоящим делом, Анна совершала невозможное. Ей даже удалось забронировать номера в одной из лучших, по меркам Минска, гостиниц, несмотря на то что в городе в это время проходило несколько международных мероприятий и все давно было заказано.

Но неудовлетворенность собой не давала Анне покоя. Пару раз она пыталась начать разговор на эту тему с Крыловым в дни редких встреч наедине. Но тот, не желая тратить время отдыха на выяснение места Кругловой в ситуации, сложившейся на работе, или же не желая портить настроение ни ей, ни себе, просто уходил от ответа. Зная, как он устает, Анна, вздохнув, прекращала разговор на эту злободневную для нее тему. И понимала, что пока надо ждать.

Вообще же ожидание было ей в тягость. Не привыкла она так жить, постоянно от кого-то зависеть. А последнее время она все больше и больше была зависима от Кости.

И специально, и интуитивно она старалась подстраивать под него все свои дела и планы, все сильнее и сильнее чувствуя, что привязывается к нему, его семье и делу всем сердцем.

После бурного более чем месячного налаживания отношений казалось, что ничто не может вмешаться в сложившееся положение вещей. Дети, Саша, совместные выходные, общая работа, пусть даже последнее время они не так часто встречались. Иногда он пропадал, в течение нескольких дней не давая о себе знать, и тогда, волнуясь, Анна ловила обрывки разговоров сотрудников или звонила Саше, чтобы узнать, где он. В то же время дважды, возвращаясь среди ночи из командировки, он заявлялся прямо к ней, когда Катя уже давно спала, и исчезал утром, когда девочка еще спала.

Саша сохраняла нейтралитет, делая вид, что ничего не знает об их отношениях. Несмотря на это, забавляло совпадение: именно в те дни, когда Крылов планировал провести с Анной вечер и ночь, женщина приглашала в гости Катю и оставляла ее у себя на ночь.

– Анна Николаевна, зайдите ко мне, – услышала она обращенные к ней слова появившегося во входной двери Константина Петровича.

– Слушай, утром звонил Балайзер, – он повесил в шкаф свою одежду. – Придется тебе заняться его дочерью.

– Я уже знаю, он и сюда звонил, – Анна, расстегнув пальто, присела на стул в углу. – И что я буду с ней делать?

– Покажешь Минск, свозишь в Несвиж, еще куда-нибудь.

– Но это и так было запланировано для всех, – Анна растерянно посмотрела на Крылова. – И вообще, я работать хочу.

– А это и есть твоя работа. На сегодняшний день. Или ты предлагаешь заняться этим кому-то другому? – Крылов чуть повысил голос. – Предлагай, только взамен придется заняться его работой. Ты у нас, конечно, способная, но не думаю, что это будет так просто, даже для тебя.

Анна молчала. Странно: стойко пережив прежние, гораздо более сильные «наезды» Крылова, при малейших попытках на это сейчас она не находила сил для защиты. Зато глаза в таких случаях заметно влажнели. Умом понимая, что работа – не место для проявления чувств и, как бы там ни было, Константин Петрович в первую очередь начальник, директор компании, справиться со своим состоянием в сложившейся ситуации Анне было непросто.

К тому же она чувствовала, что если найдет в себе силы для противостояния, даже самого минимального, отношения с Крыловым автоматически вернутся на тот период времени, когда она для него ничего еще не значила.

Искренне восхищаясь и уважая подобную борьбу в отстаивании своего «я» по отношению к другим, Крылов, как любой авторитарный начальник, не мог терпеть этого в отношении себя. Порой его поведение полностью соответствовало поговорке: «Бей своих, чтоб чужие боялись». Неподчинение и своеволие его раздражали. Он привык побеждать во всех битвах, на любой территории.

Костя так и не смог найти золотую середину в поведении с Анной и нередко ловил себя на мысли, что общения с ней ему то много, то мало. Из-за этого он даже порой злился без причины, но выхода своим эмоциям не давал. Пока.

– Хорошо, я поняла, – ответила Анна и, встав со стула, собралась покинуть кабинет.

– Подождите, – стараясь скрыть легкое раздражение, Крылов перешел на «вы». – С Виктором Михайловичем согласовали график?

– Да, – ответила она. – Осталось только уточнить время приема в мэрии. Он запланирован на четверг, но у мэра было намечено несколько совещаний, к тому же в любой момент могут вызвать сами знаете куда. Пока подтверждают четверг, вторую половину дня. Хотя, возможно, встреча состоится в другое время.

– Хорошо, уточняйте, – отдал указание Константин Петрович.

– Я могу идти? – спросила Анна после того, как в разговоре повисла неловкая пауза.

– Да, – кивнул Крылов и потянулся к трубке телефона.

– Поздравляю вас с Днем космонавтики, – произнесла Анна и скрылась за дверью.

«День космонавтики, День космонавтики, – завертелось в голове у Кости. – Что-то я планировал на этот день».

Но как ни силился вспомнить, перелистав органайзер, не нашел никаких записей.

Лишь вечером, перед тем как лечь спать, по привычке глянув на окна квартиры Кругловых, до него дошло, что именно сегодня он обещал свозить Анну на участок. Тем более что сам не был там больше месяца, но за работу платил регулярно.

«Могла бы и напомнить, – раздосадованно подумал он. – Завтра. Нет, в субботу. Надо договориться со строителями».

И тут же уснул.


Самолет из Франкфурта прилетел минута в минуту. И хотя делегация состояла только из семи человек, встречать приехали Крылов с водителем, Хорин, Круглова, каждый на своей машине, плюс микроавтобус компании.

Ожидая, пока гости пройдут таможню и получат багаж, они стояли группой и переговаривались. Внезапно сбоку от себя Анна услышала, как кто-то громко окликнул ее очень знакомым голосом:

– Круглова! Анна!

От группы людей, плотным кольцом окруживших человека, вышедшего из закрытой зоны первым, отделилась фигура крупного мужчины и бросилась к девушке.

– Вот сюрприз! – громко ликовал он, обнимая казавшуюся рядом с ним хрупкой смущенную Анну.

– Владимир Анатольевич, я тоже рада вас видеть, – растерялась она, не зная, как поступить в этой ситуации. – Мы встречаем американскую делегацию. Я сейчас работаю в «TransitLink». Разрешите вам представить моего нынешнего директора – Крылов...

– Костя, привет, – перебил ее мужчина, протягивая тому руку. – Давно не виделись. Что здесь слышно? Я-то почти восемь месяцев в Америке пробыл. Пора и на родную землю. Так Анна теперь у тебя работает?

От Крылова не ускользнуло то, каким тоном интересовался об этом Артюхин и какая затаенная печаль промелькнула у него на лице. Но умеющий владеть собой Владимир Анатольевич тут же снова улыбнулся и громко продолжил:

– Ну, скажем, тебе повезло! До сих пор не могу поверить в то, что отпустил ее. Ну, да ладно об этом. У меня же в Америке дочь родилась! Четыре месяца уже. Через две недели с женой сюда прилетят. Сын пока там останется, в университете учится.

С интересом слушая этого человека, Костя не мог отделаться от чувства, что, посвящая его в некоторые личные подробности, Артюхин специально хочет привлечь чье-то внимание. «Неужели Анны?» – мелькнула в голове неприятная мысль, заставив насторожиться.

– Я на минутку похищу ее, если позволишь? – спросил Артюхин и, не дожидаясь ответа, взял Анну под локоть и отвел не так далеко от группы. Этого было достаточно, чтобы их разговора никто не слышал.

Переглянувшись с Виктором и сделав вид, что ему все равно, с кем общается Круглова, Костя, тем не менее, старался следить за ними краем глаза. Анна стояла к нему спиной и разглядеть выражение ее лица он не мог. Зато радостное состояние Артюхина бросалось в глаза.

– Огромный привет от Татьяны. Я знаю, что она часто о тебе вспоминает.

«Так же, как и я, – добавил он про себя. – Хотя вдвоем этой темы мы стараемся не касаться».

Анна оглянулась на шефа, старавшегося не смотреть в их сторону. То, что эта неожиданная встреча чревата последствиями, она не сомневалась. Поэтому, стараясь не обидеть Артюхина и не разозлить Крылова, извиняющимся тоном произнесла:

– Владимир Анатольевич, простите меня, пожалуйста, но я здесь на работе. У меня строгий начальник, – улыбнулась она, оправдываясь.

– Такой, как был я? – спросил он, разглядывая Анну.

– Хуже.

– Так может, обратно?

– Спасибо. Но я не люблю возвращаться, вы же знаете. Я двигаюсь только вперед. Сами учили: неважно, чего ты достиг, главное – куда ты двигаешься!

– Не забыла, – удовлетворенно произнес Артюхин. – Хорошо. Работай. Вот мои телефоны, звони по любому поводу. И надеюсь на встречу, нам есть о чем поговорить.

С этими словами он протянул ей визитную карточку, спрятал в карман золотую визитницу и, ни на кого не обращая внимания, не смущаясь, поцеловал Анну в лоб. Затем, дав знак своим людям, не оглядываясь двинулся к выходу.

Все это хорошо видели Крылов и другие случайные свидетели, но когда Анна подошла к ним ближе, никто не задал никаких вопросов. Хотя у каждого из присутствующих их появилось достаточное количество.

Впрочем, вышедшие из закрытой зоны гости отвлекли всех от этой странной встречи всерьез и надолго.


Почти неделю Анна провела в обществе Джессики, показывая ей город, музеи, театры и прочие достопримечательности. Первые дни общения были достаточно утомительными для обеих в силу того, что Джессика не знала русского языка и Анне приходилось быть в постоянном напряжении, переводя любознательной девушке все подряд. Но через пару дней, стоило им познакомиться поближе, напряжение стало исчезать.

Между ними установилось неожиданное понимание на уровне подсознания, жестов и простого обмена взглядами. Анне все реже приходилось заглядывать в словарь, подыскивая более точную формулировку предложения. Но самым интересным было то, как Джессика общалась с Катюшей, когда Анна приглашала ее к себе домой.

Девочка, не зная по-английски ни слова, в отличие от мамы, нашла общий язык с американкой сразу. Та же, по роду своей профессии привыкшая общаться с детьми разных возрастов и национальностей, была просто покорена этим ребенком.

Джессика с интересом наблюдала за Катей, и перед ее глазами всплывали забытые картины детства: Африка, жара, госпиталь, Катерина с Николаем и маленькая темноволосая девочка. Кто мог представить тогда, как все обернется! Возможно, что сейчас перед ней, хранившей воспоминания о Гуровых, весело смеется их внучка, названная в честь бабушки.

Дважды, находясь под впечатлением, она чуть было не нарушила данное отцу обещание ничего не рассказывать Анне. А сдержаться порой действительно было очень трудно.

Перелистав семейные альбомы, выслушав рассказы о детстве, она окончательно убедилась, что Анна и есть та самая, давно разыскиваемая ими девушка. Тем более что она все больше замечала, как Анна похожа на свою мать.

Для Анны также было приятным и полезным совместное времяпровождение. К тому же представилась неожиданная возможность попрактиковаться в английском, который, как порой казалось, она начинает терять без постоянного общения.


В субботу, попросив Сашу присмотреть за Катей, девушки отправились на машине Анны в Несвиж. Дорога туда, осмотр замка и других достопримечательностей маленького симпатичного городка заняли немало времени. Вернуться нужно было пораньше: на вечер были заказаны билеты в театр оперы и балета.

Анна, соскучившись за неделю по Крылову, надеялась, что субботний вечер закончится по сложившемуся за последнее время сценарию и Костя останется у нее на ночь.

Отдавая себе отчет в том, кто находится вместе с ней в машине и что на ней лежит ответственность за безопасность Джессики Балайзер, Анна аккуратно вела машину несмотря на то, что они опаздывали.

Из-за того, что значительная часть дороги от Минска до Фаниполя представляла собой сплошной строительно-ремонтный участок и изобиловала постоянными ограничениями скорости, а местами и пробками, возвращаться она решила по трассе Брест – Москва, которую уже успели отремонтировать после зимы.

Съехав с трассы на дорогу Слуцк – Минск и проехав несколько километров, Анна неожиданно почувствовала, как машина стала терять мощность, и вскоре двигатель вообще заглох. Включив аварийную сигнализацию, она направила продолжавшую двигаться по инерции машину на обочину.

В полном недоумении, что могло случиться, она подняла капот и уставилась на то, что под ним было. За годы езды она попадала в разные ситуации, связанные с поломками автомобиля. Менять колеса и следить за уровнем масла, а также всех остальных необходимых жидкостей она научилась еще в первый год вождения. Знала, что собой представляет аккумулятор и как с ним бороться. И все – не более того. Техническое обслуживание и прочие вещи она старалась делать вовремя и регулярно на протяжении нескольких лет у одних и тех же людей, изучивших ее машину вдоль и поперек.

Двигатель не подавал признаков жизни. То, что проблема не в аккумуляторе, она поняла сразу. Все лампочки на приборной доске горели ровным ярким светом. При проворачивании ключа зажигания слышались все характерные звуки, кроме одного – самого главного. Хлопать капотом и стучать по колесам можно было до бесконечности, но проблемы это не решало.

Проходивший мимо случайный прохожий даже помог им толкнуть машину, но она все равно упрямо не желала заводиться. Джессика также пыталась проявить свои познания, но, привыкшая к американскому дорожному сервису, ничего более разумного, чем позвонить и попросить помощи, придумать не смогла.

Проблема состояла в том, что позвонить было неоткуда. Населенный пункт был далеко, аварийный телефон – тоже. Иного выхода, как попытаться остановить проезжавшие мимо машины, не было. В театр они безнадежно опоздали.

Едва подняв руку, Анна услышала резкий скрип тормозов. Проезжавшие мимо два джипа один за другим съехали на обочину. Из каждого вышли по два молодых спортивного вида парня.

– Что случилось, девушки? – спросил один из них, приблизившись к машине, продолжавшей мигать аварийными сигналами.

По всей видимости, он был старшим в этой компании.

– Заглохла, не заводится, – попыталась объяснить Анна, зябко кутаясь в предусмотрительно прихваченную кожаную куртку. – Ничего не получается.

– Сейчас посмотрим. Открой капот, – дал он указание одному из парней.

Девушки почтительно отошли от машины.

– Алик, – представился им молодой человек.

– Анна, Джессика, – представила себя и подругу Круглова. – Жалко, билеты в театр пропали.

– Бывает, – сочувствующе произнес молодой человек и спросил, обращаясь к остальным, склонившимся над двигателем: – Ну, что там?

– Что-то непонятное, – ответил один из парней. – Скорее всего – бензонасос. На месте не исправишь, надо тянуть.

«Что же делать?» – думала Анна, с опаской поглядывая на парней. Что-то в их поведении ее настораживало.

– Может быть, у вас есть мобильный телефон? – с надеждой спросила она.

– К сожалению, остался дома, – улыбнувшись, ответил Алик, разглядывая девушек и повернувшись вполоборота, чтобы не бросался в глаза оттопыренный карман, в котором преспокойно лежал телефон.

– Мы можем дотянуть вас до города или ближайшей техстанции. Там и позвоните, – предложил он.

Переглянувшись с Джессикой, Анна кивнула головой. Выхода не было. Через полчаса стемнеет, что тогда делать?

– Вы как, сами на буксире поедете или кто-нибудь из моих ребят сядет за руль? У вас в салоне холодно, продрогли, небось. Садитесь ко мне, – заботливо предложил он.

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась Анна. – Мы в своей машине. Хотя на буксире я и вправду не люблю ездить.

– Нет проблем. Антон, цепляй трос и садись за руль, – скомандовал молодой человек.

Через десять минут машины тронулись с места. Девушки действительно уже успели замерзнуть, но не сели в чужой автомобиль.

– Что случилось? – тревожась, спросила Анна, когда машины, не доезжая до кольцевой, неожиданно свернули в сторону.

– Не знаю, видимо, решили, что так будет удобней, – спокойно ответил Антон.

Джессика, не поняв вопроса, не поняла и тревоги Анны. Но когда машины стали сворачивать на какую-то второстепенную дорогу, встревожилась и она.

– Немедленно остановитесь! – повысила голос Аня.

– Не могу, – усмехнулся молодой человек. – Я на буксире.

Перегнувшись через него, Анна попыталась мигнуть светом фар или дать сигнал. Бесполезно. Никто не реагировал.

– Куда вы нас везете? – испуганно попыталась уточнить она.

В первую очередь она беспокоилась за Джессику. Мысль о том, что плохое может случиться и с ней самой, не приходила ей в голову. Она напряженно всматривалась в дорогу, пытаясь запомнить путь.

Асфальт закончился, и по проселочной дороге машины подъехали к коттеджному поселку. Проплутав по узким улицам, они остановились перед воротами дома, окруженного глухим высоким каменным забором.

– Мы никуда отсюда не выйдем, – произнесла Анна появившемуся Алику.

– Мы не вправе вас заставить, – спокойно ответил тот. – К сожалению, телефон находится в доме. Я могу, конечно, сам позвонить, если мне поверят. Кто среди ночи захочет ехать в Богом забытое место?

Алик не случайно задал этот вопрос. Он считал себя осторожным человеком и пытался выяснить, с кем, в случае чего, придется иметь дело.

Анна, собравшись в комок, лихорадочно соображала, что делать. За спиной молодого человека появились еще двое бритоголовых парней. С ухмылкой, не предвещавшей ничего хорошего, они с нетерпением ждали указаний.

Внезапно она рванула из-под ног сумку, но не успела и расстегнуть ее, как тут же кто-то сильно заломил ее руку и выволок из машины.

– Баллончик, сука, достать хотела? – прошепелявил над ухом угрожающий голос.

Следом, не особенно церемонясь, кто-то выволок Джессику.

– Она что – иностранка? – удивился Алик, прислушиваясь к ее возмущенным восклицаниям.

– Американка! – выпалила Анна.

– О, таких еще у нас не было, – удовлетворенно хмыкнул один из бритоголовых.

– Не спеши, – жестом остановил его Алик.

Он задумался. Проблемы с подданной Соединенных Штатов не входили в его дальнейшие планы. С сомнением взглянув на Джессику, он поинтересовался:

– А паспорт есть?

– Есть, есть, – закивала головой Джессика, поняв интернациональное слово.

– Точно. United States of America, – прочитал он. – Ну что ж, гостья из Штатов, так и быть, выпьет кофе, пока мы поговорим с ее подружкой.

– Сначала вы сделаете один звонок, – голосом, в котором прозвучали стальные нотки, заявила Анна.

– Смотри, как строго, – с сомнением покачал головой Алик.

Парни, отпустив Джессику, стали вокруг нее плотным кольцом.

– И кому же мы будем звонить? – ухмыльнулся один из них.

– Владимиру Анатольевичу Артюхину, – четко выговорила каждое слово Анна.

Совершенно неожиданно стало тихо. Как будто, произнося эти слова, она отдала команду, понятную только этой жутковатой компании. Парни слегка расступились, и Джессика протиснулась к Анне.

– What happened? – спросила она обеспокоенно.

– No problems. All OK! – совершенно неожиданно по-английски ответил ей озадаченный Алик. – Номер телефона?

– Сумку подайте, – сказала Анна и не спеша достала визитницу.

Заметив, какое действо возымело упоминание фамилии Артюхина, она слегка успокоилась.

– Можете набирать сами, – произнесла она, небрежно протягивая визитку. – На обратной стороне – мобильные. Мне позволено звонить по любому.

Недоверчиво рассматривая визитку, Алик достал из внутреннего кармана телефон, чем немало удивил девушек.

– Владимир Анатольевич? – уточнил он у снявшего трубку невидимого собеседника.

Затем, оглянувшись на присутствующих, отошел в сторону. Несколько минут все стояли без движения, ожидая результатов разговора.

– Как зовут? – спросил Алик, прикрыв трубку ладонью.

– Анна Круглова, – чуть волнуясь, но сохраняя внешнее спокойствие, ответила Анна.

У Алика резко вытянулось лицо, едва он повторил фамилию по телефону. Он даже побледнел, хотя в свете фонарей это могло просто показаться.

– Поселок Радужный. Бронкс знает, как подъехать, – произнес он в трубку. – Хорошо-хорошо, передам. Примем как положено.

Затем отключил телефон и положил в карман.

– Что ж вы одни разъезжаете? – укоризненно заметил он. – Хорошо еще, что мы вас встретили.

И уже вполне миролюбиво и даже радушно сказал:

– Проходите в дом. Согреетесь у камина, – затем, взглянув на нерешительно слушавших его девушек, добавил: – Не бойтесь. Артюхин сам сюда едет.

Глубоко вздохнув, Анна, взяв за руку Джессику, повернулась к дому, но, не сделав и двух шагов, спросила:

– А как же машина?

– Теперь это наша проблема. Не сделаем сейчас – завтра подгоним, куда скажете. Антон, займись, – отдал он указание.


Как ни странно, внутреннее убранство дома совершенно не соответствовало неприступному виду снаружи. Во всем – в дизайне, мебели, шторах – просматривался единый тонкий стиль. Современно, легко, изящно. И просторно.

Когда через некоторое время вернулся Алик и, предложив им немного выпить, чтобы согреться, завязал с Джессикой беседу на английском, Анна не поверила ни своим глазам, ни ушам.

Если бы она сама не пережила кошмарную ситуацию не более получаса назад, ни за что бы не согласилась, что тот Алик и этот интеллигентный, воспитанный и эрудированный молодой человек – одно и то же лицо. Она так и сидела с бокалом в руках в кресле у камина, наблюдая, как он рассказывал Джессике что-то о фарфоровых статуэтках за витринным стеклом.

Две машины мчались по направлению к загородному коттеджному поселку. Впереди шел здоровый джип, за ним, на небольшом расстоянии, – представительский «Мерседес». На заднем сиденье, глубоко задумавшись, сидел Артюхин.

Когда раздался неожиданный звонок, он только выехал из дому, толком еще не зная, где проведет этот вечер. Жена с дочкой должны были прилететь на следующей неделе. Он специально прилетел один. После длительного отсутствия хотелось самому лично убедиться, что все спокойно.

Что-то надломилось в нем после рождения дочери. Долгие годы ждали они с женой второго ребенка, а когда, казалось, этому уже не суждено сбыться, в самый непростой момент его жизни все и произошло. Может быть, благодаря Анне.

Машины подъехали к ярко освещенному дому. Начальник охраны Артюхина, известный всем как Бронкс, вышел первым и, осмотревшись по сторонам, открыл дверцу для шефа.

С первых слов странного, на первый взгляд, разговора по телефону он понял, о ком идет речь. Он сразу узнал Анну еще в аэропорту, когда встречал Владимира Анатольевича. По оживленному виду шефа, разговаривавшего с Кругловой, он, скромно наблюдавший со стороны за неожиданной встречей, понял, что тот ничего не забыл. И, честно говоря, был готов к тому, что, как и прежде, поступит команда присматривать за ней и страховать ее на всякий случай.

Почти десять месяцев назад, перед самым неожиданным отъездом шефа с семьей в Америку, поступила команда снять наблюдение. Неожиданно для ребят Бронкса да и для него самого. С ней было приятно работать и доставляло удовольствие ее подстраховывать. Своего рода это было пособие для начинающих охранников. Тем более, поняв, что за ней наблюдают, она периодически начинала игру в прятки или догонялки.


Навстречу затормозившим машинам вышел Алик, или Алекс, как звали его другие. Когда-то давно, лет пятнадцать назад, студент пятого курса института физкультуры Бронкс и второкурсник иняза Алекс проходили по одному делу фарцовщиков, а потому познакомились в СИЗО.

Следующий раз они столкнулись в начале девяностых. К тому времени у каждого за плечами уже был богатый жизненный опыт. Бронкс, которого выгнали с пятого курса, отслужил в армии и, обладая с детства организаторскими способностями, собрал вокруг себя команду крепких парней, бывших спортсменов, и стал заниматься охранным бизнесом.

Алекс же, как ни странно, закончил иняз и, обладая пытливым умом, широкой эрудицией, промышлял на другом поприще. Собирал компромат, а затем занимался рэкетом и откровенным вымогательством. Соответственно, у него также была своя команда крепких парней.

Несколько раз их интересы пересекались по-крупному и между ними случалось всякое. Но пару лет назад, когда криминалу стало тяжело, а интересы всех более-менее определились, наступило затишье. В бизнесе отчетливо проступили крупные фигуры, с которыми трудно и невозможно было бороться откровенными наездами.

Бронкс к тому времени три года служил начальником охраны у Артюхина. Алекс... Сложно было сказать, чем он занимался на самом деле. Но, будучи от природы осторожным человеком, старался не переходить дорогу серьезным людям. До поры до времени.

– Владимир Анатольевич? Бронкс? Добро пожаловать в наши скромные апартаменты! – радушно поприветствовал их Алик. – Вот благодаря тому, что ваших девушек на дороге подобрали, в гости заехали. Из лучших побуждений, помочь хотели. Одни на дороге, вечером. Нехорошо, Бронкс, ай-яй-яй!

В ответ тот только скрипнул зубами. Замечание было не по адресу. И все равно было очень неприятно. Но объяснять, что это не его вина, он не стал. Не того полета птица.

– Где они? – резко оборвал Алекса Артюхин. – Если ты хоть пальцем их тронул, я тебя...

– Тихо, тихо, – поднял вверх руки Алекс, успокаивая прибывших гостей, хотя ситуация была очень напряженной.

С двух сторон к своим боссам подтянулись люди. За тонированными стеклами не было видно, сколько осталось людей в машинах Артюхина.

– Владимир Анатольевич! – неожиданно раздавшийся женский голос заставил всех повернуть головы. – Как хорошо, что вы так быстро приехали. Нас уже давно ждут и, наверное, ищут.

Анна стояла на крыльце. Из-за ее спины выглядывала другая, не знакомая Артюхину девушка.

– С вами все в порядке? – встревоженно спросил тот, быстрым шагом направившись ей навстречу, не обращая больше ни на кого внимания.

– Да, все хорошо. Немного замерзли, но уже согрелись.

Спокойный голос Анны разрядил накалившуюся было обстановку.

– Так, может, зайдете, выпьем? – спросил Алекс, мысленно поблагодарив ее за то, что она так вовремя появилась.

– Спасибо. Мы спешим, – ответил Артюхин. – В другой раз.

Он взял Анну за руку, затем протянул другую руку Джессике.

– А как моя машина? – Анна вопросительно посмотрела на Алика.

– Что с машиной? – переспросил тот у ребят.

– Готово, – произнес подошедший Антон. – Перетерся проводок бензонасоса. Чуть нашел.

– Спасибо! – обрадованно воскликнула Анна. – Я вам что-то должна?

– Ну что вы, – ответил за парня Алик. – Всегда рады помочь друзьям наших друзей.

– Тогда до свидания, – попрощалась она, наблюдая за тем, как выгоняют машину со двора. – Ой, я сумку в доме забыла!

И бегом кинулась к дому. Следом за ней не спеша двинулся Алик. В узком коридоре, остановив на мгновение спешащую обратно Анну, он спросил:

– Надеюсь, наше недоразумение не выйдет за стены этого дома? – спросил он, взглянув ей в глаза.

– Надеюсь, – ответила Анна, выдержав его взгляд. – Будьте впредь более осмотрительны. Грустно, вы гораздо умнее, чем считают многие, а тратите время на такие дела.


Когда конфликт был исчерпан и огни отъехавших машин скрылись в темноте за поворотом, Алик так и продолжал стоять, прислонившись спиной к косяку двери. Ему давно никто не говорил таких слов. Смелая девушка. Что ее связывает с Артюхиным?


«Куда они пропали?» – уже не просто нервничал и волновался, а стал паниковать Крылов, когда после возвращения из театра обнаружил, что ни Анны, ни Джессики Балайзер нигде нет и никто не представляет, где они могут быть. Как всегда в таких случаях, в голову лезли самые худшие предположения. К несчастью, на этот раз они были верны, но Костя пока еще ничего об этом не знал.

Растерянно сидя в машине под окнами квартиры Кругловой, он не знал, что предпринять. Первое, что пришло на ум, – позвонить в дежурную часть ГАИ. Происшествий с машиной марки «Вольво» за прошедшие сутки ни в Минске, ни в окрестностях зафиксировано не было. Стало чуть легче. Но что делать дальше?

Крылов вдруг поймал себя на мысли, что не знает никого, к кому Анна могла бы поехать и задержаться. Ему вдруг стало совестно. «Хорошо, хоть Катюша с Сашей», – подумал он. О том, что Анна и Джессика пропали, Костя, перезванивая домой, ничего не сообщил, боясь лишний раз волновать женщину, лишь поинтересовался, как дела. А так как по субботам он часто оставался у Анны, Саша, ничего не заподозрив, пожелала им спокойной ночи.

«Надо позвонить Хорину», – едва успел он подумать, как во двор въехали две иномарки и вся территория перед подъездом залилась ярким светом.

Из «Мерседеса» и джипа вышли Анна, Джессика и Артюхин в окружении охраны. Сильно удивившись и вздохнув с облегчением, Крылов заглушил двигатель «Вольво».

Приближаясь к ним, он расслышал голос Анны:

– Владимир Анатольевич, спасибо вам огромное за помощь. Но поехать с вами не можем. К тому же мне срочно нужно позвонить Константину Петровичу. Все, наверное, очень волнуются, куда мы пропали.

– Не то слово – волнуются, – строго произнес подошедший Крылов. – Анна Николаевна, почему вы не поставили меня в известность, что меняете свои планы? В конце концов вы не одна, с вами Джессика. Если бы позвонил господин Балайзер, что бы я стал ему объяснять?

– Костя, отойдем в сторону, – предложил Артюхин, внимательно выслушавший всю тираду. – Я хочу с тобой поговорить.

– Ты, – неожиданно жестко для Крылова начал он, едва они отошли от всех. – Ты себе отдаешь отчет, кто у тебя гуляет без охраны? Я как узнал, кто она, чуть не поперхнулся. Ты даже не можешь представить, от каких людей я их только что вытащил! Одни на дороге, а ты их даже телефоном не снабдил! Если бы Анна не догадалась мне позвонить, я не знаю, когда бы ты их увидел и увидел ли вообще!

– Почему она мне не позвонила? – ничего не понимая и начиная злиться за то, что его отчитывают, как мальчишку, спросил Костя.

– Потому что там, где они оказались, твое имя, к сожалению, ничего бы не решило, – отчетливо выговорил каждое слово Артюхин. – У самых настоящих бандитов. Не думаю, что года три назад и я смог бы вытащить их так быстро. Времена поменялись. Присмирели. Хорошо, что эрудиции не хватило, не поняли, кто такой Балайзер.

– Как они к ним попали? – тихо спросил Крылов, чувствуя, что злится все сильнее. – Эта девушка, я имею в виду Анну, как магнит притягивает к себе неприятности.

Артюхин внимательно посмотрел на Крылова. Он не ожидал такой характеристики Кругловой. Учитывая то, что он успел пообщаться с Анной наедине, пока они доехали до стоянки и поставили ее машину, у него сложилось свое мнение об их отношениях с новым шефом. Очень воодушевленно она о нем рассказывала. Поэтому несмотря на то, что легкие уколы ревности ранили его сердце, он, привыкший высказывать людям все, что о них думает, не церемонясь, разговор с Крыловым, по его понятиям, начал очень мягко.

– В твоей фирме кто-нибудь когда-нибудь следил за техническим состоянием ее машины перед тем, как разрешить поездку? У тебя водителей нет, что ли? – незаметно повысил голос Владимир Анатольевич. – Ладно, на Анну, я так понял, тебе наплевать, Джессика Балайзер – тоже не так важно. О себе бы подумал! Если бы с ней что случилось, тебе бы голову открутили! – и, сделав паузу, добавил: – А за Анну – я первый. Имей это в виду. Все. Разговор окончен.

Круто развернувшись, он быстро попрощался с девушками и пошел к своей машине. Тут же быстро захлопали двери и автомобили резко сорвались с места.

– Присмотреть за ней? – после долгого молчания спросил Бронкс.

– Не надо, – ответил Артюхин и добавил: – Пока не надо.

– Понял, – кратко ответил тот.


– Джессика, садитесь в машину, я отвезу вас в гостиницу, – произнес Крылов, докурив сигарету и забыв о том, что та совершенно не понимает по-русски.

Девушка непонимающе посмотрела на Анну.

– Константин Петрович предлагает подвезти вас до гостиницы, – перевела Анна, наблюдая за Крыловым и внутренне сжимаясь, предчувствуя непростой разговор.

Костя, хорошо зная немецкий, несколько лет время от времени пытался изучить английский язык. Джессика что-то быстро начала говорить, и, пока Анна перевела ее слова, он сам понял смысл предложения. Она собиралась остаться на ночь у Кругловой.

– Как хотите, – ответил он. – Но завтра утром в 9.00 к гостинице подъедет экскурсионный автобус. Вы можете не успеть.

– А Анна поедет с нами? – попробовала уточнить Джессика.

– Анна Николаевна завтра с утра будет занята, – не дав сказать Анне ни слова, ответил Костя. – У нее много нерешенных организационных вопросов.

Джессика нерешительно посмотрела на стоявшую рядом молчаливую Анну, затем на Крылова, роль которого, кроме того, что он здесь главный, для нее была до конца не ясна, и, вздохнув, согласилась.

– Я позвоню тебе завтра, когда вернусь, – сказала она Анне на прощание, поцеловала в щеку и медленно пошла к машине.

– Не ложитесь спать, я заеду, – не глядя на Анну, бросил Константин Петрович и двинулся следом за Джессикой.

«Предстоит разбор полетов», – тоскливо подумала она, провожая взглядом отъезжавшую «Вольво».


– Костя, я прошу прощения, что заставила волноваться. Но, правда, все случилось так неожиданно, – прямо с порога стала извиняться она, как только Крылов вошел в дверь.

– Сейчас меня интересуют только две вещи, – жестко произнес тот, закрыв за собой дверь.

По его напряженному лицу сразу было понятно, что разговор предстоит серьезный. Раздеваться, по всей видимости, он не собирался.

– Что у тебя было с Артюхиным? Это первое. Второе: почему ты позвонила ему, а не мне, и теперь он имеет право отчитывать меня, как мальчишку? – Крылов сделал паузу. – Я жду объяснений. Честно и без обмана.

– У меня с ним... по отношению к нему, – поправилась Анна, – ничего не было. Я уже рассказывала, что он мне очень помог когда-то. Никаких чувств, кроме дружеских, и огромной благодарности я к нему не испытывала. А позвонила именно ему, потому что сложилась безвыходная ситуация. Их нужно было как-то остановить, а услышав фамилию Артюхина, они сразу изменили свои намерения...

– Ты считаешь, что я бы с этим не справился? – Крылов сделал паузу и взглянул Анне прямо в глаза. – Я не только твой начальник. И мне кажется, не чужой для тебя человек, чтобы обратиться за помощью в первую очередь ко мне. Чем же все-таки ты руководствовалась, когда позвонила ему? Какими чувствами?

– Какими? – Анна задумалась. – Ладно. Отвечу. С тобой, раз ты хочешь правды, я не чувствую себя спокойно и уверенно. Я все время будто балансирую на проволоке, готовая в любой момент упасть, зная, как это будет больно. А Артюхин для меня долгое время был невидимой страховкой, поддерживающей в самый сложный момент. Если бы он не перестарался, готовый вообще держать меня на весу, в воздухе постоянно, я бы...

– И за какие такие заслуги? – насмешливо уточнил Костя. – Насколько я знаю, он ничего не делает бесплатно.

– Почему ты так считаешь? Ты ведь сам иногда делаешь хорошие дела, не ожидая ничего взамен? Возьми хотя бы семью погибшего водителя. Почему ты думаешь, что он не такой человек, как все?

«Потому что я знаю, по каким жестким правилам он ведет бизнес, – подумал Костя. – И о наличии у него обширной картотеки для мгновенной замены неугодного сотрудника тоже знаю».

– Хорошо, – подвел он итог ее словам. – Почему же ты ушла от него? С его фирмы?

Анна замолчала. Что она могла ему ответить? Это была не только ее тайна. И как бы ни был ей дорог Костя, ничего она ему пока не могла рассказать.

– Я уже тебе говорила. Настолько правдиво и честно, насколько могу это сделать. Пока, – опустив глаза, ответила она. – Решай сам: или ты веришь мне, или не веришь и тогда...

– Что тогда? – спросил Костя.

– Решай сам, – устало повторила Анна и ушла в комнату.

Стук захлопнувшейся двери заставил ее вздрогнуть. Сначала легкой пеленой прикрыли глаза предательски выступившие слезы, размыв очертания фонаря за окном. Затем стали вздрагивать плечи, и когда беззвучные рыдания перешли в приглушенный протяжный вой, она сползла по стене на пол и, больше не сопротивляясь чувствам, разрыдалась по-настоящему.

11

– Что с тобой, Анна? – испуганно спросила Джессика, едва взглянув на подругу. – Что-то случилось?

Вернувшись с экскурсии, она взяла такси и отправилась в Сухарево. Представшая перед ее глазами картина казалась неправдоподобной. Еще вчера бодрая и оживленная Анна после бессонной ночи выглядела измученной, с черными кругами под впавшими глазами.

– Я люблю его, Джессика, – произнесла та в ответ и снова расплакалась, хотя, казалось, слез уже не осталось.

Ей вдруг так захотелось с кем-то поделиться своей болью. Раньше, до появления Крылова, она могла поплакаться соседке. Но в последнее время отношения с Ритой безнадежно разладились. Всему виной был Костя.

– Господи, как же я его люблю! – провыла Аня и присела на диван.

Усевшаяся рядом Джессика, прикрыв дверь в комнату, где Катюша смотрела мультики, участливо стала расспрашивать о том, что произошло.

– Так что же случилось?

– Он ушел и дома не ночевал, – сквозь плач еле смогла произнести Анна.

– Кто?

– Константин Петрович.

– Он?! – удивилась Джессика. – Давай-ка рассказывай все сначала.

Анна рассказывала долго. Она постоянно возвращалась к своей прошлой жизни: родители, Ася, Игорь, Артюхин, Костя и все с ним связанное, Саша, приведшая утром Катюшу, Олежка. Порой ей не хватало слов. Чтобы рассказ был более точным, Анна постоянно сверялась со словарем, который держала на коленях.

Около часа ночи, давно уложив Катю спать, они перешли на кухню.

– И все равно ты счастливая, Анна, – задумавшись, грустно произнесла Джессика.

– Какая я счастливая? – всхлипнув, непонимающе посмотрела та.

– Я никого и никогда так не любила, – ответила Джессика и, обняв Анну, вдруг разревелась вместе с ней.


Когда они приехали в офис, опоздав на двадцать минут после бессонной ночи, в комнате переговоров уже вовсю шло совещание.

– Анечка, тебя искал Хорин, – проинформировала Круглову Алла Ивановна и, понизив голос, спросила: – Что-то случилось в субботу? Я слышала обрывки разговора шефа с Виктором Михайловичем.

– Да, – замялась Анна. – У меня машина сломалась, Джессика в театр не попала. Стояли на кольцевой.

– И как же добрались? Кто-то помог?

– Да. Помогли. Старые знакомые мимо проезжали.

– Повезло, – понимающе кивнула головой Алла Ивановна.

Едва Анна успела зайти в кабинет, как на телефоне замигала красная лампочка и тот стал подавать звуки короткими отрывистыми сигналами.

– Да, – ответила она, подбежав к аппарату.

– Анна? – расслышала она в трубке голос Михаила, одного из водителей. – Мне Хорин дал указание заняться вашей машиной. Что-то у вас там ломалось? Я договорился через час прогнать ее по стенду на станции «Вольво». Вы, наверное, знаете, где это?

– Приблизительно, – удивленно ответила та, ничего не понимая.

Она действительно не знала точно, как подъехать к станции. Зная, что сервисные станции – это дорого, Аня предпочитала ремонтировать машину в мастерской подешевле.

– Пишите адрес, я объясню где.

– Пишу.

Выслушав, как подъехать к указанному месту, она долго смотрела на листок бумаги, затем, включив компьютер, поискала его на увеличенной карте города.

– Мы куда-то едем? – поинтересовалась Джессика, сидя с журналом в кресле напротив.

– Едем. Ремонтировать машину.

При этих словах они посмотрели друг на друга и пожали плечами.

Проблем с машиной выяснилось немало. Самая неприятная из них – низкая компрессия в одном из цилиндров. Запчасти к этой модели «Вольво», к счастью, недавно получили.

Не зная, как быть, пока будет ремонтироваться автомобиль, Анна попросила Михаила подвезти их к офису.

Было время обеда, и на месте Аллы Ивановны восседал Андрей Витальевич.

– Джессика! – расплылся он в улыбке. – Как я рад вас видеть!

Проворковав это, он жестом попросил Анну перевести.

– Я тоже, – вежливо ответила девушка.

– Анна, зайдите ко мне, – бросил появившийся неожиданно за спиной Виктор, держа в руках коробку с мобильным телефоном.

Джессика кивнула подруге головой, дав понять, что дойдет до кабинета сама. Андрей Витальевич любезно предложил ее проводить.

– Я искал тебя утром, – на ходу снимая плащ, сказал Хорин, перейдя на «ты». – Костя мне рассказал о том, что произошло в субботу. Действительно, как мы не додумались снабдить тебя телефоном? Хорошо, хоть все обошлось и Артюхин мимо проезжал.

При этих словах Анна наклонила голову. Версия случившегося была для нее неожиданной.

– Так вот, я хотел спросить, какой ты номер хочешь себе взять. Потом на свой риск выбрал твой домашний. Так многие делают, только цифры впереди другие. Ты знаешь, они только открылись, зона действия у GSM еще маленькая, но ребята быстро работают. Года через три всю Беларусь сетью покроют, – он раскрыл коробку и достал миниатюрный телефон одной из последних моделей.

– Мне? – ахнула Анна.

– Тебе, – утвердительно ответил Виктор. – А что ты так удивилась? У нас многие сотрудники имеют корпоративные телефоны. Сами привозим, сами и пользуемся.

– Удивительно как-то все, – произнесла Анна, рассматривая аппарат. – Сначала машина в ремонт, какого от сборочного конвейера не видела, теперь телефон.

– Ты что, не рада?

– Да рада, – вздохнув, ответила она. – Просто как-то неожиданно все. Виктор, я спросить хотела. Кто за ремонт машины будет платить?

– Как кто? Фирма. Костина машина на сервисном обслуживании уже два года стоит. Там всегда деньги есть. Не хватит – доплатим, в чем проблемы?

– Это тебя Константин Петрович попросил? – тихо спросила Анна.

– И он тоже. Я сам не пойму, почему раньше об этом не подумали. Ну все. Иди изучай инструкцию. Да, Джессика помнит, что сегодня вместе с Крыловым идет на прием в американское посольство? – вспомнил Виктор.

– Не знаю. Спрошу, – Анна замялась. – А Константин Петрович у себя?

– Нет, у них встреча с главным архитектором. Ты что, забыла? Сама же план согласовывала, – удивился Хорин.

– Да, да. Помню. Спасибо, Виктор, – Анна направилась к двери.

– Слушай, забыл спросить, – остановил ее у двери Хорин. – У вас с Костей ничего в субботу не произошло? Ну, вы там не поссорились?

– А с чего ты решил?

– Показалось. Костя какой-то не такой был, как обычно, – неуверенно пожал плечами Виктор.

– Показалось, – успокоила его Анна и, улыбнувшись, скрылась за дверью.


– Только прошу тебя, ничего ему обо мне не говори, – увещевала подругу Аня. – Он сразу решит, что это я тебя подговорила.

– Почему? – искренне удивилась Джессика.

– Потому что – я уже тебе рассказывала – от него ушла жена, и он теперь женщинам не доверяет, – попыталась еще раз объяснить Анна, застегивая молнию на спине девушки.

– Тебя тоже бросил муж, но ты же веришь другим мужчинам, – удивленно заметила Джессика. – Слушай, эти мужчины такие трусливые? – спросила она, любуясь собой в зеркале. – Ни за что не буду влюбляться и замуж не пойду. Рожу для себя ребенка, и достаточно.

– Когда-нибудь ты поймешь, что этого – недостаточно, – улыбнувшись, заметила Анна. – Пошли, Михаил уже ждет. Заодно подвезет меня на станцию за машиной.

Покинув гостиничный номер, девушки спустились к автомобилю. Полной неожиданностью было то, что в ней на переднем сиденье сидел Константин Петрович.

– Добрый вечер, – растерянно произнесла Анна, сообразив, что сегодня еще не видела Костю.

– Добрый, – ответил тот.

Всю дорогу до посольства в машине висела гробовая тишина. Никто не решался произнести ни слова. Даже радио молчало. Так же, без слов, после того как автомобиль остановился, Крылов открыл для Джессики дверь и помог ей выйти. Проходя мимо охраны, она оглянулась: в отъезжавшей машине мелькнуло расстроенное лицо Анны.


– Как прошел прием? – спросила Анна, когда вечером Джессика позвонила ей по телефону из гостиницы.

– Как обычно, – ответила та.

– А Константин Петрович?

– Уехал задолго до конца. Он, по-моему, даже не улыбнулся ни разу. Так себя не ведут. Его едва всем успели представить, а он, сославшись на головную боль, испарился, – разочарованно рассказывала девушка и добавила: – Ну, это по протоколу. А между нами, он, мне кажется, очень расстроен.

– Боюсь, ты ошибаешься, – недоверчиво произнесла Анна. – Может, и вправду плохо себя чувствовал?

– Может. Только я видела, как он резво спускался по лестнице. Больные так не бегают.

– Ты ничего ему не говорила? – спросила с опаской Анна после небольшой паузы.

– Нет. Ничего. Я только попросила его разрешить тебе провести со мной завтрашний день. В среду ведь улетаю.

– И что?

– Разрешил. Попросил только за город не выезжать. Но как-то уж совсем безразлично. По-моему, я ему надоела.

– По-моему, я тоже.

– А что будем делать завтра? – спросила Джессика.

Казалось, она не поняла последнего предложения.

– Будем гулять по городу. Заодно поездим по цветочным магазинам. Я обещала Константину Петровичу заняться его садом. Даже розу на окне пытаюсь прорастить.

– У него есть сад? – удивилась Джессика.

– У него, как я поняла, есть дом и участок.

– Хорошо. Тогда до завтра?

– До завтра, Джессика. Bye-bye.


День пролетел незаметно. Все было чудесно, не считая того, что каждый час ей звонил Виктор Хорин и справлялся, все ли у них в порядке. Не привыкшая к мобильному телефону, Анна сперва чуть не подпрыгивала всякий раз, когда раздавался звонок. Джессика искренне хохотала, наблюдая, как она пытается отыскать маленький телефонный аппарат в своей сумке, набитой до предела всякими необходимыми вещами. По привычке Анна носила с собой все – от записной книжки до зубочистки.

Вечер девушки тоже провели вместе. Джессика наотрез отказалась ехать без Анны на прощальный ужин, заказанный в ресторане гостиницы. Между ними не осталось никаких преград в общении: они настолько сблизились за это время, что, казалось, иногда понимали друг друга без слов. Такого единения душ ни одна, ни другая до этого времени ни разу не испытывали.


– Вы приедете к нам с Катей? Папа и я будем очень ждать.

– Приедем, – ответила Анна, обнимая подругу перед прохождением таможенного контроля. – У тебя замечательный отец. Он так тепло ко мне отнесся. Я даже испугалась.

– Подумала, что решил поухаживать? – улыбнулась Джессика.

– Не знаю. Странно как-то все было. После появления твоего отца в моей жизни стали происходить удивительные события, начался какой-то новый период. Я не знаю, как это объяснить.

– Я знаю, – вздохнула Джессика. – И я тебе все объясню. Потом. Когда придет время.

– Ты говоришь какими-то загадками, – заинтересованно усмехнулась Анна. – А мне показалось, я все о тебе узнала.

– Все, – успокоила Джессика. – Почти все. До свидания.

– До свидания, дорогая.

Анна следила за девушкой через стеклянную перегородку, пока та не скрылась за зоной паспортного контроля, махнула ей рукой в последний раз и послала воздушный поцелуй. Затем подошла к Хорину.

– Ну что, теперь вздохнешь свободно? – сочувствующе спросил тот. – Устала, небось, за эти дни?

Улыбнувшись, Анна ничего не ответила. «Это были самые интересные и одновременно самые грустные дни в моей жизни», – подумала она.


Две недели после отъезда Джессики Балайзер пролетели в бешеном рабочем ритме. Анну, поднаторевшую в английском за предыдущие десять дней, тут же приставили к трем оставшимся экспертам. Но здесь уже была работа, заставляющая мыслить. Вместе с ними она вела переговоры в мэрии, в различных комитетах, с разными заинтересованными в проекте людьми.

Постоянно рядом с ней были или Виктор Хорин, или Константин Петрович Крылов. Наконец стали вырисовываться все основные проблемы и задачи. Одни из них были легко разрешимы, другие требовали более детального подхода, но в общем также были из разряда выполнимых. Но была еще третья категория вопросов, положительный результат для которых в нынешней ситуации был просто нереален. И если вначале господа из капиталистического мира делали круглые глаза после объяснения им ситуации и без конца задавали один и тот же вопрос: «Почему?», то постепенно они перестали чему-либо удивляться.

Оптимизма это не добавляло, но никто не пытался скрывать правду. Слишком высока была ответственность за будущее вложение капитала. Вместе с тем что это было очень заманчиво, и Крылов, и Хорин прекрасно понимали, сколько добавится головной боли, если они что-то приукрасят и затем им придется все расхлебывать, объяснять и выкручиваться. Пусть уж лучше эксперты соберут весь материал и поломают голову вместе с ними.

График был очень напряженный. Никаких посторонних разговоров, кроме рабочих, между Анной и Костей не было. По субботам и воскресеньям также приходилось работать, устраивать дискуссии и обрабатывать собранный материал. Участвовала в этом практически вся компания. Само собой сложилось так, что Катюша Круглова все чаще оставалась с Сашей. Лишь вечерние и утреннюю воскресную теннисные тренировки Анна старалась не пропускать, к тому же вместе с дочерью она, по просьбе Саши, стала брать с собой и Олега. Крылов на это никак не реагировал. Ему было просто не до этого.

Внимательная Саша не пыталась расспрашивать Анну о том, что произошло в их отношениях с Костей. Ей все и так было видно.

Анна была ей за это благодарна. Общаясь наедине, они вообще старались не упоминать о Косте. Лишь однажды она обмолвилась, что цветочная рассада на окнах начинает перерастать и ей бы хотелось взглянуть на участок Крылова. Саша, немало удивленная этим известием, предложила показать ей дорогу и съездить вместе.


Когда американцы, закончив свои дела, наконец улетели, все вздохнули с облегчением. Крылов тут же уехал в командировку, а Анна, получив несколько дней отгулов, развела вместе с Сашей бурную деятельность на участке.

Вторая декада мая выдалась достаточно теплой. Территория вокруг дома была спланирована, и места, предназначенные для цветов, сами бросались в глаза. Взяв всю ответственность на себя, Саша смело включилась в посадку растений.

По утрам они отводили детей в сад, объезжали несколько магазинов и парников, закупая все необходимое, и работали не покладая рук столько, сколько позволяло время.

Вечера также проводили вместе, листая красочно иллюстрированные журналы по цветоводству и мечтая о том времени, когда и их участок будет выглядеть так же привлекательно.

Строители, работавшие в доме, поначалу приняли их за работниц фирмы по озеленению. Когда ситуация прояснилась, все весело посмеялись. Особенно Саша. Как ни странно, но копание в земле придавало ей какой-то новый заряд сил и бодрости. И, открыв это новое для себя состояние, она была благодарна Анне. Ее жизнь, полностью отданная Косте и Олежке, окрашивалась в новые цвета.

А Анна... Кроме радости оттого, что вернулась к своему юношескому увлечению, она испытывала тоску по Косте и согревала себя мыслью о том, что все сделанное ею когда-нибудь и его порадует. Она страдала, что глупое стечение обстоятельств вмешалось в их отношения и развело в разные стороны, и все свои чувства вкладывала в цветы.


Костя вернулся из командировки в субботу к концу дня безмерно усталым. И дело не только в том, что прошедший месяц был насыщен многочисленными делами. Все последнее время он пытался выбросить из головы мысли об Анне.

Сделать это было совсем непросто: они постоянно встречались на работе, и он с удивлением отметил, что стал привыкать к ее присутствию рядом, чувствуя удовлетворение оттого, что у них складываются нормальные рабочие отношения.

Всеми силами пытаясь подавить желание смотреть по вечерам на Анины окна, Крылов приучал себя к тому, что в их отношениях главным и основным должно оставаться дело. Увязать вместе работу и личные чувства у него все еще никак не получалось. На сегодняшний день это было выше его сил.

В конце концов борьба с самим собой вымотала его окончательно. Если бы он знал, как одновременно с ним мучается Анна! Но она выглядела, как всегда, привлекательно, не переставала улыбаться и ничем, кроме работы, не интересовалась. Разве что иногда в ее глазах проскальзывала печаль, да и то, скорее всего, ему это только казалось.

Костя старался избегать любой возможности остаться с ней наедине в кабинете. Просто бежал, не в силах выдержать ее присутствия и того, что ему хотелось заговорить с ней. Но он не мог вымолвить ни слова, и тогда в комнате повисала нелепая тишина.

Все это начинало его безмерно раздражать.

Вечером за ужином, отвечая невпопад на Сашины вопросы, он, наконец, уловил, что та несколько раз упомянула загородный дом и участок. Костя насторожился.

– И с кем ты ездила туда? – спросил он, без аппетита дожевывая еду.

– С Анечкой. Она такая умница, так много умеет и столько знает, – воодушевленно ответила женщина, убирая со стола пустую тарелку. – Мы с ней столько растений посадили, красота у тебя теперь возле дома будет неописуемая.

– Что еще?

– Все перекопали, взрыхлили. Специальные удобрения подсыпали. Пятнадцать кустов роз посадили!

– Зачем? – резко спросил Костя.

– Как зачем? – от неожиданности Саша присела на стул. – Красиво будет...

Крылов встал и, буркнув «спасибо», ушел в свою комнату, с грохотом захлопнув за собой дверь. Женщина была поражена его реакцией. За все те годы, что она знала Костю, никогда прежде она не видела его в таком состоянии.


Рано утром за Крыловым заехал архитектор, работающий над его домом. Занятый делами, Костя больше месяца не был на объекте. Ничего не сказав Саше и облачившись в рабочую одежду, он тихо, стараясь никого не разбудить, вышел из квартиры и спустился вниз, где его уже ждала машина.

То, что он увидел, положительных эмоций не добавило. В ответ на оправдания архитектора и прораба он, сорвавшись, наорал на них, чего прежде никогда не позволял себе. В конце концов он просто выгнал всех из коттеджа, пригрозив, что отныне каждую неделю, а то и чаще будет контролировать стройку лично.

Впопыхах он совсем забыл, что его привезли и он остался здесь без машины. Чуть успокоившись, Костя подошел к окну второго этажа, закурил, решая, кому позвонить, как вдруг на улице напротив дома увидел знакомый автомобиль.


Анна, после того как привезла с тренировки детей и отвела их к Саше, решила быстро съездить на участок и посадить несколько лилий, которые ей вечером привезла соседка этажом ниже. Совершенно случайно разговорившись с ней у подъезда, Анна обрела в лице еще молодой женщины фанатично преданную цветам собеседницу.

Накрапывал мелкий дождь. По сравнению с началом недели здорово похолодало. Она совсем не подумала о том, что строителей в выходной день может не оказаться на месте. И потому, увидав ворота открытыми, решила, что в доме кто-то работает и ей повезло – не придется лезть через забор.

Вытянув из багажника небольшой картонный ящик, она донесла его до угла дома и пошла за маленькой садовой лопатой, спрятанной возле въезда в подземный гараж.

Костя наблюдал за ней сверху. Улегшиеся было после разборки со строителями раздражение и злость вновь поднимались в нем бурлящей, сметающей все на своем пути волной.

«Кто ее просил? – думал он, совершенно забыв о разговоре, случившемся в марте. – Это моя территория! Мне не нужны никакие цветы! Это мой дом, и здесь все будет так, как я хочу!»

Докурив сигарету, он бросил ее на пол и просто растер в пыль ботинком. Развернувшись, быстро спустился вниз по лестнице к хозяйственному выходу.

– Чего ты добиваешься? – услышала Анна за спиной громовой голос и, от неожиданности резко обернувшись, неловко упала на бок.

За секунду до этого, прикапывая землей уже проросшие луковицы, она безмятежно улыбалась. Не успев ничего понять, с этой глупой в данной ситуации улыбкой она смотрела на непонятно откуда взявшегося Костю.

– Чего ты добиваешься? – вновь грозно повторил он, даже не думая помочь ей подняться.

Анна продолжала смотреть на разъяренного Крылова, и улыбка медленно сходила с ее лица. Попытавшись встать, она оперлась одной ногой о землю, но та только проскользила по грязи. В конце концов Анна нелепо растянулась на раскисшей от дождя почве. Возвышавшийся над ней Костя замолчал, затем больно схватил за плечо и поднял.

Вскрикнув, Анна обхватила плечо другой рукой, взглянула на Крылова и, встретившись с ним глазами, почувствовала, как у нее задрожал подбородок, а глаза стали наполняться слезами. Опустив голову, она нетвердой походкой отошла к стоявшему неподалеку пустому деревянному ящику и, присев на него, расплакалась.

Костя следил за ней, не двигаясь с места. Затем, отыскав взглядом в стороне второй такой же ящик, уселся неподалеку.

Анна плакала беззвучно, прижимая к себе руку. Лишь по трясущимся плечам было видно, как горько она рыдает, и оставалось лишь догадываться, с каким трудом ей удается сдержаться, чтобы не выплеснуть отчаяние во весь голос.

Неожиданно она резко встала и быстрым шагом направилась к воротам. На ходу, ища в кармане ключи, снова поскользнулась и, едва не упав, подбежала к машине, сняла ее с сигнализации, открыла дверцу и плюхнулась, как была – в грязи, на сиденье. Ей хотелось уехать с этого места куда глаза глядят и как можно быстрее.

Она завела мотор и услышала, как открылась дверь с другой стороны. Уверенным движением рука Крылова выдернула ключ из замка зажигания: уже включенная на первую передачу машина резко дернулась.

Хлопнув дверью, Костя обошел автомобиль и, открыв водительскую дверь, совершенно другим тоном произнес:

– Выходи. Пожалуйста.

Не поворачивая головы, Анна нащупала ручку и потянула дверцу на себя. Крылов не сопротивлялся. Достав сигарету, он оперся спиной о багажник и закурил. Сколько времени это продолжалось, никто из них не замечал: ни женщина с текущими по щекам слезами, тупо уставившаяся в ветровое стекло, ни мужчина, куривший без остановки.

Наконец, немного успокоившись, Анна взглянула на себя в зеркало и, словно очнувшись, заметила, что вся с головы до ног выпачкана в грязи. Открыв дверь, она вышла из машины и побрела в сторону дома, где находился выведенный наружу водопроводный кран.

Повернув голову, Костя проводил ее взглядом, затем закрыл автомобиль и пошел следом. Подойдя к ней, он молча взял из ее рук шланг. Так же без слов Анна подставила руки под струю холодной воды и, сполоснув их, сначала умыла лицо, затем стала очищать от грязи одежду и обувь протянутым Крыловым носовым платком.

– Повернись, – попросил он и, взяв платок, стал стирать налипшую грязь со спины.

Анна стояла не шевелясь. Из-за туч стали пробиваться солнечные лучи. Но то ли от ветра, то ли от того, что она наполовину промокла и руки долго были в холодной воде, ее стала бить мелкая дрожь.

Наконец отмыв все, что было можно, Костя закрутил кран, бросил шланг на землю и, подчиняясь внутреннему порыву, крепко прижал Анну к себе.

От всего пережитого ту уже просто колотило. Взглянув на ее посиневшие от холода губы, он молча взял ее за руку и повел в дом, где было тепло: работало газовое отопление и догорал растопленный утром для проверки камин.

Усадив ее на раскладушку перед камином, где обычно спал сторож, он сбегал в баню, принес чистые простыни, пару одеял и бутылку водки. Недолго думая, быстро ее раздел, уложил на раскладушку, укрыв одеялами, и налил полстакана спиртного. Анна безропотно подчинялась. У нее вообще не осталось никаких сил. Наблюдая из-под одеяла за языками пламени, лизавшими вновь подброшенные поленья, она, согревшись, незаметно для себя уснула.

Развесив мокрую одежду рядом с камином на собранные по комнатам приспособления, Костя, взглянув на спящую, вышел из дома и направился к машине. Вытянув грязный коврик, он нашел в багажнике тряпку и принялся отчищать сиденье.

Анна проспала больше двух часов. Неожиданно скрипнувшая дверца камина заставила ее открыть глаза. Вполоборота к ней на корточках сидел Костя и подбрасывал дрова.

– Который час? – спросила она.

Это были первые слова за весь день, которые услышал от нее Крылов.

– Почти четыре.

– Мне надо ехать. Саша будет волноваться. Катя у нее.

– Не будет, – успокоил Костя. – Я позвонил. Здесь мобильный берет.

– Голова болит, – простонала Анна. – В машине в сумке таблетки.

Крылов встал и поднес Анне сумку, висевшую на крючке у камина. Не удивившись, та достала косметичку и, пока искала нужную таблетку, Костя уже притащил бутылку минеральной воды.

Анна снова опустилась на подушку – голова просто раскалывалась, и проспала еще почти час.

Когда она открыла глаза, то сразу увидела Костю, спавшего сидя в невесть как оказавшемся здесь старом кресле. В камине тлели угли.

Тихо встав с раскладушки, Анна надела высохшую одежду и, повернувшись, заметила, что Костя открыл глаза и наблюдает за ней. Смущенно передернув плечами, она отвела взгляд и произнесла:

– Мне пора. Поехали?

– Поехали, – ответил он и добавил: – Я поведу. Тебе за руль нельзя.

Анна кивнула и пошла к выходу.

В город въехали спокойно в потоке возвращавшихся с дач машин. Костя ни слова не сказал о том, что едет без прав. Он их просто не взял с собой, рассчитывая утром на архитектора.

Когда машина свернула с дороги и подъехала к дому Кости, Анна вопросительно на него посмотрела.

– Катю забрать. И есть хочется, – пояснил он. – Зайдем? Саша будет рада.


– Господи, где вас носило? – прямо с порога, заглядывая им в глаза, спросила женщина.

Забыв предупредить Анну о вчерашнем разговоре, Саша после звонка Кости, узнав о том, что он также находится в строящемся доме, очень волновалась, но, увидев их вместе и наметанным глазом заметив перемены, произошедшие в Крылове, не могла скрыть радости.

– Посадила, Анечка? – спросила она, наблюдая за тем, как они ужинают.

– Посадила, – ответила та и отложила вилку. – Спасибо, Саша. Очень вкусно, но что-то есть не хочется. Пойду посмотрю, что делают дети.

Костя, не отрывая взгляда от тарелки, медленно пережевывал пищу.

– Ты ее не обидел? – не выдержав, строго спросила Саша, когда Анна вышла из кухни.

Вздохнув, Костя отодвинул в сторону пустую тарелку и попросил:

– Кофе сделай нам, пожалуйста.

Затем, встав из-за стола, поцеловал женщину в лоб и вышел вслед за Анной.

– Мама, можно я останусь у бабушки Саши? Ты всегда по утрам спешишь, на работу опаздываешь, – заныла Катя, едва ей напомнили, что пора домой. – А у Саши можно поспать подольше.

– Тетя Аня, – подхватил Олежка, – пусть Катя у нас останется.

– И правда, Анечка. Пусть остается, – произнесла подоспевшая Саша. – Ты устала, сама чуть больше поспишь, завтра на работу.

Анна, прислонившись головой к косяку двери, устало улыбнулась:

– Пошли, Катюша. Дяде Косте тоже отдыхать нужно.

– Пап, – быстро переключился на отца Олежка, – разреши Кате остаться, мы тебе мешать нисколечко не будем.

– Дядя Костя, – поняв, кто тут сегодня главный, протянула Катюша.

– Оставайся, – не в силах выдержать такого единодушного напора, согласился Крылов. – Если мама разрешит.

– Ма!.. Тетя Аня!..

– Ну что с вами сделаешь? – вздохнула Анна. – Оставайся, только если не будешь слушаться, сразу заберу.

– Будем слушаться! – закричали дети.

– Слушается, слушается, – успокоила Саша.

– Тогда я пошла, – повернулась она к двери.

– Я провожу, – быстро бросил ей вслед Костя.

И под одобрительный взгляд Саши стал переобуваться. Уже на лестничной клетке он, вспомнив о правах, вернулся на минуту домой. Достав из кармана пиджака документы, он нерешительно взглянул на Сашу и произнес:

– Прости меня за вчерашнее.

– Да простила уже, – улыбнулась женщина.

– Ты у меня самая лучшая в мире мать, – сказал Костя и уже в дверях добавил: – Если через час не вернусь, закрывай дверь.

– И не возвращайся, прямо сейчас закрою, – назидательно ответила женщина.


Поставив машину на стоянку, Костя с Анной молча дошли до нужного подъезда и остановились. Наконец, повернувшись к нему лицом, она произнесла, пожав плечами:

– У меня роза корни пустила. В бутылке.

– Какая роза? – не понял Крылов.

– Двадцать пятая. Помнишь, тогда, на Восьмое марта, я тебе говорила, что попытаюсь прорастить.

Костя улыбнулся, глядя себе под ноги, затем, оторвав взгляд от земли, взглянул на Анну:

– Вот и хорошо. Пошли.

– Куда?

– К тебе. Должен же я, толстокожий, посмотреть на это чудо природы! – заглянув ей в глаза, виновато улыбнулся Крылов.

Только через несколько секунд до Анны дошло, как ловко он нашел предлог зайти к ней в квартиру, и она, усмехнувшись, открыла кодовый замок. Следом за ней в подъезд зашел Костя.


Вернувшись среди ночи в спальню, в свете настольной лампы он заметил, что на плече у Анны, чуть выше локтя, темными пятнами на белой коже выделяются следы пальцев. Прикоснувшись к ним губами, он лег рядом и нежно ее обнял.

– Костя, не обижай меня больше, пожалуйста, – сонным голосом тихо попросила она. – Я не выдержу в следующий раз и сбегу.

В ответ Крылов вновь молча поцеловал ее, выключил лампу и крепче прижал к себе. «Только попробуй, я тебя везде найду. Если только не за океаном», – подумал он, засыпая.

Часть 3

Жаль, мы не знаем...

Прости меня за то, что уезжаю.

Прости за то, что снова не ценю

Жизнь, о которой многие мечтают:

Согрет, обласкан, будто бы в раю.

За то, что, вопреки чужим советам,

Я не спешу твою любовь принять,

За то, что тем же не могу ответить,

За то, что ты уже устала ждать.

Куда бегу, что отыскать пытаюсь?

И сам порой не в силах объяснить...

То состояние немого наслажденья,

Что так надолго хочется продлить?

Когда мечта далека, недоступна,

Когда немыслим и забыт покой,

И каждой клеткой чувствую желанье

Найти и обладать лишь ей одной.

И, может быть, судьба еще накажет

Пресыщенного всем, что возжелал,

И скажет мне: «Прости, я уезжаю», —

Та, о которой я всю жизнь мечтал...

1

– Мама! – Анна металась по кровати с перекошенным от боли лицом.

Перепуганная Саша, закрыв детей в другой комнате, с нетерпением ждала приезда «скорой».

Когда два часа назад они с Олегом зашли в квартиру Кругловых за Катей – дети собирались поиграть во дворе, – уже тогда Анна плохо себя чувствовала. Поэтому, вопреки обыкновению, отказалась от прогулки, попросив женщину присмотреть за детьми.

Взглянув на ее бледное лицо, Саша заподозрила неладное. Но Анна ее успокоила, пояснив, что просто немного болит живот. Посочувствовав и дав несколько советов, Саша отправилась гулять с детьми одна.

В этом не было ничего удивительного. Заканчивалось лето, ставшее, как ей казалось, переломным в судьбе двух семей. И дети, и Саша, и Костя, и Аня за это время настолько привыкли к совместному времяпровождению, что, казалось, не за горами тот момент, когда все они заживут одной семьей.

Собравшись вместе в первый раз за одним праздничным столом в начале июня, чтобы отметить день рождения, они все прочувствовали всю прелесть теплоты семейного очага. Но никто не осмелился сказать об этом вслух, кроме детей.

Они, не научившиеся еще скрывать своих чувств, объявили себя братом и сестрой под добродушный смех взрослых. Казалось, те пропустили их слова мимо ушей, но на самом деле это было не так. Просто жизнь научила их относиться к словам более осторожно и ответственно. А дети? Чего они только не скажут!

И все же... Через некоторое время Саша вместе с Олегом и Катей отправились в санаторий, в один из великолепных заповедных уголков. По выходным их навещали Костя с Аней. И так здорово было всем вместе отдыхать на природе!

Давно Саша не видела Костю таким веселым и счастливым! Наблюдая, как он возится с детьми, играя в бесконечные малопонятные для женщин игры, сопровождаемые визгами и гигиканьем, она удивленно пыталась вспомнить, когда тот резвился так в последний раз. Как ребенок! Но ничего подобного, даже прокручивая в памяти Костино детство, она не могла припомнить! Поистине с ним происходили чудеса!


«Господи, что же с ней произошло за то время, пока мы гуляли? – нервничала женщина. – И Костя, как специально, утром улетел во Франкфурт».

Открыв им дверь, Анна с трудом добралась обратно к дивану и выдавила со слезами на глазах:

– Саша, вызовите, пожалуйста, «скорую». Не могу больше.

Растерявшись в первую минуту, женщина быстро взяла себя в руки. Успокоив испуганно застывших на пороге детей, она включила им видеокассету с любимыми мультиками и набрала телефон скорой помощи.

– Сейчас приедут, – поспешила она в комнату к Анне.

Та прореагировала только стоном.

Бригада действительно приехала очень быстро и через десять минут увезла Анну в больницу скорой помощи.

– Что с ней? – едва успела спросить готовая расплакаться Саша.

– Внематочная, скорее всего, – кратко бросила женщина-врач. – Звоните по справке. Поехали побыстрее.

– Саша, Катя... – промолвила обессиленная Анна, поддерживаемая санитаром.

– Не переживай, я присмотрю, – успокоила Саша, выйдя с ними к лифту. – Только выздоравливай.

– Ключи в сумке, – сказала Анна и скрылась за дверью.

Саша растерянно опустилась на тумбочку в прихожей. Что же делать? Кости нет, к кому обратиться за помощью?

«Виктор!» – мелькнуло у нее в голове.

– Добрый вечер, – поздоровалась Саша, стараясь унять дрожь в голосе.

– Добрый, – радушно ответила ей женщина.

– Вы не могли бы пригласить к телефону Виктора? Хорина.

– Его нет. Они с Леной еще не вернулись с дачи. Ему что-то передать? Кто это?

– Это Саша. Кости Крылова.

– Здравствуйте, Саша, – обрадовалась женщина на другом конце провода. – Очень много слышала о вас, но все никак не было возможности познакомиться. Меня зовут Людмила Ивановна, Людмила. Я – мать Лены. У них младшенькая приболела, вот я с ней и осталась. У вас что-то случилось?

– Случилось, а Костя улетел в командировку. Я просто не знаю, что мне делать, – не выдержав напряжения, Саша расплакалась.

– Вы себя плохо чувствуете? Что-то снова с сердцем? – заволновалась Людмила Ивановна.

– Нет, – всхлипнула женщина. – Со мной и с детьми все хорошо. Анечку «скорая» забрала.

– Аню? Это та девушка, что с Виктором и Костей работает?

– Да, – подтвердила Саша.

– И что с ней? – спросила Людмила Ивановна, внутренне собравшись.

– Сказали, что внематочная.

– А куда ее повезли? В больницу скорой помощи? – голос женщины сразу же стал серьезным. – С таким диагнозом, как правило, везут туда.

– Да, сказали по справке надо узнавать.

– Саша, вы не волнуйтесь, – Людмила Ивановна попыталась успокоить Сашу. – Я сама врач и сейчас все уточню. Сразу перезвоню вам. Я там всех знаю. Все выясним и поможем вашей Анне. Давайте я запишу ваш номер телефона.

Саша продиктовала номер и Анны, и свой домашний, пояснив, что пока она с детьми в квартире Кругловых, но ночевать они будут у себя дома.

Еще раз успокоив женщину, Людмила Ивановна быстро набрала номер нужного отделения в больнице. Она считалась одним из лучших врачей-гинекологов в городе и прекрасно понимала, что важнее всего в данной ситуации дифференциальная диагностика. Хорошо, если не понадобится экстренное вмешательство.

Людмила Ивановна, нервничая, поглядывала на часы. Виктор с Леной должны были быть с минуты на минуту. Она ждала их, приготовившись сразу ехать в больницу, хотя человеку, с которым она разговаривала по телефону, профессионально доверяла. И все же хотелось самой проконтролировать ситуацию и, возможно, если ничего экстраординарного не обнаружится, забрать Анну для дальнейшего обследования в свое отделение.


– Саша, не волнуйтесь, – позвонила Лена Крыловым после того, как Виктор с мамой умчались в больницу. – Оперировать ее, скорее всего, не будут. Но точного диагноза пока нет. Если они поздно вернутся, вам позвонить? Или лучше утром?

– Леночка, сразу звоните. Я с Костей минут десять назад разговаривала. Он собрался завтра обратно лететь, будет перезванивать. Я слышала, у него там дело серьезное. Даже не знаю, что теперь будет. Только бы все хорошо закончилось, – переживала женщина.

– Виктор ему сам позвонит, как только все выяснится. Все будет хорошо. Я своей маме верю. У нее все самые известные люди наблюдаются, – с гордостью пояснила Лена. – А Катя у вас?

– У меня Катюша. Спят уже. Испугалась немножко за маму.

– Мы к вам завтра заедем. Может, что помочь надо?

– Нет, Леночка. Спасибо. Только бы у Ани все было хорошо. Я к ней так привыкла, – женщина снова стала всхлипывать. – Душой прикипела. Как она, бедная, мучилась сегодня.

– Саша, Саша, не волнуйтесь. Вы должны успокоиться, подумать о своем сердце. На вас теперь дети.

– Хорошо, я не буду, – вздохнула женщина. – Спасибо, Леночка. Я буду ждать звонка. До свидания.

– До свидания, – ответила Лена и положила трубку.

Ей тоже нравилась Анна и ее отношение к Косте. И пусть между ними не так часты были откровенные разговоры, поведение Анны было совершенно иным по сравнению с поведением Светланы.

В памяти Лены навсегда запечатлелось недоумение и непонимание, оставшиеся после первого знакомства с бывшей женой Кости. Тогда, уединившись на кухне, чтобы покурить, будучи слегка навеселе, та посетовала, что завидует Лениному чувству к Виктору. Вот она мужа не любит и, по-видимому, никогда не любила.

Лена просто опешила от такого признания. Как можно рассказывать малознакомому человеку такие вещи? Как можно не любить мужа, когда несколько месяцев назад у вас родился ребенок? Ведь этот человек почитает, уважает тебя, а главное, так любит!

Она долго молчала, никому, даже Виктору, не рассказывала о разговоре на кухне. Пытаясь найти оправдания поступку Светланы, она списывала все на усталость от ухода за маленьким ребенком, послеродовый синдром, может быть, какую-то ссору, случившуюся накануне. В правдивость слов верить не хотелось.

Все всплыло в памяти после того, как Светлана ушла. Лишь тогда она поделилась воспоминаниями с Виктором. Тот молчал, переживая за друга, и ничего ему не рассказал. Зачем сыпать соль на рану и открывать человеку глаза на так печально завершившуюся семейную жизнь?


– Костя, все в порядке, то есть не все в порядке, но ничего страшного, – сбивчиво пытался успокоить друга Хорин. – Возвращайся, как было запланировано. Подписывай документы, в среду мы тебя встретим.

– Так что с ней на самом деле? – пытался уточнить Крылов.

– Ну, это женские дела, я в них не специалист, как и ты. В общем, острый воспалительный процесс. Скорее всего, на море застудилась. Хорошо, Ленка в силу обстоятельств почти не купалась.

– И все? – Костя чувствовал, что от него что-то пытаются скрыть.

– Не совсем... – Виктор сделал паузу, подбирая нужные слова в таком деликатном деле. – Не исключена беременность. Но это еще не точно. Я ей завтра телефон отвезу, сам расспросишь.

– Так... – протянул Крылов и замер в кресле, сраженный этой новостью.

Нет, он, конечно, прекрасно знал, отчего появляются дети, и первое время старался сам все контролировать. Но потом, особенно на отдыхе, он просто забывал об осторожности, полностью полагаясь на Анну.

Дети никак не входили в его планы. Он и так едва привык к тому, что в его жизни в настоящий момент их двое. И большие. Маленьких детей он больше не хотел, считая, что именно после рождения Олега, как бы он его ни любил, стали рушиться семейные отношения со Светланой.

– Так... – повторил он затихшему в ожидании его реакции на новость Виктору.

– Вот, в общем, и все, – не выдержав, тот сам прервал паузу. – Саше мы поможем, Ленка к ней завтра поедет. Не волнуйся, заканчивай дела. К твоему возвращению, скорее всего, положение прояснится окончательно. И не забивай голову посторонними мыслями.

– Хорошо сказать «не забивай голову», – возразил Костя. – Тут есть над чем подумать.

– Все равно. Постарайся успокоиться. Завтра позвоню. Пока.

– Пока, – ответил Крылов.


– Зачем ты ему сказал?

Лена, стоявшая рядом и слышавшая весь разговор, негодовала.

– Что сказал?

– О возможной беременности. Ты же знаешь Костю!

– Во-первых, еще неизвестно, беременна ли она точно. И потом, он будто чувствовал что-то, расспрашивал... – пытался оправдаться Виктор. – Слушай, не наезжай. Ну, сказал так сказал. Поздно уже об этом говорить.

– Вспомни себя, – расстроенно продолжала Лена. – Как бы ты себя чувствовал, если бы о том, что я в положении, ты узнал от других?

– У нас с тобой была другая ситуация, – не согласился Хорин.

– Какая другая? Замуж не звал, в любви не признавался, в командировку уехал на целых три недели. Знаешь, чего мне стоило от мамы все скрыть? С ее-то знанием всех симптомов? А все потому, что ждала, что ты скажешь. Представь, что бы ты чувствовал, если бы вернулся, а кто-то другой сообщил тебе, что я беременна?

– Ну, не знаю, – виновато ответил Виктор. – И вправду не подумал. Привык, что они все время вместе.

– Надо как-то Анну предупредить, что Костя знает, – вслух подумала Лена. – Пусть подготовится к разговору.

– Слушай, пошли спать, – устало попросил Виктор. – Час ночи, я валюсь с ног. Делай что хочешь, все равно им решать. Не наша это забота.

Лена только вздохнула в ответ. Она хорошо знала, как тяжело Виктор переживает нелепые ошибки. Стоило ли дальше усугублять чувство его вины?


– Вот воспалительный... Скорее всего, потому и сильные боли. А третий день задержки... слишком малый срок, чтобы заметить еще что-то, – переговаривались между собой женщины в белых халатах, следя за экраном монитора. – Если беременность обнаружится, вы планируете ее сохранять?

– Я? – до Анны плохо доходил смысл происходящего.

О предполагаемой нормальной беременности она слышала впервые.

– Да... Не знаю... – запуталась она с ответом, чувствуя полнейшую растерянность.

– Дело в том, что от этого будет зависеть выбор дальнейшего лечения, – пояснила врач. – Один ребенок у вас уже есть – это хорошо. Но резус отрицательный. Если прервать беременность, в дальнейшем, когда захотите родить, могут быть проблемы.

– Я не знаю... – повторила Анна. – Мне надо посоветоваться.

– Конечно, – кивнула ей в ответ женщина. – Но чем раньше решите, тем лучше для вас. Завтра будут готовы все анализы, а через день мы вас выпишем по просьбе Людмилы Ивановны. Как я понимаю, вы дальше будете у нее лечиться?

– Да, – ответила Анна автоматически.


С мамой Лены она познакомилась еще перед отъездом на отдых.

То, что отпуск Костя и Анна проведут вместе, для многих не было секретом, а тем более для Хориных. Отдыхать они собирались в том же месте и в том же отеле, откуда неделю назад вернулись Лена с Виктором.

Все было заранее оговорено. Жаль, конечно, что в силу служебных обязанностей Крылов и Хорин не могли отдыхать одновременно. Но ничего не поделаешь – фирму без руководства оставлять было нельзя.

В один из вечеров Анна специально приехала к Лене проконсультироваться, как лучше подготовиться к отдыху. Она сильно волновалась, так как поездка вдвоем, да еще с двумя детьми, была совершенно непредсказуема. Своего рода это был риск, проверка отношений. Но Костя предложил сам, и Анна не могла отказаться.

Вот тогда она и познакомилась с Лениной мамой, случайно заехавшей в тот вечер навестить внуков.


«Господи, откуда беременность? Я ведь так следила», – растерянно думала Анна.

Костя, правда, совершенно перестал интересоваться опасными днями, но для нее это был не повод забыть обо всем самой. Слишком все еще непрочно в их отношениях, чтобы вмешалось какое-либо непредвиденное обстоятельство.

Постоянно помня о несломленном недоверии Крылова к женскому коварству из-за боязни снова быть обманутым, Анна прекрасно понимала, что ничего подобного допустить нельзя. Да и ставить человека перед свершившимся фактом было не в ее правилах. О том, как на самом деле относится к беременности Костя, можно было лишь догадываться. Ни разу он не произнес вслух тех самых слов, которых ждет любая женщина. А значит, ничего для себя не решил.

А вот сама Анна... Она давно поняла, что любит его, и, отдавшись этому чувству, ничего не пыталась изменить. Любовь к этому человеку вошла в ее жизнь так естественно, что порой ей казалось: она никогда и не жила без этого чувства.

«Что же теперь будет?» – думала она, возвращаясь в палату.

Еще вчера Виктор привез ей мобильный телефон, оставленный дома. Костя не звонил, сама она не решалась набрать его номер. «Что я ему скажу?» – с опаской глядя на миниатюрный аппарат, размышляла Анна. И все же в глубине души ей очень хотелось, чтобы раздался звонок из Франкфурта.


Он позвонил вечером.

– Привет. Как ты? – спросил Костя очень мягко и осторожно.

– Нормально. Уже лучше, – ответила Анна, поспешно выходя в коридор, чтобы спрятаться от любопытных взглядов соседок по палате.

– Перепугала всех, – мягко пожурил Костя. – Саша прямо в истерике была. Я чуть было не вернулся через Москву. Виктор успел остановить, сказал, что жить будешь.

– Я не хотела, – улыбнулась Анна.

Мысль о том, что Костя, узнав о случившемся, чуть было все не бросил, согрела душу.

– Все подписали?

– Да. Сегодня. Условия чуть поменяли, но для нас – все равно выгодно.

– Я за тебя рада. Когда ты возвращаешься?

– Завтра. К обеду буду. Тебе что-нибудь купить в аэропорту?

– Нет, спасибо, – ответила Анна. – Возвращайся побыстрее, без тебя грустно. Поговорить не с кем.

– А что, есть что сказать? – задал Костя вопрос, от которого планировал воздержаться.

– Нет. Пока нет, – испуганно ответила Анна и тут же поправилась: – Мне всегда есть что сказать тебе – например: я без тебя скучаю.

– Это хорошо, – ответил Костя, слегка растерявшись.

Внутренне напрягшись, он ожидал другого ответа.

«О главном молчит. Выдержка или хорошо продуманный план?» – мелькнуло в его голове.

– Я тоже скучаю без вас всех.

Хотя его слова содержали гораздо меньше конкретики, Анна, включив себя в понятие «всех», снова улыбнулась.

– Ну все, до завтра? – стал прощаться Костя.

– До завтра, – ответила Анна. – Не потеряйся в аэропорту. Мягкой посадки.

«Я тебя люблю!» – хотелось ей произнести в трубку, но вместо этого напоследок она сказала:

– Я буду ждать. Целую.

– Я тоже. Пока, – ответил Крылов и отключил телефон.

Плеснув себе в стакан немного виски и разглядывая в свете торшера прозрачную коричневатую жидкость, он чувствовал растерянность. Мысли путались, перескакивая с одного на другое. Наконец залпом выпив содержимое, Костя выключил свет и упал на кровать.

«Спать, – приказал он себе. – Утро вечера мудренее».


Прямо из аэропорта Крылов поехал на работу. Прежде, возвращаясь из командировок, он всегда шутил и интересовался, что случилось на родной стороне во время его отсутствия. Но на этот раз, поздоровавшись с водителем, Константин Петрович против обыкновения сел на заднее сиденье и за всю дорогу не проронил ни слова.

Михаил, немало удивленный хмурым видом шефа, терялся в догадках. «По слухам, командировка завершилась хорошо. Может, еще что случилось? Или он без настроения оттого, что Круглова в больнице? Кто его поймет, это начальство».

Всем уже давно было известно об их отношениях. Кто-то завидовал Анне, кто-то сочувствовал. Впрочем, на работе это никак не отражалось. Друг к другу при всех они обращались по имени-отчеству, делами Круглова была загружена не меньше некоторых. Разве что Алла Ивановна не пускала в кабинет к шефу, если там была Анна. Но та надолго не задерживалась. «А вообще Крылов даже помягче стал, улыбается чаще. Может, оно и к лучшему», – припомнил Михаил, подъезжая к офису.


Расспросив у Виктора, как разыскать в больнице Анну, Костя после окончания рабочего дня заехал домой, принял душ и переоделся. Как ни пытались вместе с ним увязаться дети, ему удалось отвлечь их внимание привезенными в подарок игрушками. Прихватив приготовленный Сашей пакет, он отправился за машиной.

В присутствии детей вряд ли мог бы состояться разговор, к которому Костя готовился с самого утра.

– Привет, – поднялся он с кресла навстречу появившейся в холле Анне.

Никогда прежде он не видел ее такой. Как ни старалась та привести себя в порядок, готовясь к встрече, у нее это плохо получилось. Слишком измучилась физически и морально за прошедшие трое суток.

– Привет, – ответила она, прильнув к нему и поцеловав.

Затем, вдохнув такой привычный и родной запах, расплакалась, уткнувшись в воротник его куртки. У Кости сжалось сердце.

– Ну что ты, что ты, – гладил он ее по голове, крепко прижав к себе.

Все заранее заготовленные вопросы и слова вылетели у него из головы.

– Все будет хорошо, – повторял он, пытаясь успокоить ее.

Наконец Анна притихла. Глубоко вздохнув, она оторвала голову от Костиного плеча и, оглянувшись, заметила, что присутствующие в холле смотрят на них с любопытством. Попытавшись ладошкой вытереть глаза, она услышала обращенные к ней слова:

– Пошли отсюда. В машине посидим.

Костя взял ее за руку и, не дожидаясь положительного ответа, увлек за собой.

– Расскажи, как все произошло, – попросил он, как только Анна с помощью салфетки убрала с лица следы слез. – Мне кажется, утром, когда мы прощались, еще все было в порядке?

– Не совсем, – ответила она и поспешила успокоить: – Но в этом нет твоей вины.

Так уж сложилось в последнее время, что всем отъездам Кости предшествовала бурная страстная ночь. Не была исключением и ночь с субботы на воскресенье.

– Я уже утром не очень хорошо себя чувствовала. Думала, пройдет. Немного поболит и все, – затем чуть смущенно добавила: – Так иногда бывает перед «женскими делами».

– А дальше? – после возникшей паузы спросил Костя, пытаясь воспроизвести картину воскресенья.

– Потом стало хуже, – вздохнула Анна. – Когда после обеда Саша пошла с детьми погулять, я уже пила обезболивающие. А когда она вернулась, пришлось вызывать «скорую».

– И какой они поставили диагноз?

– Внематочная беременность, – ответила она, быстро добавив: – Только он не подтвердился.

– Что же тогда?

Костя шаг за шагом продвигался к главному вопросу.

– Острый воспалительный процесс.

– И все?

Анна замолчала, не решаясь сказать правду. О том, что Костя знает о предполагаемой беременности, Лена ее предупредила. Но произнести это сама она не могла.

– Возможна беременность, – наконец-то собравшись с силами, опустив голову, чуть слышно сказала Анна. – Но это еще не подтвердилось.

В машине повисла тишина. Опустив стекло, Костя закурил.

На улице темнело. Лето подходило к концу.

– А если подтвердится? – спросил он, откинувшись на спинку сиденья и глядя прямо перед собой.

– Это еще только предположение, – повторила Анна. – Еще ничего неизвестно.

– Что ты будешь делать, если это действительно так? – прямо спросил он.

Анна закрыла глаза. Такого вопроса она боялась, но все же надеялась, что он прозвучит иначе.

– Я ничего не буду делать, – сказала она очень тихо, но твердо.

Первым прервал установившуюся тишину Костя:

– Давай обсудим без лишних эмоций, чтобы не выглядело все, как в классическом сюжете: он – подлец, она – святая. Посмотри на себя. Ты совершенно без сил, плюс ко всему воспалительный. Насколько я понимаю, не самое лучшее время для рождения ребенка.

Анна молчала. Глупая, наивная, влюбленная дурочка! На что она надеялась?

– Я ни к чему тебя не принуждаю, ты все должна решить для себя сама, – сделав ударение на слово «сама», продолжил Костя. – Я лишь прошу тебя об одном: ты должна все хорошо обдумать, чтобы не ругать себя потом всю жизнь. Не молчи, ответь что-нибудь.

– Я уже обо всем подумала, – наконец отрешенно ответила Анна. – Если я беременна – я буду рожать. И неважно, что думают некоторые по этому поводу.

– Некоторые, не имеющие права голоса, это, как понимаю, я. Хороша получается ситуация: без меня меня женили!

Неудачно выбранная Костей пословица словно плетью стеганула Анну.

– Тебя никто и никогда не пытался и не попытается женить! Я... я... – не в силах сдержаться, Анна нащупала дверную ручку и попыталась открыть дверь.

Та была заблокирована. Лихорадочно пытаясь отыскать и отщелкнуть блокиратор, она почувствовала, как сильные руки резко развернули ее обратно.

– Сядь! – приказал Костя и после паузы, ослабив хватку, добавил: – Хорошо. Извини. Неудачный пример. Я тебя ни в чем не обвиняю, но я не готов к этому. Мне надо подумать.

«Разве это что-то изменит?» – подумала Анна, поддавшись его приказу, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не сказать в ответ что-нибудь обидное и не расплакаться.

– Завтра я не приеду, – совершенно спокойно, как ни в чем не бывало, поставил Анну в известность Костя. – Ребята из Питера приезжают. Звони, если что нужно.

– Спасибо, – ответила она, проглотив ком обиды.

– Да, чуть не забыл, – он перегнулся на заднее сиденье. – Вот пакет. Саша собрала.

– Спасибо, – еще раз произнесла Анна. – Передавай им привет.

Костя отщелкнул автоматический замок, давая понять, что пора идти.

– До свидания, – произнесла она, открывая дверь.

– До свидания, – ответил Костя, попытавшись натянуто улыбнуться.

Но усилия были напрасны. Анна даже не повернула головы в его сторону.


– Круглова! – окликнули утром ее на коридоре. – Пришли результаты теста: вы не беременны.

Оглянувшись на медсестру, по наивности поспешившую, как ей казалось, обрадовать пациентку, Анна, пошатнувшись, оперлась на стену и стала медленно сползать на пол. «Зачем он так поспешил?» – успела она подумать, теряя сознание.


– Круглова! Круглова! – кто-то больно бил Анну по щекам. – Ну, слава Богу, очнулась!

Резко запахло нашатырем. Дернув головой, она открыла глаза и увидела склонившихся над ней людей в белых халатах.

– Такие слабые женщины пошли! – проговорила одна из них, помогая Анне подняться. – Радоваться надо, что аборт не светит, а она в обморок падает.

– Давайте ее в смотровую, – произнесла оказавшаяся рядом лечащий врач.


Анна лежала на кровати без движения, тупо уставившись в трещину на стене. Сколько времени прошло после осмотра – она не знала.

– Круглова, зайдите ко мне в кабинет, – попросила заглянувшая в палату заведующая отделением.

Анна медленно встала с кровати и побрела в ординаторскую.

– Я созвонилась с Людмилой Ивановной, рассказала ей об обмороке. Сейчас мы подготовим выписку, в течение двух часов она обещала прислать за вами машину. Лечиться будете у нее, – врач замолчала, пытаясь по выражению лица Анны понять ее состояние. – Скажите, вас так расстроило известие о том, что вы не беременны?

– Да, – произнесла Анна, чувствуя, как начинает дрожать подбородок.

– Не расстраивайтесь, – постаралась успокоить ее заведующая. – Насколько я понимаю, она была бы незапланированной?

В ответ Анна кивнула головой.

– У вас все в порядке, есть ребенок, воспалительный вылечите – и никаких проблем. Вы еще так молоды.

– Спасибо, – ответила Анна. – Я пойду.

– Идите. До свидания и выздоравливайте.

2

Анна провела в стационаре почти три недели. Не так прост был ее воспалительный.

Людмила Ивановна оказалась очень строгим доктором. Даже речи не шло о том, чтобы провести выходные дома. Лишь дважды Лена подвозила ее взять из квартиры необходимые вещи, да еще отпустили на линейку 1 сентября. Хорошо хоть у Кати все было подготовлено к школе.

К концу лечения Анна была готова волком выть от тоски. Несмотря на то что навещали ее чаще других, она скучала по Катюше, Саше, Олегу и Косте. Особенно по Косте.

Ни разу после памятного разговора в машине они не оставались наедине. Приезжая к ней строго дважды в неделю, Крылов всегда привозил с собой детей. Казалось, он делает это специально, чтобы отвлечь Анну и не допустить больше никаких откровенных разговоров. По телефону он ей не звонил, она ему тоже.

Зато Джессика просто атаковала ее телефонными звонками. Правда, говорить с ней на профессиональные врачебные темы по поводу лечения было сложно. Как лечат, чем лечат, Анне-то и на русском языке было сложно сформулировать. А тем более на английском! Но поверив, что дела у подруги идут на поправку, та немного успокоилась.

Лишь одно ее расстраивало: между Анной и Костей снова что-то произошло.

Вот и звонила она почти каждый день, пытаясь поднять настроение подруге.

Саша также частенько навещала ее днем, пока дети были в школе, и старалась каждый раз испечь для нее что-нибудь вкусненькое. Наконец Анна взмолилась: в больнице, вопреки переживаниям, она набрала три лишних килограмма. На что Саша отвечала, что хорошего человека должно быть много и, несмотря на Анины просьбы, продолжала таскать к ней полные авоськи еды. Родственники всех соседок по палате могли спать спокойно! С голоду больные точно не умерли бы.

Заезжали подружки, девочки с работы. Но кто удивил ее больше всех, так это Володя Смыслов! Он наведывался через день и в любое время находил способ попасть к Анне в палату или вызвать на коридор. Непонятно, каким образом ему удавалось очаровывать неприступный персонал приемного покоя, но в отделение его пропускали всегда, выдавая при этом белый халат.

В конце концов медсестры стали принимать его за нового санитара и даже периодически просили то каталку подвезти, то перенести больную. Это здорово забавляло и веселило всех в палате, тем более что Володя от природы был артистом и обыгрывал свои действия с присущим каждой отдельной ситуации выражением лица. Одного только они не могли понять: кем он приходится Анне, учитывая то, что с детьми ее навещал Крылов.


Ее выписали в среду, продлив больничный до пятницы и взяв обещание, что ни физических нагрузок в эти дни, ни преждевременного выхода на работу не последует.

Весело щебеча что-то по дороге, к дому ее подвезла Лена. Стояла середина сентября. Наступившее раньше срока бабье лето кружило голову.

Отвечая невпопад на Ленины вопросы, Анна чувствовала себя слегка опьяненной долгожданной свободой.

В квартире благодаря заботам Саши были чистота и порядок. Даже вещи, постиранные и вывешенные на балконе перед самой болезнью, аккуратно выглаженной стопочкой лежали на кресле.

– Саша, спасибо вам большое, – поблагодарила Анна, первым делом позвонив из дома Крыловым.

– Что ты, Анечка, это пустяки. Я так рада, что ты поправилась, – чуть не всхлипывала от радости Саша.

– А Костя где, на работе? – набравшись смелости, попыталась разузнать Анна.

– В командировке он, как обычно. Может, сегодня вернется, может, завтра. Он на машине поехал. Да, вот еще. Вера Дербенева звонила. Сказала, что если получится, сегодня вечером из Москвы в Минск прилетит. Просила ее не встречать, сама доберется. Тебя хочет увидеть. Только почему-то дозвониться утром не смогла.

«Так вот откуда был непонятный звонок!» – догадалась Анна, вспомнив цифры на дисплее телефона.

Утром, пока она забирала выписки, телефон оставался в палате. Соседки, не зная, как с ним обращаться, просто не отвечали на звонки.

Вера, как и Джессика, регулярно справлялась о ее здоровье и также пыталась поддержать морально. Но о ее планах посетить Минск Анна слышала впервые.

Оставшаяся часть дня до возвращения детей из гимназии, куда Крылов по совету Хориных определил Олега и Катю, прошла в хлопотах: забрать со стоянки машину, у которой уже едва не сел аккумулятор, накупить продуктов, приготовить ужин.

Встретив школьный автобус, подвозивший детей к дому, они зашли к Саше забрать Катины вещи. Олег выглядел расстроенным: Катя снова будет жить дома!

Но, успокоенный тем, что они каждый день утром будут встречаться на остановке, вздохнув по-взрослому, проводил их до двери.

В коридоре Анна столкнулась с Ритой, которую не видела, казалось, уже сто лет, и, по-детски обрадовавшись ей, пригласила зайти в гости. Но та лишь сухо ответила, что ей некогда, и захлопнула дверь прямо перед носом.

Совершенно без настроения Анна, уложив Катю спать, бесцельно щелкала пультом телевизора. Раздавшийся звонок в дверь не сразу дошел до ее сознания.

Она резко вскочила с кресла и выбежала в общий коридор. Но это был не Костя. За порогом, лукаво улыбаясь, стояла Вера.

– Здравствуй, дорогая, – едва успела произнести та, как Анна бросилась к ней навстречу.

– А я уж не ждала, – радовалась она, закрывая дверь. – Саша позвонила, передала, что ты хотела приехать, но как-то неопределенно.

– Да я и сама не была уверена, что получится, – стала оправдываться Вера. – Командировка еще и на завтра планируется, но ребята справятся без меня. Решение суда вынесено, остались кое-какие формальности.

– Что-то серьезное? – забеспокоилась Анна.

– Да так, – устало махнула рукой Вера. – Хозяйственные вопросы. Лучше ты давай рассказывай, что у вас снова стряслось. Как себя чувствуешь?

– Ужинать будешь? – перевела разговор на другую тему Анна.

– Да ты что? Какой ужин? – искренне изумилась Вера. – Двенадцатый час. Разве что от чая не откажусь.

Они переместились на кухню, и, пока закипал чайник, старшая из женщин всячески пыталась разговорить младшую.

– Так что произошло на самом деле? Костя на прошлой неделе был у нас в Киеве. Сам не свой. Он что, снова что-то натворил?

Пропустив ее вопрос мимо ушей, Анна готова была говорить о чем угодно, не касаясь отношений с Крыловым.

– Все хорошо, Вера, и все плохо. На работе за лето отпуск давала всем, кому не лень: от секретарши и девочек в бухгалтерии до начальника общего отдела. А что толку? Разве в этом заключается моя должность? Ничему новому не научилась, специалистом в радиотехнике без специального образования не станешь. Проект с американцами застопорился.

– На работе знают о ваших отношениях?

– Знают. Но мне от этого только хуже, – Анна задумалась. – Понимаешь, пока никто не догадывался, отношения со всеми строились иначе. Вместе перекур устроить, похохмить, посмеяться. Шила в мешке долго, конечно, не утаишь, а тут вдруг Костя сам стал некоторые вещи будто напоказ выставлять. То жестом, то взглядом, то словами выдавал все. До сих пор не пойму, случайно это у него выходило или нет. В общем, откровенничать со мной перестали, боясь, как бы шефу не выболтала. Словно стеклянной стеной отгородили. Дошло до смешного: некоторые вообще на «вы» стали обращаться. Осталось лишь пару человек, кто ведет себя как ни в чем не бывало.

– И кто? – заинтересовалась Вера.

– Ну, если не считать Виктора, Александра Андреевна – наш главный бухгалтер, Алла Ивановна – секретарь да Володя Смыслов. Хотя и тот в последнее время как-то очень странно себя ведет. То откровенно задирается в разговоре, то краснеет, трех слов связать не может.

– Наверное, влюбился, – с улыбкой предположила Вера.

– Ты что? – испугалась Анна. – Не может этого быть. У него поклонниц тьма, обаять кого хочешь сможет. Зачем ему я?

– Ну, для разнообразия. Что ж ты думаешь, только Крылова сразить смогла? Наши в Киеве до сих пор тебя помнят. Подавала большие надежды.

– Да ну, – махнула рукой Анна, не поняв смысла, вложенного в слова Верой. – Какие надежды – работаю, что называется, с миру по нитке.

– Зря ты так, – не согласилась, отпивая горячий чай маленькими глотками, Вера. – Костя, наоборот, тебя хвалил. Сказал: еще немного – и всю работу компании выучишь. Даже шутил, что в скором времени сможет надолго в командировки или на рыбалку с Виктором уезжать. Будет на кого фирму оставить.

– Правда? – не поверила Аня. – Мне он ничего подобного не говорил.

– Ты что, Костю до сих пор не поняла? Да он, как и Николай, скорее удавится, чем кого-то из сотрудников похвалит. Знаешь, какой лозунг у Дербенева? Гениям нужно хорошо платить, но держать в черном теле, чтоб не больно гордились своей гениальностью. Скорее всего, это он так на Костю повлиял.

– Зачем же в черном теле держать? Это ведь так приятно, когда тебя ценят! И на деле, и на словах.

– А у мужиков часто все с ног на голову. Все они дети. Большие дети с любимыми взрослыми игрушками. И любить их иногда надо, как детей. Родных детей, которым многое прощаешь, потому что – любишь.

Анна внимательно посмотрела на старшую подругу.

– Он, наверно, не придет больше...

– Кто? Костя? Прибежит как миленький. Я-то его давно знаю, – усмехнувшись, успокоила женщина. – Что же он такое натворил, что так переживал? Прямо почернел весь.

– Ой, Вера, как ты ошибаешься! Он ведь решил, что я его женить на себе хочу, – с грустью произнесла Анна.

Совершенно неожиданно Аню словно прорвало. Подробно она поведала Вере и об истории с беременностью, и о разговоре в машине.

– Люблю я его, а как с ним быть, чтобы не испугать, не знаю. Чем сильнее подстраиваюсь, тем хуже выходит. Кто бы увидел меня сейчас из прежнего окружения, ни за что не поверил бы, что могу быть такой кроткой, бездействовать. Просто ждать. В окошко смотреть и, как барышня какая из девятнадцатого века, вздыхать томно да в обморок падать, – сама над собой пошутила Анна.

– И тебя это тяготит?

– Иногда очень. Но когда он рядом, ни о чем не думаю. И кто я для него – тоже не волнует. Странно. Всех подруг растеряла. Спасибо, что в больнице навещали, поддерживали. Соскучились. А я все время только о нем думаю, боюсь испугать каким-либо поступком, понимая, что сила моя в терпении и ожидании. А тут Виктор без злого умысла оказал медвежью услугу. Хотя, – Анна тяжело вздохнула, – знаю теперь: никаких детей он не хочет. Дорогая цена за такое познание. Скажи, почему, если женщина любит мужчину, она обязательно хочет от него ребенка? А он – нет?

– И мужчина хочет, если любит по-настоящему, – задумчиво ответила Вера. – Только признаться в этом ему не всегда хватает смелости. Мужчины интуитивно ревнуют к будущему младенцу. И внимания им будет меньше, и забот прибавится. Комплекс старшего ребенка.

– Вера, а почему у вас с Николаем только одна Маша? – после паузы спросила Анна.

– За ошибки молодости надо платить, – вздохнув, ответила Вера и достала сигарету. – Когда на восьми метрах втроем в малосемейке жили, диссертации защищали, казалось, успеем еще. А когда жизнь наладилась, опомнились, уже поздно было. У меня ведь резус отрицательный. Трижды пытались – да так и не вышло. Никогда Машке не позволю аборты делать. Сколько будет беременеть, столько пусть и рожает. Всех на ноги поднимем.

– У меня тоже резус отрицательный, – задумчиво произнесла Аня.

– Значит, и тебе не позволю. На правах старшей подруги.

Женщины замолчали, задумавшись каждая о своем.

– Тебе развеяться надо, съездить куда-нибудь, – посоветовала Вера.

– Куда? Отпуск недавно закончился, почти четыре недели в больнице. Да и Катюша в первый класс пошла, – покачала головой Анна.

– А куда бы ты хотела поехать? – поинтересовалась Вера.

– Не знаю. Я ведь вроде как и была кое-где, а вроде и не была. Раньше в Польшу ездила, Турцию, только почти ничего не видела. Туда, обратно, а на месте все бегом, в поисках товара. На пятом курсе на неделю в Англию съездила, с Катей, когда у Артюхина работала, – в Болгарию, да с Костей – на Кипр. Вот и все, – перечислила Анна. – Правда, почти все детство в Крыму провела. Теперь тоже заграница.

– У тебя еще все впереди, – улыбнулась Вера. – Мы с Колей только последние девять лет как стали по разным странам ездить. Так куда бы ты хотела?

– Наверное, в Прагу, – подумав, ответила Анна, – или в Вену. Все говорят, что там очень красиво.

– Очень, – согласилась Вера. – Раз хочешь, значит, обязательно съездишь. Пошли спать, четвертый час. У меня завтра самолет на Киев.

– Рано? – уточнила Аня.

– Нет, не очень. Но раз уж в Минск попала, завтра надо еще одну фирму посетить. Разговор предстоит серьезный.

– Тоже связанный с делами?

– Больше. Связанный с жизнью дорогих мне людей.

– Кто-то заболел? – забеспокоилась Анна.

– Да. Двое. Надо искать лекарство.

– Неужели у вас в Киеве нет?

– Нет.

– И в Москве?

– И в Москве.

– Так, может, за границей лечат?

– Вот я и попытаюсь все узнать и помочь. Пошли спать, заботливая ты наша...


– Добрый день, – вежливо поздоровались в офисе «TransitLink». – Вы к кому?

– К Константину Петровичу, – ответила Вера, понимая, что ее, в отличие от Николая, здесь не знают.

– Он сейчас занят, – ответила секретарь. – Вы договаривались о встрече? Как вас представить?

– Вера Дербенева.

– Будьте добры, подождите здесь в кресле. Как только он освободится, я вас позову.

– Хорошо, – согласилась Вера.

Время позволяло ей подождать. Взяв в руки лежавший на столике проспект, она с интересом принялась наблюдать за жизнью в офисе Кости.

Прошло около десяти минут, как из входной двери появился мужчина и, казалось, ни на кого не глядя, стремительно прошел мимо. Вдруг, замедлив шаг, обернулся, вглядываясь в лицо сидевшей в ожидании женщины.

– Вера?! – изумленно воскликнул он.

Женщина оторвала взгляд от проспекта и, узнав его, улыбнулась в ответ:

– Виктор!

– Что ты здесь делаешь? Какими судьбами? Костя мне ничего не говорил о твоем приезде.

– Да он и не знает пока, – пожала плечами женщина. – Я проездом. У меня самолет на Киев в три часа.

– А чего ты здесь сидишь? – оглянулся по сторонам Виктор, заметив заинтересованные взгляды охранника и секретарши.

– Жду, когда господин директор освободится, – пояснила Вера.

– Алла, кто у Константина Петровича? – уточнил Хорин.

– Новиков.

– Пошли, – скомандовал Виктор, протягивая Вере руку. – Твои вещи?

– Да, – ответила женщина, взглянув на маленький дорожный чемодан. – Я не спешу, могу подождать.

– Еще чего, – ответил Хорин и, подойдя к Алле Ивановне, назидательно произнес: – Алла, это Вера Ивановна Дербенева, из Киева. Жена и юрисконсульт Николая Степановича Дербенева. Впредь, пожалуйста, не заставляйте ее ждать.

– Хорошо, – растерянно пролепетала секретарь. – Извините. Я не знала.

– Я понимаю, – мягче сказал Виктор. – И не виню вас. Вера, пошли.

Вера виновато улыбнулась Алле Ивановне, всем видом давая понять, что на нее не в обиде, и пошла за Хориным.

– Ты представляешь, вхожу в офис – и кого я вижу? – возбужденно объявил он, входя в кабинет вслед за женщиной. – Сидит как бедная родственница.

– Вера?! А мне что-то Саша вечером бормотала о тебе, только я ничего не понял, – поднялся к ней навстречу обрадованный Костя. – Ты когда приехала?

– Я зайду позже, Константин Петрович? – Новиков понял, что он здесь лишний.

– Я тоже загляну попозже, – извиняясь, подошел к двери Виктор. – Дела только закончу.

– Да-да, – кивнул им головой Костя, вешая в шкаф Верин плащ.

– Так когда ты приехала? Надолго?

– Вчера. Я, Костя, у Ани ночевала.

По напрягшемуся лицу Крылова Вера поняла, насколько задела его за живое. Вчера, когда он поздно вернулся из поездки, Саша сообщила о выписке из больницы Анны. Можно было позвонить или даже зайти. Но после памятного разговора в машине он чувствовал какое-то оцепенение в общении с ней. То ли от чувства вины, которое было противоестественно его натуре, то ли от того, что действительно не знал, как ему во всем этом разобраться.

Значит, Вера была у Анны. Так вот почему у нее на кухне так поздно горел свет!

– В три часа у меня самолет. Завтра Николай из командировки должен вернуться, а Машка с практики. Вот выкроила время вас навестить.

– Чай? Кофе? – спросил, усадив Веру за журнальный стол, и, подвинув пепельницу, достал сигареты.

– Спасибо. Меня Аня таким завтраком накормила и таким шикарным кофе напоила, что до самого дома вряд ли чего захочется.

В возникшей паузе Костя с Верой закурили.

– Как она? – собравшись с силами, спросил Крылов.

– А как ты? – вопросом на вопрос ответила Вера.

– Не очень. Не очень хорошо, – он стряхнул пепел.

– Костя, Костя, – покачала головой женщина. – Что же ты делаешь?

В тишине, установившейся в комнате, были слышны только звуки, доносившиеся с улицы через приоткрытое окно. День, как и вчерашний, был очень погожим.

– Мы с Николаем, когда в марте у вас были, еще долгое время находились под впечатлением от ваших отношений. Понимаешь, все пространство вокруг вас было полно такого напряжения, такого заряда! Порой казалось, между вами искры проскакивают, таким он был сильным. Самое забавное, что невозможно было пройти мимо, не получив своеобразный импульс подзарядки. Мы с Николаем после этого, считай, медовый месяц заново пережили.

Костя, не ожидавший таких откровений, удивленно взглянул на Веру.

– Правда, правда, – подтвердила та. – Она прекрасная, чистая женщина, которой многое пришлось пережить. Зачем ты ее мучаешь? Если она рано появилась в твоей жизни и ты не готов что-либо в ней менять, не честнее ли было бы по отношению к ней проявить милосердие и не начинать эти отношения? Она устала быть одна, и вполне понятно ее стремление чувствовать рядом мужское плечо. Мне она очень нравится, я хочу ей добра и я не смогу понять и принять человека, заставляющего ее страдать. И вдруг таким человеком оказываешься ты, к которому я испытываю аналогичные чувства. Или я что-то не понимаю, или... Жаль только, вернуться назад, не причинив никому боли, в настоящий момент уже нельзя.

Вера, окончив свой монолог, выжидательно замолчала.

– Что ты предлагаешь? – не поднимая глаз, спросил Костя.

– Я, конечно, не скорая помощь в сердечных делах. Только не может все так долго продолжаться. Вижу, что ничего для себя ты еще не решил. Не знаю, что тому виной. Светлану забыть не можешь или другая какая причина... Но я чувствую, – Вера сделала паузу, – это – твоя женщина.

Костя откинулся на спинку стула и с интересом взглянул на Веру, не в силах скрыть улыбку.

– А я – ее мужчина? Как ты чувствуешь? – улыбнувшись, спросил он.

Натянутость в разговоре куда-то исчезла. За столом сидели просто добрые друзья.

– Ты все шутишь! – Вера засмеялась. – Я серьезно приехала поговорить, а ты дурака валяешь.

– Я тоже серьезно. Что ты предлагаешь? Вот как скажешь, так и сделаю.

Недоверчиво посмотрев ему прямо в глаза, она выпустила дым и, также откинувшись на спинку стула, произнесла:

– Свози ее в Прагу, например. На выходные. Она там ни разу не была, а ты ее знаешь как свои пять пальцев.

Вера знала, что говорила. Крылов действительно часто бывал в Праге по делам.

– А вдруг она занята? Какие-нибудь планы свои? – неуверенно спросил Костя.

– Глупый ты, – вновь покачала головой женщина. – Да нет у нее планов, сидит и тебя ждет. Ох, и мужики пошли! Ни за что сами не могут догадаться. Ну, мне пора. Я только Николаю на мобильный позвоню. У него сейчас по времени должен перерыв быть.

– Сейчас наберу, – пододвинул телефон Костя.

Вера внимательно наблюдала за ним, пока тот, улыбаясь, набирал номер и раскачивался в удобном рабочем кресле.

«Дети, чистые дети», – подумала она.

– Коля, привет. Ты с женой хочешь поговорить? Как, ты не знаешь, что она в Минске? Ну, даешь! Зачем приехала? Спасает. Меня. От чего? Да ты не волнуйся, живой и здоровый. Сам поговори, – не решился все выложить Крылов.

– Привет, дорогой, – Вера взяла протянутую трубку. – Да, в Москве все хорошо. Дома расскажу. В Минск? Ну как же: Крылов опять дров наломал, вот и помогаю теперь разобраться. С Аней, конечно! Как у нее еще терпения хватает? Да, гад он! Вот сидит и смеется.

Костя продолжал покачиваться в кресле, заложив руки за голову, и улыбался, прислушиваясь к разговору.

– Передам. Нет, бить вместе будем. Не сбежит. Хорошо. Часам к шести буду дома, сразу позвоню. Целую.

– Слышал? – обратилась Вера к Крылову.

– Правда, бить будете?

Хрупкая Вера окинула взглядом мощную фигуру вставшего с места Крылова и засмеялась.

– Ну, хоть я по сравнению с тобой и кажусь маленькой болонкой рядом с ньюфаундлендом, но покусаю, это точно.

– О, кусать меня еще не кусали, – и серьезно добавил: – Я уже говорил: хорошо, что вы у меня есть.

– Костя, Костя, сколько лет тебя знаю, все не устаю удивляться! И человек ты умнейший, и цели добиваться умеешь, а вот с женщинами тебе никак управиться не удается. Не понимаешь ты их, глупенький. Но я все равно тебя люблю, – Вера поцеловала Крылова в лоб.

– Ценю признание. Николаю ничего не скажу, – пошутил он.

– Да он все знает, – вновь рассмеялась Вера. – И не запрещает, между прочим. Вызови мне такси, пожалуйста.

– Какое такси? Сейчас мы с Михаилом отвезем тебя в аэропорт и...

– Ты не в аэропорт поедешь, а в авиакассы или турагентство. Прямо сейчас. Я что, зря, все бросив, сюда летела?

– Хорошо, хорошо. Я все понял. Но в аэропорт ты поедешь с Михаилом.

– А ты с Анной полетишь в Прагу?

– Куда ж я денусь, – с улыбкой согласился Костя, доставая из шкафа Верин плащ.


Крылов ехал домой хмурый. Он купил билеты, выполнив данное Вере обещание, но теперь, после окончания тяжелого рабочего дня, сожалел об этом. Настроения не было.

После возвращения из отпуска какое-то время дела шли неплохо. Странно, но неприятности просто посыпались, как только Анна попала в больницу. Один за другим отказались от уже практически подписанных договоров два крупных заказчика, работа с которыми сулила хорошие прибыли. А сегодня возникли проблемы в сервисном центре. По непонятной причине в последней партии пейджеров и телефонов почему-то оказалось много брака. Он был проинформирован об этом в рабочем порядке. Брак по возможности ремонтировался, частично был отослан обратно с полным перечнем всех неисправностей. Такое иногда бывало. Как специально, один из аппаратов достался дочери высокопоставленного чиновника. Тот, забрав после очередного ремонта телефон, вновь вышедший из строя через полчаса, связался прямо с Костей.

Выслушав гневную тираду с угрозами отменить все лицензии и вообще закрыть его компанию, Крылов распорядился немедленно доставить новый, трижды проверенный аппарат дочери чиновника, принести всевозможные извинения, а сам вызвал на ковер руководство технического отдела.

Устроив разгон, он остался недоволен ответом, почему все произошло именно так, впервые при подчиненных позволив себе повысить голос и на Хорина, курировавшего эти вопросы.

«Из Штатов тоже нет конкретного ответа. Надоело ждать, будто в подвешенном состоянии нахожусь. Устал. Балайзер в последнее время не звонит. Интересно, общается ли он с Анной?» – пронеслось у него в голове.

И тут он вспомнил о билетах, доставленных в офис в конверте, который он так и не удосужился распечатать.

«Что она со мной сделала?» – вздохнув, подумал он.

Время, прошедшее после памятного разговора в машине, далось ему тяжело. То, что он корил себя за поспешно сказанные слова, было ничто по сравнению с тем, что он чувствовал.

С каждым днем, пока с ним не было Анны, Костя все отчетливей понимал, как привязался к ней, как привык к ее присутствию рядом, к разговорам о жизни, о детях и, как ни странно, о работе. Сегодня ему недоставало того, что прежде, казалось, мешало. Анна знала и понимала многие проблемы, возникавшие на работе. Беседы в спокойной и расслабленной обстановке о том, как их избежать или разрешить, часто помогали ему найти нужный выход из сложной ситуации. Она стала ему другом.

Порой принятые решения оказывались единственно верными и при всех сопутствующих обстоятельствах казались пришедшими в его гениальную голову сами собой. А вот сейчас что-то не клеилось. Странно, до встречи с Анной ничего подобного с ним не случалось.

Он был неправ тогда по отношению к ней и нечестен по отношению к себе. На самом деле в минуты счастья он все чаще думал о том, что пора определиться в своем отношении к Анне. Еще летом он совершенно неожиданно понял, что давно не вспоминал Светлану. Будто и не было в его жизни всей боли, связанной с ее уходом.

Молча поужинав, он зашел в свою комнату, достал билеты и сел в кресло, поглядывая на светящиеся окна в квартире Кругловых.

– Ну, и долго ты еще так будешь сидеть? – раздался у него за спиной голос Саши, незаметно вошедшей в комнату. – Второй вечер подряд вот так сидишь и смотришь на ее окна. Взял бы и пошел. Аню мучаешь и себя. Что я не вижу? Почему ты такой у меня?

– Саша, ты посмотришь Катю? Три дня всего, пока нас не будет.

– Ну, наконец-то! – облегченно вздохнула женщина. – Когда?

– В субботу вылетаем, во вторник к обеду вернемся, – не заглядывая в билеты, ответил Костя, хорошо знавший расписание авиарейса. – Если согласится, – добавил он с сомнением.

– Ну, уж не знаю. Это смотря как пригласишь, – заключила женщина.


«Зайти как ни в чем не бывало, сделав вид, что ничего не случилось?» – подумал Костя, остановившись у подъезда.

– Мама, дядя Костя пришел! – радостно закричала Катя и прыгнула Крылову на шею.

В пижаме, с распущенными волосами, она прильнула к нему, невольно вызвав его улыбку. За время, пока Анна была в больнице, он и Катюша еще больше привыкли друг к другу. К тому же девочка приучила его читать ей с Олегом на ночь сказки, чего он никогда не делал раньше.

Поддерживая девочку, Костя увидел, как открылась дверь ванной и из нее в банном халате вышла Анна. Наблюдая за ними, она прислонилась спиной к стене, наклонив голову. У Крылова защемило сердце. Без косметики, с синяками под глазами и мокрыми после душа волосами, измученная больницей и ожиданием, Анна вызывала глубокое сострадание.

«Обнять и плакать», – подумал Костя, медленно поставив девочку на пол и продолжая смотреть на Анну.

– А Олег уже спит? – спросила та, дернув его за рукав.

– Давно спит, – будто очнувшись, ответил он и, быстро разувшись, снял куртку.

– Дядя Костя, почитайте сказку, – попросила девочка и, взяв его за руку, как ни в чем не бывало потянула за собой в комнату.

Обернувшись, Костя снова взглянул на Анну и, виновато улыбнувшись, пожал плечами. На загорелом лице отчетливо проступили лучики морщин, расходившихся от уголков глаз.


Дочитав сказку и пожелав Кате спокойной ночи, он закрыл дверь и, задержавшись в прихожей на минуту, чтобы достать билеты, пошел к Анне.

Она сидела на кухне, крепко сжав колени и опустив голову. Крылов сел рядом. Помолчав, он протянул к ней руку и отодвинул в сторону прядь волос, скрывавшую ее лицо. Заметив на щеках блестящие дорожки от слез, он провел по ним пальцами, затем другой рукой привлек ее и посадил к себе на колени.

Уткнувшись ему в плечо, Анна продолжала беззвучно плакать. Костя гладил ее по влажным волосам и, вдыхая их свежий запах, чувствовал необыкновенный прилив нежности.

– Ну, все, все. Ну, не плачь, пожалуйста, – наконец принялся он ее успокаивать. – Билеты замочишь, никуда не полетим.

Всхлипнув, Анна вытерла ладонью уголки глаз и чуть слышно спросила:

– Какие билеты?

– Сейчас выловлю, если не утонули.

Слегка отстранив ее, он вытащил из-за пазухи припрятанный конверт.

– Читай, – протянул он их Анне.

– «Минск-2 – Прага», – удивленно произнесла она и взглянула на Костю: – Это правда?

– А что, похожи на подделку?

Он взял билеты и принялся рассматривать под светом лампы.

– Да нет, не обманули. Настоящие, – абсолютно серьезно произнес он.

Только тут до Анны дошло, что ее разыграли, и она, сначала улыбнувшись, рассмеялась, так знакомо запрокинув голову. В этот миг для Крылова не было ничего приятнее на свете, чем этот смех.

– Мы чай сегодня будем пить? – спросил Костя, едва она успокоилась.

– Будем, – ответила она, вставая с его колен и, улыбнувшись, добавила: – Я только умоюсь, хорошо?

– Конечно. Зачем мне зареванная женщина? Где у тебя чай, я сам заварю. Иди, иди. И только попробуй в Праге плохо выглядеть, – добавил он, но, взглянув на растерявшуюся Анну, рассмеялся: – А вообще можешь не умываться. Ты у меня все равно выглядишь лучше всех. Даже со слезками.

И, запрокинув Анне голову, нежно поцеловал в глаза.

– Соленые, – тихо произнес он.

– Я сейчас, – мягко отстранила она его, ощутив дрожь, волной прошедшую по всему телу.

Возвратившись на кухню и наблюдая за тем, как Костя разливает чай по чашкам, она спросила:

– Скажи, это тебе Вера о Праге рассказала?

– Ну, что я ее не видел, обманывать не буду. Она просто подсказала направление, – слегка соврал Крылов.

– Так вот какую компанию она собиралась посетить утром, – догадалась Анна и, присев на стул, добавила: – Милая, добрая Вера...

– Ну, конечно! – наигранно засомневался Костя. – Все кости, небось, мне вчера перемыли. Видел, видел, как свет всю ночь горел. Никак уснуть не мог.

– Ты всегда заглядываешь в чужие окна? – поинтересовалась Анна.

– Нет, – подумав, серьезно ответил Крылов. – Только в те, где меня ждут. Даже если на чужой территории.

– Я тебя очень долго ждала, – произнесла после паузы Анна.

– А я все плутал неподалеку, – в тон ей сказал он. – Я, между прочим, сегодня здесь спать буду. Саша, едва я вышел, сразу дверь на все запоры заперла.

– Мне еще нельзя сегодня, – смущенно опустила глаза Анна. – Сегодня и завтра.

– Глупенькая, – рассмеялся Крылов. – Разве дело только в этом? Даже лучше, выспимся. В Праге наверстаем.

«Я люблю тебя», – чуть было не сорвалось с ее губ, когда Анна вновь посмотрела ему в глаза.

«Я, кажется...», – тряхнув головой, едва успел остановить себя Костя и не произнести вслух начало очень важной фразы.


– А в каком отеле мы остановимся? – спросила она, едва самолет взмыл в воздух.

– В каком захочешь, – улыбнувшись, ответил Костя.

В Прагу он привык летать, не заказывая заранее гостиницу. В городе, принимающем многочисленных туристов в любое время года, было предостаточно отелей на любой вкус. Однажды он совершенно случайно обнаружил, что прямо в аэропорту можно заказать номер с солидной скидкой, и с тех пор всегда пользовался этой услугой.

– В каком стиле ты предпочла бы номер? – спросил он заинтересованно.

– Не знаю... – растерялась Анна. – В сказочном, наверное. Вся поездка похожа на сказку.

– Нет проблем.

Он уже знал, где они остановятся. Это будет «Амбассадор» с номерами в стиле Людовика XIV.


– Мне хочется стать маленькой-маленькой, как птичка, и спрятаться в твоей ладони, – прошептала Анна, проводя пальцами по плечу Кости в направлении запястья.

Час назад они вернулись в комнату после великолепного зрелища поющих фонтанов и ночной прогулки по центру города.

Потрясающее единство музыки, пения и водной феерии до сих пор волновало ее воображение. Сказочная ночная подсветка древнего города вносила дополнительную лепту в до того возбужденное сознание, что порой Анне казалось: она не в силах выдержать такого счастья. К тому же эти ненасытные ночи любви и нежности, наслаждения, пронзающего каждую клетку!

«Господи, разве можно быть такой счастливой?» – думала она, наблюдая за Костей, вставшим с кровати, чтобы открыть окно.

Звуки не засыпающей ночью Вацлавской площади наполнили комнату.

– Как не хочется, чтобы заканчивалась сказка, – простонала Анна. – Я буду помнить ее всю жизнь. Ты подарил мне Прагу.

– На то она и сказка, чтобы хорошо заканчивалась, – ответил Костя, присев на край кровати, протягивая ей бокал с вином.

Неожиданно его взгляд задержался на упаковке с таблетками, лежавшей на туалетном столике.

– А это что? – удивленно спросил он. – Ты же говорила, что вылечилась?

– Это для профилактики, – ответила слегка покрасневшая Анна.

Она пожалела о том, что, послушавшись совета врача, выложила таблетки на видное место, чтобы не забывать о приеме.

– Можно, я здесь умру? – попыталась она вернуть разговор в прежнее русло. – Я никогда в жизни не была такой счастливой.

– Еще чего? – чуть не поперхнулся Костя. – Что это за счастье, если хочется умереть?

– Я не хочу, чтобы оно закончилось.

– У нас еще один день здесь и целая жизнь впереди, – посмотрел он ей в глаза, чувствуя, что сегодня сказка уж точно не заканчивается.

Взяв в руку ее прохладную ладонь, он прикоснулся губами к каждому пальчику, перешел на запястье, передвигаясь все выше и выше к шее, затем к губам, ощущая легкий привкус вина. Левой рукой он поставил свой бокал на тумбочку, правой взял бокал из руки Анны и также отставил в сторону. Нежно запрокинув ей голову и мягко убрав вверх мешавшие ему ее руки, Крылов очень медленно передвигался вниз, чуть касаясь губами груди, живота. Нервная судорога пробежала по ее телу. Она попыталась отстранить Крылова, но он вновь упрямо вернул ее руки на прежнее место...


В тишине, нарушаемой лишь звуками ночного города, Анна, улыбаясь, лежала, прижавшись спиной к Косте, и чувствовала, как по щеке стекает слеза.

– Я люблю тебя, – произнесла она, понимая, что говорит слова, которые не в силах больше держать в себе. – Я тебя люблю.

Не ожидая ничего в ответ, она почувствовала, как ей стало легко на душе. Уже засыпая, она ощущала легкие прикосновения Кости к ее волосам. Если бы она могла видеть, как светились счастьем его глаза в эти минуты...

Встав среди ночи, чтобы закрыть окно, Крылов с любопытством взял со столика упаковку с таблетками и достал вкладыш.

«Эффективное противозачаточное средство», – прочитал он. Взглянув в сторону спящей Анны и аккуратно вложив вкладыш обратно, вздохнул с легким сожалением.


А в понедельник утром Анна обнаружила, что потеряла маленький золотой браслет, когда-то привезенный из Турции. Обыскав везде, она расстроенно присела на кровать.

– Ну что? Не нашла? – поинтересовался Костя, вернувшись в номер.

«Мир тесен!» – еще раз убедился он, когда за завтраком увидел институтского приятеля.

Анна поднялась в номер, а они зашли в кафетерий попить пива и поговорить. Естественно, первый вопрос был о том, что за девушка была вместе с Костей.

– ...Нас на ужин пригласили, – поведал Крылов. – Институтский приятель уже три года как в Брно перебрался. Здесь по делам. Пойдем посидим вечером?

– А ты очень хочешь? – робко спросила Анна.

– Да не знаю, – пожал плечами Костя. – Я ему конкретно ничего не обещал. По-моему, он тобой заинтересовался.

– А, может, мы никуда не пойдем? – попросила Анна. – Я за последний месяц так по тебе соскучилась... Что будет дома – никто не знает. Мне никто в сегодняшний вечер, кроме тебя, не нужен.

Костя подошел ближе, взял ее за плечи и, заглянув в глаза, спросил:

– А на завтрашний?

– И на завтрашний, и на послезавтрашний тоже, – ответила Анна, прижавшись к нему щекой.

– Если мы сейчас не выйдем из номера, рискуем вообще отсюда не выбраться, – прошептал он ей на ухо.


– Вот этот подойдет? – он с трудом остановил Анну у витрины ювелирного магазина, которыми была напичкана Вацлавская площадь. – Вот так, не глядя, берем и все?

– Костя, ну как же не глядя, – попыталась отговорить его Анна. – Давай в другой раз.

– Другого раза не будет! Стиль Версаче, 18 карат. Мне нравится. Берем?

Честно сказать, он был порядком удивлен, что Анна, не в пример бывшей жене, совершенно не интересуется ювелирными магазинчиками, с равнодушным видом проходя мимо витрин, сверкающих драгоценным великолепием. Ну, положение, конечно, другое – это понятно. Но он уже полдня уговаривает ее купить что-нибудь взамен утерянного браслета, а она ни за что не соглашается. Такая неуступчивость стала его даже слегка раздражать.

– У меня какие-то неприятные ассоциации со стилем Версаче, – мягко не согласилась Анна.

– Бред! – отмел ее доводы Крылов, посчитав это очередной уловкой. – Если это дарю тебе я, никаких неприятных ассоциаций быть не может!

И он решительно толкнул внутрь дверь магазина.


Через десять минут обрадованные покупателям продавцы застегнули Анне браслет на руке и такое же колье на шее. Посмотрев на довольного Крылова, она поняла, что сопротивляться дальше не имеет смысла.

– Красивое, – улыбнулась она.

Хотя действительно со стилем Версаче у нее были связаны неприятные воспоминания. На последний день рождения перед разводом Игорь подарил ей кольцо с таким же фигурным рисунком. После Анна сдала его в скупку. Не было сил даже смотреть в его сторону.

К тому же в голову навязчиво лезла неприятная мысль, что таким образом он хочет откупиться за ее вчерашнее признание в любви.

– Спасибо. Мне очень нравится, – поблагодарила она после того, как они покинули магазин.

Крылов в ответ мягко сжал ее руку. Он чувствовал себя счастливым.


– Да, Джессика. Я в Праге. Самолет в Минск вылетает через сорок минут, – ответила Анна на звонок, едва успев пройти паспортный контроль. – Что-нибудь случилось?

– Нет, ничего... – ответила девушка. – Случилось. Я знаю, для тебя это важно. Папа только что вернулся... В общем, правление единодушно отклонило на неопределенный срок принятие решения по вашему проекту. В силу большого количества отрицательных факторов.

У Анны все похолодело внутри. Она поискала глазами Крылова, задержавшегося у стойки паспортного контроля.

– Они его не отвергли окончательно, – как могла, пыталась успокоить подругу Джессика. – Но в настоящий момент, сама понимаешь... Папа тоже выглядит расстроенным... Не молчи, ответь что-нибудь.

– Я не знаю, что теперь будет, – растерянно произнесла Анна. – Костя, то есть мы рассчитывали на этот проект...

– Я знаю, – Джессика замолчала. – А как у вас, все хорошо?

– Хорошо, – ответила Анна. – Было все хорошо, до этого момента.

– Я не хотела, – извинилась Джессика.

– Ты ни при чем. Спасибо, что позвонила. Вот только не знаю, как сказать об этом Косте.

– А ты не говори, – посоветовала девушка. – Я знаю, факс в Минск уже отослали. Пусть ему другие сообщат.

– Хорошо. Все равно спасибо за звонок.

– Пока, дорогая.

– До свидания.


Анна так и стояла, пытаясь собраться с мыслями, когда за спиной раздался игривый голос Крылова:

– И кто звонил?

Счастливая улыбка стала медленно сходить с его лица, едва он увидел огорченное лицо Анны, не успевшей скрыть свои эмоции.

– Дети?

– Нет, – отрицательно замотала головой Анна и, стараясь не смотреть ему в глаза, ответила: – Джессика.

– Плохие новости из Америки? – догадался Костя и добавил: – Отклонили проект?

– Да, – произнесла Анна, не в силах ему соврать. – Отложили.

– На неопределенный срок, – усмехнулся Крылов и отрешенно добавил: – Пошли, зайдем в магазин, подарки купим.

«Вот и закончилась сказка», – тоскливо подумала Анна, послушно двигаясь следом за Крыловым.

3

Сказка и вправду закончилась. Еще там, в аэропорту Праги.

Едва приземлились, Крылов отправил ее домой, а сам вышел у офиса. Когда через пару часов, не выдержав ожидания, Анна тоже появилась на рабочем месте, у нее создалось впечатление, что там царит траур.

В кабинете у Константина Петровича шло совещание. Не зная, чем заняться после долгого перерыва в работе, она, пообщавшись с сотрудниками, но так и не дождавшись никаких вестей из кабинета, уехала домой.

В этот вечер Костя к ней не заехал. Как и всю следующую неделю. Лишь устало здоровался да целовал в щеку у себя в кабинете.

В редкие минуты им удавалось поговорить немного о новостях, о детях, о чем-то еще, совершенно неважном. Случалось, он отвечал невпопад, но Анна ему прощала, понимая, как он напряженно думает, пытаясь найти выход из ситуации.

Огромный объем подготовительной работы не дал никаких результатов. Такое бывало нередко и, по большому счету, если из десяти намечаемых проектов работали один-два, это уже было неплохо. Но, как правило, многие из отклоненных клиентами или самой компанией предложений до стадии разработки так и не доходили, отсеиваясь на уровне разговоров.

Когда срывались те, которые были уже почти реальными, становилось досадно. Но ненадолго. Вслед за ними поступали новые заявки, работы хватало.

Здесь же все было намного глубже. Как в детстве: поманили красивой яркой игрушкой, до которой почти дотянулся, и спрятали перед самым носом. Только и оставалось, что разреветься от обиды.

Слишком много Крылов успел поставить на этот проект. И, как оказалось, сделал ошибку. Никто не любит ошибаться. Особенно сильные, уверенные в себе люди.

«А может быть, хорошо, что все не получилось сейчас? – пытался он сам себя успокоить. – Никто не вложил деньги, никому ничего не должен? И все же... Одним рывком мог бы оказаться на пьедестале, да не вышло. Придется возвращаться к старым схемам работы, чтобы выжить».

Но по сравнению с этим проектом все остальное блекло, казалось неинтересным, недостойным внимания. Понимал, что чем больше он размышляет об этом, тем сильнее усугубляет разочарование. Крылов то впадал в оцепенение, то метался, пытаясь найти нечто, способное заменить несбывшуюся мечту.

«Так недалеко и до депрессии», – понимал он.

Единственным, кто грел ему душу, была Анна. Ей не нужно было ничего объяснять, она все понимала. И его положение, и состояние души, и настроение. Даже если они сидели рядом, просто обнявшись, без слов, он чувствовал, что она его слышит и понимает. И был благодарен ей за это. Как и за терпение.

В этот напряженный период ей, как и многим другим в офисе, частенько доставалось от шефа, который был не в духе.


– Добрый день, – в трубке прозвучал незнакомый приятный женский голос. – Могли бы вы пригласить к телефону Круглову?

– Я вас слушаю, – ответила Анна.

В трубке замолчали.

– Алло! Говорите.

– Анна, это Светлана. Селиван. То есть Крылова, так вам будет более понятно.

У Анны все замерло внутри.

– Да, – ответила она после паузы. – Я вас слушаю.

– Мне очень нужно с вами поговорить, – произнесла женщина. – Это не телефонный разговор, не могли бы мы с вами где-нибудь встретиться? Желательно сегодня.

– Не знаю, – растерялась Анна. – Вечером я занята. Если только во время обеда?

– Хорошо, – быстро согласилась женщина. – Где и когда?

– Давайте у входа в парк Горького, у арки. Около часа. Вас устроит?

– Да.

– Как я вас узнаю? – после паузы решила спросить Анна.

– Я к вам сама подойду. Только у меня еще одна просьба. Не говорите, пожалуйста, ничего Крылову. Хорошо? Я вас очень прошу.

– Хорошо, – неуверенно согласилась Анна.

– Тогда до встречи.

– До встречи.

«Какой странный звонок! – подумала она. – Что делать? Костя рассердится, конечно, если узнает. Зачем согласилась? С кем бы посоветоваться?»

Крылов с утра куда-то уехал вместе с Хориным.

«Дождусь все-таки Костю», – решила Анна.

Но тот так и не появился до обеда. Посмотрев на часы, Анна вздохнула и отправилась на обещанную встречу.


– Анна? – окликнули ее, едва она вышла из припаркованной машины.

Навстречу шла стройная темноволосая женщина в длинном темном пальто. Стараясь не выдавать обостренного интереса, Анна исподволь внимательно ее рассматривала.

Неброский макияж, в котором та по большому счету не нуждалась, настолько четкими и естественными были черты лица, прямые волосы чуть ниже плеч, шарфик, оттеняющий пальто. Во всем внешнем виде женщины чувствовался стиль. Для достижения полной гармонии не хватало одного – блеска в глазах. Смотрели они грустно и устало. Впрочем, от этого кому-либо она, возможно, показалась бы загадочной.

– Здравствуйте, Анна, – произнесла женщина и остановилась напротив.

– Здравствуйте, Светлана, – ответила та и, не удержавшись, спросила: – Откуда вы меня знаете?

– Я вас видела. Сначала у гимназии, затем у остановки школьного автобуса, – пояснила женщина, опустив голову. – Вы Олега забирали. И девочку. Я поняла, что это ваша дочь.

– Да, Катя, – автоматически произнесла Анна. – А что вы там делали?

– Это долгая история, – женщина, зябко поежившись, осмотрелась по сторонам. – Может быть, пройдемся? Будет теплее.

Анна пожала плечами, соглашаясь. Какое-то время они шли молча. Одна пыталась понять, для чего ее пригласили, другая, нервничая, не знала, с чего начать непростой разговор.

– Вы, я думаю, многое обо мне слышали, – усмехнулась Светлана. – Правда, не знаю, как вам преподнесли всю эту историю.

– Я не собираюсь вас судить, – спокойно и с достоинством ответила Анна. – Я вас не знала. И не знаю.

– Простите, я не хотела вас обидеть, – испугалась женщина.

Она не ожидала таких прямых ответов. Надо было знать Анну.

– Просто мне хотелось бы самой вам все объяснить, – добавила она.

– Почему мне?

Светлана вздохнула.

– Потому что вы – женщина. И нас с вами связывает не только один мужчина, но и мой сын. Олег. Я надеюсь, что вы поймете меня еще и как мать.

Анна, внимательно выслушав ее слова, промолчала.

– Дело в том, что, уезжая, я вынуждена была подписать бумаги, составленные адвокатами Крылова. Это была моя ошибка. И я за нее расплачиваюсь.

Круглова насторожилась.

– В одной из бумаг был текст, что я отказываюсь от всяческих встреч с сыном, – продолжила женщина, и при этих словах у нее задрожали губы. – Я до сих пор не могу себе простить, что ее подписала. Наверно, не верила в серьезность решения Кости. Он никогда прежде не был так жесток по отношению ко мне. Мне всегда удавалось изменить его мнение. Прежде, – добавила она.

– Но я здесь при чем? – удивилась Анна.

– Подождите. Выслушайте меня, пожалуйста, до конца, – Светлана достала из сумки салфетку и вытерла уголки глаз. – Сначала мне хотелось бы объяснить вам, почему я оставила Костю. Я полюбила другого мужчину. Более того, – она сделала паузу, – я еще никому об этом не рассказывала, но я полюбила его давно, до рождения Олега.

Анна удивленно вскинула брови. Об этом она действительно слышала впервые.

– Никто на свете этого не знал и об этом не догадывался. У Миши была своя семья, двое детей-подростков, хорошая жена. Да и не было между нами по большому счету ничего. Так, обмен взглядами, многозначительные разговоры да еще его желание всегда и во всем помочь, подвезти, встретить. Я поняла, что начинаю тонуть и, пытаясь все прекратить, решила родить ребенка. А потом, потом началось самое тяжелое...

Светлана достала пачку сигарет и нервными движениями сняла с нее обертку.

– Вот даже сейчас не могу с собой совладать, – попыталась она оправдаться.

Они не спеша прошли под мостом через Свислочь. Наверху шумел проспект.

– Не дай Бог кому-то испытать такое! Носить под сердцем ребенка от одного мужчины, а продолжать любить другого, – прикрыв глаза, Светлана покачала головой. – Как ни пыталась я заглушить в себе чувство к Михаилу, ничего не получалось. Было еще хуже: порой казалось, что нужны оба, иногда обоих видеть не могла. Сознание раздваивалось. Я ничего не могла с собой поделать. Тогда же, во время беременности, совершенно неожиданно Михаил признался в любви и предложил уйти к нему. Со стрессом надолго попала в больницу. Михаил пытался меня навещать. Запретила. Собравшись с силами, сказала, что не люблю его. Дважды, – усмехнувшись, добавила она: —

С первого раза не поверил.

Выглянуло солнце. Ветер перегонял через аллею опавшую листву. Мимо пробежала группа спортсменов, на ходу отвешивая им комплименты.

– Вот здесь мы иногда тайно встречались, – показала она рукой на беседку у реки. – Просто поговорить, большего я тогда не могла себе позволить. Или уезжали в его машине за город. Если я его долго не видела, просто задыхалась от тоски. По телефону мы тоже не могли говорить. После рождения Олега к нам переехала Саша.

Светлана подошла к беседке и прислонилась головой к одной из колонн, скользя затуманенным взглядом по водной глади.

Анна, пораженная таким поворотом событий, не удержалась от вопроса:

– А Костя? Неужели он ничего не видел?

– Знаешь, что самое странное? – Светлана незаметно для себя перешла на «ты». – Он действительно ничего не замечал! Или не хотел замечать. Правда, Саша часто смотрела на меня с подозрением. Но у нее тоже не было никаких фактов. Через некоторое время, привязавшись к ребенку, я снова попыталась выбросить из сердца Михаила. Но от этого стало еще хуже. Я поняла, что совершенно не люблю Костю. И никогда не любила так, как Михаила...

Анна продолжала слушать, неожиданно для себя почувствовав, что вместо негодования от поступков этой женщины в ней растет чувство сострадания. Что такое жить с нелюбимым человеком – она не знала. Но, представляя, как это тяжело, всеми силами старалась избежать этого в своей жизни.

– Сказать кому – не поверят. Но в первый раз мы были близки с Михаилом, когда Олегу исполнилось три с половиной года. Именно в тот день. За это время он успел перевезти семью в Штаты, устроить их и свою жизнь на новом месте и... развестись с женой. Он специально вернулся в Минск за мной. Через месяц после того, что случилось, я поняла, что начинаю не-на-ви-деть Крылова, – сделала она нажим на каждом слоге. – А когда это страшное чувство стало меня переполнять, объявила, что ухожу. В тот же день и ушла. Мне стало легче несмотря на то, что, проводя практически все время в гостиничном номере, я непрестанно рыдала. От горя и от счастья одновременно.

Анна, обладая хорошим воображением, как наяву представляла себе женщину в полумраке гостиничного номера. Страдающую и счастливую.

«Такое состояние присуще только женщине, – отметила она для себя. – У мужчин все иначе: или – или».

Но тут же сам собой возник образ Крылова. Уж ему тогда точно было не до веселья. Двойственное чувство снова охватило Анну: уважение к женщине, которая нашла в себе силы перешагнуть через все преграды, чтобы быть счастливой, и негодование оттого, что другому, дорогому ей человеку эта женщина едва не сломала жизнь.

– Знаю, что понять это невозможно. Да и ни к чему, – понимая ее состояние, произнесла Светлана. – Можно только принять.

Она вновь сделала паузу и, присев на скамейку, снова закурила. Анна тоже впервые достала сигарету.

– Разводом занимался Михаил, у меня не было сил встречаться с Крыловым, – глядя в одну точку перед собой, продолжила женщина.

То ли воспоминания наложили свой отпечаток, то ли Анна находилась к ней слишком близко, но неожиданно она заметила мелкую сеточку морщин вокруг глаз Светланы.

«Сколько же ей лет? – мелькнуло у нее в голове, и тут же что-то быстро подсчитав в уме, она поразилась: – Ведь она старше меня только на четыре года! И столько вынесла, бедная!»

– Параллельно оформляли бумаги на выезд. Сложностей, знаю, было много, но меня они почти не касались. У Селивана были хорошие связи. Я скучала только по одному человечку, Олегу. Дальше ты все знаешь...

Она замолчала. Молчала и Анна.

– Впрочем, не все, – для полноты картины решила рассказать Светлана. – Через некоторое время после приезда в Штаты поняла, что беременна. Очень хотели этого ребенка, но не получилось. Теперь... Я больше не могу иметь детей...

На ее ресницах снова заблестели слезы, и, не в силах сдержаться, она расплакалась. Редкие в это время посетители парка, прогуливаясь по аллеям, с удивлением рассматривали странную парочку. Две интересные, хорошо одетые девушки: одна глубоко задумалась, а вторая так горько плачет. Чего только не увидишь в парке!

– Видно, меня Бог наказал, – сквозь рыдания расслышала Анна и повернула голову.

– Нет, это не Бог. Просто стечение обстоятельств, – вслух подумала Анна. – Жить с человеком и при этом его ненавидеть – гораздо более тяжкий грех. Никто от такого соседства не станет счастливее.

Светлана подняла заплаканное лицо и взглянула на собеседницу. Она не ожидала таких слов, и то ли оттого что разбередила в памяти давнюю рану, то ли оттого что ее смогли понять, расплакалась еще сильнее.

– Он не дает мне встречаться с сыном, – сквозь рыдания произнесла она. – Я разговаривала с ним об этом зимой в Киеве и три дня назад. Он неумолим. Я понимаю свою вину, у меня даже в мыслях нет забрать его с собой. Лишь одно: я хочу знать, как растет мой сын, и иметь возможность с ним встречаться. Хотя бы иногда. Пусть даже в присутствии кого-то.

Прошло еще какое-то время. Светлана, слегка успокоившись, достала пудреницу и попыталась убрать следы слез.

– Но почему вы обратились ко мне? – украдкой посматривая на часы, спросила Анна.

Время обеда заканчивалось.

– Я приехала десять дней назад. Через знакомых навела справки, узнала, что Костя встречается с женщиной, – не глядя на Анну, ответила Светлана. – Наивная, решила, что, может быть, его сердце оттаяло, стал помягче. Оказалось, не так. Хотя во время последней встречи мне показалось, что он не так зол на меня, как прежде. Тогда что? Месть? Упрямство?

Она снова вздохнула. Анна, задумавшись над ее словами, спросила:

– А как вы с ним разговаривали? Он не терпит, когда ему диктуют какие-либо условия, и когда пытаются разжалобить – тоже не любит.

– Я смотрю, вы уже неплохо его изучили, – усмехнулась в ответ Светлана.

– Пока он сам не поймет, что не прав, вам никто не поможет, – продолжила Анна. – Попытайтесь еще раз с ним встретиться.

– Он завтра уезжает в Москву, – безнадежно произнесла женщина. – А я улетаю в субботу. Следующий раз прилечу только после Нового года.

Анна задумалась. О том, что Костя уезжает в командировку, она слышала впервые. К тому же на четверг были куплены билеты на концерт любимой группы в ночном клубе.

«Неужели он забыл?» – расстроилась она.

– Анна, вы могли бы попробовать с ним поговорить? – наконец приступила к главному Светлана. – Знаете, я когда увидела вас с детьми там, в гимназии, так вам позавидовала... Я даже не могу подойти к сыну. Но вы – тоже мать, и кому, как не вам, понять мои чувства.

– Не знаю, смогу ли чем-то помочь, – неуверенно произнесла Анна, подумав при этом «без вреда для себя». – Поверьте, я не имею на него почти никакого влияния.

– Я понимаю, – ответила Светлана, когда они уже подошли к машине. – Но я все равно позвоню вам завтра. Хорошо?

И столько мольбы и надежды было в ее словах, что Анна неожиданно для себя пообещала:

– Хорошо. Я попробую. Простите, но мне пора. До свидания.

– До свидания, – ответила женщина с безнадежной грустью в глазах.


– Анна Николаевна, вас разыскивал Константин Петрович, – нараспев произнесла Алла Ивановна, едва завидев в дверях Круглову. – Минут десять назад. Только сейчас у него посетители.

Анна посмотрела на часы. Она опоздала с обеда почти на сорок минут.

– Костя... – произнесла она, влетев к нему в кабинет, не расслышав последних слов секретарши, и осеклась.

За столом сидели двое солидных мужчин, с интересом повернув к ней головы.

– Константин Петрович, вы меня разыскивали? – смущенно поправилась Анна.

– Анна Николаевна, я приглашу вас позже, – спокойно ответил Крылов, но по выражению его лица она поняла, что влипла.

– Куда же вы полетели? – зашипела на нее секретарша несмотря на то, что все давно знали об их отношениях. – Там такие люди из министерства...

Она укоризненно покачала головой, чувствуя, что достанется и ей.


С трудом найдя в себе силы быть корректным по отношению к Кругловой в присутствии других людей, Костя после их ухода просто кипел от негодования.

Ко всем прочим проблемам на прошедшей неделе добавились еще две. Сначала возник очень серьезный вопрос по поводу партнера в России, который был соучредителем. Пусть формальным соучредителем, но что-то там у него стряслось, и после проигранных судов неприятности могли коснуться всего, к чему имели отношение многие его компании. Совместного предприятия в Беларуси в том числе.

Крылов знал о неприятностях партнера с самого начала, но, надеясь на связи хорошо известного в российских деловых кругах человека, ничего не предпринимал. И вдруг в течение недели нужно было срочно решить вопрос о смене соучредителя, лично предложившего этот выход из создавшейся ситуации, чтобы не подставлять под удар других людей.

Создавать какую-то новую структуру времени не было. Оффшоры не годились, Украина тоже отпадала в силу многих обстоятельств, в частности – неединого таможенного пространства. И, тем не менее, именно Дербенев пришел на выручку другу, предложив разумный вариант и одну из своих компаний в России.

Самое интересное, что лихорадочный поиск выхода из ситуации подкинул им решение проблемы, значительно упрощавшее работу с Киевом. Какие только парадоксы не происходят!

Завтра утром придется срочно лететь в Москву.

«Предстоит очередная перерегистрация, – думал Крылов. – Как все надоело. Да еще каждому дай: начиная от пожарников и санстанции, заканчивая... Вот и этим людям, что только ушли, тоже нужны были деньги под благовидным предлогом. То ли в фонд развития, то ли закрытия. Черт поймешь! А пусть попробуют их заработать – мозги набекрень вывернутся, кишка тонка!» – продолжал он злиться, понимая, что и денег даст, и перерегистрацию пройдет.

«Да еще Светлана приехала! – перескочил он на другую проблему. – Ясно же сказал в Киеве: не видать ей Олега!»

Светлана Селиван действительно приехала не вовремя. Сделай это она на пару недель раньше или позже – глядишь, все вышло бы по-другому.


– Анна Николаевна, – раздался через час из телефонной трубки всхлипывающий голос. – Зайдите к Константину Петровичу.

Анна прошла по коридору мимо секретарской стойки. Алла Ивановна даже не глянула в ее сторону, вытирая слезы.

– Какого черта ты врываешься ко мне в кабинет в такой момент? – прямо с порога начал Костя. – На работе ты такая же, как все, неужели не смогла усвоить до сих пор!

Анна, чувствуя свою вину, тем не менее вся содрогнулась от его слов, опустив глаза. Костю же словно прорвало:

– Мало того, что шляешься где попало в рабочее время, так еще и меня ставишь в неловкое положение! Я что, всем должен объяснять, почему у меня нет никакой дисциплины на работе и ко мне просто так вваливаются в кабинет? Ты понимаешь, что у меня в этот момент могут решаться серьезные дела? Не можешь вести себя как положено – сиди дома, не подрывай мой авторитет! Здесь ты – никто!

Чувствуя, что ей становится дурно, а от всех резких, безжалостных слов начинает мутить в голове, Анна сделала шаг к ближайшему стулу. Лицо ее побледнело, а голос Крылова стал долетать будто сквозь стену.

«Почему он так кричит? За что он меня ненавидит?» – мелькнула мысль, и она стала медленно оседать, интуитивно ухватившись за спинку стула.

– Ты решила, что здесь на особом положении? Я устал от того, что... – Костя, стоя к Анне спиной, не успел закончить фразу.

Грохот падающего стула прервал его на полуслове.

Оглянувшись, он не сразу понял, что произошло. Метрах в двух от него рядом с перевернутым стулом, поджав колени и неестественно вывернув руку, на ковровом покрытии лежала Анна.

– Ты что? Что с тобой? – растерянно бросился он к ней и, склонившись, принялся тормошить.

Она не подавала признаков жизни.

– Анна! Аня! – испуганно тряс он ее за плечо. – Ты что?

Затем быстро схватил на руки и выскочил в коридор:

– Алла Ивановна! У вас нашатырный спирт есть?

Алла Ивановна, слышавшая громовые раскаты голоса Крылова, забыв свою обиду, быстро вытянула ящик стола, служивший аптечкой, и трясущимися руками схватила пузырек с нашатырем. Одновременно с ней к Крылову в полном недоумении подбежали несколько человек, оказавшихся рядом.

Костя вернулся в кабинет, растерянно оглянувшись по сторонам. Затем скомандовал:

– Дверь откройте! Да откройте, черт возьми!

Алла Ивановна первая сообразила, что он имеет в виду, и дернула неприметную дверь в углу. Костя быстро положил Анну на диван, выхватил у секретарши нашатырь, отвинтил колпачок и, опустившись на колени, подсунул пузырек к носу.

Анна среагировала не сразу. Прошло несколько секунд, прежде чем она сначала дернула головой, затем резко отвернула ее в сторону.

– О, очнулась, – произнес кто-то за спиной Крылова.

Только сейчас он заметил, что не один, и, не поворачивая головы, произнес:

– Выйдите. Выйдите все!

Притихший народ быстро покинул комнату. Последней, плотно прикрыв за собой дверь, вышла секретарша.

Анна медленно приходила в себя. В голове шумело.

«Что я здесь делаю? – подумала она, оглядывая стены. – Почему лежу на диване?»

Тут она заметила Костю.

«Что с ним? Почему он такой бледный и на полу?» – она попыталась встать, но Крылов ладонью тут же уложил ее обратно и, опустив глаза, произнес:

– Прости.

Он так и сидел на коленях, не двигаясь с места, чувствуя, что еще немного – и сам отключится. Напряжение последних дней сыграло с ним злую шутку. Он не помнил, когда последний раз в жизни был так напуган. Подняв на Анну глаза, Костя почувствовал, что, наверное, впервые в своей взрослой жизни готов заплакать и, не выдержав затуманенного взгляда ее глаз, вновь опустил голову.

Анна протянула руку и, проведя ладонью по его волосам, привлекла его к себе. Молча. Без слов.

«Я не хочу тебя терять!» – пронеслось у Кости в мыслях и, поддавшись порыву, он обхватил ее и крепко прижал к себе.

«Сердце едва бьется, – стал различать он удары. – Раз, два, три... Зачем я ее мучаю?»

– Поехали домой, – спустя некоторое время предложил он, не двигаясь с места. – Оставляй машину здесь, и поехали. Охрана посмотрит.

– А работа? – тихо спросила девушка.

«Черт с ней, с работой! – подумал Крылов. – Я устал. И хочу побыть с любимой женщиной. Больше ни-че-го».

– Поехали, – еще раз твердо произнес он и выпрямился.

– Хорошо, – ответила Анна, безропотно согласившись.

Костя протянул руку, помогая встать, и с опаской заметил, что ее слегка пошатывает.

– Тебе помочь?

– Нет, я сама дойду. Голова закружилась, долго лежала, – попыталась она его успокоить.

Взглянув на ее все еще бледное лицо, теперь уже он привлек ее к себе, зарывшись головой в волосы.

– Дымом пахнут, – произнес он, почувствовав непривычный запах.

«В парке кто-то поджег листья», – вспомнила Анна, но ничего не сказала.

Наконец, отстранившись от Крылова, она спросила:

– Мне совсем собираться?

– Как – совсем? – не сразу понял он, затем, грустно усмехнувшись, спросил: – Хочешь отомстить?

– Нет. Месть не в моих правилах.

– Тогда у машины, через десять минут. И не падай больше. Пожалуйста, – попросил он.

– Хорошо, не буду, – ответила Анна, выходя за дверь.

И в коридоре, и в кабинете стояла гробовая тишина. Никто из сотрудников, попавшихся ей навстречу, не проронил ни слова.

Уже выходя из кабинета, сложив компьютер и все, что ему может понадобиться в Москве, в дорожный кейс, Костя услышал призывный звонок телефона. Замерев на секунду, он тоскливо посмотрел на аппарат и решительно вышел из кабинета.

«Меня нет», – подумал он, на ходу сказав те же слова секретарше.


– Заедем куда-нибудь? – спросил он у Анны, едва они отъехали от офиса.

– Зачем? – удивилась она.

– Поужинаем. Не знаю как ты, я еще и не обедал.

«Я тоже», – подумала Анна. Но вместо этого ответила:

– У меня дома все есть. И обед готов, только разогреть. Поехали ко мне.

– Хорошо. Домой так домой, – согласился Костя.

«Когда она все успевает? – только подумал он, краем глаза разглядывая ее профиль. – Вот возьму – и женюсь. Сразу все станет на свои места, – неожиданно для самого себя решил он. – Вернусь из поездки и сразу сделаю предложение».

Улыбнувшись от этой мысли, он вновь посмотрел на Анну.

– Я завтра в Москву лечу.

– Надолго? – спросила она, повернув голову. – Жаль, билеты пропадут.

– Сходи с кем-нибудь, – виновато посоветовал Костя.

Он действительно забыл о концерте. Но и изменить ничего уже нельзя. Два предстоящих дня расписаны чуть ли не по минутам.

– Глупый совет. Я никуда без тебя не пойду, – не раздумывая ответила Анна, вновь глядя на дорогу. – Мне без тебя неинтересно.

«Точно женюсь», – снова подумал Крылов, услышав ответ.

Он прекрасно знал, как она хотела послушать «Машину времени».


Костя уехал в аэропорт в пять утра.

– Я буду тебе звонить, – сказал он напоследок и, поцеловав Анну, как-то по-особенному на нее взглянул. – Возьми два отгула.

Анна удивленно подняла брови.

– Зачем? Я не устала, к тому же долго не работала из-за болезни. Что ребята подумают?

– Неважно. Просто... Я прошу, возьми два отгула и отдохни. Я сам все объясню Виктору.

И, заглянув ей в глаза, почувствовал, что еще немного – и точно опоздает на самолет или никуда не поедет.

– Все. Пока. Приеду – поговорим, – улыбнулся он многозначительно и вошел в кабину лифта.

– Я буду ждать, – ответила ничего не понимающая Анна, стоя на площадке в наброшенном халате.

4

Два свалившихся на нее свободных дня Анна решила использовать с пользой для дела и, захватив с собой Сашу, занялась цветами на участке. Выкопать одни луковицы, посадить другие, подготовить к зиме розы – все это отняло много времени.

За этими делами она как-то забыла о Светлане и о ее просьбе. Вернее, она все помнила, но старалась убежать от принятия решения. Тем более что с Костей так и не удалось поговорить, а что-то решать самой – значило сразу напрячь и без того непростые отношения.

И все же... Стоило ей только мельком подумать о данном обещании, как сразу начинало щемить сердце. Права была Светлана, рассчитывая на ее материнские чувства. У всех они одинаковые. И горе одной матери гораздо быстрее поймет другая мать, а не какой-нибудь даже самый сентиментальный мужчина.

– Саша, – Анна, не вытерпев, попыталась произвести разведку у женщины. – А Светлана, бывшая Костина жена, интересуется Олегом?

Та испуганно отпрянула.

– Что ты! Он ей категорически запретил даже приближаться к нему, сказал, что сразу в суд подаст, а его увезет и спрячет где-нибудь.

– И как вы считаете, он прав? – после паузы спросила Анна. – Только честно. Как женщина, вы думаете, он вправе лишать их общения? Несмотря на все обиды?

Саша присела на маленький стульчик, предусмотрительно всегда находившийся рядом.

– Не знаю, что и сказать, – растерянно ответила она. – Так Костя решил.

– Да, он так решил. Тогда. Но прошло уже почти три года. Каждый в жизни имеет право на ошибку. И Светлана, и Костя.

– Олег ведь до сих пор о ней спрашивает, – неожиданно произнесла женщина, задумчиво перебирая в руках луковицы тюльпанов. – Это я Косте ничего не говорю. И Олег тоже. Чувствует, что папе это неприятно. А еще... Он ведь ее фотографию в книжках прячет. Почти и не помнит уже, а грустит. Кате завидует, что у нее мама есть. Вот так.

– Так почему вы об этом ничего ему не рассказываете? – возмутилась Анна. – Вы одного от страданий оберегаете, а другого, маленького, заставляете так мучиться?

– Да понимаю я все, – вздохнула Саша. – Только от меня ничего не зависит.

– Вы его боитесь? – неуверенно спросила Анна.

– Не его, – опустила голову женщина. – Я боюсь, что он перестанет доверять мне Олега. А без него я не представляю своей жизни.

«Так вот в чем дело! – дошло до Анны. – Она боится вновь оказаться невостребованной! Бедная женщина! Она в таком же положении, как и я: ни мать, ни бабушка родная. В любой момент ее могут выкинуть из этой жизни! Хотя нет, по отношению к ней Крылов на такое не пойдет. Я ведь помню, как он переживал, когда Саша попала в больницу».

– А если бы вам позвонила Светлана и попросила устроить встречу? – тихо спросила она.

– Она никогда этого не сделает, – твердо ответила женщина. – Зная мое положение, она прекрасно понимает, что я никогда не пойду на такой шаг. А почему это вдруг ты так ею интересуешься? – насторожилась она.

– Да так. Слишком много темных пятен для меня в этой истории, – уклончиво ответила Анна. – Ну что? Еще часик поработаем и домой?

– Да, к автобусу бы не опоздать, – согласилась Саша, вставая со стульчика. – А почему мы розы не накрываем? Вон сколько еловых лапок рабочие привезли!

– Рано еще, – задумчиво пояснила Анна и неожиданно произнесла: – Саша, если вдруг я не смогу их укрыть, ну по какой-то причине, не забудьте, пожалуйста, это сделать. Особенно ту, что у меня на окне проросла. У нее еще корешки совсем слабенькие, могут мороза не выдержать.

– Вот вместе и укроем, – не поняла женщина. – Что это ты надумала? Конечно, накроем!

– Это я так, на всякий случай, – улыбнулась Анна. – Все будет хорошо.

«И мы поженимся, – добавила она мысленно. – Или разбежимся».


Около восьми раздался телефонный звонок. Второй, который она ждала в этот вечер.

Первым позвонил Костя. Он был в хорошем настроении, передал привет от Дербенева и сообщил, что купил подарок, о котором она даже не догадывается. Обещал прилететь завтра днем. Удивительно, но в эти два дня он впервые за все время знакомства звонил ей по нескольку раз за день. Прежде такого за ним не водилось.

Звонок от Светланы Селиван был не таким радостным.

– Анна, здравствуйте.

– Здравствуйте, Светлана.

В трубке повисла пауза.

– Простите, что звоню вам домой. Вас не было на работе два дня, я просила домашний номер, но мне не дали. Пришлось вычислять по адресу.

– А как вы узнали, где я живу? – удивилась Анна.

– Я ведь говорила, что видела вас с детьми у школьного автобуса. Я за ним на такси ехала. Затем прошла за вами до подъезда. Знакомые только что помогли найти по компьютеру, – как бы извиняясь, пояснила Светлана.

– А что, мой номер уже есть в базе данных? Зимой еще не было, – удивилась Анна.

– Теперь есть.

Снова возникла пауза.

– Я завтра улетаю, – наконец произнесла Светлана.

– Я помню, – ответила Анна.

– Вы мне ничего не скажете? – спросила она безнадежно.

– Во сколько ваш самолет?

– В два часа дня. Рейс «Люфтганзы».

Анна глубоко вздохнула и наконец произнесла слова, которых сама боялась:

– Вы сможете подъехать в десять утра к «Макдоналдсу», что на площади Бангалор?

– А где это?

– По Богдановича, бывшей Горького, до пересечения с Сурганова. Я там буду с детьми.

– И с Олегом? – не поверила Светлана.

– Да, – ответила Анна, понимая, что выбор сделан.

– Буду. Конечно, буду! – обрадовалась женщина. – Костя разрешил?

– Костя в Москве и вернется завтра. Я не смогла с ним поговорить, – честно призналась Анна.

В трубке вновь воцарилось молчание.

– Вы это сами решили? – вновь зазвучала неуверенность в голосе. – Вы хорошо подумали?

– Да. Я попытаюсь ему объяснить позже. Не знаю, поймет ли, но я попробую.

– Нет, – раздалось в трубке после раздумья. – Он не поймет. Я его хорошо знаю. Спасибо, Анна. Я не поеду. Я не хочу, чтобы кто-то потом расплачивался.

Было слышно, как при последних словах задрожал ее голос.

– Вы приедете, – устало произнесла Анна. – Дело в том, что Олег о вас помнит. Возможно, я не права, но я поступаю так не только ради вас, но и ради него тоже. Ребенок, пока жива мать, обязательно должен с ней видеться. Хоть иногда. Когда знаешь, что тебя любят, легче жить на свете.

То ли от этих слов, то ли от напряжения, просто сковывавшего Светлану в последние дни при мысли, что она не сможет увидеться с сыном, она всхлипнула.

– Он правда меня помнит?

– Помнит. И скучает, – затем, почувствовав безмерную усталость, Анна попросила: – Завтра в десять. Хорошо? Народу с утра немного, и вы на самолет успеете.

– Хорошо, – быстро ответила Светлана и добавила: – Мне даже страшно: а вдруг не узнает?

– Узнает, – успокоила Анна. – Он хранит вашу фотографию. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

«Ну, вот и все, – подумала Анна, глядя в темноту за окном. – Вот и все. Выбор сделан. В пользу своей правды на чужой территории».


– Мама!? – прошептал Олежка, сидя за столиком с пакетом «Хеппи-мила».

Они приехали в «Макдоналдс» минут двадцать назад. Посетителей почти не было, лишь в углу группа детей отмечала день рождения.

Анна сразу увидела Светлану, в одиночестве сидевшую за столиком со стаканчиком кофе. Дав ей знак подождать, она выбрала с детьми игрушки, усадила их за стол и принесла заказ. Только потом жестом подозвала женщину.

– Олежка! – сдерживая слезы, бросилась та к ребенку.

Мальчик удивленно смотрел то на Аню, то на прильнувшую к нему женщину.

– Мама, где ты была? – спросил он по-детски наивно.

– Мне нужно было уехать.

– Так надолго?

Светлана подняла голову и со слезами радости на глазах произнесла:

– Так получилось, сынок.

– И ты вправду меня не забыла? – неуверенно уточнил он.

– Нет, дорогой. Как я могу тебя забыть?

– Но ты так долго не приезжала, я подумал, что забыла.

– Я теперь буду чаще приезжать, обязательно, – снова прижалась к мальчику Светлана, целуя его ладошки.

Она никак не могла оторваться от ребенка, все еще не веря в счастливую возможность не просто смотреть на него сквозь забор детского сада, а вот так чувствовать его тельце, слушать дыхание, слышать голосок.

На них стали оглядываться.

– Светлана, присядьте с нами за столик, – попросила ее Анна.

Та, взяв себя в руки, вытерла кончиками пальцев глаза и, присев рядом с Анной, спросила, указав взглядом на Катю:

– А это ваша?

– Моя. Катюша, поздоровайся. Это мама Олега.

Катя сидела с чизбургером в руках и наблюдала за происходящим, раскрыв рот от удивления.

– Здравствуйте, – наконец сказала она и искренне добавила, распахнув глаза во всю ширь: – Олег всем говорил, что у него мама красивая. А ему никто не верил. Даже я немножко не верила.

– Почему? – улыбнулась девочке Светлана.

– У меня тоже мама красивая. Но она ко мне в гимназию приходит, а вы – нет.

– Зато за тобой папа не приходит, – вступился за Светлану сын. – Только ты его все равно любишь, сама говорила.

– Дети! – улыбнувшись, попыталась примирить их Анна. – Давайте ешьте быстрее, потом еще на горке успеем покататься.

– Мама, ты никуда не уйдешь, пока я буду есть? – неожиданно спросил Олег.

– Нет, не уйду, – ответила Светлана.

Слезы снова заблестели в ее глазах.

– Я тебя за руку буду держать, – при этих словах мальчик протянул руку и ухватился за ладонь женщины, лежавшую на столе.

Наблюдая за всем этим, Анна нисколько не жалела, что устроила встречу. Она была права. Олегу надо знать, что его помнят и любят. Тут ее взгляд упал на Катю.

Та сидела, насупившись, и ничего не ела.

– Катюша, что с тобой?

– Мама, а почему к нам папа не приходит? – спросила она, взглянув ясными глазенками на мать. – Потому что у него теперь другая жена?

Женщины переглянулись.

– Понимаешь, Катя, – Анна говорила медленно, стараясь подобрать правильные слова, зная о том, что ее слушает и Олег. – Родители часто не могут жить вместе. Мальчик или девочка тогда живет с папой или с мамой. Но они всегда помнят и любят своих детей. Так же, как и те люди, которые с ними живут, любят их детей.

– Неправда, – пробурчала Катя. – Тетя Люда меня не любит.

– Если это так, ей просто не повезло. Она еще не поняла, какая у твоего отца растет замечательная дочка.

– А он приедет ко мне снова на день рождения? – слегка успокоилась Катя.

– Приедет. Обязательно. Даже если просто позвонит, тебе ведь все равно будет приятно?

– Ну, не очень, конечно, – пожала плечами девочка. – Пусть тогда хотя бы игрушку передаст.

– Ой! – спохватилась Светлана. – Я совсем забыла. Я же вам подарки привезла.

Оглянувшись, она быстро пересекла зал, вернувшись к столику, за которым сидела раньше. Рядом стоял объемный пакет.

– Катенька, вот тебе кукла и гардероб к ней. А это тебе, Олег, – и она протянула ему красивую коробку с радиоуправляемым автомобилем.

Приятно удивленная Анна с улыбкой смотрела на обрадованные детские лица. Она не ошиблась. Светлана действительно была обычной, нормальной женщиной с добрым сердцем. А что произошло у них с Крыловым – Бог им судья!

– Ну, пойдем погуляем? – глянула она на часы.

На выходе в дверях они столкнулись с женщиной, лицо которой показалось Светлане знакомым. Но, не желая отвлекаться, та поспешила за всеми. А зря. Если бы она заставила себя напрячься и вспомнила, кто это был, кто знает, как бы все повернулось дальше...

Женщина же во все глаза рассматривала через стекло веселую компанию, делая свои выводы.

Был еще один человек, который видел и узнал и Анну, и Светлану. По странному стечению обстоятельств именно в это время и именно здесь праздновала свой пятый день рождения внучка Андрея Витальевича Хвостова.


– Спасибо, Анна, – две молодые женщины наблюдали, как дети весело катаются с горки. – И за слова, сказанные за столом. Я рада, что их слышал Олежка.

– Что слова? Вопросы, – ответила Анна. – Дети, к счастью, напрямую могут спросить о том, что их волнует. В отличие от взрослых. И ответить тоже могут. С возрастом это проходит.

– Тебе, наверное, непросто с Костей? – осторожно спросила Светлана, снова перейдя на «ты». – Хотя я не вправе задавать такие вопросы. Прости.

– Что теперь говорить. Иногда мне кажется, что он самый добрый, внимательный, нежный человек в мире, а порой ловлю себя на мысли, что ему не дано понять все эти чувства, вот в чем беда. Я устала, – неожиданно призналась она честно.

– Он все равно узнает об этой встрече. Может, мне самой ему позвонить?

– Не стоит. Ты же знаешь, он не любит выслушивать новости от других. Я сама ему обо всем расскажу сегодня, – совершенно спокойно ответила Анна. – Не волнуйся.

«И я знаю, чем это закончится, – отрешенно подумала она. – Но я сделала свой выбор. И в этом никто не виноват».

– Тебе пора, – сказала она, взглянув на часы. – Прощайся с Олегом. Мы подождем у машины.

– Спасибо, – Светлана неуверенно взглянула на Анну. – Можно я иногда буду тебе звонить?

– Можно, – улыбнулась Анна.

Совершенно неожиданно, взглянув друг на друга, они обнялись на прощание. Очень многое связывало их в этой жизни...


– Да, на восемь часов. Столик у окна в углу. Обязательно свечи. И еще, пожалуйста, закажите букет из самых свежих белых роз. Семь достаточно. Пусть доставят к девяти – не позже и не раньше.

Костя возвращался из аэропорта в прекрасном расположении духа. Два дня в Москве прошли на эмоциональном подъеме. Дела сделаны. Бумаги подписаны. С работой все более-менее стало утрясаться. Спасибо Николаю, специально прилетевшему в Москву.

И все-таки не это было главной причиной его хорошего настроения. Костя достал из нагрудного кармана маленькую бархатную коробочку и открыл ее. Кольцо, украшенное по периметру маленькими бриллиантами, сияло на солнце. Вчера, проезжая по Тверской, он попросил высадить его у одного из ювелирных магазинов, едва успев до закрытия. Николай увязался следом.

Крылову сразу понравилось это кольцо, хотя продавщицы советовали не спешить и посмотреть другие. Из-за бриллиантов его размер, к сожалению, изменить никак не удастся. Шутя, Костя с Николаем попросили одну из девушек его примерить, и Костя решил, что покупает.

Замочить покупку решили в ближайшем ресторане.

– Ну, поздравляю! – рассматривал кольцо Дербенев. – Думаю, я не ошибусь, что знаю, кому оно предназначено.

Игра бриллиантов прибавляла настроения.

– Знаешь, – подтвердил его догадки Крылов, наблюдая за другом.

– Верка обрадуется! И когда? – задал он сам собой напрашивающийся вопрос. – Мы через десять дней в Таиланд летим, так вы уж дождитесь. Как-никак чувствуем свою причастность.

– Еще не знаю, Николай, – рассмеялся Костя. – А вдруг откажет?

– Аня? Да ты что! Зря, что ли, она терпела все твои выходки девять месяцев? Вера и та говорила, что давно бы тебя убила, – закрыл коробочку Дербенев и протянул Крылову. – Ее терпению и ожиданию надо отдать должное. Так что же тебя подтолкнуло к такому шагу? Зимой ты совсем другие слова говорил.

– Зимой я был другим человеком, – усмехнувшись, припомнил разговор Костя. – А сейчас... Я иногда чувствую себя таким счастливым, что боюсь поверить в то, что со мной происходит.

– Признаться честно, даже я сомневался, что когда-нибудь услышу от тебя такие слова.

– Я, знаешь, о чем иногда думаю? – Костя спрятал коробочку в карман. – Помнишь, зимой в Киеве я встречался с Селиванами?

– Помню, – подтвердил Дербенев. – И что?

– Да Света тогда интересную фразу сказала. «Я хочу, чтобы ты почувствовал разницу», – повторил он слова женщины. – Она была права, это другое чувство. И разница – колоссальная.

Николай с интересом посмотрел на друга.

– Я рад за тебя, – просто ответил он. – Ну, давай выпьем за это дело?

– Выпьем, – согласился Крылов, поднимая рюмку.

– Будь счастлив!


«Так, – думал он. – С рестораном решил, с цветами тоже. Что еще? Дети будут с Сашей. Вроде порядок».

Костя захлопнул коробочку и, не переставая улыбаться, доехал до дома. До вечера он решил специально не встречаться с Аней. Лишь позвонил по телефону и, сославшись на занятость, пригласил ее вечером где-нибудь посидеть. Например, в «Вестфалии», недалеко от дома.


Анна поехала на своей машине. Она предполагала, во что выльется разговор и, чтобы не возвращаться домой на такси, взяла со стоянки «Вольво». Уже одно то, что Крылов не предложил за ней заехать, настораживало. Правда, голос был веселый, довольный.

«Наверное, – предположила она, – в Москве все прошло хорошо. Ну и слава Богу».

Дети играли в Катиной комнате и, казалось, уже забыли об утренней встрече в «Макдоналдсе». Но на самом деле это, конечно, было не так. Не зря ведь, когда возвращались домой, они устроили обычный детский спор, чья мама красивее. В конце концов Катя с Олегом дипломатично согласились, что их мамы самые красивые на свете. Но поведение мальчика неуловимо изменилось. Само упоминание слова «мама» придавало ему огромное чувство гордости.

«Единственное, что сможет меня спасти, это все рассказать первой, – грустно подводила итоги дня Анна. – И то не уверена».

Но при всем этом одно обстоятельство ее успокаивало. Впервые за последнее время она сама, без оглядки на Крылова, приняла решение.

Жизнь научила ее быть самостоятельной и в мыслях, и в поступках. Но после знакомства с Костей все исчезло. Последнее время она полностью зависела от него. Когда все шло хорошо, она об этом не задумывалась. Порой, когда было очень плохо, ее это мучило. Но сил сбросить с себя это обволакивающее счастливое покрывало, парализующее волю, не было. И не хотелось. Пугали тоска и одиночество прошлой жизни.

Но больше всего она устала от неопределенности. Об истинном положении вещей ей периодически напоминали все, кому не лень. Или она просто очень обостренно стала относиться к чужим словам? Даже Олег час назад в машине объяснял Кате, что его папа дружит в тетей Аней только потому, что он дружит с ее дочерью.

«Бред какой-то! При чем тут ребенок? – тряхнула она головой, пытаясь отогнать глупую мысль. – Но ведь, скорее всего, кто-то ему объяснил все именно так!»

Когда около шести за детьми пришла Саша и случайно обмолвилась в разговоре, что Костя дома, Анна растерялась.

«Ничего не понимаю, – подумала она. – Почему бы не поехать вместе?»

Но, что бы там ни было, встреча назначена, условия приняты.


– Ну, прямо жених! – всплеснула руками Саша, разглядывая вышедшего из своей комнаты Костю.

Свежевыбритый, в новом костюме и белой рубашке, с тщательно подобранным галстуком, он производил неизгладимое впечатление.

– А почему бы и нет! – загадочно ответил тот, не переставая улыбаться, и, чмокнув женщину в щеку, скрылся за дверью.

Такси уже стояло у подъезда. Открывая дверцу, он услышал звонок мобильного телефона.

– Константин Петрович, что же вы нарушаете условия, из-за которых было сломано столько копий? – игриво спросил женский голос. – Это Нина Степановна, ваш адвокат по бракоразводному процессу. Не узнал?

Только сейчас Крылов сообразил, кто это. Нина Степановна Чашникова! Нинок! Почти год не встречались, после того как она стала очень уж часто интересоваться его холостяцкой жизнью.

– Да, узнал. Как поживаете? – автоматически спросил он.

– Ну, уж сразу на «вы». В последнее время, если мне не изменяет память, мы с тобой общались проще, – обиженно ответила женщина.

Она была старше Кости на несколько лет и, насколько он помнил, поздно родив, воспитывала ребенка без мужа. Эта волевая, сильная женщина слыла одним из самых успешных адвокатов по семейному праву.

– Да, Нина. Ты права, – почти извинился Крылов. – А какие условия, я что-то не понял?

– Ну как же. Запрет на встречу с ребенком для бывшей жены. Кажется, ее Светлана зовут?

– Ну и что? – не понял Костя. – Я помню о нем прекрасно.

– Помнить-то помнишь, только сегодня утром в «Макдоналдсе» прямо у меня на глазах твоя бывшая жена встречается с ребенком! Что ж ты меня подводишь? Или мне милицию нужно было вызвать? Я уж подумала, может, Крылов стал менее принципиален? Все простил, например. Ты хотя бы предупредил. Минск – город маленький. Не хочется терять клиентов и репутацию.

«Саша! – похолодело в груди у Кости. – Не выдержала!»

– А кто еще там был? – спросил он, стараясь сохранять спокойствие.

– Девочка еще была с мамой. Симпатичная такая девушка, светленькая. Прощались-то они как подружки. Ну, жена твоя бывшая с этой девушкой. Кто такая, кстати, если не секрет?

«Анна», – понял Костя. Хорошее настроение вмиг испарилось.

– Так, знакомая одна. Ты не ошибаешься? – спросил он с надеждой.

– Думаю, что нет. Светлану я хоть видела всего дважды, но запомнила хорошо. Интересная дамочка. Слышала, как мальчика Олегом называла. Впрочем, если мне не доверяешь, можешь Андрею Витальевичу позвонить. Он как раз в это время день рождения внучки отмечал. Я просто уверена, что он их видел. Ну, чего молчишь?

«Все сходится, – думал Костя. – Светлана была в Минске, каким-то образом вышла на Анну. А та? Как она могла? Ведь я не один раз ей рассказывал, что тогда произошло. За моей спиной! А я как последний дурак... Надо было Сашу предупредить, чтоб с Олега глаз не спускала, пока Светлана в Минске!»

– Ты что? Правда, не знал? – удивился голос на другом конце. – Ну ты даешь! Хороша знакомая!

– Нина, я тебе перезвоню позже. Мне нужно кое-что уточнить. Не обижайся. Пока, – и, не расслышав ответа, нажал красную кнопку на аппарате.

Назвав таксисту адрес ресторана, Крылов тут же набрал номер.

– Виктор? Дай мне, пожалуйста, домашний номер Хвостова. Потом объясню, – они сегодня уже разговаривали о результатах поездки в Москву, и потому Хорин удивился звонку. – Да, запомнил. Спасибо.

– Андрея Витальевича, пожалуйста, – попросил Костя, слыша в трубке шум голосов.

По всему было слышно, что в квартире идет веселье.

– Андрей Витальевич? Крылов. Скажите, пожалуйста, вы были сегодня утром в «Макдоналдсе»?

Хвостов замялся. О том, что он видел, из-за своей осторожности решил никому не говорить. Кто его знает, что у них там происходит? Еще крайним окажешься. А здесь прямой вопрос. Значит, шеф что-то знает, и скрывать утреннее событие не имеет смысла.

– Да, мы отмечали пятилетие внучки. И сейчас продолжаем.

– Поздравляю, – соблюдая приличия, произнес Костя. – Вы мне можете сказать, видели ли вы там Анну? Круглову?

– Да, она была там с детьми, – Хвостов был немногословен.

– С ними еще кто-то был? – Костя замер в ожидании.

– Да.

– Кто?

– Светлана. Ваша бывшая жена.

Крылов закрыл глаза. Затем, сделав глубокий вдох, глухо выдавил:

– Спасибо, Андрей Витальевич. Извините, что побеспокоил.

Хвостов с минуту подержал в руках трубку, из которой раздавались короткие гудки, затем положил ее на рычаг и вернулся к гостям.


– Как прошел день? – спросил, не поздоровавшись, Костя, едва официант помог сесть Анне, услужливо пододвинув стул.

– Хорошо, – улыбнулась она, удивленно разглядывая парадный вид Крылова.

«Наверно, с какой-нибудь встречи. Когда он успел?» – подумала она.

– А как дела в Москве?

– Нормально, – кратко ответил Костя. – Так чем занимались?

– Пока тебя не было, с Сашей подготовили к зиме сад. Луковицы посадили, розы подрезали, только не укрывали пока, потому что...

– Меня интересует, что вы делали сегодня? – резко перебил он Анну.

«Опоздала, – пронзило ее. – Кто-то успел раньше».

– Утром мы были в «Макдоналдсе», – она замолчала. – Костя, я хотела начать свой разговор с того...

– Что предала меня? – сузив глаза, насмешливо произнес Крылов, откинувшись назад. – Все, что угодно ожидал, только не это.

«И в такой момент», – добавил он мысленно. Обида жгла душу.

– Прости меня. Я знаю, что не права. С твоей точки зрения, – поправилась она. – И по-своему ты прав. Но с позиции других...

– А какое право ты имеешь меня судить? Почему ты вмешиваешься в то, что случилось до тебя и что не касается тебя сегодня? – вновь прервал ее Костя. – Кто ты такая?

«Вот и все, что требовалось доказать, – грустно подумала Анна. – Я никто. Я тень. Я призрак. Без права высказывать собственное мнение».

– Я? Я, прежде всего, человек. Женщина. Мать, – неожиданно для себя, с чувством собственного достоинства, спокойно ответила Анна.

Последние слова Крылова послужили катализатором, и она почувствовала в себе силы дать ему отпор и сказать все, что думает, прекрасно отдавая себе отчет о каждом сказанном слове.

– Матери бывают разные, – жестко ответил Крылов. – Посмотри, сколько детей на перекрестках милостыню просят.

– Ты еще вспомни о домах ребенка, – отпарировала Анна. – А здесь конкретные люди. Мать, которой не дают видеть сына, и ребенок, прячущий под подушкой ее фотографию.

Анна замолчала, поняв, что сгоряча выдала лишнюю информацию. Костя не сразу нашелся, что ответить, сраженный ее последней фразой.

– Да... – наконец с горечью произнес он. – А мне казалось, я тебя хорошо знаю. Что еще скажешь? Зачем ты от меня скрывала, что общаешься с ней? Чем же она тебя подкупила? Может, взамен подсказала, как ко мне ключ подобрать? Молодец. Игра – супер! Может, тебе в театр попробовать? В обмороки классно падаешь, слезу прошибает. Даже у таких закаленных жизнью и непробиваемых, как я.

– Не переживай, – успокоила Анна. – Больше не дождешься. Считай, что это было единственное представление в твою честь.

– Так уж единственное? – засомневался Костя. – Одна больница чего стоила!

– Ты не просто непробиваемый, – при воспоминании о больнице она почувствовала подступивший к горлу ком обиды и поняла, что больше не в силах владеть собой. – Сочувствием природа тебя, к сожалению, не наградила, сопереживанием тоже. И с другими человеческими чувствами – тоже проблема. Кроме самоуверенности и желания всем и всюду диктовать свои условия.

– Как же тогда ты, с твоим обостренным чувством справедливости, уживалась с таким чудовищем? Даже в любви ему признавалась?.. – спросил он, наклонившись над столом, и, приблизившись, заглянул ей прямо в глаза. – Скажу честно: поверил.

Анна почувствовала, как у нее задрожал подбородок. Затем, поняв, что еще чуть-чуть – и из глаз выкатятся слезы, она опустила глаза и произнесла:

– Прости. Ошиблась.

Она медленно положила на стол скомканную салфетку, встала и не спеша покинула зал.

Оставшись один за накрытым столом, Крылов долго смотрел на зажженную свечу.

– Цветы нести? – оторвал его от раздумий голос официанта. – Или когда девушка вернется?

– Девушка не вернется, – то ли сам себе, то ли официанту ответил Костя. – Посчитайте мне все.

– А цветы куда? – не понял тот.

– Куда? – Крылов окинул взглядом зал и, заметив за одним из столиков веселую компанию девушек, кивнул: – Вот туда. Только после того, как я уйду.

– Как скажете, – услужливо ответил официант.


Вернувшись домой мрачнее тучи, он постучал в комнату Саши.

– Не спишь? – спросил он, присаживаясь в кресло.

Саша сняла очки и, отложив в сторону журнал, удивленно на него посмотрела:

– Что-то случилось? Аня минут пятнадцать назад Катю спешно забрала, ты никакой. Поссорились, что ли?

– Саша, это правда, что Олег прячет фотографию Светланы?

– Ну, прячет, – после паузы ответила женщина.

– Почему ты мне раньше об этом не говорила? – голос Крылова стал жестче.

– А ты и не спрашивал ничего такого, – растерянно ответила она.

– Что еще? Чем вы все меня сегодня еще удивите? – закипал Костя. – Одна за моей спиной устраивает встречу бедной мамочке с чуть ли не украденным у нее ребенком, другая этому покровительствует. Кому доверять, спрашивается?

Женщина охнула.

«Решилась все-таки, – подумала она. – Ох, чуяло мое сердце!».

– Не знала я, Костя, ничего, – попыталась оправдаться женщина, затем, сама удивившись своей смелости, спросила: – А если и так, ну почему нельзя ей даже посмотреть на сына? Я только сейчас поняла, отчего он такой счастливый сегодня.

– Как ты могла? Почему ничего мне не говорила? Неужели забыла, сколько горя принесла нам эта женщина? – он осмотрелся по сторонам. – Где эта поганая фотография, я ее сегодня же выброшу, что б духу ее здесь не было!

– Папа, – неожиданно раздался голос мальчика, стоявшего в дверях в пижаме. – Возьми фотографию, только не кричи на бабушку. И тетю Аню не ругай. Она – хорошая.

Олег сунул фотографию в руки Крылову и, подбежав к Саше, обнял ее за шею. Прижав его к себе, женщина растерянно смотрела на Костю. Не говоря больше ни слова, он быстро вышел из комнаты. Через минуту Саша с Олегом буквально содрогнулись от звука захлопнувшейся входной двери и заплакали.

5

Прошла неделя. Костя, против обыкновения, никуда не уезжал, занимаясь работой, скопившейся на месте. К концу года компания планировала открыть второй магазин, и все силы были брошены на это дело.

Встречаясь изредка в офисе с Анной, он лишь сухо здоровался. Она отвечала тем же.

Неплохо изучив графический редактор, она еще летом стала помогать ребятам своего отдела. Ее уже не пугали специфические термины, и, восстановив в памяти чертежные навыки, полученные в институте, она вовсю правила черновики, превращая их в качественные работы. И все же нельзя было сказать, что это было ей по душе.

«В коммерческом и то интереснее, – грустно сравнивала она, часами просиживая за компьютером. – Одно общение с клиентами чего стоило. Хотя бы к магазину допустили».

Но время летело быстро. В конце концов ее работу стали ценить, впервые включив в число разработчиков проекта. Это радовало, но то, что рано или поздно придется отсюда уходить, Анна чувствовала все острее. Кроме понимания, что занимается она не своим делом, невыносимо больно было видеть и слышать Константина Петровича. Плюс ко всему косые взгляды сослуживцев, скрыто или явно интересующихся тем, что же случилось между ними.

Лишь один Володька Смыслов, казалось, был рад этому обстоятельству. В любую свободную минуту он заглядывал в отдел, шутил и веселил народ, пока его буквально не выставляли за дверь.

Анна, погруженная в свои переживания, наблюдала за ним отрешенно, никак не реагируя ни на проявления повышенного внимания, ни на предложения сходить куда-либо вместе. Будь-то концерт или просто обед в ближайшем кафе.

– Слушай, оставь ее в покое, – не выдержал один из ребят, когда во время отсутствия Анны Володя заглянул в кабинет. – Она и так сама не своя, переживает, так еще ты. К тому же неизвестно, что обо всем этом шеф думает. Проблем тебе мало?

Несмотря на это Смыслов, усевшись на свободный стул, невозмутимо ответил:

– Я, конечно, уважаю Константина Петровича как руководителя. Только голова у него все равно местами плохо варит. Как можно ее обижать?

– Так, все, вали отсюда, – вмешался в его рассуждения кто-то из ребят. – Мы ничего не слышали.

– Трусите, – понимающе произнес Владимир. – И правильно. Попробуй устройся в такую компанию. У всех семьи, жены, дети. А вот мне терять нечего. Один как перст, умен и нахален. Все свое ношу с собой, – он постучал пальцем по лбу. – Goodbye, друзья.

С этими словами он покинул кабинет. Оставшиеся только переглянулись, пожав плечами. Способностей и нахальства Смыслову и вправду было не занимать.


Костя заметил, что дома, кроме общих фраз, ни от Саши, ни от Олега больше он ничего не слышит. И чем дольше продолжалось молчаливое противостояние, тем сильнее он понимал свою неправоту.

В субботу вечером, вернувшись из спортивного зала, где он смог дать выход всем переполнявшим его эмоциям, Крылов зашел в комнату к Олегу.

– Держи, – протянул он пакет.

– Что это? – удивился мальчик, оторвавшись от игрушек.

– Посмотри.

Олежка медленно развернул упаковку и застыл: в красивой рамке он держал в руках фотографию Светланы.

– Ты ее не выбросил? – чуть слышно спросил он.

– Нет. Она же твоя.

– И я могу ее поставить? – все еще не верил мальчик.

– Да. В своей комнате.

Олег еще раз посмотрел на фотографию, затем повернулся и бросился на шею к отцу, закричав при этом:

– Бабушка! Бабушка! Иди сюда быстрее!

– Что случилось? – вбежала, запыхавшись, Саша.

– Вот, посмотри, – Олег гордо протянул рамку.

Женщина, рассмотрев фотографию, всплеснула руками:

– Надо же!

– Саша, покорми меня, пожалуйста, – попросил Костя, не спуская мальчика с рук. – Я такой голодный.

– Ой, конечно, Костенька. Я не расслышала, как ты пришел, – женщина заспешила на кухню.

– Папа, – обрадованно спросил сын, – я могу теперь позвонить тете Ане?

– Нет, – голосом, не терпящим возражений, тихо ответил Костя. – Нет, Олег, – и опустил мальчика на пол.

Получив прощение от домочадцев, простив их сам, он не мог сделать того же по отношению к Анне. Пока не мог, как бы ему ни было от этого тяжело и тоскливо.


В понедельник вечером Крылов с Хориным улетали в Москву. Такое бывало редко, но обстоятельства требовали присутствия обоих. Вместе с ними улетали двое ведущих специалистов.

Во вторник начиналась конференция, организованная для стран Восточной Европы в рамках международной осенней выставки новых технологий.

В конце рабочего дня в кабинете Крылова раздался неожиданный телефонный звонок.

– Добрый день, – поздоровались с ним.

Костя сразу узнал Светланин голос.

– Привет, – ответил он спокойно.

– Костя, это я, – чувствовалось, что женщина не знает, с чего начать разговор. – Светлана.

– Я понял, – равнодушно произнес Костя.

– Думаю, ты уже знаешь, что я виделась с Олегом. И знаешь, как все произошло. Так вот, я хотела объяснить...

– Зачем? Разве это что-то изменит? Все уже случилось.

– Я надеюсь, что изменит... Тебе очень повезло, Костя.

– В чем? – усмехнувшись, спросил он.

– В том, что ты встретил такого человека, как Анна. Я общалась с ней лишь дважды, но должна сказать...

– Интересно, интересно, – перебил ее Крылов. – Никогда не слышал от тебя таких слов о другой женщине. Так чем она тебе понравилась? Впрочем, можешь не говорить. Я сам все скажу: необыкновенная, умная, интересная, принципиальная. Я все это уже слышал от других. Только объясни мне, пожалуйста, как можно настолько вмешиваться в чужую жизнь? Ведь она не имеет никакого отношения к тому, что произошло раньше!

– Костя, – Светлана почувствовала, что Крылов начинает заводиться от собственных слов, и попыталась снова вернуть разговор в спокойное русло. – Не говори, пожалуйста, о нас в третьем лице. Есть ты и я. И наша проблема, которую попытался помочь разрешить третий человек. И поверь мне, лишь потому, что ты и Олег ей небезразличны.

Крылов молча слушал.

– Она лишь попыталась помочь всем нам взглянуть на все по-другому... Не каждый обладает такой смелостью. Если бы я не улетала, думаю, все было бы иначе, и ты бы сам принял такое решение. Алло, ты меня слышишь?

– Да. Слышу.

– Посмотри вокруг и ответь честно: что изменилось от того, что мы встретились с Олегом? Что разрушилось?

«Только мои отношения с Анной, – сразу подумал Костя. – А это немало».

– Жаль, что вы оба страдаете из-за меня. Прости меня. Только... спасибо тебе, – вздохнула Светлана.

– А мне за что? – удивился Крылов, не ожидая таких слов.

– За то, что у меня благодаря тебе растет такой замечательный сын. Пусть даже очень далеко. И мне спокойно оттого, что он рядом с тобой. Ведь ты его любишь не меньше, чем я.

У Кости перехватило дыхание. Он внезапно признал, что до сих пор Олег был скорее яблоком раздора, мести и желания наказать. А на самом деле...

Он тряхнул головой, все еще не веря словам Светланы.

– Ты это серьезно?

– Да, – подтвердила она. – Знаешь, я давно так хорошо не спала. И не улыбалась по утрам. А всего лишь час с ним пообщалась. Олег все больше становится похожим на тебя. Твоя улыбка, твой взгляд. И еще... Он очень добрый.

– А я? Мне именно этого не хватает? – задумчиво спросил Костя, ловя себя на мысли, что впервые разговаривает с бывшей женой без чувства былой обиды, как с хорошим приятелем.

– Нет. Ты тоже был очень добрый. То, что происходит с тобой сейчас, знаю, пройдет. Уже проходит. Прости, пожалуйста, я понимаю, что в этом есть и моя вина. Только...

– Только что?

– Я поняла, Анна не знает, каким ты можешь быть.

– Как быстро вы успели найти общий язык, – снова усмехнулся Костя.

– Ничего удивительного, – снова вздохнула Светлана. – Нас с ней объединяют одни и те же люди. Вот и все, что я хотела сказать. До свидания, Костя. Всего вам хорошего.

– Подожди, – остановил ее Крылов и сам с трудом поверил в то, что сказал дальше: – Если хочешь иногда пообщаться с Олегом, можешь позвонить домой. Я предупрежу Сашу.

– Правда?! – не удержавшись, воскликнула женщина. – Спасибо, Костя. Я догадываюсь, чего тебе стоило это решение. И еще. Знаешь, эта девушка поистине творит чудеса.

– Я их сам творю, – не согласился Крылов.

– Конечно, сам, – согласилась Светлана. – И все же передай ей от меня привет. До свидания.

– До свидания.

«Ну, вот. Всем хорошо». Он взглянул на часы: пора было ехать в аэропорт.


Но не всем на самом деле было хорошо. Анне было очень плохо. Все десять дней, прошедшие с той памятной субботы.

Тогда, отъехав от ресторана двести метров, она поняла, что не в состоянии вести машину и, прижавшись к обочине, закрыв глаза, просидела в ней, не двигаясь, долгое время. Затем, словно очнувшись, сообразила, что нужно забрать Катю до возвращения Крылова, и рванула с места.

Она не плакала в эти дни и не смеялась. Она была никакая. Автоматически отвечала на вопросы, задавала их, но никаких эмоций при этом не выражала. Время для нее будто бы остановилось. Или она сама выпала из времени.

Даже на работе – при кажущейся внешней улыбчивости – все это было лишь игрой.


В понедельник вечером позвонил Роберт Балайзер.

То, что он собирается в Москву, Анна знала. Ей постоянно названивали то Джессика, то сам Роберт.

– Как дела, Анна? – спросил он.

– Спасибо. Неплохо.

– А Катя? Школа?

– Тоже хорошо. Ей нравится учиться.

– Прекрасно. А не хотели бы вы приехать в Москву? На выходные. Джессика также прилетит в пятницу, – как бы между прочим предложил Роберт.

На самом деле это был хорошо продуманный план. И если бы Анна ему отказала, пришел бы черед дочери уговаривать подругу.

– А почему бы и нет? – неожиданно согласилась Анна. – Катя еще ни разу в Москве не была. И Джессику хочется увидеть.

– Вот и хорошо. Гостиницу я завтра закажу, – обрадовался Балайзер. – Когда вы будете?

– Мы поездом поедем. Еще не уверена, каким именно, но обязательно тем, что отправляется вечером, после работы. Завтра заеду в кассы.

– То есть утром в субботу вы будете в Москве? – уточнил он.

– Да.

– Хорошо, я позвоню завтра, узнаю, в котором часу вас встречать. О’кей?

– О’кей, – ответила Анна.

Она чувствовала, что ей нужно куда-то вырваться из замкнутого круга. Предложение съездить развеяться в Москву было очень кстати.


Назавтра она купила билеты. Даже настроение немного поднялось. Во всяком случае, она от души посмеялась на работе, когда Смыслов подсунул забавную газетную статью.

«А может, мне так легко от того, что Кости нет поблизости? Знаю, что он далеко, и не мучаюсь, что не могу подойти к нему? – думала она, возвращаясь вечером домой. – Господи, до чего же он меня довел? Сколько можно жить с оглядкой на этого человека? Один раз удалось выдавить из своего сознания раба, чтобы, раскаиваясь в содеянном, впустить этого же раба обратно. Кто мог подумать раньше, что стану такой безвольной?»

Но поездка чуть было не сорвалась. Вернувшись чуть раньше с работы в пятницу, они с Катей долго не могли открыть дверь в квартиру. Заело замок. По правде говоря, его давно надо было поменять, но, как бывает часто, все откладывалось на потом. Как говорится, пока жареный петух не клюнет.

Полупьяный к этому времени жэсовский слесарь, которого с трудом разыскала Анна, ничего лучшего не предложил, как взломать дверь. Попросив денег якобы на новый замок, он бесследно исчез.

Анна металась по квартире, не зная, что предпринять. Внезапно ее осенило. Позвонить Артюхину! Только он сможет помочь. За время, прошедшее после весенней истории, они несколько раз разговаривали по телефону, но не виделись. Дважды он передавал приглашения навестить их, посмотреть на дочь, но Анне было не очень удобно появляться на глаза Татьяне. К тому же как специально приглашали именно в те дни, когда уже что-то было спланировано с Костей.

Со слезами объяснив по телефону Владимиру Анатольевичу свою беду, она услышала то, что ожидала. Успокоив ее, он сказал, что пошлет на помощь своих ребят, а подумав, вызвался сам довезти ее с Катей на вокзал. Он давно не видел Анну, и это был хороший повод встретиться.


Артюхин заметил эту девушку около четырех лет назад. В старом здании одного из корпусов Академии наук арендовали помещения многие фирмы. В путанице этажей и коридоров было довольно сложно с кем-то познакомиться. Чаще всего это происходило на парковке или в лифте.

Вот так он и обратил внимание на симпатичную девушку, часто выходившую с ним на одном этаже. Стали здороваться, обмениваться ничего не значащими фразами. Странно, он, генеральный директор крупной сети компаний, до этого никогда и ни с кем не знакомился таким образом. Чем привлекла она его – он, пожалуй, не смог бы ответить однозначно и сейчас. Лучистыми глазами, приятной улыбкой, тембром голоса? Или непосредственностью поведения?

Как бы то ни было, он стал ждать этих случайных встреч. Несколько раз разговор не заканчивался после того, как они покидали лифт, а продолжался в коридоре. На его предложения продолжить беседу у него в офисе, как правило, следовал вежливый отказ. Совершенно несложно было узнать, что представляла собой фирма, в которой работала Анна. Арабы, попавшие сюда во времена Советского Союза, с помощью родственников, оставшихся на родине, пытались наладить свой нелегальный бизнес по продаже сигарет и спиртного.

Узнав об этом, он сразу предложил Анне перейти к нему. Хотя та никогда не делилась с ним подробностями своей работы, Артюхин чувствовал, что ей там приходится несладко. Несколько раз он ловил в ее глазах такую грусть, что ему очень хотелось просто прижать ее к себе и погладить по голове.

Постепенно он узнал, что у девушки недавно умерла бабушка, вырастившая ее, начались проблемы с мужем, на руках маленькая дочь. И все равно она продолжала улыбаться, всем своим видом говоря, что у нее все хорошо. Он снова предложил работу в своей компании. На этот раз она уже не отказывалась, лишь ответила, что подумает.

Ну а после того, как у ее работодателей начались криминальные разборки, она сама попросила помощи у Артюхина. Только тогда он смог до конца понять, в каком тяжелом положении она находилась в последнее время: без денег – зарплату ей задолжали за несколько месяцев, без мужской поддержки, да еще один на один с бандитами.

Приложив все свои силы, авторитет и влияние, заплатив кому надо, он просто вырвал ее из безвыходной ситуации. О многом из того, что ему пришлось тогда сделать для Анны, никто и не догадывался.

Несколько месяцев, совпавших с его частыми командировками, они виделись редко. К тому же теперь он был для нее не просто случайный попутчик в лифте. Все изменилось, когда на одной из планерок он услышал хвалебные отзывы о Кругловой.

Вновь ею заинтересовавшись, Артюхин перевел Анну в отдел, который занимался транспортом, таможней и разными другими экстренными делами, сыпавшимися на него будто из рога изобилия. Его бизнес продолжал набирать обороты, хотя условия для его развития непрерывно ухудшались. Артюхин помнил о непростом прошлом девушки, и по его просьбе ей поручались только те дела, которые не требовали даже малой доли риска.

Жесткий, а порой и жестокий в отношении с подчиненными, почитавший до этого лишь двух женщин в мире – недавно умершую мать и жену, именем которой были названы несколько дочерних фирм, он был удивительно мягок, непривычно снисходителен и улыбчив в общении с Анной. Очень скоро это заметили многие. Слухи, по-видимому, дошли и до Татьяны.

Но не зря Артюхин считал свою жену одной из самых умных женщин в мире. Она никогда не пыталась выяснить действительную причину его отношения к девушке. Лишь сильнее окружив его теплотой и заботой, лишь добавив радушия в их и без того уютный дом, она, казалось, любила его еще сильнее.

А он разрывался между двумя чувствами: уважением к своей жене, которой просто не мог доставить никакой боли, и яркой влюбленностью к удивительной девушке.

И одна только Анна не понимала истинного положения вещей.


– Ба! – воскликнул Бронкс, войдя первым в тамбур и осматривая прислоненную к стене дверь. – Кто ж так ломает? Ее теперь только на дрова!

– Что же делать? – совсем расстроилась Анна. – У нас поезд через сорок минут.

– А вы езжайте, не волнуйтесь, – непонятно кому ответил Бронкс: то ли Артюхиину, то ли Анне. – Сейчас мы ее на место повесим, кто-нибудь из ребят переночует, а завтра новую дверь купим и установим. Ключи к возвращению поезда подвезем. Только номер вагона скажите.

– Правда? – обрадовалась Анна и взглянула на Владимира Анатольевича.

– Раз говорит, значит, сделает, – подтвердил тот. – Давайте собирайтесь быстрее, а то точно не поедете никуда. Опоздаете.

«Прав был Крылов, – подумал он, добродушно наблюдая за Анной. – Ну не может человек жить без приключений! Ей уезжать, а у нее замок заело. Анекдот да и только».

– Вот ключи, – протянула она и, поняв всю нелепость их необходимости, смущенно улыбнулась.

– Пошли, чудо с косичками, – то ли Анне, то ли Кате предложил Владимир Анатольевич.

Выходя из лифта, они нос к носу столкнулись с Ритой. Та не поверила своим глазам, когда вслед за обеими Кругловыми вышел сначала Бронкс, которого она видела раньше, а за ним Артюхин. Двое ребят сбегали следом по лестнице.

«Во дает! – подумала она. – И чего мужики на бабу как мухи липнут? Да еще один круче другого!»

«Но раз Артюхин здесь, то, может, Крылов освободился?» – вдруг осенило Риту.


Костя вернулся домой в пятницу поздно вечером.

Несмотря за занятость и суету, сопутствующую таким конференциям, в мыслях он постоянно возвращался к последней конфликтной ситуации с Анной, к разговору со Светланой и выяснению истинного положения вещей с Сашей и Олегом. Более того, оценивая увиденное на выставке, он словно слышал смешливо-восторженный комментарий Анны, хотя ее и не было рядом.

И еще. Он постоянно ловил себя на мысли, что рука непроизвольно тянется к телефону: он действительно хочет услышать ее голос, но... Усилием воли себя останавливал. Иногда в последний момент.

«Что это? – думал Костя во время обратного перелета в Минск. – Неужели это проникло в меня так глубоко, что я никак не могу выбросить ее из головы? Если бы она подождала еще пару дней, все могло бы сложиться совсем иначе. Или если бы я сказал о своем решении до отъезда».

Зайдя в свою комнату, он первым делом по привычке взглянул на Анины окна. В одном горел свет. Костя долго стоял в темноте, борясь с желанием побежать туда прямо сейчас и, несмотря ни на что, просто прижать ее к себе, ни о чем не спрашивая. Ведь смог же он забыть историю с Артюхиным, заставил себя поверить, что все было именно так!

«Нет, не могу, – тут же отсекал он сам себе путь. – Почему она проигнорировала мое мнение? Почему в течение двух недель не нашла повода подойти, извиниться в конце концов! Да еще сказала, что ошиблась. Тогда...»

Он очень хорошо помнил все слова, сказанные Анной в Праге. Но не мог забыть и сказанные в ресторане.


Роберт побаивался того, как Анна воспримет известие о том, что именно он и был тем самым американцем, из-за которого много лет назад у ее родителей возникли проблемы.

Была еще одна причина, которая мучила его всю жизнь. Он не мог себе простить, что не был настойчив в попытках уговорить Гуровых покинуть вместе страну, неожиданно ставшую опасной, на присланном посольством США вертолете.


Трехмесячное знакомство постепенно переросло в крепкую дружбу. Джессика старалась ни на шаг не отходить от Катерины. Она больше не скучала, если Роберт отлучался на какое-то время, и под одобрительный смех Гуровых читала ему перед отъездами лекцию о том, что надо мыть руки перед едой, пользоваться обеззараживающими таблетками и т. д.

После того как они практически перебрались жить в госпиталь, девочка старалась хоть чем-то помочь персоналу: подносила лекарства, кормила больных с ложечки, даже пыталась устраивать концерты.

Постепенно персонал госпиталя так сильно привязался к ребенку, а она ощущала столько любви и ласки со всех сторон, что ее маленькое сердечко оттаяло, она стала реже плакать, вспоминая мать. Все чаще в палаточном городке слышался ее смех.

После рассказов Катерины об их дочери, оставшейся на родине, к которой она вначале относилась по-детски ревниво, Джессика стала уговаривать отца поехать в гости к Гуровым. Наблюдая за теплыми отношениями взрослых, она решила для себя, что обязательно подружится с далекой девочкой Аней, у которой такие добрые мама и папа.

...В течение последней недели до госпиталя доходили слухи о конфликтах, разгоревшихся с новой силой в районе близкой границы. Затем стали поступать первые раненые, а когда по ночам в госпитале стали слышны звуки выстрелов, появились первые серьезные опасения.

Посольство настойчиво слало указания всем подданным США покинуть район, приближенный к боевым действиям. Американцев в госпитале было около десяти человек. Но все они дружно игнорировали депеши, надеясь, что конфликт скоро исчерпает себя и жизнь вернется в прежнее русло.

Однажды утром всех разбудили звуки боя, гремевшего километрах в пяти. Те больные, что могли передвигаться самостоятельно, стали покидать госпиталь. Гуров, будучи заместителем главного врача, занялся срочной эвакуацией тяжелораненых, но сделать это оперативно было трудно. К госпиталю были приписаны три вполне новые машины. Но, по-видимому, они были не слишком приспособлены к знойному климату и частенько ломались. Вот и сейчас одна из них стояла «на приколе».

Роберт, решивший на всякий случай с утра отвезти в гостиницу Джессику, захватил с собой трех раненых и часть документации госпиталя. Уже подъезжая к городу, он обратил внимание на военный вертолет, снижавшийся над центром. По пути заскочил в больницу и оставил раненых. Едва он подъехал к гостинице, как к нему обрадованно подбежали двое морских пехотинцев и без лишних слов вручили конверт.

Там находился лишь один лист с приказом немедленно покинуть город. В случае неповиновения морским пехотинцам разрешалось применить по отношению к нему силу. Роберту ничего не оставалось, как подчиниться.

Перегрузив документацию и уточнив, сколько американских граждан осталось в госпитале, командир пехотинцев приказал улетать.

Вертолет заходил на посадочную площадку со стороны невысоких гор. За те несколько часов, как Роберт покинул территорию госпиталя, многое изменилось. Сверху хорошо было видно, как совсем рядом рвались мины, поднимая клубы пыли.

Вертолетчики не глушили двигатель. Пехотинцы спрыгнули на землю и рассыпались в поисках нужных людей. В лагере царил хаос. Роберт, оставив Джессику на попечение одного из военных, бросился искать Гуровых.

Первой ему попалась на глаза Катерина. С растрепанными волосами и в сером от пыли и копоти халате, она высоко в руках держала капельницу, помогая погрузить носилки с раненым на грузовик.

– Катя, Катя, вы должны улетать отсюда немедленно! Где Николай? В вертолете есть места.

Женщина, казалось, не слышала его слов. Подождав, пока закрыли борт и машина отъехала, она повернулась к Роберту и спокойно ответила:

– Ты должен увезти Джессику. И сам немедленно улетай. Мы отсюда никуда не поедем. Это наш долг, наша работа.

– Какой долг? – не выдержав, заорал Роберт. – Ты что, не понимаешь, что это дикари! Им все равно, кому вы пытаетесь помочь. Для них существуют только интересы их племени! Где Николай?

– Он в операционной, – уже мягче ответила Катерина и попыталась разъяснить ситуацию: – Роберт, мы тебе очень благодарны за все, но, пойми, мы не можем улететь с вами по многим причинам. Дело не только в раненых. Кому-то не понравилась наша с тобой дружба. Неделю назад нам сообщили, что принято решение нас отозвать. Им нужно только время, чтобы замену подготовить. Нам не хотелось тебя расстраивать, ты не виноват. Мы любим тебя с Джессикой всем сердцем...

– К черту решение, к черту вашу дурацкую страну, где людям запрещают даже дружить! – вновь стал кричать Роберт, схватив женщину за руку.

Катя беспомощно оглянулась. Балайзер был неумолим. В этот момент из палатки, служившей операционной, вышел Николай. Его халат был забрызган кровью. Усталые глаза, казалось, ничего не выражали. Заметив рядом с женой Роберта, он встревоженно спросил:

– Где Джессика? Почему ты ее оставил?

– Она в вертолете. Я хочу забрать вас с собой, – при этих словах Балайзер схватил за рукав Николая.

– Спасибо, – взглянув на жену, ответил тот. – Ты настоящий друг. Но мы уже все решили, – Гуров мягко отстранил его руку и прижал к себе Катерину.

Роберт, опустив плечи, стоял рядом. В его глазах показались слезы. Он понял, что никакие уговоры не заставят их уехать отсюда. Единственное, что он мог сделать, просто обнять их. Так они стояли с минуту.

Морские пехотинцы кричали и жестами призывали Балайзера обратно к вертолету.

– Я могу что-то для вас сделать?

Николай с Катей переглянулись. Затем Гуров достал из внутреннего кармана документы и, переложив их, нашел фотографию, которую Роберт видел раньше. На ней были запечатлены солнечный летний день, парк, счастливые Катя и Николай со смеющейся девочкой на руках. Быстро найдя в кармане карандаш, Николай стал что-то писать на обратной стороне.

– Здесь адрес. Два адреса, на всякий случай. Дочку зовут Аня, мы тебе рассказывали. Если с нами что-то случится, ну, понимаешь... – он не договорил до конца.

Прямо за палаткой грохнул взрыв. Откуда-то выскочили пехотинцы и, оттолкнув Гуровых от Роберта, силой потащили его к вертолету.

– Позаботься об Ане, – прокричал вслед Николай, прикрывая собой от ветра хрупкую фигуру женщины.

Вертолет оторвался от земли. Сверху было хорошо видно, что бой шел уже на территории госпиталя.

– Я обязательно найду вашу девочку, – как клятву произнес Роберт, крепко прижав к себе Джессику.

В тот же день Балайзер с дочерью вместе с сотрудниками посольства прямым рейсом были эвакуированы в Лондон, а оттуда – в Штаты. Гуровых он больше никогда не видел. По информации, передаваемой всеми телевизионными каналами, госпиталь вместе с оставшимся медперсоналом был полностью уничтожен.


– Ну вот, Аня, и прибыли. Катерина, устала за целый день? – ласково спросил Роберт девочку, впервые назвав ее по имени так, как когда-то звал ее бабушку, и погладил по головке.

– Нет, не устала. Мам, можно я еще мультики посмотрю в своей комнате?

Роберт поселил их в шикарных апартаментах, в хорошей даже по европейским меркам гостинице с видом на Кремль. Два соседних номера занимали сам Балайзер и прилетевшая днем раньше Джессика.

– Катенька, уже десять часов. Пора ложиться спать, – напомнила Анна.

– Мамочка, я лягу в кровать и немножечко посмотрю мультики. Пожалуйста, – стала упрашивать Катя.

– Ну, хорошо, – согласилась Анна. – Только немножечко.

Обрадованная девочка вприпрыжку ускакала в другую комнату.

В комнате повисла пауза. Никто не знал, с чего начать разговор.

Анна, практически не спавшая ночью в поезде, чувствовала жуткую усталость. К тому же целый день, проведенный на экскурсии по городу, был достаточно утомительным, несмотря на множество интересных впечатлений. Честно говоря, ей просто хотелось спать.

Роберта и Джессику угнетало другое. Они готовились к серьезному разговору с Анной, но, как это иногда бывает в самый ответственный момент, никак не могли на него решиться.

– Я вернусь через минуту, – наконец сказал Балайзер, незаметно дав дочери знак рукой.

– Да-да, – автоматически ответила Анна.

– Ты помнишь, весной в Минске я рассказывала тебе, что мы с отцом тоже были в Африке?

– Да, – подтвердила Анна.

– Так вот, – Джессика оглянулась на дверь в ожидании отца. – Так вот, это было в то же время, когда там были твои родители.

– Да, я помню, – она никак не могла понять, к чему этот разговор о родителях. – Роберт говорил об этом в Киеве. Но вы были в другом месте.

В комнату вернулся Балайзер, что-то держа в руках. Он слышал последние слова Анны.

– Я не сказал тогда всей правды, – произнес он, присев рядом с Джессикой напротив Анны.

– Какой правды? – удивилась она.

– Мы были в той же стране, где и твои родители, – медленно ответил Балайзер. – В том же городе и... в том же госпитале.

Анна недоуменно посмотрела на Джессику и Роберта.

– Это правда? Вы не ошибаетесь? – недоверчиво уточнила она.

– Нет, к счастью или к сожалению, нет. Помнишь, тебе рассказывали, что твои родители там подружились с американцем и из-за этого их собирались отозвать?

– Да, – та нахмурила лоб, припоминая. – Но не успели. И вывезти вовремя не успели.

– Правильно. Так вот, этим американцем был я. И я разговаривал с ними последним, предлагая улететь с нами на вертолете. Только они отказались.

Анна изумленно и недоверчиво посмотрела на Балайзера. Роберт замолчал. Он, как наяву, вновь увидел себя с Джессикой в поднимавшемся с земли вертолете и обнявшихся Гуровых, будто пытавшихся защитить друг друга. Или прощавшихся? На его глазах показались слезы.

– В доказательство, что все это правда – вот, – он протянул Анне потрепанную по краям черно-белую фотографию.

Анна взяла ее дрожащими руками. Она узнала родителей и маленькую себя. Но такого снимка в семейном архиве она не помнила. Хотя были похожие, видимо, сделанные в тот же день.

Анна перевернула фотографию и увидела полустертую надпись.

– Что здесь было написано? – попыталась она прочитать.

– Анастасия Ивановна, Петр Вениаминович, Аня, – стал по памяти перечислять Роберт. – И два адреса. Тот, где жила бабушка, и тот, где ты жила с родителями до их отъезда.

– И что это значит? – оторвала она взгляд от снимка.

– Я обещал им тебя найти, – посмотрел ей прямо в глаза Балайзер и добавил: – И я это сделал.

В комнате вновь установилась тишина. Первой молчание нарушила Анна:

– Расскажите, как это было.

Начав долгую историю, произошедшую около двадцати пяти лет назад, Роберт закончил рассказ далеко за полночь, полностью прояснив для Анны последний период жизни родителей.

– А почему вы не пытались разыскать меня раньше? – все еще недоверчиво спросила она.

– Мы искали. И не один раз. Пока через посольство не передали вот это.

Роберт протянул ей потертый конверт, подписанный знакомым почерком.

«Уважаемый господин Балайзер! – было написано бабушкиной рукой. – Ваше настойчивое желание и стремление познакомиться с нами только добавляет горя в наше и без того тяжелое состояние. Прошу Вас впредь не беспокоить нашу семью и не искать с нами встречи. Анастасия Ивановна Туркеневич».

Анна опустила письмо и заплакала. Бедная бабушка! Не может быть, чтобы она не желала увидеться с людьми, знавшими так много о последних днях жизни мамы и папы. Но кто бы ей позволил в то время!

– Я понял, почему было написано такое письмо. Поэтому прекратил поиски. На время. Сама судьба помогла нам найти тебя. Осталось немного. Я обещал родителям заботиться о тебе, поэтому предлагаю вам с Катей переехать в Штаты, – закончил Роберт и добавил: – Понимаю, тебе будет непросто принять наше предложение, но, что бы ты ни решила, отныне знай, что вы с дочерью не одни в этом мире.

При этих словах он обнял Анну. С другой стороны ее обняла Джессика. Многое из откровенного рассказа отца она тоже слышала впервые. Особенно то, что касалось ее мамы, Норы.

– Как там Катя? – вспомнила Анна.

– Спит, – ответила Джессика. – Я выключила у нее в комнате телевизор и погасила свет.

– Странно, – удивилась Анна. – Я даже не заметила.

– Ничего удивительного, – произнес Балайзер. – От того, что ты сегодня узнала, у любого голова пойдет кругом. Мы не ждем твоего ответа прямо сейчас, но, если ты решишь, можешь позвонить в любое время. Этим сразу займутся мои люди. Дело не потребует много времени. В крайнем случае, вы приедете по гостевой визе, а там все уладим.

Затем, взглянув на пепельницу, полную окурков, он, улыбнувшись, добавил:

– Теперь за это я буду ругать двоих.

– Папочка у нас стал редким занудой после того, как бросил курить, – пожаловалась Анне Джессика. – Но вместе мы его перевоспитаем.

– Тогда мы объединимся с Катей, – отпарировал Роберт.

Слушая эту легкую перебранку, Анна впервые улыбнулась.

«Какие они замечательные люди, – подумала она. – И теперь, когда все стало ясно, я понимаю заботу Балайзера обо мне. Но как рассказать обо всем Косте?»

Первая же мысль, пришедшая ей в голову после рассказа, была о нем.

– Спасибо, – ответила она. – Спасибо вам большое от меня и от... от родителей. Но я не могу сейчас ничего вам ответить. Слишком многое на сегодняшний день связывает меня с Минском.

– Я понимаю, – Роберт, наслышанный от Джессики о ее отношениях с Крыловым, и не ждал другого ответа.

Но не ждал и откровений, почему она не может уехать. Слишком большая дистанция пока между ними. Даже родная дочь не всегда доверяет ему свои сердечные тайны.

– Я понимаю, – повторил он. – Но мы будем надеяться.


В то же самое время, когда в Москве начинал свой рассказ Балайзер, Костя, вернувшись из спортивного зала, бросил очередной тоскливый взгляд через школьный стадион и, уступив неведомой силе, быстро стал снова одеваться. Саша, проводив его взглядом, ничего не спросила и ничего не сказала вдогонку.

Выйдя из подъезда, он завернул за угол школы, перекрывавшей ему обзор, и, вновь взглянув на окна Аниной квартиры, заметил, что в них больше нет света.

«Так рано легли спать? – подумал он, прибавляя шаг. – Не похоже на Анну».

Подойдя ближе, Костя заметил, как от дома отъехали две машины. То, как они были освещены и как выезжали, что-то ему напомнило. Он быстро набрал код и поднялся на нужный этаж.

Дверь никто не открывал, хотя он нажимал на кнопку звонка добрых пять минут. Он даже слышал его приглушенный звук.

Наконец внутренняя дверь открылась. Затем стал поворачиваться замок внешней. Костя перевел дыхание в ожидании увидеть на пороге Анну. Но это была Рита.

– Привет, – небрежно бросила она. – Зря звонишь. Никого нет.

– А где они? – не понял Крылов.

– Проходи, расскажу, – ответила Рита, распахнув дверь в свою квартиру.

Потоптавшись на месте, боясь подвоха, тот нерешительно вошел.

– О том, где они, лучше спросить у Артюхина, – как бы между прочим добавила девушка, защелкнув за Костей замок.

Тот непонимающе посмотрел на нее.

– Ты проходи на кухню, я расскажу все, что знаю и думаю по этому поводу.

Костя, помня расположение комнат, послушно проследовал на кухню.

– Дверь, заметил, ей поменяли? Только что уехали, – присев на стул напротив кухонного дивана, где разместился Крылов, Рита закурила.

– Люди Артюхина меняли, – как бы между прочим заметила она. – А Анна с Катей вчера куда-то укатили. Вместе с тем же Владимиром Анатольевичем, если мне не изменяет память.

– Но я вчера видел свет в окне, – не поверил Костя.

– Так здесь кто-то из охраны ночевал. Дверь-то была высажена, замок сломан. Опять, наверно, к ней рвался, как в прошлый раз. Только сейчас достиг результата.

– А что было в прошлый раз? – после молчания спросил Крылов.

– Ну как – что? Что обычно. Работали вместе, он у нее начальником был. Как ты, – провела аналогию девушка. – Стали встречаться, а тут жена вмешалась. Артюхин уж чуть было к Анне не ушел, чуть семью из-за нее не бросил. А жена-то взяла да и забеременела. – Рита, наблюдая, какую реакцию произвели на Крылова ее слова, добавила: – Первой. Вот тому и пришлось выбирать. Ну, Анну он уволил, а с женой в Америку укатил.

– А почему он к ней рвался? – пытаясь выстроить логическую цепочку, Костя уловил несоответствие.

– Ну, не знаю. Пьяный, может, был. Хотел чего. Или она хотела чего-то от него. Не знаю. Анна всегда что-то недоговаривала, – выкрутилась она.

Повисла пауза. Крылов хмурился все сильнее.

– А вообще она очень целеустремленная, – насмешливо произнесла Рита, загасив сигарету. – Не получилось с Артюхиным, появился ты. Стало не клеиться с тобой, вновь вернула Артюхина. Молодец! Так она с ним и через океан укатит. А там найдет кого покруче. Миллиардера какого-нибудь.

«Балайзера, например», – непроизвольно добавил Костя.

Ему стало душно, и он потянул ворот джемпера.

– Я еще тогда, весной, хотела тебя предупредить. Да потом подумала: все равно не поверишь. А подругу терять жалко. Так она сама от меня отгородилась, боялась, наверно, что знаю о ней много.

Последние слова Риты до Кости долетали как в тумане.

«Так вот в чем дело. Вот почему она старалась ничего не рассказывать про Артюхина. Не удалось забеременеть первой. И со мной не удалось. Таблетки в Праге – бутафория. Цель оправдывает средства. Но как можно было так поступить со мной?» – нестерпимая боль, обида, гнев росли в нем, зашкаливая все мыслимые пределы.

Тут до него вновь стали доходить слова девушки.

– И что в ней все мужики находят, не пойму? Внешность совершенно обычная. Все остальное тоже. А летят как мухи на мед. Думаю, что и когда у арабов работала, не все было чисто, правда...

– За что ты ее так не любишь? – неожиданно спросил Костя.

Рита, оторопев от такого вопроса, замолчала.

– Ты же ее ненавидишь, – уже утвердительно повторил он. – Только запомни: тот, кто первым приносит плохие вести, всегда бывает наказан.

При этих словах Крылов встал и направился к двери.

– Ты куда? – бросилась вслед Рита. – Я ведь как лучше хотела. Чтобы ты все узнал. Я ведь для тебя старалась, не уходи!

Не слушая ее, Костя открыл замок, вышел в тамбур и, бросив взгляд в сторону квартиры Анны, тут же открыл дверь на площадку, громко хлопнув ею на прощание.


На вокзале в Минске Анну с Катей встретил человек Артюхина, передал ключи и предложил подвезти до дома. В который раз она мысленно поблагодарила Владимира Анатольевича за помощь.

Она успела подвезти Катюшу в гимназию к началу занятий и даже не опоздала на работу. Ведя машину, она, чувствуя, как непросто сегодня сконцентрироваться в транспортном потоке, старалась двигаться в среднем ряду и никуда не высовываться. После всего, что она услышала в Москве, после трех практически бессонных ночей, гудела голова. Не помогла даже лошадиная доза спешно выпитого кофе.

«Я должна обо всем рассказать Косте. Несмотря на все, что нас разделило в последнее время. Хотя бы потому, что это Роберт Балайзер. Остается только одно – заставить его принять меня и уговорить выслушать», – Анна непроизвольно закусила губу, раздумывая над тем, как лучше встретиться с Крыловым.

Неожиданно справа на высокой скорости ее обошла белая «Вольво». Краем глаза она успела заметить за рулем Константина Петровича.

«С ума сошел! – подумала Анна. – Куда так несется?»

Машина проскочила практически на красный сигнал светофора и умчалась вперед.

Через пару светофоров, перед площадью Бангалор, на пути была большая пробка. «Скорее всего, авария», – тут же похолодело у нее в груди. Так оно и было. Медленно проехав вдоль вереницы из шести столкнувшихся машин, Анна облегченно вздохнула. Машины Крылова, к счастью, среди них не было.


Костя медленно въехал во двор. Сердце продолжало гулко стучать, пульсацией отдаваясь в висках. Пять минут назад он едва не въехал в хвост кавалькады столкнувшихся машин и, не успевая резко затормозить, круто повернул в сторону. Случайность, что справа не было машины. Оставшуюся часть пути он ехал медленно. Аварийная ситуация на дороге привела его в чувство.

Вчера он вернулся домой под утро. Впрочем, как – не помнил. Выскочив из квартиры Риты, он поймал такси и поехал в ночной клуб, владельцами которого были его хорошие знакомые. Трезво мыслить он перестал уже через час. Дальше – больше. В памяти осталась картинка: стройные девушки, как бы случайно выстроившиеся в несколько шеренг и лениво двигавшиеся в такт мелодии. Потом кто-то сидел и смеялся с ним рядом, у него на коленях. Тут же возникали довольные лица хозяев клуба, вместе они куда-то переходили, в какой-то гостиничный номер, голое девичье тело рядом и откупоренная бутылка коньяка на тумбочке, из которой он прихлебывал. И все... Провал.

Проведя целый день в постели, он то забывался кошмарным сном, то просыпался от дикой головной боли. Принимая из Сашиных рук обезболивающие, он понимал, что другая боль – боль уязвленной гордости и самолюбия, возникшая в субботу, – не поддается никаким лекарствам и не отпускает.

Утром, рванув от дома, резко нажав на педаль газа, он пытался убежать и от нее.

«Отвлечься, дышать ровно», – попытался он успокоить сам себя, припарковав машину.

Но не тут-то было! Едва он сделал несколько вдохов-выдохов, как во двор въехала Анна. От одного ее вида у Крылова задрожали руки; сжав кулаки, чтобы унять дрожь, он оглянулся, схватил с заднего сиденья сумку с компьютером и выскочил из машины, на ходу нажимая кнопку сигнализации.

Анна, заметив взбегающего по ступенькам Крылова, бросилась было за ним следом, но, поняв, что все равно не догонит, замедлила шаг.

– Константин Петрович занят, – загородила ей дорогу Алла Ивановна. – Он никого не принимает, – и тихо добавила: – Не пойму, что с ним такое. Ты не знаешь, Аня?

– Не знаю, – ответила она, опустив глаза.

– Будто больной. Серый весь, синяки под глазами, – сокрушалась секретарша, направляясь к своему рабочему месту.

– Алла Ивановна, – попросила Анна. – Как только будет возможность к нему попасть, дайте мне знать, пожалуйста. У меня очень важная информация.

– Хорошо, – согласилась та. – Я передам ему.

– Заранее спасибо, – Анна побрела в свой кабинет.


– Алла Ивановна, Крылов еще не освободился? – спросила она по внутренней линии через час.

Секретарша замялась, не зная, что ответить. Когда она относила шефу в кабинет кофе, то передала просьбу Анны, на что Крылов, не отрывая взгляда от компьютера, ответил:

– Я принимаю всех, кроме Кругловой.

– Нет, – ответила она после заминки. – Он сегодня будет долго занят.

– Мне ненадолго, может, примет? – взмолилась Анна.

– Он сказал – нет, – и, поняв, что проговорилась, сочувствующе добавила: – Боюсь, что не смогу помочь, ты бы с ним в другом месте попробовала поговорить.

Ничего не ответив, Анна положила трубку.

– Привет самым красивым девушкам нашего офиса! – зычным голосом, как на демонстрации, проскандировал Смыслов.

Оглянувшись по сторонам, он понял, что в комнате никого, кроме Анны, нет.

– Ну, что ты грустишь? – совсем другим тоном спросил он, присев у ее стола. – Опять этот кровопийца?

– Володя, давай поговорим о чем-нибудь другом, – попросила она.

– А я не хочу ни о чем другом. Сколько еще ты собираешься мучиться? – задал он совершенно безжалостный вопрос. – Ты хоть помнишь, что такое свобода?

– Володя, прошу тебя, прекрати, – оторвала она глаза от стола.

– Еще чего! Я... знаешь что, я лозунг напишу, здоровый такой – «Свободу Анне Кругловой!» И сбор подписей организую, – он забросил ногу за ногу, развалившись на стуле. – Хотя, боюсь, никто, кроме меня, не подпишется.

– Почему ты его не любишь? – тихо спросила Анна.

– А за что мне его любить? Шефа нужно уважать. Вот я его и уважал до поры до времени.

– Мне кажется, нельзя работать в коллективе и так рассуждать.

– Ничего не имею против коллектива. Единомышленники. Хотя, между нами, далеко не все любят шефа. Но уважают.

– Володя, мне неприятен этот разговор. Я не хочу больше ничего слушать! – не выдержала Анна, встав со стула.

– Хорошо. Не буду, – неожиданно согласился Смыслов и предложил: – Давай уйдем отсюда вместе.

Анна, собравшись покинуть кабинет, обернулась.

– Как уйдем? – не поняла она.

– Уйдем из фирмы. Я ведь классный программист, спроси кого хочешь. Устроимся в другое место, организуем в конце концов свое дело, да как угодно! – в запале воскликнул он. – Ты же рядом с ним погибаешь, разве я не вижу?

– А тебе-то что? – жестко спросила Анна.

– Не скажу. Ты все равно сейчас меня не услышишь, – ответил Володя и быстро вышел из кабинета, оставив Анну в одиночестве.

«Как раскалывается голова! – снова почувствовала она боль и, приложив руки к вискам, закрыла глаза. – В одном Володя прав: так дальше продолжаться не может».

Она достала из сумки таблетку и запила стаканом минералки. Затем взяла чистый лист бумаги и ручку.

«Заявление», – вывела она крупными буквами.


– Костя, объясни, что происходит? – не выдержав, спросил Хорин. – Ты хоть замечаешь, что из-за ваших отношений всю компанию лихорадит! То тут, то там ловлю обрывки разговоров. На тебя смотреть больно. Анна сама не своя...

– Вот насчет Анны ты ошибаешься! – многозначительно произнес Крылов. – Она достигла небывалых высот, осуществив давно задуманный план.

– Какой план? – не понял Виктор.

– Какой? – Костя замолчал, затем, взглянув на друга, грустно заметил: – С Артюхиным она снова. Вот так.

– Как – с Артюхиным? – не поверил Хорин.

Он почти ничего не знал об истории с Владимиром Анатольевичем, хотя, помня о встрече в аэропорту, время от времени задавался вопросом: что связывает Анну с этой достаточно одиозной персоной?

– При чем здесь он?

– При том, что Анна Николаевна Круглова, работая в свое время в известной тебе компании, чуть было не разрушила его семью. Дочь не вовремя решила родиться или жена умная оказалась. Ну, а сейчас... Старая любовь не ржавеет, – произнес он известную истину.

– Как ты об этом узнал? Ты уверен, что это правда? – не мог поверить Хорин.

– В субботу новую дверь в ее квартиру лицезрел. Артюхин, между прочим, поменял. И ее с дочкой куда-то увез. Видать, на weekend.

Виктор замолчал. Все, что он услышал, никак не укладывалось у него в голове. Не могли же они с Леной так обмануться? А Костя? Каково ему?

– А ты у нее спросил? Что она говорит?

– А что мне у нее спрашивать? Чем Владимир Анатольевич лучше Константина Петровича? Хотя ответ, предположим, ясен. Денег-то у первого побольше.

– Костя, ее не интересовали деньги, – отверг эту мысль Виктор.

– Слушай, как же тебе повезло, наивный ты наш, – усмехнулся Крылов. – Это вы с Леной вместе с нуля начинали. Только запомни, нет женщин, которые не думают о деньгах. Это я тебе точно говорю! Что ж она на мне остановилась, а не на Смыслове? С мозгами парень, но денег пока маловато. Думаешь, не вижу, как он вокруг нее увивается?

– Что в этом удивительного? Она интересная девушка, может любому понравиться. Нет, Костя, ты не прав, – отрицательно покрутил головой Хорин. – Ну не могла она так! Не верю! Сколько мне в свое время гадостей про Ленку говорили...

– А я верю! Все, – отрезал Крылов. – Уходи. Уйди, пожалуйста.

Не произнеся больше ни слова, Виктор вышел из кабинета. В коридоре он нерешительно посмотрел на дверь отдела проектирования, но, сделав несколько шагов вперед, повернулся и скрылся в своем кабинете.

В этот момент из двери появилась Анна с листом бумаги. Она быстро прошла мимо Аллы Ивановны и буквально бегом, боясь, что ее остановят, влетела в кабинет Крылова. Следом за ней бросилась секретарша.

– Константин Петрович... – начала Анна.

– Константин Петрович, я не виновата, – перебила ее на высокой ноте Алла Ивановна. – Я ее предупреждала, что вы заняты...

– Константин Петрович, мне нужно вам рассказать о том, что произошло в выходные, – взмолилась Анна. – Вам это необходимо знать.

– Алла Ивановна, вы плохо выполняете мои указания. Почему посторонние в моем кабинете? – повысил голос Крылов.

– Я не посторонняя. Я здесь работаю, – отпарировала Анна.

– С сегодняшнего дня вы здесь не работаете! – взорвался Константин Петрович. – Не офис, а черт знает что! Вон отсюда! Обе!

Покрасневшая Алла Ивановна пулей выскочила из кабинета. Анна же, застыв на секунду, усмехнулась и, подойдя к столу, протянула лист бумаги с заявлением.

– Что это? – отбросил он его в сторону.

– Хочу облегчить вам задачу меня уволить, – спокойно пояснила она.

– А, ну да, – бросил взгляд Крылов на лист. – Только мы это проходили. Старые трюки. Что-то новенькое придумать не получается? Или все запасы исчерпались обмороком? Хорошо, хоть второй этаж – из окна выпрыгнуть нельзя. Низковато... не поверю.

– Было бы из-за кого прыгать! – в тон ему ответила Круглова.

– Правильно, – ответил Костя. – Из-за дураков не прыгают. То ли дело Владимир Анатольевич! Сколько страсти: дверь взламывается, крутые парни сопровождают. А пока тот зреет, таким, как я, можно и лапшу на уши повесить! Вдруг там не выгорит, так этот и пригодится! Мы ему ребенка родим, жаль, что с первого раза не получилось. Никуда не денется!

– Замолчи! – прервала его Анна. – Ты ничего не знаешь и не имеешь права так говорить!

– Я не имею права? – грозно ответил Костя, чувствуя, как в нем закипает гнев. – Ты мне рот не затыкай! Как это ты говорила? – припомнил он: – Я на своей территории! И будь добра уважать мои порядки!

Внезапно в его глазах что-то мелькнуло.

– Интересно, где вы с ним этим занимались? – задал он вопрос и сам же стал отвечать: – Дома у него? Нет, там любящая жена. У тебя дома – Катя. Остается – офис. Какая интересная мысль! Как все просто, не надо далеко ходить!

– Замолчи! – Анна вскочила с места, направляясь к выходу.

– А разве я разрешил уходить? – больно схватил он ее за руку и, первым подскочив к двери, защелкнул автоматический замок. – Что ты там прежде говорила про мою территорию? Сама рвалась в кабинет, как же могу отказать такой женщине! Даже после Артюхина!

– Не смей ко мне прикасаться! – выкрикнула Анна, дав ему свободной рукой жгучую пощечину и резко вырвав у оторопевшего Крылова другую.

– Ах, так! – гневно произнес он и, схватив Анну обеими руками, бросил на стоявшее в углу кресло. – Ах ты...

Анна резко оттолкнула его ногами и, вскочив, снова бросилась к двери. Костя успел поймать ее за пиджак, резко потянув на себя. В угол полетели вырванные «с мясом» пуговицы.

– Я буду кричать! – пригрозила Анна.

В ответ Крылов буквально затолкал ее в потайную комнату, захлопнув за собой дверь.

– Здесь можешь кричать, – гневно выдохнул он, рванув на ней юбку. – Только никто не услышит! Здесь даже записать ничего нельзя.

Анна продолжала сражаться, все еще не веря в то, что он собирается сделать. До тех пор, пока не почувствовала, что ничего больше не в силах предпринять, ни одного движения. И, о Боже! Вопреки всем обстоятельствам сладострастная волна пронзила все ее тело...


– Ненавижу, – донесся до ее сознания сначала голос Крылова, затем хлопок закрывшейся двери.

Анна сползла на пол и разрыдалась.

Прошло не менее получаса, прежде чем она, ни на кого не глядя, появилась из кабинета Крылова. Все так же не поднимая головы и ни с кем не разговаривая, она неспешно собрала все свои вещи и вышла из офиса. Так же не торопясь сложила все в багажник и села за руль. Чувствуя спиной, что за ней наблюдает не одна пара любопытных глаз, завела машину, гордо подняла голову и со слезами на глазах, которых никто не видел, выехала с парковки.

Крылов тоже наблюдал за ней из окна лестничной площадки между третьим и четвертым этажом, куда просто сбежал, желая скрыться от всех.

Неожиданно в кармане запищал телефон.

– Да, Саша, – ответил он, пробежав глазами номер.

– Костенька, я здесь в шкафах порядок наводила – ты же платки носовые часто в карманах оставляешь, – и решила пиджак в химчистку сдать от нового костюма. Какое-то непонятное пятно на лацкане. А там в кармане – коробочка. Вот я и не удержалась, открыла, – попыталась она оправдаться и восхищенно добавила: – Красота какая! Куда бы положить, чтоб не потерялась?

– Выбрось, – негромко ответил Крылов. – Куда хочешь. И чтобы к моему возвращению ее дома не было.

– Как? – оторопела Саша.

Но в трубке уже были слышны короткие гудки.

6

– Роберт, я согласна, – позвонила Анна вечером Балайзеру, все еще находившемуся в Европе.

– Что-то случилось? – насторожился тот. – Что произошло? Почему ты так быстро приняла решение?

– Ничего. Просто у меня было время подумать, – без эмоций ответила Анна. – Вы правы, здесь у меня никого нет. Кроме Кати. Попросите ваших юристов оформить все побыстрее.

– Хорошо, – согласился тот все еще встревоженно. – Но это все равно займет некоторое время.

– Только у меня одна просьба, обещайте, что выполните ее.

Роберт замолчал, затем, подумав, ответил:

– Если это в моих силах.

– Обещайте мне, что поможете с работой. Я не хочу и не могу от кого-то зависеть.

«А вот это уже характер!» – не сразу сообразив, что ее волнует, удовлетворенно отметил Балайзер.

– Хорошо. Обещаю, – ответил он. – Но сначала нужно будет заняться языком. Для серьезной работы тебе потребуется другой уровень.

– Я понимаю, – вздохнула Анна. – Я буду заниматься. Я привыкла учиться всю жизнь.

– Вот и договорились. Я рад. Сегодня же сообщу Джессике о твоем решении. Тебе позвонят на днях от моего имени, сообщат, какие нужно собрать бумаги.

– Я знаю, что трудно открыть визу в американском посольстве таким, как я, – поделилась своими сомнениями Анна, пояснив: – Разведена, с ребенком.

– Мы решим этот вопрос, – успокоил Роберт. – Думаю, мне это по силам.

– Тогда до свидания?

– До свидания. До свидания, дорогая, – ответил Балайзер так, как всегда отвечал дочери.

«От любви до ненависти – один шаг, – подумала Анна, положив трубку. – Почему он вспомнил Артюхина? Откуда он узнал про дверь?»

Лишь теперь она поняла, как была не права, не рассказав всей правды о Владимире Анатольевиче. Но как было объяснить такое?

Как рассказать о том, что после первого объяснения Артюхина в любви прорыдала всю ночь? Что долгое время пряталась от него, уезжая из офиса под любым предлогом? Что тот предложил ей купить квартиру и обеспечивать ее с Катей? Что сообщил о согласии жены на то, что он будет жить на две семьи? Что именно после того, как она уже почти сдалась под его напором и силой, встретилась с Татьяной и узнала о ее беременности? Как написала заявление и ушла куда глаза глядят, а вечером очень четко объяснила ворвавшемуся к ней Артюхину, что никогда не любила и не полюбит его?

Внезапно ее осенило. Перед глазами мелькнуло удивленное лицо Риты, когда она увидела их, выходящих вместе из лифта.

Заглянув в комнату, где спала Катя, она вышла в коридор и нажала кнопку звонка в квартиру соседки.

– Привет, – буркнула та, открыв дверь. – Я уже сплю.

– Потом выспишься, – не дожидаясь приглашения, Анна решительно шагнула в квартиру.

– Зачем ты это сделала? – спросила она, стараясь смотреть Рите прямо в глаза. – Что ты ему сказала?

– Только то, что было, – не выдержав ее взгляда, ответила соседка. – То, что видела тебя в пятницу вместе с Артюхиным. И то, что его люди тебе дверь в квартире поменяли.

– И все? – жестко спросила Анна. – А как же о том, что я хотела разбить семью?

– Я этого не говорила, – соврала Рита, и краска бросилась ей в лицо.

– Говорила, – все поняла Анна и устало добавила: – Расскажи все, что он узнал от тебя. Самой станет легче. Ты ведь не настолько плоха, как кажется.

Отвернувшись в сторону, Рита всхлипнула. Она и правда не находила себе места с субботнего вечера. Особенно после последних слов Крылова.

– Я не знаю, что на меня нашло, – присев на кухонную табуретку, Рита никак не могла взглянуть в глаза соседке. – В тебя все влюбляются, один одного лучше. Даже ребенок не мешает. А на меня никто серьезно и не взглянул за последний год.

– Ты не права лишь в одном, – слушая ее, не согласилась Анна. – Крылов никогда меня не любил. И не любит.

– Как же, не любит, – не согласилась та. – Он прямо побелел весь, когда я ему про Артюхина сказала. Он к тебе в квартиру минут пять звонил, пока я не открыла.

– Когда? – насторожилась Анна.

– В субботу. Вечером. Он свет в твоих окнах увидел и прибежал. А это дверь меняли. Перед самым его приходом уехали. Кто придет на свет в моих окнах? – наконец взглянула на Анну Рита со слезами на глазах.

«Так вот в чем дело! – поняла Анна. – Он все-таки пришел сам. Как это было нелегко для него! А здесь такие новости! Да еще приправленные жгучей завистью... Все-таки пришел».

– Рита, Рита, что же ты наделала? – тихо сказала Анна и, встав, направилась к выходу.

– Прости, Аня, прости! – бросилась ей вслед девушка. – Я никогда и никому такой подлости не творила, прости, пожалуйста! Хочешь, я ему все сама объясню? Прямо сейчас? Или завтра утром? Я знаю, где он живет. Он поймет.

– Поздно, Рита, – остановилась у двери Анна. – Он не поверит. Больше никому не поверит. И я не поверю, – затем, снова взглянув на плачущую соседку, добавила: – Я уезжаю. Так что тебе теперь никто не будет мешать.

– Как – уезжаешь? – не поняла Рита. – Куда?

– Далеко. Старый друг родителей отыскался. Зовет к себе, обещал помочь с работой.

– А Катя?

– И Катя со мной, – удивилась вопросу Анна.

– А Крылов? – нерешительно спросила Рита.

– Крылов? Не знаю, как Крылов. Причем здесь он?

– Ну как? Он что, тебя отпустит?

– Он мне сегодня подписал увольнение и отправил на все четыре стороны. Вот так, – задумалась Анна. По ее лицу пробежала мрачная тень и она вздрогнула. – Спокойной ночи.


– Ну, привет, старушка! – раздался в трубке голос Смыслова. – Я неделю всех достаю, куда ты пропала, и, представь себе, никто не знает. Еле догадался домой позвонить. А почему мобильный не отвечает?

– Я его отключила, – пояснила Анна. – Чтобы фирме не пришлось раскошеливаться за мои разговоры. Я ведь у вас уже не работаю.

– Как не работаешь? – оторопел Володя. – А почему никто не знает?

– Просто ты не у тех спрашивал, – Анна удивилась тому, что информация о ее увольнении не дошла до сотрудников фирмы.

Еще в прошлый понедельник она оставила заявление у Крылова.

– Постой, постой, – припомнил Смыслов. – Я что-то слышал, что у вас была очередная разборка, и больше – ничего.

– Зайди к Хвостову, приказ, скорее всего, у него, – усмехнулась Анна, услышав слово «разборка». – Заодно попроси его подготовить мою трудовую книжку. Вряд ли она мне там пригодится, но все-таки.

– Где там? – не понял Смыслов.

– Неважно, – ответила Анна и пошутила: – Пойду фрукты на Комаровку продавать.

– Ты что? С ума сошла? Ты ж интеллигентка до мозга костей!

– У-у! Отстал от жизни. Там сейчас знаешь сколько таких? Можно на каждом углу НИИ учреждать. Не отходя от кассы, то есть от весов.

– Ты это серьезно? – не поверил Володя.

– Шучу, глупенький, – засмеявшись, успокоила его Анна.

Ей было приятно слышать его голос. Да и разговор получился забавный.

– Володь, Александра Андреевна у себя?

– Кто? – не понял он. – А, да. Была у себя. Пять минут назад.

– Ты извини, мне нужно ей позвонить, – попросила Анна.

– Хорошо, – понял тот. – Можно я к тебе в гости приеду?

– Зачем? – задала вопрос Анна. – Володь, ты очень хороший человек. И все у тебя будет хорошо.

– А я хочу, чтоб сейчас было хорошо, – заупрямился Смыслов.

– Ты как ребенок, – вздохнула Анна. – Не приезжай, пожалуйста. Просто звони иногда.

– Я все равно приеду, – твердил Володя.

– Все. Пока. Мне надо звонить.

Смыслов, постояв минуту с трубкой в руках, бросил ее на рычаг и отправился в кабинет к Андрею Витальевичу.


Вечером, оставив Катю одну дома и строго приказав ей никому не открывать дверь, Анна отправилась домой к Александре Андреевне Лариной.

Ей нужна была справка о заработной плате за последний период. Несмотря на то что документы на ее имя, как ей сообщили, поступят дипломатической почтой, порядок есть порядок, и придется готовить все необходимые справки для посольства.

– Проходите, – пригласила ее женщина.

– Спасибо, – ответила Анна, уловив непривычное для уха обращение на «вы».

В последнее время Ларина разговаривала с ней по-другому.

– Вот ваша справка, – протянула она ей документ в прозрачной папке.

Анна пробежала справку глазами и кивнула головой.

– Спасибо. То, что надо. Я пошла, – заторопилась она, поняв, что время визита истекло. – Ой, забыла!

Она открыла сумочку и достала оттуда маленький телефон с зарядным устройством.

– Вот, передайте Хорину, – и, взглянув на аппарат, с сожалением добавила: – Жалко. Привыкла.

Александра Андреевна молча положила телефон на столик в прихожей.

– Теперь все. До свидания.

– До свидания, – ответила женщина, в которой боролись противоречивые чувства.

Дошедшие до нее слухи о романе с Артюхиным (шила в мешке не утаишь) сначала вызвали недоверие, затем сменились бурей негодования. В свете новых фактов, наблюдая за поведением Крылова, она больше не сомневалась. Никогда, даже во время своего развода, он не был таким расстроенным и агрессивным.

Но сейчас, поняв, как непросто дается расставание с фирмой Анне, она вновь засомневалась и пожалела ее: «Куда она теперь одна с ребенком?»

– Александра Андреевна, – неожиданно остановилась на пороге Анна и с надеждой посмотрела ей в глаза: – И вы тоже поверили?

Растерявшись от прямого вопроса, Ларина не нашлась, что ответить.

– Ясно, – вздохнула Анна. – До свидания.

И, сбегая вниз по лестнице, решив не дожидаться лифта, почувствовала вновь подступивший к горлу ком.


– Алла Ивановна, – обратился к секретарше Хорин. – Вызовите ко мне, пожалуйста, Хвостова.

Виктор сидел и тупо смотрел на телефон, прежде принадлежавший Анне Кругловой. Ни он, ни Лена так и не смогли поверить в случившееся.

Маленький аппарат, принесенный Лариной неделю спустя из-за его командировки, почему-то вызвал новый приступ вины перед Анной и Костей. Он не все сделал, чтобы прояснить ситуацию. Да здесь еще эти шушуканья, о которых сообщила Александра Андреевна!

– Андрей Витальевич, – строго начал Хорин. – Почему по фирме ходят непонятные слухи, связанные с Кругловой? И с Артюхиным?

Тяжело вздохнув, Хвостов достал из принесенной с собой папки мелко отпечатанный лист бумаги и протянул Виктору.

Когда ему рассказали эту новость, Хвостов, давно простивший улыбчивую приятную девушку, решил все проверить по своим каналам. Информация требовалась личного характера, да еще связанная с именем такого человека. Пришлось уговаривать, угощать людей.

Хорин быстро пробежал лист глазами.

«...Таким образом, сведения об интимной связи Артюхина Владимира Анатольевича и Кругловой Анны Николаевны на протяжении последнего года не подтвердились. В настоящий момент Артюхин В. А. снова собирается с семьей в Америку. Отъезд планируется до нового года. Источник прежней информации считать ложным», – прочитал он в конце.

– Вы уверены в этом? – осторожно спросил он. – Когда вы это получили?

– Сегодня утром. Между прочим, стоит немало, – по привычке подтвердил свою значимость Хвостов.

– Сколько? – протянул руку к нагрудному карману Виктор.

– Если это кому-то поможет, – гордо ответил тот, – то ничего не стоит.

– Хорошо. Я учту, – заметил Виктор. – Спасибо. И еще. Сделайте все возможное, чтобы прекратились разговоры, и особенно – чтобы не гуляли за пределами фирмы. Работать надо. Без этого проблем хватает.


Самым сложным, как оказалось, было получить разрешение отца на выезд дочери. Прежде Игорь никогда не отказывал Анне.

С легкостью взвалив все заботы о ребенке на бывшую жену, решив вопрос с алиментами, он лишь на Новый год и на день рождения приносил Кате подарки.

Людмила устраивала его во всех отношениях и, по-видимому, была очень умна и практична. С ее подачи новая семья Игоря обрела собственную квартиру, разделив через суд большую жилплощадь Анны. Теперь все их мечты были направлены на приобретение приличной машины. Правда, зарплата начальника ЖЭС никак не соответствовала аппетитам Людмилы. Но не беда. Уже все было подготовлено к переходу в райисполком на приличную должность. Нужно было только подождать еще пару месяцев, пока человека «уйдут на пенсию». И все. Все сразу изменится.


Сидя с Анной в очереди к нотариусу, Игорь пробежал глазами по тексту. Единственное отличие в подготовленном заявлении на выезд ребенка было в том, что указывалась страна. Едва прочитав на заранее отпечатанном бланке «США», Игорь присвистнул:

– Ну, даешь, старушка! Неужто замуж собралась?

– Нет, – напрягшись, ответила Анна. – Работать.

С самого утра она плохо себя чувствовала. Непонятная слабость и тошнота.

– Так... – протянул он. – И что, ты думаешь, я просто так возьму и отпущу свою единственную дочь? Может, я ее и не увижу больше никогда?

– Увидишь, – попыталась успокоить его Анна. – Ты – отец, и твои права еще никто не оспаривал.

Анна изо всех сил старалась разговаривать с ним помягче.

– Нет, так не пойдет, – произнес он с сомнением, вернув заявление Анне.

– Почему? – у нее стали сдавать нервы.

– Мне нужны гарантии, – посмотрев на часы, ответил Игорь. – И вообще, мне пора.

– Какие ты хочешь гарантии? – попыталась остановить его Анна.

– Ну, – казалось, раздумывал он, – если ты перепишешь на меня машину, скорее всего, ты вернешься.

«Игорь, Игорь! – грустно подумала Анна. – Что же с тобой случилось? Выходит, не зря о мужчинах говорят: не нужна женщина – не нужны и ее дети. И Крылов не исключение. Разница лишь в том, что тем в первую очередь двигали обида и жажда мести. Много ли времени он уделяет Олегу?»

– Хорошо. Перепишу, – согласилась Анна и, глянув на вышедших из кабинета, предложила: – Пошли?

– Нет, в другой раз. Я должен обо всем посоветоваться с женой.

«Боится продешевить», – мысленно усмехнулась Анна.

– Вечером я позвоню. Или завтра, – Игорь как ни в чем не бывало улыбнулся на прощание и скрылся за дверью.


Лифт не работал. Анна поднялась на шестой этаж еле живая и, едва переступив порог квартиры, бросилась к унитазу в приступе нестерпимой тошноты.

Умывшись, она испуганно посмотрела на себя в зеркало. Подозрения по поводу задержки месячных оправдывались. Уезжая в Москву, она забыла взять с собой упаковку с гормональными контрацептивами. А потом, после случая в офисе, понадеялась, что пронесет.

Анна легла на диван и долго пролежала без движения. Затем достала записную книжку, набрала номер, но передумала, отключив набор.

«Нет, мама Лены отпадает. Всем сразу станет известно. Надо записаться в какой-либо медицинский центр, где меня никто не знает».

Она взяла с журнального столика газету и с ходу нашла нужное объявление.

– Хорошо, – согласилась она с невидимым собеседником. – Если нельзя раньше, пишите на пятницу.

«Придется купить тест на беременность, – подумала она. – До пятницы – не выдержу».

Приступы тошноты продолжались, едва она пыталась что-то съесть. В конце концов, измучившись, перед тем как встретить с автобуса Катю, она заглянула в аптеку.

«Так и есть, – посмотрела она вечером на индикатор. – Две полоски».

Выбросив в мусорку ненужный теперь кусочек картона, она потянулась к сигарете. Вытянув ее из пачки, тоскливо посмотрела, сломала пальцами и тоже выбросила в мусорку. Следом полетела почти полная пачка сигарет.


Балайзер в вечернем разговоре с Анной о ее бывшем муже дал однозначный совет: идти на любые компромиссы и отдать все, что требует.

– Не беспокойся, – старался успокоить он Анну. – Америка – богатая страна. Тот, кто хочет здесь трудиться, не пропадет. А вы с Катей едете не на пустое место. Мы с Джессикой никуда вас от себя не отпустим, пока ты не встанешь на ноги.

– Спасибо, – ответила Анна, пытаясь подавить очередной приступ тошноты.

– Главное для тебя сейчас – получить его разрешение. И делай для этого все, что потребуют обстоятельства.

Измученная за день, но слегка ободренная после разговора с Робертом, Анна, едва коснувшись подушки, будто провалилась, забывшись глубоким сном.


– Я согласна, Игорь, – подтвердила свое решение на следующий день по телефону Анна. – Более того, у меня встречное предложение: если ты подписываешь все бумаги, отказываясь от прав на Катю, я оставляю тебе и квартиру.

На другом конце провода долго молчали.

– Нет, я так не могу, – наконец ответил мужской голос. – Ведь дочь все-таки.

– Не смеши, Круглов, – Анна, поставив перед собой цель, взяла быка за рога. – Сколько ты эту дочь за два года видел? На пальцах одной руки можно пересчитать. Отец – все равно ты, этого права у тебя никто не отнимет. А все документы мы могли бы оформить на следующей неделе, включая квартиру и машину. Никто не узнает, не бойся.

– Хорошо. Я подумаю. Перезвоню завтра, – чувствовалось, что он с трудом подбирает слова, настолько неожиданным для него было предложение.

– Конечно, – согласилась Анна. – Ты ведь должен посоветоваться с Людмилой. Только предупреждаю сразу: больше у меня ничего нет.

– Я понял. До свидания.


Хорин вновь смотрел на мелко отпечатанный текст, лежавший на столе. Вчера он так и не нашел возможности показать его Крылову, настолько тот был занят. По всей видимости, чтобы отвлечься от переживаний, Костя решил идти по старому проверенному пути, с головой загрузив себя работой. Только черты лица стали жестче да действия и слова более резкими.

Беспокоил Хорина и Володя Смыслов. Он и раньше вызывающим видом и поведением мог вывести из себя кого угодно. Но одно то, как он разговаривал с шефом на вчерашнем вечернем совещании, многих повергло в шок. Удивительно, как Косте хватило выдержки не взорваться. Он просто игнорировал все его замечания и реплики. Но Смыслова это завело еще больше и в конце концов он демонстративно покинул заполненный людьми кабинет. Хорошо хоть все присутствующие были сотрудниками компании.

Володя был дальним родственником институтского приятеля Виктора, и именно он взял его на работу четыре года назад. Все было неплохо до этого года. Умный парень, хороший программист, впридачу ко всему хорошо шла у него и коммерческая работа, воспринимаемая им как хобби.

Что случилось с парнем – Хорин никак не мог понять. Ну, нравится ему Анна, ради Бога! С кем не бывает. Но зачем осложнять себе жизнь?

– Слушай, – сам зашел к нему в кабинет Костя. – Разменяй сотню.

– Сейчас посмотрю, – Виктор вытянул портмоне. – Тебе повезло. Держи.

Они обменялись купюрами, при этом Крылов, бросив взгляд на стол, заметил лист со знакомыми ему клише, говорящими о происхождении документа.

– А это что? По какому поводу? – заинтересовался он.

– Это для тебя, – подсунул ему отчет Виктор. – Читай.

– Слушай, тебе не надоело? – пробежав глазами первые строки, отбросил его в сторону Крылов. – Я изо всех сил пытаюсь успокоиться, а ты мне это подсовываешь? Что-то я тебя не пойму. Для чего ты все достал?

– А ты не кипятись и дочитай до конца, – напирал Хорин. —

Я тебя не выпущу отсюда, пока не прочтешь все. Как друга прошу.

Усмехнувшись, Костя вновь потянулся к листу с информацией.

Виктор взял со стола чашку с остывшим утренним кофе и подошел к окну.

Пейзаж за окном отнюдь не радовал глаз. Голые деревья. Сероватая дымка висела в воздухе, обволакивая все вокруг. «Скорее бы выпал снег, – подумал он. – Может, и на душе станет светлее?»

Хорин оглянулся на Костю. Тот похлопал себя по карманам в поисках сигарет. Виктор вернулся к столу и достал из верхнего ящика распечатанную пачку с вложенной в нее зажигалкой.

– Ты ведь не куришь? – удивился Крылов.

– Держу для таких, как ты. Ленку бы отучить курить, так смеется в ответ, что у нее, как у любой женщины, должен быть хотя бы один недостаток, а то с ней жить будет неинтересно. Пусть уж тогда такой, – многозначительно подвел он итог.

Костя молча закурил. Вновь пробежал по тексту глазами.

– Скажи мне, кто тебя поставил в известность об Артюхине? – решился спросить Виктор.

– Какая теперь разница? – не сразу ответил Крылов. – Соседка.

– Это та, что в таможне работает?

– Да, – Костя замолчал. – Но ведь он все равно был там! И дверь менял! И куда-то увез ее на выходные. Это-то она не придумала! А потом, здесь ничего не сказано о том, что было раньше.

– Все могло быть проще простого. Замок сломался, пришлось дверь ломать. Куда-то с Катей на выходные собрались, вот он и подвез. Ведь не в замкнутом же пространстве она живет? Друзья, знакомые, – предположил Хорин. – Ты хоть дал ей возможность объясниться?

«Нет, – с горечью подумал Костя, и перед глазами встала картина трехнедельной давности. – И сейчас бесполезно пытаться что-то изменить. К прошлому возврата нет».

– Спасибо за заботу, – встал он со стула, загасив сигарету. – И очень тебя прошу как друга. Не предпринимай больше никаких усилий. Мне от этого не легче... Хотя бы потому, что я не собираюсь менять своего решения.

«Тем более, что ничего исправить уже нельзя. Что сделано, то сделано».

Не проронив больше ни слова, он вышел из кабинета. Виктор растерянно посмотрел вслед.

«Ну и дурак!» – в сердцах подумал он.


Анна приехала в медицинский центр чуть раньше назначенного времени. В ожидании она скользила взглядом по стенам, увешанным плакатами с наглядной агитацией преимуществ платной медицины.

«Вакуум-аспирация – наиболее щадящий способ для женщины...» – наткнулась она на небезынтересную для нее информацию.

– Круглова? Проходите, – пригласила ее женщина-врач.

– Да, есть беременность. Очень малого срока, хорошо, что есть влагалищный датчик. Сейчас посмотрю лучше, – продолжила она. – Вы сегодня себя хорошо чувствуете? Живот не тянет? Не болит?

– Болит. Со вчерашнего вечера. Но не постоянно.

– Как бы схватками? – уточнила врач.

– Да, похоже.

– Хорошо, вставайте.

Пока Анна одевалась у нее за спиной, та вывела снимок и заполнила карточку.

– Вы планируете сохранять беременность? – уточнила женщина.

– Не знаю, – честно ответила Анна.

Измучившись за несколько дней от постоянных позывов рвоты, она чувствовала, что первоначальная ее решимость поколебалась.

– У вас еще есть время подумать, – согласилась врач. – На вакуум вы в любом случае успеваете. Но если решите сохранять, я бы рекомендовала вам полежать в стационаре.

«Вот это отпадает точно, – раздумывала Анна, покинув центр. – С кем оставить Катю? С Сашей, как в прошлый раз, не получится. Не та ситуация. С Игорем надо все до конца решить. Через две недели в посольство. Будь что будет, – решила она. – Никуда не пойду и ничего не буду делать. Что суждено, то суждено».


Раздавшийся вечером звонок в дверь застал ее за обычным в последние дни занятием – скорченной над унитазом. Дверь открыла Катя.

Рита не входила и стояла на пороге до тех пор, пока Анна не появилась из санузла.

– Боже мой, что с тобой? – воскликнула она, пораженная видом Анны.

– Ничего, все в порядке, – быстро успокоила ее Анна. – Отравилась чем-то.

– А с Катей все нормально? – забеспокоилась Рита.

– Да. Она ведь в гимназии кушает.

– Ну, хорошо, хоть так, – успокоилась соседка. – Может, помочь чем, в аптеку сходить?

Не зная, чем искупить свою вину, она была готова на все.

«Мужики проклятые! – думала Рита про себя все последнее время. – Из-за них и подругу потеряла, и на себя смотреть тошно.

А Анна, бедная, вдвойне мучается. Не только оттого, что отравилась. Разве не видно? Исхудала-то как за три недели!»

– Спасибо, Рита. Не надо, – и, взглянув на продолжавшую топтаться у двери соседку, предложила: – Проходи. Хочешь на кухню, хочешь в зал. Только у меня курить нельзя. У Кати аллергия.

– Угу, – понимающе буркнула Рита и прошла в зал.

– Когда вы уезжаете? – спросила она после недолгого молчания.

– Еще не знаю. Как только визы получим.

– А зачем визы? – удивилась та. – Вы что, далеко едете?

– Далеко, – решила признаться Анна. – В Штаты.

– Ничего себе! – поразилась та. – И скоро?

– Через две недели записаны. С Игорем только надо все решить. У тебя нет хорошего адвоката по семейному праву? – неожиданно для себя спросила Анна.

Вращаясь в достаточно специфичных кругах, Рита имела обширные связи.

– Найдем, – утвердительно кивнула та головой. – А в чем проблема?

Анна поделилась с ней возникшими обстоятельствами и тем, каким образом хотела бы разобраться с Игорем раз и навсегда.

– Вот гад! – не выдержала эмоциональная соседка. – Кукиш ему, а не квартиру! Я на него найду возможность повлиять. Помогут! Думаешь, они там никаких взяток не берут? Еще как!

– Нет, Рита, – не согласилась Анна. – Не надо. Я сама предложила. Пусть только все подпишет. Не жалко.

– А мне было бы жалко, – честно призналась соседка. – Он и так у тебя полквартиры оттяпал, – и после паузы задала мучающий ее вопрос: – Крылов не объявлялся?

– Нет. Рита, все кончено, я ведь тебе еще тогда сказала, – ответила Анна, почувствовав, как кольнуло сердце. И, стараясь вновь не впасть в тоскливо-болезненное состояние от упрямо преследовавших ее воспоминаний, попросила: – Пожалуйста, не напоминай о нем. Если не хочешь, чтобы я тебя выгнала.

– Хорошо. Не буду, – согласилась девушка, опустив глаза. —

Я пойду?

– Иди.

Анна встала, чтобы ее проводить, и, почувствовав, как закружилась голова, неловко оперлась о спинку дивана.

– Не убивайся ты так, – по-своему поняла ее состояние Рита, поддержав за локоть. – Не стоят мужики наших слез.

– Все, Рита. Иди. Я очень хочу спать, – и, закрыв за ней дверь, снова поспешила в санузел.


– Константин Петрович! – окликнул Крылова знакомый голос.

Из темноты на освещенные ступеньки подъезда вышла Рита.

– Мне нужно с вами поговорить.

– А разве в прошлый раз ты не все сказала? – усмехнулся Крылов, не имея никакого желания ее выслушивать.

Он никак не ожидал ее увидеть. Но Рита быстро преградила дорогу, закрыв собой кодовый замок.

«Не драться же с ней?» – равнодушно подумал он, взглянув на решительно настроенную девушку.

– Ну, хорошо, я слушаю, – согласился Костя.

– Я виновата перед вами, – с усилием произнесла Рита. – Я вам все неправильно тогда сказала.

– Я знаю, – ответил он, при этом на его лице не дрогнул ни единый мускул. – Только не пойму, откуда такие проявления совести?

Девушка покраснела, что было видно даже в тусклом свете уличных фонарей.

– Вы тогда сказали, что я ее ненавижу. Это – неправда.

Крылов недоверчиво усмехнулся.

– Не смейтесь. Мне и так нелегко, – попросила Рита и неожиданно честно даже для самой себя произнесла: – Это зависть. Все у нее получается, все у нее хорошо. Все ее любят.

Костя впервые за все время знакомства с интересом взглянул на девушку. Такие признания, по его мнению, были ей несвойственны.

– А сейчас ей плохо.

Рита замолкла, ожидая вопроса Крылова. Но тот молчал.

– На самом деле у нее тогда дверь ломали – замок заело. А она на поезд опаздывала, вот и попросила Артюхина помочь. Я его вообще впервые здесь видела за последний год. Даже не узнала сразу.

Костя оглянулся по сторонам и, заметив скамейку, предложил:

– Садись. Покурим, – протянул он пачку сигарет.

– Спасибо. У меня свои, – отказалась Рита.

Костя щелкнул в темноте зажигалкой. Тут же из глубины его сознания всплыл далекий заснеженный вечер в Киеве.

– А зачем она в Москву ездила? – не удержался он от вопроса.

– Не знаю. С американцем каким-то встречалась. Он ее в Штаты пригласил. Документы собирает.

У Крылова все замерло внутри.

«Балайзер, что ли? Об этом она мне пыталась тогда рассказать? Глупо все получилось, – вздохнул он. – И все-таки я прав. Любая женщина думает о собственном благополучии. Значит, Балайзер. Роберт Балайзер. Молодец!».

– Ну, что ж. Счастливого ей пути, – встал Крылов, давая понять, что разговор окончен.

– Вы не поняли, – засуетилась Рита. – Она же от вас пытается убежать, любит, а бежит. Жалко ее очень.

– От меня через океан уже убегали, – неожиданно жестко ответил Костя. – И она знает, чем это закончилось. До свидания, Рита. Спасибо. За все, – скрылся он за дверью подъезда, оставив расстроенную девушку в одиночестве.

Та никак не могла понять, что же такое она опять не то сказала.


Договор на продажу квартиры был оформлен в один день с подписанием всех нужных Анне документов. Честно говоря, в глубине души она побаивалась, что в последний момент Игорь передумает. Но, явившись к нотариусу вместе с женой, он, ни слова не говоря, подписал все бумаги, в срочном порядке подготовленные найденным Ритой хорошим юристом. Он же должен был довести до логического конца все дела после отъезда Анны. Освободить квартиру она должна была до 25 декабря.

Лишь на машину Анна оформила только генеральную доверенность. Во-первых, пока она была ей просто необходима. Во-вторых, ей действительно было не так просто с ней расстаться. С квартирой проще. Но машина для нее была последним связующим звеном со всей прошлой жизнью. Как-никак четыре года. Когда она ее покупала, вложив практически все заработанные к тому времени деньги, еще жива была Ася...

Но и любимую машину нужно было передать бывшему мужу до 25 декабря. Вот так.

С подписанием всех бумаг Анна отчетливо осознала, что обратного пути нет.

7

Балайзер вздохнул с облегчением, узнав, что все завершилось благополучно и все документы готовы. То, что Анне с ребенком не откажут в визе, он не сомневался, хотя, на всякий случай, встретился с некоторыми влиятельными людьми.

Впрочем, его личное приглашение, подкрепленное солидным счетом в банке, положением главы всемирно известной корпорации, также отметало все сомнения.

Неожиданная проблема была лишь в одном. Возникли непредвиденные трудности с билетом. Ни из Минска, ни из Москвы, ни из других европейских городов билетов до конца года не было. Весь мир словно сошел с ума и рвался встречать Новый 2000 год где угодно. Но и здесь Роберт смог сделать все возможное. В листе ожидания многих авиакомпаний фамилия Анны стояла первой.


– Костя, что случилось? – услышал Крылов в телефонной трубке возбужденный голос Дербенева. – Мы вернулись из отпуска, где все время только и обсуждали вашу будущую свадьбу. Две недели общаемся по телефону, ждем приглашения. А вчера Вера позвонила Анне и спросила напрямую. Она просто в шоке! Что произошло?

– Мог бы меня напрямую спросить, – нахмурившись, ответил Крылов. – Ничего не случилось. Просто в очередной раз остался в дураках и в очередной раз меня предали.

– Как – предали? – недоумевал Николай. – Кто? Анна?

– Да, – не вдаваясь в подробности, ответил Крылов, подписывая банковские платежки, лежавшие в папке с приготовленными утром документами на рабочем столе.

– Не может быть, – не поверил Дербенев. – Вера завтра же собирается к вам выехать.

Костя отложил в сторону ручку.

– Не имеет смысла. У каждого своя правда. Пустая трата времени, – вынес он свой вердикт.

– Ничего не понимаю. И Анна точно так же вчера сказала.

– И что она еще говорила? – как бы между прочим поинтересовался Костя.

– Ну, что вы – чужие люди и у каждого своя жизнь, – автоматически повторил слова Анны Николай.

– В этом она права, – усмехнулся Крылов.

– Нет, мы все-таки приедем, – продолжал настаивать Дербенев.

– Вы никуда не поедете, – повысил голос Костя. – Хотя бы потому, что Анна Николаевна Круглова улетает в Америку к небезызвестному вам Роберту Балайзеру со всеми вытекающими отсюда последствиями. Теперь все понял?

Потрясенный ответом, Дербенев надолго замолчал.

– Не может быть, – наконец-то выдавил он.

– Может. Она, скорее всего, уже и визу получила.

– А как же ты? – сорвался глупый вопрос с уст Николая.

– Я? Ты же знаешь, мне не привыкать, – снова усмехнулся Крылов. – Одна в Штаты сбежала, другая. Самому, что ли, туда переселиться? Может, там действительно все медом намазано? – попробовал он пошутить.

Дербенев снова замолчал.

– Ну, что? Остыл? – поинтересовался Костя, снова взявшись за ручку и поудобней переложив трубку, придерживая ее плечом. – И Веру успокой. Все идет по плану. Если больше нечего сказать, то извини. У меня много работы.

– Хорошо, – ответил Николай, продолжая с трудом переваривать услышанную информацию. – Работай. Я перезвоню позже.

– Угу, – согласился Крылов. – Вере – привет.

Положив трубку на место, он, как ни в чем не бывало, принялся дальше подписывать документы.


– Нет, этого не может быть, – не могла согласиться Вера, без сил лежа на диване. – Здесь что-то не так.

– Я тоже многого не понимаю, – вздохнул Николай, подав жене стакан с водой запить капли валокордина.

– Анне тоже бесполезно звонить, – продолжила женщина, откинув голову на подушку. – Я сегодня пробовала ее расспросить. Готова говорить о чем угодно, только не о Косте. О каких-то правилах на своей территории твердила. Бред да и только. Но не могли же мы так ошибиться? – взглянула она на мужа, ища поддержки.

– Ой, Вер, не знаю. У самого на душе кошки скребут. Я ведь помню, какой счастливый он был в Москве. Кольцо купил, – присев на пол, Дербенев не заметил, как залпом допил воду из стакана. – И каково ему сейчас?

– А Ане каково? – вступилась за нее Вера. – Не могла она просто так все бросить! Она ведь любит его, я знаю! Что-то случилось, они просто не хотят говорить об этом!

– Успокойся, дорогая, – не на шутку встревожился за жену Дербенев. – Ну, не хотят делиться, не надо. Это их дело.

– Может, я Косте позвоню? – с надеждой в глазах посмотрела на мужа Вера.

– Это ничего не изменит, – отрицательно качнул головой Николай. – Он совершенно спокоен, я это чувствовал по разговору. Ты же знаешь Костю: если решил что-то, его трудно переубедить. Территория, территория... Какая территория у души? Неужели не понимают, что в их противостоянии не может быть победителя? Успокойся, не надо им больше звонить. Если не разберутся сами на этот раз, никто им не поможет. Не будешь же ты всю жизнь к ним бегать и мирить, точно мать родная? У нас Машка растет – кто знает, что еще будет.

Выслушав трезвые мужские рассуждения, Вера только вздохнула в ответ. Скорее всего, на этот раз он прав.


В ожидании отъезда Анна решила встретиться на прощание со многими из тех, кого давно не видела. Первой в импровизированном списке значилась Татьяна Артюхина.

Вернувшись в Минск, та еще летом приглашала ее в гости, передавая приглашения через мужа. Но, чувствуя неловкость, Анна никак не могла заставить себя с ней встретиться. Но теперь откладывать визит дальше было некуда.

Купив подарок для малышки, в один из многих теперь свободных дней она, заранее созвонившись, поехала в загородный дом Артюхиных.

Девочке исполнилось десять месяцев, и она уже сама топала ножками. Преодолев первоначальную неловкость и смущение, женщины с улыбкой наблюдали за ее несмелыми шагами.

– Какой радостный ребенок! Тьфу-тьфу-тьфу, – Анна поплевала в сторону, чтоб не сглазить. – Какие вы счастливые!

– Весночка, пора спать, заюшка, – Татьяна взяла ребенка на руки и, поцеловав в головку, передала няне.

– Выпьем что-нибудь? – спросила она.

– Нет, спасибо, Татьяна. Я за рулем.

– Я могу предложить водителя. Давай?

– Нет, – ответила Анна, опустив глаза. – У меня еще много дел. Не хочется никого утруждать. Мы ведь с Катей скоро уезжаем. В Америку.

– Как?! – поразилась Татьяна. – Володя ничего не рассказывал.

– Он не знает, – успокоила ее Анна и добавила: – Просто так сложились обстоятельства. Здесь меня ничего не держит, а там отыскался человек, который был рядом с моими родителями почти до самой их смерти. Обещал им найти и заботиться обо мне. Вот и все.

– Постой, постой, – напряглась женщина. – И кто это, если не секрет?

– Очень известный человек, – произнесла Анна. – Таня, помнишь нашу встречу тогда, полтора года назад, в машине? Мы практически не были знакомы, и то, как ты со мной разговаривала в тот непростой момент, было для меня большим уроком. На всю жизнь.

– Да, но...

– Не перебивай меня, пожалуйста. Мы ведь и сейчас с тобой не самые близкие подруги. Но я очень тебя уважаю, и, может быть, поэтому мне хочется многое тебе рассказать. Так уж получилось, что больше некому.

– Откровенность за откровенность? – поняла ее Татьяна, слегка насторожившись.

– Можно сказать, – согласилась Анна. – И еще потому, что, кроме Владимира Анатольевича, у нас нет общих знакомых.

– Тебе только так кажется. На самом деле мир тесен. Как ни странно, я это особенно сильно в Штатах ощутила. Оказалось, мой тамошний преподаватель английского языка учил многих знакомых мне людей.

– И мне предстоит заняться английским, – вздохнула Анна.

– Ты же его знаешь! – удивилась Татьяна.

– Не тот уровень. Я хочу найти серьезную работу.

– Ну, если так... Мне практически с нуля пришлось начинать, – поделилась она впечатлениями. – И то есть результат.

– А Владимир Анатольевич?

– Он сказал, что ему язык не нужен. Для этого есть переводчики. Ленится просто, – улыбнулась женщина. – Да что ты его все по имени-отчеству?

– Я никогда не называла его по-другому, – улыбнулась Анна. – Хотя многие думали иначе.

Татьяна внимательно на нее посмотрела и, присев рядом, сказала:

– Я тоже думала иначе.

– Я знаю.

– Как же у тебя нашлись силы ему отказать?

– Самое сложное было не обидеть его. Сильные люди бывают обидчивыми, как дети. У одних это проявляется в депрессии и апатии, у других – в гневных вспышках, сметающих все на своем пути. И то, и другое состояние длится достаточно долго.

Выслушав ее, Татьяна вновь задумалась. «Ей действительно дано все тонко чувствовать. Неудивительно, что она так понравилась Володе».

– Так к кому вы едете? – спросила она, вернув разговор к прежней теме.

– Не поверишь... – начала рассказ Анна.


– Лучше я сама все запишу, – Татьяна, взяв из рук девушки блокнот, принялась переписывать туда адреса и телефоны.

В это время в огромной прихожей раздался звонок. Сняв трубку домофона и выслушав говорившего, женщина нажала кнопку и прокричала кому-то невидимому:

– Игорь, впустите, пожалуйста, это ко мне, – и пояснила Анне: – Однокурсница. Десять лет не виделись. Приехала к сестре погостить.

– Я пойду, – заторопилась Анна. – Боюсь к автобусу, что Катю привозит, опоздать.

– Жаль, – искренне расстроилась Татьяна. – Жаль, что времени мало. Придется встретиться в Штатах. Мы к православному Рождеству будем там.

– Я планирую раньше. Если с билетом получится.

В это время в прихожей появилась весьма интересная высокая женщина.

– Ирка?! – воскликнула Татьяна.

– Танюха! – вторая женщина раскинула в стороны огромные руки и, бросив на пол сумку, принялась обнимать Артюхину.

– Я поеду, – робко напомнила о себе Анна.

– Анна, познакомься. Это – Ира. Аня, – представила она их друг другу.

– Рада познакомиться, – улыбнулась Анна. – И до свидания.

– До встречи, – поправила ее Татьяна.


– Нет, Сашка, представляешь, эта Танька как была великодушной дурехой, такой и осталась, – вернувшись к сестре около полуночи, затараторила Ирина. – У нее чуть мужа из-под носа не увели, а она еще дома эту женщину принимает!

– Ты есть будешь? – спросила у сестры Александра Андреевна.

Та была младше ее на десять лет, но на голову выше и раза в два крупнее. Еще когда жива была мать, то не раз повторяла, глядя на тонкую, как былинка, невысокую старшую дочь и крупную во всех отношениях младшую, что их бы вместе и пополам. Глядишь, всем бы поровну досталось!

Правда, благодаря росту и спортивным достижениям Ирина окончила вуз. И несмотря на то что родила без мужа на третьем курсе ребенка и распределилась в сибирскую тьмутаракань, назло всем удачно вышла там замуж.

Теперь, с тремя детьми и мужем, крупным местным чиновником, жила в большом уральском городе и могла позволить себе вовсе не работать. Но, обладая неуемным темпераментом, все равно занималась тренерской работой. Так, ради удовольствия. И весьма успешно.

– Да ты что? Уже поздно. Как же фигура? Меня, конечно, трудно чем-то удивить, но Артюхина!

– Артюхина? – удивилась Александра.

– Ну да! Танькина фамилия-то теперь – Артюхина. Двадцать два года уже. Ты что, не знала?

– Знала. Только позабыла, – женщина задумалась. – Ты что-то начала о ней рассказывать?

– Ну да. Володька ее два года назад или даже больше влюбился в молоденькую сотрудницу. Ну, не совсем молоденькую, уже успела развестись, с ребенком. Не знаю, чем она его там покорила, только крыша у него совсем поехала.

– И что дальше? – не на шутку заинтересовалась Александра Андреевна.

– Дальше как в кино. Он признается ей в любви, а она дает ему от ворот поворот, узнав, что Танька беременная.

– Так прямо и отказала? – не поверила сестра.

– Ну да, – увлекшись рассказом, Ирина не замечала, что съела уже три больших пирожка с повидлом. – Отказала, с работы уволилась. А Артюхины в Штаты съехали, чтобы успокоиться. Сын у них уже там учился, они и девочку себе родили. Танька говорит, что Володя и вправду успокоился. Остыл то есть. А может, дочка так повлияла. Они ведь давно хотели второго ребенка.

Александра Андреевна, задумавшись, опустилась на соседний стул и тоже откусила пирожок.

– А девушка?

– Полгода нигде не работала, потом устроилась на какую-то фирму, сродни вашей. Только сейчас она в Америку собирается. Ее родители давно погибли, но отыскался один американец, который им обещал в случае чего заботиться об их дочери. Двадцать пять лет ее разыскивал. Представляешь, как повезло? Жутко богатый и известный. Как же она фамилию называла? – Ирина наморщила лоб: – То ли Базилио, то ли Балайзио. Не помню.

– А как девушку зовут?

– Анна, – ответила Ирина, не заметив, как вздрогнула сестра. – Так самое интересное то, что я с ней у Татьяны встретилась! Она прощаться заезжала. С виду – обычная. Уставшая только, синяки под глазами. Ну, не знаю, что Володя в ней нашел? – пожала огромными плечами Ирина. – На мой взгляд, Танька во сто раз лучше!

– Ты говоришь, она в Америку собралась?

– Ну да. Танька, дурочка, еще ей свой адрес американский дала, телефоны. Да я бы ее на порог не пустила! А она уважает. За то, что не воспользовалась ситуацией, семью сохранила. Глупая. Я ей так и сказала.

– Балайзер его фамилия, – со вздохом произнесла Александра.

– Кого? – чуть не подавилась пирожком Ирина.

– Американца этого фамилия Балайзер. Роберт Балайзер, – и, вздохнув еще раз, пояснила: – И девушка эта у нас работала. Анна Круглова.

– Да ты что? Вот это да! – воскликнула женщина. – И вправду мир тесен! И что, действительно в ней что-то есть, что мужики с ума сходят?

– Есть, Ира. Есть. Пошли спать, поздно уже.

– Так ты хоть расскажи мне про нее! – прокричала вслед вышедшей из кухни сестре Ирина.

– Завтра, Ир, хорошо? Ты-то выспишься, а мне вставать рано, – донесся в ответ голос.

– Ну, ладно, – согласилась та. – Завтра так завтра. Ой, я же у тебя почти все пирожки съела! А как же фигура?


Назавтра, промучившись полдня, Александра Андреевна решилась пойти к Крылову. Но опоздала. Константин Петрович, как сказала Алла Ивановна, уехал по делам и больше сегодня не вернется.

– Если у вас что-то срочное, можете ему позвонить на мобильный, – подсказала она.

– Нет. Это подождет, – успокоила ее Ларина и пошла обратно к своему кабинету.

Уже дотронувшись до ручки двери, она неожиданно повернулась и снова подошла к секретарше.

– У вас случайно не сохранилось адреса Кругловой или телефона?

– А что случилось? – удивленно спросила Алла Ивановна.

– Да так. В бухгалтерии в ведомостях не расписалась. Пропустили, – на ходу придумала Александра Андреевна.

– Понятно, – кивнула головой секретарша, принявшись искать телефон и адрес. – Сохранилось, конечно. Жалко ее. Хорошая она. Зря только с начальством вздумала роман крутить. Начальники, они как флюгер на крыше дома. Никогда не знаешь, куда ветер подует и когда настроение переменится.

– Так ведь ваш тоже начальник? – удивилась ее рассуждениям Ларина.

– Так мой – муж, и все под контролем. А она ему кто? То-то и оно. Вот, нашла, – она быстро переписала адрес на лист бумаги. – Только вы поторопитесь, она не иначе как в Штаты собралась. Вчера утром из американского посольства звонили, спрашивали, работала ли здесь такая. Проверяют.

– А Крылову вы говорили об этом? – насторожилась Ларина.

– Сообщила сегодня. Пожал плечами, сказал, что знает.

– Спасибо, – поблагодарила секретаршу Александра Андреевна.

«Если он знает, что она уезжает, и ему все равно, что я скажу нового? – думала она, сидя у себя в кабинете. – Но с Анной я все равно должна встретиться и извиниться. Я ведь действительно поверила всем этим сплетням».


– Ты что? Что с тобой? – Володя Смыслов, несмотря на нежелание Анны с ним видеться, измучившись, решил заехать к ней по пути на работу.

И предлог нашелся. Анна давала ему послушать свои любимые диски.

«Надо бы вернуть», – решил он.

Анна успела отвести дочку к автобусу и быстро вернулась обратно. По утрам ее сильно тошнило, особенно если приходилось, опаздывая, резко вставать с постели.

Смыслову долго никто не открывал. Наконец, когда он уже решил уходить, дверь открылась, и он просто остолбенел от увиденного. Вместо былой веселой и симпатичной девушки на него смотрела изможденная женщина с огромными синими кругами под глазами.

Едва увидев его, Анна пошатнулась и стала падать.

Володя успел подхватить ее на руки и внести в квартиру.

– Что с тобой? – испуганно принялся он тормошить ее за плечо.

Затем, осмотревшись по сторонам, увидел телефон и набрал номер.

– «Скорая?» – заорал он. – «Скорая», девушке плохо! Сознание потеряла!

Очнувшись от его громкого возбужденного голоса, Анна едва слышно попросила:

– Володя, не звони. Положи трубку.

– Адрес? Сейчас, – не расслышал он слова Анны. – Сухаревская...

– Володя, прекрати, – громче сказала Анна. – Я беременна.

До Смыслова не сразу дошли ее слова. Он растерянно опустил трубку, из которой были слышны вопросительные слова диспетчера «Скорой помощи».

– Адрес, адрес? Молодой человек, куда вы пропали?

Анна молча взяла телефон из его рук и отключила связь.

– Это Крылов? – наконец спросил он.

– Какая теперь разница, – безразлично ответила Анна, продолжая лежать, закрыв глаза.

– Гад, какой же он гад! – воскликнул Смыслов после паузы. – Я его убью!

– Володя, если ты хочешь, чтобы я продолжала с тобой общаться, не говори мне больше таких слов, – не открывая глаза, твердо произнесла Анна.

– И ты все еще его защищаешь? – боясь услышать правду, решился задать трудный вопрос Смыслов. – Ты его любишь?

– Да, – ответила Анна. – Но это тоже не имеет никакого значения. Через две недели мы с Катей улетаем.

– Куда?

– В Америку.

– А как же я? – растерянно спросил он.

– Володя, – по-матерински промолвила Анна. – Ты младше меня на два года. Ты молод, у тебя хорошие перспективы. Чем раньше ты все забудешь, тем лучше...

– Я не хочу. Я не хочу тебя отпускать! – возмущенно воскликнул он.

– Мы уезжаем, Володя. Это уже решено. Вчера я получила визы. Пока еще не подтвердили билеты на самолет из Минска. Но на двадцать девятое декабря уже забронированы билеты из Франкфурта. Позже, чем я планировала. Но ничего. Придется у кого-то пожить четыре дня.

– Как – у кого-то пожить? – не понял Смыслов.

– Квартиру и машину я должна отдать до двадцать пятого своему бывшему мужу. Взамен он подписал все бумаги для беспрепятственного отъезда Кати.

– Ты что? Это правда?! – остолбенел он.

– Только не говори, что ты его тоже убьешь.

– Ну, я не знаю... – растерянно ответил он.

Анна медленно встала с дивана.

– Володя, езжай на работу. И единственная просьба. О моем состоянии никто, кроме тебя, я подчеркиваю, никто не знает. Так что единственный источник информации – это ты. Очень прошу, никто не должен об этом узнать. Особенно Константин Петрович.

– А вот ему-то как раз и не мешало бы! – негодовал Владимир.

– Дети должны рождаться от любви, – грустно перебила Анна. – В том, что случилось, как правило, виновата женщина – для мужчины. А Костя ясно дал мне понять, что не хочет больше иметь детей. Так что на сегодняшний день это только мое решение. Езжай, мне тоже нужно ехать.

Смыслов подошел к двери и, повернувшись, нерешительно спросил:

– Можно, я буду заезжать к тебе эти дни? Помогу чем-нибудь.

– Хорошо, – согласилась Анна. – Только помни о моей просьбе.


Пока Смыслов добирался до работы на своем потрепанном «гольфике», он, не переставая думать о сногсшибательной новости, твердо решил для себя:

«Сегодня или никогда! Хватит разговоров. Если женщина с ребенком может все бросить и уехать в таком положении, что держит здесь меня? Тем более, я не смогу больше работать с Крыловым. В один прекрасный день я сорвусь и выдам ему все. В том числе и Анину тайну. Хватит!»

Прямо с порога, не раздеваясь, он сел за стол и быстро написал заявление. Затем, оставив на стуле верхнюю одежду, отправился к секретарше.

– Алла Ивановна, кто-нибудь из руководства на месте?

– Константин Петрович. Хорин уехал.

– Я зайду?

– Минуточку, – она соединилась с Крыловым. – К вам Смыслов.

– Заходите, – кивнула она Владимиру.

Молодой человек зашел в кабинет к шефу вальяжной расслабленной походкой и, поздоровавшись, положил на стол заявление. Затем уселся на стул и демонстративно закинул ногу на ногу.

Крылов молча пробежал глазами заявление и, не поднимая глаз, заметил:

– Сядь нормально, ты не в баре.

Володя нехотя снял ногу, затем поднял другую и, осмотрев подошву, закинул ее еще выше, ухватившись пальцами за задник ботинка.

– И что ты хочешь этим доказать? – Константин Петрович начинал заводиться.

Смыслов достал его своим поведением в последнее время. Лишь из уважения к Хорину и из-за того, что не было претензий по работе, он продолжал его терпеть.

– Этим? – Володя взглянул на ботинок, затем кивнул на стол: – Или этим? Лишь то, что я свободный человек и вправе делать то, что хочу.

«Хочет вызвать на конфликт, – с трудом сдерживаясь, понял Крылов. – Ладно».

– Слушай, ты мужик или нет, – насмешливо спросил Константин Петрович, подписав заявление. – Я-то хорошо понимаю, что тебя гложет. Смешно дергаться и пытаться мстить за то, что женщина предпочла другого.

Смыслов, не ожидавший такого поворота событий, от неожиданности резко сел как положено и после секундного замешательства выпалил:

– Это еще посмотрим, кого предпочтет.

– А что, были уже предложения? – все так же насмешливо продолжал Константин Петрович. – Бери. Было бы из-за кого копья ломать. Она тебя быстро обработает. Жалко, взять с тебя пока еще нечего. Ни счета в банке, ни недвижимости. Да и молодой больно. Хотя с этой точки зрения могут быть и преимущества. Облапошить быстрее удастся, ребенка быстренько родить...

– Как вы так можете о ней? – не веря своим ушам, Володя понял, что еще несколько слов – и он не сможет сдержать начинавшие зудеть кулаки. – Да она чище вас в сотни раз и никому никогда не позволяла слова плохого сказать в ваш адрес! – затем, попытавшись успокоиться, вновь откинулся на спинку стула и медленно произнес: – Ну, ты и гад!

– Пошел-ка вон отсюда! – Крылов встал со стула.

– Было бы за что держаться, – в тон ему ответил Смыслов, также вставая. – Жаль, не могу всего сказать. Обещал. Только ты, кретин, когда-нибудь поймешь, что есть люди, которых нельзя терять! Вслед побежишь, молить будешь, чтоб вернулись, да поздно будет!

– Уж не себя ли ты имеешь в виду? Тоже мне самовлюбленный гений выискался!

– Ох, как мне хочется увидеть, как ты побежишь следом! – продолжал Смыслов. – Только пыль из-под колес лететь будет. Не за мной, я не барышня, чтобы такие, как ты, бегали! А тебе – вот это! – едва только Смыслов показал унизительный жест, Крылов, не стерпев больше, первым нанес удар.

Неожиданно вошедший в кабинет Виктор сперва замер, ошарашенный увиденным, затем, плотно закрыв за собой дверь, бросился разнимать дерущихся мужчин.

Первым он оттащил Смыслова. Тот, вытерев рукавом струйку крови из носа, ни слова не говоря, быстро покинул кабинет. Через несколько минут, несколько раз сильно газанув под окнами, он пулей вылетел со стоянки.

– Вы что? С ума посходили? – возмущался Хорин. – Чего угодно ожидал, только не этого. Что случилось?

– Правдолюбец выискался! Молокосос! – коснулся щеки тыльной стороной ладони Крылов и, заметив кровь, зашел в смежную комнату, громко хлопнув дверью, отчего та, соскочив с защелки, снова распахнулась.

– Так что он тебе сказал? – пытался понять Виктор, зайдя следом.

– Да бред какой-то нес! – отвечал Крылов, приложив к щеке смоченное полотенце и разглядывая себя в зеркале. – Побегу за кем-то, чуть не на коленях стоять буду. Если он это о Кругловой, то не дождется. Пусть сам за ней бежит, совсем у парня крыша съехала! Увольняй сегодня же к чертовой матери! Если бы не ты, давно бы пинка под зад дал! Сволочь, через час в министерство ехать. Куда теперь с такой физиономией?

– Да, – сочувствующе поддержал его Хорин. – Вид еще тот! Может, мне вместо тебя съездить?

– Да нет, самому нужно. Придется отменить. Черт-те что! – чертыхнулся вновь Крылов. – Иди. Алле Ивановне передай, что я никого не принимаю.


Аня столкнулась с Сашей утром на остановке школьного автобуса, за день до католического Рождества.

Они не разговаривали больше месяца. Костя частенько подвозил Олега до гимназии сам, по пути на работу. Анна также при возможности везла Катю сама. Вечером темнело рано, и получалось так, что Анна, живя ближе к дороге, подходила прямо к прибытию автобуса, лишь краем взгляда улавливая знакомую фигуру женщины.

Саша не выдержала первой.

– Аня, здравствуй, – произнесла она из-за ее спины.

– Здравствуйте, Саша, – ответила та, улыбнувшись.

– Олег сказал вчера, что вы уезжаете, – неуверенно выговорила женщина.

– Да. Уезжаем. К сожалению. Или к счастью, не знаю, – она отвела в сторону глаза, не выдержав пристального взгляда.

– Ты так похудела, – отметила Саша. – Осунулась. Как здоровье?

– Нормально. Как положено в таком состоянии, – усмехнулась Анна. – Вещи отбираю, какие с собой брать. Дел много разных.

– А куда хоть уезжаете? Не секрет? – попыталась уточнить женщина.

– Нет. Теперь ни для кого не секрет. В Америку, – они медленно пошли от остановки в сторону дома Кругловых. – Меня нашел старый друг моих родителей. Американец. Пригласил к себе. Вот и все.

– И не жалко все бросать?

– Нечего мне бросать, Саша, – грустно ответила Анна. – Квартиру с машиной бывшему мужу оставляю взамен на то, что Катю отпускает. Родственников нет. Друзья? Подруг близких тоже как-то растеряла. Практически никого.

– А мы? – неожиданно спросила Саша.

Посмотрев на нее, Анна заметила, что у той на глазах выступили слезы.

– У вас другая жизнь. Это территория Кости. И нам туда ходу нет. Жаль, я это поздно поняла. Саша, я хотела спросить. Вы розы укрыли? Особенно ту, о которой я беспокоилась.

– Конечно, – утвердительно ответила Саша, добавив: – Вместе с Костей.

– Даже так? Странно, – не поверила Анна. – Мне казалось, он абсолютно к этому равнодушен.

– Что же вы наделали оба, – разговаривая как бы сама с собой, покачала головой женщина. – Костя ночами не спит, я же слышу. Ты на привидение стала похожа. Может, не уезжай, Анечка?

– Мы не смогли понять друг друга. И никто в этом не виноват, кроме нас самих. Все дело в том, Саша, что у каждого из нас – своя правда, – ответила Анна, грустно улыбнувшись. – Свои правила и своя правда на своей территории. И каждый на ней настаивает. Наверно, глупо все, но изменить ничего нельзя. Приходите к нам с Олегом сегодня вечером сразу после школы. Попрощаемся. Жалко детей, они так привязались друг к другу. Придете?

– Придем. Обязательно. Я тогда и Катю с автобуса приведу.

– Хорошо. Тогда до вечера?

– До вечера, Анечка.


Целый день Анна перебирала вещи. Кое-что из необходимого она уже отправила на домашний адрес Балайзера. Теперь же, купив огромные чемоданы, старалась впихнуть туда как можно больше того, с чем не хотелось расставаться.

Последние дни до отлета она с Катей собиралась провести у Янушкевичей, которые с радостью согласились принять их на время. У них же Анна планировала оставить до поры до времени домашний архив, оставшийся от бабушки. С собой брала только несколько семейных альбомов.

Упаковав все, что считала нужным, она убрала весь мусор, сходила в магазин и приготовила ужин.

«Вот и все, – подумала она, присев на любимое кресло и окидывая взглядом квартиру. – Вот и все».

Из оцепенения ее вывел звонок в дверь. Первыми, все в снегу, в квартиру влетели Катя с Олегом.

– Тетя Аня! – прямо с порога бросился к ней мальчик. – Я так соскучился!

– Я тоже, – присев, ответила Анна, крепко его обняв.

– Почему вы уезжаете? Вы не очень далеко будете жить? – тут же по-взрослому серьезно спросил он. – Мы сможем с бабушкой к вам приехать в гости?

Анна переглянулась с Сашей и, посмотрев ребенку в глаза, грустно ответила:

– Мы будем далеко, Олежка. Но мы сами как-нибудь приедем, хорошо? Тебе Катя письмо напишет.

– Вы будете так же далеко, как мама? – насупившись, спросил Олег.

– Почти. Не рядом, но близко. Иди с Катей поиграй напоследок, – слегка подтолкнула она мальчика в детскую.


За чаем с пирогом, который принесла с собой Саша, Анна кратко рассказала, как они жили с Катей последнее время. Женщина тоже поделилась многими интересными событиями. И тем, что фотография Светланы теперь открыто стоит на письменном столе у Олега, и тем, что отец позволяет ему общаться с матерью по телефону.

«Лед тронулся, – усмехнувшись, подумала про себя Анна. – Хорошо, хоть кому-то стало легче после той истории. Не такой уж он и бессердечный».

Стоило ей подумать о Косте, как заныло сердце. Странно, она практически не думала о Крылове предыдущие полтора месяца, но чем ближе было время отъезда, тем тяжелее ей было справиться с желанием еще раз с ним встретиться. Просто так, посмотреть напоследок в глаза, запечатлеть в памяти его облик.

Но одновременно она боялась встречи с ним. Даже случайной.

– Нам пора, – взглянув на часы, с сожалением произнесла Саша.

– Пойдемте к детям, – предложила Анна.

Катя с Олегом сидели на тахте в полной тишине. В комнате горела лишь настольная лампа. Едва Анна включила свет, как Катя громко выпалила:

– Мама, можно, я никуда не поеду?

– Бабушка, пусть Катя останется у нас. Я уговорю папу, – попросил Олег совершенно серьезно.

– Девочка моя, как же я без тебя одна? – Анна присела перед дочкой.

– А ты тоже не уезжай, – ответила та категорично.

– Тетя Аня, не уезжайте, – добавил мальчик. – Пожалуйста.

– Мамочка! – Катя схватила Аню за руки. – Я тебе помогать буду. И убирать, и готовить. И учиться хорошо буду. Давай никуда не по-е-де-м...

При последних словах девочка разревелась. Следом за ней заплакал и Олег.

У Анны заныло сердце, ей стало дурно. У Саши, ставшей свидетелем наивной детской попытки уговорить взрослых, на глазах навернулись слезы.

Поняв, что никакие уловки и уговоры не действуют, дети крепко вцепились друг в дружку, продолжая реветь все сильнее. С трудом Анне с Сашей удалось их успокоить, убедив, что расстаются они не навсегда и обязательно встретятся. Хотя, если честно, ни одна из них не верила до конца в искренность своих слов...


Но не все закончилось для Анны в этот трудный вечер. Едва она уложила спать продолжавшую всхлипывать Катю, как снова раздался звонок в дверь. На пороге стояла Александра Андреевна Ларина. Вот уж кого она не ожидала увидеть!

«Господи! Да сколько можно выдержать за один вечер?» – мысленно взмолилась Анна, но, решив, что, видимо, не расписалась еще в каких-нибудь бумагах, предложила ей войти.

– Что-то еще? – устало спросила она.

После увольнения ее несколько раз разыскивали сотрудники бухгалтерии и ребята из бывшего отдела. Одним нужно было поставить недостающие подписи, других интересовали дела по работе. Никто, в том числе и сама Анна, до конца не осознавал, сколько мелких и более крупных дел постепенно добавлялось к ее обязанностям, так что с ее неожиданным уходом возник некий пробел в слаженной рабочей цепочке отдела. Работа не остановилась, но местами притормаживала. Поэтому, если ее не могли найти по телефону, караулили по вечерам у дома.

Последние три недели ее уже никто не разыскивал. Жизнь продолжала двигаться вперед, и уже появились новые дела, к которым Анна не имела никакого отношения.

– Можно мне пройти? – неуверенно спросила Ларина.

Чувствовалось, что она слегка смущена.

– Проходите, – показала рукой на дверь комнаты Анна. – Только не удивляйтесь. Сами понимаете, к отъезду готовимся, все вверх ногами.

Комната и впрямь мало походила на место для приема гостей. Вещи, коробки, чемоданы лежали и стояли вперемешку. Расчистив место в кресле и небольшой участок на диване, Анна предложила Александре Андреевне присесть.

Они не виделись с того самого вечера, когда Анна заезжала отдать служебный телефон. Близких и доверительных отношений после той встречи не существовало. И Ларина это хорошо понимала.

Для Анны же в веренице потерь, которые она ощутила и которые еще предстояло почувствовать, Александра Андреевна была одной из самых грустных, но закономерных.

Она годилась ей в матери и раньше относилась к ней по-матерински снисходительно, радуясь ее успехам и прощая мелкие шалости.

Но она же ей и не поверила. Прекрасно понимая, как Ларина уважает Крылова и сколько он для нее сделал, Анна и не надеялась, что у той хватит смелости перечить ему и хоть когда-нибудь стать на противоположную сторону. Но почему она поверила в то, что Анна могла его обмануть? Ведь Ларина была единственной, с кем Анна секретничала в офисе и порой даже спрашивала совета.

– Аня, я виновата перед тобой, – Александра Андреевна произнесла непростые слова и посмотрела на нее.

Та, присев на подлокотник кресла, молчала.

– Трудно мне было очень. Я ведь Константину Петровичу привыкла всегда верить. И ни разу он меня не подводил. И жаль его было очень: после развода с женой смог заново полюбить женщину, а она, оказывается...

– Вы ошиблись изначально, – усмехнулась Анна. – Он не полюбил и не полюбит. Во всяком случае, это буду не я.

– Может быть, – согласилась Александра Андреевна.

Наблюдая за Крыловым в последние дни, она действительно стала сомневаться, что прежние выводы относительно их отношений были верны. Считая, что если Константин Петрович знает о настоящем положении вещей (а она в этом была уверена после разговора с секретаршей) и не стремится ничего изменить, значит, это на самом деле была не любовь. Но в таком случае еще больше усугублялось чувство вины перед Анной. Получалось, что Ларина, боясь предать Крылова, на самом деле предала ее.

– О том, что действительно произошло, я узнала две недели назад. Случайно. Помнишь, когда ты была в гостях у Татьяны Артюхиной, к ней приехала подруга?

– Да, припоминаю, – Анна наморщила лоб. – Кажется, ее звали Ирина.

– Так вот, это моя младшая сестра.

– Надо же, – удивилась Анна.

– Это правда, что Балайзер был другом твоих родителей? – задала Ларина мучавший ее вопрос.

– Вы и это знаете? – усмехнулась Анна. – Впрочем, чему удивляться. Да, правда. Оказывается, он долго меня разыскивал. Сначала это было невозможно в силу сами понимаете каких обстоятельств. Потом у меня менялись фамилии, адреса. Я думаю, что встреча в Киеве – сама судьба. И только за одно это я уже должна быть благодарна Крылову.

– Как в кино, – недоверчиво качнула головой Александра Андреевна.

– Миллионер находит заблудшую, давно потерянную дочь, – продолжила Анна. – Только я ему не дочь и не собираюсь сидеть у него на шее. Я и согласилась туда ехать с условием, что буду работать, даже несмотря на то, что я жду...

Анна замолчала.

– Что ждешь? – не поняла Ларина.

– Вы чаю хотите? У меня пирог остался, Саша приносила, – сменила тему Анна.

– Саша?

– Да, Саша и Олег. Приходили попрощаться.

«А Константин Петрович?» – вертелся вопрос на языке у женщины.

– Вы, наверное, хотите спросить о Крылове? – догадалась Анна, включая чайник. – Он не придет. Он до сих пор уверен в своей правоте. К тому же я представляю, какие мысли витают у него в голове после того, как он узнал про Штаты. Правду о Балайзере знает только Татьяна да теперь еще вы.

– Разве Крылов ничего не знает о Балайзере? – поразилась Ларина.

– Нет. Вернувшись из Москвы, я спешила все ему рассказать, но он ничего не захотел слушать, веря в то, что у меня роман с Артюхиным. А после... это уже было ни к чему.

– Но ты все равно должна была ему рассказать, хотя бы кто такой Балайзер, – назидательно произнесла женщина.

– Зачем? – резко повернулась к ней Анна. – Разве это что-то изменит в наших отношениях? Он сможет меня полюбить? Вернет обратно на работу из-за Роберта Балайзера? Мы почти два месяца не встречались, и я не думаю, что он горит желанием меня увидеть. Вот она – голая правда, жестокая и закономерная. Никогда не верь своим иллюзиям и фантазиям. Особенно если дело касается мужчин.

– Но ведь ты сама говоришь, что он многого не знал, – снова попыталась встать на защиту Крылова Александра Андреевна.

– Знаете, что меня заставляет бежать от него? – спросила Анна. – То, что ни разу за все время наших встреч, если он что-то слышал обо мне, я повторяю – ни разу не поверил мне. Не моим оправданиям, а моей правде, моей версии случившегося. Он ни разу не сказал: «Я никому и ничему не поверю, пока не услышу от тебя, что было и что есть на самом деле». Вы полагаете, это можно долго терпеть?

– Ну, не знаю, – растерянно ответила женщина. – Характер у него такой.

– А я знаю, – глядя в одну точку, ответила Анна. – Что бы я ни чувствовала и как бы мне ни было больно, я должна уехать. Я устала. И чем дальше я буду от этого места, тем лучше.

– Аня, ты можешь ошибиться, – попыталась образумить ее женщина. – Нельзя бежать, не поговорив...

– Можно, – оборвала ее Анна. – К тому же есть еще одно обстоятельство.

– Какое?

– Это уж точно не имеет никакого значения, – успокоила ее Анна. – Пейте чай, остыл уже. Поздно. А мне еще собираться. Завтра...

– Что завтра? – спросила Ларина.

– Трудный день будет, – ответила Анна, в последний момент передумав говорить ей о том, что завтра они с Катей съезжают с этой квартиры.

Только Володе Смыслову был известен адрес, где они собирались остановиться до дня отлета. Для всех остальных Анна решила просто исчезнуть. Чтобы никто не звонил и не бередил душу.

Сравнив когда-то Крылова с ракушкой, она чувствовала необходимость превратиться в такую же ракушку и захлопнуться, оградиться от всего, что было прежде в ее жизни.

«Нужно сохранить себя для детей, – медленно, но настойчиво эта мысль заполняла все ее сознание. – Для Кати и для малыша, который увидит свет летом».

Обстоятельства зарождения в ней новой жизни отошли на задний план. Просто все чувства, которые она питала к Косте, автоматически перешли на этого, пока еще не родившегося ребенка. И порой Анна ловила себя на мысли, что воспринимает беременность как компенсацию или награду за все душевные муки. Она уже любила ее, эту частицу Кости. Пусть даже он об этом никогда не узнает.

8

– Константин Петрович, вас Александра Андреевна с утра дожидается, – сообщила ему с порога Алла Ивановна. – Пригласить?

– Что там еще? – буркнул Крылов, глянув на часы. – Конец рабочего дня. Хорошо, пусть зайдет.

Ларина, как всегда, робко вошла в кабинет. Порой ее почтительная манера его забавляла, и он, смеясь, пытался разрядить обстановку. Сегодня ему было не до смеха.

На двадцать девятое декабря было намечено открытие нового магазина. Об этом уже неделю шла реклама в прессе и на радио. Но дел оставалось невпроворот, и все последние дни компания работала в авральном режиме.

Но не только по этой причине Крылов приехал в офис мрачный как туча. Злость и раздражение, кипевшие в нем все последнее время, съедали заживо. Он ни с кем не мог разговаривать спокойно и порой, чувствуя, что не в силах сдержаться, бесцельно съезжал куда глаза глядят, чтобы хоть немного успокоиться.

Вот и сегодня утром, выслушав Сашин якобы случайный пересказ вчерашней встречи с Анной, увидев заплаканное лицо сына, Костя пулей, ничего не говоря, выскочил из квартиры и, не помня себя, помчался в магазин.

Сорвавшись на рабочих, долго поносил их почем зря, затем заглянул в несколько мест по делу и лишь во второй половине дня подъехал к офису. Но, понимая, что не сможет работать с полной отдачей сил, развернулся, добрался до ближайшего парка, отключил телефон и отправился бродить по заснеженным аллеям. Никогда прежде с ним такого не случалось.

«Надо же, – неожиданно вспомнил он. – Ее любимый парк».

Прямо на дорожке сидела белка. Костя порылся в кармане, но ничего, кроме жвачки, не нашел. Наблюдая за ним, белка укоризненно посмотрела темными бусинками глаз и, поняв, что ждать нечего, быстро спряталась за ближайшим деревом.

Проводив ее виноватым взглядом, Крылов вздохнул и побрел дальше.

«Она так и не позвонила, – мысленно вернулся он к Анне. – Хотя почему звонить должна была именно она? В том, что случилось, гораздо больше моей вины. Но неужели ее абсолютно не волновало, как я жил все это время? А как жила она? – тут же задал ему вопрос внутренний голос. – Я не в силах больше с собой бороться, я хочу ее увидеть. А она? Почему она уезжает в Америку? Чтобы досадить? Что ее связывает с Балайзером? Что, черт возьми, она вообще думает?!» – мучился он вопросами в редкие минуты откровений с самим собой, понимая, что сам же загоняет себя ими в тупик.

Вернувшись к машине, Костя понял, что нисколько не успокоился. Скорее наоборот: злость, обида на Анну и на то, что никак не может побороть себя, заглушить всепоглощающую тоску, возродились в нем с новой силой.

– Константин Петрович, – голос Лариной вернул его на землю. – Я хочу с вами поговорить по личному вопросу. Он касается вас и Анны Кругловой.

Костя, еще сильнее нахмурившись, удивленно вскинул брови. Никто в офисе, кроме Виктора, не смел говорить с ним на эту тему.

– Я вас слушаю, – сухо ответил он. – Точнее, я выслушаю вас только из уважения.

– Как хотите, главное – выслушайте до конца, – согласилась Александра Андреевна. – Мне и так непросто было собраться с духом, и я жалею, что не сделала этого раньше, как только все узнала.

Женщина волнуясь, перевела дыхание. Крылов выжидающе молчал.

– Вы знаете, почему она едет к Балайзеру? – начала она с главного.

– Это меня не волнует, – солгал Костя, весь напрягшись.

– Неправда, – ответила Ларина. – Неправда, вас это не может не волновать.

Никогда прежде она не разговаривала так с Константином Петровичем. И ни с одним бывшим начальником не позволяла себе говорить таким тоном.

– Роберт Балайзер был другом ее родителей, и они погибли буквально у него на глазах, – Александра Андреевна замолчала, наблюдая за реакцией на ее слова.

– Не может быть, – недоверчиво произнес Крылов.

– Может. И Джессика Балайзер приезжала весной для того, чтобы убедиться, что Анна именно та девушка, которую они разыскивали.

– Откуда вы это узнали? – озадаченно спросил Константин Петрович. – Это очень серьезно, поэтому, если можно, все по порядку.

– Хорошо, – успокоившись, что ее выслушают, ответила Ларина. – Тем более что, мне кажется, вы узнаете много интересного для себя. Начнем с того, что моя сестра – институтская подруга Татьяны Артюхиной...

...Откинувшись на спинку стула, совершенно сбитый с толку рассказом Александры Андреевны, Крылов с трудом улавливал ее последние слова.

– Почему вы не рассказали мне все сразу, как только узнали? – спросил он тихо.

– Я только вчера вечером поняла, что вы ничего не знаете, – виновато пояснила женщина. – Я была дома у Кругловой.

– Когда она улетает? – напрягшись, задал вопрос Костя.

– Не знаю точно. Сказала, что на следующей неделе. Квартиру и машину она уже оформила на бывшего мужа.

– Почему? – удивился Костя.

– Взамен на разрешение на выезд дочери, – усмехнулась женщина и добавила: – Я лишь вчера осознала, как ей тяжело было все это время. И сколько сил надо иметь, чтобы все это пережить. А я, к сожалению, тоже оказалась по другую сторону баррикад. И мне очень стыдно. Когда мне пришлось начинать жизнь сначала, мне повезло.

Я была не одна.

– А Балайзер? Разве он ее не поддерживал? – с трудом спросил Крылов.

– Думаю, только он, – и, припомнив, Ларина добавила: – Он и вчера при мне ей звонил. Беспокоился о здоровье, как я поняла. Она и вправду выглядит больной, сильно исхудала, ни кровинки в лице.

Костя напряженно слушал женщину и ловил себя на мысли, что, когда утром те же самые слова ему говорила Саша, они только с новой силой пробуждали в нем злость и раздражение. Тогда он посчитал, что на него хотят воздействовать таким образом и вызвать жалость. Но, выходит, все это правда? Почему она ему не позвонила, если ей действительно было так плохо?

– И еще, – женщина собралась с силами и произнесла: – Я вас очень уважаю, Константин Петрович, и благодарна за все, что вы для меня сделали. Но вы – такой же эгоист, как и мой бывший муж.

Александра Андреевна опустила голову. Странно, после этих слов не было чувства раскаяния. Только облегчение на душе.

– Я могу идти? – спросила она.

– Да, – ответил Крылов. – Спасибо.


Просидев какое-то время словно в оцепенении в кабинете, не выключая света, он неожиданно резко сорвался с места и схватил со стола телефон. На ходу попадая в рукава дубленки, забыв закрыть кабинет, он выскочил к машине.

Крылов не заметил, как пролетел сквозь украшенный праздничными огнями город и, не снижая скорости, разгребая шипами снег, подлетел к дому Анны. Нервно набрал не выветрившийся из памяти код и, не дожидаясь лифта, бегом поднялся на шестой этаж.

Несколько раз безрезультатно нажав звонок в квартиру Анны, он, не задумываясь, позвонил Рите.

– Где они? – спросил он, с трудом переведя дыхание.

– Уе-ха-ли, – завыла Рита и бросилась ему на грудь, продолжая рыдать.

– Как – уехали? – обреченно спросил Костя, отстраняя от себя девушку, от которой сильно разило спиртным. – Когда?

– Час назад, – с трудом разбирал он слова между всхлипываниями. – Самолет только на следующей неделе, но она Игорю квартиру и машину отдала и уехала.

– Откуда она летит? Из Москвы? Из Минска? – попытался он расспросить Риту.

– Не знаю, – еще сильнее завыла та. – Ничего не знаю. Просто сказала напоследок: «Вот и все. Для всех я уже улетела».

Крылов закрыл глаза и оперся спиной о стену.

«Этого не может быть, – пронеслось у него в голове. – Если она еще здесь, я должен ее найти».

– Она ничего не просила передать? – не надеясь на положительный ответ, спросил он на всякий случай.

Рита, пошатываясь и продолжая всхлипывать, зашла в свою квартиру и вернулась через минуту с маленькой коробочкой.

– Просила. Только если вы сами спросите о ней.

Костя сразу понял, что лежало внутри, и, открыв яркую крышку, узнал золотой браслет и колье, купленные в Праге.

«У меня какие-то нехорошие ассоциации со стилем Версаче», – неожиданно вспомнились ему слова Анны.

Тут же, в коробочке, лежал сложенный несколько раз лист бумаги с распечатанными на принтере строками:

Как жаль! Во всем сквозит: как жаль!

Я, видно, чуда ждать устала.

Остались мне моя печаль,

Решимость все начать сначала.

Прости за все, в чем неправа.

Как грустно, что и ты причастен

К разгрому в месте, где жила

Надежда в призрачное счастье.

Я выстою, мне не впервой,

И дымкой в небе след растает.

Чьей больше правды было в том,

Жаль, так никто и не узнает...

Ниже от руки было дописано:

«До свидания, Костя. Анна».

У Крылова все похолодело внутри. Он автоматически спрятал лист в нагрудный карман, сунул туда же коробочку и, не попрощавшись с Ритой, подавленный, вышел за дверь.


На ноги были подняты все, кто как-то мог помочь в поисках Анны и Екатерины Кругловых. Ни в одном из списков пассажиров авиакомпаний такой фамилии не было зарегистрировано. Правда, оставалась не раскрытой спецброня, фамилии клиентов в которой были зашифрованы.

Ничего вразумительного о дате отъезда не смог ответить Игорь, поднятый среди ночи Крыловым. И в офисе, и по домашнему телефону Роберта Балайзера отвечал автоответчик. Во время рождественских каникул в далекой Америке никто не работал.

Круг замкнулся безрезультатно, как ни метался Крылов все эти дни. Во вторник вечером Косте, тупо уставившемуся на белую стену в кабинете, неожиданно позвонил Дербенев.

– Привет.

– Привет, – без эмоций в голосе ответил Крылов.

– Как дела?

– Никак, Коля. Считай, что умер.

– Сдурел, что ли? – не понял Николай.

– Не знаю.

– Что-то еще случилось? – испугался за друга Дербенев.

– Что тебя интересует? Спрашивай и прекращаем. Я ни с кем не хочу разговаривать. Даже с тобой. Прости.

– Анна улетела? – наконец решился Николай.

– Не знаю. Я потерял ее след с пятницы. И никто, понимаешь, никто не знает, куда она исчезла! – не выдержав, повысил в отчаянии голос Костя.

– Она звонила нам вчера, – после паузы произнес Дербенев. – Прощалась.

– Сказала, где она? – с надеждой быстро спросил Костя.

– Нет. Только то, что на днях улетает, – Николай сделал паузу, быстро соображая. – Слушай, ты действительно не знаешь, у кого она могла остановиться?

– Да не знаю! – в сердцах воскликнул Крылов. – Я ничего о ней, оказывается, не знаю!

– Можно попытаться, конечно...

– Что? Говори!

– Номер вычислить, с которого звонок шел. Я здесь у себя попробую, а ты там, в Минске. Около десяти часов вечера был звонок. На мой домашний номер, который на 75 заканчивается. Он у тебя есть. Если бы на мобильный звонила, никаких бы проблем не было. Как специально.

– Специально, я знаю, – подтвердил догадки Дербенева Костя и, ухватившись за идею, бросил: – Все, пока.

– Подожди еще секунду. Скажи хоть, что случилось? Неделю назад ты ничего не хотел о ней слышать.

– Коля, мы зря теряем время. Прошу тебя, постарайся найти телефон, с которого звонили. Все, – отключил связь Крылов.

– Виктор! – прокричал он, распахнув дверь кабинета. – Быстрее ко мне!


Но ничего не вышло. Слишком поздно позвонил Николай. Пока вышли на вычислительный центр, рабочий день закончился.

– Только завтра. С восьми утра, – развел руками начальник ВЦ.

– Слушай, – неожиданная идея пришла в голову Виктору. – Может, Смыслов смог бы нам помочь? Вдруг он что-то знает?

– Звони! – резко бросил Костя.

– Номера не знаю, – растерялся Хорин.

– Новикову звони, Хвостову! Кому-нибудь! – чуть не взмолился Крылов и, тут же вытянув из кармана свой телефон, добавил: – Я сам Андрею Витальевичу позвоню.

Практически одновременно они выяснили только одно. Корпоративный телефон Смыслов, увольняясь, сдал. На квартире, которую он снимал, телефона не было. Оставалась надежда найти его через бывшего однокурсника, но тот, по-видимому, куда-то уехал встречать Новый год. Ни один из известных Хорину телефонов не отвечал.

Удрученные, они стояли у машин недалеко от перекрестка, где с другой стороны трамвайной линии жил Иван Антонович Янушкевич.


Анна рассматривала доставленные около часа назад билеты до Франкфурта. Привез их молодой человек, по всей видимости американец. Кто он такой – она не знала. А он, кроме того, что по поручению господина Балайзера, ничего не сказал. Очень спешил.

Во Франкфурте ее должен будет встретить сопровождающий, который полетит с ними до места назначения, помогая с багажом и прочими вещами. Роберт собрался поначалу сам встретить Анну, едва узнав о ее состоянии. Но, по-видимому, от всех волнений его стало беспокоить давление, и, сдавшись на уговоры врачей, он поступил иначе. Просто отправил через океан доверенного человека.

Сложив билеты, Анна подошла к окну.

Планета готовилась к встрече 2000 года, и Минск не был исключением. Большие и маленькие елки, украшенные огнями, виднелись то тут, то там. В предновогодних хлопотах сновали по улицам люди. Лишь Анне было не до праздничного возбуждения. Ей было очень плохо и тоскливо.

Сегодня в последний раз они с Катей гуляли по городу. Потом забрели в ее любимый парк Горького, кормили белок. Глядя на огромные деревья, которых с каждым годом становилось все меньше, Анна вспоминала себя маленькой девочкой, солнечный праздничный майский день, смутные образы родителей рядом. Затем Асю, крепко держащую ее за руку. Смеющегося Игоря, катящего по аллеям коляску с маленькой Катей, и, наконец, Костю и его слова: «Буду знать, где тебя искать».

«Ну почему все самое светлое, связанное с этим парком, так быстро исчезало из моей жизни? Только Ася задержалась в ней дольше других», – вспомнила она, мысленно переключившись в воспоминаниях на бабушку.

Вчера вместе со Смысловым она последний раз съездила на кладбище. После того как с болью в сердце отдала ключи от машины Игорю, Володька, милый парень Володька стал для нее последним звеном, связывающим с этой жизнью. Не считая Янушкевичей, конечно.

Они с трудом пробрались по заснеженному кладбищу к нужному месту. Вспомнив родителей, дедушку и Асю, Анна мысленно со всеми попрощалась и попросила Смыслова присматривать за могилами.

– Теперь у них здесь никого не осталось... Скоро вообще никто не будет знать, кто это такие, – произнесла Анна, с грустью припомнив, что в конце весны приезжала сюда вместе с Костей на очередную годовщину смерти Аси.

«Как это было давно, словно в другой жизни», – подумала она, коснувшись напоследок рукой памятников.


Не отдавая себе отчета в своих действиях, Анна подошла к телефону и набрала номер Крылова.

– Да, – раздался в трубке резкий голос, от которого Анну бросило в озноб. – Да говорите же!

«Нет!» – сама себе мысленно прокричала она, быстро нажав на рычаг, и расплакалась. В последний раз.

– Кто звонил? – спросил Виктор, открывая свою машину.

– Не знаю, – посмотрел Костя на высветившиеся цифры. – Незнакомый номер. Наверно, ошиблись.


Около десяти утра Крылову позвонили с ВЦ.

– Константин Петрович? Записывайте, – мужской голос продиктовал ему номер. – Фамилия абонента Янушкевич Иван Антонович.

Костю прошиб холодный пот. Как он раньше не догадался!

Быстро набрав номер, он еще раз взглянул на записанные цифры, показавшиеся ему знакомыми, и, отыскав в меню функцию «Принятые звонки», все понял. Вчера вечером ему звонили с этого номера.

«Аня! – мелькнуло у него в голове. – Значит, еще не улетела».

Трубку никто не снимал. Жена Янушкевича услышала звонок уже на площадке, когда вышла из квартиры проводить Анну с Катей до машины.

Схватив из шкафа дубленку, Костя выскочил из кабинета.

– Константин Петрович, вы куда? – недоуменно спросила нарядная Алла Ивановна. – Вы не забыли, что в два часа открытие магазина?

– Пусть Хорин займется, – на ходу бросил ей Крылов.


По домашнему адресу Янушкевичей никто не открыл дверь. В больнице найти Ивана Антоновича оказалось достаточно сложно. Его вызвали на консультацию в другое отделение. Куда и в какое – толком никто не знал. Крылов метался, как тигр в клетке, по коридорам, но все было против него.

Наконец почти через час он издалека увидел знакомую фигуру.

– Где она? – бросился Костя навстречу доктору.

– Кто? – не понял Иван Антонович.

– Анна.

– В аэропорту, – ответил тот, взглянув на часы.

– Рейс?

– Во Франкфурт. Константин Петрович, вы... – попытался спросить Янушкевич.

Но Крылова уже и след простыл.

Подбегая к машине, он услышал телефонный звонок.

– Костя, только что позвонили из «Люфтганзы». Вчера вечером они зарегистрировались на сегодняшний рейс.

– Знаю.

– Ты не успеешь, – безнадежно произнес Виктор.

Не говоря больше ни слова, Крылов вскочил в машину и нажал на газ.


– Девушка, – окликнул Анну молодой таможенник перед входом в зал компании «Люфтганза». – Регистрация заканчивается, кто-нибудь из вас полетит?

– Да, еще минуточку, – ответила она, бросив взгляд в конец коридора из-за плеча Смыслова.

– Ждешь, что придет? – усмехнулся он. – Сама же все сделала для того, чтобы никто не знал, когда улетаешь.

– Жди, Володя, не жди... – с легкой иронией произнесла Анна, – это роли не играет. Он не придет. У него другая жизнь, и я со своим характером в нее не вписалась. Хотя очень старалась.

– Можно сказать, на горло песне наступала?

– Нет, – подумав, серьезно ответила Анна. – Я, правда, очень старалась. Но худа без добра не бывает: теперь у меня тоже начнется другая жизнь. Терять мне здесь больше нечего, – и продолжила наигранно бодро: – Все, что могла, уже потеряла.

Анна сильно нервничала, хотя со стороны могло показаться иначе. Они уже около часа стояли у тележки с вещами, болтая обо всем подряд. Какая-то сила в последний момент не давала ей пройти в ворота на регистрацию. Все было в порядке и с документами, и с билетами. Ничего не забыли. И все же последний шаг давался ей тяжелее всего.

Она почти не спала всю ночь после того, как услышала в телефонной трубке голос Кости. Как в видеофильме, перед ней от начала до конца прокрутилось все, что было с ним связано. От первого момента знакомства до неприятного дня последней встречи.

Анна давно не плакала – с того памятного дня. Но этой ночью слезы сами стекали по щекам наискосок и мокрыми пятнами растекались по подушке. Впервые за последнее время она позволила себе расслабиться, и первое, что пришло на ум: а права ли она в том, что делает?

Предыдущие два месяца она четко шла к поставленной цели. Так, как умела: где-то напролом, где-то уступая силе обстоятельств. При этом и близко не подпускала мысли, способные как-то повлиять на ее решимость вырвать себя с корнями из плена зависимости от Крылова. И ей это почти удалось. Почему же сейчас она никак не может сделать последний шаг?

– А знаешь, о чем я жалею? – вздохнув, посмотрел ей в глаза Смыслов. – Что ничего не сказал ему о твоем состоянии. Смотришь, изменилось бы все. Нормальный он мужик...

– Ничего не изменилось бы, – отрицательно покачала головой Анна. – Это мое решение, и за него отвечаю только я. Все, давай лучше о хорошем на прощание...

– Смотришь, и осталась бы, – продолжил Володя. – Неважно, что с другим, главное, что в одном городе: увидеть можно, поговорить. А теперь только и остается по e-mail общаться.

– Володь, – улыбнулась Анна, обняв Смыслова. – Дай мне еще раз слово, что никто и никогда не узнает о том, что я беременна. Пожалуйста.

– Куда ж я денусь, – усмехнулся молодой человек. – Если узнают некоторые товарищи о моей осведомленности, точно головы не сносить.

– Вот и хорошо, – слегка отстранившись, Анна ласково посмотрела ему в глаза. – И поверь, пройдет какое-то время, ты встретишь девушку, по сравнению с которой все остальные будут выглядеть как бледные поганки...

– Девушка, вы летите или нет? – грозно спросил человек в форме.

«Заканчивается регистрация на рейс...» – донеслось по громкой связи.

– Все, – Анна схватила за руку Катю, от нечего делать занятую ковырянием замка чемодана.

– До свидания, дядя Володя, – помахала рукой Смыслову Катя и многозначительно добавила: – Я к дедушке улетаю.

– Прощай, Володя, – увлажнились глаза Анны. – Спасибо тебе за все.

– Я к вам обязательно прилечу! – крикнул вдогонку Смыслов. – Что бы ни случилось – прилечу!


Подъезжая к съезду на дорогу в аэропорт, Крылов заметил, что следом за ним несется машина с мигалками. Он взглянул на часы. До взлета оставалось полчаса.

– Водитель машины «Вольво» номер... – донеслось до него. – Немедленно остановитесь!

Зло чертыхнувшись, Костя затормозил, включив правый поворот.

Задерживали его, как в крутом голливудском боевике. Даже наручники надели. Крылов только скрипел зубами.

– Дыхните! – скомандовал ему старший по званию в чине капитана, приставив трубку. – Ты смотри, трезвый! – удивился он.

– Чего несся-то? – удивленно спросил второй. – На самолет, что ли, опаздываешь? Мы пока за тобой от поста гнались, проверили: машина не в угоне. Жить надоело?

– Ребята, – взмолился Крылов. – Жена с ребенком улетает. В Америку. Если не остановлю, больше не увижу. Помогите до аэропорта добраться. Там делайте, что хотите.

– Во сколько самолет? – спросил старший, переглянувшись с напарником.

– В два, – ответил Крылов.

– Пятнадцать минут осталось, – с сомнением покачал головой младший.

– Я часто летаю этим рейсом, – с надеждой в глазах попытался убедить их Костя. – Бывает, вылет задерживают... Погода или еще что...

– Ну, что будем делать? Поможем? – снова переглянулись они.

– Давай, – решился старший, расстегивая наручники. – Ты с сигналом впереди, я с ним сзади. Там разберемся.


Самолет вырулил на взлетную полосу. Анна, сидевшая у иллюминатора, отрешенно посмотрела через стекло. Серый, покрытый туманной дымкой пейзаж. Из динамиков доносился голос командира самолета, приветствовавшего пассажиров. По проходу прохаживались стюардессы, проверяя ремни.

Взревели двигатели, и самолет, набирая скорость, рванул навстречу потоку воздуха. Глядя в иллюминатор, одной рукой Анна прижала к себе Катю, другую приложила к животу.

Лайнер оторвался от земли, и последнее, что она смогла увидеть в те доли секунды, пока они не скрылись в низкой облачности, – белый автомобиль, подъехавший к аэропорту в сопровождении патрульной машины.


Краем глаза заметив взлетевший самолет, Костя сразу понял, что опоздал. Тело обмякло. С трудом доехав до парковки, он выключил зажигание и остался сидеть внутри.

– Ну, побежали! Чего сидишь? – толкнул его капитан.

– Опоздали. Она улетела, – с трудом выговорил он, подняв голову.

По щеке сползала едва заметная слеза.

– Так. Ладно. Остынь пока, – сочувствующе произнес капитан и, вытянув на всякий случай ключи из замка зажигания, вышел из машины.

– Опоздали, – пояснил он напарнику, достав сигарету. – И что эти бабы с нами, мужиками, делают? Нету денег, есть деньги – одни и те же проблемы. Жалко его. Моя б улетала, на взлетную полосу выехал, под самолет. Но не отпустил бы.

Мужчины понимающе переглянулись. Затем старший постучал Крылову по стеклу.

– Ехать сможешь? – спросил он, как только тот открыл дверь.

Костя кивнул головой.

– Держи, – протянул он ему ключи и документы. – И выбрось ты ее из головы! Жизнь продолжается. Другую найдешь... Мы поехали, а то наговорил я тут много лишнего.

«Наговорил много лишнего», – автоматически повторил Костя и, вздохнув, вышел из машины.

Прислонившись к крылу, он попытался закурить, не чувствуя ни колючего ветра, ни холода. Неожиданно кто-то чиркнул бензиновой зажигалкой. Подняв голову, он увидел Смыслова.

Дав прикурить Крылову, он закурил сам.

– А она не верила, что приедешь, – произнес Володя. – Или боялась поверить.


Самолет набрал нужную высоту. Анна Николаевна Круглова с дочерью летели навстречу новой жизни. До ожидаемого всей планетой Нового 2000 года оставалось всего лишь два дня.


Заботливо прикрытая лапником, укутанная пушистым снегом, спала в ожидании весны двадцать пятая роза...

Примечания

1

Вы в порядке?

2

Да, спасибо.

3

Вы будете на приеме сегодня вечером?

4

Нет... Я не знаю.

5

Я думаю, мистер Дербенев пригласит Вас лично.

6

Я сделаю это прямо сейчас.


на главную | моя полка | | Территория души. Книга 1 |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 85
Средний рейтинг 4.7 из 5



Оцените эту книгу