Книга: Шляпа моего родственника



Шляпа моего родственника
Шляпа моего родственника

Арон Тамаши

ШЛЯПА МОЕГО РОДСТВЕННИКА

Чудный выдался день, будто специально для воскресенья. Тепло, лишь изредка колыхнется на ветерке листва, на лицах людей царит тоже умиротворение и покой. Нежась на солнышке, медленно идут по улице старики, а девушки просто цветут и, принарядившись в праздничные платья, завоевывают сердца молодых людей и весь белый свет.

Многие из прохожих явно направляются проведать родственников.

А все это говорит о том, что день и вправду выдался совершенно безупречный. Настолько безупречный, что высоко возносится над остальными, как лилия над анютиными глазками или лютиками, и с этой своей высоты всматривается в прошлое, дабы среди воскресных дней лет прошедших выбрать себе товарища.

И нашел-таки одного.

Тот воскресный день действительно похож был на нынешний. Так же тихо шелестела на светлом ветерке листва, так же во множестве шли люди навестить родственников. Трепетала, радовалась душа, потому и могло случиться в то давнее воскресенье, что и меня навестил один молодой человек. Короткой была наша встреча. Но ведь и ласточка неслышно проносится над головой у кошки, а о крыльях ее кошка все же вспоминает с волнением.

Вот так и я вспоминаю этого юношу.

Когда я открыл ему дверь, он тут же, без приглашения, радостно и совершенно по-домашнему вошел в мою комнату. Из чего явствовало, что этого славного молодого человека я откуда-то должен знать. Должен, поскольку я и в самом деле его знаю. Вернее, чувствую, что знаю, вот только… Сколько ни вглядываюсь в его блестящие карие глаза и немного татарское лицо, выудить из них ничего не могу — имя его так и не вспомнилось. Более того, вся ячейка памяти, где он обитал как знакомый, пребывала в полном мраке.

Просто беда.

Но беду эту я старательно скрывал, и юноша ничего не заметил. Лицо его излучало спокойную радость, когда он заявил:

— Я давно собирался к вам зайти.

— И как давно?

— Давно, мне очень хотелось к вам в гости.

— Вот и пришел.

— Да. Пришел.

Облокотясь на колени, он выжидательно улыбался и украдкой оглядывал комнату. Я же рассмотрел и отложил в памяти — где она по сю пору и живет — его одежду: брюки, узкие и короткие, сшитые явно на кого-то другого, и коричневый пиджак, который в отличие от брюк болтался на нем как на вешалке. Так мы просидели довольно долго, пока он вдруг не сказал:

— Так вот, значит, где вы живете.

И в словах его прозвучали одновременно вопрос и утверждение.

Я решил, что поставлю все же точку, а не вопросительный знак, и посему ответил:

— Здесь.

Мы оба рассмеялись, потому что нам очень хорошо было вдвоем и мы абсолютно понимали друг друга.

— А заработок у вас какой? — спросил юноша.

— Как дождик, — ответил я.

Он сразу же понял: то густо, то пусто. И не просто понял, а даже высказал прекрасную мысль, что заработок у меня потому таков, что и дождик, и поэтический дар — в одинаковой мере подарки природы. Ну, подумал я, кто бы ни был этот парень, он заслуживает, чтобы выпить с ним стаканчик вина. Я налил два стаканчика, и, пожелав друг другу всего доброго, мы выпили.

— Да, вино тут лучше, чем дома, — сказал юноша.

— Дома оно тоже разное бывает, — постарался я подладиться к разговору.

Он задумался, словно не хотел быть несправедливым, и сказал:

— Это правда. В кооперативе, например, бывает иногда хорошее вино, похожее на кюкюлейское. А оно и вправду отличное. Но то вино, что хромой Дароци подает, виноторговец, может, помните, только на тот случай и годится, когда надо над какой-нибудь умершей старухой всю ночь на трезвую голову бодрствовать.

Хвала хромому Дароци! Теперь я знал, что мы с этим юношей, похоже, из одной деревни. Я тут же ухватился за эту ниточку, заявив, что уж кого-кого, а Дароци мне представлять не нужно, его-то я знаю как облупленного. И чтобы не застрять на Дароци, я снова наполнил стаканчик. Однако надежда, что вино унесет хромого Дароци, увы, не оправдалась: выпив, парень сказал:

— Это он выжил меня из деревни, подлец такой.

— Да что ты, вот не знал! — тут же удивленно отозвался я, будто должен был знать все, что когда-либо произошло с этим юношей-земляком, которого я тщетно старался вспомнить. А может, оно и к лучшему, что все случилось так, как случилось. К лучшему, потому что короткая история, которую он рассказал, укрепляя старые, затерянные во времени ниточки, протянула между нами нити новые. Короткой я называю эту историю потому, что поведал мне ее мой гость так:

— Сидели мы, значит, у него на Крещение. Ваш младший брат и я. Уже три литра выпили, а ни у него, ни у меня все еще ни в одном глазу. Вот я и говорю вашему брату, мол, знаешь, дядюшка, коли эти три литра нас никак не берут, то четвертый я точно выплесну Дароци в физиономию. Ну и выплеснул. А потом, через месяц, как это случилось, я был уже здесь, в этом чужом городе.

— Да, мы такие! — поспешил я присоединиться к удальству.

— Такие! — отозвался парень. — Ну и ладно. Я, во всяком случае, не жалею, что с Дароци так поступил. Потому что как приехал сюда, на другой же день наткнулся на хорошего человека, которого разбомбили, и это дало мне работу. То есть я хотел сказать, что у него здесь, недалеко от города, был дом, в него попала бомба, а господин Кайхаши хотел этот дом восстановить. Вообще-то этого доброго человека просто Кайхаши зовут, но я называю его господином, потому что, во-первых, он совсем не умеет плотничать, а во-вторых, потому что мы полюбили друг друга. Вот так вместе, вдвоем мы и отстроили весь дом. Он хорошо мне заплатил, вернее, из части платы одел. И эту одежду, что на мне, тоже он дал.

Я снова осмотрел и даже пощупал его одежду, отдельно пиджак и отдельно брюки.

— Да, очень приличная ткань! — признал я.

— Правда? — обрадовался парень.

— А шляпу он, что же, не дал?

Тут парень рассмеялся, да так заразительно, так от души, словно я не вопрос ему задал, а это игра у нас такая. Он долго не мог говорить от смеха, а потом рассказал:

— Как же, дал. Да еще какую красивую. Коричневую, с лентой, слева пушистая такая кисточка, а в ней даже птичьи перышки!

— Так где же она?

— Где? — смеется парень. — Она, бедняга, в гардеробе.

— Каком таком гардеробе?

— А где луна гардеробщицей, вот в каком.

По моему изумленному лицу он увидел, что я не совсем понимаю, в чем дело. Он наклонился ко мне и продолжил историю шляпы:

— Есть здесь у меня одна знакомая, если так можно сказать. То есть девушка одна, Амалия. Она уже давно в городе живет, все тут знает, все ходы и выходы. А еще она очень много читает и даже в кино ходит. Ей все время хочется и меня ко всему этому приохотить. Так вот и в прошлую субботу ей тоже захотелось, чтобы мы вдвоем пошли в театр. А денег у нас не было, вернее, после покупки билетов всего полтора форинта осталось. Зато имелась моя шляпа, которая желала попасть в гардероб, потому как привыкла, пока служила у Кайхаши, барствовать в гардеробе, уж коли ее повели в театр. Только это стоило бы нам денег!

— Это точно, — озабоченно подтвердил я.

— Один форинт, — продолжал парень. — Тогда у нас осталось бы пятьдесят филлеров. А как возвращаться домой после спектакля, когда на двоих пятьдесят филлеров?!

— Только пешком, — вынужден был ответить я.

— Вот именно!

— И что же вы сделали со шляпой?

— Вот как раз над этим мы и ломали голову, — продолжал молодой человек. — Что же нам делать со шляпой? Шли и раздумывали. Я ругал себя, что не оставил ее дома. Амалия со мной не соглашалась, потому что нравилась шляпа эта очень ей за форму, кисточку и особенно птичьи перышки. Она сказала, что положит ее на колени и шляпа там очень даже хорошо побудет до конца представления. А мне, честно говоря, не очень хотелось, чтобы она держала ее на коленях: шляпа-то ведь чужая.

— Ого, так недолго и поссориться! — сорвалось у меня с языка.

— В самую точку! Эта шляпа так встала промеж нас, что, пока мы добрались до места через Дунай, уже и вправду ссорились. Но прежде чем мы рассорились окончательно, ветер сорвал у меня с головы шляпу, перенес через перила моста, и полетела она над волнами, как большая коричневая птица.

— Ах ты, черт побери!

— Да, вот какое вышло приключение.

— А что же Амалия?

— Оплакала шляпу.

— Славная, должно быть, девушка, — задумчиво сказал я.

Молодой человек ничего не ответил, встал, пожал мне руку и пошел к двери. Однако в дверях все же обернулся и тихо сказал:

— Да, славная. Одно только мне в ней не нравилось. Что не Вилмошем меня звала, а по фамилии, Орбан.

С тем он и ушел.

А я остался дома с умилением и любовью в сердце, как и любой расчувствовавшийся человек, которого навестил дорогой родственник. Потому что Вилмош Орбан действительно приходился мне родственником. А именно племянником. Просто я давно его не видел, лет тринадцать наверное. А со временем, как тому и положено быть, Вилмош вырос и изменился.




на главную | моя полка | | Шляпа моего родственника |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения



Оцените эту книгу