Книга: Гора Маккензи



Гора Маккензи

Линда Ховард

Гора Маккензи

Глава 1


Нужна женщина. Очень нужна.

Вульф Маккензи провел беспокойную ночь. Яркая полная луна освещала серебряным светом незанятую подушку по соседству. Тело мучило желание здорового мужчины, которое с каждым часом только усиливалось. Наконец он встал с кровати и обнаженным подошел к окну. Крупное тело двигалось с грацией хищника: плавно и мощно. Деревянный пол под босыми ногами казался ледяным, но Вульф радовался дискомфорту, который мог охладить ненаправленное желание, разогревшее кровь.

Бледный свет луны упал на характерное лицо Вульфа. Оно указывало на индейские корни даже больше, чем жесткие темные волосы до плеч и черные глаза с тяжелыми веками - высокие выступающие скулы, широкий лоб, тонкие губы, породистый нос. Так же ясно прослеживалось кельтское наследие отца, род которого всего одно поколение назад покинул Шотландское Нагорье. Кровь кельтов смягчила индейские черты, унаследованные от матери, и довела до совершенства лицо, словно вырезанное ножом. Вырезанное резко, чисто, сильно. Вульф родился воином. В его венах смешалась кровь двух самых воинственных народов в истории мира - команчей и кельтов. И этот факт военные обнаружили, едва он завербовался.

Вульф был страстным мужчиной и любил женщин. Обычно он контролировал желания, но временами они брали верх. В такие дни Вульф навещал Джули Оукс. Разведенная женщина, на несколько лет старше, жила в маленьком городе в пятидесяти милях от его ранчо. Их отношения длились уже пять лет. Ни Вульф, ни Джули не интересовались браком, но оба имели потребности и нравились друг другу. Вульф старался наведываться к Джули не слишком часто. Никто и никогда не видел его входящим в ее дом. Он бесстрастно принимал тот факт, что соседи возмутятся, если узнают про ее связь с индейцем. И не просто индейцем. Обвинение в изнасиловании прилипало к мужчине навсегда.

В субботу после обычных работ по хозяйству нужно будет забрать в городе стройматериалы для ограды. Ночь на воскресенье обычно бывает тоскливой, но не в этот раз. Пора навестить Джули и в ее постели избавиться от сексуального напряжения.

Ночью сильно похолодало, низкие тяжелые тучи закрыли луну и приготовились к атаке. Приближался новый снегопад. Возвращаться в одинокую кровать не хотелось. Лицо Вульфа оставалось бесстрастным, но чресла ныли. Ему нужна женщина.

***

У Мэри Элизабет Поттер в это субботнее утро хватало мелких хозяйственных забот, но совесть не давала ей покоя. И не даст, пока она не переговорит с Джо Маккензи. Мальчик бросил школу два месяца назад, за месяц до того, как она заняла место внезапно уволившегося преподавателя. Никто не упомянул про Джо, но Мэри наткнулась на его школьное дело и с любопытством прочитала. Оно просто ошеломляло. В маленьком городке Рат, штат Вайоминг, учеников было не много, и Мэри считала, что познакомилась со всеми. Фактически, их насчитывалось чуть меньше шестидесяти и все хорошо учились. Поэтому любой бросивший школу вызывал удивление. А Джо учился лучше всех в классе, отлично по всем предметам. Неуспевающий ученик еще мог бросить школу, но не отличник. Инстинкт учителя подсказывал, что Джо не мог уйти без серьезной причины. Обязательно нужно переговорить с ним, заставить понять, насколько для его будущего важно продолжить образование. Шестнадцатилетний подросток слишком молод и может совершить ошибку, о которой будет сожалеть всю оставшуюся жизнь. Она не успокоится, пока не уговорит мальчика вернуться.

Всю ночь шел снег, мороз стал обжигающим. Вокруг ног терся и печально мяукал кот, как будто жалуясь на погоду.

– Знаю, Вудроу, – пожалела она любимчика. – Твоим лапкам холодно на ледяном полу.

Оставалось только посочувствовать. С тех пор как Мэри поселилась в Вайоминге, казалось, ноги ни разу не согрелись.

До наступления следующей зимы Мэри пообещала себе приобрести пару теплых, крепких, водонепроницаемых сапог на меху. Вот тогда можно будет топать по снегу, как будто она делала это всю жизнь. На самом деле сапоги нужны уже сейчас, но расходы на переезд практически опустошили счет, а уроки ее бережливой тети не позволяли покупать вещи в кредит.

Вудроу снова замяукал, когда она надевала самые теплые и практичные ботинки, которые имелись в ее распоряжении и которые про себя называла «прощай молодость». Мэри прервалась ненадолго, чтобы погладить его за ушами и по выгнутой от удовольствия спинке. Кот достался ей вместе с домом, снятым для нее школьным советом. Кот, как и дом, был не Бог весть что. Возраст Вудроу на глаз не определялся, но и он, и дом казались немного потрепанными. Мэри всегда противилась появлению кота в доме, как завершающему штриху к образу старой девы, но от судьбы не уйдешь.

Старая дева. Живет с котом. Носит практичные ботинки «прощай молодость». Картина завершена.

– Всяк сверчок знай свой шесток, ­– сказала она коту, который повернулся и поглядел на нее бесстрастным взглядом египетского Сфинкса. – Но тебе-то какая разница? Тебя не должно волновать, что мой личный шесток, как оказалось, не выше удобных теплых сапог и кота.

Посмотрев в зеркало и убедившись, что волосы аккуратно уложены, Мэри вздохнула. Практичные ботинки и коты – именно ее стиль, как и бледность, невысокий рост и неприметность. «Мышиная внешность» - самое подходящее определение. Мэри Элизабет Поттер родилась для участи старой девы.

Она утеплялась как могла, даже надела носки, но на этом решила остановиться. Изящные белые сандалии с длинными развевающимися юбками - это одно, а носки до колена с шерстяным платьем – совсем другое дело. Ради тепла можно одеться не очень элегантно, но не так, чтобы обливаться потом.

Ладно, нет причин откладывать поездку. Все равно до весны теплее не станет. Мэри готовилась к удару ледяного воздуха. Насколько же приятнее тепло Саванны! Она покинула небольшой уютный домик в Джорджии ради крошечной школы в Вайоминге, чтобы привнести немного волнения в привычный образ жизни. И даже могла себе признаться в легкой тоске по приключениям, хотя никогда бы не сказала об этом вслух. Как Мэри не готовилась к снегу и ветру, но такой стужи она не ожидала. Не удивительно, что в школе мало учеников, подумала она, открывая дверь. От порыва ветра перехватило дыхание. Взрослые боятся снять с себя даже часть одежды, чтобы повысить рождаемость!

В практичные ботинки набился снег, а она даже не дошла до своего практичного двухдверного седана-шевроле среднего размера, для которого перед поездкой в Вайоминг пришлось купить новые зимние шины. Согласно утреннему прогнозу погоды, переданному по радио, ожидалось не выше минус семи. Мэри снова взгрустнула по Саванне. Наступил март, весна там уже в полном разгаре, все буйно цветет.

Вайоминг не менее красив – дикий и величественный. На взметнувшихся до небес горах затерялись маленькие строения, созданные человеческими руками. Ей обещали, что весной луга покроются ковром полевых цветов, и кристально-чистые ручьи запоют весенние песни. Вайоминг можно считать иным миром по сравнению с Саванной, а ее саму – пересаженной магнолией, испытывающей все прелести акклиматизации.

Подробное описание дороги до дома Маккензи Мэри получила, хотя информация давалась неохотно. Ее очень озадачило, что никто не интересовался судьбой мальчика, хотя к ней жители небольшого городка относились дружелюбно и с желанием помочь. Самый откровенный комментарий она получила от мистера Херста, хозяина универсального магазина, который пробормотал: «Маккензи не стоят ваших забот». Однако Мэри считала своей заботой каждого ребенка. Она стала учительницей по призванию и хотела преподавать.

Сев за руль своего практичного автомобиля, Мэри посмотрела на гору, носящую имя Маккензи, и на извилистую ленту узкой, уходящей вверх дороги. Внутри все свело от страха. В непривычной окружающей обстановке Мэри чувствовала себя водителем-новичком. Свежевыпавший снег сразу вызвал уныние. Снег… снег, выглядел чужим, но ничто не помешает ей выполнить задуманное.

Мэри так сильно трясло, что она едва вставила ключ в замок зажигания. Боже, как холодно! Каждый вздох причинял боль в носу и легких. Может не ехать, а дождаться хорошей погоды? Она снова посмотрела на гору. Наверное, в июне снег сойдет, но… Джо Маккензи уже два месяца не посещает школу. Вдруг в июне отставание покажется ему непреодолимым, и он не захочет перенапрягаться. Даже сегодня может быть поздно. Нельзя откладывать встречу еще на неделю.

Мэри привыкла для бодрости духа разговаривать вслух, когда задача казалась невыполнимой. Поэтому она, как только запустила двигатель, начала бормотать:

– Дорога покажется совсем не крутой, как только я на ней окажусь. Все дороги в гору издалека выглядят почти вертикальными. Ничего особенного, иначе Маккензи не могли бы регулярно подниматься и спускаться. Если могут они, то смогу и я.

Оставалось надеяться, что все получится. Для езды по снегу необходим навык, но в этом она не сильна. Пока.

Решимость заставляла Мэри двигаться вперед. Наконец, дорога пошла вверх. Мэри вцепилась в руль обеими руками. Она намеренно старалась не смотреть назад на все увеличивающееся расстояние до долины. Точная высота, с которой придется падать в случае ошибки, по мнению Мэри, принадлежала к категории бесполезных знаний. Их и так достаточно.

– Я смогу не скользить, – бормотала она. – Поеду достаточно медленно, чтобы не потерять управление. Это похоже на Чертово колесо. Я была уверена, что выпаду, но ведь не выпала!

Однажды, в девятилетнем возрасте, Мэри каталась на Чертовом колесе. С тех пор никто не смог уговорить ее повторить попытку. Карусели ей нравились больше.

– Маккензи не должен возражать против попытки переговорить с Джо, – уверяла она себя в попытке отвлечься от управления машиной. – Возможно, у молодого человека неприятности с девушкой, и именно поэтому он не хочет ходить в школу. К этому времени обида могла пройти.

Двигаться вперед оказалось не настолько трудно, как она боялась. Ее дыхание выровнялось. Наклон оказался более пологим, чем виделось раньше. Мэри не думала, что ехать придется долго. Гора не такая уж огромная, как казалась из долины.

Она полностью сосредоточилась на управлении машиной и не заметила появления на приборной доске красного сигнала. Совершено неожиданно из-под капота вырвался пар и немедленно превратился в ледяную роспись на ветровом стекле. Мэри инстинктивно ударила по тормозам и сдержано ругнулась, когда колеса начали скользить. Она сняла ногу с педали тормоза. Колеса опять нашли дорогу, но видимость упала до нуля. Закрыв глаза, Мэри молилась, чтобы движение продолжилось в правильном направлении, и автомобиль вовремя остановился.

Двигатель шипел и ревел как дракон. Мэри дрожала от испуга. Она выключила зажигание и вышла из автомобиля. Под ударами ветра, бившего ледяным кнутом, каждый вздох давался с трудом. Механизм подъема капота застыл на сильном морозе, но, в конце концов, уступил. Мэри подняла капот, чтобы узнать что случилось. Было бы полезно оценить ущерб, даже если нет возможности его устранить. Опыт механика в этом случае не потребовался: один из шлангов водяного охлаждения разорвало, и горячая вода толчками фонтанировала из места разрыва.

О ремонте не могло быть и речи. Оставаться в машине тоже не имело смысла, потому что неисправный двигатель не сможет поддерживать тепло в салоне. На этой частной дороге Маккензи мог не появиться целый день, а то и все выходные. Возвращаться домой слишком далеко и слишком холодно. Оставался единственный выбор - идти на ранчо Маккензи и молиться, чтобы дорога оказалась не очень длинной. Ноги Мэри уже заледенели.

Она не позволила себе додумать мысль, что до ранчо Маккензи тоже окажется слишком далеко. Вместо этого постаралась осторожно идти по дороге и не обращать внимания на снег, с каждым шагом набивавшийся в ботинки.

Дорога сделала поворот, и автомобиль исчез из поля зрения, но впереди не оказалось никаких признаков дома или хотя бы сарая. Мэри почувствовала себя одинокой, как будто ее забросили в дикую местность. Остались только гора, снег, безбрежное небо и она. Абсолютная тишина давила на уши. Каждый шаг давался с трудом и болью. Мэри обнаружила, что скользить легче, чем передвигать ноги. Она прошла не больше двухсот ярдов, но губы уже не двигались. Пришлось обхватить себя руками, чтобы сохранить остатки тепла. Больно или нет, но нужно продолжать идти.

Затем она услышала низкий звук мощного двигателя, и остановилась. Облегчение затопило ее такой болью, что слезы обожгли глаза. Она ужасно стеснялась плакать на людях и смогла сдержаться. В слезах нет никакого смысла. Прошло не больше пятнадцати минут, реальной опасности не было. Как всегда ее богатое воображение излишне разыгралось. Мэри отошла на обочину дороги и стала ждать приближения автомобиля.

В поле зрения показался большой черный пикап с огромными колесами. Мэри почувствовала напряженный взгляд водителя и против воли в замешательстве опустила голову. Старые девы - школьные учительницы не привыкли быть в центре внимания. Кроме того, она чувствовала себя очень глупо. Все выглядело так, будто она вышла погулять в снегопад.

Пикап замедлил движение и остановился. Из него вышел крупный мужчина. Это Мэри сразу не понравилось. Ей не нравилось, как высокие мужчины смотрели на нее сверху вниз, и из-за маленького роста не нравилось смотреть на них чуть ли не вертикально вверх. Ладно, высокий или нет, но мужчина был ее спасителем. Стиснув руки в перчатках, Мэри лихорадочно думала, что бы такое сказать. Как лучше попросить о помощи? Она никогда прежде не просила незнакомца подвезти. Это казалось не совсем приличным для степенной, уважаемой школьной учительницы.

Вульф уставился на женщину, поражаясь, что кто-то может идти по морозу в такой идиотской одежде. Что, черт побери, она делала на его горе? Как добралась сюда?

Внезапно Вульф понял кто перед ним. Он случайно услышал в магазине разговор о новой школьной учительнице откуда-то с юга. Никто не походил на учительницу больше, чем эта женщина, и ее одежда определенно не подходила для зимы в Вайоминге. Ну и видок! Старомодное синее платье и пальто, строгий пучок светло-каштановых волос, огромные очки в роговой оправе, которые закрывали маленькое лицо почти полностью. Никакой косметики, даже помады для защиты губ.

И ботинки на ногах. Снег облепил ее почти до колен.

Он оценил ситуацию за пару секунд и не стал ждать объяснений, как она оказалась на его горе. Если учительница вообще намеревалась что-либо объяснять. Пока она не произнесла ни слова, только продолжила смотреть с выражением оскорбленной невинности на лице. Вульф спросил себя, считала ли она ниже своего достоинства разговаривать с индейцем, даже просить о помощи. Он мысленно пожал плечами. Черт возьми, нельзя же оставить ее здесь.

Так как женщина молчала, он тоже не стал ничего говорить. Просто наклонился, одной рукой взял ее под колени, другой - под спину и поднял словно ребенка, не обращая внимания на потрясенный вздох. Направляясь к пикапу, Вульф отметил, что и весила она не больше ребенка. За стеклами очков в синих глазах он поймал вспышку страха. Рука женщины охватила его шею конвульсивным движением, как будто она боялась упасть.

Он открыл пассажирскую дверь и усадил Мэри в машину. Затем быстро, но тщательно стряхнул снег с ее ног. Вульф снова услышал потрясенный вздох, но глаз не поднял. Стряхнул снег со своих перчаток и сел за руль.

– Вы долго шли? – неохотно спросил он.

Мэри вздрогнула. Она не ожидала, что голос мужчины будет таким низким и глубоким. Очки запотели в тепле пикапа, и она их сорвала. Щеки закололо от прилившей крови.

– Я… не долго, – она запнулась. – Приблизительно пятнадцать минут. У меня сломался водяной насос. Вернее, у моего автомобиля.

Вульф заметил, что она снова торопливо опустила глаза. Он также обратил внимание на покрасневшие щеки. Хорошо, пусть согревается. Волнение женщины легко угадывалось по стиснутым пальцам. Испугалась, что ее завалят на сидение и изнасилуют? Преступник-индеец способен на все. С другой стороны, учительница выглядела так, словно переживала самое волнительное в жизни приключение.

Они находились недалеко от ранчо и доехали до дома за несколько минут. Вульф остановился поближе к черному входу, вышел из машины и подошел к пассажирской двери в тот момент, когда Мэри открыла ее и начала соскальзывать вниз.

– Не двигайтесь, – приказал он и снова поднял ее на руки. От этого движения юбка задралась до середины бедра. Женщина торопливо одернула ткань, но не раньше, чем темные глаза успели рассмотреть стройные ноги. Румянец на ее щеках стал еще ярче.



Дом окутал теплом, и она с облегчением вздохнула, едва ли заметив, что мужчина отодвинул от стола деревянный стул и усадил ее. Он молча открыл кран горячей воды, немного подождал и наполнил тазик для мытья посуды, регулярно проверяя температуру воды.

Значит, до места она добралась, хотя не совсем так, как собиралась. Теперь можно вернуться к цели визита.

– Я - Мэри Поттер, новая школьная учительница.

– Знаю, – кратко ответил он.

Ее глаза удивленно округлились. Мэри уставилась на широкую спину мужчины.

– Знаете?

– Новые лица у нас появляются не часто.

Внезапно Мэри вспомнила, что мужчина не представился, и почувствовала себя неуверенно. Там ли она находится?

– Вы мистер Маккензи?

Он оглянулся через плечо, его глаза были черны как ночь.

– Я - Вульф Маккензи.

Она тотчас успокоилась.

– А у вас красивое редкое имя. Староанглийский?

– Нет, – ответил Вульф и повернулся с тазиком в руках. Он поставил посудину на пол около ее ног. – Это на индейском наречии.

Мэри моргнула.

– Индейском? – Она чувствовала себя невероятно глупо. Могла бы догадаться по темному цвету волос и глаз, по бронзовой коже. Но не догадалась. У большинства мужчин Рата кожа была обветренной, а его – просто чуть темнее. Мэри нахмурилась и сказала вежливым тоном:

– Маккензи - не индейская фамилия.

Он нахмурился в ответ:

– Шотландская.

– О, так вы наполовину индеец и наполовину шотландец?

Она задала вопрос с таким выражением, словно спрашивала, как пройти на почту. Даже вопросительно приподняла шелковистые бровки.

Вульф пробормотал сквозь стиснутые зубы.

– Да.

Чопорное выражение лица настолько выводило из себя, что хотелось ее как следует встряхнуть. Только бедняжку и так колотило, и без его помощи. Неуклюжесть походки и озноб указывали на первую стадию гипотермии. Сняв тяжелую теплую куртку и откинув ее в сторону, Вульф поставил кофе.

Пока кофе готовился, Мэри сидела молча. Вид Маккензи не располагал к общению, но не это ее останавливало. Она действительно продрогла до костей. Лучше подождать и выпить чашечку горячего кофе, а потом уже поговорить. С непроницаемым выражением лица и без единого слова Вульф снял шарф с головы Мэри и начал расстегивать пальто.

– Я могу сама, – испугано пробормотала Мэри, но пальцы не согрелись, и каждое движение отдавало резкой болью.

Он отступил на шаг, подождал несколько секунд, а затем отвел дрожащие руки и расстегнул оставшиеся пуговицы.

– Зачем вы снимаете с меня пальто, когда я так замерзла? – удивленно спросила Мэри, в то время как он вытаскивал ее руки из рукавов.

– Только так я смогу растереть ваши руки. – Вульф начал снимать с нее ботинки. – И ноги.

Идея показалась Мэри чуждой как снег. Она не привыкла к прикосновениям незнакомых людей и не собиралась привыкать. Она начала возражать, но слова застряли в горле, так как мужчина резко сунул руки под юбку, почти до талии. Мэри испугано завопила и откинулась назад, почти опрокинув стул. Он окинул ее ледяным взглядом.

– Вам нечего волноваться, – резко сказал Вульф. – Сегодня суббота, а я насилую только по вторникам и четвергам.

Вульфу захотелось вытолкать ее на улицу, но он не мог позволить женщине замерзнуть до смерти. Даже белой женщине, которая очевидно считала, что прикосновение полукровки ее запачкает.

Глаза Мэри настолько широко раскрылись, что затмили остальную часть лица.

– Что не так с субботами? – выпалила она, прежде чем поняла, что практически пригласила его. Ради всего святого! Мэри прижала руки в перчатках к лицу, которое залила краска стыда. Наверное, ее мозги совсем замерзли. Это было единственно возможное объяснение.

Вульф рывком вскинул голову, не веря своим ушам. Синие, широко распахнутые, испуганные глаза уставились на него из-под черных кожаных перчаток, которые закрывали остальную часть ее лица, но не могли скрыть темно-красный румянец. Давненько Вульф не видел покрасневшего человека. Понадобилась целая минута, прежде чем он осознал, что Мэри смутилась до слез. Она еще и скромница! Это стало завершающей чертой к образу плохо одетой учительницы – старой девы, которой она и являлась. Удивление немного смягчило раздражение Вульфа. Вероятно, сегодняшний день станет самым ярким в ее жизни.

– Я собираюсь спустить колготки, чтобы вы смогли поставить ноги в воду, – объяснил он сердитым тоном.

– О!

Восклицание прозвучало приглушенно, потому что руки все еще прикрывали ее рот.

Его руки остались на бедрах под юбкой. Почти подсознательно он чувствовал ее хрупкость и мягкость. Старомодная или нет, но учительница была по-женски округла, от нее исходил сладкий аромат женщины. Тело Вульфа начало отвечать, сердце забилось быстрее. Проклятье, женщина ему нужна сильнее, чем он предполагал. Как иначе могла вызвать его интерес эта старомодная, невысокая школьная учительница.

Мэри не шевельнулась, даже когда мощная рука приподняла ее и спустила колготки с бедер и ног. Голова мужчины оказалась в опасной близости к ее груди и животу, поэтому она уставилась на его жесткие, блестящие, темные волосы. Достаточно повернуть голову, и его рот прикоснется к ее груди. В книгах ей доводилось читать, как мужчина брал сосок женщины в рот и сосал его, словно грудной младенец. Тогда она удивлялась, зачем они это делают. Теперь подобная мысль сбивала дыхание, в сосках покалывало. Мозолистые руки дотрагивались до ее голых ног. Чтобы произошло, если бы он дотронулся до груди? Мысль вызвала странное тепло и легкое головокружение.

Не глядя на нее, Вульф бросил бесполезные тонкие колготки на пол, поставил ее ноги на свое бедро, пододвинул тазик и медленно опустил в воду. Вода была всего лишь теплой, но он понимал, что ее ноги сильно замерзли, поэтому процедура окажется болезненной. Мэри задержала дыхание, но не попыталась вырваться, хотя глаза заблестели от слез.

– Больно будет недолго, – успокаивающе пробормотал он и пододвинулся, чтобы расположить ее ноги между своими. – Так легче сохранить тепло.

Потом он осторожно снял с нее перчатки, поражаясь хрупкости белых, холодных рук. Недолго подержал их между своими теплыми ладонями, затем принял другое решение, расстегнул пуговицы рубашки и пододвинулся поближе.

– Это их согреет, – пояснил Вульф и сунул ее руки в тепло своих подмышек.

Мэри онемела. Она не могла поверить, что ее ладони, как птицы, оказались в гнездах его подмышек. Тепло тела обжигало холодные пальцы. Ладони не касалась кожи, так как под рубашкой оказалась футболка, но это была самая интимная поза, которую она когда-либо делила с другим человеком. Подмышки, ясное дело, есть у каждого. Но она не привыкла прикасаться к ним. И никогда раньше не находилась почти в объятьях другого человека, тем более мужчины. Сильные ноги окружали с обеих сторон. Мэри пришлось немного наклониться вперед, чтобы руки оставались на месте. А в это время он энергично провел руками по ее плечам и спине вниз по направлению к бедрам. Она едва слышно пискнула. Такое просто не могло случиться. Только не с Мэри Элизабет Поттер - школьной учительницей и старой девой.

Вульф сконцентрировался на своем деле, но, услышав сорвавшийся с ее губ слабый звук, поднял взгляд, и затерялся в больших синих глазах. Невероятно синего цвета, не василькового или еще какого, а чистого, глубокого синего. С едва заметным намеком серого. Отстраненно заметил, что волосы выбились из безжалостно стянутого узла, обрамляя лицо шелковистыми светло-каштановыми прядями. Ее лицо оказалось очень близко, всего в нескольких дюймах. Нежнее кожи он не встречал в своей жизни. Гладкая, как у младенца, такая чистая и прозрачная, что на висках просвечивал тонкий голубой узор. Только совсем юные девушки могли похвастаться такой кожей. Пока Вульф рассматривал ее лицо, румянец снова начал окрашивать щеки Мэри. Он неохотно признался себе, что оказался на время очарован. Интересно, во всех ли местах ее кожа такая же шелковистая и тонкая – на груди, на животе, на бедрах, между ногами? Мысль тряхнула как удар электрического тока. Проклятье, какой сладкий от нее запах! Она, наверное, подскочила бы вместе со стулом, если бы он задрал юбку, как хотелось, и спрятал лицо между шелковых бедер.

Мэри облизала губы. Его глаза проследили за движением. Надо что-то сказать, но она не знала что. Физическая близость Вульфа, казалось, парализовала мыслительный процесс. "Боже, какой горячий! И как близко сидит. Надо прекратить вести себя, как дура. Ну и что, что он такой привлекательный. Мэри, опомнись, ты здесь по делу!" Она снова облизала губы и, прочистив горло, сказала:

– Эээ … я приехала, чтобы поговорить с Джо, если это возможно.

Что-то мелькнуло в его черных глазах, и взгляд снова стал непроницаемым и далеким.

– Джо здесь нет. Он занимается делами по хозяйству.

– Понятно. Когда он вернется?

– Через час, может через два.

Она смотрела на него с некоторым недоверием.

– Вы отец Джо?

– Да.

– А мать…?

– Умерла.

Единственное слово, произнесенное ровным тоном, потрясало ее. И в то же время Мэри почувствовала возмутившее ее саму облегчение. Она отвела взгляд.

– Как вы относитесь к тому, что Джо бросил школу?

– Это его решение.

– Но ему всего шестнадцать! Он просто мальчик …

– Он - индеец, – прервал ее Вульф. – И человек.

Негодование смешалось с раздражением и подействовало как шпоры на лошадь. Она выдернула руки из тепла его подмышек и вызывающе положила на бедра.

– Какое это имеет отношение к разговору? Ему всего шестнадцать, он обязан получить образование!

– Джо читает, пишет, знает математику. Он также знает все, что необходимо об обучении лошадей и управлении ранчо. Уйти из школы и работать на ранчо полный день – его выбор. И ранчо, и гора мои. И однажды станут его. Джо выбрал свою дорогу в жизни, и это – работа с лошадьми.

Вульфу не нравилось обсуждать семейные дела с посторонними, но было что-то в этой раздражающей, старомодной, миниатюрной скромнице, что заставило ответить. Она, казалось, не понимала разницы между белым и индейцем. Не имела понятия, что означало быть индейцем, и особенно Вульфом Маккензи, при встрече с которым люди переходят на другую сторону дороги и не желают даже поздороваться.

– В любом случае, я хочу с ним поговорить, – настаивала Мэри.

– Как сын решит. Возможно, он не захочет.

– И вы не попробуете повлиять на него?

– Нет.

– Почему? Вы должны были удержать его в школе!

Вульф наклонился и оказался так близко, что почти касался ее носом. Широко раскрытые синие глаза встретились с черными.

– Он - индеец, леди. Возможно, вы не догадываетесь, что это означает. Черт, откуда вам знать? Вы - белая. Индейцев никто нигде не ждет. Все что сын знает, он выучил самостоятельно, без помощи белых учителей. Если его не игнорировали, то оскорбляли. С какой стати Джо захотел бы вернуться?

Она сглотнула, встревоженная агрессией Вульфа. Мужчины никогда не ругались, практически уткнувшись ей в лицо. На самом деле, призналась Мэри, она вообще не привыкла иметь дело с мужчинами. В юности мальчики игнорировали неприметную девочку, и когда она стала старше, мужчины делали то же самое. Мэри немного побледнела, но уверенность в преимуществах хорошего образования не позволила показать свой испуг. Высокие люди часто запугивают меньших ростом, вероятно, даже не подозревая об этом. Мэри не собиралась сдаваться только потому, что он выше и сильнее.

– Джо был лучшим учеником в классе. Если он самостоятельно достиг таких успехов, то подумайте, чего он сможет достигнуть с помощью учителя!

Вульф выпрямился во весь рост.

– Как я уже сказал, это – его дело.

Кофе давно был готов, поэтому Вульф налил кружку и передал ей. Между ними повисла тишина. Прислонившись к стене, он молча наблюдал, как изящно она пьет. Как грациозная кошечка. Изящно. Да, это слово подходит идеально. Не Дюймовочка, доросла до пяти футов и трех дюймов, но миниатюрная. Взгляд Вульфа опустился на ее грудь, прикрытую старомодным синим платьем. Небольшая, но округло привлекательная. Интересно, какого цвета ее соски: перламутрового розового или розово-бежевого? Будет ли им хорошо вместе? Если она окажется слишком тесной, то доведет его до дикого …

Вульф резко прервал эротические мысли. Черт побери, одного отпечатавшегося в душе урока должно было хватить на всю жизнь! Белые женщины могут флиртовать и увиваться вокруг него, но немногие позволят себе спутаться с грязным индейцем. Эта плохо одетая чопорная малышка даже не флиртовала с ним, так почему он загорелся? Наверное, из-за ее непрезентабельного вида. Воображение сразу нарисовало на белоснежных простынях распростертое изящное тело, освобожденное от кошмарного платья.

Мэри отставила кружку.

– Мне теперь намного теплее. Спасибо, кофе очень помог.

Кофе и чувства, которые она испытала, ощутив его руки на своем теле. Но говорить это вслух она не собиралась. Мэри подняла глаза и неуверенно замерла под пристальным взглядом черных глаз. Пульс внезапно зачастил. Неужели он смотрел на ее грудь?

– Думаю, вам подойдет кое-что из одежды Джо, – сказал он невыразительным голосом.

– О, мне не нужна другая одежда. Уверена, что я оделась совершенно ...

– По-идиотски, – прервал он. – Леди, это - Вайоминг, а не Новый Орлеан, или откуда вы там.

– Из Саванны, – поправила Мэри.

Вульф хмыкнул и достал полотенце из комода. Похоже, этот звук при общении являлся для него основным. Опустившись на одно колено, он поднял ее ноги из воды и вытер полотенцем мягкими движениями, которые входили в явное противоречие с едва прикрытой враждебностью поведения. Затем встал на ноги и сказал:

– Идите за мной.

– Куда мы направляемся?

– В спальню.

Мэри остановилась и заморгала. Горькая улыбка искривила его рот.

– Не волнуйтесь, – резко сказал он. – Я постараюсь держать под контролем свои дикие инстинкты. Но после того как вы переоденетесь, убирайтесь к черту с моей горы!


Глава 2


Мэри выпрямилась во весь рост и вздернула подбородок, сжав губы в строгую линию.

— Не вижу повода для насмешек, мистер Маккензи, — сказала она ледяным тоном.

Она знала о своей непривлекательности, но говорить об этом с таким сарказмом просто возмутительно. Обычно Мэри не обращала внимания на свою внешность. Красавицей ей не стать никогда. Это так же верно, как восход солнца на востоке. Но слова Маккензи ее глубоко ранили. Она почувствовала себя глубоко уязвленной.

Прямые черные брови Вульфа сошлись над орлиным носом.

— Я вас не высмеивал, — отрубил он. — Я был серьезен как смерть, леди. Убирайтесь прочь с моей горы.

— Конечно, я уйду, — ровно ответила она. — Но нечего насмехаться.

Вульф картинно положил руки на бедра.

— Насмехаться над вами? Каким образом?

Ее прозрачная кожа вспыхнула румянцем, но взгляд синих глаз не дрогнул.

— Я прекрасно знаю, что не являюсь обольстительницей, способной зажечь в мужчине безумное желание.

Мэри говорила совершенно серьезно. Десять минут назад он бы согласился, что она выглядит простовато, и Бог свидетель, она не сошла со страниц журнала мод. Но не могло не изумлять ее искреннее непонимание различий в их происхождении, и чем вызван его сарказм, и даже силы его возбуждения. Пульсирующая боль в чреслах напомнила, что реакция на близость женщины спала не полностью. Вульф резко хохотнул, не ощущая веселья. Почему бы не внести немного волнения в ее размеренную жизнь? Когда прозвучит чистая правда, учительница ринется с горы сломя голову.

— Я не шутил и не высмеивал вас, — сказал он. Темные глаза ярко блестели. — Прикосновения к вам, ваша близость, сладкий запах женщины, воспламенили меня.

Она удивленно уставилась на него.

— Я? Воспламенила? Вас?

— Да.

Она смотрела на него так, как будто он говорил на незнакомом языке.

Вульф нетерпеливо добавил:

— Другими словами — возбудили.

Она возмущенно заправила в пучок шелковистые пряди, вырвавшиеся из-под шпилек.

— Вы снова смеетесь надо мной.

Это было невозможно. Она никогда в жизни… не возбуждала мужчину.

Желание Вульфа только усилилось. Эта чопорная маленькая женщина доставала его до печенок. Раздражение достигло критической точки, до взрыва оставалось совсем чуть-чуть. Он не собирался прикасаться к ней, но руки сами легли на ее талию и притянули поближе.

— Возможно, вам нужен наглядный пример, — сказал он хриплым голосом и наклонил голову.

Прикосновение его губ ошеломило Мэри. Широко раскрытыми глазами она уставилась на Вульфа. Его веки медленно опустились. Мэри смогла разглядеть каждую ресничку и на мгновение поразилась, насколько же они длинные. Потом его руки, которые сначала мирно лежали на ее талии, напряглись и придавили ее к мускулистому мужскому телу. Дыхание Мэри прервалось. Он мгновенно воспользовался преимуществом, исследуя языком открывшийся рот. Дрожь снова сотрясла ее тело, глаза медленно закрылись, странный жар разлился по внутренностям. Незнакомое удовольствие было настолько сильным, что почти пугало. От новых ощущений кружилась голова. Осталась только твердость его губ, пьянящий вкус, пугающая интимность движений языка: поглаживающего, соблазняющего поиграть. Она чувствовала жар мужского тела, теплый мускусный запах кожи. Мягкие груди расплющились по мускулистой груди, соски начало покалывать.



Внезапно он оторвался от ее рта. Острое разочарование заставило Мэри открыть глаза. Черный пристальный взгляд, казалось, прожигал насквозь.

— Поцелуй меня, — пробормотал он.

— Я не знаю как, — призналась Мэри, все еще не способная понять, что произошло.

Его гортанный голос прозвучал еще ниже:

— Вот так.

Он снова прикоснулся к ее губам. На этот раз она немедленно открыла рот в нетерпеливом желании втянуть его язык и почувствовать всплеск незнакомого удовольствия еще раз. Он водил губами по ее губам, вызывая приятные ощущения нажатием, обучая возвращать удовольствие. Язык снова коснулся языка, и она застенчиво ответила, приветствуя его нежное вторжение. Мэри была слишком неопытна, чтобы понять последствия своего ответа, но его дыхание стало тяжелым и частым, поцелуй углубился, требуя большего.

Пугающее волнение струилось по ее телу, выходя за пределы простого удовольствия и становясь неумолимым желанием. Холод был забыт. Жар внутри разросся до того, что сердце забилось в сумасшедшем ритме, ударяясь о ребра. Так вот что он подразумевал под словом «воспламенить». Он тоже ее воспламенил. Мысль, что он чувствовал такое же волнение и невероятное желание, кружила голову. Мэри непроизвольно издала мягкий звук и прижалась сильнее, не в силах контролировать чувства, разбуженные его умелыми поцелуями.

Руки Вульфа до боли стиснули ее талию. Низкий, рычащий звук вырвался из горла. Он оторвал ее от пола, распластал по своему телу, бедра к бедрам, и наглядно продемонстрировал свой ответ на ее близость.

Она не знала, что так может быть. Она не знала, что желание может быть таким жгучим, заставляя забыть предупреждения тети Ардит насчет мужчин и грязных штучек, которые они любят проделывать с женщинами. В свое время Мэри практично предположила, что эти штучки не могут быть грязными, иначе женщины бы их не допустили. Но она никогда раньше не флиртовала и не пыталась найти возлюбленного. Конечно, в колледже и на работе она общалась с мужчинами. Отношения с ними сложились ровные и спокойные, с некоторыми даже дружественные. Но никто и никогда не звонил домой и не придерживал дверь перед скромной серой мышкой. Предшествующие отношения с мужчинами не подготовили ее к силе объятий Вульфа Маккензи, голодным поцелуям, твердости прижимающейся к лону плоти. Она не знала, что сама может захотеть большего.

Неосознанно Мэри обвила руками шею Вульфа и начала тереться, мучимая усиливающейся жаждой. Ее тело горело, болело, требовало все сразу и сейчас. Опыта противостоять этому не было. Новые ощущения все прибывали, затапливая волной разум, перегружая нервные окончания.

Вульф поднял голову и стиснул зубы, чтобы вернуть контроль. Глаза полыхали черным огнем. От поцелуев ее мягкие губы покраснели и припухли, прозрачная фарфоровая кожа окрасилась нежным румянцем. Отяжелевшие веки медленно поднялись, чтобы встретится с его пристальным взглядом. Светло-каштановые волосы выбились из узла и упали шелковой волной на плечи. На лице читалось желание. Она выглядела взъерошенной, как будто он сделал больше, чем просто поцеловал. Вульф считал, что так оно и было. В его руках она была легкой и хрупкой, но обнимала с голодом, который мог поспорить с его собственным.

Вульф знал, что мог бы сейчас уложить ее в постель. Слишком далеко все зашло. Но он сделает это только в том случае, когда она сознательно примет решение. Сейчас она в горячке и не понимает, что делает. Неопытность Мэри была очевидна. Даже пришлось учить ее целоваться! Эта мысль ударила так резко, как будто он врезался в невидимую стену. Он понял всю степень ее неопытности. Черт побери, девственница!

Поразительно! Синие глаза, затуманенные желанием, смотрели одновременно и невинно, и вопрошающе, и ожидающе. Она понятия не имела, что делать дальше! Руки обвивали его шею, тело распласталось по телу, ноги слегка разведены, чтобы позволить его бедрам плотнее прижаться. Она просто ждала. До сегодняшнего дня ее даже не целовали! Ни один мужчина не касался мягких грудей, не брал в рот их вершинки. Ни один мужчина никогда не любил ее.

Вульф проглотил ком, который угрожал его задушить, все еще не в силах оторвать от нее взгляд.

— Господь Всемогущий! Леди, мы почти потеряли контроль.

Мэри моргнула

— На самом деле?

Она четко произнесла слова, но голос звучал напряженно. Глаза были затуманены, как спросонья.

Медленно (не хотелось выпускать ее из рук) и мягко (делать можно было только так) Вульф опустил ее вдоль своего тела, пока она не встала на ноги. Она была невинной, но не он. Он — Вульф Маккензи — наполовину индеец, а она — школьная учительница. Добрые граждане Рата не потерпят их отношений, так как она отвечала за их детей и непосредственно влияла на формирование детской морали. Ни один родитель не захочет, чтобы его впечатлительная дочь посещала уроки учительницы, путающейся с индейцем, к тому же бывшим уголовником. Вдруг она начнет соблазнять невинных сыновей?

Его проблемы с тюрьмой еще могли быть забыты, но индейская кровь никуда не денется. Поэтому нужно позволить ей уйти, как бы не было сильно желание отнести ее в спальню и научить всему, что происходит между мужчиной и женщиной.

Руки Мэри все еще оставались на его шее, а пальцы утонули в волосах на затылке. Казалось, она не могла шевельнуться. Вульф взял ее за руки и отвел их подальше.

— Думаю, что мне лучше зайти немного позднее.

Незнакомый голос ворвался в волшебную страну недавно открытой чувственности. Мэри резко вздрогнула. Щеки горели румянцем, когда она повернулась, чтобы взглянуть на вновь прибывшего. Высокий юноша с напряженным выражением лица стоял в дверях кухни, сжимая руками шапку.

— Прости, пап. Я не хотел помешать.

Вульф отошел подальше.

— Останься. Она хотела увидеться с тобой.

Молодой человек окинул ее насмешливым взглядом.

— Вы меня почти одурачили.

Вульф пожал плечами.

— Это — мисс Мэри Поттер, новая учительница. Мисс Поттер, мой сын Джо.

Даже будучи в замешательстве, Мэри почувствовала удар, когда он назвал ее "мисс Поттер" после близости, которую они только что разделили. Вульф выглядел совершенно спокойным и сдержанным, как будто произошедшее его не затронуло вообще, в то время как каждый нерв ее тела звенел от напряжения. Мэри хотелось броситься на него и снова оказаться в том огне.

Вместо этого она осталась стоять на месте, вытянув руки вдоль тела и не отрывая глаз от Джо Маккензи, хотя лицо продолжало пылать. Именно из-за него она оказалась здесь. Нельзя забывать об этом. Когда замешательство Мэри прошло, она поняла, насколько сын похож на Вульфа. В свои шестнадцать, он уже дорос до шести футов и, вероятно, скоро догонит отца. Широкие молодые плечи обещали стать не менее мощными. То же жесткое и гордое, точно высеченное из камня лицо, только моложе. Он выглядел спокойным и сдержанным, слишком сдержанным для шестнадцатилетнего юноши. Отличались только глаза — удивительные светло-голубые алмазы. И эти глаза что-то скрывали. Что-то неукрощенное и горькое. Знание, которое заставляло его выглядеть старше своих лет. Истинный сын своего отца.

Ничто не могло заставить Мэри отказаться от разговора с юношей. Она протянула руку.

— Я действительно хотела бы поговорить с тобой, Джо.

Его лицо оставалось равнодушным, но он пересек кухню и пожал протянутую руку.

— Не представляю о чем.

— Ты бросил школу.

Это вряд ли нуждалось в подтверждении, но он кивнул. Мэри глубоко вздохнула.

— Я могу узнать почему?

— Для меня там ничего не осталось.

Она почувствовала разочарование. Сказано спокойно, невыразительно, с полной уверенностью. Как предупреждал Вульф, Джо принял решение самостоятельно и не намеревался его менять. Она попыталась придумать другой подход, но тихий, глубокий голос Вульфа прервал ее мысли.

— Мисс Поттер, вы можете закончить разговор после того, как переоденетесь в более подходящую одежду. Джо, у тебя не найдутся старые джинсы, которые могут ей подойти?

К изумлению Мэри, юноша окинул ее опытным взглядом.

— Думаю, найдутся. Скорее всего те, которые я носил в десятилетнем возрасте.

На мгновение в его светло-голубых глазах промелькнула искорка смеха. Мэри строго сжала губы. Что за манера у этих Маккензи постоянно упоминать о ее недостаточной привлекательности?

— Носки, рубашка, ботинки и куртка, — добавил Вульф к списку. — Ботинки будут слишком велики, но две пары носков должны помочь.

— Мистер Маккензи, я не нуждаюсь в смене одежды. В чем одета, в том и вернусь домой.

— Еще как нуждаетесь. Сегодня температура не поднимется выше минус десяти. Вы не выйдете из этого дома с голыми ногами и в дурацких ботинках.

Практичные ботинки вдруг стали дурацкими? Мэри решила было ринуться на их защиту, но внезапно вспомнила снег, который набился внутрь и чуть не отморозил пальцы. То, что практично в Саванне, совершенно не подходило для Вайоминга.

— Очень хорошо, — согласилась она только потому, что, в конце концов, признала доводы разумными. Мэри было неудобно брать одежду у Джо даже на время. Раньше она никогда не носила чужую одежду, никогда не обменивалась свитерами или блузками с подругами, так как тетя Ардит считала такую фамильярность признаком невоспитанности.

— Пока вы переодеваетесь, я займусь машиной.

Даже не глянув на нее, Вульф надел куртку и шапку и шагнул за дверь.

— Сюда, — сказал Джо, указывая дорогу. Она пошла следом. — Что случилось с вашей машиной?

— Порвался шланг водяного охлаждения.

— Где именно?

Она остановилась.

— На дороге, конечно. Разве ты не видел мою машину по пути домой?

Ужасная мысль пронеслась в голове. Неужели ее автомобиль соскользнул с горы?

— Я ехал по главному склону. Там не так круто. — Снова промелькнула искорка смеха. — Так вы пытались проехать по проселочной дороге, не имея опыта вождения по снегу?

— Я же не знала, что это проселочная дорога. Я думала, что дорога одна. Почему бы мне не поехать на машине? У нее зимние шины.

— Ну, может быть.

Мэри заметила, что его слова прозвучали так, словно он не очень уверен в ее водительском умении. Возражать она не стала, сама была не уверена. Джо прошел через простоватую, но уютную гостиную, через небольшую прихожую к открытой двери.

— Моя старая одежда сложена в чулане, но я быстро найду нужные вещи. Вы можете переодеться здесь. Это — моя спальня.

— Спасибо, — пробормотала Мэри, входя в комнату.

Как и гостиная, комната была в сельском стиле, с выпирающими балками и толстыми деревянными стенами. Ничто не указывало на то, что здесь живет подросток: ни спортивных принадлежностей, ни одежды на полу. Большая кровать аккуратно застелена самодельным стеганым одеялом. В углу стоял стул с прямой спинкой. Рядом с кроватью от пола до потолка поднимались книжные полки. Самодельные, но не грубые. Они были обработаны, отшлифованы и покрыты лаком. И забиты книгами! Любопытство заставило Мэри просмотреть корешки.

Через несколько секунд стало ясно, что все книги имели отношение к полетам: от экспериментов да Винчи до Китти-Хока[1] и исследований космоса. Были книги о бомбардировщиках, истребителях, вертолетах, радиолокации, реактивных самолетах и планерах, книги о воздушных сражениях в разных войнах, начиная со времен Первой мировой, когда пилоты стреляли друг в друга из пистолетов. Были книги об экспериментальных самолетах, о тактике боя истребителей, о проектировании плоскостей и двигателей.

— Вот одежда. — Джо тихо вошел в комнату и сложил вещи на кровать.

Мэри оглянулась, но его лицо оставалось бесстрастным.

— Ты интересуешься самолетами, — сказала она и поморщилась от собственной банальности.

— Я интересуюсь самолетами, — признал он без изменения интонации.

— Ты хотел бы обучаться летному делу?

— Да.

Он не добавил ничего к своему краткому ответу, просто покинул комнату и закрыл за собой дверь.

Она обдумывала увиденное, медленно снимая платье и надевая вещи, принесенные Джо. Подборка книг указывала не просто на интерес к полетам, а на одержимость. Одержимость была забавной штукой: нездоровая могла разрушить жизнь, но некоторые идеи поднимали людей на такие высоты жизни, которые заставляли их сиять ярким светом, гореть жарким огнем. Однако, если такую одержимость не подпитывать, то человек увядал, голодание души разрушало жизнь. Если она права, то есть способ достучаться до Джо и вернуть его в школу.

Джинсы подошли. Чувствуя отвращение от еще одного доказательства, что у нее фигура десятилетнего юноши, Мэри надела фланелевую рубашку, которая была ей велика, застегнулась и завернула рукава. Как предсказал Вульф, ботинки тоже оказались велики, но двух пар толстых носков хватило, чтобы они не слишком болтались. Ощущение тепла показалось райским, и Мэри решила, что потуже затянет пояс, но как можно скорее купит себе пару настоящих сапог.

Когда Мэри вошла, Джо подложил поленья в необычно большой каменный камин. Легкая усмешка заиграла на его губах.

— Вы точно не похожи на миссис Лангдейл и других учителей, которых я встречал в жизни.

Она скрестила руки.

— Внешний вид не имеет никакого отношения к способностям. Я — очень хороший преподаватель, даже если действительно похожа на десятилетнего юношу.

— Двенадцатилетнего. Я носил эти джинсы, когда мне было двенадцать.

— Большое утешение.

Он громко рассмеялся. Мэри обрадовалась, потому что у нее было такое ощущение, что ни он, ни его отец давно не смеялись.

— Почему ты бросил школу?

Хорошо известно, что задавая один и тот же вопрос, можно получить разные ответы, но, в конечном счете, увиливание прекращается, и получаешь настоящий ответ. Однако Джо продолжал спокойно смотреть на нее и дал тот же самый ответ.

— Для меня там ничего не осталось.

— Совсем нечему учиться?

— Я — индеец, мисс Поттер. Полукровка. Все, что я знаю, выучил самостоятельно.

Мэри ненадолго замолчала.

— Миссис Лангдейл не … — Она остановилась, не зная, как лучше задать вопрос.

— Меня никто не замечал, — молодой голос звучал резко. — С первого дня в школе. Никто не торопился мне что-то объяснить, задать вопрос или в чем-то заинтересовать. Удивительно, что мои тетрадки вообще проверяли.

— Но ты был лучшим в классе!

Он пожал плечами.

— Люблю читать.

— Неужели ты не скучаешь по школе, по учебе?

— Я могу заниматься и дома. Да и отцу смогу помочь намного больше, если буду работать целый день. Ухаживать за лошадьми я умею, возможно, лучше всех, кроме отца. Однако, мисс Поттер, этому в школе не учат. В свое время ранчо станет моим. Это — моя жизнь. Почему я должен напрасно тратить время в школе?

Мэри глубоко вздохнула и выложила туза.

— Чтобы научится летать.

Джо не сумел спрятать яркую вспышку в глазах, но быстро ее погасил.

— В средней школе Рата не научат летать. Возможно, когда-нибудь я смогу брать частные уроки.

— Я говорила не о нескольких уроках, а о Военно-воздушной академии.

Его бронзовая кожа побледнела. На сей раз Мэри разглядела не просто увлечение, а глубокую, мучительную жажду, сила которой потрясала. Как будто юноша мельком увидел рай. Он отвернул лицо, внезапно ставшее намного старше.

— Не надо меня дурачить. Это невозможно.

— Почему невозможно? Твой средний балл очень высок.

— Я бросил школу.

— Ты можешь вернуться.

— Настолько отстав? Тогда придется остаться на второй год, а я не смогу спокойно перенести, если эти сопляки станут называть меня тупым индейцем.

— Не так уж сильно ты отстал, и с моей помощью догонишь одноклассников достаточно быстро. Я — преподаватель с лицензией, Джо, и, для твоего сведения, с прекрасными рекомендациями. Моей квалификации достаточно для индивидуальных занятий по школьной программе.

Джо взял кочергу и пошевелил поленья, вызвав столб искр.

— Ну, вернусь, — пробормотал он. — Академия — не колледж, где сдаешь вступительный экзамен, платишь деньги и вперед.

— Согласна. Обычно требуется рекомендация конгрессмена от штата.

— Да, понятно. Не думаю, что наш конгрессмен даст рекомендацию индейцу. Мы всегда в самом конце списка людей, которым помогают официальные лица. Самые последние.

— Сдается мне, что ты слишком большое внимание уделяешь своему происхождению, — сказала Мэри спокойно. — Можешь продолжать возлагать ответственность за все на индейские корни, а можешь продолжать жить. Никак нельзя повлиять на отношение к тебе других людей, но на отношение к самому себе можно. Ты не знаешь, как поступит наш конгрессмен. Зачем же бросать до того, как узнаешь? Ты так легко сдаешься?

Он выпрямился. Выражение светлых глаз стало жестким.

— Не на что надеяться.

— Пришло время рискнуть. Достаточно ли серьезно ты хочешь летать, чтобы побороться за эту честь? Или хочешь умереть и так и не узнать, что значит находиться в кабине реактивного истребителя на скорости маха[2]?

— Вы больно бьете, леди, — прошептал Джо.

— Иногда требуется хороший удар по голове, чтобы привлечь внимание. Есть у тебя мужество попытаться?

— А сами-то вы готовы? Людям в Рате не понравится, что вы будете проводить со мной много времени. Я — еще полбеды, а вот с отцом — совсем беда.

— Если кто-то будет возражать против твоего обучения, я поставлю его на место, — твердо пообещала Мэри. — Быть принятым в Академию — это большая честь и наша цель. Если ты согласишься на дальнейшее обучение, я немедленно напишу нашему конгрессмену. Думаю, в данном случае, твое происхождение станет скорее положительным фактором.

Удивительно, каким гордым может выглядеть сильное молодое лицо.

— Я не хочу получить рекомендацию только потому, что наполовину индеец.

— Не глупи, — улыбнулась она. — Никого не примут в Академию только потому, что он наполовину индеец. Я имела в виду, что, если этот факт привлечет интерес конгрессмена, то будет здорово. Просто заставит его запомнить твое имя, что в любом случае не помешает.

Взволнованный Джо отошел к окну и запустил пальцы в темные волосы. Перед ним раскинулся белоснежный пейзаж.

— Вы на самом деле думаете, что это возможно?

— Конечно, возможно. Гарантии дать не могу, но возможно. Как ты будешь жить в ладу с собой, если не попробуешь? Если мы не попробуем?

Мэри не знала, как приступить к такой сложной задаче, чем привлечь внимание конгрессмена и попросить рассмотреть возможности рекомендовать юношу в Академию, но она была готова еженедельно писать каждому представителю штата Вайоминг в Конгрессе, пока не получится.

— Я хотел бы учиться по вечерам. У меня много дел на ранчо.

— Вечер подойдет. Даже полночь подойдет, если это вернет тебя в школу.

Он бросил на учительницу быстрый взгляд.

— Вы действительно хотите этого? Вас действительно волнует закончу ли я школу?

— Конечно, волнует.

— Не может быть никаких «конечно». Я вам уже говорил, что ни одного учителя не беспокоило мое присутствие в классе. Вероятно, им было бы спокойнее, если бы я не появлялся.

— Хорошо, — настойчиво сказала она, — зато я беспокоюсь. Обучение — именно то, чем я занимаюсь. Без преподавания и ощущения, что моя работа приносит пользу, я потеряю часть себя. Разве ты не чувствуешь подобное при мысли о полетах? Или ты это сделаешь, или умрешь.

— Я так сильно хочу летать, что мне даже больно, — признал Джо срывающимся голосом.

— Где-то я читала, что полет — это бросок души в небеса и гонки, чтобы поймать ее во время падения.

— Не думаю, что моя душа могла бы упасть, — пробормотал Джо, глядя на ясное холодное небо. Он смотрел как зачарованный, словно райские небеса взывали и манили его взлететь. Он, похоже, воображал себя свободным и не ограниченным ничем, кроме мощи самолета, рычащим под его умелой рукой и поднимающимся все выше. Джо тряхнул головой и вернулся на землю. — В таком случае, мисс Преподаватель, когда начинаем?

— Сегодня вечером. Ты и так потратил впустую много времени.

— Как скоро я смогу догнать свой класс?

Мэри посмотрела на него критически.

— Догнать? Ты оставишь их далеко позади! Сколько на это потребуется времени зависит от твоей настойчивости и усердия.

— Так точно, мадам, — согласился Джо с легкой усмешкой.

Мэри подумала, что теперь он выглядел моложе, скорее юношей, чем взрослым человеком. Но все равно в нем чувствовалось гораздо больше зрелости, чем в других молодых людях его возраста. В глазах Джо читалось облегчение, как будто с его плеч упало тяжелое бремя. Если возможность летать значит для него так много, что же он чувствовал, когда избрал путь, закрывающий возможность когда-либо заняться тем, к чему стремится больше всего на свете?

— Можешь приехать ко мне в шесть? Или предпочитаешь, чтобы я приехала к тебе?

Мэри подумала о двигателе, о темноте и снеге, и засомневалась, сможет ли вернуться сюда.

— Я сам приеду. Вы еще не привыкли водить машину по снегу. Где вы живете?

— Спустись по проселочной дороге и возьми левее. Первый дом слева. — Она задумалась на минуту. — Кажется, первый дом.

— Точно первый. До следующего дома не менее пяти миль. Дом старого Витчера.

— Да, мне так и говорили. Со стороны школьного совета очень любезно найти для меня дом.

— Скорее всего, это единственный способ, которым можно завлечь учителя в середине учебного года.

— В любом случае, я очень им благодарна, — ответила она и выглянула из окна. — Разве твой отец не должен уже вернуться?

— Зависит от того, что он нашел. Если бы отец мог устранить поломку на месте, то уже бы вернулся. Слышите? Вот и он.

Черный пикап с ревом остановился перед домом. Вульф вышел из машины. Подойдя к крыльцу, он потоптал ногами, сбил с ботинок снег и открыл дверь. Холодный, пристальный взгляд черных глаз остановился сначала на сыне, затем на Мэри. Он слегка прищурился, разглядывая каждую кривую, подчеркнутую старыми джинсами Джо, но воздержался от комментариев.

— Соберите свои вещи, — проинструктировал он. — У меня нашелся запасной шланг, который подойдет вашему автомобилю. Мы установим его, а затем отвезем вас домой.

— Я могу сама доехать, — ответила Мэри. — Но спасибо за помощь. Сколько он стоит? Я заплачу.

— Считайте это соседской помощью новому жителю города. И мы доставим вас домой. Я предпочитаю, чтобы вы практиковались в вождении по снегу где-нибудь в другом месте.

На лице Вульфа, как обычно, нельзя было различить никаких эмоций, но Мэри почувствовала, что решение принято, и он не сдвинется с места. Она принесла свое платье из комнаты Джо и остальные вещи из кухни. Когда Мэри вернулась в гостиную, Вульф помог ей надеть толстую куртку, которая доходила почти до колен, а рукава полностью закрывали руки. Она догадалась, что эта куртка Вульфа.

Джо ждал их полностью одетый.

— Я готов.

Вульф посмотрел на сына.

— Разговор состоялся?

Юноша кивнул.

— Да. — Он смело встретил взгляд отца. — Она собирается помочь мне с учебой. Хочу попытаться поступить в Военно-воздушную академию.

— Решение за тобой. Только убедись, что знаешь, во что впутываешься.

— Я должен попытаться.

Вульф кивнул один раз, что означало конец обсуждения. Между мужчинами, шагающими по обеим сторонам, она покинула тепло дома, и еще раз поразилась резкому, беспощадному холоду. Мэри забралась в оставленную с работающим двигателем машину, с благодарностью ощутила тепло воздушного потока от обогревателя и почувствовала себя на небесах.

Вульф сел за руль, Джо устроился справа. Мэри оказалась в ловушке между двумя крупными мужскими телами. Она сидела, строго сложив руки, на прижатых друг к другу коленях. Сначала они заехали в большой сарай, по бокам которого располагались две конюшни, расходящиеся в стороны как руки. Вульф вышел из машины, зашел в сарай и вернулся секунд через тридцать с толстым, черным шлангом.

Подъехав к ее автомобилю, оба Маккензи вышли и нырнули под капот. Предварительно, тоном, которым, как уже узнала Мэри, подчеркивалась серьезность требования, Вульф попросил ее остаться в машине. По отношению к ней Вульф вел себя несколько деспотично, зато его отношение к Джо Мэри очень нравилось. Чувствовалась настоящая привязанность и уважение.

Почему же горожане так враждебно к ним настроены? Только ли потому, что Маккензи - наполовину индейцы? В голове постоянно крутилась сказанная Джо фраза. Что-то про полбеды от сына, и беды от отца. О чем он? Какая беда? Вульф помог ей в неприятной, даже опасной ситуации, обогрел и дал теплую одежду, а теперь ремонтировал ее машину.

Еще он, глупый, ее поцеловал.

Она почувствовала жар на щеках, как только вспомнила про жаркие поцелуи. Нет, поцелуи и воспоминания о них вызывали другой жар. Ее щеки горели от воспоминаний о собственном ужасном поведении, о котором она даже боялась подумать. Она никогда — никогда! — не заходила с мужчиной так далеко. Это совершенно не соответствовало ее характеру.

У тети Ардит случилась бы истерика, если бы она узнала, что ее некрасивая, спокойная племянница позволила чужому мужчине сунуть язык ей в рот. Это так негигиенично, хотя, нельзя не признать, волнующе на самом примитивном уровне.

Когда Вульф вернулся в машину, лицо Мэри продолжало гореть.

— Дело сделано. Джо будет следовать за нами.

— Разве не следует добавить воду и антифриз?

Он бросил удивленный взгляд.

— На заднем сидении лежала банка антифриза. Разве вы не заметили, что я захватил ее, когда выходил?

Мэри снова покраснела. Она не обратила внимания, так как ее голова была занята мыслями о его поцелуях, сердце гулко билось, а кровь кипела. Реакция на воспоминания оказалась слишком острой. Мэри не знала, как с этим бороться. Самым мудрым решением казалось полное игнорирование, но можно ли было на самом деле игнорировать что-либо подобное?

Мощная нога задела ее, когда он усаживался на водительское место. Мэри внезапно поняла, что сидит слишком близко.

— Я отодвинусь, чтобы не мешать вам, — торопливо сказала она, и пересела к окну.

Вульфу нравилась близость Мэри, когда его рука или нога задевали ее каждый раз при переключении передачи. Только говорить об этом он не собирался. В доме ситуация вышла из-под контроля, но это не должно повториться. Его волновал Джо. И сын был для него гораздо важнее, чем самая мягкая женщина.

— Боюсь, ваши намерения облагодетельствовать человечество принесут Джо только неприятности. — Он заговорил низким, шелковым голосом, который заставил Мэри подскочить на месте. Вульф знал, что она ощутила угрозу. — Военно-воздушная академия! Это слишком высоко для мальчишки-индейца, особенно, если столько людей только и мечтают вцепиться ему на горло.

Если он хотел запугать ее, то просчитался. Мэри повернулась в его сторону. В глазах вспыхнул опасный огонь, подбородок поднялся.

— Мистер Маккензи! Я не обещала Джо, что его непременно примут в Академию. И он это прекрасно понимает. Его оценки достаточно высоки, чтобы дать рекомендацию, но после окончания школы. У Джо не будет ни одного шанса, если он не вернется в школу и не восстановит репутацию. Это именно то, что я ему предложила. Шанс.

— А если у него не получится?

— Он хочет попробовать. Даже если не пройдет по конкурсу, он, по крайней мере, будет знать, что пытался. Кроме того, у Джо будет диплом.

— Чтобы с дипломом заниматься той же работой, что и без диплома.

— Возможно. Но я собираюсь с понедельника заняться процедурой его возвращения в школу и начать писать официальным лицам. Конкурс на поступление в Академию очень и очень высок.

— Людям в городе не понравятся ваши занятия с полукровкой.

— Джо сказал то же самое. — На лице Мэри появилось серьезное и упрямое выражение. — Но я найду что сказать каждому, кто об этом заикнется. Позвольте мне самой с этим разобраться, мистер Маккензи.

Они уже съезжали с горы, подъем на которую показался ей таким длинным. Вульф молчал остальную часть пути. Мэри тоже. Но когда машина остановилась у старого дома, где она жила, он расслабил руки в перчатках, лежащие на руле, и сказал:

— Не только ради Джо, но и ради собственного спокойствия, никому не говорите, что виделись со мной.

— Почему?

На его лице появилась ледяная улыбка.

— Я — бывший уголовник. Сидел за изнасилование.


Глава 3


Позже Мэри ругала себя за то, что вышла из грузовика без единого слова в ответ на его откровенное признание. В тот момент она была потрясена до глубины души и не способна на вежливые, ничего не значащие слова. Изнасилование! Омерзительное преступление! Невероятно! А она сама его поцеловала! Мэри была настолько ошеломлена, что просто кивнула на прощание Вульфу и напомнила Джо, что ждет его вечером. Потом вошла в дом и даже не поблагодарила их за помощь и беспокойство.

Стоя в старомодной кухне и наблюдая, как Вудроу с жадностью лакает молоко из своего блюдца, Мэри обдумывала поведение и слова Вульфа. Наконец до нее дошло. Она неожиданно фыркнула.

– Бред сивой кобылы! Если этот мужчина насильник, то я сварю тебя на ужин, Вудроу.

Кот беззаботно наслаждался молоком, словно соглашался с ее мнением. Мэри высоко ценила способность Вудроу находить для себя самое лучшее.

В конце концов, Вульф не говорил, что совершил насилие. Он сказал, что сидел в тюрьме за изнасилование. Мэри вспомнила, с какой привычной горечью оба Маккензи признавали, что их избегают из-за индейской крови. Может Вульф считает, что именно происхождение повлияло на его осуждение? Он не виновен! Уверена на сто процентов! Мужчина, оказавший ей помощь в опасной ситуации, согревший ее замерзшие руки теплом собственного тела и целовавший со жгучим голодом, не способен так обидеть женщину. Именно Вульф остановился, прежде чем поцелуи зашли слишком далеко. К тому времени она превратилась в желе в его руках.

Нелепо! Вульф – не насильник! Возможно, прекратить поцелуи ему не составило особого труда. Она не привлекательна, неопытна и никогда не будет сексуальной женщиной, но… Мэри замерла при воспоминании об испытанных чувствах. Да, она не опытная, но не глупая же. Он был… в общем, твердым. Мэри отчетливо помнила это ощущение. Возможно, в последнее время ему не удавалось утолить физический голод, а она просто попалась под руку? Тем не менее, Вульф не воспользовался случаем. Он не отнесся к ней как моряк, которому при шторме подойдет любой порт. Однажды от ученика она слышала странное словосочетание. Как же он сказал? Вспомнила! Сексуально озабоченный. Можно сказать, что Вульф Маккензи находился в подобном состоянии, и именно она, случайно, разожгла этот пожар. Однако, он не воспользовался ситуацией. А если бы воспользовался?

Сердце Мэри забилось сильными, тяжелыми ударами; жар охватил тело; внизу живота появилась тянущая боль. Груди налились и начали пульсировать, и она автоматически потерла по ним ладонями, прежде чем осознала свои действия и отдернула руки. Что бы произошло, если бы он коснулся ее груди? Прижался ртом? Она почувствовала, что начала таять только от мыслей о нем, от фантазий. Мэри сжала бедра в попытке ослабить неприятное ощущение. С губ сорвался стон. Низкий звук прозвучал в тишине дома слишком громко. Кот, лакавший молоко, вопросительно мяукнул, прежде чем вернуться к прерванному занятию.

Смогла бы она остановить его? Скорее, захотела бы? Или стояла бы сейчас, вспоминая о любовных ласках, а не напрягая воображение? Но тело покалывало от пробуждающихся инстинктов и желаний, а не от приобретенного опыта.

Ее всегда тянуло к учебе, к преподаванию. Другой страсти Мэри не знала. То, что она способна к таким сильным ощущениям, оказалось пугающим. А она-то думала, что хорошо себя знает. Внезапно собственное тело стало чужим, мысли и эмоции не поддавались контролю. Это выглядело почти предательством.

Вожделение! Она, Мэри Элизабет Поттер, желала мужчину! Да не кого-нибудь, а Вульфа Маккензи.

Подобная мысль удивляла и смущала.

***

Джо оказался быстро схватывающим, способным учеником, как Мэри и ожидала. Прибыл точно в назначенное время и, к счастью, прибыл один. Размышляя над утренними волнующими событиями в течение всего дня, она не представляла, как сможет снова посмотреть в глаза Вульфу Маккензи. Что он о ней подумал? Она же практически набросилась на него!

Но Джо приехал один. Через три часа Мэри полюбила его еще больше. Юноша жаждал знаний и поглощал их как губка. Пока он работал над заданием, она подготовила записи в журнале, в которых собиралась фиксировать предмет, затраченное на каждую тему время и оценки. Поставленная ими цель была намного выше, чем диплом об окончании средней школы. Хотя Мэри не давала такого обещания, она знала, что не успокоится до тех пор, пока Джо не поступит в Военно-воздушную академию. Глаза юноши сказали ей, что без полетов он никогда не будет жить полной жизнью. Джо напоминал орла со сломанным крылом, душа которого тоскует по небу.

В девять часов Мэри прекратила занятия и отметила время в журнале. Джо зевнул, балансируя на задних ножках стула.

– Как часто мы будем заниматься?

– Каждый вечер, если ты сможешь, – ответила она. – По крайней мере, пока не догонишь свой класс.

Голубыми алмазами сверкнули светлые глаза, и Мэри снова поразилась, какими взрослыми они казались.

– А мне обязательно ходить в школу в следующем году?

– Лучше бы ходить. В классе ты выучишь намного больше, а по вечерам будем заниматься по углубленной программе.

– Я подумаю. Не хочется бросать отца на полпути. Мы начали расширять ранчо, и работы значительно прибавилось. Сейчас у нас больше лошадей, чем когда-либо раньше.

– Вы разводите лошадей?

– Выращиваем и обучаем. Отличных лошадей для ранчо, натасканных для работы с рогатым скотом. Многие привозят собственных лошадей для обучения. Отец не просто хороший, он - лучший. Люди не возражают против индейцев, когда дело касается лошадей.

Снова в словах прозвучала горечь. Мэри поставила локти на стол и положила подбородок на переплетенные пальцы.

– А ты?

– Я тоже индеец, мисс Поттер. Полукровка, но для большинства этого более чем достаточно. Пока я был ребенком, все казалось не так уж плохо. Какой может быть вред от малыша-полукровки? Вот когда ребенок подрастает и начинает заглядываться на дочерей белых, тогда он выходит из-под контроля.

Значит одной из причин, по которой Джо бросил школу, все-таки была девочка. Брови Мэри лукаво приподнялись.

– Уверена, дочери белых заглядывались не реже, – мягко сказала она. – Ты очень привлекательный.

Он почти улыбнулся.

– Это вы так думаете.

– Так они заглядывались?

– Даже флиртовали. Одна вела себя так, словно я ей действительно нравился. Но когда пригласил на танцы, быстренько захлопнула дверь перед самым носом. Думаю, что флиртовать со мной для нее то же самое, что с безопасного расстояния размахивать красной тряпкой перед быком, но выйти на люди с индейцем – совсем другое дело.

– Мне очень жаль. – Мэри наклонилась и дотронулась ладонью до сильной молодой руки. – Ты поэтому бросил школу?

– Ничего особенного не случилось. Не думайте, что у нас было серьезно. Она мне просто нравилась. Но она однозначно дала понять, что я – не подходящий человек. Ни одна из белых девочек никогда не будет со мной встречаться.

– И что ты планируешь делать дальше? Работать на ранчо оставшуюся часть жизни и никогда не ходить на свидания, никогда не заводить семью?

– О женитьбе я не думаю, – решительно ответил он. – Что до всего остального… Есть другие города, большие и многолюдные. Дела на ранчо идут хорошо, и у нас есть немного свободных денег.

Джо не добавил, что потерял невинность два года назад во время поездки в один из таких городов. Он не хотел шокировать ее. Джо не сомневался, что учительницу бы потрясла мысль о его чувственном опыте. Новая учительница оказалась не просто серьезной и чопорной. Она явно была невинной. Это заставило его почувствовать себя защитником. Мисс Поттер отличалась от всех преподавателей, которых он знал. Когда она смотрела, то видела его, Джо Маккензи, а не бронзовую кожу и темные волосы полукровки. Она видела в его глазах мечту, одержимость, которую он всегда испытывал к самолетам и небу.

После отъезда Джо Мэри заперла двери и подготовилась ко сну. День выдался беспокойным, но прошло немало времени, прежде чем она смогла заснуть. На следующее утро Мэри проснулась поздно, и весь день загружала себя делами, не оставляя времени на грезы по Вульфу Маккензи и тому, что не случились. Мэри мыла и натирала старый дом, пока он не засверкал. Затем она достала коробки с книгами, привезенными из Саванны. Книги всегда придавали дому обжитой вид. К ее разочарованию, в доме не нашлось ни одного места, куда можно было их поставить. Необходимо срочно купить книжные полки попроще, для сборки которых требовалась только отвертка, тогда она сможет повесить их самостоятельно. С привычной решительностью Мэри запланировала поиск полок в универсальном магазине на следующий день. Если не удастся найти ничего подходящего, то придется купить доски и нанять мастера.

***

В середине дня в понедельник Мэри позвонила в департамент образования штата, чтобы узнать об условиях, при которых занятия с Джо будут непременно учитываться для получения диплома. Она знала, что имеет достаточную квалификацию, но придется подготовить немало документов, прежде чем Джо получит разрешение на индивидуальное обучение. Мэри звонила с платного телефона-автомата в крошечной учительской комнате, которая никогда не использовалась. В школе насчитывалось всего три учителя, каждый из которых проводил занятия по своей четырехлетней ступени, поэтому времени на перерывы практически не оставалось. Однако в комнате имелись три стула и стол, маленький встроенный холодильник, автоматическая кофеварка и телефон-автомат. Использовать комнату было настолько необычно для любого из преподавателей, что Мэри не удивилась, когда открылась дверь и показалась голова Шэрон Уиклиф, преподавательницы в классах с первого по четвертый.

– Мэри, с вами все в порядке? Вы здоровы?

– Все хорошо. – Мэри поднялась и отряхнула руки. Трубку телефона покрывала серая пыль, свидетельство того, как часто им пользовались. – Я звонила.

– О, я просто так спросила. Вы здесь пробыли достаточно долго, и я подумала, вдруг вам не хорошо. Куда вы звонили?

Вопрос был задан без каких-либо колебаний. Шэрон родилась в Рате, окончила здесь школу, вышла замуж за местного молодого человека. Каждый горожанин знал любого из ста восьмидесяти жителей Рата. Они интересовались делами друг друга и не видели в этом ничего необычного. Все маленькие города напоминают большие семьи. Мэри не удивило открытое любопытство Шэрон, она уже с ним сталкивалась.

– В департамент образования. Мне нужна информация о требованиях к учителям.

Шэрон встревожилась.

– Вы считаете, что у вас недостаточная квалификация? Если возникнут неприятности, то школьный совет, вероятно, совершит массовое самоубийство. Вы не представляете, как трудно найти подходящего преподавателя, который пожелал бы приехать в такой маленький город как Рат. Совет был на грани отчаяния, пока не нашел вас. Иначе детям пришлось бы ездить в школу в шестидесяти милях отсюда.

– Нет, дело не в этом. Я подумала о частном обучении, если оно понадобится кому-то из детей.

Мэри не упомянула Джо Маккензи, потому что не забыла предупреждений Джо и его отца.

– Слава Богу, обошлось без плохих новостей, – обрадовалась Шэрон. – Мне лучше вернуться к детям, прежде чем начнутся неприятности.

Махнув рукой и улыбнувшись, она ушла. Любопытство было удовлетворено.

Мэри надеялась, что Шэрон не передаст разговор Дотти Ланкастер, преподавателю классов с пятого по восьмой, но догадывалась, что это безнадежно. В конечном счете, все в Рате становилось общеизвестным. Шэрон вела себя с учениками тепло и всегда имела хорошее настроение. Стиль обучения Мэри тоже можно было считать мягким. Но Дотти относилась к ученикам строго и резко. Она считала свою работу просто работой, которая необходима, но не приносит удовольствия. Ходили слухи, что Дотти, которой исполнилось пятьдесят пять, подумывала о досрочном выходе на пенсию. Это добавляло головную боль местному школьному совету, потому что, как упоминала Шэрон, оказалось почти невозможным делом уговорить учителя переехать в Рат. Город был не только слишком маленьким, но и слишком изолированным.

Во время уроков в старших классах Мэри посматривала на учениц и спрашивала себя, которая из них смело флиртовала с Джо Маккензи, а затем испугалась приглашения сходить на танцы. Некоторые девочки выглядели очень привлекательными и кокетливыми, хотя не переросли типичную для подростков худощавость. Кто из них мог привлечь Джо, который отличался крепостью тела и чьи глаза казались намного старше, чем у шестнадцатилетнего юноши? Высокая и изящная Натали Ульрих? Или Памела Херст с внешностью красавицы-блондинки, привыкшей проводить время на калифорнийских пляжах? Или это Джекки Бох с необычайно темными, знойными глазами. Ею могла оказаться любая из восьми ее учениц. Девочки привыкли к вниманию и успеху у превосходящей численностью мужской половины: девять мальчиков на восемь девочек. Все как одна кокетки. Итак, кто из них?

Имеет ли это какое-то значение? Еще как имеет! Одна из этих девочек, пусть не разбила сердце Джо, но нанесла чувствительный удар, который мог разрушить его жизнь. Джо воспринял ее действия как последнее доказательство своей отверженности в мире белых людей. И бросил школу. Он может не вернуться, но, по крайней мере, согласился на индивидуальное обучение. Только бы не терял надежду!

***

Когда занятия закончились, Мэри быстро собрала учебные материалы для вечерних занятий, тетради на проверку и поспешила к машине. Путь к универсальному магазину был совсем коротким. Мистер Херст любезно указал направление к мебельному отделу.

Несколько минут спустя дверь открылась, чтобы впустить еще одного клиента. Мэри кожей почувствовала появление Вульфа, как только он вошел в магазин. Волоски на шее приподнялись, по рукам пробежали мурашки. Мэри обернулась. Он! В тот же миг ее тело содрогнулось, груди напряглись, а к лицу прилила кровь.

Краем глаза Мэри заметила, как насторожился мистер Херст, и впервые поверила тому, что Вульф рассказывал об отношении к нему жителей города. Ничего не было сделано, ничего не было сказано, но сразу бросилось в глаза, что мистер Херст не обрадовался появлению индейца в магазине.

Она быстро отвернулась и продолжила разглядывать полки. Как тяжело встретится с ним глазами! Ее лицо еще больше раскраснелось, когда она вспомнила о своем поведении. Практически, набросилась на него как изголодавшаяся по сексу старая дева. С определением «старая дева» не поспоришь, но что касается остального... До встречи с Вульфом ее никогда не беспокоила эта часть отношений мужчины и женщины. Когда она думала о том, что сделала…

Лицо пылало. Тело пылало. Нет, разговор с ним решительно невозможен. Что он подумал о ней? Сконцентрировавшись, Мэри уткнулась в инструкцию на коробке и притворилась, что не заметила его появления в магазине.

Она трижды прочитала инструкцию, прежде чем поняла, что действует точно так же, как рассказывал Вульф. Люди не желали с ним разговаривать, считая ниже своего достоинства признавать знакомство с индейцем. Обычно уравновешенную Мэри внезапно наполнил гнев. Гнев на саму себя. Что она за человек?!

Мэри потянула на себя коробку и пошатнулась от неожиданной тяжести. Как раз в то время, когда она повернулась, Вульф положил на прилавок около кассы коробку гвоздей и полез в карман за бумажником.

Мистер Херст мельком глянул на Вульфа. Потом его глаза переместились туда, где Мэри боролась с коробкой.

– Мисс Поттер, позвольте, я вам помогу, – воскликнул он, бросаясь в угол и хватая коробку. От веса коробки он даже крякнул. – Вам не стоит поднимать такую тяжесть, так недолго и надорваться.

Мэри про себя усмехнулась. Интересно, как, по его мнению, она дотащит коробку от машины до дома? Но воздержалась от вопроса и последовала за хозяином магазина к прилавку. По дороге Мэри распрямила плечи, глубоко вздохнула, посмотрела на Вульфа и отчетливо произнесла:

– Здравствуйте, мистер Маккензи. Как у вас дела?

Его темные глаза блеснули. Возможно предупреждая.

– Мисс Поттер, – кратко ответил он на приветствие, касаясь пальцами края шляпы, но на ее вежливый вопрос не ответил.

Мистер Херст бросил на Мэри острый взгляд.

– Вы знакомы, мисс Поттер?

– Да, знакомы. Мистер Маккензи помог мне в прошлую субботу, когда у меня сломалась машина.

Ее голос по-прежнему оставался ясным и сильным.

Мистер Херст бросил подозрительный взгляд на Вульфа.

– Хм, – ответил он и поставил коробку на прилавок, чтобы пробить покупку.

– Извините, – сказала Мэри. – Мистер Маккензи подошел первым.

Она услышала, как Вульф пробормотал под нос проклятие. По крайней мере, она думала, что это было проклятие. Мистер Херст покраснел.

– Я могу пождать, – без всякого выражения откликнулся Вульф.

– Я не хочу влезать без очереди. – Она не двигалась с места, положив ладони на талию и сжав губы. – Не желаю казаться грубой.

– Леди – вперед, – попытался улыбнуться мистер Херст.

Взгляд Мэри стал строгим.

– Леди не должны пользоваться преимуществами в таких случаях, мистер Херст. Это вопрос равных прав и справедливости. Мистер Маккензи был здесь первым, с него и нужно начинать.

Вульф покачал головой и недоверчиво посмотрел на Мэри.

– Вы – одна из тех эмансипированных женщин?

Мистер Херст впился в него взглядом.

– Не разговаривай с мисс Поттер таким тоном, индеец.

– Минуточку, – контролируя раздражение, она нацелилась пальцем на хозяина магазина, – это грубо и совершенно неуместно. Вашей матери было бы стыдно, мистер Херст. Разве так она вас воспитывала?

Он еще сильнее покраснел.

– Она прекрасно меня воспитывала, – пробормотал он, уставившись на ее палец.

Палец школьного учителя имел удивительную, мистическую власть. Он заставлял дрожать даже взрослых мужчин. Мэри давно заметила этот эффект и решила, что палец школьного учителя был продолжением пальца матери, имеющий у ребенка непререкаемый авторитет. Женщины не испытывали чувства вины и беспомощности перед пальцем, возможно потому, что большинство из них сами стали матерями и завели собственный могучий палец. Но только не мужчины. И мистер Херст не стал исключением. Он смотрел на палец так, словно хотел спрятаться под собственным прилавком.

– Тогда я уверена, что вы захотите сделать так, чтобы она вами гордилась, – сказала Мэри самым строгим голосом. – После вас, мистер Маккензи.

Вульф издал звук, который больше походил на рычание, но Мэри смотрела на него не отрываясь, пока он не достал деньги из бумажника и не бросил их на прилавок. Без единого слова, мистер Херст выбил покупку и вернул сдачу. Так же безмолвно Вульф подхватил коробку гвоздей, повернулся на каблуках и покинул магазин.

– Спасибо, – поблагодарила Мэри, смягчаясь и даря улыбку мистеру Херсту. – Я знала, что вы лучше других поймете важность правильных отношений с людьми. Не могу использовать положение учителя в своих интересах. – У нее это прозвучало так, словно учитель не менее влиятелен, чем королева, но мистер Херст только кивал от облегчения. Он взял деньги и покорно отнес коробку с полкой к ее машине и разместил в багажнике.

– Спасибо, – снова поблагодарила Мэри. – Кстати, Памела – ваша дочь, не так ли?

Мистер Херст заволновался.

– Да, младшая.

Пэм была его любимицей.

– Прекрасная девочка и прилежная ученица. Хочу вас обрадовать – она отлично успевает в школе.

Когда учительница отъезжала, на лице мистера Херста сияла счастливая улыбка.

***

Вульф стоял за углом, наблюдая в зеркало заднего вида и ожидая, когда Мэри выйдет из магазина. Он был зол. Так зол, что хотел бы трясти ее до тех пор, пока у нее не застучат зубы. Но Вульф знал, что не сделает ничего подобного, поэтому злился еще больше.

Проклятье! Он же ее предупреждал! Мало того, что однозначно дала понять об их знакомстве, так еще объяснила обстоятельства их встречи и попыталась защитить его права. Это не пройдет незамеченным.

Разве она не поняла, что он бывший заключенный? Или думала, что это шутка? Руки непроизвольно стиснули руль. Опять уложила волосы в дурацкий узел, а на нос взгромоздила здоровенные очки, скрывающие мягкие синие глаза. Но он не забыл, как Мэри выглядела с распущенными волосами, одетая в старые джинсы Джо, которые едва не сползали с бедер. Не забыл ее стройные ноги. Он помнил затуманенные страстью глаза после поцелуя. Помнил мягкость губ, хотя она сжимала их с уморительно чопорным видом.

Если бы у него хватило ума взять и уехать! Нужно держаться от нее подальше, чтобы людям нечего было сказать кроме того, что она занимается с Джо.

Но как она донесет коробку от машины до дома? Вероятно, покупка весила не меньше ее самой. Он только поможет отнести коробку и снимет с нее стружку за то, что не слушает предупреждений.

О, черт, кого он дурачит? Узнав ее вкус, он мечтает о большем. Да, Мэри – плохо одетая старая дева, но ее кожа белая и прозрачная, как у ребенка, а стройное тело – нежное и мягкое. Он хотел дотронуться до нее. После того поцелуя, того объятия, он не пошел к Джули Оукс, потому что не смог выкинуть из головы мисс Мэри Поттер. Его тело помнило и жаждало только ее. Если после одной встречи его мучает физическое неудовлетворение, то что же будет дальше?! Нет, мисс Мэри Поттер не для него!

Машина Мэри тронулась со стоянки перед магазином и проехала мимо. Сдерживая еще одно проклятие, он отпустил тормоз и медленно последовал за ней. Мэри поддерживала умеренную скорость, следуя из города по двухполосному шоссе, затем по узкой местной дороге, которая вела к дому. Она видела его пикап, но не показывала вида, что знает о сопровождении. Вместо этого Мэри подъехала к дому, осторожно объехала его по заснеженной узкой дороге и остановилась около заднего крыльца.

Вульф покачал головой, остановился позади ее машины и вышел из пикапа. Она тоже вышла из машины и, улыбнувшись, достала ключ из кошелька. Неужели не помнит, что он ей сказал? Невозможно поверить, что после его признания она улыбается так спокойно, как будто приветствует священника, хотя кроме них на несколько миль вокруг нет ни души.

– Черт побери, леди! – Рявкнул Вульф. Длинные ноги принесли его к Мэри за несколько шагов. – Разве вы не слышали, что я сказал в субботу?

– Конечно, слышала. Но это не означает, что я согласилась. – Она открыла дверь и улыбнулась еще раз. – Раз уж вы здесь, пожалуйста, внесите полку в дом. Вы меня очень обяжете.

– За этим и остановился, – проворчал Вульф, подхватывая коробку. – Я знал, что вы с ней не справитесь.

Его дурное настроение, казалось, не беспокоило Мэри. Она улыбнулась снова, когда Вульф поднял коробку на плечо, подошел к задней двери и открыл ее.

Первое, на что он обратил внимание, был свежий, сладкий запах вместо заплесневелого запаха старого дома, пустовавшего в течение долгого времени. Он поднял голову и вдохнул слабый аромат.

– Чем это пахнет?

Мэри остановилась и деликатно втянула воздух.

– Вы чувствуете какой-то запах?

– Сладкий. Пахнет цветами.

– Цветами? Это должно быть пакетики с засушенной сиренью. Я их кладу для свежести на все полки. Пакетики перебивают неприятные запахи, пусть лучше пахнет сиренью. Вы не согласны?

Вульф ничего не знал о пакетиках, какими бы они не были. Вульф ничего не знал о пакетиках, какими бы они не были. Если она клала их на все полки, то и ее белье, и простыни должны благоухать сиренью. Его тело так интенсивно ответило на мысли, что коробка с глухим стуком опустилась на пол. Хотя в доме был холодно, на лбу Вульфа выступила испарина.

– Сейчас я сделаю потеплее, – сказала Мэри, игнорируя его проклятия. – Печь у меня старая и шумная, но дрова для камина я не успела запасти, так что выбора нет. – Поддерживая разговор, она вышла из кухни и свернула в прихожую. Ее голос становился все тише. Мэри вскоре вернулась и снова ему улыбнулась. – Через минуту станет теплее. Не желаете чашечку чая? – Мэри посмотрела на него оценивающим взглядом и сказала: – Пойду лучше сварю кофе. Вы не похожи на мужчину, пьющего чай.

Ему уже было тепло. Он сгорал заживо. Вульф стянул перчатки и бросил их на кухонный стол.

– Неужели вы не понимаете, что теперь весь город будет говорить о вас? Леди, я – индеец и бывший уголовник.

– Мэри, – перебила она.

– Что?

– Меня зовут Мэри, а не «леди». Мэри Элизабет. – Она добавила второе имя по привычке. Тетя Ардит всегда звала ее двойным именем. – Уверены, что не хотите кофе? Мне обязательно нужно чем-то согреться.

Шляпа присоединилась к перчаткам. Вульф нетерпеливо провел пальцами по волосам.

– Хорошо. Пусть будет кофе.

Мэри отвернулась, чтобы налить воды и отмерить кофе, пытаясь рутинными действиями избавиться от румянца. Его волосы. Чувствуя себя чудачкой, она только сейчас заметила его волосы. То ли раньше помешало расстройство, а может внимание отвлекли невероятные темные глаза, но она не заметила длины его волос. Густые, черные, блестящие волосы касались широких плеч. Он выглядел таким великолепным язычником, что Мэри сразу представила его с обнаженной мощной грудью и неприкрытыми ногами, вернее, только в набедренной повязке. Ее пульс пустился вскачь.

Вульф не сел, его длинное тело подпирало шкаф напротив. Мэри подняла голову в надежде, что румянец сошел. Что в этом мужчине было такого, что даже его вид вызывал эротические фантазии? Раньше у нее не было никаких фантазий, ни эротических, ни каких-либо других. Раньше она никогда не смотрела на мужчину с мыслью о том, как он выглядит обнаженным. Мысль об обнаженном Вульфе вызывала внутреннюю боль, заставляла руки зудеть от желания дотронуться до него.

– Что, черт возьми, вы делаете, разрешая мне войти в дом, не говоря о приглашении выпить кофе? – спросил он низким, грубым голосом.

Она удивленно моргнула.

– А почему я не должна это делать?

Он подумал, что сейчас взорвется от злости.

– Леди…

– Мэри.

Он сжал руки в кулаки.

– Мэри. Разве вы не могли придумать что-то получше, чем приглашать в дом бывшего заключенного?

– А-а это, – отмахнулась она. – Я бы последовала вашим мудрым советам, если бы вы действительно были преступником. Но так как вы этого не делали, то не о чем говорить. Кроме того, если бы вы были преступником, то не давали бы таких советов.

Он не мог поверить, что Мэри так уверенно отмела любую возможность его вины.

– Как вы догадались, что я этого не делал?

– Вы только что сказали.

– Есть ли у вас неопровержимые улики для применения дедуктивного метода, Шерлок, или вы воспользовались старой доброй женской интуицией?

Она резко обернулась и впилась в него взглядом.

– Никогда не поверю, что насильник стал бы обращаться с женщиной так мягко, как вы со мной, – отрезала она. Ее щеки опять заалели. Уязвленная глупым румянцем, она прижала ладони к лицу.

Вульф сжал зубы. Частично потому, что она была белой и, следовательно, не для него. Частично потому, что такой чертовски невинной. И, наконец, потому, что болело все тело, так отчаянно хотелось до нее дотронуться.

– Не стоит строить воздушные замки из-за одного поцелуя в субботу, – резко сказал он. – Я слишком давно не встречался с женщинами, и немного…

– Озабочены? – Подсказала она.

Пораженный словом, слетевшим с ее чопорно сложенных губ, Вульф замер.

– Что?

– Озабочены, – повторила она снова. – Так говорят мои ученики. Это означает…

– Я знаю, что это означает!

– Ладно, значит, вы чувствовали себя именно так? И как я понимаю, все еще чувствуете?

Губы сами расползлись в улыбке. Желание рассмеяться почти пересилило, но он скрыл его за кашлем.

– Да, все еще.

– Понимаю, это может стать настоящей проблемой, – посочувствовала Мэри.

– Для мужчины это не просто.

Всего через секунду ее глаза расширились, и прежде, чем она смогла себя остановить, ее пристальный взгляд опустился. Мэри немедленно подняла голову.

– О, я вижу. Я имела в виду – понимаю.

Потребность прикоснуться к ней стала настолько сильной, что пришлось уступить, но сделать это самым невинным способом. Вульф положил руки ей на плечи, смакуя ощущение мягкости, деликатности женских косточек под ладонями.

– Не думаю, что понимаете. Нет никакой возможности встречаться со мной и продолжать работать в этом городе. В лучшем случае, на вас будут смотреть как на прокаженную, в худшем – как на падшую. Скорее всего, вы потеряете работу.

После этих слов Мэри сжала губы, ее глаза воинственно заблестели.

– Хотела бы я посмотреть на того, кто попробует уволить меня – законопослушную гражданку, регулярно оплачивающую все налоги. Я отказываюсь притворяться, что мы незнакомы!

– Хотеть – одно, точно знать – другое. Для вашей репутации даже дружбы со мной будет слишком. Но если вы будете со мной спать, то жизнь в городе станет совершенно невозможной.

Вульф руками почувствовал, как она напряглась.

– Не припомню, что просила вас со мной спать, – тихо сказала она, снова краснея до слез.

Мэри ничего не добавила, но он знал, что она представила, на что это будет у них похоже.

– Просила, еще как просила. Но со своей проклятой невинностью ты даже не понимала, что творила, – тихо сказал Вульф. – Я бы прямо сейчас лежал на тебе, сладкая моя, если бы ты имела хоть какое-то понятие о том, чего просишь. Однако меньше всего мне хочется слышать, как чопорная белая женщина кричит «насилуют». Поверь мне, этот индеец не воспользуется твоей неопытностью.

– Я бы так не сделала!

Мрачная улыбка искривила его рот.

– Я уже слышал нечто подобное. Вероятно, я – единственный мужчина, который тебя целовал, и ты подумала, что хочешь большего. Угадал? Но секс – это не мило и романтично, а горячо и потно. В первый раз тебе вообще может не понравиться. Так что сделай милость и найди другого подопытного кролика. У меня и так достаточно неприятностей, чтобы добавлять тебя к этому списку.

Мэри резко вырвалась из его рук. Она твердо сжала губы и заморгала, чтобы не дать пролиться слезам. Плакать перед ним она не станет!

– Сожалею, что создала у вас такое впечатление, – сказала она приглушенным, но ровным голосом. – Да, меня никогда не целовали раньше. Уверена, вы не удивлены, так как совершенно очевидно, что я не гожусь для участия в конкурсе «Мисс Америка». Если мой ответ… вышел за рамки, прошу прощения. Больше это не повторится. – Она отвернулась и с видимой беззаботностью спросила: – Кофе готов. Как вы пьете?

Вульф сжал челюсти. Нахлобучив шляпу и пробормотав: «забудь про кофе», схватил со стола перчатки.

Мэри не оглянулась.

– Как хотите. Прощайте, мистер Маккензи.

Вульф хлопнул дверью, а Мэри осталась стоять с пустой кофейной кружкой в руке. Если они действительно попрощались, то как это пережить?


Глава 4


Мэри не была слабохарактерной женщиной и не собиралась уступать одиночеству, которое наваливалось на нее при воспоминании о том ужасном дне. На работе она подталкивала, уговаривала и заманивала учеников получать знания; вечером наблюдала, как Джо поглощал подготовленный для него учебный материал. Жажда знаний у молодого человека была настолько велика, что он не только догнал своих одноклассников, но и оставил их далеко позади.

Мэри написала письма всем сенаторам от штата Вайоминг, а подругу попросила собрать доступную информацию по Военно-воздушной академии. Передавая пакет Джо, она снова заметила отчаянное желание и восторг, которые появлялись в глазах юноши при мысли о полетах. Работа с Джо приносила огромное удовольствие. Единственная проблема состояла в том, что он так похож на отца.

Нельзя сказать, что она тосковала по Вульфу. Как можно тосковать по человеку, с которым встречалась всего пару раз. Ее общение с Вульфом никогда не занимало столько времени, чтобы без него жизнь казалась пустой. Но рядом с этим мужчиной Мэри чувствовала себя как никогда живой. С ним она была не скучной, старой девой, а Женщиной. Яркая мужественность Вульфа добралась до таких глубин, о существовании которых она не подозревала, и пробудила к жизни дремавшие желания и мечты. Мэри убеждала себя, что ее чувства – старая как жизнь, заурядная похоть, но это не уменьшало боль, которую она испытывала при мыслях о Вульфе. Еще болезненнее было ощущать унижение и стыд. Из-за ее явной неопытности он наверняка посчитал ее изголодавшейся по сексу старой девой.

Наступил апрель, прежде чем случилось неизбежное – прошел слух, что Джо Маккензи подолгу бывает в доме новой учительницы. Поначалу Мэри не догадывалась, о чем судачил весь город, хотя дети на уроках странно на нее поглядывали и часто перешептывались. Шэрон Уиклиф и Дотти Ланкастер, две другие учительницы, также бросали на нее удивленные взгляды и что-то шептали друг другу. Мэри не потребовалось напрягать ум, чтобы догадаться – тайна перестала быть тайной, но она с безмятежной улыбкой продолжала заниматься своими делами. От одного из сенаторов пришел благоприятный ответ, что говорило об его интересе к успехам Джо, и, несмотря на собственные доводы не считать дело решенным, у Мэри поднялось настроение.

Очередное заседание школьного совета планировалось на третью неделю апреля. В назначенный день Шэрон с продуманной небрежностью спросила Мэри, собирается ли она пойти на заседание.

Мэри удивилась.

– Конечно. В регулярных заседаниях совета ожидается участие каждого преподавателя.

– Да, конечно. Только я подумала…

– Вы подумали, что я стану избегать заседаний теперь, когда каждому известно, что я занимаюсь с Джо Маккензи? – прямо спросила Мэри.

Рот Шэрон непроизвольно открылся.

– Что вы сказали? – спросила она слабым голосом.

– Разве вы не знали? Собственно, не такая уж это великая тайна. – Мэри пожала плечами. – Джо считал, что людям не понравится, если я начну с ним заниматься. Вот я ничего и не говорила. Но по тому, как ведут себя люди, я поняла, что шило в мешке не утаишь.

– Какое-то неправильное шило, – смущенно сказала Шэрон. – Его машину видели у вашего дома ночью, и люди… гм… все неправильно поняли.

Мэри побледнела.

– Что значит «неправильно поняли»?

– Ну-у, он выглядит достаточно взросло для своего возраста и всего остального.

Мэри не понимала, о чем говорит Шэрон, пока та не покраснела. Догадка взорвалась в голове яркой вспышкой, ужас и стремительно растущий гнев заполнили сознание.

– Они думают, что у меня отношения с шестнадцатилетним юношей? – Ее голос повышался с каждым словом.

– Его пикап заметили у вашего дома вчера поздно ночью, – добавила Шэрон с несчастным видом.

– Джо уезжает сразу после девяти часов. Чье-то понимание «поздно» сильно отличается от моего.

Мэри встала и начала запихивать бумаги в сумку. Ее ноздри раздувались, щеки побледнели. Самое ужасное, что придется кипеть до семи часов вечера. В чем она была уверена, так это в том, что возмущение не утихнет. Напряжение только возрастет. Мэри чувствовала ярость не столько потому, что подвергли сомнению ее репутацию, сколько за наговор на Джо. Мальчик отчаянно пытался воплотить в жизнь свои мечты, а люди помешали и опошлили их. Сейчас она была не курицей, носящейся с каждым цыпленком, а тигрицей, единственному детенышу которой угрожали. Не имело значения, что детеныш перерос ее на семь дюймов и весил на восемьдесят фунтов больше. Джо, при всей своей неординарной зрелости, оставался юным и уязвимым. Отец пренебрег ее помощью, но не было такой силы на земле, которая помешала бы ей защитить его сына.

Очевидно, слухи распространились по всему округу, так как заседание школьного совета в тот день оказалось на удивление многолюдным. Присутствовали все семь членов совета: мистер Херст – владелец универсального магазина, Фрэнки Бичем – восьмидесятилетняя бывшая учительница, Уолтон Исби – президент банка, Харлон Кечел – владелец объединенных в одном помещении аптеки и закусочной, Эли Бох – владелец ранчо, дочь которого, Джеки, училась в классе Мэри, и Сисили Карр – хозяйка бензоколонки. Все члены совета являлись сплоченными членами маленькой общины, все владели собственностью, и все, кроме Фрэнки Бичем, сидели с каменными лицами.

Заседание совета проходило в классе Дотти, но из класса Мэри принесли дополнительные столы, чтобы усадить каждого, кто посчитал необходимым принять участие. Мэри не сомневалась, что присутствовал, по крайней мере, один родитель каждого из ее учеников. Когда она вошла в помещение, все взгляды обратились на нее. Женщины смотрели возмущенно, мужчины – враждебно, но с любопытством, что разозлило Мэри еще сильнее. Какое они имеют право смотреть свысока за ее предполагаемые грехи, и в то же время представлять грязные подробности?

Опираясь на стену, стоял высокий мужчина в форме помощника шерифа, который не сводил с нее прищуренных глаз. Мэри захотелось узнать, не собираются ли ее арестовать за сексуальные преступления. Нелепость! Ладно бы она выглядела не маленькой невзрачной мышкой, а легкомысленной красоткой. Тогда, по крайней мере, их подозрения имели бы хоть какой-то смысл. Она заправила выбившуюся прядь в узел, села и сложила руки, позволяя сделать первый шаг нападавшим.

Уолтон Исби прокашлялся и открыл заседание, без всякого сомнения, ощущая важность своего положения при стечении такого количества заинтересованных лиц. Мэри барабанила пальцами по другой руке. Совет занимался рутинными делами. Сколько можно! С нее довольно! Она решила, что не будет больше ждать. Лучшая защита – нападение.

Как только закончили рассмотрение очередного вопроса, и мистер Исби снова прочистил горло, Мэри встала и отчетливо сказала:

– Мистер Исби, прежде чем вы продолжите, я хочу сделать заявление.

Он выглядел пораженным, красное лицо председателя еще сильнее покраснело.

– Это… хм… в общем, необычно, мисс Поттер.

– Это очень важно.

Она удерживала голос на одном уровне, который всегда использовала для изложения материала ученикам, и поворачивала голову из стороны в сторону, чтобы видеть всю классную комнату. Помощник шерифа оттолкнулся от стены и, как все присутствующие, не отрывал от нее глаз. Так кусочки металла притягиваются к магниту.

– У меня есть сертификат на индивидуальное обучение учеников, и знания, которые получают дети на частных уроках, так же законны, как полученные в общественной школе. В течение прошлого месяца, я проводила занятия с Джо Маккензи у себя дома…

– Держу пари, что проводила, – пробормотал кто-то.

Глаза Мэри сверкнули.

– Кто это сказал? – решительно спросила она. – Как вульгарно!

Комната погрузилась в молчание.

– Когда мне на глаза попалось школьное дело Джо Маккензи, я была возмущена, что молодой человек с таким интеллектом бросил школу. Возможно, вы не знаете, но он был лучшим в своем классе. Я встретилась с ним и убедила брать частные уроки, чтобы догнать одноклассников. Через месяц он не только догнал, но и превзошел их. Кроме того, я связалась с сенатором Аллардом, который проявил к Джо неподдельный интерес. Выдающиеся достижения в учебе позволили Джо стать кандидатом на рекомендацию в Военно-воздушную академию. Он – гордость нашего города, и я уверена, что все вы окажете поддержку молодому человеку.

Видеть ошеломленные взгляды присутствующих в классе было очень приятно. Мэри села с холодным самообладанием, о котором неустанно твердила тетя Ардит. По рядам прокатился гомон. Хотя тетя Ардит не преминула бы сказать, что леди могла бы доказать свою точку зрения по-другому.

Шепот шелестел в тех местах класса, где люди склоняли друг к другу головы. Мистер Исби без остановки перекладывал перед собой три станицы, пытаясь найти нужные слова. Другие члены совета наклонились друг к другу.

Осматривая класс, краем глаза Мэри заметила тень за открытой дверью. Едва заметное движение. Если бы она в это время не смотрела в ту сторону, то пропустила бы его. Потребовалось всего одно мгновение, чтобы различить очертания высокого мужчины. Кожу Мэри начало покалывать. Вульф! Он находился в коридоре и все слышал. Она видела его впервые после памятной встречи в ее доме. Но даже нечеткого очертания хватило, чтобы ее сердце забилось чаще.

Мистер Исби прочистил горло, шум в классе затих.

– Это – хорошие новости, мисс Поттер, – начал он. – Мы не считаем, что вы подаете плохой пример для нашей молодежи, но…

– Говори только за себя, Уолтон, – раздраженно прервала его Фрэнки Бичем дрожащим от старости голосом.

Мэри снова встала.

– Уточните, пожалуйста, чем именно я подаю плохой пример?

– А разве можно считать правильным, что в вашем доме глубокой ночью находился молодой человек? – выкрикнул мистер Херст.

– Джо покинул мой дом ровно в девять часов после трех часов уроков. Это вы подразумеваете под «глубокой ночью»? Если совет не одобряет место занятий, я готова использовать для вечерних занятий помещения школы. Не имею никаких возражений перенести сюда все уроки.

Мистер Исби, в глубине души добрейший человек, выглядел обеспокоенным. Члены совета снова склонили друг к другу головы.

После минуты горячих обсуждений, они выпрямились. Харлон Кечел вытер вспотевшее лицо носовым платком. Фрэнки Бичем возмущенно хмурилась. На сей раз слово взяла Сисили Карр.

– Мисс Поттер, ситуация не так проста. Возможно, шансы Джо Маккензи поступить в Военно-воздушную академию и высоки, вам лучше знать, но, правда в том, что мы не одобряем ваши длительные занятия с ним один на один.

Мэри подняла подбородок.

– Почему?

– Так как вы прибыли в наш город недавно, то вряд ли понимаете, как у нас обстоят дела. Маккензи имеют отвратительную репутацию, и мы опасаемся за вашу безопасность, если вы будете продолжать иметь с ним дело.

– Миссис Карр, вы говорите чепуху, – грубовато, но искренне ответила Мэри. Тетя Ардит не одобрила бы ее слова. Мэри думала о Вульфе, который слушал из коридора клевету на себя и на своего сына. Она почти ощущала, как он усмиряет свой горячий нрав. Вульф не позволит себе принять происходящее близко к сердцу, но ей было больно осознавать, что он все слышал.

– Вульф Маккензи помог мне в опасной ситуации, когда моя машина сломалась, и я застряла в снегу. Он был добр и внимателен, даже отказался от платы за ремонт машины. Джо Маккензи – выдающийся ученик, который, кроме учебы, упорно трудится на ранчо отца, не пьет, – она надеялась, что не ошибается, – и всегда ведет себя уважительно. Я считаю их обоих своими друзьями.

Мужчина, спрятавшийся в тени коридора, сжал кулаки. Маленькая дурочка, разве она не понимает, что такие слова будут стоить ей работы? Вульф знал, войди он в классную комнату, вся враждебность немедленно перекинется на него, и начал двигаться к двери, чтобы отвлечь внимание от Мэри, но снова услышал ее голос. Неужели до сих пор не научилась вовремя промолчать?!

– Я буду волноваться за любого из ваших детей, бросившего школу. Не могу спокойно смотреть, как молодой человек отказывается от будущего. Дамы и господа, меня приняли на работу преподавателем, и я приложу для этого все свои способности. Вы все – хорошие люди. Неужели кто-то из вас хотел бы, чтобы я бросила занятия, если бы на месте Джо был его ребенок?

Несколько человек отвели взгляд и сдавленно закашляли. Сисили Карр выпятила подбородок.

– Вы отклоняетесь от темы, мисс Поттер. Он – не один из наших детей. Джо Маккензи… он…

– Полукровка? – подсказала Мэри, вопросительно выгнув бровь.

– Эээ… да. Это – с одной стороны. С другой стороны – его отец.

– И что отец?

Вульф с трудом сдержал проклятие и снова направился к двери, но Мэри презрительно бросила:

– Вы обеспокоены его тюремным сроком?

– Достаточно серьезная причина, могу предположить!

– Можете предположить? Почему?

– Сисили, сядь и замолчи, – резко прервала Фрэнки Бичем. – У девочки – своя точка зрения, и я с ней согласна. Если ты попытаешься начать думать на этом этапе своей жизни, то навлечешь приливы.

На мгновение комнату накрыла ошеломленная тишина, которая вскоре взорвалась оглушительным хохотом. Грубоватые владельцы ранчо и их трудолюбивые жены, согнувшись пополам, держались за животы. По лицам текли слезы. Мистер Исби так покраснел, что его лицо грозило стать бордовым, затем внезапно рассмеялся кудахтающим смехом, и стал похож, как не преминула доложить ему Сисили Карр, на истеричную цаплю, несущую яйца. Ее лицо было не менее красным, но от гнева. Эли Бох почти свалился со стула, так сильно он смеялся. Сисили схватила со спинки стула его шляпу и начала лупасить Эли по голове. Защищая голову руками, тот продолжал всхлипывать от смеха.

– С этого времени можешь покупать моторное масло в другом месте! – вопила Сисили на мистера Боха, продолжая его колотить. – И бензин! Не вздумай показаться на моей бензоколонке снова! Ни ты, ни твои работники.

– Спешу и падаю, Сисили, – задыхаясь, ответил Эли, пытаясь избежать новых ударов шляпой.

– Люди, давайте соблюдать порядок, – умолял Харлон Кечел, хотя было заметно, что он и сам наслаждался зрелищем. Как и все остальные в классной комнате. Почти все, подумала Мэри, обратив внимание на застывшее лицо Дотти Ланкастер. Внезапно она поняла, что коллега будет рада ее увольнению. Но почему? Она всегда старалась поддерживать с Дотти дружеские отношения, но старшая женщина отвергала любые попытки сближения. Могла Дотти увидеть пикап Джо у ее дома и пустить сплетню? Могла Дотти вечером проезжать мимо? По дороге к дому Мэри не было других домов. Никто не мог случайно проехать мимо.

Шум утих, хотя в комнате еще раздавались редкие смешки. Миссис Карр продолжала сверлить взглядом Эли Боха, по каким-то причинам направив фокус гнева на него вместо Фрэнки Бичем, с неосторожных слов которой все и началось.

Даже мистер Исби все еще усмехался, когда подал голос.

– Люди, давайте попробуем вернуться к делу.

И снова раздался скрипучий голос Фрэнки Бичем.

– Думаю, сегодня вечером мы услышали достаточно. Мисс Поттер дает мальчику Маккензи частные уроки, чтобы он мог поступить в Военно-воздушную академию. Больше ничего. Я сделала бы тоже самое, если бы продолжала преподавать.

– Все это выглядит подозрительно, – настаивал мистер Херст.

– Тогда пусть она преподает в классной комнате. Все согласны?

Фрэнки посмотрела на других членов совета с торжествующим выражением на морщинистом лице и подмигнула Мэри.

– По мне так все нормально, – сказал Эли Бох, пытаясь придать форму своей шляпе. – Военно-воздушная академия! Это вам не что-нибудь. Не припомню, чтобы кто-то из наших поступил в академию.

Мистер Херст и миссис Карр не согласились, но мистер Исби и Харлон Кечел примкнули к Фрэнки с Эли. Мэри внимательно вглядывалась в затененный коридор, но не смогла ничего заметить. Ушел? Заинтересованный ее вниманием к двери, помощник шерифа обернулся, но не нашел ничего подозрительного, слегка пожал плечами и, глянув на нее, подмигнул. Мэри была поражена. За один вечер ей подмигнуло больше людей, чем за всю предшествующую жизнь. Как правильно ответить на мигание? Проигнорировать? Или подмигнуть в ответ? Лекции тети Ардит о надлежащем поведении леди не охватывали вопрос подмигивания.

Заседание заканчивалось поддразниваниями и смехом. Не одна пара родителей нашла минутку, чтобы пожать руку Мэри и поблагодарить за отличную работу. Прошло не менее получаса, прежде чем она смогла надеть пальто и пойти к выходу, где неожиданно обнаружила поджидающего ее помощника шерифа.

– Разрешите проводить вас до машины, – спокойным тоном предложил он. – Я – Клей Армстронг, исполняю обязанности помощника шерифа.

– Приятно познакомиться, я – Мэри Поттер, – ответила она, протягивая ладонь.

Он пожал маленькую руку, которая совершенно исчезла в его ладони. Офицер надел фуражку на темные вьющиеся волосы. Его синие глаза все еще сверкали от смеха, что было заметно даже в темноте. Внешний вид офицера радовал глаз. Один из тех сильных, спокойных мужчин, которые по твердости характера не уступают камню, но имеют здравый смысл и чувство юмора. Клей явно получил удовольствие от веселой перепалки.

– Все в городе знают кто вы. К нам не часто приезжают новые люди, особенно молодые одинокие женщины с юга. В первый же день вашего пребывания весь округ услышал про ваше произношение. Разве вы не заметили, что девочки в школе, подражая вам, растягивают слова?

– В самом деле? – удивилась Мэри.

– Без сомнения. – Он замедлил шаг, подстраиваясь под ее походку, пока они направлялись к стоянке. На Мэри обрушился ледяной ветер, отчего ноги сразу застыли. Вечернее небо было совершенно чистым, над головой перемигивались мириады звезд.

Они дошли до машины.

– Могу я кое-что спросить, мистер Армстронг?

– Все что угодно. И зовите меня Клеем.

– Почему миссис Карр так рассердилась на мистера Боха, а не на мисс Бичем? Именно мисс Бичем начала все это.

– Эли и Сисили – двоюродные брат и сестра. Родители Сисили умерли, когда она была совсем юной, и родители Эли вырастили сироту. Сисили и Эли одного возраста, они вместе росли и постоянно цапались, как кошка с собакой. И делают это до сих пор. Есть такие семьи. Но они по-прежнему очень дружны.

Такие семейные отношения показалась Мэри странными, но, тем не менее, достаточно теплыми и надежными. Надо же, постоянно спорить с тем, кто тебя любит!

– То есть она его била за то, что он посмел над ней смеяться?

– И потому, что оказался под рукой. Никто не станет слишком сердиться на мисс Бичем. Она учила всех взрослых в округе, и мы частенько вспоминаем добром эту старую леди.

– Как это замечательно, – улыбнулась Мэри – Надеюсь дожить здесь до старости.

– Планируете ли вы и в будущем устраивать бучу на заседаниях школьного совета?

– Надеюсь на это.

Он наклонился и открыл перед ней дверцу машины.

– Я тоже надеюсь. Будьте осторожны по дороге домой.

После того, как Мэри села за руль, помощник шерифа захлопнул дверь, коснулся пальцами края фуражки и удалился.

Очень приятный мужчина. Большинство жителей Рата были хорошими людьми. Даже если проявляли слепоту относительно Вульфа Маккензи.

Вульф. Куда он подевался?

***

Мэри надеялась, что Джо не передумает заниматься. Конечно, глупо считать цыплят до осени, но она чувствовала растущую уверенность молодого человека относительно поступления в академию и безмерно гордилась тем, что принимает в этом участие. Тетя Ардит сказала бы, что гордыня приводит к падению, но Мэри часто думала, что человек не может упасть, пока не попробует подняться. Мэри неоднократно противопоставляла пословице тети Ардит свою поговорку: "кто не рискует, тот не выигрывает". Тетю Ардит очень раздражало, когда ее любимое оружие применялось против нее самой. Мэри вздохнула. Она тосковала по своей язвительной тете. Так недолго перезабыть все пословицы, ведь остроумие Мэри оттачивала в противостоянии тете Ардит.

Когда она подъехала к дому, то чувствовала усталость, голод и беспокойство за Джо. Вдруг он проявит излишнее благородство и бросит уроки, чтобы не доставлять ей неприятностей.

– Все равно буду с ним заниматься, – достаточно громко пробормотала она, вылезая из машины, – даже если придется преследовать его верхом.

– Кого вы собираетесь преследовать верхом? – раздраженно спросил Вульф.

Мэри от неожиданности подскочила и ударилась коленом о дверцу машины.

– Откуда вы взялись? – не менее раздраженно воскликнула она. – Проклятие, вы меня напугали!

– Возможно, недостаточно сильно. Я спрятался в сарае, от глаз подальше.

Она смерила его взглядом, жадно впитывая черты гордого, точеного лица, выражение которого оставалось замкнутым. В лишенном цвета свете звезд лицо, казалось, состояло из углов и теней, но для нее и этого было достаточно. Мэри не представляла насколько изголодалась, не видя Вульфа, не ощущая его близость, заставляющую сердце биться чаще. В этот момент она даже не чувствовала холод. Кровь мчалась по венам. Наверное, именно такое состояние означало "гореть огнем". Захватывало дух и немного пугало, но Мэри решила, что ей это нравится.

– Зайдем в дом, – поторопил Вульф, когда она не сделала никаких попыток уйти с дороги.

Мэри медленно проследовала к черному входу. Она оставляла дверь незапертой, поэтому не было необходимости возиться с ключом в темноте. Мэри повернула ручку и открыла дверь, после чего черные брови Вульфа почти соединились.

Они зашли, Мэри закрыла дверь и включила свет. Вульф посмотрел на нее, на шелковистые каштановые пряди, выбившиеся из узла, и крепко сжал кулаки, чтобы удержаться от прикосновения.

– Больше не оставляйте дверь не запертой на ключ, – приказал он.

– Не думаю, что меня ограбят, – возразила она и чистосердечно добавила, – кроме чувства собственного достоинства у меня нет ничего ценного для уважающего себя вора.

Вульф пообещал себе не прикасаться к Мэри. Он ожидал проблем с выполнением обещания, но даже близко не представлял, насколько тяжело ему придется. Схватить бы ее покрепче да вбить немного здравого смысла, однако Вульф понимал, что стоит только до нее дотронуться, и он вряд ли сможет остановиться. Ее запах дразнил ноздри, маня подойти поближе. Аромат казался теплым и изыскано-женственным, и его тело снова скрутила боль желания. Вульф отошел подальше, зная, что для них обоих безопаснее находится на расстоянии.

– Я говорил не о ворах.

– А о ком? – спросила она и только потом поняла, что он подразумевал и что она сказала в ответ. Надеясь, что Вульф не обратит внимания на ее зарумянившееся лицо, Мэри отвернулась и подошла к плите. – Если я приготовлю кофе, вы выпьете чашку или вылетите ураганом, как сделали в прошлый раз?

Колкий упрек его позабавил. Вульф удивился, как он раньше мог считать ее тихой мышкой. Пусть ее предпочтения в одежде не впечатляют, но она далеко не робкого десятка. Говорит именно то, что думает, не смущаясь дать нагоняй. Не прошло и часа, как она бросила вызов всему округу, защищая его, Вульфа. Воспоминания об этом его отрезвили.

– Я выпью кофе, если настаиваете, но предпочитаю сесть и поговорить спокойно.

Мэри скользнула на стул и чопорно выпрямила спину.

– Слушаю вас.

Отодвинув от стола стул и развернув его задом наперед, он сел лицом к Мэри, которая смотрела без улыбки на лице.

– Я видела вас в школе сегодня вечером.

Он мрачно засопел.

– Проклятье! Кто-то еще меня заметил?

Поразительно, что она смогла его увидеть, так как был он очень осторожен и умел при желании оставаться незамеченным.

– Не думаю. – Она сделала паузу. – Сожалею о том, что вам пришлось услышать.

– Меньше всего меня волнует, что думают обо мне добрые люди Рата, – твердо ответил Вульф. – Я умею с ними обращаться, как и Джо. Наша жизнь не зависит от них, а ваша зависит. Не стоит за нас заступаться, если только вы не разлюбили свою работу и не хотите ее потерять. Последнему дураку понятно, что случится, если вы продолжите в том же духе.

– Я не потеряю работу из-за уроков с Джо.

– Может быть. Возможно, они проявят некоторую терпимость к Джо, особенно когда вы бросили такую кость, как академия. Но со мной – другая история.

– Я также не потеряю работу из-за дружбы с вами. У меня есть контракт, – четко объяснила она. – Железобетонный контракт. Нелегко найти преподавателя для такого маленького и изолированного города как Рат, особенно в середине зимы. Я могу потерять работу только в том случае, если меня признают некомпетентной, или если нарушу закон. А я брошу вызов всякому, кто попытается доказать мою некомпетентность.

Его заинтересовало, означало ли это, что она не исключала нарушение закона, но уточнять Вульф не стал. Кухонный свет лился прямо на голову Мэри, окружая ее волосы серебряным ореолом и отвлекая от разговора. Обычно ее каштановые без красноватых тонов волосы казались тускловатыми, но под светом лампы пряди засияли серебром. Мэри стала похожа на ангела – нежные синие глаза, прозрачная кожа, шелковистые пряди волос, выскользнувшие из плена тугого узла и окружившие лицо локонами. Внутренности Вульфа мучительно сжались. Он изнемогал от желания дотронуться до нее. Он хотел почувствовать под собой ее обнаженное тело. Хотел в нее войти и осторожно двигаться, пока она не станет податливой и влажной, и пока ее ноготки не вопьются в его спину…

Мэри наклонилась и дотронулась до руки Вульфа. Даже такой легкий контакт обжег его.

– Расскажите, что случилось, – мягко попросила она. – Почему вас посадили в тюрьму? Я знаю, что вы этого не делали.

Вульф был жестким мужчиной и по своей природе, и в силу обстоятельств, но ее чистая, несомненная вера в его невиновность потрясала до глубины души. Он всегда оставался в стороне, изолированный индейской кровью от белых. Даже с родителями он не был близок, хотя они любили его, а он любил их. На самом деле они никогда не знали его, никогда не были допущены в его личные мысли. Он не делил духовную близость и со своей женой, матерью Джо. Они спали вместе, нравились друг другу, но оставались на расстоянии. Только Джо преодолел эту сдержанность, узнал отца так, как не знал ни один человек в мире. Они стали частью друг друга. Вульф отчаянно любил сына, только мысли о Джо помогли ему пережить невыносимые годы тюрьмы.

Очень тревожило, что эта миниатюрная белая женщина умудрилась затронуть струны, которые он считал полностью недоступными. Вульф не хотел подпускать ее близко к себе. Он не отказался бы заняться с ней любовью, но не желал, чтобы она имела для него большое значение. Вульф сердито признал, что Мэри уже значила слишком много, и ему это совершенно не нравилось.

Он пристально смотрел на хрупкие пальцы, легко и нежно лежащие на его руке. Мэри не избегала прикосновений, не считала его грязным. Но при этом и не бросалась, как некоторые женщины, желающие проверить, насколько дикарь способен удовлетворить их мелкие, жадные аппетиты. Она просто наклонилась и дотронулась, беспокоясь за него.

Очень медленно рука мужчины передвинулась и накрыла мозолистой ладонью бледные, тонкие пальцы, словно защищая их.

– Это произошло девять лет назад, – голос был тихим и хриплым. Мэри пришлось наклониться вперед, чтобы расслышать. – Нет, почти десять. В июне будет десять лет. Мы с Джо только-только переселились сюда. Я работал на ранчо Хав-Мун. Изнасиловали и убили девочку из соседнего округа и бросили ее тело рядом с границей ранчо. Меня забрали и допросили. Черт, я ожидал этого с той минуты, как услышал о девочке. Я был чужаком и индейцем. Но улик не было, поэтому им пришлось меня отпустить.

Три недели спустя была изнасилована еще одна девочка. Она жила на ранчо Рокин-Л, на запад от города. Ее сильно ударили, как и другую девочку, но она осталась жива и видела насильника. – Вульф надолго замолчал. Черные глаза ничего не выражали, пока он вглядывался в дела тех давних лет. – Девочка сказала, что насильник похож на индейца. Высокий, темноволосый. Высоких индейцев в округе можно было пересчитать по пальцам одной руки. Меня снова забрали. Я даже не знал, что изнасиловали еще одну девочку. Они посадили меня в ряд с шестью темноволосыми белыми. Девочка указала на меня. Мне тут же предъявили обвинение. Мы с Джо жили на ранчо, но в ночь изнасилования меня никто не видел дома, кроме Джо. Слово шестилетнего индейского мальчишки ничего не стоило.

У Мэри сдавило грудь, когда она представила, что это означало для Джо, который в то время был совсем ребенком. И насколько тяжелее пришлось Вульфу, который мучился мыслями о сыне. Она не смогла найти слов, чтобы как-то оправдать произвол десятилетней давности. Поэтому даже не стала пытаться; только сжала его пальцы в дружеском участии.

– Состоялся суд, и меня признали виновным. Еще повезло, что им не удалось пришить мне первое изнасилование, при котором убили девочку, а то бы меня линчевали. Все равно во всем считали виновным меня.

– Вас посадили в тюрьму? – Было невероятно трудно поверить в это, хотя она знала правду. – Что случилось с Джо?

– Государство взяло его под опеку. Я пережил тюрьму, хотя было нелегко. Насильники считаются законной добычей. Пришлось стать самым жестоким сукиным сыном только для того, чтобы выживать ночь за ночью.

Мэри слышала рассказы о тюремных нравах, и ее боль усилилась. Вульфа заперли, оторвали от солнца и гор, лишили ветра. Посадили в клетку как дикого зверя. Он был невиновен, но у него отняли свободу и сына, бросили на растерзание отбросов общества. Спал ли он спокойно хоть одну ночь в тюрьме или едва дремал, постоянно ожидая нападения?

Горло Мэри пересохло и сдавило. Она едва смогла спросить шепотом:

– Сколько вы пробыли там?

– Два года. – Его лицо застыло, только глаза оставались полными ожесточения. Но Мэри знала, что ожесточение направлено не на нее, а на горькие воспоминания. – Серию изнасилований и убийств от Каспера до Шайенна свели в одно дело, и парень был пойман. Он признался во всем с гордостью за свои достижениями, но слегка ошибся, его подвиги никто не оценил. Он признался в двух изнасилованиях в этом округе и рассказал все в подробностях, которые никто, кроме насильника, не мог знать.

– Он был индейцем?

Вульф жестко улыбнулся.

– Итальянцем. Оливковая кожа, вьющиеся волосы.

– И тогда вас освободили?

– Да. Меня признали невиновным, сказали «сожалеем» и отпустили на все четыре стороны. Я потерял сына, работу, все что имел. Потом разузнал, куда они поселили Джо и начал процедуру его возвращения. Некоторое время выступал на родео, чтобы подзаработать немного денег и преуспел. У меня отлично получалось. Я выиграл достаточно, чтобы вернуться не с пустыми карманами. Старый владелец ранчо Хав-Мун умер, не оставив наследников, и землю собирались продать в счет уплаты налогов. Меня выжали досуха, но земля стала моей. Мы с Джо обосновались здесь, начали заниматься лошадьми и возрождать ранчо.

– Почему вы вернулись? – Мэри не могла понять, как он мог вернуться туда, где с ним так жестоко обошлись.

– Потому что я устал переезжать с места на место, не имея собственного угла. Устал до чертиков, что на меня смотрят свысока как на дрянного, никчемного индейца. Устал, что у моего сына нет дома. И потому, что не собираюсь позволить этим ублюдкам считать себя лучше нас.

Боль Мэри усилилась. Она хотела бы ослабить его гнев и горечь, хотела бы осмелиться и обнять его, успокоить. Хотела, чтобы он стал частью общины, а не шипом в пятке.

– Они не все ненормальные, – сказала Мэри. Рот Вульфа внезапно дернулся, как будто он хотел улыбнуться. – Не больше, чем индейцы дрянные и никчемные. Люди есть люди. Есть хорошие, есть плохие.

– Вам нужен телохранитель, – ответил Вульф. – Неисправимый оптимизм не доведет вас до добра. Учите Джо, сделайте для него все возможное, но ради самой себя держитесь от меня подальше. Эти люди не изменили обо мне мнение только потому, что я вышел на свободу.

– Вы не пытаетесь изменить их мнение, а продолжаете тыкать в нос прошлую вину, – язвительно сказала Мэри.

– Неужели я должен забыть, что они сделали? – не менее резко возразил он. – Забыть, что их «правосудие» поставило меня в ряд с шестью белыми и предложило несчастной девочке «выбрать индейца»? Я провел два года в аду. До сих пор не знаю, что случилось с Джо, но прошло почти три месяца после моего возвращения, прежде чем сын произнес первое слово. Забыть это? Когда ад замерзнет!

– Итак, они не меняют свое мнение, вы не меняете свое, и я не хочу менять. Полагаю, мы попали в безвыходное положение.

Темные глаза Вульфа были полны разочарования. Он впился в нее взглядом, и как показалось, внезапно осознал, что продолжает держать ее за руку. Вульф резко отодвинулся и встал.

– Послушайте, вы не можете стать моим другом. Мы не можем быть друзьями.

Теперь, когда ее рука освободилась, Мэри почувствовала себя покинутой и замерзшей. Она сжала ладони на коленях и посмотрела на него.

– Почему? Конечно, если я вам просто не нравлюсь… – Голос Мэри прервался. Она опустила голову и начала рассматривать свои руки, как будто никогда прежде их не видела.

Не нравится? Он не мог спать, характер его испортился, он становился твердым каждый раз, когда думал о ней, а думал слишком часто. И физически он чувствовал себя настолько беспокойно, что боялся сойти с ума. Даже не мог расслабиться с Джули Оукс или другой женщиной, потому что мечтал только о мягких как у ребенка, каштановых волосах, глубоких синих глазах и сияющей, как лепестки розы, коже. От того, чтобы сделать ее своей, его удерживала только уверенность в «добрых» гражданах Рата, которые непременно от нее отвернутся. Упрямство и принципы не уберегут Мэри от боли и неприятностей.

Внезапно он вскипел, переполненный разочарованием от невозможности получить единственную женщину, которую хотел до безумия. До того, как он смог подумать и остановиться, Вульф наклонился, схватил за ее запястья и рывком поставил на ноги.

– Нет, черт побери, мы не можем быть друзьями! Хочешь знать почему? Потому, что я не в силах быть рядом с тобой и не думать о том, чтобы раздеть догола и взять в первом подвернувшемся месте. Черт, я даже не знаю, хватит ли мне времени раздеться! Хочу твои груди в своих руках, твои соски под своими губами. Хочу твои ноги вокруг своей талии или на плечах, хочу в любом положении, в котором смогу в тебя войти.

Вульф пододвинулся так близко, что его теплое дыхание прикоснулось ее щеки, и резко бросил:

– Так что, милая, ни при каких обстоятельствах нам не быть друзьями.

Тело Мэри дрожью отвечало на каждое слово Вульфа. Даже сказанные в гневе, эти слова подтверждали, что он чувствовал то же самое. Жаль, что представить остальное она могла только наполовину. Слишком неопытная и честная, чтобы скрывать чувства, Мэри даже не стала пытаться. Ее глаза наполнились тоской.

– Вульф?

Одно слово, только имя, но сказанное таким вопросительным грустным тоном, что руки Вульфа на ее запястьях напряглись.

– Нет!

– Я… я хочу тебя.

Застенчивое признание, произнесенное шепотом, сделало ее полностью уязвимой. И он знал это. Вульф беззвучно застонал. Черт побери, ну где ее чувство самосохранения? Разве она не знает, что делает с жаждущим мужчиной, полностью отдавая себя на его милость без возможности взять слова обратно? Его самоконтроль висел на волоске, но он мрачно не уступал. Правда была в том, что Мэри действительно не знала. Девственница. Старомодная. Строго воспитанная. Сколько она могла знать о том, что предлагала?

– Не говори так, – пробормотал он, наконец. – Как я сказал раньше…

– Знаю, – прервала его невнятные объяснения Мэри. – Я слишком неопытна, чтобы заинтересовать, а ты… ты не хочешь быть подопытным кроликом. Я помню.

Она редко плакала, но в этот миг соленая влага обожгла глаза. Вульф поморщился от отразившейся в них боли.

– Я солгал. Боже, как я солгал!

Самоконтроль развалился на мелкие кусочки. Хоть ненадолго почувствовать ее тело в своих руках, снова почувствовать ее вкус на губах. Он поднял ее руки и положил себе на шею, затем, крепко обнимая и прижимая к напряженному телу, нагнул голову. Губы накрыли губы. Нетерпеливый ответ обжег его. Теперь Мэри знала, что делать. Ее губы раскрылись, позволяя языку войти туда, где она встретила его мягкими, приветствующими прикосновениями собственного языка. Именно он научил ее таять в объятьях. Это знание сводило Вульфа с ума почти как же, как мягкие груди, трущиеся о его грудь.

В кольце его рук Мэри тонула в чистом экстазе, и давно сдерживаемые слезы заструились по ресницам. Слишком болезненно и слишком прекрасно, чтобы назвать это чувство жаждой. А если это любовь, то не известно, сможет ли она ее вынести.

Его голодный и твердый рот одарял долгими, глубокими поцелуями, которые заставляли ее бессознательно вжиматься в мужское тело. Рука уверенно накрыла грудь, на что Мэри могла ответить только мягким, горловым стоном удовольствия. Ее соски горели и пульсировали. Прикосновения мужской руки и успокаивали боль, и усиливали ее, заставляя желать большего. Она хотела испытать сказанное им ранее – его губы на своей груди, и лихорадочно прижималась снова и снова. Она чувствовала пустоту, а хотела почувствовать себя наполненной. Мэри мечтала стать его женщиной.

Вульф поднял голову и прижал ее лицо к своему плечу.

– Я должен остановиться. Прямо сейчас, – простонал он. Его трясло как возбужденного подростка на заднем сидении машины отца.

Мэри кратко перебрала все, что тетя Ардит осуждала в поведении женщин, что она испытывала сейчас, и призналась себе, что влюбилась в Вульфа Маккензи. Потому что эта смесь удовольствия и муки не могли быть ничем иным.

– Я не хочу останавливаться, – с трудом пробормотала она. – Хочу, чтобы ты любил меня.

– Нет. Я – индеец. Ты – белая. Местные люди разрушат твою жизнь. Сегодня вечером ты видела только цветочки того, что может произойти.

– Я хочу рискнуть, – отчаянно воскликнула Мэри.

– А я не могу. Я могу принять твой дар, но ты, дорогая, – неисправимый оптимист. Мне нечего предложить тебе взамен.

Если бы Вульф был хоть на пятьдесят процентов уверен, что у них есть шанс мирно ужиться с горожанами, он бы рискнул. Но он точно знал, что шанса нет, не при теперешнем положении дел. Кроме Джо Мэри была единственным человеком в мире, которого Вульф хотел защитить, и это оказалось самым трудным делом в его жизни.

Мэри подняла голову с его плеча. Ее щеки блестели от слез.

– Ты – все, что я хочу.

– Я – единственное, что ты не можешь получить. Они нас разлучат.

Очень мягко он оторвал от себя ее руки и отвернулся, чтобы уйти.

Сзади него раздался тихий, напряженный голос, потому что Мэри боролась со слезами.

– Я бы рискнула.

Он остановился, рука замерла на ручке двери.

– Я бы не смог.

Второй раз Мэри смотрела вслед уходящему Вульфу, и в этот раз было несравнимо тяжелее.


Глава 5


Этим вечером Джо был необычно рассеян. Один из самых въедливых учеников, относящийся к учебе с феноменальной собранностью, сегодня явно думал о другом. Он без вопросов согласился с переносом занятий в помещение школы и даже не намекнул, что знает о заседании школьного совета. Начался май, установилась не по сезону теплая погода, поэтому Мэри приписывала невнимательность Джо весенней лихорадке. Зима была долгой, Мэри и сама ощущала смятение.

Наконец она закрыла книгу.

– Почему бы нам не пойти домой пораньше? – предложила она. – Большего мы сегодня не добьемся.

Джо захлопнул свою книгу и провел пальцами по таким же, как у его отца, густым темным волосам. Мэри заставила себя отвести взгляд.

– Извините, – после глубокого вздоха произнес он.

Как обычно, объяснений не последовало. Джо редко оправдывался.

За недели совместных занятий они не раз после уроков беседовали на личные темы. Мэри никогда не стеснялась спросить ученика о причине его беспокойства. Если это всего лишь весенняя лихорадка, то пусть он так и скажет.

– Тебя что-то беспокоит?

Его улыбка была слишком взрослой для шестнадцатилетнего юноши.

– Да.

Эта улыбка не оставляла сомнений - точно весенняя лихорадка. Тетя Ардит часто читала племяннице лекции: «Когда уровень жизненных сил молодых людей повышается, девушке необходимо проявлять особую осторожность. В это время они становятся сумасшедшими». Очевидно, у Джо повысились эти самые "жизненные силы". Интересно, а у женщин бывают похожие всплески?

Он взял ручку, немного поиграл с ней и отбросил в сторону.

– Пэм Херст предложила сходить к кино.

– Пэм?

Это было неожиданно и пахло неприятностями. Ральф Херст всегда оставался одним из самых непреклонных противников Маккензи.

Джо слегка прикрыл глаза.

– Пэм – та девушка, о которой я вам раньше рассказывал.

Значит, Пэм Херст. Яркая, красивая, со стройным молодым телом и формами, гарантированно повышающими «жизненные силы» молодого человека. А знал ли отец Пэм о ее флирте с Джо, и не было ли это одной из причин его враждебности?

– Собираешься пойти?

– Нет, – категорично отрезал Джо.

– Почему?

– В Рате нет кинотеатра.

– И что дальше?

– В том-то и дело. Надо ехать в другой город, и никто из знакомых нас не увидит. Она хочет, чтобы я ждал ее за школой как стемнеет. – Джо откинулся на стуле и сцепил руки за головой. – Идти со мной на танцы она стыдится, но для тайных встреч я подхожу. Скорее всего, Пэм считает, что если даже нас заметят, то встреча с кандидатом на поступление в Военно-воздушную академию не приведет к слишком большим неприятностям. Идея об академии захватила горожан, – иронично заключил он. – Индеец в форме – это нечто!

Внезапно Мэри подумала, что ее импульсивное объявление на заседании школьного совета не такая уж хорошая идея.

– Ты бы предпочел, что бы я ничего им не говорила?

– У вас были на то причины, – ответил Джо, и она поняла, что тема заседания школьного совета не осталась для него тайной. – С одной стороны, для меня это дополнительное давление. Если не поступлю, то все скажут: «что можно ожидать от индейца». Но с другой, – стимулирует меня отдать все силы для поступления.

Мэри не считала, что Джо нужен дополнительный стимул. Он так хотел поступить, что горел огнем на занятиях. Она вернула разговор к Пэм.

– Тебя расстраивает ее просьба?

– Это сводит меня с ума! На самом деле, меня сводит с ума необходимость отказать ей, хотя очень хочется почувствовать ее в своих руках. – Джо резко остановился и посмотрел на Мэри взглядом умудренного опытом человека, его губ коснулась легкая усмешка. – Извините, я не хотел углубляться в детали. Давайте считать, что она привлекает меня физически, но и только. Я не могу позволить себе глупости в такой ситуации. Пэм - хорошая девушка, но в моих планах для нее нет места.

Мэри поняла, что он имел в виду. В его планах на долгие годы, если не навсегда, нет места ни одной женщине, кроме как для облегчения физического голода. Как и Вульф, он – одиночка. Джо настолько охвачен жаждой полетов, что большая часть его души уже занята. Пэм Херст в будущем лучше всего выйти замуж за местного молодого человека, поселиться в Рате или поблизости, и создать собственную семью в той же спокойной обстановке, в которой выросла она сама. Такие девушки как Пэм рассчитывают на большее, чем кратковременное внимание, которое мог предложить Джо Маккензи, прежде чем двинуться вперед.

– Как вы думаете, кто пустил сплетню? – спросил Джо, при этом взгляд его светло-голубых глаз стал жестким. Ему не понравилось, что кто-то решил обидеть эту женщину.

– Не знаю. Я не пыталась узнать. Это мог быть любой житель, проезжавший мимо моего дома и заметивший твой пикап. Большинство, как мне кажется, уже забыли об этом, кроме…

Мэри остановилась, в ее глазах появилось беспокойство.

– Кто? – Решительно спросил Джо.

– Не думаю, что это она пустила сплетню, – торопливо ответила Мэри. – Но только рядом с ней я чувствую себя неуютно. Не знаю почему, но она меня недолюбливает. Может, она так ко всем относится. Дотти Ланкастер...

– Дотти Ланкастер? – Джо горько рассмеялся. – Теперь все понятно. Да, скорее всего, именно она насплетничала первой. У миссис Ланкастер была тяжелая жизнь, и отчасти я ей сочувствую, но она сделала все, чтобы на своих уроках превратить мою жизнь в ад.

– Тяжелая жизнь? Почему?

– Ее муж работал на грузовике и погиб много лет назад, когда их сын был совсем маленьким. Он направлялся в Колорадо, пьяный водитель столкнул его грузовик с горной дороги. Тем пьяным водителем был индеец. Она не смирилась с потерей и, как мне кажется, ненавидит всех индейцев.

– Какая глупость!

Джо пожал плечами, словно говоря, что многое в этом мире глупо.

– Так или иначе, она осталась одна с маленьким ребенком на руках. Для нее наступили трудные времена, не на что было жить. Она пошла работать учителем, но должна была платить еще и няне. А когда он подрос до школьного возраста, и стало ясно, что мальчику нужно специальное обучение, потребовалось еще больше денег.

– Я не знала, что у Дотти есть дети, – удивилась Мэри.

– Только Роберт - Бобби. Думаю, ему где-то двадцать три или двадцать четыре. Он все еще живет с миссис Ланкастер, но почти не появляется на людях.

– Что с ним? Синдром Дауна или неспособность к обучению?

– Он не умственно отсталый. Бобби просто другой. Люди ему нравятся, но поодиночке. Несколько людей заставляют его нервничать, поэтому он предпочитает оставаться дома. Бобби много читает, слушает музыку. Однажды он нанялся на летние каникулы на работу в магазин стройматериалов. Мистер Уоткинс приказал Бобби наполнять тачку песком. Вместо того чтобы подвезти тачку к куче песка и перекидать его, Бобби набрал полную лопату песка и понес к тачке. И все в таком духе. У него остались проблемы с одеванием, потому что сначала он может надеть ботинки, и потом мучиться с джинсами.

Мэри встречала таких людей как Бобби, у которых возникали трудности с практическим решением проблем. Они были малоспособны к обучению, требовали бесконечного терпения и специального тренинга. Мэри почувствовала жалость к Бобби и Дотти, жизнь которой сложилась не очень счастливо.

Джо отодвинул стул и встал, потягивая затекшие мышцы.

– Вы умеете ездить верхом? – внезапно спросил он.

– Нет. Я даже ни разу не сидела на лошади. – Мэри рассмеялась. – Неужели за это меня выгонят из Вайоминга?

Ответ прозвучал совершенно серьезно:

– Вполне возможно. Почему бы вам не приезжать на гору по субботам? В выходные я смогу выкроить время и дать вам несколько уроков. Скоро школу закроют на лето, вы будете свободнее.

Джо не мог знать, насколько для нее заманчива идея не только поучиться ездить на лошади, но и видеться с Вульфом. Хотя эти встречи принесут ей не меньше боли, чем теперешнее одиночество.

– Я подумаю, – пообещала Мэри, сомневаясь, что когда-нибудь примет его заманчивое предложение.

Джо не настаивал, но не собирался пускать дело на самотек. Так или иначе, но Мэри окажется на горе. Он видел, что Вульф достиг предела. Провести Мэри под носом у отца – это как провести кобылу в период течки перед жеребцом. Симпатичной, острой на язык, миниатюрной учительнице повезет, если отец не уложит ее на спину прежде, чем она поздоровается. Джо с трудом спрятал улыбку. Он не видел никого, кто достал бы отца, как мисс Мэри Элизабет Поттер. Настолько крепко повязала Вульфа, что тот стал опаснее раненой пумы.

Джо мысленно напел несколько строчек из "Свахи".

***

В следующую пятницу, днем, по возвращении домой Мэри нашла в почтовом ящике письмо от сенатора Алларда. Когда она вскрывала конверт, ее пальцы дрожали. Если новости плохие, если сенатор Аллард отказался дать рекомендацию в академию, то она за себя не отвечает… Сенатор Аллард не был единственной надеждой, но самым сочувствующим, и его отказ действительно мог стать удручающим.

Письмо оказалось кратким. Сенатор поблагодарил за то, что она обратила его внимание на Джо, и согласился рекомендовать ее ученика для поступления на подготовительный курс академии. Теперь только от Джо зависит, сдаст ли он строгие вступительные экзамены и нормативы по физической подготовке.

В конверте было отдельное письмо с поздравлениями для Джо.

Мэри прижала письма к груди, из глаз хлынули слезы. Они сделали это! И даже без особых усилий! Мэри была готова подавать прошение раз в неделю каждому сенатору, пока Джо не дадут шанс, но теперь в этом не было необходимости. Оценки и способности Джо сделали свое дело.

Новости оказались слишком хорошими, чтобы ждать. Мэри снова села в машину и отправилась на гору Маккензи. Вот теперь вести машину – сплошное удовольствие: снег растаял, вдоль дороги распустились полевые цветы. После сурового зимнего холода кожу ласкало благословенное весеннее тепло, которое, однако, и близко не походило на тепло Саванны. Взволнованная и счастливая, она даже не замечала крутые обрывы по сторонам дороги, которые так пугали раньше. Зато заметила дикое великолепие гор, величественно поднимающихся к темно-синим небесам. Мэри глубоко вздохнула и поняла, что действительно наступила весна. Она почувствовала себя как дома, в дорогом сердцу новом доме.

Гравий брызнул из-под колес, когда Мэри резко затормозила и остановилась перед задней дверью одноэтажного дома Вульфа. Прежде чем машина качнулась на рессорах назад, она уже взлетела по лестнице и открыла дверь.

– Вульф! Джо!

Мэри знала, что ведет себя крайне невоспитанно, но она была слишком счастлива, чтобы беспокоится о таких мелочах. В некоторых ситуациях необходимо именно визжать.

– Мэри!

Вопрос раздался из-за спины, и она развернулась. Вульф бежал от сарая с сумасшедшей скоростью, его мощное тело, казалось, текло как жидкое. Мэри завизжала от возбуждения и скатилась с лестницы так, что ее юбка задралась, но она продолжала бежать к сараю по дорожке, посыпанной гравием.

– Получилось! – кричала она, размахивая письмами. – У нас получилось!

Вульф резко затормозил. С удивлением он следил за степенной учительницей, буквально летевшей ему навстречу. Юбка при каждом шаге задиралась все выше и выше. Вульф только успел понять, что ничего страшного не случилось, как Мэри, смеялась, за три шага до него высоко подпрыгнула. Он подхватил ее и прижал мускулистыми руками к груди.

– Получилось! – Снова закричала она и обвила руками его шею.

Вульф мог думать только об одном, во рту у него стало сухо.

– Получилось что?

Мэри помахала письмами перед его носом.

– Получилось! Сенатор Аллард … письмо было в моем почтовом ящике… я не могла ждать… где Джо?

Она понимала, что речь получилось несвязной, и попыталась успокоиться, но не переставала улыбаться.

– Джо в городе, забирает заказ на стройматериалы для ограды. Черт побери, ты уверена в том, что имел в виду сенатор? Джо еще целый год учиться до окончания школы.

– Не год, судя по тому, как идет обучение. Но ему должно исполниться полных семнадцать. Сенатор рекомендовал принять его на подготовительный курс сразу по получении диплома средней школы. Меньше полугода!

Лицо Вульфа засветилось гордостью - гордость воина, которую он унаследовал и от команчей и от кельтов. Глаза засияли черным огнем. Ликуя, Вульф поднял ее на вытянутых руках и закружился вместе с нею. Откинув голову, Мэри хохотала. Внезапно Вульф почувствовал дикое желание, которое скрутило тело как удар под дых. Мягкая и теплая женщина в его руках, со смехом столь же освежающим, как весна. И эта строгая английская блузка, от которой так хотелось ее освободить!

Постепенно выражение его лица стало более жестким. Мэри все еще смеялась, опираясь руками на его плечи, когда Вульф начал медленно опускать ее вниз до тех пор, пока ее груди не оказались напротив его лица. Смех замер в горле Мэри, когда он подтянул ее тело ближе и спрятал лицо на ее груди. В то же время одна рука Вульфа скользнула под ее ягодицы, другая – за спину, а горячий рот нашел сосок. Несмотря на несколько слоев одежды, ощущение было настолько острым, что у нее перехватило дыхание, а спина выгнулась дугой, прижимая грудь к его губам.

Этого было недостаточно. Мэри запустила пальцы в его волосы и сильнее прижала голову Вульфа. Мало! И этого мало! Она хотела его до боли. Барьер из разъединяющей их одежды сводил Мэри с ума. Извиваясь в его руках, она хрипло простонала:

– Вульф, пожалуйста…

Вульф поднял голову и посмотрел на нее бездонным от желания взглядом. Кровь гремела в венах, он тяжело дышал.

– Продолжать? – Голос звучал хрипло, незнакомо.

Она снова прижалась к нему, отчаянно вцепившись руками.

– Да.

Очень мягко он поставил ее на ноги, специально проведя ее телом по выпуклости на своих джинсах. Оба вздрогнули в унисон. Вульф забыл обо всех причинах, по которым ему не следовало связываться с Мэри. Забыл обо всем. Осталось только жгучее желание близости. Плевать на всех! Пусть думают, что хотят!

Он сравнил расстояние до дома и до сарая. Сарай оказался ближе. Взяв Мэри за руку, Вульф зашагал к открытой двустворчатой двери, за которой почти ничего нельзя было разглядеть.

Мэри едва перевела дыхание, как он буквально потащил ее за собой. Растерявшаяся из-за внезапно прерванного удовольствия, сбитая с толку его действиями, Мэри хотела спросить, что он собирается делать, но в легких не хватало воздуха на озвучивание вопроса. Потом они оказались в сарае, в полумраке, где ее окружили тепло животных и земляные запахи пыли, сена, кожи и лошадей. Она услышала легкое фырканье и приглушенный соломой стук копыт. Вульф вел ее в пустое стойло и подтолкнул на кучу свежего сена. Мэри упала на спину, а он оказался сверху, вжимая ее своим весом в сено.

– Поцелуй меня, – шепотом попросила Мэри, зарываясь пальцами в его длинные волосы и прижимая к себе.

– Я перецелую тебя с ног до головы, прежде чем все закончится, – пообещал Вульф и наклонил голову. Его губы заставили ее приоткрыть рот, после чего язык ворвался и вовлек ее в ритмичные движения, которые она инстинктивно узнала и приняла, и на которые нетерпеливо ответила. Вульф весил немало, но тяжесть была настолько естественной, что она легко переносила его вес и даже радовалась увеличивающемуся давлению твердого тела. Мэри обвила руками его мускулистые плечи и прижалась еще сильнее. Она хотела быть к нему настолько близко, насколько возможно, поэтому немного пошевелила бедрами, приспосабливаясь к чувственному давлению его плоти.

Медленные движения женских бедер доводили Вульфа до умопомрачения – кровь вскипала в жилах и ударяла в голову. Низкий, хриплый рык вырвался из его горла, и он потянулся к молнии на спинке ее платья. Он умрет, если не дотронется до нее, не почувствует кончиками пальцев ее шелковистую кожу, не погрузит в ее тело свою пульсирующую плоть.

Для Мэри все это было совершенно неизведанным, бросающим в краску, но в то же время настолько правильным, что она даже не думала возражать. И не хотела. Она хотела Вульфа. Для этого мужчины она была горячей и сексуальной, готовой многое предложить любимому мужчине. Мэри спешила освободиться от одежды. Она помогла Вульфу стянуть рукава и приспустить платье до талии. Мэри чувствовала себя немного испорченной, когда покупала лифчик с застежкой спереди, но ощущая его жадный взгляд на груди, слегка прикрытой тонким, телесного цвета кружевом, порадовалась своему выбору. Вульф ловко, одной рукой, расстегнул застежку – такого фокуса она еще не видела – и стал внимательно наблюдать за расходящимися чашечками, которые обнажили округлые формы, но остановились на самом интересном – на прикрытых сосках.

Повторив горловой звук, похожий на рычание, Вульф нагнулся и отодвинул носом край лифчика. Его рот, теплый и влажный, скользнул по груди и сжал напрягшийся сосок. Мэри вздрогнула. От его настойчивых ласк по ее телу пробегали волны непереносимого удовольствия, граничащего с болью. Она застонала и закрыла глаза. Разве возможно вынести такое удовольствие? О, Боже! Горячая река сладко-болезненных импульсов спустилась от груди до лона. Ощущение пустоты внизу живота заставило ее сжать ноги и выгнуться под ним, безмолвно умоляя об освобождении, которого ее тело никогда не знало, но о котором подсказывала древняя женская мудрость.

Вульф снова почувствовал ее движение под собой, и это стало последней каплей – от самоконтроля ни осталось и следа. Грубо поддернув юбку до талии и разделив бедра коленом, он устроился между ее ног. Мэри открыла глаза, потрясенная ощущением уязвимости, но с нетерпением ждала, что будет дальше.

– Сними одежду, – прошептала она, отчаянно сражаясь с пуговицами на его рубашке.

Вульф сел на колени, рывком расстегнул все пуговицы и отбросил рубашку прочь. Его обнаженная кожа была покрыта патиной пота. В тусклом свете, заполненном плавающими частичками пыли, гладкое бронзовое тело с мощными мускулами казалась живым произведением искусства, созданным рукой великого мастера. Пристальный взгляд Мэри жадно, лихорадочно двигался по плечам, груди, животу. Прекрасный, сильный мужчина, с притягательным мускусным запахом горячего тела. Она протянула руки и провела ими по его широкой грудной клетке, по прямоугольнику волос, протянувшемуся от соска до соска, и прикоснулась к напряженным шишечкам. По его мышцам прокатилась дрожь удовольствия.

Он громко застонал и опустил руки к поясу. Вульф расстегнул широкий кожаный ремень, затем пуговицу и дернул молнию джинсов вниз. Шипение металлических зубцов смешалось с их учащенным дыханием. Последним отчаянным усилием воли Вульф удержался от того, чтобы стянуть джинсы. Мэри была девственницей, и он не должен забывать об этом. Черт побери, он должен восстановить над собой контроль, иначе испугает ее и причинит боль. Вульф скорее бы умер, чем позволил себе превратить ее первый любовный опыт в кошмар.

Тонкие пальцы Мэри скользнули по волосам на его груди и слегка их потянули.

– Вульф, – позвала она.

Только имя… Только одно слово… Теплый, хриплый голос, словно она находилась под действием наркотика, манил гораздо сильнее, чем что-либо раньше.

– Да, – сказал он в ответ. – Прямо сейчас.

Он наклонился вперед, чтобы снова ее обнять, но внезапно застыл, прислушиваясь к отдаленному звуку.

Тихо ругнувшись, Вульф поднялся и сел на пятки, отчаянно пытаясь взять под контроль собственное тело и справиться с разочарованием.

– Вульф?

Теперь ее голос дрожал от зарождающего испуга и чувства неловкости. Он чувствовал себя последним негодяем, потому что до этого она не была застенчивой. Она была теплой и любящей, отдающей себя без остатка.

– Джо будет здесь через несколько минут, – уверенно сказал Вульф. – Я слышу звук грузовика, поднимающегося на гору.

Она до сих пор не пришла в себя и ничего не понимала.

– Джо?

– Да, Джо. Помнишь его? Мой сын и причина того, что ты здесь.

Краска затопила щеки Мэри, она попыталась принять вертикальное положение. Сесть никак не получалось, потому что ее ноги все еще обвивали его бедра.

– О Боже! – запричитала она. – О Боже! Я голая! Ты голый! О Боже!

– Мы не голые, – пробормотал Вульф, вытирая потное лицо. – Черт!

– Почти!

– Недостаточно.

От замешательства даже груди Мэри порозовели. Он смотрел на них с сожалением, вспоминая сладкий вкус и то, как небольшой бархатный сосок расцветал под его губами. Звук пикапа слышался все громче. Нелестно комментируя несвоевременное появление сына, Вульф поднялся на ноги сам и легко понял Мэри.

Слезы туманили ее глаза, пока она неумело возилась с этой окаянной застежкой лифчика космической эры. Что подвигло ее купить такую хитроумную штуку? Тетя Ардит бы оскорбилась. Да она бы билась в истерике, если бы только представила, что ее племянница голышом валяется в сене с мужчиной. Самое обидное, что это валяние ничем не закончилось!

– Подожди, я сам, – сказал Вульф более нежным тоном, чем она когда-либо слышала от него раньше. Он повернул ее и ловко щелкнул дьявольским приспособлением. Мэри наклонила голову, стыдясь поднять глаза, но контраст бронзовых от солнца рук и бледной кожи груди заставил ее загореться снова. Мэри сглотнула и опустила глаза ниже, на пряжку ремня. Вульф застегнул молнию на джинсах и затянул ремень, но видимая выпуклость подсказывала, что он не остался равнодушным. Мэри почувствовала себя лучше и смахнула слезы с глаз, пока он помогал ей надеть платье и поворачивал спиной, чтобы застегнуть молнию.

– У тебя сено в волосах, – поддразнивал Вульф, выбирая травинки из запутанных прядей, а затем отряхивая их с платья.

Мэри подняла обе руки, чтобы проверить прическу. Волосы оказались полностью распущенными.

– Оставь так, – попросил Вульф. – Мне нравятся распущенные волосы. Они похожи на шелк.

Нервно расчесывая пальцами волосы, она наблюдала за наклонившимся за рубашкой Вульфом.

– Что подумает Джо? – она вырвалось у нее, когда пикап остановился у сарая.

– Что он счастливчик. Не будь он моим сыном – прибил бы на месте, – мрачно пробормотал Вульф.

Мэри не была уверена, что он пошутил. Вульф накинул рубашку, но не потрудился застегнуться перед тем, как выйти из сарая. Глубоко вздохнув, Мэри собралась с силами, чтобы пережить неловкую ситуацию, и последовала за ним.

Джо только что вылез из пикапа и остановился у двери, перебегая глазами холодного голубого цвета с отца на Мэри, с каменного лица Вульфа и его расстегнутой рубашки на взъерошенные волосы Мэри.

– Черт! – в сердцах хлопнул он дверцей машины. – Минут бы на пятнадцать позже...

– Точно мои мысли, – согласился Вульф.

– Давай я уеду…

Вульф вздохнул.

– Не стоит. Она приехала повидать тебя.

– Именно это ты сказал в первый раз, – широко улыбнулся Джо.

– И только что повторил снова. – Вульф повернулся к Мэри, и удовольствие от принесенных ею ошеломляющих новостей вернулось в его глаза. – Скажи ему!

Она плохо соображала.

– Сказать ему?

– Да. Скажи ему.

Медленно-медленно до нее дошло, что Вульф имел в виду. Мэри в замешательстве посмотрела на свои пустые руки. Что случилось с письмами? Потерялись в сене? Она умрет от стыда, если придется перерывать сено! Не зная, что еще предпринять, она развела руки и сказала:

– Дело сделано. Я сегодня получила письмо.

Кровь отлила от лица Джо. Он уставился на нее и вслепую оперся рукой о пикап, словно ноги отказались его держать.

– Я поступил? В академию? Я поступил в академию? – хрипло спросил он.

– Ты получил рекомендацию. Сдашь экзамены или нет – зависит от тебя.

Джо откинул голову и издал жуткий ликующий крик, похожий на рев охотящейся пумы, а затем запрыгнул на Вульфа. Они хлопали друг друга по спине, смеясь и вопя, а потом отец и сын крепко обнялись. Более слабые мужчины, возможно, не перенесли бы таких дружеских объятий. Мэри стиснула перед собой руки и с улыбкой смотрела на них. От счастья сердце не умещалось в груди и часто билось. Внезапно сильная рука поймала ее, и Мэри оказывалась зажатой между двумя Маккензи, как и они опьяненная радостью.

– Вы меня задушите! – запротестовала она прерывающимся голосом и попыталась раздвинуть в стороны две широкие грудные клетки. Одна из них была обнажена под расстегнутой рубашкой, и контакт с теплой кожей заставил Мэри почувствовать слабость в коленях. Мужчины рассмеялись над ее возмущением, но немедленно расступились.

Мэри пригладила волосы и одернула платье.

– Письма где-то здесь. Я, должно быть, их уронила.

Вульф послал ей хулиганский взгляд.

– Должно быть.

От его поддразнивания она почувствовала себя счастливой. Мэри улыбнулась той интимной улыбкой, которой женщина одаряет любимого мужчину после жарких объятий. Улыбка воспламенила Вульфа. Чтобы скрыть реакцию, он отвернулся и стал искать потерянные письма. Одно нашлось у машины, второе упало около двери в сарай. Вульф поднял оба, и передал Джо то, которое было предназначено ему лично.

Пока юноша читал письмо, его руки дрожали, хотя о содержании он знал. Джо не мог поверить своим глазам. Все случилось так быстро! Разве может мечта осуществиться так легко? Он должен был работать до кровавого пота! Пусть он не был одним из стоящих двадцать миллионов долларов мальчишек, но летать он научится. Потому что без крыльев он жив только наполовину.

Мэри наблюдала за Джо с гордостью и пониманием, но внезапно почувствовала, как рядом напрягся Вульф. Она вопросительно посмотрела. Его голова была поднята, как будто он учуял опасность, и выражение лица вдруг стало безразличным, словно вырезанным из камня. Она тоже услышала звук двигателя и повернулась в ту сторону, откуда появилась машина помощника шерифа и остановилась за пикапом Джо.

Джо тоже обернулся, и на его лице появился тот же самый каменный взгляд как у отца. Клей Армстронг вышел из служебной машины.

– Мэм, – Клей заговорил сначала с ней, дотрагиваясь пальцами до полей фуражки.

– Помощник шерифа Армстронг.

В ее голосе прозвучали холод и надменность двухсот лет аристократического воспитания. Тетя Ардит могла бы ею гордиться. Мэри чувствовала угрозу со стороны Клея, но больше ничего не могла сделать, чтобы не встрять между Вульфом и представителем закона. Только уверенность в том, что Вульф не одобрил бы вмешательства в свои дела, удерживала ее в стороне.

Доброжелательные синие глаза Клея теперь не были дружественными.

– Что вы здесь делаете, мисс Поттер?

– Почему вы спрашиваете? – ответила она, уперев руки в бедра.

– Ближе к делу, Армстронг, – резко сказал Вульф.

– Прекрасно, – так же резко ответил Клей. – Вас вызывают на допрос. Или вы идете со мной сейчас, или я приеду позже с ордером.

Джо застыл в неподвижности, в его глазах сверкала ярость. Однажды такое уже было, и он потерял отца на два кошмарных года. Сейчас все казалось еще ужаснее, потому что мгновение назад они радовались, и он чувствовал себя на вершине мира.

Вульф начал застегивать рубашку. Голосом, как будто перекатывал во рту камни, он спросил:

– Что случилось на сей раз?

– Поговорим об этом в офисе шерифа.

– Мы будем говорить здесь и сейчас.

Черные глаза встретились с синими, и Клей внезапно понял, что этот человек не сдвинется с места, пока не получит ответы на свои вопросы.

– Утром была изнасилована девушка.

Черный гнев горел в черных глазах.

– Как всегда вы подумали об индейце.

Слова вылетали пулями из-за стиснутых зубов. Боже, это не должно случаться снова! Не второй раз за одну жизнь! Первый раз почти убил его. Вульф знал, что не сможет вернуться в ту адскую бездну, и сделает для этого все что угодно.

– Мы опрашиваем людей. Если у вас есть алиби, нет проблем. Вы свободно уйдете.

– Полагаю, вы уже опросили остальных владельцев ранчо в округе? Эли Боха тоже допрашивали в офисе шерифа?

Лицо Клея потемнело от гнева.

– Нет.

– Только индейцев, да?

Клей выглядел смущенным.

– Вы были осуждены.

– У меня нет … ни одной … судимости, – прорычал Вульф. – Я был оправдан.

– Черт побери, да знаю я! – Внезапно заорал Клей. – Мне приказали привезти вас, и я собираюсь выполнить свою работу.

– Так бы прямо и сказали. Не имею никакого желания мешать официальному лицу заниматься его работой. – После этого язвительного удара Вульф зашагал к своему пикапу. – Я поеду следом за вами.

– Можем поехать в моей машине. Я привезу вас обратно.

– Нет, спасибо. Предпочитаю иметь собственные колеса, на всякий случай, вдруг шериф решит, что прогулка сделала меня хорошим мальчиком.

Ругаясь под нос, Клей подошел и сел в машину. Пыль и гравий полетели из-под колес его автомобиля, когда он начал спускаться с горы. Вульф последовал за ним, оставляя за собой еще больше пыли.

Мэри начало трясти. Сначала она слегка подрагивала, но дрожь стремительно усиливалась, сотрясая все ее тело. Джо застыл как каменный со стиснутыми кулаками. Внезапно он повернулся и ударил по капоту своего пикапа.

– Ради Бога, они не могут сделать это с ним опять, – прорычал он. – Второй раз!

– Нет, конечно, нет. – Мэри все еще трясло, но она расправила плечи. – Если нужно будет встретиться с каждым судьей и посетить каждый суд в этой стране, я это сделаю. Я привлеку газеты, телевидение! Они даже не представляют с кем связались!

Влияние и связи «старой семьи» остались в Саванне, но и они могут принести много пользы. Больше, чем может представить себе помощник шерифа небольшого округа. Он еще покрутится!

– Почему бы вам не поехать домой? – предложил Джо безжизненным голосом.

– Я остаюсь!

Он ожидал, что Мэри молча пойдет к своей машине, но после ее слов поднял на женщину глаза. Глубоко запрятанная часть его души надеялась, что Мэри не уедет, что они с Вульфом не останутся снова одни. Как всегда. Маккензи привыкли вдвоем противостоять всему миру. Но Мэри стояла с таким видом, как будто и не собиралась спускаться с горы. Ее синие глаза были полны огня, маленький подбородок дерзко поднят, что, как знал Джо, означало одно – провинившемуся лучше уйти с ее дороги.

Смертельно напуганный мальчик, которого тяжелые обстоятельства вынудили очень рано повзрослеть, обнял женщину сильными руками и прижался к ней, отчаянно впитывая часть ее силы. И Мэри крепко обняла Джо в ответ. Она не даст в обиду сына Вульфа! Даже если придется биться до последней капли крови!


Глава 6


Перевалило за девять вечера, когда они услышали звук грузовика Вульфа. Мэри и Джо замерли от напряжения и в то же время от облегчения. Напряжения от страха перед случившимся, и облегчения от его возвращения домой, а не в тюрьму. Мэри не могла представить Вульфа за решеткой, хотя он провел там два года. Слишком свободолюбивый, чтобы покориться. Снова засадить его в тюрьму жестоко, почти губительно.

Вульф вошел через черный ход и остановился, уставившись с каменным лицом на Мэри, сидевшую вместе с Джо за кухонным столом с кофейной чашкой в руках.

– Почему ты до сих пор здесь? Отправляйся домой.

Мэри не обратила внимания на безжалостность его тона. Вульф был настолько зол, что жар ощущался практически из любого угла комнаты. Но она знала, что злость направлена не против нее лично. Мэри встала, вылила в раковину остатки своего остывшего кофе, достала из шкафа еще одну чашку и налила свежий кофе в обе.

– Садись, выпей кофе и расскажи нам, что случилось, – произнесла она хорошо поставленным голосом школьного учителя.

Вульф взял кофе, но не сел. Сидеть в таком состоянии он не мог. Гнев кипел в нем, заставляя двигаться без обычной плавности. Опять все сначала. Будь он проклят, если снова позволит себя засадить за то, что не делал! Нужно бороться любыми способами и любыми средствами. Лучше умереть, чем вернуться в тюрьму.

– Тебя отпустили, – тихо сказал Джо.

– Им не оставалось ничего другого. Девушку изнасиловали около полудня. В то время я доставлял двух лошадей на ранчо Уолли Раско. Он это подтвердил. Шериф не придумал, как я смог оказаться одновременно в двух местах на расстоянии шестьдесят миль друг от друга. Пришлось отпустить.

– Где это случилось?

Вульф протер лоб, затем сжал переносицу, как от сильной головной боли или, возможно, от усталости.

– На нее напали сзади, когда она садилась в машину возле собственного дома. Он заставил ее вести машину около часа, затем припарковаться на обочине. Лицо напавшего скрывала лыжная маска. Девушка заметила высокий рост мужчины, и этого описания шерифу показалось достаточно.

– На обочине дороги? – поразилась Мэри. – Невероятно... и бессмысленно. Конечно, на дороге не бывает пробок, но кто-то мог проехать в любое время.

– Не говоря о том, что он поджидал ее возле дома. Странно все это.

Джо барабанил пальцами по столу.

– Наверное, кто-то чужой.

– Сколько чужих бывает в Рате? – сухо уточнил Вульф. – Разве бродяга мог знать, чья это машина, или когда девушка выйдет из дома? А если бы хозяином оказался мужчина? Слишком маловероятное совпадение! Особенно принимая во внимание, что девушку изнасиловали, но не ограбили, хотя у нее с собой были деньги.

– Личность девушки не разглашается? – спросила Мэри.

Вульф хмуро посмотрел на нее.

– Разве может имя девушки остаться тайной, если в офисе шерифа ее отец размахивал винтовкой и угрожал выпустить мне кишки. Разговоры уже пошли.

Лицо Вульфа оставалось бесстрастным, но Мэри ощущала заполнившие его гнев и ожесточение. Снова достоинство этого человека растоптано в пыль. Что ему стоило сидеть и слушать оскорбления и угрозы? Без объяснений понятно, его оскорбил не только вызов на допрос, но и мерзкие слова о происхождении. Он сдерживался изо всех сил, но гнев не уходил.

– Что было дальше?

– Вмешался Армстронг и остановил его. Потом Уолли Раско снял с меня обвинения, и шериф позволил вернуться домой. Но с дружеским предупреждением.

– Предупреждением? – Мэри вскочила, глаза ее засверкали. – Каким именно?

Он сжал ее подбородок и свирепо улыбнулся.

– Посоветовал избегать белых женщин, дорогая. Именно это я и собираюсь делать. Поезжай домой. Я не хочу тебя видеть на свой горе.

– В сарае ты так не думал, – ответила, как выстрелила, Мэри, но затем вспомнила про Джо и покраснела. Джо выгнул бровь. Он выглядел на удивление довольным. Игнорируя сына, она снова обратилась к отцу. – Не могу поверить, что ты позволяешь безмозглому шерифу решать, с кем тебе можно видеться.

Вульф прищурился.

– Возможно, до тебя пока не дошло. Все начинается сначала. Не играет роли, что Уолли Раско подтвердил мое алиби. Все вспомнят случай десятилетней давности и подозрения относительно меня.

– Ты оправдан! Или это не считается?

– Некоторые согласятся, но не все. Они боятся и ненавидят меня. Пока не поймают того ублюдка, скорее всего, я не смогу купить в городе ни продукты, ни бензин. И любую белую женщину, которая имеет ко мне хоть какое-то отношение, ожидают бесчестие и позор.

Вот оно что. Опять он пытается ее защитить. Мэри раздраженно сказала:

– Вульф, я не собираюсь изменять свою жизнь в угоду мнению других. Очень ценю, что ты стараешься меня защитить…

Раздался скрип зубов.

– Если так, – сарказм просто сочился из него, – тогда иди домой и не возвращайся. А я останусь здесь.

– И как надолго?

Вместо прямого ответа на вопрос последовало уклончивое:

– Я буду полукровкой всю жизнь.

– И я навсегда останусь такой, какая есть. Я не просила тебя изменяться.

В ее голосе слышалась боль, а глаза горели жаждой. Ни одна женщина никогда так не смотрела на него. Планка гнева поднялась еще на одно деление, потому что он не мог взять ее на руки и объявить миру своей женщиной. Предупреждение шерифа прозвучало предельно ясно. Враждебность скоро приведет к взрыву, который легко может затронуть Мэри. Теперь он волновался не только о потере работы. Ее работа ничто по сравнению с настоящей опасностью, которую перенести намного сложнее. Непременно найдутся желающие терроризировать ее в собственном доме, крушить имущество, ее проклянут и оплюют, даже могут напасть. Кроме всего прочего, Мэри – миниатюрная женщина, которая окажется беспомощной против любого, кто захочет нанести ей вред.

– Знаю, – прозвучал, наконец, ответ. Против желания он наклонился и прикоснулся к ее волосам. – Поезжай домой, Мэри. Когда все закончится …

Вульф остановился, не желая давать невыполнимые обещания. Но и того, что он сказал, хватило. В ее глазах снова появился свет.

– Хорошо, – пробормотала Мэри и положила свою руку поверх его. – Но с одним условием. Я хочу, чтобы ты постригся.

Он замер пораженный.

– Постригся?

– Да. Ты хочешь видеть меня с распущенными волосами, а я хочу видеть тебя со стрижкой.

– Почему?

Мэри окинула его проницательным взглядом.

– У тебя длинные волосы не потому, что ты индеец. Ты ходишь с длинными волосами, чтобы позлить горожан, еще раз напомнить про индейскую кровь. Так пойди и постригись.

– Короткие волосы не сделают меня индейцем меньше, чем я есть.

– Длинные волосы не делают тебя индейцем больше, чем ты есть.

Она смотрела так, словно собиралась оставаться на месте до Судного дня, если он не согласится постричься.

Вульф внезапно сдался:

– Ладно, постригусь.

– Хорошо. – Мэри улыбалась, поднялась на цыпочки и поцеловала его в уголок рта. – Спокойной ночи. Спокойной ночи, Джо.

– Доброй ночи, Мэри.

Когда она ушла, Вульф устало провел рукой по волосам и нахмурился. Зачем он согласился подстричься? Он поднял глаза и заметил, что Джо смотрит не отрываясь.

– Что мы будем делать?

– Все, что сможем, – твердо ответил Вульф.

***

На следующее утро Мэри покупала в магазине продукты. Посетители сбились в маленькие группы по два–три человека и шептались об изнасиловании. Имя жертвы вычислили быстро. Это была Кэти Тил, младшая сестра которой, Криста, училась у Мэри. В бакалее Мэри услышала шепот о том, что вся семья девочки раздавлена случившимся.

В ряду с мукой и крупой она столкнулась с Дотти Ланкастер, которую сопровождал молодой человек. Мэри предположила, что это сын Дотти.

– Доброе утро, Дотти, – вежливо поздоровалась Мэри, стараясь не думать, что возможно именно Дотти распустила сплетню о них с Джо.

– Здравствуйте. – У Дотти был вид страдающего человека, а не привычно недовольного. – Вы слышали о несчастной девочке?

– Не слышала ничего другого с тех пор, как вошла в магазин.

– Они арестовали того индейца, но шерифу пришлось его отпустить. Надеюсь, теперь вы будете более осторожны в выборе людей, с которыми имеете дело.

– Вульфа не арестовали. – Мэри с трудом сохраняла спокойный тон. – Его допросили, но во время нападения он находился на ранчо Уолли Раско, и мистер Раско подтвердил это. Вульф Маккензи – не насильник.

– В свое время суд подтвердил, что он насильник, и приговорил его к тюремному заключению.

– А потом полностью оправдал, когда истинный виновник был пойман и признался в преступлении, за которое осудили Вульфа.

Дотти отодвинулась, ее лицо побледнело до синевы.

– Это индеец так говорит, но, насколько нам известно, его освободили досрочно. Понятно на чьей вы стороне, недаром якшаетесь с этими индейцами со дня приезда в Рат. Вспомните, мисс, старую поговорку: «кто спит с собаками, тот нахватает блох». Маккензи – грязный индейский мусор…

– Ни слова больше, – прервала ее Мэри, делая шаг в направлении к Дотти. Щеки покраснели от ярости, рука чесались от желания ударить по лицу самодовольной женщины. Тетя Ардит твердила, что леди никогда не скандалят, но Мэри была готова навсегда отказаться от этой чести. – Вульф – приличный, трудолюбивый человек, и я не позволю ни вам, ни кому-либо другому порочить его имя.

Лицо Дотти пошло пятнами, но что-то в глазах Мэри заставило ее воздержаться от дальнейших бранных слов в адрес Вульфа. Вместо этого она наклонялась и прошипела:

– Вам бы лучше побеспокоится о себе, мисс пай-девочка, или накличете неприятности.

Мэри наклонилась еще ближе и с презрением спросила:

– Вы мне угрожаете?

– Мама, пожалуйста, – прошептал молодой человек и дернул Дотти за руку.

Она оглянулась на сына. Выражение лица женщины сразу смягчилось. Дотти выпрямилась и проследовала в противоположную сторону, высокомерно бросив Мэри:

– Запомните мои слова.

Бобби очень расстроился. Стиснув руки, он поспешил за матерью. Мэри сразу пожалела, что позволила небольшому столкновению перерасти в неприятную сцену. Как следовало из рассказа Джо, у Бобби хватало проблем. Не надо было добавлять еще одну.

Она несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь восстановить самообладание. Но чуть не потеряла его снова, когда заметила в проходе несколько человек, уставившихся на нее во все глаза. Очевидно, они слышали все до последнего слова и выглядели потрясенными и жаждущими крови. Можно не сомневаться, часа через два весь город будет знать, что две школьные учительницы поссорились из-за Вульфа Маккензи. Беззвучно застонав, она взяла с полки пакет муки. Еще один скандал – именно то, что не хватало Вульфу.

В следующем проходе она встретила Сисилию Карр. Помня комментарии женщины на заседании школьного совета, Мэри не смогла отказать себе в такой малости и не сказать:

– Я получила письмо от сенатора Алларда, миссис Карр. Он дал рекомендацию Джо Маккензи на поступление в академию.

Новость казалась невероятной даже ей самой.

Удивительно, но миссис Карр выглядела взволнованной.

– Правда? Никогда бы не поверила! Пока Эли не растолковал мне, я ведь не понимала какая это честь. – Внезапно она словно протрезвела. – Теперь случилось это несчастье. Ужасно. Я … я не могла не услышать ваш разговор с Дотти Ланкастер. Мисс Поттер, вы не представляете, что нам пришлось пережить десять лет назад. Люди были испуганы и разъярены, а теперь тот же самый кошмар повторяется.

– Это кошмар и для Вульфа Маккензи, – горячо запротестовала Мэри. – Его посадили в тюрьму за преступление, которое он не совершал. Потом полностью оправдали. Но кого первым допросил шериф? Как вы думаете, что он чувствует? Кто вернет два года жизни, которые он провел в тюрьме? А теперь получается, что все пытаются снова засадить его за решетку.

Миссис Карр выглядела смущенной.

– Мы все ошиблись тогда. Суд тоже ошибся. Да, Маккензи доказал свою непричастность к изнасилованию Кэти Тил. Но разве вы не понимаете, почему шериф был обязан его допросить?

– Нет, не понимаю.

– У Маккензи имеется серьезная причина – месть.

Мэри обомлела.

– Вы считаете, что он мстит, нападая на молоденькую девушку, которая была ребенком, когда его посадили в тюрьму? За кого вы его принимаете?

Она испугалась до дрожи, что все горожане думают как миссис Карр.

– Он – человек, которому есть за что ненавидеть, – уверенно ответила миссис Карр.

Да, она верила, что Вульф способен на такую ужасную, грязную месть. Это было понятно по глазам.

Мэри затошнило. Она затрясла головой.

– Нет. Нет! Вульф ожесточен тем, как с ним поступили. Но он никогда не поступил бы так с женщиной.

Если она уверена хоть в чем-то, так именно в этом. Она чувствовала настойчивость в его прикосновениях, но не жестокость.

Миссис Карр тоже покачала головой.

– Не говорите мне, что в нем нет ненависти! Она полыхает в его черных как ад глазах каждый раз, когда он смотрит на нас. На любого из нас. Шериф выяснил, что он служил во Вьетнаме, в каком-то специальном подразделении или как они там называются, в котором учили убивать. Только Бог знает, как это подействовало на него! Возможно, не он изнасиловал Кэти Тил, но у него появилась прекрасная возможность отомстить и обвинить всех нас, кто бы это не сделал!

– Если Вульф захочет отомстить, он не станет прятаться за спину другого, – презрительно ответила Мэри. – Вы ничего не знаете о таких людях! Человек прожил в городе несколько лет, но ни один из вас не познакомился с ним поближе.

– Могу я предположить, что вы познакомились? – Лицо миссис Карр стало красным. – Возможно, мы говорим о другом виде «знакомства». Возможно, в слухах о вас и Джо Маккензи была доля правды? Только знакомство вы свели с Вульфом Маккензи!

Презрение в голосе пожилой женщины привело Мэри в ярость.

– Да! – почти закричала она, но честность заставила ее добавить, – жаль не настолько близко, как мне хотелось.

Дружный вздох заставил ее оглянуться. Мэри окинула взглядом лица горожан, застывших в проходе. Отлично, вот теперь дело сделано. Вульф хотел уберечь ее, а она, вместо этого, чуть ли не с крыши прокричала об их «знакомстве». Не было ни малейшего чувства стыда. Только гордость. С Вульфом Маккензи она становилась женщиной, а не небрежно одетой старой девой – школьной учительницей, у которой – Боже сохрани – даже был кот. Она не чувствовала себя скучной рядом с Вульфом. Она чувствовала себя горячей и желанной. Если и было о чем жалеть, так только о том, что Джо не вернулся на пятнадцать минут позже, даже на пять минут. Больше всего на свете Мэри хотела стать женщиной Вульфа, лежать под вонзающимся телом, нетерпеливо принимая его страсть и отдавая свою собственную. Если ради любви к нему придется стать изгоем, то пусть община пропадет пропадом.

Миссис Карр ледяным тоном предупредила:

– Очень скоро у нас будет еще одно заседание школьного совета.

– Только не забудьте про мой железный контракт, – ответила Мэри и развернулась в противоположную сторону. Не все нужные продукты лежали в тележке, но продолжать покупки в таком рассерженном состоянии не хотелось. Она с грохотом бухнула пакеты перед кассиршей, которая посмотрела так, словно собиралась отказаться их пробить, но передумала под яростным взглядом Мэри.

Всю дорогу домой ее трясло от возмущения. Погода, казалось, полностью с ней соглашалась, если серые, клубящиеся тучи можно считать знаком свыше. Разложив продукты, Мэри проверила состояние кота, который очень странно вел себя в последнее время. Назойливо билась пренеприятная мысль: не отравили ли беднягу? Но Вудроу мирно спал на коврике. Помощь явно не требовалась.

Когда все закончится …

Фраза отозвалась эхом в памяти, маня и вызывая боль глубоко внутри. Она настолько страстно жаждала его, что чувствовала себя какой-то незавершенной, неполной. Это любовь. И хотя понятно намерение Вульфа сейчас держаться подальше, для ее же пользы, она не могла с ним согласиться. После утренних разборок с Дотти Ланкастер и Сисилией Карр скрываться не имело никакого смысла. С таким же успехом она могла встать посреди улицы и прокричать: «я – женщина Вульфа Маккензи»!

Что бы он не хотел, она готова отдать с радостью. Тетя Ардит растила ее в вере, что близость разрешена только в браке, когда женщина не может жить без этого мужчины. Хотя сама тетя Ардит однозначно дала понять, что причины такого поведения женщин ей неведомы. Некоторые пары вступали в интимные отношения до брака, Мэри признавала это, но у нее никогда не возникало подобного желания. Пока не встретила Вульфа. Даже очень недолгие отношения с ним лучше, чем ничего. Даже один день останется ярким, сияющим воспоминанием, которое сохраниться на долгие, тоскливые годы одиночества. Маленькая капелька тепла в утешение. Мечта прожить с ним целую жизнь – слишком призрачна, непозволительна. Ожесточенный, осторожный Вульф вряд ли подпустит близко к себе белую женщину. Он подарит телесную близость, возможно даже привязанность, но не руку и сердце.

Она любит его и не станет требовать больше. Нельзя допускать между ними гнев или вину. Пока есть возможность, нужно любым способом сделать его счастливым. Он попросил ходить с распущенными волосами, и шелковые пряди раскинулись по ее плечам. Удивительно было видеть в зеркале, как свободная прическа смягчила ее лицо. Глаза светились от удовольствия сделать что-то только для любимого. Она выглядела женственной, и увидеть себя такой помог ей Вульф.

Теперь нет смысла заставлять людей думать о ее безразличии к Маккензи. После случившегося он сам увидит, что бесполезно продолжать скрытничать. Она даже почувствовала облегчение, потому что сердце не лежало хитрить.

Переодеваясь в один из бесформенных домашних халатов, она краем глаза увидела себя в зеркале и остановилась. Снова припомнился тот день, когда они встретились с Вульфом впервые, и он увидел ее в старых джинсах Джо. Его глаза на миг расширились, а взгляд стал таким по-мужски горячим, что даже теперь кидало в дрожь. Очень хотелось, чтобы он снова посмотрел на нее тем горячим взглядом, но, пока она носит эти мешки из-под муки, надеяться не на что.

Внезапно Мэри поняла, что ее одежда никуда не годится. Все платья, без исключения, сшиты из плотных тканей, слишком скромные, мрачных тонов, мешковатые. Ее деликатному сложению лучше подходили тонкие хлопчатобумажные ткани светлых, веселых расцветок, и обтягивающие джинсы. Мэри повернулась к зеркалу. С какой стати она стыдится стройных и округлых бедер? Очень даже симпатичная фигура ниже талии. Именно такая, какая должна быть.

Что-то бормоча себе под нос, Мэри надела одно из «удобных» платьев и захватила кошелек. Рат не предлагал большого ассортимента одежды, но купить джинсы, веселенькие топы, несколько изящных юбок и блузок можно было без проблем.

И никогда в жизни она не хотела больше видеть "практичную" обувь.

Серые хмурые облака соответствовали своему назначению. Дождь начался, едва Мэри запустила двигатель машины. Хороший обложной дождь, который так любят фермеры всех стран. Не быстротечный ливень, после которого вода убегает, не успев впитаться в землю. Тетя Ардит в такой дождь носа бы не высунула из дома, но планам Мэри погода – не помеха. Сначала она остановилась в магазине, который торговал только женской одеждой. Хотя фасоны нельзя было назвать последним писком моды, Мэри подобрала три пары джинсов шестого размера, два легких хлопчатобумажных свитера, и синюю рубашку из "шамбре"[3], в которой она почувствовала себя словно переселенец Дикого Запада. Привлекательная хлопчатобумажная юбка в паре с алым свитером настолько изменили ее внешний вид, что Мэри, словно ребенок, от восхищения покрутилась перед зеркалом. Еще отлично подошла коричневая юбка, которая, несмотря на цвет, прекрасно сочеталась с освежающей розовой блузкой. И, напоследок, светлая юбка цвета лаванды с топом, украшенным изысканным кружевом. Восхищаясь и бросая вызов привычкам, она подобрала пару модных белых босоножек и кроссовки. Когда продавщица пробила покупки и назвала общую цену, Мэри даже не моргнула. До погашения кредита еще полно времени.

На этом покупки не закончились. Убрав пакеты в багажник, она помчалась через дождь в универсальный магазин Херста. Так как планировалось проводить на горе Вульфа большую часть времени, точно понадобится пара хороших сапог.

Мистер Херст вел себя почти грубо, но Мэри осадила его надменным взглядом и даже задумалась, не воспользоваться ли страшным оружием школьного учителя – погрозить пальцем. От идеи пришлось отказаться, потому что палец терял силу, если пользоваться им слишком часто. Вдруг понадобиться в будущем. Игнорируя хозяина, она примеряла сапоги, пока наконец не нашла подходящую пару.

Не хватало терпения дождаться возвращения домой, чтобы надеть новые джинсы и рубашку. Можно даже походить вокруг дома, чтобы разносить сапоги. Вудроу не узнает хозяйку. Мэри подумала о том самом взгляде Вульфа и вздрогнула.

Ее машина была припаркована в квартале вверх по улице. Дождь ливанул еще сильнее. Она ругала себя, что не подъехала от магазина одежды к универсаму Херста на машине. В Рате не было тротуаров, и на мостовой уже разлились огромные лужи. Хорошо хоть на ногах надеты знаменитые практичные ботинки. Пусть отрабатывают, раз их купили!

Наклонив голову и подняв коробку с сапогами над головой для защиты от дождя, она покинула защищенное крышей место, шагнула на мостовую и в первой же луже мгновенно промокла почти до колен. Продолжая ворчать под нос, Мэри пересекла переулок и побежала от магазина к следующему зданию, в котором раньше располагалась парикмахерская. Теперь оно пустовало.

Мэри ничего не слышала, не заметила никакого движения. Ничего, что могло ее предупредить. Одна большая, влажная от дождя рука накрыла ее рот, а другая обхватила тело, фактически лишив возможности сопротивляться. Напавший потащил ее в переулок, подальше от улицы. Мэри инстинктивно начала извиваться, пинаться и кричать, но ладонь мужчины приглушала звуки. Рука настолько сильно давила на ее лицо, что пальцы мучительно впивались в щеку.

Высокие, мокрые сорняки в переулке жалили ноги, дождь заливал глаза. Она испугалась и начала сопротивляться сильнее. Не может быть! Средь бела дня! Но этот мог, он сделал это с Кэти Тил.

Она освободила одну руку и, потянувшись назад, попыталась вцепиться ему в лицо. Пальцы нашли только влажную, шерстяную ткань. Мужчина ругнулся низким, скрипучим голосом и ударил Мэри кулаком по голове.

В полубессознательном состоянии, с разламывающейся от боли головой, бороться стало почти невозможно. Она рассеянно отметила, что они добрались до конца переулка и свернули за брошенное здание.

Тяжело и быстро дыша, он толкнул ее лицом вниз в гравий и грязь. Мэри сумела высвободить одну руку и смягчить падение. Гравий расцарапал ладонь до крови, но она едва почувствовала боль. Рука мучителя по-прежнему зажимала ее рот, вызывая удушье. Он вжал ее лицо во влажную грязь и лег сверху, давя всем весом своего тяжелого тела.

Второй рукой мужчина начал задирать юбку. Мэри дико вцепилась в душащую руку, пытаясь освободить рот и закричать. Второй удар оказался еще сильнее. Оглушенная, испуганная женщина продолжала отбиваться. Ругаясь, насильник развел ей ноги и прижался. Через брюки мужчины и свое белье Мэри почувствовала его возбуждение. Ее начало тошнить. Боже, нет!

Звук разорванной одежды придал Мэри сил. Она впилась зубами в ладонь, а ногтями свободной руки попыталась добраться до глаз нападающего.

В ушах звенело от удара и напряжения, но она услышала крик. Мужчина усилил давление на ее спину, оперся рукой рядом с ее головой, чтобы не упасть, и начал подниматься. Через заливающее лицо дождь и грязь она видела перед собой только синий рукав и бледную, веснушчатую руку. Сверху и сзади раздался громкий удар, и Мэри равнодушно подумала, не ударит ли еще и молния. Хотя не должна, молния всегда опережает гром.

Мимо пробежал человек. Мэри продолжала безвольно лежать с закрытыми глазами.

Потом раздалось проклятие, и человек вернулся.

– Мэри, – раздался уверенный голос. – Как вы?

Она сумела открыть глаза и разглядеть Клея Армстронга. С него ручьем текло, глаза разъяренно сверкали, но руки нежно перевернули ее на спину и приподняли голову.

– Как вы? – повторил Клей.

На этот раз слова прозвучали более отчетливо.

Дождь жалил лицо.

– Все нормально, – с трудом ответила Мэри и уронила голову на его плечо.

– Я его найду, – пообещал Клей. – Клянусь, я найду этого ублюдка!

***

В городе не было своего доктора, зато Бесси Пилант имела диплом медсестры, и Клей понес Мэри к дому Бесси. Медсестра позвонила в соседний город и вызвала частного доктора, у которого она работала. Она тщательно промыла царапины, положила на ушибы лед и заставила Мэри выпить горячий, сладкий чай. Клей исчез. Дом Бесси внезапно наполнился женщинами. Приехала Шэрон Уиклиф и заверила, что они с Дотти возьмут на себя все уроки в понедельник, если Мэри захочет отдохнуть. Фрэнки Бичем развлекала учительскими байками из собственного прошлого. Цель ее была очевидной, и женщины активно поддержали разговор. Мэри сидела безмолвно и неподвижно, так вцепившись в одеяло, которое накинула на ее плечи Бесси, что побелели пальцы. Она понимала, что женщины пытаются ее отвлечь, и была им благодарна, поэтому сконцентрировалась на их банальной болтовне. Даже Сисилия Карр приехала и погладила пострадавшую по руке, несмотря на спор за несколько часов до происшествия.

Потом прибыл доктор. Бесси отвела Мэри в спальню для обследования. Мэри подавленно отвечала на вопросы и вздрогнула, когда он начал исследовать больное место на голове, куда пришелся удар кулака нападавшего. Доктор проверил реакцию зрачков на свет и измерил кровяное давление, после чего дал легкое успокоительное.

– Все наладится, – сказал он, гладя ее по колену. – Сотрясения нет. К утру головная боль пройдет. Хороший ночной сон сделает больше, чем любое лекарство.

– Спасибо что приехали, – вежливо поблагодарила Мэри.

Отчаяние нарастало. Соседи вели себя замечательно, но она чувствовала, как напряжение закручивало внутренности все сильнее и сильнее. Она чувствовала себя грязной и выставленной напоказ. Больше всего хотелось скрыться от всех и принять душ. Еще сильнее хотелось увидеть Вульфа.

Выйдя из спальни, Мэри заметила вернувшегося Клея. Он немедленно подошел и взял ее за руку.

– Как вы себя чувствуете?

– Хорошо.

Если придется повторить это слово еще раз, она закричит.

– Мне нужно ваше заявление. Как думаете, сможете сделать это сейчас?

– Да, смогу.

Успокоительное средство начало действовать, разливаясь по телу состоянием отстраненности от переживаний. Она позволила Клею подвести себя к стулу и сильнее натянула одеяло. Ее знобило.

– Не нужно больше бояться, – успокаивающе произнес Клей. – Его взяли и заключили под стражу.

Впервые за последнее время пробудился интерес, и она внимательно на него посмотрела.

– Взяли? Вы его узнали?

– Я его видел, – в голос Клея вернулись железные нотки.

– Но он был в маске.

Мэри помнила ощущение ткани под пальцами.

– Да, но из-под маски сзади выглядывали волосы.

Мэри смерила помощника шерифа взглядом. Безразличие сменилось ужасом. Достаточно длинные, выглядывающие из-под маски волосы? Не может же Клей подумать на него. Нет! Она почувствовала себя совсем разбитой.

– Вульф?

– Не волнуйтесь. Я же сказал, что он в заключении.

Она так сжала кулаки, что ногти оставили красные полумесяцы на ладонях.

– Тогда отпустите его.

Клей выглядел ошеломленным, затем рассердился.

– Отпустить! Проклятье, Мэри, неужели в вашей голове не укладывается, что он напал на вас?

Она медленно покачала головой. Лицо побледнело.

– Это не он.

– Я его видел, – настаивал Клей, четко выговаривая каждое слово. – Высокий, с длинными темными волосами. Черт побери, кто еще мог это быть?

– Не знаю, но не Вульф.

Женщины застыли, прислушиваясь к спору. Сисили Карр напомнила:

– Мы на самом деле пытались вас предупредить, Мэри.

– Тогда вы предупредили меня не о том человеке! – Горящими глазами Мэри обвела комнату и обратилась к Клею. – Я видела его руки! Он белый. С белыми веснушчатыми руками. Это не Вульф Маккензи!

Брови Клея сошлись на переносице.

– Вы уверены?

– Уверена. Он упирался рукой в землю прямо перед моими глазами. – Мэри наклонилась и схватила его за рукав. – Выпустите Вульфа из тюрьмы. Немедленно. Немедленно! Вы меня слышите? И чтобы на нем не было ни одного синяка!

Клей встал и пошел к телефону. Мэри еще раз посмотрела на женщин в комнате. Они выглядели бледными и взволнованными. Мэри понимала почему. Пока подозревали Вульфа, имелась подходящая цель для опасения и гнева. Теперь придется подозревать своих, одного из горожан. У многих мужчин на руках можно найти веснушки, но не у Вульфа. У него темные, бронзовые от солнца руки, обветренные за много лет тяжелой физической работы и разъездов. Однажды она чувствовала их обнаженной кожей. Хотелось кричать, что у Вульфа нет ни одной причины напасть на нее, потому что он мог получить ее в любое время, как только захотел. Но она не стала. Оцепенение возвращалось. Только бы дождаться Вульфа, если он вообще приедет.

Час спустя Вульф без стука вошел в дом Бесси, как будто имел на это право. Когда он появился, женщины одновременно испугано вздохнули. Широкие плечи почти касались сторон дверного проема. Он не глянул на других людей. Глаза замерли на Мэри, закутанной в одеяло и смертельно бледной.

Ботинки застучали по полу, когда он пересек комнату и присел перед ней на корточках. Черные глаза осмотрели ее с головы до ног. Он осторожно прикоснулся к подбородку, повернул ее голову к свету, чтобы разглядеть царапины и ушибы на щеке, где жесткие пальцы впивались в нежную кожу. Потом пришло время осмотреть ее израненные ладони. Челюсть Вульфа окаменела.

Мэри хотела заплакать, но вместо этого криво улыбнулась.

– Вы постриглись, – мягко сказала она, и соединила пальцы в попытке удержаться от желания провести ими по густым, шелковистым волосам, прекрасно лежащим на красивой голове.

– Первым делом. Еще утром, – пробормотал он. – Как вы?

– Все хорошо. Ему не удалось… вы понимаете.

– Я знаю. – Он встал. – Скоро вернусь. Он от меня не уйдет. Обещаю, что доберусь до гада.

Клей резко напомнил:

– Это дело законных властей.

Глаза Вульфа полыхнули черным ледяным огнем.

– Толку-то от ваших властей!

Он вышел, не добавив ни слова. Мэри снова почувствовала озноб. Пока он был рядом, жизнь теплилась в оцепеневшем теле, но теперь оно леденело. Вульф обещал вернуться, но пора идти домой. Несмотря на внимательное окружение, даже слишком доброе, она еле сдерживала крик. Сил совсем не осталось.


Глава 7


Клея ошеломили изменения во внешнем виде Вульфа, но ему потребовалось не больше секунды, чтобы прийти в себя и последовать за бывшим подозреваемым. Вульф остановил грузовик в переулке, где Мэри подверглась нападению. Когда Клей покинул служебный автомобиль и вошел в переулок, Вульф, сидя на корточках, исследовал раскисшую землю. Он даже не поднял головы при приближении помощника шерифа. Вульф сконцентрировался на осмотре каждого сорняка, каждого кусочка гравия, каждого следа от обуви и углубления.

– Когда вы постриглись? – спросил Клей.

– Сегодня утром. В парикмахерской в Харпстоне.

– Почему?

– Мэри попросила, – ответил Вульф и вернулся к осмотру.

Он медленно двинулся вниз по переулку к задней стене здания, сделав паузу в том месте, где нападавший толкнул Мэри на землю. Потом пошел дальше, точно определив выбранную преступником тропинку, а в следующем переулке удовлетворенно хмыкнул и опустился на колени около смазанного отпечатка.

Клей проходил в этом месте, как и многие другие, поэтому с сомнением в голосе сказал:

– Отпечаток может принадлежать кому угодно.

– Нет. Это след мягкой обуви, не ботинка. – После недолгого осмотра отпечатка он добавил: – Мужчина слегка косолапит при движении. Весит около ста семидесяти пяти, возможно ста восьмидесяти фунтов. Находится не в лучшей форме. Он уже устал, когда добрался до этого места.

Клей почувствовал себя неуютно. Некоторые просто сослались бы на умение индейцев выслеживать добычу и ошиблись. Всегда были превосходные, способные легко идти по следу человека в дикой местности, как будто ботинки покрасили снизу свежей краской. Но Вульф разглядел такие детали, которые мог отметить только обученный охотиться на двуногих. Клей не сомневался в суждениях Вульфа. Ему уже встречались отличные следопыты, хотя не многие из них могли сравниться с этим.

– Вы были во Вьетнаме. – Очевидный факт, который внезапно оказался очень важным.

Вульф все еще рассматривал отпечаток.

– Да. Вы тоже?

– Двадцать первая пехотная. А какие у вас были нашивки?

Вульф взглянул снизу вверх. Мимолетная дьявольская улыбка коснулась его губ.

– Я служил в LRRP[4].

Чувство неловкости у Клея переросло в озноб. Дальних разведчиков в армии называли «лурпы». В отличие от обычных солдат, они могли неделями не выходить из джунглей, питаясь чем придется, охотясь и уходя от охотников. Выживали только за счет смекалки и умения сражаться и исчезали как тени, если того требовала ситуация. Клей видел вышедших из джунглей отощавших и грязных разведчиков, пахнущих как дикие животные, которыми они по существу и являлись, со смертью в глазах и настолько настороженных, что приближение к ним сзади или неожиданное касание представляло смертельную опасность. Иногда они были не в состоянии переносить контакт с другим человеком, пока нервы не приходили в норму. Опытный солдат обходил уставшего лурпа за три километра.

В глазах Вульфа появился холодный и смертельно опасный гнев, силу которого Клей мог скорее предположить, чем оценить. Вульф улыбнулся еще раз и неестественно спокойным, почти нежным тоном произнес:

– Он сделал ошибку.

– Какую именно?

– Напал на мою женщину.

– Здесь не место для охоты. Это дело законных властей.

– Тогда законным властям лучше держаться поближе к моей спине, – ответил Вульф и ушел.

Клей смотрел ему вслед и даже не удивился откровенным словам о Мэри, как о своей женщине. По спине снова прокатился озноб, перешедший в дрожь. Город Рат ошибся в оценке этого мужчины, но насильник допустил более серьезный просчет, который может для него стать роковым.

***

Мэри проигнорировала все протесты и просьбы, посыпавшиеся как только она объявила о желании вернуться домой. Женщины хотели как лучше, и она ценила их заботу, но остаться еще хоть на мгновение не могла. К счастью, физически Мэри почти не пострадала. Доктор предупредил об усилении головной боли в ближайшие несколько часов, поэтому лучше добраться домой как можно скорее.

Так она оказалась одна в машине, запотевшей от дождя, и автоматически включила зажигание. Позже Мэри не могла вспомнить дорогу к дому. Чувство облегчения при приближении к скрипучему старому дому было настолько глубоким, что даже пугало. Пришлось от него отстраниться. Нельзя позволить себе полностью расслабиться, не сейчас. Может позже. А пока нужно крепко держать себя в руках.

Вудроу сделал несколько кругов у ее ног, печально мяукая. Мэри заставила себя накормить кота, хотя он уже походил на шарик на лапках. Небольшое усилие, казалось, исчерпало последние силы. Она села за стол и застыла в неподвижности с упавшими на колени руками.

Именно в такой позе Вульф нашел ее полчаса спустя, когда серый дневной свет потускнел.

– Почему ты меня не подождала? – спросил он прямо от двери низким, мягким голосом.

– Мне нужно было домой.

– Я бы тебя отвез.

– Знаю.

Сев рядом за стол, он сильно сжал ее ледяные руки. Безучастный, неподвижный взгляд Мэри заставил сжаться его сердце. Он отдал бы что угодно, лишь бы никогда не видеть у нее такого взгляда.

Мэри всегда была упрямой, с «чертовским» характером. Миниатюрная, деликатно сложенная, но в собственных глазах она всегда была неукротимой. Сама мысль о поражении казалась ей чуждой. Мэри спокойно шла по жизни, устраивая ее под себя и принимая это как должное. У нее ничуть не вызывал удивление испуг владельца магазина перед грозящим учительским пальчиком. Такое отношение к жизни иногда Вульфа раздражало, но чаще очаровывало. Котенок считал себя тигром, действовал как тигр, поэтому люди уступали ей дорогу.

Теперь она не упрямилась. В прекрасных глазах поселилась неуверенность. Вульф знал, что она никогда не сможет забыть состояние беспомощности. Тот подонок ранил ее, оскорбил, в буквальном смысле окунул в грязь.

– Знаешь, что меня ужасало больше всего? – прервал долгую тишину голос Мэри.

– Что?

– Я хотела в первый раз быть с тобой, а он … – Она резко остановилась не в состоянии закончить мысль.

– Но он же не успел.

– Не успел. Он задрал юбку и прижался сзади. Потом начал срывать мою одежду, и я услышала крик Клея. По крайней мере, я думаю, что кричал именно Клей. Возможно, он даже выстрелил. Помню грохот, но я тогда подумала на гром.

Монотонность ее голоса беспокоила Вульфа. Мэри все еще была в шоке.

– Я не позволю ему снова подойти к тебе. Клянусь!

Она кивнула и закрыла глаза.

– Сейчас ты примешь душ, – сказал Вульф, ставя ее на ноги. – Долгий, горячий душ. А я за это время приготовлю что-нибудь поесть. Что бы ты хотела?

Она попыталась придумать, но даже мысль о еде вызывала неприятные ощущения.

– Только чай.

Он проводил ее наверх. Мэри казалась спокойной, но это спокойствие давалось напряжением всех сил. Лучше бы она плакала или кричала. Все что угодно, лишь бы разрушить сковавшее ее напряжение.

– Я только захвачу ночную рубашку. Ты не будешь возражать, если я ее возьму? – Мэри беспокоилась, как будто опасалась показаться слишком назойливой.

– Не буду. – Вульф потянулся, чтобы обнять ее за талию, но опустил руку прежде, чем дотронулся. Она могла испугаться прикосновения. В груди зародилась боль. Он понял, что теперь его прикосновение, как прикосновение любого другого мужчины, может показаться ей отвратительным.

С ночной рубашкой в руках Мэри послушно стояла в старомодной ванной, пока Вульф регулировал температуру воды.

– Я спущусь вниз, – сказал он, выпрямляясь и отходя назад. – Оставь дверь незапертой.

– Зачем?

Ее глаза стали большими и беспокойными.

– Вдруг ты упадешь в обморок, или что-то понадобится.

– Я не упаду.

Он слегка улыбнулся. Нет, мисс Мэри Элизабет Поттер не упадет обморок, не позволит себе такую слабость. Возможно, выпрямить спину ее заставило не напряжение, а железный характер.

Он знал, что вряд ли сможет уговорить ее поесть, но на всякий случай разогрел банку супа. Выбор времени оказался достаточно точным. Суп закипел, и чай уже заварился, когда Мэри вошла в кухню.

Не догадавшись накинуть халат, она пришла в одной ночной рубашке из однотонной, белой, хлопчатобумажной ткани. Вульфа бросило в жар. Какой бы скромной не была ночная рубашка, через нее проглядывали темные кружки сосков. Мэри села за стол как послушный ребенок. Он тихо ругнулся - сейчас не время для вожделения. Однако самовнушение не помогло. Он хотел ее при любых обстоятельствах.

Мэри механически, без возражений, съела суп, выпила чай, затем поблагодарила его за заботу. Вульф убрал со стола, вымыл тарелки и повернулся лицом. Мэри все еще сидела за столом со сложенными руками и взглядом в никуда. Не было сил сдержать тихие проклятия. Не было сил перенести это еще минуту. Вульф стремительно поднял ее со стула и сел, устроив Мэри на коленях.

На мгновение она окаменела в его руках; потом выдохнула и расслабилась.

– Я так испугалась, – прошептала она.

– Знаю, милая.

– Откуда ты можешь знать? Ты – мужчина.

Ее голос прозвучал почти грубо.

– Но я был в тюрьме. Помнишь?

Он спросил себя, догадается ли она о чем речь, но увидел задумчивую складку на ее лбу.

– О! – Мэри отчаянно нахмурилась. – Если кто-то тебя обидел... – начала было она.

– Остановись! На меня никто не нападал. Я в состоянии за себя постоять, и все это знали. – Вульф не стал объяснять, как отстаивал свою репутацию. – Но это случалось с другими заключенными. Я знал, что может произойти со мной, поэтому всегда был начеку.

Он спал в полглаза, с ножом из наточенной ложки в руке, а в его камере было припрятано разнообразное оружие, которое охранники видели, но не опознали в качестве такового. Только «лурп» мог разглядеть в безобидных предметах смертельную опасность. Да, он всегда был начеку.

– Я рада, – сказала она, но вдруг уронила голову ему на плечо и заплакала.

Вульф крепко держал ее, зарываясь пальцами в мягкие волосы и прижимая голову к плечу. Мягкое, стройное тело сотрясалось от рыданий. Мэри обняла его за шею и больше не пыталась говорить. Он тоже молчал. Слова были лишними.

Он качал ее в колыбели рук до тех пор, пока она не всхлипнула в последний раз и не подняла остекленевший взгляд.

– Мне надо вытереть нос.

Вульф потянулся к коробке салфеток, вытянул одну и вложил в ее руку. Мэри вытерла нос как настоящая леди, затем замерла без движения в попытке отыскать внутри себя силы, чтобы справится с бедой. Конечно, самое страшное не случилось, но того, что произошло, хватило с лихвой. Неожиданно в голову пришла одна мысль: сегодня вечером ей не нужна женская забота и внимание, но если сможет остаться Вульф, то все будет в порядке.

– Ты останешься сегодня со мной?

Каждая мышца большого тела напряглась, но он никак не мог отказать.

– Ты же знаешь, что останусь. Я лягу на…

– Нет. Я подразумеваю, не сможешь ли ты лечь рядом и обнять меня. Сегодня я не смогу уснуть в одиночестве, но завтра буду в порядке.

Он и надеялся, и сомневался в этом. Воспоминания останутся и будут нападать из темного угла, когда она меньше всего будет их ожидать. До самого последнего дня Мэри не сможет забыть о случившемся. Только за это он готов отвернуть насильнику голову. В прямом смысле.

– Позвоню Джо и сообщу, где я, – сказал Вульф и поднял ее с колен.

Ложиться спать было еще рано, но веки Мэри слипались. После звонка сыну, Вульф решил, что бессмысленно откладывать пытку. В кровати ей будет удобнее.

Он выключил свет и, поддерживая, повел ее по узкой лестнице. Под тонкой тканью чувствовалось теплое и упругое тело. Сердце Вульфа начало биться все сильнее. Пришлось стиснуть челюсти - кровь помчалась по телу, скапливаясь в паху. Ночь ожидается не из легких, и он знал это.

Старомодная спальня, казалось, не менялась с прошлого века. Но он и не ожидал ничего другого. Тонкий аромат сирени, который сопутствовал Мэри, чувствовался здесь сильнее. Боль в паху усилилась.

– Надеюсь, она достаточно просторная для тебя, – заволновалась Мэри, глядя на двуспальную кровать.

– Сойдет.

Конечно, кровать показалось узковатой, но делать нечего. Им предстояло провести ночь обнявшись. Ее бедра окажутся прижатыми к его паху, и останется только молча сходить с ума. Внезапно он засомневался, сможет ли лежать рядом целую ночь и не взять ее. Что бы ни говорил разум, тело требовало свое. Он уже твердый как камень. Вульфу едва хватило сил сдержать стон.

– Какую сторону выбираешь?

Разве это имело значение? Мучение остается мучением независимо от стороны кровати.

– Левую.

Мэри кивнула и откинула одеяло. Вульф не хотел смотреть, как она укладывается в кровать, но глаза отказались повиноваться. Он увидел изгиб ягодиц, когда ночная рубашка натянулась на миг, бледные, стройные ноги и немедленно представил их сжимающими его талию. Он увидел контур красивой груди, и вспомнил тяжесть нежной плоти в своих руках, вкус розовых сосков во рту, сводящий с ума запах.

Резко наклонившись и укрыв ее одеялом, Вульф сказал:

– Я должен принять душ.

В глазах промелькнул испуг, но Мэри взяла себя в руки.

– Полотенца в кладовке, соседняя с ванной дверь.

Вульф в ванной снимал одежду и сердито ругался. Никакой ледяной душ не поможет. Столько таких душей принято за последнее время, но эффект оказывался удивительно коротким. Ему нужна Мэри – обнаженная, лежащая под ним, прячущая в себе его раздутую и пульсирующую плоть. Настолько тугая, что понадобится не больше минуты…

Проклятье! Сегодня он не может ее бросить в одиночестве. Чего бы это ни стоило.

Все тело ломило. Теплые, упругие струи не снимали напряжение. Нельзя идти к ней в таком состоянии. Меньше всего Мэри сегодня нужен любовник. Ей нужно (необходимо) утешение, а не страсть на целую ночь. Вот только где взять уверенность в собственной сдержанности? Слишком давно он обходился без женщины, слишком долго сходил с ума по Мэри.

Нельзя оставлять ее одну, и нельзя идти в таком состоянии к ней. Придется кое-что сделать. Мыльная рука скатилась вниз. По крайней мере, это позволит сохранить самоконтроль. Лучше перерезать собственное горло, чем снова увидеть страх в ее глазах.

***

Она не сделала ни одного движения – ни когда Вульф подошел к кровати, ни когда выключил свет. Только почувствовав, как матрац прогнулся под его весом, она передвинулась подальше. Он разместился на своей половине кровати, после чего обнял ее за талию, согревая теплом большого тела. Мэри вздохнула и почувствовала, что медленно расслабляется.

– Как хорошо, – прошептала она.

– Не боишься?

– Тебя? Никогда! – В голосе слышалась нежность. Мэри потянулась и положила ладонь на щеку любимого. – Утром все будет в порядке. Вот увидишь. Сейчас я слишком устала, чтобы справится с неприятностями. Ты собираешься обнимать меня всю ночь?

– Если захочешь.

– Пожалуйста.

Он погладил ее по волосам и прижался поцелуем к затылку, радуясь легкой дрожи, пробежавшей по расслабленному телу.

– С удовольствием, – мягко сказал он. – Доброй ночи, дорогая.

***

Мэри разбудила гроза. Уже рассвело, но тусклый свет едва пробивался сквозь черные тучи. Разбушевавшаяся стихия напоминала свирепые южные грозы. Молния разорвала темное небо, от сильного удара грома задрожал воздух. Мэри лениво считала секунды между вспышкой молнии и громом, чтобы оценить расстояние – до грозы семь миль. Дождь лил как из ведра и громко стучал по старой, покрытой железом крыше. Замечательно!

Она чувствовала одновременно бьющую энергию и полное спокойствие, как будто чего-то ждала. Вчерашний день остался в прошлом. Он больше не сможет причинить боль. Наступил новый день, а в нем был Вульф!

В кровати его не было, но они провели ночь вместе. Даже во сне она ощущала его присутствие, чувствовала обнимающие сильные руки. Совместный сон стал такой радостью, которую трудно передать словами, и которая, возможно, означала очень многое. Трудно заставить себя не надеяться на большее.

Где он? Вроде пахло кофе. Мэри встала с кровати, пошла в ванную, почистила зубы и причесалась, а затем вернулась в спальню переодеться. Внезапно она почувствовала, что еле терпит прикосновения лифчика, и решила его не одевать. Легкое пульсирующее ощущение окутало тело, усиливая предвкушение. Даже трусики показались лишними. Мэри надела на голое тело свободное хлопчатобумажное платье и босиком отправилась вниз по лестнице.

Ни в комнате, ни на кухне Вульфа не было, хотя пустая чашка в раковине объясняла слабый запах кофе. Через открытую кухонную дверь, через сетку, прохладный влажный воздух и свежий запах дождя проник в помещение и смешался с ароматом кофе. Грузовик Вульфа продолжал стоять у заднего крыльца.

Потребовалось всего несколько минут, чтобы вскипятить воду и залить им чай в пакетике. Мэри пила чай, сидя за кухонным столом и наблюдая за скользящими по стеклу каплями дождя. Достаточно прохладный воздух должен был вызывать озноб, но даже в одном тонком платье она не мерзла, хотя чувствовала, как напряглись соски. Раньше это могло бы ее смутить, но сейчас она думала только о Вульфе.

Она едва успела пройти полпути между столом и раковиной с пустой чашкой в руке, как внезапно почувствовала его присутствие. Вульф стоял с другой стороны экрана, наблюдая за ней через противомоскитную сетку. Мокрая одежда прилипла к коже, с лица стекали дождевые капли. Мэри замерла, повернула голову и утонула в его глазах.

Вульф выглядел дикарем с прищуренными сверкающими глазами и широко расставленными ногами. Мэри видела его поднимающуюся и опадающую от учащенного дыхания грудь, видела бьющуюся жилку в основании его горла. Хотя он оставался неподвижным, чувствовалось напряжение, сжимающее мощное тело. В тот момент Мэри стало понятно, что он собирается делать, и что она ждет.

– Я всегда буду полукровкой, – произнес он низким, хриплым голосом, который едва перекрывал звуки барабанящего дождя. – Всегда найдутся люди, которые из-за этого будут смотреть свысока. Хорошенько подумай, прежде чем стать моей женщиной, потому что дороги назад не будет.

Она ответила мягко, но уверенно:

– Я не захочу вернуться.

Намеренно медленными движениями он открыл противомоскитный экран и вошел в кухню. Дрожащими руками Мэри вымыла и убрала чашку в шкафчик, затем повернулась лицом к Вульфу.

Положив руки на тонкую талию, он мягко прижал ее к себе. Перед платья сразу же намок и облепил тело. Мэри подняла руки, закинула ему на шею и потянулась губами. Поцелуй был неторопливым и глубоким. Горячая волна прошла по всему ее телу до кончиков пальцев на ногах. Теперь она больше знала о поцелуях, и приветствовала его язык движениями своего языка. Грудь высоко поднялась от глубокого вдоха, объятья Вульфа стали более крепкими. Внезапно из неторопливого поцелуй превратился в голодный и настойчивый, давление губ стало почти болезненным.

Она почувствовала, как подол платья приподнялся, и твердая мужская ладонь заскользила по ноге, достигла бедра и остановилась. Его руки задрожали от возбуждения, едва он понял, что под платьем нет белья. Ладонь продвинулась чуть дальше на ее голую попку и ласково ее сжала. Это было удивительно приятно, и Мэри потерлась о его руку. Вульф открывал для нее новый мир – мир чувственного удовольствия, постоянно расширяя его границы.

Он не мог больше ждать и подхватил ее на руки. С полным решимости лицом посмотрел в глаза и очень спокойно предупредил:

– Если не загорится дом, на этот раз я не остановлюсь. Даже если зазвонит телефон, или кто-то приедет и постучит в дверь спальни. Сегодня мы закончим начатое.

Мэри не ответила, но улыбнулась так сладко, что в горячке он подумал, не взять ли ее не сходя с места. Руки Вульфа напряглись, он тряхнул головой и по узкой скрипучей лестнице понес бесценную ношу в спальню.

Аккуратно положив Мэри на кровать, он отступил и на мгновение задержал на ней взгляд. Потом подошел к окну и распахнул его.

– Давай впустим бурю, – предложил Вульф.

Полутемную комнату заполнили тени и звуки. Охлажденный дождем воздух свежей волной прошелся по разгоряченной коже. Грохотание грома и шум дождя почти заглушили тихий звук ее вздоха.

Тусклый серый свет из окна обрисовывал контуры выпуклых мышц. Вульф вещь за вещью снимал влажную одежду. Не двигаясь, Мэри лежала на кровати и не отрывала от него глаз. Сначала соскользнула рубашка и открыла взгляду сильные плечи и выпуклые пластины пресса. По прошлым прикосновениям она помнила ощущение удивительной твердости, непробиваемости мышц под гладкой кожей. Наклонившись, он стащил ботинки и носки, затем выпрямился и расстегнул пряжку ремня. Шум грозы превратил его движения в пантомиму, но Мэри будто наяву услышала шипение молнии джинсов, когда ползунок начал разделять металлические зубцы. Без колебаний он спустил вниз джинсы и белье и перешагнул через них.

Обнаженный Вульф! Ее сердце мучительно билось в груди. Впервые она почувствовала себя маленькой и беспомощной по сравнению с ним. Он был большим, он был сильным, он был настоящим. Мэри не могла оторвать взгляд от его восставшей плоти. Скоро он войдет в нее, придавив всем весом. Она немного боялась.

Он увидел это в ее глазах, когда склонился над кроватью.

– Не бойся, – прошептал он, отводя ее волосы в сторону, и осторожно расстегнул молнию на платье.

– Я знаю, что должно произойти, – пробормотала Мэри, прижимаясь лицом к его плечу. – Процесс более-менее понятен. Не понятно как это вообще возможно.

– Возможно. Я все сделаю мягко, не спеша.

– Хорошо, – согласилась она и позволила повернуть себя, чтобы ему было удобно спустить платье. Обнаженные груди налились, соски поднялись в напряжении. Он нагнулся и поцеловал обе вершинки, увлажняя их языком. Она выгнула спину, чувствуя, как по телу прокатился жар. Он быстро спустил платье до бедер и снял через ноги. Желание провести руками по обнаженному телу стало слишком острым, чтобы его и дальше игнорировать.

Мэри задрожала. Впервые с младенчества другой человек видит ее полностью обнаженной. Жар поднялся к щекам, и она закрыла глаза, пытаясь бороться со смущением и неприятной мыслью, что ее выставили напоказ. Вульф коснулся ее грудей, мягко их сжал. Потом его загрубевшая ладонь начала медленно перемещаться вниз, пока пальцы не коснулись сначала ее живота, а потом шелковистого треугольника. Тихо застонав, она раскрыла глаза, чтобы встретится с таким настойчивым и жарким взглядом, что сразу забыла о смущении. Внезапно пришла гордость, что он так сильно ее желает, что его тело пробудилось. Мэри расслабила ноги. Мужской палец скользнул в мягкие складки, слегка погладил ее самое чувствительное место. Тело Мэри снова напряглось, и она застонала. Ничто не могло сравниться с этими ощущениями, но хотелось большего. Удовольствие казалось непереносимо острым.

– Тебе нравится? – прошептал Вульф.

Она только вздохнула. Стройное тело медленно задвигалось в старом как мир ритме. Разведя ее ноги пошире, Вульф продолжил чувственные исследования. В то же время он наклонился и с жадностью припал к ее губам. Мэри вцепилась в его плечи. Невозможно было предположить, что его ласка так подействует на ее чувства. Ни за что на свете она бы не согласилась остановить Вульфа. Вызванная им лихорадка распространялась и усиливалась, пока не осталось ощущение только их тел. Ласковые мужские пальцы подводили ее все ближе к исступлению, а рот приглушал тихие стоны.

Высвободив губы, Мэри взмолилась:

– Вульф, пожалуйста.

– Еще чуть-чуть, милая. Посмотри на меня. Позвольте мне видеть твое лицо, когда я…

Она ответила стоном. Палец сильнее погрузился во влажную глубину. Не отрывая от нее пристальный взгляд темных глаз, он медленно двигал пальцем. Обоих сотрясала дрожь.

Вульф не мог больше ждать. Его тело пульсировало, а разгоряченная возлюбленная подошла к самому краю. Бледная, прозрачная кожа опьяняла, приводила в восторг. Прикосновения будили необузданные желания. Ничто в жизни его так не возбуждало, как ее тело. Все в Мэри было нежным: мягкие как у ребенка волосы, прозрачная атласная кожа, даже завитки между ее ног были шелковистыми, а не упругими. Он хотел ее больше, чем сделать следующий вздох.

Вульф раздвинул ее ноги, чтобы освободить место для своих бедер и удобнее устроится. Почувствовав твердую, обжигающую плоть, она резко вдохнула. Их глаза снова встретились, когда он полностью опустился и начал в нее входить.

Шторм бушевал прямо над их головами. Молнии раскалывали небо, гром раздавался сразу за вспышками, пугая старый дом. Резкие порывы ветра отбрасывали занавески вглубь комнаты, разбрызгивали капли дождя на полу перед открытым окном и накрывали мелким туманом разгоряченные тела. Принимая медленное проникновение мужской плоти, Мэри не сдержала слезы, которые смешались с туманом.

Их лица были всего в дюйме друг от друга. Опираясь на локти, он слизнул ее слезы и поцеловал солеными губами. Мэри чувствовала острую боль. Ее тело растягивалось, принимая Вульфа. Давление усиливалось, слезы продолжали просачиваться из уголков ее глаз. Он углубил поцелуй, подался ягодицами вперед, и внезапно преграда уступала давлению. Вульф погрузился до конца и издал глубокий, почти мученический стон удовольствия.

Боль не ушла, но было нечто гораздо большее. Когда-то он сказал, что занятия любовью - горячее и потное дело, которое ей может не понравиться. Это оказалось правдой и неправдой одновременно. Было горячо, потно, сыро и примитивно, но в тоже время мощно и захватывающе. Несмотря на боль, она чувствовала себя возвеличенной. Так восхитительно принимать в мягкие глубины напряжение и возбуждение мощного тела, которое раскачивается в колыбели ее ног и рук. Она любила, он нуждался в ней. До этого мига, когда она отдала себя любимому мужчине, трудно было назвать ее жизнь настоящей.

Нет смысла таиться дальше. Наверное, Вульф уже догадался. Мэри никогда не прятала чувства под маской. Ее руки скользнули по гладким, влажным плечам и утонули в густых черных волосах.

– Я люблю тебя, – сказала она. Мягкий голос едва не утонул в очередном раскате грома.

Если он ответил, то Мэри не услышала. Вульф снова просунул руку между телами, но на этот раз положил на нее, и начал двигаться. Волна жара снова прокатилась по ее телу, заставляя забыть про боль. Выгибаясь, она подняла бедра, чтобы вобрать его еще глубже, и снова повторила слова любви. Пот усыпал бисером напряженное лицо мужчины, который пытался сдерживать свои движения. Шторм бушевал не только в комнате, но и в их телах. Волнообразные движения ее бедер сводили Вульфа с ума. Оба тела напрягались в ожидании. Совместные движения мужчины и женщины сопровождались раскатами грома, скрипом пружин и ударами спинки кровати о стену. Низкие стоны и мягкие вскрики, влажная плоть и дрожащие мускулы, отчаянно стиснутые руки, прерывистое дыхание и неудержимые толчки – все это она узнала, ощутила, услышала. Мэри поглотила любовная лихорадка.

– Вульф? – раздался высокий, напряженный всхлип, ногти впились в его спину.

– Не борись с этим, малышка. Расслабься.

Вульф застонал, чувствуя приближение развязки. Сил сдерживаться больше не осталось. Он переместил руки под ее бедра, поднимая их, прижимаясь плотнее, и начал раскачиваться мощнее.

Напряжение и дрожь поднялись до невыносимого уровня, а затем она почувствовала взрыв. Мэри закричала, ее тело содрогнулось. Невообразимо сладкое безумие, удовольствие, которое невозможно описать, продолжалось и продолжалось. Вульф держал ее в объятьях, пока она не затихла, затем начал входить быстро и глубоко. Гортанный крик раздался одновременно с ударом грома, и Вульф вдавил ее в кровать, сотрясаемый мощными волнами освобождения.

Они лежали не шевелясь, молча, слова были не нужны. Их соединение было настолько необходимым и срочным, что все остальное казалось несущественным. Даже сильная гроза осталась только фоном. Медленно, неохотно Мэри возвращалась к действительности, но ей хотелось просто лежать под ним и перебирать густые волосы Вульфа.

Их дыхание давно выровнялось, и гроза далеко ушла, когда он передвинулся в сторону. Какое-то время объятья их согревали, но потом кожа остыла, выстуженная туманом кровать стала неуютной. Когда Мэри начала дрожать, он встал с кровати и закрыл окно. Мышцы поочередно напрягались и расслаблялись при каждом движении нагого тела. Потом Вульф повернулся, и она беспомощно замерла: очарованная, загипнотизированная. До дрожи хотелось провести руками по всей длине его прекрасного тела, особенно внизу живота, осмотреть его, исследовать, как белое пятно на карте.

– Нравится?

Низкий голос согревала мягкая насмешка. Отношения между ними зашли так далеко, что смущаться теперь было поздно. Она подняла глаза и улыбнулась.

– Очень. Однажды я представила тебя в набедренной повязке, но так намного лучше.

Вульф наклонился и легко поднял ее с кровати, словно она весела не тяжелее перышка.

– Лучше одеться до того, как ты простудишься, а я забуду о своих добрых намерениях.

– О каких намерениях?

– Не выпускать тебя из объятий, пока ты не устанешь настолько, что не сможешь ходить.

Она смотрела на него совершенно серьезно.

– Ты сделал все просто замечательно. Спасибо.

– Для меня это было тоже чертовки приятно. – Один уголок его губ приподнялся. Вульф запустил руки в серебристо-каштановые волосы. – Никаких неприятных мыслей?

Было понятно, что он подразумевал. Мэри уперлась головой в широкую мужскую грудь.

– Нет. Это совершенно другое.

Но Мэри не забыла, и он это знал. Внутри она все еще оставалась разбитой и глубоко раненой, хотя держалась спокойно и гордо.

Вульф твердо решил заставить ублюдка заплатить за боль, причиненную ее упрямому, гордому духу Мэри.

Долгие годы он провел не привлекая внимания, поддерживая с жителями Рата что-то вроде вооруженного перемирия. Но ради Мэри он найдет того червя, который на нее напал. Если горожанам не понравится, то это будет их проблемой.


Глава 8


Мэри бросила влажную одежду Вульфа в сушилку и приготовила поздний завтрак. Оба молчали. Несмотря на желание держать себя в руках, Мэри не удавалось отрешиться от воспоминаний об ужасных секундах, когда она беспомощно вырывалась из рук сумасшедшего. Нет сомнений, насильник – ненормальный. Что бы она ни делала, о чем бы ни думала, вспышки воспоминаний, как подлые удары в спину, возвращали на минуту-другую в кошмар нападения, пока ей не удавалось вернуть самообладание и отодвинуть воспоминания подальше.

Вульф наблюдал за Мэри, догадываясь о ее чувствах по тому, как маленькое женское тело снова и снова напрягалось и медленно расслаблялось. Он и сам жил в окружении вспышек памяти о Вьетнаме и о тюрьме, знал, как они действуют, и чего это стоит. Отнести бы ее снова на кровать, оградить объятьями. Но пока она новичок и не готова к новому любовному поединку. Когда она привыкнет… Легкая улыбка тронула мужские губы, едва он подумал о долгих часах и разных позах.

Но сначала необходимо найти человека, который нападал на женщин.

Достав сухую одежду, Вульф оделся и повел Мэри к задней двери. Дождь превратился в морось, сильно промокнуть они не успеют.

– Пойдем со мной к сараю, – сказал он, беря ее за руку.

– Зачем?

– Хочу тебе кое-что показать.

– Я была в сарае. Там нет ничего интересного.

– Сегодня есть. Тебе должно понравиться.

– Хорошо.

Они поспешили к старому сараю – темному, мокрому и холодному. Пылинки щекотали нос.

– Ничего не видно. Слишком темно!

– Здесь достаточно светло. Проходи.

Все еще держа Мэри за руку, он вел ее в стойло. В стене не хватало нескольких досок, и через отверстие проникал тусклый свет. После темноты в центре сарая, у стены оказалось светлее.

– Что там?

– Загляни в угол под кормушку.

Мэри наклонилась. В куче пыльной соломы, на старом полотенце она разглядела лежащего на боку Вудроу, рядом с животом которого копошились четыре маленьких, похожих на крысят, создания.

Она резко выпрямилась.

– Вудроу стал отцом!

– Нет. Вудроу стал матерью.

– Матерью?!

Она уставилась на кота, который бросил на нее загадочный взгляд, и начал облизывать котят.

– Меня уверяли, что Вудроу – это он, а на самом деле – она?!

– Похоже. Разве ты сама не проверяла?

Мэри бросила на него серьезный взгляд.

– У меня нет привычки рассматривать половые органы животных.

– Только мои, да?

Она покраснела, но не стала отрицать.

Руки Вульфа скользнули вокруг ее талии и притянули для неспешного, теплого поцелуя. Мэри вздохнула и расслабилась рядом с ним, затем, пока его губы ласкали ее рот, обхватила руками за шею. Близость большого, сильного тела позволяла чувствовать безопасность и спокойствие. Пока ее обнимают сильные руки, ничто не сможет причинить ей вред.

– Мне пора домой, – сказал он, отрываясь от теплых губ. – Джо сделает все, что в его силах, но без моей помощи он не сможет закончить необходимую работу на ранчо.

Мэри думала, что сможет справиться, но при мысли о том, чтобы остаться одной, ее охватила паника. Она быстро взяла себя в руки и освободила его шею.

– Хорошо.

На языке вертелся вопрос, когда она его увидит, но слова остались несказанными. Странно, их отношения стали очень близкими, но чувствовала она себя неуверенно. Позволив ему так приблизиться, позволив познать ее тело, Мэри стала уязвимой. Такая близость даже пугала.

– Не забудь про куртку, – сказал Вульф, когда они покидали сарай.

– Моя куртка осталась дома.

– Я имел в виду – захвати с собой. Ты едешь со мной.

Мэри бросила на него быстрый взгляд, затем опустила глаза.

– Когда-то мне придется остаться одной, – спокойно сказала она.

– Но не сегодня. Сходи за курткой.

С ветровкой в руках Мэри залезла в пикап, чувствуя себя так, словно казнь отложили. Возможно, до конца дня она сможет перебороть свои страхи.

Когда они подъехали, Джо вышел из сарая и вскоре оказался у двери пикапа со стороны пассажира. Едва Мэри открыла дверь, как он снял ее с подножки и крепко обнял.

– Как вы?

Молодой голос звучал хрипло.

Она обняла его в ответ.

– Он меня не обидел. Только напугал.

Через ее голову Джо посмотрел на отца и увидел холод и сдерживаемый гнев в темных глазах, которые задержались на маленькой женщине. Кем бы ни был тот человек, который посмел причинить ей боль, он заплатит с лихвой. Джо кипел от страшного гнева, но он знал, что чувства Вульфа еще сильнее. Их глаза встретились, и Вульф слегка покачал головой, прося не углубляться в детали. Мэри нужно расслабиться, а не вспоминать лишний раз о нападении.

Вульф подошел, обнял ее за плечи, и развернул ее лицом к конюшне.

– Как насчет помощи по хозяйству?

Глаза Мэри просияли.

– С удовольствием. Всегда мечтала посмотреть на ранчо изнутри.

По пути к конюшням он машинально подстроился под ее недлинный шаг.

– Это не совсем ранчо. У нас есть небольшое стадо, в основном лошади, которых мы обучаем, и несколько бычков на мясо для личных нужд.

– Чему вы их обучаете?

– Мы обучаем лошадей для работы со стадом. В основном квартерхорсов[5]. Я объезжаю и тренирую лошадей для пастухов, но иногда, для души, берусь за чистокровных.

– Разве у владельцев чистокровных лошадей нет собственных тренеров?

Он пожал плечами.

– Некоторые лошади обучаются труднее других. Чего стоит дорогущая лошадь, если никто не может к ней подойти?

Вульф не уточнил, но Мэри поняла, что он берет лошадей, от которых отказывались остальные тренеры.

Длинное здание конюшни уходило направо от сарая. Когда они вошли вовнутрь, Мэри вдохнула богатые земные ароматы лошадей, кожи, навоза, зерна и сена. Длинные атласные шеи поднимались над дверями стойл, вокруг раздавалось любопытное ржание. Мэри никогда не подходила так близко к лошадям, но совершенно не боялась. Она шла вдоль стойл, лаская и поглаживая животных, разговаривая с ними.

– Все эти лошади – квартерхорсы?

– Нет. Конь в следующем стойле – канадской породы, киттингхорс[6]>. Это специализация, а не порода. Его хозяин владеет ранчо в соседнем округе. В последнем стойле – американская верховая[7] для жены владельца крупного ранчо в Монтане. Эта лошадь будет подарком на ее день рождения в июле. Все остальные – квартерхорсы.

Все они еще очень молодые и игривые, как дети. Вульф угощал лошадей, разговаривая низким, спокойным голосом, успокаивая их, как расшалившихся подростков. Весь день Мэри провела с Вульфом и Джо в конюшнях, наблюдая за бесконечными делами по чистке, кормлению, проверке копыт. К вечеру дождь прекратился, и Вульф поработал с двумя молодыми лошадьми в небольшом загоне за конюшнями, постепенно приручая их к упряжи и седлу. Он не поднимал голоса, не терял терпения, даже когда капризная молодая лошадь уклонялась каждый раз, когда Вульф пытался поднять седло ей на спину. Просто успокаивал и уговаривал жеребенка попробовать еще раз. До окончания дня молодые лошади спокойно гуляли по загону, как будто они годами ходили под седлом.

Мэри была в восторге и от его низкого, бархатного голоса, и от того, как сильные руки держали молодых животных, одновременно обучая и успокаивая. То же самое он делал с ней, и эти руки волновали ее все сильнее. Мэри задрожала от воспоминаний, ее груди напряглись.

– Никогда не видел такого волшебника как отец, – тихо сказал Джо. – Я хорошо умею ладить с лошадьми, но даже рядом не стоял с его умением. Не было еще лошади, которую он не смог бы успокоить. Пару лет назад нам привели жеребца. Коня забрали из стада, но он был настолько норовистым, что ни один тренер не мог его укротить. Отец отвел его в стойло и оставил в покое, но изо дня в день клал кусочки сахара, яблоки или морковь сверху на дверь стойла и стоял рядом, пока жеребец хорошенько его не рассмотрит. Потом он уходил, а конь забирал лакомство. Жеребец начал следить глазами и фыркать, если отец не торопился положить в привычное место что-то вкусненькое. Затем отец перестал уходить, и Звонку, так звали коня, пришлось подходить к двери за лакомством на глазах у отца. Затем, чтобы получить удовольствие, он должен был взять еду из рук. Отец давал коню только морковь, пока не убедился, что пальцы не пострадают. Наконец Звонок начал высовывать голову из стойла и обнюхивать рубашку отца, как ищущий леденец ребенок. Отец ухаживал и баловал Звонка, который очень любил, когда его чистят, постепенно приручил его к седлу и начал ездить верхом. Я работал с ним после отца. Конь, вероятно, решил, что нет нужды бороться все время.

Одна из наших кобыл была в охоте, и отец позвонил хозяину Звонка, чтобы узнать не хотел бы он попробовать случить Звонка с нашей кобылой. Парень дал добро, Звонок показал себя настоящим джентльменом, и все были счастливы. Хозяин получил драгоценного жеребца укрощенным и обученным, а мы, кроме хороших денег, заимели великолепного жеребенка от покрытой Звонком кобылы.

Мэри только моргала, когда Джо говорил о "кобыле в охоте", “случке”, "покрытии".

Она откашлялась и сказала:

– Вульф просто замечательный, – и еще раз прочистила горло.

Кожа Мэри стала чувствительной и горячей. Она не могла отвести глаз от Вульфа – высокого, широкоплечего. Когда он наклонялся, в темных волосах вспыхивали солнечные блики.

– Пока вы здесь, может нам позаниматься сегодня после работы, раз уж я пропустил занятия в пятницу вечером, – предложил Джо, прерывая ее мысли.

Не хотелось вспоминать, почему не было занятий в пятницу, о долгих часах в ожидании посадят ли Вульфа в тюрьму или отпустят. Сегодняшний день стал кратким оазисом спокойствия, почти нормальным, но пройдет немало времени, прежде чем округ вернется к привычной жизни. Была изнасилована молодая девушка, и на следующий день Мэри подверглась нападению. Люди разгневаны, обеспокоены, смотрят на соседей с подозрением. Боже помоги тому незнакомцу, который окажется поблизости, по крайней мере, пока не поймают виновного!

Под колесами зашелестел гравий, и Джо оставил работу, чтобы посмотреть, кого принесло на гору Маккензи. Через секунду он вернулся с Клеем Армстронгом. Повторялась прошлая пятница. Сердце Мэри дало сбой. Не собирался ли Клей на сей раз арестовать Вульфа?

– Мэри, – Клей кивнул и коснулся края шляпы. – Как у вас дела?

– Спасибо, хорошо, – твердо ответила она.

– Я надеялся найти вас здесь. Вы в состоянии еще раз поговорить со мной?

Вульф снял рабочие перчатки и подошел поближе. Его взгляд стал жестким.

– Она все рассказала вам еще вчера.

– Иногда люди вспоминают подробности после того, как пройдет шок.

Поскольку Вульф явно собирался потребовать от Клея убраться с его земли, Мэри повернулась и дотронулась до его руки.

– Не нужно… Я хорошо себя чувствую.

Она обманывала, и Вульф это знал, но выражение лица молодой женщины явно говорило, что она не отступит. С некоторым изумлением Вульф смотрел, как его котенок, в конце концов, частично вернул уверенность в себе. Только нельзя позволить Клею разговаривать с ней один на один. Вульф посмотрел на Джо.

– Займись лошадью. Я иду с Мэри.

– В этом нет необходимости, – сказал Клей.

– Не для меня.

Между двумя крупными мужчинами Мэри почувствовала себя карликом. По дороге к дому она подумала, что очень скоро такая защита вызвала бы у нее удушье. Улыбка коснулась ее губ.

Вероятно, Клей чувствовал обязанность защищать ее и от нападения, и от Вульфа, который, в свою очередь, был настроен защищать ее ото всех. Интересно, что подумает Клей, если узнает, что защита от Вульфа ей не нужна. Тетя Ардит сказала бы, что Вульф воспользовался неопытностью девушки, но Мэри искренне надеялась, что он снова это сделает. Скоро.

Вульф поймал ее уклончивый взгляд и напрягся, почувствовав женский интерес и теплоту. Черт побери, разве она не догадывается о его реакции и о том, как это смущает? Внизу живота уже чувствовалось напряжение. Нет, вряд ли догадывается. Несмотря на утренние любовные ласки, Мэри все еще совершенно неопытна и в сексе, и в том, какое впечатление производит на него. Вульф пошел быстрее. Лучше поскорее присесть.

Когда они вошли в кухню, Мэри занялась кофе так естественно, как в собственном доме, подчеркивая специально для Клея, что они с Вульфом – пара. Горожанам пора привыкать к новому положению дел.

– Давайте начнем сначала, – сказал Клей.

Мэри на мгновение замерла, затем продолжила спокойно отмерять кофе в кофеварку.

– Я купила в магазине Херста новые сапоги и направилась к своему автомобилю. Мои сапоги! Я их бросила! Вы не видели? Может их кто подобрал?

– Я их видел, но не знаю, что с ними случилось потом. Разузнаю у людей.

– Наверное, он стоял сбоку от магазина, иначе бы я его заметила на другой стороне улицы. Он схватил меня сзади и зажал рукой рот, так сильно запрокинув назад голову, что я вообще не могла пошевелиться. Потом он потащил меня в переулок. Я освободила одну руку и попыталась расцарапать его лицо, но не получилось из-за лыжной маски. Потом он сильно ударил меня по голове кулаком и я… ничего не помню до того момента, когда он бросил меня на землю. Я продолжала царапаться, возможно, дотянулась до руки, потому что он снова меня ударил. Тогда я укусила его за руку, но не знаю до крови или нет.

Кто-то закричал, он вскочил и убежал. Когда вставал, уперся рукой в землю прямо перед моим лицом. Рукав был синим, рука вся покрыта веснушками. Много веснушек. Потом появились вы.

Мэри замолчала и подошла к кухонному окну, повернувшись к сидящим за столом мужчинам спиной. Поэтому она не видела убийственного взгляда и стиснутых кулаков Вульфа. Но Клей заметил, и его это насторожило.

– Это я крикнул. Увидел на земле пакет и подошел поближе посмотреть, что там такое. Затем я услышал странные скребущие звуки из-за угла здания. Когда я его увидел, то крикнул, вытащил оружие и выстрелил над головой, чтобы остановить преступника.

Вульф свирепо прошипел:

– Надо было стрелять прямо в сукиного сына. Это бы его точно остановило.

Сейчас Клей жалел, что не выстрелил в парня. По крайней мере, им бы не пришлось ломать голову над личностью преступника, и горожане чувствовали бы себя спокойнее. Женщины теперь брали с собой оружие, куда бы не шли, даже чтобы вывесить во дворе простиранное белье. Настроение жителей становилось опасным для любого незнакомого человека в округе.

Клей высказал то, что его больше всего беспокоило.

– Никто не заметил незнакомых мужчин. Рат – маленький город, все в округе друг другу более или менее знакомы. Нового человека сразу бы заметили, особенно мужчину с длинными темными волосами.

Улыбка Вульф была не теплее льда.

– Все считают виновным меня.

У окна напрягалась Мэри. Она пыталась не слушать разговор, отгородиться от ужасных воспоминаний. Она не обернулась, но внезапно что-то в беседе за спиной привлекло внимание. Сказанное Вульфом было правдой. Увидев длинные темные волосы нападавшего, Клей должен был немедленно арестовать Вульфа.

Но так хорошо различимые издали длинные темные волосы не сочетались с покрытой веснушками рукой мужчины. Его бледной кожей. Темные волосы никак не подходили. Если только волосы не маскировка. Если цель – бросить подозрение на Вульфа.

Что-то кольнуло в спину, горячая волна сменилась холодной. Насильник не знал, что Вульф подстригся. Но выбор жертвы оставался странным, смысл не угадывался. Почему выбрали ее? Никто бы не поверил, что Вульф напал на единственную женщину в городе, которая его защищала. А она однозначно дала понять, что чувствует к Вульфу. Случайность? В конце концов, не было никакой связи между нею и Кэти Тил, никаких точек соприкосновения. Неужели несчастное стечение обстоятельств?

Все еще не оглядываясь, Мэри спросила:

– Вульф, ты знаком с Кэти Тил? Когда-нибудь говорил с ней?

– Я знаю ее в лицо. Но я никогда не разговариваю с белыми девушками. – Его голос звучал саркастически. – Родителям девушек это не нравится.

– Вы правы, – устало согласился Клей. – Несколько месяцев назад Кэти сказала матери, что вы выглядите лучше любого мужчины в округе, и что она не возражала бы против свидания с Джо, если бы он был постарше. Весь город слышал это, и с миссис Тил чуть не приключился удар.

Ледяная волна снова прокатилась по спине Мэри. Связь была – Вульф. Возможность совпадения оставалась, но все выглядело слишком подозрительным.

Она переплела пальцы и повернулась к мужчинам лицом.

– Что если кто-то специально пытается скомпрометировать Вульфа?

Лицо Вульфа стало совершенно белым. Клей выглядел потрясенным.

– Проклятье, – пробормотал он. – Почему вы так думаете?

– Длинные темные волосы – скорее всего парик. Рука того мужчины вся была в веснушках, а кожа – очень светлая.

Вульф вскочил на ноги, и хотя Мэри знала, что ей нечего бояться, испугавшись выражения его глаз, она шагнула назад. Он ничего не сказал, не было смысла. И раньше Мэри видела Вульфа сердитым, но в этот раз все было по-другому. Он был в ярости, в ледяной ярости, но держал себя в руках. Именно это ее и пугало.

– Извините, но не складывается, – сказал Клей. – Какая-то бессмыслица. Все понимают, что Вульф ни за что не нападет на вас – единственного человека в городе, который его поддержал с самого начала, когда остальные …

– Даже не плюнули бы, если бы я горел заживо, – закончил Вульф.

– Именно, – не стал отрицать очевидное Клей.

Кофе был готов, и Мэри наполнила три кружки. Молча, задумчиво они потягивали горячий напиток, перебирая в уме разные варианты, пробуя свести концы с концами. Что-то в этой истории не сходилось, если только преступник не выбрал Мэри и Кэти наугад и не использовал для маскировки черный парик по чистому совпадению.

Все в Мэри противилось признать совпадения случайными. Кто-то преднамеренно пытался бросить тень на Вульфа. Но почему жертвой выбрали ее?

Наказывать Вульфа, напав на человека, который его защищал?

Слабая гипотеза без тени доказательства. Вульф жил здесь много лет, и ничего подобного не происходило, хотя его присутствие сыпало соль на раны совести города. Горожане его не любили, а он не позволял им забывать о себе. Однако все жили в состоянии молчаливого перемирия.

Что же спровоцировало насилие?

Внезапный приступ боли грозил перерасти в серьезную головную боль, поэтому Мэри помассировала виски. Головные боли редко ее беспокоили, поэтому она предположила, что виновато излишнее напряжение. Надо взять себя в руки. Она никогда не была нервной дамочкой и не собиралась ею становиться.

Клей вздохнул и отодвинул пустую чашку.

– Спасибо за кофе. Я собираюсь закончить предварительный отчет к завтрашнему дню. Куда лучше принести бумаги вам на подпись: в школу или домой?

– На работу, конечно.

– Конечно, – пробормотал Вульф и нахмурился.

Мэри упрямо подняла подбородок. Она не видела причины чувствовать и вести себя как инвалид.

Клей вскоре уехал. Джо вернулся из конюшни, чтобы помочь приготовить обед. Втроем они себя чувствовали комфортно, слаженно работая, как будто делали это многие годы. Один раз Джо подмигнул, и Мэри покраснела. Не трудно было понять выражение этих старо-молодых глаз: понимание и насмешливое одобрение. Он просто предположил, что они с Вульфом стали близки, так как отец провел ночь в ее доме и это подсказывал здравый смысл? Или что-то в ней не так? Неужели горожане посмотрят на нее и сразу все поймут?

Рука Вульфа изогнулась вокруг ее талии. Мэри замерла без движения с кастрюлей в руках, нахмурилась и покраснела. Румянец подсказал о ее мыслях, и знакомое ощущение заставило его напрячься, пока пальцы не сдавили ребра молодой женщины. Синие глаза серьезно встретили его взгляд. В них проскользнуло понимание, веки полузакрылись, пряча явно различимое желание.

Джо высвободил кастрюлю из ее бесчувственных пальцев.

– Пойду посмотрю кино, – объявил он.

Мэри резко повернула голову, вырываясь из чувственного колдовства, которое Вульф с легкостью сплел вокруг нее.

– Нет! Ты забыл об уроке?

– Время ждет. Завтра будет другой вечер.

– Время ждет, а вот академия ждать не будет. Ты же не считаешь дело решенным только потому, что сенатор Аллард собирается дать рекомендацию. Нельзя расслабиться даже на минуту.

Вульф убрал руку.

– Она права, сын. Ты не можешь позволить себе отступить.

Ему оставалось ждать. Просто ждать.

Только в десятом часу Мэри закрыла книгу, по которой она занималась с Джо, и потянулась.

– Не пора отвести меня домой? – спросила она Вульфа, подавляя зевок.

День выдался богатым на события.

– Почему бы тебе не остаться здесь?

Его лицо ничего не выражало, слова походили больше на приказ, чем на предложение.

– Я не могу это сделать!

– Почему? Я провел с тобой прошлую ночь.

– Это другое.

– Почему?

– Я была расстроена.

– Твоя кровать слишком маленькая. Моя больше.

– Пойду я спать, – сказал Джо и выскользнул из кухни.

– Обязательно было говорить это в его присутствии? – раздраженно спросила Мэри.

– Он и так знал. Помнишь, я предупреждал его, что не вернусь?

Она успокоилась, в глазах снова появилось теплое выражение.

– Не хочу возвращаться, но и не могу остаться на ночь. Мне нужно утром на работу.

– Никто не подумает плохо, если ты не пойдешь.

– Я подумаю.

У нее опять появилось упрямое, решительное выражение.

Вульф поднялся.

– Хорошо. Я отвезу тебя домой. – Он вошел в спальню и через несколько минут появился с дорожной бритвой в руке и сменой одежды на плече. Кратко стукнув в дверь Джо, Вульф произнес: – Буду дома утром.

Дверь открылась. Босой и без рубашки Джо явно собирался принять душ.

– Ладно. Ты сам подбросишь ее к школе или хочешь, чтобы это сделал я?

– Не нужно меня отвозить на работу, – прервала их Мэри.

– Думаю, ты, – ответил Вульф сыну. – Баф привезет утром несколько лошадей, к тому времени я должен быть здесь. Ты подбросишь ее к школе, а я заберу днем.

– Я поеду на своей машине, и вы меня не остановите!

– Ладно. Тогда поедешь в сопровождении эскорта. – Вульф пересек комнату и взял ее за руку. – Готова?

Понимая, что он все для себя решил и что ничего не изменить, Мэри пошла за ним к пикапу. Ночной воздух стал холодным, но большое тело излучало жар, и она придвинулась поближе. Как только они оказались в машине, Вульф сжал ее в руках и наклонил голову. Мэри открыла под его нажимом губы и утопила пальцы в темных густых волосах. Теплый вкус его рта, удовольствие от крепких объятий, давление твердой мускулистой груди на ее грудь вводило в транс сильнее любых наркотиков. Если бы он уложил ее на сиденье и взял прямо в машине, она бы не стала возражать.

Когда он отодвинулся, тело Мэри пульсировало. Она молчала всю дорогу с горы домой, вспоминая об утренних ласках и мечтая о повторении. В голове крутилась одна мысль: вот что значит быть женщиной!

Вудроу терпеливо ждал на заднем крыльце. Пока Мэри кормила его – ее! – Вульф принял душ и побрился. Борода у него росла не очень сильно, но двухдневная щетина сделала подбородок черным и колючим. Лицо Мэри немного горело после поцелуев. Глубоко внутри почти болезненно зашевелилось ожидание, когда по лестнице она поднималась наверх.

Вульф вошел в спальню и молча стоял, пока она не почувствовала его присутствие и не обернулась.

– Душ в твоем распоряжении.

Он уже был раздет и возбужден. После душа темные волосы блестели в свете лампы, капельки воды запутались в темных завитках на груди. Напряжение в ее теле стало остро-болезненным.

Приняв душ, она впервые побрызгала духами в точках, где бился пульс. Ни разу в жизни Мэри не покупала себе духи, но к счастью один из ее студентов в Саванне подарил флакончик на Рождество. Аромат был сладким и экзотическим.

Она открыла дверь ванной, ахнула и отступила назад. Вульф ждал ее в дверном проеме. Прищуренные, напряженные глаза окинули ее с ног до головы. Она смело сбросила длинную ночную рубашку. Под его настойчивым взглядом глубокая внутренняя дрожь усилилась. Большие ладони легли на груди и немного приподняли их, чтобы они стали округлыми. Соски напряглись еще до первых круговых движений больших пальцев его рук. Мэри не двигалась, учащенно и неглубоко дыша, наполовину прикрыв глаза. Она просто принимала удовольствие, которое дарили мужские руки.

Глаза Вульфа превратились в узкие черные щели.

– Я хотел сделать это с первого дня, когда нашел тебя на дороге, – нашептывал он. – Такое прекрасное миниатюрное тело под таким уродливым платьем. Я мечтал снять одежду и увидеть тебя обнаженной.

Жар в глазах и в голосе Вульфа заставил ее задрожать и качнуться навстречу. Выведя ее из ванной в темную комнату, он взял ее за талию и оторвал от пола. Мэри вспомнила, что последует за этим движением, и застонала даже раньше, чем его рот накрыл сосок. Он настойчиво втягивал вершинку груди. Молодая женщина выгнулась навстречу, потом развела ноги и обхватила ими бедра Вульфа. Он застонал, не в силах ждать дольше. Если он прямо сейчас не войдет в нее, то сойдет с ума. Вульф приподнял ее бедра и начал погружаться.

Мэри вздрогнула и замерла, чувствуя, как он медленно входит в нее. Это было даже приятнее прежнего. Внутренние мускулы мягко сжимались и раздвигались, приспосабливаясь к его вторжению, посылая волны удовольствия по всему телу. Дыхание сбилось. Желание творило свое волшебство с ее телом, заставляя сжиматься одни мышцы и расслабляться другие, делая их тугими и эластичными, пока она шла ему навстречу, а затем отступала. От легких неглубоких движений оба дышали с трудом. Вульф немного переместился и прислонился спиной к стене. Она сделала это еще раз, и еще. Передвинув руки под ее ягодицы, Вульф взял инициативу на себя. Мэри чувствовала, что ее кожа горит огнем и настолько чувствительна, что на бедрах чувствовался каждый палец Вульфа, на грудях – упругие волосы мужской груди и небольшие камешки сосков, на животе – твердая стена его мышц и жесткие волосы паха. А глубоко в себе она чувствовала его мужскую силу.

Мэри выгнулась и забилась в судорогах наслаждения. Вульф боролся с собой, не желая заканчивать так скоро, и поддерживал ее, пока она не успокаивалась. Не снимая ее ноги со своей талии, Вульф понес Мэри в спальню и осторожно уложил на кровать.

Она вздохнула.

– Ты не…?

– Еще нет, – ответил он и начал настойчиво двигаться.

Мэри не хотела, чтобы это заканчивалось. Она с удовольствием принимала его толчки, качала его в колыбели своего тела, а после того, как из его горла вырвался громкий стон, и мощные волны завершения потрясли сильное тело, обнимала тяжело навалившееся тело. Только бы он не ушел и не оставил ее опустошенной снова. Всю свою жизнь она провела как бы в заточении «пристойной неосведомленности», пока не встретила Вульфа и не начала жить по-настоящему. За несколько коротких месяцев он настолько стал центром ее жизни, что прошедшие годы подернулись дымкой забвения.

Он попытался собраться с силами и освободить ее от тяжести своего тела. Мэри стиснула ноги вокруг него. Вульф крякнул.

– Дорогая, дай мне подняться. Я слишком тяжелый для тебя.

– Совсем нет, – прошептала она и поцеловала его в шею.

– Я вдвое тяжелее тебя. Ты хоть сто фунтов весишь?

– Конечно, – обижено ответила она. Она весила целых сто пять фунтов.

– Тогда не намного больше. Я вешу двести, и на фут выше тебя. Если засну сверху, то ты задохнешься.

Он действительно засыпал на ходу. Мэри провела рукой по его спине до самого низа.

– Пусть все так и останется.

Он мягко толкнулся нее.

– Вот так?

– Да, – выдохнула она.

Он остался сверху, но чуть сдвинулся и переместил часть веса на бок.

– Так лучше?

Получилось просто замечательно. Можно спокойно дышать, и он близко, даже еще в ней. Вульф мгновенно заснул, положение понравилось обоим. Мэри улыбалась в темноте, продолжая обнимать любимого.

Неприятные мысли вторглись без приглашения. Кто-то намеренно бросал тень на Вульфа, пытался снова засадить его в тюрьму. Вульф в тюрьме? Мысль об этом казалась невероятной и страшной. Она достаточно узнала его, чтобы понять одно – он никогда и никому не позволит снова лишить себя свободы.

Мэри хотела спасти его, спрятать в своих объятиях, встать стеной между ним и опасностью. Боже, как же это вышло? Все жили в относительном спокойствии и мире! Что стало причиной беды?

Внезапно Мэри поняла, и ужас почти лишил ее возможности дышать. Причина в ней!

Пока Маккензи жили изгоями, наказанными за их происхождение и прошлое Вульфа, все было спокойно. И вот в городе появилась она – белая женщина, которая встала на защиту Вульфа и Джо, вместо того чтобы присоединиться к горожанам. Именно она помогла Джо достичь того, что удавалось очень немногим. Люди начали говорить, что поступление Джо Маккензи в академию – большая честь для всего города. Кэти Тил назвала Вульфа самым впечатляющим мужчиной в округе. Границы между городом и семьей Маккензи начали стираться. Кто-то с гниющей раной ненависти оказался не в состоянии это вынести.

И причина – она, Мэри. Если что-то случится с Вульфом, то это будет только ее виной.


Глава 9


Что же делать? Мысль о том, что она – причина всех неприятностей, мучила и не давала уснуть. Мэри беспокойно ворочалась, пока не разбудила Вульфа. Не трудно было догадаться о том, что она переживает, хотя он грешил на другую причину. Шепотом он успокаивал молодую женщину, передвигаясь до тех пор, пока она не оказалась полностью под ним. На этот раз Вульф был нежен. Мэри уснула легко как ребенок и спала до утра, когда на рассвете в полной темноте он снова ее разбудил. Мэри повернулась без единого слова.

Джо подъехал в то время, когда они с Вульфом готовили завтрак. Вульф разбил в миску еще несколько яиц. Добавляя бекон на сковороду, Мэри улыбалась.

– Как ты догадался, что он хочет есть?

– Он же не спит? Мой сын ест как лошадь.

Джо вошел через черный ход и потянулся к уже подоспевшему кофе.

– Доброе утро.

– И тебе доброе утро. Завтрак будет готов минут через десять.

Юноша улыбнулся, и Мэри улыбнулась в ответ. Вульф ее пристально рассматривал. Этим утром она выглядела слабой, бледная кожа стала еще прозрачнее, под глазами залегли тени. Мэри охотно улыбалась, но его мучил вопрос, почему она выглядит настолько хрупкой. Утомили любовные ласки или замучили тяжелые воспоминания? Скорее последнее, потому что на ласки она отвечала нетерпеливо и требовательно. Мэри не перестала бояться, и мысль об этом придавала решительности поскорее разыскать насильника. Как только Эли Бох привезет лошадей, Вульф собирался продолжить поиски.

По пути к школе Джо неотрывно следовал за автомобилем Мэри и неожиданно задержался. Для учеников еще было слишком рано. Джо проводил ее в пустое здание и даже осмотрел класс, после чего в ожидании прислонился к косяку.

– Здесь я совершенно в безопасности, – вздохнула Мэри.

– Подожду, пока кто-нибудь не придет.

– Тебя об этом Вульф попросил?

– Нет. Он и так знал.

Как они общались? Неужели телепатия? Казалось, отец с сыном читали мысли друг друга. Это приводило в замешательство. Оставалось надеяться, что они не могли прочитать ее мысли, потому что в последнее время те все больше становились эротическими.

Что в школе подумают о приезде Джо? Очевидно, что он исполняет роль охранника. От мысли об еще одном нападении Мэри становилось плохо, потому что оно могло произойти на самом деле. Защитный инстинкт по отношению к обоим Маккензи подсказывал, что ее предположения верны. Даже теоретическая возможность добиться обвинения полукровки довела кого-то до ручки. Как же нужно ненавидеть! Мэри вздрогнула.

Шэрон и Дотти вошли в здание и резко остановились, увидев Джо, который повернул голову и посмотрел на вошедших.

– Миссис Уиклиф, миссис Ланкастер, – кратко поздоровался он и коснулся кончиками пальцев полей шляпы.

– Джо, – удивилась Шэрон. – Как жизнь?

Дотти бросила мимолетный, почти испуганный взгляд и заспешила в свой класс.

Джо пожал плечами.

– Учусь понемногу.

– Так уж и понемногу? – усмехнулась Шэрон. Она прошла мимо, поздоровалась с Мэри и предложила: – Если вам трудно сегодня работать, мы с Дотти можем провести занятия. Не ожидала сегодня вас увидеть.

– Он меня только напугал, – твердо сказала Мэри. – Клей не позволит случиться чему-нибудь плохому. Кто нуждается в сочувствии, так это Кэти, а не я.

– Весь город гудит. Если поймают мужчину с веснушками на руках, боюсь, его подвергнут допросу с пристрастием.

Мэри не хотелось об этом говорить. Мысленный образ веснушчатой руки вызвал тошноту, она судорожно сглотнула. Джо нахмурился и шагнул вперед. Мэри подняла руку, призывая его сохранять спокойствие и не выгонять Шэрон из классной комнаты. К счастью, в это время вошла группа учеников, громкий разговор которых разрядил обстановку. Ребята поздоровались и столпились вокруг Джо. Все хотели знать о планах поступления в академию, и о том, как и когда он заинтересовался авиацией.

Шэрон ушла готовиться к занятиям, а Мэри наблюдала за Джо и ребятами. Юноше только исполнилось шестнадцать, но он казался взрослее даже старших по возрасту. Джо давно перестал быть ребенком и этим отличался от остальных учеников. Мэри заметила в группе Пэм Херст. Она говорила не много, и не сводила с Джо глаз, в которых угадывались интерес и боль, хотя девушка пыталась ее скрыть. Несколько раз Джо бросал на Пэм пристальные взгляды, которые ее волновали и заставляли чувствовать неловкость.

Потом Джо глянул на часы и отошел от бывших одноклассников, чтобы предупредить Мэри, что отец приедет и отвезет ее домой, и чтобы она никуда не ходила одна.

Она начала было возражать, но вспомнила о человеке, который настолько ненавидел Маккензи, что мог вытворять такие гнусности. Опасность угрожала не ей одной. Мэри взяла юношу за руку.

– Вам с Вульфом тоже нужна осторожность. Возможно, вы – следующие.

Он насупился, не допуская такую возможность. Насильник не нападает на мужчин. Мэри и сама бы так думала, если бы не убеждение, что все делалось ради наказания Маккензи. А какое наказание может быть серьезнее убийства? В любой момент сумасшедший может взять винтовку и осуществить собственное извращенное правосудие.

Клей появился перед ланчем с бумагами, которые требовалось прочитать и подписать. Помня о наблюдавших с острым интересом детях, она вышла с помощником шерифа к автомобилю.

– Я волнуюсь, – призналась молодая женщина.

Клей положил руку сверху на открытую дверцу.

– Глупее было бы не волноваться.

– Не за себя. Я думаю, что конечная цель преступника – Джо и Вульф.

Он бросил быстрый, острый взгляд.

– Откуда такие мысли?

Воодушевленная тем, что он не отклонил идею с ходу, а смотрел на нее с беспокойством, Мэри рассказала о своих заключениях.

– Преступник специально выбрал Кэти и меня, чтобы наказать Вульфа. Неужели вы не видите связи? Девушка назвала Вульфа красивым и призналась, что с удовольствием пошла бы на свидание с Джо. Все знают, что я дружу с Маккензи с самого начала. Поэтому на нас и напали.

– И вы думаете, что он снова нападет?

– Я в этом уверена, но боюсь, что на этот раз он нападет на одного из них. Сумасшедший может не справиться с ними в драке, но у кого есть шанс устоять против пули? Сколько мужчин в округе вооружены?

– Да каждый, – мрачно ответил Клей. – Что же парню стукнуло в голову?

Лицо Мэри стало несчастным.

– Это моя вина.

– Что?

– Во всем виновата я одна. Вульф жил изгоем, и это всех устраивало. Потом появилась я и подружилась с ними, стала готовить Джо к поступлению в академию. Очень многие начали дружелюбнее относиться к Маккензи. Это как трещина в камне. И кто-то не вынес перемен.

– Вы говорите о такой ненависти, в которую мне трудно поверить. Многие местные не общаются с Вульфом, потому что опасаются, а не из ненависти. Опасение и вина. Люди ложно его обвинили и засадили в тюрьму, и присутствие Вульфа постоянно им об этом напоминает. Он не из тех людей, кто легко прощает. Ведь так?

– Такое очень трудно простить, – указала Мэри.

Клей согласился, затем устало вздохнул.

– Я все еще не могу поверить, что кто-то ненавидит Вульфа настолько, что готов напасть на двух женщин только за хорошее к нему отношение. Черт, Кэти даже не выказывала особого дружелюбия, только пошутила.

– Так вы согласны со мной? Что все из-за Вульфа?

– Не нравится мне это, но приходится соглашаться. В жизни бывают совпадения, но ни в одном преступлении нескольких совпадений быть не может. Всегда есть мотив.

– Что мы будем делать?

– Мы ничего не будем делать, – многозначительно и веско ответил помощник. – Я поговорю с шерифом. Нельзя арестовать человека без доказательств, а пока все сказанное – чистая теория. У нас даже нет подозреваемого.

Мэри стиснула челюсти.

– Неужели вы откажетесь от редкой возможности?

Он окинул ее подозрительным взглядом.

– Какой именно?

– Устроить преступнику ловушку, конечно!

– Мне это не нравится. Не знаю, что вы придумали, но мне это не нравится.

– Просто здравый смысл. Он не успел меня... наказать. Возможно я ...

– Нет. И прежде чем изображать Мату Хари, подумаете, что скажет Вульф о вашем желании стать наживкой. Почти наверняка он не позволит вам даже выйти из дома до Рождества.

Отрицать очевидное не имело смысла, но препятствие всегда можно обойти.

– Тогда я просто ничего ему не скажу.

– И как можно скрыть, если это сработает? Даже если не сработает, не хотел бы я оказаться рядом, когда Вульф узнает правду. Такое скрыть невозможно.

Мэри представила реакцию Вульфа в том и другом случае, и ни одна из них не пришлась ей по вкусу. С другой стороны, вдруг с ним что-то случится?

– Я рискну, – наконец приняла решение Мэри.

– Не с моей помощью.

Мэри упрямо задрала подбородок.

– Обойдусь без вашей помощи.

– Если вы будете мешать расследованию, то я так быстро запрячу вас в тюрьму, что не успеете повернуть голову, – попытался припугнуть Клей. Когда угроза не произвела нужного впечатления, он пробурчал по нос ругательство и беспомощно сказал: – Черт, просто расскажу все Вульфу, и пусть он сам с вами справляется.

Мэри нахмурилась и применила главное оружие – погрозила страшным учительским пальцем перед носом помощника шерифа.

– Послушаете меня, Клей Армстронг. Я – ваш единственный шанс выманить плохого парня. Подозреваемых у вас нет. Что вы собираетесь делать? Ждать пока он нападает на еще одну женщину и, не дай Бог, убьет ее? Вы этого хотите?

– Нет, я этого не хочу! Я хочу, чтобы вы и все остальные женщины проявляли бдительность и не ходили без сопровождения. Я не хочу рисковать ни вами, ни любой другой женщиной. Ловушки иногда срабатывают не так, как хочется: хищник хватает приманку и исчезает. Хотите оказаться в таком положении?

Мэри почувствовала боль в животе и сглотнула, чтобы справиться с внезапным приступом тошноты.

– Нет, не хочу. Но я все равно что-нибудь придумаю, – заупрямилась она.

– В последний раз повторяю: нет! Понимаю, вы хотите помочь, но идея мне не нравится. Этот парень слишком непредсказуем. Он схватил Кэти около ее собственного дома, а вас поймал на главной улице города. Пойти на такой сумасшедший риск мог только ненормальный.

Мэри со вздохом сдалась. Инстинкт защитника в Клее развит слишком сильно, чтобы он согласился использовать женщину как наживку. Это противоречило мужской природе. Однако соглашаться она не собиралась. Просто нужно найти охранника. Конкретный план следует тщательно продумать, но, очевидно, для западни необходимо два человека: наживка и тот, кто не позволит эту наживку стащить.

Клей сел в машину и закрыл дверь, затем высунулся из открытого окна.

– Не хочу больше слышать об этом, – предупредил он.

– И не услышите, – пообещала Мэри.

Не говорить – не значит отступиться.

Бросив подозрительный взгляд, он повернул ключ зажигания и уехал. Мэри вернулась в класс. Голова гудела от планов поимки насильника с наименьшей опасностью для себя.

Вульф приехал в школу за десять минут до окончания занятий. Он прислонился плечом к стене возле открытой двери в классную комнату и заслушался четким голосом, которым Мэри рассказывала ученикам о роли географии и истории в текущей ближневосточной политике. Он был уверен, что эту информацию не найти ни в одном учебнике, но Мэри удачно использовала интерес к современному для изучения прошлого. Предметы становились и более интересными, и более понятными. То же самое он заметил в ее занятиях с Джо, хотя Джо не нуждался в дополнительных стимулах. Ученики легко отвечали на вопросы. В таком маленьком классе формальности не особенно соблюдались. Ребята называли учительницу «мисс Поттер», но не стеснялись задавать вопросы и предлагать свои варианты ответов. Даже смеялись.

Мэри посмотрела на часы и отпустила учеников. Одновременно открылись двери двух соседних классов. Вульф оттолкнулся от стены и вошел в ее класс, зная, что дети прекратят болтовню, как только его заметят. Мэри подняла голову и улыбнулась той особой, предназначенная только для него, улыбкой, которая ускоряла пульс. Она не прятала своих привязанностей.

Вульф снял шляпу и пригладил пальцами волосы.

– Мадам, служба эскорта в вашем распоряжении.

Одна из девочек неуверенно захихикала. Вульф медленно повернул голову и окинул взглядом неподвижных подростков.

– Надеюсь, девочки, вы идете домой парами? А вы, молодые люди, приглядите, чтобы они спокойно добрались домой?

Криста Тил, младшая сестра Кэти, тихо сказала, что они с Пэм Херст пойдут вместе. Остальные четыре девочки промолчали. Вульф повернулся к семи мальчикам.

– Проводите их.

Это был приказ, которому ребята немедленно повиновались. Подростки покинули класс, разбившись на группки так, чтобы каждую девочку сопровождал, по крайней мере, один мальчик.

Мэри кивнула.

– Отлично сделано!

– Обрати внимание, что все оказались достаточно разумными и не отказались от провожатых.

Она нахмурилась. Не надо было поднимать этот вопрос.

– Вульф, по пути от дома до работы я на самом деле в полной безопасности. Что может случиться, если я не останавливаюсь?

– А если радиатор снова потечет?

Если Вульф и Джо будут рядом каждую минуту, то устроить западню, очевидно, не получится. Также очевидно по прищуренному взгляду Вульфа, что он не передумает. В данное время это не имело большого значения, поскольку нет плана. Но когда он появится, придется придумать, как убежать от телохранителей.

Вульф накинул свитер на плечи Мэри, захватил ее сумочку и ключи и повел к двери. Дотти запирала дверь своей классной комнаты. Она подняла голову и застыла, как прикованная, на все время, пока Вульф закрывал дверь и дергал для проверки за ручку. Затем он обнял Мэри за талию. Заметив Дотти, мужчина коснулся полей шляпы.

– Миссис Ланкастер.

Дотти наклонила голову и сделала вид, что дверь не запирается. Ее лицо горело. Впервые Вульф Маккензи заговорил с ней напрямую. Дрожащими руками она опустила ключ в сумочку, от неудержимого страха бросало в пот. Что же теперь делать?

Вульф удерживал руку на талии Мэри всю дорогу к ее машине. Сердце молодой женщины сильно билось. Едва он к ней прикасался, как тело начинало с готовностью отвечать. Трепет зарождался глубоко внутри и теплым потоком тек наружу.

Открывая дверцу машины, он почувствовал внезапное напряжение стройного женского тела. И дышала она часто. Вульф взглянул на спутницу, и его тело скрутило желание. В нежных синих глазах Мэри горела страсть, щеки покрылись румянцем, губы раскрылись в приглашении.

Он отступил назад и сказал:

– Я буду в шаге за тобой.

Она спокойно вела машину по направлению к дому, хотя кровь шумела в венах и в ушах. Никогда еще одинокий, потрепанный старый дом не выглядел лучше. Вудроу ждала на ступеньках крыльца, и Мэри перешагнула через нее, чтобы отпереть черный ход. Вульф, как и обещал, оказался позади нее к тому времени, когда она открыла дверь.

Без слов Мэри скинула свитер, положила сумку на стул и направилась вверх по лестнице, остро воспринимая звук тяжелых ботинок Вульфа. Дошли до спальни.

Он раздел ее донага раньше, чем она собралась с мыслями, хотя возражений не последовало бы и в том случае, если бы он дал время подумать. И вот они в кровати: большое тело придавило ее сверху, а мускулистые руки крепко обнимали. Волосы на груди чувствительно царапали соски, сразу же превратившиеся в твердые пики. С низким стоном Мэри протерлась об него грудью, чтобы усилить ощущения. Вульф развел ее бедра и устроился между ними. Глубокий низкий голос нашептывал прямо в ухо подробности того, что вскоре произойдет.

Мэри немного отодвинулась, чувствуя потрясение, желание и легкое смущение из-за последнего. Как можно чувствовать одновременно потрясение и желание?

– Вульф Маккензи! – проговорила она, глядя на него широко-раскрытыми глазами. – Ты сказал … то слово!

На его жестком лице читалось возбуждение и смех.

– Ну да, сказал.

Она сглотнула.

– При мне его никто еще не говорил. Я имею в виду, в жизни. В фильмах – да, но это же не настоящая жизнь. В кино оно никогда не означает то, что действительно означает. И используется чаще не как глагол, а как прилагательное.

Она выглядела озадаченной таким необъяснимым нарушением грамматики.

Сияя темными глазами, он улыбнулся и вошел в нее.

– У нас это будет глагол!

Как приятно смотреть на Мэри, когда они занимались любовью: томные глаза, разрумянившиеся щеки. Полностью принимая его плоть, окружая ее сладким жаром, она глубоко вздохнула и задвигалась. Руки переплелись за сильной колонной мужской шеи.

– Да, – серьезно согласилась она, – это глагол.

Если их первые любовные схватки были стремительными, то сейчас он учил ее, как сладко удовольствие, когда ласки длятся и длятся, когда поцелуи нежны и бесконечны, когда спираль желания медленно закручивается, пока не становится горячей и мощной, и неудержимо взрывается. Его голод был настолько силен, что он пытался отложить кульминацию на максимально долгое время, оставаясь в ней и подкармливая этот голод. На самом деле это был не простой сексуальный голод, хотя и имеющий сильную сексуальную основу. Вульф не просто хотел заняться любовью, он жаждал заняться любовью именно с ней, с Мэри Элизабет Поттер. Чувствовать под руками ее шелковистую, нежную кожу, как мягкое тело принимает его плоть, ощущать таинственный женский аромат, каждым медленным толчком и слиянием тел ковать древнейшие узы между мужчиной и женщиной. Вульф прямыми взглядами и сильным духом пошел в предков обеих рас. С другими женщинами он занимался сексом, с Мэри – любовью.

Обхватив ее покрепче, он перекатился на спину. Мэри удивилась и села, невольно принимая именно то положение, которого он добивался. Когда она садилась, его плоть оказалась так глубоко, что перехватило дыхание.

– Что ты делаешь?

– Ничего особенного, – проговорил он, беря в руки ее груди. – Дальше все делать будешь ты.

Он внимательно следил за лицом Мэри, пока она обдумывала ситуацию, поэтому с точностью до секунды знал, когда желание перебороло неудобство, связанное с незнакомым положением. Она снова прикрыла глаза, и, прикусив нижнюю губу, медленно приподнялась и опустилась.

– Вот так?

Он застонал почти в полный голос, так как медленное движение показалось утонченной пыткой. Мэри быстро нашла подходящий ритм. Вульф, изменив позицию, хотел продлить прелюдию, но, похоже, перехитрил сам себя. Мэри оказалась настолько же чувственной, насколько она была старомодной. Через нескольких минут он отчаянно подмял ее под себя.

Мэри обвила руками его шею.

– Мне понравилось!

– Мне тоже. – Он быстро поцеловал ее, затем еще раз. Их губы надолго сомкнулись. – Даже слишком.

Мэри улыбнулась той особой женственной полуулыбкой, которая появлялась только для него, и которая заставляла его мгновенно вспыхивать. Не осталось ничего, кроме ожидающего впереди удовольствия.

Позже, уставшие и пресыщенные, они задремали.

Услышав звук подъезжающей машины, Вульф скатился с кровати и настороженно прислушался. Мэри сонно спросила:

– Что случилось?

– У нас появилась компания.

– Компания? – Она села и откинула волосы с лица. – Который час?

– Почти шесть. Мы, похоже, заснули.

– Шесть! Время занятий с Джо!

Вульф ругнулся и потянулся за одеждой.

– Это никуда не годится! Каждый раз, когда я занимаюсь с тобой любовью, мой собственный сын нас прерывает. И одного раза более чем достаточно, а у него это вошло в привычку.

Мэри быстро натягивала одежду, переживая и смущаясь. Легко ли появиться перед Джо, если совершенно очевидно, чем они с Вульфом только что занимались. Тетя Ардит непременно отреклась бы от нее за такое попрание нравственных устоев и правил приличия. Но одного взгляда на натягивающего ботинки Вульфа оказалось достаточно, чтобы ее сердце словно увеличилось в размере и заполнило грудь. Она полюбила. И нет ничего более нравственного, чем любовь. Что касается правил поведения… Она пожала плечами, мысленно посылая приличиям прощальный поцелуй. Нельзя же иметь все сразу!

Когда они вошли в кухню, Джо возился с кофе, положив книги на стол. Он поднял на них взгляд и нахмурился.

– Слушай, пап. Это возмутительно! Из-за тебя не останется времени для занятий.

Только мерцание холодной синевы в глазах сына остановило Вульфа от сердитого ответа. Через пару секунд он взъерошил парню волосы.

– Сын, как я уже говорил, ты паршиво выбираешь время.

Время занятей пришлось еще больше сократить – все оказались голодными. Остановились на самом быстром – бутербродах. Но не успели закончить, как подъехала еще одна машина.

– Боже мой, не дом, какой-то проходной двор, – пробормотала Мэри, открывая дверь.

Клей вошел и снял шляпу. Помолчав немного, он глубоко вдохнул.

– А кофе у вас свежий?

– Да.

Вульф потянулся за кофейником, пока Мэри доставала с полки чистую кружку.

Помощник шерифа растянулся на одном из стульев и устало вздохнул. Затем он с удовольствием вдохнул ароматный пар, поднимающийся от кофе.

– Спасибо. Я все гадал, найду ли здесь вас обоих.

– Что случилось?

– Ничего кроме нескольких жалоб. Вы кое-кого раздразнили.

– Чем именно? – заинтересовалась Мэри.

– Я немного походил по городу, – ответил Вульф спокойным тоном, который не обманул ни ее, ни Клея.

– Бросьте это дело. Вы – не комитет бдительности[8] из одного человека. Предупреждаю в последний раз.

– Разве я сделал что-нибудь незаконное, просто прогулявшись по городу? Я не мешал работе законной власти, никого ни о чем не спрашивал, не скрывал никаких улик. Я просто походил и посмотрел. – Глаза Вульфа вспыхнули. – Достаточно умная власть использовала бы мой опыт. Лучшего следопыта вам не найти.

– А если вы достаточно умны, то следите за тем, что считаете своим.

Клей посмотрел на Мэри. Она стиснула зубы. Он собрался все рассказать!

– Что я и делаю.

– Похоже, не так хорошо, как думаете. Мэри рассказала мне о своем плане выманить того парня, прикинувшись легкой добычей.

Голова Вульфа резко дернулась, брови сошлись над прищуренными черными глазами, когда он пригвоздил ее таким пристальным разъяренным взглядом, что Мэри с трудом удержала на нем не менее пристальный взгляд.

– Будь я проклят, – мягко сказал Вульф, выражая скорее уверенность, чем удивляясь.

– Я сказал то же самое. Слышал, что вы с Джо провожаете ее в школу и обратно. Кто за ней присмотрит днем? Через несколько недель занятия закончатся. Что будет тогда?

Мэри расправила узкие плечи.

– Хватит говорить, словно меня здесь нет. Это – мой дом, и позвольте напомнить, что я уже давно совершеннолетняя. Хожу куда хочу и когда хочу.

Позволить им распоряжаться! Она не зря жила с тетей Ардит. Тетя умерла бы из принципа, но не позволила мужчине диктовать, что нужно делать.

Глаза Вульфа не отпускали ее ни на секунду.

– Ты сделаешь то, что, черт побери, тебе скажут.

– На вашем месте, – предложил Клей, – я бы отвез ее на гору и не отпускал. Как я уже сказал, школа через несколько недель закроется, а этот старый дом стоит на отшибе. Лучше бы другим не знать, где она. Так безопаснее.

В ярости, Мэри выхватила кружку Клея и вылила кофе в раковину.

– Нечего пить мой кофе, сплетник!

– Я только хотел вас защитить! – Воскликнул Клей.

– А я только хочу защитить его! – Закричала она в ответ.

– Защитить кого? – Рявкнул Вульф.

– Тебя!

– С какой стати меня нужно защищать?

– Потому что, кто бы это не делал, он пытается достать тебя! Сначала создавая вид, что насильник – ты, а теперь нападая на людей, которые доброжелательно к тебе относятся. Так он тебя ненавидит!

Вульф застыл. Когда Мэри впервые прошлой ночью выдвинула свою теорию, они с Клеем не поверили, потому что бессмысленно убеждать кого-либо в этом городе, что Вульф мог напасть на Мэри. После сказанного Мэри смысл появился. Извращенный вид наказания! Насильник, скорее всего, не в себе, значит и его логика – бред сумасшедшего.

На Мэри напали из-за него, Вульфа. Он настолько увлекся ею, что оказался не в состоянии справиться с собой. Поэтому сумасшедший напал на нее, напугал и оскорбил, даже попытался изнасиловать. Его слабость привлекла внимание к Мэри.

Вульф поднял на Клея пустой, холодный взгляд. Тот пожал плечами.

– Похоже на правду, – сказал Клей. – В этом есть хоть какой-то смысл. Когда она подружилась с вами и помогла Джо с академией, люди начали смотреть на вашу семью по-другому. Кому-то это не понравилось.

Мэри стиснула ладони.

– Так как это моя ошибка, то меньшее, что я могу сделать…

– Нет! – Зарычал Вульф, вскакивая на ноги. Стул с грохотом опрокинулся. Вульф с видимым усилием понизил голос. – Иди наверх. Собирайся, ты едешь с нами.

Джо шлепнул по столу рукой.

– Не будем терять время. – Он встал и начал собирать посуду. – Я уберу здесь, пока вы упаковываете вещи.

Мэри кусала губы, разрываясь между желанием остаться свободной и привести свой план в действие и непереносимым искушением быть с Вульфом. Это не правильно. Какой ужасный пример для учеников и оскорбление для взрослых жителей города! Как настоящий ястреб он не спустит с нее глаз! С другой стороны, она без памяти влюблена и ни капли не стыдится их отношений. Стесняется иногда, потому что не привыкла к такой близости и не знает, как с этим обращаться, но не стыдится.

А если она настоит на своем и не поедет, то Вульф просто останется здесь, где они будут чаще попадаться на глаза соседям и намного вероятнее заденут чувства горожан. Мэри решилась. Не стоило вызывать еще большую враждебность к Вульфу. Это может стать последней каплей и подтолкнуть насильника напасть на самого Вульфа или на Джо.

Он положил руки ей на плечи и слегка подтолкнул.

– Иди, – мягко попросил он.

Мэри поднялась наверх. Когда Клей уверился, что она не услышит, он бросил на Вульфа обеспокоенный, сердитый взгляд.

– Есть новость и похуже. Она думает, что вы с Джо в опасности, что маньяк может вас подстрелить. Проклятье! Отчасти я с ней согласен.

– Пусть попробует, – ответил Вульф. Тревога не отразилась ни на его лице, ни в голосе. – К ней легче всего подобраться по дороге в школу и обратно, и я уверен, что этот парень не будет терпеливо ждать. За два дня он напал дважды, но вы его хорошенько напугали, едва не поймав на месте преступления. Потребуется некоторое время, чтобы он успокоился, но затем он будет искать очередную цель. А я пока поищу его.

Клей не хотел спрашивать, но вопрос вертелся на языке.

– Вы нашли сегодня что-нибудь?

– Я исключил из списка несколько фамилий.

– Перед этим их напугав.

Вульф пожал плечами.

– Пусть привыкают видеть меня поблизости. Если не нравится, тем хуже для них.

– Я также слышал, что вы попросили ребят проводить девочек по дома. Родители девочек были очень благодарны.

– Им самим следовало позаботиться об этом.

– У нас небольшой город. Люди к такому не привыкли.

– Это не оправдание глупости.

Действительно глупо не побеспокоится о безопасности собственных дочерей. Если бы он проявил во Вьетнаме подобную небрежность, давно бы оказался на том свете.

Клей крякнул.

– Хочу еще раз повторить. Я согласен с Мэри, что главные цели – вы и Джо. Будь вы хоть трижды быстрым, но пуля быстрее. То же касается и Джо. Мало позаботиться только о Мэри. Вам следует позаботиться и о себе. Может уговорите Мэри уехать до окончания учебного года? Тогда вы втроем могли бы отсидеться на горе, пока мы не поймаем этого парня.

Вульф не привык прятаться от кого-либо, и это легко читалось во взгляде, которым он наградил Клея. В армии Вульфа обучали выслеживать врага. Более того, это было в его характере, природе, генах, унаследованных от команчей и воинов шотландского Нагорья.

– Мэри мы в обиду не дадим, – просто сказал он.

Клей понял, что не сможет убедить Вульфа остаться в стороне.

Джо внимательно слушал, прислонившись к шкафу.

– Люди в городе поднимут крик, если узнают, что Мэри живет у нас.

Клей встал и надел шляпу.

– Еще какой!

– Пускай кричат, – ровным голосом ответил Вульф.

Он предлагал Мэри выход, но она отказалась. Теперь она стала его женщиной. Пусть хоть весь город возмущается.

Клей направился к двери.

– Если меня кто спросит, то скажу, что принял меры и до окончания расследования отправил ее в более безопасное место. Не их дело, куда именно. Разве не так? Хотя, зная Мэри, не удивлюсь, что она все расскажет сама. В субботу в магазине Херста она уже сделала что-то подобное.

Вульф застонал.

– Дьявол! Что она сказала? Я ничего об этом не слышал.

– Сомневаюсь, что кто-то расскажет вам все, что там произошло. Кажется, она поспорила с Дотти Ланкастер и миссис Карр, и почти напрямую сказала обеим, что готова стать вашей в любой момент. – Ленивая усмешка коснулась губ Клея. – Из того, что я слышал, она их разделала под орех.

Клей уехал. Вульф и Джо посмотрели друг на друга.

– Становится все интереснее и интереснее.

– Куда уж больше, – согласился Джо.

– Будь все время начеку, сын. Если Мэри и Армстронг правы, ублюдку нужны мы с тобой. Не выходи из дома без оружия и смотри в оба.

Джо кивнул. Вульф не беспокоился о рукопашной, даже если парень вооружен ножом, потому что обучал Джо приемам самообороны так же, как его самого учили в армии. Не отдельно каратэ, кунг фу, тэквондо или дзюдо, а всему понемногу, включая старую добрую уличную драку. Обучал не честной борьбе, а победе любым путем с любым оружием. Именно это спасало Вульфа в тюрьме. Винтовка – это хорошо, но иногда надо быть вдвойне осторожным.

Вошла Мэри и поставила на пол два чемодана.

– Мне еще будут нужны книги, – объявила она. – И кто-то должен позаботиться о Вудроу и ее котятах.


Глава 10


Мэри пыталась объяснить себе бессонницу тем, что она в незнакомой кровати, слишком волнуется, переживает, беспокоится и… Оправдания закончились, больше ничего не приходило на ум. Хотя она приятно устала от любовных ласк Вульфа, уснуть никак не удавалось. Причина была ясна. Мэри повернулась и положила руку на его щеку, наслаждаясь ощущением гладкой кожи и колкостью щетины под пальцами.

– Ты спишь? – Прошептала она.

– Спал, – раздался в ответ гулкий шепот, – но уже проснулся.

Она извинилась и замерла. Через некоторое время он повернулся и отвел волосы с ее лица.

– Не можешь уснуть?

– Не могу. Такое странное чувство.

– Какое?

– Твоя бывшая жена… Мать Джо. Я представила ее в этой кровати.

Его руки напряглись.

– Она никогда не спала в этой кровати.

– Знаю. Но в соседней комнате спит Джо, и я подумала, что это могло напомнить ему о прошлом, когда он был маленьким, а она еще не умерла.

– Вряд ли. Джо было два года, когда ее не стало, а я уволился из армии.

– Расскажи о том времени, – попросила она тем же тихим шепотом. Ей хотелось больше узнать о мужчине, которого она любила. – Должно быть, ты был совсем молодым.

– Я завербовался в семнадцать лет, хотя догадывался, что придется служить во Вьетнаме. Ничего другого не оставалось. Все родственники умерли, а мой дед по материнской линии никогда меня, полукровку, не признавал. Я мечтал об одном – вырваться из резервации. Там было почти так же плохо как в тюрьме. Немного по-другому, но похоже. Ни работы, ни надежды.

В восемнадцать я познакомился с Билли – наполовину белой, наполовину кроу. Скорее всего, она вышла за меня замуж из-за твердой уверенности, что я никогда не вернусь в резервацию. Она тоже хотела большего – жить в полном огней городе. Может считала, что для начала вполне подойдет муж-солдат. Пока он на дежурстве, можно бегать на вечеринки. И не смотрела на полукровку свысока. Мы решили пожениться. Месяц спустя меня отправили во Вьетнам. Мне дали отпуск, и я вызвал ее на Гавайи, а обратно она вернулась беременной. Джо родился, когда мне было девятнадцать. Я как раз вернулся из первой командировки и успел добраться до жены к самым родам. Боже, я чуть не сошел с ума! Едва показалась головка, он закричал. Потом медсестра положила его мне на руки, и это было похоже на удар прямо в сердце. Я полюбил сына так, что без раздумья умер бы за него.

Ненадолго воцарилось молчание. Вульф вспоминал. Потом он невесело рассмеялся.

– Вот так я остался с новорожденным сыном и женой, которая не считала, что ей крупно повезло. Контракт почти закончился. Ни работы, ни денег для воспитания малыша. Пришлось заключить новый контракт, но отношения с Билли совершенно испортились, и я напросился в новую командировку. Она умерла прямо перед моим возвращением из третьей поездки. Я вышел в отставку и приехал домой, чтобы заботиться о Джо.

– Чем ты занимался?

– Работал на ранчо и выступал в родео. Больше я ничего не умел. За исключением службы в армии, не могу припомнить время, чтобы я не работал с лошадьми. С детства и до сих пор схожу по ним с ума. Мы с Джо переезжали с места на место, пока ему не пришло время идти в школу. Так мы очутились в Рате. Остальное ты знаешь.

Она неподвижно лежала и думала о его жизни. Далеко не легкой. Но такая жизнь сделала из него сильного, с железной волей мужчину. Он пережил войну и ад тюрьмы и вышел из них более сильным. Мысль о том, что кто-то приложил все силы, чтобы навредить этому человеку, настолько возмущала, что Мэри едва сдерживалась. Нет, она непременно найдет способ его защитить.

На следующее утро Вульф сопровождал ее в школу, и снова Мэри чувствовала направленные на него косые взгляды. Но не страх или ненависть читались в глазах детей; скорее они поглядывали с нескрываемым любопытством и благоговейным трепетом. После многолетних пересудов он стал человеком-легендой, который изредка снисходил до них и одаривал мимолетным взглядом. Когда отцы имели дело с Маккензи, мальчики наблюдали за его работой с лошадями, что только добавляло красок к рассказам. Ходили слухи, что Вульф умеет «шептать» лошадям, и даже самые дикие жеребцы отзываются на проникновенные тона его голоса.

Теперь ему приходится выслеживать насильника, и об этом шепчется весь округ.

Весь день Дотти не разговаривала с Мэри и уходила, едва та приближалась. Даже обедала в одиночестве. Шэрон вздохнула и пожала плечами.

– Не обращайте внимания. У нее на Маккензи большой зуб.

Мэри пожала плечами в ответ. Все равно до Дотти не достучаться.

Вечером приехал Джо, чтобы сопроводить ее домой. Когда они шли к машинам, Мэри предупредила, что ей нужно заехать в магазин за несколькими мелочами.

Всю дорогу Джо висел на ее заднем колесе, и в магазин они вошли рука об руку. Покупатели все как один обернулись. Джо надел улыбку, которой вероятно научился у отца. Несколько человек торопливо отвели взгляд. Вздохнув, Мэри повела шестифутового стража к прилавку.

Джо неожиданно для себя притормозил, так как наткнулся на пристальный взгляд Пэм Херст. Уставившись на него, Пэм словно вросла в землю. Молодой человек прикоснулся к полям шляпы и последовал за Мэри.

Почти сразу он почувствовал прикосновение к рукаву и обернулся.

– Я хочу с тобой поговорить, – попросила девушка тихим голосом. – На важную тему. Пожалуйста!

Мэри прошла дальше. Джо переместился так, чтобы держать учительницу в поле зрения.

– Ну, говори.

Пэм глубоко вздохнула.

– Я подумала… возможно … – и в спешке закончила – ты согласишься пойди со мной в субботу вечером на танцы.

Голова Джо непроизвольно дернулась.

– Что?

– Я спросила, не пойдешь ли ты со мной на танцы?

Молодой человек сдвинул шляпу на затылок и тихо присвистнул.

– Ты напрашиваешься на неприятности? Отец запрет тебя в подвал на целый год!

– У нас нет подвала. – Пэм легко улыбнулась, на что гормоны шестнадцатилетнего юноши немедленно отреагировали. – И мне все равно. Папа несправедливо относится к тебе и твоему отцу. И я ужасно себя чувствую за прежнее поведение. Ты… ты мне нравишься, Джо, и я хочу пойти с тобой.

Джо не сдержался и ответил достаточно цинично:

– Да, многие меня возлюбили, как только узнали про академию. Забавно получается, да?

Щеки девушки запылали.

– Я не поэтому тебя приглашаю!

– Уверена? Раньше я недостаточно подходил для прогулок с тобой на людях. Ты боялась сплетен о Пэм Херст, встречающейся с полукровкой. Свидания с будущим курсантом Военно-воздушной академии выглядят по-другому.

– Это неправда! – Наконец рассердилась Пэм.

Ее голос зазвучал громче, и несколько покупателей оглянулись.

– А мне видится именно так.

– Ты неправ! Так же как и мой папа!

Словно по сигналу, привлеченный повышенным голосом дочери, мистер Херст начал двигаться в их сторону.

– Что здесь происходит? Пэм, этот полук… парень пристает к тебе?

Джо отметил поспешную замену слова «полукровка» на «парня» и выразительно выгнул бровь. Пэм покраснела еще сильнее и обернулась к отцу.

– Не пристает! Хотя нет, подожди. Он меня расстраивает! Я попросила его пойти со мной на танцы, а он отказался!

Ну вот, теперь ее слышал весь магазин. Джо вздохнул. Спичка зажжена и поднесена к пороху. Лицо Ральфа Херста стало багровым. Он резко остановился, как будто врезался стену.

– Что ты сказала? – С трудом переспросил он, не веря своим ушам.

Пэм не отступила, хотя, казалось, отца вот-вот хватит удар.

– Я сказала, что он отказался пойти со мной! Я приглашала его на танцы в субботу вечером.

Глаза мистера Херста вылезли из орбит.

– Марш домой. Поговорим позже!

– Не хочу позже, хочу говорить здесь и сейчас!

– Я сказал домой! – Взревел мистер Херст и направил на Джо бешеный взгляд. – А ты держись подальше от моей дочери! Ты …

– Он и так избегает меня! – завопила Пэм. – Все наоборот! Это я хочу с ним встречаться! И прошу его не в первый раз. Ты и все остальные в этом городе ошибаетесь насчет Маккензи, и я от этого устала! Мисс Поттер – единственная, кто имела мужество делать то, что считает правильным!

– И ее ошибка в том, что добро…

– Хватит, – впервые подал голос Джо. В ледяном тоне и голубых глазах было что-то такое, что заставило мужчину замолчать. Поза высокого и мускулистого шестнадцатилетнего подростка насторожила взрослого мужчину.

Пэм подскочила. Яркая и доброжелательная девочка упорством пошла в отца.

– Не наговаривай на мисс Поттер, – предупредила она. – В Рате еще не было лучшего учителя. И если ты попробуешь избавиться от нее, клянусь, я брошу школу.

– Ты этого не сделаешь!

– Клянусь, сделаю! Я люблю тебя, папа, но ты ошибаешься! Сегодня в школе мы говорили обо всем: и об отношении учителей к Джо все эти годы, и как это неправильно. Да он же самый умный из нас! И о том, что Вульф Маккензи – единственный, кто побеспокоился, чтобы мы, девочки, после школы спокойно вернулись домой. Никто из взрослых не подумал об этом! Вот ты беспокоился?

– Конечно, беспокоился, – подключилась к разговору Мэри. Ее приближение не заметил никто, кроме Джо. – Но только Вульф с его военным опытом знал как поступить. – Она импровизировала, и получалось даже неплохо. Мэри положила ладонь на руку мистера Херста. – Почему бы вам не заняться клиентами и не позволить им самим разобраться? Вы же знаете этих подростков.

Ральф Херст оказался возле кассы прежде, чем понял это. Он остановился и отчаянно посмотрел на Мэри.

– Я не хочу, чтобы моя девочка назначала свидание полукровке.

– С этим полукровкой она будет в большей безопасности, чем с любым другим мальчиком нашего округа. С одной стороны, он надежный как скала – не пьет и не лихачит на дороге. С другой стороны, не собирается связываться с девочками. Ему скоро уезжать, и он это знает.

– Не хочу, чтобы моя дочь встречалась с индейцем!

– Не хотите ли вы сказать, что характер ничего не значит? Разве вам будет спокойнее, если Пэм окажется рядом с подвыпившим белым, который может убить ее в автомобильной катастрофе, чем с трезвым индейцем, который отдаст жизнь за ее безопасность?

Мистер Херст выглядел потрясенным и от волнения поглаживал голову.

– Нет, черт побери, я не это имел в виду.

Мэри вздохнула.

– Моя тетя знала все поговорки на свете. Чаще всего она вспоминала эту: «хорошо то, что хорошо кончается». Скажите, вы ведь судите людей по поступкам? Вы проголосуете за кандидата, точка зрения которого доказана всей его деятельностью?

– Конечно. – Мистер Херст выглядел неуверенно.

– Ну и? – подсказала она.

– Ну ладно, ладно! Вы должны понимать, что есть некоторые вещи, которые трудно забыть. Не те, что сделал сам Джо, но… трудно. И отец его…

– Обладает таким же чувством собственного достоинства, – прервала его Мэри. – Ему нужно только одно – спокойное место для воспитания оставшегося без матери сына. – Она накладывала мазки настолько смело, что опасалась услышать за спиной литавры, но пришло время горожанам узнать о Вульфе поподробнее. Он больше уделял внимание самообладанию, чем хорошим манерам, поэтому сами горожане никогда его не поймут.

Решив, что самое время дать мистеру Херсту время на раздумья, Мэри предложила:

– Почему бы вам не обсудить проблему с женой?

Он вздохнул с облегчением:

– Так я и сделаю.

Джо шел по проходу; Пэм, повернувшись спиной и изображая занятость, деловито ровняла ряд бутылок с растворителем. Мэри заплатила за покупки, и юноша забрал у нее сумку. Безмолвно они покинули магазин.

– И как? – спросила она, как только они вышли.

– Что «и как»?

– Ты идешь с ней на танцы?

– Похоже на то. В отличие от других она не признает слова «нет».

В ответ на поддразнивание Мэри окинула его строгим взглядом. Джо придержал для нее дверцу машины, и в этот момент ей в голову пришла одна мысль. Мэри в ужасе посмотрела на юношу.

– Нет, только не это! Насильник нападает на женщин, которые по-дружески относятся к вам с отцом!

– Проклятье, – дернувшись, выругался Джо, и сжал челюсти. Он подумал еще с минуту, потом покачал головой. – Завтра я ей скажу, что не смогу пойти.

– Это не поможет. Сколько людей слышали ваш разговор? Завтра весь округ будет судачить, независимо от того, пойдешь ли ты с ней на танцы или нет.

Джо не ответил, просто захлопнул за ней дверь автомобиля. Он выглядел мрачным, слишком мрачным для своего возраста.

Джо и чувствовал себя мрачным, но в голове уже вырисовывался план. Он предупредит Пэм и не отпустит ни на шаг. Девушка будет начеку, а насильник может клюнуть. Прекрасная возможность воспользоваться планом Мэри, но с другой приманкой. Обеспечивая полную безопасность Пэм, он сам мог бы время от времени показываться в одиночестве. Возможно, когда парень поймет, что девушка ему не по зубам, и настолько разозлиться, что нападет на одну из прямых целей. Шанс невелик, но пока отец не вышел на след, другого случая может не представиться.

Когда они вернулись домой, Мэри не смогла найти Вульфа. Она переоделась в джинсы и вышла во двор. В сарае Джо занимался лошадьми.

– Вульф здесь?

Юноша покачал головой, продолжая чистить блестящий бок лошади.

– Его коня нет на месте. Наверное, отец проверяет ограду. – «А может опять идет по следу», – подумал Джо, но вслух об этом говорить не стал.

Мэри попросила показать, как правильно ухаживать за лошадью, и работала до тех пор, пока не заболела рука. Конь зафыркал, едва Мэри опустила руку. Пришлось продолжить.

– Это намного труднее, чем кажется, – тяжело дыша, призналась она.

Джо улыбнулся ей из-за крупа другой лошади.

– Зато позволит нарастить мускулы. Хватит его чистить, а то совсем испортите. Он готов стоять весь день, только бы за ним ухаживали.

Мэри остановилась и отошла в сторону.

– Что же ты сразу не сказал?

Джо повел лошадей в стойла, а Мэри направилась к дому. Она почти дошла до крыльца, когда услышала ритмичный стук копыт, и повернулась, чтобы посмотреть на Вульфа. И замерла без дыхания. Даже притом, что она совсем немного знала о лошадях, нельзя было не понять, что на лошади он сидел так, как редко кому удавалось. Ни подпрыгиваний, ни покачиваний, он словно врос в седло и двигался с животным, как единое целое. Команчи считались одними из лучших всадников на свете, даже лучше берберов и бедуинов. Соплеменники матери отлично обучили Вульфа. Мощные ноги легко управляли огромным жеребцом, поводья едва натянуты, чтобы не причинить вреда нежному рту лошади.

Подъехав к Мэри, он придержал коня.

– Были сегодня проблемы?

Она решила не говорить о Пэм Херст. Это дело Джо, если захочет, то расскажет сам. Мэри не сомневалась, что в свое время Джо все объяснит отцу.

– Нет. Ничего подозрительного. За нами никто не следил.

Вульф остановил коня и низко наклонился, опираясь согнутой рукой на луку седла. Темные глаза скользнули по стройной фигуре.

– Умеешь ездить верхом?

– Нет. Никогда не сидела на лошади.

– Пора исправлять ситуацию. – Он освободил одно стремя и протянул руку. – Поставь левую ногу в стремя и поднимайся. Я тебя поддержу.

Она хотела и пыталась, но лошадь оказалась слишком высокой. Никак не удавалось достать ботинком до стремени. Мэри раздраженно уставилась на лошадь, а Вульф откинулся в седле и рассмеялся.

– Иди сюда, я тебя подниму.

Вульф наклонился и подхватил ее под руки. Почувствовав, что ноги оторвались от земли, Мэри вцепилась в его плечи. Дыхание у нее прервалось. Он выпрямился и уверенно опустил ее в седло прямо перед собой. Когда он взял в руки поводья и направил коня вперед, Мэри вцепилась в луку седла.

– Как высоко, – сказала она, подскакивая с такой силой, что стучали зубы.

Вульф засмеялся и обнял ее левой рукой, теснее прижимая к себе.

– Расслабься, позволь телу приспособиться к ритму лошади. Почувствуй мои движения и повторяй за мной.

Мэри послушалась и, как только расслабилась, сразу почувствовала ритм. Ее тело, казалось, глубже опустилось в седло, и задвигалось вместе с телом Вульфа. Подпрыгивания сразу прекратились. К сожалению, они уже подъехали к конюшням, и ее первая поездка верхом закончилась. Вульф спускал вниз ее и спешился сам.

– Мне понравилось, – сказала Мэри.

– Правда? Очень хорошо. С завтрашнего дня начнем учить тебя верховой езде.

Из конюшни раздался голос Джо:

– А сегодня я начал учить ее уходу за лошадьми.

– Скоро ты привыкнешь к лошадям, как будто провела с ними всю жизнь, – улыбнулся Вульф и легко ее поцеловал.

Мэри поднялась на цыпочки и раскрыла губы. Прошло несколько секунд, прежде чем он поднял голову. Дыхание у него сбилось, глаза заволокло желание. Проклятье, рядом с ней он заводится быстрее подростка.

Мэри ушла в дом. Джо вышел из стойла и посмотрел на отца.

– Нашел что?

Вульф начал распрягать жеребца.

– Нет. Я тщательно все оглядел вокруг ранчо, но не нашел ни одного следа. Это кто-то из города.

Джо нахмурился.

– Похоже. Оба нападения произошли в городе. Только никак не могу понять, кто бы это мог быть. Не припоминаю никого с веснушчатыми руками.

– Я не ищу конопатого парня, я ищу похожие следы. Он немного косолапит, поэтому основной вес приходится на внешнюю сторону ступни.

– И что будет, если ты его найдешь? Думаешь, шериф арестует парня только за веснушки на руках и косолапую походку?

Вульф улыбнулся, но в движении губ не было даже намека на веселье. Глаза сверкнули льдом.

– Когда я его найду, – мягко начал он, – самым умным на его месте будет во всем признаться. Я предоставлю законным властям шанс, но ни за что не позволю отпустить ублюдка на свободу. В тюрьме он окажется в большей безопасности, чем дома. И парень узнает об этом первым.

Прошло не менее часа, пока отец с сыном закончили ухаживать за лошадьми. Джо задержался проверить кормушки, а Вульф направился к дому. Мэри, напевая под нос, увлеченно помешивала тушеную говядину и не слышала, как он вошел через заднюю дверь. Вульф приблизился сзади и положил руку ей на плечо.

Слепой ужас пронзил ее тело. Мэри закричала, рванулась в сторону и прижалась спиной к стене. С ложки, которую она держала как нож, капал соус. Вульф смотрел в совершенно белое лицо.

Он стиснул зубы. В молчании они смотрели друг на друга, время словно остановилось. Ложка с грохотом полетела на пол.

– О Боже, прости, – проговорила она срывающимся голосом и спрятала лицо в ладони.

Вульф обнял Мэри, запустив руку в ее волосы и прижав голову к груди.

– Ты подумала, что это снова он?

Мэри вцепилась в него в попытке отогнать страх. Это произошло снова, захватило врасплох и вдребезги разбило самообладание, которым она сдерживала черные воспоминания. Когда рука Вульфа коснулась ее плеча, на мгновение она очутилась снова в том кошмаре. Холод пробирал до костей. Мэри хотела окунуться в его тепло, и позволить настоящему отогнать отвратительные воспоминания о прикосновениях другого мужчины.

– Не надо бояться, – прошептал Вульф в ее волосы. – Здесь ты в безопасности.

Но он знал, что прикосновение со спины для нее связано с кошмаром. Как же избавить Мэри от страха, чтобы она снова стала свободной?

Мэри взяла себя в руки и отодвинулась. Вульф не стал ее удерживать, понимая как это для нее важно. После ужина и занятий с Джо, казалось, она совершенно успокоилась. Единственным признаком напряжения оставалось загнанное выражение, которое время от времени появлялось в ее глазах и которое подтверждало, что ей не удалось избавиться от страшных воспоминаний.

Но когда они легли в кровать, Мэри повернулась к нему с прежним желанием. Ласки Вульфа не оставили места ни для тягучих воспоминаний, ни для остатков страха. Ее тело и душа были заняты только им. Потом она безмятежно спала в ласковых объятьях до самого рассвета, пока он не разбудил ее и не подмял под себя снова.

Мэри прекрасно осознавала временность связи с Вульфом и присутствия в его доме. Он не раз говорил прямо, насколько она желанна. Но словами желания, а не любви. Ни одного слова не сорвалось с его губ в ответ на ее признания в любви, когда они сгорали от страсти, а она повторяла их вновь и вновь. Вульф легко покинет ее жизнь, когда лихорадка желания пройдет. Оставалось готовиться к будущему без него и брать все возможное от настоящего.

Мэри понимала, что Вульф привел ее в свой дом больше для защиты. Временно. Она также понимала, что для школьного учителя не может быть ничего скандальнее, чем делить дом с местной черной овцой. Именно так горожане расценят ее поведение, если узнают, где она прячется. Риск был огромным, но она решила, что игра стоит свеч. Если она потеряет работу, то найдутся другие места и другие школы. Другого любимого не будет. За двадцать девять лет жизни она ни разу не почувствовала даже малейшего интереса или волнения к мужчине. Некоторые влюбляются раз и навсегда, и, похоже, она одна из них.

Только в машине по дороге в школу и обратно Мэри позволяла себе беспокоиться о будущем. В остальное время, рядом с Вульфом, она не желала тратить впустую ни секунды. С ним она чувствовала себя живой и полной силы.

Беспокойство о Вульфе и Джо не оставляло ее ни на минуту. Она знала, что Вульф упорно ищет напавшего на нее мужчину, и опасалась за безопасность любимого. Не позволяла себе даже думать о том, что он может пострадать. И Джо – не беспомощный малыш. Он слишком похож на Вульфа, что говорит о многом. Осторожный, расчетливый, как будто постоянно перевыбирает один из вариантов действий, пока не остановится на самом подходящем. Мэри не удалось заставить юношу раскрыться, и это ее расстраивало с самого начала знакомства.

Джо смотрел в оба. Он попросил Пэм быть осторожнее, чем обычно, и ни в коем случае не ходить одной. Однако всегда оставался шанс, что она проявит небрежность. Джо несколько раз показался на улицах в полном одиночестве, но ничего не происходило. Город затаился, хотя чувствовалась нервозность. Он пришел к тому же, что Вульф понял давным-давно: не имея серьезных зацепок, оставалось приготовиться, затаиться и ждать, когда парень сделает ошибку.

Джо предупредил отца, что собирается пойти с Пэм на танцы. Вульф окинул сына пронизывающим взглядом.

– Ты понимаешь во что ввязываешься?

– Вполне.

– Береги спину.

Краткий совет вызвал у Джо легкую усмешку. Вполне вероятно он делает большую ошибку. На танцах может случиться безобразная сцена, но он обещал пойти с Пэм и выполнит свое обещание. Придется быть вдвойне осторожным, но, проклятье, как хочется положить руки на ее тонкую талию и повести в медленном танце. Да, он скоро уедет, о серьезных отношениях и речи не идет, но девушка притягивала так, что не было сил сопротивляться. Он затруднялся объяснить свои чувства. И пусть они недолго продлятся, но именно теперь ему это необходимо.

***

Пэм нервничала, когда Джо за ней заехал. Пытаясь скрыть волнение, она говорила слишком быстро и слишком громко. Джо прижал палец к ее губам.

– Я все понимаю и тоже волнуюсь.

Она откинула голову, освобождая рот.

– Я не волнуюсь. Все будет в порядке, вот увидишь. Мы с ребятами договорились.

– Тогда почему ты так нервничаешь?

Она отвела взгляд и прочистила горло.

– Ну… Мы с тобой впервые идем вместе. Я вдруг почувствовала одновременно и волнение, и испуг, и возбуждение.

Он на несколько минут задумался, тишина заполнила салон машины. Наконец сказал:

– Могу понять возбуждение и волнение. Но почему испуг?

Настала очередь Пэм надолго задуматься. Она немного покраснела и ответила:

– Потому что ты не похож на всех нас.

Вокруг рта Джо образовалась мрачная складка.

– Знаю, ведь я – полукровка.

– Не поэтому, – резко ответила она. – Ты кажешься старше всех остальных. Вроде ребята в классе одного возраста, но внутри ты взрослее. Мы – обычные люди. Все останемся здесь и пойдем по пути, которым шли наши предки. Женимся и выйдем замуж за таких же людей и останемся в нашем или соседнем округе, заведем детишек и будем счастливы. Только не ты. Ты поступишь в академию и не вернешься. Будешь иногда навещать отца, но не останешься навсегда.

Джо удивился, как точно она связала концы с концами. Действительно, он чувствовал себя намного старше ребят того же возраста. И точно знал, что не вернется на ранчо. Он видел себя бороздящим небо на скорости два маха[9] и оставляющим во вселенной только инверсионный след.

Они молчали оставшуюся часть пути. Джо припарковал пикап среди похожих грузовичков, среди которых затесались нескольких седанов, и приготовился к возможным неприятностям.

Он был готов почти ко всему, но не к тому, что получилось на самом деле. Когда они с Пэм вошли в старое ветхое здание, в котором проводились танцевальные вечера, на мгновение все вокруг замерло, подозрительно затихло. Только со следующим ударом сердца шум поднялся до привычного уровня, присутствующие вернулись к собственным разговорам. Пэм взяла Джо под руку и слегка сжала.

Через несколько минут заиграла живая музыка, и по покрытым опилками доскам пола задвигались пары. Пэм подвела его к середине зала и улыбнулась.

Он криво усмехнулся в ответ, признавая и восхищаясь ее храбростью, привлек девушку к себе и повел в медленном ритме танца.

Они не разговаривали. Джо так долго мечтал прикоснуться к Пэм, что ему было достаточно положить руки на ее талию и двигаться шаг в шаг. Он ощущал запах духов, чувствовал мягкость волос, упругость девичьей груди, движение ее ног. Как с давних времен делали многие пары, молодые люди отправились в собственный мир, временно забыв про настоящее.

Однако действительность дала о себе знать сердитым шепотом «грязный индеец». Джо напрягся и обернулся в поиске говорившего.

– Не надо, – попросила Пэм и попыталась снова увлечь его в танец.

Когда песня закончилась, один из парней встал на стул и закричал:

– Эй, Джо! Пэм! Идите сюда!

Они посмотрели на кричавшего, и Джо не мог сдержать усмешку. Ученики трех классов, в которых занятия вела Мэри, столпились вокруг одного стола, оставив два пустующих стула для него с Пэм. Ребята махали руками и звали их в компанию.

Одноклассники спасли вечер. Они окружили Джо и Пэм смехом и танцами. Джо протанцевал с каждой девочкой в их группе; поговорил с ребятами про лошадей, про работу на ранчо, про родео. Юноши не давали засидеться ни одной девушке. Они разговаривали с ребятами из других компаний, и скоро все присутствующие знали, что полукровка собирается поступать в Военно-воздушную академию. Владельцы ранчо всегда были трудолюбивыми, консервативными и яростно патриотичными людьми. Прежде чем о полукровке сказали хоть одно плохое слово, все были успокоены сдержанным поведением и хорошими манерами Джо.

Джо и Пэм уехали до окончания вечера, потому что он не хотел вернуть ее домой слишком поздно. По дороге к машине Джо покачал головой.

– Не верю своим глазам, – мягко сказал он. – Ты знала, что соберутся все наши?

– Не знала. Но про мое приглашение слышали все. Думаю, весь город знал, что я тебя попросила пойти со мной на танцы. Весело получилось, да?

– Забавно, – согласился он. – Но могли быть неприятности. Ты ведь понимаешь? Если бы не наши парни…

– И девочки, – прервала Пэм.

– И они тоже. Если бы не они, меня бы вышвырнули из зала.

– Этого не случалось. В следующий раз будет проще.

– Будет и следующий раз?

Пэм внезапно почувствовала неуверенность.

– Теперь ты можешь приезжать на танцы с кем угодно, если не хочешь со мной.

Джо засмеялся и открыл дверь пикапа. Он повернулся к Пэм, положил руки ей на талию и подсадил на сиденье.

– Мне очень понравилось танцевать с тобой.

Они проехали полпути, когда Пэм дотронулась до его руки.

– Джо?

– Да?

– Ты не хочешь … ну … может ты знаешь место, где можно остановиться?

Она никак не могла подобрать слов.

Конечно, лучше бы не поддаваться искушению, но он не смог. Джо свернул на следующую проселочную дорогу, проехал с милю прямо по лугу и остановился под группой деревьев.

Теплая майская ночь приняла их в свои объятья. Лунный свет не проникал через кроны деревьев, салон пикапа стал теплой, безопасной пещерой. Джо потянулся к бледной, размытой фигуре Пэм.

Гибкая и нетерпеливая, девушка уступала его рукам, тесно прижималась, словно просила целовать еще и еще. Упругое, податливое тело привело Джо на грань взрыва. Почти не осознавая, что делает, он наклонялся и поворачивался до тех пор, пока наполовину не лег на Пэм. Скоро ее груди оказались обнаженными. Он услышал приглушенный стон, когда прикоснулся губами к соску. Пальцы девушки впились в его плечи, бедра подались вверх.

Ситуация быстро выходила из-под контроля. Расстегнутая одежда сползла в сторону. Обнаженная кожа прикасалась к обнаженной коже. Непонятно как джинсы Пэм оказались расстегнутыми, но когда его рука проникла в ее трусики, она шепнула:

– Я никогда этого не делала. Будет очень больно?

Джо застонал в голос, но заставил себя остановиться. Пришлось напрячь силу воли до последней капли, но руку он остановил. Тело мучительно пульсировало, и он едва сдерживался. После долгой минуты неподвижности Джо сел, поднял Пэм и посадил к себе на колени.

– Джо?

Он прислонился лбом к ее лбу.

– Мы не можем, – с сожалением пробормотал он.

– Но почему? – Пэм беспокойно задвигалась на его коленях. Тело болезненно требовало чего-то, что она не понимала.

– Потому что у тебя этого не было.

– Но я тебя хочу!

– Я тоже тебя хочу. – Джо криво усмехнулся. – Думаю, это очевидно. Но твой первый раз, малышка, должен быть с тем, кого ты полюбишь. Не со мной.

– Я бы могла, – прошептала Пэм. – Джо, я действительно бы могла.

Джо настолько расстроился, что не справлялся с голосом. Наконец, он взял себя в руки.

– Надеюсь, ты не станешь делать глупостей. Я уеду. У меня есть шанс сделать то, о чем я мечтал всю жизнь. Я скорее умру, чем откажусь от него.

– И никакая девушка не сможет заставить тебя передумать?

Джо знал, что правда не понравится Пэм, но он хотел быть честным и с собой, и с ней.

– Нет. Я так сильно хочу поступить в академию, что меня здесь ничто не удержит.

Она взяла его руки и застенчиво прижала к груди.

– Знаешь, я бы хотела продолжить. Никто не узнает.

– Ты будешь знать. Когда придет время, и ты влюбишься в хорошего парня, то пожалеешь, что получила первый опыт не с ним. Ради Бога, Пэм, не делай это для меня еще труднее! Дай мне пощечину или сделай что-нибудь похожее.

Молодые упругие груди заполнили его руки, заставляя задуматься, не сошел ли он с ума, раз отказывается от такого счастья.

Она наклонилась вперед и положила голову на его плечо. Джо почувствовал, как тело девушки содрогнулось, и она заплакала. Он сомкнул вокруг нее руки.

– Ты всегда был для меня особенным. Ну почему ты такой правильный?

– Неужели ты хочешь рискнуть и забеременеть в шестнадцать?

Она утерла слезы и выпрямилась.

– Разве у тебя нет… Я думала, они есть у всех парней.

– Думаю, не у всех. Даже если бы они у меня были, это не имеет значения. Я не хочу привязываться к тебе или к любой другой девушке. Независимо от обстоятельств я буду поступать в академию. Кроме того, ты еще слишком молода.

Она не смогла остановить нервный смех.

– Я не моложе тебя.

– Тогда мы оба слишком молоды.

– Ты нет. – Пэм посерьезнела и взяла в ладони его лицо. – Ты совсем не молод. Думаю, именно поэтому ты смог остановиться. Любой другой парень, которого я знаю, скинул бы джинсы с такой скоростью, что подпалил бы кожу на ногах. Давай заключим сделку?

– Какую сделку?

– Мы останемся друзьями?

– Конечно.

– Тогда не будем ходить вокруг да около. Лучше все обговорить. Больше не будем останавливаться как сегодня, потому что это очень больно. Ты уезжаешь в Колорадо, как собираешься, а я остаюсь при своем. Может быть я выйду замуж. Но если нет, ты возвращается сюда однажды летом на каникулы и становишься моим первым мужчиной. К тому времени мы оба будем достаточно взрослыми. Согласен?

– Это не удержит меня в Рате, – уверенно сказал он.

– Я об этом и не думала. Так что, согласен на сделку?

Джо подумал, что за годы многое изменится. Скорее всего, она выйдет замуж. Если же нет...

– Если к тому времени ты не передумаешь, согласен.

Она протянула руку, и они торжественно обменялись рукопожатием, скрепляя договор. Потом Пэм поцеловала его в щеку и начала одеваться.

***

Мэри с беспокойством дожидалась возвращения Джо домой. Она поднялась и стиснула пальцами свой пояс.

– Все в порядке? Ничего не случалось?

– Все хорошо.

Потом он понял, что беспокойство в ее глазах скорее похоже на испуг.

Мэри коснулась его руки.

– Ты никого не видел… – Она запнулась, затем продолжила. – Никто не стрелял в машину и не пытался столкнуть тебя с дороги?

– Нет, все было тихо.

Они посмотрели друг на друга. Внезапно Джо понял, что Мэри боялась того, на что он надеялся. Более того, она догадывалась, что он решил рискнуть и выманить насильника собой, как наживкой.

Он прочистил горло.

– Па спит?

– Нет, – спокойно ответил Вульф из дверного проема. Он был в одних джинсах. Черные глаза смотрели с пристальным вниманием. – Хотел убедиться, что ты добрался до дома без проблем. Ты совсем как Даниил, направившийся в ров со львами.

– Даниил с ними быстро разобрался, ведь так? Я тоже. Забавно получилось. Был весь наш класс.

Мэри улыбнулась. Страх покинул ее мысли. Теперь она знала, что случилось. Ситуация могла стать взрывоопасной, если бы Джо появился на танцах без поддержки. Ребята из класса это понимали, поэтому продемонстрировали всем, что они вместе.

Вульф протянул руку, и она шагнула навстречу. Теперь можно идти спать. Еще одну ночь ничто не угрожает ее мужчинам. Двум ее любимым мужчинам.


Глава 11


Школьные занятия закончились. Мэри гордилась своими учениками. Все старшие ребята успешно окончили школу, а младшие – перешли в следующий класс. Ученики младших классов все без исключения намеревались окончить среднее образование, а некоторые даже хотели поступить в колледж. Итоги учебного года не могли не радовать сердце любого учителя.

Только Джо не получил передышку. Мэри решила, что ему необходимы углубленные знания по математике, но так как ее квалификации не хватало, она стала искать подходящего преподавателя. Один из них проживал в семидесяти милях от Рата. Трижды в неделю Джо начал ездить на двухчасовые уроки. Сама Мэри продолжала заниматься с ним по вечерам.

Дни Мэри проходили в счастливом тумане. Она редко спускалась с горы, редко кого-то видела, за исключением Вульфа и Джо. Даже в отсутствии обоих она чувствовала себя в безопасности. С момента нападения прошло немногим более двух недель, но казалось, что неприятность случилась давным-давно. Всякий раз, когда осколки воспоминаний поднимались на поверхность, Мэри ругала себя за то, что позволила им нарушить душевное равновесие. Не случилось ничего страшного, она просто испугалась. Если кто и нуждался в заботе и особом отношении, так это Кэти Тил. Мэри отгоняла неприятные мысли и концентрировалась на настоящем, которым совершенно неминуемо стал Вульф.

Во сне и наяву он доминировал в ее жизни. Вульф обучал Мэри верховой езде и уходу за лошадьми. Мэри подозревала, что для нее и для жеребят, которых привозили ему для тренировки, он использовал один способ обучения. Строгий и требовательный, он всегда ясно давал понять, что хотел. Когда его слушались, он щедро награждал похвалами и вниманием. Мэри считала, что к лошадям он добрее, чем к ней. Когда не слушались лошади, Вульф неизменно оставался спокойным и терпеливым. Если же Мэри не точно выполняла его инструкции, об ошибках она узнавала сразу и во всех подробностях.

Остальное время он был ласковым. Правильнее сказать – страстным. Каждую ночь они занимались любовью, иногда дважды за ночь. Он любил ее в том самом пустом стойле, в котором Джо однажды им помешал. Он любил ее в душе. Мэри не считала себя чувственной женщиной, но Вульфа приводило в восторг ее миниатюрное тело. Часто ночью, когда они лежали в кровати, он включал лампу и, опираясь на локоть, проводил рукой по ее телу от плеч до колен, видимо очарованный различием между ее светлой нежной кожей и своей темнотой, сильной, огрубевшей от работы рукой.

Летняя погода в Вайоминге по сравнению с Саванной казалась сухой и прохладной. Но едва начались каникулы, как температура повысилась до тридцати градусов, а в некоторые дни и до тридцати пяти. Впервые в жизни Мэри жалела, что у нее нет шортов. Тетя Ардит даже думать о них не позволяла. Однако, учитывая легкий ветерок, в простых хлопчатобумажных юбках оказалось гораздо прохладнее, чем в новых джинсах, которыми она так гордилась. Даже такое скромное одеяние тетя Ардит вряд ли одобрила, ведь Мэри не носила под юбками ни комбинации, ни чулок. Тетя Ардит непременно надевала эти предметы одежды каждый день своей жизни. Любая девушка, которая без них посмела выйти из дома, считалась девицей легкого поведения.

Однажды утром, после отъезда Джо на занятия, Мэри шла к сараю и размышляла над степенью своей бесстыжести. Как оказалось, одежда девиц легкого поведения имела немало преимуществ.

Из маленького загона за сараем раздавалось фырканье лошадей и стук копыт, хотя обычно Вульф тренировал лошадей в большом загоне рядом с конюшнями. Однако, звук подсказал, где можно его найти, что и требовалось.

Мэри обогнула угол сарая и застыла. Огромный жеребец Вульфа взгромоздился на кобылу, на которой Мэри училась ездить верхом. Передние ноги кобылы были стреножены, на задние надеты специальные защитные ботинки. Жеребец фыркал и храпел. Кобыла пронзительно заржала, когда он вошел в нее. Чтобы успокоить кобылу, Вульф подошел со стороны головы, после чего она стояла спокойно.

– Вот так, моя хорошая, – тихо уговаривал он. – Ты легко справишься с этим старым громилой. Правда?

Кобылу сотрясали толчки жеребца, но она оставалась спокойной. Через несколько минут все было кончено. Жеребец фыркнул в последний раз и слез с кобылы. Он устало свесил голову, сопя и отдуваясь.

Вульф продолжал разговаривать с лошадьми низким, успокаивающим голосом. Сначала он наклонился к кобыле и распутал передние ноги, затем начал снимать защиту с задних. В этот момент Мэри вышла вперед и привлекла его внимание.

– Ты… ты связал ее! – возмутилась она.

Продолжая заниматься кобылой, Вульф усмехнулся. Мисс Мэри Элизабет Поттер стояла перед ним при полном вооружении: прямая спина, подбородок поднят.

– Не связал, а стреножил, – уточнил он с бесконечным терпением.

– Она не смогла убежать!

– Она и не хотела убегать.

– Откуда ты знаешь?

– Если бы она не была готова к покрытию, то лягнула бы жеребца, – объяснил он и повел кобылу в конюшню. Мэри следовала за ними. Ее лицо все еще пылало от негодования.

– Как будто лягание бы помогло. Ты надел на ее задние ноги эти мягкие штуки, чтобы не поранить коня!

– Конечно, я не хочу навредить своему любимому жеребцу. С другой стороны, если бы она сопротивлялась случке, я бы не стал ее заставлять. Когда кобыла сопротивляется, это означает, что я неверно выбрал время или что с ней не все в порядке. Но она спокойно приняла его. Ведь так, девочка?

Вульф ласково потрепал шею кобылы.

Мэри с волнением наблюдала, как он мыл кобылу. Разве может нравиться, что у кобылы отняли возможность убежать от жеребца, даже если эта конкретная лошадь стояла так спокойно, как будто несколько минут назад ничего не произошло. Эта сцена растревожила Мэри на глубоком эмоциональном уровне, неподвластном логике, поэтому она чувствовала на сердце тяжесть.

Вульф отвел кобылу в стойло, накормил ее и налил свежей воды. Сидя на корточках, он вымыл под краном руки до локтей. Когда он поднял взгляд, Мэри стояла на том же месте. В ее глазах оставалось беспокойство, даже страх. Вульф выпрямился.

– Что с тобой?

Мэри отчаянно пыталась справиться с собой. Ничего не получалось, и это отражалось на лице и в голосе.

– Было похоже… Похоже …

Ее голос затих, но внезапно Вульф все понял. Он медленно направился к ней и не удивился, когда она отступила назад.

– Лошади не люди, – мягко сказал он. – Они большие и любят громко выражать свои чувства. Выглядит грубо, но именно так они спариваются. На свободе они ведут себя еще разнузданнее: визжат, лягаются и кусаются.

Мэри снова посмотрела на кобылу.

– Я знаю. Только… – Ей никак не удавалось найти слова, чтобы объяснить причину беспокойства.

Вульф подошел вплотную и обнял ее за талию, едва прикасаясь, чтобы не напугать. Он показывал, что в любой момент Мэри без сопротивления с его стороны может освободиться.

– Только грубость напомнила тебе о нападении, – закончил он за нее.

Она бросила на него быстрый, взволнованный взгляд, и сразу отвела глаза в сторону.

– Я знаю, малышка, что тебя беспокоят воспоминания.

Вульф осторожно сжал руки, привлекая ее поближе, но оставляя ей пространство. Мэри начала расслабляться, ее голова склонилась на надежную мужскую грудь. Только тогда он по-настоящему обнял ее.

– Хочу тебя поцеловать, – пробормотал он.

Она подняла голову и улыбалась.

– Поэтому я и пришла сюда. Хотела уговорить тебя на поцелуй. Я стала бесстыдницей. Как бы меня ругала тетя Ардит!

– Твоя тетя Ардит похожа на боль в за…

– Она была замечательной, – твердо ответила Мэри. – Но старомодной, со слишком строгими понятиями о хорошем и плохом. Например, считала, что только легкомысленные девицы не надевают комбинацию под юбку. – Она немного приподняла юбку, чтобы подтвердить свои слова.

– Тогда привет девицам легкого поведения!

Вульф наклонил голову и поцеловал ее, чувствуя, как знакомая горячая волна распространяется по телу. Безжалостной рукой он подавил желание. Прямо сейчас самоконтроль очень важен. Необходимо уговорить Мэри на один эксперимент, а это невозможно, если здравый смысл не возобладает над либидо. Надо прогнать вездесущий страх, затаившийся в ее памяти.

Он поднял голову и еще с минуту просто обнимал ее. Затем он взял за руки и задержал в своих больших ладонях. Выражение лица Вульфа прогнало улыбку из ее глаз. Его голос прозвучал очень спокойно:

– Хочешь избавиться от преследующего тебя страха?

Мэри смотрела насторожено:

– Как?

– Мы могли бы разыграть часть нападения.

Мэри уставилась на него с любопытством и настороженностью. С одной стороны не хотелось вспоминать о том дне, с другой – надоело бояться.

– Какой именно части? – уточнила Мэри

– Я хочу за тобой погнаться.

– Он не гнался за мной. Просто схватил сзади.

– Я тоже схвачу. Когда поймаю.

Она внимательно посмотрела на него.

– Ничего не выйдет. Я буду знать, что за спиной ты.

– Давай попробуем.

Мэри долго стояла, пристально глядя ему в лицо. Внезапно она напрягалась. Одна мысль не давала покоя.

– Он бросил меня на землю лицом вниз, – прошептала она. – Потом залез сверху и начал об меня тереться.

Вульфа сжал челюсти.

– Хочешь, чтобы я сделал как он?

Мэри задрожала.

– Хочу ли я? Нет, но, думаю, тебе придется. Я устала бояться. Займись со мной любовью, как ты предложил.

– А вдруг ты действительно испугаешься?

– Не… – она тяжело сглотнула. – Не останавливайся.

Он долго смотрел на нее, как будто принимая решение, потом криво улыбнулся одной стороной рта.

– Тогда беги.

Не сдвинувшись с места, она уставилась на него во все глаза.

– Что?

– Беги. Я не смогу тебя преследовать, если ты не убегаешь.

Внезапно Мэри почувствовала себя глупо. По двору бегают только дети.

– Просто бежать?

– Да, просто беги. Думай об том, что, когда я тебя поймаю, сниму одежду, и мы займемся любовью. Чего ты ждешь?

Вульф пристроил шляпу на столб. Мэри отошла на шаг назад, и, забыв о достоинстве взрослого человека, круто развернулась и побежала. Она слышала за спиной грохот мужских ботинок. Он приближался. Мэри рассмеялась, несмотря на волнение. До дому не добежать; его ноги намного длиннее. Она больше уповала на свое проворство, поэтому сначала забежала за его пикап, потом спряталась за деревом.

– Сейчас я тебя поймаю, – раздался рык прямо за спиной. Руки Вульфа дотронулись до ее плеч, но ей удалось увернуться.

Мэри забежала за пикап. Так они и стояли лицом друг к другу, но с разных сторон машины. Оба делали обманные движения, но ни один не получил преимущества. Мэри тяжело дышала, но ее лицо светилось волнением и триумфом.

– Не поймаешь! Не поймаешь! – насмехалась она.

Легкая, порочная улыбка коснулась его губ. Мэри почти поверила в успех. Шелковистые волосы разметались по сторонам. Он хотел ее до боли: обнять бы и повалить на землю! Он поклялся, что так и будет, но не сейчас. Сначала нужно освободить ее от воспоминаний. Несмотря на храбрые слова, он не надеялся, что Мэри без боли перенесет эту игру.

Они пристально смотрели друг на друга, и внезапно ей пришло в голову, как дико он выглядит. Он возбудился. Мэри отлично знала этот взгляд, так же как и свой. Ее дыхание прервалось. Вульф не играл, он действовал совершенно серьезно. Страх вползал под кожу змеей, но она пыталась успокоиться. Вульф ни за что не причинит ей боль. Дьявол, игра стала так сильно походить на нападение, что не давала возможности думать. Удовольствие от погони исчезло, и ее место заполнила беспричинная паника.

– Вульф? Давай остановимся здесь и сейчас!

Его грудь поднялась в глубоком вздохе и опустилась, в глазах появилась тоска, голос звучал хрипло.

– Нет. Я собираюсь тебя поймать.

Мэри бездумно побежала, покинув сомнительную безопасность пикапа. Буханье ботинок за спиной походили на удары грома. Они заглушали все остальные звуки, даже ее хриплое дыхание. Мэри снова оказалась в том переулке, хотя часть ее сознания не покидала мысль о Вульфе и их договоренности. Вот так же она не могла убежать от насильника, так же слышала его сопение, как теперь слышит шаги и дыхание Вульфа. Непосредственно перед тем, как Вульф поймал ее и уложил на землю лицом вниз, Мэри отчаянно закричала высоким, испуганным голосом.

Опираясь на руки, чтобы не придавить ее, Вульф и потерся носом об ее ухо.

– Ха, я тебя поймал.

Он старался говорить легко, но в груди разрасталась боль из-за того, через что ей предстояло пройти. Вульф чувствовал ее ужас, поэтому начал тихонько расслаблять захват, мягко разговаривая и напоминая о горячих, чувственных удовольствиях, которые они делили каждую ночь. Мэри издавала звуки, как пойманный в ловушку зверек, и эти звуки заставляли его глаза гореть непролитыми слезами. Боже, неужели ничего не получится! После первого же крика желание исчезло.

Сначала Мэри отбивалась, как дикий зверек: пиналась, взбрыкивала, отталкивала руки. Вульф оставался непреклонным. Страх утроил ее силы, и, несмотря на разницу в весе, только специальное обучение спасло его от ударов. Оставалось держать ее покрепче и пытаться преодолеть черный туман окутавшего ее ужаса.

– Спокойно, моя хорошая, спокойно. Ты же знаешь, что я не причиню тебе боли, и другим не позволю. Я с тобой.

Он уговаривал ее тихим голосом до тех пор, пока она не устала и не упала без сил. Только после этого Мэри прислушалась, и тихие слова смогли проникнуть через барьер страха. Внезапно она зарылась головой в горячую, сладко пахнущую траву, и разрыдалась.

Продолжая лежать сверху, Вульф надежно держал ее в объятьях все время, пока она плакала. Он гладил и целовал ее волосы, плечо, затылок. Наконец, она расслаблено раскинулась на траве, выплакав все слезы и растратив все силы. Теперь, когда Мэри успокоилась, Вульфа затопила бесконечная нежность, и вернулось желание. С тех пор как он ее встретил, оно всегда было рядом.

– Ты все еще боишься? – пробормотал он, уткнувшись носом в ее шею.

Покрасневшие, напухшие веки закрывали ее глаза.

– Нет, – прошептала Мэри. – Мне так жаль, что тебе прошлось пройти через это. Я тебя люблю.

– Знаю, дорогая. Помни об этом.

Вульф встал на колени и поднял ее юбку до талии.

Мэри широко раскрыла глаза, когда чувствовала, что он стягивает с нее трусы, и испугано воскликнула:

– Вульф! Нет!

Он стянул трусики вниз по ногам, и Мэри задрожала. И снова она вспомнила переулок. Вот она лежит на животе, мужчина всем весом прижимает ее к земле, не давая возможности шевельнуться. Мэри попробовала ползти вперед, но Вульф обхватил ее одной рукой вокруг талии и держал, пока расстегивал джинсы другой рукой. Потом широко развел бедра и снова опустился.

– Похоже на то нападение? – Спросил он низким, ласковым голосом. – Ты лежишь ничком на земле, а над тобой навис мужчина. Но теперь ты знаешь, что я не причиню тебе зла, и не боишься. Ведь так?

– Все равно. Отпусти, мне это не нравится! Я хочу встать!

– Знаю, малышка. А теперь расслабься. Вспомни, сколько раз мы занимались любовью, и как было хорошо. Доверься мне.

В ноздри бил запах горячей земли.

– Не хочу сейчас заниматься любовью, – с трудом сумела произнести Мэри. – Не таким способом!

– Тогда не будем. Не бойся, малышка. Я не сделаю ни одного движения, если ты меня не хочешь. Только расслабься, давай почувствуем друг друга. Не хочу, чтобы ты пугалась каждый раз, когда я подхожу сзади. Твоя красивая маленькая попка вводит меня в искушение. Как я люблю смотреть и ласкать ее, а когда в кровати ты прижимаешься ко мне спиной, я просто схожу с ума. Заметила?

Мэри пыталась сбросить оцепенение и собраться с мыслями. Вульф ни разу не причинил ей боли раньше. Более того, она уверена, что не причинит в будущем. Это же Вульф! Мужчина, которого она любит, а не тот другой. В руках любимого она в безопасности.

Мэри расслабила утомленные, напряженные мышцы. Да, он определенно возбужден. Напряженная плоть уютно устроилась в ложбинке между ее ногами, но верный своему слову, Вульф не сделал ни одного движения, чтобы войти в нее.

Он осторожно погладил ее по спине и поцеловал в шею.

– Ты в порядке?

Мэри едва слышно вздохнула и прошептала:

– Да.

Он поднялся на колени и присел на пятки. Прежде, чем она сообразила что происходит, Вульф подхватил ее сильными руками и усадил верхом себе на бедра. Спиной Мэри прижималась к его животу, но Вульф по-прежнему не делал попытки войти.

Первая волна желания прокатилась по ее нервам. Поза получилась вдвойне эротичной, потому что они оказались вне дома, на траве, под ярким, обжигающим солнцем. Любой подъехавший их сразу бы заметил. По какой-то причине, чувство опасности резко усилило ее желание. Юбка прикрывала их сплетенные тела только спереди.

Только и эта защита долго не продержалась, так как Вульф отбросил подол юбки в сторону. Одной рукой на талии он поддерживал Мэри, а другой – скользнул между ее ног. Интимное прикосновение заставило ее вскрикнуть.

– Тебе нравится? – Пробормотал он возле самого уха и мягко сжал пальцы.

Мэри ответила невпопад. Кончики огрубевших от работы пальцев царапали самую чувствительную плоть, создавая и усиливая удовольствие до такой степени, что она едва ворочала языком. Он точно знал, как дотронуться, как подготовить и привести ее к завершению. Непроизвольно Мэри прижалась к нему плотнее. Почувствовав каменную твердость мужского достоинства, она громко застонала.

– Вульф, пожалуйста!

Он стиснул зубы и тоже застонал.

– Все что захочешь, малышка. Только скажи что и как.

Из-за мощного, сжимающегося внутри вихря ощущений, она едва проговорила:

– Я тебя хочу.

– Сейчас?

– Да.

– Так?

Она задвигалась и, на сей раз, не смогла подавить крик.

– Да!

Вульф осторожно наклонялся вперед, пока она снова не оказалась лежащей на животе. Он вошел медленно и нежно. Мэри окутала лихорадка страсти, она нетерпеливо встречала каждый толчок. Ее тело горело огнем, все мысли исчезли под напором непереносимой жажды. Как это было непохоже на кошмар! Он преподал ей еще один урок чувственного удовольствия. Мэри вжималась в его тело и чувствовала, как все внутри невыносимо напряглось. Потом пришло освобождение, и она забилась в его руках. В ответ он стиснул ее бедра и выпустил на волю собственное желание, задвигался сильно и быстро, пока не дождался пульсирующего взрыва.

Они долго в полудреме лежали рядом на траве, опустошенные, не в силах пошевелиться. Только когда Мэри почувствовала, что солнце слишком припекает ноги, она нашла силы одернуть юбку. Вульф протестующее забормотал и переместил руку выше на бедро.

Она открыла глаза. Ярко-синее безоблачное небо притягивало взгляд. Сладкий аромат молодой травы заполнял легкие, посылая волны удовольствия по всему телу. Земля приятно грела, рядом дремал любимый мужчина, а каждый дюйм тела помнил яркие ощущения от занятий любовью. Новые, мощные воспоминания о пережитом удовольствии погнали тепло по всему телу. Желание возродилось снова. Внезапно Мэри поняла, что план Вульфа сработал. Он повторил ужасный сценарий нападения, но вытеснил собой мысли о насильнике. Вместо страха, боли и унижения любимый подарил ей желание и, в конечном счете, настолько сильное освобождение, что оно вытеснило из памяти ужасные воспоминания. Рука Вульфа покоилась внизу ее живота. Интимность прикосновения ошеломила ее – они ведь могли зачать ребенка! Мэри знала о последствиях занятий любовью, но она хотела ребенка, и он ничего не упоминал о предохранении. Даже если их отношения долго не продлятся, она хотела ребенка от Вульфа, ребенка с папиной силой и огнем. Ничто не сделало бы ее более счастливой, чем малыш – копия отца. Она зашевелилась, и давление его руки на низ живота усилилось.

– Солнце сильно припекает, – пояснила Мэри. – Я скоро обгорю.

Он застонал, но застегнул джинсы и сел. Потом поднял ее трусики, спрятал в карман, и одним движением поднялся на ноги вместе с ней на руках.

– Я могу сама дойти, – сказала Мэри, хотя перед этим обвила его шею руками.

– Знаю, – усмехнулся он в ответ, – но гораздо романтичнее внести тебя в дом на руках и заняться любовью.

– А чем мы только что занимались?

В черных глазах Вульфа полыхнуло пламя.

– Ну и что?

***

Вульф почти дошел до входа в продуктовый магазин, когда появилось ощущение, что затылка коснулся ледяной ветер. Он не остановился, чтобы не спугнуть наблюдающего, но краем глаза оценил обстановку. Ощущение опасности походило на прикосновение. Кто-то следил за ним. Унаследованное от предков мистическое шестое чувство еще больше развилось упорными тренировками и долгими годами службы.

За ним не просто следили. Вульф чувствовал направленную на него ненависть. Он зашел в магазин и немедленно отступил в сторону, распластавшись по стене и не отрывая взгляда от двери. Разговор в магазине сразу заглох, как будто на пути слов стала каменная стена, но Вульф не обращал внимания на сгустившуюся тишину. Адреналин струился по всему телу. Вульф даже не заметил, как его рука в перчатке заскользила по груди в поисках ножа, надежно удерживаемого тонкими ремешками. Он носил такую амуницию шестнадцать лет назад в душной, навязчиво красивой маленькой стране, которая пропахла кровью и смертью. Рука не нашла ничего, кроме рубашки. Только тогда он понял, что старые привычки никуда не девались.

Внезапно Вульф понял, что за человек следил за ним – тот самый, которого он разыскивает. Стоял в стороне и с ненавистью смотрел вслед. Бешенство сотрясло Вульфа. Он и без ножа обойдется. Без единого слова Вульф снял шляпу и ботинки (шляпа увеличивала тень, в ботинках невозможно ходить беззвучно) и в одних носках побежал мимо ошеломленно застывшей группы мужчин, которые собрались перекинуться парой слов. Только один нерешительно спросил:

– Что происходит?

Вульф не стал тратить время на ответ и выскочил через черный ход магазина. Беззвучными, неторопливыми движениями, используя малейшую возможность укрыться, он передвигался от одного здания к другому по обходному пути, который, по расчетам, позволит ему обойти того человека сзади. Не просто определить местонахождение преступника, но Вульф автоматически выбирал лучшие позиции для скрытого приближения. Если парень простоит некоторое время, то можно будет найти его следы. Небрежность ему дорого обойдется, теперь никуда не денется.

Вульф скользнул за аптеку, чувствуя спиной нагретые солнцем доски. Следовало двигаться осторожнее, иначе занозы вопьются в тело через рубашку. И дорожка засыпана гравием. Вульф очень аккуратно ставил ступни, чтобы ни один камешек не выскользнул.

Он услышал тяжелые, глухие звуки – кто-то в панике убегал. Вульф со всех ног обежал здание и на секунду стал на колени, чтобы в пыли рассмотреть слабый отпечаток. Даже не весь отпечаток, только часть. Кровь ударила ему в голову. Тот же самый отпечаток, та же обувь, та же косолапость! Вульф бросился вдогонку как настоящий лесной волк, именем которого его назвали. Он больше не беспокоился о шуме, мчался вдоль по улице, поворачивая голову то направо, то налево, осматривал переулки.

Ничего. Никого. Улица была пуста. Вульф остановился и прислушался. Он услышал щебет птиц, шелест листьев, отдаленный звук двигателя машины, поднимающейся на небольшую горку на севере города. И больше ничего. Ни тяжелого дыхания, ни шагов.

Вульф выругался. Парень – неуклюжий дилетант – совершает глупые поступки, да еще и не в форме. Будь он где-то рядом, то затрудненное дыхание его бы выдало. И все же, дьявол его побери, добыче удалось ускользнуть.

Вульф смотрел на молчаливые строения, приютившиеся под деревьями. Рат не подразделялся на жилой и коммерческий районы, так как был слишком маленьким. В результате жилые дома перемешались с офисами без всякого порядка. Мужчина мог войти в любой дом. Он исчез так внезапно, что другой возможности улизнуть у него не было. Это только подтверждало предположение, что насильник жил в Рате. В конце концов, оба нападения произошли в самом городе.

Перебрав жильцов близлежащих домов, Вульф попытался сравнить их с веснушчатым мужчиной, соответствующим описанию Мэри. Никто не приходил на ум. Но кто-то же должен подойти! Вульф поклялся Богом, что один непременно подойдет. Он мысленно вычеркивал мужчин из списка горожан. В конце концов, останется только один.

Внутри дома мужчина слегка сдвинул занавеску. Звук собственного надсадного дыхания заполнял уши. Через крошечную щелочку он мог видеть индейца, стоящего на улице и разглядывающего дома один за другим. Смертельно опасные черные глаза скользнули по окну, около которого стоял мужчина, и он автоматически отступил подальше.

Собственный страх вызывал отвращение и ярость. Он не хотел бояться проклятого индейца, но боялся.

– Проклятый грязный индеец! – прошептал мужчина вслух, а затем повторил слова в уме. Ему нравилось сначала произносить фразу вслух, затем повторять про себя для понимания и собственного удовольствия.

Индеец был убийцей. В магазине говорили, что он знает больше способов расправиться с человеком, чем нормальные люди могут себе представить. Мужчина этому верил, потому что лучше других знал, как убивают индейцы.

Он давно мечтал прикончить этого индейца и его отродье со странными, светлыми глазами, которые, казалось, видят насквозь. Но боялся. Потому что не знал, как можно убить человека, зато догадывался, что может сам пострадать. Он боялся даже подойти к индейцу и попытаться его ударить.

Мужчина постоянно думал об этом, но план никак не складывался. Можно попробовать застрелить индейца, в этом случае не нужно близко подходить, но оружия у него нет, к тому же опасно привлекать к себе внимание покупкой чего-либо стреляющего. Однако мужчине очень нравилось, как он отомстил индейцу. Мысль о наказании индейца через боль глупых женщин, рискнувших его поддержать, приносила дикое удовлетворение. Неужели они не видели, каким грязным убийцей было это отребье? Дура Кэти назвала индейца красивым! Она даже была не прочь выйти замуж за мальчишку. Он знал, что этим она позволяла индейскому парню трогать и целовать себя. Она соглашалась целоваться с грязным Маккензи, а когда он дотронулся до нее, отворачивалась, кричала и сопротивлялась.

Никакого смысла! Но его это не беспокоило. Он хотел наказать ее и наказать индейца за… за то, что позволил глупой Кэти смотреть на него и считать красивым.

А эта школьная училка! Он ненавидел ее почти так же, как Маккензи, может даже больше. Вся такая правильная, заставила людей поверить, что мальчишка – особенный, пыталась уговорить людей дружить с полукровками. Проповедовала в магазине!

Как он хотел плюнуть ей в лицо! Причинить жуткую боль! Возбужденный до предела, он едва сдерживался, когда тащил ее в переулок и чувствовал, как она извивается под ним. Если бы не проклятый помощник шерифа, то он сделал бы с ней то же самое, что с Кэти, и получил бы гораздо больше удовольствия. А когда делал бы это с ней, то еще бы бил кулаками. Он бы ей показал! Чтобы больше никогда не помогала полукровкам!.

Он не оставил идею схватить ее и преподать урок, но занятия в школе закончились. Люди говорили, что помощник шерифа перевез ее в безопасное место. Никто не знал, где оно. Не хотелось ждать до начала следующего учебного года, но, похоже, ничего другого не оставалось.

Появилась еще одна дура – Пэм Херст. Ее тоже следует проучить. До него дошли слухи, что она ходила на танцы с мальчишкой-полукровкой. Понятно, что это значит. Он ее трогал, целовал, а может и того больше. Всем известно, какие проходимцы эти Маккензи. Мужчина решил, что теперь Пэм можно считать потаскушкой. Она должна получить такой же урок, как Кэти, и какой, в свое время, еще получит учительница.

Он выглянул наружу. Индеец ушел. Мужчина сразу почувствовал себя в безопасности, и начал разрабатывать новый план.

***

Когда Вульф вернулся в магазин, его встретила та же группа мужчин.

– Нам не нравится, что ты вынюхиваешь вокруг, как будто люди в Рате – преступники, – сердито начал один из них.

Вульф буркнул и сел завязать ботинки. Какое ему дело до того нравится им это или нет.

– Ты слышал, что я сказал?

Вульф поднял глаза.

– Слышал.

– И что?

– И ничего.

– Тогда, черт тебя побери, послушай еще раз!

– Слушаю.

Под холодным взглядом черных глаз мужчины чувствовали себя неуютно. В разговор вступил еще один.

– Ты заставляешь женщин нервничать.

– Они и должны нервничать. Тогда будут начеку и избегут изнасилования.

– Это был проклятый бродяга! Пришел – ушел. Скорее всего шериф никогда не найдет того, кто натворил здесь бед.

– Проклятый – да, но он еще здесь. Я только что видел его следы.

Мужчины затихли и посмотрели друг на друга. Стю Килгор, управляющий ранчо Эли Боха, тихо кашлянул.

– Ты хочешь сказать, что следы оставлены тем же самым человеком?

– Уже сказал. – Вульф не столько улыбнулся, сколько скривился. – Дядюшка Сэм проследил, чтобы тренировки у меня были лучшими из лучших. Тот же самый. Живет в городе. Он только что укрылся в одном из домов.

– Не может быть! Мы живем здесь всю нашу жизнь. Единственный новый житель – школьная учительница. С какой стати кто-то вдруг начал нападать на женщин?

– Но кто-то это делает! Я сам обо всем позабочусь. Скоро он будет в моих руках.

Вульф покинул обсуждающих новости мужчин и пошел выбирать продукты.

***

Пэм скучала. Со дня первого нападения она не выходила из дома одна. Сначала сильно боялась, но пролетело уже много дней, и шок прошел. Женщины снова начали ходить по улицам без сопровождения.

Скоро они с Джо пойдут на танцы еще раз. Пэм мечтала о новом платье. Она знала, что Джо уедет, его ничто не удержит в городе. Однако было в этом юноше что-то особенное, что заставляло быстрее биться сердце. Пэм не позволяла себе влюбиться в него, но все равно догадывалась, что другому молодому человеку придется нелегко, если он захочет заменить Джо. Трудно, но возможно. После отъезда Джо жизнь продолжится, она не собирается хандрить. А прямо сейчас, пока он рядом, Пэм наслаждалась каждой минутой.

Очень хотелось пойти в магазин и купить новое платье, но Пэм дала обещание Джо не выходить одной из дома и намеревалась сдержать слово. Скоро из магазина вернуться мама с соседом, тогда можно будет попросить ее съездить вместе. Не в Рат, конечно. Пэм хотелось поехать в настоящий город, с настоящими модными магазинами.

Девушка взяла книгу и пошла за дом, подальше от солнца. Соседи с обеих сторон позволяли ей чувствовать себя в безопасности. Некоторое время она читала, сидя на садовых качелях на открытой веранде дома. Навалилась сонливость. Пэм прилегла на сиденье, забросив длинные ноги на спинку, и тотчас уснула.

Девушка проснулась от резкого движения качелей. Она открыла глаза и уставилась на лыжную маску, из прорезей которой на нее смотрели прищуренные, наполненные ненавистью глаза. Насильник навалился на Пэм, и только тогда она закричала.

Он ударил ее кулаком, но девушка успела отклонить голову, так что удар пришелся на плечо. Она снова закричала и попыталась оттолкнуть напавшего. Качели дернулись, и они вместе скатились на дощатый пол. Пэм продолжала пихаться и попала ему в живот. Мужчина хрюкнул. Казалось, он страшно удивился.

Пэм не переставала кричать, даже отползая в сторону. Никогда в жизни она не была напугана сильнее, и в то же время она словно смотрела на себя издалека, с безопасного расстояния. Деревянные доски царапали руки, но она продолжала пятиться назад. Внезапно мужчина прыгнул на нее. Пэм забила ногами, но он схватил ее за лодыжку. Девушка не прекращала вырываться. Она пихалась обеими ногами, пытаясь попасть в голову или в пах, и продолжала кричать.

От соседнего дома донесся громкий голос. Мужчина дернул головой и отпустил ногу Пэм. Из-под маски капала кровь, так как девушка сумела заехать ему ногой по губам. Прошипев «грязная индейская шлюха» низким от ненависти голосом, он спрыгнул с крыльца и скрылся.

Пэм лежала на полу веранды, задыхаясь от сухих, болезненных рыданий. Снова послышался голос соседа. Девушка собралась с силами и прокричала «Помогите!» прежде, чем свернулась от ужаса в тугой клубок и заплакала как ребенок.


Глава 12


Вульф не удивился, увидев вылезающего из машины помощника шерифа. С тех пор, как он нашел в городе те следы, неприятные предчувствия закручивали внутренности в узел. Утомленное лицо Клея рассказало почти все.

Мэри узнала гостя и достала еще одну кружку. Клей всегда хотел кофе. Он снял фуражку и, тяжело вздохнув, сел.

– Кто на сей раз? – хриплым голосом спросил, а скорее прорычал, Вульф.

– Пэм Херст.

Джо дернулся. Все цвета, кроме серого, исчезли с его лица. Он оказался на ногах прежде, чем Клей произнес следующее слово.

– Она отбилась от него. Физически Пэм не пострадала, но она напугана. Боже мой, он напал на нее на веранде около черного входа дома Херстов! Миссис Уинстон услышала крик девушки. Парень сбежал. Пэм разбила ему губы. Она видела кровь на его лыжной маске.

– Преступник живет в городе, – сказал Вульф. – Я нашел еще один отпечаток, но в городе трудно идти по следам. Прохожие уничтожили остальные следы. Думаю, он нырнул в один из домов по Бэй-Роад, но не обязательно в свой собственный.

– Бэй-Роад... – Клей хмурился, мысленно перебирая людей, живущих на этой улице. Большинство горожан жили вдоль Бэй-Роад. Еще одна большая группа домов шла вдоль Брод-Стрит, где жили Херсты. – На этот раз мы можем его опознать. У каждого мужчины с разбитой губой должно быть железное алиби.

– Если губа просто треснула, то ничего не выйдет. Нужно достаточно сильно ударить, чтобы опухоль продержалась целый день. – Вульф много раз разбивал губы и знал, что рот заживал очень быстро. Вот если бы Пэм выбила напавшему зуб, то это была бы другая история.

– На досках осталась кровь?

– Нет.

– Тогда никакого ущерба нет. Если бы она выбила зубы, то следы крови остались бы вдоль всей веранды.

Клей провел рукой по волосам.

– Боюсь даже подумать, какой поднимется шум, но собираюсь поговорить с шерифом об обыске всех домов вдоль Бэй-Роад. Черт побери, не представляю, кто бы это мог быть.

Джо внезапно покинул комнату. Вульф смотрел вслед сыну. Он знал, что Джо хочет встретиться с Пэм, но не сделает этого. Хотя некоторые барьеры стали пониже, но большая их часть осталась нетронутой.

Клей снова тяжело вздохнул.

– Ублюдок обозвал Пэм «грязной индейской шлюхой». – Пристальный взгляд помощника шерифа нашел Мэри, которая все время безмолвно стояла в стороне. – Вы не ошиблись.

Она не ответила, потому что не сомневалась в своей правоте все это время. Мэри почувствовала тошноту. Как же надо ненавидеть, чтобы напасть на Пэм и так грязно ее обозвать!

– Полагаю, следов в доме Пэм не осталось. – Вульф не спрашивал, а утверждал.

– Боюсь, что так, – огорченно подтвердил Клей. Почти каждый житель Рата побывал на веранде дома Херста, прежде чем до места преступления добрались полицейские.

Вульф пробормотал несколько нелестных слов о «проклятых идиотах».

– Думаете, шериф согласится на обыск?

– Зависит от обстоятельств. Некоторые поднимают шум по любому поводу. Они все принимают на свой счет. А тут еще выборы на носу.

Мэри слушала их разговор, но отмалчивалась. Теперь и Пэм. Кто следующий? Достаточно ли у преступника храбрости, чтобы напасть на Вульфа или на Джо? Эта мысль ужасала молодую женщину, потому что она не представляла, как перенесет подобную боль. Она любила их всем сердцем и с удовольствием встала бы между опасностью и самыми дорогими людьми.

Пришла пора заняться этим вплотную.

Не хотелось даже думать, что до нее снова дотронутся руки того человека, но придется ему предоставить такую возможность. Подкинуть соблазнительную приманку. Нельзя позволить себе роскошь и дальше скрываться на горе Маккензи.

Надо поехать в город одной. Единственная проблема – Вульф. Он никогда не согласиться с тем, что она задумала. Может не только не позволить поехать в город, но что-то сделать с машиной или даже запереть в спальне. Не стоит недооценивать Вульфа.

С тех пор как на горе поселилась Мэри, Вульф стал сам ездить за лошадьми, чтобы никто ее не увидел на ранчо. Вульф, Джо и Клей строго хранили тайну ее убежища. А это означало, что несколько раз в неделю Мэри оставалась без присмотра Вульфа и Джо, которые отвозили и привозили лошадей. Джо еще ездил на уроки математики. Кроме того, как все остальные владельцы ранчо, они регулярно объезжали ограждения и заботились о небольшом стаде коров. Возможность убежать есть, и не одна, по крайней мере, в первый раз. Потом вырваться станет значительно труднее, потому что Вульф будет настороже.

Мэри тихо извинилась и пошла разыскивать Джо. В спальне его не было, поэтому она вышла на веранду. Он стоял, прислонившись к одному из столбов и засунув большие пальцы в передние карманы джинсов.

– Это не твоя вина.

Джо не пошевелился.

– Я догадывался, что это могло случиться.

– Ты не отвечаешь за ненависть другого человека.

– Но я отвечаю за Пэм. Это могло случиться, и должен был ее уберечь.

Мэри фыркнула, что леди не следовало делать.

– По-моему, все было наоборот. Пэм сделала свой выбор, когда закатила ту сцену в магазине отца.

– Она хотела всего лишь пойти на танцы, а не напрашивалась на неприятности.

– Конечно нет, но все равно это – не твоя оплошность. Не более чем если бы она попала в автомобильную аварию на своей машине. Ты можешь возразить, что задержи или поторопи ты ее на минуту, и она окажется в том месте до или позже аварии. Только думать так глупо, и ты это знаешь.

Джо не сдержался и улыбнулся чопорности тона Мэри. Ей бы выступать в Конгрессе, убеждая сенаторов и членов Палаты представителей не принимать дефицитный бюджет. Вместо этого она выбрала город Рат в штате Вайоминг, и с момента появления изменила жизнь каждого горожанина.

– Хорошо, согласен, беру на себя слишком много, – наконец ответил Джо. – Но я знал, что пойти вдвоем в самое людное место – не самое умное решение. После окончания школы я уеду и не вернусь. Пэм лучше назначать свидание тому, кто окажется рядом, когда понадобится помощь.

– Ты все еще берешь на себя слишком много. Позволь Пэм самостоятельно принимать решения о том, кого она сейчас хочет видеть рядом с собой. Или ты решил никогда не связываться с женщинами?

– Так далеко я бы не пошел, – ответил Джо, растягивал слова. В этот момент он поразительно походил на отца. – Но я не хочу проблемных связей.

– Никогда не бывает только так, как хочется. Ты был связан с Пэм еще до моего переезда сюда.

– Что верно, то верно. – Джо вздохнул и откинулся головой на столб. – Я ее не люблю.

– Я никогда не думала, что ты ее любишь.

– Она мне нравится, я о ней беспокоюсь, но не настолько, чтобы бросить академию. – Он всматривался в вайомингскую ночь – чистейшее небо, ярко мигающие звезды, а думал о полете над этими горами на F-15. Внизу – темнота ночи, сверху ­­– сияющие звезды. Нет, отказаться от мечты он не может.

– Она об этом знает?

– Да.

– Тогда решать ей.

Они стояли и молча глядели на звезды. Несколько минут спустя уехал Клей. Ни один из них не посчитал странным, что помощник шерифа не попрощался. Вульф вышел на крыльцо. Одной рукой он обнял Мэри за талию и прижал к себе, другой – плечи сына.

– Как ты?

– Более-менее.

Теперь Джо понимал кипящий гнев, который видел в глазах Вульфа сразу после нападения на Мэри. Тот же гнев, но сдерживаемый твердой рукой, продолжал полыхать в отце. Только Бог сможет помочь тому человеку, когда его найдет Вульф Маккензи.

Вульф напряг руку, и повел Мэри в дом, зная, что сейчас лучше оставить Джо в покое. Его сын – крепкий парень, он справится.

***

Следующим утром Мэри слушала, как Джо и Вульф обсуждали планы на день. Перевозок лошадей не предвиделось, но у Джо на вторую половину дня было запланировано занятие математикой, поэтому утром они собрались делать прививки скоту. Мэри понятия не имела, сколько понадобиться времени, чтобы привить целое стадо, но предположила, что все утро оба будут заняты. Мужчины собирались поехать на молодых лошадях, чтобы заодно учить их работать со стадом.

Со вчерашнего вечера Джо изменился. И хотя это изменение было едва заметно, сердце Мэри обливалось кровью. Мрачное выражение не покидало молодое лицо. Последние, едва заметные следы детства покинули душу Джо. Он всегда казался старше своего возраста, но теперь, несмотря на отсутствие морщин, не выглядел молодым.

Нападение оставило глубокие шрамы, с которыми она, взрослая тридцатилетняя женщина, едва справлялась. Кэти и Пэм едва вышли из детского возраста, но Кэти пришлось столкнуться с более серьезным кошмаром, чем достался Мэри и Пэм. Юность Джо закончилась раньше времени. Любыми средствами пора остановить того человека, иначе он причинит боль кому-нибудь еще.

Вульф и Джо уехали. Мэри дала им достаточно времени оказаться подальше, куда не донесется звук работающего автомобиля, и поспешила из дома. Она не знала, что собирается делать. Может сначала проедет по улицам Рата в надежде спровоцировать нападение. А потом? Она не знала. В любом случае следовало подготовиться и найти помощника, который проследит за ней и схватит того человека. Поймать преступника не должно быть очень сложно: он настолько неосторожен, что позволяет себе нападать средь бела дня в открытом месте, как будто действует импульсивно, без плана. Не принимает простейшие меры предосторожности. Вот что самое странное и самое бессмысленное.

По пути в город ее руки дрожали. Впервые со дня нападения они оказалась без защиты. Мэри чувствовала себя словно выставленной на всеобщее обозрение без одежды.

Где же найти помощника? Кому можно довериться? Шэрон? Мэри считала молодую учительницу подругой, но ее нельзя назвать решительной и напористой. А ситуация требовала именно решительности. Фрэнки Бичем – слишком стара, Сисилия Карр – излишне осторожна. Мужчин Мэри не рассматривала, потому что защитный инстинкт не позволит им помочь. Мужчины – жертвы собственных гормонов. Мачизм убил намного больше людей, чем предменструальный синдром.

Пэм Херст! Пэм не меньше самой Мэри заинтересована в поимке преступника и достаточно решительна, чтобы ударить его ногой и разбить в кровь. Она молода, но храбрости ей не занимать. Как хватило храбрости пойти против воли отца и назначить свидание полукровке!

Мэри вошла в магазин, и разговоры резко прекратились. Впервые после окончания занятий в школе она появилась на людях. Не обращая внимания на мертвую тишину, Мэри пошла по направлению к кассе, за которой работал мистер Херст. Она точно знала предмет, обсуждение которого прервала.

– Пэм дома? – Тихо спросила она, не желая быть услышанной всеми посетителями магазина.

За последнее время хозяин магазина словно постарел на десять лет, но на его лице не было враждебности.

Херст кивнул и подумал, что с мисс Поттер случилась такая же беда, и если она поговорит с Пэм, то, возможно, то загнанное выражение исчезнет из его глаз его девочки. Только мисс Поттер могла это сделать. Да, они не всегда соглашались друг с другом, но, черт побери, он научился уважать ее мнение. И Пэм найдет для учительницы доброе слово.

– Мне бы очень хотелось, чтобы вы с ней поговорили.

Мягкие синие глаза смотрели непривычно, почти воинственно.

– Я обязательно с ней поговорю, – пообещала Мэри и повернулась, чтобы уйти. Она почти столкнулась с Дотти. У Мэри перехватило дыхание; женщина слишком близко стояла за спиной.

– Доброе утро, – вежливо поздоровалась Мэри. Тетя Ардит постоянно твердила о важности хорошего воспитания.

Странно, но и Дотти, казалось, постарела. Вид у нее был измученный.

– Как дела, Мэри?

Мэри помолчала, но не заметила со стороны Дотти привычной враждебности. Весь город изменился? Неужели кошмар примирил их с Маккензи?

– Спасибо, все хорошо. Как каникулы?

Улыбка Дотти была просто движением лицевых мышц, а не выражением удовольствия.

– Стало намного легче.

Однако, легкости Мэри не заметила; только волнение и усталость. Конечно, все жители волнуются.

– Как сын? – Мэри не могла вспомнить имя и слегка смутилась. Как это на нее не похоже! Она никогда не забывала имена!

К ее удивлению Дотти смертельно побледнела. Даже губы побелели.

– П-почему ты спрашиваешь?

– В последний раз, когда я его видела, он мне показался расстроенным, – ответила Мэри. Не могла же она признаться, что поинтересовалась только потому, что воспитанные южане всегда справляются о семье.

– Он в полном порядке. Почти все время дома, не любит выходить на улицу. – Дотти оглянулась, тихо извинилась, и отошла в сторону прежде, чем Мэри успела задать следующий вопрос.

Она смотрела на мистера Херста, который в ответ пожал плечами. Он тоже подумал, что Дотти ведет себя несколько странно.

– Пойду навещу Пэм, – сказала Мэри.

Она направилась было к дому Херстов, но воспоминание о случившемся в последний раз, когда она шла по городу пешком, холодной волной прокатилось по спине. Мэри свернула к машине. Перед тем как открыть дверцу, она проверила заднее сидение. Мэри села в машину и запустила двигатель. Дотти с опущенной головой быстро шла по улице, как будто опасалась, что с ней кто-то заговорит. Она ничего не купила. Зачем ходить в магазин, если не собираешься делать покупки? Она не могла что-то искать. Жители наизусть знали ассортимент каждого магазина. Почему же Дотти так внезапно покинула магазин?

Дотти повернула налево на маленькую улицу, где жила. Внезапно Мэри заинтересовалась, почему коллега всегда ходит одна. Все женщины соблюдали разумную осторожность, а Дотти никогда не была легкомысленной.

Мэри медленно двинулась по дороге. Она посмотрела в переулок, куда свернула Дотти, и заметила, что женщина торопливо шагает к дому. На глаза Мэри попалась облупившаяся табличка с названием «Бэй-Роад».

Вульф считал, что насильник скрылся в доме именно на этой улице. Он мог войти только в свой дом или в дом близкого друга, в который приходил и уходил почти как член семьи. Скорее всего, даже очень близкий друг громко поприветствовал бы вошедшего, тогда Вульф услышал бы разговор.

И Дотти ведет себя очень странно. Она смотрела, как ужаленная пчелой, когда Мэри спросила о ее сыне … Бобби! Вот как его зовут. Мэри очень обрадовалась, что вспомнила имя.

Бобби. «Неправильный» Бобби, который все делает шиворот-навыворот. Неспособный логически мыслить даже в самых простых житейских ситуациях и планировать свои действия на шаг вперед.

Мэри кинуло в пот, пришлось остановить автомобиль. Она видела молодого человека всего один раз, но смогла представить его внешний вид: крупный, немного рыхлый, со светло-рыжими волосами и привлекательным лицом. Симпатичным лицом, усыпанным веснушками.

Бобби? Единственный человек в городе, который не в состоянии полностью отвечать за свои действия! Единственный человек, которого никто бы не заподозрил! Кроме матери.

Надо срочно рассказать Вульфу!

Едва успев подумать об этом, Мэри изменила мнение. Нельзя ничего говорить Вульфу. Нельзя перекладывать на него еще и это бремя. Инстинкты заставят его следить за Бобби, а совесть замучает мыслями о неполноценности молодого человека. Мэри достаточно хорошо знала Вульфа. Он будет мучиться независимо от принятого решения. Лучше взять ответственность на себя, чем поставить Вульфа в двусмысленное положение.

Мэри решила позвонить Клею. В конце концов, это его работа. Ему проще разобраться с непростой ситуацией.

Эти мысли пронеслись в голове за несколько секунд. Мэри все еще разглядывала дом Дотти, когда на крыльцо вышел Бобби. В тот же миг он заметил автомобиль и посмотрел прямо на нее. Их разделяло меньше семидесяти пяти ярдов. С такого расстояния ей не удалось рассмотреть выражение лица Бобби, но приближаться ей не понадобилось. Страх и ужас окатил ее с ног до головы. Она ударила по педали газа, и машина рванулась с места, визжа шинами и разбрасывая гравий.

До дома Херстов было рукой подать. Мэри подбежала к двери и застучала по ней кулаком. Казалось, сердце выскочит из груди. Тот краткий миг, когда они оказались лицом к лицу, оказался большим потрясением, чем она могла перенести. Боже, нужно срочно позвонить Клею!

Миссис Херст выглянула в щелку, узнала Мэри и распахнула дверь.

– Мисс Поттер! Что случилось?

Мэри поняла, что выглядит расстроенной и испуганной.

– Могу я воспользоваться вашим телефоном? Это очень срочно!

– Конечно, проходите. – Она отстранилась, приглашая Мэри войти.

В прихожей появилась Пэм.

– Мисс Поттер? – Девушка выглядела очень юной и испуганной.

– Телефон в кухне.

Мэри поспешила за госпожой Херст и схватила трубку.

– Какой номер у помощника шерифа?

Пэм взяла с полки маленькую телефонную книгу и начала просматривать страницы. Не в состоянии так долго ждать, Мэри набрала номер справочной.

– Офис шерифа, пожалуйста.

– Какой город? – Спросил бестелесный голос.

Мэри спала с лица. Даже для спасения собственной жизни она оказалась не в состоянии вспомнить название города.

– Нашла, – обрадовалась Пэм.

Мэри прервала разговор со справочной и набрала номер, который продиктовала Пэм. Щелчки и потрескивание в трубке, казалось, будут длиться вечно.

– Офис шерифа.

– Пожалуйста, пригласите помощника шерифа Клея Армстронга.

– Одну секунду.

Прошло гораздо больше одной секунды. Пэм с матерью напряженно застыли, не понимая сути происходящего, но чувствуя, что Мэри очень спешит. У обеих под глазами темнели круги. Для семьи Херстов прошедшая ночь оказалась тяжелой.

– Офис шерифа, – сказали в трубке.

– Клей?

– Вам нужен Армстронг?

– Да. И очень срочно! – Настаивала Мэри.

– К сожалению, я могу сказать, где он сейчас. Не хотите рассказать мне о вашей проблеме… Армстронг! Какая-то леди срочно хочет с тобой поговорить. – И пояснил Мэри: – Сейчас он подойдет.

Несколько секунд спустя голос Клея произнес:

– Армстронг.

– Это Мэри. Я в городе.

– Что, черт возьми, вы тут делаете?

Зубы Мэри стучали.

– Это Бобби. Бобби Ланкастер. Я его узнала…

– Повесьте трубку!

Услышав вопль, она подскочила и выпустила телефонную трубку, которая повисла на шнуре. Мэри распласталась по стене. В кухне стоял Бобби с огромным ножом для разделки мяса в руке.

Лицо перекосилось от ненависти и страха, а голос напоминал голос обиженного ребенка.

– Вы рассказали!

– Ч-что рассказала?

– Вы ему рассказали! Я все слышал!

Госпожа Херст съежилась возле полок, прижимая руку к горлу. Бледная Пэм застыла посреди комнаты, словно вросла в пол. Она не могла оторвать глаз от молодого человека, которого знала всю жизнь. От его припухшей нижней губы.

Бобби переступил с ноги на ногу, как будто не знал, что делать дальше. Его лицо покраснело, он почти плакал.

Мэри постаралась говорить спокойно.

– Верно, я ему рассказала. Сейчас он едет сюда. Тебе надо уходить и поскорее.

Возможно, предложение было не самым умным, но Мэри отчаянно хотела прогнать Бобби из дома Херстов прежде, чем он кого-нибудь поранит.

– Это все вы! – Его глаза рыскали из стороны в сторону. Он явно не знал, что сделать, кроме как обвинить Мэри. – Все вы! Приехали и стали все менять. Мама сказала, что вы – любовница грязного индейца.

– Прошу прощения, но я предпочитаю чистых людей.

Он смущенно моргнул. Потом тряхнул головой и сказал снова:

– Во всем виноваты вы.

– Клей будет здесь через несколько минут. Тебе лучше уйти.

Рука Бобби сжала нож. Внезапно он потянулся и схватил Мэри за руку. Крупный и рыхлый Бобби оказался быстрее, чем можно было ожидать. Мэри вскрикнула, когда он завел ей руку за спину, почти выворачивая из сустава.

– Вы будете моим заложником, как показывали в кино, – приказал он и подтолкнул ее к черному выходу.

Миссис Херст не могла сдвинуться с места от потрясения. Пэм подскочила к телефону, подняла трубку и, услышав гудок прерванной связи, надавила на кнопку. Когда раздался длинный гудок, она набрала номер Маккензи. Трубку не снимали. Пэм тихо ругалась. Ее мать даже не подозревала, что дочь знает такие слова. Все это время она выглядывала в окно в надежде увидеть, куда Бобби потащил учительницу.

Пэм уже собиралась повесить трубку, когда на другом конце глубокий, сердитый голос проревел:

– Мэри?

Девушка испугалась и едва не выронила трубку.

– Нет, это Пэм. Он схватил Мэри. Бобби Ланкастер только что увел ее из дома.

– Уже еду.

Полный решимости и смертельной опасности голос Вульфа Маккензи заставил Пэм вздрогнуть.

***

Мэри споткнулась о крупный булыжник, скрытый высокой травой, и упала. Внезапная резкая боль откликнулась в животе тошнотой.

– Поднимайтесь! – завопил Бобби.

– Я подвернула лодыжку!

Мэри солгала, но это в дальнейшем послужит оправданием ее медлительности.

Бобби повел ее через небольшой луг за домом Херстов, через густые заросли деревьев вдоль ручья, на холм. Сначала он казался маленьким, но скоро Мэри поняла, что первое впечатление обманчиво. Они поднимались по широкому, открытому склону. Не самое удобное место скрываться, но Бобби никогда не мог просчитать даже на шаг вперед. Именно это удивляло с самого начала: все было неправильно. В действиях преступника отсутствовала логика. Бобби не думал, а действовал.

Он не знал, что такое растянутая лодыжка, поэтому не воспринял слова Мэри и потащил ее вперед с той же скоростью. Мэри снова споткнулась, но сумела удержаться на ногах. Она боялась упасть на живот, вдруг Бобби снова набросится.

– Ну почему вы рассказали? – Простонал Бобби.

– Ты обидел Кэти.

– Она это заслужила!

– Чем? Чем она это заслужила?

– Ей нравится грязный индеец.

Мэри начала задыхаться. Они прошли не меньше мили. Не много, но постоянный подъем сказывался. Очень мешала идти заломленная за спину рука. Сколько еще осталось? Когда можно ждать Клея? Вряд ли раньше, чем через двадцать минут.

***

Вульф спустился со своей горы в рекордно короткое время. В его глазах читалась непреклонная решимость. Пикап не совсем остановился, но из него уже выпрыгнули Вульф и Джо. Оба с винтовками. У Вульфа в руках был снайперский «ремингтон» с оптическим прицелом. Ему ни разу не пришлось проверить оружие на точность с тысячи ярдов, но с более близкого расстояния он не промахнулся ни разу.

Люди слонялись рядом с черным выходом из дома. Вульф и Джо прошли через толпу.

– Всем замереть на месте, пока не уничтожены последние следы! – Прорычал Вульф.

Присутствующие встали как вкопанные.

Навстречу им бросилась Пэм. Лицо девушки заливали слезы.

– Он повел Мэри в заросли, туда, – указала она направление.

Сирена объявила о прибытии Клея, но Вульф не стал его дожидаться. Пройти по следам, пересекающим луг, для Вульфа было не труднее, чем пройти по освещенной неоновыми вывесками улице. Он шел размашистым, спорым ходом. Джо не отставал ни на шаг.

Дотти Ланкастер выглядела не просто испуганной, она готова была впасть в истерику. Своего единственного сына она отчаянно любила, независимо от его поступков. Дотти едва не заболела, когда поняла, кто напал на Кэти Тил и Мэри. Она почти вогнала себя в могилу переживаниями, но продолжала бороться с совестью. Дотти не могла не знать, что потеряет сына навсегда, если сдаст его полиции. Но ужас, когда она обнаружила, что Бобби снова выскользнул из дома, нельзя было сравнить даже с этими переживаниями. Она поспешила на шум и обнаружила, что ее кошмар стал явью. Бобби схватил Мэри, но на этот раз он вооружился ножом. Маккензи взяли его след, и Дотти знала, что у них не дрогнет рука убить ее сына.

Она повисла на руке Клея, когда он пробегал мимо нее.

– Остановите их, – рыдала Дотти. – Не позволяйте им убить моего мальчика.

Клей едва глянул на нее, освободил руку и поспешил за преследователями. Обезумевшая Дотти побежала за ним.

К этому времени многие мужчин похватали винтовки и присоединялись к преследованию. Они всегда жалели Бобби Ланкастера, но он причинил боль их женщинам. Этому не могло быть никакого оправдания.

Сердце Вульфа начало биться спокойнее, он не поддался панике. Чувства обострились, как всегда во время преследования. Каждый звук казался громче и немедленно распознавался. Вульф замечал каждую былинку, каждый сломанный прутик, каждый перевернутый камешек. К мягким природным запахам примешивался слабый, металлический запах страха. Тело охотника, словно отлаженный механизм, перемещалось беззвучно и мягко.

Он читал следы как раскрытую книгу. Здесь Мэри споткнулась. Вульф напрягся, представляя, как она испугалась. Если он с ней что-то сделал… Мэри такая хрупкая по сравнению с взрослым мужчиной. Да еще у него нож. Вульф подумал о лезвии, касающемся ее тонкой, полупрозрачной кожи, и закипел от ярости. Отбросить, все забыть на время. Нельзя позволить гневу привести к ошибкам.

Вульф выбежал из-под прикрытия деревьев и внезапно увидел их высоко на склоне холма. Бобби тащил Мэри, но, по крайней мере, она еще была жива.

Вульф внимательно осмотрелся. Угол был не совсем подходящим. Они двигались на восток, по направлению к вершине.

– Стойте! – С такого расстояния голос Бобби звучал глухо. Они остановились, Бобби держал Мэри перед собой. – Остановитесь, или я ее убью!

Вульф медленно опустился на одно колено и вскинул винтовку к плечу. Он смотрел через оптический прицел, но не для стрельбы. Нужно было разглядеть их поближе и настроиться. Через оптику можно было разглядеть отчаяние на лице Бобби и нож у горла Мэри.

– Боооббииии! – Дотти догнала преследователей и позвала сына.

– Мама?

– Бобби, отпусти ее!

– Не могу! Она рассказала!

Вокруг столпились остальные мужчины. Некоторые из них измерили на глазок расстояние и покачали головами. Стрелять с такого расстояния бессмысленно. С одинаковой вероятностью можно попасть как в Бобби, так и в Мэри, если еще попадут.

Клей посмотрел вниз на Вульфа.

– Сможешь попасть?

Вульф улыбнулся. Клей заглянул ему в глаза и почувствовал пробежавший по спине озноб. Ледяные, смертельно холодные глаза.

– Да.

– Нет! – рыдала Дотти. – Бобби! Пожалуйста, спускайся!

– Не могу! Я должен ее убить! Ей нравится этот грязный индеец! А он убил моего отца!

Дотти задохнулась и прижала ладони ко рту.

– Нет, – простонала она, затем громко прокричала. – Нет! Это не он!

– Нет, он! Ты говорила – индеец.

Бобби замолчал и потянул Мэри назад.

– Давай, – спокойно произнес Клей.

Вульф устроил дуло винтовки на ветке молодого дерева. Оно было маленьким, но достаточно крепким и устойчивым. Без единого слова он сосредоточился на перекрестье прицела.

– Подождите, – молила Дотти полным муки голосом.

Вульф поднял глаза.

– Пожалуйста, – шептала она. – Не убивайте его. Он – все, что у меня есть.

Черные глаза казались плоскими.

– Попробую.

Вульф сосредоточился на выстреле, отбросив в сторону все мысли, как его учили. Расстояние было около трехсот ярдов, но воздух спокоен. Через оптический прицел картинка казалась близкой, но не объемной, сглаженной. Сердитое лицо Мэри, которую Бобби одной рукой тащил, придерживая за плечо, а другой держал нож у ее горла.

Господи, если она останется живой и здоровой, они придушит ее своими руками.

Невысокий рост Мэри делал из Бобби большую цель, чем обычно бывает. Инстинкт охотника требовал выстрела в голову, чтобы Бобби Ланкастер заплатил за зло своей жизнью. Но Вульф обещал. Проклятье, выстрел обещает быть еще тем! Цель двигалась, а он сам ограничил ее размеры обещанием сохранить ублюдку жизнь.

Визирные линии совместились, и руки Вульфа замерли. Он глубоко вздохнул, затем наполовину выдохнул и мягко спустил курок. Почти одновременно с грохотом в ушах Вульф увидел, как плече Бобби разлилось алое пятно, нож выпал из обессилевшей руки. Пуля отбросила парня назад. Мэри покачнулась и упала, но тотчас снова оказалась на ногах.

Дотти рухнула на колени и зарыдала, спрятав лицо в ладонях.

Мужчины побежали на холм. Мэри пошла им навстречу и встретилась с Вульфом на полпути. Не выпуская винтовку из рук, он обнял ее, прижался и закрыл глаза, не в состоянии поверить в чудо: вот она теплая, живая, шелковистые волосы щекочут его лицо, сладкий аромат наполняет легкие. Он больше не беспокоился, что их увидят вместе и начнут сплетничать. Пусть думают что хотят. Мэри принадлежит ему. Последние полчаса стали самыми страшными в его жизни: в любой миг ее жизнь могла оборваться.

Все закончилось. Мэри заплакала.

Сначала ее затащили на холм, теперь Вульф тащил ее вниз. Он без передышки ругался себе под нос, не обращая внимания на слабые протесты Мэри, пока она не споткнулась. Тогда он перебросил ее через плечо, как мешок, и продолжил спускаться. Люди смотрели с удивлением, но никто не попытался остановить Вульфа. После сегодняшних событий они смотрели на Вульфа Маккензи другими глазами.

Он обошел автомобиль Мэри и затолкал ее в свой пикап. Она откинула с лица волосы и решила, что со своей машиной разберется позже. Застывшее лицо Вульфа предупреждало, что мужчина в бешенстве.

Они почти доехали до дороги, которая вела на холм, прежде чем он заговорил.

– Ад и все дьяволы! Что ты делала в городе?

Мэри не стала обращать внимания на его тон. Понятно, что Вульф очень разозлился.

Возможно, она не достаточно осторожна, но как можно бояться любимого человека? Мэри уважала его твердый характер, но не боялась. Поэтому совершенно спокойно ответила:

– Я подумала, что увидев меня, он сделает какую-нибудь глупость, и мы его опознаем.

– Ладно, ты решила его выманить. Но твои действия оказались еще глупее, чем его. Ты что, маршировала по улицам, пока он не схватил тебя?

Мэри пропустила оскорбления мимо ушей.

– До этого не дошло. Я хотела поговорить с Пэм и зашла в магазин, чтобы спросить у мистера Херста дома ли она. Там я наткнулась на Дотти. Она очень странно себя повела и настолько разволновалась, что я заинтересовалась. Дотти почти выбежала из магазина. Я заметила, что она свернула на Бэй-Роад и припомнила внешний вид Бобби. В это время он вышел на крыльцо, посмотрел на меня, и я поняла, что он тот самый человек.

– И ты решила его арестовать? – издевался Вульф.

Мэри начала заводиться.

– Я не дура, а тебе лучше не делать таких глубокомысленных замечаний, Вульф Маккензи. Я поступила так, как обязана была поступить. Сожалею, если тебе это не нравится. Но довольно! Может быть ты предпочитаешь, чтобы я позволила ему напасть на другую женщину или попытаться пристрелить тебя или Джо?

На самом деле я пошла к дому Пэм и позвонила Клею. И не собиралась попадаться Бобби на глаза, но получилось по-другому. Он пошел за мной к Пэм и услышал разговор по телефону. Вот так он меня и схватил. Ты знаешь, что случилось потом.

Мэри говорила сухим деловым тоном. Вульф стиснул руль, пытаясь удержаться и не вытрясти из нее дурь. Если бы она несколько минут назад не плакала, он бы не сдержался.

– Знаешь, что могло произойти, если бы я не забыл какую-то мелочь в сарае и не заметил, что твоя машина исчезла? Был один шанс из тысячи оказаться поблизости, когда позвонила Пэм и сказала про тебя и Бобби!

– Да, я знаю, что могло случиться, – терпеливо ответила Мэри.

– И тебя не волнует, что он был близок к тому, чтобы перерезать тебе горло?

– Близко бывает только для подкованных лошадей и ручных гранат.

Вульф ударил по тормозам. Он так разъярился, что не видел дорогу. Машинально заглушив двигатель, Вульф стиснул худенькие плечи Мэри. Он дрожал от непереносимого желания бросить строптивицу на колени попой кверху, но она, казалось, не чувствовала страха. С тихим стоном Мэри нырнула в его объятия, цепляясь с удивительной для такой малышки силой.

Он почувствовал дрожь, сотрясающую тело Мэри. Красный туман спал с глаз Вульфа. Мэри была сильно напугана, но не им. С привычным девизом «в омут с головой» она сделала то, что считала правильным, и, скорее всего, всячески старалась уберечь его от волнений.

Как будто что-то может потрясти сильнее, чем видеть ее с ножом у горла в руках психованного насильника.

Вульф повел пикап на сумасшедшей скорости. До дома было совсем не далеко, но он сомневался, сможет ли дотерпеть. Заняться с ней любовью. Немедленно! Даже на середине дороги. Страх потерять ее начнет исчезать только тогда, когда он снова почувствует под собой нежное, отзывчивое тело.

***

Мэри думала. Прошло четыре дня с тех пор как Вульф подстрелил Бобби. Первые два оказались заполнены заявлениями, полицейскими процедурами и интервью газете. Пришло предложение даже от телевидения, но Вульф отказался. Шериф, будучи опытным и умным, приветствовал Вульфа как героя и похвалил за выдающийся выстрел. Раскопали армейское дело Вульфа. Много чего было написано о «заслуженном, многократно награжденном ветеране вьетнамской войны», который спас школьную учительницу и помог захватить опасного насильника.

Бобби выздоравливал в больнице Каспера. Пуля пробила правое легкое, но ему посчастливилось остаться живым. Случившееся привело его в замешательство, и он постоянно просился домой. Дотти уволилась. Оставшуюся часть жизни ей придется прожить с мыслью, что она сама посеяла семена ненависти в больной мозг сына и вызвала этот кошмар. Она понимала, что у нее заберут Бобби, по крайней мере, на некоторое время, и что они никогда не вернуться в Рат, даже если через много лет спустя сын выйдет на свободу. Куда бы Бобби не отправили, Дотти собиралась быть рядом. Как она и сказала Вульфу, в жизни у нее осталось только одно – Бобби.

Все закончилось. Вульф больше никогда не станет изгоем. Угроза миновала, и город вздохнул с облегчением. Выяснение личности и поимка преступника ускорили выздоровление Кэти Тил, хотя случившиеся не пройдет бесследно для ее дальнейшей жизни.

Настала пора возвращаться домой.

Она думала именно об этом. За четыре дня Вульф ни словом не намекнул о том, чтобы она осталась. Он никогда не говорил о любви, даже в тот наполненный безумными любовными ласками день, когда ее спас. Вульф вообще ничего не сказал об их отношениях.

Пришло время отправляться домой. Не могла же она и дальше жить на горе просто так. Теперь не приходилось опасаться за безопасность. Наверное, их связь некоторое время будет продолжаться, но все равно мысль об отъезде домой угнела. Она любила каждое мгновение, проведенное на Горе Маккензи, любила делить с ним обычные, рутинные дела. Жизнь состояла из маленьких ежедневных дел, разбавленных вкраплениями переживаний.

Мэри методично упаковала вещи, отказываясь облегчить слезами тяжесть на душе. Она собиралась держать себя в руках и не закатывать сцен. Погрузив чемоданы в багажник, Мэри стала ждать, когда Вульф вернется домой. Просто взять и уехать – это глупо, по-детски. Она дождется его и скажет, что возвращается домой, поблагодарит за его помощь и уедет. Как положено цивилизованным людям.

Так уж случилось, что Вульф вернулся только под вечер. Потный, грязный, немного прихрамывающий, потому что на ногу наступила корова, и не в самом хорошем настроении.

Мэри изобразила лучезарную улыбку.

– Я решила слезть с твоей шеи, раз уж нет причин откладывать возвращение домой. Вещи упакованы и загружены в машину, но я решила дождаться и поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал.

Вульф задержался с ответом, позволяя прохладной воде охладить горящее горло. Джо резко остановился. Он не хотел попасться им на глаза. Не может быть! Отец ее не отпустит!

Вульф медленно повернул голову в ее сторону. Он смотрел жестким, разгневанным взглядом, но Мэри настолько сосредоточилась на самоконтроле, что ничего не заметила. На ее губах сверкнула еще одна улыбка. На этот раз удержать ее оказалось намного труднее. Он даже не сказал: «Я тебе перезвоню».

И добавила веселым голосом.

– Ладно, как-нибудь увидимся. Напомни Джо про уроки математики.

Перешагнула через порог и вышла из дома.

Она прошла полпути до машины, прежде чем твердая рука схватила ее плечо и заставила развернуться.

– Будь я проклят, если ты сделаешь шаг с этой горы!

Он тучей возвышался над нею. Впервые Мэри почувствовала, как плохо едва доставать до плеча человека, с которым разговариваешь. Пришлось откинуть голову назад, настолько близко он стоял. Его жар опалял огнем.

– Я не могу остаться, – ответила Мэри. Она, наконец, заглянула ему в глаза и вздрогнула. – Я – учительница в провинциальном городке и не могу сожительствовать…

– Заткнись!

– Послушай …

– Я сказал «заткнись»! Ты никуда не едешь, и как миленькая будешь сожительствовать со мной всю остальную жизнь. Сегодня уже поздно, но завтра утром мы первым делом поедем в город за лицензией и сдадим анализ крови. Поженимся до конца недели, так что поворачивай свой хорошенький зад и возвращайся в дом. Я принесу чемоданы.

Выражение его лица заставило бы и мужчину отступить на несколько шагов, но Мэри осталась на месте и скрестила на груди руки.

– Я не выйду замуж за того, кто меня не любит.

– Ад и все дьяволы! – Проревел Вульф и тряхнул ее пару раз. – Не любит? Проклятье, женщина, ты крутишь мной как хочешь с самой первой встречи! Из-за тебя я намеревался выстрелить Бобби Ланкастеру прямо в сердце, так что даже не вздумай повторить, что я тебя не люблю!

Как объяснение в любви вкупе с предложением руки и сердца это прозвучало не очень романтично, но захватывающе. Мэри улыбнулась, поднялась на цыпочки и повисла у него на шее.

– Я тоже тебя люблю.

Он посмотрел на нее, и не смог отвести взгляд. Она была такой красивой: мягкий розовый свитер окрасил щеки нежнейшим румянцем, синие глаза сияли, ветерок флиртовал с шелковистыми, серебристо-каштановыми волосами. Внезапно он прижался лицом к по-детски мягким завиткам на ее висках.

– Боже, как я тебя люблю!

Вульф никогда не думал, что сможет полюбить женщину, и тем более белую. Но так было до тех пор, пока невысокая, по-юношески тоненькая школьная учительница не прошлась бульдозером по его жизни, полностью ее изменив. Он мог жить без нее не больше, чем без воздуха.

– Я хочу детей, – заявила Мэри.

Вульф улыбнулся возле ее виска.

– Всегда готов.

– Думаю, четверых будет в самый раз.

Он слегка нахмурил брови и прижался сильнее.

– Там увидим.

Мэри казалась слишком маленькой и худенькой для такого количества беременностей. Хватит и двух. Вульф подхватил ее на руки и понес в дом. Туда, где было ее настоящее место.

Когда отец поднял и прижал Мэри к груди, Джо с улыбкой отвернулся от окна.

Эпилог

Академия военно-воздушных сил, Колорадо-Спрингс, штат Колорадо

Джо распечатал письмо от Мэри. Во время чтения улыбка не сходила с его лица. Сосед по комнате с любопытством следил за Джо.

– Хорошие новости из дома?

– Да, – ответил Джо, не отрываясь от письма. – Моя мачеха снова беременна.

– Я думал, она только недавно родила.

– Два года назад. Это будет их третий ребенок.

Сосед по комнате, Билл Столски, молча ожидал, пока Джо закончит читать. Говоря по секрету, он немного побаивался немногословного, замкнутого полукровку. Даже когда они были салагами-первокурсниками, низшими из низших в иерархии академии, что-то в Джо Маккензи останавливало старшекурсников доставать его слишком сильно. С самого начала он считался лучшим курсантом. Все знали, что после окончания обучения он продолжит летную подготовку. Маккензи шел вперед семимильными шагами, что признавали даже инструкторы.

– Сколько лет твоей мачехе? – с любопытством поинтересовался Столски. В свои двадцать один год Маккензи был на год моложе соседа по комнате, хотя они оба считались в академии старшекурсниками.

Джо пожал плечами и достал из ящика фотографию.

– Она еще достаточно молода. Как и мой симпатяга-отец. Когда я родился, он был почти подростком.

Столски взял карточку и начал внимательно разглядывать четыре фигуры. Фотография оказалась не постановочной, что делало ее очень личной. Трое взрослых играли с малышом. Миниатюрная стройная женщина с карапузом на коленях улыбалась высокому, темноволосому мужчине с орлиным профилем. Мужчина принадлежал к виду жестких, упрямых парней, с которыми Столски не хотел бы встретиться в темном пустынном переулке. Внешностью сын явно пошел в отца.

Крохотным кулачком с ямочками ребенок цеплялся за палец большого человека и смеялся, а Джо щекотал его шейку. Сцена на фотографии приоткрывала личную жизнь Маккензи, их крепкие семейные узы, что производило странно-тревожное впечатление.

Столски прочистил горло.

– Это младший?

– Нет, фотография сделана, когда я заканчивал среднюю школу. Это – Майкл. Сейчас ему четыре года, а Джошуа два. – Джо не мог справиться с улыбкой и с волнением в то же самое время. Оба младших братьев родились с помощью кесарева сечения, потому что Мэри оказалась слишком миниатюрной для обычных родов. После рождения Джошуа Вульф решил завязать с детишками, Мэри очень тяжело перенесла вторую беременность, но она снова победила. Надо будет обязательно взять отпуск, когда придет время появиться на свет третьему ребенку.

– А твоя мачеха… она…

– Индианка? Нет.

– Она тебе нравится?

Джо улыбнулся.

– Я ее очень люблю. Если бы не она, меня бы здесь не было.

Он поднялся и отошел к окну. Шесть лет напряженной работы, и вот цель жизни почти достигнута – реактивные истребители. Сначала – летная подготовка, затем курсы летчиков-истребителей. Перед Джо вставала перспектива еще более напряженной, еще более трудной работы, но он к этому стремился всеми силами. Всего несколько процентов летчиков становились истребителями. И он непременно будет одним из них.

Некоторые его однокурсники тоже собирались после летной подготовки подать заявление о переходе в истребители, даже при том, что многие не закончат летную подготовку, а еще большее число курсантов не признают годными к службе в рядах летчиков-истребителей. Но все надеются, что они не окажутся в числе неудачников: кто-то другой не справится с летной подготовкой, кто-то другой не будет зачислен в истребители.

Парни хорошо повеселились, придумывая позывные. Как обычно Джо тихо сидел немного в стороне. Ричардс указал на него и сказал:

– Ты будешь Вождем.

Джо поднял на ребят спокойный, отстраненный взгляд.

– Я не буду Вождем. – Сказанные ровным тоном слова заставили Ричардса почувствовать озноб.

– Ладно, – согласился он. – Тогда какой позывной тебя устроит?

Джо пожал плечами.

– Зовите меня «Полукровкой», кто я и есть на самом деле.

Хотя они не закончили обучение, парни стали звать его Полукровка Маккензи. Скоро эта кличка появится на шлеме, и большинство забудут его настоящее имя.

И все благодаря Мэри. Это она толкала и подгоняла его, боролась и учила. Мэри подарила ему жизнь в высоком синем небе.

В руках Вульфа пошевелилась обнаженная Мэри. Большая мужская рука продолжала поглаживать бледное тело сверху вниз в поисках первых признаков пока еще незаметной беременности. Она знала, что муж волнуется, но чувствовала себя замечательно и хотела его успокоить.

– Никогда не чувствовала себя лучше. Погляди, похоже, беременность мне к лицу.

Он усмехнулся и погладил ее груди, по очереди сжимая каждую большой ладонью. Груди стали более полными и чувствительными.

Он мог доставить ей полное удовлетворение, просто лаская соски ртом.

– Но этот ребенок будет последним.

– А если опять родиться мальчик? Неужели ты не согласишься попробовать еще раз ради дочки?

Он застонал, потому что этот аргумент жена использовала при каждой беременности. Она до сих пор не отказалась от идеи родить четверых детей.

– Давай договоримся. Если этот ребенок – девочка, то мы на этом останавливаемся. Если мальчик, то следующий ребенок будет последним независимо от пола.

– Такой договор мне нравится, – согласилась Мэри, но после короткой паузы добавила: – Как ты думаешь, если у тебя будет сто детей, сколько из них окажется девочками? Может у тебя в сперме вообще нет женских клеток? Посмотри на свой послужной список – три мальчишки подряд.

Вульф рукой закрыл рот жены.

– Ни слова больше. Четыре – это предел.

Она рассмеялась и прижалась к нему стройным телом по всей длине. Даже после пяти лет брака ответ Вульфа последовал незамедлительно. Позже, когда он спал, Мэри в темноте улыбнулась и погладила его сильную спину. Третий ребенок снова будет мальчиком, без всяких сомнений, а вот следующий… Она абсолютно уверена, что следующей окажется долгожданная папина дочка.





Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.


Примечания

[1]

Китти-Хок - ударный авианосец ВМС США

[2]

Величина числа Маха - принята за основу классификации течений газа: при М < 1 течения называются дозвуковыми, при М=1 - околозвуковыми, при М > 1 - сверхзвуковыми и при М > 5 - гиперзвуковыми.

[3]

Шамбре - вид хлопчатобумажной ткани

[4]

Long Range Reconnaissance Patrol - подразделение дальней разведки

[5]

Квартерхорс (Quarter Horse) - американская порода лошадей. Выведена в 17ом веке, первоначально использовалась в скачках на короткие дистанции (отсюда происходит название - четвертьмильная лошадь). Позднее эта порода стала широко использоваться ковбоями, которые полюбили ее за скоростные качества и выносливость.

[6]

Киттингхорс (Cutting horse) - специально тренированная лошадь, используемая при отделении неклейменных телят от их матерей

[7]

Американская верховая (American saddlebred) - наиболее популярная порода в США. Выведена в XIX веке на юге (штаты Кентукки, Теннесси, Вирджиния - вначале была известна как кентуккская верховая). Стала результатом смешения кровей американских иноходцев с чистокровными верховыми, что придало ей резвости и подвижности.

[8]

Комитеты бдительности - добровольные организации, бравшие на себя полномочия законной власти в местах, в которых часто не было суда, тюрьмы или шерифа

[9]

Мах - Скорость звука


на главную | моя полка | | Гора Маккензи |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 36
Средний рейтинг 4.6 из 5



Оцените эту книгу